Большую часть года ранчо «Три холма», расположенное в одном из красивейших уголков Техаса – а, следовательно, и всего мира, – жило размеренной, неспешной жизнью, подчиняясь раз и навсегда заведенному порядку, нарушить который не позволялось ни одному из его обитателей.

Длинный невысокий особняк, приютившийся у подножия одного из трех холмов, за что и получил свое название, стоял в окружении величавых сосен, тенистых тополиных рощ и лугов, покрытых шелковистой травой. Легкий ветерок трепал висевшие на его окнах кружевные занавески. Просторные комнаты в хорошую погоду были залиты ярким солнечным светом, в плохую же в них царил прохладный полумрак. Старый садовник ухаживал за яркими цинниями и бегониями, растущими перед домом и составлявшими предмет гордости и радости покойной мисс Элизабет. В самом доме слуги под недремлющим оком Марии Дельгадес неторопливо и ненавязчиво выполняли свои обязанности по созданию братьям Филдинг максимального уюта и комфорта.

Земли, принадлежавшие братьям, занимали площадь, чуть большую, чем штат Род-Айленд. В какую сторону ни взгляни, всюду, насколько хватало глаз, простирались луга, покрытые сочной травой, на которых паслись тучные стада. За ними присматривали работники. Жизнь в «Трех холмах» текла неторопливо и без каких-либо потрясений. Но три раза в год – на Рождество, весной, во время клеймения скота, и летом, на барбекю, которое устраивалось ежегодно в честь дня рождения Дэниела Филдинга, – тихая, размеренная жизнь ранчо сменялась суматохой. Так было и на этот раз.

На лужайке на двух огромных вертелах уже с полуночи медленно крутились теленок и барашек, и воздух был напоен неповторимым ароматом жареного мяса и тлеющего орешника. В огромных котлах аппетитно булькал густой соус, а из кухни доносились запахи свежеиспеченного хлеба и пряного чили. Длинные столы, покрытые белоснежными скатертями, устанавливались прямо на лужайке, и лучи утреннего солнышка, пробиваясь сквозь листья деревьев, создавали на столешницах причудливый орнамент.

С самого раннего утра работники ранчо начали прихорашиваться: аккуратно причесывались, чистили башмаки, доставали из сундуков самую лучшую одежду. Весь огромный дом – даже самые его укромные уголки – блестел чистотой. Из дома вынесли пианино. Танцы должны были начаться вечером. Слуги заканчивали последние приготовления. Сегодня, первого июля, Дэниелу Филдингу исполнялось тридцать пять лет – событие грандиозное, стоящее того, чтобы как следует его отметить.

Джессике еще не доводилось бывать на ранчо, и, когда они с Дэниелом подъехали на лошади к дому, он настолько поразил ее воображение богатством и великолепием, что ей показалось, будто все это сон. То, что она скоро станет хозяйкой этого огромного поместья, у нее в голове не укладывалось.

Подготовка к барбекю была в самом разгаре. Слуги сновали взад и вперед. Одни расставляли на столах яркую фарфоровую посуду, раскладывали столовое серебро, другие выносили огромные чаши с пуншем, волокли бочонки со льдом, доставленные ценой огромных усилий с гор. К каждому дереву были подставлены лестницы, взгромоздившись на которые, слуги вешали на ветви бумажные фонарики, отчаянно споря друг с другом по поводу того, как это лучше сделать. Царившая вокруг суматоха, буйство красок, острота разнообразных запахов подействовали на Джессику ошеломляюще. Она была потрясена увиденным до глубины души. Однако Дэниел, целиком занятый собственными проблемами, не заметил, в каком состоянии находится его невеста.

Он помог ей спешиться и, вручив поводья молодому босоногому слуге, который, прежде чем приступить к своим обязанностям, бросил на Джессику восхищенный взгляд, схватил ее за руку и потащил за собой к широкой лестнице, ведущей в особняк. Джессике, чтобы не отстать, пришлось припустить за ним бегом.

– Мы не можем позволить себе ждать, Джессика, – проговорил Дэниел, взглянув на свою невесту сияющими глазами. – На вечеринку приглашен судья Уотерс, и он вполне может нас поженить. Ты не возражаешь, Джессика, против гражданской церемонии? Я понимаю, как важно для тебя венчание, но сейчас священник в отъезде. Ты только не волнуйся. В конце месяца он вернется, и мы обвенчаемся в церкви как положено, по всем правилам.

Джессика, пережившая за столь короткое время такие бурные события, просто была не в состоянии возражать.

– Ну что ты, Дэниел! Какое это имеет значение? Ведь мы с тобой будем мужем и женой, – тихонько проговорила она, глядя на него сияющими глазами.

Взглянув на ее лицо, такое невинное и радостное, Дэниел почувствовал укол совести. Она имеет право знать. Настало время сказать ей. Да, но, если сделать это сейчас, он может ее потерять. И Дэниел решил еще немного подождать.

– Ты мне очень нужна, Джессика, – лишь проговорил он. – Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете.

Ласково коснувшись ее шелковистых волос, он быстро отдернул руку, обнял Джессику за талию и провел сквозь широкую дверь в дом.

– Мария! Мария! Где ты? – громко закричал он. Стоя в прохладном холле, Джессика быстро огляделась по сторонам. Увиденное привело ее в восторг. Обстановка не отличалась нарочитой роскошью, однако во всем ощущались строгий порядок, основательность и прочность. Джессика вдруг поняла, что в этом доме всегда рады гостям.

Стены холла были обшиты сосновыми панелями теплого желтого цвета, а темный пол казался настолько блестящим, что в нем как в зеркале отражалось желтое платье Джессики. Воздух был насыщен запахом соснового масла и воска. По левую руку от Джессики стоял красивый резной столик орехового дерева, а на нем лампа с плафоном из тончайшего фарфора с искусно выписанным лесным озером. Справа тщательно отполированная деревянная лестница вела на второй этаж. Солнечный свет проникал в холл через два огромных окна, затянутых белыми кружевными занавесками. Джессика инстинктивно почувствовала, что этот дом был нежно любим какой-то женщиной. Что ж, она, вне всякого сомнения, тоже будет любить его.

Из холла открывалась дверь в просторную комнату с огромным камином и мебелью, обшитой темно-красной и темно-коричневой кожей. Здесь же, на первом этаже, находилась столовая. Джессика увидела массивный стол красного дерева и стулья с высокими спинками. В центре стояла ваза с огромным букетом свежих цветов, а прямо над столом красовалась люстра со множеством хрустальных подвесок в форме слезинок, переливающихся всеми цветами радуги и отбрасывающих причудливые тени на оклеенные обоями стены. Внезапно Джессика почувствовала себя неловко. В разорванном платье, растрепанная, она выглядела здесь весьма странно. Поплотнее запахнувшись в куртку Дэниела, она попыталась пригладить волосы, и в этот момент из столовой в холл, тяжело ступая, вошла толстая хмурая мексиканка. Дэниел приобнял Джессику за плечи, желая ободрить.

– Мария, это Джессика. – В голосе Дэниела слышалась гордость. – Сегодня мы поженимся. Сделай милость, займись мисс Джессикой. Я хочу, чтобы она чувствовала себя здесь комфортно. Оставляю ее на твое попечение, а мне еще нужно кое-что доделать. – Обняв Джессику за талию и одарив ее теплой улыбкой, Дэниел добавил: – Иди с Марией, дорогая. Она покажет тебе, где ты сможешь отдохнуть. Это теперь твой дом, так что ничего не бойся и, если тебе что-то нужно, спрашивай не стесняясь.

Если Мария и удивилась словам хозяина, то по ее черным глазам этого нельзя было сказать. Только лицо ее, еще минуту назад хмурое, смягчилось, и, окинув сначала Дэниела, а потом Джессику долгим внимательным взглядом, толстуха удовлетворенно кивнула.

– Давно бы так, сеньор Дэниел, – проговорила она. – В вашем возрасте уже давно пора жениться. Пойдемте, сеньорита, – добавила она, ткнув рукой в сторону лестницы. – У нас полно дел и мало времени. Нужно привести вас в порядок и приодеть.

Джессика тотчас же прониклась благодарностью к этой могучей особе, которая, невзирая на потрепанный вид невесты Дэниела и не удивляясь тому, что она вообще свалилась как снег на голову, ни секунды не колеблясь, радушно и безоговорочно приняла ее в этом доме. «Я буду здесь счастлива, – радостно подумала она, – очень счастлива».

Она сделала шаг в сторону лестницы, но Дэниел на мгновение задержал ее руку в своей. Глаза его сияли.

– Увидимся уже на свадьбе, – проговорил он. – Как только приедет судья, я тотчас же пошлю за тобой.

Джессика направилась к лестнице, а за ней и Мария – решительным шагом женщины, привыкшей командовать.

– Первым делом мыться, – непреклонным тоном объявила она. – Мой Рио притащит из кухни теплой воды для ванны, моя красавица Джулия добавит в воду ароматной, пахнущей цветами соли, которую нам продал торговец, а потом мы подберем для сеньориты красивое платье. – Она остановилась и, вновь направившись в сторону холла, закричала: – Джулия! Рио! – После чего обратилась к Джессике: – А вы, сеньорита, поднимайтесь на второй этаж. Первая дверь. Я сейчас к вам приду.

И, шурша накрахмаленными нижними юбками, Мария принялась отдавать распоряжения Джулии и Рио, которые уже успели прибежать на ее зов, предоставив Джессике возможность самой подниматься наверх. С лица ее не сходила довольная улыбка.

Дом, в котором жил Дэниел, оказался таким же прекрасным, как и он сам, а люди, которые у него работали, безоговорочно любили его. Да и как могло быть иначе? Дэниел Филдинг, вне всякого сомнения, самый добрый и щедрый человек на свете, размышляла Джессика, и ей никогда не удастся в полной мере отплатить ему за все, что он ей сделал.

О таком счастье она даже не мечтала и вряд ли его заслуживала.

На верхнем марше лестницы Джессика остановилась, не зная, какую дверь открыть. Они располагались по обеим сторонам широкого коридора. Мария просила подождать ее в первой комнате, однако не сказала, с какой стороны, с правой или с левой. Недоуменно пожав плечами, Джессика открыла правую дверь.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку, однако, чтобы понять, что в этой комнате живет мужчина, и этих секунд не потребовалось, Джессика догадалась об этом сразу. В воздухе витал легкий аромат сандалового мыла, которым обычно пользуются мужчины; на цветастом коврике у кровати валялись небрежно брошенные мужские ботинки. Интересно, чьи они? Наверное, Дэниела, решила Джессика. Дверца шкафа была открыта, на вешалках висела мужская одежда. На комоде лежал пыльный стетсон, а со спинки кровати свисало кое-как переброшенное через нее полотенце. Джессика уже дошла почти до середины комнаты, как вдруг заметила, что на кровати кто-то лежит. Приглядевшись, она увидела мужчину, причем совершенно обнаженного. Он спал, обхватив обеими руками подушку, стройный и крепкий. Его темные волосы, гладкие и шелковистые на вид, падали на лицо, полуобращенное к Джессике, а на шее вились мягкими колечками. Джессика словно зачарованная не могла сдвинуться с места. Ее взгляд скользнул по спине мужчины, потом ниже, остановился на ягодицах и на сильных, стройных ногах. Незнакомец спал крепко, как младенец, подогнув одну ногу под себя, а другую вытянув вдоль кровати.

Все это Джессика заметила в одно мгновение, и внезапно ее как громом поразило: да ведь она, сама того не ведая, ворвалась в спальню к какому-то незнакомому мужчине, а он спит себе нагишом и понятий об этом не имеет! Джессика ахнула, и, по-видимому, достаточно громко. Незнакомец проснулся. Он открыл глаза, оказавшиеся изумрудно-зеленого цвета, и посмотрел прямо на нее.

Джессике показалось, что она находится в плену этих зеленых, еще затуманенных сном глаз, целую вечность, хотя на самом деле с тех пор, как незнакомец взглянул на нее, прошла какая-то доля секунды. Этот сильный обнаженный мужчина молча разглядывал ее. Ноги Джессики словно приросли к полу. Повернуться и уйти она не могла. Она открыла было рот, чтобы пробормотать хоть какие-нибудь извинения, как вдруг мужчина быстрым, змеиным движением схватил Джессику за запястье.

– Так-так, посмотрим… Кто тут у нас?

Джейк сонно улыбнулся. «Цыганка, черт подери, да прехорошенькая», – подумал он и пожалел, что очень устал.

Неожиданно для себя оказавшись на кровати незнакомца, Джессика тихонько вскрикнула от удивления и испуга. От его обнаженного тела исходила такая могучая жизненная сила, что девушка затрепетала, а сердце ее бешено заколотилось. Борясь с охватившим ее ощущением и пытаясь сбросить руку незнакомца, Джессика попробовала вскочить, однако это ей не удалось.

– Я… я… – задыхаясь, пролепетала она.

Несколько озадаченный подобной застенчивостью, Джейк тихонько рассмеялся и сел. Прильнув губами к шее девушки, он ощутил гладкую нежную кожу и вновь пожалел, что настолько устал. У него едва хватало сил, чтобы держать глаза открытыми. Но Господи! Как же все-таки хороша эта девчонка, полумечта-полуреальность!

– Нам с тобой будет очень хорошо, только давай отложим это на потом, – пробормотал он, прикоснувшись щекой к оголившемуся плечу девушки.

От его прикосновений Джессику бросило в жар. Вот он провел по ее шее влажным языком, и у нее перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось в груди. Собравшись с силами, она все-таки вырвалась из его объятий.

– Эй, не убегай! Тебе будет хорошо! – воскликнул Джейк.

Но Джессика, уже мало что соображая, бросилась к двери и, распахнув ее, выскочила в коридор. И только здесь, почувствовав себя наконец в безопасности, она остановилась, чтобы перевести дух, унять биение отчаянно колотившегося сердца. Невероятное происшествие, приключившееся с ней в комнате незнакомца, не вызвало в ее душе страха. Скорее она испытывала волнение, какое-то неведомое доселе приятное возбуждение и злость на себя. Да как она могла позволить себя трогать и целовать совершенно незнакомому мужчине? Да еще голому! Как могла хоть на секунду вообразить, что испытывает при этом приятные чувства?

А Джейк, тихонько хмыкнув, снова откинулся на подушку и через минуту уже и думать забыл про прекрасную незнакомку. Не успела за ней закрыться дверь, как он снова провалился в сон.

Он думал, что из-за неприятного разговора с братом не сможет сомкнуть глаз. Однако после горячей ванны и плотного завтрака все-таки решил прилечь хоть ненадолго. Но не успел Джейк закрыть глаза, как нежданно-негаданно шум царившей в доме и несвойственной ему суматохи затих, раздражение и недовольство после стычки с Дэниелом куда-то улетучились, и он уснул. Он даже не помнил, когда этот сон начался, помнил только, что во сне к нему явилась девушка с буйными темными кудрями, самыми огромными темно-голубыми глазами, какие ему только доводилось видеть, и бархатистой кожей, источавшей нежнейших запах…

Прошел час, показавшийся Джейку одной минутой, и дверь вновь отворилась. Кто-то тяжело протопал к его кровати, а подойдя, схватил за плечо и принялся трясти. Джейк сердито заворчал и, зарывшись лицом в подушку, закрыл глаза, пытаясь воссоздать – обрывки эротического сна. А непрошеный гость не унимался, все тряс и тряс Джейка за плечо, приговаривая:

– Да вставайте же вы, сеньор, и одевайтесь скорее! Ваш брат просит вас спуститься сию же минуту.

Выругавшись, Джейк отшвырнул подушку и одеяло в сторону и сел. Лицо его было хмурым. Прекрасный сон улетучился, как будто его и не было.

– Черт подери, Мария! Когда-нибудь я тебя пристрелю за то, что ты врываешься ко мне.

Схватив одеяло, Джейк прикрылся им, но не потому, что вдруг застеснялся Марии, а скорее выражая протест против бесцеремонного, как ему казалось, вторжения в его частные владения. Мария купала и одевала его с трехлетнего возраста, лечила, когда он болел, смазывала мазью его разбитые коленки, не единожды вытаскивала его голым из кровати, и стесняться ее было бы по меньшей мере глупо. Но будить его после бурной ночи и не менее бурного утра, заполненного выяснением отношений с братом, она не имела права.

– Что ты, черт подери, себе позволяешь! – взорвался Джейк. – Врываешься без стука в спальню к мужчине! Да что это такое, в самом деле!

Подбоченясь, Мария самодовольно хмыкнула.

– Я не увидела ничего нового, мистер Джейк. Видала мужчин и получше вас.

Джейк пошарил рукой по кровати, пытаясь найти что-нибудь подходящее, чтобы запустить в наглую служанку, но ничего не нашел, кроме подушки, которую и пустил в ход. Однако Мария оказалась на редкость проворна для женщины своего возраста и комплекции и ловко поймала ее.

– Выметайся отсюда, наглая старуха, или я… – Джейк замолчал, во-первых, оттого, что у него от собственного крика разболелась голова, а во-вторых, потому, что вспомнил другую женщину, которая приходила к нему в комнату, когда он спал. Женщина с огромными голубыми глазами. А может, это ему только приснилось? Надо будет спросить Марию… Внезапно до него дошел смысл ее слов. – Что ты сказала про Дэниела? – спросил он, вперившись в служанку острым взглядом. – И вообще, который сейчас час?

Довольная тем, что он наконец-то проснулся, Мария энергично кивнула головой и сообщила:

– Сеньор ждет вас в библиотеке. Через пятнадцать минут он женится.

Если у Джейка и оставались какие-то остатки сна, то их как рукой сняло. Он уставился на служанку изумленным взглядом.

– Что?

Мария кивнула, довольная собой и тем, что ей доверили довести до сведения хозяина такое важное сообщение.

– Судья уже приехал, а красавица сеньорита одевается.

– Боже правый! – злобно прошипел Джейк и, отбросив одеяло в сторону, вскочил. Черт бы побрал этого идиота Дэниела! Подождал хотя бы один день, хотя бы час – и он, Джейк, навсегда вышвырнул бы эту мерзавку из его жизни. Но нет, этому ослу невтерпеж. Он, видите ли, уже сегодня надумал жениться! Ему не терпится разрушить свою жизнь.

А может, еще не поздно? Джейк подошел к шкафу, совершенно не стесняясь своей наготы, и вытащил из него рубашку.

– Скажи Дэниелу, что я иду. Пусть подождет меня. – Лицо его было мрачнее тучи. – И клянусь Богом, Мария, если церемония начнется без меня, я тебе шею сверну! Ну, чего стоишь? Пошевеливайся!

И Джейк, чертыхаясь, принялся натягивать брюки. Мария неторопливо вышла за дверь, снисходительно улыбаясь, и отправилась к жениху – передать ему пожелание разгневанного братца.

Комната, которую Джессика наконец нашла, оказалась светлой и просторной спальней. Как потом выяснилось, в ней спала когда-то мисс Элизабет. Комната показалась девушке настолько милой, что недавнее смущение и неловкость испарились. Едва Джессика успела как следует оглядеться, как один за другим в комнату начали входить слуги. Одни несли ведра с горячей водой, другие – ванну, третьи – банные принадлежности. В общем, началась такая суматоха, что у Джессики уже не осталось времени ни на какие раздумья.

Слуги Дэниела радушно приветствовали ее и были счастливы ей угодить. Они без умолку болтали о том, во что Джессику следует нарядить, как покрасивее сделать ей прическу, и о том, как хорошо, что в доме снова появится хозяйка и дети, как в те, теперь уже далекие, времена, когда была жива мисс Элизабет. Когда Джулия собралась на чердак присмотреть для Джессики какое-нибудь из платьев мисс Элизабет, Джессика запротестовала. Ей вовсе не хотелось, чтобы Дэниел счел ее бесцеремонной. Но Мария, которая, похоже, обладала незыблемым авторитетом, только отмахнулась. Конечно, сеньор хотел бы, чтобы его невеста надела свадебное платье его матери. Жаль только, что у мисс Элизабет его не было, поскольку она тоже, как и Джессика, сбежала из дома, чтобы выйти замуж. Ну да ничего, Джулия все равно подберет для сеньориты что-нибудь подходящее.

Джессике казалось, что она попала в какой-то бурный водоворот. Жизнь ее менялась с такой стремительностью, что она не успевала даже перевести дух. И тем не менее воспоминание о незнакомце, с которым ее столкнула судьба, не изгладилось из ее памяти и то и дело давало о себе знать, причем в самые неожиданные моменты. Когда, например, Джессика принимала ванну или надевала нижнее белье из тончайшего полотна, принадлежавшее мисс Элизабет. Руки помнили его сильные пальцы, кожа – горячие губы… И всякий раз, когда Джессика вспоминала об этом, на щеках ее появлялся румянец, а внизу живота возникало какое-то странное тянущее ощущение. Кто он, это незнакомец? Почему он вел себя настолько оскорбительно и что вообще делает в доме Дэниела? Джессика хотела спросить об этом Марию, но постеснялась. Слава Богу, что она выходит замуж за Дэниела, а не за этого зеленоглазого повесу.

Мария смазала синяки и царапины Джессики мазью и не переставала при этом охать и ахать, однако не задавая никаких вопросов. По правде говоря, Джессика была настолько захвачена тем, что с ней произошло в течение такого короткого времени, что все равно не смогла бы ответить ни на один вопрос. Она словно пребывала в восхитительном сне. Только что в узком и грязном фургоне она терпеливо сносила побои и издевательства отца, с ужасом слушала его угрозы увезти ее из Техаса к тете Евлалии, к той жизни, которую она и представить себе не могла, и вот она уже в усадьбе «Три холма», среди людей, расточающих ей улыбки и комплименты и обращающихся с ней как с королевой, а через несколько минут она будет принадлежать Дэниелу Филдингу, самому доброму и щедрому человеку на земле. Джессика не могла в это поверить. Все, что с ней так стремительно происходило, было настолько прекрасно, что не укладывалось в голове. Джессика могла лишь надеяться, что то счастье, которое она сейчас испытывает, не кончится никогда.

Наконец в комнату вошла Джулия, с гордостью неся платье, которое разыскала для Джессики, и аккуратно положила его на кровать. Джессика была настолько потрясена, что у нее слезы хлынули из глаз и она поспешно прижала к губам руку, пытаясь сдержать вопль восторга.

– Ой! – лишь ахнула она. – Какое красивое! Нет, я не могу его надеть! Я…

Но Мария, которая в этот момент надевала на Джессику корсет, с такой силой потянула за шнуровку, что у девушки перехватило дыхание, и она вынуждена была замолчать. Джессике еще никогда в жизни не приходилось носить корсет.

Она и представить себе не могла, насколько в нем неудобно. Почти такое же ощущение она испытывала, когда по настоянию отца перетягивала себе грудь. Но когда Джессика натянула шелковые чулки и надела изящное нижнее белье из тончайшей материи, она забыла и о корсете, и о том неудобстве, которое он ей доставляет. Она наслаждалась роскошью, свалившейся неожиданно на нее.

– Какая вы тоненькая! – ворчливо проговорила Мария, завязывая корсет. – Но мисс Элизабет была еще тоньше. Потому-то она никак не могла оправиться от родов. Такая изящная дама не приспособлена рожать детей. А вы, мисс Джессика, наверняка подарите сеньору много малышей, сильных сыновей и красивых дочерей.

При мысли об их с Дэниелом детях Джессика затрепетала. Душа ее наполнилась восторгом, а окружающий мир показался чудесным, только что распустившимся цветком. Широко распахнутыми глазами смотрела Джессика на очаровательное платье из розовой тафты, лежавшее перед ней на кровати. Осторожно потрогав его рукой, она обернулась к Марии и, хотя глаза ее радостно сияли, нерешительно спросила:

– Вы уверены? Вы и в самом деле уверены в том, что мне можно… его надеть?

На лице служанки появилась снисходительная улыбка, впрочем, очень быстро сменившаяся на хмурое выражение. Она величаво подплыла к кровати и, взяв платье в руки, нетерпеливо проговорила:

– Поднимайте руки, сеньорита, время не ждет. Судья уже приехал, так что можно начинать свадьбу.

Все еще не в силах отделаться от мысли, что видит прекрасный сон, Джессика послушно подняла руки и позволила надеть на себя великолепное платье из розовой тафты. «О, Дэниел, – радостно подумала она, – смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал?»

* * *

Джед Филдинг умер, когда Джейку было девять лет, и с тех пор Дэниел стал для него всем: матерью, отцом, братом и лучшим другом. Не кто иной, как Дэниел учил его основам верховой езды и гребле, это он купил брату первую пару шпор. Дэниел учил его стрельбе, заставляя часами тренироваться под палящим солнцем Техаса, и только после того, как убедился, что Джейк овладел всеми навыками владения оружием, вручил его ему. Это был пятизарядный «кольт», подаренный Дэниелу отцом. «Кольт» этот, которым Дэниел очень дорожил, по праву принадлежал ему, однако он без колебаний отказался от него в пользу младшего брата.

Когда Джейк в первый раз в жизни напился, не кто иной, как Дэниел, взвалив брата на спину, понес домой. Именно Дэниел бинтовал разбитые в кровь кулаки мальчика после его первой драки, именно он утешал Джейка, когда тот в первый раз влюбился, а его пассия не ответила ему взаимностью. Дэниел учил Джейка защищать слабых, уважать сильных и никогда не давать себя в обиду. Дэниел рассказывал Джейку все, что ему самому было известно об их матери и о том, каким был отец до ее смерти. Он учил брата гордиться своими родителями и быть достойным их памяти.

Когда Дэниел ушел на войну между Севером и Югом, Джейку показалось, что он потерял брата навсегда. Однако тот вернулся героем, но калекой, причем таким, что не многие мужчины на его месте нашли бы в себе силы продолжать жить, и Джейк, если бы это было возможно, с радостью отдал бы жизнь, лишь бы избавить брата от этих страданий.

Любовь Джейка к брату выходила за рамки братской любви. Он любил брата без оглядки и всем сердцем. Дэниел испытывал к нему точно такие же чувства. Во всем мире у них не было никого, кроме друг друга, и Джейк не мог равнодушно смотреть на то, как брат сознательно губит свою жизнь, равно как и Дэниел не позволил бы Джейку губить свою.

Так что молчать Джейк не мог.

– Ты что, совсем спятил? – грозно прошептал Джейк брату, опасаясь, что услышит судья Уотерс, который, помимо многочисленных достоинств, обладал одним несомненным недостатком: он обожал судачить и считался одним из самых больших сплетников Восточного Техаса. Джейку не хотелось обсуждать семейные дела в присутствии постороннего. Впрочем, он прекрасно понимал, что, если Дэниел и в самом деле решил жениться на этой непотребной девице, их семейные дела скоро станут достоянием всего округа и уж тогда люди всласть посмеются над братом.

Дэниел хотел уйти, но Джейк схватил его за руку.

– Черт подери, Дэниел, неужели ты не понимаешь, что эта девица ставит тебя в глупое положение?

– Джейк, я не хочу больше говорить на эту тему, – устало произнес Дэниел. – Ты же о ней ничего не знаешь.

Хмыкнув, Джейк машинально взъерошил только что подстриженные и аккуратно уложенные волосы. Взглянув на висевший над камином портрет, он с горечью в голосе воскликнул:

– Боже правый, Дэниел! Если бы мама узнала, что ты привел в дом такую девицу, она бы в гробу перевернулась! Ради Бога, подумай, что ты собираешься делать! Хотя бы минуту постой и подумай!

Дэниел улыбнулся, однако улыбка получилась слегка натянутой.

– Маме бы Джессика очень понравилась, – терпеливо проговорил он.

Джейк взглянул брату прямо в глаза.

– Дэниел, прошу тебя, оставь меня с ней на пять минут. Я ей заплачу, и она навсегда исчезнет из твоей жизни.

– Прекрати, Джейк! – выпалил Дэниел. По-видимому, голос его прозвучал достаточно громко, поскольку судья Уотерс, старательно делавший вид, что внимательно просматривает «Республику» Платона в великолепном кожаном переплете, с любопытством взглянул на братьев. Понизив голос, Дэниел решительно продолжал: – А теперь ты меня послушай. Сегодня у меня свадьба. Я женюсь на единственной девушке, которую люблю, и ты не сможешь мне помешать. А вот омрачить самый счастливый день в моей жизни ты вполне способен.

Джейк виновато отвел глаза, а Дэниел тихо продолжал:

– Подумай, Джейк, многого ли я от тебя требую? Всего лишь не портить мне свадьбу – не так уж много.

Джейк мог бы вспылить и высказать брату все, что о нем думает, но не стал этого делать по двум причинам. Во-первых, в глазах брата, с мольбой взиравших на него, он заметил неподдельную боль. Джейк еще ни разу сознательно не причинял Дэниелу боль и сомневался, что сможет сделать это, сейчас даже ради его спасения. А во-вторых, в дверях послышался тихий шорох. Обернувшись, Джейк увидел Джессику Дункан. Все, он опоздал…

Джессика тотчас же почувствовала некоторую натянутость, так не вязавшуюся с радужной атмосферой, не оставлявшей ее с того момента, как она вошла в дом. Это было настолько неожиданно, что она застыла на месте как вкопанная, не в силах сделать больше ни шага. Рядом с Дэниелом стоял какой-то темноволосый мужчина. Взгляд его зеленых глаз был настолько холоден, что у нее упало сердце. На нем были белая крахмальная рубашка, узкий галстук, великолепно сидевшие темно-серые брюки и жилет. Его темные блестящие волосы были слегка взъерошены, что придавало ему разухабистый вид, и небрежной, естественной волной падали на лоб, так что, если бы он и попытался тщательно уложить их, из этого все равно ничего бы не получилось. Сомнений не оставалось: это был тот самый мужчина, которого Джессика видела обнаженным, тот самый, который целовал ее.

Однако не это так взволновало Джессику – по глазам незнакомца было ясно видно, что он ее не узнал, так что смущаться не было причины. Он смотрел на нее с откровенной неприязнью, граничившей с ненавистью, и это было ужасно.

На загорелом лице мужчины застыло мрачное выражение, губы его были плотно сжаты, во всем облике чувствовалась почти осязаемая враждебность. Джессика ничего не понимала. Она даже не знала этого мужчину, так почему он сердится на нее? Что она такого сделала? Да кто он вообще такой?

А Джейк во все глаза смотрел на похожую на цыганку девушку, которую совсем недавно видел во сне, девушку с необыкновенными голубыми глазами и кожей, пахнувшей медом. Так значит, это Джессика, невеста Дэниела! Сложные чувства испытал он, глядя на нее. И потрясение оттого, что узнал ее, и стыд за свое недавнее поведение, и ярость. И пожалуй, из всех этих чувств возобладала ярость. Он был прав. Эта девица, посмевшая нарядиться в мамино платье, – просто презренная нищенка!

Дэниел пошел навстречу Джессике. Лицо его выражало такое безграничное удовольствие, что на секунду все мысли о темноволосом незнакомце вылетели у нее из головы.

– Дорогая, – прошептал он, схватив Джессику за руки, – ты просто ангел.

Джессика вспыхнула от удовольствия. Ей было приятно, что Дэниел с таким неподдельным восхищением смотрит на нее. Джессика и не подозревала, насколько она хороша. Шелковое розовое платье было ей чуточку тесно, однако Мария убедила ее, что так даже лучше, поскольку оно лишь сильнее подчеркивает тонкую талию и округлые бедра и Дэниелу это даже больше понравится. Декольте в форме сердечка, по мнению Джессики, было глубоким до неприличия. Оно настолько открывало грудь, что Джессика даже попросила Марию дать ей какой-нибудь шарфик, чтобы прикрыться, не понимая, насколько соблазнительно выглядит. Однако служанка ее отговорила, а Дэниела, похоже, все в Джессике приводило в восторг. Если что-то в платье и было нескромным, то Дэниел этого не замечал.

Фасон платья уже лет двадцать как вышел из моды, такие пышные юбки уже давно никто не носил, однако Джессика об этом не знала, а если бы и знала, ей было бы все равно. Никогда еще она не чувствовала себя такой элегантной, изящной и красивой.

Она казалась очаровательным бело-розовым видением. Ее темные волосы представляли поразительный контраст с нежно-розовым платьем, огромные глаза сияли, кожа казалась бархатом. Весь облик Джессики выражал неподдельное счастье.

– Свет еще не видывал невесты, которая бы светилась таким счастьем, – хрипловатым голосом проговорил Дэниел, пожимая Джессике руку.

– Ах, Дэниел! – прошептала она, глядя на него сияющими глазами. – Ты так добр ко мне! Обещаю, ты никогда не пожалеешь, что женился на мне. Я буду тебе самой лучшей женой, – искренне добавила Джессика.

Дэниел поднес к губам ее руку и замер. Глаза его на мгновение опечалились.

– Прости, что не подарил тебе кольцо. Купить его не было времени. – Он улыбнулся. – У моей мамы тоже не было настоящего обручального кольца. Папа сплел ей из ивовой коры колечко, и она носила его до самой смерти. – Он с нежностью взглянул на Джессику. – Должно быть, Филдинги все такие. Так торопятся жениться, что совершенно забывают про обручальные кольца. Но на следующей неделе мы поедем в Форт-Уэрт и выберем тебе самое красивое кольцо во всем Техасе.

– Но, Дэниел, ты уже и так дал мне все, что я хочу, – тихо проговорила Джессика. – Никакого кольца мне не нужно.

Она одарила своего возлюбленного таким взглядом, что сердце у него сладко заныло. Да кто посмеет сказать, что он совершает ошибку?

В этот момент Дэниел почувствовал на себе осуждающий взгляд Джейка. Собрав все силы, он заставил себя спокойно ответить на него. Что думает Джейк – это его дело. А он, Дэниел, вне всякого сомнения, должен поступать так, чтобы было лучше для него самого и для Джессики.

Быстро повернувшись, Дэниел подтолкнул Джессику вперед.

– Джессика, познакомься. Это мой хороший друг судья Гарольд Уотерс. Он совершит свадебную церемонию. – Джессика застенчиво улыбнулась полному седовласому мужчине, который припал к ее руке. – А это, – Дэниел повернулся к темноволосому незнакомцу, который за все это время не проронил ни слова, – мой брат Джейк.

Так это его брат! Дэниел никогда не говорил, что у него есть брат, а если и говорил, то она, должно быть, позабыла. Вспомнив обстоятельства, при которых им довелось встретиться, Джессика смутилась. То, что мужчина, бросившийся ее целовать, оказался братом Дэниела, лишь усугубило чувство неловкости. Однако во взгляде Джейка не было и тени узнавания, лишь леденящая душу ненависть.

– Итак, – громко провозгласил судья Уотерс, увлекая их всех за собой, – во дворе твоего дома, Дэниел, собралась целая толпа томимых жаждой гостей. Не стану скрывать, мне тоже не терпится оказаться в их числе. Что ты скажешь на то, чтобы поскорее начать свадебную церемонию?

Джессика, которая все еще никак не могла опомниться оттого, что темноволосый незнакомец, с которым судьба свела ее при таких странных обстоятельствах, не кто иной, как брат Дэниела, безропотно позволила подвести себя к столу, за которым стоял судья с раскрытой книгой в руке. Пригласили свидетелей, после чего двери библиотеки закрыли. Дэниел взял невесту под руку и крепко прижал к себе ее руку. Спиной Джессика ощущала полный ненависти взгляд Джейка, но впереди ее ждало таинство, и она вся обратилась в слух. Судья Уотерс начал церемонию:

– Дорогие возлюбленные! Мы здесь собрались…

Солнце только что скрылось за тополиной рощей, и на землю спустились розовые сумерки. Шумное веселье на лужайке усадьбы «Три холма» было в полном разгаре. Зажгли фонари, и отбрасываемый ими колышущийся свет был похож на какие-то причудливые розовые призраки. Музыканты без устали играли один быстрый танец за другим, и по танцевальной площадке, которой служил хорошо утрамбованный участок земли, вихрем проносились парочки. Вздымались юбки, отовсюду слышался веселый смех. Все оружие, которое только хранилось в доме, по давным-давно установившейся традиции было заперто в библиотеке, поскольку Дэниел Филдинг с малых лет запомнил, что спиртное и оружие должны находиться друг от друга подальше. А сегодня в выпивке недостатка не было.

Джейк пил мало. Он взял себе за правило не пить в раздраженном состоянии. Одна злость способна была довести его до беды, а уж злость в сочетании с виски могла оказаться взрывоопасной. Впрочем, ничто в данный момент не дало бы ему большего удовлетворения, чем возможность обратить эту адскую смесь на наглую соблазнительницу, посмевшую облачиться в мамино платье и сумевшую выставить брата полным идиотом перед половиной округа.

В этот момент Джейк заметил, что к нему как-то бочком подошел Джордж Кейси. Тот тоже не спускал недовольного взгляда с развевающейся юбки из розовой тафты. Во время войны Кейси служил под командованием Дэниела и без устали рассказывал всем желающим послушать историю о том, как Дэниел спас ему жизнь. Потом Дэниела ранило, он привез его домой и доказал ему свое уважение и преданность тем, что все эти годы ни одному человеку не обмолвился, в какое именно место был ранен Дэниел. Сейчас он работал на ранчо, причем работал, не жалея сил, и был по-прежнему предан Дэниелу. Джейку всегда нравился этот мужчина, однако сейчас почему-то его присутствие раздражало.

– Это ж надо, – пробормотал Кейси, горестно качая головой. – Капитан такой умный человек, а позволил какой-то девице окрутить себя. Есть у него вообще голова на плечах или нету?

Джейку почему-то не понравились эти слова, хотя Кейси высказал вслух его собственные мысли, и он еще крепче сжал в руке стакан, сожалея о том, что в нем легкий игристый пунш, а не что-нибудь покрепче. Сквозь грохот музыки до него донесся смех Джессики, звонкий, как бубенчик. То, что она умудрилась завоевать сердца всех – или почти всех – присутствующих, еще больше разозлило Джейка. А наивная улыбка, не сходившая с лица брата, когда он смотрел на эту хитренькую дрянь, сумевшую обвести его вокруг пальца, и вовсе подействовала на него как рвотный порошок.

– Вот уж никогда бы не подумал, что капитан способен сотворить такую глупость, – продолжал причитать Кейси. – Я, конечно, понимаю, мужчина должен жениться, чтобы поддержать свою репутацию. Но зачем для этого брать в жены какую-то шлюшку? Ведь ясно же, что она годится только для одного.

– А ну-ка повежливей, Кейси! – рявкнул Джейк, сжав руку в кулак. – Ты говоришь о жене моего брата!

И Джейк поспешно глотнул водянистого пунша. В этот момент он увидел приближающихся Дэниела и Джессику, и глаза его недобро сощурились. Дэниел радостно смеялся, а его молодая жена вся так и светилась счастьем. Кейси, печально качая головой, удалился.

Подойдя к брату, Дэниел остановился.

– Где это ты прячешься, Джейк? – спросил он чуть запыхавшись, поскольку не пропустил пока что ни одного танца. – Все хорошенькие девушки от тебя без ума. Вскружил бедняжкам головы, а сам скрылся. Нехорошо.

Джейк попытался улыбнуться и перевел взгляд на Джессику. Щеки ее разрумянились, на лбу выступили капельки пота, локоны чуть растрепались, полуобнаженная грудь бесстыдно вздымалась и опускалась. Вне всякого сомнения, она была красива, только красота эта не доведет ее до добра. Джейк понимал, что смутное желание, которое испытывал он сам, глядя на жену брата, ощущают и все присутствующие на празднике мужчины, и, похоже, Джессике это явно нравилось. Дурак Дэниел…

– Я все еще никак не могу прийти в себя, – проговорил Джейк, ставя стакан на столик, стоявший у него за спиной. – Только что собирался пойти к себе.

– Только после того, как потанцуешь с невестой, – заявил Дэниел.

И прежде чем Джессика с Джейком успели опомниться, он вложил руку Джессики в руку брата. Положив свою руку сверху, Дэниел несколько секунд смотрел на них обоих сияющими от счастья глазами.

– Вы единственные люди, которых я люблю больше всего на свете, – тихо проговорил он, и в глазах его появилась надежда. – Я хочу, чтобы вы получше узнали друг друга. – И, хлопнув Джейка по спине, Дэниел ухмыльнулся. – Иди, потанцуй. Дай мне возможность хоть немного отдышаться, да и Джессике я уже все ноги оттоптал.

В этот момент начался вальс, и Джейку ничего не оставалось, как обнять Джессику за талию и увлечь в танце.

Сердце ее учащенно билось, и не только потому, что она не пропустила ни одного танца и немного устала. Она чувствовала у себя на талии сильную и теплую руку Джейка, ощущала, как трутся о его бедра ее пышные юбки, как легко и в то же время крепко держит он ее руку, и испытывала отчего-то приятное волнение.

Танцевал Джейк очень легко и вел ее настолько непринужденно и с такой грацией, что Джессика без труда выполняла па танца, который ей еще никогда не доводилось танцевать. С благодарностью взглянув на своего новоиспеченного деверя, Джессика улыбнулась, однако Джейк не ответил на улыбку. Глаза его были темными и дерзкими, без малейшего намека на дружеское расположение.

– Итак, мисс Джессика, – протянул он, – нам с вами велено получше узнать друг друга. Я бы сказал, что вы знаете обо мне намного больше, чем я о вас… А может, правильнее было бы сказать не «знаете», а «видели»?

Джессика вспыхнула. Ее глубоко задели грубые слова Джейка, с которым она искренне хотела подружиться. Внезапно нахлынули воспоминания. Она знала, какие сильные у Джейка руки, какие узкие бедра, какая тонкая талия. На мгновение Джессика представила себе, что между ее рукой и плечом Джейка, покрытым золотистым бронзовым загаром, нет преграды из материи, что пальцы ее касаются голого тела, и почувствовала такое смущение, что едва не отдернула руку.

Однако Джессика понимала, что слишком многое поставлено на карту. Дэниелу очень важно, чтобы она подружилась с Джейком, да и для нее самой это имеет большое значение. Но вот чего она никак не могла понять, так это враждебности своего деверя. Джессика была уверена, что не сделала ничего, что могло бы дать повод для такого отношения. В конце концов, ведь Джейк сам схватил ее за руку, когда она случайно зашла в его комнату, она вовсе не вешалась ему на шею. Должен же он понимать, что она просто ошиблась дверью.

Решительно взглянув на него, Джессика проговорила:

– Вы меня не любите, верно?

– Верно, – отрезал Джейк и закружил ее в вихре вальса. – Я не люблю женщин, которые обманывают моего брата.

Джессика рот раскрыла от изумления.

– Но я вовсе его не обманываю! – воскликнула она. – Я люблю Дэниела!

Джейк презрительно взглянул на нее.

– Вы любите его деньги, – холодно уточнил он. – Такие девицы, как вы, другой любви не знают.

Джессика замерла. Она не знала, чем заслужила подобное отношение, но была глубоко обижена и оскорблена. Будь ее воля, она бы тотчас же бросила Джейка и ушла с площадки. Но Дэниел очень любит брата, значит, ради него нужно проглотить обиду и все-таки попытаться хотя бы наладить с Джейком нормальные человеческие отношения.

Самым ровным тоном, на который только была способна, Джессика проговорила:

– Это неправда. Но я вижу, вы уже составили обо мне самое нелестное мнение. Только не понимаю почему. Дэниел просил нас стать друзьями, и, я думаю, нужно хотя бы попытаться ими стать. В конце концов, нам ведь придется жить под одной крышей, – подытожила она.

– Вовсе не обязательно. – Джейк бесстрастно взглянул на Джессику, однако уже через секунду в его глазах мелькнуло отвращение. – За тысячу долларов вы могли бы сегодня же исчезнуть из нашего дома. Брак ваш будет считаться недействительным, и Дэниел снова обретет свободу. У меня есть деньги, детка, и я вам их предлагаю. Ну, что вы на это скажете?

Где-то на середине этой оскорбительной речи они перестали танцевать, однако по-прежнему стояли: Джейк – обняв ее за талию, а Джессика – положив руку ему на плечо. Джессика смотрела на своего деверя, вне себя от обиды и гнева, он же сверлил ее холодным взглядом. В этот момент в толпе танцующих послышались возмущенные возгласы, заглушаемые громким цокотом копыт. Музыка стихла. Джессика обернулась и похолодела. Свадьба, еще недавно казавшаяся ей волшебной сказкой, превращалась в жуткий кошмар. И похоже, кошмар этот только начинался.

На площадке появился верхом на лошади Уильям Дункан. Расталкивая всех, он ехал прямо на Джессику, и лицо его было мрачнее тучи.

– Дочь моя! – возопил он. – Я так и знал, что найду тебя здесь, в этом вертепе! Иди сюда, презренное отродье! Ко мне!

Джессика сняла с плеча Джейка руку. Помимо воли ноги сами понесли ее сквозь расступившуюся толпу к отцу. «Нет! – с отчаянием думала она. – Только не это! Прошу тебя, Господи, не дай, чтобы это произошло сейчас!»

Схватив отца за ногу, она взглянула на его пышущее яростью лицо потемневшими от страха и горя глазами.

– Прошу тебя, отец, не устраивай сцен! – взмолилась она. – Не причиняй людям беспокойство!

– Залезай на коня, дочь моя! – мрачно изрек Уильям. – Ты поедешь со мной.

Джессика отчаянно замотала головой, изо всех сил вцепившись в грубую штанину отца.

В этот момент она увидела, как сквозь толпу пробивается Дэниел, спокойный и предельно собранный. Джессика рванулась к нему, но отец, схватив ее за плечо, удержал.

– Не подходи, парень! Эта женщина моя, а своего я никому никогда не отдаю! – прорычал он.

Джейк заметил, что рука Дункана потянулась к пристегнутому к седлу дробовику, и машинально провел рукой по бедру, пытаясь нащупать револьвер. Во время долгого путешествия он привык постоянно носить с собой оружие. Вспомнив, что оставил его в доме, он тихонько выругался. Понимая, что брату угрожает опасность, Джейк ринулся к дому за оружием.

Дэниел спокойно встретил разъяренный взгляд Дункана.

– Добро пожаловать, мистер Дункан. Надеюсь, вы всегда будете моим самым дорогим гостем. Но Джессика теперь моя жена, и вы пугаете ее.

С этими словами Дэниел направился к Джессике.

Дункан молниеносно выхватил ружье, и в толпе кто-то испуганно ахнул. Дэниел остановился и с изумлением взглянул на тестя.

– Дэниел! – в ужасе закричала Джессика. Уильям Дункан нажал на курок.

Все дальнейшие события Джессика видела как будто со стороны и сквозь призму звуков и красок. Вот лицо Дэниела исказилось от боли, на его белоснежной рубашке расплылось ярко-алое пятно, которое с каждой секундой становилось все больше и больше. Дэниел начал медленно оседать на землю. В толпе раздались крики ужаса. Джессика услышала и свой собственный голос, резкий и пронзительный, повторяющий снова и снова:

– Нет! Нет! Нет!

Отец грубо схватил ее за руки, потянул вверх и перебросил через седло лицом вниз. Джессика слабо пыталась сопротивляться, однако все ее попытки оказались тщетными. В ушах звенело, и она не сразу поняла, что слышит собственный крик. Дэниел лежал на земле не шевелясь, и Джессика, увидев это, принялась отчаянно вырываться из рук отца. Она, рыдая, тянула руки к любимому. Казалось, еще секунда, и она сумеет соскользнуть на землю, но в этот момент шею ее пронзила острая боль, перед глазами встал туман, и как Джессика ни старалась, дотянуться до Дэниела она уже не смогла… Отец пришпорил лошадь, и под ее мерное укачивание Джессика почувствовала, что теряет сознание. Последней ее мыслью была мысль о том, что она никогда больше не увидит Дэниела.

Джейк услышал звук выстрела в тот момент, когда ставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы. И не просто услышал, а почувствовал, словно пуля пронзила ему сердце. Похолодев от ужаса, он повернулся и бросился бежать, расталкивая собравшихся локтями. Подбежав к безжизненно распростертому на земле телу брата, он опустился перед ним на колени.

В плече Дэниела зияла рваная рана, из которой фонтаном хлестала кровь. Пропитав рубашку, она уже стекала на землю. Джейк крепко прижал к ране руку, пытаясь остановить зловещий поток.

– Где доктор Петерс? Кто-нибудь, скачите за ним… Да быстрее же, черт подери! – крикнул он.

Несколько человек сорвались с места и бросились бежать, кто-то завопил:

– Бегите за шерифом!

Толпа вокруг Джейка начала сужаться. На лбу его выступили капельки пота, дыхание с трудом вырывалось сквозь приоткрытые губы, руки тряслись от напряжения. Кто-то подсунул под голову Дэниела сложенную в несколько раз куртку, кто-то, тихонько всхлипывая, накрыл его ноги шалью, кто-то сказал:

– Нужно занести его в дом. Еще кто-то возразил:

– Нет, сбегай за бинтами. Попытаемся здесь остановить кровотечение.

Все эти голоса слились в ушах Джейка в один общий гул. Он слышал только свое собственное хриплое дыхание, чувствовал под руками лишь липкую теплоту и видел, как вздымается и опускается грудь Дэниела – единственное доказательство того, что брат все еще жив.

Лицо Дэниела побелело от потери крови, на лбу выступил пот, взор затуманился. Он долго смотрел на Джейка, словно не узнавая. Внезапно лицо его исказила гримаса такой острой боли, что Джейку пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не заплакать.

– Джейк… – едва слышно прошептал Дэниел. Он с трудом дотянулся до руки брата и тут же бессильно уронил ее. На лице его промелькнула тень беспокойство. – Обещай мне…

– Что? – хрипло спросил Джейк. – Все, что угодно, только скажи.

– Привези ее обратно, – прошептал Дэниел. – Поклянись мне, что бы ни случилось, ты привезешь ее…

Туман поплыл у Джейка перед глазами. Он стиснул зубы, не в силах проронить ни слова. Потом поспешно, пока Дэниел не успел закрыть глаза, прошептал:

– Конечно, я ее привезу. Не волнуйся.

Дэниел легонько потянул Джейка за рукав и, с трудом разлепив спекшиеся губы, прошептал:

– Обещай…

Лицо Джейка помрачнело. Бросив взгляд на ведущую к «Трем холмам» извилистую дорогу, Джейк внезапно осипшим голосом произнес:

– Обещаю.