Сдача Смоленска сказалась самым удручающим образом на настроениях русской армии. Солдаты и офицеры уже открыто выражали недовольство действиями командующего. Барклая де Толли едва ли не в глаза называли «трусом и «предателем». А Багратион открыто обвинял его в трусости. Он прямо говорил, кто виноват в том, что обе армии оказались в наихудшем положении с момента начала военных действий. А положение действительно ухудшалось всё более и более. Армия Наполеона едва ли не наступала им на пятки. Приходилось постоянно вести изнурительные, арьергардные бои чтобы задержать неприятеля. Командующий по-прежнему отказывался дать генеральное сражение и приказывал армиям отступать. Недовольство вылилось в открытое неповиновение. Офицеры открыто заявили о том, что Россия погибнет если армия не получит нового командующего. Доверия, как такового, к командующему более не оставалось.

Обеспокоенный этими настроениями в армии, государь немедленно созвал государственный совет. Совету предстояло ответить лишь на один вопрос: Кто заменит Барклая де Толли на посту главнокомандующего. Совет единогласно решил рекомендовать государю на эту должность генерала от инфантерии Голенищева- Кутузова. Они приняли это решение, невзирая на всем известную неприязнь императора по отношению к генералу. Впрочем, было известно, что и Кутузов недолюбливал императора. В эти тяжёлые дни все снова вспоминали уроки Аустерлица и знаменитые слова Кутузова, сказанные им императору за день перед битвой.

- Побьют вас французы, если дадите сражение! - дважды повторил Кутузов.

Ещё до начала сражения он с точностью предрёк ход баталии и её окончательный исход. Семь лет назад император не прислушался к мнению полководца. Сейчас он снова был поставлен перед таким же выбором. Но на этот раз император преодолел собственную неприязнь. Он утвердил Кутузова главнокомандующим, но с двумя обязательными условиями. Первое- обязывал новоизбранного главнокомандующего незамедлительно дать генеральное сражение. Второе - ни под каким предлогом не позволяло сдавать…Москву.

Едва узнав о новом назначении, Кутузов собрался в дорогу. Провожали его всей семьёй. Прощаясь с Кутузовым, его племянник не выдержал и спросил:

- Дядюшка, неужто и вправду надеетесь разбить Наполеона?

Ответ Кутузова привёл в глубочайшее изумление всех, кто его услышал.

- Разбить? Нет, не надеюсь. А вот обмануть - надеюсь!

Кутузов отбыл в Царёво Займище, где был расположен штаб главнокомандующего. Армии с глубочайшей радостью встретили его назначение. Кутузов ещё со времён Суворова пользовался всеобщим уважением и любовью. Сразу по прибытии, Кутузов ознакомился с положением дел. Было доподлинно известно, что французы испытывают острый недостаток в провианте. Но и в русской армии дело обстояло не лучшим образом. Не только солдаты и офицеры, а даже некоторые генералы ложились спать голодными. Утвердив командующими первой и второй армии, Барклая де Толли и князя Багратиона, он отправил письмо командующему Московским ополчением - Ростопчину. Кутузов просил прислать провианта и корма для лошадей, которые находились в ещё более тяжёлом положении. Интендантам же приказал немедленно и всяческими способами наладить снабжение. После этого, он выехал на позиции и самолично всё осмотрел. День закончился совещанием в узком кругу. Кроме Кутузова присутствовали: -Барклай де Толли и Багратион. Первый призывал отступать, второй требовал дать генеральное сражение. Кутузов, неожиданно для Багратиона, поддержал позицию своего предшественника. Услышав слова Кутузова, Барклай де Толли бросил торжествующий взгляд на Багратиона. От Кутузова ничего не могло укрыться, хоть он и обладал всего лишь одним глазом.

- Голубчик, - с удивительной мягкостью обратился Кутузов к командующему первой армией, - я принимаю решение исходя из реальной обстановки. Позиции нашей армии непригодны для баталии. Мне не пришлось бы этого делать, если бы в Смоленске всё случилось иначе. О лучших позициях и мечтать нельзя было. Но вы упустили прекрасную возможность и поставили нас в крайне неудобное положение.

Этими словами Кутузов завершил совещание. Барклай де Толли покинул комнату. Багратиона же Кутузов задержал. Они вместе наклонились над картой. Единственный глаз Кутузова выражал столько огня, что Багратион невольно превратился в слух.

- Вот мы, - Кутузов показал на карте месторасположение армии, - а вот французы - рука полководца сместилась немного на запад. Давать сражение в сложившейся обстановке, полное безумие. Я не желаю этого, но государь…и народ Российский требует от меня дать генеральное сражение. И у меня не остаётся иного выхода.

- Но ведь сражение всё одно придётся дать. - Багратион искренне недоумевал над словами Кутузова. Тот едва заметно усмехнулся.

- Все так считают голубчик. В том числе и сам Наполеон!

- А у вашей светлости другое мнение? - осторожно осведомился Багратион.

- У моей светлости другое мнение. И оно в корне не совпадает с вашим. И знаете что самое удивительное голубчик? Наполеона можно одолеть только одним способом. И этот способ исключает любое значительное сражение. Вспомните голубчик, вспомните, как воевали наши предки. Я имею в виду наших далёких предков - скифов. Сталкиваясь с превосходящими силами противника, они заманивали его в глубь своей территории и лишали провианта.

Кутузов легко засмеялся, наблюдая остолбенелое лицо Багратиона. Он снова показал на карту и негромко спросил у Багратиона:

- Вам известно голубчик, что является самым страшным врагом полководца?

Видя что Багратион молчит, Кутузов сам же и ответил на свой вопрос:

- Тщеславие голубчик! Тщеславие- самый страшный враг любого полководца. Именно оно заставляет забыть о реальности и принуждает совершать необдуманные поступки. Именно ему сейчас подвержен Наполеон. Он даже не пытается разобраться в обстановке и одержим лишь одной мыслью - захватить Москву.

- Ну и что в этом хорошего для нас? - Багратион всё ещё не понимал Кутузова.

Тот показал на карту и негромко, с прежней мягкостью продолжил развивать свою мысль.

- Наполеон рвётся в Москву. Смотрите, что получается голубчик? На востоке от Москвы стоят Рязанское и Владимирское ополчения. На севере расположились Новгородское, Тверское и Ярославское ополчения. На юге - Калужское ополчение. Юг, в отличии от востока и севера, защищён слабо. Иначе говоря, голубчик - продолжал сосредоточенно Кутузов, водя рукой по карте, - Москва со всех сторон окружена нашими войсками. Если мы займём позицию южнее и переведём основные действия на Калужскую дорогу, а Наполеон введёт армию в Москву - здесь Кутузов остановился и выразительно посмотрел на Багратиона.

Но тот не увидел этого взгляда. Багратион нагнулся над картой, раздумывая над картиной описанной Кутузовым. Чуть позже раздался изумлённый голос Багратиона.

- Но ведь получается…капкан. Если Наполеон войдёт в Москву, а мы займём позицию южнее Москвы,…у него останется три пути. Первый - идти дальше. Тогда капкан сам собой захлопнется, и он окажется в полном окружении. Второй - остаться в Москве. Но тогда мы без труда сможем отсечь его коммуникации фланговыми ударами. И третий - отступить назад.

Багратион поднял на Кутузова изумлённый взгляд.

- Вот именно! - подтвердил Кутузов. - Император ведёт свою армию прямо в ловушку. А чтобы он не передумал, мы дадим генеральное сражение перед Москвой. Главная цель этого сражения голубчик, сохранить армию и не претерпев поражения, отступать далее. Он бросится за нами вдогонку. И тем самым обречёт свою армию на погибель. Нам останется лишь лёгкими ударами лишить французов снабжения. И помните о главном голубчик, никто не должен знать о том, что стало известно вам. Никто не позволит нам отдать Москву французам. Но иного выхода победить Наполеона и сохранить русскую армию - нет!

Спустя несколько дней после этого разговора, Кутузов отвёл армию к Можайску. Русская армия заняла позиции севернее Можайска. Бородинское поле готовилось встретить неприятеля.

Двадцать шестого августа 1812 года небо на востоке окрасилось в оранжевый цвет, осветив предстоящее поле битвы. Глядя на восходящее солнце, Наполеон с торжеством вскричал.

- Вот оно…солнце Аустерлица!