Этот страшный, дикий, какой-то звериный вопль эхом прокатился по окрестностям. У Джессики кровь отхлынула от лица, пальцы заледенели. Казалось, время остановило свой бег. Все дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Медленно повернувшись, Джессика, спотыкаясь, побрела к Джейку.

– Джейк, что с тобой? О Боже! – крикнула она, и собственный голос показался ей чужим. Каждый шаг давался Джессике с трудом. Ноги вязли в тине и путались в водорослях. Джейк упал, не доходя нескольких шагов до обрывистого берега. Белое как мел лицо исказилось от боли, руки судорожно вцепились в скрытую водой ногу.

– Ах он сукин сын! – прохрипел он. – О Господи…

– Джейк, что с тобой? – Джессика наконец-то добралась до него и рухнула рядом прямо в воду. Отчаяние и ужас взметнулись в ее груди, и, схватив Джейка за руку, она принялась трясти его, словно собиралась вытрясти из него ответ и спасти от того, что ему угрожает. – Что?!

– Нога! О Боже… Капкан!

Каждое слово давалось ему с трудом, вылетало из груди со свистом. Наклонившись, отчего его побледневшее лицо стало еще белее, он принялся обеими руками ощупывать механизм, в который попала его лодыжка. Он попытался разжать страшные челюсти, и мышцы на плечах и на спине вздулись от напряжения. Джессика с ужасом увидела, что мутная вода начала краснеть. Джейк истекал кровью!

Прислонившись спиной к обрыву, Джейк сел, свесив голову на грудь. Он тяжело, прерывисто дышал.

– О Боже, как больно…

Он закрыл глаза и стиснул губы.

Джессика почувствовала такую боль в груди, словно кто-то схватил ее сердце огромной ручищей и крепко сжал. Сунув руку в воду, она на ощупь нашла ногу Джейка, провела рукой вниз, пока наконец не добралась до зловещих металлических челюстей, сомкнувшихся вокруг ноги Джейка. От ее суетливых движений кровавая вода всколыхнулась. Джессика попыталась разомкнуть страшные челюсти обеими руками, но у нее ничего не получилась, лишь Джейк слабо застонал от боли. О Господи, ну почему она такая беспомощная?

Вдруг с противоположного берега послышался громкий всплеск. Потом другой. Кто-то входил в воду.

Джессика с ужасом уставилась на кровавую воду, которую уже подхватило течением и понесло. Вдалеке вода покрылась рябью. Крокодилы! Раздался еще один всплеск, на сей раз немного в стороне, под кустами, и Джессике показалось, что даже воздух вокруг пронизан мощной силой, несущей грозную опасность.

– Джейк, ты должен попытаться встать, – проговорила она хриплым голосом и вскарабкалась на берег у Джейка за спиной. – Давай, выходи из воды. – Она подхватила его под мышки и попыталась приподнять. – Ну же, быстрее, прошу тебя, попытайся!

Если Джейк и уловил в голосе Джессики тревожные нотки, ему было не до того, чтобы ломать себе голову над тем, откуда они взялись: голова кружилась; и в глазах потемнело от боли. Но все-таки ее нервозное состояние как-то передалось ему. Оперевшись о дно здоровой ногой, он встал, и Джессика с силой, которой от себя не ожидала, потянула его вверх и каким-то непостижимым образом вытащила из воды. Однако оба они понимали, что на полную безопасность рассчитывать не приходится. Отвратительные гады с маленькими злыми глазками неотвратимо приближались. Привлеченные запахом крови, они уже через несколько минут выберутся на берег – в этом не было никаких сомнений.

Джессика со всей силы уперлась обеими руками в скользкие челюсти и попыталась их разомкнуть. Вид у капкана был зловещий. Его острые как бритва зубья, пробив ботинок Джейка, вонзились в ногу. Джессика жала изо всех сил, обливаясь потом от напряжения и страха, но капкан не поддавался.

Наклонившись, Джейк стал ей помогать. Челюсти чуть-чуть раздвинулись, но в этот момент Джейк разжал руки и тут же вскрикнул от боли: капкан снова захлопнулся. Все их с Джессикой усилия пошли насмарку! Нет, лихорадочно подумала Джессика, объятая ужасом, что-то здесь не так. Как же охотники вытаскивают добычу, если даже усилиями двух человек не удается открыть капкан? А крокодилы, извиваясь, подплывали все ближе, и Джессика изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать от страха.

И в этот момент она увидела плоский круглый рычаг, с помощью которого открывался капкан. Рычаг этот находился прямо под ногой Джейка.

Джейк снова нагнулся, собираясь помочь Джессике. Полными боли глазами смотрел он на приближавшихся аллигаторов.

– Нет! – крикнула Джессика, отталкивая его.

Сунув руки в капкан, она с силой нажала ладонями на рычаг. Щелкнув, капкан открылся.

Прерывисто вздохнув, Джейк схватил кровоточащую ногу обеими руками и начал осторожно вытаскивать ее. Наконец нога оказалась на свободе, и Джессика отпустила рычаг. Тут же челюсти снова сомкнулись с таким зловещим лязгом, что у нее все оборвалось внутри.

Однако ни на то, чтобы перевести дух, ни на то, чтобы поздравить друг друга с освобождением, времени не было. Нужно было что-то делать дальше. Джейк опустился на землю, жадно глотая раскрытым ртом воздух, пытаясь собраться с силами. Лицо его было пепельно-серым. Лихорадочно оглядываясь по сторонам, Джессика заметила лодку и не раздумывая бросилась в воду.

– Джессика, не надо! – хрипло закричал Джейк, поспешно садясь. – Не лезь в воду!

Но она его не послушалась. Глядя вперед, боясь оглянуться, чтобы не видеть мерзких тварей, грозящих смертью, она ухватилась за пирогу обеими руками и потащила ее к тому месту, где поджидал ее Джейк. И только он успел рухнуть в лодку и втащить за собой Джессику, как что-то огромное и твердое стукнулось о борт, едва не перевернув лодку.

Опираясь о шест, Джейк с трудом поднялся. От напряжения лицо его стало багровым. Широко расставив ноги, чтобы не упасть, он, размахнувшись, с силой воткнул шест в воду. Раздался яростный треск, и вода вокруг лодки заходила ходуном. Похоже, крокодил не ожидал нападения. Воспользовавшись суматохой, Джейк оттолкнулся от берега, и пирога медленно поплыла по течению.

Джейк тяжело облокотился о шест, собираясь с силами, а Джессика лежала на дне лодки. Ее трясло от страха так, что стучали зубы. Перед глазами плыли красные круги. Все позади, уговаривала она себя, все позади. Они остались живы. Живы, а это самое главное.

– Джейк, сядь, – немного успокоившись, хрипловатым и дрожащим голосом проговорила она. – Сними башмак. Дай взглянуть на твою ногу.

– Нет. – Джейк закусил губу и, с силой воткнув шест в воду, оттолкнулся. Лицо его, к ужасу Джессики, вновь приобрело пепельно-серый оттенок. – Я чувствую себя вполне сносно.

Но Джессика видела, что это далеко не так. Ботинок был весь разорван и уже начал пропитываться кровью.

– Не глупи! – приказала она строгим голосом. – Снимай башмак! Ведь должны же мы перебинтовать тебе ногу! Сядь Джейк, ради Бога!

– Если я сниму башмак, – коротко бросил он, – у меня распухнет нога, и потом уже я никогда его не надену. – Он глубоко вздохнул, превозмогая боль, с такой же решимостью и твердостью отгоняя ее от себя, с какой вонзал шест в илистое дно болота. И уже более сдержанно добавил: – Нога не сломана. Только сильно кровоточит. Наверное, рана глубокая. Самое лучшее, что я могу сделать, – это оставить все как есть. Ничего со мной не случится. Мы должны плыть дальше.

Джессика с беспокойством оглянулась. Крокодилы плыли за их лодкой, и не думая отставать. Похоже, Джейк прав: нужно плыть дальше. Она внимательно посмотрела на Джейка, и ей стало не по себе. Казалось, каждое движение причиняет ему острую боль, хотя он стоически пытался не подавать вида, что испытывает адские муки. Кожа приобрела землистый оттенок и вся покрылась капельками пота. Он совсем не мог опираться на больную ногу и всякий раз, когда отталкивался шестом, чуть не падал.

Джессика открыла было рот, чтобы начать уговаривать его передохнуть, но поняла, что это бесполезно. Джейка не переупрямить. Чем больше она будет его просить, тем настойчивее он будет в своем решении. Ладно, решила Джессика, еще несколько метров. Только несколько метров, а потом она заставит его остановиться на ночлег и разуться.

Прошло еще немного времени. Джейк упрямо продвигал пирогу вперед. Джессика не сводила глаз с кормы, каждую секунду ожидая какой-нибудь опасности, но все было спокойно. Слышалось лишь тяжелое дыхание Джейка. Он по-прежнему ритмично с силой втыкал шест в воду и вытаскивал его из воды. Джессика перевела дух. Ей показалось, что Джейк уже тверже стоит на ногах. Лицо, правда, слишком мрачное, но это скорее всего от напряжения. Все с ним будет хорошо!

Вдруг голос Джейка, очень спокойный и ровный, прервал ее размышления:

– Джессика, мне нужна твоя помощь.

Глаза Джейка смотрели куда-то поверх ее головы, словно он заметил что-то вдалеке, губы были серого цвета, пальцы, которыми он крепко сжимал деревянный шест, побелели.

– Возьми шест, – проговорил он, – и толкай лодку сама. Не останавливайся. Мне кажется, я больше не могу…

Джессика мигом вскочила и, выхватив шест у Джейка из рук, другой рукой попыталась поддержать его, но сил у нее на это не хватило. Джейк мешком свалился на дно лодки. Джессика опустилась рядом с ним на колени. Глухие рыдания вырвались у нее из груди. Джейк лишь отмахнулся.

– Все будет хорошо, – проговорил он невнятным голосом и, тяжело дыша, добавил: – Только ужас как болит… Нужно несколько минут передохнуть…

«О Господи, Джейк, только не умирай!» – взмолилась Джессика и положила его голову к себе на колени. Заметив, что Джейк закрыл глаза, она осторожно положила его голову на седло, чтобы ему было удобнее.

В этот момент Джейк открыл глаза и схватил ее за руку.

– Плыви дальше, – проговорил он хриплым голосом. – От меня несет кровью, так что мы не можем… останавливаться. Просто втыкай шест в дно и налегай на него всем телом. Это несложно. Ты справишься.

– Да, справлюсь, – сказала Джессика и сама поразилась тому, насколько уверенно прозвучал ее голос. Внутри же у нее все сжималось от страха.

Что же делать дальше? Уже темнело. Как облегчить страдания Джейка – непонятно. Болото кишмя кишит змеями и крокодилами, в лесах по обоим берегам рыщут медведи и пумы. И потом, что станет с Джейком, если она не сумеет вылечить его рану?

– Не беспокойся, – тем не менее решительно добавила она.

Джейк кивнул и, тяжело сглотнув, закрыл глаза.

Джессика встала. Она справится, обязательно справится. Ведь жизнь Джейка находится в ее руках и он на нее надеется. Она воткнула шест в воду и, облокотившись о него, оттолкнулась. Лодка описала круг. Она попробовала еще раз, приложив всю силу, которая у нее была. На сей раз лодка пошла прямо, однако не в том направлении, которое было нужно, а к берегу. Джессика бросилась к корме, пытаясь исправить положение.

Она вся взмокла от пота. Однако причиной тому была вовсе не физическая усталость, а страх. Именно от страха исступленно билось сердце. Сколько времени она продержится? И что произойдет с ними, если она остановится? Тяжело ли ранен Джейк? Джессика знала, что такое гангрена и заражение крови, от которого человек умирает в течение нескольких дней… О Господи, только бы этого не случилось с Джейком! Он должен получить помощь. Она обязана что-то придумать.

И внезапно ее осенило. Ловушка! Ведь кто-то поставил ее в воду, не сама же она появилась там каким-то непостижимым образом. Кто-то ее установил. Выходит, они не одни в этом болоте. Если есть ловушка, значит, поблизости есть и охотник, а если есть охотник, то существует вероятность того, что им окажут помощь. Первая робкая надежда забрезжила в душе Джессики, и она повернулась к Джейку, чтобы сообщить ему об этом, но глаза его были закрыты, и Джессика промолчала.

Нет, нельзя уплывать далеко. Где-то рядом непременно должна быть хижина охотника, Джессика чувствовала это. Единственное, что оставалось, – это найти ее.

Вытащив шест из воды, она снова погрузила его в воду и с силой оперлась о него. Пот заливал глаза, и казалось, что это вовсе не пот, а слезы.

– Хотя я иду по долине, где притаились тени смерти, – зашептала она, – я не боюсь зла, ведь ты со мной, о Господи! Твой посох охраняет меня…

Джейк то приходил в себя, то впадал в забытье. Боль яростным пламенем охватила не только ногу, но и все его тело. Стиснув зубы, он пытался бороться с ней, но ничего не получалось. Он слышал шепот Джессики, но не мог разобрать слов. Пытался разглядеть ее силуэт, но перед глазами стояла кровавая пелена. Отчаяние охватило его, лишь усилив и без того невыносимую боль. «О Господи, не дай мне умереть! – взмолился он. – Только не сейчас. Если я умру, она останется совсем одна…» И тут туман поглотил последние проблески его сознания.

* * *

Когда стемнело, Джессика наконец увидела то, что искала. Она не знала, сколько времени плавала по болоту взад и вперед, взад и вперед, не отъезжая больше чем на триста ярдов от того места, где был установлен капкан, напряженно ощупывая глазами поросший деревьями и густым кустарником берег в полной уверенности, что она что-то не заметила. Она была уверена, что хижина где-то рядом. Джессика уже не чувствовала острой боли в плечах и в ногах, только дышать было трудно. Казалось, легкие сейчас не выдержат и разорвутся. Всякий раз, когда Джессика поднимала шест, она не знала, удастся ли ей сделать это еще раз.

Наступили сумерки. Окружающая природа приняла зыбкие очертания, становилось все страшнее, и вдруг… Нет, нет, она не верила своим глазам…

Хижина. Она сливалась с деревьями, ветви которых причудливо переплетались. Домик был установлен на кипарисовых сваях, отстоявших футов на пятьдесят от берега и со стороны казавшихся обыкновенными стволами деревьев. Но над ними, почти скрытая в густой листве, виднелось причудливое сооружение из кипарисовой коры под крышей из листьев карликовой пальмы. Джессика вспомнила рассказ Джейка о семье, потерпевшей кораблекрушение и соорудившей себе дом на дереве. Издав торжествующий вопль, она принялась грести к берегу. Наконец-то они нашли надежное пристанище!

Когда до берега осталось совсем немного, она неуклюже перелезла за борт, позабыв о том, что в воде ее могут подстерегать всякие опасности в виде крокодилов и змей, ухватилась за нос пироги и, пыхтя и отдуваясь, принялась вытаскивать ее на берег. Наконец Джессике удалось это сделать, и она тотчас же кинулась к Джейку.

– Джейк, – позвала она, тряся его за плечо сначала легонько, а потом все сильнее. – Джейк, вставай! Пожалуйста, вставай!

Обернувшись, Джессика бросила обеспокоенный взгляд на хижину. В ней по-прежнему не было света, отчего вид у нее был совершенно заброшенный. Значит, помощи ждать неоткуда. Как же ей одной затащить Джейка наверх?

– Джейк. – Она крепко сжала его руку. – Ну прошу тебя!

Джейк открыл глаза и посмотрел на нее отсутствующим взглядом. Джессика даже не была уверена, что он ее слышит.

– Мы должны идти, – тем не менее, спокойно и твердо произнесла она и, схватив Джейка за руки, потянула на себя.

Тяжело дыша, он кое-как сел.

– Почему мы остановились? – тут же набросился он на Джессику. – Я же говорил тебе…

– Не волнуйся, я нашла убежище. Но тебе придется пройти некоторое расстояние.

Джейк взглянул на нее так, словно она потеряла рассудок, но у Джессики не было сил с ним спорить.

– Пошли, – проговорила она, сунув ему в руку шест. – Опирайся на шест. Я знаю, ты сможешь дойти.

После многочисленных безуспешных попыток Джейку наконец удалось с помощью Джессики выбраться из лодки. Он стоял, тяжело опираясь на шест, собираясь с силами. Пот градом стекал по его лицу. Джессика предусмотрительно взяла из лодки седельные сумки и, повесив их на шею как сбрую, крепко обхватила Джейка за талию, ласково приговаривая:

– Это недалеко. Ты дойдешь.

Казалось, короткое расстояние между береговой линией и хижиной им не преодолеть никогда. Несколько раз ноги у Джейка подкашивались и он готов был рухнуть на землю, но Джессика поддерживала его. Быстро темнело, но даже в стремительно сгущавшихся сумерках лицо Джейка выделялось белым пятном, а глаза полыхали болью. Он не справится, с отчаянием думала Джессика. А если он потеряет сознание, прежде чем она успеет затащить его в хижину, она уже ничем не сможет ему помочь.

Но Джессика недооценила силу воли Джейка. Он преодолевал боль и головокружение с такой же яростной решимостью, с какой боролся со змеями и аллигаторами с самого начала путешествия. Ему удалось забраться по лестнице, хотя каждое движение причиняло нестерпимую боль. Джессика поддерживала его сзади, нашептывая всякие ободряющие слова. Волнение и страх, что он так и не доползет до спасительного убежища, нарастали в ней с каждой секундой.

– Осталось совсем немного, – шептала она. – Мы почти добрались…

Преодолев наконец подъем, они оказались на ветхом крыльце. Джессика толкнула дверь в хижину, и она легко поддалась. Джейк, у которого, похоже, больше не осталось сил, тяжело повис на Джессике, и ей пришлось почти втаскивать его внутрь. В хижине царила непроглядная мгла. Когда глаза Джессики привыкли к темноте – а произошло это довольно быстро, – она разглядела убогую обстановку: стол, стул с высокой спинкой, печурка, а в самом дальнем углу – гамак. Собрав последние силы, Джессика подтащила Джейка к гамаку, на который тот тяжело рухнул.

Несколько секунд Джессика стояла, наклонившись над ним. Он тяжело дышал и опять впал в забытье. «Господи, как же помочь Джейку?»

На столе стояла лампа. Отыскав в седельной сумке спички, Джессика зажгла ее и внимательно огляделась, надеясь найти хоть что-нибудь, чем бы можно было обработать и перебинтовать рану.

Обстановка хижины была самая что ни на есть спартанская. Пахло сыростью и плесенью. Над железной плитой низко висела полочка, на которой стояло несколько горшочков с засохшими остатками еды. По стенам были развешены капканы всевозможных форм и размеров, при взгляде на которые Джессику передернуло; на полу у плиты валялась пыльная медвежья шкура. На столе она увидела несколько острых ножей весьма зловещего вида. Выбрав самый большой, Джессика направилась к своему подопечному. Для начала нужно было разрезать ботинок. Джейк был плох. Он лежал, абсолютно ко всему безучастный. Самое ужасное – начала подниматься температура.

– Мне ужасно жаль, Джейк, – прошептала Джессика и, стиснув зубы, принялась разрезать мягкую кожу ботинка снизу вверх.

Джейк застонал: кровь уже успела засохнуть, и действия Джессики причиняли ему острую боль. При тусклом свете лампы Джессика внимательно осмотрела рану.

От середины икры вниз нога распухла чуть ли не вдвое. Кроме того, она была какого-то багрово-синего цвета. Из многочисленных глубоких ранок сочилась свежая кровь. Она смешивалась с уже засохшей кровью, так что на глаз невозможно было определить, началось заражение или еще нет.

Джессика решила промыть ранки и продезинфицировать виски.

– Какого черта! – закричал Джейк, когда боль от спиртного разлилась огнем по всей ноге.

– Виски поможет предотвратить заражение крови, – пояснила Джессика и снова плеснула на раны. На сей раз Джейк, стиснув зубы, терпел.

– Дай-ка мне фляжку, – слабым голосом проговорил он, протягивая руку.

Поколебавшись, Джессика выполнила его просьбу. Приподнявшись на локте, Джейк сделал щедрый глоток и снова рухнул на кровать, тяжело дыша.

– Черт подери, женщина, ты что, хочешь убить меня?

Джессика воспрянула духом: это было первое полное предложение, которое Джейк произнес после нескольких часов, наполненных лишь стонами и отрывистыми междометиями.

– Что ты сделала с моим ботинком?

– Разрезала, – спокойно ответила Джессика.

Джейк разразился потоком ругательств, и Джессика вздохнула с облегчением: раз ругается, значит, чувствует себя лучше.

Однако эта вспышка, вызванная, по всей видимости, воздействием спиртного, быстро прошла. Джейк замолчал, с трудом переводя дух. Джессика принялась искать, чем бы ему перевязать ногу.

– Где это мы? – спросил Джейк слабым голосом несколько минут спустя.

– Думаю, в хижине охотника.

– Хоть какие-нибудь признаки жизни есть?

Джессика покачала головой:

– Нет, но я уверена, что хозяин ее рано или поздно объявится. А пока он не вернулся, мы можем здесь отдохнуть.

Джейк помолчал, собираясь с силами, потом спросил:

– Как ты нашла ее?

Джессика нашла наконец какие-то лоскутки, не очень грязные.

– Я знала, что она где-то должна быть. Ведь если есть капкан, значит, должен быть и тот, кто его поставил.

Джессика наклонилась над Джейком. Ей показалось, что в его затуманенных болью глазах мелькнуло восхищение. Губы Джейка дрогнули, будто он собрался улыбнуться. Но как только Джессика осторожно взяла в руку его ногу, плотно сжал губы и устало закрыл глаза.

– Дай еще… виски, – выдавил он из себя.

Джессика покачала головой, хотя сердце ее разрывалось от боли.

– Не могу, Джейк. Мне нужно смочить повязку.

– О Боже! Нога прямо горит.

Смочив тряпочку виски, Джессика аккуратно наложила повязку.

– Еще немного потерпи, – прошептала Джессика, увидев, как Джейк вцепился руками в веревки гамака.

На дне фляжки виски осталось на пару глотков, и она, поддерживая ему голову, дала ему пригубить. Какое счастье, что он за время путешествия по большей части не вспоминал о заветном напитке! Что бы они сейчас делали?..

Джейк уронил голову Джессике на колени, и она ласково гладила по его спутанным волосам. Голова у бедолаги кружилась от слабости, по телу равномерно, как биение сердца, проходила пульсирующая боль.

На шершавой стене прямо перед ним в углу висела густая паутина. Джейк видел этот угол отчетливо, а вот остальная, большая часть комнаты и лицо Джессики меркли в желтовато-белесом свете лампы. Джейк чувствовал на себе ласковое прикосновение пальцев Джессики, но не ощущал тепла ее ног. Он боролся с болью и пытался удержать ускользающие проблески сознания, и борьба эта отняла у него все силы. И вскоре он понял: бороться с болью бесполезно, лучше принять ее как друга, нежданно-негаданно заявившегося в гости.

– Ах, Джессика, – пробормотал он после продолжительного молчания, – ну почему, черт подери, мы должны помирать в таком паршивом месте?

Джессика собралась было ответить, но поняла, что вопрос риторический. У Джейка начинался бред. Что ж, может, это и к лучшему – не так будет чувствовать боль.

Джейк закрыл глаза, устав бороться с неизбежным, однако обрести покой оказалось не так-то просто. А слова продолжали литься из него бурным потоком. Он и сам не понимал, почему это происходит, просто возникла потребность говорить и говорить, и он не стал ей противиться.

– Я всегда, даже мальчишкой, был сущим дьяволом, – деловито пробормотал он, – а вот Дэниел – образцовым мальчиком. Он пошел в мать, а я – в отца. Отец мой был сварливым необразованным стариканом, хотя и владел огромным ранчо. Маме так и не удалось, как она ни старалась, придать ему светский лоск… Мамы своей я не помню. Она умерла, когда я появился на свет, но мне всегда казалось, что я ее знаю. Имя ее было известно в Техасе каждому, ее не забыли и после смерти. Это мама заставила отца построить красивый дом, разбила роскошный цветник, заставила слуг ходить по дому в обуви, купила пианино. О ней ходили легенды. Как бы мне хотелось ее знать! Может, я стал бы тогда совсем другим. Кто знает?

Джессике показалось, что он чуть-чуть улыбнулся, и у нее немного отлегло от сердца, хотя она понимала, что радоваться рано. Склонившись над Джейком, она ласково коснулась рукой его щеки. «Мой Бог, как же он горит!»

– Ш-ш, успокойся. Ты должен отдохнуть, – тихонько проговорила она.

– Ты хочешь, чтобы я был другим, Джессика? – вдруг спросил Джейк.

Сердце Джессики учащенно забилось. Он смотрел на нее с таким волнением, что ей стало не по себе. Как жаль, что он говорит это в горячке!

– Ты мне нравишься таким, какой ты есть, – ласково улыбнулась она. – Прошу тебя, постарайся не волноваться.

Джейк нахмурился, стараясь что-то припомнить, но мешала тупая боль, которая все никак не отпускала. Он понимал, что должен молчать, но не мог. И что это на него нашло? Почему он изливает Джессике душу, рассказывая о таких вещах, о которых еще никому не говорил, каких никто не имеет права знать?

– Иногда мне так хотелось быть другим. Как Дэниел… Но чем больше я старался, тем хуже получалось. – Джейк вздохнул.

Джессика попыталась встать, чтобы развести огонь, но он, схватив ее руку, прижал ее к своему лицу.

– Не уходи, – пробормотал он. – Мне так приятно, когда ты меня гладишь.

У Джессики сердце сжалось от боли, и она осталась. Он продолжал говорить, а она, слушая, гладила его по голове.

– Брат всегда заботился обо мне. После смерти матери отец совсем сдал, и всю оставшуюся жизнь взгляд его был каким-то безжизненным… Говорят, я рос как сорная трава, но это не так. Дэниел учил меня всему, что знал сам. Он пытался вырастить меня таким, каким вырастила бы мама, однако ничего хорошего из этого не вышло. Я оставался диким и необузданным. Когда Дэниела призвали на войну, я рвал и метал от ярости, потому что по молодости лет мне не разрешили идти вместо него. По справедливости это я должен был идти воевать, а не он. Я всегда умел драться, а не он, и это меня должны были ранить, а не его… – Джейк смотрел на Джессику горящими от жара и боли глазами. – Ты ведь тоже это понимаешь, Джессика? – нетерпеливо спросил он. – Все это понимали. На месте Дэниела должен был быть я. Ему предстояло прожить хорошую, счастливую жизнь… – Джейк вздрогнул. – А я был ни на что не годен. От меня всем одно беспокойство. Да, лучше бы я стал калекой.

Склонившись над ним, Джессика с тревогой смотрела в его затуманенные глаза.

– Не говори так. На все воля Божья. Нельзя ставить ее под сомнение.

Устало закрыв глаза, Джейк пробормотал:

– Ты была бы счастлива, Дэниел был бы счастлив. Бог был не прав. – Лицо его исказилось от боли. – Как холодно…

Джессика встала и бережно положила голову Джейка на матрас. Он легонько пожал ей руку, и тут же у него начался озноб. Его немилосердно лихорадило.

Джессика быстро развела огонь, однако плита была устроена таким образом, что не отдавала много тепла, да и хижина не была приспособлена его хранить. Джессика подошла к Джейку: нужно было снять с него мокрую одежду.

Первым делом она стянула с него второй ботинок. С ним пришлось изрядно повозиться. И как она ни старалась не причинить боли Джейку, ей не удалось этого сделать. Когда наконец ботинок упал на пол, Джессика дышала как загнанная лошадь, а Джейк посылал на ее бедную голову всяческие проклятия, значение которых Джессика не могла разобрать, да и не хотела.

Дальше нужно было снять ремень. Неловкими пальцами принялась она расстегивать пряжку. Ей еще никогда не приходилось раздевать мужчину, и во сне не могло присниться, что она станет это делать. Она долго провозилась со всякими незнакомыми застежками и клапанами, то и дело касаясь таких же незнакомых частей тела. Наконец ремень был расстегнут, но тонкий ремешок из сыромятной кожи, с помощью которого крепилась кобура, никак не поддавался. Мокрый, он к тому же был завязан настолько туго, что его никак не удавалось развязать.

Пытаясь ослабить узел, Джессика нечаянно коснулась пальцами ног Джейка и поразилась незнакомому трепетному чувству, которое вызвало это прикосновение. Руки у нее дрогнули. Она понимала, что не должна касаться такого интимного места, и все равно испытывала удовольствие.

Наконец ей удалось расстегнуть ремешок и снять ремень. Облегченно вздохнув, Джессика убрала с лица волосы. Слава Богу, самое трудное позади. Наклонившись к Джейку, она принялась деловито расстегивать ему рубашку, а потом пришел черед брюк.

Еще месяц и даже день назад она и представить себе не могла, что придется заниматься таким делом. Пока она расстегивала пуговицы на брюках и стаскивала их, сердце ее колотилось как сумасшедшее и во рту пересохло. Но Джейк промок насквозь и весь дрожал, а раздеть его, кроме нее, было некому.

Под одеждой у Джейка оказалось белье из белого батиста, такое тонкое, что уже почти успело высохнуть. Впрочем, этому немало способствовала поднявшаяся высокая температура. Джессика была только рада тому, что белье не придется снимать. Она не представляла себе, как стала бы раздевать Джейка догола, и вовсе не была уверена в том, что он сказал бы ей за это спасибо, даже если бы от этого зависела его жизнь. Впрочем, тонкое белье и так почти ничего не оставляло ее воображению.

Вспыхнув от стыда, Джессика поспешно отвела взгляд и, накрывая Джейка одеялом, приказала себе больше не смотреть на него. Но должно быть, она слишком неловко стала подтыкать под него одеяло и причинила боль, потому что он вдруг застонал и на секунду открыл затуманенные жаром глаза.

Джессика не знала, что ей делать. Джейка трясло все больше, так, что у него уже стучали зубы. Он попытался что-то сказать, но сквозь плотно стиснутые зубы слов было не разобрать. Пытаясь согреться, он обхватил себя руками и хотел было свернуться калачиком, но задел больную ногу и застонал так жалобно и протяжно, что у Джессики мучительно сжалось сердце.

Она быстро оглядела комнату, ища, чем бы еще накрыть Джейка, и взгляд ее остановился на медвежьей шкуре. Пыхтя и отдуваясь, она взгромоздила тяжеленную шкуру на Джейка, но его по-прежнему лихорадило, и Джессика могла лишь беспомощно наблюдать за его страданиями.

– О Джейк! – прошептала она и, присев на краешек кровати, обеими руками сжала его руку. – Что же мне с тобой делать?

Наклонившись, она прижалась щекой к его горячему лбу, чувствуя, как дрожь сотрясает его сильное тело.

– Что же делать?

Внезапно ее осенило. Приподняв тяжелую шкуру, она улеглась рядом с Джейком и, обхватив его обеими руками, притянула к себе, согревая собственным теплом. И так Джессика провела всю ночь, не выпуская Джейка из своих объятий.