Суточное дежурство заканчивалось и Грузнов, усталый и голодный, готовился уйти домой. За эти сутки ему пришлось восемь раз выезжать в составе следственнооперативной группы на места происшествий. И в каждый выезд надо было всё тщательным образом осмотреть, опросить десятки людей, и в трёх случаях облазить чердаки, подвалы и помойки, чтобы найти свидетелей или хоть какую—то зацепку в деле.
Он настрочил уйму бумаг: рапорта начальству, ориентировки и запросы, и уже запер стол, как в комнату заглянул заместитель начальника угро майор Ляпишев.
— Дима, не в службу, а в дружбу: смотайся, пожалуйста, в поселок Южный. Недалеко от него мужики из патрульно—постовой службы обнаружили школьницу из кафе. Ту, которую вчера вечером похитили, — сказал он. — Её изнасиловали и выбросили из машины в лесу. Сейчас она в больнице. Никого из группы уже нет, а ты ведь полностью в курсе дела. Прошу, доведи до конца.
— Ну, разве что на машине, — неохотно пробурчал Грузнов.
— Если будет бензин.
Ляпишев ещё не знал то, что было известно Грузнову: вчера поздно вечером на товарную станцию Сортировочная прибыла 60—тонная железнодорожная цистерна бензина А—92 с Ачинского нефтеперерабатывающего завода. Нефтяники безвозмездно передали цистерну областной милиции, взамен на обещание её начальника, генерала Прохорова, не чинить препятствия украинским вахтам, летающим из Ивано—Франковска на нефтегазовые месторождения.
Не все вахтовики имели должным образом оформленные лицензии на работу в России. Процесс оформления в условиях бюрократии долгий и трудный, а заменить украинских рабочих на российских сразу не получается. Нефть добывать — дело тонкое и ответственное! Для этого необходимы подготовленные специалисты с опытом работы, а на обучение своих требуется много времени и они смогут приступить к работе только через год.
Когда Прохоров просил бензин в связи с аховым положением — не было даже для экстренных выездов на происшествия — он нарвался на отказ и решил привести нефтяников к консенсусу по данному вопросу силой убеждения. Сила имелась и основа для убеждения тоже: "перепроизводство" законов и всевозможных нормативных актов, в том числе указов, распоряжений, постановлений, решений, дополнений и разъяснений было настолько велико, что они, естественным образом, противоречили друг другу. Это кружево из дыр следовало лишь умело читать и правильно толковать. Этим искусством "старый лис" Прохоров отлично владел, и нагромождения противоречивых фраз трактовал в нужном ему направлении. Поэтому все попытки нефтяников "качать" права натыкались на его непоколебимое требование "работать в правовом поле".
Границы "правового поля" регулируются доходами и возможностями игроков. У нефтяников были доходы, а у Прохорова имелись возможности. Поэтому, когда ОМОН появился на летном поле перед трапом самолета, доставившего вахту с Украины, и начал сортировать прилетевших рабочих в зависимости от наличия у них лицензии на работу в России, нефтяники выбросили белый флаг.
Белые флаги бывают разными, в том числе и в виде железнодорожной цистерны с бензином. Побочным эффектом достигнутого консенсуса стало то, что Грузнов поехал в поселок Южный не рейсовым автобусом, который ходит раз в сорок минут, а на милицейском уазике.
История с пропажей девочки не выходила у него из головы всю ночь во время дежурства, и он постоянно интересовался результатами её поиска, периодически отвлекаясь на другие происшествия. О похищении Грузнов узнал, когда возвращался с очередного происшествия — недалеко от казино "Фламинго" несколько молодых людей устроили перестрелку. Стреляли резиновыми пулями, но ОМОН, вызванный охраной казино, не догадываясь об этом, прострелил одному из молодчиков плечо и колено, когда тот навел пистолет на бойца прибывшего отряда.
Следственно—оперативной группе на этом происшествии делать было нечего и как только поступило сообщение от дежурного по городу о пропаже школьницы, группа сразу же направилась в кафе для опроса свидетелей. История оказалась незатейливая: три подружки решили отпраздновать четырнадцатилетние одной из них в кафе, барменом в котором работал брат именинницы. Они взяли по молочному коктейлю, пирожные, мороженое, и сели отмечать за столик в углу зала.
Буквально минут через двадцать в кафе ввалились трое качков. Купив в баре две бутылки водки, и оглядев зал, они направились к столику девочек. Усевшись рядом, стали приставать к ним, требуя выпить заодно с ними. Брат именинницы, покинув стойку бара, спешно направился к ним, но качки не стали вступать с ним в переговоры. Один из них нокаутировал его ударом кулака, а когда девочка по имени Женя, воспользовавшись суматохой, сбежала, погнался за нею.
К приезду милицейского патруля качков уже не было — они исчезли сразу же после того, как услышали, как кто—то из присутствующих вызывал по телефону, установленному в баре, милицию. За столом плакали две девочки, а врач скорой помощи усаживал в свою машину бармена со сломанной челюстью. Куда делась Женя, никто не знал, и возникло подозрение, что её похитили. Патруль, не теряя времени, поехал "в адрес" Жени, но дома она не появлялась и родители, узнав об этой истории, запаниковали.
На её розыск бросили все имеющиеся в наличии силы, срочно разослали ориентировки по райотделам, оповестили патрульные машины. Отряды ОМОН шерстили все известные хазы, малины и шалманы , но результатов не было. И вот утром нашлась...
Грузнов заиграл желваками — что—то недоработали ночью! Но раз в больнице, следовательно, жива, иначе свезли бы в морг. Хотя из больниц тоже туда возят. Слишком много развелось разной твари! Правозащитники считают, что нарушать права человека могут исключительно представители власти. Преступник, мол, когда калечит или убивает людей, совершает тяжкое преступление, но не нарушает при этом права человека, как они утверждают. Понять эту логику невозможно! Похищение и изнасилование девочки — это не нарушение прав человека? Или она не человек или у неё нет никаких прав? Эти мысли приводили Грузнова в бешенство, потому что терялась логическая основа и смысл его деятельности.
Предварительное следствие тянется годами даже по очевидным делам и в местах предварительного заключения всё это время ждут суда люди, не относящиеся к организованной преступности. Те же, за которыми стоят банды, общаки, дорогие адвокаты, депутаты и правозащитники, долго суда не дожидаются. Их преступления, как правило, "не доказаны" или "признательные показания и доказательства виновности выбивались путем психологического давления или пыток". Что такое психологическое давление? Это когда хмуро смотрят на преступника и тот пугается взгляда? А как получать от них признания с улыбкой на устах, без психологического воздействия?
Давно изобретены полиграфы и различные медицинские средства, как, например, "сыворотка правды". В 1993 году Генпрокуратура разрешила использовать детекторы лжи в оперативно—розыскной деятельности, но, согласно действующему уголовно—процессуальному кодексу, полученные с их помощью результаты не являются доказательствами. Каким же способом получать признательные доказательства, если преступник опытен и хорошо подкован в уголовном кодексе?
До поселка Южный доехали достаточно быстро, и дежурный райотдела сообщил, что инспектор уголовного розыска старший сержант Харченко преследует некоего Демьянова, подозреваемого в похищении и изнасиловании школьницы.
— Это падло нас всех уже заколебало своими закидонами! — зло сказал дежурный офицер и выматерился. — Три раза передавали дело в суд и трижды его освобождали в зале суда. Его родственник работает в областной прокуратуре, и никак эту суку не посадишь! Васе Харченко этот козел однажды чуть челюсть не своротил при задержании. Зуб ему выбил, и всё равно отмазали, паскуду! Поднял руку на представителя закона, и ничего ему не было!
Дежурный вызвал младшего сержанта и распорядился:
— Поедешь с капитаном, покажешь дорогу.
По дороге тот рассказывал Грузнову:
— Девочка нарисовала лицо насильника. Она, оказывается, занимается в художественной студии. Посмотрели, видим — наш Демьянов. Он её выбросил из машины на ходу километрах в пяти от поселка. Ехал, очевидно, домой. Девочка, конечно же, в шоке, плачет, ничего толком выяснить у неё невозможно. Падая, повредила руку и в больнице сказали, что должны сделать рентген. Похоже, у неё открытый перелом.
— Мы сейчас куда едем?
— Домой к Демьянову. Харченко с двумя нашими мужиками поехал в адрес с полчаса назад.
Дома Демьянова не застали.
— Убёг через окно, — сообщил милиционер, оставленный Харченко на тот случай, если беглец вернется домой. — А Василий, значит, его преследует.
— Василий это кто, Харченко?
— Ну, да!
— И куда убёг? — скопировал интонацию милиционера Грузнов.
— Да через огород и прямиком в лесопосадку. А там недалеко и до леса. Лови его потом, гада.
Грузнов и приданный ему младший сержант побежали через огород в сторону лесополосы. Искать в густой лесополосе Харченко и беглеца было бесполезно, и Грузнов хотел уже повернуть обратно, как вдруг на него выскочил из—за деревьев милиционер.
— А я как раз бегу за подмогой! — обрадовался он. — Там Харченко завалил сбежавшего, нужно запротоколировать и забрать труп.
Втроем побежали к лесу через лесополосу и небольшое поле. На опушке стоял Харченко над телом накачанного парня, лежавшего навзничь. Пуля пробила ему голову, и черная кровь запеклась в коротких волосах.
— Чуть не убежал от меня, товарищ капитан, — оправдывался Харченко. — Такой прыткий, зараза!
Кинув взгляд на труп, Грузнов повернулся к Харченко.
— Сколько сделал выстрелов? В воздух стрелял для предупреждения?
— Да вы понимаете, товарищ капитан...
— Сколько раз стрелял в воздух, спрашиваю?
— Два раза, — догадался Харченко и, подняв пистолет, дважды выстрелил вверх.
— Сам должен понимать, что проверят обойму, — недовольно произнес Грузнов. — Он, очевидно, споткнулся и упал, когда ты выстрелил ему по ногам?
— Точно, так и было! Выстрелил дважды в воздух и крикнул ему, что если не остановится, буду стрелять. Он повернул ко мне голову, но не остановился, а что—то прокричал в ответ матерное. Я прицелился ему в ногу и выстрелил. А он в это время споткнулся и упал. Вот такая случайность произошла!
— Случайность, как неосознанная необходимость, — пробурчал Грузнов и хотел уже идти через поле обратно к поселку, как увидел свою машину. Водитель объехал лесополосу и гнал машину через поле к опушке леса. Вслед за ним на мотоцикле с коляской ехал милиционер.
— Оперуполномоченный райотдела старший лейтенант Карасев, — представился он.
— Разбирайся, а я поехал отсыпаться. Сегодня в ночь дежурил, — пожав ему руку, сказал Грузнов. Попрощавшись, он направился к своему уазику и краем глаза увидел, что Карасев, выслушав Харченко, достал из багажника мотоцикла что—то завернутое в тряпку. Уже сев в машину, услышал три выстрела и увидел, как Карасев взял руку покойника.
— Всовывает ему в руку засвеченный пистолет, — догадался Грузнов.
На сегодня уже всё — только спать. Нет, сначала кушать, а потом спать.
По дороге в город он дремал, откинув голову на спинку сидения, и водитель немного приглушил рацию, из которой всё время доносились переговоры между оперативными машинами и центром. Просыпаясь временами, Грузнов возвращался мыслями к инспектору Харченко. Безусловно, тот свёл старые счеты с негодяем, но ему вряд ли удалось бы избежать суда, если родственник убитого работает в областной прокуратуре. Юридическая система новой России как была советской, такой и осталась. Да ещё в законодательстве добавилось дыр, поэтому работать стало крайне сложно. Но финт Карасева с пистолетом снимает проблему. Если пистолет хорошо засвечен, то никакой родственник из областной прокуратуры ничего не сможет сделать. Впрочем, родственные узы с бандюком могут поспособствовать его карьере, потому что он замазан и, следовательно на крючке. А если он на крючке, следовательно легко управляем и чем выше сидит, тем больше от него польза владельцу крючка. Такова российская действительность и от этого не уйдешь.
Грузнову вдруг вспомнилось, как в школьные годы он мечтал о работе в милиции. И какой мальчишка, начитавшись детективов, не мечтает стать сыщиком? Окутанная ореолом романтики и приключений: погони, засады, перестрелки, профессия сыщика притягивала к себе. Но более всего привлекала борьба умов, в которой требуется переиграть дьявольски хитрых злодеев, невероятно изобретательно запутывающих следы своих преступлений, и припереть их к стенке беспощадной логикой дедукции.
Не слушая родителей, он поехал в Омск поступать в высшую школу милиции, но только начав работать, понял, насколько сложна, опасна и неблагодарна эта работа. А дьявольски хитрые преступления злодеев существуют только в романах, потому что в реальной жизни не бывает наивных докторов Ватсонов и таких блестящих специалистов в области дедукции, как Шерлок Холмс.
Дома Грузнова ждала мать, устав разогревать еду к приходу сына, который должен был придти уже часа три назад. За успешное расследование громкого дело "оборотня" подполковника Смирягина сыну присвоили очередное звание капитана и повысили в должности, но нельзя сказать, что при этом значительно увеличилась зарплата. Только забот прибавилось и сын стал реже бывать дома, постоянно пропадая на работе.
У других матерей сыновья как сыновья, а у неё как не у всех людей. Особенно невозможно ждать его утром после ночного дежурства. Хотя бы женился уже, внуков родил, чтобы можно было заняться их воспитанием и хоть как—то отвлечься от постоянных волнений за него.
Переживая за сына, вовремя не вернувшегося с дежурства, она уже звонила в Управление, чтобы узнать, что случилось. Дмитрий терпеть не мог, когда мать звонила ему на работу, но сегодня запас энергии у него иссяк, и сил на споры не осталось, поэтому быстро перекусив, завалился спать. Но выспаться не удалось: около трех часов дня позвонил Саша Титаренко, опер из его отделения.
— Дима, только что по агентурной сети прошла информация: Паша—сержант пришел в бар "Филин", хромая на левую ногу, — возбужденно сообщил тот и с Грузнова слетели остатки сна.
Уже несколько дней продолжались бесплодные поиски раненного киллера, покушавшегося на Галину Афонину и убившего двоих охранников компании "Сибкомпроминвест" — Матюшина и Миронова. Хромающий Паша—сержант мог быть тем самым киллером, поэтому следовало поторопиться, чтобы тот не залег на дно.
Павел Дымов служил в десантных войсках в Афганистане с апреля 1986 года по ноябрь 1988 года, и когда вернулся домой, не понял, в какую страну попал. Бурным темпом шла перестройка, всё пришло в движение, жизнь менялась и рушилась. Время стабильности и покоя закончилось. Он решил заняться мелкой торговлей и начал торговать на базаре шариковыми ручками собственного производства: выпиливал из оргстекла и дерева красивые корпуса и вставлял в них стержни. Когда у него наладился бизнес, к нему подошли двое плечистых парней и назвали сумму, которую Павел должен ежемесячно им платить. Одного из парней с треснутой челюстью и сильным сотрясением мозга увезли в больницу, а второй отделался легко — Павел ограничился тем, что сломал ему только руку и расквасил нос.
За драку с увечьями на рынке Дымов получил три года и, вернувшись из колонии в конце 1992 года, стал подручным у Сапога — так сказать, исправился в колонии. Обоих парней, наехавших на него на рынке, вскоре не стало: один утонул, а другой попал под поезд. В уголовном розыске считали, что это дело рук Дымова, получившим к тому времени в городе известность под кличкой Паша—сержант, но доказать не смогли. И вот момент истины приближается! Если он ранен в ногу, то расколоть его — дело техники.
— Готовь группу захвата, я скоро буду, — распорядился Грузнов и быстро одевшись, выскочил на улицу.
Остановленная им машина ехала в центр, но водитель запросил слишком дорого, видя нетерпение клиента.
— Согласен. Только у меня при себе таких денег нет, поэтому за меня тебе заплатит ГАИ, — пообещал Грузнов, сунув ему по нос удостоверение.
Минут через пятнадцать он и Титаренко мчались в автобусе с отрядом ОМОН в элитный бар "Филин", известный своими бесцеремонными охранниками и видными клиентами — депутатами, крупными чиновниками и местными знаменитостями.
Омоновцы ворвались в бар столь стремительно, что охрана не успела среагировать. Только один охранник попытался их остановить, но не успел раскрыть рта, как омоновец нанес ему удар прикладом автомата в лицо и тот с разбитыми губами и носом рухнул на пол. Потрясенные посетители испуганно молчали, а Грузнов и Титаренко осматривали зал, не видя в нем Дымова.
— Ушел, стервец! — с горечью произнес Титаренко.
— Или подсунули ложную информацию, — предположил Грузнов.
Ему стало жаль прерванного сна, и портило настроение ожидание неизбежных неприятностей от начальства за неоправданный налет на бар.
Пашу—сержанта они обнаружили в кабинете у владельца бара, где те потягивали аперитив — вермут со льдом, разбавленный апельсиновым соком.
— Паша, где это тебе ножку прострелили? — ласково, с издевкой, спросил Грузнов. — Может тебе сделать перевязку? Медбратья в СИЗО тебя уже заждались!
— Не прострелили вовсе. Это я с турника слетел, когда сальто крутил. Вот ногу подвернул, — пожав плечами, ответил Дымов.
— Сними брюки, — приказал Грузнов и тот, недовольно что—то пробурчав, послушно их спустил. Ноги были целыми.
— Что же ты, сука, сальто крутишь? Если свое здоровье не бережешь, так наше время бы поберег, — зло бросил Титаренко, и они с Грузновым вышли из кабинета.
— А чего я такого сделал? — искренне удивился Дымов, но милиционеры уже захлопывали дверь.
Прошло ещё несколько дней, однако энергичные поиски киллера никаких результатов не приносили. Не поступала наводка и от агентурной сети и Грузнов пришел к выводу, что киллер был нездешний.
Новая информация по этому делу неожиданно появилась с той стороны, с которой ее никто не ожидал: во время телефонного разговора, Таня Никонова пожаловалась Зое на то, что из—за невыплаты зарплаты хирурги их поликлиники вынуждены в часы приема уходить на разные халтуры, чтобы хоть как—то прокормить семью. В разговоре с Мельниковым Зоя вскользь затронула эту тему, и тот чуть ли не подскочил.
— Кто ходил на халтуры? — выдохнул он, и Зоя от неожиданности вздрогнула.
— Ты чего такой нервный? — спросила она, но он уже набирал номер телефона Тани Никоновой.
На квартиру к хирургу поехали Стас и Петро. Дверь открыл невысокий интеллигентного вида человек и удивлённо посмотрел на них.
— Вы ко мне? — спросил он, и Стас сразу же насел на него:
— Ты пулю из моего братана вынул, а рану не почистил. И сейчас у него температура под сорок,— мрачно сказал он, а Петро угрожающе добавил:
— Если брата потеряем, учти — башку оторвём.
— Не может быть, — испугался хирург. — Я сделал всё, как надо. Поедем, посмотрим, и вы убедитесь в этом. Неужели начался абсцесс?
Хирург засуетился, быстро собрал свои инструменты и привёз их на квартиру раненого Владимира Семченко. Дверь открыла молодая женщина, его жена.
— А это кто? — спросила она, показывая на Стаса и Петра.
— Так это же Володины братья, — удивился врач, но Петро уже выталкивал его на лестницу, объясняя, что всё в порядке, и он может быть свободен. Невзирая на его протесты, Петро закрыл за ним дверь, а Стас прошёл в другую комнату, где с книгой в руках сидел раненный в ногу Семченко, удивленно взглянувший на него.
— Где ногу потерял? — стукнув его по забинтованной ноге, спросил Стас.
Семченко взвыл от боли, а в соседней комнате кричала его жена. Но после того, как Петро заклеил ей пластырем рот, слышалось только её мычание. Киллер попытался вскочить, но Стас ударом кулака опрокинув его на диван.
— Да ты не волнуйся, её никто насиловать не собирается, — успокоил его Стас. — Просто ей в задницу кол вобьём, и ты сам убедишься, как это будет смешно. А если не хочешь это видеть, то скажи — кто заказал Афонину?
Семченко молчал и с ненавистью смотрел на Стаса.
— Да ты не молчи, а то поздно будет, когда он начнёт ей вбивать, — сказал Стас. — Кол—то деревянный, не струганный. Занозы будут, обратно и не вытащишь.
— Скажу я вам или нет, до этих людей вам не добраться, — хмуро произнес убийца.
— Тебе надо только сказать, а дальше уже наше дело. Жену—то пожалей.
Стас коротко ударил его в челюсть, вырубив на какое—то время, и, прижав его руки к туловищу, начал заматывать его скотчем. Когда Семченко пришёл в себя, руки у него уже были обмотаны скотчем, а Стас занимался ногами.
— Так кто, всё же, — повторил вопрос Стас, увидев, что тот пришел в себя.
— Дёмин Константин Данилович, хозяин ГОК'а, — буркнул Семченко. — Жену—то отпустите, она ни в чём не виновата.
— А ты не врёшь, точно Дёмин? — не поверил Стас. — Ему это зачем надо?
— А я почем знаю? Заказал и всё.
— Афонина тоже он заказал?
— Тоже он.
— Взрывал ты?
— Нет, я не взрывник, я стрелок. Взрывников на ГОК'е много. Кого—то попросил, видать.
— Попросил, — хмыкнул Стас и приложил к его лицу платок с эфиром.
Надев перчатки, достал наручники, отпечатал на них четкие следы пальцев киллера и перешел в комнату, где Петро обматывал скотчем ноги и руки сопротивляющейся женщины. Вдвоем они подтащили её к батарее и пристегнули наручниками к трубе стояка. Затем Петро достал шприц и сделал укол снотворного.
Замотав Семченко в ковёр, вынесли его на улицу, где их ждал микроавтобус, следовавший за машиной хирурга. Положив ковёр в микроавтобус, они поехали за город и там, в лесу, на берегу лесного озера, прострелили убийце голову. После этого, упаковав его в брезентовый мешок с булыжниками, доставили в резиновой лодке на середину озера и сбросили в воду.
В эту ночь в подъезде, где проживал Семченко, кто—то мешал соседям спать, царапая чем—то по батарее. Утром царапанье не прекратилось, и соседи вычислили, что кто—то этим забавляется в квартире номер шестьдесят семь. Настойчивые звонки в дверь оставались без ответа, и соседи, почувствовав неладное, подняли тревогу. Один из них, перебравшийся со своего балкона на балкон квартиры Семченко, обнаружил в комнате замотанную скотчем его жену с запечатанным ртом.
В этот же день после обеда, человек из Горгаза, проверявший у старушки из соседней квартиры газовую печку, сообщил, что узнал от кого—то из соседей, что Володя частенько бил свою жену. По—видимому, она ему так надоела, предположил мужчина, что замотал её скотчем, а сам исчез с какой—то бабой. Дескать, видели Володю на вокзале с молодой женщиной, когда они брали билеты куда—то на юг.
Эта версия, подброшенная общительной старушке, вмиг разошлась по дому. Жена Володи уверяла, что пришли двое мужчин и забрали его с собой, но отпечатки пальцев мужа на наручниках и скотче говорили совершенно про другое. Более того, выяснилось, что в вокзальной кассе дальнего следования действительно был куплен билет до станции Свердловск и на поезд N27 от станции Свердловск до Харькова на имя её мужа, Владимира Семченко. Но в Екатеринбурге он на поезд не сел, а забронировал номер в привокзальной гостинице для себя и для некоей Симаковой Надежды Петровны. На этом следствие завершилось, так как стало совершенно ясно — сбежал Владимир с какой—то подругой, а жена пытается направить следствие на ложный путь.
Неудачное покушение на вдову Афонина надолго испортило настроение Константину Даниловичу Дёмину. Вдобавок куда—то исчез стрелок Володя Семченко, которого он неоднократно использовал для такого рода операций. Дёмина беспокоило то, что Семченко могли похитить и пытками развязать язык.
Доны мафиозных семей США никогда напрямую не отдают приказы исполнителям — делаю это через других людей, чтобы их не могли поймать на преступлениях. Однако эта система имеет свои недостатки, так как существуют люди, которые знают обо всех преступлениях и могут в определённой ситуации сдать. Дёмин же очень редко использовал ликвидацию неудобных лиц, причём только как последнее средство, и отдавал приказы без свидетелей непосредственным исполнителям. Платил он за сделанную работу через подставные фирмы с тем, чтобы даже на этом невозможно было его вычислить.
Исчезновение Семченко могло иметь неприятные последствия, но даже если он и сдаст, то адвокатам будет не трудно представить это как оговор по политическим мотивам — ведь договаривались они наедине, без свидетелей. Адвокаты у него ребята ушлые и дело своё знают отменно. Плохо то, что стрелок, проверенный человек, исчез в ответственный момент, когда аудит и подготовка документов для аукциона на заводе "Импульс" идёт полным ходом, и уже даже прилетел из Москвы чиновник по фамилии Черепанов, который должен контролировать этот процесс.
Его давняя приятельница Жанна Панкратова, бывшая комсомольская активистка, а ныне депутат Государственной Думы, сообщила, что договорилась с этим чиновником и тот пообещал сделать всё от него зависящее, чтобы завод достался Дёмину. Но только в том случае, если с документами Афонина будет что—то не в порядке или тот сам откажется от участия в аукционе. Это понятно: за Афониным стояла группа московских криминальных авторитетов, которые шлёпнут Черепанова не задумываясь, если тот станет препятствием для получения ими контроля над заводом.
Оставались два варианта: либо повторить попытку убрать вдову Афонина, либо отозвать Черепанова в Москву, чтобы затянуть подготовку завода к аукциону, а за это время что—то придумать. Однако отодвинуть срок аукциона — это возможность для "Сибинвестпромбанка", за которым маячил Сапог, исправить ошибку в документах и снова бороться за завод "Импульс".
Кроме того, число претендентов может увеличиться, что создаст дополнительные сложности. А вот ликвидация Черепанова значительно упрощала бы дело и была бы полезной во всех отношениях. Во—первых, из—за криминальной обстановки в их области, аукцион перенесут в Москву, что даст возможность Жанне оперативно вмешиваться в ход рассмотрения заявок. Во—вторых, это вынудит московские криминальных авторитетов искать другого человека, с которым им придётся договариваться по новой. А они, как стало известно Дёмину, уже выплатили Черепанову крупную сумму денег авансом. В третьих, у Жанны будет время на то, чтобы инициировать проверку "Сибинвестпромбанка" на предмет отмывки чёрного нала, и тогда банку точно будет не до аукциона.
Повторить попытку ликвидировать вдову Афонина должен был Семченко, который уже получил аванс, но куда—то с ним исчез. Да и не было гарантии, что служба безопасности афонинской компании не усилит охрану вдовы. А Черепанов ездит один и без всякой охраны, поэтому его ликвидация особых проблем не представляла.
Вместе с тем, Черепанов — это не вдова Афонина. Это высокопоставленный чиновник, убийство которого будет расследоваться самым серьёзным образом, плюс вой в прессе. Могут быть непредвиденные осложнения, поэтому все надо сделать чисто и основательно, и исчезновение Семченко было очень несвоевременно. Или он заподозрил, что Дёмин готовится его убрать, как лишнего свидетеля? Конечно, лишние свидетели ни к чему, но сначала надо было бы убрать Афонину, а потом уже зачищать концы. С другой стороны, непонятно, почему у Володи возникли такие подозрения? Вроде бы оснований для них у него не было.
Надо было срочно принимать какое—то решение, так как время шло, и Дёмин тайно встретился с одним из известных ему стрелков. Тот запросил за работу крупную сумму, но и приз, который стоял на кону, огромный, поэтому жадничать не имело смысла и Константин, немного подумав, согласился.