Отец-холостяк

Бродерик Аннетт

Тони Антонелли, известный бейсболист, разбил ей сердце больше десяти лет назад. Подрастающий сын постоянно напоминал Сьюзен Мак-Кормик об их последней пылкой встрече. Смогут ли теперь, когда Тони вернулся, их отношения наладиться, смогут ли любящие сердца биться в унисон?

 

Глава первая

Телефон прозвонил дважды. Наконец Сьюзен нехотя оторвалась от контракта, который она в тот момент изучала, и дотянулась до надрывающегося аппарата.

– Сьюзен Мак-Кормик у телефона. – В тщательно выверенной интонации ощущались уверенность и профессиональная выучка, как и подобает опытному юрисконсульту.

– Мам, а ну-ка догадайся, кто сегодня посетил нашу школу!

Теплая улыбка скользнула по лицу Сьюзен. Она бросила беглый взгляд на карточку в рамке орехового дерева, украшавшую письменный стол. На ней – улыбающаяся мордашка ее десятилетнего сына: лукавый огонек в черных глазах, курчавые темные волосы, спадающие завитками на лоб…

– Пожалуй, я не сумею, Стив, – усмехнувшись, ответила Сьюзен. – Ты уж лучше сам мне скажи.

– Тони Антонелли! Представляешь? Лучший из лучших бейсболистов Атланты был в нашей школе и даже беседовал с нами!

На какой-то миг Сьюзен показалось, что она вот-вот лишится чувств – кровь отхлынула от щек, голова закружилась… Тони вернулся в Санта-Барбару! Она обратилась мыслями к детству, вспомнила черные блестящие глаза на загорелом лице, ослепительную улыбку, щеки с ямочками, непокорные черные завитки, спадающие на лоб. Потом перенеслась к более поздним годам и увидела бронзовотелого юношу – такой восхитил бы и мастеров Возрождения, – его сильные руки и торс, развившиеся от многолетних занятий спортивными играми, прежде всего бейсболом…

Тони – тот самый Тони, который научил ее, еще девчонку, радоваться жизни, который первым дал ей почувствовать, что значит свобода, взаимная поддержка, дружеское участие. И который позднее преподал ей горький урок – как пережить потерю любимого.

– Это, наверное, было замечательно, Стив. – Она услышала свой слабый, прерывающийся голос как бы со стороны.

– Еще бы! – Стив просто захлебывался от восторга. – А потом мы играли в бейсбол, и я видел, как он разговаривает с нашим тренером, и… Ты слышишь, мам?

– Да, Стив.

– Почему же ты никогда не говорила мне, что знаешь Тони Антонелли? – В его голосе слышался чуть ли не упрек.

– А откуда ты взял, что я его знаю?

– Он сам мне сказал.

Сьюзен откинулась на спинку кресла, не в силах бороться с головокружением.

– Так ты с ним говорил? – тихо спросила она, глядя на кисть руки, подрагивающую на подлокотнике кресла.

К этому она не была готова. Если б ее хоть предупредили заранее! Если б хоть внутренний голос подсказал ей утром, что предстоит трудный день!

– А как это вышло, что ты с ним разговаривал, Стив? – Тут уж не пришлось разыгрывать заинтересованность – его ответ действительно был для нее крайне важен.

– Меня подозвал тренер. – Его голос вдруг торжествующе зазвенел. – Я прошел сразу трое ворот, и Тони, полагаю, это заметил. Так что, когда я пересек основную базу, он меня подозвал.

– Похоже, в этой игре ты сам себя превзошел, не так ли, Стив?

– Похоже, что так. – Мальчик старался изобразить равнодушие, однако это плохо ему удавалось. – Тренер представил меня, и когда Тони узнал, что моя фамилия Мак-Кормик, то сказал, что знал в детстве одного Мак-Кормика, по имени Майкл. А я ответил, что так звали моего отца, и тогда он сказал, что с детства знал и тебя тоже. – Его тон вдруг стал более резким. – Это правда, мам?

– Да.

– Так почему ты никогда не говорила об этом? Я даже не знал, что Тони родом из Санта-Барбары. Ты ни разу не упомянула его имени!

Что ей было сказать? Она не смогла бы солгать, будто не думала, что это будет ему интересно. Она слишком хорошо знала характер сына. Игра была для него самым важным в жизни.

Как это было ни грустно, но постепенно Сьюзен приучила себя к мысли, что по части увлечений Стив пошел не в нее. Она совсем не интересовалась спортивными играми, и в свое время Тони Антонелли потратил немало трудов, чтобы заставить ее взглянуть на бейсбол его глазами.

Стив что-то сказал – что-то насчет обеда, – но она не расслышала.

– Что ты сказал, Стив?

Стив аж застонал, обиженный ее невниманием.

– Я сказал, что пригласил его к нам на обед сегодня вечером, раз уж вы оказались старыми друзьями и все такое.

– Стивен Спенсер Мак-Кормик! Не может быть, чтоб ты так поступил! – Никогда Стив не позволял себе приглашать кого-либо в дом, не посоветовавшись предварительно с нею. А тут еще из всех возможных гостей – именно Тони!

Стив понял: что-то неладно. Мать никогда не называла его полным именем. Никогда! Он точно не знал, что означает такое обращение, но не ожидал ничего хорошего.

– А что тут такого, мам?

Сьюзен больше не чувствовала головокружения. Вся кровь вновь прихлынула к голове и пульсировала волнами страха и гнева. Она не хотела снова видеть Тони. Он был частью ее прошлого, пусть там и остается.

Но Стиву надо что-то сказать. Она чувствовала: ее реакция встревожила мальчика, ведь это так на нее не похоже. Обычно Сьюзен держалась спокойно и уравновешенно, четко контролируя свои чувства.

– Ты не должен приглашать гостей к обеду, не договорившись сначала со мной, ты же знаешь, Стив! Как ты мог так поступить!

Растерявшись, мальчик не знал, что сказать.

– Но, мам, ведь он же твой друг.

– Ну, не совсем. Просто мы были соседями в детстве.

Почему она открещивается от того, что их в прошлом связывало? Что это – самозащита? Сьюзен сделала слабую попытку приблизиться к правде:

– Ведь мы не виделись столько лет!

– Знаю. Вот я и подумал, что тебе захочется повидать его. – Стараясь задобрить мать, он добавил: – Я уже сказал Ханне, что у нас будет гость к обеду. Она, по-моему, не возражает.

– Да дело не в этом! – Сьюзен запнулась, постаралась успокоиться, взять себя в руки. – Как я понимаю, он принял твое приглашение?

Что же ей теперь делать!

– Да, он сказал, что будет к семи. Сьюзен взглянула на большой календарь, висевший рядом с письменным столом.

– Стив, а ты помнишь, что сегодня первая среда месяца?

Молчание. Затем сдавленный стон:

– Ой, мам, я забыл.

– Да, забыл. Снова молчание.

– А нельзя позвонить бабушке и объяснить, как все получилось? Я хочу сказать, мы ведь всегда к ней приходим. Неужели нельзя один разок пропустить?

– А сам ты как думаешь?

– Ой, мам, ведь я не нарочно. Честное слово! Но Тони Антонелли, мам! Может, бабушка поймет, если мы ей все объясним?..

– Нет уж, поверь мне, бабушка ничего не поймет.

В конце концов надо что-то выбрать. Хочется ли ей, чтобы Тони стало известно, что она не решается вновь встретиться с ним? Хочется ли ей, чтобы Тони догадался, как все это важно для нее, до сих пор важно? Конечно, нет. С другой стороны, готова ли она еще раз обидеть мать своим «пренебрежением дочерним долгом»?

Ее молчание было слишком долгим для десятилетнего мальчугана.

– Что же нам делать, мам?

В голосе слышались отчаяние и обида. Почему он должен страдать из-за этих проблем? Ведь он и понятия о них не имеет.

– Я позвоню бабушке и спрошу, сможем ли мы навестить ее не сегодня, а завтра вечером. – (Ей смертельно не хотелось этого делать.)

– Правда, мам? Ты правда позвонишь? Вот здорово! Значит, ты придешь домой как обычно?

Не уверенная в том, что ей удастся хоть сколько-то поработать сегодня, Сьюзен рассеянно кивнула.

– Да, я приду в шесть.

Повесив трубку, она тупо уставилась на аппарат. Главное, не дать Стиву почувствовать свое огорчение. Ничего, как-нибудь переживет она этот вечер. Надо просто взять себя в руки.

Сьюзен представила себе Тони, каким она его видела в последний раз. В двадцать один год он был неотразим. И она, в свои семнадцать, была просто зачарована им. Да, к сожалению, все было именно так.

Сьюзен тряхнула головой, отгоняя воспоминания, пробужденные звонком Стива. Собравшись с духом для очередного неприятного разговора, она вновь взялась за телефон и быстро набрала номер. После нескольких гудков трубку подняли.

– Привет, Клодин, маму можно?

– Сейчас позову, Сьюзен.

Сьюзен смотрела на фотографию сына, на его победоносную улыбку, заставлявшую улыбаться в ответ. Встреча с Тони была для мальчика, возможно, самым волнующим событием, какое только можно вообразить. Она не позволит из-за собственных переживаний испортить сыну удовольствие предстоящего вечера.

– Сьюзен?

– Здравствуй, мама.

– Почему это ты вдруг звонишь?

А почему ты не дашь мне самой об этом сказать? Сьюзен, как всегда, спрятала обиду в карман и ответила:

– Звоню сказать, что мы со Стивом не придем к вам обедать сегодня вечером.

– Что за дурацкая манера сокращать благородное имя Стивен? Раз это имя носит твой отец, то, уж конечно, его может носить и твой сын.

– Да, мама.

– И что это ты там несешь про сегодняшний вечер? Ты же знаешь, что мы ждем вас каждую первую среду месяца.

– Знаю, мама. Поэтому-то я и звоню. Можно мы придем не сегодня, а завтра?

– Тебе прекрасно известно, Сьюзен, что по четвергам я хожу в клуб играть в бридж и возвращаюсь к вечеру совершенно разбитая.

– Ах да. Это просто выпало у меня из головы.

– А почему вы не можете прийти сегодня?

– Стивен, – только чуть более сильное ударение, с которым Сьюзен произнесла это имя, указывало, чего ей стоит держать себя в руках, – Стивен пригласил одного своего приятеля на обед. Он забыл, какой сегодня день.

– Какого это приятеля?

– Почему ты спрашиваешь?

– Надеюсь, ты знаешь всех его приятелей, Сьюзен. Когда ты отказалась отдать ребенка в частную школу, я предупреждала, что тебе не удастся уследить за всеми, с кем он будет водить компанию.

Господи! Дай мне сил!

– Я попрошу, чтобы его приятель прихватил с собой родословную, и изучу ее очень тщательно, прежде чем разрешу ему переступить порог нашего дома!

– По-твоему, это смешно?

– Вовсе нет, мама.

– Вот именно. Не вижу здесь ничего забавного. И я считаю, что ты проявила явное невнимание к нам, позвонив так поздно. Клодин будет очень огорчена.

Сильно сомневаюсь, мама.

– Пожалуйста, извинись перед ней за меня. – Потом, взглянув на часы, Сьюзен добавила: – Значит, мы навестим тебя в следующем месяце? – По тону чувствовалось, что ей не терпится закончить разговор.

– Нет, постой, Сьюзен. Предлагаю сделку: я прощаю тебе сегодняшний вечер, если ты придешь в пятницу.

Сьюзен показалось подозрительным, что ее мать так легко уступила, и она спросила:

– А что будет в пятницу?

– Ну, Эдвин и Лоррэн вернулись из Европы, и мы пригласили их к обеду.

Сьюзен в жизни не встречала больших зануд, чем Эдвин и Лоррэн. Ее мать обожала их, а папа… никто, как всегда, не знал, как относился к ним папа. Стивен Спенсер неизменно оставался безукоризненно вежлив, но ничем не выдавал своих истинных чувств. Хотелось бы ей обладать отцовской выдержкой! Как-нибудь, если ей удастся застать его одного, она, пожалуй, попробует спросить, как ему удается ладить с мамой и мамиными друзьями.

– Мама, мне бы не хотелось приходить, пожалуйста. У меня в эту пятницу очень напряженный день на работе, и потом…

– Ты знаешь, я не часто утруждаю тебя подобными просьбами, Сьюзен. Я бы и сейчас не стала просить, если б они не собирались привести с собой племянника Лоррэн. Мне совершенно необходим еще один человек, чтобы за столом было четное число приборов.

– Но ты же можешь попросить Клодин посидеть с вами, когда она не будет прислуживать.

В трубке воцарилось ледяное молчание. Боже мой, я, кажется, зашла уж слишком далеко! И Сьюзен со вздохом сдалась:

– Во сколько приходить в пятницу, мама? Снова молчание. Да, я прекрасно помню эту твою манеру. Годами ты меня так изводила, но теперь, мамочка, я и сама могу поиграть в молчанку.

В трубке слышался только отдаленный гул, и две волевые женщины старались друг друга переупрямить. Сьюзен принялась читать контракт, который все еще лежал перед ней на столе. Ей даже захотелось перевести этот телефонный разговор на счет адресата, но потом она решила, что и так уж слишком много себе позволила на сегодня.

Наконец послышался вымученный вздох.

– Обед будет в восемь, Сьюзен. Если ты полагаешь, что сможешь вести себя пристойно и никого не обидишь, приходи к половине восьмого, чтобы встретить Гарри.

– Кого?

– Гарри Брюланджера, племянника Лоррэн.

– Прекрасно, тогда до пятницы. Опустив трубку, Сьюзен снова взялась за контракт. Ей не терпелось окунуться в привычные юридические формулировки и выкинуть из головы этот телефонный разговор.

* * *

Тони Антонелли с отвращением оглядел гостиничный номер. Он устал от отелей. Пять лет назад, когда умерла его мать, он продал дом, который сам же купил для нее. Тони не знал тогда, где лучше осесть, и потом, он так часто переезжал с места на место, что долгие годы жил в отелях.

Хватит. Теперь он вернулся в родные края. Сезон окончен, и он устал. Он вернулся в Санта-Барбару и хочет обзавестись здесь недвижимостью. Может, купит особнячок на побережье. Он сам еще толком не знал, чего ему хочется.

Стоя перед зеркалом, Тони завязывал галстук. Всей душой он ненавидел эти штуки. Но надо же показать Сьюзен и ее сыну, что он тоже не лыком шит. Тони горько усмехнулся. А, собственно, зачем? Сьюзен давно дала понять, что она к нему чувствует. Интересно, как она отнеслась к тому, что ее сын смотрит на него как на ангела с крылышками, как на воплощение всех мыслимых добродетелей и американского образа жизни?

Тони взял расческу и в очередной раз попытался придать своим непокорным черным завиткам хоть какое-то подобие прически. Но как только он зачесал их назад, они тут же вновь упали на лоб. Черт бы их побрал! Он отбросил расческу. Заметив, как блестят его глаза в зеркале, он с отвращением отвернулся. Волнуешься, что снова увидишь ее, кретин несчастный! Опять за старое!

Сьюзен Спенсер была единственной женщиной, на которой Тони хотел жениться. Он даже не помнил, когда впервые почувствовал, что влюблен в нее. Казалось, он любил ее от рождения и верил как дурак, что и она его любит. Он до сих пор помнил ту нестерпимую боль открытия, когда обнаружилось, что в свои семнадцать лет Сьюзен прекрасно знает, что ей нужно, и что нужен ей вовсе не он.

Сьюзен преподала ему ценный урок. За все одиннадцать лет, прошедшие с тех пор, как он понял, что все ее заверения в любви были ложью чистейшей воды, Тони ни разу не рискнул вновь попасться на удочку. Недостатка в женщинах у него не было, но ни на одной из них он и не думал жениться.

Хорошо еще, что мама так ничего и не узнала о его чувствах. Она частенько поговаривала о том времени, когда он женится, обзаведется собственным домом, семьей… И снова болезненно сжалось его сердце. Да, он хотел иметь детей… Они со Сьюзен часто мечтали, какая будет у них семья. Хотели иметь четверых детей, вспомнил он с легкой усмешкой. Будто они могли строить планы, будто все это хоть что-то значило! В жизни получилось все не так. Она просто дразнила и мучила его, пока Майкл не решил жениться на ней. Жаль, что он не раскусил ее сразу.

Интересно, как сейчас она выглядит? Ее сын сказал, что она юрист. Тони никак не мог представить себе Сьюзен в юридической конторе дающей консультации клиентам. А какая у нее теперь прическа? Он помнил копну золотистых волос, слегка выгоревших под жарким калифорнийским солнцем, спадающую крупными волнами ей на плечи. Правда, только когда ей удавалось ускользнуть от этого цербера, ее мамаши. В остальное же время Сьюзен носила скромные косички, уложенные корзиночкой вокруг головы.

А глаза… Неужели все такие же бирюзовые и ясные? Казалось, посмотришь в них, и взгляд проникает прямо в душу… А щеки – румяные, чуть тронутые загаром южного солнца. Даже ребенком Сьюзен была красавицей, а уж к шестнадцати годам Тони не мог смотреть на нее без волнения. А что толку? Ведь он был всего лишь сыном соседской экономки.

Правда, надо признать, ни Сьюзен, ни Майкл, пока они играли детьми, никогда не давали ему почувствовать эту разницу в социальном положении. Он был на три года старше Майкла, на четыре старше Сьюзен и всегда оказывался заводилой. А те двое смотрели на него снизу вверх. Тони усмехнулся собственным воспоминаниям. В течение многих лет он выдумывал всяческие затеи, и они с удовольствием присоединялись к нему, мужественно снося брань своих респектабельных родителей и неизменно готовые вновь и вновь принимать участие в его играх.

Тони очень горевал, когда четыре года назад узнал о смерти Майкла. Какая потеря! Майкл был вундеркиндом, гениальнейшим музыкантом. Может, именно поэтому они с Тони так и сблизились? Для остальных Майкл был просто чудаком. Тони же любил его как брата и был просто оглушен его внезапной кончиной. Умереть в двадцать четыре года от рака крови! Тони взглянул на свое отражение в зеркале. Странно, что именно Майкл, с его потрясающим музыкальным талантом, должен был умереть, тогда как он – совершенный плебей – здоров как бык.

Тони взял с кровати пиджак и попытался отогнать неприятные воспоминания. Даже теперь он не мог отделаться от чувства неравенства, которое преследовало его с детства. Благодаря многолетним обдуманным капиталовложениям он теперь был не беднее Мак-Кормиков или Спенсеров, но стоило ему вернуться в Санта-Барбару, и он вновь почувствовал себя сыном экономки Мак-Кормиков.

Тони вышел из номера и прошел к лифту. Он так и не понял, почему вообще согласился на этот обед. Во взгляде мальчика было что-то такое… Словом, он не мог ему отказать. Сегодня вечером он сделает последнюю свою прогулку в прошлое. И хватит. Впредь он не станет больше ни о чем вспоминать.

* * *

Сьюзен Мак-Кормик не были свойственны душевные метания. Спокойная и уверенная в себе, она всегда принимала решение, все тщательно взвесив, но, уж приняв его, не тратила ни минуты на сомнения в правильности своего выбора. Вот почему она страшно смутилась, когда поняла, что не может решить, как одеться к обеду. Сначала она сказала себе, что оденется как для деловой встречи – в конце концов, этот обед только ради Стивена. Она выбрала строгий серый костюм и уже затягивала волосы в узел на затылке, когда Стив подошел к двери спальни.

– Мам, ну зачем ты оделась к обеду так, будто все еще сидишь у себя в консультации? – Он стоял в дверях, руки в карманах, на лице написано полнейшее отвращение. – Почему бы тебе не переодеться во что-нибудь нарядное?

Огорчение сына убедило Сьюзен.

И все же, облачившись в легкое розовое платье с пышной юбкой, Сьюзен совсем не была уверена в правильности своего выбора. А вдруг Тони решит, что это специально ради него она так вырядилась? С другой стороны, что тут дурного, если хочется выглядеть женственной и привлекательной? Она в нерешительности подошла к зеркалу. Может, все-таки лучше подобрать волосы, как она и собиралась вначале?

Раздался звонок. Сьюзен поняла, что не успеет переделать прическу. Тони уже здесь. Сьюзен поспешно сунула ноги в розовые лодочки на высоких каблуках. Она была невысокого роста, а сегодня вечером ей очень хотелось казаться высокой и стройной. Что касается последнего, то с этим, правда, нет проблем, вздохнула Сьюзен. Оторвавшись от зеркала, она спустилась в холл.

Тони с трудом узнал ее. Куда подевалась девчушка с блестящими глазами и легким загаром? Эта женщина была слишком бледна, слишком бестелесна. Может, она больна? От одного предположения у Тони сжалось сердце, и он сразу понял, как смешны все его благие намерения. Его чувства к Сьюзен всегда были слишком сильны, чтобы с ними бороться. И в этом смысле ничего не изменилось.

Он протянул руку.

– Рад тебя видеть, Сьюзен.

Сьюзен растерянно уставилась на него. Это не тот Тони Антонелли, каким она его представляла – в джинсах, кедах и тенниске. Не походил он и на того бейсболиста, чьи фотографии ей попадались в газетах. Сейчас Тони напоминал ей бизнесменов, с которыми она ежедневно сталкивалась по работе. И еще – он стал как-то больше и шире, чем ей помнилось. От мальчика, жившего в ее мечтах, и следа не осталось. Да, пожалуй, она не сможет окатить этого мужчину ледяной вежливостью, как собиралась. Пока она стояла, силясь примирить свои ожидания с реальностью, сердце бешено колотилось в груди.

Сьюзен взяла протянутую руку и тут же поняла, что ошибалась. Прикосновение этой горячей жесткой ладони словно током ее ударило. Приходилось признать, что Тони будет всегда пробуждать в ней чувства, над которыми она не властна.

– Я тоже рада видеть тебя, Тони, – ответила Сьюзен. – Принести что-нибудь выпить?

– Пожалуй. Виски с содовой, если можно. Обрадовавшись этой минутной передышке, Сьюзен повернулась к нему спиной и торопливо пошла к бару. Изо всех сил старалась она успокоить дрожащие руки. Тони не должен заметить, насколько она взволнованна.

В разговор вступил Стив, ничего не подозревающий о сложности их отношений.

– Я видел вас на прошлом чемпионате страны. Это было потрясающее зрелище.

Тони с улыбкой повернулся к мальчику.

– Спасибо, Стив.

Мальчик опустил голову, но через секунду с лукавой улыбкой вновь поднял глаза на Тони.

– Вам, наверное, так часто приходится это выслушивать, что уже надоело?

– Да, частенько, – признался Тони, – но ничего, это слышать всегда приятно.

Сьюзен вернулась с виски и указала Тони на один из диванов перед камином. Тони опустился на диван, Сьюзен села напротив, а Стив был так возбужден, что, не в силах усидеть на месте, расхаживал взад-вперед по гостиной.

Тони заметил большое фото, стоящее на каминной полке.

– Когда это вы снимались?

Сьюзен взглянула на фотокарточку: она, Майкл и Стив.

– Пять лет назад, – упавшим голосом ответила она.

Собственно, и не глядя, Сьюзен знала, что увидел Тони: Майкл улыбается в объектив, мягкие каштановые волосы зачесаны на косой пробор, в серых глазах – добродушная улыбка, он обнимает Сьюзен за плечи. Глаза у Сьюзен блестят, будто она с интересом слушает, что говорит фотограф. А Стив, пятилетний Стив, смотрит в камеру с лукавой улыбкой, и черные курчавые волосы спадают ему на лоб. Сьюзен выбрала это фото именно из-за выражения лица Стива. Его лукавые глазенки поблескивали, будто он видел что-то, скрытое ото всех остальных.

В действительности так оно и было. Как только щелкнул аппарат, фотограф сделал шаг назад, и раздался страшный визг: он наступил на кошку. Один Стив заметил, как кошка проснулась, соскочила со своего излюбленного местечка на кресле и стала вылизывать лапки прямо за спиной у фотографа.

Сьюзен нравилась эта карточка. Она выдавала неуемное жизнелюбие Стива.

– Я был страшно огорчен, узнав о Майкле. Но, когда эта грустная весть дошла до меня, было уже не успеть на похороны.

– Да, для всех нас это было страшным ударом. Мы и понятия не имели, что он так болен. – Сьюзен поднесла стакан к губам. – Он в течение двух последних лет играл в Лос-Анджелесском симфоническом оркестре, и все вроде было в порядке. А еще он работал над своими собственными сочинениями.

Ханна, грузная матрона неопределенного возраста, появилась в арке, отделявшей гостиную от столовой.

– Можно идти обедать, Сьюзен, – объявила она.

– Спасибо, Ханна. Я хочу познакомить вас с Тони. – Сьюзен подошла к экономке, стоявшей на пороге столовой. Обернувшись к Тони, она сказала: – Ханна Стиллинг. Тони Антонелли.

– Я уже слышала о вас, – улыбнулась Ханна. – С тех пор как Стив вернулся из школы, он ни о чем другом не говорит.

Ханна так и лучилась благожелательностью. Тони с удивлением отметил, что Сьюзен обращается с ней как с членом семьи, а не как с наемной прислугой. Что бы сказала на это ее матушка?

– Очень рад познакомиться с вами, Ханна. Вы давно тут, у Сьюзен?

– Да с тех пор, как родился Стив. Меня наняли присматривать за ним, пока Сьюзен была на занятиях.

Тони взглянул на Сьюзен. Почему она так напряженно наблюдает за ним? Боится, что он каким-нибудь неловким словом обидит Ханну? Смешно, если учесть его собственное происхождение.

– Ханна, здесь всего три прибора. Кто из нас останется сегодня без обеда? – улыбнулась Сьюзен.

– Я, – сказала Ханна, – я уже поела и хотела бы посмотреть одну телевизионную программу, которая начнется через несколько минут. Полагаю, вы сможете на этот раз без меня обойтись?

– Попробуем, хоть это и будет нелегко, – рассмеялась Сьюзен.

Тони никак не мог потом вспомнить, что они ели в тот вечер. Он много говорил. Рассказывал Стиву о всяческих проделках, в которых в детстве принимали участие и он, и родители Стива, а Сьюзен смеялась, возмущалась – чему он учит ребенка, тот и так страшный шалун.

Постепенно Стив перестал испытывать священный трепет перед Тони и даже стал осаждать его вопросами – о бейсболе, о некоторых известных игроках, о технике самой игры… Тони вскоре увидел, что мальчик вовсе не глуп и прекрасно разбирается в спорте. Первое его нисколько не удивило, но вот любовь к бейсболу… Хоть Майкл и Сьюзен во всем подражали ему, ни один из них не выказал ни интереса, ни способностей к спортивным играм.

Тони наблюдал, как Стив рассказывает матери что-то недавно увиденное по телевизору. Даже стороннему наблюдателю сразу бросалось в глаза, что Сьюзен с сыном очень близки. Интересно, а с отцом Стив тоже проводил много времени?

– А ты когда-нибудь был бойскаутом, Тони? – спросил Стив.

– Между прочим, был. А почему ты спрашиваешь?

Последовал спокойный, внешне небрежный ответ:

– Потому что я бойскаут, и у нас будет однодневный поход через пару недель. – Стив сверкнул глазами на мать, а потом вновь перевел взгляд на Тони. – Ты мог бы прийти как мой гость, если хочешь. Остальные ребята придут с отцами.

– Стивен! – Возмущенный голос Сьюзен так и зазвенел в столовой. Мальчик взглянул на нее просительно и в то же время упрямо.

– Ведь, если он не захочет, он всегда может отказаться, мама. Что тут такого?

Этого молодого человека не подомнет под себя клуша мать, подумал Тони.

– А когда именно намечается этот однодневный поход?

– В субботу, восемнадцатого. Мы встречаемся в семь утра у дома мистера Спенглера.

Стив не решался поднять глаза на Тони.

– Убеждена, что у Тони есть дела поважнее, чем ходить в однодневные походы, – вставила Сьюзен.

– Вовсе нет, – сказал Тони, растягивая слова, – похоже, это будет занятно. Считай, что мы договорились.

На мгновение Стив просто остолбенел. Даже в своих самых буйных мечтах он ни на секунду не допускал, что Тони и вправду согласится пойти с ним в поход. Он и сам не понимал, почему обратился к нему с этой просьбой. А теперь, получив согласие, Стив прямо не знал, что сказать. Наконец он выдавил из себя:

– Потрясающе! – и сделал большой глоток молока.

– Но ведь в бойскауты принимают с десяти лет. Или ты пока в подготовительной группе?

Стив удивленно поднял глаза.

– Почему это? Мне уже десять, и я настоящий бойскаут.

Тони ошеломленно уставился на Стива.

– Как это десять? – переспросил он, весь напрягшись. Даже дыхание перехватило от внезапно нахлынувших подозрений.

– Да, сэр. Мне исполнилось десять лет семнадцатого февраля.

Тони отпрянул, будто громом пораженный. Февраль! Ровно девять месяцев с тех пор, как он уехал из Санта-Барбары!

Стив ничего не понимал. Почему это Тони вдруг так огорчился: лицо потемнело, глаза сверкали? Тони встретился глазами со Сьюзен:

– Как интересно! А я об этом и понятия не имел.

– Мы вообще не думали, что это тебя хоть сколько-то интересует, – ответила Сьюзен, отводя глаза.

Тони буквально остолбенел от только что полученных сведений, а главное – от того, что из них вытекало. Наконец он поймал на себе изумленный взгляд Стива и огромным усилием воли заставил себя расслабиться и даже улыбнуться.

– Я вообще не подозревал о твоем существовании, Стив, пока не узнал о смерти твоего отца.

Теперь уж наступила очередь Сьюзен выражать удивление:

– Ты что же, хочешь сказать, мама Анджелина никогда не говорила тебе о Стиве?

– Сомневаюсь, чтобы мама сама знала о его существовании, – сказал Тони, едва сдерживая негодование.

– Неправда. Мы с Майклом часто навещали твою мать, когда Стив был маленький. Ей было одиноко в том огромном доме, который ты ей купил. А с соседями она так и не подружилась. Стиву нравилось к ней ходить.

– Так мама Анджелина твоя мать, Тони? – выпалил Стив. Никогда еще разговор взрослых не казался ему таким непонятным.

У Тони голова пошла кругом. Мысли мелькали, как узоры в калейдоскопе. Значит, мама знала про Стива и ничего ему не сказала? Он уставился на мальчика, сидевшего напротив него: эти темные волосы и глаза, эта непокорная копна завитков, которая в детстве так досаждала ему самому… Как же он сразу не догадался? Может, именно поэтому мама ничего и не сказала ему про Стива?

Так как Тони ничего не ответил на вопрос Стива, вмешалась Сьюзен.

– Да, это так, Стив. Похоже, я никогда не рассказывала… тебе об этом.

Стив огорченно посмотрел на взрослых.

– Похоже, ты о многом мне не рассказывала.

Тони взглянул на нее с тем же выражением, что и Стив.

– Похоже, что так, – сказал он.

Две пары черных глаз с укором уставились на нее. Сьюзен не была готова к такому повороту событий.

Она поспешно отодвинула стул и встала из-за стола.

– Если вы уже покончили с едой, то как насчет мороженого на десерт? – она умоляюще посмотрела на Тони. Неужели он не понимает, что не могут они обсуждать все это сейчас?

Тони явно понял ее молчаливую просьбу и тактично пошел навстречу. Она заметила, как он разжал кулаки и расправил плечи, стремясь стряхнуть напряжение.

– Вот это здорово. А ты как? – Он обернулся к Стиву.

Взрослые, похоже, решили «сменить пластинку», и Стив был доволен.

– Прекрасная мысль, – пробормотал он. Когда Сьюзен вернулась с мороженым, ей пришлось в основном самой поддерживать разговор. Тони сидел с отсутствующим видом и лишь изредка односложно отвечал на ее прямые вопросы. Только со Стивом он отказывался от своего добровольного молчания. Сьюзен с нетерпением ждала, когда закончится обед и ей можно будет убирать со стола. Как только с уборкой было покончено и она вернулась в гостиную, Тони поднялся и стал откланиваться.

– Мне уже пора. – Он заметил, как вытянулось лицо мальчика. – Извини, Стив, но мне нужно еще повидаться с одним моим приятелем.

– Да, конечно, я знаю, что ты занятой человек, – пробормотал Стив, стараясь скрыть огорчение.

– Но не настолько занятой, чтобы забыть про поход.

– Значит, ты все же пойдешь со мной? – Лицо мальчика просветлело.

Рука Тони опустилась Стиву на плечо.

– Ни за что не упущу такую возможность, приятель. Надеюсь, мы с тобой еще сойдемся поближе. – Он поймал на себе взгляд Сьюзен. – Ведь я собираюсь осесть в Санта-Барбаре. Так что надеюсь видеться почаще с тобой и Стивом.

От этих слов у Сьюзен заныло сердце. Во взгляде Тони читался вызов, а сейчас она была не готова к борьбе.

– Ну, посмотрим, – пробормотала она, стараясь казаться равнодушной.

– Да уж посмотрим. – Тони обернулся к Стиву и улыбнулся. – А ты был прав, дружище. Ханна прекрасно готовит. Везет же некоторым!

Стив воспользовался моментом.

– Обязательно заходи к нам еще, – сказал он с радушием гостеприимного хозяина.

Сьюзен стоило труда не обнаружить, насколько она огорчена этим приглашением. Ей не хотелось отучать Стива от гостеприимства, но все же было бы лучше, если бы он проявлял его в отношении кого-нибудь другого.

– Я бы хотел повидаться с тобой завтра, Сьюзен. Как насчет ленча?

Эта просьба застала ее врасплох.

– Ох, не знаю, Тони. У меня завтра довольно напряженный день.

Тони улыбнулся, но одними губами, глаза оставались холодными.

– Но ведь нам необходимо повидаться и поговорить о прошлом, сама понимаешь.

Сьюзен почудилось – или действительно в этих словах прозвучала угроза? Но ведь он ничего не может мне сделать, ровным счетом ничего. Разве что причинить боль Стиву? Он уже прекрасно понял: Стив мое самое уязвимое место.

Сьюзен слегка выпятила подбородок.

– Нам нечего обсуждать. Одиннадцать лет – срок немалый.

Тони не согласился:

– Наоборот. Нам о многом надо поговорить. – Он остановился, заметив, что Стив удивлен его резким тоном. Тони потрепал непокорные черные завитки на макушке ребенка, и сердце вновь сжалось от боли. Сьюзен перед ним в ответе. И прежде всего – что он узнал обо всем только сейчас, когда уже столько лет прошло.

Тони приоткрыл дверь и упорно смотрел на Сьюзен, пока та не подняла глаза.

– Я тебе позвоню.

Легким кивком головы Сьюзен приняла это как неизбежное.

Она провожала его глазами, пока он шел по извилистой дорожке к машине, стоявшей у обочины. Да, сейчас она получила отсрочку, но знала, что отвечать на его вопросы все равно придется. Только в чем она виновата? Ведь это он ее бросил! Он не дал себе труда даже узнать, имел ли тот последний вечер, который они провели вместе, какие-нибудь последствия.

Сьюзен прикрыла дверь и медленно прошла в спальню. Она не обязана ничего объяснять. Нет у нее перед ним никаких обязательств!

Только почему ей так захотелось обнять его, прижать к себе покрепче, стоило ей увидеть, как исказилось болью его лицо, когда он вдруг все понял?

Чувство к Тони Антонелли, глубоко запрятанное в сердце Сьюзен, вдруг, после стольких лет, вновь вернулось к ней. Сьюзен была совершенно уверена, что с этим покончено. Но стоило ей провести с ним несколько часов, как все вернулось на круги своя.

 

Глава вторая

Лежа на кровати, в темноте спальни, Сьюзен тупо смотрела на тени ветвей на стене.

Перебирая в уме события минувшего вечера, она ощущала какую-то неизбежность того, что произошло. Теперь, раз Тони вернулся, это должно было выплыть наружу – днем раньше, днем позже. И чем старше становился Стив, тем сильнее он походил на Тони.

Когда Сьюзен познакомилась с Тони, он был в возрасте Стива.

В ухоженном садике перед домом, которым так гордилась Марша Спенсер, Майкл и Сьюзен играли, сидя в беседке. Им было разрешено поиграть, но только не перепачкаться, что сильно сужало круг возможных развлечений. Сьюзен прекрасно помнила, как, подняв голову от небоскреба, который Майкл собирал из конструктора, она впервые увидела Тони. Тот стоял поодаль и хмуро смотрел на них. Сьюзен показалось, что она в жизни никого красивей не видела. С завистью разглядывала она его гладкую загорелую кожу – не то что ее бледные коленки. Да и черные вихры блестели и непокорно курчавились, полные жизненной силы, – ее светлые мягкие волосы не выдерживали никакого сравнения.

Майкл тоже заметил Тони, поднялся и подошел к нему.

– Привет. Меня зовут Майкл. А это Сьюзен. Хочешь строить город вместе с нами?

Удивительно темные глаза Тони сначала остановились на Майкле, потом на Сьюзен.

– И это все, чем здесь можно заняться?

– Не знаю… А чего бы ты хотел?

Тони оглядел ухоженный садик.

– Тут что, не играют в мяч?

Сьюзен молчала, предоставив говорить Майклу.

– А во что именно?

– Да во что угодно – бейсбол, футбол, баскетбол…

– Да нам и играть-то нечем, – пожал плечами Майкл.

Тони, опиравшийся до того о притолоку двери, сразу встрепенулся.

– У меня есть мяч, бита и пара перчаток. Хотите, научу делать подачу?

Майкл нерешительно взглянул на Сьюзен. Та поднялась и старательно расправила складочки на своем комбинезончике.

– Здорово! А где мы будем играть? – спросила она.

Тони взглянул на аккуратно подстриженный газон соседнего дома, отделенный от них живой изгородью.

– Может, там?

Вот тогда-то они и подружились. Тони объяснил, что он сын Анджелины Антонелли, которую Мак-Кормики только что наняли экономкой. Они с матерью расположились в комнатах над большим гаражом на три машины.

Казалось, Тони с удовольствием проводил время с ребятами младше его, а тем это очень нравилось. Он предлагал игры, которые их изматывали и в то же время никогда не были слишком трудными для их возраста. Правда, они вскорости с огорчением убедились в том, что нельзя проводить время с Тони и не пачкать одежду.

В первый же день знакомства установился и стиль дальнейших взаимоотношений ребят. Наступила очередь Сьюзен принимать подачу, и девочка отчаянно старалась поймать мяч. Отбежав и подпрыгнув, она не удержала равновесия и упала в неглубокий бассейн с золотыми рыбками. Вода была тинистая, и девочка вылезла перепачканная и промокшая с ног до головы. Ее аккуратные косички превратились в спутанные жгуты, покрытые тиной.

В довершение несчастья Сьюзен попыталась проскользнуть в дом как раз в тот момент, когда Марша Спенсер демонстрировала цветочные клумбы своим коллегам по садоводческому клубу. Сьюзен до сих пор помнила, с каким ужасом уставилась на нее мать и как развеселились ее гости. Девочку отправили в детскую, оставив без ужина и даже не забинтовав разбитую коленку.

Сьюзен позабыла, как звали служанку, которая тогда у них работала, помнит только, что та нежно пожурила ее, а потом помогла раздеться и принять ванну. Более того, взбунтовавшись против сурового приговора Марши, служанка даже стянула какую-то еду от ужина и принесла ее девочке. Возможно, именно благодаря этим свойствам характера она недолго продержалась у Спенсеров.

Даже в шестилетнем возрасте Сьюзен понимала, что матери не следует говорить о своей дружбе с Тони. Именно тогда она начала принимать всевозможные меры предосторожности: никогда не говорила о нем при матери и старалась вообще не упоминать его имени.

Вскоре, однако, Марша и сама догадалась, кто подстрекает двух спокойных, послушных детей ко всякого рода шалостям, и постаралась всеми силами отдалить Сьюзен от Тони. Она даже попросила Мак-Кормиков уволить Анджелину. Сьюзен была до сих пор благодарна родителям Майкла, что они отказались идти у Марши на поводу, хоть это и вызвало некоторое охлаждение в отношениях обоих семейств. Но в конечном счете то, что семьи стали меньше общаться, было даже на руку детям: они могли проводить время вместе без ведома Марши. Когда Сьюзен говорила, что идет навестить Майкла, мать тут же давала свое «добро». Ей и в голову не приходило, что, в обход ее запретов, дети проводили все свободное время с Тони.

Когда Сьюзен читала, герои романов – эталоны мужественности и красоты – всегда представлялись ей похожими на Тони. Его тело было как великолепно настроенный инструмент, подчиняющийся всему, что потребует от него хозяин. А хозяин требовал одного – играть в бейсбол, и играть не как-нибудь, а отлично.

Окончив среднюю школу, Тони как лучший игрок в бейсбол получил стипендию и поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Он редко приезжал домой: приходилось еще и подрабатывать, чтобы помочь матери.

Мама Анджелина очень гордилась сыном.

Сьюзен и Майкл всегда звали ее мамой Анджелиной, и где-то в глубине души Сьюзен мечтала именно о такой матери, хотя, разумеется, вслух она никогда не высказывала столь кощунственного желания. Именно с мамой Анджелиной делилась Сьюзен своими радостями и горестями, обсуждала своих первых школьных друзей, первое вечернее платье… И именно с мамой Анджелиной Сьюзен могла говорить о Тони сколько душе угодно.

Сьюзен было пятнадцать, когда Тони назначил ей первое в ее жизни свидание. И впервые она не могла посоветоваться с мамой Анджелиной. Тони пригласил ее в кино. Было лето, Тони работал на полную ставку на станции техобслуживания неподалеку от их дома. За месяцы учебы Сьюзен очень соскучилась по Тони. Ей хотелось хотя бы в каникулы проводить с ним побольше времени, но она знала, что ее мать никогда этого не позволит.

Вот тут-то Сьюзен и начала тот обман, который позднее ей боком вышел. Она сказала, что это Майкл назначил ей свидание. Марша прочла ей целую лекцию о том, как они оба еще молоды, но в конечном счете отпустила ее. Сьюзен со свойственной ей прямотой тут же разыскала Майкла и призналась ему во всем. Тот нашел ситуацию забавной и пообещал не проболтаться.

В то лето Сьюзен проводила с Тони столько времени, сколько он мог ей уделить. Их встречи были не частыми, но казалось, ему тоже нравится проводить с нею время. Вместе с Тони Сьюзен посещала местные бейсбольные матчи, смотрела, как он играет за городскую команду… Это было очень радостное и очень невинное лето.

А за следующий год оба они изменились. Сьюзен развивалась довольно медленно, однако в тот год ее худощавая фигурка стала по-женски созревать и округляться. Лицо же, напротив, потеряло детскую округлость, и глаза со слегка опущенными книзу уголками стали походить на два глубоких синих омута, таинственно взирающих на мир.

Никогда не забыть ей утра, когда она узнала, что Тони вернулся домой на летние месяцы. Она влетела в квартирку над гаражом, чтобы показать что-то маме Анджелине – что именно, она давно уже позабыла. Тони стоял на кухне. На нем были только джинсы в облипку с отрезанными штанинами. Волосы всклокочены после сна. – Тони!

Он наливал себе кофе. Подняв голову, Тони с удивлением уставился на нее и медленно опустил кофейник на стол.

– Сьюзен?

Она радостно засмеялась.

– А я и не знала, что ты здесь. Когда ты приехал?

Тони продолжал смотреть на ее шорты и коротенький топ, который она всегда носила дома в жаркие месяцы.

– Вчера поздно вечером.

– А, понятно. Значит, это из-за твоей машины я не могла вчера заснуть. Тебе нужно купить новый глушитель.

– Между прочим, я так и сделал, сестренка, – усмехнулся Тони. – И вообще, тебе следует отзываться об этой машине с большим уважением – она ведь чуток постарше тебя. Кофе налить? – Он повернулся к плите.

– Налей, хотя я, собственно, забежала повидаться с мамой Анджелиной…

Все еще стоя к ней спиной, Тони ответил:

– Мама поехала на машине за покупками. Не знаю, когда вернется.

К этому времени Сьюзен уже лет десять была знакома с Тони и перевидала его во всех видах. Она и сама не могла понять, почему его голая спина на нее так подействовала. Но факт оставался фактом. Широкие мускулистые плечи, проступающие позвонки, сбегающие цепочкой вдоль спины и исчезающие в обтягивающих бедра джинсах… Ее охватило непреодолимое желание пробежаться рукой вдоль этой извилины, ощутить мускулы, проступающие прямо под кожей.

Она все еще разглядывала его спину, когда Тони повернулся с чашкой кофе в руках. Они стояли совсем рядом, и Сьюзен как зачарованная смотрела на Тони. Она заметила, как вспыхнул его взгляд, упавший на ее пересохшие губы. Сьюзен машинально облизнула их и вспомнила, что выскочила из дома совсем ненакрашенная. Внезапно смутившись, она опустила глаза и взяла протянутую чашку.

– Ну а как дела в школе в этом году? Собираешься осенью получить аттестат? – Голос Тони звучал совершенно непринужденно, хотя ей показалось, что он нарочно растягивает слова, как бы поддразнивая ее.

Не поднимая глаз от чашки, Сьюзен кивнула.

– Я тоже должен кончать в этом году. Хотя, может, после летних каникул я и не вернусь в университет.

– Как это? – Она испуганно уставилась на него.

– Возможно, я получу приглашение играть в профессиональной команде. А если так, я не буду откладывать до окончания университета. Я сразу же соглашусь.

– Но, Тони, ведь тебе же нужен будет диплом, чтобы устроиться на работу.

– Если я стану профессиональным игроком, Сьюзен, детка, я получу ту работу, о которой мечтал уже несколько лет.

– Но ведь это не способ сделать карьеру. Игра – это просто хобби.

– Может, и так, но именно игра помогла мне оплатить учебу в университете. И если я буду хорошо играть, то смогу прилично на это жить в течение нескольких лет.

Сьюзен удивленно уставилась на него. Ей и в голову не приходило, что игра в мяч может приносить деньги. Ее отец был главой семейной фирмы, и Сьюзен, единственный ребенок, уже сейчас подумывала о том, что пора набираться опыта, чтобы достойно заменить отца, когда тот уйдет от дел. Сьюзен уже начала формировать соответствующим образом свой учебный план и интересоваться подготовительными юридическими курсами. Настоящий бизнесмен должен знать закон во всех тонкостях – так, во всяком случае, считала она.

– Тебе что же, не хочется добиться успеха? Тони какое-то время молча смотрел на нее, потом пригубил кофе.

– По-моему, нужно сначала определить, что ты понимаешь под словом «успех», – сказал он, пожав плечами. – Возможно, мы понимаем его по-разному. – Он выглянул в окно. – Но сегодня такое чудесное утро, что жаль его тратить на философские диспуты. Пошли лучше играть в теннис.

В то лето Тони и Сьюзен проводили все свободное время вместе. Но в их отношениях появилось нечто новое, хотя, что именно, Сьюзен и сама не могла бы толком определить. Тони уже не был таким непринужденным, как раньше, и Сьюзен казалось, что он всячески избегает дотрагиваться до нее. Раньше, когда они шли куда-нибудь, он всегда брал ее за руку или обнимал за плечи. Теперь он самым предупредительным образом распахивал перед ней двери, но старался при этом не коснуться ее. А Сьюзен недоставало этих прикосновений. Даже во сне она часто видела Тони и всегда просыпалась в тот момент, когда он хотел ее обнять.

В чем тут дело? У нее не хватало мужества спросить у него напрямик. А вдруг он встречается с кем-то еще? Сьюзен боялась услышать ответ. И все же в глубине души она чувствовала, что это не так. Тони по-прежнему хотелось, чтобы она всегда была рядом, но только на некотором расстоянии.

В то лето они редко видели Майкла. Пару раз он ходил с ними в кафе и однажды – в кино. Казалось, он полностью поглощен музыкой и живет в своем собственном мире. Сьюзен только теперь поняла, как отдалились они друг от друга. Это было для нее болезненным открытием: она любила Майкла, хотя никогда не скучала без него, как без Тони. Все ее помыслы и мечты были связаны с Тони, но она знала, что Майкл рядом и в трудную минуту она всегда может на него положиться.

Тони все же решил вернуться в университет и закончить учебу. Тот летний вечер накануне его отъезда навсегда изменил характер их отношений.

Сьюзен передернуло: эти воспоминания были для нее просто пыткой. Долгое время она загоняла их в самую глубь сознания, и лишь юз-вращение Тони вновь растревожило их. Она и представить себе не могла, сколько душевных сил понадобится, чтобы выносить его присутствие в городе. Сьюзен прикрыла глаза и попыталась уснуть. Но мысли невольно возвращались к тому последнему лету, которое они с Тони провели вместе.

Она вспомнила, как однажды пошла на матч, в котором участвовал Тони, а потом целая компания, состоявшая из игроков его команды и их девушек, отправилась на пляж. Просто расселись по машинам и поехали в Пьемонт-парк. Было полнолуние, так что на пляже все было видно и без фонарей. Они разожгли костер и в его отблесках наслаждались лунным светом и мерным шумом волн.

Все сидели вокруг костра, смеялись, шутили… Вдруг Тони резко встал и потянул ее за руку.

– Пойдем погуляем.

Она обрадовалась, что сможет хоть недолго побыть с ним наедине. Мысль, что завтра он уезжает, ни на секунду не покидала ее. А он, казалось, и не думал об этом. Каждую осень он возвращался в университет, и раньше это ее так не трогало. Она и сама не понимала, почему так огорчена на этот раз, однако чувствовала, что в жизни образуется пустота, которую нечем заполнить.

Того, что случилось дальше, Сьюзен уж никак не ожидала. Обвив рукой ее шею, Тони шепнул ей прямо в ухо:

– Я буду очень скучать без тебя, Сьюзен, детка. Я уж подумывал, не упаковать ли тебя вместе с остальными вещичками и не прихватить ли с собой.

Руки, обнимавшие ее, были горячими. Так почему же у нее пробежал мороз по коже? Сьюзен смущенно взглянула на Тони.

– Я тоже буду скучать без тебя.

Тони остановился.

– Так вот почему у тебя был сегодня такой кислый вид. А я думал, тебе матч наскучил.

– Как это – наскучил? Ведь ты сделал такой великолепный удар! Разве ты не слышал, как я визжала?

– Так это ты? А я-то думал, включили сирену.

Сьюзен ткнула его кулаком в поддых.

– Заткнись, Антонелли. Хочешь стать комиком, если бейсболист из тебя не получится?

Он притянул ее к себе.

– Похоже на то.

Тони стоял спиной к свету, так что не было видно его лица. Но и от одного звука его хриплого голоса Сьюзен буквально бросило в дрожь. Она подняла голову. Тони медленно наклонился и почти коснулся ее губ, но приостановился, почувствовав, что девушка вся напряглась в его руках.

– Послушай, в чем дело? Ты что, никогда не целовалась?

– Конечно, целовалась. Тысячу раз, – соврала Сьюзен.

Он опять склонился к ее губам и прошептал:

– А можно я тебя поцелую?

Сьюзен могла только молча кивнуть – голос куда-то пропал.

Даже теперь, после стольких лет, при одном воспоминании о своем первом погружении в мир чувственных отношений сердце Сьюзен отчаянно заколотилось. Тони был такой милый, так терпеливо старался добиться от нее ответной ласки. Ощутив, что напряжение первых секунд миновало, он нежно, но крепко прижался к ее губам, а когда она с легким стоном разжала их, то почувствовала легкое-легкое касание кончика его языка к своему собственному… Наконец, тяжело дыша, Сьюзен отстранилась от Тони.

– Ты уверена, что целовалась раньше? – спросил он, поддразнивая ее.

– Ну уж не так. – Она все еще пыталась восстановить дыхание, как после долгого бега. Все ее мечты о Тони, казалось, сбывались. Только в действительности это было совсем не так просто и легко.

Тони прижался к ней, ласково поглаживая ее по спине.

– Прости меня, дорогая, я не хотел тебя напугать.

Сьюзен уткнулась ему в плечо.

– А ты и не напугал меня вовсе.

– Вот и отлично, – рассмеялся он, – тогда давай повторим урок. И будем практиковаться до тех пор, пока не достигнем совершенства.

В конце концов они вернулись к костру, где никто и не заметил их отсутствия. Сьюзен чувствовала, что те несколько минут на пляже совершенно перевернули ее жизнь: она осознала запросы своего тела. Теперь уж ничего не будет по-прежнему.

* * *

На этот раз Тони приехал домой ко Дню Благодарения, хотя обычно он оставался в Лос-Анджелесе и там подрабатывал. Их первый вечер вдвоем начался с того же, чем закончился их прощальный вечер, – с объятий.

– Сьюзен, я хочу, чтобы мы поженились, – сказал Тони, когда ему удалось наконец хоть чуть-чуть отстраниться от нее.

Сьюзен вся просияла.

– А я и мечтать не могла, что ты и вправду захочешь взять меня в жены. Я так люблю тебя, Тони. Но только, – добавила она со вздохом, – мне надо сначала закончить школу. А потом еще университет…

– Замужество не помешает твоему дальнейшему образованию, детка. Уж об этом я позабочусь. Мною уже интересуются как игроком, и к весне я наверняка получу выгодные предложения. Так что у нас хватит денег на все.

Они сидели, прижавшись друг к другу, на переднем сиденье его машины. Шум прибоя, доносившийся с пляжа, был прекрасным музыкальным сопровождением для этой беседы.

– Мама никогда не даст согласия на такой ранний брак.

– Ранний – не ранний, разве в этом дело? Ты же прекрасно сама понимаешь, что никогда не достигнешь такого возраста, чтобы она согласилась на этот брак.

– Естественно, это будет для нее ударом – ведь она даже не подозревает, что я с тобой встречаюсь.

– Неужто она, как страус, прячет голову под крыло и до сих пор считает, что ты встречаешься с Майклом?

– Да.

– И когда же ты собираешься сказать ей правду?

– Не знаю.

– Пожалуй, пора бы ей намекнуть, кто жених, чтобы она не грохнулась в обморок прямо на свадьбе, как ты полагаешь?

– Может, потом обсудим все это, Тони? – сказала Сьюзен, обнимая его за шею.

Легкий стон, с каким он прижался к ее губам, был вполне красноречивым ответом.

* * *

Во время рождественских каникул Тони настоял на том, чтобы она приняла от него кольцо в знак помолвки. Сьюзен взяла его с опаской и сказала, что сможет надевать его на палец только во время свиданий. В остальное время она носила его на цепочке на шее.

Тони не осуждал ее. Девушке только исполнилось семнадцать, она еще не кончила школу и никогда не восставала против материнской тирании, если не считать, конечно, тайных свиданий с ним. Тони знал: Сьюзен любит его, – но понимал, что понадобится время, прежде чем она решится разорвать материнские путы.

Он прилагал неимоверные усилия, чтобы сдерживать не только собственный, но и ее любовный пыл. Девушка была так непосредственна, так доверчива, но он и мысли не допускал воспользоваться ее невинностью.

* * *

Стоял необычайно теплый майский вечер. Около одиннадцати часов Сьюзен возвращалась домой с пляжа. Она провела там весь день с двумя школьными подружками. Сначала они загорали, а вечером строили планы на предстоящее лето.

Сьюзен никого не посвящала в свои отношения с Тони. Может быть, потому, что они и ей самой казались чем-то нереальным. Она не сомневалась в собственных чувствах, но прекрасно понимала, что мать не разрешит ей выйти замуж до поступления в университет. В то же время Сьюзен была уверена, что, когда Тони через несколько недель вернется домой, он будет настаивать на скорой свадьбе.

Мысль о том, что она станет женой, действительно станет, порождала целую бурю эмоций. Если б только она смогла привыкнуть к этой мысли, она противостояла бы матери спокойно и решительно.

Она распрощалась с подругами у подъездной дорожки к дому и почти уже дошла до дверей, когда ее окликнул приглушенный голос:

– Сьюзен?

В темном силуэте мужчины, приближавшегося к ней, она сразу узнала Тони по широким плечам и раскованной походке.

– Тони! Ты вернулся! – Сьюзен подбежала и бросилась ему на шею. – Когда ты приехал? И почему так быстро? Я ждала тебя только недели через две. – Все это она выпалила между поцелуями.

– Где ты была? – Тони сжал ее руку, голос звучал резковато.

Слабый свет фонаря не позволял рассмотреть хорошенько его лицо. Сьюзен отклонилась, заглянула Тони в глаза, различила складочку на нахмуренном лбу.

– На пляже. А что?

Тони потянул ее прочь от входной двери, они пошли вдоль дорожки к беседке.

– С кем ты гуляла?

Удивление Сьюзен сменилось возмущением:

– Какая разница – с кем? Ты что, мне отец, чтобы задавать такие вопросы? – Она остановилась у входа в беседку.

Тони повернулся к ней. Черты его лица резко выделялись в лунном свете. Горькая улыбка скривила рот.

– Ты права, детка, – покорно сказал он, – просто я ждал тебя здесь целую вечность.

Удивленная его взволнованным тоном, Сьюзен шмыгнула в темноте под навес беседки.

– Но почему?

– Хотел сообщить тебе, что завтра я уезжаю.

– Уезжаешь? Куда?

Тони возбужденно рассмеялся.

– Сегодня мне сообщили, что «Звезды Атланты» приглашают меня в свою сельскую команду. Завтра я должен уже прилететь во Флориду; значит, мне надо успеть на самый ранний утренний рейс.

Сьюзен так и плюхнулась на скамейку – ноги подкосились.

– Ты это серьезно? Ты действительно решил стать профессиональным игроком?

Тони уселся рядом и взял ее руки в свои.

– Да. И теперь мы сможем пожениться, детка, и сделать все, как мы мечтали. Скоро я выясню, когда смогу приехать в Санта-Барбару. И как только мне это удастся, мы поженимся.

Его уверенный тон заставил Сьюзен наконец осознать, насколько он серьезен в своих намерениях.

– Ох, Тони, события развиваются так быстро!

Сьюзен больше не видела его лица, но ощущала тепло прижавшегося к ней тела и чисто мужской запах крема после бритья, который и впоследствии всегда напоминал ей о Тони. Не сознавая, что делает, Сьюзен крепче притянула Тони к себе и прошептала:

– Не хочу, чтобы ты уезжал.

Руки Тони властно сжали ее в объятиях. Она тряхнула копной волос прямо в лицо юноше и почувствовала его губы у своего лба. Слегка приподняв ее подбородок, Тони наклонился и приник к ней губами.

Сьюзен перед этим не виделась с Тони уже несколько месяцев и все это время мучительно ломала голову, как воплотить в жизнь все их мечты. Теперь, в его объятиях, ей казалось, что нет ничего непреодолимого.

При первом же поцелуе, таком горячем и нежном, Сьюзен почудилось, что она вообще перестала существовать, разлетелась на тысячу кусочков, ощущая счастье его объятий. Тони почувствовал ее податливость и отстранился на мгновение, чтобы дать им обоим перевести дух. Потом снова стал целовать ее.

Теперь поцелуи были более властными, и касание его губ и кончика языка вызвало у Сьюзен непроизвольную дрожь. С этим она ничего не могла поделать.

Когда Тони ослабил объятия, девушка сама не захотела его отпустить. Ее руки скользнули Тони под свитер и нежно гладили ему грудь. Губы прижались к напряженной мускулистой шее и осыпали ее частыми влажными поцелуями.

– Сьюзен, детка, не надо, остановись! – хрипло прошептал он ей в ухо.

Но она не слушала. Ее пальцы, продолжая свое обследование, двигались теперь по спине, по выступавшим позвонкам… Сьюзен уткнулась Тони в плечо, ее волосы разметались теплой волной. Тони вновь безошибочно отыскал ее губы…

Сьюзен так никогда и не могла потом вспомнить, как они оказались совсем голыми на подушках скамейки. В памяти осталось только чувство растерянности, когда она осознала, что происходит. Тони, тяжело прижавшийся к ней… его нога на ее бедре… его руки, ласкающие ее дрожащее тело… Сьюзен понимала, что не должна лежать с ним вот так, понимала, что нужно прямо сейчас встать и уйти, но коварное чувство томления, желание еще хоть чуть-чуть продлить те сладостные ощущения, которые он в ней пробудил, заставляли Сьюзен лишь повторять его движения. И руки девушки продолжали поглаживать мускулистую спину – красноречивое свидетельство спортивного образа жизни Тони.

Когда его рука скользнула у нее между ног и начала свои пульсирующие поглаживания, Сьюзен вообще утратила всякую способность думать… Тони нежно раздвинул ей ноги, не прекращая медленных пьянящих поцелуев… Сьюзен и не заметила, как он очутился на ней…

– Ох, детка, прости меня, я не могу больше ждать. Я так тебя люблю, – шептал он хриплым от возбуждения голосом. – Ведь через несколько недель мы все равно поженимся. Видишь, как я люблю тебя. Я не сделаю тебе больно.

Она вся напряглась, услышав его слова, но было уже слишком поздно: он овладел ею, не отрывая губ от ее рта и как бы вдыхая любой возглас, слетающий у нее с языка.

После первого мгновения резкой боли ощущения Сьюзен были очень приятными. Ее тело как бы инстинктивно отвечало на его ласки. И размышлять было уже слишком поздно. Да и потом – ведь это был Тони. А Тони не мог сделать ничего дурного.

Где-то глубоко внутри Сьюзен ощутила все нарастающее напряжение, движения Тони становились быстрей и быстрей, он все глубже вонзался в нее… Сьюзен судорожно сглотнула… Казалось, целый вихрь звезд завертелся вокруг… Что-то конвульсивно сжалось внутри, и Тони, перестав сдерживаться, сделал последний рывок и, обессиленный, сник в ее объятиях.

Так они и заснули: Тони – отчасти на ней, отчасти опираясь на скамейку. Проснувшись, Сьюзен с удивлением обнаружила, где она: руки обвивают шею Тони, его тело навалилось на нее. Как только она попробовала подвинуться, Тони слегка шевельнулся, и Сьюзен услышала, что он что-то бормочет во сне, бормочет с отвращением… Сердце Сьюзен сжалось от страха: наконец до нее дошло, что она натворила.

– Как ты там? Все в порядке? – спросил Тони, отстраняясь от нее.

Она кивнула, потом, сообразив, что он не видит ее, процедила:

– В порядке.

Слышно было, как он двигается, шуршит одеждой. Потом он что-то набросил на нее.

– Вот твоя одежда, – прошептал он. Сьюзен машинально оделась, не зная, что теперь делать, что говорить. Тони сел рядом с ней, обнял за плечи.

– Я не хотел, чтобы так получилось, детка. Ты же знаешь, что я не хотел.

– Что же, выходит – это я хотела? – ощетинилась Сьюзен.

Тони начал нежно поглаживать ее по спине, смягчая вспышку раздражения.

– Нет-нет, что ты… Я вовсе не это имел в виду. Просто я не сумел защитить тебя.

– Да?

Они сидели молча. Тони все поглаживал ее по спине.

– Я должен завтра лететь. У меня нет выбора.

– Знаю.

– Как только я выясню, где нас разместят, я позвоню тебе, ладно?

– Ладно.

– Черт побери, Сьюзен, не усложняй ситуацию. Я бы увез тебя с собой, если б только мог. Да и вообще, ты до трех сосчитать не успеешь, как я вернусь.

Несмотря на тепло прижавшегося к ней юноши, защищавшего ее от ночной прохлады, Сьюзен вдруг почувствовала одиночество. Тони уезжает. Теперь их будет разделять целый континент.

– Мне нужно идти домой, – тихо сказала она.

– Знаю, любимая, знаю. Мне так жаль, что я не сдержался сегодня. Не хватало тебе еще новых волнений.

– Ты это о чем?

– Ох, Сьюзен, да неужто ты не понимаешь, что могла забеременеть? Не хотелось мне так начинать нашу семейную жизнь.

– Если я забеременела, мне придется отвечать за последствия.

– Нет, если ты забеременела, нам – нам с тобой вместе – придется отвечать за последствия.

– Этого могло и не случиться.

– Да, знаю.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты женился на мне из чувства долга.

Она почувствовала, как он затрясся от смеха.

– Ну уж поверь, я женюсь не из чувства долга, Сьюзен. С тех пор как я тебя увидел, я не мечтал о другой жене. Только шестилетней было рановато делать предложение. – Он нежно поцеловал ее в лоб. – Почему, как ты думаешь, я решил стать профессиональным бейсболистом? Мне нужно зарабатывать столько, чтобы даже твоя мать признала, что я достоин тебя. – Теперь он поцеловал ее в щеку. – Ну, ступай домой, любимая, и помни – я люблю тебя, я вернусь через несколько недель, и мы поженимся.

Сьюзен ушла домой и всю ночь предавалась мечтам о Тони и об их любви… Она ждала, что он позвонит, что он напишет, что он приедет, но он так и не вернулся.

Да, в эту ночь Сьюзен долго не могла заснуть.

 

Глава третья

К концу рабочего дня Донна, секретарша Сьюзен, влетела к ней в кабинет, еле сдерживая волнение.

– Сьюзен! Тебя пришел повидать Тони Антонелли! Боже, в жизни он даже еще красивее! А я и не знала, что вы знакомы. Почему ты никогда не говорила об этом?

В момент, когда ворвалась Донна, Сьюзен наговаривала что-то на диктофон. Она с удивлением уставилась на свою секретаршу. Обычно эта опытная, безукоризненно исполнительная девушка не нарушала профессионального этикета, что бы там ни было. Но факт оставался фактом: Донна несла какую-то чушь, как подросток при виде знаменитой рок-звезды.

Выражение лица Сьюзен умерило восторги Донны. Что она наделала? Ведь она ворвалась прямо в кабинет Сьюзен, какой кошмар! Обычно Сьюзен держала дверь незакрытой, так что, если она прикрывала ее, это был знак, что ее не следует беспокоить. Донна вся вспыхнула от смущения.

– Ой, Сьюзен, извини, пожалуйста, что я так ворвалась. Но я просто онемела от изумления, когда увидала, что в дверях стоит сам Тони Антонелли и улыбается мне. – Тут только Донна заметила, что Сьюзен все так же задумчиво продолжает смотреть на нее.

– Он сказал, зачем пришел?

– Конечно. Сказал, что хочет поговорить с тобой, если у тебя найдется пара свободных минут. – Донна забрала стопку дел, которые методично просматривала Сьюзен. – Я не стала и спрашивать, назначена ли ему встреча, – уж я бы помнила, если бы он был записан на прием.

Сьюзен взглянула на часы. Только что пробило четыре. Она перевела взгляд на папки на письменном столе и покорно вздохнула. Из-за чего бы он ни пришел, дело, должно быть, важное – ведь она предупредила, что сегодня у нее тяжелый день на работе. Тони, каким она его знала, никогда бы не потревожил ее на работе без достаточных на то оснований. И теперь Сьюзен опасалась, что Тони посчитал Стива «достаточным основанием». Что ж, придется через это пройти…

Она осторожно опустила микрофон и встала из-за стола.

– Разумеется, я приму его, – ответила Сьюзен, пытаясь скрыть за улыбкой охватившее ее волнение.

Она подошла к открытой двери и приостановилась. Тони стоял, понурившись, у стола Донны. Его мысли, казалось, витали где-то далеко-далеко от этой роскошной приемной юридической консультации. Донна проскользнула за спиной Сьюзен и заняла свое место.

– Здравствуй, Тони.

Он поднял голову и замер, не веря собственным глазам. Женщина в строгом темно-синем костюме, с волосами, собранными в низкий узел на затылке, мало напоминала ту Сьюзен, которую он видел вчера.

– Сьюзен?

– Заходи, – улыбнувшись, сказала она.

Тони изо всех сил старался вновь почувствовать гнев и обиду на эту женщину, которая в течение десяти долгих лет скрывала, что у него есть сын. Но все его мысли были заняты теперь другим – его потрясла перемена, произошедшая в той девочке, которую он помнил с детства. И перемена эта, увы, была не к лучшему. Казалось, вся радость жизни, вся живость, которые когда-то так и бурлили в ней, теперь куда-то исчезли. Перед ним стояло спокойное, бесстрастное существо. Что же вызвало такую колоссальную перемену? Может, она все еще оплакивает Майкла?

Однако, проходя вслед за Сьюзен в кабинет, Тони ничем не обнаружил обуревавших его чувств.

– Здесь очень мило, – пробормотал он. Теперь, стоя рядом с ней, Тони не знал, как перейти к интересующей его теме.

– Спасибо.

Сьюзен указала гостю на стул и сама уселась поодаль. Почему Тони так хочет поговорить с ней? По его решительно сжатым челюстям она догадалась, что разговор неизбежен. Неужели он не понимает, что на целых одиннадцать лет запоздал с извинениями? Если, конечно, он за этим пришел. В данном случае «Ой, я очень сожалею» было совершенно неуместно.

Профессиональная выучка помогла Сьюзен справиться с волнением и казаться естественной и любезной. Бессонная ночь сильней подчеркнула синяки под глазами, придававшие ей несколько болезненный вид. Глупо, конечно, было, вместо того чтобы хорошенько выспаться, ворошить прошлое, вновь ожившее из-за приезда Тони.

– Уверен, не удивлю тебя, если признаюсь, что почти не спал этой ночью, – хрипло проговорил Тони.

Сьюзен чуть не вздрогнула от этих слов, настолько они соответствовали ее собственным мыслям.

– Нужно было хорошенько разобраться в своих чувствах, прежде чем что-либо предпринимать. – Он подался вперед и уперся локтями в колени.

– Представляю, – спокойно ответила Сьюзен.

– Неужели? Сомневаюсь. – Тони взглянул на нее из-под нахмуренных бровей. – А ты представляешь, что значит быть уверенным, что прекрасно знаешь человека, а потом убедиться по его поступкам, что ты его вовсе и не знал? – Тони сказал это как бы в раздумье и, отвернувшись, уставился в окно.

– Конечно, представляю. Ведь именно это я почувствовала, когда поняла, что все твои обещания позвонить, вернуться и жениться на мне были ложью чистейшей воды! Ты очень точно описал мои ощущения.

– О чем это ты? – Тони удивленно уставился на нее. – Да я никогда в жизни тебе не лгал! А вот что, по-твоему, я должен был чувствовать, когда понял, что ты вовсе не так относилась ко мне, как я думал, и с самого начала собиралась выйти замуж за Майкла?

Разволновавшись, Сьюзен не могла больше усидеть на месте. Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. Помолчав, все еще спиной к нему, она наконец сказала:

– Ты знаешь лучше, чем кто бы то ни было, что у меня не было ни малейших намерений выходить замуж за Майкла.

– Ой ли? Да твоя мать только об этом всегда и твердила.

Сьюзен повернулась к нему:

– Припомни лучше – Майкл и мы с тобой часами смеялись над мамиными планами относительно меня и Майкла.

Тони поднялся и медленно приблизился к ней:

– И когда же вы с Майклом перестали над этим смеяться?

Она ошеломленно уставилась на него. Неужели он собирается ее же и обвинить в том, что она не сказала про Стива? Она вспомнила перепуганную семнадцатилетнюю девчонку, которую он беспечно бросил в погоне за славой, и почувствовала, как закипает в ней злоба.

– Я перестала смеяться, когда поняла, что беременна, а человек, который клялся любить меня, исчез из моей жизни именно тогда, когда я более всего в нем нуждалась!

– Знаешь, этот благородный гнев, может, и сойдет для сочувственно настроенных друзей, но ты, кажется, забыла, кто тебя слушает. Ведь мы оба прекрасно знаем, что я вовсе не исчезал. – Он заметил, как сверкнули ее глаза. – И еще, хотел бы я знать, подозревал ли Майкл о том, что Стив не его ребенок?

Сьюзен замахнулась прежде, чем сознательно отреагировала на его оскорбление, но удивительно быстрая реакция Тони позволила ему перехватить ее руку в запястье.

– Тише, детка. Я не позволю даже знаменитой Спенсер Мак-Кормик бить меня по щекам.

Сьюзен и не подозревала, что способна испытать такую ярость. Впервые в жизни она ощутила то, о чем раньше читала лишь в романах, – красноватый туман застил глаза. В глубокой тишине кабинета слышалось лишь ее взволнованное дыхание. Наконец она овладела собой.

– Не знаю, почему ты вернулся, Тони, и почему ты пришел сюда, но я не намерена выслушивать обвинения и оскорбления, вызванные твоим внутренним чувством вины. Допустим, одиннадцать лет назад ты повел себя не так, как повел бы сейчас. Охотно верю. – Она почувствовала, что у нее подгибаются ноги, и опустилась в кресло у окна. – Давай считать, что твои извинения сделаны и приняты, и кончим с этим.

– Извинения?! Какого дьявола мне извиняться? Ты нарушила все планы, которые мы строили вместе, ты решила, что Мак-Кормик куда лучшая партия, чем какой-то сын экономки. И главное – вместо того чтобы сообщить мне, что ты забеременела, ты использовала беременность, чтобы побыстрей выскочить замуж за Майкла. И ты полагаешь, что это я должен извиняться? – С каждой фразой он все повышал голос, и Сьюзен в запале снова вскочила.

Она стала невольно наступать на Тони, говоря дрожащим голосом:

– Ты действительно скотина. Хотя мне, собственно, уже давно это известно. Хочешь знать, почему я ничего не сказала о Стиве? Что ж, я скажу. Потому что я просто не знала, как мне тебя отыскать, вот почему! Я ждала и ждала твоих писем. Я проверяла почту ежедневно, неделями, пока до меня не дошло, что ты вовсе и не собирался писать. Все эти телячьи нежности – они ничего для тебя не значили, а я как дура тебе поверила. Но я заплатила за эту доверчивость. Видит Бог, дорого заплатила. Не знаю, что бы я делала, если б не Майкл. Только ему я могла довериться. И он меня не оставил. Он сам предложил мне выйти за него замуж и сделать так, чтобы наши родители считали, что ребенок его. Он знал, что мама считала его моим единственным кавалером. Он не давил на меня. Более того, он даже предложил поехать и встретиться с тобой, если я этого хочу. Но я не хотела. Недоставало только, чтобы я насильно заставляла тебя вернуться и жениться на мне. Я с трудом расставалась со своими иллюзиями, но в конце концов сумела себя побороть. Мне не за что просить у тебя прощения. Ты сделал все от тебя зависящее, чтобы разбить мою жизнь. Но, слава Создателю, у меня был Майкл. Он стоил десятка таких, как ты.

Только когда она замолчала, Сьюзен почувствовала, что плачет: слезы ручьями текли по щекам. Она уж и не помнила, когда плакала в последний раз – наверное, на похоронах Майкла. Тони вновь разбередил затянувшиеся раны, так что пусть сам на себя пеняет!

А Тони стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки, и лицо его, чем дольше он смотрел на Сьюзен, тем больше смягчалось. Он неуверенно протянул руку, смахнул слезинку у нее со щеки.

– Неужели ты не получала моих писем? Она ответила не то смешком, не то всхлипом:

– Да прекратишь ты или нет? Неужели это притворство помогает тебе избавиться от вины?

Он положил руки ей на плечи и стал легонько ее раскачивать, так что она вынуждена была опереться о него, чтобы удержать равновесие.

– Ох, Сьюзен! Что же мы натворили! Сьюзен попыталась оттолкнуть его, но он все крепче и крепче сжимал ее, пока она не оказалась в его объятиях. Сьюзен уронила голову ему на плечо: она совсем ослабела после вспышки ярости.

– Сейчас все это не имеет значения. Это было так давно. Считай, что это произошло с какими-то другими людьми, – сказала она.

– Но это не так. Все произошло именно с нами. И есть ребенок, который нас связывает. – Тони коснулся пальцами ее подбородка. – Думаю, нам следует присесть и спокойно разобраться в недоразумении. Это важно для всех троих.

Сьюзен уже забыла, что значит опираться на мужские руки. Особенно на руки Тони. Неожиданно для себя, если учесть только что разгоревшуюся баталию, она почувствовала знакомое умиротворение от его спокойной мужской силы.

– Почему ты продолжаешь утверждать, что было какое-то недоразумение? Единственное недоразумение в том, что ты почему-то решил, будто я предпочла тебе Майкла.

– А разве это не так?

– А разве ты поверишь мне, если я скажу, что это не так?

Он пристально вгляделся в лицо, которое так любил.

– Да, дорогая, поверю.

– Я вышла за Майкла только потому, что была беременна и не знала, что делать. Я хотела оставить ребенка, – она почувствовала, что при этих словах он крепче прижал ее к себе, – и Майкл понимал, как я боюсь признаться матери и оказаться в полной зависимости от нее.

– Так твоя мать не знала, что ты беременна?

– Нет. Она всем говорила потом, что Стив родился недоношенным.

– Да ведь достаточно посмотреть на него, чтобы понять, что он мой!

– Но ей это и в голову не приходило. Вспомни, она ведь не знала, что мы встречались.

– А как же тогда она объясняла все мои телефонные звонки?

Сьюзен резко отстранилась и удивленно взглянула на Тони.

– Какие звонки?

– Когда ты не ответила ни на одно из моих писем, я стал обрывать телефон.

– А ты что, правда писал мне?

– Да.

– И звонил?

– Десятки раз. Иногда я говорил с вашей экономкой, Дора, кажется, ее звали.

– Да, в то время у нас работала Дора.

– Твоя мать всегда отвечала, что она все передала тебе, что ты сейчас с Майклом и обязательно попозже мне позвонишь.

– Мама так говорила?

– Да. Она всегда была очень любезна.

– Мама? А она знала, кто это звонит?

– Конечно, я всегда говорил, кто я, и оставлял номер своего телефона.

– А тебе не казалось странным, что она так любезно с тобой говорит?

– Твоя мать всегда разговаривала со мной холодно, но вежливо.

Сьюзен молчала. Потом заговорила как бы сама с собой.

– Мама знала, что ты мне звонил. Она, конечно, знала и о том, что ты мне писал, но она ни разу не сказала мне об этом. Ни разу.

– В последний раз, когда я позвонил, твоя мать сказала мне о вашей с Майклом помолвке и посоветовала мне больше не беспокоить тебя звонками.

– Тони, да мы с Майклом никогда и не были помолвлены. Мы просто отправились в Мехико, поженились там, а вернувшись, сообщили всем об этом браке. Мы знали, что они будут против такого раннего брака. Мне было семнадцать. Майклу восемнадцать. Мы полагали, что, если поставить их перед свершившимся фактом, им ничего не останется, как принять его.

– И они его явно приняли.

– Только после того, как мама прочла нам проповедь о грехах непослушания и о разумном, здоровом взгляде на жизнь. Она настаивала на церковном браке, чтобы все могли насладиться церемонией венчания, и мы не стали спорить.

– А когда вы поженились?

– В июле.

– Не очень-то долго ты меня дожидалась, не так ли?

В его голосе все еще звучала горечь обиды.

– Через три недели после того, как ты уехал, я поняла, что, наверное, забеременела. Я подождала еще месяц, надеясь, что ошиблась. Потом сказала Майклу. Он полагал, что не стоит тянуть время, раз уж мы решили пожениться.

– А почему ты не попыталась связаться со мной через мою маму?

– По той же самой причине, по которой я решила не прибегать к посредничеству Майкла. Если ты сам не торопился связаться со мной, значит, нам не следовало вступать в семейные отношения.

– Ты и сейчас еще не веришь, что я изо всех сил старался связаться с тобой?

– По правде сказать, верю. Но пойми, не могу я за несколько минут изменить тот взгляд на вещи, который сложился у меня за последние одиннадцать лет. В голове не укладывается, что моя мама все это проделала. Она думала, тебе надоест звонить и звонить. Но когда это не сработало, она выдумала помолвку.

– И вопрос – что нам теперь делать? Сьюзен испуганно возразила:

– Пожалуй, сейчас уже поздновато что-нибудь делать. Что толку порывать с матерью теперь, после стольких лет?

– Сьюзен, я сам вырос без отца и не хочу видеть, что мой сын растет также без отца. Надо что-то предпринять.

Сьюзен почувствовала, как горячая волна прошла по телу от звука его хрипловатого голоса. Что он задумал? Стараясь не выдать волнения, она спокойно сказала:

– Что ж, я понимаю твои чувства.

– Разреши мне поближе с ним познакомиться, проводить с ним больше времени. Давай постараемся наверстать упущенное за эти годы.

– При чем тут я? Я не возражаю, чтобы ты видел Стива и проводил с ним время. Чем больше ребенок получает любви, тем лучше. Да и как можно не любить такого ребенка, как Стив! – «Он так на тебя похож», – подумала Сьюзен, не отдавая себе отчета в том, что означает это признание.

Тони вглядывался в нее, размышляя, догадывается ли она, что сейчас у него на душе. У нее были годы, чтобы свыкнуться со сложившейся ситуацией. А он в одно мгновение должен все осмыслить. Она выглядит такой невозмутимой. Неужели и в глубине души она ничего больше к нему не испытывает?

– Ты не возражаешь, чтобы я поближе узнал Стива, и это все, что ты можешь мне сказать? – спросил он.

Она кивнула:

– Да, то, что нас связывало когда-то… Теперь этого нет. Не стоит обманываться.

Тони долго смотрел на нее.

– Ладно, раз ты так хочешь. – Он пошел к двери. – Значит, я могу навестить Стива?

Она кивнула; во рту пересохло. Только бы он ушел поскорей, а то она не выдержит! Тони улыбнулся – все та же ослепительная улыбка, от которой дух захватывает. Что-что, а улыбка не изменилась!

– Простите, что отнял у вас столько времени, госпожа юрисконсульт. Я постараюсь больше не докучать вам. – Дверь бесшумно закрылась.

Сьюзен гадала, сколько понадобится времени, прежде чем она сможет вновь приступить к работе.

* * *

Сьюзен просыпалась медленно – расслабляло сознание, что сегодня суббота и торопиться некуда. Прошлая неделя была тяжелой, хотя вчерашний обед прошел более сносно, чем она опасалась.

Гарри Брюланджер оказался человеком спокойным и даже забавным со своими дурацкими шуточками. И не будь он родственником Лоррэн, она приняла бы его приглашение отобедать вместе. Но она-то знала: стоит хоть чуть-чуть проявить благосклонность, как Лоррэн с ее матерью тотчас начнут готовиться к свадьбе.

Она стала думать о матери, о том, как та бесцеремонно распорядилась ее судьбой одиннадцать лет назад. Сьюзен чувствовала, что должна поделиться с кем-то тем, что узнала от Тони. Она специально пришла вчера пораньше, чтобы хоть несколько минут поговорить с отцом с глазу на глаз.

Когда она приоткрыла дверь кабинета, Стивен Спенсер сидел и читал газету. Какое-то время она молча смотрела на него, потом постучала в уже приоткрытую дверь. Он взглянул на дочь поверх газеты и улыбнулся.

– А, это ты, детка? Заходи, я не слышал, как ты пришла.

Войдя, Сьюзен покрепче притворила дверь.

– Я постаралась проскользнуть незаметно – хотела немножко поговорить с тобой.

Он отложил газету, снял очки и указал ей на стоящее рядом кресло.

– Прекрасно. А о чем мы будем говорить? Это был худощавый человек среднего роста.

Одевался он так неброско, что Сьюзен девочкой не раз упрекала его за то, что он выглядит «как все». Дочь унаследовала его голубые глаза и суховатую комплекцию. Жаль, что не его мудрое отношение к жизни, не раз сетовала Сьюзен.

Она присела и расслабилась – впервые за день.

– Папа, я хочу с тобой посоветоваться.

– Какой из меня советчик, – улыбнулся ее отец.

– Ты всегда даешь прекрасные советы. Главное – заставить тебя это сделать.

– И ты надеешься, что сегодня это удастся.

– Надеюсь. – Она замолчала, не зная, с чего начать. В конце концов она сказала, глядя прямо в глаза отцу: – Тони Антонелли вернулся, папа. – Она ждала, как отец отреагирует на ее слова, но он и глазом не моргнул – из него получился бы прекрасный игрок в покер. – Ты же знаешь, кто это, правда, папа?

– Да, дорогая. – Его голубые глаза озорно сверкнули. – Хоть я и маразматик, а все же знаю, кто такой Тони Антонелли, и помню, что в этом году он был признан лучшим игроком года.

– Ты Прекрасно понимаешь, что речь не об этом. – Сьюзен старалась изо всех сил сидеть спокойно и ничем не выдать своего волнения.

Стивен Спенсер внимательно посмотрел на нее, и лицо его посерьезнело.

– Боишься, что со Стивом возникнут проблемы? – спокойно спросил он.

Сьюзен даже вздрогнула от этого неожиданного вопроса.

– Так ты знаешь про Стива?

Он прищурился, видя ее смущение.

– Сьюзен, любой, поглядев на Стива, вспомнит, каким был Тони в его возрасте. Ведь Стив его живая копия.

– А мама тоже знает?

– Думаю, твоя мать предпочитает не замечать сходства, – помолчав, ответил отец.

– А что мне теперь делать?

– А что ты хотела бы сделать?

Опять он ее удивил. Ей и в голову не приходило, что можно так смотреть на вещи. Она все гадала, что ей следует делать, но не думала о том, что ей хочется сделать.

– Я не хочу травмировать Стива.

– А почему ты считаешь, что Тони захочет его травмировать?

– Не нарочно, конечно, но все-таки… Да, я думаю, появление Тони в жизни Стива принесет ему только вред. Сейчас он всем доволен. А как только он сдружится с Тони, он всегда будет чувствовать свою ущербность, желать чего-то большего.

– Ты думаешь сейчас о Стиве или о себе?

– О себе? Разумеется, нет. Все мои чувства к Тони умерли много лет назад.

– Сомневаюсь. Ты столько лет была его тенью, а ты такое преданное существо. Трудно поверить, что подобные чувства проходят.

– И тем не менее они прошли.

Стивен ничего не ответил, и какое-то время они сидели молча. Наконец Сьюзен прервала молчание:

– А ты знал, что Тони мне звонил?

– Когда?

– Давно. Когда он был принят в сельскую команду.

– Незадолго до вашей свадьбы с Майклом?

Сьюзен отвела глаза:

– Да.

– Сейчас я уже не помню. А почему ты спрашиваешь?

– Он говорит, что звонил.

– А это важно?

– Конечно, важно! Мне так надо было поговорить с ним тогда. До зарезу надо было. Только я не знала, как его найти, а он все не звонил и не звонил. Но вчера он сказал мне, что на самом деле он звонил, и не раз, и просил передать мне это, но я ни разу не ответила на его звонки.

– А ты бы вышла за него замуж, Сьюзен?

Не раздумывая, Сьюзен выпалила:

– Конечно, вышла!

Отец с грустью смотрел на нее. Потом вздохнул:

– Бедняга Майкл!

Сьюзен вскочила с кресла и опустилась у его ног.

– Ой, папа, и ты тоже! Вот и Тони вчера подумал, что я не рассказала Майклу всю правду! – На ее ресницах заблестели слезы, и она нетерпеливо смахнула их рукой.

– Я не это имел в виду, дорогая. Конечно, Майкл знал, что Тони отец ребенка. Я просто вспомнил, сколько ему пришлось лгать, выгораживая тебя и Тони, а потом еще воспитывать его ребенка как своего собственного. Он был настоящим мужчиной.

Сьюзен уткнулась лицом в отцовские колени.

– Да, верно, – всхлипнула она. – И я действительно любила его и старалась изо всех сил дать ему счастье.

– Вот и хорошо, я рад, что ты так говоришь. – Отец погладил ее по волосам. – Майкл заслужил такую любовь.

Он все гладил и гладил ее волосы, пока Сьюзен не подняла голову.

– А что мне делать с Тони, папа?

– Боюсь, здесь я ничего не могу посоветовать, – покачал головой ее отец, – ты, и только ты, должна принимать здесь решения.

Сьюзен поднялась с колен и сказала запальчиво:

– Жаль, что ты не похож на маму. Она с такой легкостью принимает любые решения за других.

– Не будь слишком уж строга к матери, Сьюзен. – Отец потрепал ее по руке и поднялся. – Ей тоже в жизни пришлось нелегко. К сожалению, все те, кого она любила, обманули в чем-то ее ожидания. Эта неспособность принимать нас такими, какие мы есть, была для нее источником постоянных мучений. Она всегда хотела заставить нас быть такими, какими ей хотелось бы нас видеть.

– И как только ты можешь все это терпеть, папа? Я часто думаю, как тебе удалось прожить с ней столько лет?

Отец притянул ее к себе.

– Я очень люблю твою мать, Сьюзен. Любил, люблю и буду любить. Я принимаю ее такой, какова она есть. Может, и ты когда-нибудь этому научишься.

– Ох, папа, не знаю. Разве я смогу простить, что она так искалечила мне жизнь? Я бы давным-давно вышла замуж за Тони и не мучилась бы сейчас над этими вопросами.

– Верно. Но разве ты хотела бы вычеркнуть все эти годы с Майклом, надругаться над тем, что он сделал для тебя и для Стива?

– Конечно, нет! – в ужасе воскликнула Сьюзен.

– А раз ты не можешь изменить прошлое, то неплохо было бы, Сьюзен, принять его и перестать из-за этого себя мучить. – Он открыл дверь и вышел в холл. – Пора уж сказать твоей матери, что ты здесь. Ты ведь знаешь ее характер.

* * *

Звонок прервал воспоминания Сьюзен. Она огорченно взглянула на часы. Было только восемь утра. Ханна ушла на выходные. Стив остался ночевать у приятеля, чтобы ей не пришлось возиться с ним наутро после обеда у родителей. Придется открывать дверь самой.

Пока она спускалась в холл, на ходу натягивая халат, звонок зазвенел вторично.

– Кто там? – спросила она, запыхавшись и судорожно затягивая пояс.

– Тони.

Только этого не хватало. Так рано! Она не готова была к этой встрече. Сьюзен открыла дверь.

– Доброе утро, – улыбнулся Тони. Он выглядел удивительно мужественным – алая рубашка, куртка из хлопчатобумажного вельвета в широкий рубчик и джинсы, туго облегающие его мускулистые бедра.

Она со вздохом отступила назад.

– Доброе утро, Тони. Можешь зайти.

– Какой восторженный прием. Сверх всех ожиданий.

– Стива нет дома.

Тони взглянул на ее халат – одна бровь поползла кверху.

– А ты, я вижу, спала?

– Вроде того.

– Прости, что разбудил.

– Да нет, я уже проснулась. Просто валялась в постели. Заходи. Я сейчас сварю кофе.

Она аккуратно отмерила кофе, добавила воду, перелила все в кофеварку и включила ее. Когда она обернулась, то увидела, что Тони, облокотившись о стол, с интересом наблюдает за ней.

– Ногам не холодно?

Она опустила глаза на свои босые ноги – пальцы выглядывали из-под длинного халата.

– По правде сказать, холодно. Я сейчас что-нибудь на себя накину и мигом вернусь. – Она указала на кофеварку: – А ты начинай пить кофе, когда он будет готов.

Одеваясь, Сьюзен старалась ни о чем не думать. Она согласилась на встречи Тони с сыном, однако сама пока не представляла, как сможет вынести его частые посещения.

Когда она, надев клетчатую спортивную рубашку с длинными рукавами, джинсы, теплые носки и тапочки, снова спустилась в кухню, Тони преспокойно просматривал газету и потягивал кофе.

– Газета лежала у порога, когда я подошел. Ничего, что я подобрал ее?

– Конечно, ничего. – Она налила себе кофе и уселась напротив.

Тони отложил газету и снова стал вглядываться в нее. Сьюзен занервничала.

– Ты не передумала насчет моих встреч со Стивом? – Голос звучал спокойно, и лицо тоже было невозмутимым.

– Да нет, почему? – Сьюзен вздохнула, припомнив свой разговор с отцом.

– Прекрасно, – улыбнулся Тони.

– Я только думала, что же это будут за отношения?

– Наверное, дружеские?

– А у тебя много друзей десятилетнего возраста?

– Да есть несколько, а что тут такого?

Сьюзен не могла скрыть удивления. Хотя, конечно, он знаменитый бейсболист и мальчишки, наверное, так и липнут к нему.

– А сколько ты собираешься пробыть в Санта-Барбаре?

– Я приехал сюда насовсем.

– Ты что же, бросил бейсбол?

– Нет, почему? Но отпуск и все свободное время я собираюсь проводить здесь. А сейчас я подыскиваю себе виллу, вот почему я приехал. Хочу присмотреть себе что-нибудь на побережье. Надеюсь, это удастся. Я устал от гостиниц.

– Не уверена, что Стиву… – начала было Сьюзен, но тут хлопнула входная дверь.

– Мама, видала, какой потрясный автомобиль стоит у нас возле дома? – выпалил Стив, влетая в кухню. – С серебристым отливом и еще… – Стив остановился на полуслове. – Тони! Так это твоя машина?

– Моя. Тебе, похоже, понравилась.

– Еще бы! А может, ты когда-нибудь разрешишь мне в ней прокатиться?

– О чем ты спрашиваешь, старина! Я только что предложил твоей маме, чтобы вы с ней составили мне компанию, – я хочу присмотреть себе дом на побережье.

Глаза у мальчика заблестели, на губах появилась та самая неотразимая улыбка, он ринулся к матери.

– Потрясающе, правда, мам? Ведь ты поедешь? – Сомневаться в желаниях Стива не приходилось.

– Да, звучит замечательно, – соврала Сьюзен, и Стив от радости крепко обнял ее.

– Надо позвонить Скотти, сказать, что я не смогу играть с ним сегодня в мяч, – выпалил Стив, выбегая из кухни.

– Сколько восторга, – пробормотала Сьюзен.

– И сколько энергии, – добавил Тони.

– Что есть, то есть. Так что пеняй на себя. Впервые с прошлой среды Тони увидел, что Сьюзен естественно улыбнулась ему. У него даже перехватило дыхание. Совсем как в старые добрые времена. Осталось ли в этой чопорной женщине что-нибудь еще от тех времен? Любой ценой Тони хотел это выяснить.

Сьюзен сказала, что она сядет на боковое сиденье, – это была форменная жертва с ее стороны, так как там совершенно некуда было девать ноги. Тони же популярно объяснил, что Стиву нужно меньше места, чем взрослому, тут уж возразить было нечего, и Сьюзен пришлось примириться с тем, что она проведет день бок о бок с Тони.

Благодаря восторгам Стива и целой сотне вопросов, которыми он буквально осаждал Тони, Сьюзен не пришлось беспокоиться о поддержании разговора. Так что она смогла просто отдаться езде, и это было неплохо. Провести целый день с Тони было не самым разумным занятием. Слишком много возможностей сопоставлять прошлое и настоящее. Хотя возмужавший Тони во многом изменился, Сьюзен то и дело подмечала давно знакомые ей черточки, манеру поведения: вот он все так же наклонил голову, обращаясь к ней, вот глаза блеснули знакомым юморком, вот его раскатистый баритон снова будто пронзил ей душу… А его улыбка неизменно напоминала о мальчике на заднем сиденье – тот тоже так улыбался. Да разве все это можно забыть?

К концу дня она вынуждена была признать, что у Тони есть какой-то дар Божий: Стив был совершенно покорен, и если честно, то и сама она была зачарована его обаянием.

Они заехали подкрепиться гамбургерами, прежде чем возвращаться домой. Два места понравились Тони, и он принялся осаждать Сьюзен вопросами, какое из них она предпочла бы. Но Сьюзен наотрез отказалась дать определенный ответ и лишь согласилась с теми аргументами за и против, которые привел Тони.

Когда они подъехали к дому, Стив уже клевал носом и беспрекословно отправился спать. Сьюзен из вежливости пригласила Тони зайти, надеясь, что он откажется. Но он не отказался.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Сьюзен. Она стояла посреди гостиной.

– Нет, спасибо. – Он решительно приблизился к ней. – И спасибо за этот день, Сьюзен. Для меня это был огромный подарок. – Он остановился рядом с ней.

Сьюзен, стараясь не обнаружить волнения, вызванного его близостью, не отступила.

– Стив получил массу удовольствий, да ты и сам видел.

Тони легонько дотронулся до ее подбородка.

– А как насчет мамы Стива? Может, она тоже получила массу удовольствий?

Просто возмутительно, что он так действовал на нее! Сердце колотится, как птица в клетке, дыхание перехватило… Сьюзен еле пролепетала:

– Я… да, я тоже… мне тоже было очень приятно. Спасибо, Тони. – Она подняла на него глаза и тотчас же пожалела об этом. Горящий взгляд его темных глаз лишь ускорил биение ее сердца.

Тони обнял Сьюзен за талию и прижался к ее губам. Много женщин побывало в его объятиях за последние одиннадцать лет, почему же ему так естественно и хорошо именно с ней? Тони обнимал ее так, будто она всегда принадлежала ему, и только ему. Он прильнул к ней в долгом поцелуе и почувствовал, как тело ее обмякло.

Сьюзен не хотела возврата к прежнему. Однако она не могла дальше себя обманывать – этот мужчина обладал какой-то неотразимой притягательностью. Расслабившись в его объятиях, отвечая на его поцелуи, чувствуя близость его тела, она еще тесней прижалась к нему.

– Мам, а можно мне съесть мороженого перед сном?

Тони и Сьюзен разлетелись в разные стороны, будто их током ударило. Стив стоял прямо перед ними в пижаме, засунув руки в карманы. Он слегка покраснел, однако глазенки смотрели задорно.

– А вам, ребята, похоже, нужна дуэнья!

Тони так и прыснул со смеху. Сьюзен почувствовала себя уязвленной. После смерти Майкла она ни с кем не встречалась, так что Стив никогда не заставал ее с другим мужчиной. Откуда такое равнодушие? Он должен был бы испытывать ревность, обиду на худой конец. А он, наоборот, похоже, в восторге.

С похвальным самообладанием, если учесть ситуацию, Сьюзен сказала:

– Думаю, небольшая порция тебе не повредит. Не можем же мы морить тебя голодом до утра.

Когда Стив ушел в кухню, Тони заметил с коротким смешком:

– Кажется, мы не очень-то шокировали Стива своими объятиями посреди гостиной.

Сьюзен, чувствуя, как пылают ее щеки, попыталась перевести разговор:

– Мне, пожалуй, тоже пора в постель. Сегодня был такой длинный день.

– Да, правда, – улыбнулся Тони. – Ты даже порозовела. Уж за это одно можно благодарить этот день.

«Ах, если б ты только знал…» – подумала Сьюзен.

– Ну что ж, еще раз спасибо, что ты нас пригласил.

– «А вот ваша шляпа» – похоже, ты это хочешь сказать, – добавил Тони.

Она проводила его до дверей. Он уже взялся за ручку, потом обернулся и взглянул на нее сверху вниз:

– Не знаю, чему еще научил тебя Майкл, но науку поцелуев ты теперь хорошо освоила. – Он вышел, мягко прикрыв за собой дверь.

«Уххх!» Как он только посмел! Сьюзен влетела в холл, горя желанием пульнуть в стену каким-нибудь тяжелым предметом.

Тони ехал домой и думал о тех, с кем только что расстался. Он обманывался, когда уверял себя, что не испытывает больше ничего к Сьюзен. Она была неотъемлемой частью его жизни, и все эти годы он, даже не осознавая этого, носил ее образ где-то в уголке своего сердца. Правда, он не хотел ей это показывать. Похоже, ее вполне устраивает теперешняя жизнь. У нее есть дом, сын, работа. Что еще нужно?

Теперь Тони стал думать о сыне. Все сразу в голове не умещалось. Стив такой ласковый. Он без труда занял в сердце Тони местечко рядом со своей матерью. Сьюзен с Майклом хорошо воспитали мальчика. Дай Бог Тони занять место, опустевшее после смерти Майкла, и взять на себя заботы о нем.

«Если ты меня слышишь, Майкл, то знай, я буду любить их, я буду всегда рядом с ними, если мне только это удастся».

Он вновь мысленно увидел фото, стоящее на камине. Серые спокойные глаза Майкла нежно улыбались ему. Майкл их тоже любил. А удастся ли это мне?

 

Глава четвертая

Приятный запах только что сваренного кофе ворвался в спокойный сон Сьюзен. Она потянулась и нехотя открыла глаза. Настенный календарь с кошками висел рядом с кроватью. Сьюзен задумчиво уставилась на него.

Ноябрь… Тони здесь уже месяц. Сьюзен свернулась калачиком и зарылась лицом в подушку. Все стало как-то по-другому с тех пор, как он вошел в их жизнь.

Стив уже привык к его присутствию. Он все еще вспоминал про поход – как было весело, как все мальчишки были взбудоражены присутствием Тони. А Сьюзен оставалось только улыбаться и делать вид, что она тоже всем очень довольна. Чтоб ему пусто было, этому Тони! Она, как могла, избегала его, и в общем-то ей это удавалось, но восторги Стива приходилось выслушивать круглосуточно и до тошноты.

Вдруг ее осенило, и от волнения она даже села в постели. Да я ревную! Я определенно ревную к их дружбе! Она уставилась перед собой, яростно повторяя: Унизительно! Как это все унизительно! Сбросив одеяло, она встала с постели, заставила себя подойти к зеркалу. И тебе не стыдно? Стив сейчас совершенно счастлив, а ты смеешь обижаться, что не ты даешь ему это счастье? Вот уж не думала, что так будет! И она грустно покачала головой.

Вновь запах кофе привлек ее внимание. Выпить бы чашечку кофе и перестать думать о собственных недостатках. Она схватила расческу и яростно провела ею по волосам.

Сегодня суббота, никаких планов на день, спешить некуда. Сьюзен взяла халат, перекинутый через спинку кровати, и сунула руки в его просторные рукава. Сначала кофе, а уж потом одеваться!

На секунду задержавшись в ванной, чтобы ополоснуть лицо и окончательно стряхнуть с себя сон, Сьюзен спустилась в холл и направилась к кухне.

Услышав, что Стив говорит с Ханной, она улыбнулась. Еще один знак того, что сын взрослеет, – теперь он не будит ее по субботам. Она вспомнила, как раньше он поднимал возню у нее на кровати, неумолимо напоминая, что день наступил. Как быстро он взрослеет/ – с горечью подумала Сьюзен. Обернуться не успела, а десять лет уже промелькнули.

Когда она заглянула в кухню, обнаружилось, что Стив разговаривал с таким оживлением вовсе не с Ханной. Тони сидел за кухонным столом, раскованно вытянув скрещенные в щиколотках ноги, и с улыбкой наблюдал за ее растерянностью.

– Доброе утро, Сьюзен. – Глаза озорно поблескивали.

Золотистый пуловер обтягивал его широкие плечи. Сьюзен вдруг почувствовала, что она-то почти раздета, и судорожно запахнула халат.

– Извини, я не знала, что ты здесь, – пробормотала она и попятилась из кухни.

Тони одним прыжком вскочил на ноги.

– Не уходи! Ты великолепно выглядишь. И кофе готов. Выпей с нами чашечку.

И как только ему удалось так быстро оказаться здесь, рядом? Она чувствовала знакомый запах крема после бритья. Стоило протянуть руку – и коснешься его лица. От одной мысли об этом у нее задрожали пальцы. Просто безумие! Снова, как в ту пору, когда мы были подростками! Что происходит?

Тони взял ее за руку, подвел к столу, усадил на стул напротив себя, потом налил ей кофе и сам уселся за стол.

– Мам, Тони хочет, чтобы мы сегодня утром поехали с ним посмотреть его новый дом. Вчера вечером он получил ключи.

Сьюзен всегда замечала, что по утрам плохо соображает, но сегодня было что-то исключительное. Она не была готова к приходу Тони. Правда, она не была бы готова к его приходу и в три часа дня, но тогда она была бы хоть в более собранном состоянии.

Сьюзен пригубила кофе, стараясь собраться с мыслями. Она согласилась на общение Тони со Стивом, но она ясно дала понять, что к ней это ни в коей мере не относится. Так зачем же он принуждает ее к общению?

Она украдкой взглянула на Тони. Ей показалось – или в его глазах, столь пристально следящих за ней, мелькнуло сочувствие, даже жалость? Сьюзен выпрямилась и насупила брови. Она не нуждалась ни в его сочувствии, ни в его понимании!

Стив от возбуждения не мог усидеть на месте. С тех пор как она вошла в кухню, он уже несколько раз срывался со стула. Теперь же он вновь уселся за стол, наблюдая за ней. Эти две пары глаз, устремленных прямо на нее, молча ожидающих ее решения… Просто невыносимо!

– Я не смогу поехать, Стив, – пробормотала она, – я уверена, что вы и вдвоем прекрасно проведете время.

– Но, мам, ты просто должна поехать. Ведь мы с Тони совсем не разбираемся в кухонных принадлежностях и всяких таких вещах. Тони сказал, что ты можешь посоветовать нам, что нужно купить.

Она взглянула на безмятежное лицо человека, сидящего напротив.

– Он так и сказал?

Не понимая скрытого смысла происходящего, Стив радостно согласился:

– Ну да, он сказал – надо признать, есть вопросы, в которых женщины разбираются лучше мужчин.

– Какое мудрое изречение! – процедила Сьюзен сквозь зубы и вновь принялась за кофе.

А тут еще Тони расхохотался. Смех у него был просто неотразимый. Перед его смехом Сьюзен никогда не могла устоять. Эти морщинки у глаз, эти ямочки на щеках. Раньше Тони ненавидел эти ямочки, но теперь они придавали особую прелесть его лицу.

– А тебе, наверное, нужно позавтракать, Стив? – спросила она.

Лицо мальчика расплылось в такой же неотразимой улыбке:

– Ой, мам, да я уж давным-давно поел. Мы просто тебя дожидались, чтобы поехать.

– Ну, вам придется еще долго ждать. Я еще не проснулась и не скоро приду в себя. Кстати, я, во всяком случае, еще не завтракала. А ты? – она обернулась к Тони.

– По правде сказать, я поел, прежде чем ехать сюда.

Сьюзен пожала плечами. Уж если отступать, так с достоинством.

– Ну хорошо, я поем, оденусь, и мы поедем.

* * *

Сьюзен уже позабыла, как заразительна жизненная энергия Тони. К концу дня она чувствовала себя совершенно измотанной, но в то же время ей было очень весело. Уже много лет она так не смеялась. Даже считала, что вообще уже не способна так хохотать. Сьюзен вылезла из-под душа и взглянула на свое отражение в большом зеркале, висевшем в ванной. Куда подевалась чопорная бледнолицая юрисконсульт? На нее смотрела розовощекая молодая женщина с блестящими глазами. Тони всегда так на нее действовал. И в этом отношении все осталось как прежде.

Яркие образы минувшего утра плыли перед глазами – вот она сидит рядом с Тони в тесном спортивном автомобиле, а Стив сжался в комочек на откидном сиденье… Она ощущает каждое движение Тони, когда тот выжимает сцепление или переводит скорость, видит, как играют мускулы на туго обтянутых джинсами бедрах… А вот Тони устроил целый спектакль из осмотра дома и то и дело спрашивает ее советов…

Они провели день прямо-таки по-семейному, и это тоже раздражало Сьюзен. У Тони сложился имидж закоренелого холостяка. Его романтические любовные приключения так же часто попадали на страницы прессы, как и спортивные достижения. Не то чтобы Сьюзен следила за этим, но, когда сведения из его интимной жизни предваряли телевизионные спортивные новости, трудно было оставаться в неведении. И раз Тони до сих пор не женился, все считали его убежденным холостяком. Может, именно поэтому его так и тянуло к Стиву? Приятно обрести сына и не связать себя в то же время узами брака!

Она орудовала феном до тех пор, пока волосы не легли ровными волнами ей на шею. Тони уговорил ее не подбирать их, так что пришлось повозиться. Ей было досадно, что Тони снова обладает над ней такой властью: сегодня с самого раннего утра, нельзя не признать, она выполняла любое желание Тони.

Собственно, сегодняшний день как бы вернул ее в детство, причем Стив занял место Майкла, и оба они безоговорочно признали лидерство Тони. Она наблюдала, как Стив бессознательно подражает жестам и походке Тони.

Ох, Стив! Что бы ни случилось, я не имею права лишать тебя отца. Но как объяснить тебе, что человек, которому ты поклоняешься, уехал и не вернулся, когда он был нужен мне больше всего на свете?

Сьюзен прошла в спальню и стала рыться в шкафу. Тони предложил пообедать в ресторане – любимом ресторане Стива с видом на Тихий океан. Зная, что отказ все равно не будет принят, Сьюзен поставила только одно условие: она примет душ и переоденется. Посмотрев на часы, она поняла, что Стив уже давно с нетерпением ее дожидается.

Но она ошибалась. Когда Сьюзен спустилась в гостиную, Тони был там один.

– А где Стив?

Тони разглядывал ее с явным восхищением. Снова он видел ее с распущенными волосами.

– А, Стив… Он решил, что слишком устал за сегодняшний день, взял себе сандвич и пошел спать, – небрежно ответил Тони.

Сьюзен ушам своим не поверила.

– Стив пошел спать? В половине восьмого? Тони насмешило ее удивление.

– Да, я и сам удивился. Я напомнил ему, что именно он выбирал ресторан, но он сказал, что пойдет туда с нами как-нибудь в другой раз.

Сьюзен резко развернулась и поспешила из комнаты. Мальчик заболел! И когда он успел подцепить простуду? Весь день он прекрасно себя чувствовал. Она разволновалась и на секунду задержалась у двери спальни, стараясь взять себя в руки. На ее стук сонный голос ответил:

– Входи.

В комнате было темно. Включив ночник, Сьюзен присела на край кровати.

– Что случилось, Стив? – спросила она, привычным жестом ощупывая ему лоб. Лоб был холодный.

– Ничего, я просто устал, – пробормотал он, отворачиваясь к стене.

– Не похоже на тебя, чтобы ты устал настолько, что даже не хочешь есть.

– Но я же поел! Я просто устал, чтобы идти в ресторан. – Он быстро сверкнул на нее глазами и снова отвел их в сторону.

– Хорошо. Тогда я скажу Тони, что мы пообедаем с ним как-нибудь в другой раз.

– Ну уж нет! – Стив даже сел на кровати и огорченно уставился на нее. – Я хочу сказать, почему бы вам с Тони не пойти пообедать вдвоем? Здесь будет Ханна, если мне что-нибудь понадобится. И вообще, я просто хочу отдохнуть.

Сьюзен внимательно посмотрела на сына, наконец догадавшись о причинах его необычного поведения.

– Ты хочешь, чтобы мы с Тони пошли пообедать вдвоем?

Снова откинувшись на подушки, Стив улыбнулся ей своей неотразимой улыбкой.

– Да, я думал, тебе это будет приятно.

– А почему?

Стив пожал плечами таким уклончивым жестом, что Сьюзен вдруг увидела уже не ребенка, а взрослого мужчину.

– Ну, вы же такие хорошие друзья, и вообще… Я думал, вам будет приятно провести вечер вдвоем. Знаешь, вспомнить старые времена и все такое…

– Ясно. Хотя нам с Тони, собственно, больше не о чем вспоминать. Но все равно, это было очень мило с твоей стороны, Стив.

Его разочарование страшно огорчило и ее самое.

– Ты что же, не пойдешь с ним?

Сьюзен отрицательно покачала головой.

– Мне не нужны эти отношения, Стив. Ты же знаешь, мы уже говорили с тобой об этом однажды.

– Но я думал, к Тони это не относится.

– Почему?

– Потому что ты так давно его знаешь.

– Именно поэтому я и не хочу с ним сближаться. Я слишком давно и слишком хорошо его знаю. Ты же слышал, сколько у него было романов. Я не хочу прибавлять к ним еще один.

Темные глаза смотрели на нее огорченно и разочарованно. Но она заставила себя выдержать этот взгляд со спокойной решимостью. Стиву, конечно, не хватает Майкла. Так же, как и ей самой. И он явно очарован тем, что Тони вдруг появился в его жизни и уделяет ему столько внимания, но она не позволит мальчику обольщаться несбыточными надеждами.

– Ты все еще хочешь спать? – спросила Сьюзен сына с мягкой улыбкой.

– Не очень, – улыбнулся он в ответ. – Но раз уж улегся в постель, то могу и поспать.

Сьюзен расхохоталась, и Стив присоединился к ней.

– Что ж, лишний сон никому еще не вредил, сам знаешь. – Она наклонилась, поцеловала его, выключила свет и вышла из комнаты, прикрыв за собою дверь.

Возвращаясь в гостиную, она обдумывала, что сказать Тони. Ей не хотелось выставлять Стива в роли сводника. Не хотелось и обнаруживать, как этот разговор взволновал ее.

Когда она вошла, Тони ходил по комнате.

– Что с ним? – Тревога, звучавшая в его голосе, растрогала Сьюзен. Она поняла, что на его искреннее беспокойство не может ответить ложью.

– Он в полном порядке, – призналась она. – Боюсь, он вбил себе в голову, что нам будет приятно провести вечер вдвоем.

К удивлению Сьюзен, Тони расхохотался.

– Похоже, он прочел мои мысли. Я только об этом и думал последние полчаса. – Он подошел к ней почти вплотную. – Я не успел сказать тебе, какая ты красивая. Ты, видно, не забыла, что персиковый цвет мой любимый.

Сьюзен опустила глаза – что, собственно, на ней надето? Это легкое свободное платье, кажется, само свалилось на нее, когда она открыла шкаф. Разве она специально выбирала его? Сейчас она ни в чем не была уверена. Она знала только одно: Тони стоит слишком близко. Он обнял ее за талию и притянул к себе.

– Видишь, нас двое против одного. Большинство побеждает, – пробормотал он, напоминая ей их детские игры. А потом все мысли исчезли. Тони нежно запрокинул ей голову и едва коснулся губами ее губ. Второй поцелуй был более требовательный, и ее губы тоже невольно разжались.

Не осознавая, что делает, она обвила руками его шею, а он еще крепче прижался к ней. Их поцелуй все длился и длился, и Сьюзен как бы перестала существовать, вся растворилась в нем. Так было и раньше, когда Тони целовал ее, а возраст и опыт только усилили его притягательность.

Тони слегка ослабил объятия и стал покрывать частыми поцелуями ее губы и скулы.

– Господи, Сьюзен, если бы ты только знала, сколько раз мне снилось, что я сжимаю тебя в объятиях. А потом я просыпался и вспоминал, что ты больше не моя.

Его слова вывели Сьюзен из транса. Она резко отстранилась от него.

– Не нужно, Тони. Не хочешь же ты сказать, что сох по мне все эти годы.

– Черт побери, конечно, нет. Ты дала мне хороший урок. Единственная женщина, на которой я хотел жениться. Только я, видно, был тебе не пара. Это был суровый урок, и я его запомнил на всю жизнь.

– Ты что же, все еще думаешь, что я предпочла тебе Майкла? И это после всего, что я тебе рассказала!

– Если бы ты очень хотела, ты бы прекрасно могла связаться со мной. Хотя бы через того же Майкла!

Горечь и обида, звучавшие в его голосе, заставили Сьюзен понять, что Тони тоже страдал все эти годы. Ей и в голову не приходило обсуждать с кем-нибудь свой брак с Майклом, особенно с Тони. Но Майкла больше не было в живых, и потом, он любил Тони и не захотел бы причинять ему боль.

– Вы со Стивом победили. Я поеду с тобой обедать. Нам нужно кое-что обсудить, и лучше уж сделать это после бокала вина. – Она улыбнулась в надежде, что он согласится на мировую.

К ее удивлению, он согласился. Взяв палантин, перекинутый через ручку кресла, он набросил мех ей на плечи, и они пошли к машине.

* * *

Их столик стоял у окна, выходившего прямо на пляж. Прожекторы, освещавшие набегающие волны, высвечивали и изменчивый, и неизменный Тихий океан… Свеча, окруженная розоватым нимбом, погрузила обоих в интимную атмосферу воспоминаний.

Сьюзен не спеша потягивала вино и ждала, когда Тони переварит ту информацию, которую он только что получил. Не удивительно, что он остолбенел. При всем его знании и опыте отношения, связывающие Сьюзен и Майкла, не укладывались у него в голове.

Тони с его темными кудрями и ослепительной улыбкой особенно эффектно смотрелся при свечах. Правда, сейчас улыбался он мало. Она видела лишь его профиль, обращенный к окну, и руку, машинально вращавшую бокал. Потом он приподнял бокал и судорожно выпил все, что в нем было.

– Я не верю, – сказал он безжизненным голосом.

Вот уж этого она никак не ожидала – никто еще не считал ее лгуньей. Ирония судьбы: когда наконец она набралась мужества и рассказала об интимных подробностях своего брака, ей не поверили. Она уныло покачала головой. А какая, в сущности, разница – верит Тони или нет?

– Да разве может мужчина жить с тобой столько лет и чтобы ничего между вами не было?

Страдание, звучавшее в голосе Тони, удивило Сьюзен. Откуда такая мука?

– А что, разве это так важно?

– Конечно, важно! Я любил тебя. И думал, что ты меня любишь, но ты вышла замуж за другого. А теперь ты утверждаешь, что не спала с ним, что между вами ничего не было.

– Да, это правда.

– Но почему?

Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, но она уже слишком далеко зашла – и делать было нечего.

– Да потому, что я любила тебя, и Майкл это знал. Майкл был мне как брат. Не могла же я лечь с братом в постель!

– Черт побери, Сьюзен, нельзя быть такой наивной! Не сомневаюсь, Майкл дал тебе время свыкнуться с этим браком. Но я не могу себе представить мужчину, который жил бы рядом с тобой и не хотел лечь с тобой в постель.

– Тони, я как раз и стараюсь тебе объяснить. Майкла совсем не тянуло ко мне. Сомневаюсь, чтобы его вообще хоть к кому-то тянуло в сексуальном плане.

Тони ошалело смотрел на нее.

– Не хочешь же ты сказать, что Майкл…

– Да нет же, к мужчинам его тоже не тянуло. Его просто не интересовала сексуальная сфера человеческих отношений. Казалось, все его чувства растрачиваются на музыку. Разве ты сам не замечал?

Знакомая морщинка появилась на лбу. Так бывает всегда и у него, и у Стива, когда они решают для себя какой-то вопрос. Сейчас это была загадка Майкла. Наконец Тони сказал:

– Пожалуй, замечал. Но никогда не придавал этому значения. – Он подался вперед и сжал ее руку. – А ты когда-нибудь говорила с ним об этом?

– Поначалу нет. Я просто была благодарна, что он не требует этого от меня. Я была беременна и страшно подавлена. А потом – школа, Стив… Я продолжала учебу, а Майкл – свои занятия музыкой. – Она подняла голову и улыбнулась. – Только не думай, что он пренебрегал нами. Ему нравилось иметь жену и сына. Но не более. – Она слегка дотронулась до его руки. – Хочешь верь, хочешь нет, но меня это устраивало. Страстью и треволнениями я была сыта по горло. И я наслаждалась покоем, которым он нас окружил.

Тони смотрел на женщину, сидящую напротив него. Мягкий розоватый свет оживлял ее бледное лицо, обрамленное копной золотистых волос. Она была серьезна. В конце концов ему пришлось отделить ее от того жизнерадостного, страстного создания, которое он когда-то знал и любил. Во что они с Майклом превратили эту трепетную девчушку, которую знали с детства!

– Для женщины, презирающей любовные утехи, ты довольно неплохо целуешься. – Это было намеренно провокационное замечание, и он обрадовался, заметив, что она покраснела. Вовсе она не такая холодная и рассудочная, как ей представляется, – не стоит терять надежду.

Все, что он узнал после этой встречи, убеждало его – эта женщина принадлежит ему. Он заявил свои права на нее одиннадцать лет назад. Она родила ему сына, а теперь он узнал, что она не знала никакого другого мужчины. Он был исполнен решимости вновь заслужить ее любовь и доверие, каких бы долгих усилий это ни стоило. И сегодняшний поступок Стива особенно порадовал его. Осознает это Сьюзен или нет, но она неумолимо движется в его объятия. Только на этот раз он так просто ее не выпустит.

* * *

На обратном пути Тони был молчалив, и Сьюзен догадывалась почему. Пригласить его зайти или нет? Боже, Сьюзен, куда подевалась вся твоя решительность?

Он взял ключ у нее из рук, зажег свет в холле, придержав дверь, пропустил ее вперед. Когда она обернулась, то увидела, что он прислонился к закрытой двери.

– Я… я… – пролепетала она, когда Тони сделал шаг вперед и притянул ее к себе. Поцелуй был страстный и долгий. Сьюзен отдалась ощущению этого мгновения. Зачем вся эта рассудочность? Ведь это же Тони. Наконец он выпустил ее из объятий, и они с трудом перевели дыхание. Тони пошарил рукой за спиной, отпер дверь и схохмил:

– Я буду с тобой поддерживать связь.

Дверь захлопнулась.

Сьюзен оцепенела, уставившись на закрытую дверь. Что все это означает? И чего ей самой хотелось бы? Она не знала. Только, похоже, Тони опять вошел в ее жизнь, хочет она этого или нет.

 

Глава пятая

Свет встречных фар слепил глаза, и голова у Сьюзен все больше раскалывалась. И зачем только она разрешила Стиву провести этот день с Тони! Она сокрушенно покачала головой, представляя еще и обратную поездку, после того как они побывают в загородном доме Тони в нескольких милях к северу от Санта-Барбары.

Стив-то был счастлив провести время с Тони, это естественно. Рождественские каникулы уже заканчивались, и мальчик скучал. И конечно, ничто не доставляло ему столько удовольствия, как общение с Тони.

Сьюзен вновь почувствовала ревность. Хватит, увещевала она сама себя. Уж пора бы тебе привыкнуть за последние три месяца, что Тони занял важное место в жизни твоего сына. И тем лучше для Стива. Сьюзен была достаточно умна, чтобы понимать, что не может она заменить Стиву всех и вся, но и достаточно честна, чтобы признать, что именно этого ей и хотелось бы. Ей было обидно, что мальчик нуждается в ком-то еще. Неужели ему с ней вдвоем недостаточно хорошо?

Неужели именно такое чувство возникает, когда родители расходятся? Боль, чувство неудовлетворенности, желание, чтобы в тебе нуждались, тебя любили, любили больше всего на свете?

Общение с Тони благотворно влияло на Стива. Просто удивительно, как легко эти двое находили общий язык. Она сразу заметила, еще до того, как Тони и Стив успели сдружиться, как много у них общего в жестах, в манере держаться… Казалось, что от нее сын почти ничего не унаследовал.

Ну хватит! Усилием воли она заставила себя мысленно обратиться к собранию, на котором только что присутствовала. Одна из компаний, представителем которой она была, проводила заседание совета директоров, и в течение нескольких недель ей пришлось заниматься его подготовкой. Председатель не надеялся, что все пройдет гладко, и оказался прав, хотя ему и удалось удержать ситуацию под контролем. Сьюзен с молчаливым восхищением наблюдала, с каким самообладанием и спокойствием он дискутировал с оппонентами.

Сьюзен любила свою работу – работу юрисконсульта, требующую сдержанности, четкости, аккуратности. Она должна была знать все тонкости постоянно меняющегося налогового законодательства, так чтобы ее клиенты получали исчерпывающую информацию и защиту. Это было по-своему увлекательно, но сегодняшний день вконец измотал ее.

Взглянув на часы на щитке машины, она чуть не охнула. Неужели уже так поздно! Она глазам не поверила – без пяти одиннадцать! Стив наверняка уже спит, решив, что она не приедет. А Тони будет досадовать, почему она не предупредила, что задержится. Да, по правде сказать, она устала от напряжения большого бизнеса.

Сьюзен сбавила скорость, повернув на дорожку, ведущую к дому Тони. Красивое место, хотя удивляться тут, собственно, нечему. Тони был готов выложить за дом любую сумму, так что его калифорнийское жилище было современным дворцом, о котором можно только мечтать.

Дорога вилась все выше, и Сьюзен уже представляла себе дом – сплошь калифорнийское мамонтовое дерево и стекло, – прилепившийся на скале, обращенной к океану. Она сознательно старалась бывать здесь как можно реже. Как было бы легко вновь приобщиться к этой жизни с Тони – но что потом? Снова боль? Стоит ли?

И не то чтобы Тони и Стив не старались приобщить ее к этой жизни. Они всегда выдумывали какие-нибудь развлечения, которые требовали и ее участия. Однако теперь она уже прекрасно понимала, что беззащитна перед обаянием Тони. И самое спокойное – держаться от него подальше, так что она твердо отклоняла все предложения присоединиться к ним. Я совершенно довольна жизнью. И зачем усложнять ее, связываясь с мужчиной, особенно с Тони!

Она долго ехала по петляющей подъездной дорожке, пока та не подвела ее к огромному гаражу. Легкий туман осел на ветровом стекле, и Сьюзен поняла, что ветер усиливается. Она вышла из машины, заперла дверцу и побрела к ступеням главного входа. Дверь приоткрылась, и на фоне освещенного прямоугольника Сьюзен увидала широкоплечую фигуру и улыбающееся лицо Тони.

– Что ты там возишься, совсем продрогнешь!

– Как и ты.

Тони ответил с забавной рассудительностью:

– Пожалуй, ты права.

Он взял ее за руку, и они вошли в дом.

– А я разжег для тебя камин. – Помогая ей снять пальто, он слегка задержал руки у нее на плечах. – Может, чего-нибудь выпьем?

– С удовольствием, только совсем чуть-чуть. Я сегодня почти ничего не ела, а ведь мне предстоит еще обратный путь.

Она подошла к камину и уселась в одно из кресел. Одна из стен этой огромной комнаты – кажется, западная – была вся из стекла. Теперь, когда они покинули холл, единственными источниками света остались камин да пара свечей, предусмотрительно поставленных рядом с диваном.

Сьюзен повысила голос, чтобы Тони, ушедший в кухню, мог ее слышать:

– А я, случайно, не помешала? Здесь такая романтичная обстановка.

Она осматривалась по сторонам, пока не услыхала его шагов. Тони вернулся с подносом в руках. Сьюзен с удивлением обнаружила, что он принес не только бокал вина, но и целое блюдо восхитительного тушеного мяса по-итальянски – коронное блюдо его матери. Несколько толстых ломтей французской булки слегка подрумянились, и подтаявшее масло аппетитно растекалось по ним. У Сьюзен невольно потекли слюнки.

Тони поставил поднос на столик у дивана:

– Располагайся и принимайся за еду. Мы со Стивом, к сожалению, недавно поели. А я уж собирался высылать за тобой отряд.

В его тоне не было и тени упрека, однако Сьюзен тут же заняла оборонительную позицию.

– Извини, что добралась сюда так поздно. Совещание неожиданно для всех затянулось. – Она попробовала поджаренный хлеб – вкус изумительный. – А какой еще отряд?

– Бойскаутов, какой же еще?

– Ах да, ты с ними очень сблизился, кажется.

– Можно сказать, что так. Стив последнее время меня то и дело втягивает в их мероприятия.

– И тебе это нравится.

– Ты очень догадлива. – Его черные глаза блеснули, и Сьюзен почувствовала, как у нее екнуло сердце: так часто случалось, когда Тони был рядом. – Сегодня, например, у нас было дел по горло. Ты же знаешь, мы должны закончить конструирование модели нового гоночного автомобиля до следующего сбора бойскаутов, когда ее будут проверять на скорость. Почти всю вторую половину дня, да и вечер тоже, мы провозились с ним в гараже. – Он расплылся в самодовольной улыбке, вновь мучительно напомнившей ей Стива.

Сьюзен поспешно отпила глоток вина и уставилась на блюдо с мясом. Оно было точно таким же, как когда-то готовила мама Анджелина. Как ей недоставало этой женщины! Сьюзен поняла, что и это чувство тоже объединяло их с Тони. Но она предпочитала не думать об этом.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. Тони удивленно поднял глаза:

– Какой вопрос? Я, наверное, его не расслышал.

– Я говорила о романтическом антураже гостиной. И спросила, не помешала ли я своим приходом. – Она обвела комнату таким взглядом, будто надеялась обнаружить полуголую девицу где-нибудь за портьерой.

Тони с усмешкой глядел на нее.

– А разве ты не догадываешься, чем объясняется это убранство? Я ждал тебя.

Конечно, он знал, что она приедет за Стивом, но Сьюзен имела в виду совсем другое. За последние три месяца стало ясно, что он относится к ней просто как к другу детства – ну и, конечно, как к матери его ребенка. С той ночи, когда он поцеловал ее, а потом еще подшутил над ее податливостью, Тони вел себя вежливо, по-приятельски – и только. Такое положение вполне устраивало Сьюзен.

Он проводил со Стивом массу времени, и она постоянно ощущала его присутствие. Даже Ханна привыкла некритично воспринимать любое замечание Тони, будто это слова оракула. Так что Сьюзен как-то заметила ей с возмущением:

– Так вы говорите, Евангелие от Тони утверждает, что мы должны тщательнее следить за тем, какой пищей питаемся, так я вас поняла?

Ханна покраснела.

– Полагаю, уж он-то знает, как правильное питание помогает атлету держаться в хорошей форме. Мне было очень интересно его послушать.

– Ну и прекрасно, Ханна. Я не хотела вас обидеть. Просто, когда вы со Стивом в два голоса начинаете цитировать Тони, я чувствую себя за бортом.

Почему-то и сейчас она так себя чувствовала, хотя в комнате был только Тони. Может, потому, что он так пристально смотрел на нее.

Она продолжала есть, старательно избегая его взгляда.

– Кстати, а где Стив?

– Уже спит.

– Этого следовало ожидать. А где ты его положил?

– Наверху. Я уложил его в постель и сказал, что постараюсь уговорить тебя остаться до утра.

Его спокойные слова привели ее в замешательство. Он произнес их так естественно. Она открыла было рот, чтобы возразить, но Тони предостерегающе поднял палец:

– Я знаю, что тебе завтра не нужно идти на работу. Ханна уйдет на выходные, а нам со Стивом еще работы выше головы с этой гоночной моделью. Здесь, в моем просторном гараже, работать удобнее, а тебе ничуть не повредит отдохнуть и немного расслабиться, правильно я говорю?

– Да нет, дело не в этом.

– А в чем же? Объясни!

Она помолчала, пытаясь справиться с волнением и выдвинуть убедительную причину отказа.

– Мы же не взяли с собой никаких туалетных принадлежностей. Я вполне могу привезти к тебе Стива завтра.

– Рискуя прослыть хитрым интриганом, я попросил Ханну упаковать твои дорожные принадлежности. Все необходимое ждет тебя в спальне для гостей.

– Ты и есть хитрый интриган, но сейчас у меня нет сил с тобой спорить, Тони. – Сьюзен сбросила туфли, откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

– Устали глаза?

– Немного. У меня сегодня весь день раскалывалась голова. – Было приятно расслабиться и знать, что сегодня ей не придется делать над собой никаких усилий.

– Как тебе понравился ужин? Мы готовили его вместе со Стивом.

– Он был просто великолепен. Мама Анджелина могла бы вами гордиться. Вы просто прекрасная пара.

– Я тоже так думаю.

Она не нашлась что ответить. Задорные нотки пропали, голос Тони посерьезнел и задевал глубинные струны в ее сердце. Наконец Сьюзен поднялась с дивана.

– Пожалуй, я уберусь, помою посуду и пойду спать. – Она потянулась было к подносу, но Тони остановил ее.

– Оставь все это и иди в постель. Ты еле держишься на ногах.

Мысленно согласившись с этим определением ее состояния, Сьюзен прошла через холл, нашла свой дорожный саквояж в одной из спален, вынула пижаму, быстро удалила с лица остатки макияжа, почистила зубы и нырнула в постель.

Она не слышала, как позднее Тони зашел проведать ее. Он стоял у кровати, вглядываясь в ее хрупкую фигуру, в лицо с темными кругами под глазами, и думал о том, как уговорить ее меньше надрываться на работе.

Их отношения за последние недели развивались медленно. Он просто стремился приучить ее к своему присутствию. Зато дружба со Стивом крепла день ото дня, и во время нескольких доверительных разговоров с мальчиком он понял, что и ребенок, и его мать в нем нуждаются.

Тони взглянул на тело, распростертое на кровати, и вздохнул. Видит Бог, и они ему тоже нужны, очень нужны. Как только заставить их это понять! Он вышел из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь. Что, собственно, хочет доказать Сьюзен? Неужели карьера так важна для нее? Или не сама карьера, а то положение, которое она дает? Она стала матерью, когда была еще почти девочкой, чувство ответственности рано сделало ее взрослой. Когда же она поймет, как это прекрасно – расслабиться ненадолго и позволить себе просто получать удовольствие от жизни? Он надеялся, что поможет ей это сделать. У него было чем с ней поделиться, лишь бы она захотела это принять.

* * *

Сьюзен перевернулась на другой бок. Не хотелось расставаться с сонным теплом, обволакивающим ее последние несколько часов. Она потянулась и снова обмякла. Страшно не хотелось просыпаться.

– Доброе утро. – Хрипловатый баритон заставил ее широко открыть глаза.

Сьюзен забыла, что она провела ночь в доме Тони. Она удивилась, услышав его голос. И почему он такой красавец – даже сейчас, ранним утром! Это просто несправедливо! Его черные кудри не совсем еще высохли после душа, а бежевая водолазка до неприличия туго обтягивала мускулистую грудь.

– Доброе утро, – могла только повторить она спросонья.

– Завтрак почти готов. Ты к нам присоединишься? – Его улыбка действовала на нее, как всегда, неотразимо. В прежние годы эта улыбка не раз убеждала ее принять участие во всякого рода запретных шалостях. Теперь ей хотелось бы думать, что она стала нечувствительна к ее чарам. Но когда имеешь дело с Тони, ни в чем нельзя быть уверенной.

Она уселась в постели. Сползшее одеяло позволяло хорошо разглядеть ее ночной наряд, более похожий на старомодную мужскую ночную сорочку в узкую красную полосочку на белом фоне.

– И не подумаешь, что передо мной сидит чопорный юрисконсульт, – усмехнулся Тони.

– Ничего, в таком виде меня не видит ни один из моих клиентов.

– Да уж, хочу надеяться.

– Тони, как только ты выйдешь из комнаты, я встану, – терпеливо заметила Сьюзен.

– Как? А я-то надеялся, что смогу лицезреть и нижнюю часть этого потрясающего туалета!

– Нет.

– Жаль. – Он пожал плечами и направился к двери. – Но может, как-нибудь в другой раз? – добавил он, оглянувшись.

Сьюзен отрицательно покачала головой. Разочарование на его лице было очень естественным, если б не озорная искорка в глазах.

– До свидания, Тони.

Он рассмеялся и прикрыл за собой дверь.

Она встала и взглянула на свою коротенькую рубашонку. Она прикрывала бедра лишь наполовину, да еще по бокам были разрезы. Войдя в ванную, Сьюзен скинула рубашку и встала под душ.

Ей хотелось понять, к чему клонил Тони, когда так упорно уговаривал ее остаться ночевать. Она слишком хорошо знала его повадки, когда тот был еще мальчишкой. Уж слишком невинный у него вид – что-нибудь да задумал!

Пока что он точно выполнял ее просьбу – сконцентрировал все внимание на Стиве. И перемена в мальчике была поразительной. Сьюзен и не подозревала, насколько Стив был подавлен до встречи с Тони. Теперь же он стал открытее, увереннее в себе, да что там – Стив просто расцвел. Даже ее мать заметила перемену. Мальчик стал раскованнее вести себя с бабушкой, добродушно поддразнивая ее, так что румянец то и дело проступал на ее бледных щеках. Если б она только знала, кто был виновником всех этих перемен! Стив почему-то избрал с бабушкой ту же защитную тактику во всем, что касалось Тони, которой когда-то пользовалась она сама, хотя и по другим причинам. Он знал отношение бабушки к спорту вообще и к взрослым людям, зарабатывающим на жизнь детскими играми в мяч, в частности. Сьюзен чуть не лопалась от смеха, наблюдая, как дипломатично обходит он в разговорах с бабушкой темы, где было бы необходимо упомянуть Тони.

Например, Стив часто рассказывал о бойскаутах, но никогда не упоминал, какую помощь во всех своих предприятиях они получали от Тони. Конечно, ей следовало бы поговорить с ним и указать, что это умалчивание мало чем отличается от лжи. Но у нее не хватало духу – все, что она скажет, будет сплошным лицемерием: ведь она сама годами придерживалась той же тактики в своих взаимоотношениях с матерью, и Стив знал это.

Она закрыла кран, вышла из-под душа, вытерлась и оделась. Отказавшись от макияжа, она провела щеткой по волосам и вернулась в спальню.

Там ее уже дожидался Стив.

– У тебя завтрак остынет, мам, – укоризненно пробормотал он.

– Прости, пожалуйста. Я почему-то двигаюсь сегодня как сонная муха.

– А ты посмотришь, как мы доделываем мою гоночную модель?

– Мне это как-то в голову не приходило, Стив. А почему ты спрашиваешь?

– Просто думал, что тебе будет интересно посмотреть, что мы делаем, – небрежно заметил мальчик.

– О, конечно. Я с удовольствием посмотрю.

– Отлично, мам, хоть ты и ничего не понимаешь в машинах.

– Ты так думаешь?

– Да, ровным счетом ничего, – кивнул Стив. – Хотя теперь ты прекрасно разбираешься в бейсболе.

– Стараемся, – пробормотала Сьюзен и, подойдя к сыну, притянула его к себе.

– Мам, брось эти телячьи нежности. – Мальчик изо всех сил вырывался из ее объятий. – Пошли же. Завтрак стынет.

Тони дожидался их на кухне. На столе ее поджидала чашка кофе и еще яйца, ветчина и тосты.

– Я никогда столько не ем за завтраком, – простонала Сьюзен.

Тони, нахмурившись, взглянул на нее.

– Оно и видно, – серьезно заметил он. – С сегодняшнего дня я сажаю тебя на диету для спортсменов.

Стив расхохотался. Никто не говорил в таком тоне с его мамой. Он с интересом наблюдал, как она это воспримет.

Сьюзен уселась, удивленная серьезным тоном Тони. Может, она действительно слишком переутомляется и плохо питается? Она пожала плечами. Что ж, попробуем послушаться его совета. Она взяла вилку и принялась за еду.

Стив с удивлением наблюдал за ней. Потом перевел взгляд на Тони, и тот подмигнул ему. Этот человек явно имел большее влияние на его мать, чем Стив предполагал. Пожалуй, стоит доверять его указаниям.

* * *

Сьюзен давно уже перестала наблюдать за работой над хитрой конструкцией гоночной машины, когда Тони наконец прервал работу. Они отошли в сторону и какое-то время любовались результатами. Потом Тони стал убирать инструменты, а Стив, схватив метлу, начал собирать в кучку опилки.

Тони огляделся, проверил, все ли убрано, и подошел к Стиву.

– Я кое о чем хотел бы поговорить с тобой, Стив.

– Да, Тони. – Стив повесил метлу на крючок.

– Не знаю, подходящее ли я выбрал время, но мне нужно кое-что тебе сообщить. – Он поглядел на мальчика, соображая, с чего начать волнующую его тему.

Стив подошел к нему.

– О чем ты хотел говорить?

– Хочу, чтобы ты знал: я люблю твою мать. В одну секунду обеспокоенное лицо Стива расплылось в улыбке. Его заливистый смех заставил Тони густо покраснеть.

– Тоже мне секрет! – выдавил наконец Стив, перестав смеяться.

– Я хочу жениться на ней, – упрямо продолжал Тони.

Стив засунул руки в карманы и стал раскачиваться на пятках.

– Ты это серьезно, а? Тони кивнул:

– Не возражаешь, если я войду в вашу семью?

Стив вглядывался в посерьезневшее лицо Тони.

– И ты боишься, что она не пойдет за тебя замуж, да?

– Да, и еще, что ты можешь быть против этого брака.

– Похоже, она хорошо тебя знает, – ухмыльнулся Стив. – Ты знаком с нею дольше, чем я.

– Это верно, – признался Тони.

– Сколько я мог заметить, ты ей нравишься, – покровительственно обронил Стив. – Так когда же ты собираешься объясниться?

– Об этом-то я и хотел с тобой посоветоваться. Когда, по-твоему?

– Может, прямо сегодня вечером? Мы пообедаем, а потом я пойду смотреть телевизор в маленькой гостиной, а вы разожжете камин… ну, сам знаешь… такая романтичная обстановка… вот тогда ты и скажешь ей.

– Похоже, ты уже давно за меня все обдумал.

На щеках Стива появился предательский румянец.

– Вовсе нет. Просто так всегда бывает в этих слюнявых телефильмах. – Он возбужденно переминался с ноги на ногу. – Обычно в это время мне дают что-нибудь перекусить, – сказал он и скорчил рожицу.

– Что ж, обычно и я в это время ем. Не думал, что ты так все это воспримешь.

Они стали подниматься по лестнице главного входа.

– Ну, ты ведь всегда можешь попробовать и посмотреть, что из этого выйдет, – философски заметил Стив. – Что, собственно, ты теряешь?

– Действительно – что? – пробормотал Тони, входя в дом.

В одном отношении мальчик был прав. Откладывать дальше не имело смысла. Она должна знать о его намерениях. Тони никогда не скрывал своих чувств. Он просто пытался дать ей время, чтобы она свыклась и освоилась с его присутствием в ее жизни.

В глубокой задумчивости Тони стал готовиться к вечеру. Даже перед последним матчем он так не нервничал. В глубине души он знал, что Сьюзен для него важнее любого приза. Вот только бы найти слова, чтобы убедить ее в этом!

 

Глава шестая

Холодный, пронизывающий насквозь ветер заставил в конце концов Сьюзен прервать ее одинокую прогулку по пустынному пляжу. Руки и ноги превратились в ледышки – даже толстый свитер с капюшоном, который дал ей Тони, не помог. Но прогулка того стоила.

Давно уже Сьюзен не испытывала такого ощущения покоя. Это недолгое одиночество, казалось, разбудило нечто давно дремавшее в ее душе. Когда в последний раз она проводила время в свое удовольствие? Все свободное от работы время она посвящала Стиву. Ее жизнь как бы превратилась в череду поступков, удовлетворяющих нужды других людей. Не пора ли подумать и о себе?

Когда она подошла к калитке, ведущей с пляжа к дому Тони, ноги совсем закоченели. Она пыхтела и кашляла, как волк в сказке про трех поросят. Она вспомнила, как нравилось Стиву, когда она изображала в лицах эту сцену.

Сьюзен взглянула вниз, на длинную череду ступеней, ведущих на пляж, которые она только что преодолела. Она и правда расклеилась. Тони прав. Надо заняться своим здоровьем.

Эта прогулка помогла ей разобраться со своими чувствами в отношении Тони и Стива. Почему, собственно, она должна быть для Стива единственным светом в окошке? Никто не может претендовать на это. Возможно, жизнь сложилась бы по-другому, останься Майкл в живых. Но он умер. И вместо него появился Тони.

Между Тони и Стивом установилось полное взаимопонимание. Им было хорошо друг с другом, и если она иногда ощущала себя за бортом, вне их магического круга, то винить тут некого, кроме себя самой.

Она приоткрыла застекленную дверь, ведущую в гостиную. В доме было тихо. Может, они еще в гараже, возятся с машиной? Она недоуменно покачала головой. И откуда у них столько терпения?

Приятно усталая после пребывания на пляже, Сьюзен вошла в комнату, где она провела прошлую ночь. Мягкая широкая кровать выглядела так соблазнительно. Только час дня – вполне можно ненадолго прикорнуть перед отъездом. Она прилегла, укрывшись широким пледом. Слегка вздремнуть – вот все, что ей надо.

Однако непривычно долгая ходьба, свежий воздух вкупе с теплом и уютом мягкой постели сделали свое дело – молодая женщина погрузилась в долгий глубокий сон.

Прошли часы, прежде чем Сьюзен проснулась и с удивлением увидела, что в комнате темно. Она ощупью включила бра у кровати и глазам своим не поверила – седьмой час! Она проковыляла в ванную и ополоснула лицо холодной водой. Почему я так разоспалась? – удивилась она. И как это они не разбудили меня?

Сьюзен обнаружила их в маленькой гостиной, где Тони учил Стива играть в триктрак. Оба были так увлечены игрой, что не заметили ее появления, и несколько мгновений она умиленно смотрела на них.

Наконец Сьюзен сказала:

– Ничего себе, хороши друзья – разрешили мне проспать почти весь день. – Она улыбнулась, давая понять, что на самом деле не очень-то сердится.

Тони со Стивом с удивлением уставились на нее.

– А разве надо было тебя разбудить? – спросил Тони.

– Ну, ничего страшного. Просто я не люблю вести машину в темноте. Но это мне не впервой.

– Ну, мам, – захныкал было Стив, но Тони взглядом заставил его замолчать.

Тони, потягиваясь, не спеша поднялся на ноги. Сьюзен как зачарованная смотрела на его высоко поднятые руки и напряженные мускулы плеч.

– Прости, я думал, ты знаешь, что мы проведем здесь вместе весь уик-энд. Обед почти готов – и я обязательно бы тебя разбудил, чтобы ты смогла оценить наш последний шедевр.

Провести вместе весь уик-энд! Это предложение повергло ее в тревогу. Только бы они не заметили ее волнения! До сих пор встречи с Тони были короткими и случайными. А тут – целый уик-энд!

Сьюзен отчаянно искала предлог, чтобы отказаться, любой – неважно какой. Наконец с чувством облегчения, как боксер на ринге при звуке финального свистка, она вспомнила о портфеле с бумагами.

– Мне нужно сделать еще уйму работы до понедельника, – огорченно сказала она. – Всю неделю я готовилась к совещанию и запустила все остальные дела.

Она была рада, что вспомнила о работе: казалось, это прекрасный предлог для отъезда.

– Нет проблем, – возразил Тони. – Можешь работать здесь хоть весь завтрашний день. – Он указал на письменный стол орехового дерева в дальнем конце комнаты. – Здесь никто тебя не потревожит.

Сьюзен стояла и беспомощно смотрела на Тони. Что теперь? Она заметила огорченное лицо Стива. Мальчику определенно хотелось остаться. И какая, собственно, разница, где работать? Не финти! Разница в том, что здесь Тони. А ты сама знаешь, как он на тебя действует. Или забыла уже?

Тони дожидался ее ответа, прилагая неимоверные усилия, чтобы скрыть свою заинтересованность за светской любезностью. Не подталкивай ее! – предупреждал он самого себя. Он приуныл, заметив усталость, мелькнувшую в глазах Сьюзен. Шансы получить положительный ответ на его сватовство, похоже, все уменьшались.

Но тут она улыбнулась. Ах, эта улыбка, с присущим ей выражением – эх, была не была, – с каким она соглашалась на самые рискованные шалости в детстве! Он помнил эту улыбку и мечтал снова увидеть ее на любимом лице. Эта улыбка – хороший знак!

– Что ж, я согласна. Ты доволен, Стив? Стив, встретившись с Тони глазами, расплылся в широченной улыбке.

– Ну еще бы, мам. – Он вскочил и крепко обнял ее, потом пробормотал, покраснев: – Пойду, пожалуй, помою руки перед обедом.

* * *

Обед был просто изумительный. Сьюзен не могла припомнить, когда она в последний раз столько ела. Да, пожалуй, ни разу с тех давних времен, когда им готовила мама Анджелина. Вино Тони выбрал тоже великолепное, и к концу обеда Сьюзен почувствовала себя слегка навеселе.

– Мам, можно я пойду посмотрю телевизор?

Сьюзен с удивлением взглянула на Стива. Зачем это ему понадобился телевизор, раз здесь был Тони?

– А что ты собираешься смотреть? – Они с Ханной тщательно следили за тем, какие программы смотрит ребенок.

Ангельская невинность, написанная на лице мальчика, могла бы насторожить Сьюзен в другое время, но сейчас она слишком расслабилась.

– Один из фильмов Жака Кусто.

– Хорошо, если Тони не возражает, – кивнула Сьюзен.

– Что за вопрос, Стив, – улыбнулся Тони. – Ты же знаешь, где телевизор. Располагайся, пожалуйста.

Никогда Сьюзен не видела, чтобы Стив так торопился уйти. Может быть, постоянно проводя время с Тони, он перестал так боготворить своего кумира? Это было бы неплохо – установить более здоровые, разумные отношения вместо этой восторженности.

– Не перейти ли в гостиную? – предложил Тони, подойдя к ее стулу. – Там можно посидеть у камина, наслаждаясь тишиной и покоем.

Пропуская Сьюзен в дверь гостиной, он слегка коснулся ее плеча. Через стеклянную стену была видна лишь белая пена прибоя, а отдаленный шум волн своими ритмическими повторами только усиливал ощущение покоя.

Тони включил какую-то тихую нежную музыку, усадил ее на диван, а сам принялся разжигать камин, так что вскоре поленья затрещали в ярких язычках пламени. Сьюзен, забыв обо всем, смотрела на огонь. Тони поставил на столик два бокала с вином и уселся рядом.

– Что-то раньше я не видел тебя такой раскованной, – пробормотал он, усаживаясь поближе к ней.

– Да уж я и сама позабыла, когда я так себя чувствовала, – с улыбкой призналась Сьюзен и, взглянув на Тони, потянулась к бокалу. – Спасибо тебе. Звучит банально, но мне действительно нужна была передышка. – Она отхлебнула из бокала и удовлетворенно вздохнула.

Тони откинулся назад и невзначай положил руку на валик дивана у нее за спиной.

– Мне так хорошо, когда вы оба рядом со мной, но я думаю, ты и сама это знаешь.

Она, вдруг почувствовав, что голова так и клонится набок, уткнулась в его теплое мускулистое плечо.

– Ты был очень мил, и я страшно благодарна тебе. Но я прекрасно осознаю, что для романтического героя ты уделяешь слишком много времени Стиву.

– Почему ты так считаешь?

– Ведь ты проводишь с ним три-четыре дня в неделю. Уверена, что твои подружки недоумевают, чем ты занят.

– Это твой хитроумный способ узнать, встречаюсь ли я с женщинами?

Сьюзен выпрямилась. Именно это и интересовало ее, и ей стало обидно, что Тони так легко ее раскусил.

– Извини. Это действительно не мое дело. Тони взял ее за плечи и медленно развернул лицом к себе.

– А хочешь, сделаем так, что оно станет твоим? – прошептал он. Потом, прежде чем Сьюзен успела ответить, он наклонился и поцеловал ее, если легкое быстрое касание губами можно назвать поцелуем. Это был скорее вопрос, легкое колебание, создающее впечатление неуверенности. Странно – этот человек и вдруг не уверен в себе! Будь то на игровом поле или еще где-нибудь, Тони Антонелли всегда знал, чего он добивается.

Чувствовать себя в объятиях Тони было так естественно, на какой-то момент Сьюзен показалось, что так и должно быть. Ощутив, что ее сопротивление ослабевает, Тони постарался воспользоваться моментом. С легким стоном он притянул ее к себе, прижал к груди и стал покрывать ее лицо страстными поцелуями, уносящими в прошлое.

Постепенно, как бы припоминая давно забытое искусство, Сьюзен стала отвечать на его поцелуи. Ее руки скользнули по широкой, мускулистой груди, обвили шею и наконец зарылись в густых черных кудрях.

Пока они целовались, Сьюзен позабыла обо всем на свете. Она ощущала только близость Тони. Когда он нехотя оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, она поняла, что и ей не хватает воздуха. Он нежно погладил ее по щеке, Сьюзен заметила, как дрожит его рука, и обрадовалась тому, что и Тони, видно, взволнован не меньше ее.

Он снова стал целовать ее. На этот раз с такой страстью, что Сьюзен совсем растерялась. Эти требовательные поцелуи так распалили ее, что ей казалось, она вот-вот растает, как восковая фигурка. Она отвечала ему с не меньшей страстностью… И вот они уже лежат на диване, он внизу, она на нем, а его руки нежно поглаживают ее спину и округлости бедер. Свитер давно выбился у нее из брюк, она чувствовала, как рука Тони лихорадочно шарит у нее по спине в поисках застежки бюстгальтера…

Ощущение ее голых грудей, прижатых к мужской волосатой груди, вдруг – впервые со времени обеда – привело Сьюзен в чувство. Что она делает, лежа в обнимку здесь, на диване, в то время как ее сын находится в соседней комнате? Она как бы вся одеревенела, вдруг осознав, что происходит. Она ведь совсем перестала соображать – вся отдалась чувству – позволила себе роскошь не раздумывая наслаждаться этой близостью… А делать этого не следовало. Прошлого не вернешь, а в ее теперешней жизни нет места для Тони Антонелли.

Тони мгновенно ощутил, как она напряглась в его объятиях, и тут же отреагировал. Что произошло? – недоумевал он. Ведь она разделяла все его чувства. Чем же вызвана эта перемена настроения? Он медленно высвободил руку из-под свитера и стал потихоньку поглаживать ее по плечу.

– Что-нибудь не так? – спросил он наконец.

Сьюзен села на диване и, стараясь скрыть возбуждение, ответила почти грубо:

– Ничего. Просто я уже не в том возрасте, чтобы меня заставали в обнимку с мужчиной, только и всего. А особенно если это увидит мой собственный сын.

Тони тоже сел на диване, не обращая внимания на то, заметит она или нет его возбуждение.

– Я никогда не поставил бы тебя в неловкое положение, Сьюзен. Я думал, ты это знаешь. – Он запустил руку в свои всклокоченные кудри. – Собственно, я вовсе не думал, что так получится.

Она оглядела полутемную комнату: пылающий камин, тихая музыка, завораживающий вид на океан через стеклянную стену…

– Так-таки и не думал? – Она заставила себя встретиться с ним глазами и тут же пожалела об этом. Его близость действовала разрушительно на ее и без того сомнительное самообладание. – А по-моему, ты прекрасно подготовил сцену совращения.

Тони вскочил на ноги и зашагал взад-вперед по комнате.

– Между прочим, я менее всего на свете думал о совращении. Мои планы были более старомодны.

Сьюзен не совсем поняла его и ждала дальнейших объяснений. Увидев, что он молчит, она переспросила:

– Старомодны?

Тони долго и пристально смотрел на нее.

– Сьюзен, для чего ты изводишь себя такой колоссальной нагрузкой на работе?

Вот уж такого поворота беседы Сьюзен никак не ожидала.

– Какое отношение моя работа имеет к тому, что ты только что лапал меня на диване? – резонно спросила она.

– Никакого, черт побери. Хотя, может быть, и имеет. Ты довольна своим положением? Это то, чего ты себе желаешь на всю оставшуюся жизнь? – сурово спросил Тони. – Работать до изнеможения, а свободное время убивать на Стива и не иметь даже возможности как следует отдохнуть. Ты плохо питаешься, ты страшно исхудала. И это, по-твоему, жизнь? – Его тон становился все резче.

Сьюзен смотрела как зачарованная. В чем дело? Что вызвало в нем такую резкую смену настроения?

– Тони, может, ты присядешь и объяснишь мне, что тебя так огорчило?

– Я не огорчен. Я просто стараюсь найти способ убедить тебя выйти за меня замуж. Только, черт побери, мне это никак не удается. Ты ясно дала понять, что тебе не нужен ни я, ни какой-либо другой мужчина. У тебя есть все, что тебе нужно – перспективная работа, уютный дом, потрясающий сын, – зачем же тебе еще мужчина?

Не будь он в такой ярости, Сьюзен бы просто расхохоталась. Более странного способа делать предложение ей еще не доводилось видеть. Тони очень точно перечислил все причины, по которым ей следовало ему отказать. И, к сожалению, он был совершенно прав. Впрочем, он всегда понимал ее лучше, чем даже она сама.

Сьюзен встала с дивана и подошла к нему.

– Тони, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Мы вместе провели детство, разве это можно забыть? Ты дал мне Стива, которого я люблю больше всего на свете. – Она нежно погладила его по щеке. – Я глубоко восхищаюсь тем, как ты распорядился дарованным тебе Богом талантом. Но у нас совершенно разный стиль жизни, да ты и сам это знаешь.

Несмотря на твердое решение не дотрагиваться до нее, Тони обнял ее за талию и притянул к себе.

– А какое это имеет значение, если мы все еще любим друг друга?

Сьюзен медленно покачала головой.

– Нет, ты не любишь меня. Да едва ли и любил когда-нибудь, Тони. Я была для тебя воплощением некой мечты, и ты трудился изо всех сил, чтобы претворить ее в жизнь. Но ты совсем не знаешь меня, какая я есть на самом деле. И если б не Стив, ты вообще не взглянул бы на меня, я в этом уверена. Он твой ребенок, и естественно, что тебе хочется предъявить на него права. Но для этого совсем не обязательно жениться на мне. Знаю, ты его любишь, это очевидно. Но из этого не следует, что те же чувства должны распространяться и на меня.

Никогда в жизни Тони еще не был так огорчен. Этот великолепный анализ их взаимоотношений – такой спокойный и объективный – был в то же время в корне ошибочным. Да, она действительно была его мечтой, мечтой о том, что он хотел бы видеть в подруге жизни. И неважно, кто она была и откуда, – он полюбил ее с первого взгляда и на всю жизнь. Он ждал годы, надрывался на работе, только бы доказать, что он достоин ее, – и все это лишь для того, чтобы она вышла замуж за другого. Он любил ее, он никогда не любил никого другого, и он знал, что и она его любит. Как же можно это отрицать?

А Сьюзен, все еще в его объятиях, гадала, какие мысли отзывались такой болью на его лице.

– Ох, любимая, ты для меня совсем не только мечта. – Он крепче прижал ее к себе, ища ее губы. Все равно она будет принадлежать ему. Просто надо еще подождать. Господи, дай мне времени, сил и терпения убедить ее!

Сьюзен снова погрузилась в мысли, которые мог пробудить только Тони. Стать его женой – и как это будет? Просыпаться каждое утро в объятиях Тони? И тут она вспомнила. Они не смогут проводить время вместе. Он будет в поездках по нескольку месяцев кряду, а у нее будет ее работа в юридической конторе. А потом, все эти его романтические увлечения! Да разве он от них откажется? Конечно, нет, а она не сможет с этим мириться. Да, она любит его, но никогда не станет его женой. Она никогда не сможет отделаться от мысли, что он хочет жениться на ней из-за Стива.

Но сейчас, в этот момент, любить его, ощущать его объятия было все, что ей нужно. Это должно было случиться.

Тони вдруг разжал руки и резко отступил назад. Он взял со столика бокал с вином. Да, пока что ты продуваешь этот матч, парень! Отхлебывая вино, он думал, что сказать или сделать, чтобы пробиться сквозь эту стену, которой Сьюзен сама себя окружила.

– Тони, я рада, что ты возвратился в Санта-Барбару, – мягко сказала Сьюзен, опускаясь на диван; она тоже потянулась к бокалу, как бы стремясь обрести душевное равновесие. – Твое присутствие очень полезно Стиву.

Тони уселся напротив и удивленно взглянул на нее.

– Рад, что ты так считаешь. Встреча со Стивом была величайшим счастьем в моей жизни.

Он потянулся и взял ее руку.

– Знаешь, иногда я не сплю ночи напролет и все думаю, перебираю события тех лет и представляю себе, как бы мы жили вместе, если б только я тогда понял, что нужен тебе. – Он тихонько поднес ее руку к губам. – Никогда не забуду тот день, когда твоя мать сообщила мне о вашей с Майклом помолвке. Вначале я не поверил собственным ушам. Думал, здесь какая-то ошибка, нужно вернуться и разобраться во всем самому. Мой сосед по комнате застал меня пакующим чемодан и попытался уговорить меня не уезжать – ведь я бы поставил крест на своей карьере. Когда словесные увещевания не помогли, он попытался удержать меня силой, и мы страшно подрались. Клуб оштрафовал нас обоих. Потом я решил, что ты все время водила меня за нос, тогда мы пошли и напились в стельку, за что нас оштрафовали вторично. Это было не лучшее начало спортивного поприща, и, если бы мой сосед по комнате не объяснил, в чем тут дело, меня, наверное, отправили бы обратно домой. – Он поднял на нее глаза. – Но тогда я, наверное, не потерял бы тебя.

– Тони, бессмысленно теперь обсуждать то, что могло бы случиться. Я делала то же самое, но все это пустая трата времени. Если бы только я постаралась связаться с тобой или разрешила бы Майклу тебя разыскать… Слова «если б только» самые бессмысленные и самые грустные во всем нашем лексиконе. Пожалуйста, давай не будем ворошить прошлое.

– Черт побери, да я вовсе не ворошу прошлое, я думаю о будущем! Я люблю тебя, Сьюзен. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я буду мужем тебе и отцом Стиву. Почему ты не хочешь на это пойти?

Его убеждающий взгляд проникал прямо в душу. Все благоразумные возражения рассыпались как карточный домик.

– Но разве ты не видишь? Мы слишком разные. И ждем от жизни разных вещей. Я хочу тишины и покоя, а тебе нужно постоянное возбуждение и поклонение толпы. Я не смогу этого вынести.

– Ты, видно, шутишь? Неужели ты представляешь меня каким-то великовозрастным бойскаутом, который по-детски играет в бейсбол и не желает стать взрослым мужчиной?

Ее молчание было красноречивей ответа. Тони тоже помолчал, потом залпом выпил вино.

– Знаешь, в чем твоя беда? Ты боишься жизни. Ты боишься наслаждаться жизнью, нырнуть в нее с головой, делать ошибки, учиться на них и взрослеть. Вместо этого ты устроила себе маленький уютный мирок, где не бывает волн – и где нет настоящей жизни. Что ж, может, тебе это и подходит, но я не допущу, чтобы ты затянула Стива в этот душный мирок. – Он вскочил на ноги и с презрением взглянул на нее. – Да, ты права. Я тебя вовсе не знаю. Женщины, которую я любил всю свою жизнь, наверное, вообще не существует на свете! Пойду пройдусь. Увидимся завтра. – И он направился к двери.

Сьюзен еще долго сидела в гостиной, уставившись на огонь. Кажется, Тони наконец понял ее точку зрения. Так почему же она не чувствует удовлетворения? И что дурного в спокойном маленьком мирке? Не лучше ли такой мирок, чем боль и волнения? Только с Тони она позволяла себе безоглядно окунаться в мир бурных страстей, в мир радости и экстаза, и она дорого заплатила за это. Неужели еще раз нужно пройти через весь этот ад? Нет, даже подумать страшно.

* * *

Тони вытащил шапочку из кармана куртки и натянул ее на голову. Ветер становился все более пронизывающим. Неподходящий вечер для прогулки по пляжу, но он не в силах был усидеть на месте.

Что с ней происходит, черт побери? Неужели не ясно, что они созданы друг для друга? Как явно разумная женщина может настолько пренебрегать собственными чувствами? Он знал, что она его любит. Иначе она бы не отвечала так на его объятия и поцелуи. Да и во время их разговора он видел, как у нее на шее нервно пульсирует жилка. Нет, она не была равнодушна. Что бы она ни говорила ему и даже самой себе.

Он должен пробиться сквозь эту скорлупу. Должен, и не только ради себя, но и ради Стива, и ради нее самой.

Но как это сделать?

 

Глава седьмая

Январь выдался очень холодным, и это не улучшило настроения Сьюзен. Что случилось с солнечной Калифорнией? – с огорчением недоумевала она, возвращаясь домой как-то в пятницу вечером.

По правде говоря, она пребывала в довольно угнетенном состоянии духа с того уик-энда, который они провели в доме Тони.

Да, Тони явно усложнял их жизнь. И не то чтобы он вновь возвращался к тому разговору. Это бы она еще перенесла. Но он, казалось, просто поселился у нее. На ночь он уезжал к себе, но, когда она возвращалась с работы, он всегда уже ожидал ее, обедал с ними дома или вел их куда-нибудь пообедать. Стив и Ханна души в нем не чаяли. Сьюзен уже считала дни, оставшиеся до его возвращения во Флориду на весенние тренировки.

Можно было подумать, что он примирился с ее отказом, если бы не одна новая черточка в его поведении: при всяком удобном случае Тони теперь старался прикоснуться к ней. У него появилась раздражающая привычка чмокать ее то в щечку, то в кончик носа, а то и в губы, если удавалось улучить удобный момент. И это было сплошь и рядом. Он даже не особенно заботился о том, при ком он так вольничает. Стив и Ханна не обращали на это внимания. Хорошо бы и она была к этому безразлична!

Но в то утро он просто превзошел самого себя. Достаточно уж того, что он вечно болтается у нее под ногами, но обнаружить его в собственной спальне – нет, это уж слишком!

Она приняла душ, накинула прозрачный кружевной пеньюар и вошла в спальню. На кровати совершенно непринужденно раскинулся Тони.

– Что ты тут делаешь? – воскликнула Сьюзен, судорожно запахивая полы пеньюара.

– Дожидаюсь тебя. Надо поговорить.

– Но ты мог бы дожидаться в другой комнате. Как ты посмел сюда зайти?

Он ухмыльнулся, и Сьюзен страшно захотелось чем-нибудь запустить в него.

– А знаешь, это несправедливо: мы с тобой были настолько близки, что народили Стива, а я никогда не видел тебя без одежды. – Он развалился на кровати, будто с удовольствием предвкушал приятный спектакль.

– Тони! Сейчас же выйди из моей спальни! Слышишь, сейчас же!

– Хорошо, если ты этого действительно хочешь. Правда, мне нужно было побеседовать с тобой с глазу на глаз.

– О чем это? – недоверчиво спросила Сьюзен.

– О соревнованиях гоночных моделей – они состоятся на следующей неделе.

– И ты хочешь, чтоб я поверила, будто ты пришел в семь утра ко мне в спальню побеседовать о гоночных моделях?

– Угу. – Невинному выражению лица явно противоречил задорный огонек в глазах.

– Ну, Тони, хочешь не хочешь, а через четверть часа я спущусь в кухню пить кофе – тогда и поговорим.

Она подошла к шкафу и стала перебирать вешалки, стараясь сосредоточиться на выборе платья.

В мгновение ока Тони вскочил с кровати и оказался рядом с ней.

– Конечно, хочу, – пробормотал он, обнимая Сьюзен за талию и ища губами ее губы.

Через тонкий кружевной пеньюар Сьюзен чувствовала жар его тела и мускулистую силу его груди, крепко прижавшейся к ней. Она ощущала знакомое блаженное тепло, разливавшееся по телу от его прикосновений, и на секунду позволила себе отдаться радости этого ощущения.

Его губы как бы заново узнавали каждый изгиб ее губ, язык легонько касался ее языка, в этом поцелуе они слились воедино.

– Мам, не знаешь, где мой… Ой, привет, Тони! Не знал, что ты здесь. Ты у нас ночевал?

Оживленный звонкий голосок был для Сьюзен как ушат холодной воды. Она выскользнула из объятий Тони, возмущенная небрежным тоном сына. Почему он считает, что она разрешила бы Тони провести здесь ночь?

Прежде чем она смогла собраться с мыслями, Тони преспокойно объяснил:

– Нет, я не ночевал – просто зашел рано утром, чтобы сходить с твоей мамой в гараж. Ее машина вчера вышла из строя, и я хотел подвезти ее до работы.

– Правда? А я и не знал, что с машиной что-то случилось.

– Я тоже впервые об этом слышу, – раздраженно заметила Сьюзен.

Лицо Тони посерьезнело.

– Сьюзен, я тебе тысячу раз говорил за последние две недели – смени тормозные колодки. Ты соглашалась, но пальцем о палец не ударила. Вот я и решил назначить им сегодня рандеву и сопроводить их до мастерской.

Что за возмутительно снисходительный тон! Она уже подбирала слова, чтоб поумерить его нахальную самоуверенность, когда Тони, положив руку мальчику на плечо, подвел его к двери спальни.

– А что ты искал, приятель?

– Новую куртку, которую мне подарили к Рождеству, нигде не могу ее найти.

– А когда ты ее видел в последний раз?

– Я вчера пришел в ней домой из школы, разве ты не помнишь?

– Да, верно. Что ж, давай проследим твои действия шаг за шагом и постараемся сообразить, куда ты ее швырнул.

Тони со Стивом вышли в холл, болтая на ходу. Сьюзен опустилась на кровать – у нее подкашивались ноги.

Что-то надо предпринять. Так дальше продолжаться не может. Он внедряется в их жизнь, медленно, но верно отвоевывает себе место в их каждодневных занятиях. Надо положить этому конец.

Возвращаясь с работы домой в тот вечер, Сьюзен снова и снова повторяла эту фразу сквозь сжатые зубы. Машина летела как перышко. Когда механик вернул ей к полудню ключи от нее, он сказал, что, так как мистер Антонелли попросил его сделать профилактическую проверку, он смазал мотор, сменил масло и фильтры. А когда она попросила у него счет, механик ответил, что мистер Антонелли уже за все уплатил.

– Да еще оставил мне свой автограф! – добавил механик с улыбкой.

Она уже приготовила пару ласковых слов для мистера Антонелли, если он, согласно своему обыкновению, будет поджидать ее, когда она вернется с работы.

Однако он ее не поджидал. Вместо Тони ее встретил в дверях огорченный Стив.

– Тони звонил, сказал, что должен ненадолго уехать из города, он обещал вернуться к субботе, к состязанию гоночных моделей.

Сьюзен и сама не ожидала, какое огорчение доставит ей эта новость. Черт бы побрал этого Тони! Какое он имеет право так играть ее чувствами! В течение последних недель она изо всех сил старалась не привыкнуть к его постоянному присутствию в их семье и тут вдруг обнаружила, что все старания были напрасны.

Уехал – вот и прекрасно! Это для нее хороший урок. А меньше чем через месяц он должен будет уехать снова, на этот раз на несколько месяцев. Вот что ее ожидало бы, прими она его предложение. Только тогда было бы еще хуже, потому что она привыкла бы лежать с ним в постели, просыпаться каждое утро в его объятиях, заниматься с ним любовью. Теперь она радовалась, что не потеряла голову, не поддалась своим чувствам. Жизнь куда легче, когда ты сама себе хозяйка.

К понедельнику она уже с удовольствием думала о работе. Сьюзен надоело весь уик-энд бороться с дурным настроением Стива. В субботу он хотя бы провел большую часть дня с друзьями, но в воскресенье мальчик прямо-таки допек Сьюзен своими вопросами и предположениями: куда уехал Тони, да почему, и как она думает – когда он вернется. Это было просто невыносимо.

Да и с Ханной дела обстояли не лучше – она все твердила, как Тони понравился бифштекс «Веллингтон», когда она в последний раз его делала, и огорчалась, что он не обедает с ними в воскресенье. Контора единственное место, где никто не будет напоминать ей о Тони.

К сожалению, Сьюзен и здесь не смогла обрести душевного равновесия.

В половине двенадцатого к ней в кабинет заглянула несколько взволнованная Донна.

– Сьюзен, тебе тут посылка, – сказала она. Сьюзен удивилась, что Донна прервала ее занятия по столь обыденному поводу. По утрам в юридическую контору обычно приносили почту, поступавшую накануне.

– Ты что, не можешь за меня расписаться? – удивленно спросила она.

Донна выпучила на нее глаза:

– Конечно, могу, если ты хочешь.

Удивленный вид Донны заставил Сьюзен пойти посмотреть, что, собственно, происходит. Она вошла в комнатку Донны, где находился посланец с не совсем обычной депешей. Он держал поднос с самой разнообразной пищей. Приглядевшись, Сьюзен поняла, что все это великолепные натуральные продукты в упаковках разного размера и формы.

– Будьте любезны, распишитесь, пожалуйста, здесь. – Человек явно торопился уйти. Поставив поднос на стол Донны, он протянул Сьюзен расписку. Сьюзен сразу узнала имя, стоявшее вверху, как и название хорошо ей известного ресторана «здоровой пищи».

Когда посыльный ушел, они с Донной принялись разглядывать принесенную еду.

– А вот и записка, – воскликнула Донна, вытаскивая за краешек конверт, примостившийся рядом с булочками с черникой – любимым лакомством Сьюзен.

Сьюзен разорвала конверт и прочитала:

«Я не могу допустить, чтобы ты пренебрегала едой только потому, что некому без меня за тобой присматривать. Ты будешь получать ежедневно готовый завтрак, пока я не вернусь. И не забывай его съесть!

Я люблю тебя.

Тони

P. S. И не забывай еще принимать витамины!!!»

– Просто невероятно. – Сьюзен опустилась в кресло Донны.

– Кто это прислал? – спросила ее секретарша.

– Конечно, мой друг Тони, помешавшийся на здоровой пище, кто же еще?

– Тони Антонелли? Очень мило с его стороны. Он явно хочет, чтобы ты прибавила в весе.

Сьюзен с отчаянием взглянула на доставленную еду.

– Да, совершенно очевидно.

– Он, должно быть, очень любит тебя, если так заботится о твоем питании.

– Ты считаешь?

Донна ушам своим не поверила.

– Да разве ты сама так не думаешь?

– По правде сказать, я не знаю, что и думать. Этот человек совершенно обескураживает меня.

Донна села и с мечтательным выражением подперла голову руками.

– А все-таки здорово… – тихо пробормотала она.

Во вторник у Сьюзен уже не осталось и тени сомнения, что кто-то из них совсем решился ума – либо она, либо Тони.

Во вторник еда была доставлена, как обещано, но вместе с ней прибыла и квадратная коробка в красивой обертке, перевязанная красной муаровой лентой. Она с огорчением посмотрела на коробку. Хотя никакой записки приложено не было, Сьюзен прекрасно догадалась, кто ее послал.

Она попыталась работать, не думая об этой коробке. Но когда, в третий раз прочитав первую страницу контракта, она убедилась, что не помнит имен договаривающихся сторон, а также предмета договора, подчинилась неизбежному. Она не сможет работать, пока не узнает, что в коробке.

Приняв такое решение, она незамедлительно сняла ленту, развернула коробку и, приподняв крышку, обнаружила сверток. Сняв целую уйму оберточной бумаги, Сьюзен обнаружила наконец на дне деревянного футляра бейсбольный мяч. Это был самый обыкновенный бейсбольный мяч, только он был весь исписан словами «Я тебя люблю». Сьюзен тотчас узнала знакомый почерк.

Никакой записки приложено не было. Подарок говорил сам за себя.

В среду Сьюзен даже не удивилась, когда Донна постучалась в дверь кабинета и сообщила с лукавой улыбкой:

– Новая посылка.

Сьюзен отложила ручку и приготовилась к очередному испытанию.

В кабинет вошли пятеро мужчин – каждый с колоссальным букетом цветов. Они остановились, глядя на нее вопрошающе. Сьюзен взмахом руки указала на журнальные столики и письменный стол, и пришедшие начали расставлять цветы по комнате. Она торжественно подписала квитанции и ждала, пока мужчины, принесшие цветы, удалятся. И тут чувство юмора взяло над ней верх.

Сьюзен плюхнулась на стул и расхохоталась.

Цветы, конечно, совершенно загромоздили ее кабинет, но не это развеселило Сьюзен. Украшавшие их ленты чем-то напоминали похоронные. Что он хотел этим сказать?

Осмотрев по очереди три букета, Сьюзен нашла наконец записку.

«Лучше жениться, чем жизни лишиться.

Не хорони своих чувств. Признай, что любишь меня до безумия. Или по крайней мере – хоть самую малость. И спаси меня, Бога ради, от моей никчемной холостяцкой жизни. (Может, полезно напомнить, что я тоже люблю тебя до умопомрачения?)

Твой Тони»

Обильные завтраки, доставляемые ежедневно, уже вызвали любопытство ее коллег, а теперь – когда появилось это море цветов – все повыскакивали из своих комнат и побежали взглянуть на новое убранство кабинета Сьюзен.

– Кто бы он ни был, а в хорошем вкусе ему не откажешь, – признал Грег Бауэр с обольстительной улыбкой. Грег был одним из ее коллег, который пытался утешить ее после смерти Майкла. Понадобилось много усилий, прежде чем Сьюзен удалось убедить его, что в таком утешении она не нуждается и что его собственная жена лучше оценит расточаемые им любезности.

– Похоже, он знает, чем привлечь твое внимание, – усмехнулся Джекки Лематта, один из сотрудников смежного отдела.

– Да, и мое, и всех остальных сотрудников, – признала Сьюзен.

Когда восторги утихли и все снова принялись за работу, Сьюзен поняла, что почему-то не сердится на эту выходку Тони. Это было совершенно в его характере, а ведь она и любила его, кроме всего прочего, именно за этот характер.

Да, я люблю его, огорченно призналась сама себе Сьюзен. Бессмысленно далее отрицать это. Но я не собираюсь выходить за него замуж. Из такого брака ничего хорошего не выйдет. Меня вполне устраивает моя теперешняя жизнь.

Но так ли это? – вопрошал чуть слышный голосок из глубины души. Ты в этом уверена? Неужели ты пройдешь мимо того, что тебе предлагает Тони?

А что он, собственно, мне предлагает? Ладно, он утверждает, что любит меня; допустим, что так – на время отпуска, когда он свободен и ему нечем заняться. А в остальные месяцы года, когда он будет заниматься профессиональной подготовкой, путешествовать, когда он будет окружен своими многочисленными поклонниками и главное – поклонницами? А я буду сидеть здесь, в Санта-Барбаре, заниматься своей юридической практикой и воспитывать Стива? Да он будет уезжать на одиннадцать месяцев из двенадцати – это уж точно. И вести себя во время этих отлучек будет так же, как раньше.

В тот вечер Сьюзен вернулась домой в подавленном состоянии.

В четверг ко второй половине дня Сьюзен решила, что на этот раз очередных выходок не последует. Ленч прибыл в положенное время, но ничего дополнительного не принесли. Сьюзен отметила, что у нее перехватывало дыхание каждый раз, когда Донна заходила с чем-нибудь в ее кабинет. Наконец она заставила себя расслабиться.

Ей удалось сконцентрироваться на работе, и куча бумаг на столе заметно уменьшилась. Она даже ухитрилась на время выбросить Тони из головы, как вдруг еле сдерживаемый смех Донны в соседней комнате напомнил ей о его существовании.

Сьюзен облегченно вздохнула. Что теперь?

Когда она зашла в комнату Донны, ей невольно пришлось попятиться. Казалось, все свободное пространство было заполнено разноцветными воздушными шарами! И не маленькими шариками, какие бывают у ребят на карнавале или в цирке. Нет, это были большущие шары, наполненные кислородом, и на каждом была одна и та же надпись – «Тони любит Сьюзен».

– О Боже, – только и произнесла Сьюзен, прислоняясь к краю письменного стола своей секретарши.

– Я сначала расписалась на квитанции, а потом уж он стал их заносить, – весело объясняла Донна. – Ему несколько раз пришлось спускаться на улицу. Помочь тебе переместить их в твой кабинет?

Перемещение в кабинет было сущей чепухой по сравнению с той борьбой, которую пришлось выдержать, чтобы запихнуть их в машину, когда Сьюзен под вечер отправилась домой.

Очень неловко было возвращаться в машине, заполненной этими шарами, которые так и норовили вырваться наружу. Машина Сьюзен привлекала внимание прохожих больше, чем свадебный кортеж.

В пятницу Сьюзен решилась было вообще не ходить на работу. С нее довольно! Когда же она в конце концов убедила себя, что трусость ей не к лицу, оказалось, что она запаздывает уже на целый час.

Так что, когда Донна сообщила, что один из ее клиентов спрашивает, не может ли она его посетить, Сьюзен была просто в восторге. Конечно, может! По крайней мере, что бы ни случилось, ее не будет в конторе!

Она провела деловое утро со своим клиентом, приняла приглашение на ленч и вернулась в контору в весьма приподнятом настроении. Она остановилась у стола Донны, чтобы узнать, какие были звонки и почта, но секретарша была занята приемом информации с телетайпа и даже не подняла на нее глаз. Явно в ее отсутствие не произошло ничего из ряда вон выходящего. Но осторожность не помешает – Сьюзен медленно приоткрыла дверь и заглянула в свой кабинет. Цветы все еще стояли, а шары она накануне увезла домой. Казалось, за этот день ничего не прибавилось. Она облегченно вздохнула, вошла в кабинет – и обнаружила Тони, сидящего на диване.

– Тони, когда ты вернулся? – Ее сердце радостно заколотилось, дыхание перехватило.

Тони поднялся с дивана, и взволнованная Сьюзен все же заметила, как он красив в этих темно-коричневых брюках в обтяжку и великолепно сидящей на нем рубашке.

– Да около часу назад. Донна сказала, что не знает, когда ты вернешься, но любезно разрешила подождать в твоем кабинете.

Сьюзен не помнила, он подошел к ней или она к нему. Она лишь ощущала крепкие объятия Тони и знала, что никогда еще ей не было так хорошо.

Она радостно гладила его кудри и тянулась к нему губами, торопясь утолить жажду недельной разлуки.

Да, на такой прием он не смел и надеяться. Как долго он мечтал о такой встрече, как страстно молил Бога о ней! Неужели он все-таки преодолел ее сдержанность? Неужели настало время довести их отношения до того неизбежного завершения, которое было назначено судьбой еще в те годы, когда десятилетний мальчик смотрел в ясные голубые глаза шестилетней девочки и читал в них потребность в дружбе, в близости другого любящего существа?

И Тони скользнул руками по спине Сьюзен, обхватил ее бедра и крепче прижал к себе. Она возбуждала его мгновенно. Все утро в самолете он решал для себя вопрос – что лучше: осмелиться сразу заявиться к ней в офис или подождать, когда она вернется домой. Его конечный выбор был продиктован эгоистическими соображениями – он просто чувствовал, что не вынесет нескольких лишних часов ожидания.

Теперь он был счастлив, что сделал этот выбор.

Их поцелуй – страстный, пылкий, полный любви – доставил Сьюзен несказанную радость. Он вернулся! Сейчас это было самое главное – сейчас.

 

Глава восьмая

– Гляди-ка, Тони, все наши машины показаны на дисплее. Здорово смотрятся, правда? – взволнованный голосок Стива, перекрывающий шум толпы, заставил несколько человек обернуться.

Рука Тони обвилась вокруг талии Сьюзен, он всем своим видом показывал, что их связывают не просто приятельские отношения.

Сьюзен боялась сегодняшнего дня, хотя и старалась изо всех сил не выдать этого ради Стива. Это был важный для него день, завершающий труд многих недель. Сегодня станет известно, окажется ли его гоночная модель быстрее других. Но для Сьюзен это был и вопрос – способна ли она скрывать свои чувства к Тони.

Тони, казалось, предстоящие гонки волновали не меньше Стива. Он делился с некоторыми присутствовавшими там родителями увлекательными рассказами о том, чем их гоночная модель отличается от других.

– А когда мы будем есть – до или после гонок? – спросил он Сьюзен.

Сьюзен подняла на него глаза и почувствовала, что ее прямо жаром обдало.

– Согласно расписанию, у них четыре заезда до ленча, а победители будут соревноваться после ленча. Я, кстати, прихватила с собой кое-какую еду. А ты, что ли, голоден?

– Немного. Дело в том, что я не позавтракал.

Сьюзен остановилась как вкопанная.

– Не может быть, – вскричала она с наигранным ужасом. – Ты пропустил завтрак! Ты, тот самый человек, который считает завтрак главнейшим из всех приемов пищи, который говорит «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты», который…

– Хватит, я тебя понял. Дело в том, что я просто проспал и не успел позавтракать, так как должен был уже к восьми заехать за вами.

– Наверное, поздно лег? – с любопытством спросила Сьюзен. Она сгорала от желания узнать, что делал Тони после того, как ушел от них где-то в начале одиннадцатого.

– Лег-то я рано, но никак не мог уснуть, – буркнул Тони, пряча от нее глаза; на его щеках проступили красные пятна.

– Да что ты? Почему же ты не наслаждался сном праведника?

– Черт побери, ты великолепно знаешь – почему! После того как ты меня выставила, пообещав так много и ускользнув в самый последний момент, ты еще удивляешься, что я не мог заснуть? Даже холодный душ перестал помогать, так часто я им пользовался за последние месяцы. – Он взглянул на нее. – Ты же знаешь, я не привык так жить.

– Как жить? – спросила Сьюзен, глядя на него с самым невинным видом.

– А так – без этого. И если ты посмеешь спросить меня с этим милым выражением лица «Без чего?», я, рискуя опорочить свою репутацию джентльмена, покажу тебе прямо здесь и при всех – без чего. – Так как последняя фраза была произнесена яростно, сквозь зубы, Сьюзен решила переменить тему. Теперь она поняла, почему Тони страдал бессонницей.

– Пошли, Тони! Мы во втором заезде. Давай поглядим, ладно? – Стив потянул Тони за руку. Он видел, что публика узнала Тони и с интересом разглядывает его. Пусть для других тот звезда, для него Тони сейчас главная моральная поддержка.

Сьюзен посмотрела им вслед. Стиву даже не пришло в голову попросить ее присоединиться к ним. Но почему, в конце концов, он должен был это сделать? Это была их идея – какое она имеет ко всему этому отношение? Почему же она чувствует себя брошенной? Оглядевшись вокруг, она заметила немало женщин, которые тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Так что она была не одинока.

Она оказалась в мире, где всем заправляют мужчины. Что ж, надо с этим смириться.

* * *

– Это Ханна жарила цыпленка? – спросил Тони, потянувшись еще за одним поджаристым кусочком.

– Нет. Если на то пошло, его жарила я. А почему ты спрашиваешь?

– Ты? – Тони выпучил глаза от изумления. – Сьюзен Мак-Кормик умеет готовить? Я потрясен. А что сказала бы на это твоя мать?

Хорошо обглоданная куриная кость попала прямо в коленку Тони, а оттуда рикошетом отлетела на пол: они сидели рядом в углу большой комнаты.

– Смотрите, куда вы швыряете кости, мадам! – возмущенно воскликнул Тони.

– Я попала именно туда, куда и метила, – в твою коленку.

– Ну ладно, – сказал Тони, стряхивая крошки. – Так когда же ты научилась готовить?

– Ты это серьезно? – удивленно спросила она.

– Конечно, серьезно. Почему тебе вообще пришло это в голову? Уверен, что твоя мать никогда не стала бы поощрять твоего пребывания на кухне, и Ханна великолепно справляется со своими обязанностями.

Сьюзен обратилась мыслями к давно ушедшим годам и чуть заметно улыбнулась.

– В свое время я любила сидеть на кухне и наблюдать за мамой Анджелиной. Она превращала стряпню в своего рода искусство. Когда она заметила, что мне интересно, она принялась понемногу меня учить… как резать овощи, как выбирать в магазине фрукты, какие части мясной туши подходят для каких блюд – с этого мы начали.

– Ты как-то сказала, что часто брала к ней Стива. Ты когда-нибудь говорила ей, что он мой сын?

– Нет, мы никогда не говорили об этом, но твоя мать всегда знала, как я к тебе относилась. Когда мы неожиданно поженились с Майклом в то лето, я помню, какая боль сквозила в ее взгляде. Но и мне было тоже больно, и я не могла заставить себя говорить с ней о том, что случилось. Мы еще оба учились, когда родился Стив. А когда мы вернулись, ты уже купил ей дом, и она переехала. Долгое время мне хотелось навестить ее, но я не решалась. Наконец я поняла, что не могу больше ждать. Стиву тогда исполнилось девять месяцев, он уже ползал вовсю и был страшно подвижным. Никогда не забуду этот день!

Я позвонила в дверь. Стив вертелся у меня на руках. Когда она открыла и увидала нас, лицо у нее так и загорелось от радости. Я обняла ее свободной рукой и сказала: «Я принесла вам Стива, мама Анджелина, он в вас нуждается не меньше, чем я».

Я сняла с него чепчик, и черные кудряшки упали ему на лоб. Он уставился на нее своими черными глазищами, а она слова не могла вымолвить от изумления. Она поняла, Тони, она все поняла. У нее дрожали руки, когда она взяла у меня Стива и прижала его к себе, не в силах сдерживать слезы. «Ох, Сьюзен! Ох, Сьюзен!» – только и повторяла она, покачивая головой, а слезы текли у нее по щекам.

Но мы никогда не говорили об этом. Она просто спросила меня, когда мне нужно возвращаться домой, а я сказала, что буду заходить так часто, как только она захочет. Ее глаза снова наполнились слезами, и она резко тряхнула головой: «Приходи, как только сможешь. Ты же знаешь, я люблю тебя как собственную дочь. И буду Стива любить не меньше».

Сьюзен замолчала. Мерный гул голосов в комнате не нарушал течения ее мыслей.

– Когда я была свободна от занятий, мы приходили к ней почти ежедневно, так что они со Стивом очень привыкли друг к другу. И часто она учила меня готовить, хотя у нас и была уже Ханна. Но на меня занятия на кухне действовали успокаивающе, и, кроме того, я как-то чувствовала себя ближе к ней.

Взглянув на Тони, Сьюзен заметила, как мучительно ему было все это выслушивать.

– Она никогда не рассказывала мне об этом, – тихо сказал он. – Не упоминала ни тебя, ни Стива. Наверное, она винила во всем меня. – Он задумчиво взъерошил себе волосы.

– Почему ты так думаешь? Она могла точно так же винить и меня.

Тони поднял глаза на Сьюзен:

– Тогда бы она сказала мне о существовании Стива.

– Думаю, дело не в этом. Просто она подумала, что раз ты не знаешь о Стиве, значит, я тебе ничего не сказала. И она решила не вмешиваться. Она вообще была не тем человеком, чтобы обвинять кого-либо. Думаю, она просто приняла ситуацию как она есть и любила нас всех троих.

– Хорошо, если так. Больно думать, что она мучилась из-за того, что могла расценивать как мою безответственность. Мне действительно не следовало оставлять тебя тогда. Поверь, я дорого заплатил за свое недомыслие. И теперь мне хотелось бы знать, как долго еще ты будешь заставлять меня за это платить?

– Что значит – заставлять платить? Я не осуждаю тебя за то, что произошло. Сколько раз мне это повторять?

– А если не осуждаешь, почему же ты не хочешь выйти за меня замуж?

– Тони! Это ленч во время выставки гоночных моделей. Почему мы должны обсуждать этот вопрос здесь?

Тони тряхнул головой и огляделся вокруг. Казалось, он впервые заметил окружавшую их толпу.

– Ты права. Здесь не время и не место говорить об этом. Но вопрос остается. И я не могу долго ждать ответа.

Они выбросили мусор, разыскали Стива с его друзьями и провели остаток дня, наблюдая за гонками. Машина Стива была снята во второй части состязаний, но он прошел во второй тур и был вполне доволен.

Когда они возвращались домой, Тони сказал, что сумел достать на завтра три билета на соревнования знаменитых баскетболистов. Стив пришел в полный восторг.

– Потрясающе! А как это тебе удалось? Мне говорили, что все билеты уже несколько недель как распроданы.

– Через одного знакомого, который многим мне обязан. Во всяком случае, нам надо будет выехать завтра днем, чтобы успеть добраться, припарковать машину и пообедать до начала игры.

– Тони, я едва ли поеду, – начала было Сьюзен.

– А почему? – раздраженно спросил Тони. – Ты и баскетбол тоже не любишь?

– Что значит «тоже»?

– Я знаю, что ты не любишь бейсбол, но я не подозревал, что ты испытываешь отвращение ко всем спортивным играм.

– Это неправда. Мне нравится бейсбол.

– Странно, а у меня сложилось совсем иное впечатление.

– Тони, вы там ссоритесь, что ли? Что ты так разворчался? – подал голос Стив с заднего сиденья.

– Прошу прощения, – пробормотал Тони и добавил так тихо, что Стив не мог его слышать: – Вот, кроме всего прочего, к чему приводят жизненные разочарования.

Сьюзен взглянула на его лицо, озаряемое светом встречных фар. Это правда, он стал ворчливым. Да и вид у него был измученный. Сьюзен потрепала его по бедру. Он вздрогнул и перевел на нее взгляд. С самым ангельским выражением лица Сьюзен сказала:

– Я тоже прошу прощения. С удовольствием поеду с вами завтра.

* * *

В воскресенье погода выдалась великолепная. Сьюзен показалось, что в воздухе уже пахнет весной, хотя был только февраль на дворе.

Стиву не терпелось впервые в жизни посмотреть на знаменитую команду. Сьюзен знала, что пренебрегает спортивным образованием сына, но ей и в голову не приходило водить его на соревнования.

– А как насчет ленча, приятель? Найдется для него местечко после твоего плотного завтрака? – Тони взъерошил волосы Стива и получил в ответ ослепительную улыбку.

– Пожалуй, – ответил Стив.

Они разыскали мексиканский ресторанчик, и Сьюзен заметила, что и она, подобно Стиву, созрела для ленча. С тех пор как появился Тони, Сьюзен явно прибавила в весе. Но приходилось признать, что она не только внешне похорошела, но и стала гораздо лучше себя чувствовать. И несмотря на огорчение, с которым она ежевечерне желала Тони спокойной ночи и отправлялась одна в постель, Сьюзен даже спать стала крепче, хотя в этих снах господствовали теперь эротические мотивы.

– Давайте поспешим, – настаивал Стив, – а то опоздаем к началу.

Ко времени их прихода стадион был уже полон. Они добрались до своих мест, и Сьюзен с облегчением уселась. Тони крепко сжимал ее руку, пока они пробирались на свои места, а когда они уселись, тут же обнял ее за плечи. Для Сьюзен не было неожиданностью, что многие узнавали и останавливали Тони; ему приходилось получать поздравления и выслушивать рассуждения всяких фанатов от спорта. Удивляло другое – то, что и ее воспринимали как неотъемлемую часть его жизни. Тони все время следил за тем, чтобы их со Стивом не оттеснило толпой, и Сьюзен чувствовала себя совершенно спокойно.

Когда после матча они наконец добрались до машины, Сьюзен с наслаждением сбросила туфли и расслабилась. Им еще предстоял долгий путь домой, но удовольствие, которое получил от матча Стив, того стоило. Он никогда ни о чем никого не просил и имел чудесное свойство радоваться всему, что ему предлагали.

Сьюзен крепко обняла сына, прежде чем он успел съежиться на заднем сиденье спортивной машины Тони.

– За что это, мам? – спросил мальчик, влезая в машину.

– Просто мне захотелось. Разве нельзя матери хотя бы изредка обнять собственного сына? – ответила Сьюзен и захлопнула дверцу.

Воцарилось молчание. Потом ворчливый голос с заднего сиденья произнес:

– Ладно уж, можно. Только пусть это не входит в привычку.

Сьюзен знала, что, стоит ей поднять глаза на Тони, который, казалось, полностью сосредоточился на дороге, она так и прыснет от смеха. В этом-то и состоит прелесть супружества – разве кто-нибудь, кроме родителей, способен оценить всякие причуды их отпрысков? Как она рада, что Тони с ними сегодня вечером!

Стив уже спал глубоким сном, когда они съехали с основной магистрали на дорогу, ведущую к дому. Сьюзен удобно откинулась на спинку сиденья и тоже дремала.

– Сьюзен? – Низкий голос Тони разорвал тишину. Сьюзен нехотя приподняла голову.

– Да?

– Не знаю, как сообщить Стиву. В начале следующей недели я должен буду уехать во Флориду. Мне нужно было ехать уже в эту субботу, но я не мог уехать прежде, чем пройдет испытание его гоночной машины.

Сьюзен знала, что Тони скоро уедет. Знала, что это произойдет в нынешнем месяце. Так почему же так засосало под ложечкой?

– Ты мне ничего не скажешь?

Она взглянула на его профиль, выделявшийся в огнях встречных фар. Губы сжаты. Лицо, можно сказать, мрачное.

– Что мне тебе сказать? – тихо спросила она, не забывая о мальчике, спящем на заднем сиденье.

– Ну, например, ты могла бы сказать: «Я буду скучать без тебя, Тони».

– Я действительно буду скучать без тебя, и ты прекрасно это знаешь.

– Да? Откуда мне знать? Ты обращаешься со мной как со случайным соседом, как с кем-нибудь из приятелей Стива, который забежал к вам поиграть.

– Хуже, чем с приятелями Стива, – сонно улыбаясь, пробормотала Сьюзен.

– А не могла бы ты сказать: «Я люблю тебя, и я передумала. Я выйду за тебя замуж»?

Последовало гнетущее молчание, так как Сьюзен не хотела произносить то, что ей подсказывало сердце.

Через некоторое время Тони вздохнул, как бы признавая поражение, и у Сьюзен защемило сердце.

– Что ж, Сьюзен, будем играть по твоим правилам. Но я думаю, ты совершаешь большую ошибку.

– Может, и так, но это мое решение.

– Конечно, твое. – Он замолчал. – Но ты подумала, как это твое решение отразится на мне и на Стиве? Я люблю Стива. Я хочу, чтобы он был рядом со мной. Хочу брать его время от времени с собой в поездки, показывать те места, в которых я уже был. Я хочу, чтобы и ты была рядом. Неужели все это не важно?

– Тони, пожалуйста, не разбуди его. Послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. – (Он недоверчиво фыркнул, но Сьюзен не обратила на это внимания.) – Но ты должен посмотреть на вещи и с моей точки зрения. Мы ведем сейчас спокойное, размеренное существование. Мы прекрасно знаем, кто мы такие и что собой представляем. Здесь мы существуем как личности. А с тобой, точнее, при тебе мы станем лишь частью антуража Тони Антонелли.

– Так вот в чем дело? Ты боишься, выйдя за меня замуж, утратить собственную индивидуальность? Глупости, Сьюзен, это тебе не грозит!

– Я говорю о том, что жить на чемоданах слишком беспокойно и для меня, и для Стива. А оставаться в Санта-Барбаре, когда ты будешь отсутствовать по целым месяцам, тоже нам не подойдет.

– А почему обязательно или то, или это? Почему нельзя совместить и то и другое? Не обязательно проводить со мной в разъездах весь летний сезон, но ты можешь прилетать ко мне, когда у Стива будут каникулы. – Он потянулся к ней и сжал ее руку. – Не изгоняй меня из своей жизни снова, любовь моя. Я этого больше не вынесу.

Всю оставшуюся до дома дорогу они промолчали, погруженные каждый в свои раздумья.

Стив проснулся ровно настолько, чтобы вылезти из машины и войти в дом. Сьюзен помогла ему раздеться, и он тут же лег в постель. Наверное, завтра даже не вспомнит, как он здесь оказался, подумала Сьюзен с улыбкой, подоткнула одеяло и погасила ночник.

Тони дожидался ее в гостиной на диване с бокалом в руке. Он указал на другой бокал, стоящий на журнальном столике.

– Присоединяйся, выпьем на прощанье. И мне надо идти. Я еще не упаковал вещи, а самолет вылетает в шесть утра.

У Сьюзен подкосились ноги, она опустилась на диван.

– Как, уже завтра? Ты же говорил – где-то на следующей неделе.

Тони с удовлетворением отметил упрек и огорчение, звучавшие в голосе, но не обнаружил своей радости.

– Завтра и будет «где-то на следующей неделе». Большинство членов команды прибыли туда уже сегодня. Мне дали суточную отсрочку, и я не могу задерживаться дольше. – Тони поставил бокал на столик и повернулся к ней. – Ты же знаешь, я люблю себя истязать. Хотелось бы увезти с собой на эти долгие месяцы одиночества воспоминание о том, как я держу тебя в объятиях. – Он улыбнулся той самой чарующей улыбкой, которая лишала ее всякой способности сопротивляться. – Черт побери, я так привык к этим холодным душам. Придется продолжить воздержание – иначе мне будет их просто недоставать!

К чему оказывать сопротивление? Во-первых, ей этого вовсе не хочется. Во-вторых, ей тоже – не меньше, чем ему, – нужны воспоминания.

По его поцелую было видно, как он изголодался. Сьюзен прямо таяла от прикосновения его горячих, страстных губ. Потянув за полы, она вытащила рубашку из брюк и пробежала пальцами по мускулистой спине Тони, поглаживая ее от лопаток до талии.

Сьюзен слышала, как Тони почти зарычал от восторга. Сердце бешено колотилось в груди.

Когда Тони наконец отпустил ее губы и она увидела страстное желание в его глазах, Сьюзен знала – она ни в чем не сможет ему отказать. Ведь она любит его. И всегда любила. А завтра он уезжает.

Но у нее остается еще эта ночь.

Сьюзен не сопротивлялась, когда он сорвал с нее блузку, отстегнул подтяжки от джинсов и одним сильным движением от талии вниз по бедрам вдруг оставил ее совершенно голой.

– Господи, Сьюзен, как ты красива!

Впервые за долгие годы Сьюзен чувствовала себя красивой. Она вдруг ощутила себя настоящей женщиной, притягательной и желанной. Она расстегнула рубашку Тони, стянула ее с плеч, ей хотелось прижаться к его широкой мускулистой груди после всех этих месяцев воздержания. Она легонько поглаживала густую черную поросль у него на груди, сильные мускулы, проступающие на плечах. Потянувшись, она едва коснулась губами его ключицы, шеи. Судорога удовольствия была ответом на это се прикосновение.

Да, именно этого она и хотела, этого и ждала, больше ее уже ничто не смущало, даже то, что Стив находился в соседней комнате. Она знала только одно: Тони уезжает и завтра она останется одна.

Легкими поцелуями Тони спускался вдоль ее шеи к ключицам, потом замер и стал поглаживать ее голые груди. Их набухшее напряжение явно говорило о том, что Сьюзен возбуждена не меньше его самого. Губы Тони снова пришли в движение, опускаясь все ниже и ниже. Сьюзен уже не могла более сдерживать стонов охватившего ее желания.

Наконец он припал губами к ее соскам, продолжая все так же нежно и страстно поглаживать ее тело. Не разжимая объятий, Тони опустился вместе с ней на диван. Вот чего так не хватало ей все эти годы – чувствовать на себе тяжесть его тела, ощущать его запах, вкус его разгоряченных губ…

Их поцелуи стали еще более долгими и изматывающими. Сьюзен казалось, она создана лишь для того, чтобы любить этого человека. И сейчас ей хотелось лишь одного – доставлять ему наслаждение.

Руки Тони касались ее с величайшей нежностью, любовно исследуя самые сокровенные тайны ее тела. Ощущение его возбужденной плоти рождало в ней волны радости и еле сдерживаемого желания. Да, она любит его. Ох, как она его любит! В эту ночь она будет думать, будто они навсегда принадлежат друг другу. Они сбросили с себя последние остатки одежды, стремясь слиться воедино.

Тони понимал, что теперь уже отступление невозможно. Она была полностью в его власти. Это уже не невинный ребенок – она понимает, на что идет. Она хочет его так же страстно, как и он ее. Признается она в этом или нет – неважно. Он знает, что она любит его, уже несколько недель как знает! Сейчас она открыто и честно предлагает себя. Снова. О Господи! Все повторяется, как одиннадцать лет назад! Он тряхнул головой, как боксер, получивший нокаут. Нет, не могу я еще раз через все это пройти!

Сьюзен давно уже потеряла всякую способность думать. Она вся отдалась ощущениям – отвечала на ласки Тони, наслаждалась его близостью. Тони был рядом с ней, и она страстно желала его.

Она почувствовала, как он весь вдруг напрягся, и крепче прижалась к нему. Она как бы хотела передать этим движением, что все хорошо, что она любит его, хочет его, страстно жаждет его любви.

Но тут он вдруг отстранился от нее. Судорожным движением, тяжело дыша, он вскочил с дивана и стал натягивать и застегивать брюки.

– Тони? – Сьюзен удивленно уставилась на него.

Он обернулся к ней, но тут же отвел глаза. Не надо сейчас смотреть на нее – а то недостанет сил поступить так, как он должен сейчас поступить. Сейчас он должен ясно дать ей понять, что ситуация уже не та. Оба они изменились. И не может он сейчас взять ее, а потом уехать, как в прошлый раз.

– Что случилось? – прошептала Сьюзен. Он подыскивал слова для объяснения. Не может он все взвалить на себя. Нужно, чтобы и она ему помогла.

– Значит, как любовник я гожусь, а как муж – нет? – Голос звучал хрипло, почти грубо.

Его реплика возымела желаемое действие.

Сьюзен подскочила, будто он дал ей пощечину. Она выпрямилась на диване и растерянно огляделась вокруг. Одежда была разбросана по сторонам. Подняв джинсы, она поспешно натянула их. Блузка превратилась в какой-то мятый комок, но она все же надела ее и стала дрожащими пальцами нащупывать пуговицы и петли.

Глядя на человека, стоявшего рядом с ней и в то же время такого далекого, Сьюзен только и смогла произнести:

– Я люблю тебя, Тони.

Она вся сжалась под его презрительным взглядом.

– У тебя странный способ проявлять эту любовь. Ты лишила меня сына, но готова подвергнуться риску новой беременности. – Он взъерошил свои черные кудри. – Прости, дорогая, но я еще не опустился до роли конюха. Ты не хочешь выйти за меня замуж. Что ж, я принимаю это – ведь другого выхода у меня нет. Но будь я проклят, если я соглашусь стать твоим любовником. – Он схватил пиджак со спинки кресла и пошел к двери. – Скажи Стиву, я очень сожалею, что не попрощался с ним. Но я еще ему позвоню.

Он остановился у двери и взглянул на нее в последний раз, как бы стремясь запечатлеть в памяти ее образ.

Она все еще стояла у дивана, беспомощно глядя на него. Волосы разметались по плечам. Ее слегка пополневшее тело было столь соблазнительно, что он еще раз с горечью подумал, сколь многого лишается, вот так уходя. Но у него свое представление о мужском достоинстве. Он любит ее. Он хочет жениться на ней. Ни на что меньшее он не согласен.

– Тони. – Она протянула к нему руку, будто просила остаться. Тони понял, что не может больше это выносить, еще минута, и все его мужское достоинство полетит ко всем чертям.

– До свидания, Сьюзен. Счастливо оставаться в твоем благополучном, спокойном мирке. Надеюсь, тебе не будет холодно по ночам!

Она смотрела, как он осторожно приоткрыл дверь и тихо затворил ее за собой. Уж лучше бы он хлопнул ею изо всей силы после таких слов!

Тони уехал. Она знала, что так и будет. Она выстояла. И не сомневалась, что права в своем решении. Лицо было мокрым. Сьюзен поняла, что слезы ручьями бегут у нее по щекам. Интересно, как долго она плакала?

Тони уехал. Тони уехал. Тони уехал. Она разделась под этот заунывный рефрен. Следующие недели ее жизни эти два слова будут беспрерывно вертеться в мозгу.

Тони уехал.

 

Глава девятая

Из окна своего кабинета Сьюзен смотрела на ясное весеннее небо. Была середина апреля. С отъезда Тони прошло уже два месяца. Однако зияющая пустота, образовавшаяся в жизни после его отъезда, так ничем и не заполнилась. Сердце щемило по-прежнему. Сьюзен отчаянно скучала без Тони.

Он сдержал слою и регулярно общался со Стивом. Обычно он звонил после того, как мальчик возвращался из школы, но еще до прихода Сьюзен с работы. Он явно избегал телефонных разговоров с ней – выполнял букву и дух того соглашения, которое они заключили прошлой осенью: общался со Стивом и по возможности не вмешивался в ее жизнь.

Что ж, ведь именно этого она и хотела, именно на этом и настаивала. Правда, теперь она уже не была в этом так уверена, но что-либо менять уже слишком поздно, с огорчением думала Сьюзен.

Она подошла к столу секретарши.

– Никто не звонил?

– Нет. А разве кому-то было назначено? – Донна с удивлением посмотрела на нее.

– Нет, просто сегодня такое затишье, вот я и решила спросить на всякий случай.

Донна указала на окно.

– Да, наверное, только мы одни в доме в такую погоду. Все сейчас на воздухе, наслаждаются солнечным днем.

– Да, я тоже об этом подумала. У Стива завтра спортивные состязания после школы. Надеюсь, солнечная погода продержится до завтра.

Донна озадаченно посмотрела на нее:

– А у тебя все в порядке?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Да так… Просто я работаю с тобой уже больше трех лет, и впервые за все это время ты присела и заговорила со мной о погоде. – Донна улыбнулась. – А как тебе понравилось интервью с Тони, которое вчера вечером транслировали по телевизору?

Сьюзен не стала лгать и утверждать, что она его не видела, в то время как она, Стив и Ханна буквально прилипли к экрану за час до объявленного в программе времени – так боялись они его пропустить.

– По-моему, все было хорошо.

– По-моему, тоже. Особенно когда он сказал, что отказывается отвечать на вопрос, почему в этом году он не претендует на титул Дон-Жуана звезд большого спорта этого года.

Сьюзен почувствовала, что краснеет.

– Пожалуй, пойду еще поработаю, – сказала она, стараясь не замечать понимающей улыбки Донны.

Она вернулась в кабинет, но не села за работу, а продолжала стоять и смотреть в окно.

Она думала о том, что у Тони был усталый вид. Может, он слишком переутомляется? Так приятно было смотреть на него, она все глаза проглядела, стараясь подметить малейшую перемену и от всей души надеясь, что у него все в порядке.

Надо все же выкинуть его из головы, а то она совсем рехнется. Как раз в этот момент зазвонил телефон, и она радостно схватила трубку.

– Сьюзен Мак-Кормик у телефона.

– Ох, Сьюзен, – услышала она огорченный голос Ханны.

– Что случилось, Ханна?

– Стив вот только что ехал на велосипеде, примерно в квартале от дома, а какой-то идиот вывернул на слишком большой скорости и залетел на встречную полосу…

– Стива сшибла машина? – Сьюзен медленно опустилась в кресло.

– Да. За мной прибежал сосед. Когда я пришла к месту происшествия, там уже была «скорая помощь». Они сказали, чтоб я связалась с тобой и попросила тебя приехать в больницу.

– В каком он состоянии?

– Они ничего не сказали. Я знаю только, что он без сознания.

Сьюзен уже достала сумочку из ящика письменного стола.

– Увидимся в больнице.

Проходя через комнату Донны, она бросила на ходу:

– Позвони моему отцу и попроси его подъехать в больницу. Стив попал в аварию.

Прежде чем Сьюзен кончила фразу, Донна уже набирала номер.

* * *

Потом Сьюзен никак не могла вспомнить, как добралась до больницы. Она только радовалась, что больница так близко от ее работы и что улицы были пустынны. Смутно вспоминались машины «скорой помощи» у подъезда приемного отделения и спокойная деловитость медицинского персонала.

Лучше она запомнила доктора Мастерса, который рассказал ей, каково состояние Стива, и позволил повидать его.

– Он пришел в себя, когда мы стали промывать рану, – заверил ее доктор. – Он даже узнал меня. – Доктор взглянул на спящего ребенка. – Эти порезы и ссадины выглядят страшнее, чем они есть на самом деле. Они быстро заживут. Меня же волнует возможность внутренних повреждений. И я бы посоветовал вам дать разрешение на хирургическое обследование. Не нравятся мне кое-какие симптомы. Они указывают на непорядок в брюшной полости.

Сьюзен недоуменно взглянула на него – что они от нее хотят? Если врач считает, что необходимо хирургическое обследование, не будет же она с ним спорить!

– Как вы считаете нужным, доктор. Вам лучше знать, что необходимо.

– Как только мы что-нибудь выясним, я вам сообщу. – Он потрепал Сьюзен по плечу, вывел ее в коридор и сказал, указывая на одну из дверей: – Почему бы вам не подождать там?

После этого он исчез за дверью с надписью «Операционная». В комнате ожидания Сьюзен обнаружила Ханну, спокойно сидящую с вышиванием в руках. Ей вдруг захотелось, чтобы и у нее достало терпения заниматься рукоделием. Она опустилась в кресло. Началось бесконечное ожидание.

* * *

Прошло уже несколько часов, а никаких известий о Стиве все еще не было. К Сьюзен присоединились ее родители, и она сидела, вцепившись в руку отца.

– А не пойти ли нам выпить кофе, Сьюзен? Думаю, тебе полезно немножко встряхнуться.

– Нет, не могу, папа. Не хочу пропустить доктора Мастерса. Почему они так долго? Что они там делают?

– Хирургическое обследование – вещь непростая, детка. Это именно обследование. Они сами не знают, что конкретно ищут, – на это нужно время. Ты же не хочешь, чтобы второпях они что-нибудь просмотрели?

– Нет, я только хочу, чтобы с ним все было в порядке.

– Мы все этого хотим, детка. Потерпи еще немного. – Он поднялся. – Пойду принесу нам всем кофе сюда.

Мать Сьюзен сидела в другом конце комнаты один на один со своими тревогами. Она всегда утверждала, что может сама, без посторонней поддержки, пережить все беды и напасти, и теперь была совершенно не способна ни принимать сочувствие других, ни сама утешить кого-либо. Однако она явно страдала.

Сьюзен слышала, как захлопнулась дверь за ее отцом, она впала в полное оцепенение, ожидая его возвращения. Услыхав звук открывающейся двери, она сразу же подняла голову, но это был не отец.

– Тони!

Сьюзен не проронила ни слезинки, когда узнала о происшествии, когда ей пришлось пройти через рутинную процедуру опознания, ожидания в приемном покое и даже когда она узнала, что необходимо хирургическое обследование. Но появление Тони лишило ее всякого самообладания. Когда она поднялась со стула, он был уже рядом с ней. Она вцепилась в него, уткнулась лицом ему в грудь и пролепетала:

– Ох, Тони! Как я боюсь!

– Знаю, знаю, любовь моя. Как он сейчас?

– Мы ничего не знаем. По-моему, он в операционной уже целую вечность.

– В операционной? Но почему?

– Внутренние повреждения. – Сьюзен передернуло. – У него еще всякие порезы и ссадины на лице и руках, но врач сказал, что это не страшно. Однако возможно сотрясение мозга. – Она еще крепче прижалась к нему. – Ох, Тони, он выглядел так ужасно… и он такой еще маленький!

– А что, собственно, вы тут делаете? – Голос Марши Спенсер прозвучал слишком громко в тишине этой комнаты. Она, конечно, узнала Тони. Он мало изменился с тех пор, когда был непоседливым шаловливым ребенком, каким она его помнила в давние годы. Но она уж никак не ожидала встретить его здесь.

Прежде чем Тони успел открыть рот, в комнату вошел отец Сьюзен, принесший кофе.

– Это я пригласил его, – сказал Стивен Спенсер. – Его место здесь, и тебе, Марша, пора бы это понять. Стив принадлежит Тони в той же мере, что и Сьюзен. И Тони имеет такое же право находиться здесь, как и каждый из нас.

Стивен Спенсер встретил пристальный взгляд мужчины, державшего в объятиях его дочь, и легким кивком головы выразил свое доброе отношение к нему. Потом прошел в дальний конец комнаты и уселся рядом с женой.

– Сейчас самое главное, Марша, – это что в операционной юная жизнь висит на волоске. Все мы любим Стива, и он нуждается и в нашей общей любви, и в наших общих молитвах.

Марша Спенсер застыла как мраморное изваяние, да и цветом лица она мало чем от него отличалась. Глядя на пару, обнявшуюся посреди комнаты, будто видит обоих впервые в жизни, она начала было:

– Но Майкл и Сьюзен…

– Никогда не было Майкла и Сьюзен, дорогая моя, разве что в твоем воображении. Это всегда были Тони и Сьюзен. – Ясные голубые глаза Стивена Спенсера были спокойны, он взял похолодевшую руку жены в свои теплые руки. – Все будет хорошо, не волнуйся, Марша. Мы не должны принимать решения за них.

Марша со вздохом посмотрела в доброе, любящее лицо мужа. Уронив голову ему на плечо, она, похоже, смирилась.

Сьюзен слегка отстранилась от Тони.

– Спасибо, что приехал. Ты был мне так нужен!

– Я сразу же выехал. Я и вообще-то хотел приехать. А как только получил срочную телеграмму, тут же нанял самолет и вылетел сюда. Жаль, что я не поступил так одиннадцать лет назад.

– Не надо, Тони. Теперь уже это неважно. Важно то, что мы снова вместе. – Она всхлипнула, мысленно моля Бога, чтобы это ее решение не было принято слишком поздно для всех троих.

Казалось, Тони прочитал ее мысли:

– Он поправится, любовь моя. Он сейчас в хороших руках. И потом – он в руках Божиих. У нас еще будет настоящая семья.

* * *

Прошел еще час, прежде чем приоткрылась дверь операционной. Перед ними стоял доктор Мастерс – на руках хирургические перчатки, защитная маска болтается на шее, рот расплылся в широкой улыбке.

– С ним все благополучно.

Все пятеро ожидавших повскакали с мест, как только он вышел, и теперь в комнате слышались только радостные возгласы: «Ну, слава Богу!»

– Как там, доктор? – спросил Тони, он первым взял себя в руки.

– Мы обнаружили несколько разрывов в кишечнике, поэтому операция и затянулась. Пока-то мы их отыскали, наложили швы и удостоверились, что больше ничего нет. Ему придется остаться в больнице еще на какое-то время, а потом он сможет показывать своим одноклассникам очень интересный шрам.

– А когда мы сможем его увидеть? – Это было первое, что спросила Сьюзен.

Доктор посмотрел на стенные часы. Было уже начало одиннадцатого.

– Он еще недолго пробудет в операционной. Там остались уже пустяки. А потом до утра он полежит в палате реанимации. – Врач обвел взглядом окруживших его людей. – Я бы посоветовал вам вернуться домой и немного самим отдохнуть.

– Но, доктор, – начала было Марша Спенсер, но замолчала, почувствовав руку мужа у себя на плече.

– С ним все в порядке, дорогая. Пошли домой. Нам тоже нужно отдохнуть. Это был не самый легкий день в твоей жизни. – И они вместе вышли из комнаты.

– Пошли, Сьюзен, – сказал Тони. – Я отвезу вас с Ханной домой. День и для вас был не из легких.

Ханна оторвалась от своего вышивания.

– Правильно, Тони. Отвези Сьюзен домой. А я сяду в ее машину, когда соберусь уезжать. Но сейчас я хочу немного обождать. – Она взглянула на доктора с самым решительным видом.

Доктор Мастерс рассмеялся:

– Вы всегда были упрямицей, Ханна!

– Да уж кому это знать, как не вам, – парировала Ханна, – ведь вы сами рекомендовали меня в этот дом, когда Стив появился на свет.

– Помню, помню. Именно этого мне и следовало от вас ожидать – ведь вы хуже наседки!

– Но, послушайте, я ведь все равно не засну. Так почему бы мне и не задержаться здесь? Может, вы разрешите посидеть в приготовленной для него палате?

– Не стану и пытаться сопротивляться. – Доктор пожал плечами. – Я скажу дежурной сестре, что вы частная сиделка.

– Спасибо! – улыбнулась Ханна.

Доктор покачал головой и обратился к Сьюзен и Тони:

– Будто у меня был выбор!

– А может, мне тоже остаться? – спросила Сьюзен.

– Нет-нет. Сегодня ночью вы ничем не сможете быть полезны. Отдохните как можно лучше к тому времени, когда он придет в себя после наркоза. Уследить, чтобы этот молодой человек не ворочался с боку на бок в постели, тоже будет непросто.

– С ним все в порядке, поверь мне, – пробормотал Тони. – Давай я увезу тебя домой.

Доктор проводил их до двери. Тони обернулся и протянул ему руку.

– Спасибо за все, доктор. Мистер Мастерс ответил сильным рукопожатием.

– У вас прекрасный парень, Тони. Вы должны им гордиться.

Тони обнял Сьюзен за талию.

– Мы и гордимся, – сказал он.

Они посмотрели вслед доктору Мастерсу. А потом начали долгое путешествие через приемное отделение к тому миру, в котором они жили до аварии.

* * *

Сьюзен стояла перед зеркалом в ванной и не спеша вытаскивала шпильки из пучка. Голова так раскалывалась, что ей захотелось хотя бы распустить волосы, туго стянутые на затылке.

– Вот, выпей-ка это. – Тони подошел к ванной и протянул ей немного бренди.

– Я не буду ничего пить, Тони. Я чувствую себя нормально.

– Все равно. Лучше глотни. И прими душ, пока я состряпаю ужин. Уверен, у Ханны уже что-нибудь приготовлено. – Дверь спальни тихо закрылась за ним.

Когда она спустилась в кухню, Тони уже разогрел суп и приготовил целую гору сандвичей.

– Я вспомнил, что и я не ел сегодня. Так что я приготовил столько, чтобы хватило на двоих. – Он перестал помешивать суп, обернулся и вдруг замолчал на полуслове. Она была совсем как та маленькая девочка, рядом с которой он провел все свое детство, – волосы рассыпались волной по плечам, лицо раскраснелось от горячего душа, босые ноги высовывались из-под голубого халатика. – Где твои шлепанцы?

Она рассеянно огляделась вокруг.

– Не знаю. Я не смогла их найти.

– Тогда надень теплые носки или еще что-нибудь. Не хватало только, чтобы ты сейчас простудилась.

Сьюзен послушно пошла искать обувку. Тони тряхнул головой. Господи, как же он ее любит! И если ее сегодняшняя реакция на его приезд хоть что-нибудь означает, то и она, возможно, скоро признает, что тоже не может жить без него. Но не сейчас. Достаточно уж и того, что она так обрадовалась его приезду. Жизнь научила его терпению. Не стоит торопить события. Сегодня никаких объяснений.

– Ты ведь не собираешься ехать к себе домой? – спросила Сьюзен, когда они поели.

Тони с удовлетворением отметил, что аппетит у нее неплохой. Его старания прошлых месяцев не пошли насмарку.

– Да не так уж это и далеко.

– Но ведь совершенно бессмысленно ехать туда, раз нам завтра рано утром нужно быть в больнице. – (Его сердце радостно забилось, когда она сказала «нам» как нечто само собой разумеющееся.) – Теперь, когда Стив и Ханна в больнице, в доме целых две свободных кровати.

– Ну, посмотрим.

Она взглянула на него умоляюще:

– Тони, пожалуйста, не уезжай. Я не хочу сегодня оставаться одна.

Тони чуть не подпрыгнул от радости. Когда она так на него смотрела, он мог пообещать все что угодно.

– Хорошо, раз ты просишь.

Она зевнула и сонно улыбнулась ему:

– Да, прошу. Не следовало мне пить бренди, Тони. Меня так развезло. Сейчас упаду со стула, и все тут.

Тони тут же встал и с легкостью поднял ее на руки.

– Ну, с этой проблемой мы как-нибудь справимся. Тебе давно пора в постельку, детка.

Она послушно обвила руками его шею. Он отнес ее в спальню, осторожно опустил на кровать и прикрыл одеялом.

– Дальше, надеюсь, ты справишься, – сказал Тони и направился к двери.

– Даже не хочешь поцеловать меня и пожелать мне спокойной ночи? – огорченно надула губки Сьюзен.

Это уже было выше его сил.

– Не сегодня, любовь моя. Я разбужу тебя завтра утром. – И он снова направился к двери.

– Тони!

Уж лучше не оборачиваться. Этот мягкий голос подействовал на него так, будто его ударило током. Никогда еще он не слышал такой мольбы в ее тоне.

Он остановился, медленно повернул голову и оперся о дверной косяк. Настольная лампа у кровати освещала ее фигуру. Теперь Сьюзен стояла у расстеленной кровати, голубой атласный халатик упал на пол, а лампа освещала контражуром мягкие линии ее тела, просвечивающего через просторную ночную рубашку.

– Что, любовь моя? – еле выговорил он наконец.

– Пожалуйста, не оставляй меня этой ночью.

Стараясь не потерять контроль над собой, Тони ответил даже чуть резковато:

– Я же обещал, что не уеду.

– Ты не понял меня. – Она указала на постель. – Оставайся здесь, со мной. – И, прежде чем он успел возразить, добавила: – Мне нужно чувствовать, что ты здесь, Тони. Я хочу только чувствовать тебя рядом!

Это все, чего она хочет! Ее взгляд сломил последние крохи его решимости к сопротивлению. Он пожал плечами и шагнул к ней, машинально расстегивая на ходу рубашку.

– Надеюсь, ты понимаешь, о чем просишь? Она кивнула. Лицо было серьезно, даже торжественно.

– Да. Я люблю тебя, Тони. Я всегда тебя любила… И всегда буду любить. Уж так, видно, я устроена, и ничто не может истребить во мне это чувство. – Она с трудом произносила слова – какой-то комок мешал в горле. И все-таки она добавила, улыбаясь: – Надеюсь, твое предложение руки и сердца остается в силе?

Увидев выражение лица Тони, Сьюзен умолкла. Он буквально светился изнутри, иначе не скажешь.

В мгновение ока он оказался рядом с нею. Когда Тони коснулся ее щеки, рука его слегка дрожала.

– Ох, Сьюзен, любовь моя, я уж совсем было отчаялся услышать от тебя эти слова.

Он крепко обнял ее. И его поцелуй как бы вместил в себя всю любовь… и горечь, которые он так долго носил в себе. Это был поцелуй обладателя, в нем были и забота, и чувство ответственности, и взятые добровольно обязательства.

Он спустил с ее плеч бретельки ночной рубашки, и та соскользнула ей на бедра. Тони потянулся к ее голой груди, нежно лаская ее.

Сьюзен тоже ощутила непреодолимое желание дотронуться до этого молодого сильного тела. Стянув с него рубашку, она стала судорожно расстегивать на нем ремень.

Ее нетерпение подстегнуло и Тони. Сколько раз ему все это снилось! И сколько раз, просыпаясь по утрам, он заново переживал эти сны, полные любви и страсти. Но в действительности это оказалось еще большим блаженством.

Они стояли друг против друга в мягком свете настольной лампы и чувствовали себя первооткрывателями, заною познающими друг друга. Лампа освещала великолепное тело Тони, и тело Сьюзен тянулось к нему.

Тони обнял Сьюзен за талию и начал опускать руки все ниже и ниже, пока ночная рубашка, еле державшаяся на бедрах, не упала на пол к ее ногам. Тони склонился над ее обнаженным телом и медленно поднял ее на руки.

– Я люблю тебя, Сьюзен. Но зачем я все это говорю. Ты ведь и сама это знаешь.

Сьюзен молча кивнула. Говорить она не могла. Сердце колотилось как бешеное от любви к нему, но передать все то, что переполняло ее в это мгновение, она не умела. Когда Тони опустил ее на кровать, ей вдруг стало неловко, и она потянула на себя простыню.

– Ты замерзла? – спросил Тони, устраиваясь рядом с ней.

– Вроде нет, – смущенно пробормотала она.

Тони приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.

– Ты что, боишься? – мягко спросил он, тихонько откидывая волосы ей со лба.

Сьюзен отрицательно покачала головой.

– Я просто не знаю, как себя вести. Я хочу показать, как я люблю тебя, но у меня нет никакого опыта в таких делах.

Тони улыбнулся:

– Ничего страшного. Уверен, с моей помощью ты быстро наберешься опыта в этой сфере. – Его рука скользнула ей на грудь и стала легонько ее поглаживать.

Она почувствовала напряжение во всем теле. И хотя дыхание было все еще учащенным, тело как-то отяжелело – казалось, она не смогла бы сейчас и рукой шевельнуть.

Тони наклонился к ее губам, легко пощекотал их своими, потом стал опускаться все ниже и ниже к ее груди. Наконец он добрался до ее сосков. Черные кудри разметались у нее по груди. И где-то глубоко внутри Сьюзен почувствовала охватившую ее неодолимую дрожь.

Тони неторопливо учил ее искусству любви. Он хотел, чтобы эта ночь была для нее не меньшим счастьем, чем для него самого. Он чувствовал, как под его руками ее изголодавшееся тело все больше возбуждается, и терпеливо проводил ее через все стадии соития, пока оба они не почувствовали, что созрели для завершающего этапа.

Но и теперь Тони не торопился. Он целовал ее долгими, пьянящими поцелуями, он любил ее каждой частичкой своего тела. Никогда не забудет она эту ночь, эти мерные ритмичные движения любви. Да, теперь она полностью принадлежит ему, душой и телом.

Сьюзен казалось, что она проваливается все глубже и глубже в какую-то черную пустоту. Она еще крепче обняла плечи Тони и конвульсивно прильнула к нему… и вдруг – будто тысячи звезд яркой вспышкой взорвались вокруг, и их ослепительный свет заслонил все, кроме близости Тони.

Тони почувствовал ее состояние и с облегчением перестал себя сдерживать. Последний мощный рывок поверг и его в пучину ослепительного звездного блеска, и за последние несколько месяцев он впервые почувствовал блаженное удовлетворение и расслабленность, от которых так долго добровольно отказывался, мечтая разделить их именно со Сьюзен.

Что ж, ожидание того стоило!

Он лежал на боку, прижимая к груди задремавшую Сьюзен. Вскоре и сам он заснул, продолжая во сне улыбаться. Впервые за долгие годы они нашли счастье в объятиях друг друга.

* * *

На следующий день в шесть утра Сьюзен и Тони были уже в больнице. Ханна спала в большом кресле в палате Стива, но самого мальчика в палате еще не было. При звуке открывающейся двери Ханна проснулась и вскочила на ноги. Увидев, что это всего лишь они, Ханна снова присела.

– А я-то подумала, что это Стив.

– Что врачи говорят? – спросила Сьюзен.

– Ничего. – Ханна взглянула на часы. – Его переведут в палату примерно через час.

– Давайте пойдем в кафетерий и позавтракаем, – предложил Тони. – Я попрошу дежурную, чтобы она позвала нас, если Стива привезут до нашего возвращения.

Женщины не стали с ним спорить. И Тони позаботился, чтобы все трое отошли от прилавка самообслуживания с полными подносами.

Выпив кофе, Ханна внимательно посмотрела на парочку, сидевшую напротив нее.

– Это мое воображение, или у вас есть какое-то омолаживающее зелье? Сегодня утром вас просто не узнать.

Заметив, что Сьюзен слегка покраснела, Тони сжал ее руку и улыбнулся Ханне:

– Не знаю, как Сьюзен, но я сегодня наверху блаженства. Сьюзен согласилась выйти за меня замуж. Мы поженимся, как только Стив поправится и сможет присутствовать на свадьбе.

– Слава тебе, Господи! Давно пора! – Ханна так и лучилась улыбкой. – Я просто счастлива за вас обоих.

– Сама не понимаю, как я так долго продержалась, – призналась Сьюзен, – ведь всем известно, что Тони неотразим. И если уж он что задумал…

– Вообще-то мы со Стивом заключили пари, что вы не поженитесь до отъезда Тони на весенние тренировки. Я не ожидала, что он так быстро тебя уломает.

– Так, значит, поэтому Стив был так огорчен, когда Тони уехал! А я думала, это потому, что они не попрощались.

– Конечно, не только поэтому. Но он заключил пари – и проиграл.

– А на что вы спорили? – полюбопытствовал Тони.

Ханна с готовностью объяснила:

– Если бы он проиграл, он должен был бы убирать и пылесосить свою комнату, а также мыть ванну еженедельно, без каких-либо напоминаний с моей стороны.

Тони и Сьюзен расхохотались.

– А если б он выиграл? – спросила Сьюзен.

Ханна пожала плечами.

– Тогда мне пришлось бы не реже раза в неделю готовить все его любимые блюда. Это было справедливое соглашение.

Официантка прервала их разговор:

– Сьюзен Мак-Кормик, позвоните, пожалуйста, по внутреннему – четыреста двадцать восемь.

Официантка не успела закончить фразы, как Сьюзен уже бежала к телефону. Она возвратилась с довольным лицом.

– Это дежурная по этажу. Из реанимации сообщили, что они сейчас переведут его в палату.

Все трое поспешно вышли из кафетерия и поднялись по лестнице. Когда привезли Стива, они уже были в палате.

Хоть Сьюзен и знала, чего следует ожидать, однако увидеть сына в таком состоянии было для нее большим потрясением. Из-под одеяла от него тянулись какие-то трубочки, подсоединенные к разным аппаратам. Лицо, распухшее от ушибов, да еще темный шрам, резко выделяющийся на бледной коже.

– Ох, Стив, – прошептала она и почувствовала, как Тони сжал ее руку.

Когда мальчика перенесли с каталки на кровать, он слегка приоткрыл глаза.

– Мама? – Голос был сонный и слабенький.

– Я здесь, дорогой. – Она нагнулась и сжала его вялую руку.

– Что произошло?

– А что ты помнишь, детка?

– У меня все перемешалось. Помню, что видел доктора Мастерса и что было больно. Что я такое сделал?

– Ты ничего не сделал, дорогой мой, ты просто возвращался домой из школы. Тебя ударило машиной. Но ничего, все будет хорошо. – Она с трудом удерживала слезы.

– Я очень горжусь тобой, Стив, – сказал Тони, подойдя поближе к кровати.

Сонные глаза Стива удивленно раскрылись:

– Тони?

– Да, это я, сынок.

– Как ты сумел так быстро вернуться? Тони нежно улыбнулся ему:

– Когда я буду тебе нужен, я всегда буду рядом.

Стив прикрыл глаза. Потом снова открыл их и попытался улыбнуться. Но любое движение было болезненно, и он слегка застонал.

– Я рад, – наконец произнес он и снова закрыл глаза.

Тони наклонился и поцеловал его в лоб.

– Я тоже, я тоже, сынок.

 

Эпилог

– А теперь, дамы и господа, награду за шестнадцать лет выдающейся игры в бейсбол от его коллег по команде, от администрации и совладельцев «Звезд Атланты» получает Тони Антонелли!

Ведущий умело управлял бурными овациями и восторженными криками, сотрясавшими огромный зал одного из самых престижных отелей Атланты. Сьюзен успела поблагодарить Бога за то, что устроители церемонии отказались от традиционного стола президиума, так что теперь она чувствовала себя не до такой степени на виду. Она смотрела, как Тони пробирается к сцене, лавируя между круглыми обеденными столами. Кто-то останавливал его, пожимал ему руки, обнимал, похлопывал по плечу…

Двухгодовалый Скотт зашевелился у нее на руках и снова заснул. Хоть вся эта кутерьма и поднялась из-за его папочки, день оказался слишком утомительным для малыша, и он мирно спал, не обращая внимания на всеобщее возбуждение. Сьюзен с улыбкой отвела черные кудри, упавшие ему на лоб. Как он похож на Тони! Да ведь и Стив, сидящий рядом с четырехлетней Трейси, – тоже вылитый отец. В свои пятнадцать Стив был точно таким же, как Тони в его возрасте, – высокий, хорошо сложенный, уже пользующийся успехом у девочек. Из всех детей только Трейси пошла в нее. Сьюзен смотрела, как дочка, взгромоздившись с ногами на кресло, чтоб лучше видеть, с интересом наблюдает, как ее отец поднимается на сцену. Восторженный шум не смолк, а, наоборот, лишь усилился, и Тони стоял в ожидании, согревая своей знаменитой улыбкой сердца всех присутствующих, и прежде всего Сьюзен.

Сьюзен заметила, как Тони взглянул в их сторону и подмигнул, а Стив в ответ сделал ему ручкой. Они ждали, когда зал успокоится.

Сьюзен казалось, что ее хрупкое тело не способно вместить переполнявшую ее радость и любовь к этому человеку, спокойно стоящему на сцене. Вот эти-то спокойствие, решимость, целеустремленность, которые позволили ему добиться спортивных успехов, помогли ему и в личной жизни, убедили ее, что их брак будет счастливым, несмотря на различие профессиональных интересов и почти полное несходство характеров, что нередко приводит к разрыву многих союзов.

Тони оказался прав.

Наконец в воцарившейся тишине Тони заговорил. Стив, сидя на кончике стула, жадно ловил каждое его слово и прямо лопался от гордости за отца.

Стив… Какое счастье, что он выздоровел. Хотя это выздоровление и не было быстрым, послеоперационный период прошел хорошо. И этому очень помог Тони. Сьюзен никогда не забудет день, когда Тони должен был возвратиться в Атланту. Он пробыл с ними три дня и убедился, что состояние Стива улучшается. Конечно, у мальчика были сильные боли, и Сьюзен с горечью вспомнила, какой беспомощной чувствовала себя у его постели – она могла лишь сидеть и смотреть на мучения сына. А ют Тони, казалось, знал, что делать, что говорить, как отвлечь ребенка от его состояния, насколько это было возможно.

– А кстати, Стив, – небрежно заметил Тони в тот день, – тебе мама сказала, что она согласилась выйти за меня замуж?

– Правда? Ура! Вот это здорово! – Потом он, нахмурившись, взглянул на мать. – Но почему ты не согласилась до его отъезда, мам? Тогда мне не пришлось бы так вкалывать, убирая свою комнату!

Сьюзен не могла удержаться от смеха.

– Господи, Стив, неужели тебя только это волнует? – наконец проговорила она.

Надо отдать ему справедливость, мальчик покраснел.

– Нет, почему, не только это…

Он уже серьезно взглянул на Тони и спросил:

– А когда вы собираетесь пожениться?

– Однажды ты мне уже дал хороший совет. Что сейчас скажешь?

– Я думаю, ты хочешь жениться на ней прямо сейчас, так ведь?

Тони лукаво взглянул на Сьюзен и прижал к щеке ее руку.

– Мне нравится эта идея. Ты ведь сам знаешь, как долго мне пришлось дожидаться.

Какое-то время Стив молча смотрел на них обоих.

– Да, знаю. Ты, наверное, хочешь жениться на ней до того, как уедешь снова? – Лицо мальчика было совершенно безучастно, и Сьюзен не могла понять, к чему он клонит. Но Тони, видимо, понял.

– Да нет, я бы подождал до тех пор, пока ты сможешь присутствовать на церемонии, если ты ничего не имеешь против.

Глаза мальчика загорелись, и лицо расплылось в радостной улыбке.

– Вот это будет здорово!

– Так что ты уж постарайся поскорее выздороветь. А то я буду с нетерпением считать дни до свадьбы.

– Обещаю, Тони. Мне самому не терпится. – Он даже приподнялся в постели, и Сьюзен, воспользовавшись этим, поправила подушку. – И тогда ты будешь мой настоящий папа, правда?

Сердце Сьюзен учащенно забилось, язык прилип к гортани.

– Правда, Стив, – мягко сказал Тони.

– И тогда я буду Стив Антонелли, – настаивал мальчик.

Тут уж Сьюзен не могла не вмешаться.

– Не совсем так, дорогой. Это мое имя изменится, а не твое.

– А… – Огорченное выражение лица Стива было красноречивее слов. Но не его одного волновал этот вопрос.

Позже Тони сказал, что согласится с любым ее решением, но она чувствовала, что он болезненно воспринимает эту ситуацию. Так что она поговорила с родителями Майкла. Те любили Стива, хотя давно уже догадались, что означает его сходство с Тони. Мать Майкла в конечном счете выразила их позицию:

– Майкл любил Стива, но он не был отцом для него. Он был слишком поглощен музыкой, чтобы по-настоящему уделять внимание чему-либо еще. Он не оставил другого наследия миру, кроме своей музыки. А Стив – ну, это наследник совсем иного рода, и он принадлежит Тони.

Итак, Стивен Спенсер Мак-Кормик стал Стивеном Спенсером Антонелли, как только после свадьбы были выправлены все бумаги по усыновлению.

Свадьба… В какой пышный прием она в конечном счете обернулась! Свадьба была намечена на июль, разгар бейсбольного сезона. Они собирались устроить скромную свадьбу в Санта-Барбаре в узком семейном кругу. Но вышло по-другому.

Менеджер команды Тони позвонил Сьюзен и попросил ее перенести празднование в Атланту, в противном случае вся команда вылетит в Санта-Барбару и нагрянет на свадьбу, несмотря на разгар сезона и предстоящие матчи. Никто не захочет упустить случая собственными глазами увидеть падение этого закоренелого холостяка.

Срочный звонок Тони подтвердил опасения менеджера – все хотели присутствовать на свадьбе. Таким образом, Сьюзен провела свои последние недели перед свадьбой, разрываясь между Атлантой, где требовались определенные приготовления к торжественной многолюдной свадьбе, и Санта-Барбарой, где она продолжала свою юридическую практику. Воздушные перелеты и отчаянные старания не опоздать на рейс стали нормой жизни. Но свадьба того стоила.

Сьюзен с удивлением обнаружила, что все это доставляет ей удовольствие – добродушные поздравления, хлопоты, поиски церкви, разговоры с пастором и предвкушение долгожданного момента, когда она станет миссис Тони Антонелли.

Ее родители прилетели в Атланту вместе с Ханной и Стивом, и она с облегчением переложила груз последних приготовлений на плечи матери, чья невозмутимая деловитость с легкостью справлялась со всякого рода неожиданными мелочами, возникающими в последний момент. В очередной раз мать удивила Сьюзен, приняв ее свадьбу со спокойным достоинством.

После свадьбы Спенсеры увезли Стива в Санта-Барбару, а Сьюзен и Тони были целых три дня совершенно одни.

Оторвавшись от воспоминаний о прошлом, Сьюзен взглянула на сонного Скотта и неугомонную Трейси и с горечью признала, что эти дни медового месяца были последние, которые им удалось провести вдвоем.

Тони ужасно нервничал! Сама церемония венчания получилась очень красивой – то ли из-за прекрасной погоды, то ли потому, что служба была заказана специально для них и все детали были продуманы заранее. Однако Тони был настолько бледен, что Сьюзен не сомневалась: после венчания он сразу же свалится – и уже представляла себе, что весь медовый месяц новобрачному придется глотать пилюли.

У самой Сьюзен было последнее время слишком много забот на работе – одни дела надо было успеть завершить, другие передать коллегам, – так что времени для волнений по поводу события как такового уже не оставалось. Но бедный Тони был мишенью бесконечных и, как правило, грубоватых шуток и розыгрышей его товарищей по команде. Уже позднее ей оставалось только удивляться, как у него достало сил через все это пройти. Она вспомнила, что спросила его об этом, когда они после церемонии наконец остались одни.

– Ты ж меня знаешь, я слишком упрямый, чтобы сдаваться, – сказал Тони, поглаживая ее по щеке.

Они были в своем роскошном номере люкс лучшего отеля Атланты. Сьюзен расположилась на коленях у Тони. Пока они беседовали, Тони легонько поглаживал ее по ноге.

– А мы собираемся обедать? – спросила она.

Рука Тони от колена стала ползти все выше и выше.

– Обедать? – встрепенулся он. – Неужели ты голодна? – В его глазах читалось изумленное огорчение и недоверие.

– Для человеческого тела крайне важно, чтобы оно вовремя получало питание. Исследования показали, что три трапезы в день с правильными интервалами…

– Что за маленькое чудовище! – воскликнул Тони, сжимая ее в объятиях и опрокидывая рядом с собой на диван. – Не можешь ты быть голодна после всего того, что проглотила во время приема.

Сьюзен изобразила удивление:

– Ой, я совсем забыла! А мое тело поймет, что эта пища заменяет обед?

Рука Тони вновь поползла вверх по ее бедру:

– Я серьезно намерен обучить твое тело понимать самые разные вещи.

Она запустила руки в его черные кудри.

– Учи же! А то я сгораю от нетерпения.

* * *

Шумные аплодисменты пробудили Сьюзен от воспоминаний. Тони уже закончил речь и теперь возвращался к их столику. А она не слышала ни словечка из того, что он говорил!

– Ты поняла, что это из-за тебя я сбился? – прошептал он, наклонившись к ней, как только ведущий снова заговорил.

– Из-за меня? – Сьюзен удивленно подняла на него глаза.

– А из-за кого же? – улыбнулся Тони. – Я взглянул на ваш столик, и ты улыбнулась мне такой дразнящей улыбкой, ну, понимаешь, такой, как ты улыбаешься в постели, когда…

– Тони! – зашипела Сьюзен и поспешно огляделась вокруг. К счастью, никто не мог расслышать его слов.

– А хочешь, уйдем? Эта твоя улыбка совсем отвлекла мои мысли от бейсбола, да и от всего остального. Поехали домой?

Как только народ, присутствовавший на банкете, задвигался, Тони взял у Сьюзен Скотта и прижал его к груди. Объяснение, что им нужно уходить из-за детей, выглядело вполне естественным. Да, конечно, объяснял он своим друзьям, можно было нанять няню на этот вечер, но ему хотелось, чтобы вся семья присутствовала в такой торжественный день, когда он официально объявил, что уходит из большого спорта.

Прошедший сезон был для него последним. И опять их команда одержала ряд побед. Тони гордился своими спортивными достижениями и полученными за них наградами, но он не скрывал, что только в его семье воплотились в жизнь самые честолюбивые его мечтания.

Когда Сьюзен вышла из ванной, он уже ждал ее в постели. Ей нравился дом в Атланте, совладельцами которого они были, но она чувствовала, что не будет скучать по нему, когда они его продадут. Дом на берегу моря вполне устраивал ее как постоянное место жительства. Она взглянула на Тони, растянувшегося на кровати. Одеяло было отброшено в сторону, и его мускулистое тело раскинулось во всем великолепии.

Сьюзен никогда не уставала любоваться им – этими сильными плечами, широкой грудью, литыми мускулами ног. Но больше всего ее восхищали веселые темные глаза, искрящиеся любовью.

– Ты меня ждешь? – Сьюзен сбросила халатик и устроилась рядом.

– Да. Я как раз думал об одной вещи, о которой мы мечтали, когда были еще детьми.

Когда они были еще детьми… Стив никогда не уставал слушать бесконечные рассказы о том, как его папа и мама встретились, как они вместе росли, и обо всех их детских проказах. Даже у Трейси было несколько любимых рассказов, которые Тони по ее просьбе постоянно повторял ей на сон грядущий.

– О какой это вещи ты думал? – Она шаловливо прикусила губами мочку его уха.

– Ой, как я могу думать о чем бы то ни было, когда ты вытворяешь такое? – Тони приподнялся на локте и посмотрел на нее с деланной яростью.

Сьюзен притянула к себе его голову и поцеловала его долгим, изматывающим поцелуем. Наконец она отпустила его и улыбнулась.

– Так что, мне еще раз повторить вопрос?

– Какой еще вопрос?

– О какой это вещи мы мечтали еще детьми?

– Ах вот ты о чем! – Его лукавая улыбка показала Сьюзен, что она просто попалась на крючок – он не забывал об этой мысли ни на минуту. – Помнишь, когда мы в первый раз решили, что поженимся, мы хотели иметь четверых детей?

Говоря это, он осторожно стаскивал со Сьюзен ночную рубашку, ловко отвлекая ее внимание.

– Тони, но это же было так давно!

– Знаю. Ты была совсем ребенком. А теперь ты уже пожилая матрона, – прошептал он.

– Что? – Сьюзен даже подскочила в кровати от возмущения.

– Только то, что я уверен: ты считаешь, иметь троих детей – это более чем достаточно для твоих нервов и теперь можно успокоиться и ждать внуков; так ведь?

– К твоему сведению, Тони, мне только тридцать три года. Такой возраст никак пожилым не назовешь. И рано еще дожидаться внуков.

– А тогда что ты скажешь, не завести ли нам еще одного ребенка, ну, скажем, месяцев через девять?

Сьюзен откинулась на подушку. Теперь она полностью оценила стратегию мужа. Приняв озабоченное выражение лица, она возразила:

– Но, Тони, давай посмотрим правде в глаза! Ты уже достиг пенсионного возраста. Боюсь, тебе в твоих преклонных годах будет не под силу завести еще одного ребенка.

Последовавшая за этим борьба, перемежавшаяся мужским хохотом и женским визгом, вскоре благополучно завершилась, опровергнув басни о пенсионерах-бейсболистах и престарелых матронах. И если планы Тони относительно прибавления семейства не претворились в жизнь, то не из-за недостатка совместных усилий обеих заинтересованных сторон.

Ссылки

[1] Жак-Ив Кусто (род, 1910) – французский океанограф и кинематографист, изобретший способы вести подводные съемки.