В прокуренном зале было полно зрителей. Синяя туча дыма висела в воздухе. Проходя к рингу, Марсель сразу же увидел Поля на его обычном месте, рядом сидел Франсуа. Марсель кивнул им и Поль ему ободряюще подмигнул. Слишком уж ободряюще. Такой знаток бокса, зачем бы он стал подмигивать, если бы бой предстоял равный? Поль никогда не ошибается.

Гибким движением Марсель скользнул под канат, прошел в угол и сел на табурет. В противоположном углу, присев на корточки, возился у ведра с водой секундант. Катано еще не было. Жамен принялся массировать Марселю плечи через махровый халат. «А может быть, он и не придет? — подумал Марсель. — Неплохо было бы. Вместо него выпустят какого-нибудь слабака… Ах вот кто будет судить! Сволочной тип. Терпеть меня не может с тех пор, как я послал его подальше на том матче. Удар ниже пояса! Зачем мне было бить ниже пояса, я и так вел по очкам. Азиз сам был виноват: слишком резко вышел из ближнего, а я хотел в корпус, по правилам… А этот развопился тогда: федерация, дисквалификация!.. Вот он! Все-таки явился».

На ринге, нырнув под канаты, появился великолепный Катано. Жо, как его зовут все эти дурочки. На нем отличный черный халат с белыми буквами на спине: «Кид Жо Катано». Надо сказать, они производят жуткий эффект.

Волосы у Катано старательно уложены. Плечи его мощны, как у тяжеловеса. «А рожа, как у штрейкбрехера из кинофильма! Хорошенький будет вечерок!..»

Судья вызывает их на середину ринга. Обычные наставления: не бить по спине, не бить по затылку, не бить ниже пояса, не захватывать рук, расходиться по команде «Брэк!»… Они не слушают судью — столько уже говорилось это. Судья строго смотрит на Марселя. Марсель смотрит на Катано. Катано смотрит на какую-то девицу в правом ряду. Марсель поворачивает голову: это Колетта. «Пришла! А говорила, поедет к сестренке…»

— Разойдитесь по углам!

Марсель, направляясь в угол, делает Колетте, едва заметный знак рукой, но Колетта смотрит на Катано.

— Ты меня понял, сынок? Все время держишь дистанцию. Левая впереди, и кружишь, кружишь. Поглядим, что он задумал. Я сразу увижу! После гонга прикинем, что делать дальше. Иди, сынок!..

Вот-вот начнется бой. На ринге судья. Марсель и Катано. Марсель больше не думает ни о чем, даже о Колетте. Остались только он и его страх.

— Есть у него хоть какой-нибудь шанс? — спрашивает Франсуа у Поля.

— Ни малейшего.

— Тогда он просто сумасшедший.

— Ты сам втравил его! Вспомни свои слова, которые ты сказал в тот вечер: «Риск, удача, профессионализм»… Я ему одно могу пожелать: чтобы дал уложить себя сразу. Проиграет он в любом случае, а если позволит избавить себя все десять раундов, ему это обойдется дорого. Поверь мне.

— Но он ведь боксер, черт возьми! Да и не слабей на вид. Если ему удастся достать Катано, тому тоже будет не сладко. Он ведь тоже не из бетона.

— Разумеется, не из бетона, но все ж не чета Марселю.

— Брось! Вечно говоришь наперекор.

Франсуа раздраженно закуривает, не предлагая сигарету Полю.

Гонг. Начинается бой. Оба одновременно оказались в центре ринга. Марсель, руки которого явно длиннее, тотчас выставил левую вперед. Катано не спешил. Спокойно, как на тренировке, он начал ходить вокруг Марселя. Марсель видел только огромные перчатки, мощные, как у грузчика, плечи и завитые волосы.

Марсель выполняет указания папаши Жамэна, он бьет левой. Не в полную силу, конечно, чтобы не раскрыться: контрудар был бы грозным! Прошла минута — ударов не было. Мертвая тишина в зале. Все ждут. У Марселя красивое сложение: втянутый живот, широкие плечи. У него высокая закрытая стойка. Левая рука ходит равномерно, как поршень. Он начеку, он не отводит глаз от Катано. Неискушенному зрителю может показаться, что Марсель — вероятный победитель, но Поль, разбирающийся в тонкостях бокса, знает, что это одна лишь видимость. У Марселя нет шансов на победу. Проходит вторая минута, по-прежнему ничего.

— А он не такой уж и страшный, твой Катано, — язвительно говорит Франсуа.

Но именно в этот миг, нырнув под выставленную левую руку Марселя, Катано бьет его в правый бок размашистым крюком. Ничего серьезного не случилось. Марсель успел закрыться локтем от удара в печень, но зрители имели возможность увидеть молниеносность ударов этого невысокого крепыша.

— Ну что, старик, видел?!

Франсуа промолчал.

Гонг. Боксеры расходятся.

Папаша Жамэн уже на ринге с махровым полотенцем в руках.

— Я тебе сказал, что он не очень-то и страшен.

— Страшного пока ничего не было, это так. Но я чувствую: он выжидает. Ему вроде и бить-то меня неохота. Что он задумал? Не пойму. Одно знаю: все удары у него еще в запасе. Уж мне-то как-нибудь видно на ринге.

— Пойми, мальчик, ему мешают твои удары левой. Он ни черта не может сделать.

— Не может! Я вам говорю: не хочет! Когда захочет, ему ничто не помешает. Видели крюк? Я, например, не видел! Локтем закрылся случайно… Ах, скотина! Он может и покрепче ударить. Уверен, он бил не в полную силу… То ли еще будет!..

— Ничего, ничего, сынок! Ты продолжай в том же духе. Мы еще поглядим!.. Между прочим, Колетта здесь. Я видел…

— Как он тебе показался, этот молокосос?

Катано не отвечает. Что ему Марсель! Когда захочет, тогда и уложит его. Вот в первом ряду сидит аппетитная бабенка, это интересно.

— Ну как же?

— Да никак! Брось свои дурацкие расспросы. А впрочем, отличный парень, работает внимательно. Но ударов-то нету!..

— Все равно, будь осторожней.

— Ладно, старина, я буду осторожным, хотя мне ничто не угрожает. Где ты отыскиваешь мешки с опилками вместо боксеров?

— Это не я. Христо разыскал его.

— Ну что ж, потяну несколько раундов. Не помешает перед миланским матчем. Там будет совсем другое дело!

— Вот это верно!.. А знаешь, здесь никто уже не хочет драться с тобой. Христо пришлось поехать в Аржантей, чтобы отыскать парня.

— Ах, старая лиса!

— Ну ладно, иди. Желаю тебе хорошенько позабавиться, а учить мне тебя уже нечему.

— Вот это точно! Ни к чему мне твои дурацкие советы!..

Гонг. Катано принимается за работу.

«Что за трудный тип, — думает Марсель, — что за манера у него? Не знаешь, с какой стороны подобраться… И папаша Жамэн тоже хорош! Держи дистанцию!.. Вон какие удары правой. И бьет еще не во всю силу… Все видит, все. Шутя от моей левой уходит. Как-то надо его достать, иначе не продержусь… Как-то надо доставать. А как? Ей-богу, не знаю. Вроде бы и не двигается, а попробуй достань!.. Вот это крюк правой! Не подарок скажу вам. А если в полную силу ударит? А что ж не бьет? Что мешает ему?.. А мне-то что делать? Ничего не придумать! Скоро публика начнет свистеть мне…»

Франсуа наклоняется к Полю.

— В чем дело? Не могу понять этого типа — он явно сильнее, но он-то как раз и уходит от боя. Может, объяснишь?

У Франсуа еще звучит в голосе издевка.

— Не знаю, дорогой, не знаю. Но уж какая-то причина имеется. Сам знаешь, ничего на свете не бывает без причин. Одно могу сказать: если бы он захотел уложить Марселя, тому не пришлось бы долго сопротивляться. А почему он не хочет, сам понять не могу. Может быть, у него доброе сердце.

«Что он все ходит вокруг Марселя? — размышляет Жамэн. — Я, пожалуй, скоро начну думать, что он его боится. Хотя об этом даже говорить смешно. Не по зубам Марселю такой орешек. Ему я не скажу этого — сам подписывал контракт. Да что сам!.. Проклятые бабы! Такому славному парню и нарваться на прожженную стерву, подумать только! За шестьсот тысяч она его в пекло загнала бы… Бедняга Марсель! Раздавит его этот тип, как пить дать… Странно, что он еще не чемпион Европы. Вполне мог бы. Поменьше надо путаться с девчонками!.. А Марсель ему не противник, прямо скажем! Что ж он тогда пляшет по рингу, что тянет?! Не выспался как следует, загулялся вчера? Сильным ведь все позволено!.. Тогда у нас еще не все потеряно. Тогда Марселю крупно повезло!.. А что Марсель? Не такой уж плохой парень! Старательный, все, чему учу, запоминает. Класс, конечно, не высок, но что вы хотите для Аржантэя?.. Жаль, нет у него настоящего удара. Чтобы победить Катано, нужен удар. Без настоящего удара тут нечего делать… Вот у меня удар был! Когда-то был… А что теперь? Кручусь, чтоб свести концы с концами… Смотри ты! Марсель открылся, а тот и ухом не ведет! Сидел бы я в зале, уже орал бы, что матч подстроен… Марсель совсем работать перестал, все мои уроки позабыл. Даже позеленел от страха. Знай тянет левую лапу вперед. А ведь надо и самому соображать! Я не могу все разжевать. Я канву даю, а по ней еще вышивать надо. Все позабыл от страха. А ведь обычно хорошо боксирует. Паршивая шутка — страх!..»

— Ну знаешь! Он даже не пытается ударить твоего приятеля. Он его просто жалеет!

— Конечно жалеет. Хочет протянуть подольше, ради тренировки. Перед Миланом.

— Не согласен с тобой! Он просто не может драться по-другому. А Марсель вполне может выстоять. Он еще, пожалуй, и выиграет!..

— Не смеши! Между ними разница — три класса.

Идет третий раунд. Катано продолжает кружить вокруг Марселя, однако удары его стали немного сильнее. Вот прошли два боковых в туловище, потом очень быстрый двойной удар на выходе из ближнего боя и тут же два отличных удара снизу, правой и левой, совсем рядом с подбородком Марселя.

«Проклятый боров! Как стал бить. Утюги, а не перчатки!.. На мои прямые левой он чихать хотел. Ерунду порет папаша Жамэн. Держать на дистанции! Если я так все и буду за три километра от него — ничего не получится. Надо подходить ближе…»

«Ей-богу, он мне надоел, этот парень! Заладил прямые левой и доволен. А впрочем, у меня зла на него нет. Он даже нравится мне, такая симпатичная мордашка!.. И не трус, этого у него не отнимешь… Как там поживает наша красотка в первом ряду?.. Нет, в Милане будет другой коленкор! Там на красоток не засмотришься… Что, он так и собирается всю дорогу махать левой, ничего новенького не выдумает? По-моему, лучше уж не браться за то, чего не умеешь. А вот и раскрылся! Прямо бульвар!.. Но бить рано. Проверим еще, каков у меня удар правой после растяжения связки… Еще один прямой левой. Метил в челюсть, да только не попал! Так он двадцать лет будет лупить левой, потому что секундант ему сказал: бей левой длинным в челюсть. Он только забыл ему сказать, что я уйду нырком, да еще и с контрударом… По горло я сыт их советами. Встали бы лучше на мое место, чем учить. Дармоеды! Они небось считают, что я для собственного удовольствия занимаюсь этим сволочным делом. Им бы только процентики получать, да выдавать идиотские советы. Нет, ты встань лицом к лицу с противником, тогда узнаешь, что надо делать! Все остальное — трепотня…»

Бой продолжается. Монотонно, без всякого интереса. Публика теряет терпение, начинает недовольно роптать. Катано становится все пассивнее, и Марсель понемногу смелеет. И вдруг во время одной атаки Марселя, робкой, но все-таки атаки, Катано уходит классическим нырком и моментально отвечает отличным ударом правой снизу — голова Марселя так и откачнулась назад. Чистейший удар. Настоящий удар по всем правилам учебников и несомненно очень сильный, потому что у Марселя явно подогнулись колени. Он, правда, не упал, но на какую-то секунду ноги у него сделались ватными, и все это заметили.

«Что мне сейчас ему говорить? — думает Жамэн, не отрывая глаз от боксеров. — Что я ему скажу? Я знаю только одно: ничего он уже не сможет сделать, ничего. Точка!.. А если Катано прибавит темп? Не выдержит Марсель, не выдержит. Правильно он сам и сказал: не выдержит. А кто его толкал на это? Уж только не я!.. Слишком он боится этой потаскушки. Ясно, что она его заставила подписать контракт. У нее рожа вытягивается от злости, если Марсель хоть месяц остается без работы… Ах, какая пакость эти бабы! Они думают только о деньгах и больше ни о чем. Когда один парень вылетает из игры, они тут же прилипают к другому. Всегда найдется дурак, которого можно заманить ляжками… Боже милостивый! Вы видели этот удар правой! Как молния! И в самый центр подбородка. Не слишком сильный, словно бы предостережение, но какой четкий! Марселю надо быть очень внимательным… Сколько там осталось? Пятнадцать секунд? Слава богу! Но отчего Катано медлит? Он может прикончить Марселя в любой момент, но даже не атакует. Ударит и отойдет, ударит и отойдет. Уф! Наконец-то гонг».

— Как дела, малыш?

— Ужасно! Ужасно! Ужасно!

Марсель откинул голову, широко раскрыл рот, жадно хватает воздух.

— Славно он тебе припечатал в конце раунда, а, сынок?

— Я же вам говорю — ужасно!.. Сволочь! Я думал, он сломал мне челюсть. Глаз не отвожу от него, а все равно не могу заметить, когда он собирается ударить. Этот удар правой, что это было?

— Контрудар правой снизу.

— Черт побери! Получаешь удар и даже не можешь заметить, когда он начинается. Страшная быстрота… Не продержаться мне. Нипочем. Какой раунд?

— Будет четвертый.

— А я уже по горло наелся! Еще на один-два хватит. А ведь он еще и не начинал по-настоящему. Он мог выдать серию после того удара. А почему отскочил? Хочет продлить удовольствие?..

— Ну, артист, если хочешь, чтобы он продержался дольше, не надо бить так сильно.

— Он так шикарно открылся, на целый километр! Что за болван!

— В Милане так не будет.

— Не волнуйся, старина. Твое дело забрать денежки, а советы прибереги для боксеров из твоего двора.

— Жо, я не хотел тебя обидеть!

— Да я не обиделся.

Катано идет к центру ринга.

«Бледный вид у него. Не успел еще прийти в себя, бедняга. Пожалуй, я сильно его ударил. И все же это ведь еще не был настоящий удар, так себе — щелчок. Бедный парняга. Грязная игра. Купили парня за шесть кусков. Сволочи! Старый прохвост Христо уже ездит в Аржантэй: здешние все сдрейфили!.. А мне придется уложить его, чтобы папаша Христо загреб денежки… Бедный парняга! Дам ему немножко передохнуть. Ей-богу, он мне нравится, этот парень из Аржантэя. Он ни черта не умеет, но он мне нравится. Пришлось и мне когда-то пройти через потасовки из-за проклятых денег».

В зале нарастает беспокойство.

— Липа!

— Деньги назад!

Это понятно. Это в порядке вещей. Остекленевшим взглядом Марсель смотрит на Катано, преследующего его, словно тень.

«Что-то я уже и видеть стал хуже. Рожу его не могу разглядеть как следует. Смехота!.. Что там публика развопилась? Смешной у меня видик, наверно. Ни одного удара еще не сделал. Просто клоун! Ни одного ударчика… Ах, черт! Совсем ничего не вижу. Он же мог сейчас меня свалить. Не захотел!.. Ну свали ты меня, свали!.. Не хочет. Не злой видно. Бывают такие. Я сам, когда выигрываю, не наваливаюсь на слабых».

Катано никогда не думает на ринге, что ему делать. Он боксер инстинктивный: если он видит, что противник открылся, он бьет, и бьет быстро, точно и сильно. Катано — профессионал.

Он из бедной сицилийской семьи. Когда отец разбился на стройке, осталось восемь детей. Старшему, Жо, было тринадцать лет.

Катано изменил тактику: вместо того чтобы кружить около Марселя, входя иногда в ближний бой, он держится на средней дистанции. Бьет он все так же, не используя веса тела, но его удары и без того сильны. А Марсель продолжает размышлять — опасная вещь для боксера на ринге.

— Странный тип! Ударил и остановился, а мог бы добить. Ничего не понимаю. Ох, как это плохо, что я ничего не могу понять. Не нравится мне это… Теперь стал на средней работать. У меня руки длиннее, а он — на средней!.. Руки у меня длиннее, а достать его все равно не могу!.. Что это он вытворяет? Он ведь сам в угол лезет. Отступает? Ни черта не понимаю. Скорей бы гонг: папаша Жамэн объяснит.

В самом деле, Катано, отступая, оказался в углу ринга. Случайность?! И Марсель забыл все советы Жамэна, Марсель наседает. Все же он только любитель, не очень одаренный любитель… И он наступает, и он сильно раскрывается, чтобы ударить добрым, проверенным крюком правой, очень размашистым, очень явным. Он все больше открывается. О, какой страшный встречный удар! Марсель сползает по канатам. Он уселся на полу. Голова его упала на грудь. Судья считает. При счете «восемь» звучит гонг, спасая Марселя от поражения.

— Зачем ты ему устроил это кино? Так он не долго продержится!

— Ты не понял?! Это не для него придумано. Хороший трюк, а? Может пригодится в Милане. Здорово вышло, правда?

— Великолепно, Жо, великолепно! Как ты его поймал на крюке! У тебя зоркий глаз, Жо!..

— Нужно, старик, нужно! В этом сволочном, в этом поганом ремесле.

— Что скажешь?! Теперь ты понял, чем пахнет бокс?

Да, Франсуа начинает понимать. Он молчит, покуривая сигарету. А Колетта давно уже разобралась. Каков Марсель в жизни, такой же он и в боксе — размазня, бездарность. Вот Катано — настоящий мужчина. Такой не пойдет на поводке у бабы. Слава богу, никто не знает, что она пришла с Марселем. Ничтожество! Вышел на потеху публике.

— Ну что, сынок, сдадимся?

— Вот уж нет! Теперь-то я буду продолжать. Дал он мне крепко, ничего не скажешь. Зато теперь все ясно. Теперь я пойду до конца. Пусть он меня убьет! Пусть эти сволочи узнают!

— Сынок, ты в самом деле хочешь продолжать?

— Да, господин Жамэн!

Гонг. Пятый раунд. Марсель встает. Он отлично отдохнул. Он даже первым пришел в центр ринга. Катано, приняв низкую стойку, тоже идет в центр. Мимоходом он косится на смазливую брюнетку в первом ряду, и в тот же миг получает сильнейший удар в лицо. Он падает на пол. В голове у него звон.

Кид Жо Катано на полу! Такое увидишь не часто.

«Проклятие! Грязный подонок! Я-то думал, он выдохся, а вот он что сотворил со мной! Он ударил! Он ударил меня!.. Этот паскудник, эта грязная свинья! Он свалил меня, этот ублюдок!..»

— Семь, восемь, девять…

Кид Жо Катано поднимается. Встает в стойку. Он еще не пришел в себя, у него затуманенный взгляд.

— Давай, Марсель, давай! Он готов! — орет снизу Жамэн. Весь зал на ногах, все кричат.

Колетта с любопытством смотрит на побледневшего Марселя: он пытается добить противника, но Катано наглухо закрылся перчатками.

«Выходит, он может бить!.. Может бить!.. А я его жалел! Еще чуть-чуть, и я лежал бы в нокауте. Стоило на миг расслабиться, и он меня сразу поймал. Поделом мне!.. Старый жулик Христо нашел его в Аржантэе. Ну не такие уж плохие парни в Аржантэе!.. Только теперь уж ему пощады не будет!..»

— Какой паскудник!.. И ты хорош, заморочил мне голову!

— Не злись, Жо.

— Ты видел, что он сделал?

— Видел! Но ты же шел и не смотрел на него.

— Из-за тебя! Ты мне твердил, что это не противник, а мармелад. Видал — мармелад?!

— Христо мне сказал, что он новичок.

— Христо, Христо! Плевать я хотел на Христо! Да и на тебя тоже.

— Не раздражайся, Жо. Дай я приложу лед…

— На фиг мне твой лед!

— Не надо кричать. Теперь ты его уложишь — и все!

— Я его жалел! Разводил сантименты! Вот куда это ведет!..

— Жалел, а теперь не жалей. Позволь, я помажу коллодием…

— Отлично, сынок!

— Даже не верится. Просто повезло. Бил я наобум. Просто здорово повезло… Гляжу — он на полу! Прямо не верится. Я было подумал, что он готов. Здорово было бы, а, господин Жамэн? Да нет, мне просто чертовски повезло.

— Не скажи, сынок! Дело не только в этом. Врезал ты ему отлично! Теперь дави и дави. Ни секунды передышки. Он тоже не сверхчеловек, ты понял?

— Да, господин Жамэн.

— Ну вот, Жо, ты снова в порядке.

— Не волнуйся за Жо. Смотри лучше, что сейчас начнется. И помни, старый болтун: все, что сейчас будет, это по твоей вине! Я не хотел его избивать, я мог выиграть по очкам. Теперь смотри!..

Медленно, как бы сожалея о том, что он сейчас будет делать, Катано поднимается и идет в центр ринга. Закрывшись перчатками, они следят друг за другом. Катано ждет, что Марсель будет атаковать. Катано спокоен, он успел отдохнуть. Теперь он зорко следит за Марселем и знает заранее все, что тот собирается сделать. Марсель приближается, готовясь нанести длинный боковой удар. Вот и настал момент! На тысячную долю секунды Марсель оставил открытым подбородок — мгновенно обрушился удар! Марсель не упал, он словно застыл в изумлении. Руки его медленно поехали вниз по туловищу. У него уже нет стойки. Он смотрит, как мягко, по-кошачьи идет на него сицилиец. Похоже даже, что он смотрит, улыбаясь…

Катано подошел вплотную и стал избивать побелевшего Марселя. Но тот продолжал оставаться на ногах. Жамэн, побагровев от напряжения, что-то кричал, но громкий рев публики сминал его крики. Марсель пытается уйти, но Катано неотступен. Началось великое наказание!

Франсуа вскочил с места. Поль молча смотрит на Марселя. Колетта презрительно кривит ярко накрашенный рот.

Это конец. Марсель отступает из одного угла в другой. Руки у него болтаются, как плети, глаза ничего не видят. А Катано наваливается на него и мстит за унижение.

Это убийство! Убийство в зале, полном публики. Три тысячи зрителей — и никто не решается остановить бессмысленное избиение.

Сицилиец устал бить, он замедлил темп. Он бьет размеренно, как мясник. Марсель держится на ногах, но он как в кошмарном сне, он ничего не понимает. Он больше не чувствует ударов. В глубине сознания тревожно ощущает он, что это очень плохо, что это не так, что это ужасно…

— Убийцы.

— Остановите бой! Полотенце!

Зал очнулся. Зал протестует.

Бой продолжается.

«Что делать? Что делать? Что делать? — растерянно думает Жамэн. — Осталось тринадцать секунд. Бросать полотенце на тринадцать секунд до гонга?!.»

Господин Жамэн — дурак. Дурака в пятьдесят восемь лет уже не переделаешь. Судья тоже дурак. Судьей он стал, чтобы удирать по вечерам из дома. Таков судья.

Остается восемь секунд. Публика орет, швыряет чем попало в судью и в Жамэна. Даже Катано поглядывает на судью, как бы спрашивая, продолжать или нет.

Наконец, бой остановлен. Марсель стоит в центре ринга. Катано идет в свой угол. Старик Жамэн берет Марселя под руку и ведет, как слепого.

— Сынок?

Марсель молчит. Жамэн медленно расшнуровывает ему перчатки. Голова Марселя упала на грудь, тонкие струйки крови потекли из ушей.

— Сынок?.. Сынок… Марсель!.. Скорей доктора! Доктора!..

— Жо! Ты здорово избил парня! Зачем ты его избил?

— Заткнись, старый дурак! Ты виноват, что он ударил меня. Надо было следить! Я бы не обозлился…

— Гляди, ему совсем плохо.

— Сам вижу, что плохо… Не надо было мне злиться! Такой славный парень. Послушай, а как это он так? Я бью, а он не падает. И не закрывается. Будто ему нравится, что бьют…

— Что теперь говорить!

— Конечно, старина, теперь говорить поздно, а только с самого начала мне как-то не по себе. Вроде бы совестно было бить его. Можешь считать меня дураком, но если бы он не ударил меня так больно, я бы закончил встречу по очкам.

Через толпу, окружившую ринг, пробирается врач, тщедушный человечек с крупным носом. Поль и Франсуа тоже направляются к рингу.

— Почему вызвали врача? Это серьезно?

— Не знаю.

Маленький носатый врач сердито говорит Жамэну:

— Немедленно в больницу.

— Что с ним?

— Боюсь, что травма черепа. Нужен снимок.

Папаша Жамэн — старый боксер, он знает, что такое травма черепа.

— Делайте, как я приказал, речь идет о его жизни.

— Эй, ребята, что с парнем?

— Не напирайте, черт побери!

— Господи! Какой бледный!..

— Что с ним? Ему плохо?

— Он не загнется, а?

— Кто знает! Эй, не напирайте так!..

Поль и Франсуа остановились у ринга. Перед носом у них — ноги старика Жамэна в потрепанных брюках. По обе стороны штанин безжизненно свисают мускулистые руки в коричневых перчатках: Жамэн так и не снял их.

Катано уже надел свой шикарный халат. Теребя кушак, он медленно идет к Марселю.

— Серьезно?

— Неизвестно. Пошли вызывать скорую.

Катано смотрит на Марселя.

«Бедный парень!.. Чтобы заработать эти проклятые шесть тысяч, ему пришлось быть избитым. Шесть тысяч! Для его девчонки или для маленьких братьев. Всегда ради кого-то даешь себя уложить на пол… А все эти сволочи, все эти гады, все эти свиньи — они орут! Эти паразиты! Им не надо драться, они умеют только орать!.. Бедный парень». Если здесь есть кто-то, кому действительно жаль этого парня, так это он, Катано! Ах, как давно он понял, какая мерзость все это!

Марсель тяжело дышит, лицо у него белое, как мел. Жамэн поддерживает ему голову.

«Какая же все это мерзость!.. Зачем он так больно меня ударил? Дурень — он тоже ловил свою удачу… И эта шлюха в первом ряду, она меня отвлекла — она во всем виновата!.. Кстати, она уже смылась».

Два санитара в белых халатах идут к рингу. Марселя кладут на носилки. Поль и Франсуа смотрят вслед санитарам и толпе, идущей за ними. Потом тоже идут с толпой, молча, как за гробом.

Руки Марселя свесились с носилок, и перчатки собирают пыль с пола, который вряд ли когда-нибудь подметался.