Презумпция – положения, устанавливающие наличность фактов или событий без полного доказательства их существования. Она необходима там, где, как например в гражданском процессе, при известных обстоятельствах нет возможности достигнуть полного доказательства явлений, а приходится довольствоваться лишь вероятными заключениями. Если, напр., несколько лиц погибли вместе при крушении поезда и в интересах определения наследственных прав истцов необходимо определить, кто из них умер раньше, тогда суду, за невозможностью точно установить минуту смерти каждого погибшего, приходится прибегнуть к заключению, основанному на естественной вероятности, что несовершеннолетние дети умерли раньше родителей, а дед и бабка – раньше своих совершеннолетних детей. Область применения П. в процессе очень обширна. Для правильного определения значения их в системе доказательств важно, поэтому, различать так наз. фактические(praesumptiones facti seu hominis) и юридические (praesumptiones juris) П. В старом процессе, когда господствовала теория формальных или законных доказательств, когда судье стремились дать указания на то, какие заключения он должен вывести из тех или иных фактов и на каких формальных основаниях и предположениях должен основать свое решение, теории и закону приходилось разрабатывать всю область П., необходимых судье столько же, сколько и обыкновенному человеку; учение о П. обнимало, поэтому, всю область теории доказательств, и деление на фактические и юридические теряло свое значение. Мысль юриста-схоластика стремилась привести в систему все виды возможных предположений и оценить доказательную силу каждого из них. Отсюда бесконечные и всегда неполные ряды допустимых предположений и столь же мало определенные деления самих П. на П. доказательные вполне, наполовину, отчасти, простые и необходимые предположения (praes. temerariae, probabiIes, violentiae. necessariae) и т. д. В современном процессе, предоставившем простор свободному убеждению судьи и голосу его совести, все эти учения потеряли всякое значение. В праве сохранили силу лишь такие предположения, которые закон считает необходимым сохранить, не смотря на свободу судьи, как необходимые исходные пункты для его мысли при известных обстоятельствах и оценке известных фактов, в интересах достижения общих целей права. Под юридическими П. разумеются, таким образом, те, которые сохранены законом в качестве обязательных предпосылок умозаключения при оценке данных событий. Между ними различают praesumptiones juris tantum и praesumptiones juris et de jure.

Под последними разумеют П., не допускающие доказательства противного. В таком виде по своему действию praes. juris et de jure уравниваются с фикциями,а по своему существу являются простыми принудительными нормами закона. Когда западное каноническое право постановляло, что сожитие между обрученными женихом и невестой дает основание считать обручение, совершенное с целью будущего брака (sponsalia de futuro), за обручение, совершенное с целью немедленного брака (sponsalia de praesenti), когда оно установляло П., что если невинный супруг, зная о прелюбодеянии другого, несмотря на это, вступает с ним вновь в супружеское сожитиe, то этим он прощает ему вину и след. не может требовать разлучения или развода, – в этих случаях мы имеем не П. в собственном смысле слова, а нормы: sponsalia. de futuro становятся sponsalia de praesenti после сожития; развод не допускается, если невинный супруг, знающий о прелюбодеянии, вступает снова в сожительство с виновным. Согласно с этим, современные юристы считают П. в собственном смысле лишь такие предписываемые законом обязательные П., которые допускают доказательство противного, т. е. обязательны для судьи лишь в том случае, если такого доказательства не последует (так наз. простые юридические П., praes. juris tantum). Этим П. отличаются от фикций. Точное установление области этих П. также вызывает затруднения. К ним не могут быть, строго говоря, отнесены многие положения, распределяющие бремя доказательства, например, когда говорят, что при обратном требовании уплаченного по ошибке (cond. indebiti) на уплатившего налагается обязанность доказать, что в действительности он уплатил недолжное, в силу предположения, что при обычном ходе вещей никто не платит долгов, не убедившись в их существовании. На самом деле. П. здесь излишняя: уплативший недолжное выступает здесь в качестве истца и, след., должен доказать свой иск по общему правилу о распределении доказательств. Средневековые комментаторы думали вообще, что распределение бремени представления доказательств основывается на предположении большей или меньшей виновности тяжущихся сторон. Так, в споре о собственности истец должен доказать свой иск потому, что на стороне ответчика, владеющего в данный момент вещью, существует предположение о принадлежности ему права на нее; доказательства истца переносят предположение на его сторону, и тогда уже ответчик обязывается опровергать эти доказательства. Это точка зрения совершенно неверная, так как подобные П. ведут к установлению известного факта самим законом без всяких доказательств, между тем как, наоборот, целью последних и является установить факт без всяких предварительных предположений. Суд обязан судить по доказательствам, а не предположениям. Последние указываются ему законом для его облегчения и лишь для некоторых затруднительных случаев. Некоторые юристы исключают из области юридических П. и те общие предположения или общие принципы, которые служат общими основаниями судейской деятельности, исходными ел пунктами при определении отношения судьи к тяжущимся: напр. каждый человек предполагается добросовестным и находящимся в здравом уме, пока противное не доказано; каждый акт считается возмездным, пока дарственный характер его не будет доказан и т. д. Эти Н. считаются общими исходными пунктами современной человеческой мысли вообще, а не только мысли судьи, и потому суть предположения фактические. Таким образом к числу собственно юридических П. относятся специальные указания закона на отношение к сторонам в праве и процессе, облегчающие ему оценку их отношений, какова, напр., приведенная выше П. о соумерших, или следующие П.: ребенок, родившийся в законном браке, считается зачатым от мужа; движимые вещи считаются собственностью того, кто ими владеет, пока противное не будет доказано (ст. 534, т. X, ч. 1-й). Некоторые писатели думают, однако, что область юридических П. гораздо шире, обнимая всю сферу так называемых диспозитивных норм, т. е. гражданско-правовых узаконений, введенных в кодекс на случай отсутствия в актах точного выражения желаний сторон. Закон в этом случае дает свои нормы, «додумывающие волю сторон»; стороны предполагаются желавшими того, что с точки зрения закона кажется более нормальны м порядком. Но в таком виде учение о юридических П. становится общим учением о диспозитивных гражданско-правовых нормах, как учение о P. juris et de jureучением о принудительных нормах. Поскольку желают удержать специальное понятие П., не следует смешивать узкого и широкого его смысла, хотя по своей внутренней природе законный П., подобно остальным нормам, суть гораздо более специальные правила законодательной политики в толковании юридических сделок, чем простые предположения вероятности, которыми их иногда считают. Средневековая П. о том, что если духовное лицо обнимает женщину, то предполагается, что он делает это ради благословения, и вышеприведенная современная П. о том, что рожденный в браке ребенок предполагается зачатым от мужа – столько же положения вероятности, сколько и правила, созданные в интересах поддержания уважения к духовному званию и святости брака. Ср. Endemaun, «Die Beweislehre des Civilprocesses» (1860); Burckhardt,

В. Н.