Одним огнем порождены две длинных тени. Две области поражены тенями теми. Одна — она бежит отсель сквозь бездорожье за жизнь мою, за колыбель, за царство Божье. Другая — поспешает вдаль, летит за тучей за жизнь твою, за календарь, за мир грядущий. Да, этот язычок огня, он род причала: конец дороги для меня, твоей — начало. Да, станция. Но погляди (мне лестно): не будь ее, моей ладьи, твоя б — ни с места. Тебя он за грядою туч найдет, окликнет. Чем дальше ты, тем дальше луч и тень — проникнет. Тебя, пусть впереди темно, пусть ты незрима, пусть слабо он осветит, но неповторимо. Так, шествуя отсюда в темь, но без тревоги, ты свет мой превращаешь в тень на полдороге. В отместку потрясти дозволь твой мир — полярный — лицом во тьме и тенью столь, столь лучезарный. Огонь, предпочитая сам смерть — запустенью, все чаще шарит по лесам моею тенью. Все шарит он, и, что ни день, доступней взгляду, как мечется не мозг, а тень от рая к аду.