На следующий день Бублик с самого раннего утра устроился среди ветвей старой липы перед бараком.

Ему было скучно.

Сегодня он наблюдатель в экспедиции, исследующей непроходимые леса Экваториальной Африки. Липа вовсе не липа, а драцена. Куча хлама — оазис посреди бескрайней пустыни, которая протянулась от казармы до народного предприятия «Золотой лак». Исследователей пустыни необходимо защищать от диких зверей. И снова сидит Генерал на командном пункте, разрабатывая план обороны. Печальная, но настоятельная необходимость, ибо его отряд тает на глазах.

Бублик успел поиграть, помечтать о кокосовых орехах — молоко в них, говорят, очень вкусное… и тут увидел, что вдоль изгороди крадется черная кошка.

Внимание! Опасность!

Бублик издал резкий свист.

Гоп-ля! Изящный прыжок — и Генерал одним махом вылетел из окна. На лбу у него щиток от солнца. За широким поясом — несколько дубинок. К оружию!

Приняв приличествующую его званию позу, Генерал потребовал рапорта:

— Докладывай, что видишь?

— Вижу львов.

— Направление?

— У берегов Ого́ве.

Услышав это. Генерал мужественным шагом прошествовал к входу в барак. И отсюда, сложив рупором ладони, крикнул на весь пустырь:

— Трево-ога! Львы на горизонте! Экспедиция в опасности!

В ответ из кустов донеслись глухие удары барабана. Четверо мальчишек, замаскированные ветками, вооруженные крышками и жестянками, бежали к нему через пустырь.

Но сегодня они, видимо, играли без всякого увлечения. Бублик тотчас это почувствовал. Еще бы! После того как Носик высказал свое мнение прямо в глаза Генералу, они все перессорились. Вообще-то спорили они частенько, но на этот раз многие резко критиковали Генерала. Он ужасно огорчился и обещал «вносить больше разнообразия» в свои затеи.

Только по одному вопросу все держались единого мнения: «садик пай-деток» они ни за что расчищать не станут. «Лучше погибнем от жажды в пустыне, чем начнем водить хороводы», — клялись они.

Но сегодня на пустырь не явились Урзель Хейнеман, Олаф Вейст и Эрика Ла́утеншлегер. Вместо них обещала пожаловать Точка. «Ну и пусть приходит! — подумал Бублик. — Все равно в военные игры всем интересно играть. Всем и везде — на Дальнем Севере и в жаркой Африке… И мы не отступим».

— Живей! — кричал Генерал. — Тревога! Объявляю тревогу!

Но это не помогло. Штрекенбах и Ми́тшлих продолжали играть консервными банками, а Пингвин вяло прогуливался вдоль изгороди, словно объявили появление белочек, а не рыкающих львов. И только Герберт носился как угорелый. Сегодня он в порядке исключения был бушменом. Из-за нехватки рабочей силы. Но вдруг во все горло заорал Пингвин:

— Ребя-я-я! Сюда, скорей!

Генерал не двинулся с места, наоборот, ка-ак гаркнет изо всех сил:

— Тревога!

Напрасно. Штрекенбах и остроносенький Митшлих, не скрывая любопытства, помчались к проходу в изгороди. Там, важно расставив ноги, покачивался, словно под звуки вальса. Пингвин.

— А ну, тихо! Там, внизу, что-то есть!

Долговязый Штрекенбах оттеснил маленького Пингвина в сторону и тоже прислушался. Да, под дерном явственно слышен был шум. Ух-ух-ух-ух!

— Под нами яма. Спорим? — Митшлих встал на коленки, просунув голову между ног Штрекенбаха.

Тут подоспел и Генерал.

— А ну пропусти! — скомандовал он и стал ощупывать землю. — Нож!

Герберт подал ему складной нож.

— Так ведь я открыл ее первый, — хныкал Пингвин.

Генерал вырезал небольшой кусочек дерна и пальцем прокрутил в земле дырку. Ему все стало ясно. Поднявшись с колен, он со скучающим видом изрек:

— Крышка водопроводного люка. Ничего интересного.

Как сказать! Учитывая однообразие их игр… Пингвин хотел сейчас же срыть весь дерн, но Генерал его оттолкнул:

— Потише, приятель! Сперва надо обдумать это дело!

Однако обдумывали это дело они не слишком долго, а дружно взялись за работу. Вынуть им пришлось порядочный круг дерна. Маленький Пингвин, стоя рядом, все повторял:

— Ведь я открыл, ведь я…

Наконец из-под земли показалась крышка водопроводного люка диаметром сантиметров в пятьдесят. Поднять ее оказалось нетрудно. Но, увы, сенсационного открытия не последовало. В бетонированной шахте не было ничего, кроме земли и муравьев.

— Положение ясное, — констатировал Генерал. Ему хотелось поскорее вернуться к прерванной игре. — К бараку подходит перекрытая водопроводная труба. Смекнули?

Да, теперь они всё смекнули. Еще до войны, когда богачи Ингельсбаха играли здесь в теннис, они приказали провести сюда водопровод.

— Ну, чего же вы ждете? — спросил Генерал.

Но никто не хотел идти с ним, все стояли и думали: как можно использовать такую водопроводную трубу? Больше всех предложений внес Пингвин. Ему хотелось проложить вдоль трубы электрический провод, набить люк петардами и взорвать опостылевший пустырь вместе со всем хламом и мусором. Блестящая идея. Или, например…

— Есть, придумал! — выпалил Генерал. Раз уж ребята хотят включить в игру этот водопровод, идею должен подать он. Ведь он как-никак генерал. — А не сегодня ли прибудет к нам Точка? — спросил он.

Они не сразу поняли, какое это имеет отношение к водопроводному люку.

— Так слушайте! Крышку снесем в барак. На отверстие положим несколько веток. Сверху накроем дерном… Ну? Смекнули?

— Смекнул! — заорал Пингвин, почуявший славную забаву. — Классная идея, Генерал!

Он отбежал немного и наглядно продемонстрировал задуманную Генералом игру.

— Девчонка, ничего не подозревая, бежит к нам через оазис. Во! Все ближе, ближе! Во как! Видите? Через изгородь. Во! И-и-и — бух! Прямо в яму!

Стоя в люке, он ухмылялся во весь рот. Герберт поспешно покатил крышку к бараку. Штрекенбах с Митшлихом помчались к кустам за ветками. А Генерал принялся усердно обивать землю с куска дерна. Это казалось ему самым важным. Самое важное он всегда делал сам.

Бублик давно покинул свой наблюдательный пост. Увидев их приготовления, он нахмурил лоб. «Вполне возможно, — подумал он, — что Точка вовсе и не придет». Шутка, которую задумали приятели, была ему не по душе. «Зачем же в люк спускать девчонку? Уж лучше бы меня, что ли, — думал он. — Мне ничего не сделается. Яма не глубокая. Но для чего же Точку?»

Бублик был членом совета отряда, и Точка рассчитывала на него, когда голосовали за ее предложение. Его же до сих пор грызла совесть: он голосовал против своего собственного решения.

«Хотя и другие ребята знали об этом решении, — пытался он оправдаться перед самим собой. — А теперь пустырь убирать не хотят, да еще глупую шутку задумали».

— Эй, брось-ка эту затею. Генерал! — сказал он наконец. — Ты ведь знаешь, она и так злится. Опять же девчонка!

Генерал даже головы не поднял.

— А Бублик-то увиливает, — хмыкнул Герберт. — Точки до смерти испугался!

Все расхохотались. Митшлих, нарезая ветки, спросил:

— И с чего это тебя в совет выбрали, если ты даже шуток не понимаешь?

— Как это не понимаю? — рассердился Бублик.

И, круто повернувшись, пошел назад к своей липе. Не стоило с ними связываться!

— Лучше следи, когда она появится! — крикнул ему Генерал. А остальным объявил свой план: — Шлепнется она в яму, а мы налетим со всех сторон и захватим ее в плен! Смекнули?

— Вот тут-то она и поймет, что такое военная игра, — заметил Герберт.

Бублик же, карабкаясь на дерево, решил во что бы то ни стало предупредить Точку. «Будь что будет, — думал он. — А я это сделаю».

Он еще не добрался до верхушки, а лицо его просветлело. Это не Точка! Нет. Там, но дороге из города, идет вовсе не Точка. Это же…

Резкий короткий свист.

— На горизонте Носик! — крикнул Бублик в сторону изгороди и вздохнул с облегчением.

«Пусть-ка его попугают немного, — подумал он. — Ничего, не умрет. Увидим, понимает он шутки или нет».

Ребята у западни с удивлением подняли головы. Что такое? Носик возвращается к ним?

— Ну-ка, Бублик, повтори! — приглушенно крикнул Генерал. — Носик?

Ему все еще не верилось.

— Не веришь, так полезай сам да посмотри.

— Где же он?

— На дороге в Ке́мбем. Расстояние — пятьсот футов. Медленно приближается. Чем-то нагружен. Вперед! Смелей!

Генерал даже подпрыгнул от восторга. Вот кто ему как нельзя более кстати! Наконец-то он рассчитается за поражение у «айсберга»!

«Чудно! — подумал Бублик. — С чего это он возвращается? — Бублику очень понравилась решительность Носика, выступившего против могущественного Генерала. — Как четко и спокойно он сказал: «Советую нацепить бумажную каску!» А теперь идет назад? Ничего не понимаю».

Снизу донеслась команда:

— Всем в укрытие!

Ребята бросились за изгородь и стали лихорадочно пробивать бреши в густых зарослях. Они не хотели пропустить ни одной подробности. Штрекенбах помчался к кустам. Оттуда, считал он, все видно гораздо лучше.

— Замри-и, — тихо скомандовал Генерал.

Теперь уж пикнуть не смей.

В мгновение ока пустырь, залитый золотым октябрьским солнцем, словно вымер. И дерн у прохода в изгороди выглядел совсем нетронутым.

Носик, услышав свист Бублика, успокоился. «Значит, они здесь, — подумал он. — Добро! Все ли я захватил? Ящичек с полевым телефоном, моток проволоки, антенный шест… Все в порядке». Дорога в Кембем, которой он пошел сегодня, была много короче, чем мимо казармы. Это он узнал от Урзель Хейнеман. Возвращаясь тогда домой, она так честила Генерала, будто он ее злейший враг. «Чудно, — подумал Носик, — почему же она до сих пор участвовала в военных играх?»

Ему нелегко было заставить себя вернуться на пустырь. Сначала он хотел даже замкнуться в гордом одиночестве. Во всяком случае, на время каникул. Но упрек матери напомнил ему о хагенберговских друзьях. Они тоже как-то раз упрекнули его, что он хоть и знает все лучше других, да не всегда лучше других поступает.

Заинтересуются ли ребята его телефоном? Может, они уже смонтировали такой же в своем кружке? Но тогда почему они играют деревяшкой и жестянками, как малыши? Он решил проложить им настоящую проводку от барака к пустырю. А если им понравится, он…

Только теперь он заметил, что на пустыре слишком тихо. Это встревожило его. Он нарочно стал громко насвистывать и ногой подфутболил какой-то камешек. Если Бублик наблюдает за ним с дерева, пусть не думает, что он испугался.

Но, придя на пустырь и никого не обнаружив, он встал в тупик. Что-то они задумали — ясное дело. Вопрос только в том, с какой стороны следует ждать нападения. Он осторожно покосился сперва направо, потом налево.

Все кругом спокойно.

Возле «айсберга» на пробегающей по пустырю тропинке все еще валялась та самая кастрюля. Носик с силой наподдал по ней. Потом прислушался и двинулся вперед.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как над ним взвилась стая скворцов, — еще одна уважительная причина, чтобы не торопиться.

Он осторожно пробирался дальше, однако вида, что ему жутковато, не подавал. Что это? Не зашелестело ли в кустах?

«Эх! Глупо быть таким подозрительным», — подумал он. И решительно направился к проходу в изгороди.

Затаив дыхание ребята напряженно считали каждый шаг, отделяющий Носика от ямы. Еще семь шагов осталось, еще пять, еще три… Тут в кустах что-то треснуло.

Это Штрекенбах наступил на тонкую ветку.

Носик остановился как вкопанный и недоверчиво огляделся.

Генерал предостерегающе приложил палец к губам. За-мри-и! Все действительно замерли. Но прошло секунд десять, двадцать… а Носик все еще не двигался с места. Тут уж Пингвин не выдержал. Губами, жесткими и сухими, как наждачная бумага, он прошептал чуть слышно:

— Ну, иди же! Иди. Еще три шага!

Носик круто свернул в сторону и направился к кустам.

— Ух динозавр, бегемот несчастный!.. — заорал Генерал вне себя от злости.

Пингвин поспешил убраться подобру-поздорову.

А Носик только усмехнулся, увидев разочарованных ребят, вылезающих из кустов. «Спрятались, хотели напугать, — понял он. — Что ж, если ничего лучшего не могут придумать…»

Когда Носик опустил на землю ящички и проволоку, Пингвин и Штрекенбах с любопытством подошли ближе. Носик сделал вид, будто вовсе и не удивился.

— Слушай-ка, — воскликнул Пингвин и схватил одну из трубок, — выходит, можно наладить настоящую связь?

— Ясное дело. На сколько хватит проволоки.

Штрекенбах взял из рук Пингвина трубку.

— Попробуем?

Носик дал ему один из ящичков, к которому был подведен конец провода. Штрекенбах помчался пулей и исчез за изгородью. Митшлих, держа в руках барабан, следил, как разматывается проволока.

Бублик, увидев, что Штрекенбах промчался мимо, спрыгнул с дерева. Переступив через телефонный провод, он спросил Генерала, застывшего у барака:

— С чем это они там возятся?

— Не интересуюсь!

Генерал скрестил руки на груди. Все удовольствие испортили; они для него больше не существуют. А тем более этот Носик! Что это? Не собирается ли Герберт снять дерн с крышки?

— Эй, я тебе!.. — заорал он и погрозил кулаком.

Он еще не потерял надежды, что Носик бухнется в яму. «Подождем», — решил он. Герберт, испугавшись окрика, подбежал к нему.

Носик же делал вид, что вообще не замечает Генерала. Он вбил в землю антенный шест, закрепил зачищенный конец проволоки в телефонном ящичке и, как только раздался звонок, подал трубку Пингвину.

— На, говори.

Пингвин что было сил заорал:

— Внимание, говорит Змеиное гнездо. Есть еще львы на горизонте?

— Чего ты так вопишь? — унял его Носик. — Это же телефон.

— Ребя-я-я, во-о! — сияя, проговорил Пингвин и протянул Митшлиху трубку.

Теперь совершенно отчетливо было слышно, как с другого конца провода докладывает Штрекенбах:

— Алло, дорога на Огове от львов свободна. Околачиваются несколько шакалов. Слушайте!

Из трубки донеслись лающие звуки. Обрадованные ребята хохотали до упаду.

— Все равно что вызов по междугородному, — воодушевился Пингвин.

Но Генерал, Герберт и Бублик оставались в стороне. Они просто не знали, что им делать. «Прогнать Носика? Так, пожалуй, и других восстановишь против себя, — решил Генерал, — себе дороже. Эх и глупо же ведет себя Пингвин! А Штрекенбах и Митшлих! Смотреть тошно».

Конечно, Генералу тоже хотелось поглядеть на телефон. Но кто на его месте признался бы в этом? Может, Герберт?

— Будто телефона в жизни не видели, дурачье! — процедил изобретатель жестяно-консервных телефонных трубок.

Бублик промолчал.

Тут к ним подскочил Пингвин. Уже издали он кричал:

— Ай да ящик! Шепнешь, а на другом конце все слышно.

— Испарись! — буркнул Генерал.

Сначала Генерал надеялся, что Бублик шуганет Пингвина. Каково же было ему видеть, что его наблюдатель уже перепрыгнул через изгородь. И раньше, чем он успел придумать что-нибудь язвительное, за Бубликом последовал и Герберт.

— Я только поглядеть! — бросил он через плечо.

Генерал растерянно оглядывался по сторонам. И вдруг испугался. Они бросили его одного… Все бросили! И тут он понял, что исключен из компании мальчишек, которыми до этого дня командовал. «Они покидают меня, — думал он. — С Носиком им интереснее».

Он мрачно засопел.

А Носик быстро нашел общий язык с ребятами. Никто и не вспомнил про ссору возле «айсберга». Все внимательно слушали его объяснения, как самим соорудить такой телефон. И правда, это, оказывается, совсем не сложно. Не понятно, как они сами не додумались. Даже Герберт показал себя опытным монтером:

— Известное дело! Пустяки! Если есть провод…

— Для твоего телефона хороша и веревка, — сухо заметил Митшлих.

Раздался веселый смех.

Неожиданно через изгородь перескочил и Генерал. Теперь он стоял рядом со всеми, но глядел почему-то в облака, где носились запоздалые скворцы. На телефон Носика он даже не взглянул.

— Гоп-ля! — сказал Штрекенбах, нечаянно толкнув Генерала.

Все громко расхохотались. Громче, чем того стоила безобидная шутка. Тут Генерал рассмеялся вместе со всеми. Скрестив на груди руки, он милостиво изрек:

— Слушай, Носик, не будешь дурака валять, как у айсберга, так примем тебя снова.

— Ребя-я, во… — Пингвин так обрадовался, будто Генерал сделал ему личный подарок.

Все взглянули на Носика. И он, дружелюбно улыбнувшись, пожал плечами. За ним дело не станет. Генерал сплюнул. А потом уверенно взял трубку, поглядев на телефон с таким видом, словно эта штуковина уже много лет стояла у него в кабинете.

— Эй! Штреке! Тащи провод на командный пункт! Смекнул? Обсудим положение. Все.

А положение коренным образом изменилось. Это сообразил не только Штрекенбах. И надо сказать, что ребятам новое дело пришлось явно по вкусу. Они ревностно бросились прокладывать провод. Генерал же поручил новому наблюдателю, а именно Носику, ответственное задание:

— Ляжешь под драценами, слева, рядом со старой бочкой. Мы находимся в центре пустыни. Смекнул? Вот здесь — оазис, а там, сзади, проходит дорога на Кембем. За ней ты и должен наблюдать. Имей в виду: появятся гиены, значит, и гориллы неподалеку. Не веришь? Почитай-ка Брема! Если слонов у Огове увидишь — немедленно сообщай! А мы на командном пункте всегда наготове.

Не успел Носик отправиться в путь, как Генерал крикнул ему вдогонку:

— И не покидай поста! Жди команды! Смекнул? — Перешагнув с Гербертом через изгородь, он тихо добавил: — Пусть поглядит, как Точка в яму бухнется.

Хорошее настроение вернулось к Генералу. Игру можно начинать снова.

Носика же задание Генерала нисколько не воодушевило. Еще года два иди три назад он играл со своими друзьями в Хагенберге в индейцев и следопытов и теперь считал эти игры детскими. Но все равно он доволен. «Мама права: ворчаньем делу не поможешь», — подумал он. Вот ведь установил же он контакт с ребятами. И еще раз убедился: техника — великая вещь.

Остальные ребята тем временем тянули провод вдоль изгороди. И внимательно следили, чтобы не повредить ловушку. От безобидной шутки — поймать Носика или Точку в западню — они вовсе не хотели отказаться. Хотя и были в восторге от телефона.

Справившись с проводкой, все сбежались к бараку.

Под низко свисавшими ветвями «драцены» было уже прохладно. Носик устроился в высокой траве и поставил свой ящичек рядом. Первым делом он проверил связь с командным пунктом; убедившись, что все в порядке, он стал наблюдать за дорогой в город, которая как будто вела в Кембем. Но все вокруг дышало миром и тишиной. На пологих склонах холма не шевелилась и былинка.

«Наблюдательный пункт Генерал отыскал отличный, — подумал Носик. — Отсюда все видно, хоть сам ты надежно укрыт. Но к чему это, если здесь ровно ничего не происходит?» С высокого здания завода «Золотой лак» ему приветливо светила красная звезда. Может, передать об этом? Нет, ведь мы в Африке. Что бы такое передать? Возле одного из домов на окраине города сушатся пеленки. Может, передать: «На ветру полощутся пеленки»? Нет, не стоит. Генерал, видно, не понимает шуток.

«Эх, предложу-ка я им кое-что, — подумал Носик. — Построить бы здесь стартовую площадку для планера. Если дистанцию проложить достаточно далеко…»

— Алло! Драцена! Есть новости?

— Похолодало, — ответил Носик в трубку. — Ничего нового. Послушай-ка, Генерал, а что, если мы…

— Это еще что за чепуха, — прервал его тот. — Докладывай по существу!

Тут Носик вспомнил, что они находятся в раскаленной африканской пустыне. Как это ему вдруг стало холодно?

— Докладывай, спокойно ли у бегемотов? Смекнул? — кричал Генерал. — Может, чего вытворяют обезьяны, может, шныряют гиены…

Носик вытащил штепсельную вилку из розетки. «Что-то с контактом неладно, — подумал он. — Трещит, не переставая». Он вынул перочинный ножик и разогнул концы вилки. Вдруг он увидел на дороге велосипедиста. «Наконец-то есть о чем доложить», — подумал Носик и поспешно сунул вилку в розетку. Да, помех как не бывало.

Однако связь наладить снова не удалось, правда по иной причине. Пока Носик возился с вилкой, Генерал, не получая ответа, дико орал в трубку. Теперь он гаркнул что было сил:

— Ты что! Сбежал? Последний раз спрашиваю, что видишь?

«Ну, дело серьезное», — решил Носик. Сказать, что он видит обыкновенного велосипедиста, значит, рассориться с Генералом навек. Пораскинув мозгами, Носик начал докладывать:

— Бегемоты скрылись под водой. Зато обезьяны! Ох, уж эти обезьяны! Чудеса вытворяют! И вдруг… что я вижу! Из пучины Огове показался Те́ве Шур. Послушайте только! Сам Теве! Точно, это он — чемпион мира. Удастся ли ему спастись? Вот он выскочил на берег и мчится к прибрежным пальмам. Но что это?.. Там стоит велосипед! Как попал велосипед в пустыню? Эх, вот оно что: здесь, верно, рядом действует еще одна экспедиция! А теперь… Алло! Вы слышите?

— Ясное дело! Дальше! — закричали на другом конце провода. Там все сгрудились вокруг стола, на котором лежала трубка.

А Носик продолжал фантазировать:

— Теперь Теве вскочил на велосипед и помчался прочь. Прямо через пустыню. Спасен? Нет! Я вижу… вдали крадется… да-да, там крадется леопард. Откуда он взялся? Выскочил из каких-то кустов и преследует солдата… Да что это я болтаю — Теве. Но что же он?.. Если он не нажмет, так уж и не знаю.

К теннисному корту приближался молодой лейтенант Народной армии; ему оставалось проехать не больше пятидесяти метров. И Носик заранее представлял себе, какие будут у ребят обалденные лица, когда мимо барака неожиданно промчится офицер.

— Ну что же ты. Носик! — послышалось в телефон. — Давай докладывай!

— Теве спасет свою жизнь, если доберется до оазиса. Я подам сигнал тревоги, слышите? Тогда живо выскакивайте из засады — и на леопарда! Внимание, внимание! Мы присутствуем при напряженной борьбе не на жизнь, а на смерть между Теве и леопардом. Удастся ли Теве пробиться к оазису? Удастся ли…

«Ну, точь-в-точь радиокомментатор, — подумал о себе Носик. — И где это они откапывают столько слов?» Он сделал глубокий вдох. Что еще говорить? Теперь пришлось понизить голос: лейтенант был уже в пределах слышимости.

— Дальше! — кричал в телефон тоненьким голоском Пингвин. — Я сгораю от любопытства! Что делает Теве?

— Да тише ты, чудак-человек! — прошептал Носик. — Как бы леопард не учуял меня самого. Теве всего в десяти метрах от него, вот уже между ними пять…

Молодой лейтенант свернул к пустырю. Носик осторожно повернулся и внимательно следил за тем, как велосипедист катил по узкой тропинке к проходу в изгороди. «Вот удивятся-то младенцы, когда офицера перед собой увидят!» — подумал Носик. Теперь и он начал получать удовольствие от игры. Ведь ребята в бараке ничего не подозревают. И он продолжал сообщать, как с поля боя:

— Вражеское нападение на Змеиное гнездо. Теве в опасности! Спасайте его от леопарда! Скорее…

Носик резко выпрямился. Лейтенант, доехав до изгороди, неожиданно упал вместе с велосипедом. И не поднялся.

«Провод, — мелькнуло в голове у Носика, — он зацепился за провод».

— Алло! — крикнул он хриплым от волнения голосом. — Алло, Генерал! Слушай…

Конечно, в бараке заметили, что произошло что-то неладное.

— Как дела у Теве? — запросил Генерал, но голос у него немного дрожал.

— Чепуха, — сердито буркнул Носик. — Это лейтенант! Да пойми ты, у изгороди упал человек.

— Где? — переспросил Генерал. Он даже дыхание затаил.

— У прохода в изгороди!

Генерал прижал трубку к уху. Он побледнел. Остальные ребята в напряженном ожидании столпились вокруг стола. Только Пингвин еще не понял, что произошло.

Он продолжал тихонько вызывать:

— Теве! Теве! Теве!

Но Герберт закрыл ему рот рукой.

— Слушай, Генерал, — зашептал Носик в отчаянии. — Мы должны ему помочь.

— Лежать, Носик. Необходимо выждать, слышишь? Ясно?

— Нет, — решительно заявил Носик. — Я больше не играю.

— Эй, Носик, выдержка! Носик! Эй…

Но ответа не последовало.

Под деревьями в траве лежала телефонная трубка. По ней полз жук. Вдруг он поспешно повернул назад — голос в трубке испугал его:

— Приказываю: лежать! Не ныть! Ждать! Алло, драцена…

Ответа не было. Игра принимала серьезный оборот.

…Ребята, все еще не двигаясь, сидели у стола. Потом испуганно прислушались к звукам, доносившимся с пустыря. Кто-то тихо стонал. Все поняли, что у изгороди произошло несчастье. Бублик первым бросился к окну. И тут же испуганно отпрянул, увидев лежащего на земле лейтенанта. Теперь и остальные осторожно двинулись к окну, только Генерал, уговаривая Носика, шептал в телефон:

— Эй, послушай! Он встает…

Но нет, лейтенант все еще лежал. Опершись рукой о землю, он попытался было подняться, но тут же упал, вскрикнув от боли. Головы мальчиков, как по команде, скрылись в окне.

— Тихо, — прошептал Бублик Генералу, который наконец подполз поближе.

Все увидели, что Носик, перешагнув через велосипед, лежащий поперек люка, помог пострадавшему, когда тот с трудом встал. Левую руку офицер крепко прижимал к телу. Носик поднял велосипед и теперь медленно вел его рядом с лейтенантом. Того, видно, мучила сильная боль. Но ни одного слова упрека! А, как ни странно, именно упреки благотворно подействовали бы на ребят у окна.

— Он сломал руку, — упавшим голосом пробормотал Бублик, — надо ему помочь.

— Ни с места! Они и так войдут сюда, — прошептал Герберт.

У Генерала бешено колотилось сердце. Может, их западня вовсе ни при чем? Но тут до него отчетливо донесся скрежет переднего колеса о вилку; это говорило о многом.

Когда Носик с лейтенантом подошли к бараку. Пингвин даже в угол забился. Затаив дыхание он ждал, что произойдет. «Они меня даже не подпустили к люку, — оправдывался он заранее. — Что я мог поделать?»

Раскрыв рты, прислушивались ребята к тому, что происходит на улице. Вот скрежет уже совсем близко, вот он у самого окна, теперь он удаляется, все дальше, дальше…

Ребята глубоко вздохнули. Головы снова показались в окне. Стараясь не глядеть друг другу в глаза, мальчишки медленно вышли из барака и смотрели вслед Носику и лейтенанту, шедшим по дороге к казарме. Никто не решался отрицать вслух свою вину. Однако ни у кого не хватало мужества в ней признаться. К тому же все понимали, что удвоили свою вину, бросив Носика одного. Им было стыдно. Но что толку? Мрачные, поплелись они через пустырь. Герберт решил подкатить крышку к люку. Остальные угрюмо наблюдали за ним. Первым решился заговорить Пингвин.

— А дерн-то не тронут! Вдруг он не из-за люка полетел!

Может, лейтенант просто зацепился за что-нибудь? Ну, хоть педалью. Тогда несчастный случай не имеет никакого отношения к их ловушке.

И верно, дерн нигде поврежден не был. К тому же, переднее колесо гораздо больше люка, а ветки достаточно упругие. Поэтому колесо провалилось только наполовину. Но движение затормозилось так неожиданно, что лейтенант вылетел из седла. Митшлих разглядел это по веткам: они глубоко прогнулись. Он отбросил их далеко в сторону.

— Ясное дело, зацепился за провод, — сказал Герберт.

Он попытался приподнять провод, но тот выскользнул у него из рук. Бублик потихоньку начал наматывать провод на барабан. Его особенно угнетала мысль, что они оказались такими трусами. «И я, — думал он, — и я тоже».

— Можешь не стараться, — сказал Генерал, махнув рукой. — Думаете, Носик промолчит? Ха!

— Носика не тронь, слышишь! — раздраженно ответил Бублик. — Он-то ничегошеньки не знал!

— Вот и я то же самое говорю, — отозвался Герберт. — Еще не известно, заметил ли он вообще что-нибудь. Колесо лежало поперек люка, а потом он уже не оборачивался.

Никто не спросил, кого он имел в виду — лейтенанта или Носика.

Герберт, Штрекенбах и Генерал усердно укладывали дерн на крышку люка. Пытались уничтожить следы преступления.

Остальные с мрачным видом слонялись по пустырю, погруженные в свои мысли. Время от времени то один, то другой швырял чем-нибудь в этот дурацкий «айсберг» или подфутболивал консервную банку. А Генерал все ворчал:

— Вот увидите, наболтает он там невесть что!

Ребята то и дело подбегали к выходу с пустыря и поглядывали на дорогу, ведущую к казарме. Носик не возвращался.

Бублик все еще сматывал провод. Делал он это весьма добросовестно. И все время думал: «Надо было им помочь. Всем вместе подойти! Носик-то единственный не струсил».

Но вслух своих мыслей не высказывал. Наконец и он присоединился к ребятам и стал ждать Носика.

Носик с трудом вел велосипед по ямам и рытвинам; переднее колесо все время заедало. Но его больше заботило другое: лейтенант, молча шагавший рядом, иногда тихонько стонал. И почему это он ни слова не скажет?

Провод! Вот о чем все время думал Носик. Иначе ведь никак не объяснишь падение. И он все снова и снова поглядывал на лейтенанта.

— Очень больно? — спросил наконец Носик, изнемогая от волнения.

Офицер, казалось, смотрел в сторону, на колесо.

— Придется выпрямить несколько спиц, — сказал Носик. — Я починю. А обод…

На секунду лейтенант остановился, но только чтобы изменить положение руки. Боль была сильная, колющая.

Носик с удивлением поглядывал вокруг. «Где же Генерал и все остальные? Попрятались с перепугу! А ведь виноваты не меньше меня, — с горечью подумал он. — Тоже, герои! Хвастают, хвастают, а на поверку трусливее зайцев! Эх, и надо же было мне ввязаться в эту дурацкую игру! Быть бы сейчас за тридевять земель отсюда. В Хагенберге! У Бруно или в нашем клубе! Но пусть Генерал не сомневается: такое ему…»

Лейтенант опять остановился.

— Может, сядете на него? — спросил Носик. — Я повезу вас.

— Лучше расстегни мне воротник.

Лейтенант нагнулся к мальчику. Тео, прислонив к себе велосипед, расстегнул крючки мундира. Увидев на лбу лейтенанта капли пота, он достал свой носовой платок. Но тут офицер ласково положил ему здоровую руку на голову. И это причинило Носику больше мук, чем если бы тот его отругал.

— Знаете, там был натянут провод. Вы за него и зацепились, — храбро начал Носик свое признание.

— Провод? — сердито спросил лейтенант. — Не болтай чепухи!

Носик, совсем растерявшись, замолчал. Неужели он его не заметил? Может, он думает, что налетел на камень?

— Там натянут провод, — повторил он.

— Скажи лучше, кто там еще из ребят был? — неожиданно спросил лейтенант.

Носик замялся. Что ответить? Он снова оглянулся назад. Напрасно, никто не появлялся. Тогда он начал, запинаясь:

— …Какие ребята… ведь они же… да, конечно, там были… — Нет, выдать их он не мог. Этого бы ему не простил и Бруно.

«Я сам с ними рассчитаюсь», — решил он.

— Так что же? — спросил еще раз лейтенант и прищурился.

— Минутку! — сказал Носик, увиливая от ответа, и положил велосипед на дорогу.

Наступив на обод ногой, он попытался выпрямить его. Лейтенант молча наблюдал за ним. Когда же Носик снова поднял велосипед, то увидел, что из казармы навстречу им спешат два солдата. Их наверняка послали помочь лейтенанту. Носик с облегчением вздохнул. Теперь его отпустят.

— Так ты ничего не хочешь сказать мне? — строго спросил лейтенант. — Ты же их знаешь.

Носик молчал. А потом упрямо повторил:

— Там был натянут провод. Это сделал я.

— Вот как? — Лейтенант пристально поглядел на него. — А как зовут тебя?

— Тео Носс.

Тем временем подошли солдаты. Носик хотел повернуться и уйти.

— Подожди-ка, — сказал лейтенант. — Пойдем с нами.

Пришлось парнишке, не говоря ни слова, идти вместе с солдатами. Перед казармой стоял дежурный.

— Упали, товарищ лейтенант? — спросил он и, повернувшись к Носику, добавил: — Опять натворили там бед? Один разок пришлось мне переезжать этот чертов пустырь. Но чтоб я еще туда сунулся — никогда!

«Будто этим делу поможешь, — подумал Носик. — Я тоже никогда больше туда не пойду».

— Не зайдет ли кто-нибудь к моей невесте? — спросил лейтенант. — Она работает в сберкассе на Хо́ештрассе, дом двадцать шесть. Надо сказать ей, что сегодня я не приду.

— Конечно, товарищ лейтенант, — ответил дежурный. — Я сейчас же пошлю кого-нибудь.

— Ну, я ухожу, — заявил Носик и посмотрел на лейтенанта.

— Минуточку! Так не годится. — Дежурный подозвал одного из солдат. — Сходите на Хоештрассе, двадцать шесть, к фрейлейн Венд. И мальчика возьмите с собой. Он скажет вам свою фамилию и номер школы. Только без обмана, — добавил он. — Проверьте сами.

Вот почему ребята на старом корте напрасно ждали Носика. Дело в том, что в город из казармы можно было попасть и по широкому шоссе.

Лейтенант, возвращаясь из города, по чистой случайности поехал сегодня более короткой дорогой — через корт: он был на Рыночной площади и очень торопился.

— Накапал на нас и смылся. Смекнули? — Генерал снова был, что называется, на коне; все заметили это по его вечному «смекнули».

Бублик, как всегда, примостился на «клотике». И он тоже напрасно ждал Тео. Теперь он и так и эдак обмозговывал слова Генерала. «Виноваты, конечно, мы, — думал он. — Носик ведь и понятия не имел о западне. Но в чем бы он там ни признался лейтенанту, почему он не возвращается?» Так и в его душе зародились сомнения.

С дерева Бублик слез в таком плохом настроении, какого у него уже давно не бывало. Генерал с Гербертом пошли в Кембем. Штрекенбах, Митшлих и Пингвин, еле волоча ноги, побрели следом. Бублик тоже потащился за ними. Он еще раз обернулся и поглядел на проход в изгороди. Дерн выглядел совершенно невинно.