На а следующее утро Доминик заехал за ней, как договорились, что доставило большое удовольствие Юнис: у нее шли последние приготовления перед отъездом. Мартина отметила, что выглядит она значительно лучше, чем раньше. Прошлым вечером они танцевали, в основном с Бруно, и со стороны казалось, что между ними нет никаких разногласий.

Небо хмурилось, когда Доминик и Мартина садились в лодку. Но даже если бы на улице шел проливной дождь, Мартина все равно была бы счастлива. Мрачный вид дворцов вдоль канала, углы и тени – все было так таинственно, что у нее появилось предчувствие, что что-то должно произойти. В это утро Доминик как-то особенно был похож на настоящего римлянина, и это произвело особое впечатление на Мартину. Светло-серый костюм, хорошо сидевший на нем, подчеркивал его прекрасную мужскую фигуру.

Сев рядом, он смотрел прямо перед собой и видел, казалось, то, что мог видеть только он один. Его чеканный профиль в неясном свете вызывал у нее трепетное чувство. Неожиданно он повернулся, словно почувствовав, что его рассматривают. Их взгляды встретились, и Мартина покраснела.

– Не очень-то хорошее утро, – произнес он. – Но зато у нас будет возможность попасть туда до того, как нахлынут толпы туристов.

На выставке оказалось уже много народу, но, несмотря на это, им удавалось избежать толкучки. Все выставленные картины принадлежали к ультрамодному течению и символизировали теперешнее неистовое время. Мартина с пониманием и живым интересом рассматривала полотна, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтобы понять смысл изображенного. Время от времени она заглядывала в каталог, спрашивала мнение Доминика, и он в обычной иронической манере высказывал свою точку зрения. Она искренне смеялась, когда ее догадка оказывалась правильной, и тогда весь мир вокруг казался прекрасным.

Между ними возникло несколько волнующих моментов, но Доминик вновь принял свой обычный холодный вид, хотя и был дружелюбно настроен. Эта его манера была ей уже знакома. И тем не менее утро было чудесным. Мартина больше узнала о современной живописи и о человеке, который шел рядом. Он не просто внешне нравился ей. Она любила его за то, что он есть, за силу характера, за то чувство юмора, с которым он смотрел на все вокруг, за то, как он смеялся, откидывая назад голову. Его четкое понимание общего смысла жизни, прирожденная воспитанность, хорошие манеры – все это захватило ее. Просто быть рядом с ним – многое значило для нее.

В конце осмотра она обернулась к нему, разрумянившаяся, сияющая.

– Спасибо, что вы привели меня сюда, – с чувством поблагодарила она. – Это прекрасно: возвращает из прошлого в настоящее. Я получила огромное удовольствие.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху, и она отвела свой взгляд, боясь, что может выдать свои чувства и услышать в ответ лишь дружеские слова.

– Надеюсь, слишком много искусства не пресытило вас? Что, если нам перекусить вместе? – ровным голосом предложил он. – Не знаю, как вы, а я люблю поесть.

– Поверите или нет, я тоже. – Она с сожалением протянула ему руку. – Но мне лучше попрощаться с вами. Я не могу больше заставлять вас тратить на меня столько времени.

Он посмотрел на нее, шутливо улыбаясь.

– Но ведь я все равно должен поесть. Вы готовы? Мартина была более чем готова. Провести еще час или более в обществе этого человека было просто блаженством. Когда они выходили из павильона, облака разошлись. Над ними было чистое голубое небо. Доминик привел ее в ресторан одной из гостиниц, поставил стул к столику. Почти тут же появился официант.

Для начала им подали холодную дыню, потом рыбу, приготовленную так, как это умеют делать только в Венеции. Целиком полагаясь на его вкус, она позволила ему самому выбирать блюда. Говорили мало. Мартина держалась спокойно, с удовольствием слушая его низкий, приятно звучавший голос. Каждое произнесенное им слово имело свой смысл. Глаза на загорелом лице смотрели загадочно. Зал, где они находились, был отделан под старину. Здесь было хорошо. Раздавались приглушенные голоса, аппетитно пахло едой.

Внимание Мартины привлекла группа людей, сидящих за соседним столиком: интересная молодая пара с двумя детьми – мальчиком и девочкой школьного возраста. Дети были хорошо воспитаны, их поведение было безупречным. Ей пришла в голову мысль, что такие же дети должны быть и у Доминика.

Тут же вспомнила о Майе, слабой, красивой, и Кэй – женщинах, которые могли претендовать на замужество с ним. Юнис подробно рассуждала об этом в своих разговорах. Все это вызывало беспокойство Мартины. Она любила его и стыдилась своего чувства, хотя понимала, что должна отказаться от него. Но одна только мысль об этом казалась ей сейчас невозможной.

Дома, в Лондоне, ее ждут новые встречи, выставки, фильмы. Все это будет обсуждаться с родителями. Но Мартина не видела впереди ничего, что бы могло по-настоящему захватить ее. Весь мир для нее сосредоточился сейчас в Доминике, сидевшем напротив, как всегда слегка наклонив голову набок, с иронической улыбкой, приоткрывающей прекрасные зубы. И все это – в ресторане первоклассного отеля, в Венеции.

– Спасибо за действительно чудесно проведенное время, – поблагодарила Мартина, когда он помогал ей садиться в лодку.

– Я рад, что вам понравилось, – живо отозвался он. – Роберто проводит вас. Простите, что не могу сделать этого сам, но у меня срочное дело. Я должен быть в условленном месте через десять минут.

Приподняв безукоризненно чистую манжету, он быстро взглянул на часы. Лодка везла ее домой. Закрыв глаза, Мартина думала о том, как он неожиданно вошел в ее мир. Но нет, совсем нет, без всякой надежды, думала она.

Вернувшись домой, Мартина не нашла Юнис. Ее ждала записка: «Буду около четырех». Воспользовавшись свободным временем, Мартина написала несколько писем. Около четырех зашла Эмилия и передала, что синьора Вортолини уже дома и ждет ее в гостиной.

Юнис великолепно выглядела в спортивных брюках молочного цвета. Большие жемчужные серьги хорошо сочетались со стоячим воротником. Только что уложенная прическа шла ей. Тепло улыбаясь Мартине, она пригласила ее сесть рядом. На низеньком столике стоял поднос с чаем.

– Присядь, Марти. Расскажи мне о выставке. Понравилось?

Мартина устроилась в кресле и рассказала о своем утреннем путешествии. Подав ей чашку чая, Юнис внимательно слушала.

– Я довольна, что тебе понравилось, – произнесла она, когда Мартина остановилась. – Доминик как раз тот человек, который подходит для таких походов. Теперь-то он тебе нравится?

– Нравится? – Засмеявшись, Мартина хотела скрыть боль, сидевшую внутри. – Скажем, я начинаю больше узнавать его, – уклончиво ответила она.

К ее облегчению, Юнис сама начала рассказывать о покупках, которые она сделала для предстоящей поездки. Конечно, разговор зашел о Марко. Они ели бутерброды и крошечные пирожные и уже выпили по второй чашке чая.

– Что касается Марко, – начала Юнис, откинувшись на стуле и закуривая сигарету. – Бруно хочется, чтобы он продолжал свои занятия у соседей по утрам каждый день. Ему не хотелось бы, чтобы он пропускал уроки с учителем. И кроме того, у тебя будет свободное время. Больше всего Бруно беспокоится о сне Марко, но, зная, что ты остаешься с ним, он уверен, что проблем не будет. Со временем все воспоминания о пожаре сгладятся. Дети податливы и скоро все забывают. Нас не будет неделю, но на всякий случай – номер врача записан в книжке под телефоном в холле. Там же номера всех наших знакомых, включая Доминика.

Юнис стряхнула пепел с сигареты в серебряную пепельницу на столике.

– Между прочим, не стесняйся звонить Доминику, если тебе что-то понадобится. Он очень собран и разумен в критических ситуациях.

Мартина уверенно заметила:

– Надеюсь, ничья помощь мне не понадобится. Не хочу никого беспокоить в ваше отсутствие.

– Не будь слишком самоуверенной, – предупредила ее Юнис. – Когда дети вместе, всякое может случиться. Но делай так, чтобы Марко не был обузой для тебя. Он выглядит невинно, но, как и все дети, достаточно хитер, чтобы поймать тебя на твоих же чувствах и использовать в своих интересах. Самое главное, будь с ним построже с самого начала и не потакай ему ни в чем. – Она тепло улыбнулась. – Мы с Бруно так признательны, что ты согласилась побыть с ним. Если у тебя возникнут какие-то вопросы, у нас еще Судет возможность поговорить до отъезда.

Однако больше случая для разговора не представилось. Вечером на прощальный обед собрались гости. Некоторые друзья приходили проститься на следующий день, а вечером состоялся отъезд. Бруно стоял в холле с сияющей, красивой Юнис. Стефано и Уго носили вещи в лодку. Бруно обратился к Мартине:

– Я только что был у Марко, он спит. Но знает, что, когда проснется, нас здесь уже не будет. Время от времени мы будем звонить. И пожалуйста, чувствуй себя как дома. Делай все, что пожелаешь.

Прощание было коротким. Бруно обнял Мартину за плечи, Юнис поцеловала ее в щеку, обдав волной приятных духов. Они ушли.

На следующее утро за завтраком у Марко было угрюмое настроение. Он молчал.

Пока его умывали и одевали, он говорил только о дяде Бруно, который обещал взять его с собой в следующий раз. Когда же подошло время идти в соседний дом, он снова помрачнел.

– Не буду сегодня заниматься никакими дурацкими уроками, – заявил он упрямо. – Хочу поехать в аэропорт и посмотреть на самолет, в котором улетел дядя Бруно.

– В другой раз, – пообещала Мартина, приготовившись быть терпеливой. – После ленча пойдем с тобой на Лидо. Ты построишь замок из песка и искупаешься в море. Тебе же хочется этого, правда?

Марко слегка вздрогнул и побледнел.

– Море? – испуганно прошептал он и энергично тряхнул головой. – Только не море. Папа не велел мне без него ходить туда. Однажды я чуть не утонул, и папа обещал, что мы больше не будем ходить на море. – Его губы дрожали, глаза наполнились слезами. – Почему папа должен был уехать?

Мартина притянула его к себе, стараясь собрать все свое самообладание.

– Иногда бывает, что люди должны уходить, покидать нас, – неуверенно произнесла она. – Но где бы ни был твой папа, он любит тебя. – Жалость переполняла ее. Наклонившись, она откинула упавшую на лоб прядь волос, удивляясь, какие у него длинные ресницы. – У тебя была когда-нибудь золотая рыбка, Марко? – осторожно спросила она.

Он нахмурил брови, пытаясь сосредоточиться.

– Нет. – Он отрицательно качнул головой.

– Тогда мы купим с тобой небольшой аквариум, запустим туда рыбок, и ты будешь наблюдать, как они плавают.

Он смотрел на нее, не проявляя никакого интереса, и грубовато спросил:

– Зачем?

Мартина улыбнулась.

– Потому что у тебя должно быть что-то, что было бы тебе дорого. Ты будешь кормить их, дашь им имена и никогда не будешь один. Ты узнаешь их, а они узнают тебя.

В задумчивости он выслушал ее и покачал головой, слегка нахмурившись.

– Они и вас тоже узнают? Она кивнула.

– Может быть, когда ты увидишь, как они плавают, не боясь воды, тебе тоже захочется научиться плавать.

– А вы боитесь моря, синьорина? – серьезно спросил Марко.

– Нет. Зови меня просто Мартина, Марко. Это звучит более дружески, а ведь мы друзья, правда? – Она улыбнулась, глядя на его серьезное лицо.

– Тетя Юнис зовет вас Марти, – заметил он.

– Если хочешь, зови меня так же. Он улыбнулся и с гордостью выпрямился, как будто ему оказали честь.

– А вы умеете плавать, синь… Марти?

– Да. Мне хотелось бы и тебя научить. Мальчики, как правило, плавают лучше девочек, они более смелые.

– А дядя Бруно плавает?

– Думаю, что да.

– Лучше, чем тетя Юнис?

Мартина прикинула в уме, сколько кубков выиграла Юнис за плавание, усмехнулась и притянула его к себе.

– Надеюсь, что да, – ответила она, очень в этом сомневаясь.

Когда Марко ушел в соседний дом, Мартина вместе с Уго отправилась на рынок. Дул легкий морской ветерок. Лодка скользила, едва касаясь поверхности воды. Уго следил за тем, чтобы избежать столкновений с речными трамвайчиками, которые шли вдоль берега канала, подбирая случайных пассажиров, стоящих в специальных местах ожидания.

Окна дворцов на противоположном берегу мерцали в розовых лучах отражавшегося в них утреннего солнца. Мартина по-новому воспринимала величие и красоту этого сверкающего, лучистого города, наполненного чистым ароматным воздухом. Такого она нигде больше не видела. Это было похоже на глоток искрящегося вина, и когда Уго тихонечко запел известную оперную арию, она начала ему подпевать. Уго был доволен, что она пригласила его с собой на рынок за аквариумом. А узнав, что это для Марко, он вообще оживился: как и все домашние, он обожал его.

Мартина по-настоящему наслаждалась рынком, разноцветием фруктов и многообразием рыбы, которую бережливые хозяйки-венецианки критически рассматривали, прежде чем купить. Она прислушивалась к их голосам, звучащим с разными интонациями, и все это напоминало ей жужжание пчел, летающих вокруг банки с медом. Быстро купив нужный аквариум с красивыми камушками, они с Уго выбрали разной окраски рыбок из Адриатического моря и корм для них. Попросив Уго все это отвезти домой, она сама решила прокатиться на речном трамвайчике.

Около часа бродила она по великолепным лавочкам, покупая кожаные вещи, старинные эстампы, плетеные корзинки – сувениры для домашних. Немного погодя за маленьким столиком на площади она выпила чашечку кофе. Сюда уже стекались группы туристов, обвешанных камерами, гиды возбужденно подходили к посетителям, предлагая свои услуги. Оркестр исполнял приятную мелодию, голуби, кружась над площадью, вторили ему.

Вернувшись домой, Мартина увидела, что Стефано уже поставил аквариум на небольшой столик в гостиной. Пестрые рыбки в сочетании с красивыми камушками на дне аквариума должны были стать новым миром для Марко, который бросился к аквариуму, как только вошел в комнату.

– Какие красивые рыбки, Марти! – в восторге воскликнул он.

– Они и правда красивые.

Мартина протянула ему пакет, чтобы он бросил корм в воду. Посмеиваясь от удовольствия, он время от времени поглядывал на Мартину блестящими от радости глазами.

– Могу я дать им имена, Марти? – возбужденно спросил он.

– Конечно, давай.

В задумчивости он сдвинул брови.

– Золотая рыбка будет тетей Юнис. Коричневая, которая плавает вокруг нее, – дядя Бруно. Красная в углу – Стефано, который всегда краснеет, когда я подшучиваю над ним. – Он в раздумье посмотрел на остальных рыбок. – А вот эта длинненькая, которая в стороне от всех, разве она не красивая? Она ведь похожа на дожа, Марти.

Мартина рассмеялась.

– Даже не представляю. А что ты знаешь о дожах?

– Нам рассказывали о них на уроках. В Венеции были такие правители. Думаю, что это все-таки дож, Марти. Я назову его дядей Домиником.

– Пожалуй, ты прав.

С виноватым видом они повернулись к двери: в комнату входил Доминик.

– Мне кажется, мое имя присвоено золотой рыбке. – Он приподнял брови и сделал шутливый жест. – Так где же здесь я? – поинтересовался он и наклонился над аквариумом.

С серьезным видом Марко показал на чудесную рыбку, с гордым видом плавающую в стороне от других.

– Вот она, дядя Доминик! – воскликнул Марко. – Не правда ли, она красивая? Доминик усмехнулся:

– Самая красивая во всем аквариуме. Полагаю, что остальным вы тоже дали имена? Марко живо показал.

– Конечно. Вот дядя Бруно и тетя Юнис, Стефано, а вот эта голубовато-зеленоватая – Уго.

– Хм. – Доминик, казалось, о чем-то глубоко задумался. – А где" же тетя Мартина? – Он повел бровью в сторону Марко, который напряженно смотрел в аквариум. – А что ты думаешь об этой симпатичной изящной маленькой рыбке в дальнем углу?

Марко рассмеялся и взглянул на Мартину.

– Да, – сказал он. – Эта рыбка нравится мне больше всех.

Слегка оттопырив щеку языком, Доминик посмотрел на покрасневшую Мартину. Пытаясь скрыть румянец, она наклонилась к Марко и поцеловала его в лоб.

– Спасибо, Марко. Видишь, как они хорошо плавают и не боятся воды, – произнесла она со значением.

Он снова повернулся к аквариуму. С нежностью смотрела она на маленькие ручки, прижатые к стеклу, на растрепавшиеся кудри, на нежный овал лица.

Но Марко не поддержал этот разговор.

– Они уже съели все, что я им дал, – дипломатично заметил он.

Ее смеющиеся глаза встретились с темными глазами Доминика, и сердце замерло в груди от этого пристального взгляда. Ей показалось, что зашел он не случайно.

Будто прочитав ее мысли, Доминик заговорил:

– Я еду к себе на ферму в Венецианские холмы и рассчитываю пробыть там пару дней. Марко нравится это место. Не могли бы вы поехать с ним тоже? Но, конечно, Венеция для вас будет потеряна на это время. Что вы думаете об этом?

– Что я думаю? – повторила Мартина. Она бы многое отдала, чтобы побыть два дня в его обществе. – Как вы добры! Мне очень хотелось бы. А тебе, Марко? – Она перехватила его взгляд на аквариум. – Рыбки будут ждать нас, когда мы вернемся, а Стефано посмотрит за ними, – ласково успокоила она мальчика.

Он живо посмотрел на Доминика.

– А я смогу покататься на Люнеди, дядя Доминик? Доминик, слегка усмехнувшись, пояснил Мартине:

– Люнеди – это пони, на котором Марко катается, когда бывает на ферме. Он родился в понедельник, поэтому его так и назвали. А вы умеете ездить верхом на лошади, мисс Флойд?

Мартина отрицательно покачала головой, пытаясь скрыть свою радость. Хотелось бы ей знать, какую цену потребуют от нее боги за два дня блаженства на ферме Доминика!

– Когда мы отправляемся? – спросила она.

– Я подожду вас. Стефано упакует вещи Марко, он не раз уже делал это. – Ответ прозвучал холодно.

В своей комнате Мартина взяла средних размеров чемодан из свиной кожи, положила туда на всякий случай вечернее платье. Идя в ванную, чтобы умыться, она слышала, как Марко болтал со Стефано, собиравшим его вещи. От струи холодной воды ее кожа порозовела. Быстрым движением она подкрасила лицо, покрыла губы розовой помадой, оставила волосы распущенными и повязала вокруг головы белую ленту, как у Алисы в Стране чудес. Костюм – голубой верх и белая юбка – подчеркивал свежесть молодости. Но, взглянув на себя в зеркало, она отметила, что глаза ее блестят ярче, чем следует.

Когда Доминик помогал ей садиться в лодку, она старалась ничем не выдать свое радостное состояние. Он сел напротив, опершись одной рукой о сиденье.

Марко пристроился рядом с Мартиной. Ветер развевал его кудрявые волосы.

– Мы пойдем вдоль автострады, дядя Доминик? – спросил он, когда они проплывали мимо площади.

– Нет. – Доминик повернулся, чтобы поймать взгляд Мартины. – Мы пойдем старой дорогой вдоль Бренты. Эта река не такая широкая, как канал, но вам понравится. – Он задумчиво, с улыбкой посмотрел на нее. – Как-то ваш любимый лорд Байрон снимал виллу на берегу Бренты. Ходят слухи, что именно здесь, на этих зеленых холмах, во время прогулки на лошади он и повстречал впервые Маргариту Коджи.

Он продолжал рассказывать о знаменитых людях, которые когда-то жили на этих берегах, запечатлев Бренту в своих произведениях.

Мартина с интересом смотрела на виллы, утопающие в садах, живописно расположенные на склонах холмов, поросших лесом. Изящные по архитектуре, они многие годы назад были построены зажиточными венецианцами, знающими толк в красоте. Частично разрушенные, частично восстановленные, они являлись молчаливым свидетельством славы прошлых лет и мира Байрона.

Наконец они приблизились к частному причалу, который, так же как и стоящий рядом сарай для лодок, был в хорошем состоянии. Доминик помог Мартине выйти и на руках вынес Марко, пока Роберто привязывал лодку.

– А ферма – там. – Доминик протянул загорелую руку к строениям, наполовину прячущимся в лесных зарослях. Он улыбнулся, увидев, что у Мартины широко открылись глаза. – Это не так недоступно, как кажется. Здесь сотни акров возделанной земли, вы увидите, когда мы поедем к ферме. Лес начинается от реки, слева от меня, и служит как бы границей для всех фермерских земель.

На дороге за деревьями послышался звук остановившегося автомобиля. Мартине была видна только часть его. Водитель вышел из машины и направился в их сторону. Это был смуглый коренастый мужчина с голубыми глазами и широкоскулым, как у северных итальянцев, лицом.

– Доброе утро, Гидо, – сердечно поздоровался с ним Доминик на прекрасном итальянском языке и приостановился, пока Роберто укладывал вещи в багажник. Мартина стояла, держа Марко за руку. – В лодке корзина с рыбой для тебя, Гидо, – продолжал он. Гидо, от всего сердца поблагодарив Доминика, пошел к лодке, бросив любопытный взгляд на Мартину. Марко же он почтительно, с легкой улыбкой отсалютовал.

Мартина с Марко расположились на переднем сиденье автомобиля, внутри которого стоял едва уловимый запах дорогой кожи. Доминик сел за руль, нажал на стартер, и машина тронулась. Был теплый солнечный день. Машина на большой скорости шла по трехполосной дороге. Доминик плавно вел машину. Чувствовалось, что ему знаком здесь каждый дюйм, каждая шероховатость. Машина шла мягко, без толчков. Дорога сделала поворот, и они снова понеслись вперед, оставляя за собой километры.

Это была уже земля Доминика. Они проезжали мимо виноградников, фруктовых садов, указательных столбов. На перекрестке машина свернула в сторону и вышла на другую великолепную дорогу, проходящую между массивными гранитными опорами. Ехали как бы по аллее: по обеим сторонам дороги росли деревья, тень от листвы которых красивыми кружевными узорами ложилась на проезжую часть. Наконец машина въехала во двор.

Дом понравился Мартине с первого взгляда. Расположенный в удаленном месте, окруженном деревьями, он был построен в классическом византийском стиле и напоминал огромный праздничный торт с башней с одной стороны. Солнечные террасы, шедшие вокруг первого и второго этажей, были отделаны розовым мрамором, а цветы в огромных вазонах, расставленных по периметру всего двора, могли бы понравиться даже самому взыскательному художнику. Это было строение, выстоявшее века и способное стоять и дольше.

Навстречу им вышла женщина в возрасте тридцати с небольшим лет, хорошо выглядевшая, со смуглым цветом лица. На ней было темное длинное платье, поясом перехваченное в талии. Держалась она спокойно, с достоинством.

Доминик обратился к ней с одной из своих обаятельных улыбок:

– Buon giorno, синьора Станжери. Позвольте мне представить вам мисс Мартину Флойд из Лондона. – Он обернулся к Мартине. – Дочь синьоры в настоящее время работает в Лондоне манекенщицей.

Мартина тепло поздоровалась с женщиной, радуясь, что та говорит по-английски. Затем прозвучал резковатый голос Марко.

– Buon giorno, синьора Станжери, – вежливо обратился он к ней с легким поклоном, но перед этим бросил взгляд на высокую фигуру, стоящую позади. – Per favore, дядя Доминик, могу я посмотреть сейчас на Люнеди?

– Конечно, – разрешил Доминик. Он слегка насмешливо посмотрел на синьору Станжери. – Надеюсь, вы сможете поухаживать за ним пару дней? – И он небрежно взъерошил волосы мальчику.

Синьора Станжери с обожанием смотрела на Марко.

– Огромное удовольствие иметь в доме ребенка. – Ее темные, слегка обеспокоенные глаза посмотрели на Доминика. – В конюшне Маурицио. Султан ничего не ест с тех пор, как вы были здесь последний раз. Скучает без вас.

Доминик погладил ее по плечу. Губы его дрогнули.

– Не волнуйтесь. Султан – хитрюга. У него в голове только одна мысль: чтобы вы с Маурицио занимались им одним. Пойду посмотрю на него. Да, мисс Флойд, не хотите ли взглянуть на ваши комнаты?

Мартине гораздо больше хотелось пойти с ним, но, посмотрев на Марко, она увидела, что его маленькая ручка уже держится за Доминика, и улыбнулась ему.

– А ты можешь пойти со мной. Ты такой же хитрющий, как и Султан, – произнес Доминик. – До встречи, мисс Флойд.

Сдавшись, Мартина поняла, что она просто завидует маленькому мальчику.

Синьора Станжери провела ее через арки, построенные в мавританском стиле, и через залитый солнцем дворик на кухню. Они вошли в отделанную дубом комнату с красивым буфетом, длинным обеденным столом и тяжелыми, устойчивыми стульями. Старомодные скамьи стояли по сторонам камина. Сверкающие медные сковородки, кастрюли и другая кухонная утварь висели на деревянных затычках, укрепленных на отделанной мрамором стене. Пахло горными цветами. В дальнем углу темная, великолепно отполированная лестница вела в верхние помещения. Мартина пошла вслед за синьорой.

Комнаты были светлые, просторные. Стены цвета магнолии служили хорошим фоном аккуратно убранной кровати с пологом и античной, с инкрустацией, мебели. В углу стояла большая медная ваза с цветами.

– Какая чудная комната! – воскликнула Мартина. – Чудесные цветы и отличный вид из окна.

Она прошла по уютному, лежащему на полу ковру и посмотрела на покрытые лесом холмы, возделанные поля с лентами струящейся, сверкающей брызгами на солнце воды, на защитную полосу из тополей и акаций.

Синьора согласилась:

– Действительно, красивое место. Жаль, что синьор Бернетт ди Равенелли не женится. Этот дом поистине создан для семьи. Однако мы надеемся.

Мартина взглянула на загадочное выражение лица синьоры, как будто та что-то недоговаривала. Кто из них – Кэй или Майя – будет хозяйкой здесь? Чтобы сдержать охватившее ее волнение, она сменила тему разговора.

– Вы хорошо говорите по-английски, синьора.

– А я англичанка, – ответила та. – Мои корни в Девоне. Мне было восемнадцать, когда я приехала в Венецию с тетей отдохнуть. К сожалению, влюбилась в не очень хорошего человека, одного из тех жиголо, которые бродят по Лидо в поисках приключений. Я подозревала, кто он такой, но ничего не могла с собой поделать. Тетя внезапно скончалась от сердечного приступа в гостинице, где мы остановились, и в то же время я поняла, что у меня будет ребенок. Домой вернуться не могла и готова была уже наделать всякие глупости, когда познакомилась с Маурицио. Я все рассказала ему про себя. Мы поженились.

– Я рада, что вы встретились с ним. Он хороший? – с симпатией поинтересовалась Мартина.

– Очень. – Синьора Станжери пожала плечами. – Когда у тебя счастливое детство, смотришь на жизнь сквозь розовые очки, но горький опыт разрушает иллюзии, как в моем случае. – Она вздохнула. – После этого жизнь воспринимается совершенно иначе. Не знаю, почему я говорю вам об этом, может быть, потому, что вы кажетесь легкоранимой. В глазах у вас звездочки, на руке нет кольца. Чувствую, что вы легко создаете себе идеалы, которые в общем-то не существуют.

Мартина спокойно ответила:

– Догадываюсь, что вы имеете в виду. Спасибо, что рассказали о себе. Я знаю некоторых мужчин, у которых их эгоизм поощряют любящие матери. Если позволите, вы, синьора, не выглядите несчастной, несмотря на то что произошло. У вас светлый взгляд, правда, с налетом грусти. Ваш Маурицио, должно быть, замечательный человек.

Синьора Станжери улыбнулась и, подойдя к двери напротив, открыла великолепную ванную комнату в лиловато-розовых тонах.

– А эта дверь – в комнату Марко, – пояснила она, открывая ее.

Мартине понравилась нежно-голубая окраска стен, сочетавшаяся с более глубоким цветом мебели и окон, выходивших так же, как и ее окна, на террасу. Когда они вернулись, вещи были уже принесены.

Синьора Станжери предупредила:

– Обед в восемь. А Марко я покормлю на кухне. Как только вы распакуетесь, принесу чай. Уверена, что вам хочется пить. – Она дружески улыбнулась. – Не принимайте слишком близко к сердцу то, что я наговорила. Надеюсь, вам понравится здесь, и не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится.

Первое, что увидела Мартина, отперев маленький чемоданчик Марко, был медвежонок. Она достала его и как следует рассмотрела сожженное ухо.

– От тебя будет очень трудно избавиться, Тито, – произнесла она, пощипав его за ухо.

Бедный Марко, ему хочется быть с тем единственным, что осталось у него от той счастливой поры. Зная привязанность мальчика, Стефано сунул игрушку в чемодан. С влажными глазами она положила игрушку на кровать. Вещи Марко были полностью распакованы, и она принялась за свои, когда с подносом в руках в комнату вошла синьора Станжери.

Это было как раз кстати, и Мартина с удовольствием села, наслаждаясь свежим маслом и горячими домашними лепешками. С чашкой в руках, она вышла на террасу и увидела Доминика и Марко, входящих в дом.

Вечером, когда она укрывала совершенно засыпавшего мальчика. Марко вдруг спросил:

– Марти, а рыбки тоже ложатся спать?

– Конечно, они будут ждать, когда ты присоединишься к ним в царстве снов, – пошутила она.

– Царство снов. А я не знаю, что это. Расскажи мне, Марти, – проговорил он, глядя на нее огромными, как озера, глазами.

И она сочинила ему историю, которая вызвала светлую улыбку на его лице. Постепенно длинные ресницы опустились на нежные круглые щеки. Дыхание стало ровным, глубоким. Он уснул. Несколько минут Мартина наблюдала за ним, сидя рядом, и вдруг опять к горлу подкатил комок.

Приняв душ, она надела мягкое платье из джерси приятного голубого оттенка и уложила на голове шиньон. Слегка подкрасив веки голубым карандашом и надев на узкое запястье широкий золотой браслет, она была готова.

Доминик стоял у камина, когда она вошла в комнату. Он чувствовал себя спокойно, улыбался и выглядел привлекательным в темном пиджачном костюме и белоснежной рубашке.

– Присаживайтесь, мисс Флойд. Я налью вам что-нибудь выпить. – Он указал на софу, стоящую рядом с камином. – Марко заснул? Все в порядке?

– Да, – тихо произнесла она, стараясь унять дрожь в пальцах, когда брала у него стакан.

Странно, но, как только они оказывались рядом, она особенно остро чувствовала, что он ей необходим. Странно также и то, что она испытывала к нему чувство нежности и любви, несмотря на его холодность. Он выглядел сильным, неколебимым, порой даже резким. Темные глаза, поблескивающие на загорелом лице, перехватили ее взгляд и на мгновение задержали его. Ей страстно хотелось знать, слышит ли он, как сильно бьется ее сердце. Слегка отодвинувшись и отпив из стакана, он прислонился к каминной доске и, засунув руки в карманы, посмотрел на нее. Мартина пригубила вина.

Его голова великолепной формы и плечи отражались в зеркале времен Ренессанса, висевшем над камином.

– Что вы скажете о ферме? – спросил он.

– Чудесное место. Я люблю уединенность. Его острый взгляд скользнул по ее миниатюрной, фигуре, изящному запястью с браслетом, пальцам с перламутровым маникюром, держащим стакан.

– Через несколько дней вам все это надоест, – усмехнулся он. – Многие мои друзья скучают в одиночестве. Им больше нравится дом в Венеции, чем скучная монотонность загородной жизни. Могли бы вы жить постоянно вдали от сверкающих огней Лондона?

Мартина опустила стакан.

– Почему бы и нет? Но для чего вы спрашиваете об этом?

Он улыбнулся с легкой иронией.

– Потому что многие люди не могут привыкнуть к незнакомым местам. – Он посмотрел на потолок. – Я люблю это место. Будучи ребенком, я мечтал стать фермером. Но мой отчим, граф ди Равенелли, подбросил мне такую блестящую игрушку, как финансы. Это было вроде вызова. Я принял его. И научился работать. Я многого достиг. Но до сих пор оттягиваю с женитьбой. Это поместье принадлежит семейству Равенелли, поколениями владевшему им. И мне не хотелось бы отдавать его в чьи-то чужие руки.

Так или иначе, он собирался жениться. Кто лучше Майи, с ее уже готовым состоянием, подходит для этого? Он мог пойти по стопам отчима и жениться на вдове с ребенком. Это значило бы счастливый конец для Марко, и она была бы рада за него. Мартина слушала, глядя на свой стакан.

А он продолжал:

– Жаль, что вы не катаетесь на лошадях. Было бы хорошо обскакать ферму верхом. Завтра рано утром я немного покатаюсь один, а потом возьму Марко с Люнеди. Но если хотите, мы можем проехать с вами по ферме на машине. – Он рассказывал о ферме, а она с интересом слушала, желая подробнее узнать о здешней жизни.

Пока они сидели за столом и вели непринужденный разговор, Мартина спрашивала о земле, о работах на ней, о существующих здесь проблемах. Доминик с готовностью и со своим неизменным чувством юмора давал пояснения. Один или два раза он удивленно приподнял брови. Ей нравилось это движение, и она старалась отогнать мечты, в которых были он и она, мечты, угрожавшие ее спокойствию.

Стол был накрыт белой дамасской скатертью, в центре – ваза с фиалками, фарфор, серебро и стаканы, которые передавались из поколения в поколение Равенелли. Серебряный кувшин с сидром, пирог с дичью, пармская ветчина, приготовленная в вине, овощи на подогретых серебряных блюдах, домашний хлеб, персики, сливки, крестьянское масло, сыр – все это было поставлено на буфет, чтобы они могли обойтись без посторонней помощи.

Во время ужина электричество немного село, и лампочки горели не так ярко. Каждый раз, когда глаза их встречались, Мартина чувствовала все возрастающий интерес Доминика. Ее заразительный смех, блестящие глаза, теплота – все это скрывалось за ее застенчивостью, овладевавшей ею всякий раз в его присутствии.

Доминик помогал ей брать то или иное блюдо, и ужин почти кончился, когда вдруг наступило молчание. Каждый раз, принимая тарелку из его рук, она чувствовала тесную связь с ним, и это вызывало у нее чувство сладости и одновременно – горечи.

– Вам не очень-то хотелось обедать со мной в прошлый раз. А как сегодня? – спросил он.

Говорил он с видимым безразличием, продолжая критически рассматривать ее.

Ей было спокойнее смотреть на его загорелые руки, сильные запястья, гибкие пальцы, в которых сейчас он держал сигару. Неохотно подняла она глаза и встретилась с его пристальным взглядом. Но ей удалось даже озорно улыбнуться.

– Всегда обожала крестьянскую еду. Так все натурально. Мне нравится, – поколебавшись, ответила она. В его глазах появился огонек.

– Расскажите, что вы еще обожаете, – негромко произнес он, откидываясь на стуле и прищуриваясь.

Мартине очень хотелось бы сказать, что она обожает его. Но, собрав всю свою гордость и не желая ставить себя в неловкое положение, давая ему возможность посмеяться над ней, она приняла холодный вид. Нет, эти проницательные темные глаза никогда не застигнут ее врасплох.

– Зачем мне рассказывать о том, что я люблю? – ответила она. – Вам это будет неинтересно.

– А вы попробуйте, – растягивая слова, произнес он.

Ей не хотелось, чтобы из нее вытягивали сокровенное. На счастье, в комнату вошла синьора Станжери спросить, не нужно ли им чего-нибудь. Посидев еще немного, докуривая сигару, Доминик предложил ей прогуляться. Довольная, что они покидают атмосферу, полную каких-то неясностей, Мартина согласилась и пошла наверх, чтобы взять пальто и взглянуть на Марко.

Простыни были разбросаны, щеки разрумянились, голова закинута назад, одна рука обнимала медвежонка. Наклонясь к нему, Мартина осторожно поправила постель и постояла некоторое время рядом, пока он не успокоился. Конечно, он был бы счастлив, если бы Доминик стал его отчимом, а вскоре у них бы появились и другие дети. Терпеливо стояла она рядом, прогоняя мысли, которые были для нее словно острый нож. Когда у него установилось ровное дыхание, она вышла из комнаты.

Подходя к Доминику, она улыбалась, скрывая тот хаос, который царил в ее душе. Сколько женщин в прошлом переживали то же самое, что и она в эту ночь? Мартина, боясь за свою слабость, была рада той холодности и безразличию, с которыми держался он. Та почтительность, с которой он обращался к ней, вдвойне подчеркивала его равнодушие. Вежливо улыбнувшись, он открыл дверь, пропуская ее в теплую летнюю ночь. С равнодушным видом он шел рядом, погруженный в свои мысли, держа руки в карманах брюк.

У нее перехватило дыхание от красоты этой ночи. Луна, взошедшая довольно высоко, серебрила поверхность реки и бросала отсветы на окрестности, делая неземными леса и поля. Молчание угнетало ее.

– Интересно, почему, когда бываешь в других местах, луна действует сильнее, чем когда ты дома? Он бросил на нее иронический взгляд.

– Может быть, потому, что ждешь чего-то большего? Люди стараются селиться в том месте, с которым связаны их мечты, и этот уголок становится для них самым прекрасным в мире. У меня есть вилла на озере Комо, откуда открывается чудесный вид на вершины гор, покрытые снегом. Захватывающее зрелище.

Он рассказывал о том, где бывал за границей, о местах, оставивших у него неизгладимое впечатление.

Говорил он свободно, как человек, ничем не связанный, упивающийся своей свободой. Она уже знала цену этому обаянию, знала, что многие женщины останавливают на нем взгляд.

Спустившись в низину, они остановились и смотрели на потоки воды, разбивающейся внизу о камни. Луна, теперь уже в зените, вырисовывала кружевные, приятные узоры. Шум воды, казалось, увеличивал иллюзию их полного отъединения от остального мира, как если бы на всей планете были только они одни.

Неожиданный шорох сзади заставил Мартину резко повернуться. Она поскользнулась и упала бы, если бы Доминик не удержал ее. Испугавшись, она прижалась к нему, чувствуя его крепкое объятие. Ее учащенное дыхание смешалось с частыми ударами сердца, которое она никак не могла унять.

– Что это? – прошептала она, когда дыхание снова вернулось к ней.

– Кто-то из подземных обитателей, который, возможно, испугался не меньше вашего, – ответил он, наклоняясь над нею. – Не волнуйтесь, здесь нет диких животных. Вам не угрожает опасность.

Не угрожает опасность! Это был самый опасный момент в ее жизни. Никогда она не была ближе к тому, чтобы наделать глупости, – признаться в чувствах человеку, для которого она ничего не значит. Она решительно взяла себя в руки.

– Я испугалась, – произнесла она и посмотрела на него, неуверенно улыбаясь. Он медленно, нахмурясь, отпустил ее. Она же чувствовала себя разбитой и внезапно оцепеневшей. Он стоял и смотрел на нее.

– Действительно все в порядке? – Он сжал ее плечи.

– В полном порядке, – ответила Мартина. Его руки опустились, и они молча пошли назад. Постепенно возобновился разговор. Доминик показывал ей на те или иные места, хорошо видимые при свете луны, и все было так, как будто ничего не произошло. Для него это был обычный вечер, когда он пообедал с одним из гостей, плюс прогулка без всяких эмоций, даже тогда, когда он помог ей.

Для Мартины же все было кончено. Она чувствовала себя разбитой и духом и телом.