Александр Брукман

Сибирский триллер

 

том III. "Осеннее рондо"

 

Глава 1. На базе спецназа в поселке Чучково

Тёмная туча, одиноко висевшая в чистом голубом небе, неожиданно пролилась дождем. Его крупные капли забарабанили по армейскому уазику, мчавшемуся с военного аэродрома Дягилево под Рязанью в сторону поселка Чучково. Через несколько километров уазик вырвался из зоны действия тучи и жизнь снова заиграла яркими красками: справа колосилась желтая кукуруза, контрастируя с голубизной неба, а слева молчаливо стояли в багрец и золото одетые леса. Осень в центральной полосе России начинается необычайно красиво, но заканчивается, к сожалению, мрачными тучами, моросящим дождем, слякотью и срывающимся снегом.

Сидевший за рулем уазика подполковник Евсеев, не обращал внимания на красоту окружающей природы. И не потому, что был чужд прекрасному, а из — за того, что две девицы, которых он вёз на базу 16—й бригады ГРУ, вызывали у него сильнейшее раздражение.

Руководство Управления поручило ему встретить двух старших лейтенантов, прилетающих военно — транспортным самолетом из Сибири для прохождения трехнедельного курса спецподготовки с последующей переброской в Чечню. Перед ним поставили задачу: обеспечить их поселение в расположенном в стороне от основных зданий отдельном коттедже, ограничить контакты с внешним миром и создать комфортные условия для прохождения ими необходимого курса.

Из Москвы прислали не только инструкторов, но и обслуживающий персонал, владеющий английским и немецким языками. Это говорило о значимости операции, в которой предполагалось задействовать прибывающих офицеров. Но смущали приведенные в телефонограмме фамилии офицеров — Абрикосова Л.И. и Виноградова Е.И.

— Что за чертовщина? — удивился Евсеев, прочитав телефонограмму. — Серьезный документ, а в склонении фамилий допущена ошибка. Посторонний человек может подумать, что фамилии женские.

— Ну, посторонние не читают наши телефонограммы. Я тоже обратил на это внимание, но уже давно ничему не удивляюсь, — широко зевая, философски заметил дежурный офицер. — Тем более после бессонной ночи дежурства. Мечтаю кинуть кости на кровать и сделать стойку на ушах минут на шестьсот. Правда, сменщик звонил, просил ещё часик подежурить. У него на кухне потоп, кран сорвало. Кстати, информирую: расчётное время прибытия борта, на котором летят мужики с фамилиями в неправильном склонении, 11 часов 50 минут.

Евсеев приехал на аэродром за пятнадцать минут до назначенного времени и узнал, что транспортник из Сибири только что приземлился. Он подогнал машину ближе к самолёту и изумился: по трапу спускались не офицеры, а две девчонки в модных костюмчиках, на высоких каблуках — шпильках, с яркой помадой и накрашенными ресницами. Вместе с ними из самолета вышел экипаж, который должен последним покидать борт, поэтому Евсеев, подойдя к девушкам, недоуменно спросил:

— А где летевшие с вами офицеры?

— Если вы встречаете Абрикосову и Виноградову, то это мы и есть.

Стало ясно, что произошла какая — то накладка, как это иногда бывает. Эти девицы не могут быть офицерами спецназа и он деловито поинтересовался:

— Девушки, можно взглянуть на документы?

— Нам никаких документов не передавали, — удивлённо сказала одна из них.

— Я имею в виду ваши документы. Удостоверения личности у вас есть? — несколько раздражённо произнес подполковник, но сразу же взял себя в руки.

Девушки предъявили свои офицерские удостоверения, и он убедился, что они именно те, кого ему поручено встретить. Однако против этого факта протестовал весь его опыт — не могли из — за них прислать обслугу, говорящую на иностранных языках! Не могли опытные инструкторы из Управления приехать сюда специально для занятий с ними! Он понимал комизм дурацкой ситуации, но разобраться в ней здесь и сейчас всё равно не сможет и придется везти их на базу.

Девчонка по фамилии Абрикосова стояла со томным скучающим видом, а другая, по фамилии Виноградова, улыбаясь, беззастенчиво его разглядывала.

— Вы наш водитель? — спросила она. — Не могли бы поднести наши вещи к машине, а то мы так устали за время перелета!

— Я подполковник Евсеев! — представился он и пожалел, что приехал в штатском.

Шатенка удивленно вскинула на него глаза:

— Да? А в штатском вас совершенно не узнать!

— Прошу пройти к машине, товарищи офицеры, — резко оборвал её Евсеев.

"Товарищи офицеры" он произнес с едва заметной иронической интонацией, и девчонки вытянулись по стойке смирно. Блондинка бросила руку к голове, но, как бы вспомнив, что без головного убора, ойкнула и, с наигранным испугом опустила её. В этом присутствовал налет клоунства и Евсеев, резко повернувшись на каблуках, зашагал к машине, играя желваками.

Клацанье каблучков за спиной его бесило, хотя он отнюдь не был противником женщин в армии. Как — то, будучи по случаю в Татарстане, видел в старой Елабуге памятник прототипу главной героини "Гусарской баллады", легендарной женщине — кавалеристке Дуровой, участнице войны с Наполеоном. Но эти девицы… Такие только и умеют, что пить "Мартини" с апельсиновым соком на великосветских тусовках и молоть какую — то чушь, выискивая себе богатеньких женишков.

В небольшом салоне уазика, нагретом на неярком осеннем солнце, слышался тонкий запах французских духов, что усиливало нелепость ситуации. "Спецназовцы, мать вашу!", — пронеслось у него в голове, и он сжал зубы. Кто мог присвоить им офицерские звания? Им брошки носить, а не погоны! Сейчас даже в московском метро продаются любые дипломы, но чтобы продавать офицерские звания — о таком он ещё не слышал!

— Ах, как у вас здесь жарко! — томно сказала шатенка и это её 'ах' ещё больше его завело. — Мы, сибирячки, к такой жаре совершенно непривычные.

— Ах, и не говори! — поддержала её вторая. — А я вот слышала, что климат на Земле меняется. Притом так сильно, что льды в Антарктиде скоро расплавятся и уровень океана резко повысится.

— Какой ужас! Я тоже где — то читала, что половину Америки затопит, начиная с Нью — Йорка. Причем непосредственно с Брайтон — Бич! Поэтому ООН планирует переехать в Москву и сейчас подыскивает площадку для строительства своего здания. И говорят, что даже планируют из — за этого снести ГУМ. Не знаете, правда ли это, товарищ подполковник?

— А кто это нам всё подбрасывает? И подбрасывают, подбрасывают! Товарищ подполковник, а я так считаю: нам ООН в столице совершенно не нужна! Прутся в Москву все, кто не попадя! — притворно возмутилась блондинка, и Евсеев заскрипел зубами.

Выслушивать бред, который несли эти дуры, было выше его сил, но доставить их на базу всё равно необходимо, а там уже можно будет разобраться в нелепой ситуации.

К входу в коттедж он подъехал вплотную, чтобы никто не видел, кого он привез, и пошел к себе в кабинет звонить в Москву. К его удивлению, телефон сразу же переключили на генерала Овсянникова.

— Как девушки долетели? — огорошил вопросом генерал. — С ними все в порядке?

— Так точно, товарищ генерал. Всё в полном порядке. Они уже на базе, располагаются в отведенных им помещениях.

— Постарайтесь, подполковник, создать им максимально комфортные условия. Задание у них будет очень ответственное и опасное, поэтому обеспечьте им хороший психологический климат и душевное спокойствие.

— Сделаем, товарищ генерал, — бодро ответил Евсеев и озадаченно положил трубку.

Либо он стал идиотом, либо мир сошел с ума! Какое ответственное задание можно поручить этим двум молоденьким дурам? Его жена таких девчонок называет дуркецелами, и это как нельзя лучше характеризует прилетевших "офицерок". Просто дуркецелы и ничего больше! Кто вообще их взял в армию? Да ещё нацепил на них погоны старших лейтенантов! Погоны и они — это так же нелепо, как мартышка и очки!

В армии сейчас такой же бардак, как и в стране в целом! Рушатся все понятия о здравом смысле, все привычные норма. Офицеры спецназа с накрашенными губами, с подведенными ресницами и на каблуках — шпильках!

Он тихо выматерился про себя и пошел в коттедж, выяснять, как девицы устроились. Каждой из них предоставили по комнате с видеодвойкой, большим набором кассет с записями иностранных новостных каналов, и различной информацией по Чечне. Предполагалось их полное погружение в назначенный каждой из них язык и персонал тоже должен общаться с одной из них только на английском, а с другой — только на немецком. Это ему понятно: такое погружение в среду практиковалось и у них в Военной академии имени Фрунзе на разведывательном факультете. В 1978 году на факультете впервые приступила к учебе первая группа по подготовке офицеров спецназа, и Евсеев гордился, что в её составе закончил академию. К сожалению, многие однокурсники уже обогнали его в звании, и он объяснял это наличием у них связей. Он же поступил в Академию, и закончил её с помощью мозоля на заднице, потому что откуда у парня из рязанской деревни связи?

Задание руководства ГРУ говорило о доверии к нему. И то, что генерал Овсянников лично с ним переговорил, дорогого стоит. Значит, знает его, Евсеева, несмотря на то, что сам совсем недавно переведен в Управление с Северного флота и вряд ли успел познакомиться с делами всех старших офицеров. А что касается девчонок, так может быть плюнуть на их вид? Ему с ними детей не крестить. Через три недели проводит их и забудет.

С такими мыслями подполковник Евсеев вошел в коттедж с намерением постараться сдерживать себя и установить рабочие отношения с девицами, о которых так беспокоятся генералы из Управления.

— Ну как, вы довольны своей комнатой? — спросил он девицу по фамилии Виноградову и та, растеряно посмотрев на него, и, широко раскрыв глаза, произнесла на немецком:

— Wie bitte? Ich verstehe russisch nicht!

Потом задумалась на мгновение, наморщив лоб и закусив губу, и, как бы догадавшись, спросила на английском:

— You speak English?

Евсеев почувствовал, как багровеет, и, резко повернувшись, вышел из коттеджа. Он бы им показал, где раки зимуют, но они не в его подчинении, поэтому и позволяют себе такой выпендрёж! Подполковник шел к центральному зданию в свой кабинет, тихо матерясь и не ответив на приветствие какого — то курсанта, проходившего в бригаде практику. Но на подходе к зданию, его осенила блестящая мысль — поручить заняться их благоустройством Никитичу.

Валентин Никитич Зотов был живой легендой спецназа и начинал служить, когда весь Чучковский гарнизон состоял из двух домов да двух казарм. Пусть попробуют только поприкалываться над Никитичем! Уж он тогда, как арбитр, разберется с ними по полной программе! Лишь бы Никитич не отказался! А то увидит, с кем придётся иметь дело, и может запросто отказаться. И не заставишь его, потому это не относится к его прямым служебным обязанностям.

К удивлению Евсеева, Никитич не только не отказался, а даже проявил любопытство к прибывшим девицам. В этот день подполковник не мог долго задерживаться, так как надо было заехать за женой в гарнизонный детсад "Парашютик", где та работала врачом, и отвести её к портнихе. А утром с удивлением узнал, что Никитич до позднего вечера гонял у девчонок чаи и травил байки из истории бригады. Конечно это явное нарушение инструкции: какое там полное погружение в иностранные языки, если Никитич владеет только двумя языками: русским разговорным и русским матерным! Но факт налицо — согласно вахтенному журналу Никитич ушел из части в 22 часа 15 минут.

На следующий день Никитич принёс девицам яблоки из собственного сада и пирожки с вишнями, испеченные его женой. В принципе такое положение Евсеева устраивало, хотя понять отношения Никитича с девицами невозможно. Но если тот обеспечивает им хороший психологический климат и душевное спокойствие, как того требует генерал Овсянников, то пусть таскает яблоки и пироги, ему, Евсееву, это только на руку.

Между тем, Ларисе и Лене Никитич понравился с первого взгляда. Простой и улыбчивый, он напоминал им Дробычева, прапорщика из поселка Спутник, где располагалась база бригады морской пехоты Северного Флота. Тот Петрович, этот Никитич, и они даже чем — то неуловимо похожи друг на друга.

На небольшой кухоньке, где они сидели вечером, Никитич рассказывал им историю 16—й бригады и о том, как в январе 1963 года он, молодой солдат, начал службу в только что сформированной бригаде специального назначения.

— А формировал бригаду и стал первым её командиром полковник Шипка. Вот такая фамилия, как гора в Болгарии. Может слышали?

Девушки кивнули, и Никитич продолжил рассказывать обстоятельно, смакуя подробности, как это и принято у деревенских мужиков.

— Первое своё боевое крещение я принял в 1968 году, когда наши вошли в Чехословакию. Называлась операция "Дунай" и там впервые был задействован спецназ. Это было 20—го августа. В 23 часа наш транспортный самолет, в котором мы находились, сообщил о неисправности двигателя, и ему предоставили аэродром под Прагой. Самолет приземлился и ещё не успел остановиться, а мы уже выпрыгнули из самолета и бегом к контрольной вышке. Растерянные чехи не оказали никакого сопротивления. Мы сразу же взяли под контроль летное поле и здание аэропорта, и удерживали до прибытия Витебской воздушно — десантной дивизии. Вот так то, девчонки.

— Угощайтесь, Валентин Никитич, — пододвинула к нему ближе плитку черного шоколада Лариса. — И как, вернулись на базу без потерь?

— Спасибо. Это уже третья чашка чая, девчонки. Боюсь, пузо лопнет.

— Пейте сколько хотите, мы количество чашек не записываем. А запомнить не сможем, так как память — то у нас девичья, — сказала Лена, и Никитич рассмеялся.

Общаться с этими девушками легко и просто, и он с удовольствием коротал у них в гостях вечер. Телевизор с бесконечными дебатами депутатов, крутыми ковбойскими вестернами и боевиками с автомобильными погонями ему надоел, как горькая редька. А здесь внимательно слушали его истории, и было видно, что девушкам действительно интересно всё, что он рассказывает.

— Да, вернулись на базу без потерь. А когда вернулся, то узнал, что мой друг погиб в Камбодже. Ещё в мае погиб, но где погиб и почему, в похоронной не написали. Это я потом уже узнал по своим каналам.

— А в Камбодже — то что он делал, ваш друг? — удивилась Лена.

— Это другая история. Мне её рассказали под большим секретом, но уже столько лет прошло… Да и девчата вы свои, поэтому, пожалуй, можно. Только разные источники по — разному толкуют эту историю, поэтому за достоверность не ручаюсь. Но то, что мой друг детства погиб имеено в Камбодже, это достоверно. В мае 68—го года спецгруппа из 9 бойцов совершила налет на базу американских вертолетов "Летающий Джо". Любят они давать красивые названия. А у нас всё по номерам, как на складе. Так вот этот секретный лагерь располагался в Камбодже, в 30 километрах от границы с Северным Вьетнамом, куда из лагеря забрасывали американские разведывательно — диверсионные группы. И там находились, в числе разной авиационной техники, четыре машины огневой поддержки "Кобра". В то время это считался самый современный многоцелевой ударный вертолет. Говорят, что целью операции были установленные на вертолетах системы наведения новейших по тем временам управляемых реактивных снарядов. Налет занял не более 25 минут, одна "Кобра" была угнана в Северный Вьетнам, все остальные вертолеты либо уничтожены, либо серьезно повреждены. Американцы потеряли убитыми и ранеными не менее 15 человек, а наши потери составили три человека убитыми.

— Странно, девять человек маловато для такой операции, — немного поразмыслив, сказала Лариса. — Группа должна состоять, как минимум, из подгруппы захвата, подгруппы прикрытия, саперов. Думаю, подгруппа прикрытия с пулеметом и снайпером должна состоять из человек пяти как минимум. Да связь должны рубить человека три, не меньше. Самое минимальное это 20–25 бойцов.

— На базе, скорее всего, находилось человек 100–150, а потери у них 15 человек. Ну, часовых забили, а остальных где валили? В бою? Мне кажется, что минимум полсотни должны были положить, — добавила Лена.

— За что купил, за то и продал. Не знаю, насчет количества спорить не стану. А вот про бой под Кандагаром в октябре 1987 года — это я могу точно рассказать, сам принимал участие. Наш отряд из четырех десятков бойцов уничтожил 150 моджахедов вместе с их иностранными инструкторами. А командовал отрядом майор Удовиченко. В отряд входило две группы, одна под началом капитана Хамзина, другая — старшего лейтенанта Саши Тура. Я был в отряде у Саши, и мы расположились на путях вероятного подхода резервов противника метрах в трехстах восточнее основной группы, которой руководил Удовиченко. На основную группу шел шквальный огонь из безоткатных орудий и гранатометов, причем стреляли сразу десять душманов — гранатометчиков. Моджахеды накачались наркотой и было им море по колено: вновь и вновь бросались в атаку с криками "Аллах акбар". Майор в том бою погиб, а Хамзина тяжело ранили. Наша группа тоже держала оборону, не дала прорваться резерву моджахедов к основной группе и уничтожили несколько их большегрузных машин.

Зотов задумался, и девушки молча сидели, боясь нарушить молчание.

— Пулеметчику Андрюхе Горячеву прямым попаданием из гранатомета оторвало левую руку и он, ещё живой, несмотря на смертельную рану, оставшейся правой рукой взял пулемет и прикрывал отход товарищей. Сражался, практически умирая. А военврач, сам раненный в грудь, выносил потом его из боя. Вообще, должен заметить, что спецназа ГРУ боялись не только моджахеды. Когда какая — нибудь из наших групп в пылу боя пересекала границу соседнего Пакистана, то пакистанские пограничники обычно предпочитали не противодействовать, а отступить подобру — поздорову.

Лариса подлила ему в чашку чай и пододвинула свежие вафли, которые выдали им на полдник.

— Скажу вам, девчата, даже в Афгане не было таких массовых потерь, как в Чечне. Воевать разучились, что — ли? Или предательство наверху? И ещё сыграло роль то, что оказавшись в Чечне в конце 1994 года, наши ребята воспринимали территорию мятежной республики как часть нашей Родины, а не как территорию вражеского государства, где разведчик действует по законам самосохранения, а не по уголовно — гражданским кодексам. Ведь специальная разведка создавалась и готовилась действовать только за пределами своего государства в условиях глобальной войны. Но никак не на своей территории! Мы даже помыслить не могли, что нас там будут встречать как оккупантов, а не как освободителей от бандитского беспредела. За эту, можно сказать, наивность многие заплатили своими жизнями. В начале этого года, в январе, в ночт с 23—го на 24—е Грозном погиб отряд нашей бригады. Он обеспечивал выход к намеченному рубежу батальона морской пехоты и, после трудного дня, измотанный стычами с противником, расположился на ночлег в кирпичном здании бывшей школы на окраине Грозного. А здание чеченцы, видимо заранее, заминировали и ночью взорвали. Хотя здесь есть неясности. Комбат Женя Сергеев был профессионалом из профессионалов по разведывательно — диверсионной деятельности с богатейшим опытом войны в Афганистане. И прежде, чем разместиться в здании школы, он лично ее очень тщательно осмотрел и никаких признаков минирования не нашел. Кроме того, в случае минирования, здание всё рухнуло бы при взрыве. Но обрушилась лишь та часть, где располагались спецназовцы. Вот это непонятно. А перед этим, 7 января, отряд из 22—й бригады спецназа оказался в окружении и в плен попало много ребят вместе с такими новейшими видами бесшумного оружия, как секретная снайперская винтовка "Винторез". Думаю, девчонки, чехам очень серьёзно кто — то помогает из Москвы. Иначе откуда им становятся известны маршруты и места засад? Видимо, кто — то продаёт информацию за большие деньги. Время такое, что торговля родиной стало легальным бизнесом. А людской крови на Руси никогда не было жалко! Три года назад наши войска вывели из Чечни, а склады с техникой, вооружением и боеприпасами оставили бандитам. Или, как их нынче нежно называют, незаконным вооруженным формированиям. Чтобы было чем с нами воевать. Кто — то на самом верху на этом здорово заработал !

После ухода Никитича, девушки долго сидели на кухне. Идти спать не хотелось и в голову настойчиво лезли мысли о бессмысленности афганской войны.

— Знаешь, Лёка, я как подумаю, что в афганской войне погибло почти пятнадцать тысяч молодых здоровых и сильных парней, мне становится жутко, — тихо сказала Лена. — Сколько горя эта война принесла их родителям, сколько невест остались без женихов, сколько молодых женщин стали вдовами, и сколько деток не родилось! Зачем весь этот героизм, ради чего? Ведь никто на нас не нападал, мы сами пытались навязать себя в братья отсталым племенам, живущим по средневековым понятиям. Пытались помочь им разобраться между собой в их собственном междусобойчике. Какая преступная глупость!

— Пройдет время, и войну в Чечне тоже назовут преступной глупостью, — вздохнула Лариса. — И мы с тобой тоже полезем в эту бойню, чтобы потом рассказывали о нашем героизме.

— Ладно, давай досмотрим кассеты и пойдем спать, — добавила она, помолчав. — Так и не удалось нам сегодня укачать Никитича позвонить.

Девушек угнетало, что они улетели, не простившись со своими любимыми. Будут ли те их ждать? Или, обидевшись, забудут? Неизвестность и неопределенность мучили. Никитич, как они его не уговаривали, отказался позвонить Вадиму или Денису и передать на словах то, что девушки написали ему на бумаге.

— Нет, девчата, это дело такое, что может закончиться военным судом, — сказал он и отказался вообще обсуждать этот вопрос.

Завтра опять надо рано вставать, быстро сделать гимнастику, позавтракать и снова приступать к занятиям. Но перед сном следовало досмотреть кассеты с новостями и комментарии к ним, чтобы быть в курсе дела. Ведь по легенде они журналистки и должны хорошо ориентироваться в событиях и международной политике.

— Мне эти новости уже до чертиков надоели, — вздохнула Лариса. — А тебе?

— А меня от них тошнит. Если пришлось бы выбирать: два пальца в рот или новости, я бы выбрала два пальца.

— Вообще это по дурацки, что мы должны разыгрывать из себя крутых журналисток. Умные женщины всегда вызывают у мужчин подозрение. Мы наоборот должны строить из себя дурочек, не понимающих истинное положение дел и увлеченных героической борьбой чеченского народа за свою независимость. Мол, приехали из либеральной Европы, совершенно не от мира сего, и витаем где — то в облаках. Одним словом, дуры — либерастки.

На следующий день Лена, она же по документам Элизабет Шнайдер, снова отрабатывала с преподавателем баварский диалект, который у неё, как бы непроизвольно, должен был время от времени прорываться. А Лариса отрабатывала шотландский акцент, так как по уточненной легенде она Лола Керби — дочь шотландца и иорданки чеченского происхождения. Акцент должен был выдавать её, когда она рассказывала шотландские анекдоты. Они наводили на неё тоску, но хочешь не хочешь, а приходилось зазубривать их на память. Где — то она слышала, что большое удовольствие для шотландцев, рассказавших анекдот, смотреть на собеседника и ждать, когда тот разразится хохотом. Существуют особенности национального юмора, присущие менталитету каждой страны, и, видимо, в России он отличается от шотландского.

— Лола, вы сегодня что — то не в настроении, — недовольно произнес преподаватель. — Анекдот рассказываете с таким скучным видом, что в пору вешаться. А ведь вы должны рассказывать его задорно, едва удерживаясь от смеха.

"Шотландец читает книгу, и время от времени выключает и включает свет, — как можно задорнее, начала Лариса пересказывать анекдот в пятый раз.

— Что ты делаешь? — спрашивает жена.

— Переворачивать страницы можно и в темноте…"

Она понимала, что ловят не на легендах, а на мелочах. Если человек не знает народных пословиц и распространённых анекдотов, то никакая легенда не поможет. Если, конечно, в основе её не лежит версия о том, что человек полный идиот. Но ей сейчас было не до анекдотов: она никак не могла полностью отвлечься от мыслей о Вадиме. Как он воспринял её исчезновение? И что может о ней подумать Таисия Тихоновна?

 

Глава 2. Грузнов у губернатора

Задержание на подпольной киностудии при съёмках порнофильма Евгения Борисовича Бочарова, начальника одного из отделов областной администрации, привело Климова в бешенство. Губернатор и раньше с трудом терпел этого глуповатого подчинённого, мужа активистки недавно созданного движения "Наш дом — Россия"  Валентины Сергеевны Бочаровой.

Активистка являла собой образец закалённого бойца разборок на коммунальной кухне и свой опыт скандалистки использовала в политической борьбе, поливая своих противников хлёсткими эпитетами. Оппоненты неоднократно подавали на неё в суд за оскорбление чести и достоинства, но Валентина Сергеевна каждый раз апеллировала к общественности с экрана телевизоров:

— Внимательно посмотрите на этих людей, и вам станет смешно, когда они начинают говорить о чести и достоинстве.

Очередной скандал развлекал телезрителей, поднимая рейтинг передачи, а суд приговаривал Валентину Сергеевну к денежному штрафу. Выплачивала она его помесячно микроскопическими суммами, издевательски называя это "алиментами своим политическим противникам". Климов не хотел получить такую скандалистку в противники перед самыми выборами, и вынужден был пристроить её мужа в аппарат областной администрации, на чём та настаивала.

Надежда Ивановна, секретарь — референт Климова, люто ненавидела Бочарова и сегодня положила на стол губернатору заявление с просьбой принять на работу двух санитаров и назначить ей бесплатное спецпитание, как положено медсестрам из психоневрологического диспансера. Мотивировала она это тем, что в своей работе вынуждена контактировать с чиновниками, которые по своим психическим и интеллектуальным данным ничем не отличаются от пациентов указанного выше диспансера. Но находится в значительно худших условиях, чем медперсонал психдиспансеров, так как не получает спецпитание и отсутствуют санитары со смирительными рубашками. Климов чуть было не подмахнул заявление, полагая, что речь идёт об отгуле, но, прочитав его, разозлился:

— У тебя что, Надежда, помутнение? Что ты мне подсовываешь? Идиота из меня делаешь?

— Почему я делаю? У вас пол администрации таких, но это не я их сделала!

— Каких таких? Таких как я?

— Вы ещё не такой, но Минздрав предупреждает: идиотизм заразен!

После этого она разразилась гневной речью, во время которой Климов занимался своими делами, не прерывая её: знал, что мешать не следует, иначе время разрядки увеличится. Она высказала всё, что думала о недоумке Бочарове, который чем — то её в очередной раз обидел, и вскоре, выдохнувшись, замолкла. Климов, воспользовавшись паузой, невинно спросил:

— Как там Матрёна? В университет поступила?

Марину, дочь Надежды Ивановны, Климов начал называть Матрёной сравнительно недавно, а до этого называл Матрёшкой. Марина редко приходила к матери на работу, но когда приходила, Климов, при встрече, величал её Матрёной Ивановной.

— Какая я вам Матрёна Ивановна? — злилась Марина.

— Ну, я же не могу называть тебя, взрослую уже девушку, Матрёшкой!

— Называйте меня Мариной или, если это сложно запомнить, обращайтесь ко мне просто "Эй!".

— Я с трудом помню, как меня зовут, а ты требуешь, чтобы я запоминал имена окружающих. Хорошо, что ещё узнаю лица! — смеялся Климов, а Марина сердилась и старалась появляться у матери на работе как можно реже.

— Матрёна — то? Тьфу ты, Марина? Поступила, — сказала, успокаиваясь, Надежда Ивановна, довольная тем, что, наконец, высказала начальнику всё, что накипело на душе.

— Я так и понял. Ждал, когда ты попросишь меня позвонить ректору, а Марина, видишь, оказалась умной девчонкой. Молодец!

— Она у меня усидчивая. До ночи корпела над учебниками, но сдала без протекции.

— Видишь, какая у тебя хорошая дочка, а ты нервничаешь из — за мелочей.

— Хорошая мелочь! Бочарова, этого хамло, я видеть не могу! — опять начала заводиться Надежда Ивановна, но Климов прервал её.

— Ты ведь знаешь, на чём его поймали?

— Это всем известно.

Климов внимательно на неё посмотрел. Мелькнула мысль, что неплохо было бы использовать неофициальные каналы Надежды для утечки информации о проделках Бочарова, потому что по просьбе всё той же Бочаровой пришлось притормозить расследование. С одной стороны история с мужем могла нанести серьёзный удар по её репутации, и, возможно, даже утопить вообще. Но, с другой стороны, могла и наоборот — повысить её рейтинг как несчастной женщины, у которой не всё благополучно в семье, но она, тем не менее, борется за народное счастье.

В России реакции избирателей и общественности невозможно прогнозировать: гражданское общество ещё не сложилось и сильны такие факторы, как жалость к пострадавшим от властей. Накануне выборов Климову не хотелось делать из Бочаровой мученицу, но и терпеть рядом такую не прогнозируемую даму становилось опасным.

— Ты, Надя, устрой утечку информации об этом случае, но так, чтобы мы не светились как источники.

— А почему нельзя просто дать ход делу? Почему надо выгораживать подлеца?

— Ты что же, не понимаешь? Сегодня родилась? Ведь его супруга будет пострадавшей, и все её будут жалеть. Это нам надо?

— Тогда я вообще ничего не понимаю. С одной стороны вы его выгораживаете, считая, что если эта история станет широко известна, его жена повысит свой рейтинг. А с другой стороны, вы хотите, чтобы информация об этом случае стала всем известна.

— Надюша, это должно быть понятно как дважды два. Если информация просочится неофициально, то всем будет понятно, что власти её скрывают, выгораживая семейство Бочаровых. А это избиратели очень не любят. Ты подготовь приказ о проведении служебного расследования этого инцидента и я его подпишу. Зарегистрируешь приказ, но хода давать не будем. Таким образом, нас смогут упрекнуть только в отсутствии оперативности, но не в попытке замолчать этот факт.

— Всё какие — то сложные хода. Неужели нельзя просто выгнать этого придурка?

— Можно просто, но не целесообразно. В политике ничего простого не бывает. И вот ещё что. Вызови ко мне с докладом этого милиционера, который задержал Бочарова. Кажется, этот парень расследовал дело Смирягина? Пусть доложит обстоятельства задержания. Это тоже не помешает в случае возникновения скандала. Какое, к чёрту, замалчивание, когда губернатор лично выясняет подробности задержания непосредственно у мента!

Получив распоряжение, Надежда Ивановна послала в гормилицию факс о вызове к губернатору капитана Грузнова с материалами по делу о подпольной порно — киностудии и начала обдумывать, как организовать утечку информации так, чтобы источник был неизвестен.

Однако утечка не потребовалась: в городе уже гуляла копия видеозаписи налёта на киностудию, отснятой телеоператором Валерием Антоновым с комментариями тележурналистки Марии Федотовой. Неизвестно, кто сделал копию с ленты, хранившейся в столе главного редактора канала Сибинформтиви, но Бочарова усмотрела в этом происки политических оппонентов, подстроивших провокацию с порно — киностудией. Лицо, очень похожее на её мужа, присутствовало на съёмках порнофильма, в то время как сам Бочаров, согласно показаниям свидетелей, находился совсем в другом месте.

— В этом нет ничего сверхъестественного, — комментировала Федотова опровержение Бочаровой. — Феномен, когда, например, часть лица путешествует сама по себе, известен давно и описан ещё Гоголем в повести "Нос". В данном же случае мы, возможно, наблюдаем феномен, когда целое лицо путешествует отдельно от хозяина и теперь слово за учёными — уфологами.

Однако с нею не согласилась корреспондентка вечёрки, предположившая, что речь идёт об энергетическом двойнике Бочарова, которого он, оставаясь на рабочем месте, усилием мысли послал в порно — киностудию.

— Почему люди, обладающие такими феноменальными способностями, направляют свои мысли не на повышение благосостояния народа, а на порнографию? — издевательски сокрушалась она.

Газета местных коммунистов "Сибирская правда" тоже не осталась в стороне и опубликовала статью под двусмысленным названием "Члены движения 'Наш дом — Россия' вносят посильный вклад в развитие порноиндустрии Сибири". В статье газета обрушивалась на областную администрацию и губернатора, показывая всю глубину их морального падения.

Губернатор, давая интервью на телевидении, заверял, что уже назначил служебное расследование и решил лично разобраться в данном вопросе, для чего вызвал к себе капитана милиции Грузнова, разоблачившего недавно "оборотня" в погонах полковника милиции Смирягина. Именно этот милиционер выявил порно — киностудию и задержал лицо, внешне похожее на Бочарова, поэтому губернатор хочет выяснить подробности из первоисточника, а не узнавать всё из газетных статей.

Бурю в газетах подхватили политики и каждый вечер, с пеной у рта, спорили перед телекамерами о морали и принципах. Спорили до программы "Время", которая начиналась в 21 час, после чего моралисты и их оппоненты дружно ехали в ресторан, где продолжали дебаты за круглым столом. Объектом ожесточенных споров чаще всего становились женщины, с которыми они тусовались, потому что многие из них выбирали себе партнеров на ночь без учёта политических пристрастий, руководствуясь исключительно своей сексуальной ориентацией и сексапильностью партнерш или партнеров. И удивляться здесь нечему, так как депутаты представляют весь спектр населения, в том числе и его голубую часть.

Между тем, над головой Грузнова, зачинщика этой бури, скопились грозовые тучи — тридцатидвухлетний подполковник Лев Олегович Дубинин, занявший место Смирягина, зять заместителя мэра города по строительству, решительно наводил порядок в городском уголовном розыске и начал с Грузнова. Стремительно продвигаясь по служебной лестнице, Дубинин не успевал навести порядок в одном месте, как его переводили в другое, и там тоже надо было срочно расчищать авгиевы конюшни.

Молва о его крутости следовала впереди него, но контингент, который он неожиданно для всех возглавил, состоял из людей неробкого десятка, не раз рисковавших жизнью под бандитскими пулями. Поэтому Дубинин решил выбрать кого — нибудь из подчинённых и на его примере продемонстрировать свою крутость.

Лучше всего для этой цели подходил Грузнов, против которого было начато служебное расследование в связи с ночным вторжением в квартиру Дягелева. По версии адвоката, Дягелев и хирург Сухоносов оказывали помощь бомжу, у которого подозревали воспаление аппендицита, когда в квартиру ворвался Грузнов со своими людьми, не имея на это ордера. При этом, по выражению Дубинина, устраивая маски — шоу, он прихватил с собою журналистку Федотову, рассчитывая на дешёвую популярность.

— Но у вас это не пройдёт, — грозно заявил Дубинин на собрании отдела, адресуясь к Грузнову. — Времена, когда можно было беспрепятственно топтать достоинство людей, ушли в прошлое. Мы строим правовое государство, и будем строго взыскивать за такие спектакли!

— А, может быть, ну его к едреней фене, все эти строительства? — лениво спросил бесшабашный опер Титаренко, и все засмеялись, вызвав у Дубинина приступ злобы. — То развитой социализм строим, то коммунизм, то капитализм, теперь вот правовое государство! Может быть, пора уже успокоиться и становиться нормальными людьми?

Михаил Викторович Мелентьев, начальник городской милиции, предупреждал Дубинина, что отдел сложный и сработаться с этими людьми не просто.

— Ты с ними в деле побывай, стань своим, иначе не найдешь общий язык с этими людьми, — рекомендовал ему Мелентьев, но у Дубинина были свои взгляды и свои методы. Он передал другим группам дела по детскому дому, по порно — киностудии и по делу об изъятии органов, оставив Грузнову несколько незначащих дел, и вплотную занялся расследованием его служебной деятельности. Вызов Грузнова к губернатору нарушал планы Дубинина и рождал вопросы. Неясно было, зачем губернатор через голову руководства приглашает капитана милиции для разговора.

— Чем у тебя сейчас занимается Грузнов? — поинтересовался Мелентьев у Дубинина, вызвав его к себе по поводу факса из канцелярии губернатора.

— На время расследования служебной деятельности Грузнова я отстранил его от крупных дел, которые он вёл в последнее время, и оставил ему несколько мелких, — ответил Дубинин и Мелентьев удивлённо на него посмотрел.

Этот выскочка вызывал у Мелентьева, прослужившего в милиции более тридцати лет и с трудом добравшегося до своего теперешнего кресла, мягко говоря, неприязнь. За спиной выскочки стоял высокопоставленный чиновник, от которого зависело получение хороших земельных участков под строительство коттеджей и дач. Он же назначал и стоимость этих участков, в силу чего обладал огромными связями и могуществом, поэтому Мелентьев опасался, что скоро ему самому придётся уступить своё место молодому и растущему кадру.

— А зачем он понадобился Климову, не знаешь? — задумчиво спросил Мелентьев.

— Не знаю. Но думаю, что действовать через голову его руководителя неправильно, — сказал Дубинин, давая возможность Мелентьеву лишний раз убедиться в неадекватности подчиненного.

— Губернатору виднее. Не нам ему указывать, что делать. Ладно, иди, работай, — недовольно буркнул он, отпуская Дубинина. Зря начальник областной милиции генерал Прохоров настоял на его назначении. Видимо, строит дачу сыну, потому что свою в три этажа он уже выстроил.

Вероятнее всего, губернатор вызывает Грузнова по делу о подпольной киностудии, так как скандал, связанный с Бочаровым, набирает обороты. Если Климов захочет замять это дело, то Грузнов вылетит из органов за самоуправство при налёте на квартиру Дягилева. А захочет избавиться от мадам Бочаровой, то даст Грузнову зеленый свет, и тогда у Дубинина могут быть серьёзные неприятности. Поэтому то, что дурачок отстранил от этого дела Грузнова, возможно, даже к лучшему.

Если Грузнов вернётся от губернатора со щитом, то надо подумать, как включить Дубинина в круг защитников мадам Бочаровой, подставив, тем самым, его под карающую десницу губернатора. Но если Грузнов вернётся на щите, то Дубинин получит серьёзную фору. "Нелёгкое это дело — быть чиновником", — вздохнул про себя Мелентьев. Ему бы сейчас с операми где — то в засаде сидеть, с бандитами перестрелку вести, но годы ушли быстро и незаметно, и для такой работы стал он стар. А балансировать на скользком паркетном полу толком так и не научился.

"Вот такие выскочки, как этот Дубинин, меня подсидят и на пенсию выпрут", — грустно подумал он, и ему стало обидно. При социализме, хоть какая — никакая, но была защита — можно было обратиться в партийные органы за поддержкой. А сейчас сломались не только экономические механизмы, но и поменялась идеология, сменилась вся система ценностей и нравственно — моральных ориентиров. "В стране системный кризис, которого не испытывала ни одна страна мира за всю историю", — утверждают политологи, но на вопрос: что же делать, никто ответа не даёт.

Мелентьев встал из — за стола и подошел к окну. Небольшое одинокое белое облако неторопливо плыло по небу, постепенно закрывая солнце и немного приглушая буйные краски лета. На противоположной стороне улице в скверике копошились рабочие, высаживая на клумбе цветы в горшочках, по центральной аллее прогуливались молодые мамаши с детскими колясками, а на одной из скамеек пенсионеры играли в шахматы. Скоро и он примкнёт к ним, и будет так же как они, изнывать от безделья и чувствовать себя выброшенным на обочину жизни. Грузнову легче — выпрут его из органов, найдёт себе работу, он ведь молодой.

А ему, Мелентьеву, путь только на пенсию, которой кот наплакал, и хватает она только на хлеб и воду. На обеспеченную старость не накопил, ибо всю жизнь жил честно и не брал взятки. И вот сейчас у разбитого корыта — накопить какой — то капитал можно только взятками. Но и взятки брать тоже непросто: если не делиться с вышестоящими, то разоблачат и отдадут под суд как оборотня. А чтобы делиться, надо быть в обойме, потому что берут подношения только у тех, кому верят. А верят только хорошо проявившим себя в части лизания задних мест. Вот и получается, что не будешь с благоговением лизать, не попадешь в обойму. Не будешь в обойме, не имеешь права брать взятки.

Коррупция не существует вне власти и не бывает стихийной. она тщательно контролируется вышестоящими с тем, чтобы ручейки поступлений текли в нужном направлении. А самодеятельные, не лицензированные коррупционеры, не имеющие крышу и наполняющие лишь собственные карманы, выявляются и строго караются, потому что анархия в этом деле недопустима.

Коррупция стала всеобъемлющей и приспособила государственно — политическую систему под себя. И теперь всё функционирует не по законам, а "по понятиям", ибо только таким образом возможно реализовать идею ускоренного создания класса крупных собственников, как опору нынешней власти. Отсюда и потребность в новых кадрах, понимающих текущий момент и задачи, стоящие перед обществом.

Мелентьев с горечью вспомнил, что совсем недавно обсуждался вопрос о назначении на его место Смирягина и только неожиданная смерть претендента сохранило за ним это кресло. Но надолго ли? Он давно уже осознал, что стал лишним в этой системе, потому что как боролся с преступностью всю жизнь, так и пытается продолжать это дело по инерции, используя сложившиеся стереотипы. А ведь обстоятельства и ориентиры резко изменились и теперь невозможно понять, где преступники, а где творцы новой реальности.

Вот Смирягин был своим для вылезших из — под подполья "бизнесменов", еще в годы социализма накопивших значительные капиталы. Руководимый им в ту пору ОБХСС исправно выполнял план по взяточникам и оперативно сажал тех, на кого ему указывали сверху. Не исключено, что расправились с ним посаженные ранее "бизнесмены", если он пытался шантажировать их прошлым.

Не верилось, что Смирягина убил Груздев. Поссорились и один застрелил другого — это понятно. А когда убивают с таким садизмом, засунув в мешок с карбидом и утопив в зловонной жиже — это может быть только местью. Поэтому и напрашивается вывод о том, что он пытался шантажировать кого — то из тех, кто сейчас во властных структурах. Вот и нарвался на неприятности, от которых кровь стынет в жилах. Не шантажировал бы, занял бы его, Мелентьева, место. А теперь его будет подсиживать молодой и энергичный Дубинин, как говорится, человек ниоткуда, но с длинной мохнатой рукой.

Грузнов явился на приём к губернатору в парадном мундире. Будучи уверенным, что его дни в органах сочтены, и новый начальник не успокоится до тех пор, пока не съест, он уже договорился с Самохиным о переходе в службу безопасности компании "Сибкомпроминвест". Понимал и причину вызова к губернатору — ведь это он, Грузнов, задержал Бочарова и на видеокассете отчётливо видно, как бьёт кулаком его под дых. Не удалось долго покрасоваться в капитанских погонах! Как поётся в песне Высоцкого: "Капитан, никогда ты не будешь майором!". Поэтому и надел в последний раз парадный мундир и, нацепив на себя, как никогда, наглый вид, явился в приёмную губернатора.

— Вызывали? Я капитан Грузнов, — сказал он, положив на стол копию факса.

— Вызывали.

Надежда Ивановна с удовольствием окинула Грузнова быстрым взглядом. Ему очень шёл парадный мундир и выглядел капитан достаточно бравым. У них в администрации все мужики какие — то паркетно — чопорные, как она их определяла, а этот настоящий.

Она вспомнила, как на видеозаписи этот парень ударил Бочарова так, что тот согнулся пополам. "Жаль, что не в морду врезал Бочарову, — подумала она, взглянув на руки капитана. — С такими здоровенными кулачищами надо только морды и бить".

— Присядьте, пожалуйста. Губернатор срочно поехал на происшествие, — сказала Надежда Ивановна. — Рабочее общежитие в районе дворца культуры Строителей сгорело. Общежитие двухэтажное, деревянное. Вчера вечером на первом этаже праздновали день рождения, а ночью общежитие загорелось. Люди прыгали со второго этажа, некоторые получили серьёзные травмы. Надо срочно куда — то расселить их, выделить материальную помощь, ведь всё имущество сгорело, документы, деньги. Одним словом, погуляли. Посидите, подождите. Кофе вам сделать?

Грузнов к такому приёму не был готов. Секретарша, женщина лет сорока, буквально излучала доброжелательство, причина которого была ему непонятна. Казалось, его должны здесь рассматривать как врага, а она не только сделала ему кофе, но и угощала рассыпчатым печеньем, которое сама спекла.

— Очень вкусное печенье, — похвалил Грузнов. — Моя мама тоже такое печёт.

Губернатор вернулся часа через полтора и сразу же пригласил Грузнова к себе в кабинет.

— Рассказывай, — сказал Климов, усаживаясь в кресло.

— На ближайшие выходные предсказывают хорошую теплую погоду, а потом начнутся дожди, грядёт похолодание, — нагло и обстоятельно начал пересказывать Грузнов услышанный вчера по телевизору прогноз погоды на декаду.

— Молодец. Теперь буду знать, к кому обращаться по поводу прогноза погоды. А пока расскажи мне подробнее насчёт Бочарова. И вообще, как вышел на эту порно — киностудию.

— Вышел через детский дом. Там детей продавали за границу…

— Эту историю я знаю. Это тоже ты раскрутил?

— Да. Но потом выяснилось, что девочки старшей группы подрабатывали проституцией, а директор дома была вроде бандерши.

Климов напрягся. Насчёт продажи детей он слышал, но историю с девочками от него, очевидно, скрыли.

— Ни хрена себе! — воскликнул Климов и по переговорке попросил Надежду Ивановну сделать им по чашечке кофе.

— Я уже пил, — сказал Грузнов.

— Ты же пил без коньяка? А сейчас попробуешь с коньячком. Врачи тебе разрешают кофе с коньячком?

— Да как — то всё время забываю поинтересоваться. Вот на днях был у стоматолога и тоже забыл спросить.

— А я думал, что это только у меня с памятью плохо. Ну, хорошо, давай подробности.

— Значит так. Начал я трусить детский дом и обнаружилось, что у некоторых девочек старшей группы в шкафчиках дорогое нижнее бельё, французские духи и так далее. Они признались, что оказывают сексуальные услуги знакомым директорши. А она брала себе за сводничество сорок процентов.

— Сука! — зло стукнул кулаком по столу Климов, и в это время в кабинет зашла Надежда Ивановна, неся на подносе две чашечки кофе и печенье.

— Диме понравилось моё печенье, — сказала она. — Его мама, говорит, такое же печёт.

Климов изумлённо посмотрел на Надежду Ивановну, потом на Грузнова.

— Так ты оказывается Дима? — усмехнулся он. — Быстро завербовал Надежду Ивановну! Вот так пусти тебя в свой огород, так мгновенно окружишь меня своими агентами.

— Ну, вы скажете! — возмутилась Надежда Ивановна. — Ждали вас, вот и беседовали.

Пожав плечами, она вышла, и Климов, налив в маленькие рюмочки коньяк, протянул одну Грузнову.

— Продолжай. Итак, с детским домом мне ясно. Дальше.

— Девочки снимались и на подпольной киностудии, которая принадлежала Сапогу. Там и был обнаружен Бочаров: присутствовал в качестве зрителя при съёмках порнографических сцен.

— Видишь, с какими мудаками приходится работать! Чем сейчас занимаешься?

— Ищу работу.

— Не понял?

— Против меня ведётся служебное расследование. Вот и жду, когда выгонят.

Глаза у Климова сузились. Если у мента проблемы из — за Бочарова, то есть хороший повод показать, что власть способна самоочищаться. Как губернатор, он так громыхнёт, что никому мало не покажется!

— Что послужило причиной служебного расследования?

— Официальная причина — несанкционированное прокуратурой ночное вторжение в квартиру, где, по моей информации, у людей вырезают органы для их последующей продажи.

— Так это не из — за Бочарова?

— Не знаю, может быть и из — за Бочарова, но официально из — за ночного вторжения.

— Ясно. Дальше. Ну, вторгся и что? Обнаружил что — нибудь?

— На столе лежал голый мужик под общим наркозом. Бомж по имени Серж. А перед этим нашли труп мужика, тоже бомжа, с вырезанными внутренними органами. И он часто посещал эту квартиру. Там его прикармливали, как и этого Сержа.

— Ох, мать твою! Что же это на Руси нынче творится? И что дальше?

— Теперь адвокат хозяина квартиры уверяет, что бомжа обследовали из — за его жалоб на аппендицит.

— Почему же обследовали не в больнице, а на квартире?

Грузнов пожал плечами.

— Так это и стало причиной служебного расследования?

— Во всяком случае, так объясняют.

— Ясно.

Климова барабанил пальцами по столу и обдумывал ситуацию. Громкое дело накануне выборов само плыло в руки. Его постоянно обвиняют в том, что он использует для своей агитации административный ресурс и всё время мелькает на экране, тогда как остальные кандидаты получают крайне мало времени на свою агитацию. Причем интервью с ними дают либо очень поздно вечером, когда большинство телезрителей ложится спать, либо в рабочее время, когда основная масса избирателей на работе. А этот скандал, если его хорошо раскрутить, даст ему возможность не то что мелькать, а практически, не слазить с экрана и предлог самый что ни на есть законный.

— Вот что, Дмитрий, я лично разберусь во всём. А ты мне скажи ещё — вот эта журналистка, кажется, Федотова, она откуда узнала, что ты готовишь налёт на порно — киностудию?

— Я пригласил.

— А когда ночью вторгался в квартиру, где вырезают человеческие органы, тоже взял её с собою?

— Да.

— И есть видеозапись?

— Есть.

— У вас что, с нею близкие отношения?

— У меня другая девушка.

— То есть только партнерские взаимоотношения?

— Да. Ничего личного.

— Это хорошо, — задумчиво потянул Климов.

Климов не любил журналистов, многие из которых его буквально искусали на станицах газет и в так называемых "аналитических обзорах" на телевидении. Считалось хорошей традицией проехаться по нему туда — сюда, чтобы продемонстрировать независимость своих суждений и оппозицию власти. Маша Федотова специализировалась на репортажах и одна из немногих его не кусала. Вернее кусала ради приличия, но не больше. Вместе с тем, именно она делала репортаж о той памятной истории с московскими пиарщиками и назвала их "имиджмейкерами уличных разборок". По её мнению, причиной нападения имиджмейкеров на девушку стало отработка ими методов агитации за действующего губернатора.

Девушка была очень язвительной, и упражнялась в придумывании всё новых и новых издевательских замечаний по поводу истории с Бочаровым. У неё, вероятно, не могло не быть проблем с мадам Бочаровой, и Климов подумал, что надо дать задание Надежде выяснить, как обстоят дела у Федотовой на телестудии. Если у неё проблемы, то его помощь в их улаживании сделает её обязанной ему. Очень полезно иметь популярных журналистов в своей обойме и, тем более, накануне выборов. Скорее всего, и против этого мента завели служебное расследование под давлением мадам Бочаровой.

— Понятно. Можешь быть свободен, Грузнов Дмитрий. А насчёт служебного расследования я выясню, кто там у вас дурью мается, — сказал Климов, делая на календаре пометку по этому поводу.

Грузнов уходил от губернатора в приподнятом настроении и тепло попрощался с Надеждой Ивановной. Он слышал о Климове много недоброжелательных отзывов, а мужик, оказывается, неплохой и, возможно, ещё и служебное расследование своей властью прекратит. Очень уж не хотелось Грузнову уходить из органов. Хотя и зарплата у Самохина была бы намного выше, но работа уж очень скучная. Хотя у охраны весёлой работы не бывает.

 

Глава 3. Шнайдер в Мюнхене и Керби в Лондоне

Неприятности у Элизабет Шнайдер, репортера баварской газеты "Sueddeutsche Zeitung", начались с того, что в статье о Мюнхенском институте парапсихологии она перепутала астрологию с астрономией. И сколько потом не пыталась объяснить шефу, что это не её вина, он так и не смог понять. Глупым людям трудно что — то втолковать, потому что они не способны понять элементарных вещей. А ведь всё получилось из — за того, что в момент интервью с ведущим парапсихологом института у неё отказал диктофон. Конечно, она должна была предвидеть, что парапсихологи в этом институте обладают такой пространственной энергией и таким расширенным сознанием, что даже диктофон, который исправно служил ей не один год, не выдержал.

Он прекратил работу в тот момент, когда ведущий парапсихолог института объяснял, что входит в состав курса "Астрология". Сломался на полуслове "астро" и дальнейшее интервью она записывала уже авторучкой в блокноте. Естественно, когда обрабатывала материал о звездах, расшифровала "астро" как астрономия. Да и может ли она забивать себе мозги такими тонкостями, когда у неё появился новый друг!

Обычно новый друг появляется весною и дружба продолжается почти до рождественских праздников, потому что дальше начинает надоедать своей повседневностью. Но этот появился нежданно и ворвался в её жизнь так стремительно, что сломались все устоявшиеся привычки. Старого друга она срочно передала приятельнице, которая в тот момент была одна, и с головой погрузилась в новое удивительное приключение. Поэтому и не очень вникала в ту ахинею, который нёс парапсихолог, из — за биополя которого и сломался её диктофон.

Правда, в том, что он говорил, встречались некоторые интересным моменты, в частности, о действии на психику цветного освещения. Это она записала тщательно, чтобы на ближайшей тусовке блеснуть своими познаниями в парапсихологии. Кроме того, цветовое воздействие имеет большое прикладное значение. Например, с камнем какого цвета ей надо купить сережки и перстень? С красным, зеленым или фиолетовым? Раньше она над этим не задумывалась, а теперь знает, что пурпурно — красного цвет — это приём космической энергии, расширение сознания, ясновидение, психокинез. Зелёный — приём космической энергии, расслабление, согласование колебаний физического тела, объединение тела и всей жизни на Земле. Зеленовато — голубой — успокоение, расслабление, а фиолетовый — сосредоточивание внимания, расширение сознания, пустота сознания, воображение, выход из своего физического тела, чтение мыслей, телепатическое воздействие.

Что ей больше необходимо: расширение сознания или согласование колебаний физического тела? Рубин или изумрудно — зеленый нефрит? Ведь вопрос необходимо рассматривать в комплексе и согласовывать украшение с цветом платья. Зеленое платье ей, как блондинке, очень к лицу, а нефрит укрепляет силы, дает долголетие. Носимый как талисман, он отгоняет неудачи и несчастья. Но и в темно — красном платье ей тоже очень хорошо, а к нему нужны рубины, которые в старину считали камнями жизни и любви. Именно то, что ей как раз и нужно!

Рассказывал парапсихолог также и про медитацию, и про "мантру", но это её не интересовало — медитацией на тусовках не занимаются. А вот если бы парапсихолог научил, как ей разобраться со своим шефом — это было бы очень кстати. Из — за испортившихся с ним отношений, она попросила руководство редакции перевести её в отдел новостей, но ей отказали. Узнав о её просьбе, шеф начал мстить и дал задание написать статью о средиземноморских курортах Турции. Не о Пальма Де Майорке, не о Багамских островах или, на худой конец, о Таиланде, а об Анталии!

Вначале она расстроилась, но её новый друг, Франсуа — Анри Булле, французский бизнесмен из Эльзаса, решил поехать в Анталию вместе с нею и она предвкушала массу удовольствия. Франсуа — Анри, или просто Гоша, как называют капитана службы внешней разведки Игоря Жигунова его московские друзья, приехал из французского города Кольмар в Мюнхен с целью ознакомиться с его достопримечательностями и побывать в пивном зале Хофбройхаус. С Элизабет он познакомился совершенно случайно и она добровольно взялась быть его гидом, как и предполагали в его ведомстве в Москве. И ничего удивительного в этом нет: есть такие экстрасенсы, которые предвидят будущее, а в службе внешней разведки его не предвидят, а планируют.

— Это самая знаменитая пивная на всей планете, — с энтузиазмом откликнулась она на просьбу молодого симпатичного туриста показать, где находится всемирно известный пивной зал. — Она основана в 1589 году и обслуживала только королевский двор. В те времена пиво считалось аристократическим напитком, но с XIX века сюда стали наведываться и простые горожане. Зал на первом этаже вмещает тысячу человек, а зал на втором — почти тысячу триста! Представляете себе? И в праздничные, и выходные дни там трудно найти свободные места.

Был полдень субботнего дня, когда они встретились на площади Мариенплатц под колокольный звон курантов Новой ратуши.

— Приготовь фотоаппарат. Сейчас на башне 32 фигурки в человеческий рост будут разыгрывать сцены из истории города: свадьбу герцога Вильгельма V с Ренатой Лотарингской, рыцарский турнир и танец бочкарей, — предупредила Элизабет своего друга. — А потом я покажу тебе рынок Виктуалиенмаркт. Там можно купить все на свете!

— Дорогая, сначала Хофбройхаус, иначе умру от жажды, — возразил Франсуа — Анри.

Там на втором этаже с десяти часов утра Лена Виноградова держала им места, потому что посетителей было очень много и свободных мест к моменту приходу влюбленной пары могло не быть.

После окончания представления на ратушной башне, вместе с толпой туристов они неторопливо двинулись в пивную и, как и следовало ожидать, на первом этаже свободных мест не было. На втором этаже тоже всё было заполнено и Франсуа — Анри, долго высматривал, где бы им сесть. Элизабет первая увидела два свободных места рядом с похожей на неё блондинкой. Сходство усиливало ещё и то, что девушка была точно в таком же национальном баварском наряде, как и Элизабет. Доброжелательно улыбнувшись, Лена кивнула в ответ на её вопрос свободны ли рядом с нею два места.

Ещё бы: чтобы суметь занять три места, ей пришлось придти почти за три часа до встречи и она уже устала их ждать.

— Почти полчаса жду приятелей, а их всё нет, — вздохнула она и убрала бумажки с надписью "reserviert" (зарезервировано). — Они сами виноваты, вот пусть и ищут себе места.

За кружками чудесного баварского светлого пива и закуской из красной рыбы и кур — гриль, они быстро познакомились, нашли общие темы и вскоре со всем залом распевали веселые песни. Шум, смех, музыка и песни создавали атмосферу очень веселого, радостного праздника. На следующий день они снова встретились втроем в саду с каскадами и чудесными павильонами замка Нимфенбург, летней резиденции бывших баварских правителей. Долго гуляли, фотографировались около скульптур, рассказывали забавные истории из своей жизни, и выяснилось, что у девушек много общего.

Лена внимательно присматривалась к манерам, походке и любимым словечкам Элизабет. Изучать простую и легкомысленную девушку было скучно, но есть такое понятие "надо". Она с нетерпением ждала, когда можно будет, наконец, вылететь в Турцию и встретиться там с Ларисой. Однако утешительные вести из Лондона не поступали, и Лена начинала нервничать — видимо что — то складывалось не так.

Между тем, у Ларисы в Лондоне возникла непредвиденная проблема: мулла Халед Мохаммад Рахман, с которым она должна была "случайно" познакомиться, как будто сквозь землю провалился. Коллеги из Службы внешней разведки предполагали, что он вылетел в Пакистан, где в лагерях подготовки боевиков проходили обучение завербованные им рекруты. Или в Афганистан, для встречи со своим шефом бен Ладеном.

Тщательно подготовленная операция находилась под угрозой срыва, так как уже через несколько дней Элизабет Шнайдер вылетает в Стамбул делать репортаж по заказу одной туристической фирмы о курортах Турции. Фирма выполняла просьбу своего богатого, но чудаковатого турецкого клиента, который не жалел денег на рекламу средиземноморских курортов из каких — то своих деловых соображений.

На следующий день туда же вылетит Лена, которая станет Элизабет Шнайдер сразу же после выхода из здания аэропорта, где ей незаметно вручат новые документы. Там же в аэропорту она должна "случайно" встретиться с Ларисой и после откровенной беседы, охваченная внезапно возникшей идеей сделать репортаж для своей газеты, изъявит желание вместе с нею нелегально побывать в Чечне. Внешне это выглядело бы достаточно убедительно: сделав удачный репортаж о борьбе свободолюбивого народа за независимость, журналистка может рассчитывать на быстрое продвижение по службе и хорошую зарплату. В этом плане образцовое демократическое государство ничем не отличается от тоталитарного — поддержка борьбы народов за свою независимость хорошее подспорье для правящих элит любого направления в деле решения собственных внутренних проблем.

Перед отправкой в Чечню Лену обязательно будут проверять и редакция подтвердит, что репортер Элизабет Шнайдер находится в Турции. Но аналитики полагали, что проверяющие обязательно попытаются раздобыть в редакции её фотографию — это азбука, поэтому в Мюнхен срочно направили двух оперативников для усиления местной резидентуры. Они должны были контролировать обстановку вокруг редакции и любой ценой подменить фотографию, в случае попытки её получения.

Идею нелегальной поездки западных журналистов в Чечню к Мохаммаду Фатхи подбрасывали долго и сложно. И как только поступила информация о том, что лондонский мулла Халед, тесно связанный с Фатхи, пытается вербовать журналистов, срочно направили в Лондон Ларису для облегчения ему этой задачи.

Предполагалось, что девушек переправят из Турции в Чечню по каналам арабских боевиков, тем самым сделав эти каналы более прозрачными. Однако время операции ограничивалось временными сроками командировки фрау Шнайдер, поэтому задержка в Лондоне могла сорвать всю операцию.

Уже прошла почти неделя, как Лариса прилетела из Канады, через которую попасть в Англию легче, чем из России, но мулла Халед, с которым она должна была встретиться, куда — то пропал. Правоверные молятся пять раз в день, поэтому она перед каждой молитвой появлялась около мечети в районе Финсбери — парк, высматривая муллу, но тот как сквозь землю провалился.

Но вчера вечером, когда она возвращалась к себе на квартиру, недалеко от станции метро возле неё затормозило такси. Машину она узнала сразу: именно её использовали оперативники Службы внешней разведки, обеспечивающие данную операцию. За рулем был Денисов, капитан Службы внешней разведки.

— Мисс Абрикосова, она же Керби, она же Лола, а у меня для вас хорошая новость, — шутливо начал он, когда она села в машину.

Лариса не любила, когда её называли Абрикосова. В школе в младших классах как только её не дразнили: и Персикова, и Косточкина, и Апельсинкина… Вдобавок этот развязный тон и попытка выглядеть крутым, как Джеймс Бонд… Да и вообще, откуда ему известна её настоящая фамилия? Разве клички не достаточно? Хотя ему даже кличка, присвоенная ей в ГРУ не должна быть известна. Лола Керби и этого достаточно! А он рассполагает полной информацией! Какая же это конспирация?

— Короче, философ, что за новость? — резко прервала она Денисова.

Тот удивленно посмотрел на неё. С виду милая девушка, а грубая, как боцман! Хотя это, возможно, из — за неудач с муллою — ведь операция, на которую затрачено много сил и средств под угрозой. Она участвует в такой операции впервые и не в курсе, что непредвиденные обстоятельства возникают сплошь и рядом. Поэтому и нервничает, хотя разведчик должен иметь ясный ум, трезвый расчет, хладнокровие и крепкие нервы.

— Твой мулла должен быть завтра или послезавтра в Лондоне, — спокойно произнес Денисов, решив не обращать внимание на грубость Ларисы. — Из Москвы поступила информация о том, что в ближневосточной стране с желудочно — кишечным названием Катар два дня назад состоялась встреча деятелей всемирного джихада со своими финансовыми спонсорами. Осуждался вопрос ускорения исламизации Европы. Там выступал мулла Халед и заправлял тульку насчет того, что надо выделять побольше бабок на подкуп прессы и политиков. Но, знаешь, в чем я вижу проблему? Английские журналюги и политиканы, получая арабские нефтедоллары, не инвестируют их в британскую экономику, а отгоняют в швейцарские банки на личные счета. Где же их патриотизм, которым они так бахвалятся? В этом они мало чем отличаются от своих российских коллег. И только мы, бедолаги, как рабы за станком, работаем за одну лишь зарплату!

— Так это точно, что мулла прилетит завтра или послезавтра? Он ведь может там задержаться?

— Нет, ему там делать нечего. Деньги ему обещали перевести не откладывая и, при этом, солидную сумму, так что он должен лететь сюда во весь опор, чтобы священное дело исламизации Великобритании не затухало. Уверен, завтра вы с ним случайно встретитесь.

"Случайная" встреча, к которой Лариса психологически готовилась, должна была состояться около входа в мечеть и безрезультатность многодневных прогулок напрягала. Согласно документам она была Лолой Керби, дочерью шотландца и иорданки чеченского происхождения. Аналитики строили планы на том, что муллу не может не заинтересовать знакомство с журналисткой, кровно связанной с чеченской диаспорой Иордании. Тем более, репортером Радио 4, которое, будучи подразделением корпорации Би — би — си, специализировалось на новостях.

Чтобы у него возникла идея использовать мисс Керби в пропагандистских целях, Лариса должна убедительно рассказать ему о своём интересе к чеченским событиям, подкрепленном знанием истории народа своей матери. И она достаточно подробно проработала вопрос о чеченской диаспоре в Иордании.

К своему удивлению она выяснила, что в Иордании до сих пор имеется чеченская община, насчитывающая тысячи семей этнических чеченцев, предки которых покинули свою родину еще в девятнадцатом веке во время Кавказской войны.

— В то время многие кавказцы — мусульмане переселялись в Османскую империю под предлогом совершения паломничества на могилу пророка Мухаммеда, — просвещал её на базе в Чучково консультант, видный специалист по истории горских народов Кавказа. — Англичане, как всегда "дружественно" настроенные к России и умеющие умно и прозорливо сталкивать народы между собой, советовали османам создать на границе с Кавказом "автономные княжества" из кавказцев, для последующего использования их в качестве военных колоний. Но османы, пытаясь разбавить христианское население страны мусульманами, расселяли основные массы кавказцев на азиатской стороне Османской империи среди армян, греков и т. д. С тех пор в Иордании и живут чеченцы, которых в настоящее время насчитывается около 10 тысяч. Они составляют 33 родовые группы и представлены, в основном, выходцами из Ножай — Юртовского района Чечни и Хасавюртовского района Дагестана. Они предпочитают жить компактно, не смешиваясь с коренным населением, общинами в четырех городах: Амман, Сухна, Сувейлих, Зарка. Кстати, Зарка считается национальным духовным центром. 60—е годы личная охрана короля Хусейна состояла, в основном, из иорданских чеченцев.

Консультан не знал и не догадывался, для чего читает Ларисе лекции и зачем она зазубривает наизусть названия около сотни горных и почти семидесяти равнинных чеченских тейпов  с разбивкой их по девяти существующим тукхумам . Оказывается, Фатхи аш — Шишани, как и её мать, входит в тукхум Орстхой и это сближает! Знал бы мулла Халед, что его с нетерпением ждёт почти родственница советника Дудаева по религиозным вопросам и председателя комиссии по созданию в Чечне шариатских судов, то примчался бы на всех парусах!

До очередной молитвы оставалось чуть более двух часов, и она, от нечего делать, забрела на стадион Хайбери, расположенный среди жилых районов на севере Лондона. Посидела на трибуне, наблюдая тренировку футбольной команды, и когда это ей наскучило, направилась в Финсбери — парк, расположенный в десяти минутах ходьбы.

На центральной аллее парка недалеко от входа два арабских подростка били молодого английского джентльмена. Они расквасили ему нос и сбив его на землю, начали избивать ногами. Редкие прохожие, стыдливо пряча глаза, старались быстро прошмыгнуть мимо — к таким сценам они уже привыкли: столкновения между белыми аборигенами и выходцами из экзотических стран становятся заурядным событием. И уже даже в выступлениях отдельных политиков поднимается вопрос: политкорректно ли то, что черных правонарушителей будут ловить белые полицейские?

В таких разборках главное не только самим не стать жертвами расправы, но и не попасть в свидетели, так как, описывая нападавших, можно загреметь в тюрьму за "провоцирование ненависти, дискриминации и расового насилия", если не знаком со специально выработанным эзоповским языком. Политкорректность требует, чтобы не упоминалась этническая принадлежность преступников. Поэтому в их описании запрещено упоминать цвет кожи, иначе можно бросить тень и обидеть черное или смуглое население страны, тогда как преступник не имеет национальности. Так что безнаказанно поносить можно только белых засранцев, узкоглазых китайцев, русских свиней и грязных евреев.

Ещё не остыли страсти вокруг недавнего скандала: одна африканская студентка, имеющая десятилетний опыт учебы в университете и успевшая за это время закончить три курса, обвинила профессора в том, что он занижает ей оценки по причине цвета ее кожи. Теперь профессор тратит большие деньги на адвокатов, но из университета его, на всякий случай, уволили, чтобы не пострадал имидж учебного заведения. А недавно потряс совершенно дикий случай во Франции: девушку насиловал араб и она не решилась оказать ему сопротивление из — за политкорректности — он ведь представитель угнетенного народа!

Для Ларисы, попавшей в либеральный рай из страны, неразделяющей либеральные ценности из — за своей отсталости, всё это было противно и она, увидев избиение молодого аншличанина, хотела повернуть обратно к выходу из парка. Но бесцельное блуждание по улицам ей уже претило и она решила свернуть на боковую аллейку, чтобы отдохнуть от долгих блужданий на укромной скамеечке. Найдя такую скамейку и удобно устроившись на ней в густой тени деревьев, она начала рассуждать, правильно ли поступила, что не вмешалась и не защитила молодого человека.

Его, конечно, жаль, но вмешаться было бы непростительной глупостью — иметь дело с полицией ей никак нельзя. Да и стоит ли вообще вмешиваться в межнациональные разборки в чужой стране, если происходящее — обычный ритуал в мультикультурном обществе? Не надо мешать людям жить так, как они считают нужным. В этом, вероятно, и заключается права и свобода человека.

— Британские прорабы толерантности и политкорректности превратили Лондон в гнездо арабо — исламского экстремизма и фундаментализма, — вводил её в курс обстановки в Англии консультант на базе в Чучково. — Впрочем, страна стала жертвой собственнойполиткорректности и её традиционные ценности оказались размыты и подорваны либералами, социалистами и другими носителями "общечеловеческих ценностей" и проповедниками идеи мультикультурализма. Поэтому, если сталкнетесь с чем — то, что вызывает у вас отвращение, не пытайтесь наводить там порядок, пренебрегая ответственнейшим заданием!

Безусловно, она правильно поступила, что не вмешалась в драку. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Более того, она, как журналистка и носительница либеральных ценностей, вообще должна была не заметить драку.

На днях в теледебатах, которые она смотрела от нечего делать, обсуждали горячую новость: пятеро пакистанских подростков избили пожилую чету англичан, смиренно ждущую автобуса. А на следующий день на огромной автомойке за площадью, где расположен Барклай — банк, африканцы, мойщики машин, избили двоих клерков только за то, что у тех зарплата в пятьдесят раз выше, чем у них. Возможно они в чём — то правы: ведь социальная справедливость — это когда всё поровну и ссылки на существенную разницу в образовании здесь неуместны. Или либеральные ценности заключаются в чем — то другом? Вот что значит попасть из российской глубинки в страну образцовой демократии! Не знаешь, что такое хорошо, а что такое плохо!

Надо было срочно менять направление мыслей, иначе эти философствования обессиливают и лишают воли. Зачем ей чужие проблемы, когда своих хватает? Где этот чертов мулла? Опять придется топать к мечети и высматривать его, хотя он, возможно, где — то в пакистанской мечети молится на карачках, с задранной кверху жопой.

Чтобы отвлечься, Лариса вынула из сумки брошюру о лондонском метро, купленную в книжном киоске недалеко от стадиона, и принялась её изучать. Поражало количество станций и протяженность лондонского метро, но ещё более удивительна его история. Уже в 1863 году открылась первая в мире линия подземной дороги, соединившая главные лондонские вокзалы. Первые поезда Лондонской подземки были паровыми и работали на угле, но в 1890 году, когда в Петербурге весь транспорт был исключительно конный, на подземной части Южно — Лондонской линии уже была введена электротяга поездов!

С изумлением, она узнала, что строительство первого в мире метро началось в 1853 году и пыталась вспомнить, что происходило в это время в России. В том году стран, как всегда, отсталая и нищая, ввязалась в Крымскую войну из — за споров православной и католической церквей за право опеки над святыми местами в Иерусалиме и Вифлееме! Царя занимали ближневосточные проблемы, а не отсталость страны и нищета народа. И традиция смотреть по сторонам и помогать другим народам в ущерб своему собственному существует в России до сих пор!

Лариса закрыла брошюру, потому что мысли, которые она рождала, еще больше портили ей настроение. Население СССР было полуголодным, плохо одетым, не имевшим ничего, кроме скудного пайка, а правительство отгоняло колоссальные суммы бандитам из "коммунистических" и "национально — освободительных" движений. По давней, испокон веков установившейся традиции, на свой народ было наплевать и волновало только одно — борьба и междусобойчики народов Африки, Азии и Латинской Америки! Чуть не ввергли мир в атомную войну из — за Кубы, ввязывались в военные конфликты в Африке, влезли в Афганистан, обильно поливая его землю кровью российских парней, за свой счет вооружали арабские страны. Теперь благодарные арабы пришли в Чечню — в своё время советские инструкторы хорошо поднатаскали террористов .

— Не знаю, сколько учеников подготовленных нами "специалистов" орудуют теперь в Чечне, — с горечью сказал однажды дядя Петя. — Но, во всяком случае, их обучение послужило хорошей основой для создания серьёзной методической базы подготовки боевиков. К тому же, нынешнее правительство вывело из Чечни войска и оставило бандюгам все армейские склады с оружием. А теперь гонят необученных мальчишек проявлять героизм под пулями опытных боевиков, прошедших хорошую школу в Афганистане и на Ближнем Востоке. Скоро всё это не закончится и прольётся ещё много крови!

Для страны, возможно, и не скоро закончится, а вот для них с Ленкой — неизвестно когда и как. Ведь лезут они в самое гнездо террористов! Сейчас она караулит муллу, который поможет ей пробраться в Чечню и встретиться с этим Фатхи. Он со своими бумагами является их с подружкой целью, хотя гораздо проще разбомбить его штаб в Урус — Мартане. Проще, но нельзя — мировое общественное мнение не позволит. Стекаться в Чечню со всего Ближнего Востока террористам можно, а бомбить их нельзя!

Разумное отношение к мировому общественному мнению высказал однажды Никитич во время вечерних чаепитий. В тот раз Никитич принес девушкам очень вкусное варенье из вишни, черной смородины и крыжовника, которое он называл "ералаш". Его жена чудесно пекла и передала дополнительно к варенью яблочный пирог, который они уплетали с большим удовольствием. Пирог с чаем и вареньем, а также рассказы Никитича здорово скрашивали скучнейшую жизнь девушек на базе.

— У меня есть сосед, которой всегда обо всём имеет собственное мнение, — рассказывал он. — Имеешь, ну и имей его молча, не лезь с ним ко мне. Так нет, вечно лез. И так мне надоел, что однажды я не выдержал, поднёс кулак к его носу и спросил: — "Намек понял?".

— Ну и как? Он понял намек? — засмеялась тогда Ленка.

— Конечно. С тех пор ко мне со своим мнением не лезет, и сделался очень милым человеком. Знает, что я слов на ветер не бросаю.

Рецепт Никитича был вполне логичен и адекватно отражал сложившуюся ситуацию. Западные газеты не устают поучать Россию, но опасаются то же самое делать в отношении арабского Востока, наводнившего мир своими террористами. В прошлом году алжирские террористы предприняли попытку захватить самолет Air France с целью направить его в Эйфелеву башню. В июле прогремели взрывы во Франции , но страны, спонсирующие террор, Запад бранить избегает. Боится и пытается понять, что можно сделать, чтобы не расстраивать угнетенные арабские массы и что нужно предпринять, чтобы их задобрить. А Россию расстроить никто не опасается, поэтому и поучают, как достичь мира с террористами с помощью песен, плясок и уступок.

Так с горечью размышляла Лариса, сидя на скамейке и сама себя до того разозлила, что запустила брошюрой в стоявшую недалеко урну, но не попала. Пришлось встать, подобрать брошюру, и опустить в урну — не хотелось сорить в чистеньком парке. Закрыв глаза, она подставила лицо осеннему солнцу и, стремясь отвлечься от ненужных сейчас мыслей, попыталась представить, что сейчас делает Вадим. Хотя там уже поздний вечер и он, вероятно, сидит дома. Смотрит телевизор и думает о ней. Или гуляет с какой — то девушкой? Не может быть, Таисия Тихоновна этого не допустит! Ведь не зря называла её доченькой!

Внезапно на подсознательном уровне возникло чувство опасности, и она открыла глаза. Плотоядно улыбаясь, к ней приближались два представителя южных стран. Она вдруг вспомнила лекции пожилого консультанта, совсем недавно вернувшегося из Лондона, где долгие годы работал нелегалом, и знал страну, как свои пять пальцев. Широко образованный, интеллегентный и обаятельный, он свободно владел немецким, английским, итальянским и французским языками, и рассказывал интересные случаи из своей практики, которые ей могли пригодится, так как был полностью в курсе её задачи.

— Вам, играющей роль либеральной журналистки, необходимо точно знать, откуда растут ноги у идеи мультикультурного общества. Если кто — то рождает идеи, значит это кому — то нужно, и вы должны отчетливо понимать с кем и о чем беседовать. Иначе не сможете правильно сыграть свою роль в той или иной ситуации, — объснял он. — В свое время трудности демографического и экономического характера вынудили европейские страны легализовать и даже пропагандировать иммиграцию из мусульманских стран. В то время, как для простого воспроизводства населения средний уровень рождаемости должен составлять 2,1 ребенка, европейские женщины в среднем рожают только 1,4 ребенка. Сокращению коренного населения Европы способствует сознательный отказ от рождения детей. Несмотря на то, что на детей выплачивается пособие, многие европейки считают, что дети являются для них помехой в карьере или попросту помешают вести привычную и комфортную жизнь.

Кроме того, важнейшим демократическим завоеванием современной западной цивилизации провозглашена свобода гомосексуальных отношений, причем в ряде стран однополые браки уже разрешены законодательно. Понятно, что это только усугубляет демографические и экономические проблемы.

Между тем, государственные социальные программы поощрения рождаемости приводит к тому, что пособия на детей становятся для малообразованных мигрантов из мусульманских стран хорошим источником более ни менее обеспеченной жизни, поэтому среди них высокий уровень рождаемости. Это, а также постоянно увеличивающийся приток мусульманских мигрантов, способствует нарастанию этнической и конфессиональной раздробленности населения европейских государств, которые еще несколько десятилетий назад были практически однородными.

Несмотря на это, практически все партии, стараясь заручиться поддержкой как можно большего числа "этнических" голосов, цинично разыгрывают карту "мультикультурной Британии". Таким образом, мультикультурализм, как социальное явление в Великобритании, оказывается заложником не очень чистоплотного поведения политиков.

Ситуацию усугубляет то, что значительная часть мусульманских мигрантов и их потомков не проявляет желания интегрироваться в новую для себя среду и вся прелесть мультикультурного общества состоит в необходимости коренному населению страны переосмыслить свои духовные и культурные традиции и адаптироваться к потребностям мигрантов, представляющих иную культуру. Однако адаптируется оно недостаточно быстро, из — за чего и растёт преступность в Лондоне. Согласно полицейской статистики, 39 % процентов населения Лондона в той или иной степени стали жертвами преступлений, при этом большой процент изнасилований. Поэтому вы, Лариса, остерегайтесь появляться в малолюдных местах, а также вечером на улицах.

Кстати, по мнению мусульманских проповедников, эпидемия изнасилований западных женщин мусульманами Европы вызвана самими этими женщинами, хотя они и не осознают свою виновность. Аборигентки медленно приспосабливаются к нравам иммигрантов, не одеваются и не ведут себя согласно их представлениям, не носят чадру, как положено порядочной женщине, и уединенно сидят на малолюдных тенистых аллейках. Одним словом, провоцируют мужчин, за что и должны быть наказаны. Изнасиловать женщину без чадры чуть ли не прямой долг правоверного мусульманина.

Лариса внезапно вспомнила эту лекцию и осознала, что допустила грубую ошибку, сев на уединенную скамейку на отдаленной аллейке. Она резко встала, прижимая к себе левой рукой сумочку, решив, что именно её содержимое привлекает южных джентльменов. Один из них, что — то лопоча на своём языке, схватился за сумочку, а второй зажал своей широкой мозолистой клешнёй правое запястье Ларисы.

— Прежде чем освобождать запястья от захвата, нужно второй рукой придержать захватившую руку клиента и сразу же, после освобождения, резким движением вывернуть его большой палец в противоестественном направлении, — учил их с Леной прапорщик Петрович из бригады морской пехоты. — Заодно можно прихватить ещё пару пальцев, тоже хорошо. Но очень важно одновременно отвлечь его нервную систему другим сигналом, например, нанести ему чувствительный удар по голеностопу.

Однако вторая рука Ларисы была занята — удерживала сумочку, которую пытался выдернуть нападающий слева, поэтому она, нанеся удар по голеностопу правого нападающего, резким вращательным движение руки с сильным нажимом запястья на большой палец захватившей руки освободилась от захвата и средним пальцем ткнула прямо в левый глаз нападавшего. Палец легко вошел в глазницу и он, схватившись обеими руками за лицо, дико завыл.

В тот же момент, крутанувшись вокруг своей оси направо, она нанесла сильный удар правым локтем в горло левого нападающего. Локоть — мощное разрушительное оружие, превосходящее по силе удар кулаком в несколько раз. Тем более, если вложить в его удар массу тела за счет скручивания корпуса. Удар локтем с разворота является очень неожиданным для противника, и при попадании в горло может вызвать обильное кровотечение изо рта, что, собственно, и произошло.

Порадовавшись, что сегодня не надела туфли на высоких каблуках, которые сломала бы при резком развороте, Лариса оставила кавалеров одних, и быстро пошла к выходу из парка. Её одолевали сомнения: может она неправа, что оставила их в живых? Ведь они могут сообщить полиции её приметы. Зачем она вообще полезла в этот парк? Вечно совершает какие — то глупости! Ленка никогда сюда бы не пришла, потому что она умная!

Однако, немного успокоившись, Лариса решила, что мусульманские хлопцы не должны признаваться в том, что их малость покалечила женщина. Ведь мужчина в исламе — это сильная и бесстрашная личность, воин! А такие мужчины не могут обратиться в полицию с жалобой на женщину, потому что этим себя только унизят.

В третий раз за сегодняшний день она направилась к мечети и издали увидела человека, очень похожего на того, фотографию которого, а также отснятые клипы, тщательно изучала. Это был тот, которого она ждала столько дней! Во всяком случае, его лицо, походка и фигура совпадали. Только его одежда никак не напоминала мусульманские наряды и она вапомнила, что имамы, муфтии, кадии, муллы вольны носить любую одежду, соответствующую исламским требованиям, будь то европейский костюм или какое — то национальное одеяние.

Лариса внутренне собралась, настроившись на заученную роль, которую отрабатывала на базе до автоматизма. Её вазамоторные реакции, игра глаз, весь вид должен в точности соответствовать нужному образу. Лере на сцене можно сфальшивить, а ей нельзя — ставка в этой пьесе жизнь.

Лариса быстро прошла к входу в мечеть. Если она не ошиблась и это точно мулла Халед, то ещё не всё потеряно, и она сможет успеть к назначенному сроку в Стамбул. А там уже они с Ленкой будут соображать на двоих, потому что одной трудно и немного страшновато.

В это время в Мюнхене Элизабет, готовясь к командировке в Турцию, размышляла на тем, что из одежды взять с собою, чтобы каждый день выглядеть по — новому. Понятно, что у них с Франсуа — Анри не будет времени на выполнение редакционного задания, так как в переданном ей плане не значились места, в которых они предполагали проводить всё своё время: море, рестораны и постель. Однако это нисколько не смущало, так как в рекламных буклетах туристических агентств есть вся необходимая информация. Причем Франсуа — Анри обещал сделать так, чтобы заказчик остался доволен статьей. А она уже имела возможность убедиться, что её новый друг выполняет всё, что обещает, поэтому нечего даже за это волноваться.

Через три дня Элизабет со своим другом должна вылететь в Стамбул. А на следующий день туда же, по плану московских аналитиков, вылетит вторая Элизабет Шнайдер. И тоже репортер баварской газеты "Sueddeutsche Zeitung", и тоже блондинка. Только одна, без друга.

В Стамбуле, в аэропорту имени Ататюрка, она должна случайно встретиться с английской журналисткой Лолой Керби. И Лена была уверена, что встретится, потому что случайность — это для кого — то, возможно, и неосознанная необходимость, но для некоторых служб — это не только осознанная, но и хорошо подготовленная необходимость. Просто всё зависит от точки зрения.

 

Глава 4. Катя Панченко опознает своего насильника

Анна Новосёлова не находила себе места: Костя, её муж, вчера днём ушёл по каким — то своим делам и обещал вернуться к семи часам вечера. В десять часов вечера, не дождавшись его, она не выдержала и начала обзванивать друзей и знакомых, но Кости нигде не было. После полуночи Анна начала обзванивать больницы, потом позвонила в милицию и в городской морг, но ничего о муже не узнала. Не сомкнув всю ночь глаз, утром отвезла ребенка к родителям и, вернувшись домой, снова продолжила ждать мужа.

Звонок в дверь прозвучал около трёх часов дня, и она побежала открывать дверь с горячим желанием высказать мужу всё, что накопила в себе за долгие часы неизвестности и переживаний за него. Но это были двое неизвестных с бандитскими физиономиями в спортивных костюмах. Они бесцеремонно задвинули её в прихожую и закрыли дверь.

— Муж дома? — спросил один из них, бритоголовый и со щетиной на лице.

— Кто вы такие, что вам надо? — испугалась Анна и рванулась к телефону звонить в милицию, но второй бандит, с челкой и золотой цепью на мощной шее, перехватил её и бросил на диван.

— Муж где, спрашиваю? — повторил бритоголовый.

— Не знаю, со вчерашнего дня нет, — с трудом произнесла Анна, у которой от испуга зуб на зуб не попадал.

— Точно сквозанул с деньгами, сучара, — сказал бритоголовый своему напарнику.

— Или прячется где — то, — предположил тот и начал осматривать квартиру.

Заглянул в ванную, туалет, на кухню, в спальню. Когда он открыл шкаф и начал раздвигать одежду, за которой, по его предположению, мог прятаться муж, Анна, воспользовавшись тем, что бандиты отвлеклись от неё, рванулась на кухню. Схватила большой нож для разделки мяса, и повернулась к бритоголовому, неторопливо входящему вслед за ней.

— Не подходи, заколю, — произнесла Анна, угрожающе выставив впереди себя нож.

Рука её дрожала, и кончик ножа прыгал перед бритоголовым, который, ухмыляясь, походил к ней. Анна так и не решилась ударить ножом и, выронив его, закрыла руками лицо и заплакала. Она плакала из — за своего бессилия, из — за злости на мужа, по вине которого попала в такое положение, и из — за жуткого липкого страха.

Бритоголовый, схватив её за шиворот, потащил в комнату.

— Будешь дергаться, сучка, изувечу, — угрожающе сказал он и швырнул её на диван

Бандиты включили телевизор и в ожидании Кости смотрели американский боевик с автомобильной погоней, дракой и стрельбой. Какой — то страшный, патлатый и толстый мужик насиловал на экране женщину.

— О, это по — нашему, — засмеялся бандит с чёлкой и посмотрел на Анну, отчего та вжалась в диван. Он встал, потянулся, и с гнусной ухмылкой направился к Анне.

— Не подходи, я кричать буду, — пробормотала Анна, клацая зубами от страха.

— Начинай кричать прямо сейчас, так интересней будет.

— Да чего ты спешишь, как голый в баню, — остановил напарника бритоголовый. — Ещё не вечер, успеется.

В этот момент зазвонил телефон.

— Бери трубку, но скажешь лишнее, башку сверну, — сказал бритоголовый, и Анна дрожащей рукой взяла трубку.

— Алло, это квартира Новосёловых? — спросил женский голос.

— Да, — подтвердила Анна. Её била нервная дрожь, и она с трудом ворочала языком.

— Вам звонят из областной больницы. Вчера днём к нам поступил Новосёлов Константин. Документов при нем нет, но недавно он пришёл в сознание и сообщил своем имя. Его сбила машина, однако можете не волноваться, состояние у него на данный момент стабильное, средней тяжести. Поломана шейка бедра, два ребра и разбита голова. Он дал этот номер телефона и просил жену придти к нему. Вы ведь его жена?

Бритоголовый вырвал у Ани трубку.

— А к нему сейчас можно приехать? — спросил он.

— А кто говорит?

— Его брат.

— Приезжайте. Только с документами, потому что без документов у нас запрещены посещения. Кстати, ему сейчас как раз необходима психологическая поддержка. Он лежит в отделении общей хирургии.

— Для психологической поддержки как раз я и нужен, — ухмыльнувшись, подмигнул напарнику бритоголовый.

Катя Панченко повесила трубку и вышла из будки телефона — автомата недалеко от дома, где жили Новосёловы. Подойдя к машине, в которой сидели Слава Дорохов, Лёня Окунев и Костя Новосёлов, сказала:

— Там действительно засада, и они сейчас поедут в больницу. Я попросила, чтобы захватили с собой документы.

Дорохов засмеялся.

— Катя, тебе надо было бы в КВН играть.

— Но ты же согласен, что с документами нам будет проще с ними разобраться? — улыбнулась Катя.

За пару с небольшим месяцев работы в команде она стала уже своею. Ей нравились парни, с которыми работала — сильные, надёжные и добродушные. Никто из них не знал о несчастье, которое с нею произошло. На фирме об этом знали только двое — Стас Кондратюк и Мельников. Но если Стас был совершенно своим человеком, мужем её подруги детства, то Мельникова она немного стеснялась и, не понимая почему, была всегда скована в его присутствии.

В последнее время Мельников был поглощен медовым месяцем с Данилиной, поэтому её непосредственным руководителем стал Самохин, простой и весёлый. Как она слышала от Стаса, Самохин был из бывших оперов и вполне искренне восхищался её аналитическими способностями. Его попытки неуклюже ухаживать и комплименты ей нравились — они возвращало прежнюю уверенность в себе.

Отряжая Катю на эту операцию, Самохин даже поцеловал ей руку и попросил не быть слишком смелой.

— Девушку украшает скромность, Катерина, поэтому держись сзади мужиков. Они разберутся без тебя, а ты нам ещё необходима целой и невредимой.

Катя не сомневалась, что ребята разберутся без неё, но в данном случае она была одна из главных действующих лиц первой операции, в которой участвовала лично, и это возвышало её в собственных глазах.

— Катька, ты не лезь на рожон, — говорил Стас, провожая её на операцию.

— А вы, мужики, контролируйте и не позволяйте ей ничего лишнего, — напутствовал он Дорохова и Окунева. Катя была счастлива, что будет принимать участие в операции и, поцеловав на радостях Стаса, пообещала:

— Буду себя вести как мышка. Ни одного лишнего движения без разрешения.

Сейчас у неё хорошо получился разговор с бандитом. Не прозвучало ни одной фальшивой нотки и она чувствовала, что тот клюнул.

— А часто к вам выходили бандиты с документами? — рассмеялась она, довольная удачным началом.

— Мы не знаем, сколько их и все ли выйдут. Может, следует повторно позвонить, когда выйдут, и проверить остался ли кто из них в квартире? — предложил Окунев.

— Тот БМВ, что стоит около дома, скорее всего их. У нас не будет времени на звонок, иначе они от нас оторвутся, — возразил Дорохов, сидевший за рулём. — Лучше пусть Катя по мобилке из машины проверит.

— Я свою мобилку светить не буду. Они могут потом проверить список звонков, — отказалась Катя. — Пусть Новосёлов сам разбирается с оставшимися. Там его жена, вот пусть её и выручает.

Между тем, прежде чем уйти, бандиты связали Анну и привязали её к батарее отопления, чтобы никуда не сбежала и не смогла позвонить.

— Проведаем мужа, потом вернёмся и развлечемся немного, — пообещал ей бандит с чёлкой и, подмигнув, захохотал. — Киданул твой муженек приличных людей на два куска баксов, так что придётся тебе отрабатывать. Но ты не волнуйся, бордели у нас приличные, тебе там даже понравится.

Бритоголовый тоже расхохотался и они, забрав ключи, вышли. Выйдя из подъезда, внимательно осмотрелись вокруг и направились к БМВ. Машина, в которой сидели Катя и парни, стояла на противоположной стороне за двумя другими машинами, поэтому особых подозрений у бандитов не вызвала.

— Может, дадите чего — нибудь в руки? — спросил Константин. — А то безоружным как — то неудобно приходить домой.

— Тебе что здесь — оружейная лавка? У соседей попроси, — недовольно пробурчал Дорохов и Константин, вздохнув, вышел из машины. Бандиты тем временем сели в БМВ, машина отъехала, и Дорохов поехал за нею.

— Давайте здесь свернём на Маршала Блюхера и выскочим недалеко от больницы на углу Луговской. Там и перехватим их, — предложила Катя.

— А вдруг их потеряем? — возразил Дорохов.

— Никуда они от нас не денутся. Недалеко от Луговской есть хорошая подворотня, оттуда выскочим и подрежем их.

— Все подворотни города знаешь? — повернулся к ней Окунев.

— В том дворе живет моя бывшая однокурсница.

— Ну, если твоя бывшая однокурсница, тогда, конечно, можно, — усмехнулся Дорохов, поворачивая направо. — Только, смотри, Катя, под твою ответственность, чтобы потом нам Стас головы не поотрывал,

Подъехав к нужному месту, они задом заехали в подворотню, и Катя, выйдя на улицу, прогуливалась по ней, пока не заметила БМВ. По сигналу Кати, "Волга", управляемая Дороховым, выскочила из подворотни, и чуть было не столкнулась с БМВ. Взвизгнув тормозами, обе машины остановились, и из БМВ, открыв дверь, высунулся бритоголовый водитель.

— Ты что, козёл, глаза на жопе держишь? — закричал он Дорохову. — Я сейчас твои мозги по асфальту размажу.

Сзади к БМВ незаметно подошла Катя, достала из кармана баллончик с газом "Черёмуха" , и, распахнув заднюю дверь, распылила струю в лицо обернувшемуся напарнику бритоголового, а потом и самому бритоголовому, также обернувшемуся к ней. Тотчас же к БМВ подбежали Дорохов и Окунев с платками, смоченными эфиром, и, через минуту, связанные бандиты лежали в багажниках машин, по одному в каждом.

— Катюха, свободна, — весело сказал Дорохов, садясь за руль БМВ. — Груз упакован, благодарим за службу!

— Ребята, я с вами поеду, — возразила Катя, но Дорохов был непреклонен, и она уныло побрела на автобусную остановку.

Ей стало обидно. "Используют меня как пешку, — думала она. — Все операции прорабатываю, все финты придумываю, а потом, когда дело сделано, становлюсь не нужной. И так постоянно. Мавр сделал своё дело, мавр может удалиться". Она осознала, что никогда не станет для них полностью своей, и обида жгла её изнутри. Она не заметила, как начала переходить дорогу на красный свет и её остановил визг тормозов и грубый окрик:

— Эй, куда под машину лезешь! Она ведь не трахает, а давит!

Катя отпрянула и взглянула на злое лицо хама, высунувшегося из окна БМВ представительского класса.

Лицо пьяного подонка, который, терзал и насиловал её полночи, пока, наконец, не заснул, она вряд ли когда — нибудь забудет. Взглянула на номер машины, но мелькнула мысль, что подонок может быть просто случайным пассажиром. БМВ рванула с места, а Катя начала останавливать проезжавшие мимо машины. Одна из них остановилась и, буквально впрыгнув на заднее сидение, она попросила водителя догнать БМВ и следовать за ней.

— Это будет стоить двадцать баксов, — предупредил водитель и Катя согласно кивнула: была готова выложить и больше, лишь бы выяснить, кто это такой.

— Муж? — спросил догадливый водитель и коротко хохотнул. — Выследила, значит? Предвижу, что мужа ожидает сегодня веселый концерт! Я вёз как — то одного мужика, психолога по специальности. Так он утверждал, что супружеские измены иногда даже полезны.

— Да, с мужской точки зрения они даже необходимы. Как же мужики проживут без измен? — покосилась она на водителя.

— Этот мужик рассказывал, что согласно социологическим исследованиям свыше 50 % женщин хотя бы раз в день думает о сексе, а мужчины более 50 % дня думают о сексе с женщиной. Чувствуете разницу?

Водитель попался словоохотливый, и Катя была довольна этим обстоятельством. Во всяком случае, не надо было что — то придумывать и объяснять причину слежки. И ещё она отметила, что он старается ехать так, чтобы от БМВ их всегда отделяли несколько машин — значит, водитель попался с понятием. Катя делала вид, что внимательно слушает, и это его поощряло.

— Вообще — то, супружеская измена — это, можно сказать, явление природы, — разглагольствовал он. — Генетический аппарат мужчины устроен природой так, что одно только сексуальное поползновение в сторону незнакомки провоцирует стойкую и продолжительную эрекцию. Это, если хотите знать, обусловлено потенциальной возможностью оплодотворить ещё одну женщину. Ведь если жена уже оплодотворена, то секс с ней, с точки зрения генетики, процедура бессмысленная. Прошу прощения, но я только пересказываю слова того мужика.

— Ваш пассажир, возможно, по специальности этимолог и просто рассказывал вам об инстинктах насекомых, — сказала Катя. — А у человека, помимо генетического аппарата, есть ещё и чувства, есть сознание, какие — то понятия о приличии, семейном долге, наконец.

Тем временем БМВ остановилось около здания областной Думы, и из машины вышел водитель, исполнявший, очевидно, функции охранника. Он внимательно осмотрелся вокруг, открыл дверь и из машины появился тот, за кем следила Катя. Посмотрел вдоль улицы, задержал взгляд на проходившей мимо девушке и, по — хозяйски, вальяжно и неторопливо, направился к зданию. Охранник почтительно открыл перед ним тяжёлую дубовую дверь, и Катя, расплатившись с водителем, быстро прошла к зданию. В вестибюле дежурил милиционер, и она решительно направилась к нему.

— Российский деловой журнал "Эксперт", — представилась она. — Сюда только что вошёл Петровский Кирилл Александрович. Он куда пошёл?

— Не знаю никакого Петровского. Только что зашёл Дерягин Олег Владимирович.

— Ах, вот как? Вечно у нас в редакции что — то напутают.

Катя вышла из здания областной Думы, задумавшись над способом мести. С Чалдоном получилось случайно и прошло без последствий. Во всяком случае, она по телевизору смотрела передачу, в которой его убийство и последующий взрыв дачи Сапога толковали как взаимосвязанные между собой события и объясняли войной между бандскими группировками за раздел сфер влияния.

С Дерягиным такое объяснение не пройдёт, и будут искать серьёзно. Кроме того, есть досадная помеха — охранник. Но она уже приговорила Дерягина и знала, что не успокоится, пока этот негодяй жив. Придумывать сложную многоходовую операцию не хотелось — даже когда она думала о Дерягине, у неё повышалось давление, и охватывала такая ненависть, что готова была рвать его на части голыми руками. Нужна свинчатка, которой она проломит голову негодяю, так же как и Чалдону и пусть потом будет, что будет. Пусть даже её посадят в тюрьму, но она будет знать, что смыла позор кровью насильников.

Только где берутся кастеты, она не знала. Потом вспомнила разговоры о том, что на рынке свободно можно купить пистолет или даже автомат и решила, что пистолет лучше кастета. Однако, прохаживаясь по рынку, она не заметила, чтобы кто — то торговал оружием. Безусловно, им торгуют из — под полы, но как продавцы узнают, кому можно продать, а кому нельзя? "Очевидно есть какая — то технология выхода на продавцов", — решила она и попыталась незаметно выпытать у Стаса как можно купить на рынке оружие. Но тот пожимал плечами и уходил от разговора, очевидно, не догадываясь, зачем она этим интересуется. Спрашивала и у охранников, но и те не знали или не хотели говорить. Она стала чаще прогуливаться по рынку, чтобы на неё обратили внимание, но внимание никто не обращал. У одного продавца всякой всячины она спросила, нет ли у него кастета, но тот только рассмеялся.

Однажды Катя увидела гирьку на цепочке у продавца старого инструмента и сантехники. Она не знала, где применяется эта штука, но сразу же поняла, что это, практически, самодельный кистень, которым можно ударить сзади по макушке и человек готов. Купив кистень, она дома тщательно обмотала гирьку и цепочку матерчатой лентой из старого крепдешина в горошек: это, во — первых, не будет привлекать внимание, а во — вторых, на материи не останется отпечатков её пальцев.

Найдя нужную литературу, она проштудировала её на предмет работы с кистенем. Оказывается, его применяли даже рыцари, так как он имеет преимущества перед мечом. Меч ловится на окованный железной полосой край щита, а шар кистеня на цепочке может перелететь через щит и ударить в темя или по затылку. Только необходимы навыки работы с ним, поскольку должна быть хорошая координация движений. В книге описывалась работа кистенем по кругу, но ей надо было отработать технику удара без замаха.

Один из охранников, бывший десантник, показывал Кате работу с боевым ножом. Выписывая рукой широкие восьмёрки, он окружал себя веером ударов и достигал тем самым непрерывность движения.

— Надо тренировать восьмерки как бы внутри себя, подключая хару, или, иначе говоря, живот, — пояснил он и Катя с первых тренировок начала осваивать работу с кистенем по восьмерке, что давало возможность в любой момент нанести удар. Тренировалась она в парке на глухих аллеях, пытаясь попасть гирькой в выбранную точку на стволе дерева. Кистень носила в женской сумочке, из — за чего пришлось купить новую, менее красивую, зато вместительную и с более надежными ручками.

Через неделю тренировок она уже забивала в дерево гвоздь с полуметра и с одного удара. Возвращалась она из парка домой поздно, но теперь уже не боялась темноты, так как знала: если кто — нибудь попробует к ней пристать, она попадет гирькой ему в висок даже не целясь, как по шляпке гвоздя.

На следующем этапе подготовки надо было выяснить маршруты Дерягина и составить план нападения. Она предположила, что напасть, вероятно, лучше всего вечером около подъезда, когда он возвращается домой. Но вечером охранник будет особо напряжен, так как именно в это время и в таком месте чаще всего совершаются покушения. Можно ликвидировать охранника, затем подойти к Дерягину, напомнить ему о той ночи, а только потом уже убить. Он ничего не сможет предпринять, потому что на гирьку точно не успеет среагировать. Отклониться не успеет, а даже если и успеет, то от возвратного движения гирьки точно не уйдёт — на то и тренировала восьмерку!

Размышляя об этом, Катя шла по темной улице, и под фонарем ей кто — то преградил дорогу. Её рука сразу же метнулась в сумку, но неожиданно услышала радостный возглас:

— Катя, это вы?

Сжимая цепочку кистеня, подняла глаза и увидела чьё — то очень знакомое лицо, но сразу переключиться не смогла, поэтому не узнала молодого человека.

— Катя, неужели вы меня не помните? — спросил он. — Вспомните лекцию в клубе студентов "Квантовая физика и паранормальные явления". Меня зовут Антон.

Теперь она его вспомнила. Этот был молодой человек из её прежней жизни, с которым она познакомилась на лекции и которому дала свой номер телефона. В тот самый вечер её схватили на улице, отвезли на дачу к Сапогу и изнасиловали. Сейчас она стала совершенно другой, и ей не хотелось вспоминать о том времени, когда она была искренней, доверчивой, пугливой и беззащитной. Она не разделяла радости Антона от встречи, а он, тем временем, торопливо ей объяснял:

— Понимаете, Катя, в тот вечер, когда мы с вами расстались, у меня в троллейбусе вытащили бумажник, а в нём находилась бумажка с вашим телефоном. Из — за этого я не мог вам позвонить. Искал вас почти два месяца, и, наконец, совершенно неожиданно встретил. На эту улицу вообще попал совершенно случайно, здесь недалеко живёт мой школьный приятель, и я уже тысячу лет у него не был. А вот сегодня зашёл.

Антон говорил быстро, чтобы она не ушла, но Катя досадовала на то, что он отвлёк её от размышлений на более интересную тему.

Стоит ли убивать охранника, который ни в чём не виноват? Охранник ведь за деньги выполняет свою работу и ни в чём не виновен. Это с одной стороны. А с другой стороны, он помеха и эту помеху надо устранить. Она вспомнила Матюшина и Миронова, погибших только потому, что мешали киллеру ликвидировать Галину Афонину и сколько слёз было пролито их родными, их девушками, друзьями. Возможно, у этого охранника тоже есть дети, которых он кормит, охраняя Дерягина. Кто же их будет кормить, если она его убьёт? И вообще, имеет ли она права лишать жизни человека, который её ничего плохого не сделал?

— Катя, можно вас проводить? — чуть ли не умоляюще спросил Антон, видя полное отсутствие у неё интереса к их встрече. — Вы где — то здесь живете?

Катя очнулась от размышлений и посмотрела ему в глаза. "Что ему нужно? Что он ко мне пристаёт?" — подумала она, но его взгляд немного смутил её: в нём сочеталась какая — то детская мольба с надеждой. "Он, наверное, влюбился в меня", — пришла ей в голову мысль и она удивилась, что никаких эмоций у неё это не вызывает.

— Ну, хорошо, проводите меня, если вы так хотите, — разрешила она, потому что поняла, что её отказ будет для него большой неприятностью.

Она не слишком прислушивалась к тому, что говорил Антон, и удивлялась, что так изменилась. При их первой встрече, немногим более двух месяцев назад, он ей понравился, но тогда она была совершенно другой, не такой, как сейчас. Тогда она даже представить себе не могла, что может хладнокровно убить человека, а сейчас планирует убийство второго и ищет оптимальный вариант решения этой задачи.

Психологи и криминалисты утверждают, что женщины более жестоки, чем мужчины. Приводят даже статистику, что 80 процентов женщин совершают преступление вновь и проявление жестокости у них — потребность, наваждение. Возможно, это действительно так и её потребность в мести объясняется именно этими причинами? Катя искоса посмотрела на Антона. "А он мог бы убить человека?" — мелькнула у неё мысль и она поняла, что нет. У него не было такой мотивировки, как у неё.

Антон делился своими впечатлениями о концерте московского цыганского ансамбля, на котором побывал несколько дней назад и Катю неожиданно осенила мысль: она должна подойти к Дерягину в костюме цыганки. Цыганка не должна его насторожить, потому что всем известно, зачем подходят цыганки. Скорее всего, он демонстративно отвернётся, чтобы не давать ей повода для приставания, и она сможет спокойно достать кистень из сумочки. Однако неясно, что будет делать охранник. Чёрт бы побрал этого охранника! Не убивать же его заодно с Дерягиным. Но, с другой стороны, он не только помеха, но и свидетель, а этого нельзя допустить.

Они незаметно подошли к подъезду Катиного дома, и Антон попросил дать ему повторно номер телефона. Погруженная в свои мысли, Катя механически продиктовала ему номер, и тут же спохватилась.

— Только вы мне не звоните, пожалуйста, — сказала она, и он удивлённо посмотрел на неё. "Зачем же я в таком случае дала ему свой телефон? — подумала она. — Он может решить, что я дурочка или кокетка".

— Я имею в виду на этой неделе, — поправилась она. — Возможно, я уеду в командировку.

— Хорошо, я позвоню вам через неделю, — весело сказал Антон, обрадовавшись разрешению звонить.

Ему не хотелось расставаться, но она попрощалась и, круто развернувшись, пошла домой. Дома, лёжа в постели, она вспоминала первую встречу с Антоном, и ей стало себя до того жалко, что расплакалась в подушку. Какая она была непосредственная, наивная и беззащитная дурочка! Она вспоминала, как её схватили на улице, как привезли на дачу, и как глумились над нею, и ненависть захлёстывала. Слёзы высохли, и она твёрдо решила: охранника тоже замочит. И притом первым, на глазах у Дерягина. А затем напомнит этому негодяю о его преступлении и только после этого убьёт.

Охранника не должно быть жалко — ведь не Дерягин же схватил её на улице, а такие же его прислужники, как этот охранник. Она убила Чалдона, но его прихвостни, схватившие её на улице, ещё где — то бродят и продолжают чинить бесчинства. И, возможно, именно этот охранник сопровождал Дерягина на дачу к Сапогу. Может быть, именно он охранял дверь в комнату, в которой Дерягин её насиловал? Лютая ненависть переполняла Катю, и пришло твёрдое решение — охранник не должен уйти живым. Но вначале надо убить Дерягина, а потом уже бросившегося ему на выручку охранника. Так будет надёжнее.

Утром она проснулась с твёрдой убежденностью в правильности своего решения. На вещевом рынке купила длинную цветастую юбку, яркую кофточку, воздушную зеленную косынку и черный парик. Черные волосы парика она решила местами обесцветить с тем, чтобы сделать проседь, увеличив возраст цыганки. Этот наряд должен сделать её неузнаваемой, а из — под косынки, закрывавшей весь лоб, будут свисать чёрные и седые пряди волос парика — они спрячут её глаза. Мужчинам маскироваться проще: нацепил усы и бороду и сразу же другой человек.

 

Глава 5. Ксения в клубе скинхедов

После окончания летней практики Ксении удалось временно, до сентября, устроиться на работу вместо ушедшей в декретный отпуск медсестры. Татьяна Петровна, врач, у которой она работала медсестрой, относилась к ней по — доброму, и у них складывались теплые взаимоотношения. Часто после работы и, особенно, по выходным дням Ксения пристрастилась ходить в церковь, где после трагической гибели Сергея она находила успокоение.

Молиться не умела, но каждый раз, приходя, ставила за него свечку и во время молитвы постоянно думала о нём. Вера Карповна в церковь не ходила, но и не отговаривала её от посещения служб. Будучи в прошлом членом КПСС, вступившая в партию на фронте, Вера Карповна в Бога не верила, хотя православных обычаев придерживалась, знала все церковные праздники, красила яйца и пекла вкусные пасхи.

— Не могу видеть этих полумужиков в их женских нарядах со слащавыми елейными голосами и толстыми мордами, — ругала она попов. — Любая религия призвана гасить социальное недовольство в обществе. И теперешний подъём религии вызывается только всеобщей бедностью и упадком культуры. Людям плохо, им хочется забыться, вот и находят свой опиум. Опиум для народа. И те, которые обокрали народ, тоже стоят со свечками, как раньше с партбилетами, и тоже такие состроят елейные рожи, что чуть ли не нимб святости вокруг каждой бошки.

Ксения не спорила с Верой Карповной, понимая, что это бесполезно. Выслушивала её молча и шла в церковь. Молодёжь туда приходила крайне редко, поэтому постоянные прихожане сразу же заприметили Ксению и, при встрече, здоровались. Выделял её и батюшка: читая проповедь, как бы обращался к ней. Но она его не слушала, погружённая в свои мысли.

Глядя на толстого батюшку, на его жирные лоснящиеся щеки, на огромный живот, она понимала эмоции Веры Карповны и сделала про себя вывод о его двуличии. Ясно, что рассказывая верующим о необходимости соблюдать посты, он сам никогда их не соблюдает и жрет, как свинья. Изъяснялся он сложно, прибегая к выражениям в старорусском стиле, но его нудная речь не только не мешала ей, но даже помогала отстроиться от окружающей обстановки и уйти в себя, в мир собственных мыслей. В церкви к ней приходило спокойствие, и она чувствовала какую — то связь с космосом, с чем — то неземным, добрым и хорошим.

Но однажды, выходя из церкви после воскресной утренней молитвы, она встретила свою однокурсницу Олю Топалов. Та шла под руку с каким — то стриженным наголо парнем.

— Ксюша, привет! Ты что, в церкви была? — иронически спросила Оля, и парень, внимательно посмотрев на Ксению, вдруг сказал:

— Ты же по виду русская. Надо возвращаться к своим истокам, а не поклоняться чужим богам.

— Каким чужим богам? — удивилась Ксения. — Церковь — то православная!

— Вот и я про это. У нас, у русичей, были свои боги, а стоило только отречься от них при крещении Руси, так тысячу лет сплошные смутные времена.

— Ксюша, знакомься, это Тимур, — представила парня Оля. — Он у нас ярый язычник и противник христианства.

— Я не противник христианства, пусть оно культивируется где угодно, а на Руси была и есть своя религия. Христианство нам чуждо, это восточная религия и пришла к нам из Византии. Из — за этого древняя Русь стала второй Византией. Заметь, не осталась сама собой, а стала второй Византией, третьим Римом, а может ещё и четвертым чего — то.

Ксения растеряно посмотрела на Олю.

— Так ведь тысячу лет страна как — то живёт по законам божьим. Люди стараются следовать христианским заповедям…

— Вот именно живёт как — то…Ты приходи к нам в клуб, мы тебе расскажем о нашей древней языческой религии. А христианство — это наносное. В чём его сущность? Согласно его постулатам, для Бога важнее не соблюдение заповедей, а вера в Иешуа.

— Вера в кого?

— В Иешуа. Настоящее еврейское имя Иисуса — Иешуа. Вообще — то первые христиане были евреями и исповедовали иудаизм. Это имеет какое — то отношение к Руси?

— Так ты не веришь в Христа?

— Мы, язычники, относимся к Христу, как к человеку, одному из многих пророков, приходящих в мир с той или иной периодичностью. Мы не отдаем предпочтение Христу перед тем же Заратустрой, Буддой, Мохаммедом и другими пророками. Естественно не почитаем его и как Бога. И вообще, Иисуса, говоря современным языком, сделал другой еврей по имени Шауль, который принял впоследствии греческое имя Павел. Он был очень религиозным евреем, но на пути в Дамаск у него случилось видение — увидел Иешуа в образе бога. И на этом видении одного человека выстроена целая религия!

— Ничего подобного! Есть ведь Евангелии, в которых описана вся жизнь Иисуса! И апостол Павел в своих посланиях называет его всегда "Христос", что значит мессия, или сын божий, спаситель, — возмутилась Ксения, но Тимур победно улыбнулся:

— Ты, Ксюша, видимо не знаешь, что ни Павел, ни авторы Евангелий лично Иисуса не знали. Это всё равно, как если бы я начал описывать жизнь Ленина. Однако у меня есть преимущества — я могу пойти в библиотеку и набрать массу материалов о нём. А у авторов Евангелий не было даже такой возможности. И вообще, до сих пор так и не известно, кто написал рассказы об Иисусе Христе. Сегодня уже точно выяснили, что Евангелия написаны не Матфеем, не Марком, не Иоанном и, очевидно, даже не Лукой. Их создали на основе какох — то устных преданий другие, неизвестные авторы, чьи подлинные имена, возможно, никогда не станут известными. Но даже не в этом дело, Ксюша. Апостол Павел утверждал, что человек оправдывается только верою, независимо от дел. То есть, одна лишь вера, без поступков, оправдывает, освобождает и спасает. Следовательно, если веришь во Христа, то можно делать что угодно, полная свобода. Хочешь убить — убей, только верь в Христа и покайся. А как покаяться, если не согрешил?

— Видишь, Ксюша, какой у меня Тимурчик учёный! — радостно улыбнулась Оля. Ласково посмотрев на Тимура, она чмокнула его в щёку.

— Откуда ты всё это знаешь? Специально изучал? — спросила Ксения.

— Конечно. Приходи в клуб, мы тебя просветим. Ты точно русская по национальности?

— Ну, русская. А какая разница?

— Разница большая. Наш клуб не для инородцев.

— Ксюша, приходи, не пожалеешь. У нас там отличные ребята! — сказала Оля. — Я тебе позвоню, и мы договоримся о встрече.

Ксения рассталась с ними смущённая. Она никогда не сомневалась, что православие на Руси — это её исконная религия и об этом говорило даже такое расхожее и знакомое с детства словосочетание, как "Русь православная". И вдруг утверждение, что православие для России — чуждая религия!

Смущало её и заявление Тимура о том, что их клуб не для "инородцев". Недавно их соседа, двенадцатилетнего мальчика, избила группа парней, похожих на этого Тимура, и мальчик попал в тяжёлом состоянии в больницу. Неизвестно выживет ли он или нет. Мальчика звали Аслан. Отец его, Эльхан, был по национальности азербайджанец, а мать, Зара, — армянкой. Ещё у мальчика есть две младшие сестрёнки. Семья бежала из Сумгаита, где громили армян, к родственникам в Сибирь. Эльхан сначала работал на базаре грузчиком, а потом обзавёлся своим местом и торговал овощами. Зара рассказывала Вере Карловне, с которой сдружилась, чудовищные вещи о сумгаитском погроме, и не верилось, что это могло быть в конце двадцатого века.

Город с почти 250—тысячным населением на долгих три дня стал добычей банд погромщиков, убивавших армян. Сотни убитых, значительная часть которых были заживо сожженны после избиений и пыток, тысячи раненых, ставших инвалидами. Изнасилованные армянки, среди которых были несовершеннолетние девочки, тысячи беженцев.

Зара с Эльханом, по её рассказам, жили в Сумгаите в квартале 41а, и рядом с их домом располагалось служебное помещение милиции. Но сотрудники милиции во время погрома куда — то исчезли. Телефоны армянским семьям отключили, хотя у азербайджанских соседей они продолжали работать.

Всех армян тем страшным днем отпустили с работы с тем, чтобы они находились дома во время погромов. Людей, которые звонили от соседей в горком партии, успокаивали: "Сидите дома, не выходите, помощь сейчас придёт". Но вслед за этим по наводке из горкома приходили погромщики .

Вечером на второй день погромов, по азербайджанскому телевидению показывали концерт: азербайджанские песни исполняли армянские артисты. А по центральному телевидению в этот же вечер программа новостей "Время" сообщила, что армянские рабочие выступили с инициативой отработать сверхурочно простои, чтобы компенсировать производственные потери за время забастовки на предыдущей неделе. Когда все было кончено, советское руководство назвало чудовищные армянские погромы в Сумгаите "хулиганскими выходками".

Семью Эльхана спрятал его родственник, железнодорожник, в одном из купе вагона, стоящем на запасных путях. А потом вывез их в Грузию, откуда они бежали в Россию. Бежать в Армению они не могли, так как там с такой же жестокостью громили азербайджанцев и могли убить Эльхана и их детей. Поэтому и бежали в Сибирь к дальним родственникам Эльхана, приехав сюда в тридцатиградусные морозы. Аслан сразу же отморозил уши, и они у него стали коричневыми. Из — за этого он долго не мог спать на боку.

Теперь он лежит в больнице и неизвестно выживет ли, потому что у него в результате побоев повреждены внутренние органы. В Азербайджан семье возвращаться опасно, в Армению — тоже, особенно после событий в Ходжале. Древний азербайджанский городок был стерт с лица земли армянскими вооруженными отрядами. И тоже труппы с отрезанными головами и ушами, выколотыми глазами, труппы изнасилованных женщин и убитых детей.

Насчет того, что происходило тогда в стране, ходят разные слухи. Одни утверждают, что руководство СССР и лично Горбачев были заинтересованы в депортации армян из Азербайджана, Поэтому, мол, цель погромов — запугать армян перспективой новых кровавых акций и заставить отказаться от движения за Карабах.

Другие говорили, что Горбачев специально разыгрывает национальную карту для того, чтобы развалить страну  — ведь СССР не выдержал бы войну между двумя советскими народами. Ксения не знала, во что верить и где правда, но ненавидела тех, кто сидя в безопасности в больших кабинетах, стравливает народы между собой. Если такова кровавая цена перестройки, гласности и плюрализма, о которых много и бестолково говорил Горбачев, то зачем он и его идеи нужны были советскому народу?

Ей было очень жалко Зару и её семью, а особенно Аслана — вежливого красивого мальчика с длинными, как у девочки, ресницами. В России семье тоже приходится не сладко — здесь считают их инородцами. Куда же им бежать? Раздумывая об этом, Ксения пришла домой и недоуменно восприняла новость, которую сообщила ей радостно возбуждённая Вера Карповна:

— Ксюшенька, а ко мне приходила патронажная сестра из одного благотворительного общества. Не помню, как оно называется. Она принесла мне лекарства, тортик и сказала, что есть такая фирма, которая заботится о пенсионерах. Одна её знакомая с помощью этой фирмы очень удачно поменяла квартиру на большую, правда в отдалённом районе.

— Вера Карповна, а зачем вам менять квартиру в центре на квартиру в отдалённом районе? Чем вам эта не нравится?

— Эта хрущёбка очень маленькая, комнаты смежные, одна проходная. А там две большие комнаты, службы раздельные. Вот думаю, не поменять ли? Хочу тебе оставить большую хорошую квартиру. Станешь её хозяйкой после моей смерти и за это будешь ухаживать за моей могилкой и вспоминать меня добрым словом. А в центре зачем нам? Шум, пыль, а там недалеко лес, природа.

— Вера Карповна, вы живите подольше, не думая о смерти. Большое вам спасибо, но заботьтесь только о себе. Ведь вы в этой квартире прожили столько лет!

— Ксюшенька, я завтра пойду в эту фирму, всё узнаю, потому что такая возможность не каждый день случается.

Ксения не хотела с ней спорить — квартира, в конце концов, принадлежала Вере Карповне и та могла делать с нею что захочет. И, кроме того, не было настроения говорить на эту тему. Она думала о неожиданной встрече. Сейчас много говорят о скинхедах, но кто это, она толком не знала. Если это те, кто избивает таких, как Аслан, то с ними лучше не знаться. И что за бред такой о православии? Тысячу лет русские люди жили с этой верой, и вдруг оказывается, что весь народ ошибается, а Тимур и его команда правы. А сам — то Тимур русский, если уж на то пошло? Во всяком случае имя у него не русское. Да и физиономия не очень — то славянская.

Вспомнилось, как генерал с усиками "а — ля Адольф", подозрительно длинным, явно не славянским, носом и совершенно нерусским именем Альберт, руководивший пару лет назад штурмом телецентра "Останкино", с лютой ненавистью говорил по телевизору о засилье "инородцев". Он объявлял себя русским патриотом. Но если русские патриоты — это те, кто против людей другой национальности, то, значит, она не русская и не патриот? Или, если она русская, то должна брать в руки дубинку и бить нерусских людей? И тогда станет русской патриоткой? А в гитлеровской Германии фашисты были немецкими патриотами? Что же это за такой звериный, лохматый и клыкастый патриотизм?

Оля Топалова позвонила вечером, долго её убеждала, пока Ксения, в конце концов, согласилась. На следующий день они встретились и Оля повела её в клуб, находившийся в полуподвальном помещении красного уголка какого — то ЖЭКа. В нём собрались десяток бритоголовых парней, а за столом, около дальней стены, сидел мужчина лет сорока в очках, с удивительно тонкой длинной шеей и непропорционально большим кадыком. Он был одет в полувоенную форму защитного цвета, какую обожают неуверенные в себе люди, полагая, что она придает им мужественности. На стене за ним красовались плакаты, на одном из которых было написано: "Россия — для русских!". "А Татария, следовательно, для татар и Кавказ — для кавказцев? — подумала Ксения. — Вот и сузится Россия до границ Московского княжества".

Лет семь назад младший брат её матери, отдыхая в Крыму по профсоюзной путевке, познакомился с красивой татарочкой из Уфы с нежным именем Резеда. Через два месяца они сыграли свадьбу и он уехал жить к ней. Неужели там местные башкирские ребята тоже ходят с дубинами, охотятся на дядю Шурика и орут "Башкирия — для башкир"? Только сейчас она вдруг осознала, как ужасен национализм. А если и дяде Шурику с Резедой придется бежать из своего дома, как Эльхану и Заре?

— Это Ксения, о которой я вам говорил, — представил её Тимур. — В церковь ходит, православной себя называет.

— Ксения, значит? В переводе с греческого Ксения — "иностранка", "странница", "гостья", — назидательным тоном начал мужчина, который, как она поняла, был здесь главным. — А меня зовут Сергей Яковлевич. Так ты себя считаешь христианкой, Ксения? А наши с тобою предки были язычниками. И языческие боги, которых считают проявлением примитивной мифологии, в действительности являлись представлениями предматериалистичной философии и науки наших предков о Вселенной. Именно древние достижения астрономии и космогонии обусловили возникновение на Руси астрального культа природы.

Сергей Яковлевич был, как заметила Ксения, любитель пофилософствовать и, обретя в ней нового слушателя, отложил в сторону какие — то бумаги и папки, откинулся на спинку стула и начал просвещать её.

— Известно ли тебе, Ксения, что дохристианское язычество на Руси основывалось на астральном культе, аналогичном культу древних цивилизаций? Вся мифология базировалась на представлениях об образовании и развитии Вселенной. И это было поклонение небесным огню и воде, в которых богов символизировали небесные светила. В отличие от политеизма Вавилона и Египта, наш культ был монотеистическим. Существовал один прабог неба — Див. Руководя Вселенной, он проявлял себя как Сварог — зодиак с его 12 созвездиями и "Солнцем — Оком", что летит, оберегая Прадерево Вселенной. Все другие боги были помощниками главного бога.

Помещение красного уголка постепенно заполнялось бритыми наголо молодыми парнями, среди которых мелькали и девушки. Сергей Яковлевич был, судя по всему, у них главный идеолог и все внимательно слушали, что он говорит.

— Наши предки, Ксения, всесторонне и на высоком уровне изучали звездное небо, и древняя астрономия была очень развита. А после христианизации Руси взамен науки, мы получили веру в распятого еврея, который, мол, спасёт мир. Ты знаешь, почему князь Владимир объявил государственной религией Руси христианство по версии Византийской империи?

Ксения покачала головой: она никогда не задумывалась над этим, да и никогда не интересовала её история принятия христианства на Руси. В церковь ходила не потому, что верила, а просто находила там утешение. Неожиданная смерть Сергея вдруг обнажила временность существования, а в церкви она ощущала прикосновение к вечности.

— Да потому, что только в Византии на тот момент религия была полностью поставлена на службу светским властям и фактически являлась государственным институтом, в то время как в западных странах доминировал принцип примата духовной власти над светской, — торжествующе произнес Сергей Яковлевич. — Кроме того, выбор в пользу православия был сделан ещё и за лояльность к пьянству. Самое знаменитое изречение Владимира: "Веселие Руси есть пити". Вот так и пьянствуем тысячу лет, и тысячу лет религия обслуживает государство, а не духовные потребности народа.

— Как же так, тысячу лет народ заблуждался, пока вы, наконец, не раскрыли ему глаза? — спросила Ксения, и кто — то из бритоголовых выкрикнул:

— Да она подослана к нам! Она провокатор!

Подростки угрожающе придвинулись к ней, но Сергей Яковлевич предостерегающе поднял руку:

— Отличный вопрос! Сразу видно, что ты думающая девушка, а нам думающие люди нужны. Слепая вера нам ни к чему. Это только христианство требует слепой веры, а мы должны думать, спорить, сомневаться, ибо только так можно придти к истине. Язычество нельзя воспринимать сугубо как религию. Это целое мировоззрение, поэтому отсюда вытекает: нельзя обратить человека в язычество, банально крестив его. Он должен прийти к этому самостоятельно. И вот в чём, Ксения, ты не права. В народе остались многие языческие верования и традиции, несмотря на то, что их жестоко искореняли правители Руси. Так, например, в XIII веке четырех волхвов, после суда у архиепископа, сожгли в Новгороде, несмотря на заступничество бояр. А через год этот архиепископ был изгнан горожанами. В XVI веке на Стоглавом Соборе было принято очередное запрещение языческих обрядов, а в XVII веке был издан царский указ, которым предписывалось бить батогами чародеев и волхвов, а также тех, кто их призывает и принимает участие в празднике Ивана Купалы. Примеров народного сопротивления много, как и примеров того, с какой жестокостью власть насаждала в стране христианство.

Сергей Яковлевич остановился, чтобы передохнуть, внимательно оглядел собравшихся, и продолжил:

— Христианство в мире распространялось двумя путями: мечами христианских армий, и через племенную верхушку. Христианская проповедь почти всегда терпела неудачу, когда она пыталась обратиться к языческим народам и убедить массы. Но, как правило, всегда добивалась успеха, когда привлекала на свою сторону вождей и это понятно: правитель, принимавший христианство, получал божественную санкцию своей власти, а подданных в церкви торжественно поучали: ""Рабы, повинуйтесь господам по плоти со страхом и трепетом, как Христу. Слуги со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым". Вот так — были свободными людьми, а стали рабами. До христианизации на Руси смертной казни не было, существовали кровная месть и штраф, который назывался "вира". Но вместе с христианством на Руси начали действовать законы, опирающиеся на византийское законодательство, и епископы требовали принятия самых жестких мер к язычникам. Именно в связи с преследованием язычников возникло известное крестьянское суеверие: если встретил священника — к несчастью.

Ксения молчала, ошеломлённая обрушившейся на неё информацией.

— Я вижу, тебе нужно время, чтобы переварить услышанное здесь. Не спеши, обдумай всё, поразмышляй. Нам нужны не временные попутчики, а убеждённые в своей правоте люди. Так что тебя никто не торопит, — внушительно сказал Сергей Яковлевич.

— А как же совместить веру в языческих богов с тем, что вы избиваете людей? Разве язычество не предусматривает любовь к людям?

— Христианство лживо учит любви к людям, но вспомни инквизицию, вспомни крестовые походы, вспомни с какой жестокостью оно обращало в свою веру другие народы. А насчет того, что мы избиваем людей, ты не права. Мы не избиваем всех подряд, а только тех, кто путём ползучей экспансии хочет оккупировать нашу с тобой Родину. Простой русский человек на собственной шкуре испытал прелести современного бытия: безработица, нищая жизнь, обида за свою некогда могучую Державу. Народ стремится достичь достойной жизни, но не ценой собственной совести. Скины — лучшая часть молодежи, думающая, искренняя и героическая. Это не полупьяные представители богемы, не яппи , сидящие в роскошных офисах, не воспитанники элитных колледжей. Скинхеды — это стихийное общественное движение, возникшее в глубинах народных масс во имя самосохранения нации и земли своих предков. Скинхеды — это надежное будущее нашей нации, неподкупные защитники России, пока неоцененные ею по достоинству. Днем они за гроши пашут на заводах, а вечером идут бить тех, кто оккупировал их родину с легкой руки демократической системы. Разве все мы не устали от наглости чужаков, оккупировавших Россию? Скинхед — это настоящий славянин, предки которого безжалостно расправлялись с врагами, но оберегали и любили свой народ. А гармония славянина с самим собой состоит в славянском язычестве, которое создает настроение внутренней свободы и спокойной уверенности. И это исключает нравственные метания и самоистязания, которые, если почитать литературу, характеризуется русский человек. Наша литература полна эдакой "достоевщины", благодаря которой русский человек предстает вечно колеблющимся, неуверенным в себе, угнетенным окружающей действительностью. Так сказать, тварью дрожащей, нищей и покорной обстоятельствам. Как будто приоритет духовного над материальным заключается в том, чтобы подставить и правую, и левую щеку, отдать последнюю рубаху и пойти с протянутой рукой. Такой взгляд на мир давно считается хорошим тоном у писателей — христиан: добро ко всем подряд, равенство с кем попало. Но национализм — это превосходство лучших над худшими, даже если приходится противопоставлять друг другу нации и расы.

Сергей Яковлевич вышел из — за стола, отодвинув большое крутящееся кресло, и сев на краюшек стола, чтобы быть ближе к слушателям, увлеченно развивал дальше свои мысли.

— Национализм плюс язычество — это две взаимодополняющие друг друга мировоззренческие системы. Причем национализм рассматривается как некая общенациональная или, если брать шире, общерасовая конструкция. Приплюсуем сюда ещё третью составляющую — "социализацию" и получаем национал — социализм, рассчитанный на конкретную нацию или расу. Национал — социализм рассказывает нам о Законе Сильного, о древней мудрости и ставит себе в задачу возрождение забытого мироощущения, нашего коренного язычества. И, опять таки, для сочетания с национализмом прекрасно подходит именно язычество. Язычество и национализм обретают все большую связь, оттесняя космополитичное христианство на обочину бытия, когда всё конкретно русское обретает обостренную значимость, когда эмоции и действия основаны на инстинктах самосохранения племени, защиты своей территории, любви к единокровным.

Ксения возвращалась домой морально опустошенная. Из церкви она всегда выходила спокойной и умиротворённой, а сейчас на душе было тяжело, гадко и неспокойно. Подходя к дому, она услышала чей — то душераздирающий плач.

— Асланчик утром в больнице скончался, — сообщила ей пожилая соседка тётя Дуся, вытирая красные глаза уголком платочка. — Такой добрый и уважительный мальчик был. А твоя Карповна там, у Зары. Помогает мыть его и одевать. Асланчика привезли пару часов назад.

Ксения прошла в квартиру и, не раздеваясь, бросилась на кровать. Она плакала, но не из — за гибели мальчика, а потому, что ей вообще стали противны люди. Убивают друг друга, исполняя, как марионетки, указания свыше. А те, кто дергает за веревки, сидят в безопасности, выдумывают свои гнусные теории и подсчитывают, сколько убито тех, кого они поручили убить своему плебсу. Её Сережку, такого большого, сильного и доброго, за спину которого можно было спрятаться, тоже убили. И не известно, кто и за что.

Она плакала тихо, подавляя рвущиеся из груди рыдания, а потом, обессиленная, уснула тяжелым беспокойным сном. И ей приснилось, как невероятно большие собаки, с колючей щетинистой шерстью, набрасываются на неё и хотят её загрызть.

Вера Карповна, вернувшаяся от Зары очень поздно, начала раздевать Ксению и та, не открывая глаз, вяло помогала ей.

— Вот сейчас разденемся, и наша девочка будет спать, и видеть добрые сладкие сны, — приговаривала Вера Карповна и Ксения сонно кивала головой.

Утром Ксения проснулась и первая мысль, которая пришла ей в голову, была о том, что необходимо отыскать Сережиного друга Митю и его сестру Алёну. Номер телефона, по которому она им когда — то звонила, куда — то делся, а их фамилию она не знала. Но примерно помнила дом, в котором ночевала после того, как они втроём приехали после похорон Серёжи. С ними ей будет легко и хорошо, потому что они такие же, как был её Серёжа — добрые, отзывчивые и простые.

 

Глава 6. Арест Терехова

Дело об убийстве Черкашина по кличке Чалдон стало ещё одним "глухарём" — расследование по нему зашло в тупик. После визита Грузнова к губернатору, Дубинин вернул ему несколько дел, в том числе и дело об убийстве Черкашина. Между тем, агентурная сеть Грузнова, доставшаяся ему от Чернова, была бессильна обнаружить даже намёк на женщину, которая могла убить Чалдона: в местном криминальном сообществе были воровки, мошенницы, бандерши, но киллерш не было. И Грузнов начал уже сомневаться в правильности версии Чернова о том, что Чалдона убила приехавшая вместе с ним женщина. Его сомнения усиливала критика этой версии следователем городской прокуратуры Валентином Савельевым.

— Свидетельница, продавщица киоска, предполагает, что женщина приехала с Чалдоном, но в этом не уверена. Вполне возможно, женщина, назовём её мадам Икс, просто в это же время входила в подъезд и зашла в какую — то квартиру. А вышла совсем другая женщина. Чалдон же с кем — то задержался в подъезде и был убит уже после того, как женщина вышла из подъезда, — выстраивал он свою версию.

— То есть, ты утверждаешь, что кто — то его ждал в подъезде? Но тогда соседи должны были видеть, что кто — то посторонний околачивается в подъезде, и это не могло их не насторожить, — возразил ему Грузнов.

— Это мог быть, например, электромонтёр, проверяющий проводку в подъезде. Хотя этот вариант не исключает того, что мадам Икс действительно приехала с Чалдоном, чтобы показать его киллеру. Это объясняет, почему она сразу же вышла.

— Такая версия проверялась, и никто не видел ни электромонтёров, ни сантехников, ни почтальонов.

— Следовательно, киллер ждал Чалдона у кого — то в квартире.

— Но тогда мадам Икс могла не заходить в подъезд, ведь ей достаточно было показать его на улице.

— В подъезде окна десяти квартир выходят во двор, а вход в него расположен со стороны улицы. Следовательно, мадам Икс могла показать его только наблюдателям из тех квартир, окна которых выходят на улицу.

— В этом случае кто — то мог сообщить киллеру, что Чалдон подъехал к дому.

— Однако тогда мадам Икс не нужна. Сообщить мог тот, чьи окна выходят на улицу либо какой — то посторонний наблюдатель, который находился на улице.

— Та же продавщица киоска могла сообщить каким — то сигналом, и придумала женщину, которая, дескать, приехала с Чалдоном.

— Например, посигналила фонариком. Сообщила азбукой Морзе.

— Она бывший боцман торгового флота?

— Нет, просто выучила азбуку Морзе для дела.

— Для чёрного дела.

— Это смотря с какой стороны смотреть. Я бы не возражал, чтобы наши бандиты перебили друг друга.

— Хорошо, если бы не только ваши бандиты, но и наши тоже занялись бы друг другом.

— Вообще — то у нас с тобой общие бандиты.

— Это сближает, поэтому наливай кофе, обмоем общность интересов.

— Если я всех ментов буду поить кофе, то мне на водку не хватит. Так что извини, могу предложить только чай.

— С конфетами?

— Могу дать два батончика, если ты проверишь жильцов подъезда, не пересекался ли кто из них с Чалдоном.

— Ты хочешь, чтобы я проделал массу работы за чашку чая и два батончика?

— Воистину коррупция в ментовке достигла невиданных размеров. Предлагаю человеку большую чашку чая и два батончика, а ему всё мало! Что же ты хочешь?

— Три батончика.

— Хорошо, три, но только не затягивай с этим делом.

— Договорились.

Группа Грузнова проделала большую работу по сбору информации о жильцах, проживающих в данном подъезде. И совершенно неожиданно обнаружилось, что в одной из квартир жила двоюродная сестра Груздя, муж которой, Юхновец, привлекался к суду за разбойные нападения. Однако был оправдан за недостаточностью улик — сыграло свою роль крупное вознаграждение адвокату. Было известно, что между Чалдоном и Груздем отношения не складывались и дело порой доходило до драк. Чалдон, ходивший у Груздя в помошниках, люто ненавидел своего непосредственного шефа и, очевидно, хотел от него избавиться, чтобы быть поближе к Сапогу. Но Груздь тоже был не промах, поэтому у Савельева возникла версия о том, что он мог ликвидировать Чалдона с помощью своего родственника.

Окна квартиры Юхновцов выходили во двор, но выяснилось, что в момент приезда Чалдона сестра Груздя находилась у соседки, кухонное окна квартиры которой выходило на улицу.

— И соседка подтвердила это? — радостно потирая руки, спросил Савельев.

— Более того, соседка помнит, что Вера, так зовут сестру Груздя, заспешила домой, после того, как увидела, что Чалдон подъехал к дому.

— Вот это удача! А ты толкуешь мне о какой — то мадам Икс, которая, возможно замочила Чалдона! Грузнов, ты теперь убедился в моей гениальности?

— У тебя, как в песни поётся: нюх как у собаки, а глаз как у орла. Но вот насчёт гениальности, я пока немного сомневаюсь.

— Зря сомневаешься. Сегодня подпишу ордер у прокурора на арест Юхновца и обыск на квартире, так что после обеда готовься, поедем с визитом в адрес.

Обыск на квартире Юхновца дал ещё более ошеломляющие результаты: помимо крупной суммы валюты, был обнаружен свинцовый кастет, принадлежащий шестнадцатилетнему сыну. Таким же кастетом убили Чалдон, однако бритоголовый мальчик, активный участник движения скинхедов, уверял, что в момент убийства Чалдона находился в компании своих друзей, а кастет нашёл через несколько дней после убийства. Савельев с улыбкой выслушал это объяснение. Теперь всё становилось на свои места: Вера, увидев подъехавшего Чалдона, побежала сообщить мужу и тот, взяв кастет, спустился вниз и в подъезде убил Чалдона ударом в висок. Версия была простая и хорошо подкреплялась фактами. Необходима только чёткая мотивировка этого убийства, но Савельев не сомневался — Грузнов расколет и Веру Юхновец, и её мужа. И тогда поимка Груздева дело техники.

Расследование подходило к концу и прокурор города удовлетворенно потирал руки: такое, казалось бы, безнадежное дело можно считать раскрытым. Но неожиданно Савельев получил информацию, что Груздь позвонил жене и потребовал выслать ему крупную сумму денег в Екатеринбург до востребования. Проверка подтвердила факт отправки денег до востребования в Екатеринбург, на Главпочтамт, на имя Терехова Михаила Петровича, и это дало Савельеву основание предположить, что Груздь скрывается под фамилией Терехов. Поимка Груздева создавала перспективу раскрытия сразу двух убийств: Чалдона и Смирягина, что вызывало у Савельева прилив оптимизма.

Однако Грузнов же, зная наверняка, что Груздь лежит в мешке с булыжниками на дне лесного озера, этой информации не поверил. Логичнее было предположить, что кто — то из блатных хочет кинуть жену Груздя на крупную сумму. Причём не обязательно, что этим кидалой является Терехов, так как он, возможно, просто выполняет поручение другого действующего лица. Однако своими соображениями он не поделился с Савельевым, иначе пришлось бы придумывать какую — нибудь историю, объясняющую, откуда ему известно про убийство Груздя.

О Терехове проинформировали екатеринбургскую милицию, сразу же установившую наблюдение за Главпочтамтом. Однако неделя наблюдения ничего не дала и дать не могла, потому что звонок Груздя жене был организован по идее Кати Панченко с целью имитации его существования.

Активное расследование Савельевым обстоятельств исчезновения Груздя начало беспокоить Самохина, и он озадачил Катю заданием:

— Надо, Катюша, дать Савельеву пищу для размышления, а то малый совсем сбился с ног. Груздя ищет так, как не ищут даже любимую собаку.

— А что, Груздю трудно позвонить собственной жене из какого — нибудь райцентра, куда протянуты линии связи из ржавой колючей проволоки? Почему бы ни попросить её перевести ему куда — нибудь деньги до востребования? — спросила Катя.

— Идея отличная. А такие линии связи удобная вещь — помехи высокого качества, голос сам чёрт не разберет. Всё — таки экономная экономика тоже иногда приносит пользу, если её использовать с умом. А деньги куда послать?

— Да, к примеру, в Екатеринбург на Главпочтамт до востребования. Скажем на имя Терехова Михаила Петровича.

— Это реальная личность?

— Это даже три личности и две из них реальные. Доцент Терехов читал нам в университете теорию вероятностей, Михаил Боярский — мой любимый артист, а Петрович — известный персонаж "Джентльмен — шоу".

— Отлично! Эту информацию потом подбросим агентуре Савельева, — захохотал Самохин.

— Может быть Грузнова предупредить?

— Зачем? У Димы сейчас мысли только о Валечке, так что не надо его отвлекать.

— Но ведь он же знает, что Груздя не существует. Сразу же поймёт, что это розыгрыш.

— Но разыгрывают ведь не его, а Савельева. Сделаем вид, что мы вообще сегодня родились и ни о чем таком не знаем.

Звонок был сделан с почты деревни Камышино, при этом Стасу Кондратюку пришлось кричать в трубку, так как Груздева с трудом разбирала слова.

— Боба, это ты? Куда ты пропал? — заплакала она.

— Мне пришлось срочно свалить и сесть на колёса. И сейчас срочно нужны две косых баксов. Корифан обещал отмазать, — объяснил ей Стас.

Этот звонок мог остаться без последствий, если бы не настырность екатеринбургской милиции, которая, одновременно с наблюдением за Главпочтамтом, разыскивала Терехова Михаила Петровича, на имя которого поступили деньги. Несмотря на то, что фамилия, имя и отчество получателя были придуманы Катей, он был найден в гостинице "Октябрьская" и за ним установили наружное наблюдение. В который раз нашла свое подтверждение известная народная пословица: "Кто ищет, тот всегда найдет".

На Главпочтамте Терехов не появлялся, вёл себя достаточно подозрительно, часто проверяясь в зеркальных витринах крупных магазинов, поэтому решено было его задержать. При задержании он оказал вооруженное сопротивление, ранив одного из милиционеров из пистолета ТТ. При личном обыске при нём обнаружили 24 необработанных алмазов, которые, по заключению экспертов, характерны для найденной в Западной Якутии в 1994 году Ботуобинской алмазоносной трубки. Сам Терехов пребывал в шоке — не мог понять, кто его сдал. Про операцию с алмазами знало ограниченное количество людей, проверенных годами, которые точно сдать не могли. Откуда же милиции стало о нем известно?

Между тем, версия Савельева о том, что Терехов это и есть Груздь, не подтвердилась — ни цветом глаз, ни типом лица, ни габаритами Терехов не был похож на Груздева. С него сняли отпечатки пальцев, и следователь приступил к допросу. Начал он с самого лёгкого вопроса о Грузде, одновременно обдумывая, как будет колоть задержанного насчёт алмазов. По алмазным делам срочно запросили Москву и ждали ответа.

— Где Груздь? — напористо спросил следователь.

— Груздь встречается в березовых и сосново — березовых лесах с липовым подлеском, причём довольно большими группами с июля по сентябрь, — усмехнулся задержанный. — Применяют его только для соления, причём после соления гриб приобретает голубоватый оттенок. Известно, что груздь бывает разный: жёлтый, перечный, черный.

— Наглый, значит? И, притом, шутник? Взяли с алмазами, а ты ещё и шутишь?

— Алмазы — то не мои. Сами мне подбросили и меня же обвиняете. Я слышал, что менты любят подбрасывать наркотики, но чтобы алмазы подбрасывали, о таком никогда не слышал.

— Пистолет тоже мы тебе подбросили?

— Нет, пистолет не вы. Греха на душу брать не буду, врать необучен.

— То есть пистолет твой?

— С роду в руках не держал. Ваши менты за кем — то гнались, а тот отстреливался. Тут я мимо проходил, так он, подлец, меня схватил, сунул в руку пистолет и скрылся. А я, как дурак, стою с пистолетом в руках, не знаю, что с этой штукой делать. Вот тут — то ваши менты меня и сцапали.

— Интересно рассказываешь. Вот думаю, какую аудиторию в пресс — хате организовать, чтобы прессовщикам было не скучно тебя опускать.

— Это незаконно! Хватаете на улице людей, алмазы им подбрасываете! Я требую адвоката!

— Слушай, хорошая идея! У нас как раз есть прессовщик по кличке Адвокат. Ещё кого хочешь из прессовщиков? У нас, как в классном бордели, только немножечко наоборот. Выбирай, кто тебя раком ставить будет. Вот его хочешь? Знаешь такого? Встречался?

Следователь подсунул Терехову фотографию Груздева, пристально наблюдая за его вазомоторными реакциями, но стало очевидным, что тот с Груздем незнаком.

Получив информацию из Екатеринбурга, Савельев понял, почему Терехов не может опознать Груздя. Если Груздь сделал себе пластическую операцию и живёт по чужим документам, то Терехов действительно не сможет его узнать по старой фотографии. А как нынче выглядит Груздь, никто сказать не мог, так как пластический хирург Михаил Скляров, сделавший, по всей видимости, операцию Груздю, был убит и его архивы похищены. Напрашивалась версия о том, что Груздь убил Склярова и спрятал тем самым концы в воду. Таким образом, появлялся какой — то возможный след по делу об убийстве пластического хирурга и проблема заключалась только в том, чтобы найти и задержать Груздева.

Тем не менее, Савельев, по наводке которого в Екатеринбурге арестовали Терехова, ходил именинником — не каждый день провинциальные следователи выходят на алмазную мафию. Его имя засветилось в Москве, поэтому он ожидал, что его пригласят на работу в Генеральную прокуратуру и уже видел себя в должности следователя по особо важным делам. Но Москва, мимоходом отметив его вклад в расследование, забрала дело себе.

Между тем, Грузнов недоумевал, кто мог позвонить жене Груздя, и как она могла принять чужой голос за голос мужа. Он решил, что звонил человек, хорошо имитирующий голоса или была плохая слышимость. Однако имитатор должен был хорошо знать Груздя, чтобы подделать его или, хотя бы, попытаться подделать голос. Притом не просто знать, а постоянно проигрывать его на магнитофоне, чтобы подстроить интонации, тембр.

Логичнее предположить, что была плохая слышимость. Номер звонившего человека неопознан, поэтому можно предположить, что звонили через какой — то коммутатор или использовали специальное устройство, чтобы не засекли номер. "Но теперь ни Чалдон, ни Груздь больше не моя забота, пусть ими занимается Москва", — размышлял Грузнов. Он уже несколько дней не видел Валю, работая с раннего утра до позднего вечера и решил встретиться с нею. Сняв трубку телефона, начал набирать номер Валиного телефона, но в комнату заглянул Дубинин.

— Нас обоих вызывает полковник Мелентьев, — пряча глаза, хмуро произнес он.

Предварительно у него уже состоялся неприятный телефонный разговор с Мелентьевым, который не скрывал своего раздражения. Перед этим Мелентьеву позвонил начальник областной милиции генерал — майор Прохоров Николай Иванович. Обложив его матом, Прохоров потребовал объяснить, почему он зажимает Грузнова, не даёт ему нормально работать.

— Он что, баба, чтобы его зажимать? — огрызнулся Мелентьев, давно уже отвыкший от такого обращения.

— Остришь? Думаешь, незаменим? — угрожающе спросил Прохоров, но сразу же остыл. На Мелентьева он наехал сгоряча, позвонив ему сразу же после звонка Климова. "Надо было подождать и остыть", — подумал Прохоров и примирительно добавил:

— Ты, Миша, не обижайся. Знал бы ты, что я от Климова выслушал. Что за история там со служебным расследованием против Грузнова?

— Да есть тут у нас один мудак, зять заместителя мэра города по строительству.

— А, так это Дубинин воду мутит?

— Он, конечно. Кто же ещё мог до такого додуматься?

— Никак не пойму, чего это он вдруг на такое горячее место полез? Там же иногда стреляют.

— Стреляют — то в оперов, а не в кабинетных работников.

— Ты с ним разберись, пусть умерит свой пыл, а то развалит нам службу. Вообще — то надо подумать, куда этого мужика пристроить от греха подальше.

— Я могу подумать куда, а там уже вы сами смотрите, товарищ генерал.

— Хорошо, жду предложений, а пока отрегулируй проблему, а то Климов молнии мечет.

Грузнов пропустил Дубинина в кабинет Мелентьева и, при взгляде на его затылок, подумал, какое это удобное место для бандитской пули. "А, впрочем, просто так терять его органы жалко. Могут ведь послужить людям, если им займутся Дягелев и хирург Сухоносов", — пришла ему в голову мысль, от которой стало весело.

Мелентьев хмуро разглядывал вошедших. Грузнов для него был своим, который много раз подставлял голову под пули, получая при этом совсем небольшую зарплату. На таких, по мнению Мелентьева, и держались органы, несмотря на постоянную критику в их адрес и обвинения в коррупции. "Сегодня нас не ругает только ленивый. А случись что, так сразу бегут к нам, — подумал он. — И, получив помощь, не задумываются о том, что наши люди работают за нищенскую зарплату и не хватает даже горючего для служебных автомобилей. А в стране ежегодно от бандитских пуль или ножей гибнут десятки милиционеров".

Он вспомнил, как недавно сложили головы Чернов и совсем молодой паренёк, проработавший буквально пару недель в милиции. Такие, как Дубинин, под пули не полезут — ведь они идут в милицию, чтобы руководить, а не для того, чтобы рисковать собою. Сейчас время такое, что если у некоторых сотрудников вдруг обнаруживались близкие или дальние родственники на "демократических верхах", то этих сотрудников начинают быстро продвигать по службе. Только основная проблема практически каждого такого назначенца — это отсутствие опыта и профессионализма. Но интересы дела не принимаются во внимание, так как руководствуются более важными интересами — личными.

Предоставили право сотрудникам милиции работать по совместительству в других организациях, усилив тем самым не только сращивание правоохранительных органов с криминогенным контингентом и коммерческими структурами, но и влияние их на работу милиции. И Дубинин — один из результатов такого влияния.

Так думал Мелентьев, угрюмо переводя взгляд с одного подчинённого на другого и обратно.

— Вы оба должны оставить всё личное в стороне и руководствоваться только лишь интересами дела. А если не можете вместе работать, то я вас обоих переведу: одного в паспортно — визовую службу, другого в АХО, — жестко произнес он после некоторого молчания.

— Меня, пожалуйста, в отдел снабжения какого — нибудь исправительно — трудового учреждения. Не мешало бы мне отъесться. А то ведь у меня тестя нет, который подкармливает, вот и приходится жить на одну зарплату, — мгновенно отреагировал Грузнов.

В ответ на эту реплику, у Дубинина заходили желваки, но Мелентьев сделал вид, что не понял, кому адресовал свою выходку Грузнов и посмотрел на Дубинина:

— А вы, Лев Олегович, верните все дела, которые забрали у Грузнова, ему обратно. Не только по Черкашину. И служебное расследование надо закрыть.

— При всём моём уважении к вам, я не могу согласиться с вашей позицией, Михаил Викторович. Служебное расследование…

— Это не моя позиция, — оборвал его Мелентьев. — Таково распоряжение генерала. И не рекомендую вам оспаривать его распоряжения, пока он вас не поставил в позицию. Губернатор выразил недовольство тем, что в милиции находятся чины, пытающиеся играть в политику.

— Какую политику, Михаил Викторович? — ошарашено спросил Дубинин. — Я ни в какую политику и не думал играть!

— Я не знаю, зачем вы затеяли это расследование и забрали у Грузнова все дела, включая дело Бочарова. Но пресса кричит о том, что власти пытаются замять этот скандал. И это на пороге выборов! Не рекомендую вам играть за лагерь противников Климова. Можете просчитаться!

Дубинин взмок, почувствовав, что дело принимает нежелательный оборот. У него и в мыслях не было чинить неприятности губернатору — прекрасно понимал, что в случае чего и тесть не поможет. Даже не то, что не поможет, а просто сдаст, потому что своя чиновничья рубашка тому ближе к телу.

— Я не предполагал, что интерпретация моих действий будет именно такой, — попытался объяснить Дубинин. — Конечно, если так обстоят дела, то я сделаю всё, как вы прикажете.

— Я уже приказал. Идите оба и работайте, — сказал Мелентьев, показывая, что разговор закончен.

Он прекрасно понимал, что отношения между Дубининым и Грузновым никогда не наладятся, но, в принципе, такой расклад его вполне устраивал: по старой советской традиции, в случае необходимости, Дубинина можно будет всегда обвинить в неумении работать с людьми.

 

Глава 7. Мельников просит помощи у Кудрявцева

Стас Кондратюк сидел около телефона и ждал сообщения от Дорохова. Засада около дома Новосёлова могла длиться сутками и ничего не дать. Хотя существовала большая вероятность, что заказчики не будут тянуть и потребуют от киллера отчёта — аванс ведь они выплатили, а результата нет. Поэтому, когда Дорохов позвонил и сообщил, что они с грузом на пути к хутору Запрудный, Стас обрадовался и сразу же поставил об этом в известность Самохина.

— Отлично! — воскликнул Самохин. — Так, значит, Катюха развела их?

— А ты что, сомневался в её способностях?

— Нет, не сомневался, но всё равно приятно. Стас, давай жми на хутор, и постарайся выяснить, кто их послал выколачивать деньги у Новосёлова. Я думаю, что это простые рэкетиры, которых наняли, и они ничего не знают. Не удивлюсь, если их послал тот же Тимофеев, через которого наняли Новосёлова.

Стас домчался на машине до хутора Запрудный минут за сорок. Бандиты уже сидели в бетонном подвале, и Стас сразу же приступил к делу.

— Меня интересует, кто дал заказ Новосёлову, и кто послал вас к нему на квартиру? — спросил он.

— А в штаны не наложишь, если скажу тебе? — угрюмо спросил бритоголовый, пытавшийся показаться крутым.

С такими спорить бесполезно, их не стоит запугивать, потому что в этом они чувствуют слабину и ещё больше наглеют. Они сразу же понимают, что нужны и начинают торговаться. Поэтому Стас, молча, ударом ноги разбил ему лицо, сломал нос и выбил несколько зубов. Бритоголовый, у которого быстро заплывал левый глаз, смотрел на Стаса затравленным взглядом, выплёвывая выбитые зубы и кровь.

— Наверху в доме хорошая большая печка. Если попробуешь мне ещё хамить, то засунем тебя туда вначале ногами, а потом, по мере сгорания, будем просовывать остальное туловище, — скучным голосом сказал Стас и повернулся к бандиту с чубчиком.

— А тебе, небось, скучно у нас? Расскажешь нам кто и зачем? Или тобой тоже заняться?

— Да они ничего не знают, — негромко, но так, чтобы слышали бандиты, начал убеждать Стаса Дорохов, с интересом посматривая на них. — Даже если знают, всё равно соврут. Давай их наверх. Тех пацанов засунули в печь без меня, и я так и не посмотрел на это зрелище. А этих давай я сам туда засуну.

— Мужики, чего я буду вас обманывать, — испугано проговорил бандит с чубчиком. — Та пропади они пропадом, чтобы я за их гроши в печь лез! Втравили меня, паскуды, в историю, а говорили, что безопасно!

Он с ужасом смотрел на Дорохова и Окунева, поверив в их садистские наклонности, и пытался убедить Стаса в своей правдивости. Бандитов допрашивали порознь, и вскоре Стас мчался в город, докладывать полученную информацию Самохину, но тот был у Мельникова.

— Михалыч, Дёмин умер, но дело его живёт, — сказал Стас, врываясь в кабинет. — Оказывается, кроме Дёмина есть ещё двое: Дронов и Трофимов. Они так и называли свой союз — ДДТ.

Мельников, писавший что — то на бумаге, отложил авторучку и взглянул на Стаса.

— Садись и давай по порядку. Кто конкретно заказал, через кого, система оплаты. Давай всё, что удалось узнать.

— Узнать удалось на самом деле немного. К снайперу домой послали простых урок, как и предполагал Олег. Это люди Мартына, их клички Хруст и Чалый. Но важно другое — этих шнурков направил однополчанин Новосёлова Тимофеев. Он работает на ГОК'е в службе безопасности и, насколько я понял, занимается вопросами связи с криминальными структурами.

— Неужели Мартын на подхвате у него? Сомнительно, — удивился Самохин.

— Нет, они согласились выполнить заказ втайне от Мартына. Тимофеев сказал им, что Новосёлов получил две тысячи баксов аванса за некоторую работу, но её не выполнил и аванс не возвращает. Поэтому их задача была забрать деньги и наказать Новосёлова.

— А какую задачу выполнял Новосёлов, они знают? — спросил Мельников.

Он понимал, что все проблемы из — за завода "Импульс", по которому в ближайшее время должен состояться аукцион. "Ничего личного" — как нынче стало принято говорить под влиянием американских фильмов. Раньше эти фильмы оказывали на общество разлагающее влияние, в сейчас — направляющее и вдохновляющее. Но то, что покушались на его любимую женщину, на самого дорогого для него человека и только случай её спас, вызывали у него холодную ярость. Желваки заходили у него на скулах и он, не поднимая глаз, сказал тихо:

— Снайпера и Тимофеева…

Он начертил рукой в воздухе крест, и Стас переглянулся с Самохиным.

— Михалыч, я обещал Новосёлову, что не будем его мочить, — кашлянув, начал Стас, но смолк под тяжёлым взглядом Мельникова.

— Обещал, говоришь? Добренький, значит? Это он твою жену мочить собрался?

Стас растеряно посмотрел на Самохина, но тот молчал, делая вид, что рассматривает на столе какую — то статуэтку. Стас снова кашлянул и сказал:

— Я всё понимаю, но в данном случае… Михалыч, давай не будем брать грех на душу.

— Грех на душу?

Глаза у Мельникова сощурились, и в них появился металлический блеск.

— Ты в толстовцы, случайно, не записался? Вторую щёку подставлять будешь? Только сначала первую подставь, а то мы с тобой не на равных. Это ведь Зоя стояла под прицелом снайпера. Поставь свою жену и, если выживет, тогда обсудим с тобой этот вопрос.

Он перевёл тяжелый взгляд на Самохина и, помолчав, сказал:

— Ладно, свободны.

Когда Самохин и Кондратюк вышли, Мельников встал и подошел к окну. Возникшее тяжелое подозрение просочилось в сознание: ведь это он в последний момент послал Дорохова на чердак. Ни Стас, ни Самохин не знали об этом, но не потому, что задание Дорохову скрыл от них, а просто не успел сообщить в суматохе дня. И то, что потом Стас проявил активность в устранении опасности, теперь выглядело в ином свете. "Неужели предал? — сверлила мысль, и тяжёлый камень лёг на сердце. — А Самохин? Пытался спрятать глаза. Неужели и он? Кому же тогда верить?".

Время такое, что все стремятся разбогатеть любыми средствами и никакие моральные ограничения не работают. Поэтому возможно всё. Тем более, борьба, и притом нешуточная, идёт за завод "Импульс", который обещает приносить его владельцам миллионные прибыли. "За сколько же они меня продали?" — крутилась мысль и обида горячей волной захлёстывала его.

Мельников снял трубку, чтобы позвонить Кудрявцеву, но остановился. Он не мог исключить того, что Самохин со Стасом поставили его телефон на прослушку, поэтому закрыл кабинет и поехал на вокзал. В городе исправных телефонов — автоматов практически нет, а на вокзале в переговорном пункте точно должен быть исправный городской телефон — автомат, подумал он и ошибся. На вокзале в город можно было позвонить только по междугороднему телефону, что он и сделал. Кудрявцев снял трубку сразу же, но извинился.

— У меня сейчас люди, перезвони, пожалуйста, минут через двадцать, — попросил он и Мельникову ничего не оставалось, как прогуливаться по залу ожидания и наблюдать за суматохой отъезжающих пассажиров. "Яночка в этом году так никуда и не поехала отдыхать. А ведь ей уже скоро в школу, — грустно думал он. — И мы с Зоей в свадебное путешествие даже на недельку вырваться не можем. И всё из — за этого проклятого завода!".

Он вспомнил о Стасе и Самохине, и снова стало не по себе. Почему Стас начал настаивать на том, чтобы не трогать снайпера? Что его связывает с Новосёловым? Родственные узы? Совместная служба в армии? Или просто дружба? И почему Самохин спрятал глаза? Он тоже куплен?

Но в таком случае, Зоя и Галя находятся в опасности. Зою он как — нибудь сам прикроет, а что с Галей делать? Сейчас к Гале назначен телохранителем какой — то новый парень. Но назначен по рекомендации Самохина. Следовательно, его надо немедленно заменить. Только кем? Где взять надёжного человека?

"Митя Никонов!" — вспомнил вдруг Мельников. Правда парень поступил в университет, но до сентября может поработать. И денег немного заработает, а то у Тани и Андрея зарплаты нищенские, с трудом сводят концы с концами. Митя — парень уравновешенный, интеллигентный. И подготовка отличная — всё — таки служил в разведроте морской пехоты. Хотя для телохранителя нужна совершенно другая подготовка, но это дело наживное. В процессе работы приобретёт навыки. Главное, что мозги есть и стрелковая подготовка неплохая. Пусть поработает, а за это время можно будет подобрать телохранителей. Только как оформить Мите разрешение на ношения оружия в сжатые сроки? Ведь пока рассмотрят заявку, может месяц пройти.

Через двадцать минут он перезвонил Кудрявцеву и договорился о встрече. В здание ФСБ Мельников входил с ностальгическими воспоминаниями о проведенных здесь годах, когда служил в шестом управлении . Работы тогда хватало. В 1988 году он участвовал в широко проводимой проверке зависимости военно — промышленного комплекса от импортного оборудования. Результаты его ошеломили: было обнаружено, что в стране на складах скопилось не распакованной техники почти на 50 миллиардов долларов!

В том же году, по приказу свыше, он оказывал содействие в создании сети отделений концерна "АНТ" . Но в начале 1990 года кто — то спровоцировал грандиозный скандал и полетели головы всех, кто каким — то образом был причастен к этому делу. В том числе вылетел с работы и Мельников, несмотря на то, что только лишь выполнял поручение руководства. Однако он не сомневался, что это был не более чем повод. На самом же деле, как можно было предположить, основная причина его увольнения заключалась в его близости с бывшим начальником областного управления КГБ генералом Ферапонтовым, ранее отправленным в отставку.

Кабинет Кудрявцева был обставлен новой светлой мебелью, но вместо портрета Дзержинского на стане висел портрет президента Ельцина.

— Чем хороши коммерческие организации, то это тем, что не требуется вешать портреты. А то менять их сплошная морока. — заметил Мельников, усаживаясь около стола. — Мебель, вижу, поменял. Жируешь, однако, батенька!

— Надо иметь хорошие отношения с отделом АХО. Они любят, когда их уважают, а просто так ничего никому не дают, — устало усмехнулся Кудрявцев.

— Понятно. У тебя какие — то неприятности?

Мельников сочувственно посмотрел на приятеля. Многочисленные перетряски изрядно потрепали и до сих пор треплют контору. Пожалуй, ни один государственный орган не прошел через такие жесткие реорганизации, но до сих пор раздаются предложения о ликвидации конторы или хотя бы полной замене профессиональных кадров. А ведь работающие здесь люди не бесчувственные роботы без нервов и семьи!

Проходимцы, сексоты и стукачи, использующие правозащитное движение в своих собственных целях, кричат громче всех, пылая ненавистью к своим бывшим кураторам и козыряя неприязненным отношением к органам госбезопасности. Хорошо, что он, Мельников, уже не в этой системе и живет спокойной, обеспеченной жизнью. А вот приятель считает каждую копейку, да ещё неприятности валятся, как из рога изобилия!

— Снова достают правозащитники? — спросил он у Кудрявцева. — Что за совещание у тебя в кабинете проходило?

— Не поверишь: по вопросу открытия в городе филиала тайного общества!

Мельников удивленно поднял бровь:

— Тайного общества? Что ты имеешь ввиду?

— Городская администрация перенаправила нам заявление от группы сограждан с просьбой о регистрации в городе филиала тайного ордена Розенкрейцеров. Чиновники самоустранились от решения вопроса и переправили стрелы на нас. Мол, общество тайное, пусть ФСБ даст нам рекомендацию регистрировать его или нет.

— Идиотизм! Зачем нам в городе орден Розенкрейцеров?

— Понятно, что идиотизм. Но у нас любой идиотизм принимает особо острые формы. Только что у меня была группа общественного содействия этой инициативе.

Кудрявцева достал из стола начатую бутылку коньяка и две рюмки.

— По рюмашке?

Мельников согласно кивнул.

— Ещё продолжают выдавать горячительные средства обеспечения вербовки агентуры?

— Продолжают. Но тебе наливаю не для вербовки, так что не волнуйся, — усмехнулся Кудрявцев, разливая коньяк по рюмкам. — Витя, не знаешь почему все чиновники городской администрации, с которыми я имею дело, носят глупые лица?

— Возможно, работа того требует. Морда — она ведь как мундир и сразу показывает свой или не свой. А чем тебе не нравится их глупый вид?

— Да мне, в принципе, всё равно. Пусть носят, что хотят. Только что один из таких чиновников был у меня вместе с группой общественников. А возглавляет эту группу инициатор создания филиала ордена, некий дед Спиридон. Слышал о таком?

— Конечно! Он колдун в седьмом поколении, если верить рекламе в газетах, — рассмеялся Мельников. — Порой открываешь газету и понимаешь, что держишь в руках многотиражку городского дурдома.

— Приятно слышать, Витя, что у тебя остается время читать газеты. А я не успеваю просматривать даже внутренние циркуляры, инструкции, информационные письма, аналитические отчеты и прочую литературу. Кроме колдуна пришла ясновидящая Варвара, две общественницы, настроенные очень по — боевому, и депутат — правозащитник Дерягин. И вот с этим коллективом я общался почти сорок минут! С ними можно чокнуться! Единственный умный человек среди членов делегации — дед Спиридон, прохвост и мошенник. Думаю, что этот орден ему нужен для присвоения членских взносов городских розенкрейцеров. Надеется, что не все горожане отнесли свои деньги в МММ, будет кому нести ему взносы. А вот зачем это нужно сопровождающим его дурачкам, понять трудно.

— Так что, будет у нас, наконец, тайный орден? Или, как и прежде, будем жить обыденно и скучно, по — провинциальному?

— Понимаешь, пусть бы играли в эти детские игры, но есть проблема: как того требует закон, они предоставили мне устав. Но если мне, не розенкрейцеру, его дали для ознакомления, следовательно, он не тайный? А разве может быть тайный орден без не тайного устава? Поэтому есть основания считать, что они подсунули липовый устав и пытаются развести меня, как лоха.

Мельников захохотал. Ситуация действительно дурацкая. Может ли тайный орден объявлять о своих целях, задачах и методах работы? Какой же он в таком случае тайный?

— Толик, а что тебе мешает вступить в этот орден? Тогда тебя ознакомят с тайным уставом, как ты хочешь.

— После того, как Ельцину присвоили звание мальтийского рыцаря , в Россию прутся всякие тайные общества. И каждое из них своего рода протектор для иностранных спецслужб. Вполне очевидно, что этот прохвост, дед Спиридон, используется кем — то вслепую. Только кто за этим стоит, пока не ясно. Витя, а ты что хотел? Надеюсь, не хочешь открыть ещё один тайный орден?

— Нет, у меня сугубо мелкие меркантильные цели. Хочу просить тебя выяснить номера счетов в сбербанке двоих ребят, которым мы должны перевести деньги в оплату их услуг. Они уехали, а реквизиты оставить забыли. И, второе. Хочу Митю Никонова на работу к себе устроить, пусть парень немного деньжат заработает. Поэтому срочно нужно разрешение на ношение оружия.

— Митя Никонов — это кто?

— Это же сын Андрея Никонова. Ты разве его не помнишь?

— Нет Никонова не только не помню, но и не знаю. Хочешь чай?

— Нет, спасибо, не хочу. Но Танечку Никонову ты должен знать. Вы же с нею у меня на свадьбе свидетелими были.

— Ах, Танечку? Конечно, знаю. И мужа её видел. Приятный мужик. Так они Никоновы? А Митю, их сына, не видел.

— Он же с Яночкой рядом сидел. А ты, вообще — то, на свадьбе присутствовал?

— Так я же у тебя был на свадьбе с Лерочкой. Было ли у меня желание кого — то разглядывать?

Мельников улыбнулся, вспомнив, как на свадьбе Зоя обратила внимание на то, какими глазами Кудрявцев смотрит на Леру.

— Твой приятель, кроме своей дамы, никого не видит, — шепнула ему Зоя за столом. — Мы когда у них на свадьбе гулять будем?

— Им вначале надо развестись. Ей со своим мужем, а ему со своей женой, — ответил он ей.

— А если ты влюбишься в кого — нибудь, то я…

— Зарежешь меня кривым ржавым ножом. Я знаю, — опередил он её, и она, сжав под столом его руку, сделала томный взгляд и, не выдержав, рассмеялась.

— Лера очень красивая женщина. Это даже Зоя отметила, хотя, как ты понимаешь, женщины не любят восхищаться другими женщинами, — сказал Мельников, и Кудрявцев довольно улыбнулся.

— Давай, Витя, реквизиты тех двоих. А в сбербанке у них точно есть счета?

— Один из них работает на ГОК, а там зарплату выплачивают только через сберкассу. Думаю, и второй тоже получает зарплату таким же образом, — Мельников протянул листок с реквизитами Тимофеева и Новосёлова.

— А насчёт разрешения на ношение оружия — ты пока подай в УВД заявку, а я на следующей неделе ускорю её прохождение. Раньше не смогу — завтра днем вылетаю в Москву в командировку. Вернусь только в субботу. И к тебе большая просьба, звони время от времени Лере и если ей что — то будет нужно, ты уж, пожалуйста, помоги.

— Не беспокойся, всё сделаю.

Номера счетов стали известны буквально через полчаса и Мельников, пожелав другу счастливой дороги, поехал к себе на работу.

На следующий день бухгалтерия завода "Пластконструкция" перевела Новосёлову на счет четыре с половиной миллиона рублей  и Тимофееву шесть миллионов рублей. После этого Мельников позвонил Тимофееву на работу и сообщил, что аванс, о которой они договаривались, уже у него на счету.

— А остальные будем тоже выплачивать небольшими порциями, чтобы не привлекать внимание, — добавил он. — Так что мы, надеюсь, и дальше будем плотно сотрудничать.

— А кто звонит? — удивился Тимофеев.

— Шефа сейчас нет, он мне поручил вам сообщить. А послезавтра он вам сам позвонит, — ответил Мельников и положил трубку.

Отдел внутренней безопасности ГОК'а, который прослушивал переговоры сотрудников, утром доложил о звонке главе службы безопасности Николаю Гончарову.

— А откуда был звонок? — заинтересовался Гончаров.

— Номер телефона зарегистрирован за компанией "Сибкомпроминвест".

— Вот как? Интересно!

У Гончарова уже некоторое время вертелась мысль о том, что отлично подготовленная операция по отстрелу Афониной и Данилиной провалилась не случайно, но никаких улик не было. Происшествие с урками, нанятыми Тимофеевым для того, чтобы разобраться с Новосёловым, укрепили его подозрения. Ведь никто, кроме Тимофеева, не знал об этом задании, но урок, очевидно, ждали и купили, как последних лохов на сообщении о том, что, дескать, Новосёлов лежит в больнице. И вот сейчас этот телефонный звонок.

— Проверь счета в сбербанке Тимофеева и Новосёлова. Сколько и откуда пришло денег, — дал поручение своему сотруднику Гончаров, и к вечеру у него на столе лежала распечатка поступлений на их счета. Подозрения подтвердились и, отдав дань своей проницательности, Гончаров вызвал помощника, отвечавшего за организацию и выполнение самых секретных дел, и немного пошептался с ним.

Между тем, Стас Кондратюк не находил себе места, так как чувствовал, что Мельников резко изменил к нему отношение. Он понимал, что допустил оплошность в разговоре с шефом: не надо было так прямолинейно, в лоб, выгораживать снайпера, покушавшегося на убийство Зои.

И как вообще мог Новосёлов согласиться на расстрел двух беззащитных женщин?! Зоя в своём подвенечном платье должна была стать его мишенью и в самый счастливый день своей жизни пасть с пулей во лбу! Как же он мог спороть такую глупость и сунуться к Мельникову с дурацким советом: не брать грех на душу!

Он пошёл к Самохину, чтобы поделился с ним своими мыслями и спросить совета, как извиниться перед Мельниковым за свою глупость.

— Стас, ты что, не понял? — удивился Самохин. — Он же нас обоих подозревает в измене.

— Как это? Не может быть! Объясни ему, что это я по глупости…

— Ты как малое дитя! Ты брякнул глупость, я глаза спрятал. Будь бы я на его месте, тоже заподозрил бы неладное. Ты знал о том, что он послал Дорохова на чердак?

— Я узнал только тогда, когда он там уже засел.

— И я не знал.

— Ну, и что из этого следует?

— А следует то, что покушение было предотвращено без нас.

— Ну, и дальше? Говори яснее!

— Что же тут непонятного? Невольно возникает вопрос: а может быть не только без нас, но и вопреки нам?

Стас от неожиданности сел на стул. Не может быть, чтобы Михалыч мог так о нем подумать!

— Олег, ты чего накручиваешь? История — то выеденного яйца не стоит. Ну, сглупил я, сказал не то, но из — за этого обвинять меня в предательстве? Я сейчас пойду к Михалычу, и поговорю с ним как мужик с мужиком.

— Ну, и дураком будешь. Неужели думаешь, что он поверит словам?

— Что же делать?

— Ничего не делать. Лично я ни в чём не виноват и не желаю ни в чём оправдываться.

— Я тоже ни в чём не виноват.

— Ну и сиди молча.

Стас старался не попадаться на глаза Мельникову и раздумывал над тем, чем же закончится эта история, так неожиданно принявшая столь острый оборот. Вместе с тем, он понимал, что Мельников не оставит мысль поквитаться с Новосёловым и, движимый мыслью о том, что обещал Константину неприкосновенность, позвонил ему.

— Костя, постарайся куда — нибудь исчезнуть. Хотя бы на пару недель, — посоветовал он. — Надо на некоторое время исчезнуть из города.

— Зачем? — удивился тот.

— Затем, чтобы здоровее быть!

Предупреждение Новосёлов понял и, оформив на работе отпуск, поехал на вокзал. Билет она взял на послезавтра на поезд до станции Свердловск, так как ни до Москвы, ни в южном направлении никаких билетов не было вообще. Покупка билета не прошла мимо внимания людей Гончарова, установившего за ним слежку. О покупке билета они доложили своему шефу и это послужило лишним доказательством виновности Новосёлова.

— Сбежать задумал, гад, — зло усмехнулся Гончаров. — И у нас деньги взял, и те заплатили. Двух мамок сосёт одновременно.

—

Новосёлова выбросили на ходу из поезда. Он стоял около туалета, ожидая своей очереди, когда из тамбура выглянул мужчина в железнодорожной форме и попросил помочь.

— Человеку стало вдруг плохо, а поднять его один не могу, — сказал он. — Помоги, друг.

Константин вышел в тамбур, где, привалившись к стенке, лежал человек. Он наклонился над ним, желая его приподнять, и получил страшный удар кастетом по затылку. Лежащий мужчина встал и вдвоём с напарником, открыв дверь и раскачав тело Новосёлова, выбросил наружу. Поезд проезжал в это время железнодорожный мост через какую — то реку и тело, ударившись о балку моста, перевернулось и рухнуло в воду. Мужчины, проследив за ним, закрыли дверь и разошлись по разным вагонам, а на ближайшей станции сошли с поезда.

 

Глава 8. Ультиматум Тимофева

Никогда раньше Лера не была так счастлива, как теперь. Кудрявцев стал для неё смыслом жизни, и любовь к нему наполняла её настолько, что она не представляла себе, как жила до встречи с ним. Анатолий целовал её так трепетно и с такой страстью, что она, возбуждаясь, начинала дрожать, как девочка при первом интимном свидании. Невольно вспоминались поцелуи мужа — тот целовал её равнодушно и механически, как будто это была ненужная, но необходимая увертюра к совокуплению.

Кудрявцев её боготворил, думал о ней каждую минуту, и удивлялся всепоглощающему чувству, которое испытывал. Будучи многоопытным взрослым человеком, он любил Леру пылкой юношеской любовью, сам не понимая, как такое может быть.

— Толик, мы закодированы и я в этом виновата, — говорила ему Лера. — Я ходила к экстрасенсу и это она нас заколдовала. А ведь я ей недоплатила восемь долларов! Какой кошмар, а вдруг она вспомнит об этом и расколдует нас?

Кудрявцев смеялся и целовал её глаза, подбородок, уши, губы, шею. Ни к одной женщиной он не испытывал такую страсть, как к Лере и не знал, верить ли в приворот или это просто шутка.

Между тем, Лера, вспомнив об экстрасенсе, созвонилась с ясновидящей Варварой и, договорившись о встрече, принесла ей не восемь долларов, которые задолжала, а десять, в порядке компенсации за несвоевременный расчёт. Ясновидящая Варвара снова напомнила ей Кармен, которой не хватало большой красной розы.

— Лерочка, вы мне должны только восемь долларов. Лишнее мне от вас не надо, тем более что я знаю, как тяжело у вас с деньгами и как трудно они вам достаются.

Она пронзительно посмотрела на Леру и продолжила:

— Лерочка, у вас в ближайшее время случатся некоторые неприятности, но помощь придёт к вам с неожиданной стороны.

— Какие неприятности? — похолодела Лера. Мысль о том, что чудеса могут закончиться, и она потеряет Анатолия, привела её в ужас.

— А нельзя ли их каким — то образом избежать? — умоляюще посмотрела она на экстрасенса. — Я заплачу, сколько скажете. У меня есть деньги, я сразу же рассчитаюсь, поверьте!

— Дорогая, я не чародей. Единственно могу сказать, что вам помогут люди, от которых вы совершенно не ожидаете помощи.

Тревожное ожидание несчастья нависло над Лерой и Анатолий, чувствуя, беспокойство любимой, пытался добиться, чтобы она рассказала о причине этого. Но Лера и сама не знала, что ей следует ожидать.

— Лерочка, я чувствую, что тебя что — то гнетёт, — сказал Кудрявцев, внимательно посмотрев на Леру. — А, может быть, ты приболела? Ты себя хорошо чувствуешь?

— Всё нормально. Просто я переутомилась, да и простыла немного, — на скорую руку придумала отговорку Лера.

— Сегодня днём я улетаю в Москву. Домой не заеду, поеду в аэропорт прямо с работы. Вернусь в субботу, а ты постарайся не болеть. Что тебе привезти из Москвы?

— Привези себя, Толик. Я буду тебя очень ждать!

Лера собрала Кудрявцева в дорогу и решила пойти к Варваре, чтобы переговорить. Она устала от неизвестности, от ожидания неприятностей и хотела положить этому конец. Но до экстрасенса дело не дошло, потому что днём на неё внезапно обрушилось ожидаемое несчастье и явилось оно в образе Вовика Тимофева, мужа Дианы.

Несколько дней назад он смотрел передачу по телевизору о местном драматическом театре и увидел на экране Леру.

— О, так я ведь лично знаком с Рукавишниковой! — воскликнул Тимофев, находясь в компании свингеров, в которой обсуждался план очередной тусовки. — И предположить не мог, что Лера — это актриса Рукавишникова! Кто бы мог подумать?

— Откуда ты её знаешь? — поинтересовался кто — то из компании.

— Мы однажды с нею тусовались. Классная баба, но тогда её муж не смог приехать и она слиняла. Так и не пришлось поиметь.

— Так пригласи, поимеем вместе. Она, наверное, скучает с мужем.

— Его на следующий день застрелили.

— Тем более. Утешить бы вдову надо. Так что займись ею.

Тимофеев пришёл к Лере неожиданно, и когда она, открыв дверь, увидела его, ноги у неё стали ватными. Она попыталась сразу же захлопнуть дверь, но он вставил ногу.

— Лера, ты чего? Не узнаешь меня?

— Володя, не приходи сюда, пожалуйста. У меня появился любимый человек, и я не хочу, чтобы он узнал о том случае.

— А что тогда было плохого? Приходи с ним вместе.

Тимофеев с силой приоткрыл дверь и протиснулся в квартиру.

— Володя, я тебя умоляю, уходи, не ломай мне жизнь! Я встретила дорогого мне человека и не хочу, чтобы он что — то плохое узнал обо мне. Это была ошибка. Я хочу её забыть.

Тимофеев внимательно посмотрел на неё и, увидев в глазах мольбу, усмехнулся. Прошёл в комнату, по — хозяйски развалился в кресле и осмотрелся. Он понимал, что сейчас хозяин положения и наслаждался этой ситуацией. Она стояла перед ним растерянная и умоляюще смотрела на него, не зная, что ей делать.

— Лера, у нас в субботу будет тусовка, мы ждём тебя, — произнес он, бесцеремонно рассматривая её.

За то время, пока он её не видел, она ещё больше похорошела. Красивый халатик подчеркивал ей грудь, талию и бедра, делая ей особенно привлекательной.

— А ты стала ещё более сексуальной, — усмехнулся Тимофеев.

Он видел её замешательство и чтобы ещё больше её смутить, нагло заявил:

— Чувствуется, лифчик импортный носишь. У нас хорошие лифчики делать не умеют. Ну, да ладно, так что я за тобой в субботу днем часа в три зайду, и поедем.

Лера судорожно сглотнув пересохшим ртом слюну, покачала головой, но он только рассмеялся.

— Если не хочешь, чтобы твоему приятелю всё стало известно, можешь прийти без него. А не придешь — ему станет всё известно. При этом в таком детальном описании, что ему будет очень интересно.

— Но ведь ничего же не было! — чуть не плача, воскликнула Лера.

— Это ты сама уже ему будешь объяснять, что было и чего не было, — пожал он плечами — А мы с Дианой всё распишем с деталями

Леру охватила ярость.

— Ты негодяй! И Диана твоя такая же! — закричала она, но это не произвело на него впечатления.

— Ладно, успокойся, — иронически посмотрел он на неё. — Ты думаешь, что только твой приятель может тобою пользоваться? А как же мы? А общество? Он что, эгоист? Короче, в три часа в субботу я за тобой зайду. Не поедешь, пеняй на себя. Если твой приятель такой чистоплюй, то он, когда всё про тебя узнает, будет шарахаться от тебя, как от чумной.

Он встал и неторопливо покинул квартиру, а Лера забилась в истерике. Это был полный крах её надежд на счастье, и ничего исправить она не сможет! Её сотрясали рыдания. До субботы оставалось четыре дня, но даже если бы оставалась десять дней, всё равно ничего сделать невозможно. Вовик от неё не отстанет. Какой же он негодяй! И какая она была дура, что согласилась тогда на уговоры Нели! Если бы не Неля, она никогда на такое не решилась бы!

Лера пошла в театр и отказалась выступать в вечернем спектакле, сославшись на дикую головную боль.

— Что же вы с нами делаете, Валерия Антоновна? Без ножа режете! — всплеснул руками Аристарх Кузьмич, главный режиссёр. — Нам же некем вас заменить!

"Боже мой, какой он клоун! — устало подумала Лера. — Ему бы в цирке выступать ковёрным рыжим клоуном". Насколько она знала, его звали Аркадием, но уже лет десять как он поменял имя на более старомодное — Аристарх.

Несколько лет назад Аристарх Кузьмич пробовал приставать к Наде Свистуновой, молоденькой актрисе, пришедшей к ним из театрального института. Но муж у Нади оказался нетактичным и вытер им пол в туалете. С тех пор Надя Свистунова оставалась бесперспективной актрисой и назначалась только на третьестепенные и эпизодические роли. Однако это её мало волновало, характер у неё был легким и веселым, и Лера ей завидовала.

— А чего я буду обращать внимание на разные досадные неприятности? Если им не нравится, пусть ко мне не цепляются, — смеялась Надя.

— Кто пусть не цепляется? — переспросила однажды Лера.

— Как кто? Неприятности!

В последнее время Аристарх Кузьмич лебезил перед Лерой, и это было ей крайне неприятно. Он явно преувеличивал её ценность для театра, и Надя Свистунова уже успела проехаться на этот счёт:

— Три события могут сорвать нам спектакль: гардеробщицы зимой не выйдут на работу, в театре прорвёт канализацию и Лера приболеет.

— Типун тебе на язык, пусть уж лучше канализация нас затопит, чем Лера приболеет! — притворно возмутилась Нина Лузгина и засмеялась вместе с Надей.

Лера на них не обижалась, потому что смеялись они не над нею, а, в основном, над Аристархом.

— Аристарх Кузьмич, я еле держусь на ногах, и голова буквально разламывается. Я боюсь, что мне станет на сцене плохо, — придумывала отговорки Лера, и главный режиссер милостиво её отпустил.

— Это у вас грипп. Вы, голубушка, возьмите больничный и обязательно вылежите его, иначе всех нас заразите, — сказал он, и она тотчас исчезла, стараясь не попадаться на глаза другим артистам. Однако на выходе из театра столкнулась с Нелей и хотела пройти мимо, но та, удивлённо остановила её.

— Лера, привет! Я не поняла, ты что, на меня за что — то обиделась? Случилось что — то? — спросила Неля, схватив её за рукав.

— Случилось! Ещё как случилось!

У Леры на глаза навернулись слёзы, и Неля потащила её в свою комнатушку, расположенную рядом с кабинетом администратора.

— Рассказывай, что случилось, — потребовала она, и Лера, разрыдавшись, рассказала ей о приходе Тимофеева и о его ультиматуме.

— Это ты меня втравила в эту историю, — рыдала она. — Если бы не ты, я бы никогда…

Слёзы ручьями текли по щекам Леры и Неля, достав платок, вытирала их.

— Ладно, прекрати истерику. Разберемся с ним, — попыталась успокоить её Неля.

— Как мы с ним разберемся? Этот негодяй расскажет всё Анатолию и это конец! Ты понимаешь, всему конец! Эх, да разве ты поймёшь меня!

— Пойму. Уже поняла. А ты перестань биться в истерике. Я подумаю, что сделать. Время ещё есть, что — нибудь придумаю.

Слова Леры, о том, что она не может её понять, обидели Нелю. "Ну, конечно, куда уж нам уж, убогим! Нам ведь только щи лаптём хлебать!" — подумала Неля, вытирая платочком ей глаза так, чтобы не размазать тушь.

— Ты успокойся, Лера. Истерикой делу не поможешь. Давай подумаем, что мы можем сделать.

— Что мы можем сделать? Он шантажист, но я даже в милицию не могу пойти, я не могу никому рассказать. Господи, как же я могла такое сотворить!

Рыдания снова начали сотрясать Леру, и Неля налила ей стакан воды. Но та оттолкнула руку со стаканом.

— Он когда к тебе должен придти?

— В субботу, в три часа. А в субботу Толик должен прилететь. Я этого не перенесу, я покончу с собой!

— Ты просто идиотка! Тебя надо в психбольницу срочно определить. Она покончит с собой! А о ребенке своём подумала?

Неля задумалась и ей вдруг пришла в голову мысль, которая могла быть решением проблемы.

— Лера, иди сейчас в поликлинику, возьми больничный, только купи коробку хороших конфет для врачихи, и сиди дома. А я займусь решением этой проблемы, — решительно сказала Неля.

— Как ты можешь её решить? Просто успокаиваешь меня?

— Я тебя когда — нибудь обманывала? Я похожа на лгунью?

Лера покачала головой. Ей хотелось верить в то, что Неля сможет снять эту проблему, хотя и понимала, что это не в её силах. Но как утопающий хватается за соломинку, так и она пыталась заставить себя поверить Нели.

Предварительно зайдя в универсам за конфетами, она пошла в поликлинику, и вскоре вышла от участкового врача с больничным листом.

В коридоре её остановила какая — то женщина в белом халате.

— Лера, здравствуйте! Вы что это у нас? Приболели?

Лера посмотрела на женщину, лицо которой показалось ей знакомой, и попыталась вспомнить, где её видела. К врачам она ходила редко, но с этой женщиной, по — видимому, виделась совсем недавно.

— Лера, это я, Таня. Мы с вашим мужем были свидетелями на свадьбе Зои и Виктора. Не узнали меня?

Лера удивилась, что не смогла узнать обаятельную женщину, с которой познакомилась совсем недавно на свадьбе у приятеля Анатолия.

— Извините, пожалуйста, Таня, я задумалась и не сразу вас узнала.

— Ничего страшного! Притом я в белом халате, а это как в солдатской форме — все на одно лицо, — рассмеялась та и внимательно на посмотрела на Леру.

— Мне кажется, вы заболели. У вас воспалены глаза и вид какой — то больной. Температуры нет?

— Кажется, нет, но я взяла больничный и сейчас поеду домой.

— Выздоравливайте и передавайте привет Анатолию. У вас чудесный муж!

— Он улетел в командировку, — сказала Лера, сама того не желая. Но эта женщина излучала саму доброту и, расчувствовавшись, Лера, не понимая зачем, добавила:

— Так что я пока одна.

— Вам надо лежать, это у вас, скорее всего, грипп. Надо его вылежать. Знаете что, я к вам сегодня вечером зайду. Может вам надо что — нибудь купить из продуктов?

— Нет, нет, не беспокойтесь, всё есть. Большое спасибо!

Лера шла домой и думала об этой женщине, о том, что у неё, возможно, всё в порядке, есть любящий её муж, есть семья, друзья. А она, Лера, сама загубила своё счастье, связавшись с такими негодяями, как этот Вовик. И ей пришла в голову мысль о том, что стоит позвонить Артёму, чтобы он как — то повлиял на Вовика.

Дома она разыскала номер телефона Артёма, однако на телефонные звонки никто не отвечал, и она решила, что вечером с ним созвонится. Ей стало немного легче, потому что появилась надежда на то, что всё можно будет уладить. Ведь Артём не Вовик, он должен понять, что у неё может рухнуть вся личная жизнь! Она прокручивала в голове разговор, который должен был состояться с Артёмом, и находила сильные слова и аргументы. Это немного успокоила её. Она прилегла и незаметно для себя уснула.

Вечером, после нескольких попыток, её удалось дозвониться до Артёма, но разговор пошёл не так, как она себе это представляла. Артём не мог понять, из — за чего она так расстраивается.

— Я не понимаю, почему ты не хочешь? Скажи своему приятелю, что должна подругу проведать или придумай что — нибудь, — посоветовал Артём. — Что ты страдаешь, как девственница? Да и то, в эпоху сексуальной революции девственницы стремятся избавиться от этого своего недостатка.

Артём засмеялся и Лера швырнула трубку на рычаг.

— Грязная свинья! — воскликнула она, и вновь ей стало невыносимо тяжело.

В дверь неожиданно позвонили, и Лера вздрогнула — она никого не ждала и подозревала, что это явился Вовик.

— Кто там? — осторожно спросила она, чувствуя, как у неё бешено колотится сердце.

— Это мы, — весело сказал женский голос, и ей показалось, что за дверью Таня.

Она оказалась права — на пороге стояли Таня и Виктор, друг Анатолия.

— Еду по улице, вижу, Таня идёт. Остановился и она мне сообщает, что вы приболели, — весело казал Мельников, заходя в квартиру. — А Толик обязал меня вам всячески помогать.

— Я хотела вас сама проведать, но адрес не догадалась спросить. Иду и ругаю себя за недогадливость, а вдруг рядом останавливается машина, и Виктор меня зовёт, — оживлённо рассказывала Таня, проходя в комнату.

Они приехали с тортом и, выпив чай и поболтав, начали собираться: Мельникову надо было ехать забирать Зою с работы.

— На следующей недели состоится аукцион по одному заводу, поэтому Зоя так поздно задерживается на работе, — пояснил Мельников. — Из — за этого проклятого завода мы даже в свадебное путешествие поехать не можем.

— Не надо было жениться до аукциона! — захохотала Таня. — Или женитьба или аукцион. А у меня, Лерочка, два мужика дома голодные сидят. Так и умрут с голода, но открыть холодильник не сообразят. Лерочка, мы уходим, а вы ложитесь, а то плохо выглядите. Если вам надо что — нибудь купить из продуктов, я могу прислать Митю, он пойдёт и купит, что вы ему скажите.

— Вот она, подлинная суть мачехи! Видите, Лера, как Танечка эксплуатирует бедного мальчика. Использует его на самых тяжёлых работах.

— Ничего с ним не случится, если он принесёт Лере из магазина мешок картошки, — заразительно смеялась Таня. — Здоровее будет.

Гости ушли, и снова на сердце навалился тяжёлый камень и что с этим делать, Лера не знала.

На следующее утро на работе Артём весело рассказывал Диане про телефонный разговор, состоявшийся вчера вечером между ним и Лерой. После заключения договора на разработку дизайнерского проекта оформления нового универмага компании "Сибкомпроминвест", дела у дизайнерской фирмы, в которой они работали, пошли неплохо, поэтому настроение было хорошее и тема интересная.

— А я у неё спрашиваю, для кого ты свою девственность бережешь? — хохотал Артём. — Я слышал, что нынче врачи восстанавливают девственность за хорошие бабки. Так она, возможно, восстановила её, и бережёт теперь как зеницу ока?

— Ты смеёшься, как хрюкаешь, — раздраженно произнесла Диана. — Что за чушь ты несешь? Не хочет тёлка тусоваться, ну и не надо. И Вовик дурак, не понимает, что если она заявит в милицию о том, что он её шантажирует, то у него будут крупные неприятности.

— Да какие там неприятности? Ментам надо в эти дела влазить? Другой работы у них, что ли, нет?

— У ментов одна работа — тянуть бабки, откуда только можно. Пожалуется, и вытрясут они нас до копейки. Вовка доиграется, что мы с ним голыми жопами светить будем!

— Вовика жопа меня не интересует, а вот когда ты своей светить начнёшь, сообщи, прибегу, полюбуюсь.

— Дурачок ты, Тёмка, — щёлкнула его по носу Диана. — Светка так и не думает к тебе возвращаться?

— Пока такого желания не испытывает. Строит из себя обиженную, а сама, возможно, трахается направо и налево. Я — то чем её обидел?

— Все вы мужики одним миром мазаны, — пожала плечами Диана и пошла к себе, работать.

Артём, немного подумав, набрал номер рабочего телефона Тимофеева, чтобы рассказать о состоявшемся вчера разговоре с Лерой. Звонок Артёма был немного не вовремя: Тимофеев обдумывал свой доклад начальнику службы безопасности ГОК'а Гончарову о причинах срыва операции. Костя Новосёлов бабки взял, а результата нет. К тому же сам Костя куда — то делся и его жена не знает, где он. Или не хочет говорить? Направили к Новосёлову домой двух пацанов, чтобы выколотить заплаченные ему бабки, но пацанов перехватили какие — то мордовороты и избили до такой степени, что они лежат сейчас в больнице. Два серьёзных прокола — это шеф не любит! Но в чём он, Тимофеев, конкретно виноват?

Тем не менее, работа работой, а то, что Лера звонила Артёму с просьбой повлиять на него, Тимофеева позабавило. Это говорит о том, что она в панике и не знает что делать. Тусоваться не хочет, но понимает, что загнана в угол. "Никуда она не денется, подёргается немного и придёт", — подумал он. Рассказывать своему другу она не хочет или действительно боится, что тот её бросит. Но даже если и расскажет ему и тот захочет с ним, с Тимофеевым, как — то разобраться — пусть попробует! Он усмехнулся, и ему пришла ему в голову мысль: "А почему бы прямо сегодня и не навестить её? Зачем ждать до субботы?". Но потом вспомнил, что сегодня исполняется четыре года со дня их с Дианой бракосочетания, и дома его ждёт праздничный ужин за свечами.

Но прежде чем уйти домой, надо встретиться с Гончаровым и уладить проблему со снайпером. Он несколько раз звонил начальнику, однако тот всё время занят или просто не снимает трубку. Наконец удалось связаться с Гончаровым, и тот отложил разговор на завтра. Ничего не мешало Тимофееву уйти сегодня с работы пораньше, сделав тем самым Диане приятный сюрприз, и он решил, что зайдёт в цветочный магазин и купит большой букет роз для жены.

 

Глава 9. Лидия Афанасьевна летит в Сибирь

Лариса позвонила Лидии Афанасьевне как раз в том момент, когда та пыталась выяснить у мужа, почему у девочек так долго тянутся курсы. Она начала подозревать, что муж опять её дурачит, как это уже неоднократно бывало, и девочки снова где — то рискуют жизнью.

Связь была отвратительная, но Лидии Афанасьевны удалось ухватить главное: в далёкой Сибири отыскалась подружка её детства Таечка и её сын — Ларочкин жених. Кроме того, там же есть некто Денис, который тоже почти Леночкин жених. Девочки очень волнуются, что уехали неожиданно и хотят, чтобы Лидия Афанасьевна сообщила ребятам, что девочки их помнят, любят и скоро вернутся к ним. Несколько минут после прервавшегося разговора Лидия Афанасьевна была в шоке, но потом обрушилась на мужа. Снова он её обманывает, снова дурачит, и девочки были не на курсах, а рисковали жизнью в Сибири. А где они сейчас — он снова не хочет сообщить.

— Они же были в Сибири, а не в Чечне, — оправдывался Петр Васильевич. — Какие там риски? Горячих точек, там, слава Богу, нет. Просто проходили небольшие учения.

— Я не видела более лживого человека, чем ты, — наседала на него Лидия Афанасьевна и требовала сообщить ей, где сейчас девочки, однако муж всячески избегал конкретного ответа на прямой вопрос.

Кроме неизвестности с девочками, Лидию Афанасьевну беспокоило то, что у них появились женихи. Несмотря на то, что девочки считают себя взрослыми и самостоятельными, они, на самом деле, наивные и доверчивые, и их может обмануть кто угодно. Поэтому Лидия Афанасьевна решила лично разобраться, что за женихи у них объявились и, взяв в университете отпуск за свой счёт на неделю, полетела в далёкую Сибирь, в которой до сих пор ни разу не бывала.

Муж предлагал пригласить Таю к ним в Москву, но Лидия Афанасьевна осталась непреклонна: у неё в планах было не только увидеться с подругой детства, но и посмотреть, каким нынче стал Вадик, которого она помнила маленьким ребёнком. Кроме того, хотелось познакомиться с родителями некоего Дениса, претендующего на её Леночку. С неё хватит одной Эли, которая постоянно портит ей нервы, а с женихами девочек она такого не допустит!

Между тем, Таисия Тихоновна очень переживала из — за неожиданного исчезновения Ларисы, так и не сообщившей ей номер телефона Лиды. И снова неизвестно, где искать подругу детства. И ещё ей очень больно смотреть на сына, который мучается неизвестностью. Но ничем помочь ему невозможно. Да и как помочь сыну, у которого неожиданно исчезла невеста?

Вадим и Денис ходили в гостиницу, но выяснить ничего не смогли. Все трое из ансамбля русской народной песни и пляски вдруг срочно выписались и уехали. В милиции заявление на розыск девушек не приняли под предлогом, что ни Вадим, ни Денис не являются их родственниками. Да и какие могут быть поиски, если ансамбль нормально выписался и уехал, возможно, на гастроли по другим городам!

Таисия Тихоновна смахнула слезинку, чуть было не скатившуюся по щеке, и включила телевизор. Вадим ещё не пришел с работы — он часто в последнее время поздно задерживался в институте, чтобы отвлечься.

Внезапно зазвонил телефон и Таисия Тихоновна, в каком — то интуитивном предчувствии, схватила трубку.

— Алло, Таисия Тихоновна? Это вы? — услышала она издалека голос Ларисы.

— Да, да, Ларочка. Ты где?

— Очень плохо слышно. Если вы слышите, запишите номер телефона тёти Лиды.

— Слышу, Ларочка. Диктуй.

Лариса продиктовала номер телефона, но Таисия Тихоновна смогла записать его только с третьей попытки, так как связь была скверная. Лариса ещё что — то пыталась сообщить, но разобрать уже было невозможно, и связь прекратилась. Таисия Тихоновна подождала ещё с полчаса, потому что Лариса могла в это время повторно позвонить, и, не дождавшись, позвонила в Москву. Телефон в Москве был занят и, как только она положила трубку, снова зазвонил телефон.

— Алло, Ларочка, говори, я слушаю, — закричала в трубку Таисия Тихоновна, но это была не Лариса.

— Таечка, это не Лара, это я, Лида, — сказал голос в трубке и Таисия Тихоновна села от неожиданности на стул. Этот голос был из далёкого прошлого, из её юности.

— Лида, я тебя так долго разыскивала, — тихо произнесла Таисия Тихоновна дрогнувшим голосом. "Что — то я стала плаксивая в последнее время", — подумала она, потому что ей вдруг захотелось расплакаться.

— Таечка, я послезавтра вылетаю к тебе, — сказала Лидия Афанасьевна. — Как только куплю билет, сразу же сообщу номер рейса. Ты никуда не уезжаешь?

— Нет, я буду дома. Лида, а Ларочка где? Она с тобой прилетит?

— Нет. Она не может. Я приеду и всё объясню.

— Она снова на гастролях? Почему она так неожиданно исчезла?

— Я приеду и всё тебе расскажу. Как ты живёшь?

Они ещё долго говорили, но Таисия Тихоновна так и не добилась от подруги никакой информации о Ларисе, и это её беспокоило. "Неужели с Ларочкой что — то произошло?" — волновалась она и размышляла о том, что надо приготовить к встрече.

Вадима она ошеломила этой новостью сразу же, как только он, придя с работы, открыл дверь. В милиции ему снова сказали, что если они документы на регистрацию брака не подали, то Лариса не считается его невестой, и заявление от постороннего человека они не примут. Новость, рассказанная матерью, была обнадеживающая. Лариса ему много рассказывала о тёте Лиде и если та решила прилететь, следовательно, Лариса его не бросила. Но почему повторно не перезвонила? Мать сообщила, что муж её приятельницы генерал и это его удивило — Лариса ничего не рассказывала о нём.

Лидия Афанасьевна прилетела в боевом настроении, но, встретив подругу юности, расчувствовалась. Подумать только — они не виделись почти двадцать пять лет! А Вадима она помнила малышом, когда тому было годика три!

— Вадик, а ты с тех пор так изменился! Подрос, возмужал! — сказала Лидия Афанасьевна и они с Таисией Тихоновной захохотали. — Ты помнишь меня?

Но Вадим не помнил Лидию Афанасьевну.

— А вот со склерозом надо что — то делать, чтобы не развивался дальше, — потрепала она его по плечу.

Вадима смущал этот бесцеремонный осмотр и он, подхватив вещи Лидии Афанасьевны, пошёл к стоянке такси. Доехали домой очень быстро и до позднего вечера подруги делились скопившимися за прошедшие двадцать лет новостями.

Вадим понравился Лидии Афанасьевне, и она одобрила выбор Ларисы, только не поняла, о каком ансамбле говорит подруга. То, что у Ларочки хороший слух, и она любит петь, Лидия Афанасьевна знала, но ни в каком любительском ансамбле та никогда не выступала.

— Ты что — то путаешь, — уверенно сказала Лидия Афанасьевна. — Ларочке некогда петь в ансамблях, она в художественной самодеятельности никогда участие не принимала.

— Почему в самодеятельности? — удивилась Таисия Тихоновна, переглянувшись с Вадимом. — Она поёт в профессиональном ансамбле. Ты разве не знаешь, что они с Леной прошли по конкурсу в ансамбль русской народной песни? Они не работают медсестрами, потому что стали певицами.

— Медсестрами? Почему они должны работать медсестрами? Не знаю, что вам эти певицы, как вы их называете, здесь пели, но они как раз служат именно там где надо.

— Что значит служат? Где они служат? — забеспокоилась Таисия Тихоновна.

— Разве вы не знаете, что девочки служат в армии, как и Петя? Они занимаются в Военной академии экономики, финансов и права. Учатся на факультете зарубежной военной информации по специальности "лингвистика и межкультурная коммуникация, перевод и переводоведение". Но сейчас взяли академотпуск и служат в Москве, в спецназе ГРУ. Получили хорошие двухкомнатные квартиры, неплохая зарплата. Но можешь быть уверена, я всё равно заставлю их вернуться на учебу!

Таисия Тихоновна и Вадим молчали, потрясённые новостью.

— А что здесь плохого? — пожала плечами Лидия Афанасьевна, которую несколько покоробила реакция собеседников. — Вадим, а ты считаешь, что невеста — певица лучше невесты — офицера? Мы ведь знаем, что гастроли разного рода ансамблей — это постоянные кутежи, пьянки, любовные скандалы. И разве можно сравнить моих девочек, воспитанных, интеллигентных и таких умненьких, с какими — то развратными и вульгарными певицами?

— Зачем же Ларочка говорила, что она певица из ансамбля? — тихо спросила Таисия Тихоновна.

— Видимо, нельзя было иначе. Мне Петя тоже всё время врёт, никогда не знаю, где девочки. И сейчас тоже не знаю, где они.

Спать легли они очень поздно, и Вадим долго не мог заснуть. Он не представлял себе Ларису в офицерской форме, но, вспоминая происшествие в парке, когда на них напали хулиганы, теперь уже совершенно отчётливо понимал, что тогда произошло, и каким наивным выглядел в глазах Ларисы.

На следующий день он поделился этой новостью с Денисом, и тот тоже был этим потрясен.

— Этого не может быть, потому что это не может быть никогда, — сказал Денис, но внутренне уже поверил, что это правда.

Такое известие стало для него серьёзным ударом судьбы, потому что невозможно смириться с тем, что настоящим мужчиной в их будущей семье будет Лена. Он не сомневался, что главой семьи должен быть мужчина, всегда готовый совершить мужественный поступок. Ведь каждая женщина мечтает встретить смелого и решительного мужчину, проявляющего выдержку в критических ситуациях! Какими же качествами он должен обладать, чтобы выглядеть в глазах Лены настоящим мужчиной?

Эти мысли его угнетали, как, впрочем, и Вадима. Зачем девушки с ними встречались и разыгрывали из себя певиц? Возможно, они не принимали их отношения всерьёз, а смотрели на это как на приключение? Поэтому и уехали так внезапно, даже не простившись? Сколько же у них таких приключений? И нет ли у них таких же приключений там, где они сейчас находятся?

Их мучила обида и ревность, и Денис в этот день пришёл домой в подавленном настроении. Но Тамара Георгиевна его даже не расспрашивала о причине, так как у неё настроение тоже было не лучше — только что между нею и дочерью произошла размолвка. Настя, задумывалась над тем, почему Митя так равнодушен к её чарам и, наконец, прозрела. Девушки её возраста и даже постарше, которые встречаются с молодыми людьми, носят юбки, слегка прикрывающие трусики. А Настина юбка была как у бабы Мани, школьной уборщицы. Какой же парень обратит внимание на девушку, которая под такой длинной юбкой скрывает, возможно, кривые ноги? Хотя кривые ноги скрывают, как правило, брюками, но всё равно, когда юбка почти до колен, то девушка выглядит синим чулком. Однако Тамара Георгиевна, когда услышала требование дочери подкоротить юбку, пришла в ужас.

— Если у меня юбка, как у Анки — пулемётчицы, так купи мне чёрную кожаную куртку и красную косынку, — кричала, чуть не плача, Настя, а мать ставила ей в пример Лену.

— Ты должна учиться одеваться у Лены. Разве у неё короткая юбка? Ты посмотри, как она элегантно одевается. Или ты думаешь, что Митя купится на твою короткую юбчонку? Если он приличный парень, так ты этим вызовешь у него только отрицательные эмоции, — увещевала дочь Тамара Георгиевна и Настя заподозрила, что Алёна выболтала тайну её матери.

— Это тебе Алёна рассказала? — спросила она и решила для себя, что Алёне больше ничего не будет рассказывать. Ни одного слова, если она такая предательница! Но Тамара Георгиевна, пожав плечами, сказала:

— Ты думаешь, что мы не замечаем, что ты влюблена в Митю? Или думаешь, что у тебя родители глупые и слепые?

— А что же мне делать? — растерялась Настя. — Митя на меня вообще внимания не обращает.

— Если ты наденешь юбку, которая с трудом прикрывает попу, так он действительно обратит на тебя внимание, но только как на дурочку.

Она обняла расстроенную дочь. Ей было жаль Настеньку, ставшей уже почти взрослой девушкой и получившей первый урок неразделённой любви.

— Ты знаешь, Лену и Ларису найти не могут. Исчезли, как в воду канули — печально произнесла Тамара Георгиевна.

— Но Денис же хотел снова подойти в гостиницу и выяснить всё?

— Они с Вадиком ходили, но ничего не узнали. Вместе с руководителем вдруг срочно выписались и уехали.

— А в милицию ходили?

— А что они в милиции скажут? Что девушки уехали, не попрощавшись?

— Но, может, их похитили, как тогда Лену?

— Не знаю. Денис расстроен, Вадим места себе не находит. Его мать тоже в трансе.

Тамара Георгиевна грустно смотрела в окно, и Насте тоже стало тревожно. Она почему — то думала, что девушки, возможно, просто переехали в другую гостиницу и вот — вот объявятся. Но дни шли, а они не объявлялись, и это было плохо.

Денис не рассказал родителям о том, что поведал ему Вадим, но они узнали об этом буквально на следующий день от Таисии Тихоновны. Тамара Георгиевна поначалу приняла это сообщение за шутку, но, поняв, что мать Вадима говорит вполне серьёзно, растерялась. Представить Леночку в офицерской форме и с автоматом она никак не могла, но Вячеслав Павлович воспринял новость более спокойно.

— Тома, удивляюсь твоей наивности, — пожал он плечами. — Неужели ты думаешь, что весь личный состав армии бегает с автоматами? Разве там нет писарей или делопроизводителей? Кто — то бегает в поле с автоматами, а кто — то с папками по коридорам. Ты говоришь, что муж этой дамы генерал? Так что, он не может устроить Леночку у себя в приёмной готовить ему кофе и подавать бумаги?

Умозаключение её мужа несколько успокоило Тамару Георгиевну. "Действительно, что это я нафантазировала себе? — подумала она. — А сколько девушек в милиции служат, так что, все они с бандитами сражаются?".

Она решила пригласить столичную гостью на обед и подробно выяснить всё, что касается Леночки, поэтому основательно готовилась к визиту Лидии Афанасьевны. Выяснилась, что ни Денис, ни Настя, ни кто из семьи не знал, что Лена сирота и росла в детском доме. Её скрытность была неприятна. Почему не рассказала, что сирота, что росла в детском доме? И почему обманывала, утверждая, что певица какого — то ансамбля? "Чего же здесь стесняться? Неужели мы стали бы относиться иначе? — с некоторой обидой думала Тамара Георгиевна. — Скрыла, значит, не доверяет нам".

Буквально на днях сыну снова позвонила "та баба", как Тамара Георгиевна называла замужнюю женщину, буквально вешавшуюся на её сына. Очевидно, та предложила возобновить встречи, но Денис был холоден и ответил отказом. "Конечно, можно ли сравнивать эту потаскушку с Леночкой?" — злорадно подумала Тамара Георгиевна, обрадовавшись реакции сына.

Если столичная гостья хочет посетить их и познакомиться с Денисом, следовательно, он не безразличен Леночке и, может быть, у них всё удачно сложится. Женская интуиция подсказывала, что гостья прилетает не только повидаться со своей подругой детства, но и посмотреть на женихов, которые завели её воспитанницы. Несколько осложняло дело то, что гостья — генеральша и, возможно, попробует вести себя с ними высокомерно. Но Тамара Георгиевна умеет ставить людей на место, да и в их семье тоже люди не простые: всё — таки муж доцент университета, а сын — перспективный учёный, сейчас работает над кандидатской диссертацией.

Тамара Георгиевна пригласила к себе на обед Лидию Афанасьевну, Таисию Тихоновну и Вадима. Готовилась к нему тщательно, значительно облегчив месячный бюджет семьи, но ударить перед гостями в грязь лицом не хотелось. Тем более что ожидала увидеть спесивую столичную особу, которая приехала, как это очевидно, с инспекционной целью.

Правда, она слышала, что генеральши, вышедшие в своё время замуж за лейтенантов и помыкавшиеся лет двадцать с мужем по "диким" гарнизонам, так и остались простыми женщинами. Но и слишком простые не лучше — на "простых" Тамара Георгиевна тоже плохо реагировала.

Между тем, Лидия Афанасьевна узнав от подруги, что Вячеслав Павлович читает в университете физику, обрадовалась. Если он преподает в университете, следовательно, они коллеги. И, кроме того, её сын тоже физик и она относилась к этим людям с симпатией. Конечно, у физиков мозги не совсем такие, как у нормальных людей, считала она, но, в большинстве своём, они порядочные люди. Поэтому за столом сразу же установилась дружелюбная атмосфера, и после третьего тоста Вячеслав Павлович рассказал недавно услышанный анекдот: "Говорят, четырехмерное пространство в мире видели всего четыре человека: американец, японец и еще кто — то. Но странно то, что среди них ни одного русского. Столько пить, и не видеть четырехмерного пространства!".

Лидия Афанасьевна не осталась в долгу.

— Недавно я дала своим студентам немецкое учебное пособие по языку и там есть такой маленький рассказик.

"Один бюргер захотел купить попугая и пошел в зоомагазин.

— Сколько стоит этот попугай, — показывает он на большого красивого попугая.

— Тысячу дойчемарок.

— Почему так дорого?

— Потому что он говорит на двух языках.

— А этот попугай сколько стоит? — показывает он на попугая поменьше, но тоже красивого.

— Три тысячи.

— На скольких же языках этот говорит?

— На трех.

— Ну, а этот, сколько стоит? — показывает он на серого невзрачного попугая.

— Пять тысяч.

— Так на скольких же языках он говорит? — изумился бюргер

— Он вообще не говорит. Но остальные попугаи, обращаясь к нему, почтительно называют его шеф".

Этот рассказик был хорошо принят компанией и далее перешли к обсуждению житейских проблем.

— В Сибири я впервые, но мы с мужем служили более двадцати лет на Севере, в Мурманской области, — рассказывала Лидия Афанасьевна. — Вот сейчас живём в Москве, однако мне этот город не нравится. Очень шумный, огромный мегаполис и только на даче я себя чувствую в своей тарелке. Честно говоря, скучаю по Мурманску. В ноябре планируем с мужем поехать на парад по случаю 290—летия морской пехоты .

— Лидия Афанасьевна, а девочки, Лена и Лариса, служат где — то при штабе? Чем они занимаются? — спросила Тамара Георгиевна и Вячеслав Павлович, усмехнувшись, иронически посмотрел на неё.

— В Чечне сражаются, — сказал он и Лидия Афанасьевна с тревогой посмотрела на него.

— Вам Лена звонила? Это вы от неё узнали?

— Нам Лена не звонила, это он так шутит, — пояснила Тамара Георгиевна, сердито посмотрев на мужа.

— У меня прямо сердце ёкнула. В начале января, вскоре после новогодних праздников, в Чечню с Северного флота отправили 876—й отдельный десантно — штурмовой батальон. Они там пробыли до начала марта. Конечно, "белые медведи"  стёрли в порошок не одно бандформирование, но погибли 56 человек, и 120 человек получили ранения различной степени тяжести. Я очень боюсь, что и девочек могут туда отправить.

— Так они разве не при штабе служат?

— Нет. Оперативный состав. И сколько не прошу мужа, сколько девочек не уговариваю, как горохом об стенку. Не хотят в штаб переводиться. И где они сейчас, мне неизвестно. Никак не могу настоять на том, чтобы вернулись на учебу в академию.

За столом установилась тягостное молчание. Всех беспокоила судьба девушек, тревожила неизвестность и неопределенность. И Таисия Тихоновна вдруг поняла, что тогда, в больнице, киллеры хотели убить не Ферапонтова, а Ларочку. Это они её выследили и пришли убивать. "Точно хотели свести какие — то счёты!" — c ужасом подумала она, и ей стало страшно за Ларису. Да и совершенно невозможно представить себе такую нежную, интеллегентную и воспитанную девушку в армейском мундире. "Даст Бог, приедет сюда, женю на ней Вадима, и пусть здесь живёт. Никаких больше армий! — твёрдо решила она. — Неужели у нас мужиков для этого не хватает?".

 

Глава 10. Встреча Ларисы с муллой Халедом

Мулла Халед Мохаммад Рахман только вчера прилетел из Катара и выйдя из дому, забыл взять зонтик. Пребывание в Катаре, где в эти дни температура воздуха достигает 45 градусов при влажности почти 90 %, его расслабило. Он совсем выпустил из виду, что здесь туманный Альбион, а не благословенная земля, подаренная Всевышним арабам. Погода в Лондоне такая переменчивая, что дождь и солнце могут сменять друг друга в считанные минуты.

Он направлялся в одну из самых больших мечетей Лондона, расположенную в районе Финсбери — парк, что на северо — востоке столицы. Там у него намечена встреча с людьми, ответственными за подготовку фальшивых документов для вновь набранных рекрутов. Их предстояло переправить в тренировочные лагеря Усамы бен Ладена в Судане, которые он лично контролирует из своей уютной фермы на берегу голубого Нила к югу от Хартума. И это накладывает особую ответственность на контингент, который направляется туда для подготовки из них боевиков. Именно из этих лагерей они потом забрасываются в европейские страны через Италию, территория которой стала опорной на Средиземноморье.

Согласно грандиозным планам Усамы, уже в нынешнем столетии должно быть создано "Объединенное исламское государство" со столицей в Саудовской Аравии. В состав всемирного халифата должны войти около 50 стран Азии, Африки и Европы. Затем границы нового образования расширятся за счет Северной и Южной Америки, Австралии, Гренландии, и к 2100 году планета Земля станет единым исламским государством. Такие перспективы захватывают дух!

В Чечне уже идет битва за Кавказ и победа в ней откроет путь распространению влияния радикального ислама не только на территории стран Центральной Азии, но и далее на север: Татарстан, Башкирию, Калмыкию. На совещании в Катаре обсуждался план широкомасштабных боевых операций в центрально — азиатском регионе, но наметившееся единство подходов к проблемам было нарушено при распределении финансовых средств. Каждый считает, что его боевая организация финансируется не в том объеме, который заслуживает.

Однако чем определить меру эффективности? Количеством взрывов или количеством жертв? Но бывает и так, что взрыв одного самолета через месяц забывается, а захват одного заложника муссируется СМИ два — три месяца, не более. Не понимает "пехота", что делает "черную" работу, а такие как он, Халед Рахман, способствуют созданию халифата материально, собирая пожертвования, организовывая соответствующую пропаганду, расширяя влияние ислама и вовлекая в него все новых и новых адептов. А "пехота" выполняет лишь отвлекающую роль, фокусируя внимание политиков на "террористах" и "повстанцах", что дает возможность спокойно работать в странах свободного мира идеологам радикального ислама.

Халед шел неторопливой походкой, глубоко задумавшись о текущих делах и вспоминая свой доклад на совещании в Катаре. Он прошел весьма успешно и заслужил одобрение организаторов встречи. Вербовка европейских "волонтеров" идёт успешно, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Но это и понятно: рекрутов необходимо тщательно проверять, чтобы среди них не оказалось агентов МИ6 . А на проверку уходит масса времени, сил и средств.

Особо были отмечены успехи в пропаганде и вовлечение в ислам новых адептов из числа коренных представителей местного населения. Сейчас мусульманская община страны растет быстрыми темпами не только за счет массовой мусульманской иммиграции в Великобританию, но и за счет коренных британцев. И уже мусульманин с титулом лорда или представитель парламента в хиджабе для Англии нормальное явление.

Скоро количество мечетей в Лондоне превысит количество христианских церквей, которые успешно скупаются и перестраиваются в мечети. В центре города расположены целые арабские улицы, забитые магазинчиками и кафе, а здесь, около мечети хорошо бы вывесить плакат: "Ислам — это будущее Британии". Возможно, Британия достаточно скоро созреет, чтобы стать территорией всемирного исламского халифата. Это вполне естественный процесс — народ уже почти отказался от своей религии, от своей идентичности.

Лево — либеральная идеология способствует падению моральных ценностей современного западного общества и утрате интереса к христианству. Поэтому нельзя жалеть средств на поддержание интеллектуалов из левых партий и правозащитных организаций. Усугубляя падение нравов, они, тем самым, подпитывать интерес у здоровой части европейской молодежи к ценностям ислама. Ведь в отличии от национальных законодательств, принципы шариата универсальны и боговдохновенны.

Мусульмане противники абортов, разврата, содомии и гомосексуализма. Согласно Сунне пророка Мухаммада гомосексуализм, неважно женский или мужской, активный или пассивный, приравнивается к супружеской измене и карается смертью. А в странах крестоносцев пусть практикуются парады "голубой гордости гомосексуалистов и лесбиянок" при активной поддержке левыми общественными организациями. Это полезно для ускорения исламизации Европы. И очень удачно европейские интеллектуалы увязали проблему однополых браков с правами человека! Дания, Финляндия, Венгрия и Нидерланды признают браки однополых пар и с начала года уже и в Швеции вступил в силу закон о регистрации гомосексуальных браков.

Неплохо бы вообще запретить европейцам разнополые браки и разрешить только однополые! Жалеть на это деньги на пропаганду в СМИ ни в коем случае нельзя, ведь успешное лоббирование однополых браков выкосит крестоносцев эффективнее атомного оружия! Правда медленнее, чем хотелось бы, но зато территория не будет заражена радиоактивными элементами.

Исламизация Европы неизбежна и сложившееся положение уже не обратить вспять. Три миллиарда долларов, которые ежегодно выделяет Саудовская Аравия на подкуп европейских чиновников, чтобы они закрывали глаза на бесконтрольную иммиграцию мусульман, делают свое дело. Изнеженные европейцы, напичканные с колыбели пассивной толерантностью, ничего не в состоянии противопоставить созданию внутри Британии, в самом сердце западного мира, активно действующей "мусульманской пятой колонны". И, как утверждает его друг, Омар Бакри Мухаммад , это даст возможность оказывать давление на правительства европейских стран сугубо демократическими методами через их же выборную систему. Несмотря на свою молодость, Омар лично был знаком с покойным ан — Набхани  и ещё с рядом известных в мусульманских кругах религиозных авторитетов. Его энергии можно позавидовать — получив в 1996 году в Великобритании политическое убежище, он тотчас же организовал в Лондоне отделение "Хизб ут — Тахрир", чем завоевал авторитет среди радикальных мусульман.

Размышляя над складывающейся ситуацией, мулла Халед приходил к выводу, что, в принципе мог быть доволен ходом событий. Политическая обстановка в западном мире складывается очень благоприятно для святого дела — создания Всемирного Халифата и это, возможно, случится ещё при его жизни. Огромные средства, выделяемые на подкуп СМИ и политических деятелей, не пропадают даром и работают достаточно эффективно: идея либерального мультикультурализма является отличном оружием для разрушения духовной среды.

Верно мудрецы ислама предрекают, что христианская Европа неизбежно должна исчезнуть как демографически, так и через культурное и религиозное самоубийство! Ясно, что она агонизирует, если даже в палате пэров заседают мусульмане!

Когда лейборист лорд Назир Ахмед из Роттердама удостоился звания пэра, это настолько удивило Омара Бакри, что он даже вначале не поверил известию. Конечно, лорд и мусульманин в тоге социал — демократа — немного диковато, как, например, гомосексуалист с мужским гаремом. Но Назир Ахмед не первый — лорд Стэнли из Аддерлея, дядя Бертрана Рассела, принявший ислам, опередил его на сотню лет. А в декабре 1913 года о принятии ислама объявил член Палаты лордов, Одиннадцатый барон Хедли. Так что всё идёт к тому, что победа мусульманского мира, в котором есть и его, Халеда Рахмана, вклад, не за горами!

События ускоряются и заявление принца Чарльза о своих симпатиях к исламу, которое он сделал пару лет назад во время выступления в университете Оксфорда , привлекло к исламу внимание десятков тысяч молодых людей! Отношения принца с мусульманской общиной давно уже стали неразрывны: он участвует практически во всех мероприятиях и церемониях, организованных мусульманами, и каждый раз открыто говорит о своем восхищении вероучением ислама. И, более того, обещает спонсорскую поддержку Оксфордскому фонду исламских исследований, открытие которого планируется в следующем, 1996 году.

Пара бы ему занять престол и тогда… Даже загадывать не хочется! Неужели создание Халифата настолько близко?! Дожить бы до этого прекрасного момента: придти к власти, опираясь на здешнюю демократию, ввести шариат и оставить христианам только один выбор — принять ислам или жить под исламским правлением как димми  и платить джизью  с изъявлением покорности, как сказано в главе 9, стих 29.

И вот сейчас, прилетев в Лондон, узнал потрясающую новость: у леди Дианы, супруги принца Чарльза, роман с глубоко религиозным доктором — пакистанцем Хаснатом Ханом! Зашла в госпиталь Royal Brompton навестить знакомого, увидела хирурга Хана и воспылала к нему любовью! Теперь изучает ислам и оставляет ему послания в приемной госпиталя, подписывая их именем доктора Армани. А когда они отправляются в паб или ресторан, Диана одевает черный парик с длинными волосами — чтобы не узнали папарацци. Ничего, скоро наденет паранджу, ведь пути Аллаха неисповедимы!

Погруженный в свои мысли, он едва не столкнулся у входа в мечеть с девушкой, рассматривавшей арабскую вязь. Несмотря на то, что по виду она вылитая англичанка, проявляемый ею интерес к мечети совершенно не удивил муллу Халеда. В Англии уже насчитываются сотни тысяч мусульман из числа коренного населения, перешедших из христианства в ислам. Видимо, девушка не решалась войти в мечеть, так как по законам Шариата неверные не могут входить иначе, как с разрешения имама.

— Интересуетесь исламом? — приветливо спросил Халед. — Мы планируем серию лекций об исламе для всех желающих. Будем проводить дни открытых дверей, симпозиумы по вопросам религиозной терпимости. Вы правильно делаете, что интересуетесь исламом, пусть Бог направляет вас к истине.

— Нет, я вовсе не интересуюсь исламом, — ответила девушка, окинув его внимательным взглядом с головы до ног. — Я христианка.

Конечно, она христианка! Это видно и по одежде и по поведению. Так нагло мусульманские девушки не смотрят на мужчин! Они даже заговорить с ними боятся, а эта, очевидно, слишком эмансипирована, как и все женщины неверных.

— Моя мать мусульманка. Иорданка чеченского происхождения, — вдруг добавила девушка, отвернувшись от муллы. — Вот и вспомнила её, случайно оказавшись около такой большой и красивой мечети.

У Халеда мелькнула мысль попробовать её разговорить.

— Чечня сейчас в огне, русские открыто осуществляют геноцид мусульман в этой республике, уничтожают генофонд народа. Разве в вас не говорит голос крови? — проникновенно начал он. — Продолжающийся уже не один век геноцид чеченского народа — это прямой и наглый вызов всему прогрессивному человечеству! Это вызов цивилизованной и демократической Европе, где такие ценности, как права человека приоритетны! Неужели вы останетесь в стороне, и будете равнодушно наблюдать, как уничтожают нацию, к которой принадлежит ваша мама, а, следовательно, и вы сами?

Лариса снова повернулась и посмотрела ему прямо в глаза:

— Нет, не останусь. Я планирую написать на эту тему статью и собираю факты.

— Ах, так вы журналистка?

— Да, я работаю на радио Радио 4. Вам, должно быть, известно, что оно входит в состав корпорации Би — Би — Си.

— Конечно, знаю! Я постоянно слушаю это радио, там всегда актуальные новости и очень интересный анализ текущих событий. А как, простите, ваше имя? Может быть, я заочно с вами знаком?

— Меня зовут Лола Керби. Я специализируюсь на новостях Восточной Европы, точнее её южных регионов.

— Ну, как же, слышал о вас!

Халед сказал это с таким энтузиазмом, как будто он действительно раньше слышал это имя.

— Керби — это, кажется, шотландская фамилия? Вероятно, ваш отец шотландец?

— Да. Род Керби довольно древний и у нас большое генеалогическое древо со стороны отца. Скажу больше, в 1934 году за нашего дальнего родственника вышла замуж представительница российского императорского дома, её императорское высочество Леонида Георгиевна. Правда, в 1937 году супруги развелись, но от этого брака в 1935 году родилась дочь Елена. Так что среди наших родственников есть и представители российского императорского дома.

"Господи, я плету это с такой гордостью, будто вешаю ему на уши не простую русскую лапшу, а итальянские спагетти под ореховым соусом!", — мелькнула мысль у Лариса. Но если мужик так широко развесил свои большие уши, то грех не нагрузить ему добротную лапшу, приготовленную поварами из ГРУ и внешней разведки. Там головастики настолько ушлые ребята, что разводят таких хоттабычей как детей! Во как загорелись глазки! Головастики действительно правы: необходимо проявить типичный английский снобизма, иначе древний род без связей с царскими фамилиями — это как вобла без пива!

— А вот история материнского рода мне неизвестна, — грустно продолжила Лариса, скромно потупив глаза. — Маму ещё ребенком тайно вывезли в Иорданию чеченские родственники после того, как в 1944 году началась депортация чеченцев. Им удалось бежать по горным тропам в Турцию и уже оттуда в Иорданию.

— В Иордании большая чеченская диаспора. В ней проживает около тысячи этнических чеченцев, притом многие из них довольно уважаемые люди с высоким статусом. А вы бывали в Иордании?

— Нет. К сожалению не довелось побывать ни в Иордании, ни в Чечне.

— Жаль. Но если вы планируете написать статью о Чечне, то факты следует собирать не в Лондоне, а Чечне.

— Туда меня русские не пустят. Некоторые наши журналисты уже пытались, но это очень опасно.

Халед понизив голос, доверительно сказал:

— У меня в Чечне есть надежные друзья. Если вы действительно хотите побывать там и увидеть всё своими глазами, могу посодействовать.

Девушка подняла на него недоверчивые глаза и, тоже понизив голос, спросила.

— А что для этого нужно?

— Я предварительно всё узнаю и вам сообщу. Как с вами связаться?

— Здесь мой рабочий телефон, — без особого энтузиазма протянула визитку Лариса. — Только я уже третий день в отпуске, поэтому меня может не быть на месте. В таком случае оставьте номер телефона, по которому я смогу с вами связаться.

— Вы куда — нибудь едете отдыхать?

— Да, я заказала путевку, но пока не выкупила. Внести деньги должна послезавтра. Путевка очень дорогая, но досталась мне фантастически дешево.

Она сказала это с такой экспрессией, что он ему должно стать ясным: для неё сейчас главное — отпуск. А как же иначе, если она достойный член общество потребления и ярких индивидуальностей! Отдых для неё дороже судьбы небольшого кавказского народа, борющегося за свою независимость. Сначала удовлетворение своих собственных потребностей, а потом уже сострадание национально — освободительным движениям!

Мулла Халед так её и понял. Типичная западная интеллектуалка, занятая исключительно собою! Но всё равно расстался с нею в приподнятом настроении — верил, в себя и свой талант вербовщика. Таких ограниченных и безвольных британцев он вербовал десятками!

В Катаре обсуждался вопрос помощи борющимся чеченским братьям и он прилетел туда не с пустыми руками, а с четко разработанным планом активизации журналистских расследований преступлений российской военщины на территории Чечни. Согласно своему плану, он даже пробовал вербовать английских журналистов, но пока никто из них даже за большие деньги не проявил желание написать объективный репортаж с места событий. То есть писать хотят, но в своей лондонской квартире и, притом, за те же деньги.

Только нужна не просто статья, а именно репортаж с интервью Мохаммада Фатхи и видеозаписью леденящих кровь расправ русских с мирными чеченцами. Это всколыхнет мировую общественность, позволит европейским политикам усилить давление на Москву и поможет делу освобождения Чечни. А свободная Чечня — это "транзитная зона" для трансляции радикальной исламской идеологии на остальные республики Кавказа, Поволжья, и далее: Татарстан, Башкортостан.

Но от иракских братьев неожиданно поступила информация о том, что российские спецслужбы проводят операцию, целью которой является ликвидация Мохаммада Фатхи. Для выполнения задания, в Чечню под видом журналистов должны проникнуть два киллера, однако детали операции пока неизвестны. Информация получена из надежного источника, близкого к кремлевской администрации и связанного с иракскими спецслужбами ещё со времен СССР.

— Более детальную информацию обещали передать в ближайшее время, поэтому твой проект, брат, надо пока отложить, — огорчили его в Катаре соратники по борьбе. — Необходимо выловить этих мнимых "журналистов", иначе случится большая беда.

И вот аллах послал такую встречу! Молодая наивная журналистка из древнего шотландского рода, наполовину чеченка! Необходимо во что бы то ни стало уговорить её нелегально пробраться в Чечню и сделать репортаж! А если его сделает женщина, да ещё такая очаровательная, то это придаст репортажу ещё большую выразительность. Пусть те, кому надо, ловят киллеров, а репортаж откладывать не стоит. Конечно, для пущей уверенности проверить её следует, хотя и так понятно, что под видом журналистов русские будут использовать опытных оперативников — мужчин, а не таких молоденьких девушек. Профессиональные киллеры имеют хорошую подготовку, которую прошли в спецподразделениях, а что может молоденькая журналисточка из Би — Би — Си?

Телефон зазвонил так неожиданно, что Денисов, капитан Службы внешней разведки, чуть не поперхнулся горячим кофе, которым он запивал рассыпчатое печенье. Не успев прожевать, схватил трубку.

— Радио 4. Слушаю вас, — сказал он, ругая про себя торопливость Халеда Рахмана.

Неужели не мог позвонить минут через десять? Разве есть необходимость с такой срочностью проверять телефон, который ему дала Абрикосова? Только что, когда он варил себе кофе, она позвонила и сообщила, что вручила мулле визитку. Ну, кто мог подумать, что это мулла такой же шустрый, как электровеник?

В этой комнате, арендованной под офис в соседнем с Радио 4 здании, кроме невзрачного стола и стула, ничего не было. Достоинство её состояло только в том, что номер телефона очень похож на телефоны редакции Радио 4. Возможно, раньше это даже был их телефон, который забыли снять, когда перевели свой архив в другое помещение. В пустой комнате занять себя совершенно нечем, кроме того, чтобы жевать бутерброды и пить кофе. Так и это не дают спокойно сделать!

— Могу ли я поговорить с мисс Керби? — спросил голос с чудовищным арабским акцентом.

— Её сейчас нет. Попробуйте позвонить завтра с утра. Но, вообще — то, она сейчас в отпуске и если вы хотите, ей что — то передать, то оставьте свой номер. Она вам перезвонит.

— Нет, спасибо, я завтра перезвоню сам.

Халед удовлетворенно повесил трубку. Интуиция его не подвела — девушка действительно работает на Радио 4. Человек, снявший трубку, явно что — то жевал, и это подтверждало то, что подставы здесь, скорее всего, нет. Типичная редакционная обстановка — жуют и пьют крепкий кофе. Да и какая может быть подстава в виде молоденькой девчонки? Правда, он не дока в таких делах, поэтому брать на себя ответственность не стоит, для этого у него есть подготовленные люди. Надо проанализировать написанные ею статьи, выяснить её связи и проверить нет ли у неё контактов с русскими эмигрантами. Нельзя исключать возможность того, что её могут использовать в качестве канала для вывода на него русских киллеров, о которых предупреждали иракские друзья.

"Просветить" Лолу Керби он поручил опытному в таких делах человеку, прошедшему специальную подготовку под руководством офицеров пакистанских спецслужб. Этим опытным человеком был Томас Хаггинс. Он родился в благополучной семье, но когда ему было 8 лет, отец, работавший автомехаником в одной крупной автомастерской, погиб по глупой случайности. Отца попросили срочно осмотреть и дать заключение о состоянии автобуса, который хотел купить их давний клиент. Осмотр лучше всего начинать с низа машины и тогда сразу же станут видны все пережитые удары, все течи масла и тормозной жидкости. То — есть станет ясно её состояние. Но смотровая яма в тот момент оказалась занята и притом надолго, поэтому Хаггинс — старший начал осмотр, поставив автобус на домкраты. Он лежал под днищем автобуса, когда только что отремонтированный грузовой автомобиль, маневрировавший во дворе, задел задним бортом автобус и тот слетел с домкратов.

Отец умер в машине скорой помощи по дороге в больницу, а вскоре мать попала под сокращение и её уволили со швейной фабрики. Она никак не могла найти новую работу и начала частенько прикладываться к рюмке. Случалось, что выпив, колотила сына, а потом плакала от жалости, умоляя его о прощении.

Сердобольные соседи сообщили о побоях в социальную службу и Томаса забрали у матери. Как ребенка из неблагополучной семьи, его определили в католический приют для мальчиков. Монахи и священники держали детей в постоянном ужасе: "ритуальные" избиения, унижения и изнасилования были в приюте нормой жизни и у Томаса росла ненависть и к христианству, и к людям вообще.

Став совершеннолетним и расставшись с приютом, он вернулся домой и узнал от соседей, что его мать, оставшись совсем одна, с горя спилась и однажды в пьяном виде выпала из окна с 4—го этажа. Или кто — то выбросил, потому что соседи утверждали, что в тот день у неё кто — то был в гостях. Но полиция не утруждала себя расследованием и списала всё на пьянку.

Томас сошелся с молодыми мусульманами, жившими недалеко на соседней улице. Он искал в исламе среду, готовую принять его и в которой он мог бы начать новую жизнь. Вскоре принял мусульманство и получил новое имя: Абдульмуталь, что в переводе с арабского означает раб Высочайшего.

Новые адепты любых религий, как правило, отличаются повышенной нетерпимостью к иным взглядам, радикальностью и жертвенностью, поэтому вместе со своими новыми друзьями Абдульмуталь отправился в Пакистан для прохождения военной и диверсионной подготовки на территории Пакистана. Закончив подготовку под руководством американских инструкторов, был переправлен в Афганистан для участия в войне с неверными в отряды моджахедов Ахмада Шаха Масуда.

В боях проявил себя несгибаемым воином Аллаха и однажды, когда в плен попал католический монах из Южной Кореи, невесть как оказавшийся в Афганистане, Абдульмуталь лично его четвертовал: сначала отрубил топором ступни, потом кисти рук и только в последнюю очередь голову. О его жестокости ходили легенды, чем он выгодно отличался от других адептов, перешедших в мусульманство из христианства.

В апреле 1992 года отряды моджахедов вошли в Кабул и Абдульмуталь снова оказался в Пакистане, спецслужбы которого давно приглядывались к молодому человеку с ярко — выраженной европейской внешностью. Инструкторы пакистанской межведомственной разведки ИСИ натаскивали его полгода, после чего с ним встретился один из руководителей Службы общей разведки Саудовской Аравии, увидавший в нём весьма перспективного агента. Пройдя в Саудовской Аравии дополнительно идеологическую подготовку, Абдульмуталь, уже как Томас Хаггинс, вернулся в Англию, поселился в Лондоне и, не афишируя свою связь с муллой Халедом, возглавил его службу безопасности. В задачи службы входила не только проверка благонадежности завербованных рекрутов, но и тайные операции по устранению нежелательных лиц.

Мулла Халед встретился с Абдульмуталем на конспиративной квартире и, подробно обрисовав ситуацию, поручил тщательно проверить журналистку Лолу Керби.

— Она работает в корпорации Би — Би — Си на радио Радио 4. Специализируется на новостях южных регионов Восточной Европы, а это именно то, что нам необходимо. Но с учетом информации, полученной нашими иракскими друзьями от своих бизнес — партнеров, близких к Кремлю, надо выявить её связи. Если она имела контакты с русскими, то они могут каким — то образом её использовать.

— Думаете она и есть один из киллеров? — усмехнулся Абдульмуталь.

— Разумеется она не киллер, но может поставлять русским информацию и навести их на след Фатхи, когда мы перебросим её в Чечню, — немного раздраженно пояснил мулла. — Ты отследи контакты этой журналистки, а я поработаю над её мировоззрением.

— Разве женщине обязательно иметь мировоззрение? — презрительно поднял бровь Абдульмуталь.

Его скептицизм раздражал Халеда. Этот бывший христианин, принявший ислам, стремится показать себя большим мусульманином, чем он, мулла, служитель религиозного культа, знаток Корана и религиозных обрядов. Это очень напоминает попытки агентов западных спецслужб втереться в доверие. Хоть Абдульмуталь хорошо воевал в Афганистане и тщательно проверен пакистанскими спецслужбами, но людям свойственно меняться. Был христианином, стал мусульманином, а сейчас, возможно, хочет переметнуться обратно. Даже Керби по праву рождения вызывает большее доверие, чем этого ренегат. Один раз сменивший религию может сменить её еще не раз. Только должен помнить, что за отречение от ислама полагается смерть.

Мулла подавил нарастающее раздражение и холодно произнес:

— Надо отдавать себе отчет, что это не мусульманская женщина. Она испорчена западными фальшивыми ценностями, поэтому необходимо скорректировать её систему взглядов и базовые принципы в правильном направлении. Нам требуется преданное перо, работающее не за деньги, а по убеждению. Для культурной экспансии и господства в сфере средств массовой нужны европейские интеллектуалы. Только не покупные, а такие, которые исламские духовные ценности не оценивают в долларах, а принимают всей душой. У Керби мать — иорданская чеченка, значит ислам для неё не чужой. Она не может просто так отвергнуть то, что всосала с молоком матери.

— У меня возникла интересная мысль, — оживился Абдульмуталь, поникший было от холодного тона муллы. — Если она сделает видеорепортаж со сценами кровавых расправ русских над мирными чеченцами, а потом тоже погибнет, став жертвой мести русских спецслужб, это может шокировать весь миролюбивый мир. Вы не находите? Тем более, если её страшные мучения снимет на память для семейного архива один из офицеров ФСБ

Его идея показалась Халеду многообещающей. Действительно, если молодая британская журналистка, рискуя жизнью, проникнет в Чечню, отснимет горячие кадры, возьмет интервью у Фатхи, а потом погибнет под страшными пытками русских — это будет подобно разорвавшейся бомбе. А то, что истязали британскую журналистку настроит против русских не только Англию и европейские страны, но и всколыхнет весь мир! Отличная идея и её надо, не откладывая, обсудить с Фатхи, умолчав, конечно, о том, кому она принадлежит.

— Ну, что же, на первый взгляд мысль неплохая и над ней можно подумать, — сдержано похвалил Халед. — Возможно журналистка действительно будет более полезна в качестве жертвы. Что же касается сцен кровавых расправ русских над мирными чеченцами, то имеет смысл снять их заранее, чтобы во время своего пребывания в Чечне ей осталось только прокомментировать ленту. Потом репортаж можно будет переправить сюда после её безвременной кончины. Её страшные мучения офицер ФСБ снимет не для семейного архива, а для отчета об успешной операции. Если для семейного архива, то могут сказать, что этот офицер, мол, отдельно взятый выродок. А если снимал для отчета, то это уже система и, следовательно, он действовал в рамках своих служебных полномочий.

— Только сможет ли она правильно прокомментировать кровавые эпизоды расправы русских с чеченцами? — засомневался Абдульмуталь. — Эпизоды ведь должны быть действительно страшные, вызывающие у европейцев ужас.

— У тебя есть какие — то предложения?

— Предложений нет. Просто обращаю внимание на то, что не всё может пойти гладко.

— Главное, чтобы она согласилась поехать в Чечню. А об остальном пусть позаботятся чеченцы, ведь это в их прямых интересах. Уверен они найдут средства заставить её выполнить все, что требуется. Но перед отправкой эту Керби необходимо хорошо проверить. Поручи своим людям взять её под плотный контроль. А сам постарайся стать ей близким другом. В постели женщины очень доверчивы и разговорчивы. Времени не так уж много, поэтому желательно с этим не затягивать.

— Где я смогу с нею познакомиться?

— На благотворительном вечере. Завтра передам ей приглашение.

Абдульмуталь согласно кивнул головой.

 

Глава 11. Неля просит помощи у Шарыгина

Неля считала себя ответственной за то, что произошло с Лерой, и дома отыскала в телефонной книге запись, сделанную когда — то Михаилом Ивановичем Зыриным. Там был номер телефона и имя человека, которому он звонил, когда Сапог хотел его выгнать из города. Она позвонила, и ей ответил какой — то мужской голос.

— Григория Петровича, пожалуйста, — сказала она.

— А кто звонит?

— Вдова Зырина Михаила Ивановича.

— А кто такой Зырин Михаил Иванович?

— Вы доложите Григорию Петровичу. Он должен его помнить.

Охранник нехотя поднялся и пошел в кабинет Грини, где тот сидел с несколькими московскими авторитетами и чиновниками из московской мэрии — обсуждался вопрос подрядов и инвестиций в строительство загородных коттеджей.

— Шеф, там звонит вдова Зырина Михаила Ивановича. Знаете такого?

— А разве Миша был женат? И чего она хочет?

Охранник пожал плечами и Гриня распорядился:

— Ладно, переключи телефон на меня.

Неля услышала в трубке щелчок, и хриплый голос спросил:

— Ты кто такая, голуба?

— Вдова Зырина Михаила Ивановича.

— Не слышал, чтобы он был женат.

— Я его гражданская жена. Мы не успели с ним зарегистрировать брак.

— Ну, хорошо. Так что ты хочешь, гражданская жена Миши Зырина?

— Мне надо встретиться с вами по очень срочному и важному делу.

— А что за дело такое?

— Я объясню при личной встречи. Мне нужна защита. Миши нет, вот и защитить некому.

В трубке наступило молчание.

— Ну, хорошо. Ты в Москве?

— Я в Сибири. Но на поезд билетов нет, а на самолёт денег нет.

— Достань где — нибудь деньги и лети сюда. Я оплачу тебе дорогу.

— Спасибо. А как вас найти?

— Купишь билет, позвони и сообщи рейс. Мои пацаны тебя встретят, Мишина вдова.

Он положил трубку, и Неля радостно воскликнула: "Yes!". Она не очень верила в этот вариант, но неожиданно ей повезло. "Это же надо, прошло четыре года, а Мишку помнят!", — с гордостью подумала она.

Неля не знала кто такой Григорий Петрович Шарыгин, но Миша всегда отзывался о нём с благодарностью и почтением. Именно этот Шарыгин помог тогда устроиться Мише на работу и приказал Сапогу не трогать его. Это же надо — самому Сапогу приказал! И тот не посмел ослушаться! Кому — то сказать, никто не поверит.

Не откладывая, она помчалась в аэропорт и поздним вечером вечером уже входила в кабинет Грини Шарого.

— Так вот ты какая, — сказал пожилой человек лет шестидесяти пяти. — Хороший вкус был у Миши. Ну, что, рассказывай, кто тебя там обижает.

Он удобно устроился в кресле и вытянул ноги.

— Григорий Петрович, нас с подругой чуть ли не в бордель хотят засунуть, — начала Неля. — Свингеры распоясались так, что спасу нет. И обращаться некуда, менты их крышуют, поэтому они чувствуют себя хозяевами.

— Что за свингеры? В том смысле, что свиньи, что ли? — недоуменно спросил Гриня.

— Свингеры — это которые трахаются семейными парами. Или, например, семейная пара и ещё одна баба или мужик. Короче, трахаются семьями, — пояснил стоящий рядом помощник и Гриня удивлённо покачал головой.

— Ни хрена себе! Куда же это общество катится? Ничего уже святого не осталось! Семья и та разрушается. Так что, говоришь, заставляют тебя в этом принимать участие?

— Да! Меня и подругу.

Гриня внимательно на неё посмотрел.

— А почему именно вас с подругой? Может быть, вы обе на передок слабы, вот они к вам и прицепились?

— Как вы можете такое говорить, Григорий Петрович! Я что, разве похожа на блядь какую? Моя подруга известная артистка драмтеатра, в котором и я работаю. Вот нас и хотят затянуть в эту тусовку, чтобы потом хвастаться.

— Так ты что, артистка?

— Нет. Я только билеты распространяю, а подруга — ведущая артистка театра. Вот она им и нужна для понтов, а заодно и я.

Гриня огорченно покачал головой и повернулся к помошнику:

— Там кто сейчас? Проня — китаец в отъезде. Сапога, паршивца, грохнули. Соедини меня с Мартыном. Пусть он с этим делом разберется.

На следующий день вечером, прилетев из Москвы, Неля с аэропорта сразу же поехала к Лере, на которую нельзя было смотреть без жалости. Она осунулась, глаза ввалились и под ними набрякли мешки. Вся она выглядела поблёкшей, если не сказать серой, была непричёсанная и какая — то опущенная.

— Лера, что ты с собой творишь? — воскликнула Неля. — А как же твой любимый? Он как на это реагирует?

— Я жить не хочу!

— Ты ненормальная! А как же сын? Ты о нём подумала?

— Андрюшка будет у родителей. Там ему будет хорошо.

Неля изумлённо смотрела на Леру.

— Ты, Лерка, действительно идиотка! Может быть, тебя в дурдом надо срочно определить? Я мотаюсь в Москву по её делам, решаю проблему, а она жить не хочет!

— Ну и что, решила? — бесцветным голосом с безразличием спросила Лера.

— А зачем, думаешь, я в Москву моталась? И к тому же на самолёте! Даже к Пашке не заскочила, времени не хватило. И всё ради тебя! А ты здесь дурью маешься. Дай мне адрес этого Вовика. У меня завтра утром встреча с одним человеком, который утрясёт эту проблему. Ты о нём, вероятно, слышала. Это Мартын.

— Какая же ты наивная, Неля! Так этот негодяй и послушает твоего Мартына!

— Мартына — то? Послушает. А не послушает, ему же будет хуже.

— Кто такой Мартын? Почему Вовик его будет слушать?

Неля взяла лицо Леры в ладони и заглянула ей в глаза.

— Алло! Ты где? Ты что, о Мартыне дейстительно ничего не слышала?

Лера помотала головой.

— Ну, не слышала и ладно. Считай, что вопрос исчерпан. Забудь о том, что произошло. Что ты сказала своему поклоннику? Или любовнику? Даже не знаю, как его назвать. Ты же у нас такая интеллигентная, что чуть не так, сразу же в истерику. Как принцесса на горошине.

— Он сейчас в командировке и должен вернуться послезавтра. Неля, я без него не выживу! Если он узнает обо мне эту мерзость, он меня бросит! Я не переживу этого!

Лера скривилась, пытаясь заплакать, но, видимо, все слёзы она уже выплакала.

— Я же тебе сказала, Мартын займётся этим Вовиком. Ты сообщи мне его фамилию и адрес, и можешь забыть о нём. Всё, твой кошмар закончился! И благодари хорошего человека — Григория Петровича Шарыгина из Москвы, дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни. Я утром смотаюсь к Мартыну, а потом приеду к тебе, и мы выпьем по этому поводу. А ты приводи себя в порядок и когда прилетит твой ненаглядный, займись с ним сексом на полную катушку. Хороший секс — это лучшее лекарство против стресса!

Лера слабо махнула рукой и попыталась улыбнуться, но у неё ничего не получилось.

— Ладно, я помчалась домой, хоть ванну приму, а то мотаюсь вся взмокшая! Жаль, что с Пашенькой не повидалась. Я же тебе говорила, что осенью, скорее всего, перееду к нему в Москву. Скоро должны с ним в отпуске встретиться. А насчёт того придурка забудь. Хочешь, ребята Мартына притащат прямо сюда этого мерзавца, и он будет валяться у тебя в ногах, и умолять о прощении.

— Неля, ты такая фантазёрка! Я верю тебе, и не верю. Боже мой, как я хочу, чтобы этот кошмар закончился!

— Лера, клянусь тебе, что этот Вовик больше у тебя не появится! Кто же это может Григория Петровича ослушаться? Он так Мартыну и сказал — проблему закрыть, — Неля рассмеялась. — Представляешь, снял трубку и говорит — закрой проблему, чтобы я о ней больше не слышал. Вот мужик! А ты из — за какого — то там придурка вешаться собралась! Или в окно кидаться? Как ты покончить с собой хотела?

Неля смеялась, и у Леры появилась надежда, что это не блеф.

— Неля, ты действительно уверена, что больше он не появится?

— Всё, закрыли эту тему. Живи спокойно, люби, а я пойду, а то еле на ногах держусь.

Лера поцеловала Нелю.

— Если это правда, я тебе очень обязана! Я оплачу тебе авиабилеты в Москву.

— Они уже оплачены. Григорий Петрович их оплатил. Какой классный мужик! А говорят о нём черт знает что! Так запиши мне фамилию и адрес того чудика.

— Неля, я не знаю ни его фамилию, ни его адрес.

— Не поняла. А как же Мартын его найдёт? Ну, ты даешь, подруга!

— Это, наверное, Артём знает.

— А кто это Артём?

— Такой же негодяй, как и Вовик. Но я знаю телефон Артема.

— Ладно, давай его телефон. А пацаны Мартына пусть уже сами с ним разбираются.

Не успела Неля уйти, как зазвонил телефон, и у Леры душа ушла в пятки. Какое — то чувство подсказывало ей, что это звонит Вовик. Она не хотела поднимать трубку, рассчитывая, что он подумает, что её нет дома, и прекратит звонить. Но телефон долго не умолкал. Наконец она не выдержала, подняла трубку и услышала родной голос Анатолия:

— Лерочка, здравствуй! А я уже хотел класть трубку, думал, что ты не вернулась ещё из театра. Как твои дела?

Страх и подавленность сразу же оставили её, и она радостно затараторила:

— Толик, я была в ванной, поэтому не подходила к телефону. Я сейчас не работаю, у меня больничный по пятницу, но ты не волнуйся, уже всё в порядке. Приходили Виктор и Таня Никонова. А как ты там? Когда прилетишь?

Лера опасалась, что он скажет, что прилетит завтра или рано утром в субботу, но оказалось, что он должен ещё на несколько дней задержаться и сообщит дополнительно, когда вернётся. С одной стороны она хотела, чтобы он вернулся как можно скорее, но, с другой стороны, понимала, что если он вернётся до того момента, как будет улажен вопрос с Вовиком, это может закончиться для неё трагедией. Уверенность Нели, что всё будет хорошо, передалась Лере, и она надеялась, что неизвестный ей Мартын повлияет, каким — то образом на Вовика, уговорит оставить её в покое.

Утром в назначенный час Неля пришла к Мартыну, который проживал в литерном доме сталинской постройки в пятикомнатной квартире. Он оказался пожилым человеком лет за шестьдесят и принял её в небольшой комнате, служившей ему, очевидно, кабинетом.

— Так, значит, ты была Мишиной женой? — спросил он, пристально разглядывая её. — Мишу помню, хороший был пацан. Блатным не был, но в колонии его все уважали.

Мартын помолчал, видимо, вспоминая что — то, и позвал охранника.

— Сделай, Колян, нам по чашечке чая. Чай с чем будешь пить? — повернулся он к Неле. — Есть шоколадные конфеты, вафли, варенье.

— Если можно, то с конфетой, — сказала Неля.

Пить чай не хотелось, она бы предпочла быстро и по — деловому закончить разговор и исчезнуть отсюда. Хоть за нею был грозный Шарыгин, но он в Москве, а Мартын рядом. Да и Шарыгин, возможно, о ней никогда больше и не вспомнит, а Мартыну что — то не понравится, и его пацаны ею займутся. Такое чувство, как будто она в пасти льва. Оценит ли Лерка когда — нибудь то, что она, Неля, для неё делает? Или даже не поймёт, как она рискует, имея дело с таким бандитом, как Мартын?

Тем временем принесли чай, конфеты и варенье и Мартын, пододвигая ей чашку чая, спросил:

— А сейчас ты замужем?

— Нет.

— А чё так? Вроде баба видная, от поклонников, небось, отбоя нет?

— Мне не поклонники, а муж нужен.

— И что, никто замуж не зовёт?

— Зовёт, но он живёт в другом городе. Может быть, скоро и перееду к нему.

— В нашем городе, стало быть, мужика себе найти не можешь?

— Сердцу — то не прикажешь. Одного уже нашла, другого не надо.

— Ах, вот оно что! Верная, значит? Уважаю. Миша правильный был мужик и бабу нашёл себе правильную. А насчёт того недоумка, про которого мне Гриня говорил, ты не волнуйся. И зачем ты, вообще, поехала в Москву, вместо того, чтобы ко мне прийти? Я, что ли, не помог бы?

— Так я ведь не имела понятия о том, знаете ли вы Мишу или нет. А если бы и знали, то помните ли его? Уже ведь более четырёх лет прошло.

— Ну, хорошо, только больше так не делай. Надо что, приди ко мне, скажи. А не так, чтобы Гриня мне звонил и давал указание, что делать.

— Вы уж простите меня, я просто по незнанию. В панике была, не знала к кому обратиться за помощью. Мужика — то нет, защитить некому.

— Ладно, уж. Адрес этого недоумка принесла?

— Я не знаю ни его адреса, ни его телефона. Вот знаю только телефон его приятеля.

Она подала ему заготовленную бумажку с телефоном, который ей написала Лера.

— Красивый у тебя почерк. Так ты с ним, получается, мало знакома?

— Просто шапочное знакомство. Толком его даже не знаю. Встретила бы на улице, не узнала.

— Ах, вот как? А я, было, подумал, что ты с ним любовь крутила, вот он и имеет на тебя виды.

— Да нет, упаси Бог! Я же говорю, у меня есть любимый человек, мне других не надо. Но он требует, чтобы я и моя подруга тусовались в их компании придурков.

— А твоя подруга его знакомая? У них что, были какие — то отношения?

— Да что вы! Она глубоко порядочная женщина, у неё муж художник, ушёл недавно в монастырь. Вот она тоже одна осталась, так и её и меня хотят затащить в эту их компашку.

— Понятно. Как подругу зовут?

— Валерия. Лера, значит.

Мартын записал и отдал бумажку охраннику.

— Ладно, Неля, можешь не переживать, будет кому тебя защитить.

Неля мчалась к Лере как на крыльях.

— Лерка, вопрос улажен, — воскликнула она, врываясь в квартиру. — Я же тебе обещала!

Лера недоверчиво посмотрела на Нелю.

— А как мы узнаем, что он больше не позвонит? Я же не могу быть всё время в напряжении и переживать, что он позвонит в самый неурочный час.

— Я тебе гарантирую, что он больше не позвонит. И вообще о тебе забудет, иначе ему придётся иметь дело с Мартыном.

Нелю счастливо засмеялась. Всё складывалось очень удачно — она выручила Леру и свела личное знакомство и с Шарыгиным, и с Мартыном. Такие знакомство дорогого стоят! Её уверенность заражала Леру. В дверь позвонили, и Лера насторожилась, но Неля её успокоила.

— Если это пришёл тот придурок, я сейчас же позвоню Мартыну и пацаны вынесут его вперед ногами! — решительно сказала она, но на пороге стоял не Вовик, а Таня, которая принесла вареники с вишней.

— Пролетая мимо вас на работу, шлю привет и лечебные вареники, которые сама вчера вечером сделала, — смеясь, сказала она.

Лера познакомила Таню с Нелей и женщины начали обсуждать вечные женские животрепещущие темы: о моде и красоте, о здоровье и детях, о мужчинах и личной жизни. Таня вскоре ушла на работу, потом ушла Неля, и Лера снова осталась одна, и вновь неясное беспокойство вернулось к ней.

Между тем, Тимофееву было не до Леры. Он сидел на рабочем месте, ожидая вызова к своему начальнику Гончарову, и обдумывал, как будет объяснять последние проколы. Это он рекомендовал Новосёлова в качестве снайпера, а тот не только не сдержал слово, но и куда — то исчез, не вернув деньги. Нанятые пацаны попали в засаду и теперь один из них, его сосед Жорка Хрусталёв по кличке Хруст, лежит в больнице с забинтованным лицом и серьёзным сотрясением мозга. Кто так отделал Жорку, он не знал, но подозревал, что Костя переметнулся в другую команду. Если так думает и Гончаров, то на него, на Тимофеева, тоже может пасть подозрение в сообщничестве с Новосёловым. И тогда неприятностей не оберешься.

Однако Гончаров так и не пригласил его для разговора и Тимофеев с тяжелым сердцем поздно вечером ушёл с работы домой. Завтра суббота, нерабочий день, поэтому придётся ждать до понедельника, чтобы прояснить Гончарову ситуацию.

Он вспомнил, что на завтра намечалась тусовка, но какая, к чёрту, тусовка, если у него такая серьёзная неприятность! Лифт не работал и на пятый этаж пришлось подниматься пешком. Подойдя к своей двери, не захотел искать ключ и позвонил. Дверь открыл амбал с бандитской физиономией.

— Заходи, дорогой! — издевательски ухмыльнулся неизвестный. — Мы тебя, прям — таки, заждались. Разве можно так поздно работать!

Тимофеев похолодел. "Неужели Гончаров прислал его, даже не выслушав объяснения?" — мелькнула мысль, и вдруг послышались крик Дианы из другой комнаты. Он рванулся туда, но амбал перехватил его и ударил кулаком в солнечное сплетение. Кулак был большой и тяжёлый, к тому же бил, очевидно, профессиональный боксёр, поэтому Тимофеев задохнулся и скрючился от острой боли.

— Чего ты дёргаешься, козлик? Сам хотел с Нелей позабавиться, а когда с твоей женой решили развлечься, так ты против? Нехорошо быть таким индивидуалистом!

— С какой Нелей? — простонал Тимофеев, с трудом вдохнув воздух.

— А как её зовут? Разве не Неля? Или у тебя что — то с памятью случилось?

"Кто такая Неля? Может быть, этот робот имеет в виду Леру? Значит, это не от Гончарова, — подумал он. — Но тогда от кого? Значит Лерка, сучка, рассказала всё — таки своему мужику, а тот прислал этих подонков? Неужели она спуталась с бандитами?".

Тимофеев стремглав бросился головой вперед, целясь амбалу в живот, но тот среагировал мгновенно и сильнейшим ударом в челюсть послал его в нокаут. Когда он очнулся, бандитов уже не было, а над ним плакала Диана.

— Что ты наделал, скотина? Зачем ты связался с какой — то Нелей? Скучно жить без неприятностей?

Тимофеев с трудом сел на пол и попытался остановить кружение в глазах. Его подташнивало и сильно болела голова.

— Ни с какой Нелей я не связывался, — сказал он, с трудом ворочая челюстями. На одной из них расплывался огромный синяк.

— Они меня изнасиловали! Это из — за тебя, сволочь ты такая! Сказали, что нам в течение десяти дней надо заплатить им штраф пять тысяч баксов. Где же мы возьмём такие деньги?

Диана плакала навзрыд, а он не мог встать с пола, чтобы её успокоить. Усилием воли он попытался встать на колени и снова рухнул без сознания.

 

Глава 12. Происшествие на квартире у Юли Шатуновой

Юля уже хорошо научилась сканировать документы для занесения их в компьютер и выполняла свою работу с интересом, быстро и аккуратно. Валя, её шеф, была ею довольна — девочка оказалась способной и трудолюбивой. Сегодня в приемной Данилиной, ставшей недавно Мельниковой, меняли мебель, и Валя с обеда отпустила Юлю домой. Это было как нельзя кстати. Валя и Дима Грузнов в выходные дни помогли ей поклеить в квартире обои, и квартира начала приобретать уютный вид. Осталось только покрасить окна и двери белой эмалью. Краску на днях Юля уже купила, но отпроситься пораньше домой, чтобы красить не вечером, в когда ещё светло, постеснялась, а случай помог.

Она с трудом села в автобус, так как на остановке толпилось много народа, хотя, казалось бы, в рабочее время транспорт должен быть не очень загружен. Протиснувшись в середину автобуса, Юля буквально лицом к лицу столкнулась со своей бывшей одноклассницей Алёной Коростылевой. Эта встреча была крайне нежелательна, и Юля хотела повернуть обратно, но Алёна схватила её за руку.

— Юлька, где ты пропадаешь? — радостно воскликнула она. — Куда исчезла так внезапно? Ходят слухи, что ты переехала.

— Никуда я не переехала, — пожала плечами Юля. — Я на работу устроилась. Вот работаю.

— Работаешь? Как здорово! А говорят: кругом безработица! Кто хочет работать, тот устроится. Молодец! А где ты работаешь, что делаешь?

Алёна искренне радовалась встрече и Юля с облегчением подумала, что та ничего о ней не знает. С Алёной она никогда особо не дружила, но считала её неплохой девчонкой, доброй и отзывчивой.

— Сижу в приемной одной очень крупной фирмы, работаю на компьютере, — сказала Юля. — Устроилась случайно. А с сентября иду учиться в педагогический техникум.

— Ты в техникум поступила?

— Да. Только мне надо досдать за девятый класс некоторые предметы.

— Юля, ты такая деловая! Я даже не подозревала. Меня при одном только слове компьютер в дрожь бросает, а ты на нём уже работаешь. Я толком не знаю, куда мне после школы поступать, а ты уже всё распланировала. Ты в таком темпе скоро в бизнес — леди выбьешься!

Юля рассмеялась, слегка покраснев от удовольствия. Никогда ещё ей не приходилось слышать столько комплиментов в свой адрес. Причём она ничего не наврала — рассказала всё, как есть. Алёне не имело смысла хитрить, поэтому, скорее всего, она действительно искренне рада за неё. Значит, жизнь налаживается, и она становится нормальным человеком!

Юля готова была расцеловать Алёну, но та, видимо, не поняла бы этого порыва. И, взяв Алёну под руку, она спросила:

— А ты как живёшь?

— Прожигаю жизнь. Ничего не делаю. Юля, а работать на компьютере сложно? Я бы могла научиться?

— Запросто! Совершенно не сложно. Я, например, быстро научилась. Только надо, чтобы взяли на работу. А то не хотят брать несовершеннолетних.

— У мамы есть приятельница, заместитель генерального директора одной крупной компании. Я у неё узнаю, может ли она меня устроить. Хотя скоро уже каникулы заканчиваются. Как жаль, что я тебя раньше не встретила!

Они обменивались новостями, но через несколько остановок Юле надо было уже выходить, что она сделала с сожалением. Встреча с Алёной помогла ей взглянуть на себя со стороны, обрести в себе уверенность, поэтому шла она домой в приподнятом настроении.

В школе точно ничего не знают о ней, о её приключениях, иначе слухи обязательно достигли бы Алёны. Следовательно, можно не опасаться встречи с бывшими одноклассниками, и Юля впервые за долгие месяцы не чувствовала свою ущербность. Она шла по улице, улыбаясь прохожим, а, войдя в квартиру, запела от полноты чувств и начала переодеваться.

Надела фартук, в котором собиралась красить двери, открыла банку с краской и вдруг услышала, что хлопнула входная дверь. "Мама", — подумала она и сердце у неё упало. К вечно пьяной матери она испытывала ненависть, смешанную с жалостью. Ещё были живы воспоминания детства, но она винила мать в том, что произошло, в том, что она настолько опустилась, что связалась с бичами.

Юля выскочила в прихожую, чтобы выгнать мать, потерявшую человеческий облик и замерла от ужаса — навстречу ей двигались два негодяя, изнасиловавшие её этой весною. Она вскрикнула, метнулась в комнату, и, распахнув окно, стала звать на помощь. Пока один из пришедших закрывал входную дверь на ключ, второй бросился к Юле. Он уже хотел её схватить, но она увернулась и продолжала кричать.

— Да что ты кричишь, как резанная, сучка! Тебя что режут?

Он повернулся к ней спиной, пытался закрыть окно и Юля, потеряв от страха голову, схватила его за ноги и рванула вверх. Тот выпорхнул из окна, успев в последнюю секунду схватиться за угол рамы. Но удержаться не смог и с отчаянным криком полетел вниз с шестого этажа на асфальт. Послышался глухой удар шмякнувшегося об асфальт тяжелого тела и крик затих. Второй вбежал на крик собутыльника в комнату и застыл потрясенный.

— Ты что наделала? Ты же убила его! — с ужасом произнес он, а Юля рванулась на кухню за ножом. Она была готова защищаться до последнего, даже ценой собственной жизни, но в это момент в двери квартиры начали стучать, и какой — то голос потребовал:

— Милиция! Немедленно откройте дверь, иначе сейчас вызову ОМОН!

Юля, не выпуская нож из рук, побежала в прихожую открывать дверь, но дверь была закрыта на ключ, а ключ один из гостей забрал. Она вспомнила о своих ключах и, найдя их, дрожащими руками открыла, наконец — то, дверь. В квартиру ворвались участковый и несколько соседей. Увидев Юлю в фартуке и с ножом в руках, одна из соседок обняла её и увела на кухню.

— Успокойся, деточка, — сказала она. — Участковый разберется. Они что, подрались? Ты так кричала, что всполошила весь дом.

Юля не могла говорить, её трясло, и она разрыдалась на плече у соседки. Та обняла ею и гладила по голове, успокаивая. Участковый заглянул на кухню и спросил:

— Юля, они тебе ничего не сделали? Как они попали в квартиру? Из — за чего они подрались?

— Да это приятели её матери. Видимо, у них были ключи. Ты же им не открывала? — спросила соседка, прижимая её к себе.

Юля, всхлипывая, покачала головой.

— Видите, она в фартуке и с ножом, значит была на кухне и ничего не видела, — повернулась соседка к участковому, продолжая поглаживать Юлю. — Бедная девочка!

Участковый жалостливо посмотрел на Юлю, покачал головой и прошёл в комнату, где слесарь ЖЭКа, здоровый малый по имени Жора, охранял предполагаемого убийцу. Участковый вызвал по телефону наряд и сел писать протокол. Он понимал, что девочка сейчас не в состоянии о чём — либо свидетельствовать, да и в этом не было необходимости: всё было ясно и так. Но мужик, который, как всем было очевидно, выбросил из окна приятеля, не хотел признавать свою вину.

— Да это не я, это она его выбросила. Я вообще в это время находился в прихожей, — кричал он, но слесарь Жора поднёс ему под нос пудовый кулак и дыхнув перегаром, внушительно произнёс:

— Ты, падло, сам его выбросил, а хочешь на девочку спихнуть? Я тебе вывеску вот этим кулаком попорчу, ты у меня, гад, кровью умоешься.

— Только не трогай его, Жора. Пусть с ним в райотделе разбираются, — быстро вмешался участковый, зная характер слесаря.

Жора, любимец старушек микрорайона, был постоянно подвыпивший, потому что, как он сам объяснял, работа у него такая: кто стопку понесет, кто рублями даст. Он был безотказный и всегда откликался на просьбы старушек — то мебель передвинуть, то гвоздь забить, то мешок картошки занести на этаж. Но недавно двое выпивох подрались возле расположенного недалеко пивного ларька. Продавщица кликнула проходившего мимо Жору и тот разнял дерущихся, после чего оба бойца находились в нерабочее состояние: один лишился двух зубов, а у другого оказалась сломана челюсть. Проезжавший мимо милицейский патруль задержал Жору и ему грозило по меньшей мере 15 суток, но участковый, по требованию старушек, приложил немало усилий, чтобы закрыть это дело.

Выпавший из окна едва не свалился участковому на голову, когда тот проводил с Жорой воспитательную беседу, встретив его около этого дома. Во время разговора, услышав девичий крик о помощи, они с Жорой подняли головы и увидели, как кто — то падает прямо на них. Едва успели отскочить и рядом с ними плюхнулся на асфальт какой — то мужик. Участковый был рад, что вовремя оказался на месте и задержал преступника. А то мог бы с девочкой, не дай Бог, что — то сотворить и успеть уйти. Ищи потом ветра в поле!

В дверь позвонили — это приехал милицейский патруль и задержанного увели, Оставшись одна, Юля бросилась к телефону и дрожащими руками набрала номер Грузнова.

— Дима, я человека убила, — рыдая, с трудом произнесла она.

Ей было ясно, что жизнь кончена — её посадят в тюрьму, и она больше никогда не вернётся к нормальной жизни. А ведь всего час назад казалось, что жизнь налаживается! Она плакала, не будучи в состоянии остановиться и обида на жестокую жизнь, на свою судьбу жгла ей сердце. Только что рассказывала Алёне о своих успехах и вот — стала убийцей!

— Юля, я ничего не понял. Что случилось? Ты где?

— Дома.

Что — то комом стояло у неё в груди и мешало ей говорить и, вообще, мешало дышать.

— Юля, я сейчас приеду. Никуда не уходи, — сказал Грузнов, и положил трубку.

Он только что вернулся от Дубинина и находился в плохом расположении духа. После того, как Бочаров выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора, Дубина, как прозвали в отделе нового начальника, обрёл второе дыхание и начал снова прессовать Грузнова. Саша Титаренко, которому Дубина тоже стоял поперёк горла, предложил подставить его бандитам и обдумывал план реализации задумки. Но Грузнову такой выход претил. Он чётко понимал, что пришло время уходить из органов.

— Видишь, Саня, во что превращаются органы, — говорил Грузнов Титаренко. — Надо устраиваться в коммерческие структуры, там хоть зарплату нормальную платят.

— Уходить никогда не поздно, но мы ещё поборемся, — подмигнул ему Титаренко и Грузнов, пожав плечами, положил папки с делами в сейф.

— Будут спрашивать, скажи, поехал, мол, на свидание к агенту, — сказал Грузнов.

Он так и не понял, что случилось у Юли, но, видимо, произошло что — то серьёзное. Поэтому, отложив все дела, поехал к ней домой. Юля, открыв дверь, бросилась ему на шею и зарыдала. Успокоил он её с большим трудом, и всхлипывая, она рассказала о том, что произошло в квартире.

— Хорошо хоть, что одного только выбросила, — усмехнулся Грузнов. — А то доказывай потом, что они сами выбросились, так сказать, на брудершафт.

Юля непонимающе уставилась на него.

— Никому больше не говори, что ты его выбросила. Даже Валюше. Пусть это будет наша с тобой тайна. Версия такая — ты была на кухне, и не знаешь, что произошло. Они вошли в квартиру, начали драться, ты от испуга закричала, а потом один другого выбросил из окна. Кстати, а как они вошли? Откуда у них ключи?

— Не знаю. Возможно, мамины?

— От мамы нет известий? Где она и что с нею? Не знаешь?

— Не знаю. Может быть, они знают?

— Этого мужика, очевидно, забрали в райотдел. Я выясню, откуда у него ключи. В райотделе у меня есть знакомые. А ты успокойся и выбрось всё из головы.

— А меня не посадят в тюрьму? Дима, я боюсь! За что у мне такая судьба?

Она снова разрыдалась и Грузнов, обняв её, снова начал успокаивать.

— Прекрати плакать и жалеть себя. Это самое последнее дело — жалеть себя. Ничего не произошло. Эти двое наказаны свыше за то, что они с тобой сделали и за то, что ещё хотели сделать. Ты только осуществила божий промысел, не более. Поняла? Ты только орудие божественного правосудия и сделала то, что тебе предназначено свыше. У многих народов есть такое понятие, как кровная месть. Если не работает законность, если парализованы органы правопорядка, то альтернативный инструмент поддержания справедливости в обществе — это кровная месть. Так что считай, что ты её осуществила, и привело их сюда само провидение. Оно же помогло тебе с ними разобраться.

Юля удивленно посмотрела на Грузнова. Она об этом раньше не думала. А ведь действительно, она не соображала, что делает, когда схватила мужика за ноги. Так может, действительно она ни в чём не виновата, коль это божий промысел? У неё высохли слёзы, и она, доверчиво прижавшись к Грузнову, поцеловала его.

— Дима, ты уже столько раз меня выручал. Я тебе так обязана!

— Ладно уж! Краску купила?

Юля кивнула.

— Если получится, мы с Валюшкой зайдём к тебе сегодня вечером, поможем покрасить. А ты сейчас пойди умойся и приляжь поспи. Стресс надо переспать, — улыбнулся Грузнов.

Эта девочка с такой нелёгкой судьбой вызывала у него добрые чувства и, помогая ей, он, как бы, внутренне очищался. "Мне это зачтётся", — думал он, гладя её волосы, и Юля начала успокаиваться. Припав ухом к его груди, она чувствовала ровное биение его сердца, и думала о том, что с таким добрым и сильным другом ей нечего не страшно.

По дороге на работу Грузнов заехал в райотдел повидаться со своим знакомым Пашей Колотовым, которому, как оказалось, передали это дело для расследования.

— Да здесь всё ясно и так, — сказал Колотов. — Гонит, гад, на девчонку, что, мол, это она выбросила из окна его приятеля.

Грузнов коротко хохотнул.

— Юленьку я знаю лично. Она комара убить не может, не говоря уже о человеке. Да и как это она вообще смогла бы здорового мужика выбросить из окна?

— Дима, ты чё, за идиота меня держишь? Я разве сам не понимаю?

— Да нет, я же тебя знаю. Посади этого мужика в пресс — хату, расколется мигом.

— Вот я только и ждал, пока ты приедешь и посоветуешь, что мне делать. Он уже сидит в пресс — хате, и там его опускают по полной программе.

— Вот и хорошо. А Юльку ты не дёргай, девчонка ни в чем не виновата, еле успокоил её. Такой стресс пришлось девчонке пережить!

— Да я понимаю. У меня к этому мужику ещё есть пару вопросов. Где они раздобыли ключи от квартиры и что там хотели делать. Может быть, хотели ограбить квартиру? У нас много нераскрытых квартирных краж в последнее время скопилось. Не исключаю, это они и орудовали.

— Ключи, скорее всего, они отобрали у матери Юли. Надо у этого подонка выяснить, где её мать. Я, собственно, из — за этого и приехал к тебе. Возможно, они Юлину мать убили, завладели ключами и хотели грабануть квартиру.

— Хорошо, я его потрушу и на этот счёт. Сообщу тебе, как что — нибудь выясню. Давай, напомни свой телефон.

Грузнов продиктовал ему номер своего рабочего телефона и поехал на работу. Следствие в райотделе находилось на правильном пути, и он не сомневался, что Паша выбьет из мужика необходимые признания. Настроение заметно улучшилось. "Пожалуй, стоит купить сегодня тортик и подъехать с Валюшкой к Юльке", — подумал он и, приехав на работу, позвонил Вале.

Голос у Вали был какой — то напряженный и встревоженный.

— Что — то случилось? — спросил Грузнов, чувствуя, что у неё какие — то неприятности.

— Я сейчас не могу говорить. Позже тебе сама позвоню, — сказала Валя и положила трубку. "Что за день сегодня такой?" — подумал Грузнов и позвонил Самохину.

— Олег, как дела? Всё в порядке?

— А ты чего звонишь? Уже тебе всё известно?

— Мне ничего не известно. Что случилось? У Вали голос какой — то не такой.

— У Зои сидят двое от Грини Шарого. Утром они были у Гали Афониной, а сейчас у Зои.

— А чего они хотят?

— Требуют все акции передать Грине.

— Вот суки! А что у нас в округе озёр больше нет или булыжники закончились?

— Дима, давай вечером поговорим, сейчас я не могу.

Грузнов положил трубку и в очередной раз удивился тому, что происходит в государстве. Вот так запросто прилетают бандиты из Москвы и диктуют свою волю. Он прекрасно понимал, что ликвидация этих двух урок ничего не даст — ведь они просто посланцы и не более того. Требования диктует бандит, у которого всё схвачено. У него есть стрелки, который застрелят любого, на кого укажет. Есть депутаты, которые его крышуют, есть дорогие адвокаты, которые его отмажут от любого обвинения. И есть деньги, чтобы подкупить судей. Говорить о криминализации и коррупции бессмысленно, потому что это не негативные явления, а суть произошедшей революции. И воевать с отдельно взятым бандитом невозможно, так как другие кланы не останутся в стороне. Они будут с ним солидарны и не потерпят наступление на свои права, завоеванные в ходе "демократизации" страны.

Между тем, обстановка в компании "Сибкомпроминвест" была не то, что тревожная, а просто отчаянная. Афонина, перепугавшись посланцев, направила их к Зое Мельниковой, которая, по её утверждению, контролирует финансовые потоки и единолично принимает решения по всем вопросам, связанным с акциями.

Посланцы сидели в кабинете у Зои, и она объясняла им, что просто так передать акции не может, так как акции — это не бумажки типа облигаций, а списки акционеров, зарегистрированные в соответствующих ведомствах. И передача их требует определенного времени для оформления, согласно действующим правилам.

Посланцы Грини не были похожи на обыкновенных бандитов и рассказали, что они люди с высшим образованием, но закончили не экономический факультет, а институт физкультуры, поэтому мало смыслят в акционерных делах. Их дело передать указание Грини Шарого, с которым шутки плохи. Он организовал сбор ваучеров, несколько лет пас компанию, выводя её на орбиту, и сейчас, после гибели Афонина, не может бросить её на произвол судьбы. Гриня отдал компании столько сил и энергии, что компания теперь по праву принадлежит ему.

— Афонина может оставить себе 10 % акций, а остальные надо передать, — сказал один из посланцев, иронически посмотрев на Зою, у которой сердце ушло в пятки.

— А как же другие акционеры? — спросила она, ощутив сухость во рту.

Язык буквально прилип к нёбу, и она с трудом им ворочала.

— Это ещё какие другие акционеры?

— Вот, например, вдова Коростылева, второго основателя кооператива. У неё 10 % акций.

— Вдов считать не будем, — пренебрежительно махнул рукой посланец. — Впрочем, можете ей выделить пай из тех 10 %, который вам отстёгивает шеф. И, пожалуйста, не задерживайте передачу акций. Это не в ваших интересах!

Многозначительность, с которой произнёс эту фразу посланец, говорила о серьёзных последствиях задержки, и у Зои ноги стали совсем ватными. Она понимала, что может сейчас вызвать охрану, и этих посланцев спустят с лестницы, но что будет потом? Гриня Шарый, большой и ужасный, маячил за этими наглецами, и они были неприкасаемы.

Мельников сидел у себя в кабинете и размышлял над ситуацией, которая представлялась ему очень серьёзной. У Грини очень выгодное положение, так как вычислить его стрелков крайне затруднительно. А бесконечно быть наготове и ждать нападения невозможно. Нет способа защитить себя, детей, близких родственников. Мельников понимал, что существует только два варианта решения проблемы — либо молча подчиниться требованию Грини и искать работу, либо ликвидировать его. Но ликвидация Грини может мало что дать, если останутся его соратники. Да и ликвидировать следует так, чтобы другие кланы этим не возмущались, иначе бандитское сообщество отомстит самым беспощадным образом. Положение критическим и нет времени на разведку, выявление всех соратников и подручных Грини, на разработку плана операции. Кроме того, накладывалась проблема со Стасом и Самохиным, которые, он не исключал и этого, могли работать на Гриню.

Вернулся домой Мельников очень поздно, когда Яна и Зоя уже спали. Его подушка лежала не на своем месте и была смята, из чего Мельников сделал вывод, что Яна лежала с Зоей. Он удивлялся тому, как быстро Зоя и Яна подружились. Они часто о чём — то секретничали и замолкали при его появлении, но он не обижался, так как их сближение создавало тёплую и доброжелательную семейную обстановку.

Семейный альбом, который Яна забрала с собой, переехав к Зое, лежал у неё в комнате и Мельников с удовлетворением отмечал на нём слой пыли. Телефонные звонки на телефон своей квартиры он перенаправил на рабочий телефон, и ему уже несколько раз звонила бывшая жена. Она требовала, чтобы он сообщил ей номер телефона, по которому можно связаться с дочерью. Но Мельников номер не давал, а пообещал сообщить Яночке номер телефона матери. Своё обещание он выполнил и ежедневно проверял на домашнем телефоне список номеров, на которые звонили. Телефон его бывшей жены встретился только один раз, а в основном звонки были на квартирные телефоны Никоновых и их дочери Алёны, с которой Яна очень сдружилась, несмотря на то, что та была на три года старше. Хотя он не понимал, на чём основана эта дружба, но такое положение его вполне устраивала. Он считал Алёну серьёзной и воспитанной девочкой, поэтому не удивительно, что Яна тянулась к ней.

Зоя убедила Яну, что надо стать не только интересной девушкой, но, прежде всего, интересным человеком и записала её в танцевальный кружок, кружок игры на гитаре и кружок изучения английского языка. Из городского детского лагеря Яну забрали, и теперь она стала очень занятым человеком. Когда у неё выдавалось свободное время, она прибегала на пляж, где часто проводили время Алёна и Митя. Он учил Яну плавать и это тоже удивляло Мельникова — зачем взрослый парень возится с девчонкой — подростком и тратит на неё время? Он относил это на счёт Зои, которая, по — видимому, каким — то образом, влияет на ситуацию. "Как она умеет так вести дела?" — удивлялся он. Это исключительно благодаря её сложным комбинациям и точно рассчитанным ходам компания на днях приобрела контрольный пакет завода "Импульс". Такая умная и красивая, а выбрала именно его!

Нежно улыбаясь, он рассматривал спящую Зою, и вдруг его пронзила мысль — ведь именно из — за завода Гриня и хочет отобрать компанию! Как же он это раньше не сообразил! Ему нужна не компания, а только завод! Так может просто передать Грине акции завода и закончить дело миром? Эта мысль его взбудоражила, и он долго не мог заснуть, обдумывая её.

Утром он созвонился с Ферапонтовым и поехал к нему на дачу. Генерал вставал рано и гулял в саду до завтрака. Он был ещё слаб, но пытался делать по утрам зарядку и много гулять. В выборных баталиях по состоянию здоровья он ещё не мог принимать участие, поэтому снял свою кандидатуру. Мельников понимал: это решение далось ему трудно, но генерал держался молодцом и старался не подавать виду, что его гнетет собственное бессилие.

Мельников встретил его в саду и пошёл рядом. Немного поодаль за ними шёл охранник Ферапонтова, которого Мельников к нему приставил.

— Геннадий Андреевич, Гриня Шарый требует передать ему 90 % акций компании. Прислал двух посланцев. Уверен, что основная цель его не компания, а завод "Импульс".

— Правильно думаешь. Зачем ему эта компания? А оборонный завод — это нужная в его хозяйстве вещь.

— Так что делать?

— Ничего не делай.

— Не выполнить его требования — это означает объявление войны. Мы разве в состоянии с ним воевать? У нас ведь есть близкие люди, жёны, дети. Их — то куда мы денем?

— Никуда не надо девать. Немного подожди, и проблема рассосётся сама собой.

— Не вижу, как она может рассосаться. Ведь он не один, за ним большая группировка, связи развесистые и прочные.

— Ты помнишь историю троянского коня?

— Причём здесь троянский конь?

— Хорошие люди посодействовали ему в получении квоты на реализацию двухсот тысяч тонн сырой нефти. Причём вопрос решался мимо Ханты — Мансийска, непосредственно в Тюмени.

— Ну и?

— Некоторые нефтяные компании недовольны. И в Ханты — Мансийске есть недовольные. Квоты — то перехвачены у очень серьёзных людей.

— Геннадий Андреевич, не слишком ли сложная комбинация? Нас ведь время поджимает.

— Ты, Виктор, видимо не знаком, с технологией нефтедобычи и с нефтяниками вообще.

— Да, не знаком. Добычей нефти, угля и руды и впрямь не занимался.

— Я имею в виду не ту нефтедобычу, что на месторождениях, а добычу сырой нефти в кабинетах, в которых выдают на неё квоты. Технология там непростая и мужики серьёзные. Так что надо немного подождать и не суетиться. А посланцам скажи, что надо документы подготовить для нормальной передачи акций.

— Уже сказали.

— Вот и лады.

Мельников понимал, что имел в виду Ферапонтов и больше ни о чём не спрашивал. Он мало верил хитрым ходам, на которые тот намекал, но, приехав на работу, сказал Зое, чтобы начала подготовку к передаче акций. А вскоре, перед самым обедом, ему позвонила Галя Афонина. Она была в панике и плача, сообщила Мельникову, что её сына, Петеньки, нигде нет.

— Он гулял с ребятами во дворе и как сквозь землю провалился. Ребята видели, что к Петеньке подходил какой — то дядька и куда — то увел его.

Её сыну было десять лет и, насколько Мельников знал, Петя был мальчик дисциплинированный, серьёзный и не шаловливый. Куда — то сбежать он не мог, и у Мельникова мелькнула мысль о том, что он мог быть похищен для гарантированной передачи акций.

— Галя, я сейчас пошлю к тебе людей, и они займутся розысками. Не волнуйся, всё будет в порядке, — успокаивал он её, но сам лтчетливо понимал, что если мальчика похитили, то найти его будет не просто.

 

Глава 13. Попытка похищения Яны Мельниковой

Из всей семьи Филимоновых, только Настя с восторгом встретила новость о том, что Лена офицер спецназа и на следующий день утром на пляже рассказала об этом Алёне и Мите.

— Я об этом знал, — пожал плечами Митя. — Я в армии с ними встречался. Они обе старшие лейтенанты.

— Лена — старший лейтенант? — поразилась Настя. — Что же она мне не сказала? Я тоже хочу в армию, и тоже в морскую пехоту!

— Митя, запиши её в морскую пехоту, — лениво попросила Алёна.

Её разморило на солнце и она лениво размышляла: идти ли сразу купаться или немного посидеть в тени и охладиться, чтобы не простудиться в прохладной воде.

— Я авторучку не взял, — вяло ответил Митя, но Настя не обратила внимания на его юмор.

— Митя, так Лена покруче тебя будет? Ты ведь только сержант? — поддела она его.

— Мы не "только" сержанты, а сержанты, которые основа армии, — вступилась Алёна за Митю. — И если мы тебе не нравимся…

— Нет, нет, вы мне нравитесь, особенно в части Мити. Митя, а я тебе нравлюсь?

— Угу.

— Угу — это как?

— Угу в том плане, что он без тебя жить не может, — пояснила Алёна.

— Митя, а ты когда без меня жить не можешь: всегда или в определённые часы? — игриво спросила Настя.

— Круглосуточно, — ответил Митя и, вскочив на ноги, с разбега прыгнул в пруд.

Настя посмотрела ему в след и чуть не заплакала от обиды. Она искала предлог, чтобы его поцеловать, и уже была близка к этому, как вдруг он бросился в воду.

— Не переживай так, — ободрила подругу Алёна. — Давай отойдём в тень, немного охладимся и тоже пойдём купаться.

— Алёна, почему я ему не нравлюсь? Что я должна сделать, чтобы он обратил на меня внимание? — жалобно спросила Настя.

— Ты ему нравишься. Он сам мне на днях сказал, что ты неплохая девчонка.

— Почему же он так равнодушен ко мне?

— "Пришла пора — она влюбилась…", — процитировала Алёна. — У тебя есть потребность влюбиться, и вот ты нашла для этого подходящий объект — Митю. И постоянно показываешь, что им увлечена. А ты постарайся убедить себя, что он тебе безразличен и интересует только как друг. Когда вы станете друзьями и у тебя, возможно, пройдёт влюбленность, а он в тебя безумно влюбится. Ведь так в жизни бывает.

— Алёна, ты почти состоявшийся психолог. Специалист по любовным делам! Только ты ещё никого не любила, поэтому и не ведаешь этого чувства.

Расстроенная Настя схватила одежду и хотела убежать домой, но Алёна её удержала.

— Настя, прекрати. Ты за что на меня обиделась? Я — то чем тебе могу помочь? — уговаривала её Алёна, и Настя снова села на песок.

— Алёна, у него точно никого нет, или ты что — то скрываешь? — спросила Настя подозрительно.

— Ты же сама видишь, что у него никого нет. Мы вместе с ним приходим на пляж, а была бы у него девчонка, он с нами сюда бы не приходил.

Настя это понимала и сама, но легче ей от этого не становилось. Лена её бы поняла, потому что сама влюблена в Дениса. А Алёна понять не может, потому что холодная, как льдинка.

Алёну кто — то издали окликнул, и девушки увидели, что к ним бежит Яна и приветственно машет рукой. Она вызывала у Насти приступы ревности из — за того, что Митя уделял ей много времени и внимания.

Яна уже неплохо держалась на воде и могла даже проплыть несколько метров, но сама плавать не рисковала, поэтому заходила в воде с Митей, и он её страховал. Настя особенно возмущалась, когда Яна показывала перед Митей движения латиноамериканских танцев, которые разучивает в танцевальном кружке.

— Чего этот ребёнок постоянно возле нас крутится? — высказывала Настя своё возмущение Алёне. — Пусть сидит дома и играет в куклы!

Алёну понимала причину такого недовольства и сочувствовала своей подружке. Настя не знала и не догадывалась о том, что Яна тоже влюблена в Митю и Алёна боялась об этом проговориться. Недавно Алёна спросила у Мити, как бы, между прочим, какого он мнения о Насте.

— Неплохая девчонка, — ответил Митя, пожав плечами, и Алёна поняла, что той не на что рассчитывать.

Видимо, она ему действительно безразлична, иначе его реакция было бы другой. С одной стороны Алёне жалела Настю, так как видела, что её подружка по уши влюблена в Митю. Но, с другой стороны, её устраивала собственная монополия на него. Если бы Митя ответил Насте взаимностью, то Алёна в этом случае стала бы лишней. Яна же в этом отношении для Алёны безопасна, так как встречаться с Митей в таком возрасте не могла. В то же время, Алёна, будучи на три года старше Яны, выглядела в её глазах человеком опытным и всезнающим. Это льстило самолюбию Алёны и хотя часто наивные вопросы Яны её смешили, она делала вид, что относится к ним серьёзно, чтобы не испортить отношение с обидчивой девочкой.

На свадьбе у маминой подруги они сидели рядом: Алёна, Митя и Яна. Хотя Яна должна была сидеть рядом со своим папой, она захотела сесть около Мити и женщину, для которой предназначалось это место, пересадили ближе к молодоженам. Как оказалось, эта женщина — известная актриса драматического театра Валерия Рукавишникова. Алёна пожалела, что не сидела с нею рядом — она ещё никогда в живую не видела настоящих актрис, а здесь была реальная возможность близко познакомиться с драматической актрисой. Из — за Яны эта возможность была упущена, но, тем не менее, Алёна не сердилась на неё и, наблюдая, как та следит, чтобы у Мити тарелка не оставалась пустой, внутренне смеялась. Алёна, улыбаясь, переглядывалась с Митей и понимала, что эта ситуация его тоже забавляет.

Несколько раз Митя даже танцевал с Яной по собственной инициативе, приглашая её на танец, и та выглядела совершенно счастливой. "Вот психовала бы Настя, узнай об этом, — подумала тогда Алёна. — А интересно, что делала бы я, оказавшись на её месте?".

— Но оказаться на месте Насти она не хотела. И вообще не хотела ни в кого влюбляться, хотя психологией любовных отношений интересовалась и читала работы психологов. Особенно ей понравился совет, который она вычитала в одной книге: "Случайно" встаньте на пути любого действия или желания знакомого или незнакомого человека, чтобы он был вынужден обратиться к вам с вопросом или мелкой просьбой. Повернитесь к нему с равнодушно — высокомерным видом, но, как только ваши глаза встретятся, неожиданно улыбнитесь ему, как будто вы только что узнали в нем близкого и родного человека, которого давно не видели, радостно заговорите с ним, и используйте полученную реакцию по своему усмотрению!".

— Алёна уже неоднократно опробовала этот рецепт в городском транспорте, в магазинах и убедилась, что действует он безотказно. Парни, на которых она тренировалась, сразу же липли к ней как мухи, но она, сделав независимый вид, холодно пресекала всякие попытки с нею познакомиться. Только данный прием Насте никак помочь не мог, потому что та уже знакома с Митей, и между ними сложились определённые психологические связи.

Такие нехитрые эксперименты убедили Алёну в прикладном характере психологии, как науки и она уже прочла ряд книг, из которых подчерпнула, что отношения между людьми целиком зависят от образовавшихся психологических связей, и, по утверждению психологов, любовь также является проявлением связей, существующих между образом объекта любви и сильными положительными эмоциями. Для того, чтобы один человек, например Митя, по — настоящему полюбил другого, например Настю, нужно, чтобы её образ тесно связался в его сознании с максимальным количеством положительных эмоций, с ощущением родственной близости, с его сильными желаниями, явно или скрыто — с половой потребностью, с доверием, и т. д.

Если правильно связать все эти вещи, то один только вид Насти будет вызывать у Мити целую гамму сильных положительных переживаний, и он будет испытывать восторг, не только общаясь с нею, но также думая и мечтая о ней. Теоретически понятно, но вот только как все эти вещи связать на практике, никто этого не знает.

Однако зачем ей, Алёне нужно учить Настю, как следует воздействовать на Митю? Ведь в таком случае она станет балластом, будет и для Мити, и для Насти третьей лишней. Конечно, такая позиция по отношению к Насте несколько эгоистична, но есть оправдание: Митины чувства не зависят от Настиных желаний. Хотя в теоретическом плане сама проблема — как в такой ситуации влюбить Митю в Настю — представляла значительный интерес.

Если верить книгам, психологические связи, ставшие автоматическими — это стереотипы, которые определяют и регулируют львиную долю мышления и поведения человека. Благодаря тому, что стереотипы практически не осознаются, они почти не поддаются контролю со стороны сознания, зачастую заставляя человека поступать определенным образом даже вопреки его воле. Следовательно, если создать у Мити нужный стереотип, он должен влюбиться в Настю, не осознавая, как это произошло. Только как создать этот стереотип? Как вообще создаются стереотипы?

— Алёна, ты бы не могла отшить это дитя природы? — прервала её размышления Настя, показывая глазами на спешащую к ним Яну.

Митя уже выходил из воды и, увидев её, приветливо помахал рукой, что вызвало у Насти резко негативную реакцию.

— В такое время детям пора есть манную кашку, и ложиться спать. Дневной сон для деток настоятельно показан, — язвила Настя, бросая в сторону Яны недобрые взгляды.

— — Настя, успокойся, что она тебе плохого сделала? — стала её успокаивать Алёна. — Янка хорошая добрая девчонка и тебе не соперница. Что ты так на неё въелась?

— — А вот и я, — весело сказала Яна, подбежав к ним и бросая на песок свою сумку. — Не ждали?

— — Как там у вас дела в детском саду? — иронически спросила Настя.

— — А откуда ты знаешь? — удивилась Яна. — К нам действительно в группу привели двух мальчиков и трёх девочек в возрасте от шести до восьми лет. Так смешно смотреть, как они танцуют!

Алёна захохотала над комичностью ситуации, а подошедший Митя, не поняв причины смеха, удивлённо посмотрел на неё.

— — Янка, вода холодная, купаться не рекомендую, а то простудишься, — сказал Митя.

— — А я бы окунулась, если, конечно, ты отнесешь меня в воду, — посмотрела на него Настя, заслоняясь рукой от солнца.

— Неожиданно для всех, Митя, подхватив её на руки, побежал к воде и бросил в воду. Настя визжала и барахталась, а Митя делал вид, что пытается её утопить. "Какой всё — таки Митька непосредственный", — подумала, улыбаясь Алёна. Она уже давно не приставала к нему с поцелуями, хотя ей неоднократно хотелось его поцеловать. Но, помня ту историю, когда во время поцелуя он вдруг взял её за грудь, она остерегалась повторения. И даже будучи уверенной, что сейчас он не посмеет это сделать, пыталась не искушать его.

— Митя ей нравился, и если бы попался такой же парень, думала она, то, возможно, в него бы и влюбилась. Но если бы этот парень был к ней так же равнодушен, как Митя к Насте? Как бы она оказывала на него влияние и вырабатывала у него нужный стереотип? Пока конкретного рецепта она не нашла. Книг по психологии много и в книжных магазинах и в книжных ларьках, но за деньги. А в библиотеках новых поступлений практически не бывает, тем более по психологии. Поэтому Алёна ходила в книжные магазины и, делая вид, что просматривает содержание книги, читала отдельные заинтересовавшие её главы.

— Яна и Алёна, улыбаясь, смотрели, как дурачатся в воде Митя и Настя, но вдруг к ним подошёл какой — то мужчина.

— Яна, ты так бежала, что я потерял тебя из виду. Давай собирайся, поехали, — запыхавшись, сказал он.

— Куда? — удивилась Яна. — Вы кто?

— Меня твой папа послал. Просил срочно отвезти тебя домой.

— А что случилось? Зачем домой? Я только что пришла на пляж.

— Знаю, что ты только что пришла сюда. Еле тебя нашёл. Ты вышла из автобуса и так побежала, что я за тобой не успевал. Собирайся, поехали, машина ждёт.

Яна растеряно посмотрела на Алёну.

— Яна вас не знает, — сказала Алёна. — Виктор Михайлович мог прислать кого — нибудь, кого Яна знает.

— Ему сейчас не до этого. Яна, собирайся, — настойчиво повторил мужчина, но Алёна, почувствовав его внутреннее напряжение и интуитивно не доверяя ему, решительно сказала, вставая с песка:

— Она никуда не поедет с вами. Мы её сами отвезём домой.

— Виктор Михайлович приказал мне привезти её, и я выполню приказание.

— А где сам Виктор Михайлович?

— На работе, где ему ещё быть. А чего это ты такая любопытная?

— Неувязочка получается. Говорите, что Виктор Михайлович, который сейчас на работе, приказал её привезти, а перед этим сказали, что повезёте её домой.

— Алёна, я никуда не поеду, — испугалась Яна. — Я не верю ему.

— Яна, не выдумывай! Бери свои вещи и пошли.

Мужчина крепко взял её за руку и посмотрел на Алёну.

— А ты, Алёна, не лезь не в свои дела.

— Она с вами никуда не пойдёт. Я её не отпущу.

Алёна схватила Яну за другую руку и потянула к себе.

— Так что, мы драться с тобой будем? — усмехнулся мужчина.

— Со мной не надо. Лучше уж с ним, — показала Алёна на Митю, за которым гонялась, обливая его водой и хохоча, Настя.

— Митя, иди сюда, — крикнула ему Алёна.

— Зачем? — спросил Митя, увёртываясь от Насти, и Алёна сердито махнула ему рукой:

— Говорю тебе, иди быстрее сюда.

К Алёне и Яне приближался ещё один мужчина, очевидно, партнёр первого. Митя, увидев возле девочек незнакомых мужчин и, почувствовав неладное, вышел из воды и подошёл к ним.

— Что происходит? — спросил он, внимательно посмотрев на мужчин.

— Яну хотят забрать, — сообщила Алёна.

— Ты, парень, не лезь не в свои дела. Отец Яны попросил привезти девочку. Мы специально за ней приехали.

— Пойдём к телефону перезвоним Виктору Михайловичу. Пусть он мне сам об этом скажет.

— Парень, нарвёшься ты, кажись, на неприятности, — явно с угрозой сказал первый мужчина, и Митя широко улыбнулся.

— Виктор Михайлович, говоришь, послал, а сам угрожаешь. Знаешь, пусть он кого — нибудь знакомого пришлёт, тогда Яну отпустим. А пока, мужики, ноги в руки и не мешайте нам отдыхать. Обещаю не обижать, если исчезните сразу же, тихо и спокойно.

Он передвинулся немного в сторону и оказался сбоку неизвестных, так, чтобы достать ближайшего из них кулаком. Второй при этом находился от него немного дальше, в силу чего подключиться к драке смог бы с некоторой задержкой. Неизвестные, тоже, видимо, не новички в таких делах, поняли манёвр и передвинулись таким образом, чтобы каждый из них оказался от Мити на равном расстоянии, чтобы напасть одновременно.

Пляж не самое удобное место для схватки — глубокий песок мешает быстрым передвижениям и ноги при ударе стоят нетвердо. А вот лёжа можно оставить о себе хорошую память у мужиков. Для этого они стоят очень удобно и, упав на спину, можно зацепить левой ногой щиколотку одного из них, а правой ногой рубануть под колено. Тогда тот падает под ноги второму и сковывает его действия.

Бой ногами в положении лёжа однажды демонстрировала Лена на одной из тренировок по славяно — горицкой борьбе . То, что она выделывала лёжа , производило сильное впечатление, и потом Митя потратил много времени на отработку этих приёмов. Но Настя стояла сзади Мити и могла помешать в случае столкновения. Кроме того, Яна и Алёна оказались за спиной неизвестных, поэтому, падая, те могли зацепить девочек. "Что же девчонки нас так обступили, — с досадой подумал Митя. — Театр им здесь, что ли?".

Между тем, неизвестные, смерив Митю взглядом и посмотрев вокруг, решили не начинать драку, так как на пляже было много народа.

Да и ноги скользили и утопали в песке, поэтому они развернулись и молча пошли по направлению к трассе.

— Замочить бы этого сучьева бычка, — тихо, со злобой, сказал один другому сквозь зубы, отойдя метров на десять.

— Да нет, это не бычок. Бык он, сучара вонючий. Ничего, мы его достанем.

Алёна, с облегчением посмотрела им в след.

— Мить, у меня сердце в пятках. Почему они хотели забрать Яну?

— Давайте девчонки, одевайтесь и поедем домой, — задумчиво проговорил Митя. — Похоже, они хотели Яночку похитить.

— Я боюсь, — встревожилась Яна. — Митя, отвези меня к папе на работу.

— Ребята, если мы обойдем озеро слева, то там я знаю тропинку через лес, которая выходит к посёлку Таёжный. А в посёлке возле почты остановка пригородного автобуса, — махнула Настя рукой в сторону противоположного берега.

Настино предложение было принято и они, быстро собравшись, пошли указанным маршрутом.

— Отвезём Яну к тебе, Алёна, — решил Митя. — Если это серьёзные люди, то они могут нас перехватить или около офиса компании или около Яночкиного дома.

— А может быть не ко мне, а к вам? — сказала Алёна Мите. — Там она подождёт, когда за ней приедет Виктор Михайлович.

— Можно и ко мне, — предложила Настя.

— Нет, надо к Алёне на квартиру. Мы не знаем, что произошло, и где они будут нас ждать. А твоя, Алёна, квартира не засвечена, никто с фирмы не знает, что ты живёшь отдельно, следовательно, твой адрес они знать не могут, — объяснил Митя.

— Ты думаешь, это как — то связано с фирмой? — встревожилась Алёна.

— Ничего не известно. Но, как говорится, береженного Бог бережет. Лучше перестраховаться, чем потом локти себе кусать.

Приехав на квартиру к Алёне, Яна сразу же бросилась к телефону, но Митя её перехватил.

— Не суетись. Если они прослушивают телефон отца, то по автоматическому определителю номера могут вычислить, где ты.

— Митя ты нас пугаешь! Как будто мы шпионы какие. Может, стоит в милицию позвонить? — забеспокоилась Настя.

Митя покачал головой.

— Вы, девчонки, сидите здесь, никуда не выходите, никого не впускайте, к телефону не подходите. Как будто здесь никого нет. А я поеду к Виктору Михайловичу.

Он вышел из подъезда, внимательно осмотрелся и пошёл на автобусную остановку. А девушки испугано сидели в квартире, боясь включить радио или телевизор, и разговаривали между собой только шепотом.

Между тем, Мельников, послав двух парней искать Петю, подумал, что надо спрятать Яну от греха подальше и направил за ней Петра Омельченко во Дворец Культуры механического завода, где она занималась в танцевальном кружке.

— Если кружок уже закончил занятия, то она, скорее всего, на пруду за швейной фабрикой. Точного места, где они там сидят компанией, я не знаю, но пляж небольшой, найдёшь, — напутствовал он Петра.

Примерно через час Петро вернулся, и сообщил, что Яну не нашёл и у Мельникова сжало сердце.

— Михалыч, давай возьмём этих посланцев и поспрашиваем у них, где дети, — предложил Петро, но Мельников покачал головой.

— Они могут не знать, где дети. Нельзя исключить, что есть ещё одна команда, которая занимается детьми.

— Всё равно, даже если есть ещё одна команда, они должны поддерживать друг с другом связь. Начнём резать их автогеном, расскажут всё, что знают.

— Нет, это не то, что нужно.

Мельников встал, прошёлся по кабинету и подошёл к окну. Липкий страх за Яночку вползал в него, парализуя способность соображать и перехватывая дыхание. Он подошёл к столу, вынул бутылку коньяка, налил себе стопку и опрокинул в рот. Внутри сразу разлилось тепло и стало легче дышать. В кабинет зашёл Стас.

— Михалыч, ты вот что, — начал он, смущаясь. — Ты обо мне зря что — то думаешь нехорошее. Я слышал, что Галя не может Петьку найти. Подозреваю, что эти двое москвичей замешаны. Надо Яночку спрятать, Михалыч.

Мельников пристально посмотрел на Стаса. "Неужели он хочет выяснить, где Яночка, чтобы взять её в заложники?", — подумал он, но Стас выдержал его взгляд.

— Напрасно, Михалыч, ты мне не доверяешь. Глупость тогда сказал, так из — за этого надо меня подозревать в измене?

— Стас, эти двое живут в гостинице "Сибирь"?

— Да. Может съездить за ними?

— Съезди. Только без эксцессов. Просто предложи им срочно приехать к нам. Скажешь, есть, мол, некоторые неотложные вопросы. А здесь поговорим, посмотрим, что они скажут

Стас уехал, и через полчаса вернулся с посланцами Грини. Мельников угрюмо смотрел на них и, наконец, произнёс, с трудом разжимая губы:

— Если с детьми что — то случиться, ответите вы и все ваши родственники до третьего колена включительно. Никого не пощадим, ни стариков, ни младенцев. Никого.

Посланники изумлённо переглянулись.

— Каких детей? Ты о чём, мужик?

— Вы зачем Петю и Яну забрали? Мы же четко сказали, что передадим акции как можно скорее. Что вам ещё нужно?

— Ничего не понимаем. Мы сразу же позвонили шефу, и конкретно сказали, что здесь не возражают, что обо всём нормально договорились. Кто такие эти Петя и Яна?

Стас и Мельников переглянулись. Они ожидали всего, только не этого.

— Похитили Петю, сына Афониной и мою дочь Яну.

— Так, может быть, они просто куда — то сбежали вместе? Им по сколько лет?

— Куда они могут сбежать? Пете десять, Яне двенадцать. Они друг друга даже не знают, — сказал Стас, и посланцы снова переглянулись.

— Мужики, вы на нас напрасно гоните. Разве мы похожи на уродов? Да и Гриня за такие дела бошку оторвёт. С детьми он не воюет и никогда бы их даже пальцем не тронул. Гриня коронованный вор в законе, а не беспредельщик. Мы же приличные люди, нормально с вами договорились и у Грини к вам претензий нет, — сказал один из них, а второй добавил:

— У меня у самого сын. Ему семь лет и я зубами загрызу любого, кто к нему прикоснется. Не там мужики ищите. Но, если надо подсобить, за нами дело не станет, поможем. И Гриня одобрит наши действия.

Однако Мельникову их помощь была не нужна. Помощников у него и без них хватало, вот только неизвестно где искать детей.

Минут через десять после ухода посланцев, к Мельникову пришёл Митя.

— Виктор Михайлович, вы посылали людей за Яночкой? — спросил он с порога кабинета, и Мельников резко подался вперед, перегнувшись через стол.

— Где она? Они что, её забрали?

— Нет, мы её не отпустили. А что, надо было?

Мельников опустился в кресло и шумно выдохнул.

— Где же она?

— Она в спокойном месте. А что происходит?

Мельников налил себе ещё одну стопку коньяка и опрокинул в рот.

— Митя, я тебе так благодарен, что ты себе и представить не можешь. А я чуть инфаркт не получил, подумал, что её украли. Так, где же она? Я сейчас поеду за ней и отвезу домой.

— А около дома будет ждать засада?

— Ты так и не сказал мне, где она. Ты уверен, что она в безопасности?

— Уверен. А вечером мы с нею переедем в другое место, там вообще не найдут.

— А кто её ищет?

— Не знаю. Но это дело мне не нравится. Двое мужиков пришли от вашего имени за ней на пляж и хотели отвезти к вам.

— Морды их запомнил?

— Конечно. Если встречу, узнаю.

— Сына Гали Афониной, Петю, кто — то забрал. Видимо, и Яну хотели забрать.

Мельников запер ящики стола и встал.

— Поедем сейчас к Яночке.

— Виктор Михайлович, а хвост не приведем?

— Ты как старый большевик — конспиратор. Ладно, поехали.

Две машины помчались, петляя по переулкам. В одном из переулков задняя машина, неожиданно круто развернувшись, перегородила проезжую часть, а первая машина продолжала двигаться, увеличивая скорость и отрываясь от основного потока машин.

— Итак, куда едем? Адрес? — спросил Мельников, внимательно смотря в зеркало заднего обзора.

— Улица Сибирских Дивизий, дом 17.

— Там чья — то квартира?

— Там Алёна живёт. Это их с матерью квартира.

— Логично. Квартиру Никоновых вычислить несложно, а то, что Алёна живёт отдельно, на фирме никто не знает, кроме меня и Зои.

— Вы думаете, это связано как — то с фирмой?

— Если бы ты думал иначе, то не спрятал Яну у Алёны. Так ведь?

— Так.

— Пожалуй ты прав, в том смысле, что Яну домой везти не стоит. А куда ты хочешь её перевезти?

— В деревню к родителям моего друга. Погибшего друга. Деревня Холодный Ключ. Фамилия Епихины.

— Ладно, Митя, действуй. Машину тебе отдаю. Ты водить умеешь?

— Умею. Но я хотел бы там с ней остаться, на всякий случай.

— Нет, не надо. Если ты исчезнешь, то будут искать куда ты мог исчезнуть и могут выйди на друга, вернее, на его семью. Поэтому отвезёшь и сразу же обратно. Машину оставишь около городского автовокзала, там её заберут. А домой поедешь либо на автобусе, либо пешком. Всё понял?

— Да.

Мельников повернулся к нему и потрепал его по волосам. Вскоре они подъехали к дому, и Митя открыл дверь своим ключом. Яна бросилась отцу на шею и, не выдержав, заплакала. Ей было очень страшно, и она не понимала, за что её хотят похитить, а может даже и убить.

Поздно вечером Митя отвёз её к родителям Сергея Епихина в деревню Холодный Ключ и вернулся около двух часов ночи.

— Митька, почему так долго? — чуть не плача, кинулась к нему Алёна. — Мама уже много раз звонила, она за тебя очень волнуется. Зоя звонила, Виктор Михайлович. Срочно звони родителям, а потом Зое.

— Алёна, ночь ведь. Люди спят, небось, а я их разбужу, что бы только сказать что приехал.

Зазвонил телефон, и Алёна рывком сняла трубку.

— Митька, мама звонит, — протянула ему трубку Алёна.

— Я же просила, чтобы ты, как только вернёшься, позвонил, — набросилась на него Таня.

— Я только минуту назад зашёл, — оправдывался Митя, но она его не слушала.

— Митенька, что — нибудь перекуси у Алёны и ложись спать. А завтра утром приходи, я буду тебя ждать. Всё подробно расскажешь. Мельниковым я сама сейчас позвоню.

— Митька, ты чувствуешь, как мама тебя любит? — засмеялась Алёна. — Не Митя, а Митенька! Она уверена, что бедный Митенька голодает и всегда только о том и думает, где бы перекусить. А на ночь кушать вредно, так что я тебе не позволю себя объедать.

Алёна прыгнула на диван и устроилась рядом с Митей, прижавшись к его плечу.

— Знаешь, Митька, ты у нас очень хороший и похож на своего папу. Мне Андрей Дмитриевич сразу же понравился, как я его увидела. А мама тебе нравится?

Митя подозрительно покосился на Алёну.

— В каком смысле?

— В простом смысле, — захохотала Алёна.

Ожидая Митю, она очень переволновалась, и сейчас, когда нервное напряжение спало, ей хотелось смеяться и дурачиться.

— Она же тебя не бьёт, перебирать зерно, как Золушку, не заставляет, старается готовить тебе вкусные вещи. Какая ещё мачеха с тобой бы так возилась?

Алёна хохотала, и это напоминало скорее нервный срыв, чем веселье. Митя, поняв это, обнял её за плечи и прижал к себе.

— Успокойся, малыш, всё в порядке.

— А Яночка сколько времени будет там находиться?

— Пока не найдём Петю и этих мужиков.

— А когда найдёте этих мужиков, что будет?

— Накажем, — жестко сказал Митя и Алёна, посмотрев на Митю, поцеловала его и теснее к нему прижалась.

— Мне с тобой ничего не страшно. Как здорово, что мама нашла Андрея Дмитриевича! Иначе мы бы с тобой никогда не встретились.

— Это не она его нашла, а он её нашёл.

— Неважно, кто кого нашёл. Важно, что мы одна семья и любим друг друга.

Чувствуя, что Алёна постепенно успокаивается, Митя гладил её по руке и напряженно размышлял, как он будет искать тех мужиков. Возможно, Виктор Михайлович подскажет, ведь он в этих делах специалист.

Митя посмотрел на Алёну и увидел, что она закрыла глаза и уснула. Он осторожно взял её на руки и отнёс на кровать. Раздевать её не стал, чтобы она что — нибудь не вообразила, а просто укрыл пледом и пошел спать на диван. Диван был для него короткий и неудобный, но он быстро заснул, утомлённый приключениями этого дня.

 

Глава 14. Лариса проникается идеей мультикультурности

Лариса вернулась домой после встречи с муллой Халедом уставшая, но довольная — наконец — то дело сдвинулось с мертвой точки! И есть надежда, что скоро они с Леной опять будут вместе.

Без неё скучно и ужасно одиноко, и даже выйдя замуж за Вадьку, всё равно не сможет обойтись без дорогой и любимой подружки! Лариса включила телевизор и начала просматривать новостные каналы — для неё это была суровая необходимость.

— Если вы по легенде дамские парикмахеры, то, по крайней мере, должны знать всё о современных модных прическах, — инструктировал их с Леной преподаватель на базе в Чучково. — Если же вы крупье в казино, то должны, как минимум, хорошо знать тонкости карточных игр и владеть колодой карт не хуже шулеров. Но вы журналистки, поэтому должны если не знать, то хотя бы понимать внутренние пружины этой профессии. Иначе вас расколют в один момент. Профессия журналиста — это самая надежная "крыша" для разведчика, потому что открывает колоссальные возможности для общения с различными людьми из всех слоев общества. Поэтому вполне естественно, что к журналистам самое пристальное внимание со стороны спецслужб.

Преподаватель был уже в солидных летах и ходили слухи, что, будучи офицером советской разведки, он много лет проработал корреспондентом одной из крупнейших английских газет. Но в конце октября 1991 года срочно вышел в отставку, после того, как Бакатин, возглавивший КГБ по протекции Горбачева, передал послу США в СССР Ричарду Страуссу в качестве жеста "доброй воли" техническую документацию по сверхсекретным подслушивающим устройствам, установленным в новом здании посольства США в Москве. Многие тогда опасались, что следующим жестом "доброй воли" будут списки резидентуры в странах Запада.

— Стоящая перед вами задача не требует от вас реально быть журналистками, но хорошо играть их роль, быть в их шкуре, как в своей — жизненная необходимость.

Он был прекрасным рассказчиком и на чистейшем английском языке рассказывал интересные случаи из собственной практики. Занятия с ним, согласно расписанию, проходили после нудной стрелковой подготовки и отработки ударов по точкам сердечного меридиана, которые должны вызвать мгновенную остановку сердца у Фатхи. И когда они, уставшие после продолжительных физических упражнений, приходили к нему в кабинет, он обязательно начинал лекции с какого — нибудь смешного анекдота. Из всего курса самыми интересными для них были его лекции.

— Большинство людей уверены, что "свободная" пресса в "свободном" мире, в отличии от прессы тоталитарных государств, пишет то, что хочет и на темы, которые в данный момент интересуют читателей, — говорил он, неторопливо расхаживая по небольшому кабинету. — Они думают, что журналисты — это бестелесные создания, которые питаются исключительно духовной пищей и живут на облаках. Так и маленькие дети уверены, что их нашли в капусте, или принес аист. И совершенно не стоит им объяснять, что способ получения потомства совершенно иной. В основе функционирования "свободных" СМИ тоже лежат механизмы, совершенно отличные от тех, в которые верят так называемые "простые люди". На самом же деле журналисты, как и все наемные труженики, живут, чтобы работать и работают, чтобы жить. А как известно: кто платит, тот и музыку заказывает. Такие правила действуют не только в ресторанах, но и в жизни. И читатели получают только ту информацию и под таким соусом, которые входят в оплаченное меню. И если есть кто — то, такой же "независимый", как "подсадная утка" в цирке, то это означает, что платят ему по особому тарифу. Но очень непросто стать "независимым"! Для этого нужно быть не только способным, не только уметь хорошо писать — ведь таких много. Надо ещё ухитриться попасть в колоду, которую тусуют те, кто заказывает и платит. А попасть в неё могут только те журналисты, которые хорошо понимают движущие мотивы тех или иных событий и правильно отражают мнение тех, кто платит.

— А нам зачем понимать и правильно отражать? — прервала его тогда Лена. — Мы ведь не должны писать статьи. Это просто наша легенда и не больше.

— Легенда легендой, но колют обычно на на легенде, а на соответствии ей, — поморщился преподаватель. — Если по легенде вы, например, девушки из высшего общества, а правильно пользоваться вилкой не можете, то никакая легенда не поможет.

Его звали Виталий Сергеевич и о себе он поведал, что закончил МГИМО по специальности "международная торговля", а затем учился в разведшколе N101 в подмосковной Балашихе, где у него обнаружился литературный талант. Так и стал известным журналистом.

Ни у Ларисы, ни у Лены никаких талантов не обнаружилось за всё время их подготовки на базе в Чучково и они подозревали, что вообще никакими талантами не обладают. Но это их не смущало — ведь невозможно всем быть талантливыми. Достаточно того, что влюбленные в них Вадим и Денис талантливые ученые. И совершенно не нужно, чтобы семья состояла из одних талантов!

Чтобы "влезть в шкуру" Керби, Ларисе приходилось запоминать массу информации, которая её совершенно не интересовала. Но следует учитывать, что Лола стремится попасть в число избранных, так сказать "независимых" журналистов, поэтому надо находиться в курсе того, чем живет страна и мир, и знать мнение по этому поводу политиков. Правда, политиков много и мнения у них совершенно различные, но независимым журналистам достаточно знать мнение "видных" политиков.

Виталий Сергеевич утверждал, что видным политикам и независимым журналистам платит одна и та же бухгалтерия. Лариса так и не поняла: это циничная шутка или голая правда. Вообще он был несколько циничен в изложении материала, но она не анализировала в чем он прав, а в чем нет. Цинично или не цинично — это категория нравственная, а следование его рекомендациям — это вопрос выживаемости. И Лариса стремилась по возможности точно выполнять его инструкции.

В этот вечер по одному из каналов показывали документальный фильм о современной России и она, быстро приготовив себе бутерброды и какао, уселась перед телевизором, чтобы увидеть родину глазами Керби. Ведь она будет в Чечне как англичанка и взгляд на Россию у неё должен быть английским, то — есть специфическим.

На экране по серой местности с редкой чахлой растительностью полз грязный пассажирский поезд, именуемый в народе "бичевозом". Подъехав к захудалому полустанку с покосившимся строением, служившим вокзалом, поезд остановился. К нему по грунтовой дороге подъезжала подвода, на которой сидел мужичок в телогрейке и шапке — ушанке. Одно ухо его шапки торчало вверх, а другое — в сторону. Лошадь с трудом тащила подводу, колеса которой утопали в дорожной жирной грязи, и мужичок уныло и привычно на неё покрикивал.

Наконец подвода подъехала к поезду и оттуда передали мужичку какой — то мешок, который он погрузил на подводу. С большим трудом развернув её в глубокой грязи, поехал обратно. Деревушка, в которой он жил, состояла из небольшого числа старых деревянных изб. Подъехав к своему двору с покосившимся деревянным полусгнившим забором, он взвалил на плечи мешок и открыл ногой скрипящую калитку.

У Ларисы на глаза накатились слёзы. Будь это инсценировкой, она бы расхохоталась, но это была её Россия. Ничего не придумано, а просто снято, как есть. Вполне правдивый сюжет из жизни и это отзывалась в сердце болью. Таких деревень она видела много, когда однажды Овсянниковы взяли их с Леной на летние каникулы с собою в отпуск на Волгу. Они тогда с удивлением узнали, что великой русской реки Волги уже не существует — только каскад водохранилищ и шлюзов. А вдоль неё деревушки с улицами, утопающими в грязи во время дождя, и покосившимися избами с расписанными масляной краской ставнями и деревянными петушками над ними. Действительно, "немытая Россия" — как назвал страну Лермонтов.

Она отодвинула от себя бутерброды — не лезли в горло, и вытирала катившиеся по щекам слёзы. Наверное в Европе смотрят такие фильмы с брезгливостью и презрением к дикой стране, думала она, и наваливалась огромная обида за свой народ и свою страну. Но на кого обижаться? Ведь никто Россию не захватил, никто не колонизировал — испокон веков все колонизаторы свои. Народ всегда был для них быдлом, несмотря на все разговоры об особой духовности России. Да и какая духовность может быть у быдла? А какая духовность может быть у тех, кто наживается на нищете народа?

А разве они с Ленкой не из того же быдла? У них вообще ничего нет своего, даже такой покосившейся хибары. Просто повезло, что их подобрали Овсянниковы, за что должны быть им благодарны по гроб. В детском доме учили любить Родину и гордиться её успехами, достижениями в космосе. Только что дают этому мужичку в шапке ушанке эти достижения? Зачем ему космос, если живет без нормальных дорог, в развалюхе без элементарных удобств, по колено в грязи и без всяких перспектив на лучшее?

Как бы в продолжении документального фильма о российской жизни, показали документальный фильм о зверствах российских войск в Чечне. Упитанным и вооруженным до зубов русским военным противостоят идеалисты и, возможно, в чем — то немного милые фанатики, которым оказывают посильную помощь воины третьего мира. Но чрезвычайно трудно противостоять российской военной машине, не щадящей ни детей, ни женщин, ни стариков.

Эти зверства разоблачили правозащитные организации и российские поборники прав человека И вот Джохар Дудаев требует прибытия в республику международных наблюдателей и размещения на ее территории международных миротворческих сил. В истории России много раз на её территорию вводили иностранные войска. Но вслед за этим русские войска входили в Европу с ответным визитом то на конях, то на танках. А вот ввести "миротворческие силы" в Россию ещё не пробовали. Страшное это оружие в умелых руках — права человека и либеральная терминология!

Лариса уже хотела выключить телевизор и лечь спать, так как выполнила на сегодня норму получения правдивой и всеобъемлющей информации. Но вдруг передали новость: сегодня днем в Финсбери — парк белая преступница напала на двух молодых палестинцев. Одному выколола глаз, а другому повредила гортань и его чудом удалось спасти. Диктор трагическим голосом зачитал заключение экспертизы: перелом нижнего рога щитовидного хряща справа со смещением, а также гематома правой половины гортани. Следствие предполагает, что их пыталась убить агент Моссада за активное участие этих мужественных парней в борьбе палестинского народа против израильской оккупации. Показали даже фоторобот израильской террористки, которую выдавали семитские черты лица.

За круглым столом в телестудии два лево — либеральных интеллектуала, профессоров университета, осудили действия израильских спецслужб и потребовали призвать правительство Израиля к ответу за преступления, творимые их коммандос на суверенной британской территории.

Между тем действия израильской военщины нисколько не ужаснули и даже не возмутили Ларису — ведь эта девушка, чем — то отдаленно похожая на неё, их с Ленкой коллега. Так же, как и они с подружкой, бесстрашно борется с врагами своего отечества. И не побоялась одна сразиться с двумя боевиками! Только почему не ликвидировала их, если у неё было такое задание? Или кто — то помешал?

Позавчера миссис Томпсон, живущая этажом ниже, попала в переделку в лондонском метро. Несколько подростков из пакистанской иммиграции орали на платформе какие — то свои песни и бывшая педагог колледжа обратила внимание молодых людей на недопустимость такого поведения в общественном месте. Вернее не обратила внимание, а попыталась его обратить, но один из подростков, стоявший рядом с нею, поставил ей подножку и сбил с ног, поэтому договорить она не успела. Упала удачно: повредила только коленку и руку, хотя могла сильно удариться затылком о бетонный пол. Но выручила сумочка, смягчившая удар. Теперь миссис Томпсон обзавелась костылем и ездит на такси на медицинские процедуры. Интересно, как она отнесется к происшествию в Финсбери — парке?

Лариса выключила телевизор, приняла душ и только ложась спать сообразила, что в новостях речь шла о ней — ведь это на неё сегодня в парке напали два араба и это она их искалечила. Не хватало ещё, чтобы её начала разыскивать английская полиция! Она запаниковала и мелькнула мысль, что необходимо срочно сообщить о происшествии Денисову. Пусть посоветует, что делать в такой ситуации. Он старше и опытнее, поэтому сможет что — то придумать.

Но как рассказать, что своими действиями поставила под угрозу срыва всю операцию? Ведь сколько раз ей твердили в ГРУ — свидетелей оставлять нельзя. Почему же сразу не замочила их, вместо того, чтобы играть в гуманизм? И зачем вообще пошла в парк? Хотя не может же она бесконечно слоняться по улицам или торчать в кафе. У неё кофе эспрессо уже лезет чуть ли не из ушей! Да и нельзя девушкам долго сидеть в кафе одним — начинаю клеиться какие — то мерзкие типы.

Найдя себе оправдание и немного успокоившись, Лариса начала рассуждать. Девушка, изображенная на фотороботе, не так уж и похожа на неё. Очевидно, арабы не успели её хорошо рассмотреть. Да и английская общественность, от лица которой вещали два интеллектуала, прямо заинтересована в том, чтобы нападавшая была агентом Моссада.

Эти мысли переключили её на юмористический настрой. Хорошо, что есть Израиль и в нем функционирует Моссад, на который можно всё списать! А она к нему никакого отношения не имеет и, если надо, может представить справку из ГРУ России.

Кроме того, у девушки с фоторобота явно семитские черты лица, а она, Лариса, как две капли воды, похожа на англичанку шотладско — чеченского происхождения.

Расслабившись, Лариса стала анализировать ситуацию. Из — за чего, собственно, запаниковала? Разве для этого есть основания? Надо ещё раз внимательно посмотреть фоторобот и здраво оценить опасность. То, что полицейские могут остановить её на улице, не страшно. Ну, возможно, немножко чем — то похожа. Вчера она тоже видела бомжа, немножко похожего на Карла Маркса. Особенно в части бороды. Ну, так и что? На свете есть много похожих людей!

Лариса поняла, что не заснет, пока ещё раз не посмотрит репортаж об агентессе Моссада. Снова включила телевизор и начала искать новости на каналах. Минут через двадцать на одном их них начался обзор новостей. Новый глава лейбористов Блэр призывает "переменить" всю Британию. Обещает избирателям "изменить старые ценности" и расставить новые приоритеты в деятельности правительства.

И, вообще, поменять философию управления страной: обещанная им конституционная реформа предполагает упразднение роли наследственных пэров, заседающих в палате лордов по праву рождения. "Кастового подхода" больше не будет. Тори пусть остаются "партией для избранных", а лейбористы — "партия для всех". И ещё лейбористы хотят принять Европейскую конвенцию о правах человека в качестве британского закона.

Затем сообщали об успешных ударах авиации НАТО в рамках операции "Освобожденная сила". Бомбежки разрушали сербские военные объекты, центры связи, системы ПВО, и позволяют войскам мусульмано — хорватского альянса вести совместную наступательную операцию под названием "Мистраль" против боснийских сербов.

Интервенция НАТО в Боснии началась по инициативе Президента Франции Жака Ширака и бомбежки, санкционированные Генеральным секретарем ООН египтянином Бутрос Бутрос — Гали, отражают решимость мирового сообщества защитить мирных боснийских мусульман, геноцид которых осуществляют безжалостные сербы.

Диктор напомнил, что блокада "голубыми касками" тяжелого вооружения сербов, позволили хорватским войскам в начале августа в ходе операции "Буря" легко захватить Краину — область Хорватии, населенную преимущественно сербами, которые теперь бегут в Сербию. Затем обсуждались первые итоги выпуска в свет операционной системы Windows 95 и только в конце новостей перешли к жуткой истории в Финсбери — парке.

Появились новые, леденящие душу, подробности. Оказывается двое палестинских юноши мирно сидели на скамейке, когда сзади подкралась и совершенно неожиданно напала на них израильтянка из Моссада, проникшая в Великобританию, скорее всего, в качестве туристки. Один из юношей хотел дать ей достойный отпор, но она сломала ему большой палец на руке и выбила глаз. Врач, который сидел рядом с диктором и комментировал состояние здоровья пострадавших, поправил его: это не юноши, так как одному из них уже 27 лет, а другому 31. Это было важное уточнение и оба сошлись на том, что пострадавших следует называть не юношами, а "простыми палестинскими парнями".

Снова показали фоторобот израильской террористки, но сходство с Ларисой было очень небольшое. Брови дугами, а у неё они стрелочками. Нос намного длиннее, чем у неё и подбородок немного заострен, а у неё он округлый. Нет, вряд ли полицейские остановят её на основании этого фоторобота. Неужели эти два палестинца такие дебилы, что даже не смогли нормально описать её?

Между тем, Лариса была несправедлива к палестинским борцам за независимость. Они правильно описали ту, которая их изувечила, но после этого сотрудник Скотланд — Ярда Майкл Сандерс немного скорректировал фоторобот, прежде чем передать его дальше. Для этого он имел личные мотивы: полгода назад в небольшом скверике в центре города его двоюродного брата избили, а девушку брата изнасиловали трое иммигрантов из северной Африки.

Преступников поймали, но адвокаты, бесплатно защищавшие их из соображений гуманизма и торжества политкорректности, вкупе с депутатами — лейбористами представили дело таким образом, что девушка своим поведением сама спровоцировала мигрантов, а брат Майкла начал драку первым. Теперь брат практически инвалид: у него отбиты почки, сломаны ребра и ударами порвано легкое — нападавшие прошли хорошую боевую подготовку в каком — то лагере в Ливане. Он тяжело болеет и что будет дальше неизвестно — врачи утверждают, что отбитые почки редко восстанавливаются.

Майкл Сандерс, корректируя фоторобот, пытался изменить чисто английскую внешность нападавшей с тем, чтобы направить следствие на ложный след. В качестве прототипа он выбрал молодую арабку, которую часто видел недалеко от своего дома около киоска, где ее муж или отец, или, возможно, дедушка, жарил и продавал дёнер — кебаб. Тяжелый запах жаренной баранины наполнял небольшую улицу с утра до позднего вечера и жильцы окружающих домов ничего не могли сделать, чтобы прекратить пытку запахом.

Сандерс совершал должностное преступление с мстительным злорадством, изменив свои либеральные взгляды на расистские и националистические после трагедии с братом. Он пытался отмазать стопроцентную британку и полагал, что даже если палестинцы увидят в теленовостях фоторобот и придут в полицию, чтобы составить новый, более точно отражающий нападавшую, то сам факт изменения фоторобота подмывает их показания — ведь никто не сможет подтвердить, что первоначальный фоторобот был совершенно другим.

Но, в силу своей политической наивности, он даже и предположить не мог, что за этот фоторобот ухватятся редакторы теленовостей, почувствовав запах жаренного. Британка, изувечевшая хороших палестинских парней — это отличный повод промывания мозгов населению. Но что значит этот местный скандальчик по сравнению с фактом расправы израильских сионистов с палестинцами на территории страны — оплота европейской толерантности? Фоторобот израильтянки показали во весь экран и диктор обратился к телезрителям с просьбой сообщить в полицию за вознаграждение о местонахождении туристки — преступницы, если кому — то она известна.

Лариса не понимала, зачем раздувают эту историю. В том же парке на её глазах избивали молодого англичанина, но об этом не было сказано ни единого слова. А на подонков, напавших на неё, тратят столько дорогого эфирного времени! Кто же за него платит, если оно такое дорогое? Или это такая политика государства, направленная против своих же граждан?

Решение о том, сообщать ли Денисову об инциденте в парке, она примет утром, а пока надо выбросить это из головы и лечь спать. Если она себя с трудом узнала по этому фотороботу, то вряд ли полиция признает в ней преступницу, изувечившую таких хороших палестинских парней.

Щебет птиц под окном разбудил её ранним утром, когда косой солнечный луч осветил стену над ее головой. Следовательно, было около семи часов утра. Солнце скользило по небу мимо окна спальни таким образом, что луч попадал на подушку не раньше десяти часов утра. Но до этого времени она никогда не спала. И не потому, что птицы устраивали под окном балаган, а в силу привычки вставать рано.

Лариса потянулась и разрешила себе ещё минут десять поваляться в постели. Её спальня была намного больше, чем гостиная у Вадима. И ещё огромная ванная комната с такой большой ванной, что в ней можно утонуть, если не уметь плавать. Вот бы им с Вадиком иметь такую квартиру в Москве! Умеют жить сволочи — капиталисты! И кровать такая огромная, что они в Вадиком могли бы друг друга в ней потерять!

Из — за своей стеснительности, она так и не спросила у Леры как надо спать с мужем — в ночнушке или голой. А если в ночнушке, то в какой: длинной или в коротеньком шёлковом топике? Надо заранее всё выяснить, но где об этом узнать? Не у кого спросить, кроме как только у Леры. Интересно, а как она спит со своим Кудрявцевым? Эротические мысли нахлынули на неё и она, любуясь голубым небом, видневшимся в раскрытом настежь окне, вспоминала свои свидания с Вадимом. Очень хотелось к нему, но надо делать свою работу.

Лариса лениво потянулась, встала и пошла включать телевизор — будет делать гимнастику под новости, чтобы не терять времени. И вдруг ее как током ударило: вчерашний инцидент в парке! Что же делать — договариваться о срочной встрече с Денисовым и признаваться ему в том, что поставила операцию под угрозу? Или прикинуться шлангом и никак не реагировать?

И почему, всё таки, ничего не говорят об избиении молодого англичанина, а эпизоду с двумя палестинцами уделяют столько внимания? Надо понять мотивацию действий коллег по цеху, таких же тружеников СМИ, как и сама, иначе она не готова играть роль журналистки. А ведь очень серьезно!

Остановит ли её полиция или нет — это не столь существенно. У неё документы надежнее, чем у настоящей Керби, да и никакой полицейский не захочет связываться с прессой. А вот то, что она напялила на себя чужой мундир, мулла может легко распознать. С виду он человек умный и проницательный, такого провести непросто! Тем более, как опытный вербовщик, он должен владеть методиками психологического тестирования. Если она не понимает мотивацию и логику событий, то он расколет её на раз — два, потому что журналисты, формирующие общественное мнение, должны хорошо ориентироваться в происходящих событиях.

Услужливая память напомнила ей одну из лекций Виталия Сергеевича, на которой он рассказывал о называемой группе "Бильдерберг" и раскрывал суть идеи мультикультурного общества.

— Хочу попросить вас, девушки, очень внимательно отнестись к материалу. Вам, Лена, эта информация будет интересна только для общего развития, а Ларисе, которой выпала роль мисс Керби, надо подойти к теме вдумчиво, потому что Лола далеко непростая журналистка и связана с продвижением идеи мультикультурности Европейского союза, — говорил он, но она, к сожалению, не очень вникала в его умопостроения, потому что пришла на ту лекцию очень уставшая.

Физподготовка в тот день прошла для неё неудачной — от удара вспухла кость голени на правой ноге и потянула связки на левой руке. Врач помазал ушиб и руку йодом и отпустил со словами: "До свадьбы заживет!".

— На таких тренировках меня сделают инвалидом и никто замуж не захочет брать, — сердито огрызнулась она.

Нога сильно болела, а рукой ворочала с трудом. Могла ли она в таком состоянии быть внимательна на лекции? И только сейчас начала постигать смысл сказанного им тогда.

— Непосредственными инициаторами создания группы "Бильдерберг" были спецслужбы США, — рассказывал Виталий Сергеевич. — . Предполагалось, что с её помощью будет сохранен американский контроль над европейской элитой. Показательно то, что одним из организаторов этой группы был отец королевы Нидерландов Беатрикс, принц Бернхард, состоявший перед Второй мировой войной в гитлеровской СС. Своё название группа получила по названию отеля "Бильдерберг" в голландском городе Остербек, где в мае 1954 года состоялось первое заседание. В группу входят люди из так называемой "глобальной элиты": представители европейских королевских домов, транснациональных корпораций, политиков и финансистов. Сразу же после образования, группа обозначила одной из своих главных целей — создание европейского супергосударства с собственным центральным банком и единой валютой. А конечная цель деятельности бильдербержцев формулировалась как создание транснационального правительства. И вот европейское супергосударство создано и называется Европейский союз . Причем создан этот союз волей правительственных бюрократий и легитимирован не волеизъявлением народов, а договорами. Обратите внимание: точно так же был разрушен СССР — не волеизъявлением народов, а тремя временными правителями, грубо нарушивших конституцию и объявивших недействительным Договор об образовании СССР.

Лариса вспомнила, что поймала себя тогда на том, что у неё слипаются глаза. Да и как не слипаться, если Виталий Сергеевич усыпляет своими заумными фразами, смысл которых трудно уловим. Она прилагала героические усилия, чтобы не заснуть, тем более, что лектор часто смотрел на неё, пытаясь понять, вникает ли она в то, что он говорит. Почему — то он считал важным, чтобы она вникла в интриги бильдербержцев. А как вникнешь в их интриги, если, как ей тогда казалось, никакого отношения к её заданию они не имеют? И только теперь осознала, как была неправа!

— Европейский союз формирует государство без нации, так как в основе его проекта лежит отказ европейских народов от своей национальной идентичности, — стоя прямо перед её столом, втолковывал им с Леной Виталий Сергеевич. — Европа должна быть денационализирована и опираться не на некую этническую общность по происхождению, а на политическую культуру прав человека и правового государства. Вот ключ к пониманию событий, который вы должны усвоить. Для денационализированного европейца в рамках либеральной модели необходима денационализированная культурная среда. Или так называемое мультикультурное общество, как отказ от культурного своеобразия. В этом обществе европейские ценности противопоставляются общечеловеческим, а национальные — европейским. И понятие нации и родины оттесняется на задний план, если вовсе не высмеивается. Но без мощной обработки общества с помощью СМИ, без интенсивного "промывания" мозгов реализовать данную задачу невозможно. И Лола Керби одна из бойцов информационного фронта, работающая на этой ниве в поте лица. Только боец она невидимый, потому что работает не на телевидении, а на радио. Да и то, её репортажи и статьи читают дикторы, поэтому имя есть, а лица нет. В этой связи людям, с которыми вы, Лариса, будете иметь дело, потребуется предпринять определенные действия для проверки вашей идентичности. Но наши люди смогут это обнаружить и принять соответствующие меры. Хотя не факт, что вас будут проверять — Керби достаточно известна своими публикациями в защиту мультикультурности. И нет ничего необычного в том, что она пускается в такую авантюру, как поездка в чечню. Тем более, что её мать — иорданская чеченка.

Так вот о чём твердил ей, бестолковой, Виталий Сергеевич! Вот мотивация, лежащая в основе освещения событий европейскими СМИ! Ведь если телевидение покажет англичанина, избитого иммигрантами из южных стран, то это может поднять волну ксенофобии, разрушительную для основной идеи Европейского Союза. А белая преступница, избивающая и калечащая несчастных иммигрантов из угнетенных наций, топчет мечту о мультикультурном гармоничном сосуществовании различных общин. Это вызывает чувство сострадания к мученичеству народа, угнетенного господствующими нациями.

А коль скоро пострадавшие являются палестинцами, то преступницей может быть только израильтянка! Теперь становится более понятно отношение европейцев к Чечне. Они рассматривают чеченцев как угнетенную нацию, как маленький героический народ, оказывающий отчаянное сопротивление беспощадному русскому медведю, которого необходимо загнать обратно в берлогу.

Вот почему она, как журналистка, приверженная европейским либеральным ценностям, естественным образом сострадает героическим чеченцам! А её мать — это только вспомогательный фактор и не более.

Лола колеблется: ехать в Чечню или нет, потому что, с одной стороны, ею движет желание прославиться репортажами из эпицентра борьбы чеченского народа за свою независимость, а с другой стороны — боязнь за свою жизнь. Репортаж с переднего фронта борьбы угнетенной нации с поработителями — это известность, слава, деньги. А с другой стороны — своя шкура ближе к телу. И так запросто лезть в самое пекло только из — за того, что мать из какого — то чеченского тэйпа, никто из европейцев даже не помыслит себе. Это не их психология!

А вот если она засланный казачок, то попрется туда с энтузиазмом. И сегодня днём, на встрече, мулла Халед, мужик бывалый и тертый как калач, прокачал бы её на этих скользких моментах. И словно двоечница, пролетела бы она, как фанера над Парижем. Надо срочно придумать, что бы ему сегодня такое ультралиберальное задвинуть от лица прогрессивной журналистской общественности, чтобы мужик четко осознал — либеральнее её только бильдербержцы, да и то это под большим вопросом.

Но ехать в Чечню — увольте! Тащите информацию мне сюда, а я её буду использовать по своей надобности. Керби хоть и либерастка, но не до такой же степени, чтобы лезть в пасть русскому медведю! Пусть мулла проявит все свои вербальные способности, чтобы сагитировать мисс Керби на поедку в Чечню.

Конечно, следовало больше вникать в то, что говорил Виталий Сергеевич, потому что в этом деле главное — умение шевелить мозгами! Но их, к сожалению, у неё не так уж много, поэтому и шевелит с трудом. Зато у Вадьки этого добра навалом! Как он там без неё? Не может быть, чтобы забыл всё, что было между ними! Позвонить бы ему, но люди муллы уже точно установили за ней наблюдение и она под колпаком. Вот и приходится быть Лолой Керби круглосуточно, без перерыва на обед и личную жизнь!

 

Глава 15. Ликвидация Шарыгина

В этот вечер Григорий Петрович Шарыгин, известный московский криминальный авторитет по кличке Гриня Шарый, сидел с близкими друзьями и соратниками в дальнем углу большого зала недавно открытого ресторана "Белый лебедь". В середине зала располагался небольшой фонтан в виде белого лебедя, а в бассейне вокруг него плавали золотые рыбки. Фонтан подсвечивался разноцветными огнями и очень украшал зал.

Приглушённый мягкий свет в зале контрастировал с фонтаном, и этим создавалась обстановка некой сказочности. Ресторан открылся при содействии Шарыгина, числился очень дорогим и элитным, поэтому публика была не простая — бандиты и популярные артисты, известные журналисты и бизнесмены, политические деятели и дорогие валютные проститутки. Другим лицам посещение ресторана было просто не по карману.

Здешний бомонд не просто развлекался, а попутно решал свои проблемы: валютные проститутки находили денежных клиентов, артисты и журналисты завязывали новые и укрепляли старые полезные связи, бизнесмены искали общий язык с бандитами, а те окучивали политических деятелей. Время такое, что современный бандит без связей в политических кругах может стать легкой добычей ментов — беспредельщиков, которые требуют нереальные суммы за свои услуги. А бизнесмен без бандита, как настоящий коммунист без партбилета.

Вокруг фонтана танцевали пары, а на небольшой сцене ансамбль из нескольких музыкантов наяривал песню "Не сыпь мне соль на рану". Певец хрипел её с большим чувством и растроганные бандиты время от времени совали музыкантам доллары сотенными купюрами. С меньшими купюрами приличные люди в ресторан не ходят.

Среди гостей Шарыгина отсутствовали женщины, так как встреча была почти деловая — он отмечал удачную сделку. На днях стало известно, что аукцион по военному заводу "Импульс" выиграла сибирская компания "Сибкомпроминвест", которую он контролировал. Это была большая удача, и теперь надо только переписать на себя акции этой компании, в чём он не видел особых проблем. Вчера рано утром два посланца уже вылетели в Сибирь для передачи его указаний, и можно быть уверенным в том, что никто даже и не подумает о сопротивлении.

Экономикой и финансами компании управляла некая Данилина и, хотя он лично её не видел, но баба, видимо, весьма толковая и грамотная. Менять её, пожалуй, не стоит — какая ей разница, кто хозяин компании: Афонина или он? Ведь для неё главное хорошая зарплата, а он скрягой никогда не был. Баба толково подготовила документы на аукцион и отлично провела кампанию дезинформации в печати, так что такими управленцами бросаться не следует. А вот службу безопасности почистить надо — Афоня так её засрал, что там нет ни одного порядочного пацана, с кем можно иметь дело. Кругом службы безопасности состоят из пацанов, а здесь из чекистской и ментовской швали! Но сейчас нетрудно с ними разобраться — прошло их время!

Гриня весело произнес тост за удачу, и все находившиеся за столом дружно подняли рюмки. Длинный стол, за которым поместилось почти два десятка человек, располагался недалеко от оркестра, а между этим столом и сценой, за двумя сдвинутыми столиками, развернутыми в сторону входа в зал, сидели четыре охранника. На их столиках стояла закуска без выпивки, потому что они находились на работе: визуально контролировали входящих, готовые в любой момент открыть огонь из пистолетов, которые носили согласно официальным разрешениям, выданным столичной милицией.

На появление в ресторане пожилой пары охранники отреагировали снисходительно. Он, высокий и седой, в старомодном отутюженном сером костюме, опирался одной рукой на тросточку, а на второй руке у него висел лёгкий летний плащ. Поддерживая его под руку, рядом с ним ковыляла пожилая женщина, на другой руке у которой тоже висел плащ. К ним подошел ресторанный вышибала и о чём — то спросил. После краткого разговора, вышибала позвал метрдотеля, и тот, о чем — то переговорив с пришедшими, указал на свободный столик около сцены напротив столиков с охраной Грини. Старики заковыляли к указанному им столику, будучи явно недовольными предложенным местом. Охранники иронически переглянулись между собой.

— Мы здесь оглохнем от этого шума, — громко сказала женщина своему спутнику.

— А? Что ты сказала? — громко спросил спутник, приложив ладонь к уху, и охранники рассмеялись.

— Он уже точно не оглохнет, — сказал один из них.

Было совершенно ясно, что старик глуховат.

— А говорят, что пенсионеры плохо живут, — сказал другой.

— Плохо живут в том смысле, что каждый день не могут по ресторанам шляться.

— Нельзя им по ресторанам каждый день шляться. Надо соблюдать режим клизмотерапии и ставить клизмы не менее трёх раз в неделю.

Охранники смеялись, наблюдая, как пара заказывает официанту блюда, возмущаясь грабительскими ценами.

— Цены не я придумываю. Если для вас дорого, то надо ходить в столовую, там дешевле, — раздраженно произнес официант, чем ещё больше возмутил стариков.

— Вы не указывайте, куда нам ходить! Мы ходим, куда хотим, — визгливо заявила женщина официанту, и тот, чертыхнувшись, ушёл выполнять заказ.

Охранники снова засмеялись. Совершенно очевидно, что метрдотель посадил эту пожилую пару за свободный столик, ближайший к столу Грини, из соображений безопасности, поэтому можно сосредоточиться на контроле входа в зал, ближайших столиках и танцующих парах.

Метрдотель, подойдя к охранникам, подтвердил их догадку и, коротко хохотнув, сказал, указывая глазами на пару:

— Празднуют сорокалетие своего брака. Уверен, лет десять собирали деньги.

— Пацаны, давайте сбросимся им на бутылку шампанского, — предложил один из охранников, и остальные согласно кивнули.

— Скажи официанту, чтобы подали им бутылку "Советского шампанского", — обратился он к метрдотелю. — Сорок лет в браке — это серьёзная дата.

— "Советское шампанское" это единственное, что осталось от Советского Союза и напомнит пенсионерам время их молодости, — иронически заметил другой охранник.

Гриня произносил очередной тост и раскрывал перед присутствующими перспективы дальнейшего развития бизнеса.

— Мы переходим в легальный бизнес и уже провели успешные переговоры в Тюмени о выделении нам для реализации 200 тысяч тонн сырой нефти. Она будет продана на Запад через спецэкспортера одной российско — австрийской компании. Это первая наша операция с нефтью, но, уверен, не последняя. Правда, некоторые нефтяные компании, а также чиновники в Ханты — Мансийске, обижены тем, что мы договариваемся не напрямую, а через Тюмень. Но, думаю, как — нибудь переживём!

— На обиженных воду возят, как гласит народная мудрость, — засмеялся один из гостей и и веселый смешок прокатился по столу.

Гриня одобрительно посмотрел на своих соратников. Они славно поработали, чтобы выбить в Тюмени квоту сырой нефти. Это было очень трудно, учитывая конфликты с лидерами тюменской "Большой десятки" . Хотя после того, как "Мамонта" застрелили год назад при содействии "Малой десятки", работать стало намного легче. Да и пацаны с "Малой десятки" немного подсобили — свели с нужными людьми из окружения Рокецкого . Такие связи дорогого стоят, тем более, что ходят слухи, что его жена, которую близкие люди называют "Мама Рокки", человек деловой и весьма предприимчивый. Поэтому очень важно выстроить с нею нормальные отношения, чтобы в дальнейшем она содействовала развитию столь выгодного бизнеса.

— Для успешного ведения нефтяных дел нам необходимо немного "расчистить" территорию, — продолжил он, выдержав небольшую паузу, как и положено опытному оратору. — Как вы знаете, в Тюмени заправлял и хотел оседлать этот бизнес Витька Белянин. Он даже закупил в Чечне большую партию оружия, включая подствольные гранатометы и винтовки спецназа НАТО "Агранс 2000". Сейчас эта партия у нас. Всё равно она ему уже не нужна . Расслабляться нельзя, дел много, но и деньги очень большие. Поэтому я хочу выпить за открывающиеся перед нами перспективы, и за здоровье и удачу! Будут у нас здоровье и удача, остальное всё купим!

Гости шумно подхватили тост, выпили и, закусывая, начали громко чавкать и орудовать вилками. А Гриня, отпив немного из рюмки, настальгически вспоминал свою юность и прожитые годы. Мог ли он, в прошлом простой гопник, плативший вечно пьяному участковому за крышу, предполагать, что так сложится его судьба? В последнее время удача прет так, что за нею не успеваешь. Параллельно с прорывом на рынок нефтепродуктов, выигран тендер на завод "Импульс" и теперь можно выходить на рынок вооружений и искать покупателей на переносные зенитно — ракетные комплексы. Операции на таких рынках — это входной билет в международный клуб олигархов!

Сентиментальность накатила на него волной и он, снова встал. Обведя взглядом соратников, сразу же переставших жевать, тихо произнес:

— Друзья, прошу снова налить рюмки и выпить за Михаила Сергеевича Горбачева, изменившего всю жизнь страны. А также за Бориса Николаевича Ельцина, нашего дорогого Президента, реформы которого дают возможность инициативным людям проявить себя! Необратимость перемен, достигнутая путем приватизации, очевидна и это позволяет нам с оптимизмом смотреть в будущее.

— За Борю выпью! Хоть он шпак и мастер гнилых базаров и понтов, но на уркаганов ни он, ни его шобла порожняк не гонит. Сами живут по понятиям и другим жить дают! — с энтузиазмом закричал опьяневший Мотя — гульден, недавно вернувшийся с зоны. Его посадили в 1990 году как валютчика, а когда он вышел, то оказалось, что валютой уже официально торгует вся страна.

— Я немного опередил свое время, за то и пострадал, — философски заметил он при выходе на свободу, и примкнул к бригаде Грини, в которой выполнял различные поручения экономического характера.

Гриня метнул на Мотю зверский взгляд и тот сконфуженно сник. Все поднялись и и выпили за этот тост стоя. Сев, снова заработали вилками, перебрасываясь шуточками с набитым ртом. Охранники, сидевшие за отдельным столом с завистью посмотрели на гостей, но в этот момент трое молодых людей спортивного вида развязно вошли в ресторан. К ним тотчас же устремился вышибала и о чем — то заговорил с ними на повышенных тонах. Парни полезли в карманы куртки, поглядывая в сторону стола, за которым сидели Гриня и его гости. Охранники напряглись, схватившись за рукоятки пистолетов. Чувствовалось, что парни пришли неспроста — их выдавал угрожающий вид.

Сосредоточив всё своё внимание на том, что происходило на входе в зал, охранники перестали интересоваться пенсионерами, которые, воспользовавшись ситуацией, извлекли из — под лежащих на стульях плащей автоматы "Узи". Передёрнув затвор, пожилая дама одной очередью скосила сидящих напротив неё охранников и перевела огонь на стол Шарыгина с гостями. Этот стол уже поливал свинцом седовласый джентльмен, и, вместе с присоединившейся к нему дамой, быстро закончил процедуру. Затем, подойдя ближе к столу, они полили трупы еще одной очередью, целясь в головы, потому что хороший киллер — это тот, чьи жертвы не нуждаются в медицинской помощи.

Ресторан наполнили пороховые газы и истерические крики сидевших в зале женщин. Какой — то мужчина в испуге забрался под стол и был так неловок, что опрокинул его, вылив кетчуп из вазочки на розовое платье своей дамы, не успевшей отскочить от падающего стола. Она визгливым тоном выразила спутнику своё возмущение, используя ненормативную лексику, принятую среди денежной и артистической элиты России.

Молодая женщина, сидевшая за соседним столиком, опрокинулась назад вместе со стулом и никак не могла встать на ноги, болтая задранными вверх ногами. Подол юбки накрыл ей голову, обнажая для всеобщего обзора дорогое нижнее белье нежно — розового цвета. Но никто из находившихся поблизости мужчин и женщин не обратил на её бельё внимание — в такой обстановке людям не до зависти. Все пытались спрятаться от вероятных шальных пуль за стулья и столики, хотя здравомыслящим людям должно было быть совершенно ясно: в зале работают опытные киллеры, которые попусту пули не тратят.

Грузный метрдотель проворно бросился на кухню и, находясь в безопасности, осторожно выглядывал из — за тяжелой шторы, отделяющей зал от служебного помещения. Один из официантов, опрокинув на пол поднос с закусками, растеряно стоял посреди зала и недоуменно смотрел на метрдотеля, который знаками пытался ему втолковать, что надо лечь на пол. Второй официант, более опытный и сообразительный, уже лежал ничком на полу, прикрыв голову подносом: был твердо убежден в том, что в лежачих не стреляют.

Между тем, закончив дело и бросив автоматы, киллеры упругой походкой быстро направились к выходу. Проходя мимо остолбеневшего вышибалы, пожилой джентльмен быстрым движением наотмашь ударил его тростью по спине.

— Никогда не хами старшим! — резко бросил он. — Так могут делать только невоспитанные люди!

— Скверный мальчишка! Наверное из бывших двоечников, — брезгливо посмотрела на вышибалу пожилая дама.

Они вышли из ресторана, и, быстрым шагом пройдя метров пятнадцать, завернули за угол, где их ждала машина. Та сорвалась с места сразу же, как только они в неё сели, и помчалась в сторону Раменского района — туда, где в окружении любимых внуков проживали двое бывших офицера КГБ СССР.

Два внука и внучка проводили всё лето в сельской местности на даче у бабушки и дедушки. Дача была расположена недалеко от пруда, в котором сельские детишки целые дни купались среди плавающих стай уток, гусей и лебедей. Лебеди чувствовали себя здесь в полной безопасности, потому что любители охоты в округе знают: здешние мужики очень сердятся, когда видят кого — нибудь из них с ружьем вблизи этого пруда. Прошлой осенью двоих охотников увезли на скорой помощи в районную больницу в отделение реанимации, а оттуда их переправили в областную клинику, так как людей, избитых в этой деревне, умеют спасать врачи только первой категории.

Пожилая пара сидела в машине как на иголках — не дай Бог дети, предоставленные самим себе, побегут на пруд купаться. Старшему внуку, которому две недели назад исполнилось 11 лет, они строго — настрого приказали следить за тем, чтобы внучка 7 лет и младший внук 3—х лет не выходили на улицу, а игрались только во дворе. Но дети есть дети и пожилая дама незаметно от мужа положила под язык таблетку валидола, потому что сердце стискивал страх за детей. Однако всё обошлось — дети прильнули к телевизору и весело смеялись над мультиками из серии "Ну, погоди", даже не заметив, что дедушка и бабушка уже вернулись из города.

Бабушка успокоилась и пошла ставить чай. День сегодня выдался ужасно напряженный и она очень устала. Утром во дворе младший внук свалился со скамейки и обожрал коленки. Он так орал, когда она смазывала царапины йодом, что, наверное, всполошил всю деревню. Потом внучка залезла на яблоню и плакала из — за того, что боялась оттуда слезть.

Не успели снять внучку с дерева, как кот поцарапал младшенького — он всегда царапался, когда его тянули за хвост. И снова пришлось мазать йодом царапины, и снова внук орал как резанный. И это всё при том, что ей надо было успеть сварить борщ и пожарить мясо до того, как за ними придет машина, чтобы отвезти их в город. Там в одном из ресторанов они с мужем должны были провести хорошо оплачиваемую операцию.

Всю жизнь пахали на государство, не щадя живота своего, а теперь перебиваются на пенсионные копейки. А брать помощь у детей стыдно, да и тем самим сейчас нелегко. И хорошо, что бывший сотрудник вспомнил о них. Он ещё молодой, пятидесяти даже не исполнилось, вот и сориентировался вовремя и работает сейчас у нефтяников.

Нынче контора совсем не та, что при Юрии Владимировиче, пусть земля ему будет пухом! Сейчас шерстят её и в хвост и в гриву, потому что даже в таком ослабленном состоянии мешает спокойно жить проходимцам, лезущим во власть. Кругом бандиты, коррупционеры и агенты влияния западных разведок. Гибнет великая держава и сердце кровью обливается за её судьбу!

Милиция приехала в ресторан "Белый лебедь" минут через пятнадцать после того, как всё закончилось. Опросы практически ничего не дали: никто толком не мог описать преступников. Парни, стоявшие около входа и спорившие до этого с вышибалой, давали самые противоречивые показания, объясняя это тем, что находились в шоке от произошедшего. Музыканты из ансамбля утверждали, что играли на инструментах и не разглядывали публику. А вышибала и метрдотель решили, что будут здоровее и проживут дольше, если не смогут описать киллеров.

На банкете в ресторане не присутствовал Лях, один из ближайших подельников Щарыгина. Перед этим он немного простыл, а потом выпил холодное пиво и теперь лежал дома с ангиной. Его близкая подруга Лика Марченко вместе со своей приятельницей, известной эстрадной певицей, зашла в кофе "Дельфин" выпить кофе и полакомиться пирожными. Неожиданно к ним подсели два кавказца с двусмысленным предложением, которое возмутило девушек.

— Вы за кого нас принимаете? — возмутилась Лика. — Немедленно отстаньте, иначе у вас будут большие неприятности.

Кавказцы засмеялись. Один из них, сказал с сильным акцентом, положив волосатую руку Лике на колено:

— Девушка, чего возмущаешься? С нами весело, ты будешь довольна, и подарок получишь богатый. Мы умеем благодарить!

Лика задохнулась от негодования. Отбросив его руку, она вскочила и вместе с нею вскочила её подруга. Они хотели направиться к выходу, но дорогу им преградил сидевший за соседним столиком ещё один кавказец. Криво улыбнувшись, он покачал головой.

— Какие горячие девушки! Вы в постели тоже такие буйные? Мы темпераментных обожаем, сами такие же темпераментные.

Дрожащими от волнения руками, Лика достала из сумочки дорогой мобильный телефон, только входивший в моду, набрала номер телефона Ляха и в двух словах охарактеризовала ситуацию.

— Лика, я сейчас приеду и устрою этим черножопым кровавую баню. Эти падлы у меня кровью умоются! Я буду минут через двадцать, — кричал в трубку пришедший в ярость Лях. Он сбросив шерстяной шарф, которым обвязал горло и начал одеваться.

— Шеф, у тебя же температура, — попытался остановить его охранник, но Лях, обматерив его, продолжал бушевать:

— Что эти черножопые себе позволяют? Закопаю козлов! Я кастрирую этих козлов и их вонючие члены засуну им же в глотку! Собирай людей, мы едем в "Дельфин".

Через несколько минут шестисотый "Мерседес" с мигалкой в сопровождении черного джипа помчался в сторону Сиреневого бульвара, недалеко от которого в тихой московской улочке находилось кафе. Лика и её подруга снова сели за столик.

— Приедет мой парень и вам будет очень весело, — с угрозой сказала Лика. — Будете смеяться так, как никогда ещё не смеялись.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовано сказал один из кавказцев. — Пусть подъезжает твой джигит, поговорим. Если захочет, мы и ему заплатим. А может быть он бесплатно согласится вас отдать? Думаю, он не жадный и таких у него много. Что будете пить, девушки?

Девушки ничего не отвечали и сидели, насупившись, не отвечая на вопросы кавказцев и не реагируя на их шуточки. Но те упорно заигрывали с ними, и так прошло почти двадцать томительных минут, прежде чем машины подлетели к кафе и громко завизжали тормозами.

Часть тротуара около кафе была огорожена веревкой, и там копошились двое рабочих, непонятно чем занятых. Они что — то замеряли, сверяли с планом, потом опять замеряли и снова сверяли. Третий рабочий отгонял редких прохожих, заставляя их обходить ремонтируемый участок по другой стороне улицы. Из подъехавших машин выскочили шестеро парней во главе с Ляхом и, не обращая внимания на рабочих, устремились к входу в кафе.

Но войти в кафе они так и не успели: рабочие, достав из — под спецовок автоматы "Узи", расстреляли их практически в упор. Услышав автоматные очереди, кавказцы встали и, забыв о девушках, быстро вышли из кафе. Вместе с ремонтными рабочими они сели в стоявший недалеко микроавтобус с аккуратно заляпанными номерами, который тотчас же рванул с места и быстро исчез из виду.

Из — за этих двух происшествий в ГУВД Москвы и МУРе случилась небольшая паника — столь массовые расстрелы могут означать начало криминальной войны. А в Москве скопилось столько криминальных авторитетов и воров в законе, что, в случае войны кланов, серьезные баталии могут происходить прямо на улицах средь бела дня!

Но вскоре по агентурным каналом прошла успокоительная информация: никакой криминальной войны нет и не предвидится. Просто нефтяники таким способом выразили свое неудовольствие беспардонным вмешательством в их бизнес отдельных криминальных структур. Конечно, это не те методы, которые следует использовать, но, с другой стороны, как иначе поступать с теми, кто не соблюдает установленные правила игры? Ведь если жить не по понятиям, то наступит неконтролируемый беспредел, в котором невозможно проводить экономические реформы в интересах всего народа.

Мельников узнал о страшных трагедиях, разыгравшихся в московском ресторане "Белый лебедь" и кафе "Дельфин", на следующий день из утренних телевизионных новостей. А ближе к обеду Мельникову позвонил генерал Ферапонтов.

— Виктор, новости по телевизору смотрел? — слабым голосом спросил генерал, ещё не окрепший после покушения на него. — Что творится в московских ресторанах! Это же просто кошмар! Так что постарайся питаться дома, и не посещать рестораны и кафе. Кстати, передай супруге привет и скажи, что директор завода "Импульс" Шевчук Степан Александрович на днях с ней встретится и передаст необходимые инструкции.

— Обязательно передам. Как вы себя чувствуете, Геннадий Андреевич?

— Чувствую себя руками. Ты хотя бы время от времени заходи. И не только по делам, а просто так, чтобы проведать. А то, как женился, совсем меня начал забывать. Только по необходимости и вспоминаешь.

— Да нет, Геннадий Андреевич, я всегда помню.

Мельников положил трубку, но радости не испытал. До сих пор было неизвестно, где Петя Афонин. Все попытки его найти окончились неудачей. И, несмотря на то, что проблема с Гриней исчезла неожиданным образом, совершенно неясно, с чем придёт Шевчук. Видимо, развели нефтяников и бандитов те люди, которые за ним стоят, поэтому он не просто директор купленного завода, а посланец тех, кто мимоходом устранил грозного Гриню Шарого, наплевав на всё бандитское сообщество. С такими надо быть очень осторожными, о чём он и сообщил Зое.

— Витя, раз Грини уже нет, так, может быть, избавимся от этого завода? Пусть этот, Шевчук, его директор, забирает акции? — жалобно посмотрела Зоя на мужа. — Ты же видишь, как это опасно.

— Зоенька, подождём, что он скажет. Я тоже думаю, что лучше передать ему эти акции и пусть делает с ними, что хочет. Но не всё от нас зависит.

Шевчук появился в приёмной у Зои Мельниковой утром на следующий день.

— Дорогая Зоя Матвеевна, примите мою искреннюю благодарность за ваши труды по аукциону, — сказал он и, церемонно поцеловав ей ручку, преподнес букет цветов.

— Так может быть вы, Степан Александрович, в знак благодарности заберёте свои акции вместе со своими долгами. Нам не к чему ни акции, ни долги. А вам, возможно, они пригодятся.

Шевчук засмеялся.

— Конечно, заберем, Зоя Матвеевна, только не сразу. Надо провести небольшую реорганизацию, уладить кое — какие дела, а потом создадим компанию, которая выкупит у вас эти акции. Возможно, через несколько лет начнётся передел собственности, и приватизацию признают недействительной. Сами понимаете, у нас в стране ведь всё возможно. А если компания выкупит завод не на аукционе, а у его владельца, это уже другое дело. Тогда этот завод легально становится частной собственностью и совершенно неважно, как он достался прежнему владельцу, то есть вашей компании. Поэтому, голубушка, спешить не будем.

— И сколько времени я должна пить валерьянку и ждать, когда вы избавите нас от завода?

— Я думаю, что в первой половине следующего году мы снимем с вас этот груз ответственности. А пока что, голубушка, потерпите. Вот отчётные материалы по заводу для налоговиков, вот копии основных бухгалтерских документов. Надо будет ещё что — нибудь, позвоните.

После ухода Шевчука, Зоя долго не могла работать. Этот завод, из — за которого положили столько народа, стал для неё большим ужасом. И если раньше, когда она готовила документы к аукциону и проводила всякого рода вспомогательные операции, завод был для неё просто абстракцией, то сейчас она воспринимала его как бочку с порохом, готовую в любой момент взорваться и уничтожить её вместе с семьёй.

Вместе с акциями, компания получила огромные долги завода. Правда, государство не заплатило за поставки готовой продукции, поэтому можно было значительную часть долга списать по взаиморасчётам и добиться налоговых льгот. Но не было сил обдумывать варианты, как выпутаться из трудного экономического положения в связи с приобретением завода.

И ещё одна проблема висела над нею и Мельниковым. Неясно, кто и зачем собирался похитить Яночку, и кто похитил Петю Афонина, Галиного сына. А до тех пор, пока ничего не известно и похитители не найдены, угроза висит как дамоклов меч и страх сжимает сердце.

 

Глава 16. Митя встречает Марину Солдатенкову

Настя часто делилась с Алёной своими переживаниями по поводу того, что Митя не проявляет к ней интерес и этим изрядно ей надоедала. Вместе с тем, Алёна не понимала, почему она сама такая холодная и ни в кого не влюбляется, когда все вокруг в кого — то влюбляются. Может быть, у неё пониженная сексуальность или вообще она фригидна? Или слишком цинична и не обладает для этого достаточной духовностью?

— Знаешь, Мить, я недавно прочла, что влюбленность — это важная жизненная реакция человека, — задумчиво сказала однажды Алёна, когда в дождливую погоду они вместе сидели дома. — Влюбленность играет огромную роль в самообретении себя и в нахождении любимого человека.

Алёна отложила книгу, которую читала. Ей хотелось поговорить и поспорить на тему любви, изложить мысли, которыми её обогатили журналы для женщин и передачи по телевизору о взаимоотношении полов. Она хотела бы, чтобы Митя с нею спорил, потому что, как неоднократно говорил Андрей Дмитриевич, в спорах отрабатывается аргументация. С Яной не поспоришь — она слушает открыв рот, как истину в последней инстанции от старшего по разуму товарища. С Настей тоже не поспоришь — она влюблена и ей не до споров. А Митя для споров идеальный партнёр, но слишком инертен.

— Когда человек влюблен, и ему необходимо добиться взаимности, то это зачастую связано с большими трудностями и сочетается с мощными эмоциональными и вегетативными проявлениями, — излагала Алёна свои обширные знания. — Он находится в состоянии выраженного эмоционального подъема, в приподнятом настроении и повышается энергетический уровень. При этом у влюбленных имеет место ярко выраженное повышение иммуноглобулинов. Это такие белки крови, которые обуславливают сопротивление инфекциям. А также повышены эритроциты, носители кислорода. Кстати, еще Авиценна и Парацельс писали, что в период влюбленности люди практически не болеют.

— Ты это к чему? — удивился Митя, пытавшийся собрать по порядку страницы детектива в мягкой обложке, которые рассыпаются при первом же прочтении книги.

— Я это к тому, что в обществах, где культивируется свобода сексуальных отношений, основной проблемой становится отсутствие ярких, сильных эмоций в отношениях между полами. Плюс накладываются постоянно испытываемые стрессы из — за неопределенности завтрашнего дня и неустроенности сегодняшнего дня. Это, вероятно, и становится причиной такого количества больных людей. И этим же, безусловно, объясняется большое количество разводов, и то, что людям все труднее найти друг друга.

— Тебе что, больше думать не о чем? Или ты уже начала поиск себе будущего мужа?

— Митька, тебе уже двадцать один год, а ты как малое дитя. Или ты считаешь, что, выучив два или три закона Ньютона, ты уже готов к семейной жизни? — отчитала его Алёна.

— Мне рано думать о семье, надо ещё институт закончить. А ты чего такая озабоченная? Замуж не терпится?

— Замужество дело серьёзное, это на всю оставшуюся жизнь. Поэтому и относиться к этому надо основательно.

Она сказала это настолько серьёзно, что Митя расхохотался и, подхватив её на руки, закружился по комнате.

— Отпусти немедленно, а то уронишь меня, — закричала Алёна, и он бросил её на диван.

— Хорошо хоть, что не на пол, — сердито сказала Алёна. — Ты, Митька, какой — то ненормальный! Когда у тёбя бывают такие заскоки, старайся думать о чём — то светлом и хорошем. Например, о том, какие добрые и ласковые санитары в психбольнице.

Митя засмеялся, включил музыку и начал танцевать.

— Давай вставай! Потанцуем. Это полезнее, чем много думать, — пригласил он Алёну присоединиться к нему.

Танцевать она любила, поэтому, соскочив с дивана, начала импровизировать под джазовую музыку, гибко извиваясь всем телом. Митя увеличил громкость, и звуки джаза заполнили комнату.

— Алёнка, ты вся как на шарнирах! — похвалил её Митя.

— Ты ещё не видел, как Настя танцует. Мить, давай пойдем на дискотеку и Настю возьмём с собой.

— Ты у Насти сводницей подрядилась?

— Дурачок ты! Такую девушку, как Настя…

— Искать, не переискать! — закончил за неё, смеясь, Митя. — Понимая своё убожество, я даже не претендую на неё.

Танцуя, они не заметили, как пришли родители, которые, оглушённые гремящей музыкой, стоя в дверях, наблюдали, как танцуют их дети.

— Какие дикие танцы! — воскликнула Таня, когда Митя, заметив родителей, остановился и убавил громкость. — Откуда вам известен репертуар племени мумбо — юмбо? Вы же в Африке — то никогда не были!

— Видишь, какая у меня мама тёмная! — повернулась Алёна к Мите. — Но хорошо хотя бы то, что она без комплексов и не стесняется своей темноты.

— Андрюша, запиши её в свой университет, — сказала Таня Андрею Дмитриевичу. — По наглости она уже готовая студентка торгово — металлургического факультета и может успешно торговать брусками своего чугунолитейного юмора.

Андрей Дмитриевич расхохотался и обнял Таню:

— Брэк! На счёте 1:1 бодание заканчиваем и переходим к застолью в формате ужина.

На следующий день Митя поехал в университет, где были вывешены списки учебников, которые понадобятся в первом семестре. Сидя в автобусе и рассеяно глядя в окно, он думал о том, встретит ли сегодня девушку, которой дважды помог на экзаменах — по устной и письменной математике. Как — то так получалось, что после экзаменов никак не удавалось с нею встретиться. На устной математике девушка отвечала после него и он, отстрелявшись, надеялся познакомиться с нею, когда она выйдет. Но в коридоре его окружили ещё не отвечавшие абитуриенты, забросали вопросами, и он, не заметил, как она вышла.

После письменного экзамена он ждал, когда она сдаст работу, чтобы выйти вместе с нею, но его напрягли сидевшие рядом ребята и ему пришлось подсказывать им решение примеров. На консультациях перед экзаменами неоднократно хотел сесть рядом с нею, но его всегда опережали другие. Он не знал, прошла ли она в университет и обдумывал, как можно будет её разыскать в случае, если не поступила. Ни фамилии, ни имени её не знал, а без этого найти будет очень непросто.

На остановке в автобус вошло много людей, и кто — то плюхнулся рядом с ним на сидение. Сидящий придвинулся вплотную, оказывая на него давление, и Митя, подивившись наглости пассажира, отодвинулся к окну. Однако давление не прекращалось. Он раздражённо повернул голову и встретился со смеющимися глазами девушки, о которой только что думал.

— В университет? — спросила она.

— Да. А вы тоже?

— Давай на "ты". Меня зовут Марина, а тебя?

— Меня Дмитрий. В смысле Митя. Ты поступила в университет?

— Да. И в этом есть и твоя заслуга. Если бы ты мне дважды не помог, может, и не поступила.

Марина не скрывала своей радости, хотя несколько минут назад была в скверном настроении. Испортил ей настроение, как всегда, Климов своим неуважительным отношением. Утром она обнаружила, что мама забыла оставить деньги на покупку продуктов, и зашла к ней на работу. Незаметно проскочила к маме, опасаясь встречи с Климовым, но, узнав, что он где — то на происшествии, успокоилась.

У мамы в приёмной сидел капитан милиции в парадном мундире, который ему очень шёл. Мама угощала его кофе, а он рассказывал смешные анекдоты о милиционерах. Марина никогда не имела дело с милицией и считала, что там работают люди серьёзные, неулыбчивые. А этот капитан был симпатичным, очень весёлым, и уходила она от мамы в хорошем настроении. И надо же было так случиться, что уже в вестибюле она чуть ли не нос к носу столкнулась с приехавшим Климовым. Он бесцеремонно обнял её за плечи:

— А, Матрёна! Привет! Как у тебя дела в университете?

— Какая я вам Матрёна, — буквально прошипела Марина, косясь на его свиту, которая могла подумать, что её действительно зовут Матрёной.

— Ну, извини, оговорился. Ты случайно не в университет? А то могу сказать водителю, чтобы отвез тебя.

— Я уж как — нибудь сама найду дорогу, — отказалась Марина, освобождаясь от его объятий.

"Что за человек такой? — со злостью думала она, с трудом открывая тяжёлую дверь из областной администрации на улицу. — Всё меня за ребёнка считает, никак не поймёт, что я уже взрослая!". А Климов смотрел ей в след и вспоминал как она, будучи маленьким ребенком, игралась в комнате отдыха, которая находилась за его рабочим кабинетом, когда он руководил Облсофпрофом. Иногда Надежде не с кем было оставить маленькую Маришку, и она брала её с собой на работу. Девочку усаживали на диван в комнате отдыха, где та тихонько игралась с куклами, многие из которых подарил ей Климов. Одну из её кукол он перевёз в комнату отдыха за своим кабинетом, когда стал губернатором и хранил её как память о тех временах. "Как быстро течёт время! — с грустью подумал Климов, глядя ей в след. — Была очень ласковая девочка, а стала такой грубой!".

Он смотрел, как она с трудом открывает тяжёлую дверь на улицу, и отметил, что у неё хорошая фигурка, но слишком короткая юбчонка. "Надо сказать Наде, чтобы запретила ей ходить в такой юбке! — решил он. — Что за молодёжь нынче пошла, скоро девчонки будут носить юбки в виде пояса!".

Один из сопровождающих негромко, но так, чтобы Климов услышал, возмутился наглостью девчонки, нагрубившей губернатору. В традициях советских руководителей Климов окружал себя ничтожествами с тем, чтобы на их фоне выглядеть умным, деловым и незаменимым. Таковы правила политических игр. И, хотя такое окружение его раздражало, но оно было безопасно из — за отсутствия самостоятельности и стерильности в смысле умственной потенции. Правда, в последнее время Бочаров, один из его подчинённых, начал вдруг проявлять самостоятельность: пытался начать свою игру и вилял хвостом в штабе местного отделения движения "Наш — дом Россия". "Бочаровым надо заняться серьёзно и отрубить ему не только хвост, но и башку", — раздраженно подумал Климов и, мельком взглянул на говорившего, показав тем самым, что тот услышан.

Между тем, Марина, ещё не остывшая после очередного унижения её человеческого достоинства, стоя на остановке, увидела в окне подъехавшего автобуса парня, который дважды помог ей на вступительных экзаменах. Она изо всех сил пыталась самостоятельно поступить в университет, не прибегая к помощи Климова, но справиться с математикой было затруднительно. Мама и папа, оба без высшего образования, мечтали увидеть дочь инженером — экономистом и она старалась оправдать их надежды.

— Маришка, давай я попрошу Семена Викторовича, чтобы он позвонил ректору, — неоднократно предлагала ей мать, видя как дочь до позднего вечера корпит над учебниками, но она отказывалась. Климов и так относится к ней пренебрежительно, а после этого вообще будет относиться как к дурочке. И она упорно сидела за учебниками, и всё — таки сдала экзамены, вытянув на проходной бал.

Нынче все хотят быть экономистами, из — за этого и конкурс такой большой, почти как в мединституте. Но она попала в университет без блата и это её окрыляло — значит может! Она не сомневалась, что понравившийся ей парень тоже поступил и радовало, что будет с ним в одной группе. Правда, в группе много девчонок, даже слишком много, а хотелось, чтобы было наоборот.

Многих девчонок привозили на импортных машинах, а одну даже сопровождал охранник и терпеливо ждал около дверей, когда та сдаст экзамен. Её же семья жила очень скромно — отец был краснодеревщиком и работал или, вернее, числился, на обанкротившейся мебельной фабрике, на которой давно уже не платили зарплату. Подрабатывал отец разными халтурами, а в последнее время начал клеить обои и класть плитку — руки у него золотые и умел он практически всё. Раньше, когда мебельная фабрика ещё работала, он там считался одним из лучших специалистов, но сейчас импортная мебель завалила магазины и своя мебель стала не нужна. Да и делать её никогда не умели, чему отец удивлялся:

— Ракеты делать умеем, в космос летаем, а мебель делать не умеем. Нормально даже спроектировать мебель не могут, не говоря уже о дизайне.

Мама получала зарплату небольшую, но регулярно, что не удивительно — ещё бы в областной администрации задерживали зарплату, то это вообще был бы финиш! Хотя мама часто утверждала, что чиновникам зарплату платить не надо — это они должны ежемесячно платить государству за свои должности, которые дают им возможность брать большие взятки.

Взятки в областной администрации не брали, пожалуй, только уборщицы, да и то, потому что им не предлагали. И мама, потому что честный человек. Однажды какая — то фирма предложила маме платить большую зарплату только за то, что она будет делать для них копии "интересных документов", поступающих к Климову и касающихся финансовых потоков. Она, конечно, отказалась и рассказала о предложении Климову. Фирмой занялись налоговики, и та быстро обанкротилась. С тех пор маме никто никаких предложений не делал — слишком опасно.

Парень, который её интересовал, тоже был, очевидно, не из обеспеченной семьи, потому что одет скромно и без претензий. Но некоторые девчонки из тех, кого возили на машинах, к нему подкалывались, что для Марины было особенно неприятно. Пару раз она видела его в городе. Однажды из окна троллейбуса она заметила, как он перепрыгнул лужу, оставшуюся после недавно прошедшего дождя. Марина устремилась к выходу, но вдруг увидела, как он обратился к девушке, стоящей по другую сторону лужи и не решившейся её перепрыгнуть. Наверное он предлагал ей тоже прыгнуть, но та качала головой и требовала, чтобы он ей помог. Парень перепрыгнул обратно, подхватил её на руки и вместе с нею снова перепрыгнул лужу.

Чувство ревности кольнуло Марину, и она с неприязнью смотрела на девушку, капризы которой безропотно исполнял понравившийся ей парень. Второй раз она увидела этого парня опять с той же девушкой, когда они шли по направлению к пляжу. Конечно, она тогда к ним не подошла и сейчас радовалась удаче — встретила его одного в автобусе по дороге в университет!

Ворвавшись в автобус, она устремилась к свободному рядом с ним месту, но какая — то женщина была ближе и направилась тоже к этому месту. "Только не туда", — мысленно чуть ли не крикнула Марина и женщина, внезапно, как бы повинуясь этому сигналу, резко изменила направление и села на другое свободное место. И вот теперь они, наконец, познакомились! "Имя Митя ему очень подходит", — подумала Марина и спросила:

— Митя, а ты что, после армии в университет поступил?

— А чего ты так решила? Может, я двоечник и поступаю несколько лет подряд.

— Ты на двоечника не похож.

— Возможно, я не типичный двоечник.

— Если действительно двоечник, то у тебя большое будущее. Так может не портить его образованием, а сразу идти в бизнес или в политику?

— Политика это тот же бизнес. Но у меня другой план: получу высшее образование и пойду в бандиты. Там сейчас люди с головой очень нужны.

— Ах, вот как! Это достаточно перспективно! Митя, а всё — таки, ты после армии?

— Да, недавно вернулся.

— А почему до армии не поступал сразу после школы? Или провалился?

— Я заканчивал не школу, а финансово — кредитный техникум. И сразу после техникума забрили в армию.

— Так ты бухгалтер? — засмеялась Марина.

Это показалась ей очень смешным — такой здоровый парень и бухгалтер!

— Я, вообще — то, окончил техникум по специальности "государственный бюджет" и получил квалификацию "финансист". Но могу работать и бухгалтером.

— А я думала, что этот техникум выпускает только бухгалтеров.

Болтая, они незаметно приехали к остановке "Университет" и, спохватившись, успели в последний момент выскочить из автобуса, растолкав скопившихся около выхода людей, бурно выражавших им своё возмущение.

В университете они быстро нашли доску с объявлением для первокурсников, около которой уже стояла небольшая компания из нескольких бывших абитуриентов, сдававших экзамены вместе с ними.

— А это тоже наш народ! — воскликнула одна из девушек, завидев подходивших Марину и Митю. — Друзья, давайте знакомиться.

Девушку звали Оксаной, и она проявляла повышенное внимание к Мите, чем вызвало у Марины острую неприязнь к себе. Неприязнь подстёгивало ещё и то, что Оксана была увешана золотыми украшениями, как витрина ювелирного магазина, и настойчиво приглашала Митю поехать покататься с нею на машине, которую ей подарил отец в честь поступления в институт.

— У меня "Ford Escort", классная машина. Сядешь, не захочешь вылазить, — уговаривала его Оксана. — Я от неё балдею!

— Спасибо, но боюсь, что тоже обалдею, и не захочу вылазить. А мне ещё домой хлеб купить надо, — отказался Митя.

— А я предпочитаю "Toyota Corolla Kombi", — вступил в разговор длинноволосый худощавый парень, которого звали Роман. — У тебя 70 лошадей, а у меня 88. Чувствуешь разницу?

— Ты себя не посчитал. С тобой будет 89, — огрызнулась Оксана.

— Он не лошадь, он конь, — лениво сказала другая девушка по имени Карина. — Итого у Ромы под капотом 88 лошадей, да ещё и в салоне один конь. Это действительно силища!

— У Карины "Land Cruiser", вот она и форсит. Но сама управлять не может, поэтому её возит водитель, — пояснила Мите Оксана.

— А я и не хочу учиться управлять. Зато у моей машины 125 лошадей.

— Плюс одна козлиная сила в салоне, — сказал Роман.

— Это ты о ком? — подозрительно покосилась на него Карина.

— Конечно о твоём водиле.

Эти разговоры раздражали Митю и Марину и они, сухо распрощавшись с новыми знакомыми, ушли.

— Чувствую, хорошая компашка будет в нашей группе, — сказала Марина, выходя из университета.

— Почти две трети абитуриентов приняты на коммерческой основе. Университету же надо как — то существовать, вот и принимают на учёбу тех, кто может платить. Будет плохо, если вообще стипендии отменят, а к этому, как раз, всё идёт.

Они долго гуляли по городу, рассказывая друг другу смешные истории из своей жизни и, расставаясь, договорились встретиться завтра снова. Марина так и не решилась спросить у Мити, что это за девушка, с которой она его дважды видела, хотя вопрос вертелся у неё на языке. На сестру она не была похожа, так как тип лица совершенно другой, и Марина боялась, что Митя признается, что это его девушка. Этим она только поставит сама себя в неловкое положение. В то же время, делая вид, что не подозревает о том, что у него есть девушка, она может составить ей конкуренцию.

Марина была уверена, что внешне она ничуть не хуже той девушки, которая так капризно себя ведет, заставляя Митю переносить её через лужи. Такие девушки быстро надоедают, считала она. Митя толковый парень и сможет увидеть разницу между неё и той дурочкой, которая виснет на нем, как на вешалке.

 

Глава 17. Катя Панченко в СИЗО

Потратив неделю на слежку за Дерягиным, Катя установила, что в будний день он приезжает домой около семи часов вечера. Водитель, он же охранник, останавливает машину рядом с подъездом, в двух — трёх метрах от ступенек и первым заходит в подъезд. В это время Дерягин тоже выходит из машины и ждёт сигнал подняться около ступенек.

Охранник обычно отсутствует около минуты, видимо тщательно осматривая лестницу и проверяя лифт. Таким образом, у Кати есть время меньше минуты для того, чтобы подойти к Дерягину, нанести ему удар и скрыться. Это слишком мало времени, если даже спрятаться в соседнем подъезде: охранник успеет проверить лестницу и выйти из подъезда, так что времени на отход у неё практически не остаётся.

Ей пришла в голову мысль — выйти из подъезда навстречу охраннику, что сократит время приближения к жертве. Увидев цыганку, выходящую из подъезда, охранник не должен опасаться за подопечного и, скорее всего, зайдёт в подъезд. Тогда останется время после нанесения удара перебежать на другую сторону улицы, заскочить в первый подъезд во дворе противоположного дома, чтобы сбросить маскарадный костюм. Затем можно неторопливо выйти из подъезда и пойти своей дорогой, а охранник пусть ищет цыганку. Кроме того, он должен потерять полминуты, а то и больше, устанавливая смерть подопечного, что даст ей возможность отойти как можно дальше от этого места.

План операции, разработанный с такой тщательностью, понравился и в один из дней, подготовившись морально и настроившись на его осуществление, она пошла на операцию. Подъезд был на кодовом замке, поэтому пришлось позвонить в первую попавшуюся квартиру и попросить открыть входную дверь подъезда, представившись почтальоном. Зайдя в подъезд, она надела свой маскарадный наряд цыганки и начала ждать приезда Дерягина. Катя нервничала и еле сдерживала дрожь в руках. Гулко стучало сердце и кровь сильно пульсировала в висках.

В этот день депутат задержался почти на полчаса и, увидев в окно между этажами, что подъехала его машина, Катя, опустив глаза и надвинув платок как можно ниже на лоб, пошла навстречу входившему в подъезд охраннику. Тот, взглянув на неё мимоходом, немного посторонился, пропуская на улицу, и направился к лифту.

Не поднимая глаз, Катя приблизилась к Дерягину, который удивлённо смотрел на неё, и вынула кистень из глубокого кармана юбки. Интуитивно почувствовав неладное, он отшатнулся в сторону и, увидев у цыганки в руках какой — то предмет, в панике взглянул на неё. Сколько раз она твердила себе, что нельзя смотреть в глаза жертве, но не удержалась и взглянула в его, наполненные паническим страхом, глаза. Он как будто почувствовал, что сейчас его будут убивать и стоял, парализованный ужасом.

Отработанным движением Катя послала гирьку ему в висок, но в последнее мгновение, увидев его глаза, дернула рукой и изменила траекторию. Гирька, скользнув по его плечу, пошла вниз и, при обратном движении по восьмёрке, ударила его в промежность. Ударила несильно, так как импульс уже угасал и Катя, выронив кистень, в панике бросилась бежать, ругая себя за слабость.

Заскочив в подъезд соседнего дома, она лихорадочно стала сбрасывать с себя наряд, чуть не плача от обиды за неудавшееся покушение, и, выходя из подъезда, краем глаза заметила вбегавшего во двор охранника. Выполнив обычную проверку, он вышел на улицу и увидел согнувшегося и стонавшего через сжатые зубы Дерябина. Тот с трудом в двух словах рассказал о нападении, и охранник помчался на розыски напавшей. Вбежав во двор, он вдруг подумал, что это, возможно, отвлекающий манёвр, чтобы его удалить и сейчас его подопечного заталкивают в багажник машины. Он резко остановился, намереваясь вернуться назад к Дерябину, и в это момент увидел, как из первого подъезда выходит девушка.

Сработала интуиция, и он кинулся в подъезд, где нашёл сброшенный второпях наряд цыганки. Выскочив во двор, он побежал за Катей и быстро её настигнув, схватил за руку. Свободной рукой он набирал номер милиции на мобильном телефоне, не обращая внимания на отчаянные Катины попытки вырваться. Силы были неравны и она не могла вырваться из его клешни.

Милиция приехала на удивление быстро, буквально через несколько минут, и вскоре Катя давала показания следователю райотдела милиции. Опытный следователь, "расколол" её быстро, тем более что она, потрясённая случившимся, была подавлена и на допросе расплакалась. После подписания протокола допроса, в котором Катя призналась в попытке убить Дерягина, её водворили в камеру предварительного заключения, а на следующий день предъявили постановление, подписанное следователем районной прокуратуры, о принятии в отношении неё меры пресечения "содержание под стражей" в виду её общественной опасности.

Первые два дня, которые Катя провела в следственном изоляторе, она пребывала в шоке, не будучи в состоянии осмыслить случившееся. Тщательно разработанный план бездарно провалился только потому, что она взглянула в глаза своей жертве. Когда он её насиловал и смотрел в её наполненные ужасом и болью глаза, он не остановился. Скорее наоборот, это его ещё больше возбуждало. А она струсила, не смогла убить это ничтожество, увидев ужас в его глазах! Она ненавидела себя и страдала от признания собственного бессилия.

Через пару дней мать принесла ей передачу, а ещё через день сообщили, что ей разрешено свидание с близким родственником. Она терялась в догадках, кто это мог быть, и была изумлена, увидев в комнате для свиданий Антона. Он узнал о случившемся от её матери, догадалась Катя, вспомнив, что дала ему номер своего телефона. Она решительно отказалась от свидания — ей было стыдно встречаться с ним. Да и что она ему могла сказать? Или чем он ей сможет помочь? Катя вспоминала первую встречу с ним, и она казалась ей настолько нереальной, что не верилось, что это когда — то было в действительности. Неужели они когда — то вместе сидели в кафе, гуляли по городу и рассуждали о высоких материях?

В камере СИЗО, в которую её поместили, содержались семь женщин. Восьмую, место которой она заняла, перед этим перевели в одиночку. Женщина убила своего ребёнка, и к ней в камере относились как к изгою и отщепенке. Когда у надзирателей случилась какая — то проблема и камера ненадолго осталась без присмотра, несколько женщин набросились на детоубийцу, зажали рот и бритвенным станком побрили ей голову наголо. Брили наспех, без мыла, она сопротивлялась, и голова покрылась кровоточащими порезами. Так как это может повториться и в другой камере, детоубийцу перевели в одиночку, а тех, кто участвовал в этом, ожидало наказание. Какое наказание придумает начальство, заключенные не знали и живо обсуждали свои предположения. Катя слушала прения безучастно, погруженная в свои мысли.

"Смотрящей" в камере была рецидивистка или "второходка" Катерина. Дородная женщина, лет около сорока, была уверена в себе и развязна. Её взгляд исподлобья, быстрый и цепкий, моментально "сфотографировал" Катю, и сразу же ушёл в сторону, когда та попыталась встретиться с нею глазами.

— Так ты, оказывается, моя тёзка? — усмехнулась Катерина и кратко информировала о правилах поведения в камере.

В камере отсутствовал кран с теплой водой, и женщины нагревали её кипятильниками. Поэтому к розетке образовывались очереди и зачастую вспыхивали мелкие скандалы. Катя в них не ввязывалась и держалась замкнуто. Это вначале раздражало соседок по камере, но потом они махнули рукой и не обращали на неё внимание.

За тем, чтобы никто не приставал к Кате, следила лично "смотрящая" Катерина. В камере сидели, в основном, женщины, уже побывавшие в тюрьме и принадлежащие к блатному миру. Новая же заключенная была первоходкой и совершенно не напоминала блатную, что несколько удивило "смотрящую". Обычно новеньких сажают не в "котловую хату", где сидят бывалые, а в смешанную или вообще к "первоходкам". Конечно, попасть в камеру к "первоходкам" очень плохо, особенно если там сидит деревенская голытьба — даже бывалые опасаются туда попадать.

Но эту посадили именно в "котловую" и "смотрящая" поняла почему, когда получила с воли маляву. В ней Проня — китаец, "смотрящий" за областью, предупреждал, что очень "серьёзные люди" хотят, чтобы Катерина лично проследила за безопасностью новенькой. Когда в малявах пишут о поручениях "серьёзных людей", то относиться к этому следует соответственно, поэтому "смотрящая" потихоньку присматривалась к новой заключенной и следила за тем, что бы никто её не задирал.

Проня — китаец, старый авторитетный вор — гастролер, не так давно вернулся из заключения. В колониях, в которых провел в общей сложности более 20 лет, он лишился здоровья и мучался колитом. Кроме того, часто болела печень и плохо обстояло дело с поджелудочной железой, из — за чего в последнее время он решил сесть на диету. Приготовленные на завтрак два яйца в всмятку не лезли в горло, а промочить спиртным строго — настрого запретил врач. Так он и мучился, жуя диетическую пищу, когда неожиданно пришли двое гостей.

Одного из них он знал — бывший мент из городского угро лет пять назад лично застрелил вора — рецидивиста Султана, когда тот, отстреливаясь, уходил после неудачной попытки взять небольшую сберкассу. Она находилась на первом этаже жилого дома, жильцы которого заметили взлом и вызвали милицию. Легавый мог просто ранить человека, выстрелив, например, в ногу, но не захотел. Прострелил Султану башку, мстя за то, что тот, уходя однажды от погони, застрелил мента, который оказался закадычным другом пришедшего.

Проня — китаец даже вспомнил его фамилию — Самохин. С ним пришел ещё один мужик, которого Проня сразу же определил, как мента — беспредельщика. Таких выдают глаза — пронзительный взгляд, не оставляющий никаких надежд на жалость. Раньше, при советах, для ментов существовали законы и инструкции, а сейчас идёт такой беспредел, что не действуют ни законы, ни понятия. И раньше стрелять в ментов было небезопасно, так как можно случайно попасть и тогда дадут большой срок. А сейчас вообще стало смертельно опасно, потому что менты потом мстят очень жестоко и даже на зоне от них не скроешься.

Конечно, можно кликнуть охрану и выбросить пришедших в два счета на улицу, только не хочется потом в ответ ждать пулю из — за угла. Правда, он вор не простой, а "смотрящий" и стоит ему только свистнуть, как со всех уголков области примчатся пацаны и замочат любого, на которого он укажет. Только начинать войну не желательно — много народа положат менты. Они распоясались нынче до того, что уже сами крышуют предпринимателей, отбирая хлеб у правильных пацанов. А Самохин, если верить молве, сейчас правая рука Мельникова, бывшего кагэбешника, а с кагэбешней связываться могут только самоубийцы.

— Я полностью завязал. Живу, нынче, как пенсионер, — хмуро начал Проня, но Самохин его прервал.

— Мы не из собеса, не беспокойся. Вот у него подруга по недоразумению попала на нары, — показал он на Стаса Кондратюка. — Но это ненадолго.

— Ну, так, а я причем? — спросил Проня, с опаской поглядывая на мрачного Стаса.

— Нужна от тебя малява "смотрящей" по камере. Пусть будет ей как нянька. А если что с его подругой там случится, взыщим так, что мало не покажется.

Проня спорить не стал, потому что такие не любят, когда с ними спорят. Да и моляву написать ничего не стоит, поэтому на следующий день Катерина читала присланную ей записку. Проню — китайца она лично не знала, но слышала о нём давно и понимала, что просто так он её стращать не будет, поэтому оберегала Катю от агрессии её соседок.

— Повезло тебе, что попала к нам в камеру, — покровительственно сказала она новенькой. — Недавно здесь сделали ремонт и у нас в камере, как в гостиничном номере.

Камера по здешним понятиям была образцовая — на стенах наклеены дешёвые обои, на пол положили линолеум, а туалет отгородили от камеры и облицовали плиткой. Катино везение объяснялось просто: Самохин посетил начальника тюрьмы и передал ему пакетик с деньгами.

— Это на ремонт камеры, в которой временно будет находиться наша сотрудница Екатерина Панченко, — объяснил Самохин и собеседник понятливо кивнул.

— Деньги обладают удивительной особенностью — быть всегда нужными и никогда не быть лишними. А для начальника тюрьмы сейчас вообще пришлись очень кстати: скоро должна была состояться свадьба его дочери и отец очень хотел, чтобы всё было как у приличных людей.

Женщины стремились поддерживать в камере порядок и содержать туалет в чистоте. Убирали строго согласно графику и "смотрящая" придирчиво принимала работу после уборки. В камере были двухъярусные кровати, а белые занавески на окнах немного скрывали тяжелые тюремные решетки и создавали даже некоторый уют. Как сообщили Кате, из — за того, что их камера расположена на втором этаже, она выгодно отличается от камер на третьем и четвёртом этаже, так как "проверяющие" подниматься по лестницам не любят. Из — за этого "потемкинские деревни" всегда расположены на нижних этажах.

Один раз в неделю, а то и в полторы, женщин выводили принимать душ. Чаще не получалось и тюремный персонал весело объяснял заключенным, что "моется только тот, кому лень чесаться". Питание было скудное и, как сказала "смотрящая" — у заключенных праздник наступает тогда, когда в СИЗО приезжает очередная комиссия. Тогда в баланде появляются ниточки мяса и пленка жира, а хлеб выпекается из хорошей муки и он становится похожим на настоящий. "Баландерш", раздающих пищу, в этот день одевают в белые халаты, что вносит некоторую торжественность и даже праздничность.

Заключенных выручали передачи, но не у каждой заключенной есть родственники и друзья, способные систематически их приносить. "Смотрящей" Катерине никто ничего не передавал: мужа у неё не было, единственный ребёнок воспитывался в интернате, и Катя, жалея её, делилась с нею передачами, которые приносила мама и Эльвира. Катерину взяли на наркотиках, хотя она утверждала, что менты сами их подбросили. Однако Катя ей не верила: уж слишком та напоминала профессиональную преступницу своим видом и повадками.

Вместе со "смотрящей" Катериной в камере находилась её подруга Маня, тоже "второходка". Сокамерницы рассказали Кате по секрету, что Маня сидела в другой камере, но, узнав, что Катерина, с которой она раньше отбывала срок, "заехала на тюрьму", пошла на сделку с "кумом", как называли оперуполномоченных. Чтобы перевестись в одну камеру с подругой, Маня начала сдавать подельников и приятелей, оставшихся на свободе и "сливать" информацию, полученную из бесед с сокамерницами. Оказавшись в одной камере, подруги временами предавались лесбийской любви, занавешивая простыней угловую кровать. Звуки, сопровождающие эти занятия, были слышны всем и вызывали у Кати чувство отвращение, но другие сокамерницы посмеивались над этим и отпускали мерзкие шуточки в адрес "возлюбленных".

В камере Катя просидела немногим более недели, когда ею вызвали на встречу со своим адвокатом. Ещё на первом допросе следователь заявил, что ей назначат адвоката, услуги которого оплатит государство. "Бесплатные адвокаты, как бесплатная медицина, которая насморк за неделю вылечит, но не более того", — подумала тогда Катя и убедилась, что оказалась права. В адвокаты ей назначили женщину средних лет со строгим лицом, крепко сжатыми губами, гладко зачёсанными назад волосами и в роговых очках. Кате адвокат не понравилась с первого взгляда, и она прозвала её про себя "Выдрой".

— Меня зовут Маргарита Владимировна Герасименко, я ваш адвокат, — представилась Выдра. — Я ознакомилась с вашим делом. Покушение на убийство депутата очень серьёзное преступление и может быть квалифицированно как террористический акт. Однако мне удалось убедить прокуратуру переквалифицировать ваши действия как покушение по личным мотивам на том основании, что террористическим актом являются насильственные и иные действия, не являющиеся самоцелью. Они служат средством достижения других целей, в частности, политических. Вы же никаких политических целей не преследовали?

Катя отрицательно покачала головой, изумленная таким оборотом дела. Она хотела рассказать о причинах своего поступка, о том, как её схватили на улице и доставили на дачу к Сапогу и что там с нею творили. Но, взглянув на своего адвоката, поняла, что имеет дело с роботом, у которого не встретит сочувствия, а только опозорит себя этим рассказом.

— Возможно, у вас были какие — то личные основания для покушения? В этом случае это можно будет квалифицировать, как преступление на личной почве и нашу стратегию мы построим на раскаяние в содеянном, — продолжала Выдра. — Это даст возможность снизить срок до пяти — семи лет.

Услышав эти страшные цифры, Катя вздрогнула. Она надеялась, что суд её оправдает, узнав о том, что с ней делал Дерягин, но сейчас ей стало ясно, что если и судья будет такой же, как её адвокат, то рассчитывать на сочувствие не приходится.

Адвокат оторвала взгляд от бумаг и взглянула Кате в глаза. "У неё глаза жабьи", — подумала Катя, и чувство совершеннейшей безвыходности овладело ею. Вернувшись в камеру, она бросилась на свою койку и заплакала. Никто из сокамерниц её не беспокоил, потому что в камере истерики были обычным явлением.

На следующий день к ней пришла мама и рассказала, что Стас разговаривал с Мельниковым и тот прилагает усилия, чтобы помочь. Катя уже неоднократно задумывалась над тем, почему не появляется Стас и почему Мельников, который, безусловно, располагает большими связями и в милиции, и в прокуратуре, не рвётся её выручать. Она чувствовала себя всеми брошенной и то, что Стас до сих пор не нашёл времени поговорить с Мельниковым, Катю ещё больше удручало и увеличивало чувство безвыходности. Но настоящим ударом для неё была новость о том, что две сокамерницы ожидают суда по законченным уже делам более года.

— А куда тебе спешить? — успокоила Катю "смотрящая". — Отсидка здесь засчитывается при определении срока заключения. А по закону предельно допустимый срок ареста в ожидании суда составляет полтора года, так что сиди спокойно.

Но, увидев расширившиеся от ужаса глаза Кати, смягчилась и добавила, усмехнувшись:

— Да не переживай ты так, девка! Уж если сам Проня малявы насчет тебя пишет, то сидеть тебе на нарах недолго.

Катя не знала, кто такой Проня и что такое малявы, но страх стискивал сердце и хотелось выть от безысходности.

Между тем, Стасу было не просто решиться на разговор с Мельниковым из — за их отношений, сложившихся в последнее время. Самохин подключил к делу Грузнова, но тому удалось узнать очень мало. Катю обвиняли в покушении на убийство депутата, причём она сама в этом призналась и, кроме того, нашлись пять свидетелей, видевших это нападение.

— Откуда столько много свидетелей? — изумился Грузнов. — А рояль в кустах на месте происшествия случайно в это время не стоял? Или какой — нибудь включенной кинокамеры, которую по рассеянности забыли киношники?

— А тебе какое дело? — насупился следователь районной прокуратуры. — Примазаться к делу хочешь?

— В качестве второго обвиняемого?

— Знаешь, Грузнов, шёл бы ты отсюда куда подальше!

— Зря ты так меня обижаешь. Я ведь к тебе за опытом пришёл, ума набраться хочу. Мы считаем за счастья, если одного — двух свидетелей раздобудем, а у тебя их, видишь, сколько! Может скоро доведешь их численность до взвода? Ты конкурс свидетелей в газете не объявлял?

— Ты хочешь сказать, что все они лжесвидетели?

— Да нет. Просто хотел бы перенять опыт работы со свидетелями.

Следователь шуток не понимал, и они с Грузновым холодно расстались. У Грузнова своих забот было выше головы, поэтому он не мог уделять этой истории много времени. Дубинин получил серьёзную поддержку и принялся его прессовать с прежней, если не большей энергией. У него отобрали практически всех сотрудников, оставив одного практиканта, и взвалили кучу глухарей, которые висели на отделе уже не один год. Только одно дело находилось у него в расследовании, которое и так было совершенно ясным: в своей квартире кухонным ножом была убита некая ясновидящая Варвара. Убила её клиентка, которая была задержана в этой квартире милицейским патрулём. Милицию вызвали соседи, услышав крики жертвы.

На платье предполагаемой убийцы обнаружили пятна крови, которая, по заключению экспертизы, соответствовала группе крови убитой. А на ручке ножа обнаружены отпечатки пальцев этой клиентки. Несмотря на то, что та категорически отрицала свою вину, тяжесть улик такова, что вина была очевидна. Вся работа сводилась к оформлению бумаг и передаче материалов в прокуратуру, поэтому Дубинин и передал дело Грузнову для выполнения работы клерка.

Настроение у Грузнова было скверное и заниматься делом неизвестной ему девушки не хотелось, поэтому он сообщил Самохину о результатах своего похода в районную прокуратуру и на этом умыл руки. Стаса такой результат не устраивал, и он решил подойти к Мельникову и серьёзно с ним переговорить.

Отношение с Мельниковым никак не налаживались и оставались холодными. Стас и Самохин уже обсуждали вопрос о своём уходе из компании, только было неясно куда уходить. Для открытия своего охранного агентства необходимы деньги на аренду помещения, на рекламу и на собственное содержание, да и неизвестно, когда пойдут заказы.

Мельников также задумывался о том, что со Стасом и Самохиным придётся расстаться, но просто так увольнять их не хотел, чтобы не обижать. Оптимальным было бы дать им деньги на организацию своего дела и расстаться по добру, по здоровому. Однако первым начинать этот разговор не хотелось, и он ждал, когда они сами созреют до решения об уходе из компании.

В дверь кабинета постучали, и в открывающуюся дверь просунулась голова Стаса.

— Разрешите? — спросил Стас, чем поразил Мельникова.

Раньше Стас не имел привычку спрашивать разрешения зайти, да и стучал только тогда, когда знал, что Мельников не один в кабинете. "Вопрос, значит, созрел", — подумал Мельников и кивнул. Стас зашёл в кабинет, немного потоптался около стола, ожидая, очевидно, приглашения сесть и, не дождавшись, сам уселся на стул.

— Я к вам по делу, Виктор Михайлович, — сказал он, чем ещё раз удивил Мельникова, который давно уже привык к тому, что тот называл его Михалычем. — Катя арестована и сидит в СИЗО.

Мельников заметил, что уже неделю Катя не подавала признаков жизни, хотя была бы сейчас очень кстати. Недавно она высказала мысль, что в связи с компьютеризацией бухгалтерского учёта необходимо пересмотреть стратегию защиты от промышленного шпионажа. Концентрация всей информации о финансовых операциях в одной базе данных открывает большую возможность для доступа к ней посторонних лиц через системных программистов. Не будучи знаком с компьютерными технологиями, Мельников, тем не менее, отнесся к её мысли достаточно серьёзно и даже консультировался по этому поводу с Андреем Никоновым. Тот свёл его с программистами из вычислительного центра университета, которые прочли чуть ли не лекцию о защите данных, поэтому Мельников планировал направить Катю в университет, чтобы та детально разобралась в проблематике и выработала конкретные рекомендации. Но она не появлялась, и он уже решил позвонить ей домой. Сообщение Стаса его озадачила.

— Как это понять? За что арестована?

— Её обвиняют в покушении на убийство депутата областной думы.

— Что за бред? А какие есть основания для такого обвинения?

— Это подтверждают пять свидетелей, и она сама дала признательные показания.

— Сама дала признательные показания?

Мельников изумлённо смотрел на Стаса, не будучи в состоянии сразу осмыслить эту невероятную новость. Первая же мысль, которая пришла ему в голову, была та, что на Панченко повесили чужое дело в надежде расколоть её и получить информацию об операциях против Сапога и других. Она знала всё в малейших подробностях и могла быть серьёзным свидетелем против них. Если дело действительно направлено против Мельникова, то Стас явно в нем не мог участвовать, так как, если Катя начнёт говорить, то Стас одним из первых загремит за решетку.

— А что за депутат? Как его фамилия?

— Какой — то Дерягин. Кто такой, толком ещё не узнал.

— Дерягин, говоришь?

Мельников недавно слышал эту фамилию в местных теленовостях и попытался вспомнить в связи с чем. Услужливая память подсказала: доверенное лицо Бочарова, выдвинувшего свою кандидатуру от движения "Наш дом — Россия". Так вот откуда ветер дует! Арест Кати может быть направлен даже не против него, Мельникова, а напрямую против Ферапонтова. Только на днях генерал в своем интервью журналистам сказал, что раздумывает над тем, вернуться ли к своей избирательной компании. И тотчас же вслед за этим последовала такая подлая провокация! Да, эти ребята ничем не гнушаются! Пытаются играть в жестких парней? Будет им жесть, мало не покажется!

— Ты с нею лично встречался? — спросил Мельников, играя желваками.

— Нет, к ней на свидание допустили только мать и то два раза.

— Кто адвокат?

— Адвокат довольно неприятная баба, синий носок.

— Синий чулок?

— До чулка не дотягивает. Я бы квалифицировал её как синий носок сероватого оттенка.

— Грузнова подключил?

— Он толком ничего выяснить не смог.

— Это что, такой большой секрет? Чуть ли не государственная тайна?

— Следователь в районной прокуратуре тюфяк, как говорит Грузнов.

— Следователь тюфяк, адвокат синий носок. Что же делать будем?

Мельников задумался. Кудрявцеву не вовремя продлили командировку, сейчас он был бы очень кстати. Обращаться к Ферапонтову или пока что найти нормального адвоката?

— Михалыч, я не хотел бы, чтобы между нами были недомолвки и подозрения. Ни я, ни Олег ни в чём не виноваты. Я не подумал о Зое, когда разговаривал со снайпером. Он для меня совершенно чужой человек. Если хочешь, я могу написать заявление и уйти с фирмы. Но я не предавал.

Мельников пристально посмотрел на Стаса. Возможно, действительно он ошибся, подозревая Стаса в измене? Их слишком многое связывает, чтобы Стас мог предать. Да и не такой он человек. Он вспомнил, как Стас пришёл просить оружие для нападение на дачу Сапога, чтобы отомстить за Катю. Человек, который готов рисковать из — за подруги жены, вряд ли способен на предательство. Да и не пришёл бы сейчас к нему снова просить за Катю, если был бы в чём — то замаран.

— Ладно, Стас, приходите с Олегом сегодня ко мне в часиков семь вечера, посидим, подумаем, — сказал Мельников.

В глазах Стаса мелькнуло облегчение и, молча кивнув, он вышел из кабинета. Больше толковать было не о чем, и Стас пожалел, что раньше не пришёл к Мельникову.

 

Глава 18. Митя и Марина попадают в милицию

Яна вполне освоилась в семье Епихиных и даже стала незаменимой помощницей по хозяйству. Она помогала доить корову по имени Ромашка, таскала воду из колодца для поливки грядки с овощами, собирала яблоки, крыжовник, сливы и помогала варить из них варенье и повидло.

Время от времени приезжал Митя и привозил конфеты, колбасы и разные магазинные вкусности, которые передавали Мельниковы. Ещё он привозил Яне интересные книги, которые она пыталась читать, ложась поздно вечером спать. Но, устав за день, быстро засыпала. Когда приезжал Митя, они вместе с деревенскими ребятами жарили на костре картошку в овраге недалеко от околицы и до ночи пели под гитару песни.

Таня, опасаясь за Митю, запрещала ему возвращаться из деревни домой поздно вечером, поэтому он до утра оставался у Епихиных, которые были ему очень рады. Но больше всех этому радовалась Яна и с нетерпением ждала его приезда. Она очень скучала по отцу и, даже, немного по общению с Зоей. Домой можно было позвонить с почты, однако отец категорически запретил ей это делать, и они переписывались через Митю записками.

Получая очередную записку, Яна быстро её пробегала глазами, с тревогой ожидая известий от матери, а потом уже неторопливо, по несколько раз перечитывала. Примерно за неделю до попытки её похищения, позвонила мама и сообщила, что хочет забрать её к себе в Москву. Сказала, что договорилась со своим новым мужем, и он уже не возражает, чтобы Яна жила с ними.

— Общеизвестно, что отношения между мачехой и ее приемными детьми всегда являются самыми сложными и непредсказуемыми, — говорила ей мама. — Никогда от мачехи нельзя ожидать ничего хорошего. Я допускаю, что сейчас, на первых порах, она пытается найти с тобой контакт, чтобы не нервировать твоего отца. Когти она покажет позднее, когда у неё будет свой ребёнок, и ты станешь обузой. Мачеха никогда не заменит родную мать! И твой отец, когда у него родится ребёнок от этой женщины, тоже изменит своё отношение к тебе. Только мать никогда не перестанет любить своего ребёнка.

Яна могла бы возразить ей — ведь это она сбежала от них, а не они с папой от неё. И ещё она могла бы ответить — какая настоящая мать может бросить своего ребёнка и убежать с другим мужчиной? И как можно совместить любовь к своему ребенку и то, что она этого ребенка бросила? Сейчас, с чтением книг, у неё расширился кругозор, и она уже может формулировать своё мнение красивыми фразами, хотя мама считает её ещё ребенком.

Зоя уверила её в том, что человек должен быть интересен в общении, чтобы завоевать человека, которого любишь. Поэтому Яна заставляла себя читать и пересказывать прочитанное. Ей очень хотелось показать маме, какая она стала разумная и начитанная и оспорить её слова. Но мама, опережая доводы дочери, продолжала её убеждать:

— У меня и в мыслях не было бросать тебя, и я планировала при первой же возможности забрать к себе. Такая возможность сейчас появилась. У нас тебе будет хорошо. И это всё — таки Москва, а не сибирская глушь!

Яна молча выслушала и не стала с нею спорить. С мачехой у неё складывались нейтрально — кухонные отношения, как охарактеризовала их сама Зоя. Уезжала на работу она рано и приезжала поздно, очень уставшая. Яна с отцом готовили кушать, а Зоя, быстро перекусив, ложилась на диван и смотрела телевизор, очевидно, не вникая в то, что происходит на экране.

У мачехи явно не хватало сил терроризировать падчерицу, так как работа её слишком изматывала. Яна старалась помочь по хозяйству — убирала в квартире, мыла посуду, покупала продукты. По выходным дням Зоя тоже часто работала, но потом вечером они втроём шли в театр или в кафе, или к кому — нибудь в гости.

Яна любила ходить в гости к Никоновым — Митя в такие дни, как правило, бывал дома. Он являлся одной из причин нежелания Яны уезжать в Москву, хотя самой важной причиной был, безусловно, папа. Без мамы она привыкла обходиться, а как она будет жить без папы, Яна не могла себе представить.

Что же касается козней мачехи, которая, согласно зловещим маминым пророчествам, будет её угнетать, то Яна этого совершенно не боялась. Она хорошо помнила, как Зоя пришла к ней в первый раз и в процессе их разговора на повышенных тонах вдруг расплакалась. Она раньше не верила, что взрослая женщина может расплакаться — думала, что плакать могут только дети. Теперь — то понятно, почему плакала Зоя — любит отца так же сильно, как она, Яна, любит Митю!

Яна была уверена, что папа никогда её не бросит, хотя подсознательно опасалась, что мама сможет убедить папу отдать ей дочь и с тревогой ждала записки от папы. Получая их, пыталась между строк понять — звонила ли мама отцу, и говорили ли они о ней.

Скоро у Алёны должен быть день рождения и Яна очень хотела на нём побывать. В прошлый Митин приезд она передала отцу об этом записку и теперь ждала ответа. Алёна для неё была большим авторитетом и хотелось поговорить с нею о Мите. Но согласится ли отец на её поездку в город? Яна с нетерпением ждала приезда Мити и даже пошла на станцию встречать его с электрички, но его не было. Уже было поздно, когда на станцию прибежали деревенские девчонки и сообщили, что Епихины всюду её ищут и волнуются. Вместе с подружками Яна уныло побрела домой, понимая, что Митя сегодня уже не приедет. А ведь она его так ждала!

В этот день для поездки в деревню Мельников выделил Мите "Волгу", так как, кроме продуктов, поручил ему отвезти Епихиным обои, клей и плитку для ванной комнаты. Епихины затеяли ремонт дома, и Мельников решил немного помочь им материалами в благодарность за то, что те приютили его дочь.

Новенькая "Волга" цвета кофе с молоком сверкала лаком и хромированными деталями, и Митя решил поехать в деревню ближе к вечеру, а днём покататься на ней с Мариной. Позвонив Марине, он пригласил её на свидание, пообещав удивить, и действительно удивил.

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы вскрыть машину? — спросила она, с удовольствием оглядывая "Волгу". — Я слышала, что проводятся даже такие соревнования: кто быстрее вскроет автомашину.

— Я её не вскрывал. Просто она стояла открытая, и даже ключи торчали на месте. Вот и решил покатать тебя.

— А джипа рядом никакого не стояло? На мерсе каталась, а на джипе ещё ни разу не ездила.

— На мерсе каталась? Ну, да ты крутая! Джип тоже стоял, но в нём были люди.

— Митя, а серьёзно, где ты взял машину?

— Один друг нашей семьи дал покататься.

— А с чего бы это он? Мне, например, никто не даёт.

— Просить не умеешь.

Они больше часа катались по городу. В салоне играла магнитола, и настроение было безоблачное.

— Марина, а может быть, выскочим на трассу и проверим скоростные характеристики? — предложил Митя, и Марина радостно согласилась.

Счастье переполняло их, и они помчались по проспекту Мира в направлении южного шоссе, как вдруг недалеко от Октябрьского отделения милиции Митя заметил человека, похожего на одного из тех двоих, которые хотели похитить Яну.

— Маринка, видишь мужика в сером костюме? — сказал Митя, резко снижая скорость. — Он сейчас проходит мимо ателье мод. Этот с одним типом хотел похитить дочь наших знакомых. Надо за ним проследить и выяснить кто такой. Ты оставайся в машине, а я пойду за ним.

— Нет, я одна не останусь, — возразила Марина. — Я пойду с тобой.

Осторожно, пытаясь остаться незамеченными, они начали следить за предполагаемым бандитом в сером костюме. Тот шёл, не оглядываясь, спокойно и уверенно. Дойдя до РОВД Октябрьского района, неторопливо поднялся по ступенькам и, к удивлению Мити и Марины, по — хозяйски толкнул дверь.

— Митя, а ты не ошибся? — спросила Марина. — Вроде бы преступники так просто в РОВД не заходят. Их туда приводят в наручниках.

— Я его узнал. Это точно он. А пришёл он в милицию или по вызову или по каким — то делам и думает, что никто не знает о его преступлениях. Но мы сейчас ему докажем, что он излишне самонадеян и есть люди, которые выведут его на чистую воду.

— Митя, я боюсь. А вдруг он действительно бандит?

— Да чего ты боишься? Это же милиция. Сейчас зайдём и расскажем, чем он занимается в свободное от посещения милиции время.

Мити решительно направился в РОВД, и Марина покорно следовала за ним. Войдя в комнату дежурного, Митя увидел свой объект наблюдения, который, облокотившись на стойку, спокойно о чем — то разговаривал с дежурным в звании старшего лейтенанта. Подойдя вплотную, Митя положил ему руку на плечо и сказал:

— Ну, вот мы и встретились, дружище! Узнаешь?

Мужчина в сером костюме дёрнулся, захватил Митину руку, лежащую у него на плече и попытался провести какой — то приём, но в результате короткой борьбы Митя заломил ему руку за спину и наклонил его чуть ли не до пола.

— Товарищ старший лейтенант, этот человек пытался похитить ребёнка. Он преступник, — объяснил Митя вскочившему с места дежурному.

— Эй, мужики, быстрее сюда, — закричал дежурный, и в комнату ворвались несколько милиционеров. Они подскочили, и насели на Митю, пытаясь заломить ему руки.

— Да вы его держите, не меня. Уйдёт ведь! — кричал, сопротивляясь, Митя, а Марина набросилась на милиционеров, пытаясь освободить Митю от их хватких рук. Один из них оттолкнул Марину, и она отлетела к стене, больно ударившись плечом.

— Никто никуда от нас не уйдёт, — сказал дежурный. — И ты от нас тоже никуда не денешься.

— Наденьте на него наручники и в обезьянник, — распорядился мужчина в сером костюме. — И всыпьте ему там, чтобы не повадно было в следующий раз нападать на офицеров милиции.

Растирая кисть руки, пострадавшую в схватке с Митей, мужчина подошёл к нему и, сжав зубы, с ненавистью процедил:

— Ты гад, меня долго будешь помнить.

Коротко, практически без замаха, нанёс Мите удар в солнечное сплетение и тот, ойкнув, согнулся пополам. Двое милиционеров, надев на него наручники, потащили его в карцер.

— Негодяи, что вы делаете! — закричала Марина и, бросившись на мужчину в сером костюме, вцепилась ему в волосы. Тот ударил Марину по рёбрам и она, отпустив его, медленно опустилась на пол. Из глаз хлынули слёзы обиды и боли.

— Мужики, эту сучку тоже засуньте в обезьянник, — распорядился дежурный и один из милиционеров потащил упирающуюся Марину в карцер.

— Ты, Ваня, оформи пацана за нападение на меня и найди у него в кармане наркотик. А эту девку оформи за проституцию. Я сейчас отлучусь по делам, а часика через три приду и займусь ими вплотную, — негромко сказал мужчина в сером костюме

— Степаныч, насчёт пацана проблем нет, а вот как девку оформить, если нет свидетелей?

— На углу около аптеки стоит Клавка Казакова, пусть она даст свидетельские показания. Мол, с этой девкой они неоднократно обслуживали клиентов.

— Да Клавке — то зачем это? Она откажется. Ведь тем самым она даёт и против себя показания.

— Тебя что, учить надо? Она сейчас, мол, стала на путь истины, а раньше, когда у неё были приводы, они вместе с этой девкой работали. Ваня, ты меня заколебал! Тебе не в милиции работать, а воспитателем в детском садике!

Он вышел, а дежурный офицер озадаченно почесал затылок. Вся эта история ему не очень нравилась, но портить отношение со старшим оперуполномоченным их райотдела капитаном Шевелевым он не рисковал.

В камере для задержанных двое милиционеров избивали Митю резиновыми дубинками, пристегнув его наручниками к стояку отопления.

— Хватит мужики, а то вообще его забьёте, — распорядился дежурный и милиционеры, пожав плечами, прекратили избиение.

До этой истории они пили чай, который уже остыл и они пошли ставить чайник заново. А дежурный раздумывал, что делать с девчонкой. Если у парня есть права, подтверждающие его личность, то у неё нет ничего и кто она такая, неизвестно. Согласно действующим правилам, об административном задержании обязательно составляется протокол. Но как его составлять, если не известна ни фамилия, ни адрес проживания девчонки.

Дежурный пошёл в камеру, где сидела плачущая Марина и ещё несколько женщин, из которых две были пьяными бомжихами и завоняли своим запахом всю камеру.

— Как твоя фамилия? — спросил у Марины дежурный. — Ты где живёшь?

— Я хочу маме позвонить, — плакала Марина. — Она привезёт мои документы.

Дежурный выяснил телефон и пошёл звонить. Согласно тем же действующим правилам, по просьбе задержанного о месте его нахождения в кратчайший срок уведомляются родственники, администрация по месту работы и защитник. Вообще — то правила создаются для того, чтобы их нарушать, но в данном случае необходимо документально установить личность задержанной, и дежурный позвонил по номеру телефона, который ему сообщила Марина.

— Моя дочь задержана? — в шоке закричала Надежда Ивановна в телефонную трубку, услышав эту новость. — За что она задержана? Кто её задержал?

— Приезжайте, узнаете. И привезите её документы. Она у вас шляется по городу совершенно без документов.

— Как вы смеете такое говорить? За что она задержана?

— За проституцию, — резко ответил дежурный и бросил трубку.

— Мамаша, видать с норовом, — сказал он одному из милиционеров, заглянувшему в дежурку. — Знаешь, где Клавка стоит?

— Знаю. Но сегодня её, кажись, забрали хлопцы на "субботник" в сауну. Её и ещё пару подруг.

— Что за хлопцы? Её же вчера в сауну на "субботник" везли. И сегодня тоже?

— А, ну, значит, я что — то напутал. Может тогда и стоит, если клиента какого не подцепила.

— Сейчас мамаша девки должна приехать с документами. Узнаем данные, и надо заставить Клавку написать бумагу, что она вместе с этой девкой обслуживала клиентов.

— А жизнь мы ей этим не испортим? Может не стоит?

— Степаныч сказал, чтобы оформить её проституткой. С ним лучше не спорить. Вся ответственность будет на нём.

Между тем, звонок из милиции привёл Надежду Ивановну в такой шок, что она растерялась и не могла сообразить, что нужно делать. Климова не было — он поехал выступать на очередном митинге, а без него она не знала что предпринять. Однако надо было что — то срочно делать, и она позвонила начальнику областной милиции Николаю Ивановичу Прохорову. Тот сразу же оценил ситуацию и последствия обвинения дочери секретарши Климова в проституции. Если об этом уже успели пронюхать журналисты, может статься катастрофа, и Климов будет подозревать его в политической провокации. А это ему совсем не нужно, тем более, что нынче в Москве в министерстве на его место нашли претендента. До выборов губернатора его вряд ли заменят, а потом, в случае избрания Климова, тот сможет его отстоять. Поэтому, узнав от Надежды Ивановны новость, он сразу же бросил все свои дела и помчался за нею в областную администрацию.

Дочь Надежды Ивановны он лично не знал, но слышал от Климова, что та без протекции поступила в университет и вообще очень целеустремлённая и хорошая девочка. Климов неоднократно говорил, что ставит её в пример своим великовозрастным сыновьям — оболтусам. Скорее всего, это какая — то провокация и надо поскорее уладить дело до того, как об этом узнает Климов. Потом можно будет представить это как казус и даже посмеяться, но сейчас самое главное — вытащить девочку как можно скорее из милиции.

Служебная машина Прохорова подлетела к Октябрьскому РОВД, завизжав тормозами, и Надежда Ивановна, выскочив из машины, стремглав бросилась к дверям. Николай Иванович, будучи человеком грузным, с трудом поспевал за ней. Ворвавшись в дежурную часть, Надежда Ивановна с порога закричала:

— Где моя дочь? Что вы с нею здесь делаете?

— Спокойно, гражданка! Что это вы так шумите? На рынок, что ли, примчалась? — жестко осадил её дежурный. — Может быть, ты к дочке в обезьянник хочешь?

— Молчать! — властно произнёс с порога Прохоров.

Он запыхался, еле поспевая за Надеждой Ивановной, и, подойдя к стойке, вынул своё удостоверение и протянул его дежурному.

— Что вы мне тычите? — недовольно спросил дежурный, которого покоробила команда "молчать". Он нехотя заглянул в удостоверение и, не веря своим глазам, дважды перечитал его. Начальника областной милиции генерала Прохорова он раньше никогда в глаза не видел и сейчас понял, что попал и притом очень серьёзно.

— Представьтесь, — жестко скомандовал Прохоров и дежурный, вытянувшись в струнку и надев фуражку, отчеканил:

— Старший лейтенант Хворостин.

— От должности отстранен! Начальника сюда. И предельно быстро!

— Полковник Осипов в недельном отпуске, товарищ генерал.

— Тогда заместителя.

— Майор Нечепуренко на выезде: проверяет охрану вверенных объектов.

— Не райотдел, а дом отдыха! Я вам утрою красивую жизнь, мать вашу! Девочку сюда. Мигом!

Привели Марину и Надежда Ивановна, обняв её, повлекла к выходу, но та воспротивилась.

— Я без Мити не уйду!

— Что за Митя?

— Мой однокурсник. Нас вместе задержали.

— Привести парня, — распорядился Прохоров, но дежурный, волнуясь и судорожно сглотнув слюну, попытался объяснить:

— Товарищ генерал, Никонов Дмитрий Андреевич задержан за нападение на старшего оперуполномоченного капитана Шевелева.

— Врёт он всё, — закричала Марина. — Ни на какого капитана Шевелева Митя не нападал. Он хотел задержать бандита, который пытался похитить ребёнка Митиных знакомых. А милиция бандита отпустила.

— Напиши мне подробную докладную и к вечеру она должна лежать у меня на столе, — приказал Прохоров дежурному. — Пусть Нечепуренко сам её принесет А парня давай сюда немедленно.

Надежда Ивановна и Марина сели в машину Прохорова, а Митя побрёл к оставленной им "Волге". Избитое тело ныло, и он решил не ехать в деревню к Яне, потому что реакция у него резко понизилась, и это могло привести к аварии. Он медленно поехал на работу к Мельникову, чтобы сообщить о том, что опознал одного из похитителей — неудачников. Марина рассказала ему, что дежурный назвал этого мужика старшим оперуполномоченным капитаном Шевелевым, но Митя предполагал, что Марина что — то напутала. Тем не менее, этот мужик, несомненно, был хорошо знаком дежурному по РОВД и пусть уже Мельников выясняет, кто он и зачем пытался похитить Яну.

Митино сообщение озадачило Мельникова и он начал думать о том, какая может быть связь между похищением Пети Афонина и попыткой похищения Яны. Несколько дней назад Афониной позвонили и потребовали за возвращение Пети 500 тысяч долларов. А на следующий день вечером вдруг какой — то мужчина привёл Петю домой. Мужчина назвался Толмачёвым Тимофеем Борисовичем и рассказал, что охотился в лесу и набрёл на охотничью избушку, в которой прятали Петю.

Выломав заколоченное досками окно, он освободил мальчика и потом долго вместе с ним скрывался в лесу, так как двое неизвестных, вооруженных охотничьими ружьями начали за ними погоню. При этом ему даже пришлось отстреливаться от них, когда неизвестные "сели ему на хвост". Всё это Петя подтвердил, а Галина Афонина, обнимая ребёнка, с обожанием смотрела на героя, спасшего её сына.

Эта история, по мнению Мельникова, слишком смахивала на спектакль, чтобы быть правдоподобной. Вместе с Самохиным они выехали на место происшествия и внимательнейшим образом осмотрели охотничью избушку. Никаких улик, опровергающих версию героического спасения Пети, они не нашли. Похоже, что мальчик действительно находился в избушке несколько дней, но место перестрелки Толмачёв показать не мог.

— Не до этого было, — сказал он. — Драпать надо было как можно быстрее, а не запоминать местность для протокола.

Сейчас Самохин занимался тем, что собирал данные о Толмачёве, его связях и т. д. Так же, как и Мельников, он подозревал, что похищение ребёнка было просто инсценировка, но цель этого оставалась неясной.

— Не исключено, что похитили ребенка с целью выкупа, а потом испугались последствий и решили вернуть по героическому сценарию, — предположил Самохин

— Всё может быть. Сейчас время такое, что идиоты лезут из всех щелей, — согласился Мельников, не очень, однако, веря в эту версию и распорядился установить наблюдение за Толмачёвым.

— Вполне возможно, что он встретится со своими подручными, которые похитили Петю. Надо в паре с Лёней Окуневым послать Митю Никонова. Пусть они вместе покатаются в машине. Митя видел второго и должен его узнать.

После Митиного сообщения, Мельников занялся проверкой Шевелева, и оказалось, что Марина правильно назвала его должность и звание. Это ставило в тупик: зачем старшему оперуполномоченному РОВД похищать ребёнка? Скорее всего, Митя обознался, и просто этот опер похож на бандита.

Мельников колебался, раздумывая над тем, стоит ли устанавливать слежку и за Шевелевым. Опытный опер обязательно заметит её, поэтому следует ограничиться фотографированием его издалека хорошим фотоаппаратом с мощным объективом. И, вообще, Митю имеет смысл использовать для слежки за Шевелевым, а не за Толмачёвым.

Шевелева сфотографировали на улице в анфас и профиль и фотографии показали Пете. Но тот не признал в нём своего похитителя, поэтому Мельников решил, что Митя, скорее всего, обознался. Тем временем Толмачёв не очень спешил встречаться со своими предполагаемыми подельниками. Значительную часть своего времени он проводил в обществе Галины Афониной, с которой у него начался бурный роман.

— Виктор, у меня такое ощущение, что кто — то проворачивает с Толмачёвым такой же номер, как и мы с Эдиком, — поделился Самохин с Мельниковым своими соображениями, к которым пришел на основе анализа данные наблюдения.

— Не наш номер, а твой, — возразил Мельников. — Это ты подсунул ей Эдика и если бы Чернов всё — таки выяснил, что подсунул его именно ты, то запросто мог заподозрить тебя в убийстве Афонина.

— Ну, хорошо, не буду спорить. Но если Толмачёва ей подсунули таким же оригинальным способом, то кто и с какой целью?

Мельников пожал плечами. Он и сам постоянно раздумывал над этим вопросом, так как не мог поверить в сказку о спасении ребенка случайно проходившим мимо охотником. Тем более выяснилось, что Толмачёв поступил в общество охотников и приобрёл ружьё всего лишь месяц назад. Оставалось непонятным кому и зачем понадобился этот спектакль.

 

Глава 19. Климов продает телеканал

Снятие Ферапонтовым своей кандидатуры с выборов, стало серьёзным ударом для действующего губернатора. Климов позиционировал себя в качестве серьёзного и единственного представителя демократических сил в регионе, поэтому его основной оппонент, бывший генерал КГБ, был для него удобным противником. Несмотря на то, что Ферапонтов, как хорошо подготовленный полемист, прекрасно владел аудиторией, чекистское прошлое ему явно мешало и помогало Климову вешать на него ярлык человека, стремящегося вернуть советскую власть, чтобы снова вести народ в неизвестное будущее, то бишь, в коммунизм.

Тезисы Ферапонтова насчёт регулируемых государством рыночных отношений и необходимости создания среднего класса Климов толковал как тактический ход для захвата власти в регионе. Как остроумно заметила журналистка Маша Федотова: чекист — рыночник — это такой же феномен, как лилипут — баскетболист. Несмотря на то, что она неоднократно проезжалась и по Климову, но этот её афоризм он с удовольствием повторял на своих выступлениях. Ситуация складывалась для Климова очень удачно: основная борьба шла между двумя противниками — демократом с одной стороны и бывшим чекистом с другой. Вокруг них суетились кандидаты мелкого пошиба с неясными платформами.

Исчезновение такого удобного противника размывало позицию Климова, так как в основном оставались претенденты только от демократов и либералов. Выборный ландшафт, как выразился один из комментаторов, стал выглядеть сплошным демократическим пятном, на котором не видно лиц. Правда, ещё на этом выборном ландшафте был претендент и от коммунистов, но всерьёз его воспринимали только сердобольные старушки. Претендент — коммунист сочинял стихи, заунывно пел их под бренчание гитары, и распространял кассеты с записями своих песен. Начинались все его песни с заунывного "ох", как и принято в волжских народных страданиях. Федотова не удержалась и съязвила по поводу "демократического пятна":

— Не всё так безнадёжно плохо: есть у нас одно лицо рядом с этим пятном. И это лицо следует немедленно выбрать губернатором, чтобы у него не оставалось времени для творчества. Иначе от его песен мы рискуем получить массовое психическое расстройство.

Фракция коммунистов в городской думе потребовала отлучить Федотову от эфира, но вмешался Климов.

— Необходимо отвыкать от тоталитарного прошлого, — глубокомысленно размышлял он перед телекамерой. — Подлинная демократия предполагает свободу слова, хотя, конечно, я согласен с тем, что этим нельзя злоупотреблять. Не следует путать свободу слова со вседозволенностью. Поэтому Федотова должна учитывать, что такие её грубые выпады не только оскорбляют общественность, но и создают мотивацию для требований о контроле над прессой.

Журналистка немедленно признала свою ошибку и пообещала купить пару кассет для еженедельного прослушивания песен.

— Торжественно обещаю регулярно прослушивать кассеты, чего бы это мне не стоило, — с издевкой сказала она, и Климов с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в прямом эфире. Он уже давно приглядывался к ней и пришёл к выводу, что иметь такую журналистку в своей обойме в качестве рупора было бы очень неплохо. Пресса кусала его регулярно, но он понимал, что журналистам его "заказывают". Журналисты — киллеры, убивающие надежду на избрание своими ядовитыми публичными выступлениями, сейчас в цене, а перед выборами цена на их услуги растет непрерывно.

— Это нормально, — сказал когда — то покойный Алексей Костин, его бывший заместитель. — Одни продают выращенные ими овощи, другие — изготовленный ими самогон. А те, кто не умеют выращивать овощи и гнать самогон, продают своё мнение, если умеют его сформулировать и изложить на бумаге.

Маша Федотова умела не только хорошо излагать, но, к тому же, была остра на язык и весьма язвительна. Климов удивлялся тому, что она, в отличие от своих коллег, никогда не допускала в его адрес язвительных шуточек. И, хотя иногда его покусывала, однако делала это довольно мягко. Объяснить такое отношение к себе с её стороны он не мог: вроде бы она ему ничем не обязана, да и не боялась ничего, а относилась к нему достаточно лояльно. Тем не менее, он остерегался приглашать её для беседы, так как не мог прогнозировать её реакцию.

Но вскоре для этого представился удобный случай. Бочаров, начальник отдела областной администрации, выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора. Климову это было крайне неприятно, так как он понимал: Бочарова обрушит на него столько грязи, что мало не покажется.

Несмотря на то, что журналисты обвиняли его во всех мыслимых и немыслимых грехах, никто из них не мог сравниться по злословию с Валентиной Сергеевной. Кроме того, позицию Климова серьёзно подорвали гибель главных спонсоров его избирательной компании: Афонина, Дёмина и Сапога. При тоталитаризме всё определяется идеологией, а при демократическом строе — деньгами. Выборы стоят очень дорого, поэтому без спонсоров победить на них невозможно, хотя наивные люди полагают, что всё решает биомасса избирателей.

Климов не сомневался в том, что эти убийства — дело рук московского криминального авторитета Грини Шарого и связаны они с аукционом по заводу "Импульс". Этот завод и раньше у него был как кость в горле, но не предполагал, что из — за него лишится такой мощной поддержки. Большие надежды возлагал он на вновь создаваемое движение "Наш дом — Россия", в организации которого принимал самое деятельное участие. Но на днях штаб местного отделения этого движения принял решение поддержать кандидатуру Бочарова, и Климов воспринял это как нож в спину. Он не мог понять, откуда дует ветер, но вскоре выяснил, что Сергей Павлович Волгин, который побывал у него в гостях некоторое время назад, попал в опалу и больше не работает в администрации Президента. Видимо то, что он принимал у себя Волгина по высшему разряду, давали москвичам основание заподозрить его в нелояльности и близости с ныне опальным чиновником.

Климов знал Волгина как очень осторожного человека и не имел понятия о том, чем тот мог провиниться. Поэтому предполагал, что в администрации Президента идёт обычная драчка между соперничающими кланами и, возможно, Волгин попал в переделку совершенно случайно. Но для него, Климова, это стало большой неприятностью, и он не знал, как из неё выпутаться. Следовало очень серьёзно скомпрометировать Бочарова, чтобы от него отказалось движение "Наш дом — Россия" и тогда появляется шанс на поддержку. Но как ещё можно скомпрометировать человека, задержанного на порно — киностудии, и ухитрившегося доказать, что это не более, чем подстроенная акция?

Когда Климову стало известно, что аукцион на завод "Импульс" выиграла Галина Афонина, за которой стоял Гриня Шарый, он начал опасаться, что Бочаров, помимо всего прочего, мог заручиться у него поддержкой. Но из телевизионных новостей неожиданно узнал, что Гриня расстрелян в московском ресторане со всеми своими подельниками. Новость потрясала — тот казался монстром, обросшим такими колоссальными связями и располагавшим такими возможностями, что стал совершенно неуязвим. И вот, пожалуйста: расстреляли, как какую — то шавку!

Телевизионные комментаторы намекали, что это следствие попытки Шарыгина влезть в нефтяной бизнес и Климов охотно в это верил. Нефтяники — люди серьёзные и богатые, поэтому могут купить кого угодно. Тем не менее, Климов увидел в этом для себя возможность договориться с Афониной о финансовой поддержки его избирательной кампании. Была, конечно, неясность в том, кто теперь вместо Грини будет контролировать компанию "Сибкомпроминвест", так как "свято место пусто не бывает". Но пока есть некоторая неопределённость, необходимо "ковать железо пока горячо".

Он уже раздумывал над основой соглашения, как произошла история с покушением на Дерягина, депутата областной Думы, возглавившего избирательную компанию Бочарова. Климов искренне считал, что это "покушение" является простой имитацией, цель которой состоит в привлечении общественного внимания к особе Бочарова. Если верить сообщениям, доверенное лицо кандидата в губернаторы ударили кистенём в пах, и Климов долго хохотал над глупостью пиарщиков Бочарова.

— Ну, придумали бы что — нибудь более серьёзное, — давясь от смеха, говорил он Надежде Ивановне.

— Я тоже считаю, что следовало его стукнуть кистенём по башке, — сердито произнесла она, ставя на стол приготовленное кофе с печеньем.

— Не знал, Надюша, что ты такая кровожадная! — притворно вздохнул Климов, не имевший оснований не соглашаться с выводом своего секретаря — референта.

В телевизионном интервью по этому поводу Бочаров сообщил прессе, что какая — то девушка незаметно подкралась сзади к Дерягину и хотела его ударить кистенем по затылку, но тот вовремя обернулся, поэтому кистень попал ему в промежность. Присутствующая на интервью Федотова высказала предположение, что дело вовсе не в том, что Дерягин повернулся.

— Просто девушка думала, что бьёт его по затылку, ошибочно приняв за лицо совершенно другую часть тела, — заявила она во всеуслышанье и сорвала тем самым интервью, так как представители прессы не удержались от хохота и долго не могли успокоиться. Послышались вопросы, не стоял ли Дерягин в наклонной позе с голым задом, что объясняло бы ошибку покушавшейся. И если он действительно так стоял, то почему избирательную компанию проводят таким необычным способом?

Хохот в зале и выкрики с мест сделали невозможным дальнейшее проведение интервью, и Бочаров ретировался. Однако для Федотовой эта история даром не прошла. На следующий день генеральный директор канала Сибинформтиви Ситников её уволил, а Дерягин подал в суд за оскорбление чести и достоинства. Климов сразу же понял, какая возможность ему предоставляется, и упустить её было бы глупо, поэтому выступил с резкими возражениями против принятия репрессивных мер к неугодным журналистам.

— Что только про меня не говорят и пишут журналисты, но разве я когда — либо позволил себе сводить счёты с кем — нибудь из них? — бушевал он перед телекамерами. — Не выйдет у вас, господа! Я, как губернатор, не позволю зажимать свободу слова! — грозил он кулаком неизвестно кому, и всем становилось ясно, кто подлинный защитник свободы и демократии в области.

На следующий день Климов пригласил к себе Галину Афонину, которой решил недорого продать местный телевизионный канал Сибинформтиви. Однако, посмотрев в её глаза, он удивился про себя. "Как же эта дура может так ловко вести дела?" — изумленно подумал он, но на всякий случай заговорил с нею о своём предложении. "Скорее всего она просто хорошая актриса и делает глупый вид, чтобы обмануть меня", — мелькнула у него мысль, но ему стало всё ясно, как только она открыла рот.

— Семен Викторович, всеми финансовыми делами у нас в компании занимается мой заместитель Мельникова Зоя Матвеевна, — сказала она и на следующий день в его кабинете сидела молодая женщина, которая поняла его с полуслова.

— У нас сейчас сложное финансовое положение, — начала Мельникова. — Мы только что приобрели завод "Импульс" со всеми его долгами. Вернее, его долги, а к ним в нагрузку завод.

— Мы поможем реструктурировать его долг, — нетерпеливо прервал её Климов.

— И, кроме того, мы добровольно взяли на себя обязательство отремонтировать драматический театр, — продолжала Мельникова.

— Зоя Матвеевна, продумайте ваши предложения и через пару дней представьте мне на рассмотрение. Многое не обещаю, но в каких — то налоговых послаблениях готов посодействовать. Мне надо, чтобы канал работал не на моих оппонентов, а…

—…а на свободу слова, — опередила она его. — Насколько я помню из курса научного коммунизма, ещё Ленин писал, что художник, вообразивший себя свободным, похож на сумасшедшее фортепиано, решившее, что оно играет само по себе.

— Рад, Зоя Матвеевна, что мы понимаем друг друга с полуслова, — с чувством произнес Климов, провожая её к двери. Больше обсуждать было нечего, и он порадовался, что нашёл понимающего человека. "Почему — то стало затруднительно в наше время встретить умного человека, — подумал он, возвращаясь к своему столу. — Но с этой барышней будет легко работать!".

На проработку и подписание договора о продаже компании "Сибкомпроминвест" местного телевизионного канала ушло не более десяти дней, в течение которых Климов осознал, как всё же трудно иметь дело с Мельниковой.

— Зоя Матвеевна, нельзя же так! — возмущался он. — Такая интересная молодая женщина, а повадки аллигатора!

— Смущают ваши обширные знания зоологии! — парировала она. — Но я из тех аллигаторов, которые хотят отремонтировать городской театр, обеспечить людей работой, зарплатой. А вы требуете, чтобы я тратила деньги на свободу слова. Свобода слова хороша тогда, когда сидишь в мягком кресле, потягиваешь коньяк, и чувствуешь, что не хватает чего — то остренького. А когда в желудке пусто и детей нечем кормить, то хочется не столько свободы слова, сколько, прошу прощения, простой жратвы.

Климов понимал, что она, чувствуя ситуацию, пытается навязать ему договор с многочисленными налоговыми и другими льготами, но у него не было времени на дебаты, так как необходимо срочно решать проблемы, связанные с избирательной кампанией.

Буквально на следующий день после подписания договора и вступления его в силу, генеральный директор канала Сибинформтиви Ситников был уволен и его место занял ранее никому неизвестный Левитин, работавший до этого директором радиостудии в одном из райцентров. Первым же приказом он восстановил Федотову на работе с выплатой зарплаты за все дни отсутствия на работе по причине увольнения. Эти выплаты вычли из увольнительного пособия Ситникова и все восприняли перемены, как победу демократии и свободы слова.

Однако вслед за этим последовал приказ Мельниковой о перезаключении трудовых договоров со всеми работниками канала. При этом в типовом договоре появилась строка о запрещении сотрудничества работников со сторонними организациями на платной основе, что вызвало всеобщее возмущение. Профсоюзный комитет собрал всеобщее собрание и потребовал от Мельниковой придти и объясниться с коллективом. Выступающие сурово осудили произвол новых владельцев канала и предлагали объявить забастовку. Мельникова выслушала выступления со скучающим видом и когда поток ораторов иссяк, неторопливо заняла место на трибуне.

— Дамы и господа! — начала она. — В советское тоталитарное прошлое мы называли друг друга товарищами. Но наступила свобода и демократия и мы перестали быть друг для друга товарищами. Мы стали дамами и господами. Вы многое сделали для победы демократического строя и замены социализма капитализмом. За это всем вам огромное спасибо! Теперь мы начинаем жить по законам капитализма, за который вы боролись. Так чем же вызвано ваше возмущение? Если вы хотите работать на частном канале, то обязаны выполнять все требования владельцев. Таков капитализм и вы это прекрасно знаете. Других законов капиталистического предпринимательства пока не придумали. И насчет забастовки. Все прошлые договора аннулированы, потому что у нас, у владельцев канала, свои взгляды на трудовые отношения, свои правила, своя правда и неограниченные права. Кто не хочет работать здесь, может бастовать. Кто заключит трудовой договор, тот будет работать по нашим правилам. Мне больше добавить нечего. Дальше решайте сами.

В сопровождении охраны Зоя покинула притихший зал. Сидевшие в нём люди ожидали совершенно другого — обычно с ними заигрывали и пытались перетянуть на свою сторону. А так бесцеремонно с ними обходиться ещё никто себе не позволял. Но то, что тихо говорила с трибуны эта женщина, прогремело жестокой правдой и заставило сжаться сердце каждого, находившегося в зале.

Ратуя за капитализм, они полагали, что их не коснется его мохнатая беспощадная лапа. Они рассматривали проблему так называемого "эффективного пользователя" именно в том аспекте, за который им хорошо платили. И вот наступил момент, когда когтистая лапа капитализма коснулась непосредственно их — "эффективный пользователь" поглотил телеканал и продиктовал, как они теперь будут жить.

Сидящие в зале разделились на три лагеря. Технари спокойно отнеслись к перезаключению договоров и высокомерно поглядывали на остальных — технику всё равно надо кому — то обслуживать, хоть на государственном канале, хоть на частном. Это болтать можно по разному, а гайки крутят всюду одинаково вне зависимости от идеологии.

Сотрудники, занятые в тележурналистике и всегда считавшие себя элитой, вдруг поняли, что могут оказаться на улице. Не трудно догадаться, почему Климов так скоропостижно продал телеканал — идя на выборы, он хочет обеспечить себе полную поддержку СМИ. Когда канал был государственный, то ничего невозможно было с ними сделать, потому что это выглядело бы расправой, покушением на свободу слова и права человека. А в демократическом обществе такое недопустимо. Но если канал частный, то его владельцы может делать всё что заблагорассудится — демократия позволяет. В этом и кроется вся хитрость устройства этого общества.

Ругать и высмеивать губернатора было не только азартно, но и прибыльно — за это хорошо платили заказчики, стремившиеся его скинуть. Но положение вдруг круто изменилось и все понимали: эта особа, которая так резко отрезвила их с трибуны — карающая длань губернатора.

Каждый из тележурналистов втайне надеялся, что его оставят на канале, потому что такими талантливыми, как он, не бросаются. В крайнем случае пожурят и попросят изменить свою позицию, что сделать совершенно несложно — ведь каждый их них всегда занимает такую позицию, за которую больше платят. А бесплатную позицию занимают только дурачки.

Наиболее практичные из журналистов уже составляли в уме письмо с разоблачением того давления, под которым находились, когда их заставляли выступать против губернатора вопреки собственной совести. И пошлют они письмо не этой наглой дурехе, которая позировала перед ними на трибуне, а настоящим владельцам канала. И те поймут ситуацию и прислушаются к их рекомендациям по управлению телеканалом.

В отличии от остальных, сотрудники аппарата управления чувствовали себя очень неуверенно. Ведь не зря гласит народная мудрость: новая метла по новому метет. И каждый новый руководитель стремится всюду поставить своих людей. Поэтому и отдел кадров, и планово — экономический отдел, и бухгалтерию ждут перетряски. Технари и журналисты останутся, потому что без специалистов основного профиля предприятие работать не может. А их заменить проще простого. Но куда пойдешь, если всюду безработица? А ведь надо семью кормить и детей ставить на ноги!

Между тем, с передачей Мельниковой телеканала Сибинформтиви, Климов решил, что складывается благоприятная ситуация для развёртывания кампании против Бочарова. Вернувшись с посещения животноводческой фермы в отдалённом районе области, он хотел дать задание Надежде Ивановне связать его с журналисткой Марией Федотовой, но у себя в приемной обнаружил только вторую секретаршу, молоденькую девушку, принятую недавно в помощь Надежде Ивановне.

— А где Надежда Ивановна? — удивился он.

— Поехала в Октябрьский отдел милиции за дочкой. Из милиции позвонили, сказали, что её задержали и потребовали приехать для опознания девочки. Мол, при ней нет никаких документов.

— За что задержали? — изумился Климов.

Девушка замялась, покраснела и, наконец, тихо проговорила:

— Сказали за проституцию.

— Марину задержали за проституцию?!

Ошеломленному Климову показалось, что он ослышался, настолько невероятно было известие. Но девушка только молча кивнула головой, потупив глаза. Она работала всего несколько дней и очень боялась губернатора.

— Надежда Ивановна одна поехала? — резко спросил он.

— Нет, она позвонила генералу Прохорову, он за ней заехал, и они вместе поехали в райотдел.

Климов молча прошёл к себе в кабинет, в бешенстве хлопнув дверью. Он понял, почему задержали Марину и обвинили её в проституции: кто — то хочет, раздув скандал, утопить его в дерьме. Теперь весь город будет обсуждать, что творится у него в приемной и какое право он вообще имеет говорить о морали. Это был удар ниже пояса, и кто его нанёс — надо было выяснить и притом самым срочным образом.

Надежда Ивановна появилась вскоре после его прихода и, возбужденная, прошла в его кабинет.

— Надя, рассказывай, в чем дело, только по порядку.

— Какие сволочи, какие негодяи! — раскричалась она и Климов поморщился.

— Я же тебя прошу: давай по порядку, а ты начинаешь с конца. Что произошло?

— Значит так. Марина шла по улице со своим будущим однокурсником, парень тоже поступил с нею в университет. И этот парень увидел бандита, который пытался на днях похитить ребёнка его знакомых. Он остановил этого мужика и хотел доставить в милицию, а тот оказался оперуполномоченным. И парня обвинили в нападении на сотрудника милиции, а Иришку в… Я даже не могу произнести это слово! Вы подумайте, какие негодяи, какие…

— Так, я это уже слышал. Что Прохоров? Ты ведь с ним ездила?

— Николай Иванович сразу же со мной поехал и освободил Марину и мальчика. Обещал разобраться и наказать этих мерзавцев.

Климов задумался. То, что освободили, ещё не означает, что история не дойдёт до прессы и можно себе только представить, как её извратят и раздуют. Марина попала в милицию из — за парня, с которым поступила в институт. Зачем он обвинил милиционера в попытке похищения ребёнка? Зачем напал на него? Не инсценировка ли это? Кто же автор этого сценария? Надо срочно расследовать это дело и выявить заказчика. Кроме того, хорошо бы провести журналистское расследование, и, опередив противника, представить это дело как выпад лично против губернатора. Вот, мол, на что только не идёт оппозиция!

— Надя, ты, пожалуйста, свяжись с капитаном Грузновым, — попросил он. — Вы же, вроде бы, с ним большие друзья?

— Гм, друзья, — пожала плечами она. — Я видела его всего один раз, у меня и телефона его нет. Могу факсом его вызвать.

— Факсом не надо. Мне он нужен негласно. И ещё нужна его хорошая знакомая, журналистка Федотова, с которой он частенько вместе работал. Необходимо, что бы он порекомендовал ей взять у меня интервью.

— Машке — то? А зачем так сложно? Я сама ей скажу.

Климов изумлённо посмотрел на Надежду Ивановну.

— Ты с ней знакома?

— Как же не знакома, если мы соседи по лестничной клетке. Я Машку ещё грудным ребенком в коляске гулять возила, когда её мать была занята. Приду, бывало, со школы, а мне вручают коляску: иди, мол, пару часиков погуляй.

— Что же ты мне раньше об этом не рассказывала?

— У меня соседей — то много. Откуда я знаю, о ком вам надо рассказывать, а о ком нет?

Новость была многообещающая и объясняла причину лояльности Федотовой.

— Пригласи её для беседы. У меня есть для неё интересное предложение. Она как ко мне относится?

— Никак не относится. Вот к Бочарову относится с большей любовью. Совсем как я.

— Ясно. Ты постаралась разрисовать своего любимца, — хохотнул Климов, радуясь неожиданной удаче.

Ему не надо будет убеждать Федотову в необходимости вплотную заняться Бочаровым — Надежда, без сомнения, уже достаточно настроила свою соседку. Поэтому встречаться с ней смысла не имело, и даже нежелательно, чтобы никто не смог обвинить их в сговоре.

— Ты, Надежда, попроси свою соседку вот о чём: пусть они с Грузновым, ну, с тем капитаном, проведут неофициальное расследование истории с Мариной. Надо выявить заказчиков и подоплёку. Хотя подоплёка мне ясна и так: это попытка облить меня лишний раз грязью.

— Вас грязью? Пока что облили грязью мою дочь, меня, мою семью…

— Ты просто невинная жертва разборки со мною. Ладно, Надюша, как там Марина? Переживает?

— Как же не переживать? Такая травма для девочки!

— А что за парень? Она с ним встречается?

— Я же говорю, она с ним поступала в университет. Они, возможно, случайно встретились в городе. Она ни с кем ещё не встречается, ей учится надо, а не амуры крутить.

— Ладно, тему закрыли. Значит так, переговори с Федотовой по поводу расследования этой истории, пусть выяснит вместе с Грузновым откуда ноги растут и кто заказчик. А также поинтересуйся, как продвигается журналистское расследование нападение на Дерягина. Раз вы так близко знакомы с Федотовой, пусть она тебя постоянно держит в курсе дела.

Между тем, журналистское расследование по делу Дерягина набирало обороты, и даже готовился специальный телефильм об этой истории. После своего недавнего разговора с Климовым, Зоя чётко поняла, что сейчас ему требуется, и, зная, что Дерягин является доверенным лицом Бочарова на губернаторских выборах, распорядилась создать на канале группу из трёх журналистов, включая Машу Федотову, для журналистского расследования нападения на Дерягина.

Идею подал её муж, сообщив при этом, кто именно обвиняется в этом нападении. Зоя помнила, как по просьбе Виктора устраивала эту девушку на работу, хотя до сих пор ни разу её не видела. Было неясно, действительно ли девушка могла напасть на Дерягина и если да, то какую цель при этом преследовала. Панченко, по отзывам мужа, была хорошим работником, и её осуждение бросало бы тень на компанию. Кроме того, интуиция подсказывала ей особый интерес Климова в этой истории, следовательно интересы губернатора и компании совпадали.

 

Глава 20. Грузнов снимает обвинение с Марины

Журналистское расследование — дело дорогостоящее, но Зоя на него не пожалела денег и оно выявило, как и следовало ожидать, новые факты, ставившие под сомнение законность задержания Кати Панченко. Дело приобретало скандальный характер, и Климов дал негласное указание подключить к делу капитана Грузнова для проверки объективности следствия. Тот не хотел влазить в очередное скандальное дело, предвидя для себя массу неприятностей, которые последовали сразу же, как в отделе стало известно о поручении губернатора.

Дубинин, непосредственный начальник Грузнова, резко возражал против его кандидатуры, но Мелентьев был непреклонен.

— Можешь пойти к генералу и поторговаться с ним, — порекомендовал он Дубинину. — А пока генерал своего решения не поменял, делай так, как он приказал.

— И вообще, мне не нравится, что ты на всё имеешь своё мнение, — с угрозой добавил он.

— Так что, я не имею право на собственное мнение? — оскорблённо воскликнул Дубинин.

— Конечно, право имеешь, — кивнул головой Мелентьев, — поэтому можешь выяснять его у меня в любой момент. А сейчас иди и выполняй указание генерала.

Дубинин вышел из кабинета начальника милиции в бешенстве, пообещав себе, что в ближайшие выходные дни будет на даче у тестя и подымет вопрос о невозможности дальнейшей работы с Мелентьевым. Но развернувшиеся вскоре события неожиданно приняли крайне неблагоприятный для него оборот: Грузнов выяснил, что сразу же после задержания Кати Панченко в райотдел милиции приезжал Дубинин и интересовался подробностями нападения на Дерягина. С просьбой об этом к нему обратился Бочаров, приятель его тестя, чьим доверенным лицом на губернаторских выборах был Дерягин. Это наводило на мысль, что Бочаров пытался представить нападение в удобном для себя ракурсе.

Мелентьев, которому Грузнов доложил эту информацию, радостно потёр руки и сразу же позвонил генералу Прохорову.

— Николай Иванович, выясняется, что в деле о покушении на Дерягина слишком много политики, как вы и предполагали, — сообщил Мелентьев, едва сдерживая радость. — Дубинин, оказывается, побывал в райотделе сразу же после задержания этой Панченко и давал какие — то указания.

— Ты подумай, какой сучёнок! — громыхнул Прохоров в трубке так, что это стало слышно даже Грузнову, который только что доложил Мелентьеву о результатах расследования. — Это он так помогает Бочарову! В политику, паскуда, лезет и милицию втягивает! Я сейчас же поставлю губернатора в известность.

Мелентьев осторожно положил трубку и, подмигнув Грузнову, сказал:

— Иди, копай дальше. Даст Бог, избавимся от этого мудака!

— Другого пришлют. Место такое: либо взяточник, либо мудак, либо и то и другое в одной посуде.

— А я кто, по — твоему? Взяточник или мудак? Ведь я в своё время в том кресле много лет просидел, — вызверился Мелентьев на Грузнова.

— Вы, Михаил Викторович, исключение из правил, — притворно — льстивым голосом произнес Грузнов. — Да и сидеть в том кресле вы изволили в советское время, когда каждый, простите за выражение, член… Я, конечно же, имею ввиду партии, страшно нынче даже произнести какой именно партии, был честным и принципиальным строителем чего — то в чьём — то будущем.

— Вот теперь я наглядно вижу, что уважаешь начальство! — рассмеялся Мелентьев. — Ладно, иди, копай и держи меня постоянно в курсе дела.

Грузнов уходил от Мелентьева в приподнятом настроении, понимая, что у Дубинина теперь будет куча неприятностей. Правда, сознавал также и то, что Дубинин располагает серьёзной поддержкой, и эти неприятности сможет пережить. А потом займётся им, Грузновым, всерьёз и тогда ему точно придётся уходить из милиции. Но это будет потом, а сейчас он был доволен складывающимися обстоятельствами.

Не успел он зайти к себе в кабинет, как позвонила Федотова.

— Дмитрий, у меня к вам очень важное дело. Когда мы можем встретиться?

— Что — то новое по делу Панченко?

— Нет, совсем другое, но я по телефону об этом не могу говорить.

Он удивился: что она могла узнать такое, что нельзя рассказать ему по служебному телефону? Но Федотова настаивала на личной встрече, и он согласился. Встретились они в скверике недалеко от здания управления милиции.

— Моя соседка, Надежда Ивановна Серикова, вы её знаете, обратилась ко мне с просьбой…

— Не знаю. А кто это?

— Разве вы её не знаете? А она утверждает, что с вами знакома. Это секретарь — референт губернатора.

— А, Надежда Ивановна? Конечно, знаю. Очень приятная женщина.

— Рада это слышать. Так вот, её дочь задержали в Октябрьском отделении милиции вместе с каким — то парнем.

— Ну, я здесь ничем помочь не могу. Освободить их не могу. Надежда Ивановна сама может позвонить или пусть попросит губернатора.

— Освобождать никого не надо. Их уже генерал Прохоров освободил. Здесь другое: необходимо выяснить, кто стоит за этим, кто дирижирует спектаклем. Марину, её дочь, обвинили в проституции. А девочка только что поступила в университет. Губернатор считает, что это грязная возня затеяна против него.

— Я не понял, причем здесь губернатор? Он, что ли, её на панель посылал?

— Да что вы такое говорите! Я знаю Маришку с пеленок, это чистейшая девчонка. Она даже ни с одним мальчиком ещё не встречается, а вы такое говорите: панель!

— Маша, я же ничего не утверждал. Вы сказали, что её обвинили… Вот я и спрашиваю, причем здесь губернатор?

— Как вы не можете понять такие простые вещи? Если дочь его секретарши занимается тем, в чем её обвиняют, то что же тогда можно сказать об обстановке, царящей в окружении губернатора? Об исповедуемых там моральных ценностях?

— Ну, Маша, вы видите всё так глубоко, что куда уж нам, убогим, — рассмеялся Грузнов. — Мне такое никогда бы и в голову не пришло.

— Вот поэтому вы, Дмитрий, простой мент! Это не для слабого ума, — рассмеялась вместе с ним Федотова.

— Так что я должен сделать? Ведь девочка, как я понял, на свободе. Что же требуется от меня?

— Она — то на свободе, но факт задержания имел место и может быть использован против Климова, независимо от того, свободна девочка или нет. Причём то, что её и парня освободили по прямому указанию начальника областной милиции, тоже может быть истолковано, как попытка областной администрации замять историю. Поэтому я хотела бы с вашей помощью разобраться в этом деле. Парень, с которым она познакомилась при поступлении в университет и случайно встретилась в городе, обвинил одного мужика в попытке похищения ребенка своих знакомых. А этот мужик оказался старшим оперуполномоченным, работает в Октябрьском райотделе милиции и их обоих, Марину и этого парня, доставили в милицию.

Грузнов напрягся: он сразу же вспомнил, что Самохин ему рассказывал о попытке похищения дочери Мельникова. А до этого похитили сына Афониной и, как он слышал, потребовали полмиллиона долларов в качестве выкупа.

— Как фамилия ребенка, которого хотели похитить?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Я, кажется, становлюсь придворным опером губернатора. То надо выяснить, нет ли подвохов в деле Панченко, то разобраться с историей задержания дочери его секретарши.

— Дима, это прекрасная возможность открыть частное розыскное агентство и заняться собственным бизнесом.

— Придётся так и сделать, как только выгонят из милиции. А вы уверены, что девочка может успешно пройти медкомиссию?

— Не поняла: что значит успешно и какую медкомиссию?

— Что же здесь непонятного? Девственницу невозможно обвинить в проституции. Если она такая чистая, как вы утверждаете, то подтверждение медкомиссии — это на сто пудов выигранное дело.

— Но вы же понимаете, какая это будет психологическая травма для девочки?

— А вы понимаете, что в райотделе может лежать протокол допроса какой — нибудь проститутки и её признание в том, что она вместе с вашей девочкой оказывала кому — то сексуальные услуги.

Федотова с изумлением посмотрела на Грузнова.

— Дима, но если это так, то это ведь преступление!

— Маша, если вы хотите, чтобы я занимался этим делом, мне нужна справка от гинеколога. Когда мы будем уверены в том, что она девственница, то можно брать за жабры лиц, виновных в её задержании и отправлять её на официальную экспертизу.

На предложение провериться у гинеколога Марина ответила истерикой, и Надежда Ивановна с Машей Федотовой долго её уговаривали, что в этом нет ничего постыдного.

— Что же здесь стыдного? Ты же зимой проходила в школе обследование и ничего. А почему же сейчас ты так обострённо воспринимаешь?

— Мы тогда всем классом проходили комиссию, а сейчас я должна кому — то доказывать, что я честная? Почему так? — рыдала Марина, но Надежда Ивановна была непреклонна и на следующий день известная в городе гинеколог, профессор медицинского института, написала заключение об её девственности.

Климов, у которого Надежда Ивановна отпрашивалась, чтобы в рабочее время поехать с Мариной на обследование, завладел документом сразу же после её прихода и немедленно позвонил начальнику областной милиции Прохорову.

— Николай Иванович, у тебя в Октябрьском отделении скопилась шантрапа, которой жмут погоны. Сам разберёшься со своими говнюками, или мне подсобить?

— Семен Викторович, я уж как — нибудь с ними разберусь. А что там ещё произошло?

— Марину, дочь Надежды Ивановны, обвинили в проституции. Чистую, домашнюю девочку так опозорить!

— Так я же уже им за это всыпал по первое число! И Марину с её парнем освободил. Проблемы уже ведь нет.

— Нет проблемы говоришь? А то, что это повод для СМИ обрушить на меня потоки грязи за, дескать, аморальное окружение — это, по — твоему, не проблема? Ты разберись, кто конкретно под меня копает, и выяви не только исполнителей, но и заказчиков.

— Ну, основного заказчика ты знаешь. Он у тебя же в администрации и работает. А с исполнителями уж я разберусь, можешь не волноваться. Сейчас же подключу службу собственной безопасности, пусть разберутся.

Климов в сердцах бросил телефонную трубку и задумался. Потом достал блокнот и начал записывать одолевавшие его мысли. Возможно потом их можно будет использовать за очередным "круглым столом" на каком — то телеканале. Всего пару лет назад споры политиков и политологов за "круглым столом" привелекало много телезрителей. Прилипнув к экрану, они с готовностью подставляли уши под лапшу, которую им вешали болтуны, считая их честными политиками, несмотря на то, что вокруг постоянно твердят: "политика — это грязное дело". Биомасса верит в то, что хочет видеть, а не то, что есть на самом деле.

Политик может быть честным человеком, но в силу объективных обстоятельств он не может таким же оставаться в политике, потому что честный человек и честный политик — это совершенно различные понятия. Честный политик — это человек, рассматривающий политику как инструмент для достижения общего блага и ради этой цели можно идти на компромисс с совестью, преследуя честные цели.

В то же время честный политик никогда не в состоянии в одиночку обеспечить всеобщее благо, так как за политическую честность ответственны не только одни лишь политики, но и общественное мнение. В конце концов, политическая честность может быть только в обществе, которое отличается культурой, терпимостью, солидарностью и равными правами для каждого человека. А в СМИ, между тем, получило распространение безответственное критиканство, когда журналисты и политиканы переполнены страстью к разоблачению проблем и преданию их гласности. Причем, у них отсутствует даже малейшее желание предложить хотя бы какое — то приемлемое решение.

Новое время принесло новую политическую мораль и остроту напряженной политической борьбы, которая не допускала роскоши прикрываться или ограничивать себя моральными принципами. Сегодня избиратель откровенно дезориентирован, а система ценностей радикально разрушена, в том числе усилиями деятелей СМИ. Раньше, голосуя на выборах, обычный избиратель принимал во внимание моральные качества политиков, опыт их работы, слоганы и декларации. Сейчас на рассмотрении остались одни лишь декларации и обещания, о которых тотчас же забывают, как только дорвутся до власти.

Климов в очередной раз пожалел, что с Ферапонтовым приключилось несчастье, в котором некоторые пытались сразу же обвинить его, губернатора. Ферапонтов ни разу не позволил себе какие — то личные выпады против него, Климова, а тем более такие гнусные провокации, какие нынче следовали одна за другой. "А почему Прохоров строит из себя малое дитя? Он что, действительно не понимает, что эта история направлена против меня лично или просто делает дурацкий вид? — возникло вдруг подозрение у Климова. — А не заговор ли это?".

Недавно звонили из Москвы и намекали, что хотят заменить Прохорова молодым и толковым человеком. Но он ответил достаточно уклончиво. Этих молодых и толковых московских назначенцев следует остерегаться. Лучше пусть будет свой, хотя и менее толковый, но знаешь, что можно от него ожидать. Но, если Прохоров вступил в игру против него, Климова, то может быть лучше сразу же согласиться на замену?

Только будет ли проще, если в кресло Прохорова усядется молодой и заносчивый московский выдвиженец? Где гарантии, что провокации не станут ещё подлее и ещё изощрённее? При этом у него будет московская поддержка, а это очень много значит. "Необходимо милицейское расследование истории задержания Марины. Грузнов с моей помощью получил капитанские погоны, пусть отрабатывает" — решил Климова и вызвал Надежду Ивановну.

— Надя, сделай копию заключения гинеколога и передай Грузнову. Пусть выяснит обстоятельства задержания Марины и составит подробную докладную записку на моё имя. И скажи ему: расследует это дело тщательно, сделаю майором. Пусть землю роет, но всё выяснит — кто, что и почему!

Не часто приходилось Надежде Ивановне видеть Климова таким взбешённым и, забрав документ, она тихонько выскользнула из кабинета. "Как, однако, его взволновала история с Маришкой! — подумала она и её наполнила глубокая благодарность к Климову. — Ведь мы для него совершенно чужие люди, а сколько понимания и сочувствия! И на такого человека бессовестные журналюги льют ведра помоев со страниц газет и с экрана телевизора!".

Грузнов в очередной раз допрашивал женщину, подозреваемую в убийстве известной в городе ясновидящей Варвары, хотя он, как опер, свою задачу выполнил и теперь дело за следователем. Следствие вела Настя, молодая специалистка, недавно закончившая юрфак университета. Не для кого не являлось секретом, что ей поручили это дело в виду того, что в нём, на первый взгляд, было всё предельно ясно и надо было просто оформить бумаги для передачи в суд.

Обвиняемую звали Кравцова Валентина Алексеевна, и она категорически отрицала свою вину. Из её рассказа следовало, что, разговаривая с Варварой, она вдруг увидела, что у той испуганно расширились глаза. Хотела оглянуться, но почувствовала удар по голове и потеряла сознание. Когда очнулась, на полу лежала Варвара с ножом в груди. Кравцова, по её словам, в панике наклонилась к Варваре, чтобы проверить, жива ли она и увидела, как та шевелит губами, пытаясь, очевидно, что — то сказать. Обвиняемая схватилась за нож, чтобы вытащить его, но в этот момент в квартиру ворвались милиционеры и схватили её.

Варвара умерла по дороге в больницу. В заключении экспертиза констатировалось, что на голове Кравцовой действительно была шишка и след от удара каким — то предметом, но следователь, выезжавший на место преступления с дежурной группой, предполагал, что этот удар она получила во время борьбы с Варварой. Какие — либо видимые причины для сомнений в выводах экспертизы отсутствовали, однако интуиция подсказывала Грузнову, что дело не такое уж простое. Насколько он мог понять психологический портрет Валентины Алексеевны, та просто не способна убить человека.

Но глупая и амбициозная Настя — следачка, как её прозвал опер Саша Титаренко, нервы которого та неоднократно испытывала, может отправить дело в суд без тщательного расследования и загремит невинная женщина на долгие годы на нары. Скрепя сердцем, Грузнов отправился к Насте — следачке, чтобы как — то повлиять на её решение, но, совершенно неожиданно для него, она проявила себя с неизвестной стороны.

— Приходил ко мне ваш начальник Дубинин и давил на меня, чтобы быстрее закончить это дело. Хотите улучшить процент раскрываемости? — набросилась Настя на Грузнова. — Он вам начальник и пусть вами командует. А я лейтенант юстиции и ему не подчиняюсь!

— Я пришел по другому поводу, — озадачено произнес Грузнов. — Я не верю в виновность Кравцовой и считаю необходимым проведение психологической экспертизы.

— Так я уже назначила психиатрическую и психологическую экспертизы, — удивилась Настя. — А я думала, что вам бы только схватить человека и закрыть его.

— Чаю хотите? — вдруг спросила она. — У меня есть очень вкусный зеленый чай.

Это её предложение вообще поставила Грузнова в тупик. Многие опера были недовольны Настей, отзываясь о ней и её претензиях в крепких выражениях. Но внезапно она предстала, как вдумчивый следователь и, более того, посмела дать отпор Дубинину.

Конечно, Дубинин был ей не начальник, но начальник следственного отдела, которому она подчинялась, не стал бы наживать себе врага в лице Дубинина, и она не могла этого не понимать. Тем не менее, пошла на конфронтацию и заняла жесткую позицию по этому, казалось бы, ясному делу.

Грузнов согласился на чай и Настя, убрав со стола бумаги, выложила на него печенье, баночку вишневого варенья и поставила две чашки. Она считала оперов недоумками, способными только материться и бойкотировать её задания, но, оказывается, среди них попадаются и умные люди!

— Психолог, протестировавший Кравцову, подтвердил, что она не способна убить человека, — обрадованно рассказывала Настя, обретя в Грузнове своего единомышленника. — Да и особых причин для убийства Варвары у неё не было, хотя она и пришла к ясновидящей ругаться. Вы же сами, Дмитрий, выяснили, что Кравцова, предварительно проконсультировавшись с Варварой, вложила все свои сбережения под большие проценты в некую финансовую пирамиду. А та через месяц после этого обанкротилась и исчезла. Вполне естественно, что Валентина Алексеевна пришла к Варваре, чтобы, как она утверждает, сказать в глаза этой подлой женщине всё, что она о ней думает. Именно эту ссору и слышали соседи, утверждавшие, что из квартиры Варвары доносились крики.

— Можете меня не убеждать в том, с чем я полностью согласен, — кивнул головой Грузнов. — Месть за потерянные деньги слишком слабая мотивация для совершения убийства людьми такого психотипа, как Кравцова. Кроме того, удар ножом нанесен слева направо, а Кравцова — правша. Следователь из дежурной бригады, выезжавший на место происшествия, предположил, что она стояла правым боком к Варваре и нанесла удар "от себя". Но в этом случае плоскость ножа должна была бы располагаться горизонтально, в то время как удар нанесли ножом с вертикально расположенной плоскостью и притом сверху вниз. То есть, тот, кто ударил ножом, должен быть левшой, ростом выше Варвары почти на десять сантиметров и обладать достаточной силой, чтобы вогнать нож в грудь жертвы по рукоять. А Кравцова точно не подходит под эти условия.

— Так — то оно так, но улики таковы, что суд может не принять во внимание логические построения, — вздохнула Настя. — Да и ваш Дубинин требовует быстрее закончить оформление дела и не "строить из себя Шерлока Холмса". Надо, Дмитрий, ускорить поиск настощего убийцы, чтобы эта женщина не стала жертвой обвинения.

Грузнов возвращался к себе в кабинет довольный — все — таки не он один противостоит Дубинину по этому делу! Звонок Федотовой прозвучал как только он сел за стол.

— Дмитрий, я снова беспокою вас по тому же делу. Когда мы можем встретиться? — услышал он голос Маши.

— А заключение врача взяли?

— Взяли.

— Ну, и?

— Как и следовало ожидать. Всё в порядке. Так когда мы можем встретиться? У меня есть ещё одна новость для вас. И, притом, очень приятная.

Грузнову не хотелось влезать в это дело, причём совершенно неясно, как он должен выяснять обстоятельства задержания девочки и почему вдруг решили, что она проститутка. Вместе с тем, он понимал, что если Федотова пристанет, то от неё не отделаешься без того, чтобы не испортить отношения. А как раз портить их Грузнову не хотелось. И примерно через час они встретились на центральной аллее городского сада.

— Дима, можно я вас буду так называть? — доверительно взяла его под руку Маша и, заглядывая ему в глаза, сказала.

— Дима, Климов очень заинтересован в выяснении всех обстоятельств этого дела. Он предполагает, что эти козни направлены против него лично и очень хотел бы, чтобы вы во всём тщательно разобрались. За это он даст вам майора.

Грузнов изумлённо посмотрел на неё.

— Это как взятка? А если я не справлюсь?

— При чём здесь взятка? Разве повышение по службе отличившихся работников — это взятка? Просто вы ему очень понравились и он о вас высокого мнения. И Надежда Ивановна на вас очень надеется. И я очень надеюсь.

— А вас почему это так интересует? Вам тоже обещали повышение?

— Дима, я же вам говорила, что Маришка — моя соседка. Как я могу спокойно наблюдать, когда творится такая несправедливость? Так любого из нас могут схватить на улице и обвинить в чём угодно!

— Понятно. Мне надо встретиться с девочкой и обо всё её расспросить.

— Можно прямо сейчас поехать. Марина должна быть дома.

Грузнов не очень верил в обещание Климова дать ему майорские погоны, да и отвлекаться от дела об убийстве ясновидящей Варвары не хотелось. Но всё — таки поехал с Федотовой и подробно расспросил Марину об обстоятельствах задержания. Она сразу же узнала в нём веселого капитана, которого недавно видела в приемной у Климова и которого мама угощала печеньем и кофе. Он ей тогда очень понравился, поэтому была с ним откровенна.

Но назвать фамилию Митиных знакомых, ребёнка которых хотел похитить Шевелев с подельником, не смогла. Также не знала ни номер машины, на которой её катал Митя, ни Митин номер телефона или, хотя бы, его адрес. Грузнов мог бы вычислить парня по распечатке номеров телефонов, с которых звонили Марине, но для получения списка надо было запрашивать АТС, что требовало много времени. Кроме того, не факт, что он звонил с домашнего телефона, поэтому Грузнов с Мариной поехали в университет, чтобы выяснить его адрес в учебной части. Но учебная часть уже была закрыта, и Грузнов понял, что на поиск Мити ему придётся тратить время и завтра, что не улучшило его настроение. Он уже хотел посадить Марину на троллейбус и вернуться в управление, как вдруг она увидела на противоположной стороне улицы ту самую "Волгу", в которой её катал Митя.

— Это точно та же, или просто похожая? — засомневался Грузнов. — Ты же не запомнила номер машины.

Но Марина уже бежала через дорогу — ей показалось, что в машине сидел Митя. Он действительно находился в машине и вместе с Окуневым внимательно следил за входом в магазин, куда недавно вошёл Толмачёв.

— Митя, а мы тебя всюду ищем, — обрадовано сказала Марина, неожиданно для него открывая дверь машины. — Ты что здесь делаешь?

Митя стало неудобно перед Окуневым, и он виновато посмотрел на него.

— Вот познакомься: это капитан милиции Грузнов Дмитрий Савватич, мамин знакомый, — продолжала тараторить Марина, оглядываясь на подходившего к машине Грузнова.

— Дмитрий Никонов? — спросил Грузнов. — Выйдите, пожалуйста, надо поговорить.

Узнав, что речь идёт о дочери Мельникова, Грузнов удивился. "Смотри, как тесен мир!", — подумал он и спросил:

— А здесь кого пасётё? Не Шевелева, случайно?

— Случайно не его. Просто сидим и в карты играем.

— Ах, вот как, — потянул Грузнов.

Он и не ожидал, что Никонов будет с ним откровенен — понимал, что тот с напарником кого — то выслеживает. Но это Грузнова мало интересовало, да и к Марина и Мите он тоже потерял интерес — всё, что надо, он уже с ними выяснил. Теперь следовало встретиться с Мельниковым и Самохиным, которые должны владеть более полной информацией.

 

Глава 21. Хаггинс разоблачает Ларису

Мулла Халед связался по радиотелефону с Мохаммадом Фатхи, выйдя через коммутатор в Турции на Азербайджан и оттуда в Чечню. Прямая связь опасна, так как ФСБ не дремлет и отслеживает переговоры ведущих лиц чеченского сопротивления. Фатхи с энтузиазмом отнесся к идее нелегальной переправки в Чечню журналистки Би — би — си, которая после впечатляющего репортажа станет жертвой страшной мести ФСБ. Только не подстава ли это в свете информации, полученной из Москвы через иракских друзей?

— Твои люди хорошо проверили эту Керби? Ей можно доверять? — недоверчиво спросил Фатхи. — Ты там в Англии себе даже не представляешь, на какие хитрости пускаются сволочи из ФСБ! Кромн того, есть информация, что против меня проводится какая — то операция, поэтому надо быть вдвойне осторожным.

— Я поручил своим людям тщательно "просветить" её. Однако не думаю, что молодая девчонка может представлять повышенную опасность. Что она может сделать?

— Многое. Например поставить жучок для прослушки. Или маячок для наводки ракет на мой офис . Нет, мне таких сюрпризов не надо, поэтому проверь её, как следует.

— Конечно, мы проверим, но желательно, чтобы твои люди взяли её в стамбульском аэропорту под плотную опеку и контролировали каждый вздох. Тогда будет уверенность, что всё пройдет как надо. А что из Москвы? Есть какая — то новая информация?

— Уточненной информации о личностях киллеров пока нет. Наши друзья в Москве получили копию отчета ФСБ об операции, проводимой ими совместно с ГРУ. Но кроме общих фраз и рассуждений там нет никакой конкретики. Отчет вернули обратно и потребовали представить исчерпывающую информацию. Мол, для страховки от дипломатических осложнений.

— А может быть московские друзья, как ты их называешь, попросту водят за нос? Баксы получают настоящие, а информацию нам гонят фальшивую? Неужели так трудно получить исчерпывающую информацию от подчиненных служб? Или платите мало?

— Да нет, платим хорошо и, кроме того, у них в Грозном нефтехимические и нефтеперерабатывающие заводы. Поэтому эти люди собственным карманом заинтересованы в поддержании с нами хороших отношений. Но, очевидно, в аппарате ФСБ слишком много саботажников, вот и никак не могут добиться ясности.

Разговор с Фатхи несколько озадачил муллу Халеда. Россия, конечно же, загадочная страна, но не до такой же степени! Во время военных действий, когда российские войска добивались успеха, их наступление успешно приостанавливали приказами из Кремля. А добиться от ФСБ ясности в таком простом вопросе, как покушение на Фатхи, не могут. В чем дело? Не могут или не хотят? Может его устранение выгодно кому — то из московских чеченцев? Вот и тормозят раскрытие операции против Фатхи по своим каналам?

На следующее утро Халед позвонил по номеру телефона Радио 4, найденному в справочнике корпорации Би — Би — Си. Приятный женский голос ответил, что она не знает номера рабочего телефона мисс Керби, но, по её сведениям, та сейчас в отпуске. После этого он позвонил по оставленному Лолой номеру телефона и сразу же услышал её звонкий голос.

Они встретились недалеко от Финсбери — парк и гуляя по парковым аллеям, обсуждали предстоящую операцию. Лариса колебалась с решение ехать в Чечню и мулле потребовалось немало усилий, чтобы уговорить её, соблазняя великолепными перспективами карьерного роста. Его друзья в Чечне предоставят ей возможность сделать уникальные репортажи, которые никто до неё не делал. И они гарантированно обеспечат ей полную безопасность — ведь она для них ценное приобретение. Такими профессионалами, как она, не бросаются, поэтому ей вообще не о чем волноваться!

Он так никого ещё не вербовал и в красноречии превзошел сам себя. Журналистка, наконец, сдалась и попросила его умоляющим тоном:

— Мистер Рахман, пожалуйста, ни о чем не сообщайте в редакцию, иначе вместо меня направят в республику Ичкерия кого — нибудь другого. Сошлются на то, что я сейчас в отпуске и снова обойдут меня. У нас в ходу мелочные интриги и дрязги, а здесь такая горячая тема, что её у меня моментально заберут и отдадут любимчикам главного редактора.

Мулла внутренне торжестовал — победа досталась нелегко, причем исключительно благодаря его таланту вербовщика! Эта журналисткая братия буйная только на бумаге, а когда доходит до дела, так сразу в кусты. Но эта дурочка полностью поверила ему и всё должно получиться в лучшем виде!

— Не волнуйтесь, мисс Керби, — доверительно произнес он, слегка сжав её локоть. — Для нас весьма существенно то, что вы наполовину чеченка и мы не сомневаемся, что ваш репортаж будет свидетельством человека, искренне болеющим за свободолюбивый чеченский народ.

— Я уверена, что наша вчерашняя встреча не была случайностью, — взглянув на него с благодарностью, проникновенно сказала Лариса. — Это рука божественного провидения!

Главное не переиграть, твердили ей в центре подготовки, но в данном случае переиграть трудно — ведь не так уж часто на долю даже опытных журналистов выпадает случай приобрести мировую известность. Поэтому в искренности её благодарности вряд ли должны возникнуть сомнения.

— Мисс Керби, сегодня лондонское отделение "Вайнах", "Центр исламского просвещения" и кувейтский благотворительный фонд "Тейба" устраивают благотворительный вечер, посвященный борьбе чеченского народа за свою независимость. Я достал для вас пригласительный билет и приглашаю посетить вечер. Там вы больше узнаете о родине своих предков и традициях этого героического народа.

Лариса с видимым воодушевлением рассматривала пригласительный билет и в голову назойливо лезли мысли о том, что мулла играет свою роль чуть ли не по сценарию головастиков из ГРУ. Неужели они так четко умеют просчитывать действия своих соперников? Или слишком хорошо их знают? Ни она, ни Ленка никогда не смогли бы предугадать действия противника в столь многоходовой операции. Возможно недостаточно умны? Или этому где — то учат? Ведь учат же игре в шахматы, хотя эта игра, в которую играет она, гораздо опаснее. Если головастики ошибутся, она заплатит за их ошибку своей жизнью!

— И, кроме того, там вы познакомитесь с интересными людьми, — добавил мулла, видя с каким любопытством журналистка разглядывает приглашение.

Они расстались и Лариса поехала домой, размышляя над предстоящим ей экзаменом на благотворительном вечере. Нельзя исключить, что на вечере будут люди, которые знают Лолу Керби лично. Такая возможность не исключалась аналитиками, готовившими операцию, поэтому предусмотрено, что такси, на котором она поедет на вечер, попадет в дорожную аварию. И хотя авария будет несерьезная, но из — за полученного стресса она вернется домой. Мулла или его люди смогут легко установить, что авария действительно имела место и поймут, что ни одна женщина в таком состоянии не смогла бы приехать на вечер.

Вечером Лариса вызвала такси, но благополучно приехала по указанному в пригласительном билете адресу, недоумевая, почему Денисов не врезался в них на своей машине. Что — то не срослось, хотя она видела, что всю дорогу за такси ехала машина, из которой должны были поддерживать радиосвязь с Денисовым с тем, чтобы в нужный момент вывести его на условленный перекресток для столкновения.

Она сидела на заднем сидении слева от водителя и, набрав в легкие побольше воздуха, заперла дыхание и напряглась, когда машина, остановившись у светофора, рванула на зеленый. Сбоку из переулка на красный свет должна была выскочить машина Денисова, но удара в правую заднюю дверь не последовало. Такси благополучно миновало перекресток и Лариса решила, что ошиблась и вероятно столкновение произойдет на следующем перекрестке. Но и там ничего не случилось.

Расплатившись с водителем и открыв дверь, увидела спешащего к ней муллу Халеда. Её несколько растерянный вид он приписал волнительному моменту встречи с историей народа своей матери, о котором она, возможно, много слышала, но никогда так близко не соприкасалась. Он подал её руку, помогая выйти из машины и Лариса с благодарностью взглянула на него, преодолевая жгучее желание прикончить этого служителя культа.

— Я понимаю и разделяю ваше волнение, — мягко произнес мулла. — Это в вас говорит голос крови. И вы очень нужны в этот трудный для Ичкерии момент. Необходимо, чтобы мир узнал о геноциде и зверствах, творимых русскими варварами против свободолюбивого чеченского народа.

Лариса согласно наклонила голову, размышляя над тем, что она должна делать. Такая ситуация не прорабатывалась и она должна полагаться исключительно на свою интуицию и находчивость. Но она ведь не знаменитый Джеймс Бонд и даже не скромный оперативник внешней разведки! Она нисколько не готова действовать в таких нестандартных ситуациях! И куда делся этот чертов Денисов!

Она попыталась успокоиться и вслушаться в то, что говорил ей мулла, сопровождавший её в зал, наполненный мужчинами в смокингах и дамами в вечерних платьях. Между гостями сновали официанты, разнося на подносах бокалы с напитками, а около одной из стен был размещен большой стенд с фотодокументами.

В таком почтенном обществе не будут сразу же арестовывать, едва разоблачив её, решила Лариса. Английские джельтмены постараются это сделать на улице, а уж там можно будет показать им на что способны простые русские девушки. И шлимазл Денисов должен тоже подключиться к свалке, если, конечно, он добрался, наконец, сюда. Так что не так все просто, господа!

Эти мысли её немного подбодрили. Соседка по лесничной площадке тетя Зина называла своего внука Марика "шлимазл" и однажды растолковала значение слова.

— Шлимазл — это неудачник, невезучий, растяпа. Знаешь, Ларочка, что сделает шлимазл, если выиграет миллион в лотерею? Потеряет лотерейный билет. Если шлимазл начнет продавать гробы, то люди перестанут умирать. Так вот наш Марик такой — же. Он не живет, а мечтает и это когда — нибудь выйдет ему боком.

Марика, всегда аккуратно одетого миленького мальчика с большими карими глазами и буйной шевелюрой, она частенько видела, когда он шел в музыкальную школу, держа в руках футляр со скрипкой. В это время его сверстники гоняли во дворе в футбол и играли в лапту. Завидев Марика, они ему что — то кричали, показывая на футляр — очевидно, предлогали присоединиться к ним и выбросить скрипку. Но Марик мотал головой и шел дальше.

В детдоме тоже был такой мальчик, который учился играть на аккордеоне. Аккордеон подарили детскому дому какие — то заезжие артисты и мальчик всё свое свободное время посвящал игре на нём. Его звали Вовой и он был на три года младше их с Леной. Они удивлялись его упорству и всегда защищали его, когда другие мальчишки пытались его дразнить и мешать ему заниматься музыкой. В прошлом году он поступил в московскую консерваторию, но они с Леной так и не нашли время, чтобы разыскать его.

История с Вовой — музыкантом, как называли его в детдоме, чтобы отличить от другим Вов, как — то неожиданно возникла в памяти и отвлекла. А ведь надо обязательно быть "здесь и сейчас"! Этот Денисов не просто шлимазл, а его эталон! Куда он мог деться в самый ответственный момент?

Злясь из — за такой неудачи, которой не должно было быть, Лариса с видимым интересом направилась к стенду и мулла, кратко охарактеризовав выставленный документы, как неопровержимые свидетельства геноцида чеченского народа, куда — то исчез.

Делая вид, что рассматривает фотографии, Лариса напряженно думала, как выкрутиться из сложного положения, в которое попала по вине Денисова. На фотографиях люди в российской военной форме со зверскими бородатыми мордами чинили акты вандализма. Искаженные страхом лица мирные чеченских женщин и детей, страдающих от зверств разнузданной солдатни, вызывали чувство щемящей жалости.

Снимки были очень хорошего качества и, видимо, делались в хорошо оборудованной студии. Вообще — то в Лондоне много высокопрофессиональных фотостудий, оснащенных оборудованием швейцарских фирм Bron Elektronik и Foba, которые заслуженно признаны лидерами современной фотоиндустрии. Судя по рекламе в газетах и на телевидении, фотостудии могут качественно и в кратчайший срок выполнять работы по предметной и рекламной фотосъёмке, а также реализовать практически любые творческие замыслы. По этому стенду легко можно убедиться, что реклама иногда не врёт — освещение, краски, позы — всё очень качественно.

И артисты для съемок фотодокументов тоже хорошо подобраны — умеют корчить зверские рожи! Только перебор в постановке сюжетов. И с бородами тоже промашка. Впрочем, голливудская школа славится умением ярко живописать иссиня — черными красками отрицательных героев и ослепительно белоснежными, как снег в Альпах в солнечную погоду, положительных героев.

— Я тоже не мог оторваться от этих жутких кадров, — произнес молодой человек, неожиданно образовавшийся рядом. — Сердце кровью обливается, когда видишь этот кошмар! В последнее время я стал ненавидеть русских варваров, хотя, как истинный католик, должен быть открыт любви и милосердия. А вы католичка?

Лариса скосила на него глаза. Она его заметила, ещё когда входила в зал и обратила внимание, как мулла Халед обменялся с ним взглядом. Ясно, что это человек Халеда Рахмана, но она и раньше понимала, что мулла поручит своим орлам — моджахедам установить за нею плотное наблюдение, а на благотворительном вечере с нею кто — то должен познакомиться. Он получит задание очаровать её и стать близким другом. Аксиома гласит: в разведке не известны случаи вербовки женщин мужчинами, минуя постель. Считается, что женщина привязывается к своему партнеру, что прошито в природной женщин. Она начинает жить его жизнью и, следовательно, с нею надо переспать, чтобы вербуемая женщина лучше прониклась болью за чеченский народ. Как это благородно — переспать с женщиной во имя борьбы за свободу порабощенного народа!

Лариса предполагала, что сердце будет обливаться кровью у этнического чеченца, но перед ней был типичный англосакс. Ни малейшего акцента, но в его речи чувствуется человек, не обремененный университетским образование.

— Хотя я из преимущественно протестантской Шотландии, тем ни менее католичка. А крестик не надела, чтобы не показаться вызывающей. Ведь здесь собрались, в основном, мусульмане, — повернулась она к молодому человеку. — Но вы тоже, насколько я могу заметить, без крестика.

— По той же причине, что и вы, — улыбнулся он. — Разрешите представиться: Томас Хаггинс. Работаю в области логистики и владею небольшой фирмой.

— Лола Керби, журналистка, — представилась Лариса.

В физиономии Томаса Хаггинса было что — то отталкивающее. Согласно физиономистике, человек с лицом, расширяющимся кверху и суженным к подбородку, с широко расставленными бровями, с носом, скошенным влево и с тонким кончиком, зол, хитер, коварен и лжив. И Хаггинс сейчас же подтвердил её вывод.

— Боже мой, вы Лола Керби?! А я неоднократно слышал ваши интересные репортажи и должен признать, они произвели на меня большое впечатление. Вы, безусловно, очень талантливы, — с энтузиазмом воскликнул он и Ларисе стало неприятно, из — за того, что её принимают за дурочку.

Хотя, конечно, для проводимой операции это полезно, так как снижает уровень настороженности противной стороны. Дурочки, выдающие себя за умных, должны иметь большое самомнение, быть хвастливы, самонадеянны и падки на лесть. Таких нетрудно затащить в постель и сделать преданными агентами. Так что это правильная линия поведения, только надо выдержать грань, чтобы не пережать.

— Вы мне явно льстите, — потупив глаза, кокетливо произнесла Лариса. — А вот наш главный редактор утверждает, что мои репортажи ещё недостаточно профессиональны, хотя и признает, что в них все же есть что — то особенное.

Беседуя, они пошли по направлению к залу, в котором должны состояться выступления ораторов и показ слайдов с эпизодами героического сопротивления оккупантам. Обладая тонким слухом, Хаггинс, как коренной британец, уловил еле заметный акцент у собеседницы. Он немного похож на акцент шотландцев — выходцев из Глазго, но примешивается что — то ещё. Хаггинс неоднократно бывал в Глазго, где проживают его родственники, и хорошо знаком с тамошним акцентом. А в данном случае есть небольшая жесткость в произношении сочетания некоторых букв. Но он вспомнил, что её мать чеченка и успокоился — конечно, немного сказывается влияние двуязычной семьи.

— Вы хорошо говорите на чеченском языке? — неожиданно спросил он и Лариса, догадавшись о сути вопроса, улыбнувшись, слегка пожала плечами:

— В детстве я хорошо болтала на нём и даже иорданские родственники удивлялись этому, когда приезжали к нам в гости. Знала даже много слов на арабском. Но потом пошла в школу, затем колледж, университет…

— Понятно, — рассмеялся Хаггинс. — Я так и предполагал. Ох, извините, мисс Керби, я скажу буквально пару слов сэру Гарольду и сейчас же к вам вернусь.

Он поспешил к высокому пожилому мужчине с тростью, который направлялся к входу в зал. Лариса облегченно вздохнула — этот Хаггинс своими повадками напоминал ей колумбийца Хосе — Марию, которого когда — то пришила Лена. Подружка вообще не любит, когда на неё наставляют пистолет, а смуглый красавец не успел среагировать на её стилет. Впрочем, у каждого свои странности и свои недостатки. И хотя британец был светловолосый и без усиков, а колумбиец — брюнет с тоненькими усиками, но у них есть что — то общее: скользкое, противное и подлое. И этот тип тоже очень опасен!

Лариса взглянула в сторону сэра Гарольда и Хаггинса и заметила, как они поспешно отвернулись, перехватив её взгляд. "Сэр козлиного вида знаком с Керби!" — догадалась она. Это провал! Провал нелепый и обидный! Денисов не устроил аварию и вот пожалуйста! Вся операция коту под хвост! Надо срочно увести Хаггинс отсюда, не дать ему встретиться с Халедом Рахманом. Только как это сделать?

Хаггинс распрощался с сэром Гарольдом и высматривал муллу Халеда, чтобы сообщить ему новость о разоблачении той, кто выдает себя за Керби. Сэр Гарольд, великосветский бездельник, интриган и ловелас, не пропускавший ни одного великосветского раута, в последнее время зачастил на мероприятия, проводимые мусульманскими организациями Лондона. С его многочисленными связями он был весьма полезным человеком, поэтому Хаггинс и решил засвидетельствовать ему своё почтение.

— Кто эта миленькая молодая особа, с которой вы только что разговаривали? — спросил старый развратник, славившийся тем, что не мог пройти мимо молодых служанок, не ущипнув их или не хлопнув по заду.

— Это мисс Лола Керби, журналистка Радио 4, — ответил Хаггинс и увидел, как удивленно взметнулись брови у сэра Гарольда.

— Вы так считаете или она так представилась?

— Возможно, я не совсем расслышал фамилию.

Хаггинс внутренне сконцентрировался — в нём заговорил инстинкт охотника, неожиданно увидевшего добычу, за которой охотился. А ведь только что нисколько не сомневался, что имеет дело действительно с журналисткой Лола Керби и не видел необходимости в тщательной её проверки. И вот вдруг такое неожиданное разоблачение!

— Так вы уверены, что это не Керби? — спросил на всякий случай Хаггинс и сэр Гарольд усмехнулся:

— Я Лолу отлично знаю. И, более того, могу сообщить, что её сейчас нет в Лондоне. Она уже второй день плывет на круизном лайнере в Америку. Это удивительная история! Одна богатая, но полоумная американка обиделась на свою дочь, которая завела в Лондоне роман с каким — то индусом и не захотела возвращаться с матерью в Америку. Чтобы наказать дочь, мать решила подарить её билет на круизный лайнер первой попавшейся девушке. Этой девушкой оказалась Лола. Но она не согласилась брать билет бесплатно и сторговалась за 10 % стоимости. Конечно, Лола моментально оформила отпуск и уже второй день в одноместной каюте класса "люкс" плывет в Нью — Йорк. Такая удача бывает раз в жизни!

— Возможно она назвала созвучную фамилию, а я спутал, — озадаченно произнес на всякий случай Хаггинс, чтобы выйти из разговора. Он с сомнением посмотрел на сэра Гарольда — уж слишком анекдотичной выглядела эта история.

— Сэр Гарольд, вы меня не разыгрываете? Кто же может подарить первому попавшему такой дорогой билет?

— Но я же вам сказал, что американка полоумная! Впрочем американцы все немного полоумные. Одни больше, другие меньше, поэтому удивляться здесь нечему. Но Лоле вообще дико везет! Неделю назад ей предложили аренду квартиры недалеко от музея Докландс. Квартира дорогая, с выходом на Темзу, а рядом новый финансовый центр. Причем на таких льготных условиях, что любая согласилась бы не задумываясь. Представляете, бывший арендатор съехал, заплатив вперед за полгода, поэтому полгода она может жить совершенно бесплатно.

— А заплатила за квартиру, конечно, та же полоумная американка?

Хаггинс иронически посмотрел на старика, пытаясь уловить в его глазах насмешку. Старый маразматик подшучивает над ним или несет эту чушь всерьёз?

— Нет, какой — то француз срочно улетал в длительную командировку в Канаду и отказался от квартиры. Деньги обратно не потребовал, да и хозяйка бы ему не отдала, так как это не было оговорено договором. Я понимаю, что Лола могла соврать, но какой ей смысл?

Это похоже на розыгрыш, но пусть мулла Халед сам решает, что делать. Хаггинс огляделся и, не увидев муллу, подумал, что пока будет его разыскивать, девица может попросту исчезнуть и потом попробуй её разыскать. Нет, упускать ни в коем случае нельзя! Нужно вывезти её в недавно купленный небольшой коттедж в Ист — Энде и там допросить с пристрастием. Пусть расскажет с какой целью морочит им голову и не связана ли она с киллерами, о которых говорил Халед?

Увидев, что Лола направилась к выходу, он поспешил к ней.

— Вы уже уходите, мисс Керби? — догнав её, учтиво спросил он.

— Да, Томас, у меня что — то разболелась голова. Вы остаетесь здесь или проводите меня домой?

— Конечно провожу, мисс Керби! У меня здесь машина. Вы где живете?

— В Ист — Энде недалеко от музея Докландс. Знаете где это?

— Конечно. Я тоже живу в Ист — Энде, недавно купил там небольшой коттедж.

Машина Хаггинса стояла недалеко, на автостоянке за углом. Ларису ждал неприятный сюрприз: в машине сидел пакистанец по имени Фарук Алам, которого Хаггинс представил как своего водителя. Она пожалела, что надела платье, хотя в брючном костюме не принято посещать благотворительные мероприятия. Однако брюки хороши тем, что брючины отлично приспособлены для ношения стилетов в потайных карманах. А как без стилета разобраться с двумя моджахедами? Ведь они явно не простые крестьяне и точно проходили подготовку в каких — то лагерях.

С бешено бьющимся сердцем она села в машину, стараясь взять себя в руки и успокоиться. Главное не паниковать, а видеть все таким, как оно есть и адекватно реагировать на окружающий мир. "Дзуки — но — кокоро" или "дух как луна", когда сознание подобно лунному свету, равномерно и бесстрастно озаряет всё в пределах своего достижения. И "мидзу но кокоро" или "дух как вода", когда сознание подобно тихой и незамутненной воде, правдиво отражающей реальность. Человеческое сознание как поверхность озера: в безветренную погоду оно, подобно зеркалу, отражает окружающую действительность без искажений. Но малейший ветерок поднимает рябь на воде и её поверхность искажается, отражая действительность деформированной. Такова теория, однако её трудно придерживаться на практике, когда ставка в игре жизнь!

Лариса заставила себя выбросить из головы все мысли и сосредоточиться на дыхании. Синхронизировав дыхание с ударами сердца, набирая и выпуская воздух порциями, она пыталась установить контроль над сердцем и постепенно ей это удалось. Количество ударов сердца снизилось, пульс начал приходить в норму и у неё появилась уверенность в своих силах. Она не знала, как решит возникшую проблему, но Хаггинса необходимо устранить во чтобы то ни стало, иначе вся операция, на которую затрачено столько сил и средств, будет провалена. Да и для неё самой он представляет чрезвычайную опасность. Но куда делся этот чертов Денисов?

— Мисс Керби, вы знакомы с сэром Гарольдом? — неожиданно спросил Хаггинс, сидевший рядом с нею на заднем сидении.

— Конечно. Это близкий приятель Элизабет, моей тёти. В своё время она даже чуть не вышла за него замуж, но вовремя одумалась, когда он, сделав предложение, начал волочиться за её же подругой.

— Но если вы так хорошо с ним знакомы, почему же не подошли к нему хотя бы поздороваться!

— Я утром уже имела удовольствие побеседовать с ним по телефону, а общаться с этим джентльменом дважды на день это выше моих сил.

Машина приближалась к улице, на которой она жила и Лариса попросила водителя на перекрестке повернуть направо.

— Езжай прямо, — скомандовал Хаггинс. — Едем ко мне.

Лариса возмущенно на него посмотрела.

— Не поняла? Что всё это означает?

— Прошу прощения, мисс Керби, но поймите меня правильно: сэр Гарольд утверждает, что настоящая Лола Керби уже два дня плывет на круизном лайнере в Нью — Йорк. Кто же вы тогда на самом деле?

— Он вам не сказал, что билет на лайнер в одноместную каюту класса "люкс" мне подарила незнакомая американка?

— Сказал.

— А про то, что я сняла квартиру с видом на Темзу, которую какой — то француз оплатил на полгода вперед, сообщил?

— Сообщил, — растерянно произнес Хаггинс. — Откуда это вам известно?

— Вы уже третий, которого сегодня с самого утра разыграл этот старый маразматик! Из — за этого я утром и поругалась с ним. Два человека мне звонили, чтобы проверить правда ли, что мне подарили дорогущий билет на круизный лайнер. Он просто невыносим из — за своей скверной привычки разыгрывать людей.

— И часто он разыгрывает?

— У него ещё есть уже набившая оскомину хохма: выслушивает с мрачным видом смешной анекдот, а когда все присутствующие отсмеются, начинает хохотать, будто до него только сейчас дошел смысл анекдота.

Хаггинс был ошарашен. Не зря у него зародилось сомнение: билет на лайнер за 10 % стоимости, дорогая квартира, оплаченная на полгода вперед… Старый козел действительно его разыгрывал? Теперь не оберешься неприятностей от муллы, ведь у того слишком много подставлено на эту журналистку. Но, с другой стороны, что он должен был делать? Искал Халеда, но его не было. А Керби в это время намылилась исчезнуть. Он боевик, а не контрразведчик, черт возьми!

— Немедленно остановите машину и дайте мне выйти, — возмущенно потребовала Лариса. — Иначе вам не поздоровится, если я сообщу в полицию!

Она подергала за ручку двери, но дверь оказалась заблокирована.

— Вы бандиты? Учтите, у меня денег для выкупа нет, — сказала она, с презрением глядя на Хаггинса.

— Нет, мы не бандиты, мисс Керби. Если вы дали согласие на поездку в Чечню, то мы должны вам доверять. И вдруг уважаемый человек утверждает, что вы не Лола Керби. Что бы вы делали на нашем месте?

— Так вы работаете с мистером Рахманом? — глаза у Ларисы расширились и она окинула изумленным взглядом сидевшего рядом Хаггинса. — Вы принимаете меня за шпионку? А может быть вы сами шпионы? И меня пытаетесь втянуть в свои криминальные игры? Немедленно остановите машину, иначе я разобью стекло и буду звать на помощь!

Хаггинс вытащил пистолет из предплечной кобуры.

— Даже не думайте об этом. Это не игры, мы очень серьезные люди. Если вы действительно Керби, вам нечего бояться. Но если старикашка прав и вы не та, за которую себя выдаете, вам не поздоровится. Мы должны установить истину и, будьте уверены, мы её установим.

— Вы меня не запугаете своей зажигалкой в виде пистолета! — бросив на него испепеляющий взгляд, сказала Лариса и со злостью отвернулась к окну.

Настоящая Керби должна проявить страх или возмущение, но естественно изобразить страх очень непросто. Лера Руковишникова рассказывала, как трудно достоверно сыграть на сцене страх, потому что это чувство возникает на подсознательном уровне и здесь задействованы вазомоторные реакции, неконтролируемые движения и выражение глаз. В кино приходится делать много дублей, чтобы добиться непроизвольного расширение глаз и нужной вазомоторики, а на сцене сыграть его легче, потому что зритель далеко и не видит всех нюансов. Но в данном случае зритель сидит рядом и уловит малейшую фальшь, а дублей нет. Да она и не Лера, и сыграть достоверно не сможет, поэтому праведная злость и возмущение в данный момент более приемлемы. Этакая неадекватная девушка, уверенная, что у Хаггинса в руках муляж пистолета и он ничего не посмеет с нею сделать.

Машина завернула за угол и подъехала к воротам, ведущим к небольшому коттеджу в глубине зеленого двора. Водитель, Фарук Алам, вышел, открыл калитку и зайдя во двор, распахнул ворота. Улица была скупо освещена, но в свете фар она его хорошо рассмотрела: небритые щеки, черные усы и борода, неопределенного цвета безрукавка, из под которой, сантиметров на десять ниже, выглядывала футболка, тоже какого — то неопределенного цвета.

Это классика — именно так в отдалённых провинциях Пакистана выглядят люди, которых часто показывают в теленовостях. У Ларисы мелькнула мысль, что это может быть простой инсценировкой для её проверки, как честно признается Хаггинс. Ведь лондонские пакистанцы не ходят в таких одеждах. Или этот Алам прибыл в Англию совсем недавно и ещё не вписался в местную жизнь? Но она не может гадать: проверка это или действительно прокололась. Их обоих надо ликвидировать и весь вопрос в том, как это сделать. Она совершенно безоружна, а их двое и по крайней мере один из них с пистолетом. Или в доме ещё кто — то есть? Тогда вообще скверно! Куда же делся Денисов? Как плохо, что нет рядом Ленки! Вдвоем бы они замочили этих ублюдков в один момент!

Алам вернулся на водительское место и машина медленно въехала во двор. Дом был темный и Лариса подумала, что, возможно, никого в нём нет и это может облегчить ей задачу.

— Выходите, — скомандовал Хаггинс, открывая дверь. — И не вздумайте бежать, иначе легко убедитесь, что в руках у меня не зажигалка.

— Почему такая темень во дворе? — ворчливо произнесла Лариса. — Экономите электроэнергию?

— Не успели отремонтировать. Всего несколько дней назад оформили документы на покупку дома. Но в свете фар можно спокойно дойти до двери. Идите к дому, а я за вами. И прошу не делать глупости. Предупреждаю: я стреляю без промаха.

Не выпуская пистолет из рук, Хаггинс открыл дверь, пропустил её в темный холл и щелкнул выключателем. Люстра на потолке с хрустальными подвесками и причудливо изогнутыми ветвями из бронзы была когда — то очень красивая и дорогая, но сейчас потускнела и с опутавшей её паутиной выглядела вообще поникшей. И во всем доме чувствовалось запустение.

— Поднимайся по лестнице на второй этаж, — приказал Хаггинс, ткнув ей в спину пистолет, и Лариса начала подниматься по старой скрипящей деревянной лестнице наверх.

 

Глава 22. Дело о попытке похищения Яны

Встреча Мельникова и Грузнова по поводу истории с задержанием Мити Никонова и Марины в Октябрьском РОВД мало что прояснила. Ни Грузнов, ни Мельников не верили, что Шевелев покушался на Яну, хотя Грузнов его знал лично и считал нехорошим человеком. Однако не до такой же степени, чтобы похищать детей!

— Я предполагаю, что Митя Никонов всё — таки ошибся, — сказал Мельников. — Хотя мы специально проверяли его зрительную память, и оказалась, что она у него очень неплохая. Я склонен думать, что действовал кто — то похожий на Шевелева.

— А если он всё — таки не ошибся? — возразил Грузнов. — Вы следите за одним Толмачёвым, а не следует ли взять под колпак и того, и другого?

— Мы не детективное агентство, у нас нет столько свободных людей, чтобы организовывать слежки. А вот ты попробуй выяснить: где Шевелев был в тот день и в то время. Может быть, он в это время находился в здании РОВД, и тогда сам вопрос вообще отпадает сам собой.

— Как я могу это выяснить? Допрашивать его я не имею права, а узнать находился ли он в это время в здании РОВД, не представляется возможным, так как уходы и приходы автоматически не фиксируются, как у вас здесь. Турникетов и электронных карточек там нет, ты же сам знаешь, мы нищие, как церковные крысы.

— Не знаю, чем церковные крысы отличаются от остальных своих сородичей, но то, что милиция не жирует, мне известно. Я направил одного парня с машиной следить за Шевелевым и фотографировать всех, с кем тот будет контачить, однако мне кажется, что это пустышка.

На следующий день на стол Мельникову легли фотографии Шевелева, который около РОВД встретился с каким — то старшим лейтенантом милиции и несколько минут беседовал. Старший лейтенант держал в руке кожаную папку для бумаг, что говорило о том, что он, вероятнее всего, участковый. Дорохов, который следил за Шевелевым из машины, сомневался, стоит ли тратить кадры фотоплёнки, чтобы зафиксировать эту встречу, но потом всё — таки сфотографировал и оказался прав: Митя узнал в нем компаньона Шевелева, с которым тот пытался похитить Яну. Петя, которому показали ту же фотографию, не признал в собеседнике Шевелева своего похитителя, и стало более ни менее ясно, что действовали разные компании похитителей. Но зачем Шевелев с участковым хотели похитить Янночку? Вопросов становилось всё больше и больше, а ответов на них не было.

Тем временем, роман Толмачёва с Галиной Афониной стремительно развивался и, как доложила Мельникову её охрана, новый возлюбленный переехал к ней жить. А ещё через пару дней после этого Афонина в его сопровождении приехала в центральный офис компании. Пройдя в кабинет Зои, она представила ей сопровождающего:

— Зоенька, познакомься, это Толмачёв Тимофей Алексеевич, экономист по образованию. Работал в строительном управлении старшим экономистом, а теперь будет работать у нас главным экономистом. Я его назначаю первым заместителем генерального директора.

— Но ведь твой первый заместитель я, — взволнованно воскликнула Зоя.

— Ты главное не волнуйся, Зоенька. Ты будешь моим первым заместителем по финансовой части, а Тима по экономической, — успокоила её Афонина.

— Разве может быть у одного генерального директора два первых заместителя? — возразила Зоя. — Кто же из них будет первее, а кто не первее? Как же предприятие сможет функционировать при двухголовом руководстве?

— Зоя Матвеевна, я буду заниматься экономическими вопросами, а вы финансовыми. Здесь никакого противоречия нет, — вступил в разговор Толмачёв.

— Да. Вот видишь, всё очень просто. И пусть Тима будет первым моим заместителем, а ты вторым. И вообще, я решила увеличить тебе зарплату, — сказала Афонина и кровь бросилась в голову Мельниковой.

— Мне надо подумать, — резко сказала она, пододвигая к себе папки с бумагами и давая понять, что разговор закончен.

— Хорошо, Зоя, я завтра тебе позвоню и надеюсь, мы уладим вопрос без проблем. Ты же знаешь, как я к тебе хорошо отношусь, — произнесла, вставая Афонина, и в сопровождении Толмачёва вышла из кабинета.

— Сколько я ей добра сделала, а она, видишь, как себя ведёт. Решила, что незаменимая, — тихо пожаловалась Толмачёву Афонина, когда они проходили приемную. Но как тихо она не говорила, Валя Панова услышала эту реплике и сразу же доложила Мельниковой.

— Какая же она сволочь! — бушевала Зоя у себя в кабинете. — Я прилагаю столько усилий, держу компанию на плаву, а эта скотина с одной извилиной…

— И та не в голове, а между ногами! — поддержала её подруга.

— Что ты сказала?

— Я говорю, что эта блядушка развалит всю фирму. Уходить надо отсюда! А ещё Дима хотел к нам переходить, зарплата, мол, здесь выше и работа не такая опасная!

— Какой Дима?

— Дима Грузнов, с которым я встречаюсь. А видишь, как всё получается! Нет никакой устойчивости, трясёт всё время, как при шторме.

Вечером Зоя рассказала Мельникову о посещении Афониной и своём решении уйти из компании.

— Видеть её больше не могу и не хочу. Завтра пойду к врачу и возьму больничный. И вообще, я тебе открою секрет, хотя не хотела раньше говорить — у меня прекратились месячные. Я, наверное, в положении, но никак не могу найти время посетить женскую консультацию и провериться.

Это сообщение для Мельникова было полной неожиданностью, и он, подхватив Зою на руки, закружил по комнате.

— Ненормальный, та же уронишь меня, — смеялась Зоя. — А знаешь, Яночка сказала мне как — то, что если у нас с тобой родится ребеночек, то она будет ему нянька, будет смотреть за ним и гулять.

— Видишь, нянька есть, а теперь мужик нужен. Так что рожай сына — это самая твоя ответственная работа на данный момент. А на Афонину наплюй. Тебе ни в коем случае нельзя сейчас нервничать. Мы, не торопясь, создадим своё предприятие, охранную фирму, например, и не будем ни от кого завесить.

— Знаешь, Витя, мне жаль столько усилий, которые я вложила в эту компанию. Я думаю, что она развалится, потому что всё само по себе не функционирует. Нужен постоянный двигатель, иначе всё очень быстро заглохнет, а конкуренты сожрут, как только почувствуют слабину.

— Пусть жрут, а мы ещё и поможем, — задумчиво произнёс Мельников. — Только непонятно, как на всё это отреагирует Шевчук и те, кто за ним стоят. Хотя, конечно, им всё равно, кто будет таскать для них каштаны.

На следующий день, когда Зоя вернулась из женской консультации, где сдавала анализы, в кабинет к ней зашла начальник отдела кадров Скиба и подала какой — то документ. Вид у неё был испуганный, что несколько удивило Зою: такой она никогда раньше Скибу не видела.

— Что это, Надежда Анисимовна? — удивлённо спросила Мельникова.

— Это приказ Афониной о назначении первым заместителем её очередного хахаля. Что же это будет, Зоечка?

После назначения Данилиной первым заместителем генерального директора, Скиба ожидала своего увольнения, но Зоя её не тронула, чем заслужила у Надежды Анисимовны если не любовь, то глубокое уважение. Зауважала Зою и её давняя врагиня — главный бухгалтер Алевтина Андреевна Кротова, которая уже судорожно подыскивала себе место в других фирмах, но из — за возраста её нигде не брали.

Но вдруг ситуация изменилась и начальник отдела кадров с главным бухгалтером понимали: если придёт новая метла, то они обе останутся без работы. Новая метла, как правило, приводит с собой своих людей и первым делом начинает приспосабливать под себя аппарат управления.

Зоя читала приказ, и глаза у неё становились мокрыми. В приказе длинно и обстоятельно, казёнными фразами, обосновывалась необходимость разделение управление экономикой и финансами, и возлагались обширные полномочия на первого заместителя генерального директора Толмачёва Тимофея Борисовича, который должен был через два дня приступить к работе.

— Зоя, тебя не было, когда эта пара явилась сюда с этим приказом. Афонина просила передать тебе, чтобы ты распорядилась подготовить кабинет её сожителю, и приобрести для его кабинета новую итальянскую мебель, — грустно сказала Скиба. — Этот приказ скорее всего написал он, потому что Галина сама так сформулировать бы не смогла. Тебе то что, ты останешься. А вот нас с Кротовой, скорее всего, выкинут отсюда.

— Я здесь долго сидеть не буду. Не желаю для кого — то таскать каштаны из огня, — отрезала Зоя.

Нормально она работать больше не могла и отодвинула от себя стопки документов, которые требовали её рассмотрения. Налоговая инспекция прислала расчёт, согласно которому завод "Импульс" не заплатил в бюджет огромную сумму, хотя Шевчук направил им документ о реструктурировании долгов.

Завод "Пластконструкция" просил изыскать дополнительные средства на закупку ещё одной технологической линии для увеличения объема выпуска продукции, так как рынок сбыта постоянно расширяется, и существующие мощности уже не удовлетворяют запросы потребителей.

Городской драматический театр просил включить в план ремонтных работ крышу, сантехническое оборудование, а также заменить осветительные люстры в фойе новыми и современными. Кроме того, требовали решения кадровые вопросы создаваемого строительного управления и переоснащения мебельной фабрики, приобретенной недавно буквально за гроши. Но всё это уже было не её, все эти проблемы стали противными и чужими, поэтому она всё бросила и поехала в женскую консультацию.

Мельников же, понимая, что дни пребывания и его и Зои в компании сочтены, сосредоточился на решении вопроса о попытке похищения Яны, так как приближалось первое сентября, и ей надо было идти в школу. Отсутствовала уверенность в том, что попытка похищения не будет предпринята вновь, так как совершенно неясно, какую цель преследовали похитители. Он не хотел рисковать и настойчиво просил Грузнова заняться этим вопросом.

Грузнов, помня о своём обещании, данном Самохину, когда тот помог ему отомстить за гибель Чернова, активно принялся собирать компромат на Шевелева. Тем более, что это перекликалось с заданием Климова, полученного через Федотову. Прежде всего, он взял в оборот Хворостина, дежурившего тогда в Октябрьском РОВД и отстранённого от работы генералом Прохоровым на время служебного расследования инцидента с задержанием Марины. Когда Грузнов явился к нему домой, Хворостин сидел на кухне перед пепельницей, полной окурков, и потягивал из стакана дешевое вино.

— Целые дни травит себя сигаретами и вином, — пожаловалась жена Хворостина.

— Знаешь меня, Ваня? — спросил Грузнов, садясь за стол напротив него и брезгливо отодвигая пепельницу подальше от себя.

— Хрен тебя знает, кто ты такой.

— Я, Ваня, из угро и имею к тебе пару вопросов, — сказал Грузнов, показывая ему служебное удостоверение.

— Так из службы внутренней безопасности всё уже спрашивали. И Прохорову объяснительную писал. Что ещё надо?

— Повторяю, как особо непонятливому: я, Ваня, из угро и имею к тебе пару вопросов. Они сами по себе, а мы сами по себе. Мы мелочами не занимаемся, ты же знаешь. Квартира, в которой ты живешь, служебная ведь?

— Служебная. Но куда я с семьёй пойду? На улицу, что ли, выбрасывать меня будут?

— Сделаешь правильный выбор, будешь и дальше здесь жить. Главное, не подставляй свою задницу под дамоклов меч, а то ведь отрубят вместе с шеей.

— Я всё написал в объяснительной записке. Что от меня ещё надо?

— Твою докладную я, Ваня, не читал и она меня совершенно не интересует. Есть информация, что Шевелев пытался похитить ребенка. А ребенок этот из такой семьи, что Шевелева и всех, кто его покрывает, закопают так глубоко, что потом и экскаватором не раскопают. Так что не покрывай его, не пытайся закрыть амбразуру своей задницей. Лучше расскажи мне правдиво, как на духу, как было на самом деле, может этим и спасешься.

— Ты как преподобный старец Серафим Саровский — "этим и спасешься"! В службе внутренней безопасности сказали, что я кандидат на высадку. А ведь, пойми: если выпрут меня из органов, перебираться мне отсюда некуда.

— Мне, Ваня, правда нужна. Вот парень утверждает, что он узнал Шевелева. А по твоему мнению, Шевелев узнал парня? Только честно, узнал или нет?

— Мне показалось, что Шевелев тоже узнал его. Во всяком случае, по его мимике я понял, что он знает парня. Но о чем это говорит?

— Мне о многом. А почему девочку записали в проститутки?

— Шевелев сказал. Он просил, чтобы взяли показания у Клавки Казаковой будто бы она вместе с этой девчонкой занимались проституцией.

— И ты взял у неё показания?

— Нет, её показания Шевелев принёс мне часа через три после того, как Прохоров ушёл.

— А откуда он узнал фамилию девушки?

— Он до сих пор, мне кажется, не знает её фамилию. И я не знаю, она же не сказала свою фамилию.

— Не понял! Ты же утверждаешь, что Шевелев принёс показания Клавки Казаковой. Так?

— Да.

— А какая же там фамилия была указана?

— Никакая. Просто Клавка написала, что знает Анжелу по совместной, так сказать, работе.

— Что, просто Анжела? Без фамилии? А девочка ведь не Анжела.

— Это не имеет значения. Девки друг друга знают только по кликухам. Биографиями и анкетными данными друг друга не интересуются.

— А Клавка видела о ком идёт речь?

— Шевелев сказал, что описал ей девку, и та признала в ней Анжелу.

— Допустим, Шевелев принёс тебе показания Клавки. И что ты с ними сделал?

— Хотел дать ему в морду, но нас разняли хлопцы из дежурки. Он забрал показания и с ними ушёл. А потом приехали двое из областного управления, и забрали у меня объяснительную.

— Ты указал в объяснительной, что действовал по указанию Шевелева?

— Вначале указал, но в службе внутренней безопасности приказали мне переписать её. Мол, хочу уйти от ответственности и подставить другого офицера.

— А чего это они так?

— Да, они вызвали Шевелева, а тот, мол, ничего не знает и не ведает. Утверждает, что когда пришёл парень с девкой, он уже уходил и вернулся только часа через три.

— Понятно.

Грузнов вынул фотографию, на которой Шевелев беседовал с каким — то старшим лейтенантом милиции.

— Не знаешь, с кем это Шевелев здесь беседует?

— Да это Пашка Агапкин, участковый, приятель Шевелева. Они с ним даже живут в одном доме.

— Вот как? А где мне найти эту самую Клавку?

— Она обычно стоит недалеко от РОВД на углу около аптеки. Так как насчёт того, чтобы уладить дело? Поможешь?

— Попытаюсь сделать всё что можно. Но ты ведь тоже должен быть самостоятельным мужиком. Тогда Шевелев тебе сказал оформить девочку проституткой, притом девочку чистенькую, семейную девочку. А завтра скажет повесить на кого — то убийство или грабёж. И снова будешь плакаться в жилетку?

— Да ты, мужик, пойми, мне нужно дать шанс! Нельзя же так сразу взять и на улицу! У меня ведь семья!

Грузнов не стал его успокаивать, пьяная речь Хворостина вызывала у него не жалость, а брезгливость и он молча ушёл. Его интересовала Клавка, и около аптеки он действительно увидел прохаживающуюся мимо неё девушку, вид которой, манеры и взгляды, отлавливающие среди прохожих прилично одетых мужчин, выдавали её профессию.

— Клавдия? — спросил Грузнов, подходя к девушке.

— Нет, Аннета. А я вас не устрою? — игриво заиграла глазами та.

— Мне нужна Клавдия.

— По какому вопросу?

— По вопросу наличия вопросов к ней.

— Ви — и—ть… — громко позвала Аннет и из — за киоска, находившемся в метрах десяти от них и торгующего сигаретами, жвачкой и пивом, показался грозного вида парень. Засунув руки в карманы, он вразвалочку неторопливо приближался к ним.

— Идёшь как фрайер на прогулке, — крикнул ему Грузнов. — А ну бегом сюда! Руки вынь из кармана и опусти их по швам.

— Мужик, ты чего, обкурился или белены объелся? — нахмурился парень, подходя к Грузнову.

Тот, не произнося не слова, засадил ему кулаком в солнечное сплетение и парень согнулся пополам от острой боли, ловя воздух открытым ртом. Также молча Грузнов схватил его за воротник и отшвырнул к стене дома. Тот ударился лбом и упал навзничь. Аннет испуганно вскрикнула и бросилась бежать, а прохожие пугливо переходили на другую сторону. Вынув удостоверение, Грузнов сунул его под нос парню.

— В СИЗО очень любят сутенёров. И любят их, в основном, раком. А я тебе обеспечу там круглосуточную любовь, можешь быть уверенным.

— За что? Я ничего такого не сделал, — задыхаясь, произнёс тот. — И не сутенёр я вовсе. Просто Аннет попросила меня покараулить, чтобы к ней пьяные мужики не приставали, она пьяных очень боится.

— Вот так популярно и объяснишь тем, кто тебя в СИЗО будет раком ставить. Мне Клава нужна. Где она?

— Недавно клиента повела на квартиру.

— Отведи меня туда.

— Она же на работе!

— У нас в стране такая работа запрещена законом. И, кроме того, на любой работе положен пятнадцатиминутный перерыв на производственную гимнастику. Веди меня к ней, иначе, если мне придётся ждать окончания её работы, я вообще озверею.

Квартира находилась недалеко от аптеки, но дверь была закрыта.

— У меня нет ключей, — хмуро сказал сутенёр.

— Не страшно, мы постучим или позвоним. А не откроют, так у нашего ОМОН'а есть специальные штуки для выбивания дверей, — успокоил его Грузнов.

Сутенёр не стал испытывать судьбу, достал из кармана ключи и открыл дверь. Квартира была трёхкомнатная, и в двух её комнатах, оборудованных под спальни, громко сопя и вскрикивая, на скрипящих деревянных кроватях занимались любовью две пары.

— Так, девушки, перекур, — рявкнул Грузнов, громко хлопая в ладоши. — Выходи строиться.

Стоны и скрип прекратились и вскоре из дверей испуганно выглянули женские лица.

— Кто из вас Клавдия? — спросил Грузнов, и одна из девушек посмотрела на сутенёра.

— Понял, это, значит, ты. Пойдём на кухню поговорим.

Перепуганная Клавдия быстро оделась и прошла на кухню.

— Так вот, Клава, — напустив на себя мрачный вид, сказал Грузнов. — Этот ваш бордель мы закроем, а тебя привлечём по двум статьям: за проституцию и за клевету.

— Кого я оклеветала? За что меня сажать? Я зарабатываю на жизнь, чем могу. В Таджикистане всю семью мою вырезали, сюда прибежала, жить негде, жрать нечего, документов нет. Что я должна делать?

Клавдия разрыдалась и в истерике швыряла на пол посуду, стоявшую на кухонном столе.

— Ты чего с нею делаешь, ментяра проклятый? — грозно произнёс, заглянувший в кухню сутенёр. — Чтобы ты знал, нас Мартын крышует. Я обязательно передам, чтобы ему сообщили о твоих бесчинствах!

— Закрой дверь, подонок, — прикрикнул на него Грузнов. — Заглянешь ещё раз сюда, ОМОН вызову.

— Ты, Клава, успокойся. Истериками на меня не дави, я не слабонервный, — обратился он к Клавдии. — Ты зачем Шевелеву написала свидетельские показания на девочку, будто та занималась проституцией?

— Шевелеву? Это про Анжелу, что ли?

— Да, про Анжелу. Это ты ей такую кликуху придумала?

— Почему я? Она сама Анжелой представлялась клиентам. А как звать её на самом деле я не знаю, метрику мы друг у друга не требуем.

— Ты чего мне лапшу на уши вешаешь? Ты эту девочку сама — то видела?

— Я уже месяц её не вижу. В последний раз встречались с нею на ментовском "субботнике"! Трахать трахаете, падлы, а денег не платите!

— А чего ты решила, что в райотделе задержали именно Анжелу? Ты лично была там, её видела?

— Да чего мне смотреть? Шевелев сказал, что повязали Анжелу на краже в гостинице, которую она, дескать, совершила неделю назад. Говорит, если хочешь ей помочь, напиши, что тогда — то и в таком — то часу вместе с нею, мол, были в другом месте и обслуживали клиентов. Ну, я и написала, почему бы не выручить девку!

Уходил от неё Грузнов в задумчивости. Такая продуманность со стороны Шевелева не могла быть случайной. Следовательно, Митя Никонов действительно не ошибся, и Шевелев вместе с участковым Агапкиным хотели похитить дочку Мельникова? Но зачем? Из — за выкупа? Мельниковы много дать не могут, хоть и живут не бедно, Понятно, почему могли похитить сына Афониной — она может много заплатить. Но сколько могут заплатить Мельниковы? А если дело не в деньгах, то в чём? Хотят захватить предприятие? Да, капитализм для криминала, как бульон для выращивания бактерий!

 

Глава 23. Мельникову поручается создать холдинг

Два дня, выделенные для обустройства кабинета Толмачёва прошли в нервном напряжении всего аппарата управления — все гадали, что теперь будет, и кого заменят. Деньги на закупку мебели для кабинета нового первого заместителя Мельникова не дала, а приказала насобирать старую изношенную и занести в небольшую комнатку, отведённую под кабинет Толмачёва на втором этаже рядом с мужским туалетом.

Аппарат управления компании разделился на три лагеря: на тех, кто с нетерпением ждал падения Мельниковой, тех, кто со страхом за свою карьеру ждал прихода нового руководителя, и тех, кому было безразлично, кто станет руководить фирмой. Многие из руководящего звена с ужасом ждали скандала, который должен произойти, когда придёт Афонина и увидит, как Мельникова выполнила её приказ.

— Нашла коса на камень, — качала головой Скиба. — Уволит она нашу Зою, как пить дать!

Однако и она, и многие работники аппарата управления волновались в основном не за Мельникову, а за себя, так как понимали, что новый начальник обязательно устроит чистку, и они могут оказаться не у дел. Волновались также и ближайшие помощники Мельникова — Самохин и Стас Кондратюк. Несмотря на возникшие недавно сложности в их отношениях с Мельниковым, они знали, что вместе с ним являются первыми кандидатами на увольнение. В течение ряда лет они выстраивали систему безопасности компании и теперь, когда создан отлаженный механизм, на их место придут другие люди, и будут пользоваться плодами их трудов. А сами они будут вынуждены искать себе другую работу, и весьма сомнительно, что скоро найдут её с такими высокими зарплатами.

Мельников с Зоей, по их мнению, скорее всего, скопили некоторый капитал, чтобы продержаться первое время, пока не подыщут что — то себе приличное, а как им быть? Кроме того, Зоя обросла такими связями, что ей нетрудно открыть свою фирму. Они же таких связей не имеют, и что теперь должны делать? Мучимые сомнениями, они пришли к Мельникову в кабинет.

— Что делать будем, Виктор? — спросил Самохин, мрачно глядя на Мельникова. — Будем молча и покорно ждать, когда явится этот ублюдок и вышвырнет нас отсюда?

— Давай не ждать его молча и покорно, — флегматично ответил тот, положив на стол газету, которую он читал до их прихода.

— А что ты предлагаешь?

— Ждать не молча, а с песнями и прибаутками.

— Шутишь, значит? Нашел уже себе место? Или свою фирму создать планируешь?

— Возможно, и планирую.

— А как же мы со Стасом? Как другие?

— Надеюсь, что будем работать вместе.

— В новой твоей фирме?

— Если, конечно, захотите.

— А не легче ли закопать этого ублюдка?

— Ты же сам знаешь, что пока нет никаких фактов, о том, что он причастен к похищению Пети.

— Мне никакие факты не нужны. Я и так это чувствую. Может дать команду хлопцам, и он на долгое время ляжет в неотложку?

— Зачем в неотложку? — резко вмешался в разговор Стас. — Что, в морге уже нет мест для хороших людей?

— Стас, ты чего такой нервный? — усмехнулся Мельников.

— Тебе, Михалыч, нервным можно и не быть. А мне семью как кормить?

Мельников хотел что — то ответить, но зазвонил телефон и он снял трубку. Звонил Кудрявцев и просил срочно приехать к нему в управление.

— Рад тебя слышать, Толик, — обрадовался ему Мельников. — Но давай лучше встретимся вечером у меня или у тебя дома. У нас сейчас небольшая заварушка на работе, поэтому не могу отлучиться. Ты когда вернулся из Москвы?

— Сегодня ночью прилетел. Витя, отговорок никаких не принимаю и через полчаса жду тебя. Пропуск выписан и лежит в бюро пропусков.

— Зачем такая срочность? Что — то произошло?

— Приедешь, узнаешь, — уклончиво ответил Кудрявцев и положил трубку.

— Мужики, извините, мне надо срочно уехать, — озабоченно произнес Мельников. — Приеду, сам вас найду, и договорим. Положение сложное, но ещё не вечер.

Мельников поехал на свидание с Кудрявцевым, гадая, что произошло. Утром Зоя поехала в женскую консультацию на приём к врачу, чтобы узнать результаты анализа и Мельников опасался, что она приедет на работу до того, как он вернётся от Кудрявцева. Если приедет Афонина, произойдёт скандал, и он не сможет поддержать Зою, а ей сейчас нельзя волноваться.

Он не одобрял её решения отвести под кабинет Толмачёва маленькую комнатушку и не выделять деньги на мебель. Нетрудно предвидеть, что Афонина воспримет это как издевку, и отреагирует очень жёстко. Нужно некоторое время, для того, чтобы подготовить уход из компании, но спорить с Зоей, если она закусила удила, было бесполезно. Надо быстро провести встречу с Кудрявцевым и успеть приехать в офис к возвращению жены.

— Большое спасибо тебе за то, что вы с Таней Никоновой посещали Леру, — сказал Кудрявцев, поднимаясь навстречу Мельникову. — Они с Татьяной, вроде бы, даже подружились.

— Как Лера себя чувствует? Я так замотался, что долго уже её не посещал. Сына Афониной похитили, правда, сейчас уже вернули. И Яночку хотели похитить, и только случай помог этого избежать.

— Вот это новости! А что с Яночкой? Она в порядке?

— Она в порядке, но сейчас находится у знакомых, чтобы её не достали, пока мы не разберемся, кто этим занимается.

— А сына Афониной выкупили или отбили?

— Отдали сами. История идиотская, но я потом подробно тебе всё расскажу. Сейчас очень спешу на работу, поэтому давай быстро. Что ты хотел?

— Сначала давай насчёт Яночки. Помощь нужна или сам справишься?

— Справлюсь сам. Толик, я очень спешу, давай побыстрее. Что ты хотел мне сказать?

— Быстро у нас не получится. Меня из — за этого в Москве так долго держали. А вопрос такой. Очень солидные люди хотят превратить вашу компанию в холдинг. Директор завода "Импульс", известный тебе Шевчук Степан Александрович, кстати, очень занятный мужик, выступил с идеей продать вашей компании ещё один оборонный завод. И, кроме того, вы должны приобрести станкостроительный завод, который будет занят переоснащением обоих оборонных заводов. На первом этапе это будет холдинг с шестьюдесятью процентами государственного капитала. На втором этапе холдинг на залоговом аукционе выкупит государственный пакет акций и станет частным.

— Должны приобрести! Это ты круто! С одним заводом Зоя ломает голову, как выкрутиться, чтобы рассчитаться с его долгами, а ты говоришь ещё два завода прикупить. А деньги где взять? Это во — первых…

— Есть такой "Сибинвестпромбанк", значительная часть акций которого находилась в руках покойного Сапога. Этот пакет акций наша контора помогла отжать и банк явится вкладом государства в образования холдинга. Правда, там суетятся разные людишки, которые пытаются прикарманить банк, но ты с ними разберешься сам, а мы прикроем. В банк переведут свои счета бюджетные и государственные организации, так что деньги для залогового аукциона должны появиться.

— Но я не сказал, что, во — вторых. Так вот, во — вторых, компания принадлежит, как тебе известно, Афониной…

— Витя, не делай мне так смешно. Где это она взяла столько денег для скупки ваучеров? Действительным хозяином компании, как выяснилось, был известный криминальный авторитет Шарыгин Григорий Петрович по кличке Гриня Шарый. Поэтому про Афонину даже слышать не хочу. Президентом создаваемого холдинга назначаешься ты, список совета директоров тебе передаст Шевчук. Он назначается председателем совета директоров. По его рекомендации Зоя назначена твоим заместителем по экономической и финансовой части.

— А кто это всех назначает, не интересуясь даже их согласием? Кто всем командует?

— Я же тебе сказал: очень солидные люди. Очень солидные. Скоро узнаешь кто. Кстати, я буду осуществлять связь между ними и тобой, так сказать, курировать твою работу.

— Не понял! Ты же занимаешься борьбой с терроризмом. А наши дела на терроризм не тянут.

— Меня, Витя, переключили на борьбу с экономическими преступлениями. Хотя бороться с террористами намного безопаснее, чем связываться с реформаторами во время либеральных реформ. Но отказаться не мог.

— Не совсем понимаю, по каким критериям следует оценивать, что является экономическим преступлением, а что проходит по статье "реформирование".

— Не сыпь мне соль на рану! Наверху идёт такая подковерная схватка, что хорошо бы оказаться в стороне и как можно подальше. Но выкрутиться не удалось, так что придётся балансировать на краю пропасти.

— А если я откажусь?

— Как ты можешь отказаться? Это тебе ответственное поручение. Наш неписанный закон ты знаешь: "чекистов в запасе и отставке не бывает, это звание — навсегда".

— Рад стараться, господин подполковник, но учти, я полный профан по части руководства производством.

— Не надо "под". Называй меня просто: товарищ полковник.

— Как, ты уже полковник?

— Ну, а как же? Дали из чистого уважения к тебе. Признайся, небось, будет обидно, если тебя будет курировать подполковник? Да и произносить сложнее.

— Толик, ты моими трудами так и до генерала скоро дотянешь!

— Правильно. Поэтому давай старайся. Психологически я уже готов стать генералом, и теперь остановка только за тобой. Поэтому заходите с Зоей к нам сегодня вечерком, посидим, поговорим. А пока передаю тебе подробный план, в разработке которого и я принимал деятельное участие. Внимательно ознакомься, дай почитать Зое, чтобы она его посмотрела и, возможно, у неё будут какие — то предложения, дополнения.

— Всё — таки я слабо себе представляю, как смогу руководить холдингом, не имея опыта и знаний в этой области.

— Витя, ты меня удивляешь! Люди руководят целым государством, не обладая ни знаниями, ни опытом, ни, прямо скажем, мозгами. И ничего, живём.

— Не живём, а выживаем. Это будет точнее.

— И холдинг выживет. А руководят пусть специалисты. Шевчуком руководить не надо — он сам всё знает и кого угодно научит. Пусть он руководит, а ты просто будешь стоять на страже интересов определённых лиц. С этим закончили, но есть ещё один вопрос. Дёмин, бывший владелец ГОК, в комсомольские годы был, оказывается, сексотом  Пятого управления  и стал владельцем комбината по протекции некоторых людей из нашей главной конторы. Планировалась передать ему завод "Импульс" и создать холдинг, который сейчас мы должны организовать. Поэтому возникает вопрос — кто его ликвидировал?

Менты своими непрофессиональными действиями так всё запутали, что до сих пор следствие не может взять след. Оригиналы видеозаписи менты испортили на своём допотопной аппаратуре настолько, что толком никого невозможно идентифицировать. Кроме Дёмина, на завод претендовали Сапожников и Шарыгин. Существует достаточно правдоподобная версия, что Сапога устранил Шарыгин в борьбе за завод. Но кто мог устранить Дёмина, до сих пор неясно.

Охрана была налажена чётко, всё продумано до мелочей, а всё — таки его прикончили и охранников почти всех положили. И вот что непонятно — четыре телохранителя окружили двух мужиков, переодетых бабами. Вопрос: неужели они не могли понять, что это не бабы, а мужики? Или это действительно были бабы, а туфля сорок третьего размера, магнитофонная запись и женские парики подброшены для ложного следа?

Но тогда что же это за бабы должны быть, чтобы такое сотворить? Лариса и Лена, которые жили у Леры, тоже крутые девушки, но они, как я понимаю, работали по институту микробиологии и к Дёмину отношения не имели. Да и вряд ли они обладают такой сноровкой, чтобы столько мужиков положить… Хотя…

Кудрявцев задумался, внезапно осознав, что девушки не имеют никакого отношения к институту микробиологии.

— Нас в этом институте интересуют только Вадим и Денис, — сказала тогда на встрече Лариса, а он решил, что она притворяется также, как в больнице, когда изображала из себя сиделку.

Хоть и почувствовал, что она говорит искренне, но в больнице тоже поверил в её искренность. Не девчонки, а какие — то артистки! Пожалуй, единственный раз он видел их совершенно искренними, когда по просьбе Мельникова приехал ночью к Лере на квартиру — черный юмор и три трупа. Ночью, спросонья, безоружные, завалили трех опытных бандитов и спокойно хихикали над своими же шуточками.

В Москве он понял, что о них в центральном аппарате ничего неизвестнои догодался, что они из военной разведки. Но тогда непонятна их связь с Ферапонтовым, по просьбе которого, если верить Виктору, он тогда обратился с просьбой помочь.

Вполне возможно, Дёмин каким — то образом перешел дорогу военной разведке. Это делает вполне понятным появление в городе девчонок. Становится ясно и то, что именно они замочили Дёмина вместе с его охранной. Причем с ними был ещё один мужик, изображавший из себя бомжа, а затем начавший шмалять из пистолета как в тире. Теперь ясно, что "бомжом" был руководитель их "ансамбля" по имени Федор.

Мысленно воссозданная картина ликвидации Дёмина показалась Кудрявцеву весьма убедительной. Следствие в тупике из — за того, что отвергает версию участия женщин в столь жестокой и быстротечной схватке. И это понятно: следователи не имеют понятия о двух скромных певицах ансамбля народной песни. Певицах, которые параллельно подрабатывают сиделками в больнице у бывших генералов КГБ и которые однажды едва не стали жертвами ночного бандитского нападения. Хорошо, что бандиты оказались самоубийцами и тихо покончили сами с собою. И в больнице оба киллера тоже тихо покончили с собою из опасения испугать спящих больных. Хорошие девушки, нечего сказать!

Но что общего у его Лерочки с ними? Что связывает её, такую нежную, добрую и доверчивую с этими волчицами, прикидывающимися ягнятами? То, что она к ним привязалась, это ещё можно понять — человек она открытый и очень мягкий, привыкший видеть в людях только хорошее и доброе. И девчонок считает такими же добрыми и хорошими. Но что этих волчиц притягивает к Лерочке?

В том, что они искренне её любят, нет сомнений, только непонятна их мотивация. И странно то, что они выбрали себе в женихи Вадима и Дениса, простых интеллигентных ребят, никаких не суперменов. Именно это и сбивало его столку, заставляла думать, что их цель — институт микробиологии. А они, оказывается, просто влюбились! Правильно говорят: чужая душа потёмки!

Кудрявцев удивился тому, что раньше не понял, кто ликвидировал Дёмина. А Виктор, очевидно, знает об этом и молчит!

— Тебе известно, кто замочил Дёмина? — кинув острый взгляд на Мельникова, спросил Кудрявцев.

— Не имею ни малейшего понятия, — пожал плечами Мельников. — А чего ты решил, что мне это известно?

— Не отпирайся, ты ведь знаешь Абрикосову и Виноградову?

— Не имею понятия кто это. А почему ты считаешь, что я их знаю?

— Разве не ты мне позвонил тогда ночью с просьбой уладить инцидент на квартире у Лерочки?

— А, так фамилии этих девушек Абрикосова и Виноградова? Я понятия не имел. Да и не видел их. Просто мне позвонил Ферапонтов и попросил срочно связаться с тобою. А какое они имеют отношения к покушению на Дёмина?

Кудрявцев недовольно взглянул на приятеля. Он видел, что тот его обманывает. Скорее всего поддерживал с ними связь по поручению Ферапонтова — кроме него некому. И знает, по — видимому их лично. Так почему? Разве это по — дружески? Или связан обещанием молчать?

— А может Шевчуку что — нибудь известно об этой истории? — осторожно спросил Мельников. — Ведь он был прямо заинтересован в том, чтобы завод не ушёл из — под его контроля.

— Вряд ли. Он просто производственник и кроме производства ничем не интересуется. Когда летел в Москву, хотел уточнить насчёт девчонок: откуда они и кто такие. И каким образом им стало известно про группу араба Абу аль — Хамида. Но когда мне сообщили, что за удачную операцию по уничтожению этой группы я представлен к получению очередного звания, решил, что не стоит выглядеть идиотом, расспрашивая о её деталях.

— А я, было, подумал, что тебя повысили авансом за организацию холдинга, — рассмеялся Мельников, обрадовавшись тому, что разговор ушел в сторону от скользкой темы. — Даже не верится, какая нынче неразбериха царит в конторе!

— Так как же может быть иначе после того, как с конца августа 91 года менее чем за год из органов КГБ были уволены несколько сотен опытных сотрудников и более 20 тысяч человек уволились сами! После непрерывных реорганизаций КГБ в России на обломках конторы действует шесть специальных служб, имеющих статус федеральных министерств и ведомств. Вместо единой мощной спецслужбы возник конгломерат разрозненных спецслужб, функционирующих практически без действенной координации и взаимодействия. Кстати, в Москве я узнал, что количество квалифицированного оперативного состава с опытом работы 7—15 лет уменьшилось в 5 раз. Произошел разрыв преемственности поколений: на одном "полюсе" — значительная группа новичков, неопытных молодых сотрудников, а на другом те, кто стремится лишь дослужить до пенсии, т. е. дотянуть до 20 и более лет выслуги. Сильно сократился агентурный аппарат, как внутри страны, так и за её пределами. Не говоря уже о его качестве, а ведь это основа любой спецслужбы.

— Конечно. Раньше комитеты комсомола поставляли сексотов: надежных, идеологически выдержанных, рвущихся сдавать всех подряд.

— Зря ты, Витя, иронизируешь. Информацию добывать надо, а как её добудешь, не имея глаза и уши? Сам знаешь, что главным орудием в деятельности любой спецслужбы всегда была и есть агентура. Только Бакатин мог назвать агентурную работу "омерзительной" и потребовать расшифровать агентуру .

— Всё же думаю, что настоящая причина катастрофы лежит ещё раньше и заключается в том, что КГБ никого не мог тронуть выше первого секретаря райкома. А самые скверные дела у нас творились как раз выше. Создали касту неприкасаемых, что, собственно, и сгубило Советский Союз. И когда Андропов немножко прикоснулся к этой касте, ты помнишь, как вздохнула страна? И какой экономический скачок был! И только из — за того, что немного задрожала номенклатура. А сейчас создают другую касту неприкасаемых.

— В Москве пытаются выяснить, кто же устранил Дёмина, — немного помолчав, произнес Кудрявцев. — Но при такой неразберихе шансов мало. Однако дело стоять не может, поэтому решили поручить создание холдинга нам.

То, что контора копает дело о ликвидации Дёмина, стало для Мельникова неприятным известием. Ведь по просьбе Ферапонтова он оказал помощь в проведения операции и последующем заметании следов. Если это выяснится, то можно ждать крупных неприятностей. Очевидно, что в московской конторе идёт какая — то борьба, и Ферапонтов совершенно зря ввязался в неё сам и его втянул.

Знает ли Шевчук об участии Ферапонтова в этом деле? Если знает, то может сдать. Однако пока не сдал и даже рекомендовал Зою посадить на финансовые потоки. "Возможно, считает, что из — за Дёмина я и Зоя у него на крючке?", — подумал Мельников и решил подбросить Кудрявцеву тему для размышления:

— Толик, а разве не могли Дёмина убрать его же компаньоны? Люди гибнут за металл, а у него этого металла было больше, чем у них. Разве в мире бизнеса это не уважительная причина для ликвидации соратника?

— Вполне возможно. Подробности не знаю, но думаю, что наши следователи рассматривали и эту версию.

— Кстати, мне сейчас пришла в голову мысль, что служба безопасности ГОК вполне могла сама устранить Дёмина по заданию его компаньонов.

Кудрявцев удивлённо посмотрел на Мельникова.

— А как же его личные охранники? Ведь их же перестреляли.

— Так это же личные охранники, — пожал плечами Мельников. — Возможно, столкнулись две группировки: одни были перекуплены компаньонами Дёмина, а другие остались ему верны. Ситуация стара, как мир.

— Не исключено. Но нас это не касается, пусть те, кому это нужно, сами копают. А у нас свои задачи. Зоя должна поработать с материалами и дать свои рекомендации. Лады?

— Лады.

— И, пожалуйста, сам побеседуй с Афониной. На жизнь средства ей оставим и пусть не дёргается. Будет дёргаться, посадим. Посидит в СИЗО и подумает над объяснением источника получения средств на покупку такого количества ваучеров. Но приятного сидения ей не обещай — пусть не думает, что там база отдыха. И ещё одно. В связи с тем, что ты переходишь на другую работу, службу безопасности холдинга возглавит Щеглов.

— Щеглов? Это кто такой?

— Со мной работает парень. Исполнительный, честный, добросовестный, разумный.

— Не слишком ли много добродетелей в одном флаконе? А чем Самохин не устраивает?

— Самохин не из наших, он же бывший мент. И, кроме того, шефы поставили условие: только из действующего состава. Так что, Витя, не обсудь, не всё от меня зависит.

Возвращался Мельников на работу в смятении. Никогда ему не приходилось возглавлять предприятие и, хотя он понимал, что будет просто ширмой, но всё равно какие — то решения должен будет принимать самостоятельно. Кроме того, если Зоя в положении, то ей сейчас нужна другая работа. А лучше вообще не работать, чтобы не было никаких стрессов. Нереально совместить карьеру и материнство, и женщина при планировании ребенка всегда стоит перед тяжёлым выбором: либо родить, но лишиться работы, либо отказаться от рождения ребенка и продолжить карьеру.

Работа у заместителя президента холдинга по экономической и финансовой части очень нервная, тем более сейчас, когда экономическая ситуация меняется чуть ли не каждый день, а у российских нынешних предприятий нет привычки выполнять договорные обязательства. Но ещё труднее на стадии реорганизации предприятия и Мельников понимал, что спокойной жизни у Зои не будет, что его очень беспокоило.

Не успел он зайти к себе в кабинет, как вслед за ним буквально ворвался Самохин.

— Виктор, новость из первых рук.

— Афонина со своим хахалем пришла?

— Не буду заставлять тебя угадывать с трёх раз. Сразу же сообщаю: Окунев с Никоновым засекли встречу Толмачёва с двумя мужиками, похожими на тех, кого описывал Петя. Ну, которые его похитили и держали в избушке. Более того, Никонов утверждает, что часто встречает их в электричке. Правда, неясно куда он ездит электричками в этом направлении.

— Мало ли куда. Может к своей зазнобе. А где они выходят, он говорил?

— Он не знает, так как выходит раньше их. А где выходит, не говорит. Может действительно к девчонке какой — то ездит и не хочет, чтобы это стало известно. Охотничья избушка, в которой содержался Петя, в пяти километрах от поселка Сватово. Если мужики из этого посёлка, то понятно, что весь спектакль был затеян Толмачёвым.

— Ясно. Но это уже не имеет значения.

— Как не имеет значения? Если мы докажем, что это была инсценировка, хахалю придётся отвечать.

— Ну, поменяется хахаль. Другой будет.

— Виктор, я что — то не врублюсь, ты собрался всё бросить и уйти? А ты о всех нас не подумал?

— Подумал.

— Ну и?

— Олег, ситуация резко изменилась. Появится Афонина с этим ублюдком, спусти его с лестницы, а её в мой кабинет. Ясно?

— Ну, ты мужик даёшь! Мы же можем буквально понять твоё распоряжение и действительно спустить его с лестницы.

— Если можете, значит спустите. А эту сучку ко мне.

— Витя, это по — нашему! Быка за рога и в морду! — потирая руки, обрадовано говорил Самохин. — А ты не передумаешь?

— Я что тебе, пацан? Делай так, как я сказал!

Из кабинета Мельникова Самохин вышел сияя, и ему вслед удивлённо смотрели сотрудники, оказавшиеся в этот момент в коридоре. Все понимали, что первым делом Толмачёв перетряхнёт службу безопасности, так что у Самохина для радостного настроения явно не должно было быть причин.

— Только что видела, как Самохин вышел из кабинета Мельникова, — поделилась одна из бухгалтерш со своей подругой из отдела маркетинга. — Таким радостным никогда ещё его не видела. Видимо, открывают охранную фирму. Им легко, сейчас охранники всюду нужны.

— Тем более такие головорезы, как Стас и Олег!

— Зато на наши магазины никто не нападает. Слышала, недавно супермаркет "Золотые ворота" ограбили? Всю выручку за день забрали. Непонятно, как теперь люди получат зарплату. А у них, как я слышала, основной процент зарплаты составляют премии.

— Не знаю, будем ли мы получать зарплату, если Зойка уйдёт. Нет спокойной жизни, покой нам только снится!

Они пошли разносить новость об увиденном по отделам и вскоре все отделы судачили и строили предположения о причинах радостного настроения Самохина. Между тем, Стас, узнав от Самохина указание Мельникова, тоже повеселел.

— Правильное решение! Хватит сопли жевать! Надо объяснить этой сучке простую истину: хочешь сама жить — дай жить другим!

— Я не знаю, что Виктор задумал, только надо дело довести до конца. Пусть Окунев и Никонов ведут деревенских орлов и проедутся с ними в электричке. Надо засечь, где они живут, и показать их фото пацанёнку. Если опознает, возьмём их за жабры и вытрусим всю правду.

Сфотографировав встречу Толмачёва с двумя мужчинами, похожими по описаниям на тех, кто держал Петю в охотничьей избушке, Окунев и Митя решили, что теперь надо следить не за Толмачёвым, а за ними. Митя вспомнил, что часто их видел в электричке, во время поездок к Яне. Однако тратить сегодня время на слежку за ними не хотелось. Вчера вечером звонила Алёна и просила придти к ней, починить выключатель в коридоре. Они договорились на четыре часа, так как к обеденному времени Толмачёв обычно возвращался домой к Афониной, и больше без неё никуда не выходил. Кроме того, на шесть часов у него намечено свидание с Мариной, а если он поедет в электричке, то на свидание явно не попадёт.

Однако Окунев настаивал на слежке и Митя, позвонив Алёне, объяснил, что ему сегодня необходимо помочь приятелю срочно отремонтировать мотоцикл, поэтому придти к четырём часам к ней он не сможет. После некоторого колебания решился и попросил её подойти к шести часам вечера к градуснику около детской платной поликлиники. Там его должна ждать девушка по имени Марина. Надо передать, что он сегодня не сможет придти, а завтра позвонит ей домой и всё объяснит.

Митя описал Марину, но никаких вопросов или какой — то иной реакции не услышал — в трубке стало тихо.

— Алло, Алёна, ты меня слышишь, — спросил он, почувствовав, что Алёна обиделась.

Идя к Марине на свидание, он каждый раз изобретал какие — то предлоги, под которыми исчезал из дома на целый вечер. Но теперь настал момент истины, и деться ему некуда. Митя уже дважды звонил Марине домой, но трубку никто не брал, и он опасался, что, придя на свидание, и не дождавшись его, она больше не захочет с ним встречаться.

— Алло, Алёна, слышишь меня, — с тревогой снова повторил он.

— Слышу, — откликнулась, наконец, Алёна. — Я подозревала, что ты с кем — то встречаешься, А мама уверяла меня, что ты ходишь к своим школьным приятелям. И волновалась, как бы ты не стал с ними выпивать.

— Алёна, неужели я должен докладывать, куда я иду и с кем я встречаюсь? Это моё личное дело, я же не ребёнок, чтобы меня все контролировали!

— Я для тебя уже все? Хорошо, что у твоего школьного приятеля поломался мотоцикл, а то бы так и не узнала, как зовут твою девушку.

Алёна резко положила трубку, и Митя терялся в догадках, пойдёт ли она к Марине на свидание или нет. Он не видел причин, по которым она может обижаться. У него, во всяком случае, не возникла бы даже мысль об обиде, если бы узнал, что она с кем — то встречается. Почему же она так возмущается?

Мужчины, за которыми следили Окунев и Митя, сошли на полустанке Сватово. Именно здесь в лесу, недалеко от посёлка, содержали в охотничьем домике Петю. Посёлок располагался километрах в двух от железной дороги, и незаметно проследить за мужчинами было невозможно. Заметив за собой слежку, те подошли сами.

— Вы что, следите за нами? — спросил один из них. — Мы же видели, едите от самого города.

— Нравитесь вы нам, мужики, поэтому и тянет нас к вам, — сказал Окунев, улыбаясь.

— У нас, вообще — то, места здесь болотистые. Бывает, знаете ли, городские приезжают в лес за грибочками или за клюквой и тонут, царство им небесное.

— Так то городские, а вам — то чего бояться? Топить мы вас не собираемся. Просто раком поставим и поимеем по полной программе.

Мужчины переглянулись. Схватка на пустынной дороге вряд ли могла закончиться в их пользу — противники были накачанными, и чувствовалось, что ничего не опасаются.

— Не знаю, что вам от нас нужно. Денег у нас нет, взять с нас нечего.

— А нам ничего от вас и не надо. Просто хотим получить информацию о Толмачёве, с которым вы сегодня встречались.

— Какую информацию? — насторожились мужчины.

— С какой целью вы пацанёнка содержали в лесу?

— Какого пацанёнка? Никого мы не содержали. Напраслину гоните!

— Мужики, не будьте детьми. Мы вас нашли и просто так вы от нас не отделаетесь. Дома ваши сожжем, вас самих в болоте же и утопим. Влезли вы в страшные игры и притом по самые яйца. Жили бы спокойно и не дёргались, а сейчас просто так из этого дерьма не вылезете.

Мужчины снова переглянулись, и один из них, неожиданно замахнувшись, попытался ударить Митю в лицо кулаком. Но слишком широкий был у него замах и слишком неумело он бил, поэтому Митя, поставив блок, легко перехватил его руку. Хотел, привычно крутанувшись, сломать её на своём плече, но в последний момент спохватился: ломая руку, мог порвать ему сухожилия. То, что хорошо в бою, неприменимо в гражданской жизни, поэтому он провёл простой бросок и толстый мужчина, крупного телосложения, перекувырнувшись через голову, грохнулся спиной в густую придорожную пыль. С трудом перевернувшись на живот, он тяжело поднялся на ноги и тряс головой, пытаясь придти в себя. Но, будучи, по — видимому, в состоянии грога, никак не мог восстановиться. Видя это, его напарник потерял всякую волю к сопротивлению и рассказал, что Толмачёв пообещал им хорошо заплатить, если они несколько дней постерегут Петю в лесном охотничьем домике. Однако до сих пор не заплатил, поэтому они и вызвали его на встречу.

Приехал Митя в город уже в начале десятого вечера и сразу же отправился к Алёне. Он терзался неизвестностью: чем закончилась её встреча с Мариной и встречалась ли она с нею вообще.

 

Глава 24. Ошибка Хаггинса

Лариса неспеша поднималась по лестнице на второй этаж под пристальным взглядом Хаггинса, раздумывающего над тем, что с нею делать дальше. Пожалуй стоит позвонить мулле Халеду и проконсультироваться с ним, потому что неопределенность положения требовало какого — то решения. Внезапно ему в голову пришла идея спровоцировать её: он положит на стол пистолет и сделает вид, что отвлёкся. Если она действительно журналистка, то опасаться нечего. А если она не та, за которую себя выдает, то обязательно постарается завладеть пистолетом. Этим выдаст себя и тогда можно с нею не церемониться. Он выжмет из неё всё, что она знает и тогда уже имеет смысл звонить мистеру Рахману.

План показался очень удачным и когда они вошли в большую гостиную, он показал Ларисе на кресло, стоящее недалеко от стола.

— Можете присесть, — приказным тоном произнес он и положил пистолет на стол рядом с собою.

— Вы хотите, чтобы я в вечернем платье села на этот пылесборник? — возмутилась она. — Креслу лет сто и всё это время его никто не пылесосил!

— Мисс Керби, сядьте в кресло! И давайте договоримся: дважды свои распоряжения я больше повторять не буду. Мы должны с вами установить истину. Это и в ваших личных интересах, если вы действительно мисс Керби.

— А кто же я по вашему? Марсианка?

— Что вы будете пить, мисс Керби? Джин, виски или шампанское? — спросил он, стоя к ней боком и открывая бар старинного буфета.

— Ваши напитки такие же пыльные, как и все в этом доме?

— В этом домишке длительное время никто не проживал. Его владелица, древняя старушка, родившаяся, очевидно, ещё во времена короля Артура, переехала в дом престарелых. И когда у неё на счету иссякли деньги, она поручила своей внучатой племяннице продать дом. Несколько дней назад мы оформили сделку, но ремонт пока не начался. Что же касается напитков, то я лично закупил их вчера. Итак, что будете пить?

— Налейте мне немного виски, — буркнула Лариса, с обиженным видом усевшись в кресло, оббитое темно — зеленным бархатом. Она сняла легкий шарфик, прикрывавший оголенные плечи и небрежно бросила его на спинку кресла.

Хаггинс, повернувшись к Ларисе спиной, достал из бара рюмку и бутылку виски, внимательно наблюдая за ней в зеркало задней стенки бара. Она не подавала никаких признаков, свидетельствующих о попытке завладеть пистолетом. Более того, она сняла туфли на высоких каблуках и морщась, растирала рукой правую ступню. "Натерла ногу", — подумал он.

Поставив на стол рядом с пистолетом бутылку и рюмку, он снова неторопливо повернулся к бару, чтобы закрыть дверцы, будучи начеку с тем, чтобы опередить её, если она ринется за пистолетом. Но Лариса не проявляла никакого интереса к оружию, занимаясь свой ногой.

Немного успокоившись, Хаггинс налил в рюмку виски и протянул её Ларисе. Версия о том, что старый хрыч разыграл его, стала казаться весьма правдоподобной. Надо как — то замять это дело, чтобы не получить нагоняй от Рахмана, и спокойно, не торопясь, проверить Керби. Следует её незаметно сфотографировать и если в редакции опознают Керби по фотографии, то с этим придурком сэром Гарольдом надо быть очень осторожным — в нём явно угадывается опытный провокатор.

Лариса подняла на него глаза, и, встав с кресла, настороженно спросила:

— Почему вы налили только мне? Или виски отравленные?

— Нет, виски как виски. Нам, мусульманам, не положено пить спиртные напитки.

— Так вы мусульманин? А говорили, что католик.

— Обманывал, — рассмеялся он.

Она шагнула к нему и протянула руку за рюмкой. Внезапно Хаггинс почувствовал, как она захватила его рукав и её длинные сильные пальцы больно вонзились в шею. Какая — то неодолимая сила его куда — то повлекла, мотая из стороны в сторону и заставляя совершать хаотические движения. Это было настолько неожиданно, что он не успевал собраться и оказать сопротивление.

В пакистанском лагере подготовки боевиков он неплохо освоил карате и потом часто тренировался на советских пленных — убивал коронным ударом маваси гери в висок, демонстрируя свои растяжки. А эту девицу мог бы вообще прихлопнуть как муху, но для этого надо, как минимум, остановиться. Только как остановиться, когда теряется равновесие и координация движений?

Хаггинс пытался сопротивляться беспорядочному движению, но его ноги не успевали за движением туловища, путались между собой и он начал падать вперед. С размаха наткнувшись на какое — то препятствие, почувствовал, как пол уходит из — под ног и он летит головой вниз, а ногами вверх. Рухнув навзничь, больно ударился позвоночником и затылком о красивый дубовый паркет.

Лариса выполняла свой излюбленный прием боевого айкидо очень жестко, с прямым вхождением и последующим поворотом — это один из самых сложных из всех бросков, но получился у неё как нельзя лучше. Постоянно улыбающийся своей неизменно доброй улыбкой, Никитич, сторожил 16—й бригады ГРУ, с которым у них с Леной сложились чудесные отношения во время их прибывания в поселке Чучково, мог искалечить или убить человека чуть ли не пальцем. Он кое — чему научил их во время вечерних чаепитий. Показывать на них он стеснялся, поэтому они отрабатывали с Ленкой между собой под его диктовку.

Простыми и нехитрыми приемами, которые Никитич называл "русским боевым стилем", они овладели в достаточной степени для того, чтобы сейчас без особых проблем она могла изувечить или даже убить Хаггинса. Но если у человека свернута шея, вырван кадык, или повреждены внутренние органы, то сыщики Скотландярда, проницательность которых известна миру благодаря художественной литературе, могут усомниться в том, что тот умер своей смертью. Поэтому Хаггинса надо умертвить так, чтобы не было следов насилия.

Убить человека без следов насилия — это большое искусство и в Чучково их с Леной пытались научить как грамотно сделать так, чтобы отправить Фатхи на тот свет, не вызывая подозрений. Инструктировал их щупленький человек невысокого роста непонятного возраста, владевший сан — нэн — гороси — техникой смертельного касания или, иначе говоря, касанием отсроченной смерти . Этот способ принципиально отличается от ударного воздействия на точки смерти, хотя в обоих случаях человек погибает без каких — либо внешних повреждений.

— При смертельном касании воздействие осуществляется на энергетическом уровне, вызывая нарушение циркуляции энергии внутри организма. Рано или поздно энергия ки пойдет по намеченному меридиану, как стремительный поток воды, и если на его пути будет стоять преграда, он будет прорываться обходными путями, все уничтожая на своем пути, — объяснял инструктор и учил воздействовать на точки на виске и за ухом, чтобы вызвать кровоизлияние в мозг. Учил как правильно ударить в подложечную ямку, чтобы вызвать рефлекторную остановку сердца и как правильно ударить в нужную точку основания черепа, чтобы надежно повредить артерии и спинной мозг, вызвав тем самым быструю смерть.

Только подготовить мастера за три недели или даже за месяц тренировок невозможно — для этого необходимо тренироваться десятки лет с раннего детства. Поэтому перед инструктором была поставлена более скромная задача: научить девушек останавливать сердце простыми и доступными способами.

Предполагалось, что оставшись одни с Фатхи, они вызовут у него остановку сердца, которая будет выглядеть вполне естественной. Это избавит их от подозрений в его убийстве и позволит спокойно исчезнуть из Урус — Мартана. Прикрывать отход будет группа Буланова, которая затем должна вывести их из Чечни. В Буланове они с Леной были уверены — он уже однажды прикрывал их в ходе операции в Колумбии и можно не сомневаться, Вася сумеет обеспечить их безопасность.

— При нормальной работе сердца, перед каждым сокращением сердечной мышцы происходит своего рода электрический разряд, запускающий ее деятельность, — буднично, монотонным бесцветным голосом говорил инструктор. — Этот разряд длится буквально мгновение и если в этот момент со средней силой ударить в данную точку сердечного меридиана в области сердца, то электрический импульс прерывается, и сердце останавливается. Но нанести удар точно в этот момент крайне сложно, поэтому для достижения цели необходима серия непрерывных точечных ударов в течение несколько секунд.

Серии точечных ударов они отрабатывали на макете и Лариса ничего не могла сказатьо результате — макет как лежал спокойно до ударов, так лежал и после них. И вот сейчас это вдруг оказалось востребованным. И не в далекой Чечне, а здесь, в Англии — надо имитировать естественную смерть Хаггинса.

Оглушенный падением, Хаггинс сделал попытку вскочить, но тотчас же получил сильный удар ногой в подложечную ямку в точку сян — тюн. Опытный мастер одним этим ударом способен вызвать рефлекторную остановку сердца, но у неё это не получилось, хотя Хаггинс вскрикнул и как — то обмяк — видимо, сильный удар всё — таки нарушил циркуляцию энергии в сердечном меридиане.

Присев на корточки, она кулаками забарабанила по нужной точке, нанося непрерывные точечные удары. Но Хаггинс не лежал спокойно и делал слабые попытки помешать ей, пытаясь закрыть рукой эту область груди. Несколько раз она вынуждена была отбрасывать его вялую руку и это сбивало ритм ударов. Чтобы отвлечь его, она ткнула "клювом" из собранных вместе пальцев в точку хи — тю в межключичной ямке. Ткнула несильно, чтобы не травмировать трахею и не вызвать горловое кровотечение, но он схватился за горло обеими руками и закашлялся до слёз. В это время она продолжала наносить точечные удары и в какой — то момент один из ударов совпал по времени с электрическим импульсом. Дёрнувшись всем телом, Хаггинс хрипло испустил последний вдох и замер.

Воспользовавшись салфеткой, лежащей на столе, Лариса схватила пистолет и, зажав в ней рукоятку, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, на цыпочках подбежала к двери. По лестнице, поигрывая ключами и что — то бормоча себе под нос, поднимался Фарук Алам. Поставив машину в гараж, Алам немного покурил гашиша, к которому пристрастился в Афганистане. Как обычно, сразу же возникло чувство жажды, голода и сухости во рту. Но постепенно по всему телу начало разливаться ощущение приятного тепла и невесомости, появилось желание прыгать и танцевать.

Возникающие ассоциации быстро сменяли друг друга, чувства необычно обострились и наступило эротическое возбуждение. Он потерял ощущение времени и решил, что пора заняться англичанкой, работавшей, очевидно, на МИ6. Довольно Хаггинсу одному развлекаться с нею, когда есть более значительные люди, как, например, он. Надо показать Хаггинсу кто есть кто! Этот ишак и сын ишака назвался Абдульмуталем и уверен, что теперь стал настоящим мусульманином! Но как был ишаком, так им и останется! Крестоносцы никогда не смогут принять ислам всем сердцем, как бы не клялись в верности аллаху!

Не тратя времени на поиски ключа, чтобы закрыть гараж, Алам пошел к дому и, возбужденный, начал подниматься на второй этаж. Лариса, услышав скрип деревянных ступенек, ждала, когда он поднимется, осторожно выглядывая из — за дверного косяка. И когда до двери Аламу оставалось уже несколько ступенек, она неожиданно возникла в дверном проеме.

Увидев её, Алам застыл ошеломленный — он заметил у неё в руке пистолет. Будто загипнотизированный, он следил, как её палец лег на курок и, с трудом оторвав взгляд от пистолета, взглянул ей в глаза. Это настолько неестественно, что невозможно поверить в реальность происходящего: длинное вечернее платье, обнаженные плечи и беспощадный взгляд киллера.

Он догадался, что Хаггинс уже мертв и у него тоже практически нет шансов остаться в живых: на узкой лестнице никуда не денешься — совершенно отсутствует пространства для маневра. Перемахнуть через перила и спрыгнуть вниз? Но она достанет его пулей ещё в прыжке — её взгляд и хладнокровие, с которым она держит пистолет, выдаёт в неё опытного бойца. У неопытных людей наличие пистолета вызывает бурю эмоций, связанных с чувством собственного превосходства перед безоружным человеком. А у женщин, в руки которых впервые попал пистолет, тем более. С такими он бы справился, но она холодна, спокойна и равнодушна. Эта выстрелит без всяких мучительных раздумий и метаний. Только почему не стреляет? Чего ждет? Или все — таки колеблется и ещё есть шанс?

Алам внутренне весь сжался, ожидая выстрела, но вся его сущность бунтовала простив положения беспомощной мишени. Рука рванулась под футболку — сзади за поясом у него засунут пистолет и если успеет выхватить, то ещё сможет спастись. Он сразит её первым же выстрелом, только бы успеть достать пистолет!

Рука ощутила ребристую поверхность рукояти, однако выхватить оружие помешал длинный подол футболки. Пакистанская привычка носить рубахи до колен не стыковалась с европейской привычке засовывать пистолеты за пояс, и эта мультикультурность, как именуют ералаш из несовместимых традиций левые либералы, сыграла с ним скверную шутку.

Алам лихорадочно пытался справиться с футболкой и освободить руку с пистолетом, а Лариса хладнокровно ждала, наблюдая за его суетливыми движениями. Она всадила в него три пули в тот момент, когда его рука с пистолетом появилась из — под подола футболки. Первая пробила переносицу, а две других вошли в грудь и живот, когда бездыханное тело уже катилось вниз по лестнице — надо было имитировать беспорядочную стрельбу.

Покончив с Аламом, Лариса вернулась к Хаггинсу, сунула пистолет ему в руку и внимательно осмотрела комнату. Вроде бы нигде не должно остаться её отпечатков пальцев, ведь она старалась ни к чему не дотрагиваться. Сюжет разыгравшейся в комнате трагедии, в принципе, незамысловатый: два мужика поссорились и Хаггинс, в порыве гнева, выстрелил в Алама, когда тот поднимался по лестнице. Конечно, это нехорошо, но так бывает! Даже, возможно, нынче в Британии именно так и принято. В России бьют друг другу морды, а здесь, вероятно, стреляются, как на Диком Западе.

Застрелив приятеля, Хаггинс вернулся в комнату, налил себе виски, но так разнервничался, что сердце остановилось. Все — таки не просто убить друга! Неизвестно каким Хаггинс был стрелком — плохим или хорошим. Утверждал, что стреляет без промаха, но когда нервничаешь, не сразу попадаешь в цель. Поэтому и выпустил в друга три пули для надежности. А то, что одна попала в переносицу тоже объяснимо — такое случается даже у неопытных стрелков. Но если он хороший стрелок, то две остальные пули тоже имеют логичное объяснение — добавил в бешенстве. И всё же есть в этой картине какая — то незавершенность. Явно чего — то нехватает!

Лариса на мгновение задумалась, затем вынула из руки Хаггинса пистолет, положила его на стол рядом с бутылкой виски. Подойдя к телефону, так же через салфетку, сняла трубку, рванула на себя, опрокинув на пол аппарат, и вложила трубку в руку Хаггинса. Теперь рисунок сюжета приобрел некую законченность.

Расстреляв своего напарника, Хаггинс дрожащей рукой налил себе виски, чтобы немного успокоиться. Затем подошел к телефону с намерением кому — то позвонить, а может даже вызвать полицию и сдаться, но в этот момент отказало сердце. Стресс — это такая штука, с которой шутки кончаются очень плохо! Так и рухнул, бедняга, на пол с рюмкой в правой руке и телефонной трубкой в левой. Грустная история, наводящая на размышление о бренности нашего существования!

Еще раз окинула взглядом комнату, пытаясь вспомнить ни к чему ли она не дотрагивалась. Затем, схватив туфли и шарфик, быстро спустилась по лестнице, в конце которой, сжимая в руке пистолет, ничком лежал Фаруку Аламу. "Красиво лежит, чертяка!", — мелькнула мысль и Лариса вспомнила, как Лера делилась своим первым впечатлением, возникшем у неё в ночь нападения на квартиру, когда, выскочив из спальни, увидела трупы бандитов в своей гостиной. "Сразу же пришла мысль о том, как естественно они лежат! А у нас в театре так не получается", — рассказывала Лера и они с Леной хохотали над тем, как потешно та играла перед ними этот эпизод. Уже прошло несколько дней после той страшной ночи и Лера, придя в себя от пережитого ею ужаса, была увлечена разворачивающимся романом с Кудрявцевым.

Интересно, как сейчас складываются у них отношения? И как бы Лера оценила позу этого пакистанца? Какая всё — таки она непосредственная и простодушная! Наверное все артисты остаются в душе немножечко детьми и, как дети, всё время играют какие — то роли. Они с Леной рано стали трезвыми и расчетливыми, и никогда из них не получились бы артистки, как того хотела Лидия Афанасьевна. Фотогеничность в этом деле не самое главное — надо быть такой же непосредственной, как Лера.

"Она бы и сейчас поразилась, как красиво и естественно лежит пакистанец!", — мысленно усмехнулась Лариса и после только что испытанного страшного стресса эти мысли немного помогли сбросить нервное напряжение. Она так давно не видела Леру, что немного соскучилась по ней, по её наивности и доброте.

Но нельзя расслабляться, надо всегда "быть здесь и сейчас" и, одев туфли и накинув на голые плечи прозрачный шарфик, она выскочила в открытую дверь во двор. Тусклый свет, льющийся из окон дома едва освещал тропинку к воротам. Калитку она открыла, толкнув её бедро, чтобы не прикасаться к ней руками, и вышла на улицу. Быстро прошла метров пятнадцать и, завернув за угол, неожиданно увидела знакомую машину, которая следовала за такси, на котором ехала на благотворительный вечер.

Откуда — то сбоку вырос мужчина.

— Девушка, как пройти в библиотеку? — тихо, по — русски, произнес он и Лариса, резко обернувшись к нему, узнала Денисова. — Давай, быстро садись в машину.

Она нырнула на заднее сидение. За рулем сидел Альфред, напарник Денисова.

— Ты чего не сделал аварию? — яростно набросилась Лариса на Денисова. — Я из — за тебя попала в неприятную переделку.

— Да я не виноват. Припарковался недалеко от перекрестка и как только Альфред сообщил, что ты приближаешься, начал выруливать. Но какая — то бабка на своей колымаге вдруг заперла меня. И пока с нею разбирался, пока подъехал к месту, увидел только хвост твоего такси, — оправдывался Денисов. — Не успел на несколько секунд.

— Мы ждали тебя, недалеко от клуба, где проходил вечер, — повернул к ней голову Альфред. — А потом увидели, что ты вышла с каким — то мужиком и села к нему в машину. Поехали за вами, думали, он везет тебя домой, а вдруг видим, машина поехала дальше. А здесь, в этих закоулках, вас вообще потеряли.

— Потеряли! — передразнила его Лариса. — Лучше вперед смотри, а то врежемся куда — нибудь. То врезаться не смогли, то потеряли, а меня чуть не убили!

— Как это?!

— Простым каком! Разоблачили меня! Один старый маразматик на вечере не признал во мне Лолу Керби!

— Вот пидер! Прости, я хотел сказать говнюк! Кто такой?

— Понятия не имею. Какой — то сэр Гарольд. Лет под восемьдесят, с тростью и белой гривой. Морда, как у таракана.

— Какие у тараканов морды не знаю, но смысл понял. Этого сэра Гарольда надо срочно изолировать, — озабоченно произнес Денисов.

— Каким образом? — взглянул на него Альфред.

— Просто надо выкрасть, где — нибудь спрятать и потребовать выкуп. А когда Абрикосову переправят в Чечню, устроить ему героический побег. Лариса, как с теми, которые привезли тебя сюда? Тоже есть проблема?

— Уже проблемы нет.

— Этот старый козел с тараканьей мордой не успел им сообщить?

— В том — то и проблема, что успел. Из — за этого они привезли меня сюда, чтобы допросить с пристрастием.

— И что же?

Альфред снова повернулся, глядя на неё с тревогой.

— Смотри вперед. Ничего. Пришлось их ликвидировать.

— Обоих? — пораженно воскликнул Денисов.

— А что мне, на пальцах кидать, кого оставить в живых, а кого гасить? — огрызнулась Лариса.

— Да нет, я в том плане, что трудновато было справиться с двумя.

— Ещё как трудновато! Не то слово! Уморилась, пока не успокоила их.

— Не наследила?

— Надеюсь, что нет.

— Лариса, давай сделаем так. Сейчас мы тебя отвезем в Вест Энд и высадим неподалёку от одного ночного бара. Он работает до трех часов ночи. В нем прекрасный интерьер, корректная охрана и вполне приличная публика. Изобразишь из себя девицу на подпитии, закажешь какой — нибудь коктейль и будешь медленно накачиваться. Постарайся сделать так, чтобы тебя запомнили. Дай бармену хорошие чаевые и устрой небольшой скандальчик, если к тебе пристанут. А к такой девушке, как ты, не пристать как — то даже не по — джентльменски. А мы в это время вернемся к дому, где ты была, и позвоним из ближайшего телефона — автомата в полицию. Сообщим, что, мол, в доме слышны какие — то крики…

— И три выстрела.

— Так ты мочила их из пистолета? А пистолет откуда?

— Оружие клиента. Своего не держим.

— Так и сообщим: слышны были какие — то крики, а только что прозвучали три пистолетных выстрела. Тогда у тебя будет абсолютное алиби.

— Врезался бы вовремя и не требовалось бы никакого алиби, — ворчливо заметила Лариса.

Она сегодня смертельно устала — страшный стресс отнял у неё много сил и нервной энергии. Но обеспечить себе алиби, на всякий случай, необходимо и Денисов предложил неплохой вариант. Только трудно с такими партнерами делать серьезные дела. Ленка, будь она в группе поддержки, не задумываясь, опрокинула бы бабкину колымагу и разворотила пол стоянки, но на перекресток примчалась бы вовремя и врезалась в такси как положено. Только подружка сейчас в Германии, в Мюнхене, и дай Бог, чтобы там дела шли лучше, чем здесь в Лондоне. Может её партнеры не такие неудачники?

В баре было полутемно и накурено. Охранник на входе подозрительно посмотрел на Ларису, но остановить не решился. Хотя в баре поздним вечером не принято пускать девушек без мужчин, но появление дам в таких шикарных вечерних платьях явление крайне редкое, если не уникальное. А когда уж такие клиентки начинают посещать их заведение, то это говорит о росте его популярности в великосветской среде!

Лариса прошла к стойке и, усевшись на высокий стул, взяла меню, чтобы выбрать коктейль. Список был длинный и названия все незнакомые, поэтому она немного колебалась с выбором. Из спиртного любила только сладкий крымский мускат "Красный камень" и портвейн "Бастардо", а в коктейлях совершенно не разбиралась.

Это, конечно, серьёзный недостаток, потому что молодая английская леди должна разбираться в коктейлях не хуже, чем в средствах предохранения. Но российские девушки только начинали вместе со всей страной осваивать премудрости подлинной демократии. А, как известно, истинной демократии без британского менталитета не существует так же, как настоящих коммунистов без основополагающей идеи "всё отобрать и разделить", по пути прикарманив, что можно.

Увидев в меню коктейль "Мохито", вспомнила, что это был любимый напиток Эрнеста Хемингуэя. Как рассказывала тетя Лида, знаток англоязычной литературы, бодрящий и освежающий напиток с таким загадочным названием был придуман сразу после второй мировой войны на Острове Свободы, когда тот был ещё простой Кубой.

Хемингуэй пил его с двойной порцией алкоголя, только неясно как: отдельно коктейль и две порции алкоголя или коктейль делали с двойной порцией рома? Может быть он опрокидывал двойную порцию рома и потом запивал коктейлем? Или так могут пить только россияне? Логичнее предположить, что ему делали коктейль "Мохито" с двойной порцией рома.

Конечно, она не такой известный писатель, но тоже журналистка и принадлежит к пишущей братии. Небрежно кинув меню на стойку бара, заказала бармену коктейль "Мохито" с двойной порцией рома.

— Эрнест Хемингуэй очень любил этот напиток, — пояснила ему Лариса и тот уважительно посмотрел на неё.

Бармен неоднократно слышал знаменитую фамилию, только не помнил в каких фильмах снимался этот известный киноартист из Голливуда. А она, чувствуется, знает о нём всё, и даже какие напитки тот любит. Возможно, даже лично коротко знакома с ним. Вообще непонятно, как эту леди не остановила охрана, которая не пускает в ночной бар одиноких молодых женщин, потому что здесь работают свои проститутки. Но, очевидно, не решились остановить из — за дорогого вечернего платья, которое сразу выдает принадлежность к высшему обществу. И пришла она сюда не для того, чтобы немного подработать, а из — за своей взбалмошности. Для людей из высшего общества такая взбалмошность типична и можно рассчитывать на хорошие чаевые.

Бармен понимающе наклонил намазанную бриллиантином голову и быстро сделал ей коктейль из двойной порции рома, содовой, бросил кружочек лайма, веточку мяты, колотый лед и подал в высоком, широком бокале с соломинкой. Лариса с любопытством попробовала коктейль и он не произвел на неё такого большого впечатления, как, судя по литературе, на Эрнеста Хемингуэя. И в этом нет ничего удивительного — вкусы известных зарубежных писателей не всегда совпадают со вкусами простых российских девушек.

Впрочем, Хемингуэй не пробовал кристально чистый самогон из сахара, который делают на Украине. Дядя Петя его неоднократно расхваливал, вспоминая о времени, когда служил в Феодосии на Черноморском флоте. "Чистый, как слеза ребенка", — умиленно говорил он, утверждая, что покупная водка травит русский народ. Там в Крыму они познакомились с тетей Лидочкой и там же у её подружки Таи, вышедшей замуж за Володю Мещерского, родился Вадька.

Вдруг вспомнился ресторан в далеком сибирском городе и пьяненький Вадик с потным красным лицом, галстуком набекрень и синими глазами. Как восхищенно он тогда смотрел на неё! А она дурачилась, чуть ли не издеваясь над ним. Бедный Вадька, как только он тогда вытерпел её приколы!

Защемило сердце и захотелось оказаться на кухне рядом с Таисией Тихоновной. Они бы вместе жарили для него сырники и она бы училась варить украинский борщ. Не может быть, чтобы он встречался с другой девушкой и забыл её! Разве Таисия Тихоновна разрешит ему забыть ту, которую совсем недавно назвала доченькой и невестушкой? Закончится операция и полетит к нему. Она объяснит, что ни в чем не виновата, что не по своей воли исчезла из города, не предупредив его. Просто сначала не могла дозвониться, а потом не имела возможности.

Он должен её понять и обязательно простит. Только как ему рассказать кто она и чем занимается? Она действительно обманывала его, но иначе ведь и не могла: разве можно было рассказать, что она офицер спецназа и находится в городе, выполняя боевое задание? Но так ли это важно для него? Ведь полюбил он её не как певицу, а как женщину, как девушку!

Только сможет ли он понять и принять то, что она делает? Он интеллигентный, мягкий, искренний и очень правдивый. А она лживая, коварная, хитрая и очень жестокая. Он не может обидеть и, тем более, ударить человека, а она только что хладнокровно и расчетливо погасила двоих. Пусть они подонки, но поймет ли он это? Разве можно честно рассказать ему о себе? Он, вероятно, ужаснётся и не захочет с нею вообще иметь ничего общего, потому что он хороший и добрый. А она очень плохая. Но ведь кому — то надо быть плохим, чтобы противостоять насилию! Разве добрые и хорошие могут сами защититься от плохих и жестоких?

Заведенная своими же мыслями, Лариса повернулась к бокалу с коктейлем и обнаружила, что рядом кто — то сидит и что — то ей говорит. Это был мужчина лет сорока. Плохо выбритый, как это начинало входить в моду, он похотливо глазел на неё и что — то говорил. Она услышала только обрывок фразы, из которой поняла, что он куда — то её приглашает.

— Гарантирую, ночь со мною никогда не забудешь! — сказал он, кладя руку ей на колено.

Лариса неторопливо взяла бокал и точным движением выплеснула содержимое ему в лицо. Мужчина вскрикнул и схватился руками за глаза — спирт жег роговицу. Перехватив изумленный взгляд бармена, она неторопливо вынула из сумочки банкноту в 50 фунтов стерлингов, небрежно кинула на стойку. Встав с высокого табурета и поправив шарфик на плечах, направилась к выходу. Два охранника у входа услужливо открыли перед нею двери и поблагодарили за посещение бара. Они видели, как она плеснула содержимое бокала в глаза завсегдаю и затем изумленное лицо бармена, вертящего в руках крупную купюру. За такие щедрые чаевые можно и не обратить внимание на стоны посетителя, усиленно трущего глаза.

Напротив бара стояли несколько такси, ожидая клиентов, и один из таксистов услужливо распахнул перед Ларисой дверь своей машины. Она мельком взглянула на номер, чтобы, в случае чего, сослаться на таксиста, как свидетеля, и села на заднее сидение, изображая из себя подвыпившую особу.

Приехав домой, приняла душ и юркнула в постель. Но долго не могла заснуть, потому что в голову лезли всякие мысли. Она мысленно спорила с Вадимом, доказывая ему свою правоту. Мир был бы раем, не будь в нём насилия. Но оно есть и противостоять ему могут только люди, не останавливающиеся перед ещё большим насилием. Страшно даже представить, что происходило бы, последуй все совету Льва Толстого подставлять щеки, чтобы по ним хлестали все, кому не лень.

И что было бы со страной, с простыми людьми, если бы армия и спецслужбы пропитались идеями непротивления злу насилием, идеями всепрощения, всеобщей любовью? Что было бы, займись все нравственным самоусовершенствованием личности?

И так преступность захлёстывает страну, а если бы, не дай Бог, ещё и милиция разошлась бы по домам, охваченная чувством всепрощения, то воцарилась бы кровавая вакханалия! Не всем посчастливилось пережить период правления Горбачева и тем, кому удалось пережить кровавые погромы, хорошо известно, как либерализм прокладывает русло рекам крови! И кровавая анархия, начавшаяся из — за словоблудия Горби, любимца Запада, до сих пор продолжается на пространстве бывшего Советского Союза.

Общество и так, без всякого толстовства, с детства настраивает своих граждан против насилия, учит их любви к ближнему, добру и высокой морали. А потом надевает на мальчишек, только что закончивших школу, военную форму и отправляет в Чечню, требуя убивать во имя Родины. Разве в этом и заключается высокая мораль? Парадокс! Удивительно ли, что в армии столько жертв?

Правозащитники виснут на действующих войсках, не дают нормально разобраться с противником и течет из — за этого кровь рекой. Кровь, которой могло не быть, если бы не мешали мочить бандитов и террористов. Если двое дерутся и кто — то, конечно же, по соображениям высокой морали, виснет у одного из них на руках, мешая махать кулаками, то можно не сомневаться: этому неудачнику повыбивают зубы, разобьют лицо, переломают ребра, отобью почки и печень. Но зато моралисты будут гордится тем, что пытались остановить драку. Поэтому негодяи и не боятся затевать драку, зная, что, если их начнут бить, моралисты её остановят.

Их с Ленкой посылают завалить какого — то иорданца, вместо того, чтобы пригласить его в Москву и за чашкой чая попросить не финансировать террористов, обижающих мирных граждан. Может быть, он расчувствуется и согласится? Станет толстовцем? Или запишется в правозащитники? Финансирует, наверное, не одну правозащитную организацию, потому что эти словоблуды полезны для дела, которому он служит.

Войны начинают словами, а останавливают большой кровью. Пускали бы под нож тех, кто своей болтовней развязывает войны, и не было бы желающих испытывать судьбу. Но правозащитники и миролюбивая мировая общественность не позволят отбить охоту начинать войны и пресекать террор радикальными средствами. Поэтому и посылают их с Ленкой негласно, чтобы они, такие нехорошие, такие жестокие и такие коварные, втихую ликвидировали иорданского чеченца и выкрали у него бумаги. Да ещё и наградят, небось, за то, что убили человека исподтишка. Но такая уж у них работа, такая уж у них профессия — Родину защищать! А как её защитишь без насилия, без жестокости, без крови?

И потому, что они её защищают, Вадька и Таисия Тихоновна могут спокойно жить в безопасности. И Лера может спокойно и увлеченно играть в своих спектаклях. И Настя может страдать от неразделенной любви к брату подруги. И серьёзных проблем ни у кого из них не будет, потому что есть они с Ленкой — плохие и жестокие. Так неужели Вадик сможет её в чем — то упрекнуть? Неужели не поймет? Если по настоящему любит, то не только поймёт, а ещё и гордиться будет ею!

Только в это раз они с Ленкой рискуют зря — замочат Фатхи, а на смену ему пришлют другого "финансиста" из дружественных арабских стран. И снова пошлют их тайно мочить следующего? И так и будут играть в эти игры, ублажая мировую общественность и правозащитников? И снова московские вожди будут проливать кровь своих сограждан и связывать армии руки?

Так не лучше ли небольшая прополка правозащитников и тех, кто играет роль вечно чем — то недовольной "мировой общественности"? Возможно, тогда и мир на планете был бы достижим и дышалось бы легче?

Когда — то правозащитники боролись с социалистическим строем за свободу и демократию. Но рухнул оплот социализма и правозащита стала безопасным и выгодным бизнесом, хорошо оплачиваемым арабскими нефтедолларами. Так и первые христиане были мучениками, а сменили их инквизиторы. И большевики вначале утверждали, что борются за свободу и счастья народа, а потом их сменили люди из НКВД.

Растревоженная своими мыслями, Лариса до глубокой ночи не могла заснуть. Она вспоминала свидания с Вадимом и росла неуверенность в том, что он останется с нею, если о себе всё ему расскажет. И даже Таисия Тихоновна может от неё отшатнуться, узнав, сколько на ней крови.

После того, как патриотически настроенная подрастающая молодежь отметила 20—го апреля день рождения Гитлера, отживающее поколение советских людей 9 мая праздновали 50—летие Победы в Отечественной войне. Мурманск — не Москва и не Питер, демократические свободы в нём урезаны и фашисты чувствуют себя не так вольготно. Поэтому, когда проходила колона героев — старичков, увешанных орденами и медалями, их забрасывали цветами. А ведь на каждом из них, пожалуй, крови гораздо больше, чем на ней. Они защищали Родину, но разве она тоже не защищает её? Только методы разные. Да и рисковать жизнью в одиночку и в мирное время гораздо труднее, чем хором идти в штыковую атаку. Нет, она достойна и любви и уважения! И как всем девушкам, ей тоже хочется простого человеческого счастья. Не может Вадька её бросить! Не имеет на это морального права!

Утром её разбудил телефонный звонок и она с удивлением обнаружила, что уже начало одиннадцатого утра. Так поздно ещё никогда не просыпалась. За окном начинался хмурый день и на небе висели тяжелые тучи, предвещавшие дождь. Птицы, прячущиеся в ветвях деревьях под окнами, обычно по утрам устраивают шумный базар. Но сегодня, в такую погоду у них не было настроения и только одна какая — то скандалистка одиноко чирикала, но её никто не поддерживал.

— Мисс Керби? — услышала она голос с сильным арабский акцентом и удивилась: ведь не давала мулле Халеду номер своего домашнего телефона.

— Мистер Рахман? А как вы узнали мой номер?

— Очень просто. Позвонил на Радио 4 и мне дали номер телефона на вашей старой квартире. А там сообщили, что вы недавно переехали на новую квартиру и дали адрес. Номер телефона узнал в справочном бюро. Вот как всё просто!

Лариса удивилась предусмотрительности головастиков, разрабатывавших операцию. Денисов рассказывал ей, что шефы были против съёма квартиры и оплаты за полгода вперед. Считали это лишними затратами, но головастикам удалось настоять на своём и вот теперь эта деталь неожиданно сыграла свою роль. Конечно, Керби не смогла устоять перед такой квартирой, тем более, что полгода не надо платить арендную плату. Поэтому моментально подмахнула договор, отправляясь в Нью — Йорк на круизном лайнере за смешную цену.

— Мисс Керби, не могли бы вы срочно встретиться со мною?

В его голосе слышалось беспокойство и она поняла: ему уже известно о том, что Хаггинс мертв.

— Что — то случилось?

— Это не телефонный разговор.

— Где мы встретимся?

— На обычном месте возле мечети в Финсбери — парке.

— О'кей! Через час вас устроит?

— Хорошо. Я вас жду.

Лариса положила трубку и попыталась сообразить, как ей лучше поступить. Безусловно в такой ситуации ей необходима поддержка со стороны Денисова и его людей. Не исключено, что сэр Гарольд успел сообщить Рахману то же, что и Хаггинсу. Тогда её там ждет засада. Но, с другой стороны, если Халед в курсе и знает её адрес, то ему несложно было бы нагрянуть со своими людьми прямо к ней на квартиру. Следовательно, он не догадывается, что она не Керби?

Лариса попыталась связаться с Денисовым, но безрезультатно. А ехать на свидание без поддержки — это авантюризм. Ей хватит вчерашнего и дважды испытывать судьбу не стоит. Она наскоро приняла душ, слегка перекусила, надела кофточку и джинсы, проверила стилет и снова позвонила Денисову. Никто не снимал трубку и её охватила злость. Это не партнер, а сплошное наказание! Даже простую аварию устроить не может, а в нужный момент вообще куда — то исчезает. Снова его где — то блокировала очередная бабка? Страшные люди эти лондонские бабки, которые слетаются на него, как мухи!

Внезапно зазвонил телефон и радостный голос Денисова сообщил:

— Лола, старый воробей в клетке.

— Как же тебе это удалось? — с издевкой в голосе спросила Лариса, но он не обратил на это внимание.

— Настолько любит молоденьких птичек, что стоило только позвать, как он моментально примчался, — засмеялся Денисов. — Так что полный порядок, пусть чирикает в клетке. Что у тебя?

— Мне предстоит романтическое свидание со служителем культа.

— Где и когда?

— Через полчаса на обычном месте.

— Понятно. Через десять минут вызывай такси, мы будем у твоего дома.

— Надеюсь на этот раз никакие бабки тебе не помешают?

— Надежда умирает последней, — весело произнес Денисов и повесил трубку.

Мулла Халед уже ждал Керби, нервно вышагивая по вдоль газона взад — вперед.

— Я не опоздала? — посмотрела Лариса на часы.

Метрах в двадцати от них стояла машина, в которой находились Денисов и Альфред, а на скамейке поодаль какой — то мужчина читал книгу. Она догадалась, что это человек Денисова. С таким прикрытием можно быть спокойной, хотя скучай на скамейке Ленка, было бы ещё спокойнее. А спокойствие особенно важно в такой ситуации, потому что мулла может почувствовать её внутреннюю напряженность и это может спровоцировать у него подозрение.

— Нет, вы очень точны. Вы вчера ведь ушли с вечера с мистером Хаггинсом?

— Вы знаете этого молодого человека? — сделала удивленный вид Лариса.

— Да, я с ним хорошо знаком. Так вы с ним ушли?

— Как я могла уйти с малознакомым человеком? У меня разболелась голова и я пошла к выходу, а он догнал и предложил подвезти. Мы познакомились с ним у стенда с фотодокументами и от ужаса, который там запечатлен, мне стало не по себе.

— Он отвез вас домой? И что дальше?

— Я вышла из машины раньше. Мы проехали совсем немного и между ним и его водителем разгорелся скандал по какому — то поводу. Я не захотела ехать с ними дальше и потребовала, чтобы остановили машину.

— Вы говорите разгорелся скандал? — спросил ошарашенный Халед.

— Да, и ещё какой! Водитель мистера Хаггинса довольно подозрительный пакистанец. Удивляюсь, зачем он нанял такого? Неужели у нас в Лондоне нет приличных водителей?

— Так они ругались?

— Этот пакистанец что — то требовал от мистера Хаггенса. У меня такое впечатление, что он его шантажировал. Но они ругались на арабском языке и я не понимала о чем они спорят. Кстати, мне кажется, какие — то слова очень напоминали русские, но утверждать это не буду, так как русского не знаю. Просто звучание слов напоминало какой — то славянский язык.

— Славянский? — совершенно сбитый с толку, как эхо, повторил Халед.

— Ничего не берусь утверждать. Ситуация была настолько дикая, что я обрадовалась, когда покинула. Я вообще терпеть не могу ссоры, а когда двое мужчин так яростно ругаются, это просто ужасно! Но если вы хорошо знаете мистера Хаггенса, не лучше ли вам спросить у него о причине его ссоры со своим водителем?

— Пожалуй вы правы. Кстати, мисс Керби, у меня будет к вам небольшая просьба. Если вас будет допрашивать полиция, ничего не говорите, пожалуйста, о ссоре мистера Хаггинса со своим водителем.

— А почему меня вдруг будет допрашивать полиция? Они что подрались?

— Можно и так сказать.

— Из — за чего это должно оставаться тайной?

— Видите ли, Фарук Алам активный прихожанин нашей мечети и это может бросить на нас тень. Начнутся визиты полицейских, различные вопросы, а это нам совершенно ни к чему.

— Я, кажется, понимаю! Неужели они подрались? — воскликнула Лариса, широко раскрыв глаза. — А мистер Хаггенс показался мне таким воспитанным, культурным человеком! Это всё водитель! Не зря он мне сразу показался каким — то уж очень подозрительным.

— Ну, не то, чтобы подрались, но получился небольшой скандал, — замялся мулла и перевел разговор на другую тему:

— Мисс Керби, я связался со своими друзьями в Чечне и договорился насчет вас. Так что, если вы желаете, через несколько дней можете лететь в Стамбул. Там вас встретят и переправят по горным тропам.

— Знаете, мистер Рахман, после того, что я увидела вчера на фотодокументах о происходящем в Чечне и узнала, какие чудовища эти русские, у меня закрадывается мысль о том, что я, пожалуй, переоценила своё бесстрашие. Вчера вечером я даже поехала в Вест Энд и там зашла в ночной бар, чтобы немного выпить и успокоиться.

Халед тревожно посмотрел на неё. Этого только не хватало! Как он будет выглядеть в глазах Фатхи?

— Но, мисс Керби, я ведь уже договорился! Это будет очень неудобно! И чего вам бояться? Ведь вас будут опекать надежные люди с первого момента. Уверяю, вам нечего бояться. Вам хватит два дня на сборы? Билет я закажу и оплачу. Командировочные расходы тоже за наш счет. Ну, и конечно же, премия 10 000 фунтов за репортаж.

Он видел, что она колеблется и снова, и снова приводил всё новые и новые аргументы.

— Кстати, мисс Керби, Фатхи аш — Шашани чеченец иорданского происхождения. Оказывается, его мать помнит вашу маму ещё девочкой, — пустил он в ход веский аргумент. — Как выяснилось, ваша мама из одного чеченского клана с ним! Мистер Фатхи развернул в Урус — Мартане бурную деятельность: создал несколько интернатов, где воспитываются чеченские дети, оставшиеся сиротами. И на собственные деньги привозит из заграницы учебные пособия на арабском языке.

— Вот как?

— Об этом надо писать, чтобы мировая общественность была в курсе, какая огромная благотворительная работа проводится в Чечне. Кроме него, туда приехали многие чеченцы — репатрианты из Сирии, Иордании и Турции. Движимые патриотическими чувствами, они составили костяк исламского батальона "Джамаат" и сражаются за независимость своей родины. В это время каждый, кто чувствует себя чеченцем, должен спросить себя: а что я могу сделать для свободы своей родины?

Он находил слова, которые не могли оставить её равнодушной к страданиям родного народа и она, наконец, сдалась.

— Вы умеете уговаривать, мистер Рахман, — вымученно улыбнулась Лариса и он увидел, что она боится этой поездки.

— Уверяю вас, мисс Керби, вы не пожалеете. Вернетесь оттуда знаменитой и богатой!

Они расстались и мулла пошел в мечеть, обдумывая то, что узнал от Керби. Он изначально не очень доверял Фаруку Аламу, хотя Хаггинс утверждал, что хорошо его знает: познакомился, мол, с ним ещё в лагере подготовки боевиков в Пакистане, а потом воевал вместе с ним в Афганистане в одном из отрядов Ахмада Шаха Масуда.

В отрядах Масуда было много таджиков и узбеков, владеющих русским языком, поэтому вполне возможно, что в своей перепалке Алам и Хаггинс использовали русский мат, который и слышала Керби. Эта маленькая, но существенная деталь указывает на правдивость её рассказа. И есть ещё один момент, который многое объясняет. На днях стало известно, что Алам побывал в плену у русских и был освобожден ими в числе других моджахедов в июле 1988 года в ответ на жест доброй воли Масуда. Тогда "Панджшерский лев" освободил всех советских военнопленных и отказался от ведения боевых действий против советских войск в ходе их вывода из страны. Поэтому то, о чём поведала Керби, наводит на мысль: не был ли Алам завербован русскими? Этот вопрос возник вчера вечером, вовремя сеанса связи с Фатхи, который получил из Москвы подтверждение о готовящемся на него покушении. Причем выяснилось, что киллеры должны прибыть из Европы и, скорее всего, из Великобритании.

А ведь Хаггинс предлагал послать с Керби Фарука Алама! Как проверенного человека, мол, на тот случай, если она окажется подсадной уткой. Хорош проверенный человек! Ясно, что был завербован КГБ, когда находился в советском плену. Всё время был "дремлющим" агентом, и только сейчас решили задействовать его в деле. Взволнованный своей догадкой, мулла Халед поехал в офис организация "Исламская лига". Надо срочно проверить с кем контачил Алам — не исключено, что здесь действует целая сеть русских агентов.

 

Глава 25. Злополучная встреча Алёны и Марины

История с задержанием в милиции Марины и Мити способствовала их сближению, и они начали встречаться. У обоих оказалось много общих интересов, и даже совпадали вкусы: оба любили одни и те же книги и кинофильмы, интересовались одними и теми же проблемами. Однако встречались они не каждый день, так как Митя до начала занятий в университете подрабатывал охранником, а два — три раза в неделю по вечерам ездил к Яне в деревню с передачами.

Яна заставляла себя читать литературу, которые Митя ей привозил, и продумывала темы, о чем будет говорить с ним, рассказывая содержание очередной книги. Он не мог не отметить прогресс в её развитии и хвалил девочку. А однажды, когда она провожала его на станцию, даже обнял и поцеловал. Поцеловал её в щёчку, но вдруг она закрыла глаза, и, всем телом прижавшись к нему, подставила губы для поцелуя. "Насмотрелась фильмов про любовь", — подумал Митя, чмокнув её ещё раз в щёчку, чтобы не обидеть своим пренебрежением, и весь оставшийся путь до станции они проделали молча. С тех пор Митя остерегался обнимать, а тем более целовать Яну, чтобы не провоцировать девочку, так как помнил утверждение Алёны, что та в него влюблена. Яна, почувствовав это, больше никаких попыток не предпринимала и с ещё большим рвением осваивала художественную литературу, стремясь продемонстрировать Мите свой интеллект.

Между тем, Митя, видя её старания и понимая истинную движущую причину этого, удивлялся её целеустремлённости и силе воли. Ведь она могла весело проводить время вместе с деревенскими девчонками, лазить с ними по крышам сараев или сплетничая о чём — то на завалинке, вместо того, чтобы пытаться поразить его своими познаниями и интересными темами разговоров. Алёна, возможно, не шутила и Яна действительно в него влюблена, хотя эту её первую детскую любовь, по мнению Мити, невозможно воспринимать всерьёз. Но и отталкивать девочку нельзя, так как владевшие ею чувства являлись стимулом духовного развития. Она всё больше вызывала у него чисто человеческий интерес, и он охотно ездил к ней в деревню, несмотря на то, что эти поездки мешали его встречам с Мариной.

Свою занятость по некоторым вечерам Митя объяснял Марине вечерними дежурствами, но предстоящий вечер у него был свободный, и они с Мариной планировали пойти в художественный музей. В последний раз он посещал этот музей несколько лет назад, ещё до армии и Марина, довольно часто бывавшая в нём, готовилась рассказать Мите много интересного о собрании картин. Она раздумывала над тем, какой наряд наденет, так как хотелось каждый раз выглядеть по — новому, и примеряла то немногое, что имела в своём гардеробе. Наконец, она остановилась на комбинации джинсов, маминой кофточки и туфлях на высоком каблуке. Кофточка была немного великовата на неё, но могла выглядеть, как входящая в моду одежда свободного покроя, обеспечивающая свободу движений, а туфли с высокими каблуками делали её выше и стройнее. Если бы они планировали гулять в парке или ещё где — нибудь, то прогулки на высоких каблуках очень затруднительны. Кроме того, тротуары такие, что, если на минуту забудешься, можно сломать каблук. А в музее паркет — там каблуки не сломаешь.

Каждый свободный от своих дежурств вечер Митя проводил с нею, поэтому Марина пыталась не вспоминать о своей мнимой сопернице, полагая что он её бросил. Правда, невозможно проверить, насколько он правдив, когда уверяет, что дежурит вечерами, но ревновать не хотелось. Когда — то она прочла у Бомарше, что "ревность — всего только глупое дитя гордости или же болезнь безумца" и находила это высказывание правильным. Но так она считала раньше, а сейчас сомнения постоянно лезли в голову. Она старалась их подавлять, потому что ревность, как где — то вычитала, это отражение бессознательного ощущения собственной слабости и чем сильнее чувство собственной неполноценности, тем сильнее и чувство ревности.

Вчера у Мити тоже был свободный вечер, и они пошли на дискотеку. Вернулась Марина домой очень поздно, из — за чего мама, думая, что она где — то тусувалась с подругами, устроила скандал. Но, узнав, что она была на дискотеке с Митей, удивилась.

— Это с тем парнем, с которым вы тогда в милицию попали?

— С ним. А что, он тебе не нравится?

— Я думала, что вы с ним поступали в университет и случайно встретились в городе. Ты встречаешься с ним?

— Мы с ним действительно вместе поступали в университет. Он мне даже на экзаменах помог.

— Ты мне не ответила — ты встречаешься с ним?

— Мы просто дружим. А что, он тебе не нравится?

— Кто у него родители?

— Я думаю, что родители у него мама и папа.

— Ах, как остроумно! Короче, ты не знаешь из какой он семьи? Что они за люди и чем они занимаются ты, конечно, не интересуешься?

— Меня ведь интересуют не они, а Митя. Он, кстати, тоже не спрашивает, кто у меня родители и чем они занимаются.

— Марина, пойми, очень важно знать какая у парня семья. Как говорится: скажи кто твой друг и я скажу кто ты. Если по друзьям можно определить человека, то уж по родителям тем более.

— Хорошо, мама, я попрошу его написать свою автобиографию и один экземпляр передам тебе, чтобы вы с папой проанализировали: можно ли нам встречаться с Митей или нет.

— Ты напрасно, дочь, иронизируешь. Возможно с виду этот Митя и хороший, а что у него на уме, ты же не знаешь. Поэтому, будь умницей и не слишком доверяй ему. Сама знаешь, какая сейчас беспутная молодежь!

— Конечно, знаю, сама такая!

Мама не стала с нею дальше пререкаться, а передала ей подарок от Климова — небольшую лакированную белую сумочку из чистой кожи с различными украшениями из желтого металла.

— Это тебе от Семена Викторовича за твоё поступление в университет. Он купил её ещё весною, когда был в Швеции с делегацией. Думал подарить тебе на день рождения, но передумал и подарил сейчас. Ты, пожалуйста, обязательно позвони ему завтра и поблагодари. Несмотря на свою занятость, он находит время поинтересоваться твоими делами и это надо ценить.

Сумочка Марине очень понравилась и сейчас, повесив ей через плечо, она крутилась перед зеркалом. Она была довольна, что сумочка очень вовремя оказалась у неё и хорошо гармонировала с маминой кофтой. Вот только звонить Климову ей не очень хотелось, но раз пообещала маме, то придется. Вспомнив об этом, набрала номер телефона приёмной.

— Маришка, как хорошо, что ты позвонила, — услышала она мамин обрадованный голос. — Ещё минутка и Семен Викторович бы уехал. Передаю ему трубку.

Марина произнесла стандартные слова благодарности и приготовилась выслушать, как обычно, наставления и рекомендации, но Климов был краток.

— Марина, я очень спешу, но рад, что ты нашла время и позвонила. Носи на здоровье и хорошо занимайся! Помни, что усидчивость и труд…

— Всё перетрут. Я помню этот стишок.

— Ну, я вижу, что ты взрослая и умная, поэтому нотации читать не буду.

Марина не удержалась и съязвила:

— Семен Викторович, вы их пронумеруйте и называйте просто номер. А я буду знать, что нотация номер такой — то… Это сэкономит ваше время.

— Ну, ты, Марина, ещё та язва! Но повзрослеешь — поумнеешь.

Климов действительно очень спешил, поэтому, к радости Марины, разговор закончился быстро. Он обычно дарил ей подарки три раза в год: на Новый год, на 8 марта и на день её рождения. Как правило, подарки всегда приходились очень кстати, и Марина подозревала, что мама советует ему, какой подарок более желателен. Но в данном случае, если он купил эту сумочку в Швеции, она посоветовать ему не могла. Возможно, и остальные подарки он сам выбирал. В Климове Марине не нравилось многое и, прежде всего, его привычка не видеть и не уважать в ней взрослого человека. Но сегодня она была готова даже расцеловать его, так как подарок пришёлся очень кстати и настроение было отличное.

Она представляла себе, как будет рассказывать Мите о картинах, о художниках и как он будет удивляться обширности её кругозора. "Его бывшая подружка явно не водила его по музеям", — со злорадством подумала Марина. Вчера они впервые целовались в подъезде её дома, а потом из своей комнаты она видела, как Митя ещё долго стоял во дворе и смотрел на её окно. Судя по поцелуям, он был не очень опытен. Хотя как целуются опытные люди, Марина не знала, но интуиция ей подсказывала, что он отнюдь не бабник. Правда, непонятно — неужели он не целуется со своей подружкой, которую на руках переносит через лужи?

Сегодня она тоже, скорее всего, придёт домой поздно, но мама не будет её ругать как вчера, потому что у неё есть свой парень и она не одна возвращается домой. Как это здорово звучит: мой парень!

Марина всё время поглядывала на часы, но время практически остановилось, и до шести часов вечера было ещё далеко. "Почему время мчится, когда сидишь на экзамене, и еле ползёт, когда ждёшь встречи с Митей?", — подумала Марина, и вдруг вспомнила, что мама поручила ей купить целый список продуктов. Она быстро переоделась в обычный наряд и побежала в ближайший супермаркет. Набрав нужные продукты в корзинку, подошла к кассе и вдруг услышала, как впереди стоящая девушка говорила своей подруге:

— Алёна, а почему Митя давно у тебя не появляется? Он и сегодня к тебе не зайдёт?

Имя Митя заставило Марину поднять голову, и она увидела перед собой девушку, которую Митя переносил через лужу.

— Он у нас как неуловимый Джо, бегает по своим приятелям, а сегодня должен помочь какому — то приятелю отремонтировать мотоцикл.

— А потом он к тебе зайдёт?

— Нет. Я просила его починить, наконец, выключатель в коридоре, но он сказал, что сегодня задержится очень поздно. А если зайдёт ко мне, то вообще ночью домой будет возвращаться. А мама всегда ругается, когда он поздно ходит по городу, поэтому пусть лучше идёт прямо домой.

— Но он ведь может остаться у тебя на ночь, чтобы не возвращаться поздно домой. Алёна, ты должна его уговорить остаться у тебя и вы с ним всё обсудите. Надо же как — то решать этот вопрос!

— Попробовать я могу, Настя, но вряд ли он захочет. Говорит, что диван для него короткий.

— Я этого не понимаю. Днём вы не можете встретиться из — за того, что он занят. Вечером он бегает по приятелям, ночью не может спать у тебя, потому что диван, мол, короткий. Спрашивается, когда же вы с ним переговорите? Время — то идёт!

Марина больше не могла это слушать. Кровь ей бросилась в голову и она, резко повернувшись, перешла в другую кассу. Хорошее настроение мгновенно улетучилось: она узнала о коварстве Митином коварстве. Сегодня она пойдёт на свидание, но не нарядная, а в своём обычном платье и выскажет ему всё в лицо. Она строила обличительные фразы, полные сарказма и негодования и мысленно моделировала разговор с ним.

С трудом дождавшись, когда можно будет идти на свидание, она пришла к месту встречи даже на пять минут раньше. Минуты текли крайне медленно и стрелки нехотя встали на своё место, но Митя не появлялся. Внезапно кто — то тронул Марину за локоть и, резко повернувшись, она увидела девушку по имени Алёна, встреченную сегодня в супермаркете.

— Ты Марина? — спросила девушка. — Я тебя сразу вычислила по Митиным описаниям.

— Марина. А тебе чего надо?

— Не поняла, я тебя чем — то обидела? — растерялась Алёна, ожидавшая другой реакции. — Митя просил передать тебе, что он сегодня не сможет придти. Он завтра тебе всё объяснит.

— Считай, что поставленную задачу ты с честью выполнила, при полном отсутствии у тебя этой самой чести. Но завтра он может мне не звонить. Можешь спать с ним спокойно. Ведь эту ночь он будет спать у тебя?

— Может и у меня, но я не понимаю этого тона, и какое право ты имеешь так меня оскорблять! Не хочу больше с тобой разговаривать!

Кипя от гнева, Алёна круто повернулась и пошла к троллейбусной остановке. Она жалела, что согласилась выполнить Митину просьбу и пойти на эту встречу. Вновь и вновь вспоминался ей разговор с Мариной, и в ней разгоралось чувство негодования и досада на себя. Она не понимала, почему Марина так вела себя с нею. А, может быть, это не Марина? Ведь не может же Митя встречаться с такой хамкой? А если это и есть Марина, то, спрашивается, что же он нашёл в ней, кроме хамства?

Митя уже несколько дней не может с нею встретиться по очень важному для неё вопросу, а на встречи с этой хамкой находит время! Ситуация, в которую она попала, её тревожила. Недавно она встретила известного в микрорайоне хулигана по кличке Кача, который в прошлом году окончил их школу. Кача был в высоких ботинках, в пятнистых брюках, с бритой головой и с двумя дружками.

— Привет, куда спешишь? — внезапно преградив ей путь, игриво спросил он. — Идём со мной сегодня на дискотеку. Мы с пацанами будем там черножопых отлавливать.

Алёна, отпрянув, попыталась обойти его, но он схватил её за руку.

— Ты чего? Думаешь, я кусаюсь? Нет, я опасен только тогда, когда меня игнорируют.

Она попыталась вырвать руку, но он держал её крепко.

— Отпусти руку, — потребовала Алёна. — Иначе будешь иметь дело с моим братом!

Кача расхохотался.

— Ты что, не поняла, с кем имеешь дело? Я теперь состою в союзе патриотов. За мною, знаешь, сколько настоящих мужиков?

Дружки Качи рассмеялись.

— Рога твоему братцу обломаем мгновенно, — сказал один из них.

— Не только рога, но и ребра, и зубы, — поддержал его другой.

— Значит так, сегодня вечером в шесть часов будь около школы, — произнес грозно Кача, отпуская её руку. — А не придёшь, пеняй на себя.

Алёна не пошла на встречу, а на следующий день к ней прибежала Настя.

— Алёна, мне одна девчонка рассказала, что вчера на дискотеке Кача заключил с кем — то пари, что ты станешь его девчонкой, — рассказала она в ужасе. — И ещё он пригрозил, что если проиграет пари, то со своими дружками они изнасилуют тебя.

— Может эта девчонка врёт? — помертвев от страха, спросила Алёна. — Я пойду в милицию и расскажу, что мне угрожают.

— Милиция ничего не предпримет. Ты лучше расскажи об этом Мите, пусть он соберёт команду и приведёт этого Качу в чувство.

Алёна сначала ухватилась за эту идею, а потом подумала, что скинхедов слишком много. Что Митя сможет сделать против банды из нескольких десятков человек? Даже если он набьет морду Каче, то на следующий день вся эта банда будет искать Митю и страшно подумать, что они могут с ним сделать. Газеты полны сообщений о бесчинствах скинхедов, о том, что они избивают нерусских и милиция ничего не предпринимает.

Алёна была в отчаянии, но всё — таки решила рассказать об этом Мите и посоветоваться с ним, что делать. Однако уже несколько дней они не могли встретиться наедине, он всё время куда — то убегал. Но сегодня он должен к ней зайти обязательно, чтобы узнать встретилась ли она с Мариной и как прошла встреча. Тогда можно будет уговорить его остаться у неё на ночь и спокойно обсудить, что следует предпринять. Может надо подключить Мельникова с его обширными связями в правоохранительных органах? Маме об этом говорить нельзя, потому что она трусиха и перепугается до смерти. Они с Митей сами придумают, как решить эту проблему.

Алёна шла по улице, осторожно осматриваясь, чтобы не встретиться с Качей и его приятелями. "Так себя вели, вероятно, подпольщики", — подумала она. Придя домой и, открыв дверь, она неожиданно увидела в квартире маму с какой — то девушкой, показавшейся ей знакомой. Присмотревшись, узнала в ней Ксению, с которой они с Митей ездили на похороны его друга Сергея, а до этого вчетвером ходили на дискотеку.

— Алёна, как хорошо, что ты пришла, а то я собиралась уже уходить, — сказала Таня. — Знакомься, это Ксюша, она у нас на практике, работает медсестрой.

— А мы с Алёной уже знакомы, — улыбнулась Ксения. — Я вас с Митей искала и даже у соседей спрашивала, где здесь живет Митя и его сестра Алёна. А соседи говорили, что никакой Митя здесь не проживает. Алёна, мол, есть, но брата у неё никакого нет.

Таня рассмеялась.

— Раз так, девчонки, то разбирайтесь без меня, кто здесь живёт, а я пошла домой кормить своих мужиков. Алёна, Ксюша поживёт у тебя немного. Ты не возражаешь? А то ей жить негде, она тебе расскажет свою историю.

— Не возражаю. Если негде жить, живи пока у меня. Так ты с моей мамой работаешь?

— Да. Искала, представь себе, вас с Митей и даже не догадывалась, что Татьяна Петровна ваша мама.

— Всё, я пошла. Алёна, покорми, пожалуйста, Ксюшу, а завтра Митя должен перенести оставшиеся её вещи сюда, а то мы вдвоём не в состоянии всё перетащить, — сказала Таня и ушла, а девушки пошли на кухню, и Ксения рассказала свою историю.

— Вера Карповна, у которой я снимала квартиру, решила поменять её на более просторную квартиру, но в новых жилых районах. Мол, комнаты с раздельными ходами, туалет и ванная тоже раздельные, большой балкон и т. д.

— А зачем ей это надо было? Ведь у неё квартира, как ты рассказывала, в центре. Хоть и хрущёбка, но жить можно.

— Она хотела поменять и завещать эту квартиру мне, хотя об этом я её не просила.

— А сейчас она передумала?

— Она умерла. Я тебе сейчас всё расскажу.

Ксения, глубоко вздохнув, рассказала о том, как Вера Карповна заключила с одной риэлтерской фирмой договор на обмен своей квартиры на квартиру в отдаленном районе новостроек.

— Мы с нею ездили смотреть новую квартиру. Она нам понравилась и Вера Карповна подписала договор. Ей дали копию договора, ключ от квартиры и сказали, что можно переезжать. Соседи со старой квартиры посоветовали сразу же поменять замок, вот мы и купили новый замок. На следующий день поехали на квартиру и я даже отпросилась у Татьяны Петровны ради такого дела. Она отпустила меня без возражений и даже заявление на отгул не заставила написать. У тебя вообще замечательная мама!

— Ну, а дальше — то что? Приехали на квартиру и что?

— Приехали на квартиру, а ключи не подходит. Возились, возились, решили, что по ошибке дали не те ключи, как вдруг открывается дверь квартиры и какая — то дама начала на нас кричать, что, мол, вы здесь делаете. Мы показываем документы на квартиру, а она их смотреть даже не хочет. Дескать, эту квартиру они купили уже месяц назад и вчера вечером въехали в неё. Мы доказываем ей, что это квартира наша, а она ни в какую. Смотрим документы её и наши — один и тот же адрес, только фамилии разные!

— Как же это может быть?

— Не имею понятия, но оба документа на одну и ту же квартиру. У Веры Карповны сразу стало плохо с сердцем, а валидол с собой она не взяла. Бегали с этой женщиной по соседям, спрашивали валидол, ни у кого нет. И телефонов тоже нет. Бросилась на улицу искать телефонную будку, минут двадцать бегала, пока не увидела милиционеров с рацией. Уговорила их вызвать скорую помощь. Скорая приехала минут через сорок, а к этому моменту Вера Карповна скончалась. В больнице констатировали обширный инфаркт.

У Ксении выступили слёзы, но она подавила всхлипывания и снова глубоко вздохнула.

— Получается, Ксюша, что теперь тебе негде жить?

— Утром в шесть часов пришли здоровенные мужики с риэлтерской конторы выселять меня. Наблюдали, как я собирала свои вещи, а потом опечатали квартиру.

— А как же вещи Веры Карповны? А как же её мебель? У неё родственники — то есть?

— В том — то и дело, что родственников нет, она одинокая. Но и свои вещи я не все смогла забрать. Взяла, что успела и с двумя тяжеленными сумками поплелась на работу.

— И что теперь думаешь делать? Надо же как — то свои вещи забирать?

— Не знаю. Татьяна Петровна обещала, что попросит Митю, чтобы он помог, а то я одна в эту фирму идти боюсь. Посмотрела, какие там мордовороты, так их лучше за версту обходить!

— У нас Митька хоть и не мордоворот, но ты его тогда в электричке видела. Ничего, придавим некоторых в штатском, а пока давай кушать. Ты же, наверное, голодная?

Но ответить Ксения не успела, так как прозвенел звонок и в домофоне послышался Митин голос.

— Митька пришёл! — радостно воскликнула Алёна и нажала кнопку для открытия входных дверей в подъезд. — На ловца и зверь бежит!

Она хотела ему рассказать о Ксении, но его интересовало только одно: встречалась ли она с Мариной и как прошла встреча.

Увидев, как помрачнела Алёна, он понял, что девушки явно не сошлись характерами и, взяв телефон, закрылся в спальне. Трубку сняла Надежда Ивановна, которая, вернувшись домой около семи часов вечера, застала Марину в мрачном настроении. Она не спрашивала дочь о причинах, потому что поняла: либо Митя не пришёл на свидание, либо они поругались. Марина сидела в кресле и делала вид, что смотрит телевизор, но было видно, что мыслями она далеко отсюда и нисколько не интересуется вестерном, который показывали.

Услышав в телефонной трубке молодой мужской голос, Надежда Ивановна поняла, что это, очевидно, Митя и, молча передав трубку Марине, пошла на кухню. Её муж, Николай Спиридонович, клал плитку и паркет у клиентов и должен был скоро вернуться домой, поэтому она принялась готовить ему ужин, одновременно давая возможность дочери поговорить со своим молодым человеком.

Марина механически взяв трубку и услышав Митин голос, хотела тут же положить её, но желание излить свою злость оказалось сильнее.

— Ты, конечно же, звонишь от своей милашки? — вкрадчиво спросила она, сдерживая в себе клокочущую ярость. — И спать, конечно же, будешь у неё? Ведь тебе мама запрещает поздно слоняться по улицам. Интересная, однако, у тебя мамочка: ходить по улицам опасно, а спать с девицами сомнительного поведения не опасно. Ты бы носил на всякий случай с собой спидометр, ловелас ты наш несчастный! А то легко можно СПИД подхватить!

— Марина, что ты говоришь? — изумлённо воскликнул Митя, но Марина уже бросила трубку.

Митя удручённо вышел из спальни и посмотрел на притихших девушек.

— Ты можешь мне объяснить, что между вами произошло? — спросил он Алёну.

— Нет, не могу. Это не поддается разумному объяснению. Может быть, у твоей девушки вялотекущая шизофрения, порой принимающая острые формы? Я ещё не успела открыть рот, как она меня начала оскорблять. Единственно, что я успела сказать, так это то, что ты сегодня придти не можешь и завтра всё объяснишь.

— Не может быть, чтобы она просто так, ни с того, ни сего на тебя набросилась. Видимо, всё — таки есть какая — то причина?

— Ах, вот как? Так ты её, оказывается, хорошо знаешь? Она, всё таки, набрасывается на людей, но руководствуется при этом причинами? И какие бывают у неё для этого причины, не подскажешь?

Митя махнул рукой и пошёл к выходу. Сейчас с Алёной бессмысленно говорить, тем более в присутствии Ксении, которая, непонятно каким образом оказалась здесь в такое позднее время. Алёна, переглянувшись с Ксенией, тоже не стала его задерживать, видя его состояние.

Уговорить его остаться у неё она не сможет, да и не имеет смысла: ведь не будут же они в присутствии постороннего человека обсуждать, как реагировать на угрозы Качи. Неожиданно ей пришла в голову мысль о том, что есть простое решение проблемы: она перейдёт жить к маме, а Митя — сюда. Правда ей придётся перейти в другую школу, что очень не хотелось бы. Но потом она вспомнила, что если Кача с дружками захотят её найти, они могут подкараулить её около спортивного клуба, где она тренируется, и её снова охватило отчаяние. Нет, надо обязательно поговорить с Мельниковым, но это можно будет сделать через несколько дней на её дне рождения.

Между тем, Митя уныло брёл домой, размышляя над тем, что могло спровоцировать такую злость у Марины. Может быть, Алёна её каким — то образом оскорбила? Но Алёна не такой человек, она спокойная и воспитанная девочка. Что же тогда произошло?

В последующие дни Митя несколько раз пытался дозвониться до Марины, но та, услышав его голос, бросала трубку, и он решил лично увидеться с нею. Он долго караулил около её дома, пока, наконец, не увидел Марину. Но она и тогда не захотела с ним разговаривать, и он вернулся домой с тяжёлым чувством, не понимая, что такое могло произойти, чтобы Марина с ним даже разговаривать не хотела. Но добиться от Алёны признания не мог. Она отрицала свою вину, и он, веря ей, терялся в догадках, что могло подвигнуть Марину на такое поведение. Возможно, он сам её чем — то обидел? Но чем? Тем, что не пришел на свидание?

 

Глава 26. Климов готовится к выступлению в университете

Климов готовился к выступлению первого сентября в университете и лично правил текст своей речи. Её написали в пресс — службе администрации, но по своей скучности, сухости и беззубости она напоминала типичные штампы выступлений на советских партийно — хозяйственных активах.

Климов отдавал себе отчёт в том, что основная масса пенсионеров будет голосовать за коммунистов и рассчитывать на их поддержку не имеет смысла. Кандидат коммунистов Завьялов ни красноречием, ни мыслительными способностями явно не блистал, но голосовать будут не за него, как кандидата, а за светлое прошлое, за беззаботную советскую жизнь, за брежневские застойные времена..

Местные аналитики оценивали активность избирателей от 30 до 50 процентов. Ожидалось, что на этих выборах молодежь не будет активна и эта её гражданская пассивность пугала. Климов понимал, что основную ставку должен сделать на молодёжь, но у этого контингента при одном взгляде на политиков начинался приступ зевоты. Ему необходимо преодолеть этот стереотип, для чего требуется яркое выступление и зажигательная речь, полная художественных образов. А ему подсовывали пустой и нудный текст! Такое выступление вначале вызовет у слушателей зевоту, потом — досаду, а потом желание сбежать от докучливого докладчика.

— Вы для какой аудитории писали речь: для пенсионеров или студентов? — позвонил он своему пресс — секретарю. — Не боишься, что студенты могут покалечиться при падении из кресел, заснув на моём выступлении?

Пресс — секретарь бормотал что — то неразборчивое и Климов подумал о том, что уже давно надо перетряхнуть пресс — службу, в которой собрались одни блатные. Бросив в сердцах телефонную трубку, он начал размышлять, чем оживить свою речь. Хоть он ещё и не пенсионер, но иногда с грустью вспоминал социалистический период жизни. Тогда не требовалось придумывать никаких ярких речей и, более того, это не приветствовалось. Яркие ораторы, способные зажечь слушателей — потенциально опасны для социалистического строя: сегодня они говорят за власть, завтра станут говорить против. Собственно так и случилось! Эта грёбанная интеллигенция, которую Ленин справедливо называл "говном", ещё ни с одним строем не смогла ужиться, потому что в строю ходить не умеет.

Но, к сожалению, взаимодействовать с интеллигенцией, хоть и грёбанной, необходимо, так как молодёжь к ней прислушивается. А молодежь сейчас — особо важная часть электората. Раньше были просто избиратели, а теперь вместо них — электорат. Придумали же новоявленные политтехнологи такое странное слово: электорат! Разбили избирателей на различные категории и качают немалые деньги за свои надуманные теории. Совсем недавно один из таких политтехнологов объяснял ему, что электорат бывает базовый, пакетированный и подвижный или на жаргоне политтехнологов "болото".

При социализме не было никаких электоратов, ни базовых, ни пакетированных, ни подвижных. И произносить умные речи не требовалось. На всю страну был один главный оратор, имевший право излагать свежие мысли. Право имел, но им не пользовался, потому что зачем социалистическому обществу нужны свежие мысли? Тем ни менее, все голосовали как надо. А сейчас голосуют не как надо, а как хотят и в этом вся проблема! И надо бороться за голоса, если хочешь выжить в новых условиях, мать бы их… Да ещё и эти козлы… в смысле орлы… из движения "Наш дом — Россия" — гадят как могут!

Климов вспомнил свою молодость, когда был комсомольским активистом — вожаком. Он разыгрывал роль веселого простого парня из рабочей семьи, не лезущего в глубины идеологии, но впитавшего преданность делу социализма с молоком матери, работавшей освобожденным председателем постройкома строительного управления.

В комсомольских посиделках и пикниках райкомовских работников, обычно заканчивающихся блядками, он старался не участвовать, так как понимал, что компетентные органы всё отслеживают и протоколируют. Не сомневаясь, что большинство членов райкома комсомола стучат друг на друга, старался не попадать под колпак всевидящих и всезнающих органов и сидел со скучающим видом, когда комсомольские функционеры рассказывали анекдоты о Брежневе: он понимал, что они просто провоцируют друг друга. И всё — таки однажды его вызвали в КГБ. С ним беседовал майор, предложивший ему напрямик негласно сотрудничать с органами.

— Нам нужна информация о тех, кто способствует идейному разложению советского общества, распространяет политическую информацию, является проводником психологической войны против СССР, которую ведут реакционные силы империалистического лагеря, возглавляемые правящими кругами США, — говорил тогда майор. — Ты понимаешь, Семен, под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма. Этим могут воспользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия.

Майор как в воду глядел: именно так и случилось. Один из таких вредоносных болтунов даже возглавил страну. Климов тогда уклонился от ответа.

— Зачем негласно сотрудничать? Кого мне бояться в своей стране? Если я узнаю о таких подонках, сам их за шиворот к вам притащу, — горячо сказал он и почувствовал, что фальшивит. Эту фальшь распознал и майор, но только рассмеялся.

— Ясно! Под простого косишь? А я вижу, что ты не такой простой, как тебя описывали. Ну, да ладно, будем считать, что разговора у нас с тобой не было.

Уходя от него, Климов раздумывал о том, какие последствия для него будет иметь отказ от сотрудничества с органами, но время шло и ни на чем это не сказывалось. Более того, его начали потихоньку продвигать и выдвинули даже в инструкторы горкома комсомола. Он мотался по заводам и вузам, курируя комсомольские организации, и однажды познакомился с очаровательной девушкой Верочкой Лапиной, оказавшейся дочерью генерального директора металлургического комбината.

Лапин считался номенклатурой ЦК КПСС и ногой открывал двери к секретарям обкома партии, поэтому существовала опасность, что он без труда утопит молодца, не по чину пытающегося ухлёстывать за его дочерью. Но, видимо, Верочка серьёзно влюбилась в Климова, и все попытки отца образумить её не увенчались успехом. Дочь оставалась непреклонна и отец сдался. Через полгода они сыграли свадьбу. Тесть ничего не делал для продвижения зятя, но в этом не было необходимости. Все и так знали, чей он зять и началось стремительное продвижение по служебной лестнице. Вскоре его перебросили на работу в Облпрофсовет и Верочка задумалась над тем, где найти ему секретаршу.

— Знаю я вас, мужиков, так и стремитесь залезь секретаршам под юбку. Так вот я тебе найду такую, чтобы неповадно было: старую, некрасивую и сварливую.

Однако вскоре привела ему молоденькую девушку, только что закончившую школу, и глядевшую на него испуганными глазками.

— Наденька Серикова будет твоей секретаршей, — сказала она, и Климов понял, что Верунчик приставила к нему своего соглядая.

Фамилию Сериковых он неоднократно слышал в доме у тестя. Отец Нади пришёл на работу на завод в один и тот же день и в один и тот же цех, что и Лапин. Только Лапин пришёл после окончания института и стал технологом цеха, а Сериков устроился фрезеровщиком. Сериков имел только среднее образование, но зато светлую голову, и ряд его рацпредложений натолкнули Лапина на отличную идею. Она легла в основу его кандидатской диссертации, а затем обусловила стремительное продвижение по службе.

Лапин не забывал Серикова и всегда старался выбить ему премию или хотя бы грамоту. Жена Лапина, врач — генеколог, принимала роды у жены Серикова и стала крёстной матерью её дочери Наденьки. Окончив школу, Наденька пришла устраиваться на завод, где её случайно увидела Вера, заехавшая по какому — то делу к отцу. Идея созрела сразу же и уже на следующий день Наденька начала работать у Климова секретарем.

Вначале он относился к ней настороженно, считая, что Наденька будет ежедневно докладывать его жене обо всех делах. Но потом выяснилось, что это не так и основная идея Верочки заключалась в другом. Опасаясь, что "чужая" секретарша будет соблазнять мужа, она искала такую, которой могла бы его доверить и не мучаться подозрениями. Именно такую секретаршу она и увидела в Наденьке, которую знала с детства. Та освоилась в новой обстановке достаточно быстро и Климов оценил дисциплинированную и смышленую девочку, ответственно относящуюся к своей работе. Обладая отличной памятью, она помнила всё и была у него, как ходячая записная книжка. В отпуск отпускал её только тогда, когда сам ехал отдыхать. Но жизнь брала своё, и через пару лет она вышла замуж, а ещё через год ушла в декретный отпуск. И тогда у него в приемной появилось две секретарши, потому что Вера полагала, что они будут шпионить друг за другом, из — за чего ни одна из них не сможет соблазнить её мужа по секрету.

— А если они обе меня одновременно соблазнят? Тебе не кажется, что твоя ревность переходит все границы? — возмущался Климов, что Вера спокойно пожимала плечами:

— Ты плохо знаешь баб. Эгоизм в них заложен природой, поэтому не волнуйся, они будут друг другу мешать.

Неизвестно, планировали ли они его соблазнить, однако в своей работе он очень скоро почувствовал отсутствие Надежды. Она отсутствовала год и однажды Вера радостно ему сообщила, что Надя решила вернуться на работу, поэтому надо срочно устроить её дочку, Маришку, в ясли. Несмотря на свои теории про эгоизм баб, она не доверяла его секретаршам, и считала, что они носят слишком короткие юбки и кофточки с излишне глубокими декольте.

— Зачем им такие декольте на работе? Чтобы ты туда заглядывал вместо бумаг? — горячилась Вера, но Климов спокойно улыбался. Её ревность доставляла ему даже некоторое удовольствие — раз ревнует, значит любит!

Нахлынувшие воспоминания прервал телефонный звонок: ректор университета по прямому телефону докладывал о ходе подготовки к его визиту в университет.

— По регламенту, очаровательная девушка, студентка, преподнесёт вам букет цветов и выступит с небольшим приветствием перед вашим выступлением, — сообщил ректор, и у Климова родилась идея.

— Я даже знаю, кто будет эта студентка. Её зовут Марина Серикова, она в этом году поступила в университет.

— Но у нас уже намечена другая студентка, — попытался было возразить ректор, но Климов прервал его тоном, не допускающим возражений:

— Значит так, Марина Серикова преподносит мне цветы от имени студентов и профессорско — преподавательского состава университета. Можно даже с поцелуем.

Мысль о том, чтобы Марина преподнесла ему букет цветов, да ещё поцеловала, настроила Климова на весёлый лад, и он даже придумал для своего выступления пару шуток. Давно прошло уже то время, когда Марина его целовала, поздравляя с тем или иным праздником. Сейчас она уже считает себя взрослой девушкой и вместо поцелуев шипит ему разные грубости. Пусть попробует сейчас не выполнить поручение ректора! Вера купила ей флакончик французских духов и хотела подарить первого сентября, поэтому и решила поехать в университет вместе с ним, хотя раньше никогда не присутствовала на митингах с его участием или на его выступлениях перед коллективами избирателей. Маришкино приветствие будет для неё сюрпризом.

— Хорошо, Семен Викторович, я так и запишу: Марина Серикова, — покорно согласился ректор и продолжил перечислять мероприятия, которые подготовлены к посещению губернатором университета.

Здание университета уже лет двадцать не ремонтировалось, в туалетах облицовочные плитки отваливались, вся сантехника заржавела и местами просто сгнила, а в коридорах облупилась штукатурка. Денег на ремонт взять негде, на оснащение лабораторий новой техникой, не говоря уже о компьютерах, тоже средств нет. Затащить губернатора в университет — это большая удача, и можно надеяться, что он предусмотрит в областном бюджете средства на евроремонт здания и на техническое переоснащение лабораторий импортной техникой.

Примерно в таком же положении находилось большинство вузов, поэтому все они активно вели охоту на губернатора, но ректору университета это удалось раньше всех, поэтому спорить не имело смысла. Не имеет значение, кто из студенток будет поздравлять губернатора, хотя репетиции уже шли. Планировалось, что поздравит его студентка третьего курса Фатима Нуряева — яркая, красивая девушка с фигуркой модели. Своей восточной смуглой красотой она выгодно отличалась от сибирских девушек, и её поздравление вносило бы в мероприятие оригинальность. Но главное в том, что её отец владел большой строительной фирмой, и можно рассчитывать, что он подбросит краску, облицовочную плитку, и, возможно, даже выделит бригаду рабочих для срочного косметического ремонта здания к посещению губернатора. Поэтому Фатиму обхаживали, и когда стал вопрос, о том, кто поздравит Климова, кандидатура Фатимы всплыла сама собой. Идея принадлежала проректору по учебной части Элеоноре Степановне Бодровой, которая активно начала готовить девушку к ответственной задаче.

Требование Климова о том, чтобы его поздравляла неизвестная первокурсница Марина Серикова, стало для ректора неприятным моментом. Но перечить губернатору нельзя — речь ведь идёт о крупных финансовых вливаниях! Выделит Климов средства строкой в бюджете, строительные фирмы в очереди толкаться будут, чтобы заполучить подряд! Да и откат будет достаточно солидным — чем больше очередь потенциальных подрядчиков, тем больший процент отстегнут заказчику.

Климов положил трубку и посмотрел на входившую в кабинет Надежду Ивановну, которая принесла ему новую стопку документов на подпись.

— Вот, Надежда, только что разговаривал с ректором университета, — сказал Климов — Матрёна в университете будет меня встречать цветами, поцелуями и приветственным словом. Дождался, наконец!

— Да?! А почему именно она?

— Ты что, не рада этому?

— Ещё как рада! Кстати, ваша сумочка, Семен Викторович, ей очень понравилась, и она всюду ходит только с нею.

— Я так и понял. Поэтому она меня поблагодарила сквозь зубы, да ещё ухитрилась укусить по поводу нотаций.

— Ну, сейчас вся молодёжь такая кусачая. Они же нынче очень умные и грамотные. А с чего это вдруг Маришку выбрали? Откуда ректор её знает?

— Он её не знает, зато я знаю, — рассмеялся Климов. — Надежда, ты чего так тормозишь? Трудно догадаться, что ли?

— А… Я уже, было, подумала, что она сама там как — то отличилась.

— Как же она может отличиться, если занятия ещё не начались?

Надежде Ивановне было приятно, что Марина будет не просто зрительницей, а непосредственной участницей шоу под названием "Визит губернатора в университет". Безусловно, будут съёмки и вечером в тот же день Марину покажут по телевизору. Поэтому Надежда Ивановна обзвонила всех свои знакомых и друзей с тем, чтобы не забыли вечером в пятницу, первого сентября, посмотреть новости. Марине же она решила ничего не говорить, чтобы это выглядело инициативой университета.

Между тем, в университете случилась небольшая паника: учебная часть не нашла в списках первокурсников студентку Марину Серикову.

— Так что, получается, она не поступила? — грозно спросил ректор Элеонору, исполнявшую обязанности председателя приемной комиссии. — А губернатор утверждает, что она поступила. Что я теперь ему скажу?

— Ещё не поздно, всё ещё поправимо, — начала оправдываться Элеонора и дала указания отыскать документы абитуриентки Марины Сериковой. Но документы так и не нашли.

— Возможно, я неверно записал? — растеряно сказал ректор Элеоноре. — А похожих фамилий нет?

— Я уже об этом подумала, но ничего похожего нет. Это какая — то ошибка, — уверено ответила Элеонора, и ректор вынужден был опять звонить Климову.

— Семен Викторович, извините, но я, возможно, ошибся, не так записал. У нас в университете нет студентки Марины Сериковой.

— Так что, она не поступила? На экзаменах провалилась?

— Нет, Марина Серикова в наш университет документы не подавала. А фамилия её точно Серикова?

— Точнее не бывает. Ну, да ладно, нет, так и суда нет, — сказал Климов и положил трубку.

"Обманула, значит! — подумал он, и неприязненное чувство к Марине охватило его. — И мать свою обманула, всех обманула! Зачем?".

Он чувствовал, как в нём поднимается гнев из — за бессмысленности такого обмана и из — за того, что в глазах ректора он теперь выглядит не лучшим образом. Климов тяжело взглянул на вошедшую Надежду Ивановну, принёсшую ему чай.

— Случилось что? — обеспокоено спросила та, поймав на себе взгляд Климова.

— Ещё как случилось! Так в какой университет, говоришь, поступила дочь?

— Как в какой? В наш, государственный, — растеряно посмотрела на него Надежда Ивановна.

— В какой это ваш? А ты уверена, что она поступала?

— Её что, не приняли?

У Надежды Ивановны ноги стали ватными, и она присела на кончик стула.

— Как же так? Они ведь даже письмо прислали, что Маришка зачислена на первый курс университета.

— Зачислена, говоришь? Врёт твоя дочь, за дураков всех держит! Только что мне звонил ректор и сказал, что никакая Марина Серикова документы в университет не подавала!

— Не может быть, это не правда! Она подавала и экзамены сдавала! Врёт он, ваш ректор.

Слеза покатилась у неё по щеке, и она осторожно её смахнула.

— Я сама видела это письмо о зачислении. Она до поздней ночи сидела над учебниками. Неужели они передумали и вычеркнули её? Как же такое может быть? Какое они имеют право!

— Ну ладно, успокойся. Разберемся. Ты как что, так сразу в слёзы! Если она действительно сдавала и прошла по конкурсу, выясним, почему ректор мне лапшу на уши вешает. Мол, Марина Серикова документы на поступление в наш университет не подавала. Интересно, кто из них врёт?

— Какая Серикова? Это я Серикова, а она Солдатенкова.

— Солдатенкова? А почему не Серикова? Ах да, я и забыл, что Серикова твоя девичья фамилия.

— Николай — то Солдатенков, а я Серикова. Я осталась на своей фамилии.

Она начала успокаиваться, но потом вдруг набросилась на Климова:

— Вы меня чуть до инфаркта не довели! Как так можно, не проверив, обвинять девочку в том, что она врёт! Она у меня никогда не врёт, и в детстве не врала!

— Ну, ладно, ладно! То в слёзы кидаешься, а то как разъяренная пантера. Сейчас позвоню, выясню.

Звонить ректору было неудобно, Климов не любил признавать свои ошибки, но и перед Надеждой тоже неудобно. Почти двадцать лет с ней работает и не знает, что у мужа другая фамилия. Он помнил, что через пару лет, после того, как Надя начала у него работать, она вышла замуж за парня с мебельной фабрики, но забыл, что осталась на своей фамилии. Климов набрал номер и недовольно посмотрел на Надежду Ивановну.

— У тебя тушь потекла. Иди, приведи себя в порядок. Устраиваешь здесь истерики!

— С вами инфаркт получишь, а не только в истерику впадёшь, — огрызнулась Надежда Ивановна, выходя из кабинета.

— Ладно, не хами начальнику! Распустил я тебя! — бросил ей вслед Климов, и в этот момент на другом конце линии взяли трубку.

— Здесь такое дело, — замялся Климов. — Меня забыли предупредить, что девочка сменила фамилию. Она оказывается теперь не Серикова, а Солдатенкова.

— Так, записал. Сейчас разыщем, — бодро ответил ректор.

— Ладно, готовьтесь. Приеду, посмотрю, чем администрация может помочь университету.

— Мы ждём вас, Семен Викторович, и очень надеемся на вашу помощь!

Ректор был сама любезность, и это вызывало у Климова отрицательную реакцию. По укоренившейся с советских времен привычке, Климов не доверял интеллектуалам и относился к ним пренебрежительно. Российская интеллигенция никогда не одобряла власть, одновременно вылизывая ей задницу. Поэтому он считал, что уважать интеллигенцию невозможно, но старался не проявлять это неуважение, тем более сейчас, когда кремлёвские пытаются с нею заигрывать. Он положил трубку и начал прикидывать, сколько можно отстегнуть университету из областного бюджета, имея в виду, что нужно и другим вузам тоже что — нибудь подкинуть. Когда бюджет как рванное одеяло — трудно его распределить.

Между тем, ректор снова вызвал Элеонору и поручил ей срочно отыскать Марину Солдатенкову.

— А, может быть, всё — таки Фатиму Нуряеву оставим? — осторожно спросила Элеонора. — Девочка уже выучила текст, хорошо держится на сцене, она раскована…

Закончить фразу она не успела и осеклась под взглядом ректора.

— Поняла, сейчас займусь, — сказала она и выскользнула из кабинета.

"Кто такая эта Солдатенкова? — думала она, идя в учебную часть. — Почему такая внезапная перемена? Может быть, отец Фатимы чем — то насолил шефу?".

Ознакомившись с личным делом Марины, Элеонора вообще ничего не поняла. Согласно анкете, отец Марины работает столяром на мебельной фабрике, а мать, как было записано, секретарь — референт в "госучреждении". "Что за бред такой: работает секретарём — референтом в госучреждении. Кто это пропустил? Какое госучреждение? У него что, названия нет?" — подумала Элеонора. Ей было ясно, что родители девочки звёзд с неба не хватают. Так почему же ректор настаивает на том, чтобы именно она приветствовала губернатора? Причем настаивает, несмотря на то, что он её не знает, иначе бы не спутал фамилию.

Элеонора нашла в деле девочки домашний номер телефона и позвонила ей.

— Марина? — строго спросила она и, услышав подтверждение, продолжила:

— Это звонят из учебной части университета. Вам необходимо завтра к десяти часам утра явиться в учебную часть. Просьба не опаздывать.

— А зачем? — испуганно спросила Марина.

— Завтра узнаете, — отрезала Элеонора, но, поняв, что девочка перепугана, сжалилась и добавила: — Не волнуйтесь, ничего страшного. Просто вам нужно будет принять участие в мероприятиях по поводу начала нового учебного года.

Утром Марина пришла в университет, одевшись попроще, потому что логично рассудила, что её, как первокурсницу, заставят убирать аудитории и красить стены. Однако в учебной части её послали к проректору и она, волнуясь, постучала в тяжёлую дверь кабинета. Сердце чуть ли не выскакивало из груди, когда, войдя в кабинет, она увидела сидящую за огромным столом строгую женщину.

— Заходи, — сказала Элеонора, осматривая входящую девочку. — Ты Солдатенкова? Марина?

Из — за волнения во рту у Марины пересохло, и она не смогла ответить, а только кивнула. "Да, очень разговорчивая девочка! Удачная находка для приветствия губернатора!" — мысленно усмехнулась Элеонора, но виду не подала.

— Проходи, садись. Мы тебя пригласили чтобы сообщить, что тебя выбрали для участия в мероприятиях по случаю начала учебного года. В наш университет обещал приехать губернатор Семен Викторович Климов и тебе поручается вручить ему букет цветов и произнести небольшую речь. Сумеешь?

"Будет номер, если она описается от страха, вручая букет!" — подумала Элеонора и улыбнулась этой мысли. Марина снова кивнула и почувствовала, как начинает успокаиваться. Она сама не понимала, почему так разволновалась, но тетка, сидящая за таким большим столом, наводила на неё необъяснимый страх.

— Кивать, я вижу, ты уже научилась. А говорить ещё не умеешь? — усмехнулась Элеонора.

Выбор ректора явно неудачен: с такой "бойкой" девочкой ничего не стоит осрамиться. А потом все шишки будут сыпаться на неё, на Элеонору, за то, что не сумела хорошо подготовить девочку к выступлению. Она критически оглядела Марину. Мордочка, вроде бы свежая, приятная, правда, не такая яркая, как у Фатимы. К фигурке претензий нет, только плохо, что припёрлась в джинсах и неясно, какие у неё ноги. Элеоноре стало досадно, что ректор заменил Фатиму, модельную, можно сказать девочку, на такое чучело.

— Вот тебе текст приветствия и к завтрашнему дню ты должна его выучить, — сказала Элеонора тоном, не допускающим возражений и протянула Марине бумажку с напечатанным текстом. — Завтра в это же время придёшь ко мне, и будем репетировать. Только приходи не в джинсах, а в платье. Но не в таком, которое ниже колен. Не коров доить идёшь!

Последнее замечание обидело Марину, но она не подала вида, молча кивнула и, пробормотав "до свидания", вышла из кабинета.

Она шла домой, злясь на себя за своё поведение. Конечно же, вела себя как дурочка и непонятно, почему так перепугалась. Тётка — проректорша, конечно же, очень неприятная, но так перепугаться, что слово сказать не смогла — это чересчур. Марина ругала себя за то, что такая трусиха, хотя никогда за собой подобного не замечала. Чего конкретно она боялась? Вроде бы и бояться нечего, а вот слова произнести не могла!

Дома она несколько раз прочитала текст приветствия, и он ей очень не понравился. Согласно тексту, она должна от имени студентов поздравить Климова и рассказать ему про то, как они его всё любят. Скорее всего, Климову это тоже не понравится, слишком уж льстили как — то в лоб и неуклюже. Хотя, может быть, так принято в этой среде? Она — то Климова знала с другой стороны.

На всякий случай Марина решила посоветоваться с Машей Федотовой и застала её дома, когда та уже собиралась выходить.

— Маришка, тебе чего? Только быстро, а то я уже должна бежать, — торопливо сказала Маша, последними мазками заканчивая макияж.

— Если спешишь, тогда не надо, это не срочно. Просто я хотела посоветовать с тобой насчет текста моего выступления.

— Выступления? А где ты собираешься выступать?

— Мне в университете поручили приветствовать Климова первого сентября, когда он приедет в университет.

— Вот как? Так ты там активисткой стала? — рассмеялась Маша. — Сама сочинила текст или в университете дали?

— Дали в университете.

— А, ну тогда не корректируй, а то наживёшь себе там врагов.

— Но текст — то какой — то глупый. И я тоже глупой буду выглядеть.

— Умных активистов не бывает. Любому начальству умные опасны, поэтому их всегда засовывают в задницу. Притом настолько глубоко, чтобы оттуда даже и не выглядывали. Извини, Маришка, я побежала, заходи вечерком.

Она чмокнула Марину в щёку и, выпроводив её, помчалась вниз по лестнице, а Марина задумчиво побрела в свою квартиру. Она подумала о том, что действительно ничего менять в тексте не нужно. Как посмотрит на это тётка — проректорша, если она напишет и выучит свой вариант приветствия?

Марина начала учить текст и репетировать перед зеркалом свою речь. Конечно, неудобно говорить Климову такие глупости, но он же должен понять, что это не она писала! Но как он изумится, когда она выйдет на сцену и будет его приветствовать! Марина представила себе изумлённое лицо Климова и расхохоталась. Он ведь думает, что она маленькая несмышленая дурочка, а она вдруг выходит на сцену с огромным букетом цветов и от имени всего университета его приветствует! Можно вручить ему букет и нагло при всех его расцеловать! Вот будет он в трансе! И поцелует его прямо в нос, как детстве, когда залазила ему на колени и пыталась поцеловать именно в нос. А он вертел головой, не давая ей это сделать.

Потом она начала размышлять о том, какая будет реакция у Мити Никонова, когда она с букетом цветов пойдёт к сцене. Надо обязательно сесть так, чтобы пройти мимо него и бросить в его сторону пренебрежительный взгляд. Она начала репетировать взгляд, которым окинет Митю, но взгляд получался злым, а он должен быть безразличным и пренебрежительным, чтобы Никонов сразу понял, что он ей совершено безразличен.

Интересно, а эта его телка Алёна где — нибудь учится? Хотя вряд ли, потому что, такие, как она, не учатся. Ноги раздвигать умеют и этого им вполне достаточно, больше ничему учиться не нужно. И что у него за мать такая, что поздно гулять по городу нельзя, а спать с девками — потаскушками можно!

Марина почувствовала, как в ней поднимается злость на эту девку и на Никонова. Чтобы отвлечься, она снова взяла бумажку с текстом приветствия и начала зубрить. Вечером, когда родители придут домой, она им ничего не расскажет, пусть её выступление увидят по телевизору — вот будет для них сюрприз! Пусть увидят, какая у них дочь! Вот только непонятно, почему выбрали именно её? Она специально в анкете туманно написала, что мать, мол, секретарша и работает в госучреждении, поэтому вряд ли в университете знали, что её мать работает с Климовым. Видимо, всё — таки, это случайность, притом приятная случайность, и Митька пожалеет, что предпочёл ей девицу лёгкого поведения.

Она наденет белую кофточку и новую коротенькую юбочку, которую на майские праздники подарила ей тётя Вера, жена Климова. Тётя Вера ей когда — то рассказывала, что всегда хотела иметь дочь, а у неё два сына, которым уже под тридцать и у них свои дети и тоже сыновья. Не везёт тёте Вере на девочек! Интересно, чем сейчас Митька занимается? Гуляет со своей потаскушкой или что — то охраняет? Возможно, он про свою работу охранником тоже врал? Марина вздохнула, снова взяла бумажку и начала зубрить текст, который совершенно не лез в голову.

 

Глава 27. Галину Афонину помещают в психдиспансер

Мельников опасался, что Толмачёв представляет интересы какой — то криминальной структуры, которая пытается захватить компанию, но успокоился, когда опознали похитителей Пети. Никакая структура не действовала бы через простых деревенских лохов, для таких задач у неё всегда найдутся компетентные отморозки. Совершенно ясно, что Толмачёв простой аферист и никого, кроме самого себя, не представляет. Поэтому его можно просто взять за шкирку, выбросить как щенка и забыть. Можно припугнуть, на всякий случай, чтобы не повадно было заниматься такими вещами, но особого интереса он уже не представляет.

А вот с Шевелевым и Агапкиным, пытавшимся похитить Яну, разобраться надо. Чьи интересы они представляют? На кого работают? Может быть, взять их в подвал и расколоть? Он не сомневался, что расколет их быстро, но что с ними делать потом? Как их потом заткнуть? Ведь они, будучи сотрудниками милиции, попытаются свести счёты, и будут всячески гадить. А может проще с ними разобраться Кудрявцеву? Хотя сейчас контора находится в таком положении, что только ленивый её не пинает, поэтому действовать придётся самому. Привлекать Самохина или Стаса к этой разборке не хотелось, так как осадок недоверия ещё оставался. Но с кем провести операцию?

Он вспомнил о Мите Никонове. Парень ему нравился — несуетливый, основательный и, что самое главное, имел на Шевелева большой зуб. Недолго думая, Мельников пригласил Митю проехаться с ним на машине и заодно переговорить о серьёзном деле.

— Митя, есть к тебе просьба помочь мне в одном деле, — сказал Мельников, когда они вырвались из города и помчались по южному шоссе. — Заодно ты поквитаешься со своим приятелем Шевелевым.

Митя заиграл желваками. У него уже появился условный рефлекс — услышав фамилию Шевелев, у него сжимались кулаки и челюсти.

— Нет проблем, помогу. Что надо делать?

— Я хочу отвезти Шевелева в лес и поспрашивать его насчёт того, кто ему поручил похитить Яночку. Ты мне поможешь?

— Неплохо бы при вопросах пересчитать ему ребра.

— Если он каких — то ребер не досчитается, я не буду возражать. Так как, поможешь?

— Готов быть счетчиком. До четырёх считать уже умею, а больше ребер ему не нужно. Два ребра с одной стороны, два с другой, вполне достаточно для нормальной жизни.

— Спорить не буду, в медицине понимаю мало, в смысле вообще ничего. Так что будем считать, что договорились. Операцию проведём в середине следующей недели, а завтра съезди, пожалуйста, в деревню и перевези Яночку к вам домой. В последней записке она написала, что очень хочет побывать у Алёны на дне рождения. С тобой поедет, на всякий случай, Окунев. Он вооружён и, в случае чего, вы сможете отбиться.

Мельников понимал, что захватить Шевелева будет непросто. Незаметно захватить на улице и затолкнуть в машину не удастся, поэтому надо придумать, как его куда — нибудь заманить. "А может не надо никуда заманивать, а посетить его ночью прямо на дому?" — пришла в голову простая мысль. Идея — то хорошая, но дома могла быть семья, и это явилось бы серьёзным препятствием. Ведь не устраивать пытки на глазах у жены. Да и лишние свидетели.

Приехав на работу, он прошёл к себе в кабинет и сразу же появился Самохин.

— Виктор, у нас бунт на корабле. Парни из охраны Афониной отказываются предоставлять рапорта о событиях за день.

— Как это отказываются? — удивился Мельников. — Раз отказываются, уволим и всё.

— Они заявляют, что, согласно распоряжению Галины, нынче подчиняются только Толмачеву.

— И что, есть письменный приказ?

— О приказе нечего не знаю, но думаю, что говорят правду. Им — то какой смысл так нагло врать?

Новость была неприятной, хотя это уже не имело особенного значения. Вчера Зоя внимательно ознакомилась с планом создания холдинга, внесла какие — то замечания, и Мельников сегодня вечером планировал вернуть план с исправлениями Кудрявцеву. К его удивлению, Зоя не очень удивилась сообщению о разговоре с Кудрявцевым по поводу холдинга. Как оказалось, Шевчук недавно при встрече с нею намекал на нечто подобное. Тогда Зоя отнеслась к его словам скептически, но, узнав от мужа подробности плана создания холдинга, была к этому уже психологически готова.

Поэтому будет подчиняться личная охрана Афониной ему или нет, Мельникова уже не волновало. Просто он их уволит и на этом бунт закончится. Но, почему — то, ни Афонина, ни Толмачёв не появлялись в офисе уже несколько дней, хотя её сожитель ещё позавчера должен был приступить к работе. Охранники Афониной служили основным источником информации о её делах, передвижениях и встречах, но теперь о ней ничего не было известно.

— Ладно, Олег, не хотят подчиняться, не надо. Каждый баран висит за свою ногу. Напиши мне докладную об их отказе выполнять свои служебные обязанности, и я подпишу у Зои приказ об их увольнении без выходного пособия.

— А почему этого козла, Толмачева, не видно? Он же должен уже, вроде бы, приступить к своим обязанностям. А до сих пор не появляется.

— Ждёшь его?

— Конечно. А как же я в его отсутствие выполню твоё распоряжение?

— Какое распоряжение?

— Спустить его с лестницы.

— Точно, без него никак. Ну, тогда продолжай ждать. Но с докладной не затягивай, сегодня и уволим.

Самохин ушёл писать докладную, а Мельников продолжил раздумывать над тем, как подловить Шевелева. Но пока следовало установить слежку за Афониной, так как её отсутствие на фирме Галины со своим ухажёром наводило на мысль, что они что — то замышляют. И буквально на следующий день наблюдение за ними дало результаты — Толмачёв встречался с Мартыном.

Это вызывало удивление: если он человек Мартына, то зачем понадобилось организовывать похищение Пети с помощью деревенских лохов? У Мартына достаточно людей для таких поручений и спрятали бы Петю не в лесной избушке, а так, что никто не нашёл бы. Хотя, если цель состояла только в том, чтобы втереться в доверие — это другое дело. Но Мартын мужик умный и мог бы сделать это более элегантно. Скорее всего, Толмачёв вышел на контакт с Мартыном уже после того, как сблизился с Галиной. Или Мартын сам вышел на него?

Последнее предположение оказалось верным. Успешно развивающаяся торгово — промышленная компания "Сибкомпроминвест" давно привлекала Мартына. Но её крышевал Гриня Шарый и даже такой беспредельщик как Сапог не рисковал на неё покуситься. Но вдруг Грини не стало, Сапога ещё раньше взорвали и компания осталась без крыши. Поэтому Мартын решил заняться хозяйкой компании вплотную. Неожиданно выяснилось, что у неё появился любовник — некто Толмачёв, причём его хорошо знал один из приближённых Мартына по кличке Хряк.

С Толмачёвым Хряк встречался в колонии общего режима под Омском, где тот провёл два года за мошенничество. Там же в колонии он получил кличку Сырок за свою любовь к плавленым сыркам, которые ему постоянно слали родственники. Он делился всем, что имел, и за это его не опустили — Хряк, отсидевший в колонии к этому времени 12 лет и исполнявший в ней обязанности смотрящего, распорядился не трогать его. Может потому, что земляк или просто тот ему понравился, но Толмачёв отсидел в колонии свой строк без особых приключений и вышел на волю на месяц раньше Хряка.

Провернув операцию с "похищением" и успешным возвращением сына Афониной, Толмачёв реализовал свою задумку, и стал её бой — френдом, как нынче это называют. Он слышал, что Хряк уже на воле и стал подручным у Мартына, но встречаться с ним не хотел — считал, что выбился в большие люди и с прошлым надо завязывать. Афонина назначила его первым заместителем генерального директора своей компании, отдав её, практически, под его полный контроль и Толмачёв прикидывал, сколько денег сможет на этом поиметь.

Он уже собирался ехать в офис, вступать в свои законные права, как неожиданно к Афониной пришли двое молодых людей спортивного вида. Они сообщили ей, не обращая внимания на присутствующего здесь же Толмачёва, что теперь компанию крышует Мартын и с этого месяца десять процентов от прибыли компании следует перечислять на его банковский счёт.

— Босс велел обратить внимание на то, что будет брать не более того, что брал Гриня Шарый за крышевание, — сказал один из молодых людей, протягивая Галине бумажку с номером банковского счёта. — Поэтому следует перечислять аккуратно и вовремя. Просрочка платежей на один день поднимает планку на один процент. Считаем, что вопросов нет.

Афонина испуганно молчала, вспомнив жуткую сцену покушения на неё этим летом, когда убили её двоих телохранителей, а она чудом осталась жива. В горле внезапно пересохло, и она смотрела на гостей так, как смотрят кролики на удава. Усмехнувшись, гости ушли, бросив пренебрежительный взгляд на дежуривших в коридоре охранников, стыдливо отводивших глаза. Только вчера они сообщили Самохину о том, что больше не подчиняются ни ему, ни Мельникову и вот сегодня такая неприятная история!

Связываться с наглыми и уверенными в себе братками опасно. Раньше, стоило только позвонить в центральный офис, как через несколько минут сюда примчался бы грозный Стас Кондратюк с мужиками. А теперь звонить некуда. Они подчинялись, согласно приказу, лично Толмачёву, но тот сам стоял ни жив, ни мёртв. Ввязываться в драку по собственной инициативе — себе дороже, да и ради чего?

После ухода непрошеных гостей, у Галины стало плохо с сердцем, и Толмачёв с трудом нашёл в аптечке сердечные капли. Он не долго думал, что делать — стало ясно, что надо срочно налаживать контакт с Хряком. Встретились они в ресторане, вспомнили знакомых по казённому дому, и Хряк ему сказал:

— Хорошо, Сырок, что ты возглавишь фирму, но бабу, которая там финансами руководит, убери, чтобы не мешала. На её место подбери верного человечка, а если, у Мартына такой найдётся, он тебе пришлёт. Через вашу фирму хорошие деньги можно отмывать, прачечная что надо! Так что действуй, в накладе не останешься.

Толмачёв радовался, что внезапно оказался в гуще денежного потока. А если ещё и прачечная заработает, большие деньги могут к рукам прилипнуть. Однако Мартын отнесся к его кандидатуре настороженно.

— Он не наш, да и сидел за мошенничество. Можешь гарантировать, что он меня не кинет? Мошенник он и есть мошенник, а мне нужен свой пацан, в котором я уверен.

— Мартын, я вовсе не ручаюсь за то, что он нас не кинет. Надо подобрать своего человечка и поставить контролировать финансовые потоки. Тогда и будет уверенность, что бабки не прилипнут к его рукам.

— А на кой хрен он нам тогда вообще нужен? Что мы без него не обойдёмся?

— Обойтись — то обойдёмся, но он уже при деле. Эта баба, Афонина, сама его поставила управлять фирмой, она ему доверяет. Ну, и пусть управляет согласно нашим указаниям.

— Да, не думал, что у Афони баба оказалась такой слабой на передок! Но раз так, мы ей своего трахальщика можем подсунуть. У нас разве верных пацанов мало? А этот гусь нам зачем, не пойму тебя!

Хряк почувствовал, что чем больше будет настаивать на кандидатуре Толмачёва, тем большее недоверие вызовет у Мартына. Поэтому спорить не стал, а, пожав плечами, согласился. В конце концов, зачем ему нужен этот Сырок?

Однако быстрое согласие Хряка с его решением заставило Мартына задуматься. Настаивай тот на своём варианте, это наводило бы на мысль о желании Хряка иметь во главе фирмы своего человека, чтобы тайно обделывать собственные делишки. Но, в конце концов, коль скоро этот Сырок уже возглавляет фирму, следует только хорошо организовать контроль и в случае маломальских подозрений заменить.

— Ну, ладно, раз ты настаиваешь, приведи его ко мне, посмотрю, чем он дышит, — сказал Мартын, но Хряк возразил:

— Да я вовсе не настаиваю на нём. На хрен он мне сдался? Он что, мне брат, сват, или кореш? Просто я исходил из того, что его Афонина уже назначила, вот и подумал, что пусть так оно и будет. А ты уж сам решай, это должно быть твоё решение.

— Завтра приведи, я сам решу, как с ним быть.

На следующий день Хряк представил Мартыну Толмачёва.

— Слизняк, — определил его Мартын, делясь после его ухода своими впечатлениями с Хряком. — В принципе он нам подходит. Будет делать всё, что я ему скажу, а в случае чего, бошку ему оторвем, так его и предупреди!

— Вот и я из этого же исходил, — обрадовался Хряк. — Он слово супротив не скажет! Одним словом, мелкий фраер. Промокашка!

Между тем, Толмачёв не считал себя мелким фраером, и прекрасно понимал, что Мартын хочет с его помощью контролировать компанию. Однако противопоставить ему нечего: альтернативная сила отсутствовала, а задирать хвост перед вором в законе смертельно опасно. Свои бабки он, Толмачёв, всегда сумеет выкрутить, а потом можно рвануть в теплые края, где ни Мартыны, ни другие его не достанут. Поэтому уверенный в себе, он вернулся домой к Афониной и предложил поехать в офис, чтобы посмотреть, как отделали его кабинет.

— А вообще — то, Галочка, мне что — то очень не понравилась Мельникова, — сказал Толмачёв, обнимая Афонину. — Она чувствует себя, чуть ли, не хозяйкой компании и, наверное, ворует по — чёрному. Надо, чтобы финансы возглавил верный нам человек, а от неё необходимо избавиться.

— Тимоша, я не думаю, что Зойка способна воровать. Лёха, покойный муж мой, ей доверял, хотя никогда никому не верил. Правда, люди меняются, ни в чём нельзя быть уверенным. Но мне не нравится, что она чувствует себя очень уж независимой, чуть ли не равной мне.

— Я тоже это сразу же заметил. Наглая уж очень и тебя не очень боится. А когда люди не боятся, они воруют. Это закон бытия, чтобы там не говорили грёбанные интеллектуалы. Сама видишь, как только расформировали ОБХСС, разворовали всё, что плохо и что хорошо лежало. А у тебя кто охраняет твою собственность? Ты уверена, что завтра не проснёшься нищей?

Вместе с двумя своими телохранителями они поехали в центральный офис компании, но в вестибюле произошло непредвиденное.

— Галину Борисовну мы знаем, пусть проходит, а вы, друзья, уволены, — сказал Стас телохранителям. — Больше у нас не работаете.

И, обратившись к Окуневу, показал на Толмачёва:

— Лёня, не тот ли это мужик, фото которого мы видели на вокзале, на стенде "Их разыскивает милиция".

— Да кажись тот, — задумчиво произнес Окунев, вплотную подойдя к Толмачёву и дурашливо вглядываясь ему в лицо

— Да как вы смеете, — закричала, опомнившись, Афонина. — Я вас всех уволю, я вас…

— Вызывай скорую, — скомандовал Стас Окуневу. — Снова начинается приступ. Точно, диагноз подтверждается!

— Немедленно сюда Мельникову, — вне себя кричала Афонина. — Пусть мчится на полусогнутых! Ну, я вам устрою! Считайте, что допрыгались!

Её телохранители решительно двинулись к Стасу, с намерением отодвинуть его, но из дежурной комнаты вышли два милиционера с автоматами.

— Что здесь происходит? — обратились они к Стасу.

— То, о чём нас предупреждали. Это Афонина Галина Борисовна, а эти трое привезли её, больную женщину, основательно накачав её наркотиками. И устраивают здесь шоу. Встати, вот этот мужик и есть разыскиваемый вами Толмачёв.

— Толмачёв? Где же вы, дорогой гражданин, пропадаете, когда вас так ищут? Документы есть? — спросил один из милиционеров Толмачёва.

— В чём дело, какие документы, что это ещё за цирк? — вызверился Толмачёв на милиционера. — Я первый заместитель генерального директора компании, а это владелица компании Галина Борисовна Афонина. Белены, что ли объелись? Я вас всех здесь приведу в чувство!

— Немедленно вызовите прокурора, — приказала Афонина, повернувшись к телохранителям, которые стояли за её спиной, не зная, что предпринять. — Меня не пускают на собственное предприятие! Ничего, у нас ещё действует закон!

Однако телохранители топтались на месте, прекрасно понимая, что всё происходящее здесь санкционировано Мельниковым лично. Без его приказа ни Стас, ни Окунев такое себе позволить не могли бы. И если Стас сказал, что они уволены, то в этом можно не сомневаться. На днях они получили от Толмачёва распоряжение, подтвержденное Афониной, что они выводятся из подчинения Мельникова и подчиняются непосредственно ему. Поэтому и отказались писать докладные Самохину о том, где были и что делали Афонина с Толмачёвым. "Мы не следим, а охраняем, — заявили они тогда Самохину. — И вообще, мы больше тебе не подчиняемся, нынче наш непосредственный шеф Тимофей Алексеевич". Зря, конечно, они тогда ляпнули такое! Надо бы как — то дипломатичнее.

— Что стоите? — накинулась на них Афонина. — Я вам же приказала: вызывайте кого — нибудь из прокуратуры!

— Прокуроры уже едут, — ухмыльнулся Стас и повернулся к Окуневу. — Ты же их вызвал, прокуроров — то?

— Ну, конечно! — кивнул Окунев. — Мне так сразу и ответили: бригада сейчас приедет, ждите.

— Пока бригада прокуроров едет, вы, гражданин, пройдемте с нами в комнату, — обратился один из милиционеров к Толмачёву.

— Зачем? Он никуда не пойдёт, — схватила его за рукав Афонина. — Тима, никуда не ходи. Здесь заговор!

— А вы чего стоите? — закричала она телохранителям. — Вы же видите, что эти люди творят! Почему нас не защищаете?

Стас бесцеремонно оторвал её от Толмачёва, и милиционеры, быстро надев на того наручники, потащили в дежурку. Галина билась в руках Стаса, а в вестибюль уже входили два санитара с носилками.

— Это ваша больная? — спросил один из санитаров и Стас кивнул. — У неё очередной приступ, надо ей как — то помочь.

— Поможем, — сказал санитар и с помощью коллеги быстро надел на сопротивляющуюся Афонину смирительную рубашку. Когда ей завязывали длинные рукава сзади, она разрыдалась.

— Может ей что — нибудь успокоительное надо дать? — участливо спросил Стас у санитара и тот его успокоил.

— Сейчас привезем её в диспансер, врач посмотрит, выпишет необходимые лекарства, и будем лечить.

— Ну, тогда давайте лечите, а то она нам очень необходима. Без неё компания просто не выживет!

Два дня Афониной кололи какие — то лекарства, и у неё возникло постоянное чувство сонливости, вялости и апатии. На третий день её привели в кабинет главврача психоневрологического диспансера.

— Вы, голубушка, не волнуйтесь, мы вас вылечим, и снова жизнь для вас заиграет яркими красками. То, что у вас произошёл психический срыв понятно: ведь совсем недавно вы потеряли горячо любимого мужа и чуть не потеряли ребенка, которого выкрали негодяи. И более того, находились под постоянным прессингом главного негодяя, который организовал похищение вашего сына. Такая ярко выраженная эмоциональная насыщенность переживаний не могла не вызвать фобические расстройства.

— Какого негодяя? — вяло спросила Афонина, до которой с трудом доходил смысл того, что говорил главврач.

— Ну, как же, того, который нагло поселился у вас и принуждал вас к сожительству. Он арестован, его соучастники во всём сознались, так что больше вам бояться нечего.

Афонина так и не поняла, о ком говорил главврач. Какое ей дело до каких — то негодяев, о которых она не имеет понятия? Мысли путались, и ей хотелось быстрее добраться до койки и лечь спать. Санитары провели её обратно в палату, и она устало опустилась на койку. Это поход утомил её, и она сразу же заснула. А главврач, сделав запись в её медицинской карточке, позвонил жене, которая с утра должна была поехать на дачу и посмотреть, что там делает бригада строителей, выделенная строительным управлением компании "Сибкомпроминвест".

Вчера бригада развалила халабуду, которую он почти целое лето сооружал, и приступила к строительству большой кирпичной дачи на его садовом участке. Стоимость материалов и работ была смехотворная, но вообще не платить нельзя, так как со стороны это могло выглядеть банальной взяткой.

— Лечите госпожу Афонину не торопясь, — говорил ему Мельников на встрече. — Нам нужно не быстрее, а качественно. Сами, небось, знаете, что это только дачу можно построить быстро, а человека лечить быстро не получается.

Главврач об истинных причинах такой заботы и понимал, что в его интересах удлинить срок лечения, поэтому подошел к проблеме основательно и прописал психотерапию и усиленную медикаментозную терапию — транквилизаторы и антидепрессанты.

— Можете не волноваться, тревожно — фобические расстройства сейчас очень распространены и нами накоплен большой опыт в их лечении, — успокоил он Мельникова. — Главное — надо постараться избегать психотравмирующих раздражителей, которыми может стать информация о семейных или любовных неприятностях, потере близких, крахе надежд и так далее. Поэтому пусть подольше побудет у нас в клинике, в спокойной обстановке и, уверен, лечение даст эффект.

Набрав номер своего домашнего телефона, главврач долго ждал, но никто не брал трубку — очевидно жена ещё не вернулась. Было бы интересно узнать, что бригада уже успела сделать. Вчера обещали закончить строительство под ключ дней за десять.

 

Глава 28. Подготовка к дню рождения Алёны

Каждую последнюю пятницу месяца у Тани Никоновой в поликлинике проходил профдень, и в этот день она обычно освобождалась рано. И хорошо, что профдень в этот раз совпал с днем рождения дочери — сегодня, 25 августа ей исполнилось шестнадцать лет. Дел невпроворот и Таня была рада, что освободилась в четырнадцать часов. И ещё одна радость: утром ей позвонили из хирургического отделения областной больницы и сообщили, что с первого сентября она может приступать к работе у них. В этом отделении она проработала почти двенадцать лет, но была вынуждена уйти из — за заведующего отделением, который её очень уж невзлюбил. Невзлюбил он её потому, что клеился к ней, а она его достаточно резко отшила. После этого начались мелочные и не совсем мелочные придирки, и она сочла за лучшее уйти, пока не выгнали.

Нашла себе место в поликлинике, тоже в хирургическом отделении, но вскоре ушел на пенсию хирург — проктолог, и её попросили временно заменить его. Это "временно" продолжалось уже три года и ей порядком надоело, поэтому когда ей позвонили из больницы и сообщили, что заведующий хирургическим отделением ушёл на повышение — главврачом какой — то районной больницы, она поняла, что её ссылки наступает конец. Новым заведующим стал её бывший однокурсник, сообщивший, что вчера вечером её заявление подписал главврач больницы, и она может возвращаться обратно. Это была хорошая новость, и она пришла домой в отличном настроении.

Праздновать день рождения решили завтра, в субботу, и Таня, переодевшись и напевая какую — то песенку, начала варить холодец, печь коржи для "наполеона", любимого торта дочери, и готовить тесто для других пирогов, чтобы на завтра осталось меньше работы. Ей помогала Алёна: шпиговала кусок свинины для буженины и готовила паштет из говяжьей печени. Между делом они обсуждали предложение Алёны, чтобы Митя перешёл жить в её квартиру, а она — сюда.

— Наш Митька нынче стал студентом, к нему будут приходить друзья, девушки, наконец. Пусть туда ходят, а то здесь будет проходной двор, — убеждала Алёна мать и та приходила к мысли, что в этом предложении есть свой резон.

Таня соглашалась с тем, что Мите лучше перейти жить в двухкомнатную квартиру, а Алёне сюда, так как нехорошо юной девушке жить одной — мало ли кто повадится ходить к ней в гости. Тем ни менее, она колебалась в принятии решения. Таня уже привыкла к Мите и не стеснялась, когда он её случайно заставал в неглиже. Ей нравилось брать его с собой в магазин или на рынок, как подсобную силу в доставке продуктов, и доставляло удовольствие смотреть на изумление людей, когда она представляла его:

— Знакомьтесь, это мой сын Митя!

Все, как правило, реагировали одинаково:

— Как, ваш сын? Вы же такая молодая!

Доводы Алёны были убедительными: он действительно уже взрослый парень и вполне может жить отдельно, а Алёна должна жить с ними. Но, с другой стороны, если молодой симпатичный парень будет жить один, то он легко может стать добычей безнравственных распутных девок, которых сейчас развелось в избытке. Порядочные целомудренные девочки сидят по домам, поэтому и не могут найти себе кавалеров. А потаскушки прыгают из одной постели в другую и при этом за ними тянется шлейф поклонников.

Хотя какие это поклонники — им нужно от этих девок только одно. Но есть такие дурачки, в которых эти девки вцепляются мёртвой хваткой, и потом не оторвёшь. А ведь их Митя такой доверчивый и влюбчивый! Таня вспомнила, как летом у них с Митей чуть не случился роман, и слегка покраснела. Не удивительно, что она чувствовала к нему симпатию — всё — таки он молодой, стройный и симпатичный. Но удивительно другое: то, что он мог ею увлечься! Неужели она ещё способна привлекать таких молоденьких мальчиков?

Таня почувствовала, как краснеет, и искоса посмотрела на Алёну — не заметила ли дочь, как у неё начинают гореть щёки. Но та не имела времени рассматривать мать — она закончила шпиговать свинину и прикручивала к столу мясорубку. Кроме того, щёки могли покраснеть и от жара, который шёл от печки, поэтому Таня несколько успокоилась и с любопытством посмотрела на Алёну. А у дочери с Митей ничего не было? Митя несколько раз оставался у Алёны на ночь, и в первый раз Таня очень волновалась и ругала себя, что по недомыслию сама запретила ему возвращаться домой по ночному городу. Рано утром она примчалась к ним на квартиру вроде бы для того, чтобы передать пирожки на завтрак, но на самом деле, чтобы проверить, ничего ли не случилось. Но ничего подозрительного в поведении Алёны она не заметила, а Митя был сонный и спокойный. Он явно спал в эту ночь на диване, поэтому Таня успокоилась. Она подумала, что если они захотят согрешить, то ему не обязательно оставаться у Алёны на ночь, поэтому перестала волноваться — ведь невозможно же постоянно за ними шпионить! Но по их поведению она понимала, что между ними никаких близких отношений нет, и в который раз прониклась уважением к своей дочери. В её возрасте она уже встречалась со своей первой любовью — Гошей Коростылёвым, хотя отдалась ему в первый раз только в восемнадцать лет, перед его уходом в армию. Поженились они уже после его возвращения.

Митя тоже очень хороший парень — ведь он мог бы, если захотел, соблазнить Алёнку, но понимает, что они одна семья и относится к ней действительно по — братски. "У нас хорошая и дружная семья!" — подумала Таня и сделала замечание дочери:

— Алёна, сколько раз я тебе говорила: не называй его Митька, он ведь может обидеться. А вопрос переселения надо согласовать, прежде всего, с ним, чтобы он не думал, что мы его отсюда выталкиваем.

— Хорошенькое дело: выталкиваем! Я ему отдаю свою квартиру, а сама иду в неволю, под бдительное око матери. Разве это можно истолковать как выталкивание?

— Ну, ты и ляпнула: иду в неволю! Получается, что Митя сейчас с нами живёт в неволе?

— Конечно! Ты же его кормишь, чуть ли не из рук! А он перед тобой почти на задних лапках стоит. Пусть привыкает жить самостоятельно! Правда, есть опасность, что если дать ему полную свободу, то девки не будут вылазить из его постели. Но мы ему крылья подрежем. Время от времени будем инспектировать и втроём с Андреем Дмитриевичем приходить к нему с проверкой.

— Алёна, что за глупости ты говоришь! — возмутилась Таня, но вдруг раздался телефонный звонок. Звонила Ксения.

— Алёна, я нашла квартиру, где недорого берут за комнату, но боюсь идти одна к незнакомым людям. Не могла бы ты со мною пойти? — попросила она.

Алёне не хотелось идти не только из — за того, что много работы, но и потому, что тоже опасалась придти в квартиру к незнакомым людям, когда вокруг такая преступность. Лучше бы Митя пошёл с Ксеней, но он с кем — то из охранников поехал в деревню за Яной. Привезти её должны на квартиру к Никоновым поздним вечером — решили, что так будет безопаснее. Поэтому сегодня Митя пойти точно не сможет.

— А нельзя ли завтра? — предложила Алёна. — Завтра Митька будет дома, вы с ним и пойдёте. А то я сегодня очень занята.

— Вообще — то я сказала, что сегодня приду. Боюсь, что кто — нибудь перехватит. В объявлении написано, что комнаты в квартире раздельные и сдадут одну из них девушке — студентке мединтитута. Я звонила, они и на медучилище согласны. Там живёт какая — то бабуля и за ней нужен уход, поэтому просят за комнату небольшую плату. Ну, раз ты не можешь, рискну пойти одна.

— Кто звонил? — спросила Таня, когда Алёна положила трубку.

— Ксюша. Она нашла квартиру, в которой сдают одну комнату, и просит меня пойти с нею посмотреть. Одна она боится, но и не пойти тоже не может, так как условия хорошие и могут комнату перехватить.

— Хорошо бы ей с Митей пойти, но он поехал за Яночкой. Кстати, Алёна, я тебя очень прошу, не мешайте этой ночью Мите спать, как тогда летом, когда Яна у нас ночевала. Вы с нею поливали его водой и мешали спать. Не забывай, тебе уже шестнадцать лет и ты почти взрослая девушка. Не веди себя как ребенок!

— Хорошо, мы не будем его поливать водой, — безропотно согласилась Алёна, потому что имела другие планы насчет сегодняшней ночи.

Недавно Настя забыла у неё театральный реквизит — усы, которые, невесть как, попали к её брату Денису. И Алёне пришла в голову мысль, что ночью они с Яной наклеят спящему Мите усы. Она представляла себе, как будет смешно, когда он проснётся утром и обнаружит, что у него за ночь выросли усы! Не удержавшись, она рассмеялась, и Таня укоризненно посмотрела на неё.

— Алёна, ты должна понимать, что Митя приедет поздно, уставший, спать ему придётся на неудобном диване, а если ещё и вы с Яной будете ему мешать, то он вообще не сможет выспаться. Он не отдыхает, работает, а скоро первое сентября, начинаются занятия в университете. Завтра день тоже тяжёлый. Дайте ему выспаться!

В понедельник Мите должны выплатить зарплату, и Таня планировала пойти с ним в универмаг и приодеть его до начала занятий в университете. Хорошо, что Виктор, Зоин муж, взял Митю к себе в охранники на полмесяца — это серьёзная материальная помощь, когда надо столько купить. Ведь парню его возраста следует ходить прилично одетым, чтобы не развивался комплекс неполноценности. Только вчера Таня узнала от Алёны, что Митя по вечерам пропадал не у своих школьных друзей, а встречается с девушкой по имени Марина. Когда она выражала дочери своё беспокойство по поводу того, что Митя в компании друзей может выпивать, Алёна рассмеялась:

— Мама, какая ты наивная! Его школьных друзей зовут Марина.

— Марина? Он встречается с девушкой?

— Не знаю, насколько она девушка, но это ещё та стерва!

— Откуда ты знаешь, что она стерва? Митя не может встречаться со стервой, зря ты так говоришь. И, пожалуйста, не ляпни такое при Мите, а то вы с ним поссоритесь. Ты её знаешь? Кто она?

— Я же тебе говорю кто она: стерва. Удивляюсь Митьке, как он может с такой встречаться.

— Сколько раз тебе говорить: не называй его Митькой, это нехорошо.

Таня не стала спорить по поводу того, стерва или нет девочка, с которой начал встречаться Митя. Алёна не имеет привычку о ком — то плохо говорить, поэтому Таню не оставляло беспокойство по этому поводу. Возможно, когда Митя начнёт заниматься в университете, он там встретит порядочную интеллигентную девочку.

Она раскатывала тесто для очередного коржа "наполеона" и размышляла над тем, что из одежды надо купить Мите в первую очередь. Она понимала, что за две недели работы Зоя постарается заплатить Мите значительно больше, чем обычно получают охранники, и была ей заранее благодарна. В последнее время отношение между двумя семьями стали очень дружескими, и Виктор часто бывал у них. Зоя, как правило, работала до позднего вечера, и Виктор приходил к ним в гости один. Засев на кухне, они с Андреем подолгу о чём — то спорили, и Таня удивлялась, как мужчины могут столько времени спорить ни о чём или, в лучшем случае, по пустякам.

Таня одна или с Виктором неоднократно навещала Леру и подружилась с нею. Лера мягкий и очень отзывчивый человеком, но чувствовалось, что её что — то мучит, Таня не выспрашивала о причинах, так как они были не настолько дружны, чтобы делиться друг с другом своими секретами. Но предполагала, что Лера переживает из — за того, что Анатолий долго задерживается в командировке. Или подозревает, что у него в Москве есть другая женщина? Но вчера Анатолий уже вернулся из командировки, и Таня пригласила его и Леру назавтра на день рождения дочери.

Алёну очень обрадовало, что к ней на день рождения придет актриса Валерия Рукавишникова, потому что недавно загорелась идеей после окончания школы пойти учиться в театральный институт. Таня к этой идее отнеслась достаточно насторожено. Газеты наполнены подробными описаниями беспутства театрального бомонда и звёзд эстрады. Впрочем, газет можно и не читать — достаточно того, что с экранов телевизоров не слазили хохочущие, глумливые лица эстрадного "бомонда" и лился бесконечный поток сексуальной пошлости и словесной грязи.

Конечно же, театр стремительно деградирует и пошлые, развратные пьесы с противоестественным уклоном заполонили сцену. Правда, Лера совершенно другая и Таня предполагала, что такое поведение свойственно только московскому "бомонду". Она слышала, что компания "Сибкомпроминвест" взялась за ремонт театра и Пантиков, директор театра, сейчас всячески обхаживает Зою. Однако дочери об этом не сказала, чтобы не возбуждать у неё надежды на помощь Зои в этом вопросе. Та и так много делает для них и, несмотря на свою неимоверную занятость, поддерживает отношения и старается быть в курсе их проблем. Поэтому не хотелось грузить её ещё одной проблемой, тем более проблемой далёкой, так как сейчас главное для Алёны стараться вытянуть на золотую или, в крайнем случае, на серебряную медаль.

Кроме того, в сентябре Алёна обещала пойти на курсы английского языка, поэтому у неё не будет времени на всякие глупости: школа, художественная гимнастика и английский будут отнимать у неё всё время. И это хорошо, так как девчонки в её возрасте, слоняющиеся без дела, пускаются в различные авантюры в поисках "чистой и большой любви", а потом делают аборты. Одну девочку из их дома самозваный кинорежиссёр телецентра приглашал сниматься в телесериале, обещая ей чуть ли не главную роль. А после аборта и скандала с родителями, выяснилось, что он простой техник — осветитель.

Звонок прозвенел неожиданно резко и прервал размышления Тани.

— Андрей Дмитриевич, наверное, пришёл с работы, — сказала Алёна, перекручивая печень для паштета.

— У него ключ и, кроме того, в это время он читает лекции. Видимо, Митя что — то забыл, — ответила Таня и пошла в прихожую, открывать дверь.

— Кто там?

— Почтальон Печкин. Здесь живёт главный сибирский митёк? — услышала она насмешливый голос и отдёрнула руку от замка, как от раскалённого металла.

В последнее время в городе участились квартирные кражи среди бела дня. Бандиты под разными предлогами просили открыть двери, а потом врывались в квартиру, избивали жильцов и вымогали деньги. Поэтому, услышав молодой мужской голос, непонятно что спрашивающий, она испугалась.

— Что вам нужно? — спросила Таня, отойдя от двери.

— Дмитрий Никонов мне нужен, — смеясь, ответил кто — то из — за двери. — Давай, открывай скорее хорошим людям, а не то они выломают двери! Митька, братец твой, дома?

В прихожую вышла Алёна и вопросительно посмотрела на мать.

— Мам, а это кто? — шепотом спросила она, и Таня пожала плечами.

— Не имею понятия. Надо вызвать милицию.

— Я сейчас вызову милицию, — громко сказала Таня. — Уходите по — хорошему.

— Ну вот, сразу милицию! Прилетел из Москвы к своему армейскому другу, а ты меня в милицию сдать хочешь! — продолжал смеяться голос. — Открой дверь и я покажу тебе армейскую фотографию. А Дима — то где? Дома нет, что ли?

— Давай накинем цепочку и в щелочку посмотрим, кто это, — предложила Алёна и Таня так и сделала. Осторожно выглянув в образовавшуюся щелочку, она увидела широко улыбавшегося высокого и крепкого парня с большой спортивной сумкой, который смутился, увидев её.

— Ох, простите, ради Бога! У вас такой молодой голос, что я принял вас за дочь, — смущенно произнес он. — Вы, вероятно, мачех…, то есть, жена его отца?

— А вы кто?

— А я армейский друг Димы. Моя фамилия Ковалёв. Вот наша совместная фотография.

Парень просунул в дверную щелочку фотографию, на которой они были сняты вместе с Митей. Таня взглянула на фотографию, потом на парня, сверяя сходство. Вроде бы сходство имелось, но она колебалась — надо открывать или нет. Дело решила Алёна. Посмотрев на фотографию из — за двери, она, осторожно выглядывая в щель, строго спросила:

— Где служил?

— На Северном флоте, в разведроте бригады морской пехоты.

— Зовут как?

— Слава.

— А живешь где?

— В Москве.

— Ну, это ты уже сказал. Где именно в Москве?

— На Ленинском проспекте. Недалеко от универмага Москва.

Это всё, что Алёна знала о Славе из Митиных рассказов, и она кивнула матери.

— Это точно он, — прошептала Алёна. — Я его сразу узнала по фотографии, это Митькин приятель.

Таня, немного поколебавшись, открыла дверь.

— Простите, если напугал вас. Я думал, что Дима дома. А где он, вообще — то? — спросил Ковалёв, заходя в квартиру.

— Работает, — ответила Алёна.

Что — то зашипело, видимо сбежал холодец, и Таня помчалась на кухню, доверив гостя Алёне.

— Работает? А он ведь, вроде бы, говорил, в институт поступать будет. Не поступил?

— Поступил и устроился временно, до сентября, на работу.

— Ох, вижу, деловой стал Дмитрий!

— А вы что делаете? — спросила Алёна, пропуская гостя в комнату. — В институт поступили? Или бездельничаете? Почему не сообщили, что приезжаете?

— Не сообщил, потому что хотел сделать Димке сюрприз. А вы почему такая строгая?

— Вы ещё не видели, какой строгой я могу быть. Кушать хотите?

— У вас здесь такие запахи, что если бы даже в самолёте не кормили, чтобы пробудить зверский аппетит, всё равно бы захотелось. А как вы узнали, что я прилетаю? Банкет, небось, по поводу моего прибытия готовите?

— Нет, не угадали. Это к моему дню рождения.

— Ах, вот как? Поздравляю! Видите, как вовремя я умею появляться! И сколько исполнилось? Простите, ради Бога, но не помню, как вас зовут.

— А вообще — то знали?

— Если честно, то не знал. Как вас зовут и как зовут маму?

— Маму зовут Татьяна Петровна, а меня Алёна.

— Алёна, я сейчас схожу за цветами и тогда поздравлю вас более радикально. Хорошо?

— Радикально это как?

— С цветами, с поздравлениями, с вином, с песнями и плясками.

Пришла с кухни Таня, озабоченная прибытием гостя, который свалился как снег на голову, и принесла наскоро пожаренную яичницу с сыром.

— Вы пока перекусите слегка, а покушаем немного позже, — сказала она, ставя яичницу на стол.

— Слава, а в самолёте вас бесплатно кормили? — спросила Алёна, и Таня укоризненно посмотрела на неё.

— Бесплатно только бомжей в приютах кормят. А нас, приличных людей, кормят за деньги. Стоимость пансиона включена в стоимость билета.

— Ах, вот как? Тогда за яичницу вы должна будете сделать одно доброе дело.

— Алёна, что ты такое говоришь? — возмутилась Таня

— Ксюша ведь просила пойти с нею квартиру смотреть. Так что у Славы есть возможность отработать яичницу. Слава, пойдёте с нами?

— Без проблем. Заметьте, даже не спрашиваю куда. С вами хоть на край света.

— Ах, какой вы джентльмен! И это всё за одну яичницу! Представляю что будет, если мы вас завтра будем кормить разными деликатесами.

— Алёна, прекрати смущать гостя, — сказала Таня и обратилась к Славе:

— А вы поступали в институт или не успели к вступительным экзаменам?

— К экзаменам успел, но проигнорировал их. Отец чуть не затолкал меня в юридическую академию, в которой он профессорит, но я оказался на редкость свободолюбивым человеком.

— Профессорит это как? Ваш отец профессор юридической академии?

— Да, по совместительству. Он у меня юрист и успевает всюду.

— Так вы сын юриста?  — захохотала Алёна.

— Да. Только другого юриста. Даже отчества разные.

— Алёна, пойди, доделай паштет, — распорядилась Таня, опасаясь, что шутки дочери могут обидеть гостя.

Она не понимала, почему Алёна так возбуждена и относила это на счёт дня рождения. Между тем, неожиданное появление гостя казалось Алёне чудом. Когда Митя показывал свои армейские фотографии, она обратила внимания на этого парня. И потом ещё не раз, в отсутствии Мити, доставала фотоальбом и рассматривала его. Если бы парень жил в их городе, у неё была бы возможность с ним познакомиться. Но он жил в Москве, и она понимала, что вряд ли когда — нибудь они увидятся. И вдруг он появляется именно в день её шестнадцатилетия!

Опасаясь пропустить отличную причину прогуляться с ним — ведь Ксюша просила пойти с нею посмотреть квартиру — Алёна бросилась к телефону. Ксения оказалась дома, и они договорились встретиться в городе минут через сорок. Пока ехали в автобусе на встречу, она поведала Славе историю Веры Карповны, и какие проблемы начались у Ксюши.

— Такие истории у нас в Москве сейчас сплошь и рядом, — сказал Слава, выслушав Алёну. — Москва переполнена бомжами. Законов нет, суды практически парализованы. Отец рассказывает такие ужасные вещи, которые даже в голове не укладываются. Полнейший беспредел, преступность буквально захлёстывает страну. Живём в сумасшедшее время!

Ксенией немного опоздала, и они минут десять её ждали в условленном месте. Прибежала Ксения и сразу же начала извиняться за опоздание.

— Извините ребята, решила по дороге забежать в ЖЭК, узнать, когда работает паспортистка, и опоздала на троллейбус, — начала оправдываться Ксения, но Алёна её прервала:

— Познакомься, это Слава Ковалёв, армейский друг Мити и Сергея. Прилетел сегодня из Москвы.

— А вы знаете Сергея? — спросил Слава у Ксении. — Я с ним тоже планирую встретиться.

— Сережа погиб, — отвернувшись, сказала Ксения и Алёна, чтобы закрыть эту тему, пояснила Славе.

— Серёжа был парнем Ксюши. Он пошёл работать в милицию и погиб в перестрелке с бандитами.

Слава ничего не сказал, решив позже подробно расспросить об этом Митю, и спросил, чтобы перевести тему разговора в другое русло:

— Ксюша, а зачем вам нужна паспортистка?

— Чтобы выписаться. Я до сих пор не удосужилась выписаться из квартиры Веры Карповны. А выписка может занять неделю или больше, и если я сниму квартиру, то не смогу сразу же прописаться.

— Не понял. Вы утверждаете, что не выписаны из проданной квартиры? Как же её могли продать? Ведь получается, что сделка ничтожная.

— Что значит ничтожная?

— Согласно статье 166 Гражданского Кодекса Российской Федерации от 30.11.1994 ничтожная сделка — это сделка, которая является недействительной независимо от признания ее таковой судом, — тоном лектора пояснил Слава. — То есть, при ее совершении сторонами были допущены настолько серьезные нарушения законодательства, что для признания сделки недействительной не требуется даже решение суда. Она будет таковой с момента ее совершения, и не порождает прав и обязанностей, которые ею предусмотрены. Недавно у наших знакомых случилась подобная история.

— Господин юрист, так что, получается, что Ксении не надо выписываться? — спросила Алёна. — Она может продолжать жить в квартире?

— Да. До момента окончания её прописки. У тебя временная прописка?

— Нет, Вера Карповна пару месяцев назад прописала меня постоянно. И даже хотела на меня квартиру переписать.

— Тогда я не понимаю в чем проблема? Продолжайте жить дальше, и забудьте о фиктивной продажи квартиры.

— Но квартиру — то купила риэлтерская фирма. Если сделка недействительная, то чья теперь квартира? — удивилась Алёна.

— Недействительная сделка и ничтожная — это разные понятия. А квартира теперь государственная до тех пор, пока не объявятся наследники Веры Карповны. Я не знаю точно, какие временные рамки ожидания наследования, кажется шесть месяцев. И если в этот срок наследники не появятся, то квартира переходит в собственность государства. И тогда, вы, Ксения, можете требовать ордер и, после его получения, приватизировать квартиру. Но я вам заранее скажу: требовать ордер вы можете, но его без взятки не получите. Поэтому готовьте деньги.

Ксения, потрясённая этим сообщением, молчала, пытаясь осмыслить новость.

— Вообще — то, откровенно говоря, я не понимаю, как могла состояться сделка, если в квартире кто — то прописан? — недоуменно спросил Слава.

— Фирмачи очень спешили и просили подписать договор прямо в квартире, когда мы её смотрели, — пояснила Ксения. — Остальные бумаги, они сказали, можно будет оформить потом. И Вера Карповна должна была на следующий день приехать на фирму и уладить все дела. Но мы с утра поехали на квартиру, чтобы поменять замок, так как она боялась, что кто — нибудь захватит её и потом не выселишь без суда.

Она отвернулась, чтобы смахнуть предательские слезы, вдруг затуманившие глаза.

— Риэлтерская фирма заставила Ксюшу забрать все свои вещи из квартиры и опечатала её, — сказала Алёна. — Как же теперь быть? И в этой фирме такие мордовороты, что с ними опасно связываться.

— Алёна, во — первых, опечатали квартиру незаконно. Надо просто вернуть вещи в квартиру, поменять замок, а если кто — то сунется, вызвать милицию, — снисходительно разъяснил Слава. — А если Ксения ещё и бутылку нам с Митей поставит, то мы с этой фирмой сами выясним отношения.

— Слава, я вам сколько угодно бутылок поставлю, только помогите мне, — умоляюще посмотрела на него Ксения и Алёна, рассмеявшись, сказала:

— Слава у нас сын юриста и сам полуюрист.

— Что значит полуюрист? — удивилась Ксения.

— В юридическую академию его не приняли, поэтому он не до конца юрист.

— Алёна передёргивает факты. Я сам решил в этом году не поступать, — запротестовал Слава. — Но для знания законов не обязательно быть юристом. Надо только различать буквы и уметь их складывать в слова, чтобы читать умные книги.

Замок поменяли без особых проблем, но решили, что Ксения переедет обратно в квартиру не сегодня, а в воскресенье, и все вместе поехали помогать Алёне готовиться к завтрашнему торжеству. Тем временем, Таня раздумывала над тем, где разместить неожиданно объявившегося Митиного приятеля, учитывая то, что у них должна ночевать ещё и Яна. Решение пришло довольно простое: Митя со своим приятелем поедут спать на квартиру Алёны, а Алёна, Ксения и Яна останутся спать здесь.

Вечером, в начале одиннадцатого, Митя и Окунев привезли Яну. Она надеялась, что, как и в первый раз, Митя будет спать в гостиной на диване, а они с Алёной в его комнате. И также, как и тогда, они будут ночью подшучивать над ним и будет очень весело.

Узнав, что к Мите приехал армейский приятель, она огорчилась, понимая, что Митя будет всё внимание уделять не ей, а своему приятелю. Но ещё больше её огорчило то, что вместо Мити на диване будет спать Ксения. Однако Митя не заметил её огорчения, и, захватив бутылку водки и немного закуски, отправился вместе с Ковалёвым на квартиру Алёны.

Они воспоминали о службе в армии и пили за то, чтобы земля была пухом Сереге Епихину.

— Надо помочь Ксюше с квартирой, — сказал Слава. — Это наш долг хотя бы перед Серегой.

— Запросто! — поддержал его Митя, разливая остатки водки по рюмкам. — В понедельник пойдём в эту вонючую контору и основательно разберёмся.

— Ты знаешь, Митя, а у тебя сестрица просто красавица! Ей Богу, мисс Сибирь! Давай выпьем за её здоровье!

— Алёна у нас ещё школьница, ты к ней не липни, — предостерегающе погрозил пальцем Митя.

— А я разве липну? Я только выразил своё мнение. У нас же свобода слова?

— Свобода слова, поэтому я тебя и предостерегаю. И вообще, может нам пойти взять ещё бутылочку?

— Можно. А у вас ночью магазины работают?

— Спрашиваешь! У нас хоть и не Москва, но ночная жизнь тоже кое — где бурлит.

Однако одеваться и идти в город не хотелось, поэтому они, отыскав в аптечке грамм двести медицинского спирта, решили его реквизировать.

— А откуда у Алёны медицинский спирт? — удивился Слава.

— Это спирт не её, а матери. Она ведь врач, — пояснил Митя.

— Кстати, её мать очень молодо выглядит. Знаешь, Мить, есть такие женщины, которые очень медленно старятся и до седых волос сохраняют моложавый вид. Татьяна Петровна относится к их числу. И Алёна, видимо, будет такой же.

Митя подозрительно посмотрел на приятеля.

— Что — то мне не нравится, что ты уже дважды переводишь разговор на Алёну. Она что, приглянулась тебе?

— Допустим, приглянулась. А разве такое невозможно?

— Слава, я уже тебе сказал, что она ещё школьница. Подросток она, понял? А ты, такой здоровый лоб, и на школьниц заглядываешься!

— Ладно, закрываем эту тему. Но хочу сказать, что, имея рядом такого цербера, Алёне будет нелегко наладить личную жизнь. Ты распугаешь всех её будущих ухажёров.

Слава не хотел больше спорить с Митей, но вопрос всё же появился: уж не ревнует ли он? Может быть, у него самого какие — то виды на Алёну? Ведь они только номинально брат и сестра! Алёна очень понравилась Славе и ему хотелось поделиться с другом своими впечатлениями о ней, узнать, что она любит, чем увлекается, но неожиданно натолкнулся на непонимание и неприятие самого факта интереса к ней. Чем это объясняется? Не ухлёстывает ли Дмитрий за нею сам? Или Алёна встречается с каким — нибудь его здешним другом, чьи интресы Димка пытается защитить?

 

Глава 29. С караваном в Чечню

Лариса хотела поехать в аэропорт Хитроу на такси, но мулла Халед уговорил её не тратить 60 фунтов стерлингов и обещал, что его хороший знакомый доставит туда с удобствами и без проблем минут за двадцать. И хорошо, что она решила выехать с запасом по времени — две пробки в центре красноречиво говорили о том, что немногим более двадцати километров до аэропорта она будет преодолевать столько же времени, сколько требуется самолету долететь до Стамбула. Поэтому она выскочила из машины у ближайшей станции метро, пересела на линию Пикадилли и минут через пятьдесят была в аэропорту. До вылета оставалось час сорок пять минут, но ещё минут пятнадцать она потратила на то, чтобы выяснить с какого из пяти терминалов вылет. Ей повезло — терминал, из которого она вылетала, находился совсем рядом и уже минут через пять она стояла в очереди на регистрацию.

В самолет Лариса вошла одной из последних, с деланно — рассеянным видом наблюдая издалека за пассажирами своего рейса. Она безуспешно пыталась вычислить человека, которого мулла подсадил в самолет для отслеживания её возможных контактов в салоне, а также затем, чтобы не дать ей исчезнуть после выхода из самолета в аэропорту Стамбула. Если бы он знал, с какой целью она рвется в Чечню, тогда точно бы не беспокоился. Слишком много денег затрачено российской службой внешней разведки и ГРУ на операцию, чтобы просто так, не выполнив задание, исчезнуть. А мулла, хоть и поучаствовал немного в этих расходах, потратившись на её авиабилет, но оказался скупердяем — купил в экономический салон, хотя мог бы раскошелиться и на первый класс. Она, конечно, не сноб, но лететь гасить такого важного челокека, как Фатхи, в экономическом классе — есть в этом что — то пренебрежительное к личности посланника саудовского миллиардера бен Ладена, хоть и неизвестно, что за бен такой.

Однако несмотря на всё своё старание, распознать свой хвост ей не удалось. Либо его поросту не было, либо хвост был слишком опытный. Многие мужчины время от времени бросали на неё взгляды, но она не экстрасенс, чтобы определить кто из них за ней шпионит. Несколько женщин были полностью закутаны в черные одежды, в которых оставались только узенькие щелочки для глаз и Лариса недоумевала, как их пропустил паспортный контроль. Как бороться с террором, если любой мужчина — террорист может надеть на себя такую одежду и попробуй заставь его открыть своё лицо. И вполне возможно, что одна из этих баб и есть мужик, который наблюдает за ней сквозь узенькую щелочку в чадре.

Покидала Лондон она со смешанным чувством. Город очень красивый — старинная архитектура и великолепные памятники завораживают. Но, к сожалению, она находилась в нём не в качестве туристки. Туристы постоянно крутят головой, а ей приходилось держать голову прямо, а вертеть только шариками в ней. Настоящие лондонцы равнодушны к красотам города так же, как и жители приморских городов к морю — привыкли. И она равнодушно бросала мимолетные взгляды на памятники седой старины, подавляя острое желание остановиться и полюбоваться ими. Или даже сфотографировать на память. Но собственная голова ей дороже всех лондонских памятников — ведь любовь к прекрасному безопасна хороша только в свободное от тайных заданий время.

Несмотря на красоту их столицы, англичан она не любила ещё со школьной скамьи и внушил ей эту нелюбовь учитель истории по кличке Штирлиц. Десять лет тому назад, в мае 1985 года праздновали 40—летие Победы над фашисткой Германией и урок истории был посвящен этому событию. Штирлиц рассказывал им о второй мировой войне и неожиданно высказал мысль, через которую она и сейчас оценивает происходящие события.

— В Нюрнберге суду были преданы высшие государственные и военные деятели Третьего рейха, но не было сказано ни единого слова о тех западных политиках, которые разжигали аппетиты гитлеровской Германии. С нашим российским менталитетом, мы вряд сможем по достоинству оценить высокое дипломатическое мастерство, которым надо обладать, чтобы успешно стравливать народы между собой, действуя в своих интересах. И нам не дано понять той радости, которую испытало английское общество, когда Невилл Чемберлен, премьер — министр Великобритании, размахивая на аэродроме подписанным с Гитлером соглашением, воскликнул: "Я привёз вам мир"! Так удачно продать фюреру Чехословакию за ничего не стоящую бумажку о мире мог только большой политик, одержимый миротворчеством! Обычно продают что — то своё, например, родину — мать, её секреты, свой народ. А сэру Невиллу удалось продать чужое государство и чужой народ в собственных сиюминутных интересах. Он был действительно великим политиком, хотя в истории Англии таких деятелей немало.

Конечно, "политика умиротворения" была не более чем хитроумная многоходовая комбинация по натравливанию гитлеровской Германии на СССР. Но, как поётся в известной песни: недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! Как неприлично любит повторять прапорщик Петрович из поселка Спутник: на каждую хитрую задницу всегда найдётся болт с обратной резьбой. Болт нашёлся, а вот английская задница была к нему явно не готова. И так с этой задницей постоянно что — то происходит! Видно она настолько умная, что уже смирилась с болтами.

Российские политики стремятся не отстать от своих английских коллег. Вот и с Чечнёй тоже явно перемудрили и льется там сейчас кровь, потому что интимные отношения между задницей и болтом обычный результат политической деятельности дурачков. Только льется кровь не политиков или их детей, и не кровь правозащитников и гуманистов, а, как всегда, людей невинных и непричастных. И никто не спросит с политиков за безвинно пролитую кровь, потому что, хоть они и много говорят о своей ответственности, но никогда её не несут. Они как бы подсудны только истории, которую пишут их же прихлебатели в аспекте, нужном политикам в данный момент.

Лариса постаралась переключиться на другие мысли, но школьные воспоминания нахлынули на неё. Штирлиц напоминал всем Вячеслава Тихонова в фильме "Последний понедельник", поэтому его так и прозвали. В восьмом классе она была тайно влюблена в него, но знала об этом только Ленка, которая относилась к Штирлицу равнодушно. И это правильно — не могут же они любить одного и того же человека! Штирлиц был её второй любовью, потому что впервые она влюбилась в Андрюшку Овсянникова. Но быстро в нём разочаровалась, потому что поняла, как заблуждается на его счет.

Между тем, весь класс знал, что Штирлиц влюблен в учительницу по кличке Валентность, преподававшую химию. Но та была замужем и не отвечала на его чувства. Лариса была готова поступиться своим чувствами к нему, лишь бы он был счастлив, и не могла простить Валентности равнодушия к объекту своей любви. Однажды она нагрубила химичке и та сделала запись в дневнике красными чернилами. В детдоме воспитательница регулярно просматривала их с Ленкой дневники, потому что они были у неё на особом контроле и, увидев запись, сразу же помчалась докладывать директорше. Та лишила Ларису похода в кино и запретила неделю смотреть телевизор в красном уголке.

Ленка сильно обиделась за подругу и на следующий день, раздобыв где — то кусочек сала, натерла им доску перед уроком химии. Урок был сорван и Валентность, чуть не плача, требовала у класса признаться, кто сделал эту пакость. Но в стране с такими славными традициями партизанского движения глупо требовать от школьников выдать своего товарища — подпольщики всегда молчат до последнего вздоха.

— Разрешите мне сказать? — вдруг решительно подняла руку Ленка и химичка с надеждой посмотрела на неё.

— Говори Виноградова!

— На перемене, когда все вышли, в класс заходили завуч и завхоз. Завхоз принесла мел и новую тряпку, а что делала в классе завуч я не знаю. Но уверена, это не они натерли доску.

— Что за глупости! Как только могла тебе придти мысль о том, что они могли такое сделать? — возмутилась Валентность.

— Вот я и говорю, что тоже сомневаюсь. Не могли они натереть доску салом. Но кроме них, кажется, никто не заходил в класс. Разрешите мне выйти. Я найду учителя по труду и попрошу у него немного бензина. Ведь мы же знаем из вашего предмета, что бензин хорошо растворяет жир.

— Правильно, Виноградова, давай действуй! — обрадовалась учительница Ленкиной инициативе, но бензина в школе не нашлось.

Тогда она вышла на улицу, остановила какую — то машину и попросила смочить тряпку бензином. За проявленное рвение и находчивость в устранении последствий чьего — то хулиганства, химичка поставила Ленке пятерку, но всё равно продолжала игнорировать чувства учителя истории.

Лариса улыбнулась, вспомнив этот случай. Какие они были глупые в восьмом классе! Когда закончили школу и детдом провожал своих воспитанников на свободу, старшая воспитательница призналась им с Ленкой на выпускном вечере:

— Девочки, я много лет работаю с детьми, но больших стерв, чем вы, ещё не встречала!

— Мы всегда и во всём стремились подражать вам, дорогая Вера Андреевна. И рады, что у нас получилась! — моментально отреагировала Ленка и, глядя на физиономию старшей воспитательницы невозможно было не расхохотаться. Подружка всегда отличалась быстротой реакции и находчивостью!

Неожиданно вспомнился первый класс. Школа была особая, с английским уклоном и Лидии Афанасьевне стоило больших трудов устроить их в неё. В классе они были одни воспитанницы детского дома, потому что в школу принимали, в основном, детей "благополучных" родителей.

Обычно перед праздниками родительский комитет класса собирал деньги на подарок учителям и только с них — с неё и с Ленки, никто ничего не собирал: понимали, что деддом за них платить не будет. А перед майскими праздниками они вдруг услышали, как мать одноклассника негромко объясняет сынуле, что он должен хорошо спрятать деньги, а то в их классе есть две девочки — дедомовки, которые могут их украсть.

— Положи в ранец под пенал и как только мама Костика появится, сразу же отдай ей, — инструктировала она его.

На следующий день в баночке из — под детского питания они принесли в школу отбеливатель с хлором и на перемене, улучшив момент, вылили в ранец этому мальчику. Учительница подозревала их в содеянном, но доказательств не было. Мальчику купили новый ранец и дней через десять они принесли в школу жидкий битум. После истории с отбеливателем их часто проверяли при входе в школу, поэтому они пришли на полчаса раньше и оставили баночку в классе в шкафу. Битум они присмотрели ещё раньше — им заливали ремонтируемый участок дороги недалеко от кинотеатра, мимо которого они ходили в школу.

Оставив баночку в классе, выпрыгнули во двор из окна туалета на первом этаже и вновь зашли в школу за пять минут до звонка. На дверях стояла завуч школы — она проверяла у всех белые воротнички и ногти. У них проверила еще и ранцы, которые они с готовностью открыли, доверчиво глядя на неё невинными глазами.

— Хорошо, девочки, идите в класс, только старайтесь приходить в школу пораньше, чтобы не прибегать перед самым звонком, — сказала завуч и они, взявшись за руки, как и положено хорошим девочкам, пошли в класс под её пристальным взглядом.

На большой перемене они вылили содержимое баночки в ранец ученика и побежали в школьный буфет. Денег им никогда не давали и свои яблоки и бутерброды они обычно жевали на школьном дворе. Но сейчас посчитали важным, чтобы одноклассники подтвердили, что на перемене они находились в буфете.

В буфете так вкусно пахло только что испеченными пирожками с повидлом, что у них текли слюни. Но, жуя свои яблоки, упорно делали вид, что пирожки их не волнуют. По окончанию перемены, вбежали в класс одновременно с несколькими одноклассниками и увидели злое лицо учительницы.

— Марш не место! — приказала она и нервно заходила вдоль доски. — Всем сидеть тихо!

В класс вошли завуч и директор школы.

— Дети, кто — то из вас налил в ранец вашего товарища жидкий битум, — со злостью сказала завуч. — Тот, кто это сделал, пусть встанет и признается Или, если кто — то что — то видел, пусть сообщит.

Все молчали, а мальчик, чей ранец был безвозвратно загублен, всхлипывал, размазывая сопли по щекам.

— Павлик Морозов нашел в себе смелость рассказать о преступлении своего отца. Его убили, когда мальчику было всего двенадцать лет. А вам — то чего бояться? — обратилась к классу директор и Ленка подняла руку.

— Говори, Виноградова, — сразу же откликнулась завуч младших классов. — Я знаю, что это не вы с Абрикосовой. Я утром проверяла ваши ранцы. Может ты знаешь, кто это сделал?

— Нет, я не видела, кто это сделал. И не хочу, чтобы меня убили, как Павлика Морозова. Я действительно ничего не знаю. Мы с Ларой находились все время в буфете, — произнесла Ленка дрожащим голосом и директор начала её успокаивать:

— Никто никого не собирается убивать. Я просто привела в пример Павлика Морозова, чтобы показать, какой он был бесстрашный. А вам в наше время вообще нечего бояться. Садись, Виноградова. Так что, кто — то видел что — нибудь?

Лариса смотрела в иллюминатор на белые горы облаков далеко внизу и улыбалась, вспоминая школьные годы. Она не помнила, как зовут того мальчика, потому что родители срочно перевели его в другую школу. Но через год одна из одноклассниц вдруг напомнила им это случай.

— Я видела, что вы пришли в школу раньше всех, а потом опять заходили. И видела, как вы на переменке выскочили из класса и побежали в буфет. Уверена, что это вы налили битум.

— Почему же ты не рассказала об этом, когда опрашивали класс?

— Потому что я не Павлик Морозов, — ответила девочка.

Её звали Оксана. Она была дочь морского офицера, переведенного сюда с Черноморского флота. Они дружили с нею до пятого класса, но потом её отца перевели в Ленинград и семья уехала. Больше у них в школе не было друзей, они всегда были только вдвоем. И вот сейчас она летит на встречу со своей самой близкой, дорогой, единственной и любимой подружкой, с которой ещё никогда не расставалась так надолго.

В международном аэропорту Стамбула имени Ататюрка было шумно, хотя и не так, как обычно на восточном базаре. Люди громко говорили и бурно жестикулировали. Один турок чуть не угодил Ларисе в глаз рукой, когда, отчаянно жестикулируя, что — то объяснял собеседнику. Она успела отшатнуться и быстро прошла к выходу, осматриваясь вокруг. Её обещали встретить, но никто не подходил. И только когда она вышла и направилась к такси, её остановил человек, совершенно не похожий на турка.

— Мисс Лола Керби? — спросил он по — английски с каким — то акцентом, и она поняла, что за ней, очевидно, следили издали. Зачем следили, непонятно. С целью выявить её тайные контакты?

Она кивнула, окинув незнакомца изучающим взглядом. В этот момент её кто — то толкнул в спину, и она чуть не упала. Какая — то блондинка, двигаясь вперед спиной, перетаскивала чемодан на колесиках через бетонную шпалу, которая почему — то лежала поперек тротуар. Шпалу можно было обойти, но блондинка упрямо пыталась преодолеть это препятствие. Брюнетки создали столько мифов о природной глупости блондинок, что вовсе необязательно лишний раз доказывать их правильность своим чемоданом!

— Извините, — небрежно бросила блондинка, не повернув головы, и начала обходить Лолу.

— Голубушка, вы не боитесь упасть, передвигаясь таким странным образом? — скривилась Лола, искоса посмотрев на наглую женщину.

— Это вы мне? — удивилась блондинка, повернув голову, и их глаза встретились.

— Элизабет, боже мой, это вы? — воскликнула Лола, и Лена, забыв о своём чемодане, радостно её обняла.

— Лола, как я рада вас видеть! Недавно была в Лондоне, искала вас на Би — Би — Си, но мне сказали, что вы в отпуске. Ну, где мы можем ещё встретиться, кроме как не в Стамбуле?

— Мисс Элизабет, не оставляйте чемодан без присмотра, — произнес незнакомец. — Если, конечно, он вам ещё понадобится.

— Можете называть меня не мисс, а фрау, — ответила Элизабет, берясь за ручку чемодана.

— А кто это? — тихо спросила она Лолу по — немецки.

— Ещё не знаю. Он меня встречает, но как зовут, не знаю.

— Простите, я не успела узнать, как вас зовут, — обратилась Лариса к незнакомцу, озадаченно смотревшему на них.

— Джабраил. А ваша подруга, фрау Элизабет, тоже журналистка из Лондона?

— Нет, я из Мюнхена, но тоже журналистка, — сказала Элизабет. — Джабраил, а вы местный? Возможно, вы сможете помочь мне собрать материал о средиземноморских курортах Турции.

— Представляешь, какие задания мне уже начали давать? Шеф делает всё, чтобы выжить меня из редакции! — затараторила она, снова повернувшись к Лоле. — И только за то, что попросилась в отдел новостей!

Они начали оживлённо обсуждать положение у Элизабет на работе, а Джабраил, скучая, смотрел за чемоданом Элизабет, чтобы его не украли. Он уже понял, что Элизабет — журналистка из баварской газеты "Sueddeutsche Zeitung" и они с Лолой неоднократно встречались в Брюсселе, Мюнхене и Париже. Но больше никакой информации из быстрого потока слов, которыми они обменивались, выловить не удалось. Не только потому, что он плохо владел английским языком, а они, к тому же, время от времени перескакивали на немецкий, но и потому, что в их болтовне не было никакого смысла. Хотя это и неудивительно — женщины есть женщины, глупые и поверхностные создания.

— Нас ждет машина, — напомнил он Лоле.

— А вы куда едете? Не подбросите меня в отель? — попросила Элизабет.

— Какой отель?

Элизабет достала бумажку и прочла:

— Отель "Cara". Знаете такой? Говорят от него до Старого базара метров пятьсот. И ещё мне сказали, что из окон открывается очень красивая панорама.

— Ой, и я туда хочу! — воскликнула Лола. — Никогда еще не видела настоящего стамбульского базара! Джабраил, вы можете нас отвезти в этот отель?

— Можно и в "Cara". Это 4—х звездочный отель, в семнадцати километрах отсюда, — пожал плечами Джабраил.

Он хотел везти её в центр Стамбула, где расположены отличные пятизвездочные отели, но 4—х звездочный "Cara" тоже достаточно приличный. Кроме того, хорош ещё и тем, что это облегчает слежку за мисс Керби. С этой точки зрения, её встреча с немецкой журналисткой даже на руку — если у Лолы запланированы какие — то секретные контакты, то Элизабет для неё серьёзный балласт. За двумя дамами, когда они вместе, следить легче, чем за одной. А если Лола отделится от Элизабет, то это будет означать, что она готовится к проведению какого — то контакта.

Элизабет отдала Джабраилу свою визитку, и они договорились, что он устроит им экскурсию по Старому базару.

Переправить Керби в Чечню по освоенным каналам через Грузию Джабраил планировал дня через три — четыре, но вдруг стало известно, что в Итум — Калинском районе выставлены посты российских войск. Ещё одна неприятная новость: снаряженный им караван из шести лошадей с грузом "Стингеров", во время перехода обстрелян русскими под Сержень — Юртом. Пятеро моджахедов погибли, и три лошади не удалось отбить. А за безопасность этой английской журналистки он отвечает головой — Мохаммад Фатхи лично в ней заинтересован. Халед утверждает, что её мать иорданка чеченского происхождения, как и Фатхи. Возможно, они даже родственники, поэтому Халед и придаёт такое значение её безопасности.

За переход из Грузии в Чечню опытные проводники берут 70 долларов, но это не проблема. Можно заплатить и больше, главное, чтобы не напороться на русских. Можно отправить её с турецким гуманитарным караваном — о беспрепятственном пропуске в Чечню турецких гуманитарных грузов вроде бы существует договоренность между президентом Турции Демирелем и главой Грузии Шеварднадзе. Но в качестве кого она поедет? Турецким языком не владеет, на турчанку не похожа, могут быть вопросы, если караван перехватят русские. Короче, с нею одни заботы и случись что — нибудь с нею, ему башку оторвут!

Но башку оторвут и в том случае, если не сумеет перехватить русских киллеров, направленных в Чечню для ликвидации Фатхи. Информация о них настолько скудная, что работать по ней невозможно. Известно только, что киллеров двое и они будут пытаться проникнуть в Чечню из Европы через Турцию и Азербайджан. Предположительно должны прилететь из Англии или Германии, поэтому его люди постоянно дежурят в аэропорту. Но разве возможно без фотографий или хотя бы описаний их вычислить?

На днях захватили немецкого журналиста, который интересовался у таксистов в аэропорту, как можно нелегально попасть из Турции в Азербайджан. Мотивировал это желанием написать статью о чеченском сопротивлении. Но они и раньше предполагали, что киллеры, скорее всего, прикинутся журналистами. Немца отвезли на базу, а тот оказался слабаком и умер под пытками от инфаркта, так и не сообщив толком ни о себе, ни о сообщнике. Осталось неясным — был ли он одним из киллеров, за которыми они охотятся, или просто идиотом, каких много. Прутся в Чечню за сенсациями, а потом правозащитники недовольны тем, что этим ишакам отрезают головы!

Между тем, эти ишаки не безобидны, потому что отвлекают на себя внимание. Может быть, пока этот немец морочил им голову, русский оперативник проскользнул мимо. Да и вообще, как в таком деле можно вслепую работать? Почему агентура в Москве не может достать такую, казалось бы, простую информацию?

Перед нападением российских войск на Чечню в декабре 1994 года, Дудаева посвятил в планы Генштаба лично министр юстиции России , срочно прилетевший к нему после заседания Совета Безопасности. А насчет планов спецоперации против Фатхи сплошной туман! Невозможно поверить в то, что выяснить конкретный оперативный план спецслужб сложнее, чем узнать план ведения войны, разработанный Генштабом. И это несмотря на то, что агентурная сеть охватывает Москву, Санкт — Петербург, Кубань, Ставропольский край, Волгоградскую, Астраханскую, Ростовскую и многие другие области России! Колоссальные суммы тратятся на эту сеть и всё без толку! Поневоле напрашивается вывод о том, что Чечне есть люди, заинтересованные в ликвидации эмиссара бен Ладена. И нетрудно догадаться кто именно!

Хаттаб, в сферу деятельности которого входят зарубежные связи, финансы и подготовка кадров, мягко говоря, не празднует Фатхи. И несмотря на то, что Фатхи является его непосредственным командиром, Хаттаб пытается ему не подчиняться, из — за чего уже несколько раз между ними вспыхивали серьезные конфликты. Вполне возможно, что Хаттаб привлёк к устранению своего командира Басаева, несмотря на натянутые отношения между ними.

Ликвидация Фатхи в интересах Басаева тоже, которого раздражает бурная деятельность иорданца по внедрению ваххабизма в чеченскую жизнь, его попытки ввести запрет на музыку, установление могильных плит, традиционные праздники и свадьбы. И за то, что Фатхи стремится навязать мужчинам ношение коротких, по щиколотку, брюк, рубашек с длинными рукавами, длинную бороду и бритые усы, а женщинам — верхний плащ темных цветов и покрывало на лицо с прорезями для глаз. Но в чеченском обществе настолько сильны традиции и неписаные законы, что посягательство на них рассматривается как святотатство. Поэтому нельзя исключить, что операция по ликвидации Фатхи запланирована с подачи московских покровителей Басаева.

Джабраил плохо знал Басаева, виделся с ним всего пару раз и то недолго. Но ходят слухи, что в 1992 году во время грузино — абхазской войны, Шамиль тесно сотрудничал с ГРУ и со своим отрядом проходил подготовку в Абхазии на базе российского 345—го воздушно — десантного полка. Говорят, что именно с подачи ГРУ Басаев стал первым заместителем министра обороны Абхазии. Но после победы Абхазии в конфликте, Москва потеряла к нему интерес и Шамиля перевербовали арабские спецслужбы. Однако не могли не остаться старые связи, поэтому вполне возможно, что Басаев с Хаттабом решили убрать Фатхи руками российских спецслужб, чтобы замкнуть на себя все финансовые потоки.

Джабраил задумался над своим положением. При таком раскладе неизвестно что делать. Перехватит киллеров — станет врагом Басаева и Хаттаба, если они задумали избавиться от Фатхи. А не перехватит, то в случае гибели Фатхи с него спросят Халед Рахман и бен Ладен. В таких делах оказаться меж двух огней смерти подобно! Пожалуй стоит связаться с Хаттабом и прояснить ситуацию.

С ним Джабраил был знаком ещё с Афганистана, когда в 1987 году попал в учебный лагерь под Джелалабадом, которым руководил Хасан — ас — Серехи. Там же под руководством опытных американских инструкторов проходил интенсивную военно — диверсионную подготовку и 17—летний Хаттаб, называвший себя в то время Аббасом.

После окончания подготовки, они вместе воевали против русских и Наджибуллы , участвуя практически во всех крупных операциях моджахедов. Потом его приятель Аббас перебрался в Таджикистан, где продолжил воевать с русскими, а он, Джебраил, вернулся в Турцию. В Таджикистане Аббас потерял два пальца от взрыва гранаты и получил кличку "Ахмед — однорукий". И вот в начале февраля этого года "Ахмед — однорукий" появился в Чечне вместе с Мохаммадом Фатхи и стал называться Хаттабом.

Надо обязательно согласовать с ним свои действия и если предположение неверны и устранение Фатхи не входит в планы Хаттаба, то пусть Басаев через свои московские связи попытается уточнить информацию по киллерам. А про неудачу с немцем не стоит даже рассказывать, потому что понятно и так — диверсантов с больным сердцем не бывает.

Принятое решение несколько улучшило настроение и Джебраил, позвонив Халеду Рахману в Лондон, доложил, что Керби долетела нормально и в аэропорту встретила некую Элизабет, журналистку из баварской газеты "Sueddeutsche Zeitung".

— А что эта немка делает в Стамбуле? — спросил Халед, озадаченный неожиданной новостью.

Случайные встречи, не предусмотренные планом, всегда вызывают подозрение. Конечно, не исключено, что действительно имеет место случайность, но проверка всегда необходима. Джабраил подробно рассказал о редакционном задании Элизабет Шнайдер, о том, как проходила встреча девушек, и продиктовал данные, которые были указаны на её визитке. Проверить журналистку поручили Ихсану Балыкчи, мюнхенскому турку, который имел большой круг знакомых в журналистских кругах и сам пописывал статейки.

В редакции газеты "Sueddeutsche Zeitung" Ихсану подтвердили, что Элизабет Шнайдер находится в командировке в Турции, а знакомый журналист подарил ему фотографию, на которой был запечатлен в компании с Элизабет Шнайдер и друзьями на пикнике. С радостным чувством от сознания оперативно выполненного задания, Ихсан вышел из редакции и направился на почту. Там купил конверт, написал на нём адрес, вложил фотографию и уже хотел заклеить, как кто — то схватил его за руку. Стоявшая рядом женщина быстро повернулась к нему и выхватила конверт с фотографией.

— Спокойно выходим на улицу и садимся в такси, — прошептал на ухо мужской голос. — И без глупостей! Одно неверное движение и ты будешь в раю в крепких руках семидесяти опытных девственниц.

Ихсан почувствовал, как в почку уперлось дуло пистолета и краем глаза увидел лицо угрожавшего. Это мог быть оперативник российской разведки, а он слышал, что это страшные люди, с которыми лучше не иметь дел. За фотографию ему обещали заплатить тысячу дойчемарок, но если из — за этого на кону его жизнь, то зачем ему деньги? Под дулом пистолета, укрытого плащом, он вышел на улицу и мужчина подтолкнул его к остановившемуся возле них такси.

— Я ничего не сделал плохого. Просто меня приятель попросил достать эту фотографию, — попробовал договориться с похитителями Ихсан, но те молчали и он запаниковал.

— Я готов заплатить сколько скажете. Что вы хотите от меня? Я расскажу все, что знаю.

Ихсан надеялся их разжалобить, потому что не хотел умирать таким молодым. Он в жизни ещё ничего не успел, и связался с исламистами только потому, что крайне нужны были деньги родственникам, проживающим в Турции. Родному брату отца нужна была дорогая операция и если не его деньги, то дядя бы умер. И ещё он удачно выдал сестру замуж и оплатил её свадьбу в ресторане. А на руках у него брат — инвалид, за которым нужен постоянный уход, что стоит немалых денег! Он опора семьи и если его убьют, мать этого не переживёт. Да и что он, собственно, сделал? Ведь никого не взорвал, никого не убил, только достал фотографию журналистки. Разве можно за это убивать?

Похитители слушали его молча и равнодушно — от них зависела жизнь двух коллег, бесстрашно полезших в самое пекло. Поэтому судьба пособника чеченских террористов интересовала их только с одной точки зрения: надо, чтобы его смерть выглядела естественной и не вызвала подозрений у противника.

Джабраил получил конверт из Германии и нетерпеливо вскрыл его. С фотографии на него Элизабет Шнайдер, снятая на фоне мюнхенской ратуши. Информацию о том, что Ихсан умер на станции метро в результате внезапной остановки сердца он получил два дня назад и это настораживало. Однако графологическая экспертиза надписи на конверте показала, что писавший был спокоен, его рука не дрожала и почерк был твердым. Почерк изменяется в зависимости от ситуации и настроения, и эти "графологические" закономерности легко определяются опытным экспертом — графологом.

Но для пущей уверенности Джабраил передал конверт на экспертизу поочередно ещё трем экспертам и те подтвердили вывод первого. Следовательно, Ихсан, отправляя письмо, находился в здравой памяти, был спокоен и на него никто не давил. И трагедия, последовавшая через несколько часов после отправки письма, не имеет никакого отношения к делу. Значит, можно передать семье обещанные тысячу дойчемарок и прибавить немного на похороны, которые стоят недешево.

Формирование каравана шло непросто, потому что в таком деле всегда возникает много проблем, и замотанный Джабраил был шокирован, когда к нему обратилась Лола с вопросом: нельзя ли взять с собою в Чечню Элизабет. От неожиданности он чуть не лишился дара речи — ведь предупреждал её, чтобы никому о Чечне не рассказывала и даже этого слова не произносила!

— Как же вы могли ей рассказать? И тем более в гостинице, где у стен есть уши? — разъяренно выговаривал ей он, а она по — идиотски хлопала глазами и пыталась объяснить, что репортаж о событиях в Чечне поможет её подруге решить проблемы с шефом.

— Вы поймите, Джабраил, не может она сидеть на дурацких репортажах о зонах отдыха! Она талантливая журналистка, ей надо дать шанс! — умаляющее просила Лола и он подумал, что Халед зря связался с такой непроходимой дурой. Впрочем, разве можно что — то иное ожидать от женщин?

Однако Халед, с которым он сразу же связался по телефону, чтобы доложить о происшествии, воспринял это достаточно спокойно.

— Я и сам раздумывал над тем, не стоит ли Лоле уговорить эту Шнайдер, чтобы она тоже сделала репортаж о чеченских событиях для своей газеты. "Sueddeutsche Zeitung" крупная влиятельная газета и такой репортаж вызовет широкий резонанс в Германии. Западные журналисты в Чечне для Москвы, как кость в горле, потому что либеральная западная журналистика всегда старается смотреть на мир через призму страданий более слабой стороны. Любая война видится им ужасной, поэтому события в Чечне необходимо представить как можно более трагичными. И чем большее количество журналистов будет об этом писать, тем больше мировое общественное мнение будет на стороне чеченцев. И пусть русские сколько угодно кричат о терроризме — в освободительной борьбе все средства легитимны.

Джабраил в очередной раз удивился широте взглядов Халеда и его умению направлять события в нужное русло.

— Ты только возьми девок под плотный колпак, чтобы исключить любые посторонние контакты, — добавил Халед. — А лучше всего, пересели куда — нибудь, где они будут отрезаны от внешнего мира. Пусть побудут там, пока не готов караван. А отель, где они сейчас живут, следует взять под плотное наблюдение. Если они неожиданно исчезнут из него, то не исключена возможность, что кто — то будет их искать.

— И что тогда?

— Ну, тогда подумаем. Если будут искать, придётся ликвидировать. Нам шпионки без надобности.

На следующий день Джабраил перевез девушек в Дериндже, пригород Стамбула, расположенный в 80 километрах к востоку от него. Там их поселили в небольшом невзрачном домике, неподалёку от грузового порта. Место выбрано хорошее — шумное и многолюдное. В тихом пригороде или деревне каждый новый человек всегда виден, а в таком людном месте, где народ кишит, новые люди всегда незаметны. И вряд ли кого — то заинтересует, кто поселился в неказистом домике. А если надо будет их ликвидировать, то мешки есть и море рядом. А криков из — за портового шума никто не услышит.

 

Глава 30. Ковалев попадает в больницу

Бутылка водки, которую забрали Митя и Слава, уезжая на квартиру Алёны, была одна и предназначалась назавтра для гостей. Остальные несколько бутылок были с вином и Таня, чтобы не забыть, записала себе, что завтра прямо с утра надо купить пару бутылок водки, так как мужской коллектив, который должен собраться за столом, увеличился.

— Я думаю, двух бутылок назавтра хватит? — спросила она у мужа и Андрей Дмитриевич начал искать газету с прогнозом погоды.

— Погода — то причем? Я спрашиваю о водке.

— Ты понимаешь, Танечка, во всем должне быть научный подход. Количество выпитой водки зависит не только от закуски, но и от погоды. В частности, в жаркую погоду она не очень идёт. Здесь имеет место сложная многофакторная корреляция и женщинам не дано это понять.

Погоду обещали хорошую, теплую и он решил, что двух бутылок будет достаточно. Было уже почти половина двенадцатого и все пошли спать. Яну положили спать с Алёной в Митиной комнате, и они до часу ночи разговаривали на темы о любви и о жизни. Яна рассказывала о том, как проводила время в деревни, и пыталась, с помощью косвенных вопросов, выведать у Алёны встречается ли Митя с какой — нибудь девушкой. А Алёна старательно не понимала, что хочет выяснить Яна и грузила её не относящейся к делу информацией о Митиных делах.

Яна уже была готова поверить в то, что Митя ни с кем не встречается, если бы не одно обстоятельство: на письменном столе лежала фотография, снятая, очевидно, на пляже, на которой он держал на руках какую — то девушку. Девушка в очень откровенном купальнике, обвивала руками Митину шею, склонив голову на его плечо, а он зарыл подбородок в её волосы. Фотография лежала под стеклом, и лицо девушки закрывал уголок бумажки с каким — то расписанием, тоже лежавшей под стеклом. Из ответов Алёны она поняла, что Ксения не встречается с Митей, о чём, впрочем, она и сама догадалась: иначе Ксения не осталась бы у них ночевать, а ушла вместе с ним и Славой.

Поднять стекло на письменном столе и посмотреть, кто снят на фотографии, она при Алёне не хотела. Поэтому решила это сделать, когда Алёна уснёт, но незаметно для себя сама уснула и проснулась только утром, когда тетя Таня вошла в комнату.

— Так, девчонки, нечего спать, принимаемся за работу. Гости придут в два часа, поэтому мы многое должны успеть сделать.

Обычно Таня приглашала гостей на четыре или пять часов, но сегодня у Леры вечерний спектакль и в половине седьмого она должна уехать в театр, поэтому пришлось назначить на такой ранний срок.

— Какую работу? — с трудом оторвала голову от подушки Алёна.

— Быстренько встаём и убираем в квартире. Ты убираешь у нас в спальне, Яночка убирает в этой комнате, Ксюша — в гостиной. А я в это время буду готовить оливье. Работы много, поэтому нечего вылёживаться.

Яна сразу же вспомнила о фотографии на письменном столе. Если она будет убирать в Митиной комнате, то вполне естественно, что она должна будет поднять и вытереть стекло.

Алёна вставала с трудом, будто испытывая терпение Яны, которая, вооружившись тряпкой, протирала книжные полки. Наконец она вышла из комнаты и Яна подняла стекло. На фотографии Митя держал на руках Алёну и Яна облегченно засмеялась. Из — за проклятого клочка бумажки с расписанием столько переживаний! Она вытирала пыль с книжных полок и думала о Мите. Через десять дней ей исполняется только лишь тринадцать лет и для Мити она не представляет интереса. Он даже целовать её не захотел, когда она провожала его на станцию! И ничего с этим не сделаешь — ведь он старше её почти на девять лет!

Правда, папа старше Зои на целых одиннадцать лет, но они оба уже взрослые люди, а она обречена на безответную любовь из — за такой разницы в возрасте! Митя очень похож на её папу — такой же сильный, добрый и решительный. А встретит ли она такого же человека, когда станет взрослой? Ей стало жалко себя и свою безответную любовь, глаза у неё стали влажными, и она поцеловала Митину фотографию. Это заметила неожиданно вошедшая в комнату Алёна, и Яне стало неудобно.

— Вот, вытираю Митин стол, — покраснев, сказала она, но Алёна всё поняла.

— Янка, ты придумала себе принца и придала ему Митин облик. Тебе надо кого — то полюбить, вот ты и влюбилась в него. А он, возможно, совершенно другой, не такой, как ты его себе представляешь в своих мечтах. Митя не может быть таким, как ты бы хотела его видеть, потому что ты формируешь его образ по своим, придуманным, критериям. А он живёт собственной реальной жизнью. Понимаешь?

— Я люблю его, таким, какой он есть.

— Откуда ты знаешь, какой он есть?

— Тебе, конечно же, он известен лучше. Ты ведь всё время рядом с ним, а я его вижу только урывками, и то, когда повезёт.

Алёна обняла её, и они сели на неубранную постель.

— Алёна, признайся, а ты в кого — нибудь влюбилась?

— Стара я стала для того, чтобы влюбляться! — засмеялась Алёна и щёлкнула её по носу. — У меня завтра городские соревнования, а ты мне про любовь. Займись, Янка, спортом и отвлечёшься от своей любви. Мне надо маме отнести книгу с рецептами, она ждёт.

Она вскочила, нашла на книжной полке нужную книгу и вышла из комнаты, а Яна продолжила стелить постель. Она не верила, что Алёна ни в кого не влюблена. Просто не такая искренняя и открытая, как она, Яна! Ей стало грустно, но надо спешить с уборкой, чтобы не отругала тетя Таня и она начала быстро убирать комнату.

А Алёна, убирая в спальне родителей, думала о том, какая всё — таки Яночка наивная и открытая девочка. Вся наружу, из — за чего её легко травмировать. Когда — то очень давно Алёне тоже было двенадцать — тринадцать лет, и она очень нуждалась в подружках — нужно было кому — то довериться, обмениваться тайнами, поверять секреты. И тогда они крепко подружились с Настей. Возможно, у Яночки нет близкой подружки, с кем можно поделиться своими тайнами и в этом её большая проблема?

День рождения праздновали шумно и весело. Слава Ковалёв, игнорируя Митины сердитые взгляды, ни на шаг не отходил от Алёны. Его внимание было ей приятно, хотя и мешало завязать тесные контакты с Валерией Рукавишниковой, что она давно планировала. Узнав, что у Алёны завтра городские соревнования по художественной гимнастике, Слава, вызвался её проводить. Соревнование начинались в 14 часов, поэтому на следующее утро он зашел за Алёной в двенадцать, и они пошли в городской Дворец спорта.

— Странно, что ещё проводятся какие — то соревнования, как в старые добрые времена, — сказал он, забирая у неё спортивную сумку. — Матчи по футболу понятны, это коммерческое предприятие, а кто финансирует художественную гимнастику и подобные секции, неясно.

— Не знаю. Но меня это как — то не интересует. Художественная гимнастика, наверное, уже лет десять олимпийский вид спорта.

— Я бы уточнил, женский вид спорта, — рассмеялся Слава, но, перехватив взгляд Алёны, добавил:

— Никогда не присутствовал на таких соревнованиях и буду рад посмотреть.

Он быстро нашел более безобидную тему и они, беседую, вскоре подошли к Дворцу спорта. Недалеко около центрального входа стояла небольшая кучка ребят, среди которой Алена заметила Качу, грозу их школы, закончившего её ещё в прошлом году. Он всматривался в другую сторону, и она поняла, что Кача ждет её, но со стороны школы. Если бы она ночевала у себя на квартире, то должна была придти именно с той стороны.

— Слава, давай перейдем на другую сторону и попробуем зайти во Дворец с черного входа, — обеспокоено предложила она Ковалеву, не будучи уверенной в том, что черный вход открыт. Его открывали очень редко и только для хозяйственных нужд, но недалеко от него сидел вахтер и если постучать, то он откроет.

— А почему не с парадного, как уважаемые люди? — удивился Слава, но, проследив её взгляд, понял. Стоявшие неподалёку бритоголовые ребята грозного вида, высматривавшие что — то в противоположной стороне, повернулись как по команде и смотрели на них с Аленой.

— Это они меня здесь пасут, — сказала Алена, и Слава чуть не расхохотался, настолько его рассмешил её жаргон.

— Видишь, сколько их здесь много! Давай, пока не поздно, побежим на остановку, вон автобус идёт! — потянула она его за руку, но Славу её ужас немного рассмешил.

Ребят всего шестеро, и он не сомневался: если начнет махать кулаками, они сегодня остаток дня будут заниматься ремонтом своего здоровья и повышением доходности аптечной отрасли.

— Я бы сбегал с тобой на остановку, но интересно послушать, что скажут умные люди, — лениво произнес он, наблюдая, как парни вразвалочку приближаются к ним.

Алёна тянула его за собой, но он осторожно и мягко освободил свою руку. Не часто выпадает случай проявить себя настоящим мужчиной на глазах у понравившейся девушки. И вот такой случай сегодня представился. Главное, чтобы не испугать её кровью из разбитых носов и рассыпанных на асфальте зубов, поэтому он решил их просто немного побросать, пока им не надоест летать. Тем самым себя проявит и её не перепугает.

Он широко улыбнулся подошедшему Каче, и спокойно ждал, что тот скажет. Вот Дмитрий никогда не ждет, потому что нетерпеливый и не дипломат. Вместо светской беседы сразу норовит кулаком в ухо — разве это в правилах интеллигентных людей? Славе стало весело — ситуация складывается очень удачно и Алёна не сможет его не оценить! Конечно, за время службы в армии он немного поотстал в айкидо, которым занимался до армии, ведь в армии несколько иные задачи и другие методы рукопашных схваток, однако годы тренировок не пропадают даром!

— Исчезни, козел, пока рога тебе не обломал, — подойдя, зло произнес Кача.

Вид улыбающегося кавалера Алёны его разозлил и он, коротко размахнувшись, хотел ударить его в живот. Ковалев без труда перехватил его руку и, закрутив Качу в Irimi — nage, выполнил бросок со встречным входом. Хорошо отработанный прием был проведен очень четко и изящно, и Кача спиной, плашмя, упал на асфальт, ударившись позвоночником об асфальт. Падая, он пытался удержать голову, прижав подбородок к груди, но уже лёжа на тротуаре, бессильно откинул её и с глухим стуком ударился затылком об асфальт.

Трое его приятелей стремительно бросились к Славе, и один из них попытался нанести ему удар ногой. Ногу выбросил высоко и красиво, как это принято в кинобоевиках и в балете. Однако непременное условие удачной кинодраки: противник должен стоять неподвижно и хлопать глазами. Ковалев оказался слабо подкованеым в боевых киноискусствах, поэтому, крутанувшись вокруг своей оси, как это делают простые люди из спецназа, оказался рядом с бедром балеруна и подбил предплечьем его атакующую ногу.

По всем правилам, следовало, захватив ногу или брючину противника одной рукой, другой рукой нанести удар кулаком в промежность. "Чтобы был скромнее и не махал ногами, как в кордебалете", — вспомнил он одну из шуток прапорщика Дробычева. Прапорщик имел в запасе несколько шуток и в роте часто спорили об их общем количестве в его репуртуаре. Но у каждого свои понятия о юморе, поэтому к общему мнению придти так и не могли.

Слава с удовольствием засадил бы кулаком балеруну в пах, но потом бедолага долго катался бы по земле, завывая и держась за гениталии. Алене не стоило смотреть на это, поэтому он, подбросив вверх ногу нападающего, одновременно подбил его вторую, опорную, ногу и тот с размаха упал на спину, успев, однако, подстраховаться руками.

Двое остальных нападающих, на мгновенье потеряли объект нападения из виду, пока Слава вращался вокруг своей оси, перемещаясь к любителю кордебалета. Но, сориентировавшись, снова напали на него. Нескольким нападающим атаковать одновременно одного не так то просто, как может показаться теоретикам уличных драк. Тем более, когда этот один, постоянно перемещается с вращением вокруг своей оси, захватывая что — то из одежды одного из нападающих и подставляя его под удары других..

Такие сцены при съемках кинофильмов ставятся профессиональными постановщиками и потом специально отрабатываются каскадерами. Но в этой драке ни постановщиков, ни каскадеров не было, поэтому эти двое тоже растянулись на асфальте, так и не поняв, куда их влечет неведомая сила, и почему путаются ноги. Оставшиеся на ногах двое из боевой шестерки, стояли в стороне и предпочитали не вмешиваться в драку — слишком наглядно видно, к чему это может привести. Но и убежать стыдно, поэтому они стояли с отсутствующем видом и Ковалев, улыбаясь, обратился к ним:

— Друзья, давайте жить дружно!

В этот момент раздался истерический крик Алёны и Ковалев, не поняв, что она кричит, обернулся к ней. Она хотела его предупредить, что тот, кто пытался ударить его ногой, поднялся и с ножом приближается к нему. Но Слава повернулся на её крик в другую сторону и нож глубоко вошел ему в правый бок немного ниже ребер. Прапорщик Дробычев долго бы материл его за глупость, если бы узнал о драке. Несмотря на его постоянные проповеди салагам о вреде в бою "либерализьмов", наставления опытного человека так и не были усвоены.

Скорая помощь появилась как — то неожиданно — возвращаясь с ложного вызова, проезжала мимо и врач увидел скопившихся прохожих рядом с окровавленным парнем. Он разрешил Алёне поехать со Славой в больницу, и она, сидя в машине, тихонько плакала, ругая себя за то, что случилось. Как вчера всё было хорошо, и как сегодня вдруг стало плохо! Через два дня Слава должен улететь домой в Москву, но теперь не сможет и билет его пропадет.

В хирургическом отделении областной больницы, куда доставили Ковалева, дежурный врач, почистив рану и проделав все необходимые действия, успокоил Алёну: рана не смертельная, ни печень, ни почка не задеты, хотя лезвие ножа прошло в опасной близости.

— Парень в рубашке родился. Жить будет, но некоторое время придется полежать в больнице, — покачав головой, осуждающе сказал он. — Вот что происходит с драчунами. И сколько не объясняешь, что такие драки могут плохо кончиться, ничего не понимают!

— А ты случайно не Татьяны Коростылевой дочка? — спросила пожилая медсестра, внимательно рассматривавшая Алёну.

— Да, — кивнула Алёна. Ей только сейчас пришла в голову мысль, что нужно позвонить маме, чтобы та приехала и тоже осмотрела Славу.

— Какая ты уже стала большая! — воскликнула медсестра, обнимая Алёну. — Как быстро растут чужие дети! И вся в Танюшку! Я твою маму помню ещё с тех пор, когда она, студенткой, первый раз пришла к нам на практику. А это что, твой парень?

Алёна хотела объяснить, что это армейский приятель её брата, но вовремя спохватилась и снова кивнула головой. Если медсестра так хорошо знает мать, то ей известно, что старшего брата у Алёны нет, и придётся рассказывать о том, что мать вышла замуж и так далее…

— Очень симпатичный парень, — похвалила медсестра. — А бандюгу, который ударил его ножом, задержали?

Алёна не знала, поймали Качу с его дружками или нет, так как скорая помощь появилась очень быстро. Она пожала плечами и попросила разрешения позвонить маме. Таня примчалась в больницу вместе с Митей, но осматривать Славу не стала — дежурный врач достаточно опытный хирург и ей показалось неудобным проверять диагноз своего коллеги.

Из больницы Митя и Алёна возвращались вместе и она, наконец, рассказала ему о претензиях Качи. Он пожалел, что Алёна не рассказала ему раньше, но ругать не стал: видел, что и без того она очень переживает. А для себя решил, что разыщет Качу и того, кто ударил Славу ножом и обязательно поквитается.

Из всех нападавших Алёна знала только Качу, поэтому возникла проблема поиска и идентификации остальных. Если их задержала милиция, то будет нетрудно выяснить их имена. Но в задержание не верилось. Судя по рассказам Алёны, Кача принадлежит к какой — то организованной группе и, вероятнее всего, к " молодежно — патриотическим силам". Такие "патриотические" организации не преследуют, а наоборот, бережно растят и "надувают", чтобы на Западе их считали большой и серьёзной силой. Поэтому даже если их по ошибке и задержали, то, скорее всего, уже выпустили. Как объяснил Мельников, в стране, подвергнувшейся налёту "большевиков — демократов", существует большая опасность социального взрыва, который попытаются представить как фашистский бунт.

— Процесс надувания псевдопатриотических движений сам по себе не происходит. И если фашистов нет, значит, их следует создать. И тогда Запад поймёт ужасную угрозу, при которой нынешний режим будет считаться меньшее зло. И народу в преддверьях выборов можно представить коммунистическую угрозу и фашистов, как страшную опасность. А дурачки и психически неполноценные люди, которые фашистские идеи воспринимают как свои, всегда найдутся. Но таких недостаточно для создания видимости их грозной силы, поэтому и нужны хулиганистые подростки для массовости. А если их арестовывать, они могут перепугаться и перестать быть "фашистами", — говорил отец и Митя, общаясь с ним и Мельниковым, всё больше понимал, что происходит вокруг.

Обращаться в милицию не имеет смысла, так как закон и порядок остались в прошлом, и каждый выкручивается, как может. Надо самому разыскать и наказать! Только не имеет смысла просто избить. Тот же Кача соберет команду, и будет мстить. А у него отец, Таня, Алёна! Надо наказать так, чтобы эти негодяи не смогли отомстить, и Митя начал продумывать варианты безответного мщения.

Прежде всего, необходимо выяснить где живет Кача. Эту миссию с удовольствием взяла на себя Настя, так как Алёне пока было опасно выходить из дома.

— Справишься с заданием, Юстас? — спросила Алёна, провожая на следующий день Настю в школу на задание. — Только постарайся выяснять, как бы между прочим, не привлекая внимание, чтобы потом не узнали, что именно ты интересовалась его адресом.

— Можешь быть во мне уверена, Алекс, — покровительственно похлопала Алёну по плечу Настя. — Я помню правило Штирлица как надо выходить из разговора.

Во дворе школы на спортивной площадке группа подростков играла в баскетбол.

— А ты чего не играешь? — спросила Настя у одного из подростков, сидевшего на лавочке. Она неоднократно видела его в школе, и знала, что он учится в пятом или шестом классе.

— Да связку на ноге потянул, — ответил подросток, следя за игрой.

— Придешь домой, смажь место растяжения йодом, — посоветовала Настя. — А что это Качи не видно? Он, вроде бы, тоже большой любитель баскетбола.

— Кто тебе это сказал? Да он в него ни разу и не играл.

— А мне говорили, что он хорошо играет в баскетбол.

— Набрехали тебе. Я — то знаю, что он не играет в баскетбол!

— Ты — то откуда знаешь?

— Как же мне не знать, если я живу с ним в одном доме?

— Так ты живешь на Светлогорской? И я там недалеко живу.

— Почему на Светлогорской? На улице Короленко.

— Ах да, я спутала! Это же девятиэтажка возле прачечной.

— Скажешь тоже, где прачечная, а где наш дом! Улица Короленко 47, салатная пятиэтажка, знаешь?

— Точно, я всё напутала!

Они ещё поговорили о футболе и хоккее, и подросток немного просветил Настю, которая в этих видах спорта ничего не смыслила.

— Хочу заняться спортом, а в школе спортивные секции сейчас не работают, — пожаловалась Настя. — Вот пришла записываться в волейбольную секцию, а физрука нет.

— Надумала! — хмыкнул подросток. — Он давно в отпуске. Наверное, только к первому сентября вернется.

— Ну, это уже скоро, — сказала Настя и распрощалась.

Из фильма "Семнадцать мгновений весны" она знала, как важен выход из разговора, так как запоминается только последняя его часть. Поэтому подросток должен запомнить только то, что она приходила записаться в волейбольную секцию.

Идя к Алёне, она чувствовала себя опытным разведчиком.

— Ну что, Юстас, выяснила? — спросила Алёна, открывая ей дверь.

— Юстас — Алексу: улица Короленко, дом 47, пятиэтажка салатного цвета.

— Подъезд, квартира?

— Ну, ты мать, даешь! Скажи спасибо и за это.

— Надежно?

— Сто пудов. А где Митя?

— Работает.

У Насти немного понизилось настроение. Она хотела рассказать ему, как хитро расколола пацана из их школы, но Мити нет. Но потом подумала, что всё равно должна будет пойти с ним, чтобы опознать Качу, поэтому завтра они точно встретятся.

А Митя в этот день вместе с Мельниковым охотился за Родионом Степановичем Шевелевым, капитаном милиции, старшим оперуполномоченным Октябрьского РОВД, пытавшимся со своим подельником, старшим лейтенантом милиции, участковым Агапкиным Павлом Ивановичем, похитить Яну.

 

Глава 31. Охота на Шевелева и Качу

В понедельник, 28 августа, с одиннадцати часов утра Мельников с Митей сидели в машине и наблюдали за входом в "Шашлычную", расположенную недалеко от гостиницы "Сибирь". В прошедшую субботу к хозяину заведения, азербайджанцу Мамеду Джафарову, под видом новой бандитской группировки наведались двое сотрудников возглавляемой Мельниковым службы безопасности и предложили платить им 5 тысяч долларов ежемесячно. За деньгами обещали придти в понедельник в двенадцать часов дня и предупредили, чтобы он не вздумал их дурачить.

После их ухода, Мамед помчался в Октябрьский РОВД искать Шевелева, и Мельников обрадовался точности своего прогноза: версия о том, что Шевелев опекает торговые точки в Октябрьском районе оказалась правильной. Раньше все крупные торговые предприятия города разделили между собой Мартын и Сапог, оставляя средние и мелкие другим группировкам. Но после гибели последнего, остатки его банды никак не могли поделить сферы влияния. Кроме того, лишившись своего лидера, обладавшего широкими связями среди чиновников и депутатов, бандиты стали легкой добычей милиции — она их начала бесстрашно отлавливать, уже не боясь гнева народных слуг и правозащитников,

У Мартына же не доходили руки до всех осколков наследства Сапога, поэтому некоторые торговые точки оставались беспризорными. Поступала информация, что этим пользуются недобросовестные менты, к которым относился и Шевелев, поэтому Мельников рассчитывал, что тот, предупреждённый Мамедом, придет к двенадцати часам в шашлычную. Ведь надо же разбираться с теми, кто пытается наехать на крышуемую им точку! Вряд ли Шевелев станет вмешивать в свои дела ОМОН, придет один, подумал Мельников, и решил захватить его около шашлычной.

Шевелев пришел в шашлычную минут за пятнадцать до двенадцати, а ровно в двенадцать Мамеду позвонил Самохин и, представившись вожаком банды, сказал, что за деньгами он пришлет своих "быков" завтра в то же время. Но если Мамед ещё раз вызовет Шевелева, то шашлычная будет пылать как пионерский костер в синие ночи. В это время "Волга", за рулём которой сидел Мельников, заехала задом в подворотню, находящуюся рядом с шашлычной. Подворотня вела во двор, в который выходила задняя дверь шашлычной, и Мельников предполагал, что Шевелев выйдет через неё, а не через парадный вход.

Открыв обе задние двери машины, Мельников полностью загородил проход через подворотню и, копошился в багажнике. Минут через десять Шевелев вышел через запасной ход из шашлычной, и, подходя сзади к Мельникову, грубо окликнул его:

— Мужик, ты что, совсем сдурел? Загородил весь проход! Другого места не нашел?

Мельников, не поворачиваясь, закрыл багажник и, пройдя немного вперед, начал закрывать заднюю дверь. В это время Шевелев вплотную приблизился к нему и Мельников, не поворачиваясь, ударил локтем назад, попав тому в живот. Моментально из машины выскочил Митя с наручниками и через минуту старший оперуполномоченный Октябрьского РОВД лежал в багажнике "Волги" с наручниками на руках и ногах, и с ртом, опломбированным пластырем.

Машина выехала из подворотни и помчалась в сторону южного шоссе. Не доезжая нескольких километров до поста ГАИ, она свернула в лес и там, отъехав подальше от шоссе, Мельников и Митя вынули из багажника Шевелева.

— Можешь немного покричать, — сказал Мельников, снимая с его рта пластырь.

— Зачем? — испуганно спросил Шевелев.

Мельникова он вспомнить не мог, хотя где — то его уже видел, а Митю узнал сразу. История с его задержанием тянется до сих пор — вопрос о привлечении Шевелева к дисциплинарной ответственности за то, что пытался невинную девочку выдать за проститутку, пока ещё стоит на повестке дня. Уладить его будет, очевидно, не просто, несмотря на то, что он уже заплатил Осипову, начальнику РОВД, две тысяч баксов! Но даже Осипов ничего не может сделать, так как генерал Прохоров лично контролирует расследование. Видимо, нарвался на родственницу генерала и тот ему этот случай не простит. И девка тоже попалась сволочная — ведь могла сразу сказать, что она родственница генерала Потапова!

Только зачем его привезли сюда? Неужели родители девчонки наняли бандитов и сейчас его здесь будут кончать? Этим головорезам точно за это ничего не будет, потому что Прохоров их прикроет.

В такие переделки он ещё ни разу не попадал, и по коже забегали мурашки, а в животе стало холодно.

— Зачем кричать? — повторил вопрос Шевелев, не дождавшись ответа.

Митя снимал с него наручники и, поймав недоуменный взгляд Шевелева, сказал, усмехнувшись:

— Наручники снимаю, потому что не привык бить связанного человека. А кричать нужно для того, чтобы прочистить легкие, перед тем, как я их тебе отобью.

— Зачем девочку хотел похитить? — мрачно глядя на него, спросил Мельников и Шевелев вдруг вспомнил, что именно этого мужика ему мельком показывал Пашка Агапкин, участковый.

— Вон тот мужик отец девчонки, — сказал тогда Агапкин. — Выкрал у матери девочку и держит её, чуть ли, не взаперти. Мать уже вся исстрадалась, готова любые бабки заплатить за то, чтобы вернуть девочку себе.

Любыми бабками для Агапкина были пятьсот баксов, а на двоих вообще ничего — всего лишь по двести пятьдесят каждому. За такие деньги Шевелев очень неохотно взялся за дело, и притом только ради своего соседа Пашки, приставшего, как банный лист: подсоби, да подсоби. И вот сейчас платит за то, что по пьяне не отказался помочь! Но убивать эти мужики вряд ли будут. Да и разве можно за такие вещи убивать? Тем более мента!

Прокачав ситуацию, Шевелев немного успокоился, несмотря на взгляды, которые исподлобья бросал на него отец девочки. Стало понятно, что особо волноваться не следует. Ну, в крайнем случае, намнут бока, но это пережить можно. Младший вообще неопасен, это даже по роже видно — слишком интеллигентная она у него. Такие только грозятся, но человека ударить не могут.

Шевелев потер запястья рук, затекшие от наручников, когда их снял с него младший и раздумывал над ответом, как задохнулся от внезапного короткого и тяжелого удара по ребрам. Митя, стоявший рядом, нанес удар костяшками кулака, мгновенно отдернув руку и максимально сократив тем самым время контакта. Чем меньше промежуток времени, в течение которого длится удар, тем большая сила ударного импульса, развивающаяся на площади контакта соударяющихся тел. Так учил прапорщик Иван Петрович Дробычев, которого в роте называли Петровичем за его надоевшие шутки. И что характерно: учебник, который штудировал Митя при подготовке к вступительному экзамену в университет по физике, тоже использовал эти умозаключения Петровича, разбавив их формулами в дифференциальном виде.

Шевелев согнулся, схватившись за правые ребра, по которым Митя ударил, и пытался вдохнуть, с испугом смотря на него.

— Так что, ты, может быть, всё таки расскажешь, для чего пытался похитить девочку? — схватив Шевелева за волосы, повторил вопрос Мельников.

В это время Митя наотмашь рубанул Шевелева ребром ладони по шее и тот мог бы упал, не удержи его Мельников за волосы.

— Подожди, дай человеку слово сказать, — остановил Мельников Митю, но тот уже нанес удар носком ноги оперу в живот.

— Да подожди же, сказал! Ты так его изувечишь, — сказал Мельников, и Митя обидчиво возразил:

— Когда меня дубинками избивали в отделении, никто их не останавливал. Почему я должен останавливаться? Разве ментяра не заслужил того, чтобы сделать из него отбивную?

— Да хотя бы потому, что ты не он!

— Так что, скажешь, наконец, для чего? Или он тебя сейчас искалечит и будет прав, — теряя терпение, раздраженно обратился Мельников к Шевелеву, и тот с трудом произнес, задыхаясь:

— Жена твоя заплатила, чтобы девчонку забрать.

— Какая жена? — похолодев, спросил Мельников. Нет, не может быть, чтобы Зоя пошла на такое! Она не в состоянии совершить такую подлость! Врет, подлый мент! Ведь в последнее время у Зои с Яночкой наладились взаимоотношения!

— Не знаю, сколько у тебя жен. Сам выясняй, какая из них. Она сказала, что ты отобрал у неё девчонку и не отпускаешь к матери в Москву, — сказал Шевелев, и у Мельникова отлегла от сердца.

Он вспомнил, что Яночка что — то говорила о том, что мама настаивает, чтобы она приехала к ней в Москву. Но дочь не хочет и, чтобы не обижать маму, сослалась на то, что папа её не отпускает. "Неужели Альбина могла пойти на то, чтобы заплатить за похищение дочери? Неужели она не подумала о том, какая это будет психическая травма для Яночки?", — не желая в это верить, подумал Мельников и понял, что это, возможно, правда. Да, его первая жена — женщина решительная и резкая, и у неё хватило бы воли организовать кражу дочери.

Мельникову, предполагавшему услышать, что похищение Яночки пытались осуществить с целью получения выкупа, стало настолько противно, что он махнул Мите и пошел к машине.

— Виктор Михайлович, а как же этот? Мы же с ним ещё не разобрались, — попытался остановить его Митя, и Мельников, посмотрев на Шевелева, произнес сквозь зубы:

— Врежь ему ещё разок, и поехали. А этот пусть добирается сам, как хочет.

В машине ехали молча. Митя был раздосадован тем, что Мельников не дал ему свести счеты с Шевелевым. А Мельников, сидя за рулём, думал о том, догадывалась ли Яночка, что мать хочет её выкрасть? Возможно, догадывалась, но не хотела расстраивать отца? Или не хотела выдать мать? И если Альбина, его бывшая жена, договорилась с участковым, то это означает, что она лично прилетала из Москвы. И, вероятно, останавливалась у подруги. А может быть и сейчас ещё в городе и планирует новую попытку похищения?

Вернувшись на работу, Мельников позвонил своей бывшей жене в Москву и с облегчением услышал её голос. Следовательно, она в Москве, хотя это отнюдь не означает, что она снова не попытается похитить Яну. Или уже с кем — то договорилась?

А Митя, расставшись с Мельниковым, поехал решать свои проблемы, которых было две: надо найти того, кто пырнул ножом Славу Ковалева, и решить вопрос с риэлтерской фирмой, жульнически "купившей" квартиру Веры Карповны. Раз Славка обещал Ксюше, надо выполнять за него.

Из городского автомата он позвонил Насте и пошёл с нею на улицу Короленко 47, где в пятиэтажке салатного цвета проживал Кача. Пятиэтажка насчитывала шесть подъездов, и следовало выяснить, в котором из них он живет. Чтобы не "светится", Митя сидел на скамейке около одного из подъездов соседнего дома, а Настя подошла к девочкам 11–13 лет, прыгающим через скакалку.

— Не знаешь, в каком подъезде живет Кача, — спросила она одну из них постарше, и та, внимательно оглядев Настю, махнула рукой в сторону дома:

— В третьем. Сорок вторая квартира. А ты с Мухой ходишь?

— Какой мухой? — не поняла Настя.

— Ну, с Валькой Мухиным из 51—го дома?

— Нет, я с другим хожу.

— Анжела, моя сеструха, говорила, что к Мухе клеится какая — то девка, И обещала её поймать и снести башку. Вроде бы на тебя похожа. Так что учти!

— Да нет, мне Муха без надобности. У меня свой парень. Месяц, как из зоны откинулся. Так он такой крутой и ревнивый, что чуть что, так сразу же за нож хватается. А у него финка вот таких размеров, — показала Настя, и все девочки с уважением посмотрели на неё.

— А Кача тогда тебе зачем?

— Да в одном подъезде с Качей живет Гоша, друг моего парня. Они с ним вместе на нарах парились.

— Нет, никакой Гоша в нашем доме не живет. Ты спутала.

— А может тебе нужен Валет? Так он живет в том доме, — махнула рукой в сторону соседнего дома подошедшая к компании девчонка. — Он тоже недавно вернулся с зоны, но вчера его по пьяной драке мусора замели. Говорят, Валет ходил под подпиской, вот и залетел.

Настя повернулась к подошедшей. На вид ей можно было дать лет четырнадцать, но подведенные глаза, густо намазанные губы и блатной жаргон никак не вязался с таким возрастом. В школе таких называли "блатными марухами".

— Наверное я перепутала адрес, — сказала Настя девочке, с которой говорила. — А Кача сейчас дома, не знаешь?

— А где же ему быть? Он где — то позвоночник так ударил, что по комнате с трудом передвигается. И на голове шишка не намного меньше арбуза. Тетя Вера, его мать, так за сына переживает, что сегодня с утра совершенно трезвая ходит!

О том, что узнала, Настя подробно рассказала Мите, и тот слегка расстроился. Только через Качу можно найти того, кто ударил Ковалева ножом. Но если Кача лежит дома, то придётся идти к нему домой. Настя настойчиво предлагала сейчас вместе подойти к Каче, но Митя отказался под тем предлогом, что нужно идти на работу дежурить.

Нанести Каче визит лучше всего вечером и в одиночестве, чтобы потом можно было скрыться без проблем. Поэтому Митя, расставшись с Настей, пошел в детский магазин и купил недорогую резиновую маску вампира, В магазине женского белья купил дешевые черные колготки и дома примерил это перед зеркалом. Получилось неплохо — колготки, одетые на голову, хорошо держали маску, только было немного жарковато.

— Митька, как ты меня перепугал! — вскрикнула Алёна, войдя в комнату. Она держалась за сердце, тяжело дышала и чуть ли не плакала.

— Стучатся надо, когда заходишь в комнату к малознакомым мужчинам, — резко ответил Митя, снимая маскарадный наряд. Ему стало неприятно, что Алёна видела маску и, очевидно, поняла, для чего это ему нужно.

— Ты их только не поубивай, — просительно сказала Алёна, но Митя ей ничего не ответил — сам пока не знал, что сделает.

Вечером он пошел навестить Качу. В подъезд постарался зайти незамеченным, что было нетрудно — осветительный подвес над ним кто — то вырвал с корнем и торчали голые провода. На лестнице на некоторых этажах тускло светили лампочки, ватт, очевидно, по пятнадцать. На остальных этажах было темно.

— Кто там? — спросил грубый женский голос и Митя догадался, что у Качи со спиной стало лучше, потому его мать, судя по голосу, уже на подпитии.

— Агитаторы из выборного штаба домоуправления, — сказал Митя и услышал в ответ длинную тираду, составленную из матерных слов.

— На хрена мне агитаторы, — наконец произнесла мать Качи, переведя дыхание. — Я ни за кого голосовать не буду. Мы вообще не голосующие.

— Тогда распишитесь в ведомости. Иначе будем штрафовать тех, кто не голосует, да ещё и отказывается расписываться.

— Не поняла, за что я должна расписаться, — удивилась женщина, открывая дверь, и обомлела, увидев в полумраке маску, обтянутую черными колготками.

Митя ворвался в квартиру, отбросив её в тесный коридорчик, закрыл двери на ключ и положил его к себе в карман. Потрясенная женщина молча, со страхом смотрела на жуткую маску, не в силах что — либо произнести. В коридор выглянул её сын, и Митя схватил его за шиворот.

— Алену Коростылеву знаешь? — спросил он Качу, глаза которого расширились от ужаса. Тот, судорожно сглотнув слюну, кивнул.

— Заказала она тебя. Заплатила за то, чтобы я выбросил тебя из окна вниз головой, а квартиру сжег. Бензин есть?

— Люди добрые, спасите! — заверещала женщина, услышав, что страшилище заговорило человеческим голосом.

— Молчать, — скомандовал Митя, и та в испуге замолчала. — Спрашиваю ещё раз, бензин есть?

— Зачем бензин? — дрожа, спросила женщина, у которой уже выветрился весь хмель.

— Я же только что сказал: чтобы квартиру сжечь. Заказали вас с сыном. Накликал он беду на ваши дурацкие головы.

— Да я ей ничего не сделал! — воскликнул испуганный Кача.

Он не сомневался, что его заказали — это уже стало нормой жизни и скоро дело дойдет до того, что заказчики и киллеры будут искать друг друга по газетным объявлениям. Кача напряженно думал, как выпутаться, несмотря на то, что ушибленная голова кружилась и болела. Да ещё и каждое движение отзывалось в позвоночнике болью.

К врачу он не ходил, хотя страховые полисы им с матерью выдали. Только полисы — это такой же обман, как и выучеры. В поликлинике, куда мать несколько раз обращалась по различным поводам, с неё каждый раз требовали денег, утверждая, что такие услуги полисом не предусмотрены. А какие конкретно предусмотрены, не говорят. Соседка утверждает, что главврач жулик, только в этом ничего удивительного нет, иначе ему бы не доверили управлять поликлиникой.

Медицина в стране стала обслуживать только тех, кто имеет деньги на лечение, поэтому они с матерью обходятся народными средствами. И хотя с экранов телевизоров постоянно напоминают о том, что самолечение пагубно для здоровья, но никогда не говорят, где брать для деньги для лечения в поликлиниках. Правда, народные средства плохо помогают — сколько к шишке на голове не прикладывал лед, уменьшается она очень медленно. И спина болит, хотя на ночь мать облепила её, по совету соседки, глиной, смешанной с медом.

Кряхтя, он оперся рукой о стену и пытался сообразить, что делать в этой ситуации. Выкупить он себя не сможет — нет таких денег. Следует как — то договариваться. За ним, конечно, мощная организация, но сейчас он один и никто не в состоянии ему помочь. Воистину — каждый умирает в одиночку! За него потом, возможно, и отомстят, но ему — то что от этого?

Мать заплакала, осознав весь ужас положения. Что они с больным сыном могут противопоставить этому бугаю? Да и его маска настолько страшная, что полностью парализует волю к сопротивлению.

— А, может быть, как — то договоримся? — со слезами в голосе произнесла женщина. — Мы ведь ничего плохого никогда никому не сделали! И все соседи подтвердят, что мы не вредные. Мы вообще…

Она не смогла закончить фразу, потому что рыдания клокотали в груди. Несмотря на её почти что трезвость, ситуация казалась ей кошмарным сном и сознание алкоголички, неадекватность которого усиливалось остатками винных паров, было объято ужасом. Кача находился не в лучшей форма, понимая, что оказать какое — либо сопротивление с больным позвоночником не сможет.

— Ладно, договоримся, но с условием: твой сын сдает мне своего приятеля, ударившего ножом парня Алены. Раз вы не вредные люди, я постараюсь уговорить её отказаться от мести и даже верну ей деньги, — сказал Митя и луч надежды забрезжил перед матерью Качи.

— Это Яшка, сучья морда! Он, падло, уже не первый раз подставляет моего сына, — торопливо говорила женщина. — Сколько раз говорила своему оболтусу, чтобы не дружил с этим подонком!

Кача попытался остановить её, но Митя засунул его дальше в комнату и быстро спросил у женщины, используя момент признания:

— Где он живет? Адрес!

— Да через два дома по другой стороне. В 50—м номере.

— Фамилия? Квартира?

— А хрен его знает, как его фамилия. Раньше знала, а сейчас не могу вспомнить.

— Как фамилия твоего приятеля? И квартира? — спросил Митя у Качи, схватив его за грудки и тряхнув с тем, чтобы причинить боль в позвоночнике.

— Не скажешь, врежу по позвоночнику так, что его потом ремонтировать будет бессмысленно, — угрожающе добавил он, видя реакцию Качи на признания матери. Тот скривился от боли.

— Корытин. В семьдесят первой квартире живет.

В принципе, мать права — Яшка, кусок обормота, вечно таскает нож с собой. Любит пугать шантрапу и вот доигрался. А за него он, Кача, должен отвечать!

Митя решил в этот вечер не навещать Корытина. Состав семьи неизвестен, и устраивать в квартире бойню нежелательно. Но и караулить около подъезда тоже бессмысленное занятие, поэтому на следующее утро он напечатал на работе извещение, которым Яков Корытин приглашался к паспортистке в ЖЭК на 18 часов. Явиться следовало с паспортом для внесения необходимых сведений в учётный лист. Извещение отнесла Настя и под роспись в специально приготовленной ведомости передала Яшкиному отцу, который с утра дышал винным перегаром и с трудом попал авторучкой в место на ведомости, где должен был расписаться.

— Что — то подпись ваша не похожа на Корытина, — сказала Настя, увидев, что кривые буквы его подписи совершенно не напоминают слово "Корытин". Винные пары, исходящие от Яшкиного отца, были ей противны и она хотела поскорее избавиться от необходимости беседовать с этим мужиком. Но дело следовало довести до конца.

— Конечно! А как же иначе? Я Анисимов, а Яшка — Корытин. Что здесь непонятного?

— Так вы не его отец?

— Нет. Я муж его матери. А его отец давно умер.

— Но вы передадите Якову извещение?

— Не волнуйся девушка, я положу на телевизор, он придёт, увидит.

— А сейчас где он?

— А хрен его знает. Может в магазин пошёл, а может к таким же уродам, как и он сам.

Попрощавшись, Настя ушла, а Анисимов побрел к телевизору, чтобы досмотреть передачу об участи ликвидаторов аварии на ЧАЭС. В мае 1986 года его, горного инженера, работавшего на ГОКе, вызвали повесткой в военкомат и призвали на военные сборы. Все знали, что набирают смертников для ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, но отвертеться было невозможно. И уже через три дня он и тысячи таких же "добровольцев" вкалывали на разрушенном блоке, ликвидируя последствия чей — то преступной халатности.

Там он познакомился с очаровательной медсестрой из Харькова Машей Корытиной, тоже призванной военкоматом и направленной в Чернобыль. Через два месяца их бригаду отправили в больницу и он долго ещё вспоминал медсестру, в которую влюбился, как восторженный юноша. Но она была замужем, мужа своего обожала, и Анисимов понял, как бывает мучительна безответная любовь.

Через год с небольшим они снова встретились с Машей, но уже в московской больнице, где их лечили от лучевой болезни. Муж Маши, Виталий Корытин, инженер — строитель нахватал почти 700 рентген на работах внутри защитного сооружения 4—го энергоблока и умер, проработав на блоке чуть более недели.

Там, в больнице, и начался их роман, а ещё через полгода они поженились и Маша с сыном Яшей переехала с Украины к нему на постоянное место жительство. Она надеялась, что убегая от южного солнца в Сибирь, снизит негативное влияние солнечной радиации на свою пораженную иммунную систему. Но, несмотря на всё своё страстное желание выжить и выздороветь, медленно угасала, и полгода назад, почерневшая и высохшая, тихо скончалось ночью, когда Анисимов спал.

Он ещё в Чернобыле слышал, что красное вино выводит из организма радионуклиды и повышает сопротивляемость организма, поэтому пил его в надежде выжить. Но чувствовал, что внутри у него все сгнило и уже недолго ему осталось жить. Он много читал, слушал по радио, смотрел по телевизору передачи о причинах аварии и не мог понять, как такое могло получиться, что система защиты взорвала реактор.

Если тормозная система автомашина разработана таким образом, что при нажатии на тормоз, она разгоняется, то понятно, что запускать такое чудо техники в производство опасно для жизни окружающих. Так почему же на атомные станции ставили реакторы РБМК—1000, если их недостатки были известны ещё в 1965 году? Только потому, что они дешевле нормальных и в условиях экономной экономики им нет альтернативы?

Или руководствовались не здравым смыслом, а лживыми утверждениями главного академика страны Александрова, что эти реакторы на "передовом техническом уровне" и настолько надёжны, что их можно устанавливать "даже на Красной площади"? Пожалуй, проклятый народом предыдущий главный академик страны по фамилии Лысенко нанес несравнимо меньший вред, чем этот! Народ, не застрахованный от главных академиков и экономистов, верных ленинцев, настоящих коммунистов и несгибаемых демократов рискует попросту исчезнуть. Только как ему, народу, страховаться, если для собственных слуг он не более, чем расходный материал?

Передача закончилась бесполезным диспутом участников круглого стола и началась надоевшая реклама электрочайников. "Тефаль думает о вас", — произнес с экрана загробный голос и у Анисимова мелькнула мысль о том, что в цивилизованных странах о народе думает не Тефаль, а правительство. Но, видимо, крест такой у России, что правительство печется о государстве, а не о народе, живущем в нем. Поэтому и ходят в главных академиках и экономистах не ученые, а бояре — так сказать, государственные мужи.

Тяжело вхдохнув, он побрел на кухню варить себе два яйца всмятку. Красное вино, купленное вчера в большом новом универсаме, оказалось подделкой с анилиновым красителем. Из одной газетной статьи он узнал, как определить, настоящее ли виноградное вино или нет, и каждый раз проверял это. Подделка с красителем не выводит радионуклиды, а дополнительно отравляет организм, поэтому он вылил содержимое бутылки в унитаз и с горечью подумал, что деньги закончились, а до пенсии ещё целых восемь дней. Но получит ли он её в этом месяце — неизвестно. И Яшка сосем отбился от рук и вообще не признает его.

Выходя за Анисимова замуж, Маша отвергла его предложение об усыновлении Яшки.

— Я тебе рожу своего, — смеялась она. — А Яшуня должен помнить своего отца!

В детстве Яшка был хорошим добрым парнишкой и поначалу хорошо учился.

— Очень способный мальчик, — говорила учительница и Маша гордилась им. Но бесталковая и суетливая перестройка набирала темп, и всё пошло наперекосяк. А после смерти матери парень вообще стал неуправляемый. Связался с какой — то компанией таких же шалопаев, как и он, и неизвестно, что будет с ним дальше.

Возвращаясь домой, Настя раздумывала о судьбе людей, которые живут вечно в пьяном угаре, как отчим Корытина. Они тоже избиратели, или как сейчас принято говорить, электорат. И такие члены электората легко продают свои голоса за бутылку водки. Для этого надо только досрочно прийти на избирательный участок с бланком для голосования, на котором уже поставлена галочка напротив фамилии нужного кандидата. А пустой бланк, полученный в избирательной комиссии, следует отдать представителям кандидата в депутаты и можно получать вожделенную бутылку. Эта технология всем известна и широко используется на выборах.

Она не очень вникала в разговоры отца и матери по поводу ситуации в стране — у неё совершенно другие интересы. Но сейчас ей вдруг пришло в голову, что родители, возможно, во многом правы, утверждая, что во время реформ уровень потребления алкоголя круто пошел вверх, достигнув катастрофических размеров. Возможно, действительно кто — то намеренно спаивает народ, чтобы отравить сознание людей? Чтобы сделать их пьяным быдлом, которым можно будет легко управлять с помощью водки? "Управленцы биомассой избирателей, или политтехнологи, как они себя сами называют, сейчас в цене", — утверждает отец и, безусловно, он прав. А выборы следуют практически беспрерывно, поэтому биомасса не успевает просохнуть от предыдущих, как надо идти на следующие. Удивительно ли, что такие частые выборы спаивают народ?

Настя хорошо помнила, что, когда была маленькой, они жили хорошо и, хотя сейчас в это трудно поверить, имели даже собственную машину. И каждое лето ездили на море всей семьёй. А теперь даже на простое существование не хватает денег, не то, что на отдых у моря. И это несмотря на то, что отец — доцент университета, а мать работает завучем в педагогическом техникуме. Для кого же предназначены все эти реформы, если так плохо стало жить? Возможно, скинхеды правы в своём бунтарстве? Или политтехнологи используют молодежь также, как и пьяное быдло? Одних спаивают, других натравливают на некоренные народы? Что же это за реформы такие? Возможно, правы коммунисты, и значит надо голосовать за них, чтобы вернуть всё на место, как было раньше?

 

Глава 32. Митя мстит за Ковалева

Передав Насте отпечатанное им самим извещение для Корытина, Митя встретился с Ксенией и поехал с нею в риэлтерскую фирму. Замотанный Самохин выдал ему утром оружие, не посмотрев в график дежурств, и Митя решил не исправлять его ошибку. Ему пришла в голову идея вместо утомительных и длительных переговоров прийти к директору фирмы, и, выдав себя за крутого пацана, забрать все оригиналы документов, подписанные Верой Карповной. На этом вся история с незаконной покупкой её квартиры должна закончиться.

Правда, отсутствовала форма крутых пацанов: тёмно — синие спортивные штаны, черная кожаная куртка и толстая золотая цепь. Да и прическа не соответствовала — голова должны быть бритой. Но пистолет всё же мощный аргумент в пользу причастности его обладателя к криминальному миру. А если кто усомнится в этом, то его кулак подходит под подбородок любого типа и размера. С такими мыслями Митя вошел в риэлтерскую фирму в сопровождении Ксении, жуя жвачку и сделав совершенно бессмысленный взгляд, корторый тренировал дома перед зеркалом.

— Митя, тебе бы в артисты пойти, будешь бандитов играть, — восторженно прошептала Ксения, сжав ему локоть, но он, ничего не ответил и только скосил на неё глаза.

— Где у вас здесь этот… Ну, как его у вас здесь кличут? — спросил Митя женщину, сидевшую в большой комнате за столом, заваленным разноцветными папками. Он жевал жвачку и громко причмокивал.

— Кто вам нужен?

Такие клиенты их фирму ещё не посещали и женщина начала заметно нервничать.

— Ты что, не поняла? Дуру, конкретно, из себя корчишь? — сделал вид, что разозлился Митя.

— Ты что, не понимаешь, что он спрашивает вашего главного? — раскричалась Ксения голосом базарных торговок. — Допрыгаешься, что он сейчас разнесет всю вашу контору к бениной матери! Ты этого хочешь? И не надейся, что я его остановлю!

Женщина, с ужасом глядя на них, показала на дверь в глубине комнаты, которую они не заметили, когда вошли. Митя зашел за её стол и выдернул телефонный шнур из розетки.

— Жить хочешь? — спросил он, тупо уставившись на нее ничего не выражающим взглядом. Женщина только кивнула. Она уже увидела, что из — под куртки под левой рукой выглядывает светло — коричневая кобура с торчащей из неё коричневой ручкой пистолета, и страх парализовал её волю. Совершенно очевидно, что этот робот способен на всё. Бандитский беспредел, о котором она так часто слышит по радио, читает в газетах и смотрит по телевизору, пришел и к ней в виде амбала с взглядом идиота. Такова сила СМИ и телевидения, которые формируют наше мироощущение.

— Ну, так живи, только молча, — произнес Митя, выплюнув жвачку на пол, и, сделав Ксении знак оставаться, направился в двери, ведущей в другую комнату.

— С ним можно только по — хорошему, — сказала Ксения. Она освободила край стола, смахнув несколько папок на пол, и удобно уселась на него.

— Хотя его недавно подлечили, и теперь он стал нормальным человеком, но иногда бывают срывы. Особенно когда понервничает. Раньше не могли установить диагноз, а когда замочил двух человек, психиатрическая экспертиза сразу подтвердила, что у него шизофрения и его надо лечить. А раньше разве этого не было видно? У нас всегда так: пока гром не грянет, крестьянин не перекрестится. Вот почему у нас так, не знаешь?

Женщина молчала, понемногу отходя от сковавшего её страха, и, подняв одну из упавших папок, положила её на стол, подальше от Ксении.

— В последнее время он совершенно нормален, а лечащий врач, падло, утверждает, что не удалось преодолеть эмоциональную тупость и надо, мол, продолжать принимать таблетки. Выжимают деньги, я так считаю. А ты как думаешь?

Женщина ни о чем не могла думать и только с ужасом молча смотрела на Ксению. Сейчас их в офисе только двое — она и директор и совершенно ясно, что оказать сопротивление двум сумасшедшим, которые к ним пришли и способны на всё, они не смогут.

— Ты что, не хочешь со мною разговаривать? — пустив слюни, и сделав круглые глаза, заорала Ксения.

Схватив одну из папок, она швырнула её в дальний угол комнаты и бумаги рассыпались по полу. Ксении это понравилась и она, схватив ещё одну папку, прицелилась и постаралась попасть ею в папку, валявшуюся на полу, но промахнулась.

— Пожалуйста, не надо, — попросила женщина, которая уже обрела дар речи.

— А зажигалка или спички у тебя есть? — деловито спросила Ксения. — А то санитары, паскуды, отобрали у меня и сигареты, и спички. Я покупаю за свои деньги, а они у меня отбирают и отбирают. Ну, не суки, а? Ты как думаешь?

Из кабинета выглянул перепуганный шеф и попросил дать ему дело по квартире 79, улица Красина, дом 23. Через несколько минут из кабинета вышел Митя с папкой под мышкой, и они с Ксенией удалились.

— Вот здорово! — радовалась Ксения, когда они завернули за угол и проходили через небольшой скверик. — Он сразу согласился отдать?

— Сразу, — уклончиво ответил Митя.

Рассказывать Ксении о пистолете и вообще, о том, что происходило в кабинете, он не хотел. Технику рэкетирских налетов достаточно подробно, в деталях, демонстрировали по телевизору, поэтому, зайдя в кабинет, он знал, что следует делать. Приставив пистолет ко лбу директора фирмы, он проревел зверским голосом:

— Привет тебе от пацанов из Новокузнецка. Ты что, в своей сранной конторе вообразил, что их можно просто так обижать?

— Да я… Никогда… Не имею понятия… Как я их обидел? — задрожал директор, ни на мгновение не усомнившийся в реальности происходящего. Не до анализа ситуации, когда на лоб давит холодная сталь пистолета. И не возникнет мысль посмотреть, снят ли предохранитель или нет. Да и снять его секундное дело, поэтому у директора не появилось желание испытывать судьбу, и он готов был удовлетворить любое требование.

Раньше фирму крышевал Сапог, но после того, как его взорвали, она перешла под крышу Шевелева, хотя совершенно ясно, что это дело временное. Просто у Мартына пока не дошли руки, а дойдут, то придется платить ему, потому что Шевелев просто мелкая шавка, и способен защитить только от хулиганов. Но когда приходят такие роботы от новокузнецких, то здесь и Мартын не поможет. Слишком страшные слухи ходят по городу об их жестокости.

— Захотел у родственницы нашего пацана квартиру отобрать? Тебе конкретно дается три минуты на урегулирование проблемы.

Директор сдался сразу же, однако радости от успешно проведенной операции Митя не испытывал: понимал, что такие извращенные методы разрешения юридических споров по большому счёту общественно опасны. Если это более эффективные регуляторы общественных отношений, чем длительная и запутанная процедура судебного разбирательства, то такое государство рискует оказаться под властью бандитов. Хотя, судя по содержанию реформ, нет уверенности в том, что они уже не у власти.

— А если у нотариуса осталась копия договора? — пришла вдруг Ксении в голову мысль. — Митя, они же могут восстановить документы?

— Вряд ли. Во — первых, Вера Карповна, как ты говоришь, подписывала договор без нотариуса, а во— вторых, если даже потом нотариус и подписал договор, то он этим нарушил закон.

— Но как доказать, что он подписал задним числом?

— Думаю, это ничего доказывать не потребуется. Справка, что в квартире никто не проживает, выдана в единственном числе и она у нас. А раз ты не выписана из квартиры, то она переходит в собственность государства. Если, конечно, за полгода не найдутся наследники.

Купив в ближайшем киоске коробок спичек, они зашли в какой — то двор и, сев на лавочку, тщательно проверили по списку наличие документов, после чего сожгли все бумаги вместе с папкой.

— Митя, а ко мне не придут их люди? — спросила Ксения. — Мне страшно, а то пришлют кого — нибудь, чтобы разобраться со мною за наш налёт.

— Можешь не волноваться, не придут, — уверенно сказал Митя, полагая, что хозяин мелкой риэлтерской фирмы не станет проверять, действительно ли на него наехали новокузнецкие бандиты. Да и как он проверит? Остался жив и на том спасибо!

Однако Митя ошибся. Не успели он и Ксения покинуть помещение, как хозяин фирмы, он же её генеральный директор, начал звонить Шевелеву, что бы рассказать о налёте. Но того на работе не было. Тогда директор позвонил ему домой и узнал от его жены, что тот спит и, вообще, находится сейчас на больничном, поэтому беспокоить его нельзя. На мужа вчера напали бандиты и сломали ему два ребра.

Директор осторожно положил телефонную трубку на аппарат и понял, какой жуткой опасности он избежал. Уж если самому Шевелеву ломают ребра, то страшно себе представить, что могут сделать с ним! Вот до какого уровня дошла преступность в государстве!

Расставшись с Ксенией, Митя поехал на работу, обдумывая по дороге, как вернуть оружие Самохину, не вызывая лишних вопросов. Кроме того, надо получить в кассе свою первую в жизни зарплату. Вчера Митя так и не успел её получить, потому что замотался с поиском Качи и разборкой с ним, а вечером за это получил выговор от Тани. Она давно планировала пойти с ним купить приличный костюм для университета, хотя он согласен и на простые джинсы: на костюм придется истратить почти всю зарплату, в то время как семья очень нуждается в деньгах. Однако Таня категорически настаивала на костюме, и он вынужден был согласиться.

Но сегодня тоже вряд ли получится, так как ему надо завершить дело и отомстить за Славку Ковалева. Корытин, приятель Качи, ударивший Славика ножом, должен подойти к 18 часам к ЖЭК'у, что освобождало от необходимости вести за ним охоту. Там его можно встретить и сделать всё так, как это принято у простых людей. Поэтому он позвонил Тане на работу и сказал, что вынужден немного задержаться на работе, и подъедет к ней в поликлинику к 19 часам. Прием больных у неё заканчивался в 18 часов, и она немного рассердилась, но работа — причина уважительная и ей пришлось согласиться.

Самохин отсутствовал и его замещал Стас.

— Хорошо, что появился, студент! А я только собирался тебе звонить. Оружие при себе? — обрадовался он, завидев Митю.

Митю кивнул и подумал, что сейчас его будут ругать за то, что он как бы обманом получил утром пистолет. Но, к его удивлению, Стас об этом ни словом не обмолвился, а просто спросил:

— Ты как стреляешь из "Макарова"?

— Руками.

— И это хорошо! А то есть такие, что вообще никак. Сейчас придут ещё два наших парня, и поедете к Ферапонтову. Его нужно будет сопроводить в поликлинику.

Митя уже где — то слышал эту фамилию, но не мог вспомнить, кто это такой.

— Как это сопроводить? Он что, ходить не может?

— Ходить — то он может, но есть много желающих лишить его этой возможности, — усмехнулся Стас. — Ты, конечно, не готов для работы телохранителя, но заявка поступила неожиданно, а у нас сейчас никого на месте нет. Да и не охранная мы фирма, нет профессиональных телохранителей. Хотя в стране только недавно возникла потребность в этой профессии, и я не знаю, где они берутся. Раньше этим занимались только ребята из Девятки КГБ, а сейчас большой спрос на две профессии: телохранителя и киллера.

— А я в каком качестве буду? Телохранителя?

— Да. Киллеры найдутся без тебя. Шутка. Вообще — то, у нас в стране нет закона, официально регламентирующего работу телохранителя по "защите тела". Можно охранять собственность клиента: документы, мобильный телефон, портсигар, пуговицы на пиджаке. Короче, можно охранять что угодно, только ни его тело.

— А можно я буду охранять пуговицы на его ширинке? Или у него там змейка? Но змейку тоже можно охранять.

Это поручение было совершенно не вовремя. Неизвестно, успеет ли он освободится к шести часам, чтобы перехватить Корытина у ЖЭК'а. Иначе придётся за ним охотиться, караулить, тратить на это время, а первое сентября через пару дней. Начнутся занятия, будет не до него.

— Можно. На змейку от ширинки тоже могут покушаться. У нас ведь метут всё подряд. Твои обязанности более подробно разъяснят ребята, с которыми поедешь. Но предварительно ты должен знать некоторые моменты. Если увидишь, что кто — то поднимает автомат — ты должен молниеносно оттолкнуть клиента вправо и вниз. Запомни: вправо и вниз.

— Почему?

— Потому, что автоматные очереди всегда забирают чуть вправо и вверх. Противостояние "телохранитель — киллер" это всегда соревнование, соперничество меча и щита. В активе киллера: внезапность и свобода в выборе способа нанесения удара. Именно в этом вся и проблема противостояния. Поэтому профессиональному телохранителю необходима развитая интуиция, рефлексы, отработанные до автоматизма, постоянная готовность к опасности и мгновенная реакция. Телохранитель, непосредственно обеспечивающий прикрытие охраняемого лица, имеет на реагирование одну, максимум полторы секунды. Но у нас, повторяю, нет таких подготовленных людей.

— Так что же я должен делать? Просто стоять и смотреть, чтобы никто не доставал ствол? А если кто — нибудь всё — таки достанет?

— Фактически телохранитель может предпринять активные действия только при непосредственной угрозе его, а не клиента, жизни и здоровью. Но если кто — то выхватил ствол, то ты не можешь знать, что у него на уме. Хочет ли он застрелить твоего клиента или хочет свести с тобою счёты. Ты телепат?

— Вообще — то, да, но я стараюсь скрывать этот недостаток.

— Правильно. Спросят в суде, так и отвечай: не телепат. Не мог знать, в кого будет стрелять киллер. Шучу! Ты будешь в передовой группе обеспечивать проверку маршрута, а также готовность объекта и окружающей территории к прибытию Ферапонтова. В момент выхода его из дома, посадки в транспорт, выхода из транспорта, входа в поликлинику и вообще перемещений на местности будешь, так сказать, в роли "теневой фигуры". Твоя задача: оценивать ситуацию со стороны, перекрывать наиболее опасные участки и действовать на перехват в случае возникновения угрозы. И должен понимать, что здесь важно умение работать в команде. Кстати, учти, эти часы будут оплачиваться совершенно по другим расценкам, поэтому можешь прилично подработать.

Замечание об оплате немного улучшило настроение Мити. Если хорошо заплатят, то он сможет пригласить Марину в ресторан или на худой конец в кафе. Вспомнив о Марине, он снова разозлился на Алёну. Зачем она так поступила, рассорив их?

Ждать пришлось недолго. Минут через двадцать пришли двое парней в черных костюмах и темных очках.

— Ах, да, я забыл узнать о темных очках. Они у тебя есть? — спросил Стас Митю.

— Нет. А для чего?

— Чтобы не было видно, куда ты смотришь, — ответил один из пришедших. — А где твой костюм?

— Не успел забрать из магазина.

— Ну, ладно, будешь в подгруппе обеспечения территории. Надень под рубашку бронежилет и застегни курточку так, чтобы она не мешала тебе выхватить ствол, если понадобится. От "Макарова" и от ТТ бронежилет защитит, ну, а от автомата не уверен. Но автомат большой и неповоротливый, поэтому постарайся смотреть внимательно и работать на опережение. Ты ещё нам некоторое время понадобишься живым.

К Ферапонтову поехала группа из пяти человек на микроавтобусе, и в дороге Митя выяснил у старшего группы, что Ферапонтов — это один из претендентов на пост губернатора области.

— Только для того, чтобы избираться, следует получить благословение криминальных и кремлевских паханов, — зло сказал один из парней.

— А я бы не дифференцировал их с такой тщательностью, — добавил другой. — Просто паханы, и этим всё сказано. А кто из них есть ху, сам чёрт не разберет.

— Вы, мужики, зря так, — повернулся к ним старший группы, сидевший рядом с водителем. — Криминальные авторитеты просто мелкие сошки, не те масштабы по сравнению с ребятами — реформаторами.

— А я так думаю, парни, что либеральной демократии без коррупции не бывает, — вмешался в разговор водитель. — И по мне пусть уж лучше в Кремле сидят либерасты, чем коммуняки, которые угробили столько народу! Нашу семью, из крестьян Белгородской области, практически всю уничтожили во время коллективизации. Выслали сюда в Сибирь семнадцать человек, а доехали и выжили только четверо. Я всю эту коммунистическую сволочь загнал бы в овраги, да из пулеметов! Расстреливал бы в свободное от работы время и на бесплатной основе. Зла на них не хватает!

В его голосе сквозило столько ненависти, что все замолкли и дальше ехали молча. Митя думал о том, что ненависть разделяет людей, а без единства не возродится Россия. Но есть ли сейчас что — либо, что людей объединяет? Жажда наживы не может объединять людей — она их разъединяет. При такой огромной социальной дифференциации не приходится говорить о единстве. И если народ делится на бедных и богатых, которые друг друга ненавидят, то где та идея, которая их объединит?

Вроде бы идеи социализма, идеи социальной справедливости близки и понятны каждому, но почему — то эти идеи рождают тиранов, таких чудовищ как Сталин и негодяев более мелкого размера. Хотя и христианские идеи любви к ближнему освещались кострами, на которых сжигали людей, обвиненных в ереси. По — видимому, любая идея осчастливить человечество придумывается дьяволом и реализуется через его подручных.

Поликлиника, в которой проходил лечение Ферапонтов, располагалась в одном из старых районов города и ходили слухи, что там старые и опытные физиотерапевты. Митя и ещё один парень внимательно осмотрели подходы к кабинету, туалетную комнату и лестницу. Недалеко от кабинета находилась какая — то кладовка уборщицы, но осмотреть её не удалось — на ней висел большой замок, а ключи уборщица почему — то не сдала на вахту.

— Дмитрий, стань рядом с кладовкой и старайся держать дверь из неё в поле зрения. При этом не забывай о коридоре, — распорядился старший группы и Митя около часа следил за коридором и запертой дверью.

В коридоре пациентов было немного — основная масса их побывала здесь утром. Контроль пациентов не входил в его обязанности — этим занимался другой парень, однако их разговоры о своих болезнях Митю доставали. Он пытался не слушать и следить за общей обстановкой в коридоре, но глупые рассуждения пожилых и малообразованных людей действовали ему на нервы. Наконец Ферапонтов вышел из кабинета в сопровождении охранника и вся группа начала движение в направлении выхода из поликлиники.

Вернувшись на фирму, Митя сдал оружие, расписался в журнале, получил в кассе первую в жизни зарплату и поехал домой перекусить. Без пятнадцати минут шесть он уже дежурил около ЖЭК'а, высматривая Корытина. ЖЭК находился на первом этаже жилого дома, и Митя, став недалеко от входа за деревом, начал следить за подходами к подъезду. Вскоре он увидел высокого худощавого парня с боитой головой, который приближался разболтанной походкой. По описанию Алёны он очень походил на того, который ему нужен. Но для проверки, выйдя из — за дерева парню навстречу, спросил:

— Корытин? Яков?

Как Митя и предполагал, Кача его предупредил, что за ним ведется охота, поэтому тот сразу же отскочил на полметра назад и принял стойку каратиста.

— Ты что, ненормальный? — удивился Митя. — Я хотел предложить дешевые памперсы, а ты здесь балет устраиваешь.

— Что предложить? Памперсы? — изумился Корытин, выравниваясь. — На хрена мне твои памперсы?

— Чтобы в больнице не писаться в койку, — сказал Митя и выбросил ногу ему в промежность. Удар был сильный, и Корытин, согнувшись, со стоном повалился на землю. Митя стоял и ждал, когда тот придёт в себя.

— Что здесь происходит? — спросила проходившая мимо пожилая женщина, видя, как Корытин со стонами катается по земле.

— Кто — то из детей, скорее всего с крыши, бросил камень и попал в человека, — ответил Митя, посмотрев на крышу дома, в котором находился ЖЭК. — Вы осторожно ходите здесь, видите, что творится. Не дай Бог, камень в голову попадет!

Женщина со страхом посмотрела на крышу и, пригнувшись, быстрым шагом направилась в ЖЭК, причитая про себя о диких нравах современных детей. Корытин постепенно приходил в себя и сумел даже встать.

— Что же ты сука делаешь? — с ненавистью спросил он Митю, стоящего рядом с безучастным видом.

— А что я делаю? Просто стою, не видишь? А что мне надо делать?

Он хотел вынудить противника вынуть нож и тот купился. Сделав вид, что снова согнулся как бы от боли, Корытин незаметно достал его из кармана и, неожиданно выпрямившись, выбросил руку с ножом, пытаясь ударить Митю. Длинный нож с выбрасывающимся лезвием немного не достал до Мити — Корытин не рассчитал расстояние. Кроме того, Митя немного отклонился в сторону, чтобы не мешать нападающему, который ещё не полностью отошёл от потрясения и его движения были несколько замедленными.

Митя внимательно следил за действиями противника, а тот выбирал момент, поигрывая ножом.

— Молодой человек, что же вы стоите? Бегите! — раздался вдруг со стороны крик какой — то старушки. — У него ведь нож в руках! Вы что, не видите? Он же вас убьет!

Воспользовавшись этим отвлекающим криком, Корытин снова сделал выпад ножом, но Митя одновременно с его движением нанес короткий и быстрый удар ногой по голени противника. Такие удары трудно отразимы и, кроме того, берцовые кости голени ног — прекрасные мишени, особенно когда в момент удара нога стоит на земле. При резком ударе носком обуви под прямым углом относительно голени, трескается одна из костей, в которую попадет удар. Но удар по голени ребром обуви гарантирует перелом со смещением обеих берцовых костей, поэтому Митя прервал его атаку именно таким способом.

Корытин вскрикнул, и его рука с ножом изменила траекторию, замедлив скорость движения, из — за чего не составляло особого труда перехватить её. Захватив руку с ножом, Митя сломал её на своем плече, заодно порвав сухожилия. Затем нанес правым локтем сильный удар в печень. Корытин, у которого перехватило дыхание, согнулся и его стошнило. Можно было бы ещё сместить пару позвонков, врезав по позвоночнику локтем, но Митя посчитал, что поломка берцовых костей голени ног и разрыв сухожилий в локтевом суставе правой руки вполне достаточно. Переступив через валяющегося на земле Корытина, который не в состоянии был даже кричать из — за сильной боли в печени, Митя пошел на автобусную остановку. Надо было спешить к Тане, потому что она не любит ждать.

На остановке автобуса, как всегда в час пик, толпился народ и он в очередной раз удивился тому, что в такое время много автобусов и троллейбусов идут в парк, потому что у водителей заканчивается смена.

— Если работа городского транспорта ориентирована на пассажиров и все вокруг говорят по — русски, это означает, что ты сошел с ума или тебе снится страшный сон, — сказал ему как — то Стас Кондратюк.

Ничего вокруг не напоминало сон — количество пассажиров росло, а транспорта не было. То есть город жил нормальной жизнью. Минут через двадцать подошел переполненный автобус. Какая — то женщина, нагруженная тяжелыми сумками, пыталась влезть в автобус, но не смогла пробиться к двери. Митя влез последним, когда двери не могли закрыться. Мощными толчками он проталкивал висевших на дверях людей, и те старательно вдавливались в салон, тесня счастливцев, уже находившихся внутри.

Таня уже ждала его у входа в поликлинику, нетерпеливо посматривая на часы. Митя отдал ей всю получку и она, деловито пересчитав деньги, вернула ему несколько бумажек.

— Это тебе на карманные расходы и даже не возражай. А на остальные мы купим тебе костюм, белую рубашку и красивый галстук.

Он и не возражал, хотя на карманные деньги в таком размере Марину невозможно пригласить даже в кафе. "Интересно, можно ли взять аванс в счет будущей зарплаты?" — подумал он. Мириться с Мариной лучше в кафе, так солиднее. А если ещё и костюм будет приличный, то это вообще здорово! Стас распорядился, чтобы завтра утром он пришел на работу, потому что Ферапонтова снова надо будет куда — то сопровождать. Еще пару таких сопровождений и он получит столько же, сколько за пару недель работы. Жаль, что в пятницу на занятия, а то можно неплохо подработать. Хорошо, когда есть люди, которых нужно охранять!

 

Глава 33. Выступление Климова в университете

В пятницу, первого сентября, стояла на удивление хорошая погода. Почти 17 градусов тепла, и хотя ослепительное солнце периодически закрывалось небольшими облаками, время от времени оно прорывалось сквозь них. Первоклашки с родителями спешили в школу, ответственно неся в руках букеты цветов, а школьники постарше, как более солидные люди, шли неторопливо, уверенные в том, что спешить им некуда — школа всё равно никуда не денется.

Марина торопилась в университет, как первоклашки в школу. В течение нескольких дней репетиций тетка — проректорша выжала из неё все соки и обязала придти сегодня на полчаса раньше, чтобы ещё раз обговорить детали. А вчера на репетицию приходил ректор, пузатый человек с небольшой бородкой и в очках. Он пристально посмотрел на Марину и почему — то спросил, знает ли она Климова. Марина механически кивнула, но потом спохватилась и добавила:

— Он по телевизору часто выступает.

— Она его ни с кем не спутает, — выручила её Элеонора. — А свою речь уже без запинки произносит.

— Ясно, — сказал ректор, внимательно рассматривая Марину. — Вручая цветы, не забудьте поцеловать губернатора, так принято.

Потом повернулся к Элеоноре.

— Как там дела с фуршетом, всё готово? Проверила? Осечки не будет?

— Всё нормально, не беспокойтесь, у меня всё под контролем.

— Надеюсь, — произнёс ректор, и, ещё раз окинув Марину пристальным взглядом, вышел.

— Вручишь цветы и поцелуешь его в щёку, — распорядилась проректорша и Марина согласно кивнула.

— И постарайся, когда произносишь речь, смотреть ему прямо в глаза. Только не таким испуганным взглядом. Он тебя кусать не будет. Значит так, смотришь ему в глаза и говоришь текст. Закончив, вручаешь цветы, целуешь и свободна. Понятно?

Марина снова кивнула и Элеонора вздохнула. Фатиме ничего особо объяснять не надо, та всё понимает с полуслова. А эта зажатая, нет у неё нужной раскрепощённости, нет уверенности в себе. Одним словом синий чулок. Что за причуда у ректора назначить эту девочку для такой ответственной миссии?

— Завтра постарайся надеть белую кофточку и коротенькую юбочку. Коротенькая юбочка — это значит, что она должна быть выше колен. Белая кофточка есть? — спросила Элеонора.

— Есть. И юбочка есть и туфли на каблуке.

— Ты, Марина, не обижайся. Просто в таком деле мелочей не бывает. Постарайся завтра не волноваться и выступи, как положено, — вдруг мягко сказала Элеонора, неожиданно обняв Марину за плечи. Она понимала, что девочка всё равно будет волноваться и может всё испортить, но ничего сделать уже невозможно. Пусть будет, как будет!

Около университета уже толпился народ, и мелькнуло несколько знакомых лиц, с которыми она сдавала вступительные экзамены. Но Марина не остановилась, а прошла дальше. Внезапно ей дорогу преградил худощавый длинноволосый парень из её группы, и она вспомнила, что его зовут Роман.

— Куда спешим? — спросил он. — Почему не замечаем однокурсников?

— Мне срочно надо в университет, — сказала Марина, пытаясь обойти его.

— А нам, ты думаешь, не надо? — схватил её за локоть Роман. — Или, по — твоему, мы пришли не в университет, а просто потусоваться?

— Она спешит занять себе место в зале, потому что думает, что мест не хватит, — лениво произнесла подошедшая девушка по имени Карина. — Ты не бойся детка, мест всем хватит.

— А если вдруг не хватит, я своё уступлю, — сказал Роман, притягивая к себе Марину. — Постой с нами, мы не кусаемся.

— Мне надо срочно в университет. Меня там ждут! — решительно вырвала руку Марина и ускоренно пошла к центральному входу.

Элеонора уже ждала её, и, критически осмотрев, похвалила.

— Вот сегодня ты хорошо выглядишь. И помада отличная. Мамина, небось? Не знаешь, где мама купила?

Марина пожала плечами. Помаду привёз маме Климов из командировки во Францию. Он всегда привозил какие — то презенты, но об этом ведь не расскажешь тетке — проректорше.

— Ладно, выяснишь потом и сообщишь мне. Сейчас всюду торгуют подделками, так что верить никому нельзя. А эта помада, сразу видно, настоящая. Но твою боевую раскраску всё равно надо немного подправить, реснички подвести. Пойдём ко мне в кабинет, подведём их и, вообще, наведём красоту.

Элеонора повела её в свой кабинет и разложила на столе обширный косметический набор.

— Каждая женщина должна быть художницей, — говорила она, обдумывая, какой макияж сделать Марине. — Только вместо холста используется лицо. Именно поэтому такой тонкий процесс, как наведение красоты, требует ответственности, а само лицо — профессионального подхода. Прежде всего, глаза. Это, как известно, зеркало души. Но, к сожалению, очень часто приходиться прикладывать максимум усилий, для того чтобы "зеркало" сверкало и выглядело безупречным. Конечно, лучистость взгляду придает прекрасное внутреннее состояние и влюбленность, но не в меньшей степени выразительность глаз зависит от подручных косметических средств: карандашей, туши, теней. Вот этим мы и займёмся в первую очередь.

Марина изумлённо слушала эту лекцию — она даже не предполагала, что эта строгая тётка может так поэтически излагать мысли.

— Вообще — то, слово "косметика" в переводе с греческого языка означает "искусство украшать", — продолжала Элеонора, подводя ей глаза. — Тысячи лет назад люди раскрашивали свое тело и лицо яркими красками. Древние люди использовали макияж в разнообразных ритуалах и мистических действах, нанося краску на лицо и тело, например, перед сражениями, чтобы своим ярким и устрашающим видом испугать врагов. А в наше время перешли от боевой раскраски к нежному личику. Вот и я сейчас тебя раскрашу так, что все девчонки будут кусать себе локти, а все мальчишки укладываться в штабеля.

После того, как она закончила работу, Марина посмотрела на себя в зеркало и обомлела — такой красивой она себя ещё никогда не видела.

— Спасибо вам, Элеонора Степановна, — с чувством сказала она, не будучи в состоянии оторвать взгляд от зеркала. — Я такой ещё ни разу не выглядела!

— Не надо спасибо. Отблагодаришь меня тем, что без запинки произнесёшь речь. Я на тебя надеюсь! И, пожалуйста, не волнуйся, а то будет номер, если на сцене у всех на виду описаешься перед телекамерами от страха.

— Не описаюсь, — ответила, покраснев, Марина. — Не волнуйтесь, всё будет в порядке.

— Я на тебя надеюсь, Марина. Возьми себя в руки и ничего не бойся.

Зал наполнялся постепенно, но Марина с большим букетом цветов уже сидела в десятом ряду правой половины зала около прохода на месте, которое ей указала Элеонора.

— Ты должна пройти к сцене, повернуть налево, пройти мимо левой половины первого ряда и подняться по ступенькам на сцену, — инструктировала её напоследок Элеонора. — Десятый ряд потому, что ты должна выйти из глубины зала, как бы из студенческой среды. В первом ряду будут сидеть почетные гости, прибывшие с губернатором. Старайся на них не смотреть, на зал тоже не смотри. Смотри прямо на губернатора. Будут вспышки фотоаппаратов репортёров, старайся не моргать, так как тебя будут вести камеры телеоператоров. Мужик, который будет стоять справа от ректора, и будет губернатор. Ты поняла? Справа от ректора, а с твоей стороны слева. Ректора ты уже видела, так что, надеюсь, не перепутаешь. Губернатора не бойся, он не кусается. И главное, Марина, не волнуйся! Не подведи меня! Хорошо, девочка?

— Я не подведу, — ещё раз заверила её Марина. Она и сама решила, что, проходя по залу, будет смотреть только на Климова, чтобы не было страшно.

Мимо неё прошёл Митя, искоса взглянув на букет и переведя на неё взгляд, остановился, как вкопанный.

— Маринка, можно сесть рядом с тобой?

— Нет, — отрезала Марина. — Это служебные места.

Места были не служебные, но она сказала первое, что пришло в голову. Митя немного постоял, хотел что — то ещё сказать, но рядом возникла Карина:

— Митя, я сижу с тобой. Где твое место?

Она перевела взгляд на букет, потом на Марину и глаза её расширились.

— Ого, букетик! А ты, вроде бы, пришла сюда без букета.

— В фойе всем выдают, — сказала Марина, не желая поддерживать пустой разговор.

— Ах, так вот почему ты так спешила! А нам не хватило, мы не такие шустрые как ты, — усмехнулась Карина и, пожав плечами, увлекла Митю за собой.

Они сели в седьмом или шестом ряду левой половины зала и Митя, сидевший в кресле со стороны прохода, часто оглядывался на Марину, пытаясь встретиться с нею глазами. Но та делала вид, что смотрит на сцену и не видит его. Митя пришел в новом, купленном с Таней тёмно — синем костюме, белоснежной рубашке и темно — красном галстуке и Марина отметила, что выглядит он очень здорово. Но лучше, чтобы он выглядел попроще, ей не так было бы обидно!

При виде того, как вцепилась в него Карина, и какими взглядами провожали его девчонки в зале, она чувствовала, как обида наполняет её. А ведь совсем недавно она считала его своим парнем! Видимо, он так избалован девчонками, что решил, что можно встречаться с двумя одновременно!

Тем временем длинный стол президиума, установленный на сцене, заполнялся какими — то важными людьми, среди которых Марина увидела Элеонору Степановну. Только сегодня Марина поняла, что зря её боялась — она точно так же, как и другие женщины, гоняется за хорошей, не подделанной, помадой, любит и умеет краситься, и даже имеет свою теорию насчет "боевой раскраски" женщин. А как здорово Элеонора Степановна раскрасила её! Даже Митька замер от удивления, когда её увидел!

Марина перевела взгляд на Митю и увидела, что он смотрит на неё. Сделав рассеяно — скучающий вид, она перевела взгляд на сцену и заметила, что из боковые двери рядом со сценой входят Климов, за ним ректор и целая вереница гостей. Она вначале не поверила своим глазам: в числе гостей были мама и тётя Вера. Маму она никак не ожидала здесь увидеть, та никогда никуда не сопровождала Климова. Тётя Вера иногда сопровождала мужа, но только на какие — нибудь приемы. А почему сегодня они пришли? Видимо, приехали с Климовым из — за неё. Наверное хотят посмотреть, как будут раздавать студенческие зачётки и билеты первокурсникам.

Она представила себе их изумление, когда она выйдет поздравлять дядю Сеню! У неё сразу поднялось настроение, и она взглянула на Митю. Он сидел в пол оборота и снова смотрел на неё. Марине хотелось крикнуть ему: — "Шею так себе свернёшь!", но сдержалась. Когда будет проходить мимо, обязательно кинет на него пренебрежительный взгляд, пусть видит, что он для неё ничего не значит!

Часть гостей поднялась на сцену и села за стол президиума, а другая часть, в том числе мама и тётя Вера, сели в первом ряду левой половины зала. Именно мимо них и должна пройти Марина к ступенькам на сцену, и они обе увидят, какая она сегодня красивая. "Вся в боевой раскраске!" — подумала Марина и мысленно засмеялась. Главное, чтобы не засмеяться, когда она будет проходить мимо и увидит их изумлённые взгляды!

На сцене, тем временем, все уже расселись и ректор начал своё выступление. Говорил он недолго, и, затем, Элеонора Степановна, ведущая торжественное собрание, объявила:

— Слово для приветствия нашего дорогого гостя Семена Викторовича Климова предоставляется первокурснице Марине Солдатенковой.

Марину подбросило словно пружиной, сердце бешено заколотилось, и в висках застучали молоточки. Настал тот миг, которого она боялась больше всего, и на ватных ногах пошла по проходу. Марина не заметила, когда прошла мимо Мити и, дойдя до сцены, механически повернула налево. Не отрываясь, она смотрела, на Климова и, встретив его улыбающийся взгляд, начала понемногу успокаиваться.

Проходя мимо мамы и тёти Веры, она скосила на них глаза и увидела, как мама осторожно краем платочка, вытирает глаза, а тётя Вера смотрит на неё, улыбаясь. Только сейчас до Марины дошло, что её назначили не случайно и это, скорее всего, инициатива дяди Сени. Она вышла на сцену и, глядя в глаза Климову и ни разу не сбившись, произнесла заученную речь. После этого преподнесла ему букет цветов и чмокнула в нос, хотя он подставил ей для поцелуя щеку.

— Какой кошмар! — застонала Элеонора. — Куда же она его поцеловала! Вообще какая — то дикая девочка!

— Ничего страшного. Ну, не снайпер, промахнулась, с кем не бывает, — засмеялся доцент Никонов, сидевший рядом с нею.

Он высматривал в зале Митю и жалел, что Таня не смогла присутствовать здесь. Сегодня она первый день вышла на работу в больницу, и отпрашиваться никак нельзя. В большом зале он не мог найти сына. Ничего, найдёт, когда тот выйдет на сцену получать зачётку и студенческий билет, подумал он и вспомнил, что вручать студенческие и зачётки на сцене будут только отличникам.

Между тем, Климов не растерялся, когда Марина поцеловала его в нос, а, рассмеявшись, обратился к ректору:

— Не умеют ваши первокурсницы целовать губернаторов!

— Практики нет. Вот будете к нам чаще приезжать, будем проводить лабораторные занятия на эту тему, — нашёлся ректор и в зале начался смех.

Климов посмотрел на пылающую от смущения Марину, и, крепко обняв её, расцеловал. Обычно, когда он пытался её обнять, она сердилась и вырывалась, однако сейчас он почувствовал, что она не только не сопротивляется, а даже слегка прижалась к нему. Щёчки её были горячими, и хотелось погладить её по головке, как в детстве, но он сдержался. "Какой красавицей она стала!" — прочувственно подумал Климов, но надо было уже отпускать Марину и произносить речь.

Обстановка в зале стала немного раскованнее — его шутка и ответная шутка ректора вызвали доброжелательный настрой в зале и следовало ковать железо, пока горячо. Приготовленные им шутки оказались, судя по реакции зала, удачными и неоднократно вызывали смех и аплодисменты студентов. Выступление прошло успешно, и после этого, согласно регламенту, он должен был лично вручить зачётки и студенческие билеты первокурсникам, сдавшим вступительные экзамены на одни пятерки. Таких нашлось не очень много и когда список исчерпался, Климов обратился к ректору:

— А где наша красавица, которая вручала мне цветы?

— Марина Солдатенкова, выйди, пожалуйста, на сцену, — объявила в микрофон Элеонора, довольная, что её труды не пропали даром, и всё прошло удачно. Неловкий поцелуй в нос рассмешил губернатора и создал в зале несколько раскрепощенную атмосферу. Марина без запинки произнесла речь и Элеонора явно видела, что девочка даже немного прижалась к губернатору, когда тот её целовал. "Не такая уж она и дикая!" — подумала Элеонора, доброжелательно рассматривая идущую к сцене Марину. "Юбочка импортная и, видимо, не дешёвая, да и помада дорогая. Очевидно, семья не такая уж простая и ректор, всё — таки, знает эту семью, хотя и спутал фамилию". Она волновалась до последнего момента, так как знала привычку ректора искать виновных всюду, но никогда ни в чём не винить себя. В случае неудачного выступления, он даже и не вспомнил бы, что сам заставил готовить эту девочку, которая явно не годилась для такой ответственной роли. Но, слава Богу, всё позади и, очевидно, губернатор доволен. Марина ему понравилась, иначе бы не вспомнил о ней.

Марина второй раз шла к сцене, уже совершенно не волнуясь, и, проходя мимо Мити, бросила, наконец, на него пренебрежительный взгляд, который дома долго репетировала перед зеркалом.

— Ах, какое счастье, мы целовались с самим губернатором! — иронически произнесла Карина, когда Марина проходила мимо неё и Мити.

Карина говорила тихо, но так, чтобы услышала Марина и та услышала. Видимо, Карина хотела этим её больно задеть, но Марина не отреагировала. Она не опозорилась, справилась с заданием и видела, что Элеонора Степановна осталась довольна. Она шла и думала о том, что часто бывает несправедлива к Климову, грубит ему, несмотря на то, что он к ней очень хорошо относится. Какая она, всё — таки, неблагодарная и злая! Волна раскаянья и благодарности ему захлестнула её, и она так расчувствовалась, что испугалась, что сейчас потекут слёзы.

Когда Марина взошла на сцену и приблизилась к нему, Климов увидел, что глаза её стали влажными и, боясь, что Марина сейчас расплачется, шутливо сказал:

— Вот Марина, ты мне вручила букет цветов, а я тебе за это студенческий билет и зачётку. Надеюсь, что в ней будут сплошные пятерки. Не подведешь?

Марина, боясь, что её голос дрогнет, ничего не ответила, а только кивнула головой.

Она снова шла на своё место мимо Мити и видела, что он не сводит с неё глаз.

— А что же в этот раз он не удосужился нас поцеловать? — опять сыронизировала Карина.

— Завидуешь? — не выдержал на этот раз Митя.

— Нисколько. Даже рада за неё. Она, может быть, почувствовала себя человеком большого общественного звучания!

Митя с раздражением посмотрел на Карину.

— У меня злые бабы вызывают аллергию.

— Ах, как я тебя понимаю! У меня злые мужики тоже вызывают аллергию. Именно поэтому я само олицетворение доброты. Ты не заметил?

— Нет, не заметил. Слишком ты её скрываешь. Ты умелый конспиратор!

— Да, уж! Я такой конспиратор!

Мите не хотелось далее препираться, и он задумался над причиной, которая побудила Марину так себя вести с ним. Он не сомневался в том, что виной этому Алёна, но что же такое она могла наговорить Марине? И зачем она это сделала? Когда он убеждает Славку Ковалёва не клеиться к Алёне, он исходит из понимания того, кто такой Славка, прекрасно зная, при этом, как он относится к девушкам. Да и рано ещё Алёне заводить романы, а тем более с такими, как Славка. Но зачем Алёна разрушила его отношения с Мариной? Неужели из — за Насти? Потому что Настя, как утверждает Алёна, сохнет из — за него? Но Насте надо ещё в школу ходить, пусть думает о занятиях, а не о любви. Злость на Алёну охватила его, и он решил сегодня же выяснить у Алёны, что она наговорила о нём Марине.

Между тем, торжественное собрание подходила к концу и гости, вместе с приглашёнными лицами собирались пройти в столовую, где стояли накрытые столы для небольшого фуршета.

— Я думаю, стоит пригласить и Марину Солдатенкову на фуршет, — негромко сказал Климов, взяв ректора под руку. — Или у вас это не положено?

— Почему же, положено, — оживлённо откликнулся ректор и подозвал Элеонору.

— Элеонора Степановна, организуй, чтобы Марина, которая вручала цветы, тоже присутствовала на фуршете.

Элеонора кивнула и устремилась в зал. Но разыскать Марину в потоке студентов, направляющихся к выходу, было практически невозможно, поэтому она решила перехватить её возле аудитории, в которой та должна была заниматься. Первокурсники, видевшие Элеонору в приёмной комиссии, почтительно с нею здоровались и удивлялись, кого она здесь высматривает. Наконец Элеонора увидела Марину, за которой понуро шёл Митя.

— Никонов, ты тоже в этой группе? — спросила Элеонора, беря под руку Марину.

— В этой, — подтвердил Митя, удивившись, что женщина, принимавшая у него документы, так хорошо его запомнила.

— Смотри, чтобы занимался только на отлично, — сказала Элеонора, и увлекла Марину за собой.

— Губернатору ты очень понравилась и он хочет, чтобы ты присутствовала на фуршете, — говорила ей Элеонора по пути в столовую. — Там будет вино и шампанское. Вино пей только сухое и то самую малость. Шампанское можешь тоже пригубить, но не более. Поняла? Смотри, не напейся пьяной!

— Я вообще не пью. А, может быть, не надо, Элеонора Степановна? Лучше я пойду в аудиторию на занятия.

— Надо, не надо, это не разговор. Ректор поручил найти тебя и привести. Занятия подождут, есть дела более важные. Губернатор хочет видеть тебя на фуршете, видимо ты ему понравилась. Это хорошо, потому что нам надо делать ремонт, нам надо оснащать лаборатории, нам нужно очень многое. Нам сейчас позарез нужно, чтобы губернатор остался доволен приёмом. Ты поняла ответственность?

— Поняла.

— Вот и хорошо. А проблему с занятиями мы уж как — нибудь решим.

Элеонора подумала, что если уж Марина имела такой успех у губернатора, то как бы он реагировал на Фатиму! У Фатимы и грудь хорошо развита, и ноги от ушей, и понимает, что нужно от неё мужчинам и как их привлечь. А губернатор, очевидно, любит молоденьких девочек! Впрочем, какой мужик их не любит! Зря ректор пренебрег её советом.

Между тем, Марине не хотелось идти на фуршет. Во — первых, неизвестно, что о ней подумают в группе, а, во — вторых, ей хотелось сесть недалеко от Мити. Беззастенчивая Карина опять усадит Митю рядом с собой или другие девчонки его перехватят. Она видела, какие взгляды они на него бросали, и понимала, что ей достанется место далеко от него. Но спорить с проректором нельзя и она, обречено, пошла на фуршет, успокаивая себя тем, что там увидит маму и тётю Веру. На фуршете было неинтересно и даже скучно. Её поздравляли мама и тётя Вера, говорили ей комплименты, а Климов, стоявший поодаль в окружении каких — то мужиков, время от времени бросал на неё ласковые взгляды. Она сегодня оказалась на высоте — не описалась на сцене от страха, как пророчила Элеонора Степановна, ни разу не сбилась и произнесла речь так, как от неё требовали: четко, выразительно и с задушевной интонацией. И от сознания хорошо выполненного поручения у неё поднялось настроение. Беспокоило только одно — с кем сядет Митя и какое ей достанется место. Она пригубила шампанское, попробовала необыкновенно вкусные пирожные нескольких видов и, попрощавшись с тётей Верой, пошла на занятия.

В аудитории уже закончилось собрание группы, и началась первая лекция. Лекцию читала полная женщина в очках и когда Марина, осторожно открыв двери, зашла в аудиторию, та строго спросила её:

— Вы из этой группы? Почему опаздываете?

— Меня Элеонора Степановна задержала, — объяснила Марина, и лектор милостиво разрешила ей сесть.

Митю она увидела сразу, и настроение у неё резко упало — возле него сидела девушка, которой отец подарил "Ford Escort" и которую, как она вспомнила, зовут Оксаной. Марина вспомнила, как эта Оксана липла к Мите, как приглашала его покататься на своей машине, и ей стало обидно. Ведь он мог занять для неё место! И хотя она сама, конечно, его отшила, когда он в актовом зале хотел сесть рядом, но он же мужчина! Если она ему действительно нравится, он должен настойчиво добиваться её расположения. А он то с одной сидит, то с другой!

Свободное место было рядом с Романом, и он знаками показывал ей, чтобы она села рядом, но Марина прошла назад и села за свободный стол. Роман вызывал у неё антипатию, хотя она не могла определить из — за чего. Может быть из — за его длинных волос, а может быть из — за чего — то ещё, но его знаки внимания вызывали у неё неприязнь. Первая лекция была по химии — предмету, который и в школе не пользовался у неё большой любовью. Поэтому она слушала лекцию вполуха, механически переписывала формулы с доски и думала о том, как встретится с Митей на перемене. Но на перемене к ней сразу же подошёл Роман и пригласил назавтра к нему на вечеринку по поводу начала занятий.

— Надо же познакомиться с группой, — говорил он. — Соберемся, потанцуем, пообщаемся.

— А кто будет? — спросила она. — Никонов будет?

— Почти вся группа будет. И Никонов тоже. Конечно, куда же нам без Никонова? — ответил он, но она не обратила внимания на его иронию.

Встретиться с Митей на нейтральной территории в среде сокурсников было заманчиво. Там можно будет поговорить с ним как бы между прочим, в дружеской, танцевальной, можно сказать, обстановке и выяснить — будет ли он продолжать поддерживать свои отношения с той девкой Алёной или они забудут всё и возобновят встречи. Ей очень не хватало его, и она жалела, что была с ним слишком резка. Всем известно, мужчины — как вечные дети, которые ждут, что их будут ценить, благодарить и ими восхищаться. Они приспосабливаются, старательно прикрываются привычными масками, но, увы, им нужна материнская забота до глубокой старости.

Понятно, чем Алёна его держит, но, очевидно, не только этим. Таких девок много, но Алёна играет, видимо, ещё на каких — то его струнах, поэтому с ним надо держать себя иначе. Не отталкивать от себя, а, наоборот, стремиться привлечь. Только чем? На то, чтобы удерживать его сексом, она ни за что не пойдёт. Значит, надо выработать какую — то умную стратегию и завтра на вечеринке начать её осуществлять.

 

Глава 34. Лариса и Лена в Урус — Мартане

Лариса и Лена пробирались в Чечню с караваном из двадцати лошадей и отрядом из сорока боевиков. В отряде находились люди разной национальности: турки, афганцы, азербайджанцы, украинцы, прибалты и русские, поэтому все старались общаться между собой на русском языке.

Переходили границу в районе Балки Шиналик, откуда предполагалось переправить оружие в Ачхой — Мартановский район и далее в Шали, Ведено и два других каких — то района, название которых девушки не расслышали. На некоторых вьючных животных везли ящики, наводившие на мысль о переносных зенитно — ракетных комплексах.

— Почему ящики делают не из стекла, а из дерева? — прошептала Лена на немецком языке. — Может в них "Стингеры" везут? Как думаешь?

В отряде мог быть глухонемой, обученный чтению движения губ, поэтому девушки общались между собой на смеси немецкого и английского языков.

— Думаю, что в них граненые стаканы, — усмехнувшись, так же шепотом ответила Лариса на английском.

Когда — то давно на своём дне рождения Лидия Афанасьевна рассказала гостям забавную историю, и до сих пор для девушек оставалось неясным: это анекдот или правда. Японцы закупили в СССР огромное количество граненых стаканов, которые продавались в магазине по семь копеек за штуку. Через некоторое время стало известно, что поставляемые им стаканы японцы давят мощными бульдозерами, и это озадачило светлые головы из Министерства внешней торговли. Разгадка пришла, как всегда, неожиданно — одну из партий стаканов японцы вернули с рекламацией на тару, которая не соответствовала техническим характеристикам, чётко оговоренным в договоре.

Оказалось, что в договоре указаны вид древесины, размеры досок и брусков, из которых должна изготавливаться бесплатная тара. По сути, японцы приобретали дорогую древесину по цене стаканов плюс затраты на работу бульдозеров. Ларисе и Лене это показалось очень смешным, и они захихикали. Им было тогда лет по 12 или 13, и всё казалось смешным.

— Ну, я думаю, что в Министерстве внешней торговли не все светлые головы. Возможно, там есть и такие, у которых сохранились на голове волосы, — сказал Андрей, который был старше их на четыре года, и девочки, не выдержав, расхохотались.

За столом сидело много гостей, и тетя Лида посмотрела на них так строго, что у Ларисы чуть не застрял во рту кусок пирога, который она перед этим откусила. После ухода гостей тетя Лида сделала им строгий выговор за неприличное поведение за столом. Досталось также и Андрею, которому она рекомендовала оттачивать свой юмор в туалете и помнить, что сажают не только картошку. С тех пор девушки на семейных торжествах всегда сидели молча и старались быть незаметными — боялись, что Овсянниковы перестанут их приглашать к себе.

Воспоминания о семейных торжествах напомнили Лене день рождения Дениса и как тепло принимали её в семье Филимоновых. Она чувствовала, что её там любили и очень захотелось снова увидеться с ними со всеми.

— Выпутаемся, даст Бог, из этой истории, может отпуск возьмем? — спросила она Ларису и по тому, как та мгновенно отреагировала, поняла, что Лариса тоже вспомнила тот выговор и захотела к Вадиму.

— Обязательно, — кивнула Лариса. — Не может быть, чтобы нас забыли!

Она несколько раз пыталась дозвониться из Лондона до Вадима, и трижды ей это удалось, но Таисия Тихоновна её почти не слышала, и разговор толком не состоялся. Успела только продиктовать телефон тети Лиды и то, лишь с третьей попытки. Почему — то в России очень плохая связь — видимо, ею занимаются те же люди, которые экспортируют граненые стаканы в развитые страны мира. По голосу и интонации Таисии Тихоновны она поняла, что её там ждут, и это согревало душу.

Девушки снова посмотрели на тюки с ящиками. Конечно, там могли находиться и отечественные зенитные комплексы, так как после вывода российской армии из Чечни, в числе боевой техники и вооружений боевикам досталось немного "Стрел —10" и "Игл". Но их явно недостаточно, чтобы бороться с российскими вертолетами и самолётами. Скорее всего, дополнительное количество ПЗРК могли передать из Азербайджана, где тоже оставили много вооружений. Там в северо — западном регионе, в лагере под городом Закаталы, в предгорьях Большого Кавказа, формировался караван. В этом лагере обычно размещаются боевики перед отправкой в Чечню и девушки тоже провели в нем два дня. Возможно, эти комплексы перебрасывает азербайджанское отделение международной террористической организации "Серые волки" своему арабскому батальону "Фатх", сражающемуся в Чечне. Только знать бы какие это ПЗРК — "Стингеры" или наши?

"Стингеры" внешне легко отличить от отечественных ПЗРК по прямоугольным рамкам антенн системы опознавания "свой — чужой". Но как посмотреть? Ящики, в которых упакованы комплексы, ведь не вскроешь! Если рассуждать логически, то это скорее всего "Стингеры", которые переправляют из Афганистана через Азербайджан. Хотя за десять лет хранения без нормального обслуживания они должны уже придти в негодность. Только как бы то не было, нашим экипажам вертолетов и самолетов придётся несладко. "Стингеры" могут доставать летающие объекты до пяти тысяч метров в высоту. Причем, как только инфракрасная тепловая головка наведения ракеты захватит тепловое излучение цели — никакие противоракетные ловушки, не смогут сбить ее с курса. Конечно, из — за неготовности боевиков к применению такого сложного оружия, оно пока широкого применения в Чечне не получило, но это дело времени. Коль начались поставки "Стингеров" из — за рубежа, то инструкторы тоже найдутся, в этом можно не сомневаться.

Если бы караван напоролся на засаду российского спецназа, то возможен большой международный скандал из — за контрабандных "Стингеров". Это помогло бы пресечь их поставки, как уже было зимой 1987 году в Афганистане. Тогда бойцы седьмого отряда спецназа во время одной из своих операций захватили несколько "Стингеров" вместе с "дипломатом", в котором находилась полная документация по ним, начиная от адресов поставщиков в США и заканчивая подробной инструкцией по пользованию комплекса. Из захваченных документов выяснилось, что эти комплексы первые из партии в 3000 штук, которую закупили моджахеды в Штатах. Разыгрался большой скандал из — за закупок моджахедами "Стингеров" и сейчас тоже имеется возможность перехватить груз. Только бы встретить на своём пути спецназ!

Лена попыталась разглядеть надпись на одном из ящиков, но мешала материя, которой перевязана поклажа. Один из боевиков по имени Абукар, перехватив взгляд Лены, похлопал ладонью по крупу лошадь с поклажей, и, оскалив зубы в улыбке, сказал девушкам почему — то по — русски:

— В январе самолёты неверных разбомбили президентский дворец и там погиб мой брат. Теперь уж они безнаказанно летать не будут! Это я вам точно говорю!

Девушки не подали вида, что поняли и, улыбнувшись, дружно закивали. Лена, тоже хлопнув лошадь по крупу, радостно произнесла по — немецки:

— Ja, ja! Wirklich, das gute Pferd! (Да, да! Действительно, хорошая лошадь!)

Историю уничтожения "дворца" Никитич рассказывал девушкам с подробностями. В бывшем здании грозненского обкома КПСС, именуемого президентским дворцом, располагался главный штаб дудаевских формирований. Боевики превратили его в мощный опорный пункт, связанный с бункером Дудаева подземным переходом. Артиллерийско — минометный обстрел не давал желаемого результата, и в ночь с 18 на 19 января 1995 года штурмовики Су—25 нанесли по "дворцу Дудаева" несколько ударов неуправляемыми снарядами и бетонобойными бомбами. По оценкам разведки, при бомбардировке только в подземельях погибло не менее 130 боевиков. Видимо, брат Абукара находился в числе этих погибших. Ну, что же, не слоняйся он по подземельям дворцов, а сидел дома — остался бы жив.

— Брат, они по — русски ни бельмеса не понимают, — засмеявшись, пояснил Абукару боевик по имени Муса.

— По — чеченски не понимают, по — русски тоже. Чего же прутся к нам? — удивился тот.

— Так арабы тоже по — чеченски ни слова.

— Ну, сравнил! То арабы, наши друзья и единоверцы. Коран написан на арабском, и пророк был арабом. И вообще, чтобы ты знал, до 1925 года чеченская письменность строилась на основе арабской графики.

— Я об этом впервые слышу. Но, всё равно, мне не очень нравится, когда арабы чувствуют здесь себя хозяевами.

— Арабы нам деньги дают на борьбу, поэтому и контролируют их расходование.

— А это журналистки из Европы. Пусть пишут по нашу борьбу. Чем больше будут писать, тем сильнее Европа будет давить на русских. Да и деньги в Европе будет легче собирать. Политика, брат! Уж лучше пусть Европа нам деньги дает, чем арабы. Почему они пытаются ввести у нас запрет на музыку, традиционные праздники и свадьбы? Устанавливать могильные плиты тоже нельзя. Одеваться требуют по их обычаям. А у нас традиции и обычаи другие и нельзя допустить, чтобы они нам диктовали, как мы должны жить. Откажемся от своих традиций, и не станет нации!

Чеченцы говорили на русском, уверенные, что девушки их не понимают, а Лариса и Лена, не забывая глупо улыбаться, размышляли над ситуацией, в которую попали. Что важнее: Фатхи и его материалы или "Стингеры"?

Конечно, их цель — Фатхи и в операции задействовано много людей, затрачены немалые средства, но про то, что начались поставки "Стингеров" командованию неизвестно. А в случае засады, можно в качестве доказательства иностранного вмешательства захватить целый обоз с оружием и "Стингеры" с номерами. Редчайшая возможность! Но как передать информацию?

В диктофоны, которые они с собой везли, встроены микропередатчики, сигналы которых можно принимать в радиусе до 120 метров. Однако в пути использование их бессмысленно, да и невозможно — боевики тщательно следят за тем, чтобы никто не использовал мобильный телефон, рацию или какой — либо другой электронный прибор. Кроме того, перед ними поставлена совершенно чёткая задача — добраться до Фатхи и его материалов по финансированию.

К сожалению девушек, засады на пути каравана не попадались. Либо проводник хорошо знал тайные контрабандистские тропы, либо командование не хотело рисковать девушками и на всякий случай ограничило район действия спецназа. Караван благополучно добрался до условленного пункта, где девушек встретила легковая машина и доставила в небольшой городок Урус — Мартан, расположенный примерно в тридцати километрах от Грозного на реке Мартан.

Поселили их в большом, недавно построенном, доме боевика Ризвана Саламбекова, разбогатевшего на фальшивых авизо. Где — то неподалёку от резиденции Фатхи должен постоянно находиться человек с аппаратурой, предназначенной для перехвата сигналов с микропередатчиков, встроенных в диктофоны. Далее специальная аппаратура усилит сигналы и протранслирует их в Моздок, в штаб Объединенной группировки федеральных сил. Вероятнее всего, человек где — то рядом дежурит на автомашине и следит за их перемещениями, чтобы оставаться в зоне приёма сигналов. А в Моздоке дежурит группа спецназа ГРУ, которая должна осуществить захват Фатхи с документами, когда девушки подадут сигнал.

В момент атаки задача Ларисы и Лены — находиться рядом с Фатхи, и не дать ему скрыться. Когда начнется бой, они, обеспечив передачу документов и террориста, должны будут исчезнуть из Урус — Мартана и пробираться в Моздок своим ходом, а специальная группа прикроет их отход. Но если Фатхи не удастся захватить, они должны его ликвидировать.

На базе в Чучково девушки тщательно изучили карту местности, на которой должны действовать. Но одно дело карта, а другое дело местность и совместить эти два понятия сложно, когда надо драпать как можно быстрее. Поэтому следовало под каким — нибудь предлогом познакомиться с городом поближе.

На следующий день после приезда девушек, Мохаммад Фатхи, эмиссар малоизвестного саудовского миллиардера Усамы бен Ладена, пригласил их к себе. Принимал их в своём кабинете в здании бывшего райисполкома или райкома партии. Сбоку от стола стоял книжный шкаф с папками и небольшой сейф в углу. Вероятнее всего именно в этом сейфе он и хранит финансовые документы. А ключи держит при себе или где — то их прячет?

По — английски Фатхи говорил с сильным акцентом и надо было догадываться, что он имеет ввиду.

— Вы, конечно, спросите, зачем я здесь, — улыбаясь, начал Фатхи, после короткого знакомства. — Очевидно, вам уже сообщили, что мною здесь организованы несколько интернатов для чеченских сирот. Учебные пособия, по которым дети будут заниматься, присланы из — за границы, потому что мы не можем равнодушно смотреть, как наши единоверцы страдают!

Улыбка исчезла с его губ, и брови сурово сдвинулись.

— На многострадальную чеченскую землю снова пришла смерть, — продолжил он трагическим тоном. — Под бомбами, под пулями, под гусеницами танков гибнут чеченские женщины и дети. Пришел убийца, палач, за жизнью, честью ни в чем не провинившихся детей, стариков и всех беззащитных! Пришел разрушитель и мародер, живодер со звериной злобой! Но агрессия России в Чечне, фашистские методы ведения этой войны со стороны Кремля не останутся безнаказанными. В очередной раз начинается завоевание Кавказа, и в очередной раз неизгладимый позор станет уделом России.

Девушки записывали на диктофон, сочувственно внимая его эмоциональной речи. Лене пришла в голову мысль, что Голливуд мог бы иметь в его лице отличного артиста на трагические роли. Вот только нужен хороший режиссёр, чтобы в некоторых местах оратор понижал голос до трагического шепота, а там, где надо — орал и рвал на себе рубашку. Хотя нет, рвать на себе рубашку — это, кажется, российская традиция. А что рвут на себе арабы? Может быть чалму? Но Фатхи сидит без чалмы — видимо, такой беспечный, что не позаботился заранее. А ведь мог бы бросить чалму себя под ноги и топтать её в патриотическом порыве. Тоже впечатляет! Хотя нет, патриотический порыв не для него, ведь он не гражданин Ичкерии. А тогда к каком же порыве он должен топтать чалму?

Она посмотрела на Ларису. Та, широко раскрыв глаза, внимала Фатхи, еле заметно кивая. "Ларчик тоже молодец! Нам бы с нею в артистки, играли бы в театре, как Лера" — подумала Лена и тоже начала внимательно слушать.

— Вновь идет кровавая война, цель которой — порабощение чеченского народа. И чеченцы защищают свою культуру, свою свободу, свою духовность, достоинство, собственную жизнь! Они выступили одни перед непомерной жестокостью российской военной агрессии, выступили за своё человеческое достоинство, ради защиты собственной духовной традиции. И эта борьба чеченского народа имеет глубокое значение для будущего мира. Поэтому свободное общество должно оказать поддержку справедливой борьбе чеченского народа за независимость. Ваша задача донести правду до европейских народов, правду о том, что здесь творится!

Фатхи сделал большой глоток из стоящего перед ним стакана. Возможно, в нём налит компот, а возможно и "арак" — популярный в арабском мире напиток, настоянный на анисе и вине. Как получать спирт — придумали арабы, но сами его не пьют и основная тяжесть пития выпадает на долю россиян.

— Следует отдавать себе отчет в том, что прогресс, достигнутый либерализмом за последние несколько десятков лет в распространении идей свободы и прав человека, может быть повернут вспять, — трагически продолжал он. — Россия, будучи во власти своих имперских амбиций и отвергая либеральные ценности, вновь несет угрозу всему свободному миру! Мы должны совместно остановить эти чудовищные преступления против свободы и прав человека, защитить свободное общество от натиска агрессивных сил.

— Героическая борьба чеченского народа за свою независимость требует больших средств. Как вам помогают европейские общественные организации? — спросила Лариса, воспользовавшись минутной передышкой оратора.

— Это хороший вопрос! К сожалению должен констатировать, что помощь явно недостаточная. Она могла быть значительно больше, если бы на Западе лучше понимали бы значение нашей борьбы.

Однако девушки не довольствовались общими фразами и пытались повернуть разговор на конкретику — сколько денег нужно чеченским борцам и куда их следует перечислять, если банковская система в Чечне разрушена.

— Вы поймите, я спрашиваю это не из простого любопытства, а намерена серьёзно поставить перед европейской общественностью вопрос о широкой финансовой поддержки борцов за независимость и свободу. Но первый же вопрос мне зададут — сколько это будет стоить? Что я должна на него ответить? Иначе это будет простое сотрясение воздуха.

— Чувствуется, что вы, мисс Керби, настроены по — деловому! — прочувственно похвалил Фатхи.

Они ещё долго обсуждали формы сотрудничества с европейской и мировой общественностью, и Фатхи обещал подготовить цифры и предложения по способам финансирования к следующей встрече. По окончанию встречи девушек отвезли обратно в дом Саламбекова, где они должны были сделать из речи интервью, разделив её своими вопросами. Договорились встретиться через два дня, так как работа предстояла большая. Но главное, за это время они должны хотя бы немного ознакомиться с городом, из которого предстояло выбираться с боем, если всё сложится не так, как хотелось бы.

— Интересный, всё — таки, человек этот Фатхи! Террорист — либерал, борец за свободу и права человека, — сказала Лена, когда они прослушивали запись. — Оказывается, террористы не только исповедуют, но и защищают либеральные ценности.

— Не одним же западным интеллектуалам эксплуатировать словоблудие, — согласилась Лариса. — Либерализм вообще гибкая штука, он позволяет дифференцировать террористов на хороших и плохих. Плохие — это те, которые взрывают их, а хорошие — те, которые взрывают других по политическим соображениям. Это как с грабежом банка. Просто ограбить и пропить — это грабеж. А ограбить, объявить, что деньги пойдут на политическую борьбу, а потом уже пропить — это называется экспроприацией. И это впоне легитивно.

С Ризваном Саламбековым девушки легко договорились об экскурсии по городу — видимо, Фатхи остался доволен беседой, поэтому к иностранным журналисткам было самой трепетное отношение. В пешеходной прогулке по городу их сопровождали переводчик и четверо чеченцев с автоматами. Заходить на базар охрана отказалась.

— Ткнут в толкучке ножом, и мы не уследим. А мы за вас головой отвечаем, — пояснил переводчик, но девушки не очень и настаивали.

Лена вела обстоятельную беседу с переводчиком о достопримечательностях города, а Лариса пыталась совместить в памяти карту с местностью, чтобы уточнить пути отхода, которые они прорабатывали на базе во время подготовки. Если повезет и уходить будут на машине, то на улицу Ленина или Титова даже соваться не следует — там повсюду разгуливают боевики с автоматами, а некоторые из них даже с гранатометами. А вот на юго — восток от центра, где находятся жилые кварталы, можно будет скрыться. И по улицам Асламбека и Больничной вырваться из города. Возле Урус — Мартановского перекрестка проходит трасса Ростов — Баку, но на неё выскакивать не стоит — именно на трассе их и будут ловить.

Вероятные пути отхода они наметили ещё на базе, но приблизительно, так как времени на подготовку отвели мало — что можно успеть за три недели? Но больше не давали, так как поджимали сроки — кто — то на большом верху требовал разобраться с Фатхи. Им там легко быть жесткими и решительными, сидя у себя в кабинетах. Возможно, под пулями они стали бы другими — когда штаны полные, то выглядеть жестким и решительным затруднительно: дерьмо стекает по ногам и запах скверный.

— Эра милосердия ещё не скоро придет, хотя непонятно, что под этим подразумевается, — сказал как — то Никитич, прапорщик с базы спецназа в Чучково, когда девушки, как обычно, угощали его чаем. — Мир становится всё подлее и подлее. В древности те, кто объявил войну, сражались впереди войска, терпели вместе с ним все невзгоды и опасности. Но в последние пару — тройку сотен лет всё изменилось: руководители государств и вдохновители войн отсиживаются в тылу, уверенные в своей безопасности и безнаказанности. Главнокомандующие и просто командующие руководят армиями из безопасных мест, а командиры частей прячутся за спины солдат. Не защищены только солдаты и народ — им негде и не за кого спрятаться. Кстати, главари террористов тоже следуют тем же правилам, что и государственные деятели — отдают приказы об убийствах мирных людей из безопасных убежищ.

Никитич удивлял девушек оригинальностью своего мышления. С первого взгляда, вроде бы простой и незатейливый, но, как это часто бывает с деревенскими мужиками, на поверку оказался человеком хитрющим, многоопытным и "себе на уме".

— А в четырех километрах южнее селения Грушевое, в долине реки Мартан, находится соленый источник, — рассказывал тем временем переводчик внимательно слушавшей его Лене. — Он выбивается из вертикального колодца глубиной около 7 метров на правом берегу реки и дает начало ручью, который течет в реку Мартан. Источник с давних времен используется в лечебных целях.

Лариса мельком взглянула на Лену и удивилась, с каким интересом та внимала переводчику. В разговор были втянуты и четыре охранника, поэтому Лариса могла спокойно осматриваться по сторонам, не привлекая к себе внимание сопровождающих. Если операция пройдет удачно, то за неё и наградить могут. Хорошо бы только не посмертно! А будет ли Вадим плакать, когда узнает, что она погибла? Хотя как он об этом узнает? Ах, да, тетя Лида подруга Таисии Тихоновны. Интересно, побывала ли она в Сибири у своей подруге?

Конечно же, если с ней что — то случится, то Вадька, безусловно, расстроится. Но надолго ли? А потом утешится с какой — нибудь девицей и забудет, что была такая Лариса. В груди у неё шевельнулось забытое чувство ревности. Ревность они с Ленкой испытали в далеком детстве, когда приревновали тётю Лиду к Андрюшке. Потому что были маленькие и глупые. Но потом немного подросли и поняли, что он её родной сын, а они просто… И ревность прошла, так как им некого и не к кому было ревновать. Их только двое — она и Ленка в этом злом мире. У многих детей в детском доме были родители — одни пили, другие сидели, но к детям иногда приходили бабушки, дедушки и другие родственники. И было совсем немного тех, у кого не было никаких родственников и родители были неизвестны. Такими были и они с Ленкой, но всех убеждали в том, что Овсянниковы их дальние родственники. Поэтому, мол, и приезжают так часто, и к себе на праздники забирают. Им не верили и они дрались, пытались доказать, что не одиноки, а как все люди имеют родственников. Но потом и это прошло.

Тетя Лида, настаивая на том, чтобы они готовили себя в артистки, записала их в кружок самодеятельности в школе. Вначале им там очень понравилось, но ужиться с другими девчонками не смогли. Может потому, что были одеты беднее всех, а дети это очень чувствуют? Или потому, что детдомовские чем — то отличаются от других детей? Их оттуда выгнали, когда Ленка расквасила нос одной высокомерной девчонке. За девчонку вступился мальчишка из кружка, и тогда Лариса тоже ввязалась в драку. Как их после этого ругала Лидия Афанасьевна! Они тогда с Ленкой очень испугались, боялись, что она их бросит, и больше никогда не будет забирать к себе.

Лариса попыталась отбросить все посторонние мысли. Самое важное в данный момент — это наметить пути отхода. Если им придется тащить с собою этого араба Фатхи, то придется очень туго. Его просто так не отдадут и будет та ещё рубка! Хотя бы Вася Буланов вовремя подоспел, потому что им с Ленкой надо уцелеть во что бы то ни стало — ведь это раньше они были одиноки, а сейчас есть люди, которые их любят и ждут. Её ждёт Вадька, её ждёт Таисия Тихоновна и они с Ленкой просто так не сдадутся. Обязательно уцелеют, сколько бы не пришлось положить народу, потому что есть ради чего, потому что их ждут!

 

Глава 35. Вечеринка у Романа Дерягина

Марина шла на вечеринку к Роману, хорошо подготовившись к встрече с Митей. Она уже знала, что ему скажет и как будет себя с ним держать. Адрес, который записал ей Роман, она нашла быстро. Дом совсем недавно был построен по специальному проекту, и знакомые рассказывали, что квартиры в нём продавались по баснословным ценам. Было интересно посмотреть, как живут новые буржуи, и Марина с интересом разглядывала богатое убранство большой прихожей и огромной комнаты, в которой гремела музыка. В углу около балконной двери стоял небольшой стол с бутылками и закуской.

— Проходи, не стесняйся, — сказал Роман. — Здесь все свои.

В комнате находилось совсем немного гостей: Оксана, Карина, два парня из их группы, имена которых она пока не знала, а также одна незнакомая пара.

— А где остальной народ? — спросила Марина, и Роман пожал плечами.

— Они решили где — то собраться, чтобы придти всем вместе. Скоро должны подойти. А пока проходи к столу. Стол у нас шведский, каждый сам себе накладывает что хочет.

— И стол шведский и любовь по — шведски, — засмеялась Карина, и Марине от её юмора стало немного не по себе.

— А почему они опаздывают, — спросила Марине. — Ведь было ясно сказано, что собираемся в три часа.

Оксана взяла её за руку и подвела к столу.

— Да придут они, не волнуйся, — сказала Роман и налил Марине бокал вина. — Французское из Эльзаса. Была в Эльзасе? Видела, какие там виноградники?

— Нет, не была. Но вино я пить не буду, я вообще не пью, — отказалась Марина, но все дружно начали настаивать.

— Мы же пьём не ради пьянки, а за дружбу и сплоченность. Ведь нам предстоит пять лет вместе заниматься и надо, чтобы коллектив был сплочённым. Ты ведь активный член нашего коллектива?

Марина подумала, что действительно стоит немного выпить, чтобы расслабиться. Да и разговаривать с Митей будет тогда легче. Она пригубила вино и почувствовала, что оно действительно очень вкусное, хоть и крепкое.

— Нет, нет, пей до дна, — закричала Карина, протягивая ей бутерброд с чёрной икрой. — Выпьешь, закусишь, и настроение сразу же станет веселое.

Марина выпила, закусила и действительно почувствовала, как ей становится легче и появляется какая — то раскованность. Правда, начала немного кружилась голова и давила на уши гремевшая музыка.

— Марина, пойдём танцевать, — предложил Роман и закружил её в танце.

— Ой, я сейчас упаду, у меня голова кружится, — запротестовала Марина, освобождаясь от его объятий. — Я немного посижу лучше.

— Ну, посиди. А если хочешь, я могу показать тебе учебники, которые нам рекомендовали. Я уже все приобрёл, и даже различные пособия с готовыми курсовыми и лабораторными. Хочешь посмотреть?

Смотреть учебники лучше, чем танцевать или сидеть под гремящей музыкой и она согласилась. Роман повёл её в свою комнату, обставленную импортной мебелью, и закрыл дверь на ключ.

— Зачем двери закрываешь? — насторожилась Марина — Сейчас же открой!

— Это для того, чтобы нам не мешали смотреть учебники, — ухмыльнулся Роман и, подойдя к ней, по — хозяйски обнял её.

— Пусти, а то закричу, — пыталась вырваться Марина, но он держал её крепко.

— Можешь кричать, если нравится, всё равно из — за музыки ничего не слышно, — рассмеялся Роман и впился губами в её губы.

Его рука шарила по её телу и она, не в состоянии вырваться, вцепилась ногтями ему в щёку и поцарапала до крови.

— Ты что, сучка, творишь? — закричал Роман, отталкивая её, и хватаясь за щёку. Он влепил ей увесистую пощечину, подхватил на руки и, подбежав к дивану, швырнул на него. Упав, Марина попыталась вскочить, но он навалился на неё, сжав её руки, как клешнями. Она попробовала вырваться, но он крепко держал её руки, захватив их одной рукой. Вторую он запустил ей под платье, пытаясь спустить трусики. Она крутилась под ним и, изловчившись, укусила его за ухо. Роман вскочил и схватился за ухо. На поцарапанной щеке выступила кровь и капнула ему на воротник, а укушенное ухо горело и на месте укуса тоже начала проступать кровь.

— Что же ты творишь такое? Щёку мне до крови поцарапала, ухо чуть не откусила! Недотрогу из себя корчишь? Ничего, я сейчас позову ассистентов, они помогут тебя успокоить, сучка психованная!

Зажимая ухо, он выскочил из комнаты, захватив с собою ключ, чтобы она не смогла закрыится. Марина метнулась к окну. Открыв его, она отпрянула: хоть этаж только третий, но потолки высокие, поэтому до земли было далеко. Примерно в двух метрах от окна находился чей — то балкон, но к нему надо ещё дотянуться. Это было единственным спасением и Марина, несмотря на страх высоты, вылезла в окно и ступила на парапет. Плотно прижавшись к стене, правой рукой она держалась за раму окна, а второй пыталась дотянуться до балкона. Не хватало сантиметров десять, и она осторожно передвинулась немного дальше по парапету и кончиками пальцев уже практически доставала до прутьев балконного ограждения. В этот момент в окно выглянул Роман и увидел её.

— Вот куда она забралась! — вскричал он и, высунувшись из окна, попытался схватить её за руку.

Марина, выпустив оконную раму, быстро передвинулась по парапету и уже схватилась левой рукой за балконное ограждение, однако ноги её соскользнули и она, не удержавшись левой рукой, полетела с криком вниз. Она упала на вскопанный палисадник, и острая боль в правой ноге и левой руке пронзила её. Как в тумане она услышала визг тормозов, и из проезжающей мимо машины выскочили мужчина и женщина. Подхватив её на руки, они уложили на заднее сидение и повезли в больницу. Там с ней что — то делали, что — то спрашивали и когда она, наконец, очнулась, и сознание просветлело, она увидела, что ей накладывают гипс на правую ногу и левую руку. Затем её положили на специальную кровать, подвесив и зафиксировав загипсованную ногу, и повезли в палату. Врач, женщина с добрым лицом, укрывая её, говорила:

— Сейчас придёт сестра, сделает тебе укольчик, и ты заснёшь. Надо обязательно поспать! Это поможет тебе преодолеть стресс и поможет организму восстановиться.

— Позвоните, пожалуйста, маме, — заплакала Марина и врач начала её успокаивать:

— Не волнуйся, я сейчас же позвоню маме, но она увидит тебя только завтра, потому что тебе надо поспать. Какой номер телефона?

Марина сообщила номер телефона и ещё сильнее заплакала. Слёзы от боли и обиды текли ручьём, а врач, вытирая их своим платочком, пыталась её успокоить.

— Не надо так плакать, ничего страшного не произошло. Всякое бывает, починим тебя, и вскоре снова будешь бегать.

— А я не стану инвалидом?

— Нет, инвалидом ты не станешь, — засмеялась врач, держа её за здоровую руку. — Упала ты очень удачно, рентген показал, что позвоночник не затронут, а конечности твои отремонтируем, и заживёт всё на тебе, как на собачке. Ты, главное, не переживай. Я понимаю, как обидно попасть в начале учебного года в больницу. У меня тоже есть дочь немного младше тебя. Она ещё учится в школе в десятом классе и тоже будет поступать в университет.

Марина начала успокаиваться, уверенность врача в том, что всё будет хорошо, передалась ей. Действительно, хорошо, что позвоночник цел, а нога и рука заживут.

— Ты, Марина, не волнуйся. У тебя закрытый перелом, пару недель полежишь в гипсе, а потом зафиксируем поврежденную кость стержнями и отправим тебя домой. Раньше при переломе ноги согласно классическим канонам травматологии рекомендовали полный покой. А это далеко неправильно. Покой — это застой крови, нарушение питания клеток кислородом, медленный процесс заживления ран. Современные методы предполагают совершенно иной путь. Поэтому через месяц, может полтора, будешь бегать. Но следует особое внимание уделить рациональному питанию, в частности принимать витаминно — минеральные комплексы, содержащие группы витаминов и кальций. Одним словом, не переживай, мы тебя быстро поставим на ноги. А сейчас тебе сделают укол, и ты поспишь.

Марина с благодарностью смотрела на врача, которой хотелось верить. Может быть действительно, ничего страшного не произошло и скоро всё образуется? Она попыталась улыбнуться и попросила:

— Пожалуйста, не забудьте позвонить маме, а то она будет меня искать и очень волноваться.

— Конечно, позвоню, я бы тоже волновалась, если бы дочка пропала неизвестно куда. Ну, давай, Марина, держись!

В палату зашла дежурная медсестра, сделала укол и вскоре Марина уснула.

Таня, работавшая второй день в больнице, дежурила в эту субботу, подменяя врача, у сына которого сегодня должна состояться помолвка. В выходные дни мало кто из врачей жаждал работать, поэтому каждый месяц вывешивался график дежурств. Таня в нём пока не числилась, но охотно согласилась заменить коллегу, потому что соскучилась по настоящей работе, по запаху больницы, по её атмосфере.

Сегодня пациентов поступило не так много, их больше всего поступает, почему — то, в воскресенье или в ночь с субботы на воскресенье. Девочка, только что поступившая в отделение, выпала из окна третьего этажа и хорошо, что под окном, как сообщили люди, доставившие её в больницу, был не асфальт и не битый кирпич, как это водится, а недавно вскопанный палисадник. Это и спасло ей жизнь. Таня набрала номер телефона родителей девочки и услышала женский голос.

— Это квартира Солдатенковых?

— Да.

— Вы мама Марины?

— Да. А в чём дело?

— Вам звонят из областной больницы. Марина упала, сломала ногу и сейчас лежит у нас. Она просила вас не волноваться, с нею всё в порядке и сейчас она спит.

— Как это с нею всё в порядке?! Сломала ногу и всё в порядке?! Я сейчас к вам еду.

Таня хотела её отговорить, но Надежда Ивановна уже положила трубку. С мужем Николаем они клеили обои у Марины в комнате. Старые уже немного пообтёрлись, а к Марине будут приходить новые друзья из института, поэтому Николай решил, что комнату надо освежить. Но услышав такую жуткую новость, Надежда Ивановна не могла продолжать работу и быстро, переодевшись, помчалась в больницу выяснять, что от неё скрывают. Сломала ногу и всё в порядке! Как будто это в норме вещей! Она не стала ждать автобуса, а схватила проезжавшее мимо такси и через пятнадцать минут уже входила в приемный покой больницы.

— К вам попала моя дочь, Марина Солдатенкова. Я её мать и хочу видеть девочку, — сказала она дежурному врачу, и тот посмотрел на неё поверх очков.

— Марина? Солдатенкова? Да, такая поступала с закрытым переломом правой ноги и левой руки.

— И руку тоже сломала? Почему же мне сказали только о ноге? Может быть, она ещё что — то себе повредила, и от меня скрывают?

Надежду Ивановну трясло, и она решила, что надо срочно звонить Постникову, курировавшему в областной администрации здравоохранение. Пусть собирает консилиум профессоров, доцентов и всех кого считает нужным. Пусть срочно что — то делает! Но сначала она должна увидеть Маоишку!

— Где моя дочь? Я хочу её увидеть!

— У нас сегодня посещения разрешены до 13 часов, а сейчас уже нельзя. Приходите в понедельник, поговорите с лечащим врачом…

— В понедельник? — выдохнула Надежда Ивановна. — Вы издеваетесь? Девочка лежит с переломами, а вы мне говорите приходите в понедельник?

Надежда Ивановна вся покраснела и её начало трусить. Этот скользкий тип явно над нею издевается. Если он смеет издеваться над ней, взрослой женщиной, то как же здесь издеваются над её ребёнком!

— Я хочу немедленно видеть своего ребёнка. Я требую это! Вам ясно? — раздельно произнесла Надежда Ивановна, с неприязнью глядя на дежурного врача. Тот окинул её взглядом и понял, что лучше поскорее избавиться от этой разгневанной женщины. Здесь ему не нужны скандалы с истериками.

— Тогда вам надо в хирургическое отделение. Идите сейчас налево, дойдете до угла, поверните опять налево и там увидите лифт. Вам нужно на четвертый этаж. А я сейчас позвоню дежурному врачу отделения, она вас встретит.

На четвертом этаже у лифта Надежду Ивановну встречала женщина — врач.

— Вы мама Марины Солдатенковой? Это я вам звонила.

— Почему же вы мне не сказали, что у Марины сломана ещё и рука?

— Там просто небольшая трещинка. Не надо так волноваться, ничего страшного нет. И, кроме того, Марине сделали укол, и она сейчас спит. Девочка будет спать до завтрашнего утра.

— Я хочу на неё посмотреть.

Таня нашла белый халат для беспокойной женщины и провела в палату. Она не осуждала её, так как волновалась бы не менее, если бы, не дай Бог, такое случилось с Алёной. Только незачем было сидеть на подоконнике, из — за чего, как предполагала Таня, девочка выпала из окна. Возраст такой, что о последствиях своих поступков не задумываются.

Надежда Ивановна, увидев спящую дочь, с ногой в гипсе, подвешенной к верху, и такой же загипсованной рукой, еле сдержалась, чтобы не заплакать.

— Скажите мне, доктор, всю правду, — обратилась она к Тане. — Что её ожидает?

— Да не волнуйтесь вы так! Как вас зовут?

— Надежда Ивановна.

— А меня Татьяна Петровна. Ваша дочь, можно сказать, отделалась лёгким испугом. Через месяц будет бегать на дискотеки, увидите. Более того, я сама порекомендую ей это сделать, потому что так у неё быстрее всё срастётся.

Убежденность врача сыграла свою роль, и Надежда Ивановна, немного успокоившись, посмотрела на неё с большой надеждой.

— Татьяна Петровна, сделайте, пожалуйста, всё возможное, чтобы моя девочка быстрее встала на ноги. Я вас отблагодарю!

Таня по опыту знала, что все так говорят, а потом приносят коробку конфет, а врачам — мужчинам бутылку коньяка и считают это благодарностью. У мужчин скапливается этих бутылок столько, что потом они договариваются с каким — нибудь кафе и продают их по бросовым ценам. А женщины раздают конфеты своим знакомым, потому что осилить сами не в состоянии. "Лучше бы государство зарплату платило нормальную и регулярно, чем все эти благодарности", — подумала Таня, однако вида не подала, чтобы не обижать расстроенную мать. Они вышли в коридор, и Надежда Ивановна спросила:

— А почему в палате столько много больных. Кроме Марины там ещё четверо. А что, одноместных палат у вас нет?

— Одна одноместная палата есть, но это для VIP — персон. Использовать её не разрешается.

— А телевизор там есть?

Таня улыбнулась. Какая разница, что там есть, если её дочери не светит туда попасть. Но, чтобы не обижать женщину, она кивнула.

— И телевизор есть, и кроме телевизора там многое есть.

— И телефон есть?

— И телефон есть.

— Это хорошо! — удовлетворённо сказала Надежда Ивановна, чем рассмешила Таню.

— Надежда Ивановна, вы только не волнуйтесь и поверьте мне, всё с Мариной будет хорошо.

— Я, почему — то, верю вам, и тоже на это надеюсь.

— Вот и хорошо! — улыбнулась Таня и проводила Надежду Ивановну к лифту. Скандал, которого она опасалась, не состоялся, и женщина ушла немного успокоенная. Таня, как мать, её понимала и жалела Марину. Личико у девочки довольно миленькое, и сама она производит впечатление разумной девочки. Да и не могло быть иначе, раз в университет поступила. Таня забыла спросить у Марины: на каком факультете та занимается. Может быть, она даже знает Митю?

Первое её дежурство проходило спокойно, но неожиданно через некоторое время приехал главврач с профессором мединститута, у которого когда — то училась Таня. А ещё через некоторое время примчался запыхавшийся Лёша Поспелов, её бывший сокурсник, а ныне заведующий хирургическим отделением.

— В какой палате лежит Марина Солдатенкова? — спросил главврач, и Таня повела их в палату к Марине, докладывая по дороге о состоянии больной и показывая рентгенограммы ноги, руки и позвоночника.

— Надо срочно перевести девочку в 411—ю палату, — распорядился главврач. — И необходимо проверить работает ли там телефон.

Эта суета удивила Таня, и она потихоньку спросила у Поспелова:

— Лёша, а чья родственница эта девочка?

— Танюша, я не знаю, но Постников распорядился уделить девочке максимальное внимание и обеспечить ей полный комфорт.

Таня не знала, кто такой Постников, хотя уже где — то слышала эту фамилию. Телевизор в палате 411 не работал, поэтому вскоре появился какой — то человек и заменил его. Потом появился другой человек и заменил телефонный аппарат новым, более модным. Эта суета раздражала Таню и напоминала ей советские времена. Но девочка не виновата, она спала, не подозревая о том, что проснётся в другой палате, где будет лежать одна и ни с кем не сможет перемолвиться хоть словом. В палатах, где лежит несколько человек, можно пообщаться, о чём — то поспорить, если, конечно, пациенты не испытывают друг к другу антипатию.

Таня, когда работала здесь раньше, старалась так комплектовать палаты, чтобы люди были примерно одинакового возраста и имели примерно равный образовательный уровень. Это не всегда получалось, но она, во всяком случае, к этому стремилась, понимая большое значение общения. А в этой одиночной палате общаться можно только с телевизором и телефоном, а человеческого общения нет. Но родственникам девочки виднее.

Она уже хотела выйти из палаты, но вдруг зазвонил телефон, и Таня взяла трубку.

— Матрёна, как дела, как настроение? — услышала она в трубке бодрый мужской голос и спросила недоуменно:

— Вы куда звоните?

— В больницу звоню. В этой палате лежит Солдатенкова?

— Да, в этой. Только она не Матрёна, а Марина. А кто, собственно звонит?

— Климов звонит.

— И что вам, господин Климов, нужно?

— Хочу с Мариной поговорить. А вы кто такая?

— Я дежурный врач.

— А фамилия, имя, отчество у дежурного врача есть?

— Да, есть. Моя фамилия Никонова, Татьяна Петровна. Но вынуждена вас огорчить, господин Климов: Марина спит, и будет спать до завтрашнего утра. Поэтому извольте сегодня больше сюда не звонить.

— Слушаюсь! Позвоню завтра утром. Один вопрос, Татьяна Петровна: в палате видеодвойка или просто телевизор?

— Ну, у вас и претензии! Скажите спасибо, что телефон и телевизор есть. А вы, собственно кем приходитесь девочке?

— Ну, я её знакомый, можно так сказать.

— Это хорошо, что вы заботитесь о своих знакомых, но звоните только завтра.

"Хороший, видимо, знакомый, если толком не знает, как девочку зовут!", — подумала Таня и положила трубку. Звонивший таким тоном сказал "Климов", что можно подумать, что все должны знать, кто такой Климов. "Совсем как Шиманский!", — вспомнила она старый с бородой анекдот и улыбнулась. И, главное, какой дурацкий вопрос: есть ли в палате видеодвойка или просто телевизор? Мужик должно быть на подпитии, вот и не адекватен.

Она подошла к Марине и поправила одеяло. Девочка безмятежно спала и Таня отметила, что у неё красивые бровки — стрелочки и симпатичный небольшой носик, около которого разбросаны веснушки. Если она тоже первокурсница, как Митя, то он мог её видеть, а возможно даже знает. Почему бы ему ни встречаться с такими девочками, вместо того, чтобы гулять с какой — то стервой?

Она почему — то сразу поверила Алёне, и не сомневалась, что Митя связался со стервой. Сколько угодно есть примеров того, как разбитные девки ловят себе хороших парней, и потом те с ними мучаются. Ведь именно в таких парах бывают ранние и скоропостижные браки, а потом через пару лет разбегаются под брызги шампанского. А если ещё и дети появляются, то вообще беда. В то время как такие симпатичные и хорошие девочки, как эта Марина, не могут ни с кем познакомиться из — за своей застенчивости.

Таня снова поправила одеяло, выключила ночничок и вышла из палаты. Настроение было безоблачное — дежурство ей напомнила прежние годы работы здесь. Как это не странно, она всегда любила дежурить в выходные дни, когда никто из коллег её не дёргает, и она чувствует себя хозяйкой отделения. Она шла по коридору, напевая что — то про себя, когда к ней подбежала молоденькая дежурная медсестра.

— Татьяна Петровна, в 407—й палате больные распивают бутылку. Я говорю, чтобы они прекратили, а они смеются и мне наливают!

— И что они наливают?

— Водку! Представляете?!

— Водку не только представляю, но неоднократно употребляла, — засмеялась Таня. — Не волнуйся, сейчас мы наведём порядок в палате, главное, чтобы к этому времени они уже всё успели выпить.

Сообщение медсестры о распитии спиртных напитков в палате 407—й напомнило ей, что назавтра они с Андрюшей приглашены на дачу к Мельниковым на шашлыки и утром после дежурства её должны забрать прямо из больницы. На шашлыки обещали приехать Лера и Анатолий. Несмотря на то, что у Леры завтра вечером спектакль, она всё равно захотела приехать и немного с ними подурачиться.

Детей не будет: Митя отказался ехать, Алёна тоже решила не ехать и пойти к Насте. А Яночка, узнав, что ни Мити, ни Алёны не будет, решила остаться дома. И это хорошо, потому что можно расслабиться и не следить за тем, что необходимо всё время подавать детям пример поведения. Она сделала строгое лицо и вошла в палату 407 — следовало навести порядок, потому что бутылку к этому времени больные должны были уже выпить.

 

Глава 36. На даче у Мельниковых

На даче у Мельниковых дым стоял коромыслом — мурлыкал магнитофон, Виктор жарил шашлыки, женщины нарезали овощной салат, а Кудрявцев и Никонов сидели на веранде и, подтягивая из маленьких рюмочек крымский коньяк "Коктебель", тихо беседовали.

— Ты неправ, Андрей, повторяя тезисы "правозащитников", — говорил Кудрявцев, грея в руках рюмку. — Я не знаю, чьи права они защищают, но российские СМИ устроили буквально антивоенную истерию, искажая одни факты, передёргивая другие и замалчивая третьи.

— Я что — то похожее уже слышал. Но то было: "Ты неправ, Борис!". Не мог бы ты популярно просветить меня насчёт замалчиваемых фактов?

— Ты зря иронизируешь. Совсем недавно, в июле, на заседании Конституционного Суда Шахрай заявил, что в Чечне имеет место этническая чистка. Однако в федеральной прессе это сообщение осталось незамеченной из — за поднятой в прессе истеричной антивоенной компании. И, кроме того, власть не решается широко озвучить эту проблему. Между тем, в Чечне реально идёт геноцид русского народа, десятки тысяч русских бегут оттуда. А тех, кто не успел сбежать, зверски убивают. Этнические чеченцы захватывают квартиры нечеченцев, в лучшем случае выгоняя их на улицу. Замалчивается проблема рабства в республике. Уже с середины 80—х годов многие чеченские тейпы обзаводились русскими рабами и сейчас количество рабов в независимой Ичкерии не поддается точному определению. Ориентировочно их количество оценивается в 70 тысяч человек. Содержат их в подвалах и ямах, используемых, как домашняя тюрьма.

— Я думаю, эти факты, мягко говоря, не совсем соответствуют действительности. Иначе правозащитники не молчали бы, а кричали об этом на весь мир.

— Но вот фаты есть, а они не кричат. Вернее кричат, но не о том. Некоторые, так называемые, "правозащитные" организации представляют собой не более чем своеобразный бизнес, поэтому они не слишком разборчивы в выборе источников финансирования. А ведь известно: кто платит, тот и музыку заказывает. Такие, с позволения сказать, правозащитники, прежде всего, пекутся о правах мятежников и террористов, а за это получают зарубежные премии и почетные командировки. Озабоченные благополучием бандитов, они подыгрывают Дудаеву, а заодно и "мировому общественному мнению", всегда имеющему антироссийскую направленность.

— Известно, что правозащитники против войны в Чечне. В чем — то они правы, не всё так однозначно. И я бы так резко не выражался: "подыгрывают Дудаеву".

— Вот, например, штатный "правозащитник" Сергей Ковалев  умудрился ни разу не выступить в защиту русского населения Чечни. Наоборот, из бункере Дудаева он вел информационные передачи, для так называемых, "демократических СМИ" и по рации призывал российских военнослужащих сдаваться в плен. А ведь известно, что российских солдат после сдачи в плен ожидают зверские пытки! Да вся тональность его материалов для СМИ была жестко обвинительной в адрес российской армии! Представь себе, как бы это выглядело, если бы в апреле 1945 года депутат Верховного Совета СССР, прорвавшись через линию фронта в бункер к Адольфу Гитлеру, выступал оттуда по радио с призывами к миру и обличениями Советской Армии?

— Анатолий, я понимаю твою позицию. Как офицер ФСБ, ты не можешь думать иначе. Но есть люди, которые считают Ковалева голосом совести. Не далее, как вчера у нас на кафедре один из преподавателей заявил, что "таких людей, как Ковалев, в России осталось не так много, но они стоят миллионов приматов раболепного и безропотного стада". Это конечно перебор, но данный факт свидетельствует о том, что люди думают по — разному. Это только в СССР все думали одинаково и говорили цитатами.

— Между прочим, в 93 году "голос совести" призывал расстреливать защитников Дома Советов, а зимой этого года призывал российских солдат сдаваться в плен чеченским боевикам. Любопытные зигзаги совести! Кстати, Сергею Адамовичу принадлежит немалая заслуга в "победоносном" итоге басаевского "похода на Буденновск". Когда произошел захват заложников в Буденновске, спецслужбы и армия пошли на штурм больницы. Штурм начался весьма успешно и бандиты были близки к разгрому, но вдруг Черномырдин остановил штурм и начао говорить по телефону с Басаевым. Это решение было принято после настойчивых увещеваний Ковалева. Рассказывают, что Ковалев даже заявил: "Шамиль Басаев — это современный Робин Гуд с гранатометом". Так Россия капитулировала перед одним отрядом боевиков.

— Да, я смотрел по телевизору, как Черномырдин уговаривает Басаева. Даже мне было стыдно за нашего премьера! Но нам неизвестны все факты и мы не можем верно оценить всю сложность чеченской проблемы. Нехватка информации…

— Развею твои иллюзии насчёт сложностей проблемы: Дудаев пришел к власти в Чечне при пособничестве российских реформаторов. Они пытались любыми способами свергнуть прокоммунистических лидеров в различных регионах страны. А когда Дудаев в ноябре 91 года провозгласил республику "независимой", по распоряжению Гайдара части российской армии покинули Чечню, оставив при этом ей всю боевую технику, включая танки, и все склады с оружием и боеприпасами. Ты можешь себе представить, чтобы армия покинула Дальний Восток, или Сибирь? Или Краснодарский край? Если губернатор Краснодарского края объявит о своей независимости, то Россия должна вывести оттуда свои войска? Следует ли удивляться тому, что, получив склады с оружием, Дудаев стал готовить армию для войны с Россией. А иначе для чего ему оружие? С кем он собирался воевать? Зачем ему армия, кроме как против России? Но, несмотря на то, что Чечня объявила себя независимой от России, российское правительство, возглавляемое все тем же Гайдаром, а потом и Черномырдиным, регулярно отправляло, да и теперь отправляет, в Чечню колоссальные денежные средства. Здесь, у нас в области, пенсии людям не платят, а в Чечню вливают огромные средства. До середины 93—го года чеченцы качали через себя сибирскую нефть и гнали ее по российским трубопроводам за рубеж. Стоит ли удивляться тому, что арабские страны сразу поняли свою выгоду в независимости Чечни и теперь готовы помочь братьям — чеченцам воевать с Россией.

— В нашу трудовую компанию затесались два отпетых бездельника, — послышался голос Зоя. — Это Андрей и Анатолий.

— Основная наша задача — не мешать вам работать, и мы с честью её выполняем, — допив очередную рюмку, лениво произнёс Кудрявцев.

— Так, мужики, бросайте пить, выносите стол под яблоню и стулья из комнаты, — скомандовала Зоя. — А Таня и Лера расставляют посуду.

— Ладно, Андрей, пошли выполнять указание нашей строгой хозяйки, — сказал Кудрявцев, вставая. — Кстати, заканчивая тему рабов. После капитуляции Шамиля в 1859 году царское правительство не только освободило рабов, но и ассигновало большие деньги для оказания материальной помощи освобождаемым людям . Вот такое было не демократичное царское правительство. А наше демократическое правительство не может решить проблему беженцев из Чечни, не говоря уже о полном игнорировании судьбы русских людей, находящихся в рабстве в Чечне.

Шашлыки получились очень удачными, и не успела компания их доесть, как около калитки остановился шестисотый "Мерседес". Из него, к удивлению всех, вылез Митя.

— Ни фига себе, — поразился Никонов — старший. — Вот дожил, уже сын в "Мерседесах" разъезжает.

— А мы его заставим нас покатать! — рассмеялась Таня. У неё было беззаботное настроение, и от выпитого вина слегка кружилась голова.

— Он вовремя приехал, у нас ещё осталось немного шашлыков, — сказала Зоя. — Сейчас принесу две чистых тарелочки и два бокала.

— Он будет пить коньяк, поэтому неси рюмки, а не бокалы, — поправил её Мельников.

Митя и водитель вошли в калитку и приблизились к столу.

— Нам ничего не надо, мы только на минутку, — остановил Митя отца, который подвинулся, освобождал ему место на скамейке около себя.

— Нам нужна Никонова Татьяна Петровна, — сказал водитель. — В больнице в палате 411 собрался консилиум врачей, и все ждут её. Очень просили приехать, это много времени не займёт.

— Я Никонова. А что случилось с девочкой? — встревожилась Таня. — Что — то произошло? Почему консилиум?

— Не знаю, я просто водитель. Просили вас приехать.

— А что, в больнице настолько хорошо обстоит дело с транспортом? — спросил Кудрявцев, сверля водителя подозрительным взглядом.

— Транспорт не больничный. Это служебная машина другого ведомства.

— Танечка, Митя поедет с тобой, — забеспокоился Никонов — старший. — А хочешь, я тоже поеду?

— Нет, Андрюша, ты оставайся здесь, а со мной поедет Митя. Это, видимо, машина родственников этой девочки. У родителей девочки родственники очень богатые. Она даже в отдельной палате для VIP — персон лежит. Непонятно, что такое могло произойти? Ещё утром всё было в порядке.

У Тани быстро прошёл хмель, улетучилось безоблачное настроение и ею овладело беспокойство. Утром, когда она сдавала смену, с Мариной было всё в порядке: девочка проснулась рано, уже не плакала, смотрела телевизор и чувствовала себя вполне нормально. Даже щёчки были слегка розовые. Что же могло такое случиться, что срочно собрали консилиум, причем в выходной день? В будний — то день трудно собрать, а сейчас, в воскресенье, собрали, да ещё и машину за ней прислали в такую даль. Да и вообще, зачем она нужна на консилиуме?

Может быть, медсестра дала девочке не то лекарство, и теперь с нею, Таней, будут разбираться? Но какое такое лекарство могла ей дать медсестра, чтобы в пожарном порядке собрали консилиум? Или никакого консилиума нет, а это просто предлог, для того, чтобы её похитить, как собирались похитить Яночку? Но кому она нужна? Выкуп ведь за неё никто не заплатит.

Таня опасливо покосилась на водителя и перевела вопросительный взгляд на Митю.

— С больницы звонили нам домой и, узнав, что ты на даче, прислали машину. Просили меня показать дорогу, — пояснил Митя, и Таня, ещё раз взглянув с опаской на водителя, пошла с ними к машине.

— А что там с девочкой? — спросил Митя, когда машина мчалась по шоссе к городу.

— Выпала с балкона с третьего этажа, — рассеяно ответила Таня. Её не покидало беспокойство. Сидя с Митей на заднее сидение, она нервничала, опасаясь, что вдруг машина свернёт в лес или ещё куда — нибудь. Таня пододвинулась ближе к Мите и, притянув его к себе за полу куртки, спросила на ухо:

— Митя, а этот водитель не бандит?

— Не волнуйся, если он попытается сделать что — нибудь не то, я ему башку сверну.

— Он, возможно, вооружён, а у тебя нет оружия.

— Мне оружие не нужно. Я ему голыми руками башку сверну, если он только дёрнется.

Уверенность Мити немного успокоило её и она, прижавшись к его плечу, попыталась прогнать дурные мысли и ощутить комфорт салона машины. Никогда ещё она не ездила в такой просторной и шикарной машине, которая мчалась настолько мягко и неслышно, что казалась, парит над дорогой.

В салоне тихо играла стереофоническая музыка: на кассете были записаны со вкусом подобранные классические пьесы в оригинальной аранжировке. Вскоре они въехали в город, и Таня совсем успокоилась, когда машина понеслась в направлении больницы.

Митя, воспользовавшись моментом, направился в палату к Славе Ковалёву, хотя в воскресенье посещение больных строго запрещено. Но так как он приехал с врачом, вахтёрша не возражала. А Таня, волнуясь, поспешила в 411—ю палату, где в небольшой комнате было тесно от скопившихся там людей в белых халатах. Она сразу узнала профессора Борташева, заведующего кафедрой общей хирургии медицинского института и доцента с той же кафедры, фамилию которого не помнила.

Присутствовал также главврач больницы, заведующий отделением Поспелов и двое неизвестных её людей: какой — то лысый мужчина и моложавая женщина, строгого вида в модной шляпке. Около кровати больной сидела мать Марины, держала дочь за руку и что — то рассказывала ей, отчего та улыбалась. "Будь ей плохо, она бы не улыбалась", — мелькнула у Тани мысль и она сразу как — то успокоилась, хотя не понимала из — за чего такой сыр — бор.

На тихонько вошедшую Таню никто не обратил внимания, так как все слушали профессора Борташева, рассказывавшего о действии какого — то препарата.

— Результаты клинических исследований великолепные, но должен вас огорчить: думаю, что в Москву препарат ещё не поступил, потому что он только недавно запущен в Германии в производство, — завершил он свою речь на пессимистической ноте.

— Ничего, потребуется, достанем, — уверено сказал лысый мужчина, посмотрев на даму в шляпке. Таня негромко кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание. Увидев её, мать девочки стремительно подошла к ней.

— Татьяна Петровна, дорогая, я вам так благодарна, за то, что вы приехали! Мы знаем, что вы сегодня у друзей на даче, но поймите… — начала извиняться Надежда Ивановна.

— Ничего страшного, — успокоила её Таня. — Что с Мариной?

— С Мариной более ни менее всё в порядке. Но мы решили, что консилиум не помешает. Могло быть хуже, но, к счастью, Бог миловал. Ваш диагноз подтвердился, — сказала дама в шляпке, бесцеремонно оглядывая Таню.

— Климова Вера Павловна, — представилась она. — Хорошо, что девочка попала сюда именно в вашу смену, и что вы её наблюдаете. Мариночка о вас очень высокого мнения.

Консилиум уже практически закончил работу, и все начали расходиться. Лысый подошёл к Тане.

— Я рад с вами познакомиться, Татьяна Петровна, — сказал он ей. — Вы умеете работать с больными, они вам доверяют и это радует. Значит, медицина у нас не так уж и развалена, как утверждают некоторые злопыхатели. Если у вас будут проблемы, звоните, обязательно постараюсь помочь.

Тане растерялась, и что — то пробормотала в ответ. Она не знала кто это и, схватив за руку Поспелова, намеревавшегося тоже уйти, спросила шепотом:

— Лёшик, а кто этот лысый?

— Это же Постников, — тоже шепотом ответил удивлённый Поспелов. — Он курирует в администрации губернатора всю медицину области. Танюшка, скоро мы все у тебя в подчинении будем ходить. А сейчас извини, должен бежать.

Тане недоумевала, за что её хвалят, но эти раздумье прервала дама в шляпке.

— Татьяна Петровна, Наденька хочет посидеть с Маришкой, а вас, если пожелаете, могу отвезти назад на дачу.

Это было очень кстати, и Таня сразу же согласилась. Они сели в ту же машину, которая привезла Таню сюда и она, теперь уже полностью успокоенная, наслаждалась поездкой и тихой инструментальной музыкой.

— Вы знаете, Танечка, — начала дама в шляпке. — Вы не возражаете, если я вас буду так называть? Я, к сожалению, значительно старше вас. К сожалению, потому что годы пробежали очень быстро и незаметно, в повседневной суматохе. Поэтому думаю, что вас не должно обежать, если я назову вас Танечкой, а не Татьяной Петровной. Так вот, вы знаете, Танечка, мой муж, когда в первый раз позвонил в палату, и вы взяли трубку, сразу же решил, что вы хороший врач. И не ошибся. А ведь он ни разу не видел вас! Но у него такое чутьё на людей, что он сразу способен определить: хороший специалист или нет, можно ему доверять или нельзя. Даже по телефонному разговору. Представляете?

Таня вспомнила свой телефонный разговор с человеком, назвавшим Марину почему — то Матрёной. Это дама представилась, как Вера Павловна Климова, и тот мужик назвался Климовым. Следовательно, она его жена и говорит именно о вчерашнем телефонном разговоре. Кто же он такой, этот Климов? И внезапно догадалась. Как же могла забыть? Ведь профессор Климов Федор Гаврилович проректор мединститута по научной части! Так вот почему консилиум собрался в воскресенье!

Теперь всё стало ясно. А Марина, скорее всего, его внучка. Хотя нет, прощаясь, она назвала эту даму тётей Верочкой. Получается, племянница. Следовательно, эта женщина — жена профессора Климова? Таня искоса посмотрела на даму в шляпке. Держится как королева и неудивительно — такая машина! Но откуда у проректора мединститута "Мерседес" с водителем? Хотя проректор — то он по научной части, и защита диссертаций зависит в значительной мере от него. Вероятно, взятки от диссертантов берет неимоверные! А в университете доценты едва сводят концы с концами!

Когда она вернулась на дачу, все уже были навеселе, и дружно пели озорные студенческие песни. Андрей аккомпанировал на гитаре и был запевалой, а помогала ему сидевшая рядом Лера. Одной рукой она обнимала Андрея за шею, а второй дирижировала хором. "Во как народ накачался во время моего отсутствия!" — подумала Таня, открывая калитку и, увидев её, все издали дружный вопль. Мельников, достав откуда — то бутылку вина, налил два бокала и протянул один из них Тане.

— Танечка, мы должны выпить на брудершафт и перейти на 'ты'.

— А второй бокал мой, — сказал Кудрявцев и потянулся за бокалом, но Мельников его опередил:

— Не наглейте, гражданин, не лезьте без очереди!

Вино было вкусное, и Таня с удовольствием отпила немного, но все дружно потребовали, чтобы она допила бокал.

— Пей до дна, пей до дна, — скандировали они, и ей пришлось допить.

— Теперь самое приятное — поцелуй, — сказал Мельников, обнимая её и она подставила ему щёку.

— Нет, нет, взасос, — закричала Лера. — Как мы целовались!

"Сколько же они выпили?" — мелькнула мысль у Тани, но, несмотря на свою трезвость, она была не против поцелуя с Виктором, хотя очень стеснялась. Тем более в присутствии всех. Но как она поцелуется, например, с Анатолием, если она видит его всего второй раз? Она хотела запротестовать, но Виктор уже притянул её к себе, и она почувствовала, как он обхватил губами её губы. "Если нельзя ничего сделать, расслабься и получай удовольствие", — сказала она себе и расслабилась.

Лере надо было вскоре уезжать, потому что вечером она играла в спектакле. В назначенное время за ней приехал дежурный микроавтобус, который Зоя заранее заказала, но вдруг все решили вместе с нею уехать в город и вечером прийти на спектакль.

— Лерочка, возможно мы будем единственные зрители, поэтому нам надо обязательно быть на спектакле для массовости, — заявил Никонов.

— Таня, ну что такое, твой Андрей уже не первый раз меня унижает своими колкостями, — притворно — обижено потянула Лера.

— В таком случае больше ему не наливать! — распорядилась Таня. — Значит, перебрал свою дозу!

— Танечка, ты у нас будешь главным дозиметром! — рассмеялся Мельников. — Только ты, как врач, можешь верно определить дозу для каждого из нас.

— Я бы уточнил: две дозы, ограничивающий интервал принятия. Одна — необходимая, как нижний предел, а вторая — достаточная, как верхний предел, — добавил Кудрявцев.

В город ехали весело, распевая в автобусе песни. У Тани кружилась голова от двух бокалов выпитого вина и она, склонив голову мужу на плечо, закрыла глаза и тихо подпевала.

Когда Мельниковы приехали домой, Яны не было, а на зеркале в прихожей лежала записка о том, что она пошла в гости к школьной подружке. Зоя разделась и отправилась в душ, обдумывая, что она наденет в театр. Идти в театр ей не очень хотелось, так как настроение испортил энтузиазм Виктор, с которым он бросился целовать Таню. По вечерам он слишком часто бывает у Никоновых, и теперь у Зои возник вопрос: всегда ли Андрей бывал дома в дни визита Виктора? Таня очень симпатичная женщина и могла увлечь его. Но зачем ей это? Разве Зоя не делает столько много для её семьи? Вообще — то, на Таню это не похоже, но в жизни всякое бывает. Вот так делаешь людям добро, а они могут в спину нанести удар!

Ей не хотелось ревновать, но память упорно возвращалась к тому, с каким жаром Виктор бросился целовать Таню, и как та на это отреагировала. Даже если между ними ничего нет, но ведь может случиться! Неужели Таня способна пойти на эту связь?

Зоя примеряла в спальне очередное платье, когда Виктор вернулся из ванной.

— Зоенька, ты в этом платье неотразима, — сказал он, обнимая её сзади и целуя в шею.

— У тебя к каждой женщине свой подход? — вырвалось у Зои.

— Не понял?

— Что здесь понимать, Таню в губы, а меня в шею?

Виктор удивлённо повернул её лицом к себе.

— Объясни причём здесь Таня?

— Что я, не видела, как вы с нею целовались? Как ты к ней прижимался?

Обида прорвалась наружу и Зоя уже ничего не могла с этим поделать.

— Но мы же при всех, нигде не прятались! Ты ревнуешь? Ты разве с Андреем не целовалась?

— Я целовалась формально, а ты с энтузиазмом!

Виктор захохотал и подхватил её на руки.

— Какая ты глупышка! Ну, почему бы ни поцеловать красивую женщину, к которой испытываешь симпатию? Но разве можно из — за этого ревновать?

— Вот ты сам признался, что испытываешь к ней симпатию! И ты об этом говоришь мне, твоей жене?

— А что здесь такого? Разве нельзя испытывать к человеку симпатию? Разве это нехорошо?

— А ко мне ты уже симпатию не испытываешь?

— А к тебе я испытываю не симпатию, а любовь! Это разные вещи.

Виктор снимал с неё платье и она, немного посопротивлявшись, сдалась. Может быть, действительно у неё разыгралось воображение, и между Виктором и Таней ничего нет? Но это не значит, что ничего не может произойти, поэтому нужно быть начеку. Вместе с тем, ревнуя к Тане, она может не заметить какой — нибудь другой угрозы. Ведь на работе столько молодых красивых женщин! Не увольнять же только за то, что на них может обратить внимание Виктор!

Муж покрывал её поцелуями, и она постепенно отходила. "Сколько дурочек испортили свою семейную жизнь глупой ревность, — думала она. — Неужели и я не умнее их?". Поцелуи и ласки Виктора её начали возбуждать и она, еле слышно вздохнув, ответила на его поцелуи.

 

Глава 37. Зубков в гостях у Шахнина

Начальник службы безопасности компании "Якутские алмазы" Владимир Трофимович Зубков в бешенстве вернулся в свой кабинет после разговора с генеральным директором. Мат уже давно стал деловым языком новой бизнес — элиты, но так его ещё никто не оскорблял. Притом ни за что! Смолин, случайно пронюхавший об аферах с алмазами и путях нелегальной их доставки, успешно ликвидирован. Грачева, сразу же после выполнения им заказа, должен был ликвидировать надежный и многократно проверенный человек и тем самым отсекались все концы. Но проверенный человек куда — то исчез. Грачев не появляется, значит ликвидирован. А где сам ликвидатор?

Неизвестно, что произошло, но генеральный боится, что Грачев жив и, в случае его задержания, следствие, иницитированное подлыми конкурентами, может выйти на заказчиков. Да ещё вдруг арест Терехова! Это могло случиться только в том случае, если Смолин успел кому — то сообщить раздобытую им информацию. Или Терехов сам где — то прокололся?

— Что с Грачевым? Где твой проверенный человек? — брызгая слюной, буквально визжал генеральный, стуча кулаком по столу.

Причина его буйства, в принципе ясна: люди по — разному проявляют страх: одни ходят под себя, а этот брызгается слюной. Боится, что те, кто управляют им, могут устранить его самого, если над компанией нависнет угроза разоблачения.

Грачева, как опытного киллера, рекомендовал Зубкову тёска и однофамилец, работающий в службе безопасности. Рекомендация оказалась верной: Смолина нет, а следствие в тупике. Но слишком много поставлено на карту, поэтому концы надо обрубить надежно, а оба фигуранта неизвестно куда делись. Возникла версия, что Грачев знает человека, которого за ним послали. Возможно учились или служили вместе, или где — то ещё они пересекались. Но ни одно из этих предположений не подтвердилось. Что же тогда произошло?

С его теской, Володей Зубковым, Грачев оканчивал училище, поэтому можно ожидать, что если жив, то должен появиться у своего однокурсника. Но прошел без малого месяц, а его нет. Значит, убит? Или прячется? Люди, посланные в Сочи, не могли его разыскать, а искать в Крыму бессмысленно — слишком много там укромных мест. Но есть надежда, что, всё же, убит. Только куда делся киллер, посланный за ним?

Неясность ситуации лишает возможности оперативно действовать и генеральный в какой — то мере прав — надо тёску — Зубкова тоже убрать, так как он связан с Грачевым и слишком много знает. Через него тянется ниточка от Грачева к ним, поэтому Зубкова тоже надо ликвидировать и как можно быстрее. Но прежде всего необходимо разобраться в том, кто сдал Терехова. А заняться этим, кроме Зубкова, больше некому. Качков в службе безопасности много, но мышцы не заменяют мозгов, иначе в академии наук заседали бы одни Шварценеггеры. Поэтому пусть летит в Сибирь, уберет кого надо, а как только вернётся, его надо будет тоже ликвидировать. Дорожные аварии в Москве явление обычное, поэтому никто ничего не заподозрит, если всё проделать чисто.

Александр Шахнин ехал на новенькой БМВ в аэропорт встречать Володю Зубкова, своего старого приятеля, прилетающего из Москвы по какому — то срочному делу. С ним он когда — то оканчивал высшее военное командное училище внутренних войск МВД СССР и был глубоко признателен своему другу, за то, что тот буквально вернул его к жизни, вытащив из небытия.

Бывший офицер внутренних войск, капитан в отставке, Шахнин "с 27 апреля 1991 года по 19 мая 1993 года привлекался для выполнения задач по защите конституционных прав граждан в условиях чрезвычайного положения". Иначе говоря, прошёл несколько горячих точек, был ранен, контужен, два месяца провалялся в госпитале, вернулся в часть и спустя полгода был демобилизован. Уехал в свой родной город, где его ждали жена и двое детей, и там вскоре узнал, что болен сифилисом.

Реакция жены была вполне предсказуема и он, после лечения в кожно — венерическом диспансере, снял маленькую комнатушку в семейном общежитии и начал размышлять, что делать дальше. Приличной работы не было, денег на жизнь не хватало, а жить на что — то надо было. Делать ничего не умел и на первое время нашел временную работу — уборщиком на железнодорожном вокзале. В тот памятный день он опорожнял мусорные корзины в зале ожидания, как вдруг его кто — то окликнул:

— Саня, это ты?

Подняв глаза, Шахнин с трудом узнал в прилично одетом мужчине с аккуратно подстриженными усиками Володю Зубкова. После окончания училища их пути разошлись — москвичи всегда имеют возможность хорошо устроиться, в отличие от их провинциальных коллег, не обладающих необходимыми связями. А сейчас, когда все деньги страны крутятся в двух городах: Москве и Питере, вообще у них с работой нет проблем. Поэтому Шахнин не очень удивился, увидев лощенного господина, известного ему когда — то в училище под кличкой Вован Московский. И стало очень стыдно за свой вид, за свою спецовку уборщика и рабочий фартук. Между тем, Зубков, ни минуты не колеблясь, заключил старого приятеля в объятья и потащил в ресторан для VIP — гостей. Охранник на дверях ресторана удивлённо посмотрел на наряд Шахнина и хотел что — то сказать, но Зубков, по — хозяйски всунул ему в верхний карман пиджака десятидолларовую бумажку и сказал:

— Мой приятель большой шутник и оригинал. Видишь, пытается изображать из себя народ.

Они сидели за столом, уставленным закусками, о существовании которых Шахнин уже успел подзабыть и Зубков начал его убеждать заняться серьёзным делом.

— Сань, брось заниматься этой хернёй, — говорил ему Зубков, когда они уже прилично выпили. Шахнин почувствовал, как приятное тепло разливается по телу и возвращается уверенность в себе.

— Неужели кроме тебя некому заниматься уборкой вокзала? Хочешь иметь много баксов и прилично жить?

Зубков, разливая в рюмки настоящий французский коньяк, подмигнул ему:

— Могу тебя устроить. И работа не трудная, правда, немного опасная. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

Работа, которую предлагал Зубков, заключалась в перевозке необработанных алмазов, которые нужно было извлекать из тайников в одном городе, перевозить в другой и оставлять в условленном месте. Суммы, которые обещали платить за эту работу, казались ему астрономическими, и он согласился без колебания. С этого дня его жизнь резко изменилась и даже стала интересной.

О своих маршрутах он узнавал из телефонных звонков, при этом города постоянно менялись. Как он понял, доставку осуществляли разные люди, передавая партию алмазов друг другу как эстафету. При этом они передавали не из рук в руки, а через тайники. И каждому последующему курьеру сообщали о месте нахождения тайника лишь после того, как там уже находилась партия алмазов.

Курьер, доставивший её, обязан был в тот же день покинуть город. Шахнин подозревал, что курьеры находятся под наблюдением специальных агентов, чтобы исключить их связь друг с другом и удивлялся продуманности в организации доставки. Понимал, что имеет дело с очень профессиональными людьми. Возможно, организацией занимались бывшие сотрудники КГБ, привлекавшиеся в свое время к перевозке денег для зарубежных компартий и "друзей Советского Союза". Мало кто верил в коммунизм бесплатно, да и дружить с Советским Союзом соглашались только за большие деньги. Вот и пригодилось приобретенное умение!

Первый его маршрут был из Казани в Москву и, получив деньги за выполненное задание, он поехал на Курский вокзал и взял билет в Крым, намереваясь провести там десять дней, в течение которых мог быть свободным до следующей командировки.

Шахнин потом часто вспоминал тот первый свой "отпуск" и курьёз, который с ним произошёл. До Симферополя в кассе были билеты только в мягкий вагон и, войдя в пустое купе, он с наслаждением опустился на диван. Впереди было Чёрное море, женщины, рестораны, одним словом шикарная жизнь, которую может себе позволить человек с деньгами. Внезапно дверь купе открылась, и на пороге появился молодой человек лет до тридцати, который очень громко спросил или почти прокричал:

— Вы один в купе?

Шахнин поморщился, так как громкий голос в тесном купе неприятно давил на перепонки, но, тем не менее, вежливо ответил:

— Пока один. Заходите, и нас будет двое.

Но молодой человек не зашёл, а, стоя на пороге, начал что — то громко кричать, причем Шахнин различал только отдельные слова: московская прописка, студент, МВД, военнослужащий, сто долларов. Как это всё увязывалось, он не понимал и, поморщившись, попросил:

— Пожалуйста, потише. Скажите разборчиво, что вы хотите.

Молодой человек посмотрел на него удивлённо:

— Вы что, не поняли, что я вам говорю?

— Не понял. А что вы говорите?

— С вами говорит… курского вокзала, — опять закричал молодой человек и Шахнин не смог разобрать какое — то слово. — Если вы не имеете московскую прописку, и вы не студент, не сотрудник МВД и не военнослужащий, вы обязаны заплатить сто долларов.

Шахнин слышал, что московские власти хотят ввести или даже уже ввели регистрацию всех прибывших в Москву. Но он в Москве проездом и приехал только сегодня утром, о чём свидетельствует билет Казань — Москва, который он предусмотрительно сохранил.

— Ничего платить не буду, — категорично заявил Шахнин. — Вызывайте милицию, будем разбираться.

У молодого человека слегка отвисла челюсть, как будто Шахнин сказал невероятную глупость, и он растеряно произнёс:

— Вы что, не поняли кто с вами говорит?

— А кто со мною говорит? Вы же не представляетесь, как положено, не показываете удостоверение, а что — то кричите неразборчивое.

В коридоре слева от молодого человека, по — видимому, кто — то стоял, потому что он растеряно посмотрел туда и, снова повернувшись и шумно вздохнув, закричал:

— С вами говорит рэкет курского вокзала! Если вы не имеете московскую прописку, и вы не студент, не сотрудник МВД и не военнослужащий, вы обязаны заплатить сто долларов.

Только сейчас Шахнин явственно услышал слово "рэкет" и изумился тому, как нагло действуют московские рэкетиры.

— А если вы отказываетесь платить, то ночью вам по голове так настучат, что мало не покажется!

В коридоре кто — то подошёл к их купе, и голос пожилого мужчины сказал кому — то:

— Вот моё купе.

— Не будем им мешать. Пусть разберутся между собой.

Шахнин вышел в коридор. Кроме рэкетира и его приятеля, около купе стояли двое пожилых мужчины.

— Заходите, — пригласи их Шахнин. — Мы уже всё выяснили.

— Нет, мы подождём, — сказал один из мужчин. — Мы не хотим вмешиваться в ваши дела.

— У меня с ними никаких дел нет, — ответил Шахнин и, повернувшись, обнаружил, что оба рэкетира куда — то исчезли. — Заходите, располагайтесь.

Мужчины зашли и, поставив небольшой чемодан под нижнюю полку и сев напротив Шахнина, настороженно смотрели на него.

— Я, вообще — то, провожающий, — сказал один из них. — Едет мой приятель, а я остаюсь в Москве. Но ваши разборки нам не нужны, поэтому прошу моего приятеля не трогать.

— Да какие разборки? — возмутился Шахнин. — Я же вам объясняю, что этих бандитов не знаю. Они требовали с меня 100 долларов. Надо милицию вызвать, пусть разберется с ними.

— Я сам работник милиции, — показал своё удостоверение провожающий. — И давай договоримся: вы не трогаете моего приятеля, а я по линии передам в Белгороде, чтобы там проследили.

— Сколько можно говорить, что я не имею никакого к ним отношения, — начал уже раздражаться Шахнин, и провожающий вынул наполовину выпитую бутылку коньяка.

— Ладно, давайте выпьем на посошок и я пойду. Скоро уже поезд тронется, — примирительно сказал он, и разлил коньяк по стаканам, стоящим на столике.

Рэкетиров Шахнин увидел случайно, когда после Тулы начал готовиться ко сну и пошёл в туалет умываться. Рэкетиры выходили в тамбур, очевидно, покурить и он устремился за ними. В тамбуре один из них закуривал у другого, когда, резко распахнув дверь, появился Шахнин и, молча, с оттяжкой, врезал ребром ладони по почке прикуривавшего рэкетира. Тот поперхнулся дымом и согнулся — Шахнин умел бить. Второй, испуганно глядя на Шахнина, выронил от неожиданности сигарету, и в этот момент прямой удар кулака в лицо отбросил его к стенке и он глухо стукнулся об неё затылком.

— Так что, сейчас вам заплатить сто баксов или можно потом? — с издевкой спросил Шахнин. — А может быть дешевле просто выбросить вас из поезда, господа?

Как выяснилось, молодые люди в этом же вагоне ехали в Запорожье и попутно хотели немного заработать, приняв Шахнина за богатенького лоха. Он не стал сводить с ними счёты, так как не хотел портить себе настроение и пошёл в туалет мыться.

В Белгороде в вагон зашли двое пограничников и долго вертели его документы. Шахнин глазами показал им на коридор и они втроем вышли.

— Насколько я понимаю, вам звонили из Москвы? — тихо спросил он у пограничников.

— А что такое?

— Произошла путаница. Просили проверить моего соседа. Мутный он какой — то. Чего — то он боится, а чего, непонятно. Вам это не бросилось в глаза?

Пограничники задумались и один из них пошел за таможенниками. У соседа Шахнина в подкладке надетого на нём спортивного костюма обнаружилось двадцать пять тысяч долларов.

— Большое спасибо за бдительность! — с чувством пожав Шахнину руку, сказал один из пограничников, когда таможенники забрали соседа с собою. — Разворовывают страну, сволочи!

Десятидневного отпуска, как он планировал, не получилось. — его отыскали Он должен был постоянно сообщать, где находится и через шесть дней его отозвали: на следующий день ему надо было вылететь из Симферополя в Новосибирск за очередной партией алмазов.

Зачем в этот раз прилетел его друг, Шахнин не знал, но встретил его с распростертыми объятиями. Между тем, Зубков выглядел чем — то очень озабоченным и молчал всю дорогу, пока Шахнин вёз его к себе на новую квартиру, которую снял в хорошем районе города. В квартире он успел уже сделать дорогой евроремонт, обставил её итальянской мебелью и ожидал от Зубкова похвал в свой адрес, но тот был хмур и не разговорчив.

— Ты последний раз доставлял товар в Екатеринбург, — сказал Зубков, когда они выпили по рюмке за приезд гостя. — Через день после твоего отъезда в город приехал курьер, который забрал товар и должен был на следующий день выезжать в Москву. Но его арестовали.

Шахнин тревожно посмотрел на него.

— Но я не видел курьера и не знаю, кто должен был забрать товар.

— Ты мог указать органам место, куда положил товар.

— Так что, считают, что я сдал курьера и фирму? — упавшим голосом спросил Шахнин. Он отчётливо представлял себе, что может за этим последовать, так как его предупреждали, что за провал он отвечает собственной головой. Но Зубков его успокоил.

— Тебя никто не обвиняет. Сейчас уже не обвиняет. А вначале было подозрение, что ты навёл органы. Однако выяснилась странная вещь: наводка поступила отсюда, из прокуратуры вашего города. На имя курьера на центральный телеграф поступили деньги до востребования от жены одного здешнего уголовника, который исчез. Вроде бы тот позвонил жене и потребовал, чтобы она выслала деньги для приобретения новых документов на имя нашего курьера. Каким образом этот Терехов причастен к изготовлению фальшивых документов неясно, но именно на этом он и погорел.

— Терехов это кто? Курьер?

— Да. Нам с тобою поручено разобраться в этом деле и выяснить, с кем ещё в этом городе Терехов имел дело и кто может что — то знать об основной его деятельности. Этот придурок занимался, видимо, ещё и снабжением уголовников липовыми документами. Денег ему было мало, козёл вонючий!

Зубков заскрежетал зубами.

— Короче, доставка товара сейчас заморожена до выяснения обстоятельств дела. Кстати, этот Терехов передал на волю записку, что если его не вытащат из Матросской Тишины, он сдаст фирму.

— Ни фига себе, — присвистнул Шахнин. — Ультиматум поставил?

— Не волнуйся, его уже вынули оттуда и отвезли на кладбище. Повесился, бедолага, в камере. Как говорится, свет не без добрых людей. Но наша задача, найти тех, кто мог быть связанным с ним какими — то делами. Поручение очень ответственное и выполнять придётся его быстро.

— Каким образом мы сможем это выяснить?

— Надо навестить бабу, которая перевела деньги Терехову, и выяснить где её муж. Фамилия мужа Груздев и он считался правой рукой вашего местного авторитета по кличке Сапог.

— Про Сапога я слышал. Но его уже нет. Его дачу взорвали вместе с ним и его приближенными.

— Это мне известно. Надо подумать над легендой, под которой ты явишься к этой Груздевой. Необходимо, чтобы она тебя вывела на людей, которые занимаются фабрикацией липовых документов. Конечно, было бы идеально, чтобы она тебя вывела на своего мужа, но это не получилось даже у местных ментов. Возможно, она сама не знает, где он скрывается.

— Так может нам под пытками скажет?

— Да нет, так не надо. Когда я летел сюда, раздумывал над этой проблемой и у меня появилась мысль: почему бы не явиться к ней с понтом, мол, бежал из казённого дома, нужны документы. Сам, дескать, я козырный фрайер , раньше сидел с Груздем, вот и пришёл к нему первому.

— Не думаю, что она сразу же поверит.

— Правильно, сразу не поверит, но на связь с мужем попробует выйти. По телефону она вряд ли рискнёт, а вот записочку куда — то передать может. Поэтому будем за ней следить, авось на Груздя и выйдем. А вот его уже возьмём в оборот. Уверен, расколется, как пить дать.

Весь следующий день Шахнин не брился и под вечер, заросший щетиной, наклеив усы и надев рыжеватый парик, отправился к Груздевой. Та долго его рассматривала в глазок, прежде чем открыть дверь и в конце концов открыла, пропустив в комнату — его вид внушил ей доверие.

— Так говоришь, с кичмана сбежал? Там нынче проходной двор: кто хочет, тот и сбегает? — недоверчиво спросила она.

— Да нет, просто так оттуда не сбежишь, — усмехнулся Шахнин. — Ввиду хорошего поведения мне оказали доверие, и повезли в колхоз картошку копать вместе с другими зеками. Колхоз договорился с нашим начальством, что поменяет картошку за солярку. Ну, вот я и изловчился, потому что думаю, следующего удобного случая можно долго ждать. Так что не оправдал доверия, можно сказать.

— Говоришь, с Бобой сидел? Он мне когда — то рассказывал о рыжем, которому в карты проиграл крупную сумму. Так это был ты?

— С тех пор инфляция весь выигрыш съела. Короче, мне нужна надёжная ксива. С мужем твоим как я могу свидеться?

— Я его сама давно не видела. Охотятся на него, как на дикого зверя, вот и прячется. А если тебе ксива нужна, я помогу, сведу с человеком, который может помочь. Только он бесплатно пальцем не шевельнёт. Деньги есть?

— Будут, это не проблема. Проблема в связях, пока сидел, все растерял.

— А жена что же? Не принимает?

— Да нет жены. Была одна маруха , но сейчас мурловкой  стала. Мне такие без надобности.

— Так может мурловкой стала, потому что жрать не на что было? Ты же сидел, а башли из общака, очевидно, не выделяли, потому как не жена она тебе. Ты, милый, бабами просто так не бросайся, сначала выясни всё, а потом уже решай. А насчет ксивы сделаем так: я дам сейчас тебе адрес и номер телефона мужика, который ксиву может помочь достать. Я сама ему позвоню и скажу про тебя. Его сосед начальник Октябрьского РОВД и, видимо, они как — то связаны по таким делам.

— Звонить не надо. Если на Груздя охоту ведут, то твой телефон, скорее всего, на прослушке. Запиши мне данные этого мужика, я сам с ним переговорю.

Пока Шахнин находился в квартире у Груздевой, Зубков под видом монтёра, попросил в соседней квартире стул и, открыв распределительную коробку телефонного стояка, отыскал провода, идущие в квартиру Груздевых. Подтянув их, перерезал как можно дальше в эбонитовой трубке, чтобы сразу не было видна причина отключения телефона. Теперь есть уверенность в том, что Груздева ничего мужу сообщить по телефону не сможет, и ей придётся к нему идти лично. Оставалось только проследить за домом, поэтому всю ночь оба приятеля не сомкнули глаз, наблюдая за подъездом.

Зубков крутил в руках бумажку, на которой Груздева коряво нацарапала фамилию человека, к которому следует обратиться за новыми документами, и пытался что — то вспомнить.

— Гм, Дерягин Олег Владимирович. Мне кажется, что я уже где — то слышал эту фамилию, причем совсем недавно и, кажется, даже в связи с делом Терехова.

— Володя, у нас в городе недавно случился скандал с депутатом городской или областной думы с такой же фамилией. На него кто — то покушался, но подробности не знаю, так как особо не вникал. Помнится только, на него покушалась какая — то цыганка. Не думаю, что это тот же мужик, но вдруг…

— Завтра утром, Саня, я запрошу Москву насчёт этого Дерягина. Возможно, мы напали на след. Это было бы большой удачей!

Ночь наблюдения ничего не дала: Груздева никуда не выходила. Утром Зубков продолжил наблюдение за домом, в то время как Шахнин помчался по своим друзьям и знакомым, выяснять, что известно о недавнем скандале с депутатом. Он пожалел, что раньше не интересовался городскими новостями, хотя сейчас это очень бы пригодилось.

К обеду он уже смог систематизировать слухи и сплетни и выстроить их в осмысленную версию.

— Значит так, Володя, ситуация следующая, — сообщил он Зубкову. — Какая — то женщина напала на нашего депутата и гирькой на цепочке попыталась лишить его мужского достоинства. Вероятно, это была брошенная им любовница. Но наш ловелас — неудачник не просто депутат областной думы. Он ещё и доверенное лицо некоего Бочарова и возглавляет его избирательную компанию на губернаторских выборах. Поэтому это происшествие попытались использовать в пиаровских целях. Поймали в соседнем дворе какую — то девчонку и обвинили её в покушении на политическое убийство. Хотя вполне возможно, никто и не покушался, а просто придумали сенсацию, как пиаровский ход.

— Но почему же тогда гирькой не по голове, — удивился Зубков. — Какой смысл в том, чтобы бить его по яйцам? Что же это за пиаровский ход такой? Скорее всего, это, всё — таки, брошенная любовница.

— Кстати, такая деталь: покушавшаяся оделась цыганкой, вероятно затем, чтобы Дерягин не узнал её.

— Цыганкой? Интересный ход! Тогда сто пудов, что это была не женщина, а мужик. Скорее всего, это муж любовницы, даю башку на отсечения! И становится понятным, почему он гирькой ударил Дерягина в промежность. Кстати, только сейчас вспомнил, где слышал эту фамилию: в деле Терехова фигурирует его двоюродный брат по фамилии Дерягин. Я уже запросил нашу контору по этому поводу. Но тот ли это Дерягин, сказать не могу.

До позднего вечера они просидели в машине, наблюдая за домом, но Груздева выходила только один раз и то в магазин, поэтому приятели решили прекратить слежку, так как она ничего не даёт, и вернулись домой. Покушав, они легли, усталые, спать, но зазвонил телефон и приятный женский голос попросил к телефону Зубкова. Тот слушал молча, время от времени кому — то поддакивая и, положив трубку, недовольно скривился.

— Шеф звонил, — сказал он Шахнину.

— Насколько я успел заметить не шеф, а шефиня, — рассмеялся Шахнин. — Шефине с таким голосом приятно подчиняться.

— Дозвонилась его секретарша.

— Они так поздно вместе работают? Я, пожалуй, с нею тоже не отказался бы поработать всю ночь!

— Саня, ты забыл о разнице во времени. В Москве только заканчивается рабочий день. Нам поручено неприятное задание, причем выполнить его требуют самым срочным образом.

— Какое задание?

— Дерягин Олег Владимирович приходится Терехову двоюродным братом. Наши головастики считают, что Дерягин через него снабжал криминальные структуры липовыми документами. Весьма вероятно, что Терехов мог поделиться с Дерягиным информацией о своей работе и о нашей фирме. Поэтому он должен быть ликвидирован и как можно быстрее.

— Но мы ведь не киллеры, — попытался возразить Шахнин, однако Зубков прервал его:

— Киллеры, не киллеры… Вопрос стоит слишком серьёзно: фирма любой ценой должна остаться вне поля зрения органов. Иначе наш бизнес перехватят те, кто стоит ближе к этим органам.

— Так может быть Мишка Грачев? Ты же говорил, что подключил его к таким делам.

— Исчез куда — то Мишка Грачев, — хмуро сказал Зубков. — Выполнял здесь задание, сделал всё по высокому классу, и исчез.

— Где здесь? У нас в городе?

— Да. Ему поручили замочить одного козла, который совал всюду свой нос. Непонятно, что с Мишкой случилось, но он даже вторую часть денег не забрал. До сих пор у меня лежат. Так что, Санёк, кроме нас больше некому.

 

Глава 38. Адвокат Мирский берется за дело Кати Панченко

Катя поначалу считала дни, проведенные в камере, а потом и считать перестала. Дни тянулись долго и скучно, и разнообразие вносили только конфликты между женщинами. Они носили, как правило, мелочный характер: кто — то сел на соседнюю кровать, кто — то взял без спроса чужую вещь, кто — то уронил чью — то миску, кто — то на кого — то не так посмотрел, не то сказал или не так понял. Заканчивались конфликты разговором на повышенных тонах, перебранкой с матом, но до драк дело доходило крайне редко.

Катя понимала причину конфликтов: у каждого человека в той или иной степени имеется потребность побыть одному. Постоянное же присутствие посторонних людей раздражало, и это раздражение постоянно нарастало, пока не выплёскивалось в виде конфликта. Катя тоже ощущала, как в ней нарастало раздражение, и пыталась отвлечься, решая математические задачи.

Иногда какую — нибудь из сокамерниц вывозили на судебное заседание, и приготовление к этому событию напоминало подготовку к празднику. Все сокамерницы принимали самое деятельное участие в украшении подсудимой: делали ей прическу, не жалели для неё косметику и давали напрокат свои вещи и украшение. Подсудимую экзаменовали, диктовали заготовки ответов на возможные вопросы судьи и прокурора, подсказывали, основываясь на собственном опыте, как лучше себя повести в конкретной ситуации, всячески подбадривали и поднимали настроение.

Катя тоже делилась своей косметикой и живо участвовала в заготовках ответов, выстраивая логические цепочки и придумывая такие заготовки, которые вызывали бы нужные вопросы. Сокамерницы быстро оценило её логическое мышление, да и ей самой нравилась эта гимнастика ума. Однако вызывали на судебное заседание нечасто.

Антон снова приходил на свидание, и Катя удивилась тому, что её близкие добиваются свидания с большим трудом, а он, посторонний для неё человек, получает разрешение на свидание, по — видимому, без особого труда. Они виделись минут пять, не больше — Катя прервала свидание и ушла, когда у неё, помимо желания, потекли слёзы.

Через пару дней после этого надзирательница повела её на встречу с адвокатом. Не хотелось встречаться лишний раз с серой и унылой женщиной, измотанной своими проблемами и болячками, но дисциплина требовала. По дороге надзирательница смотрела на неё немного удивленно и, не выдержав, покачала головой.

— Если у твоих родственников столько бабок, чтобы нанять Мирского, зачем же ты сама пошла на преступление? — спросила она, явно не ожидая ответа. — Могла ведь нанять кого — нибудь.

Катя не поняла этого замечания и не хотела даже над ним задумываться, потому что предстоящая встреча была ей крайне неприятна. Но в комнате, в которую её ввела надзирательница, вместо Маргариты Владимировны Герасименко сидел невысокого роста упитанный пожилой мужчина с профессорской бородкой и в очках с толстыми стёклами. На столе были разложены бумаги, которые он просматривал.

— Давайте знакомиться, Катя, — встал он ей навстречу. — Фамилия моя Мирский, зовут Борис Аркадьевич. Я ваш адвокат. С вашими бумагами я ознакомился, а сейчас вы мне всё подробно расскажите.

— А как же Маргарита Владимировна? — растерялась Катя. — Ведь она, вроде бы, мой адвокат.

— А я вам не нравлюсь?

— Вы, Борис Аркадьевич, назначены ко мне адвокатом вместо неё?

Мирский снисходительно усмехнулся.

— Видите ли, Катюша, меня уже давно никто никуда не назначает. Меня нанимают, притом за большие деньги.

— А кто вас нанял? Виктор Михайлович?

Она подумала, что это Мельников, узнав в какую беду она попала, пригласил дорогого адвоката, но Мирский слегка удивился:

— Виктор Михайлович? Такого не знаю. Ну, да ладно, это не имеет значения. Вы, Катюша, изложите мне свою версию дела.

Адвокат слушал её внимательно, сочувственно смотрел на неё добрыми глазами и она, неожиданно для себя самой, рассказала о том, как её схватили на улице, отвезли на дачу к Сапогу и там изнасиловали. Она рассказала о том, как готовила покушение, и почему оно не удалось. Катя не смогла сдержаться и разрыдалась, а Мирский слегка сжимая её руку, терпеливо ждал, когда она успокоится.

— Вы ведь не рассказали это следователю? — полувопросительно сказал адвокат, и Катя замотала головой.

— Я решила рассказать об этом только на суде.

— Вы, Катя, правильно сделали, что не рассказали следователю о причинах покушения. И не пытайтесь рассказать на суде, если суд, конечно, состоится.

— Но разве суд не должен принять во внимание причину, по которой я решила ему отомстить? — посмотрела на него удивлённо Катя. — Разве это не снизит срок заключения?

— Нет, Катя, не снизит, а даже усугубит. Сейчас следствию неизвестен мотив вашего, гм… вернее, инкриминируемого вам нападения на Дерягина. Кроме того, имеет место вообще ряд спорных моментов, вызывающие вопросы без ответов. А рассказав об изнасиловании, вы подведёте основание под висящие в воздухе факты. Появится мотив преступления, который сейчас отсутствует.

— Но разве мотив мести преступнику за совершенное им преступление не оправдывает меня? Пусть хотя бы частично. Разве не снижает мою вину?

— Нет, деточка, не снижает, а наоборот, усугубляет. И позволяет инкриминировать вам попытку совершения умышленного, продуманного, спланированного и тщательно подготовленного убийства жестоким образом. А сейчас идёт речь о психической экспертизе, так как отсутствие мотивации вызывает сомнение в вашей вменяемости.

— Но разве он не совершил против меня не менее тяжкое преступление, искалечив мне жизнь?

— Вы не сможете доказать, что он вас изнасиловал, что вы сами не сели в машину, что вы не девица лёгкого поведения. У нас страна другая, не такая, как вы её видите или хотите видеть. И суд у нас как был советским, таким и остался. То есть, в том смысле, что самый "справедливый" в мире.

Мирский произнёс "справедливый" с такой интонацией, что стало понятным, что ожидать от такого суда ничего хорошего не стоит.

— Видите ли, Катя, — продолжал он, — в позиции представителей правоохранительных органов, ученых, в доводах суда преобладает мотив о провоцирующем поведении самой жертвы. Как утверждал один из так называемых ученых — философов на Международном семинаре по современной семье, семьдесят процентов изнасилований связаны с легкомысленными или провоцирующими действиями потерпевшей. Кроме того, юристами вводится еще и такое понятие, как "мнимое сопротивление". То есть, мол, женщина сопротивляется лишь из кокетства или набивает себе цену. Изнасилование считается одним из наиболее латентных или, иначе, скрытых, видов преступлений. Установить в ходе следствия, было ли совершено изнасилование или женщина по доброй воле пошла на половой акт, чрезвычайно сложно, свидетельские показания не могут отразить реальную картину. К тому же, в большинстве случаев их просто нет. Поэтому то, о чём вы мне рассказали, забудьте раз и навсегда. В камере вы никому не рассказывали об этой истории?

— Нет.

— Вот и хорошо. Ничего не было, и вы Дерягина никогда не видели и не знали. На него не покушались и вообще не имели понятие, о том, кто это такой.

— Но я подписала протокол допроса, что пыталась его убить!

— Это самооговор, — пренебрежительно махнул рукой Мирский. — На вас оказали психологическое давление. Сломали волю, и вы, как слабый человек, подписали бумагу, которую вам дали.

— Но меня опознали пять свидетелей. Правда, я не понимаю, как могли столько людей меня видеть.

— Девушка, не делайте мне так смешно! Если сейчас меня загримируют под Ленина и выпустят на улицу, тысячи людей узнают во мне вождя мирового пролетариата. И придётся доказывать им, что настоящий Ленин, как и прежде, лежит в Москве в Мавзолее, и никуда из — него не отлучался. Вас опознали в костюме цыганки, а побрейте меня, наденьте тот же костюм, меня тоже опознают. Кроме того, опознание проводилось не с несколькими подставными одновременно, а просто опозновали только вас.

— Они мотивировали это тем, что костюм цыганки только один и другого такого у них нет.

— Это их проблемы. Таким образом, свидетели опознали платье цыганки, но не вас. Необходимо было, чтобы свидетели составили портрет вашего лица до того, как было проведено опознание. То есть, имеет место грубое нарушение процессуального права. Повторить процесс опознания уже невозможно, так как на первом опознании свидетели уже запомнили ваше лицо. То есть, им внушили, что вы именно та цыганка, которую они видели. Но охранник схватил вас не в наряде цыганки, а в обычном вашем платье, в котором вы шли через двор. Так?

— Да.

— То есть, он схватил вас, потому что вы во дворе были одни, хотя это не факт. И ещё потому, что в подъезде, куда заскочил, он обнаружил сброшенный кем — то наряд цыганки. А если бы во дворе находилось в этот момент несколько женщин? Кого бы он схватил? Ближайшую к нему, дальнюю или ту, у кого ножки стройнее? И на этом строится версия покушения? А было ли вообще покушение? Может быть, это просто ловкий трюк, разыгранный в преддверие губернаторских выборов? Я именно так и понимаю — ловкий пиар — ход. Или есть доказательства, что это не так?

— Я не смогла объяснить следователю, что делала в подъезде…

— Катя, вы поправляли там сползший чулок. Вы же не могли это делать на виду у всех на улице?

Катя слушала его логически построения и удивлялась, как легко он разрушал обвинение, которое казалось ей полчаса назад непробиваемым.

— Я вам, Катюша, более того скажу. Вот такую фотографию мы показали свидетелям обвинения, и они опознали в ней ту самую цыганку.

Он показал Кате фотографию какой — то молодой женщины в таком же цыганском наряде, какой был у неё.

— Подобную фотографию показывали каждому свидетелю отдельно, при этом на каждой фотографии была совершенно другая женщина. И каждый свидетель опознал на своей фотографии преступницу. Все показания заверены нотариусом и на каждой фотографии стоит собственноручная подпись свидетеля.

— А кто эти женщины? — поразилась Катя.

— Понятия не имею. Это компьютерный коллаж. Костюм узнаёте?

— Костюм узнаю.

— И свидетели узнали.

— Борис Аркадьевич, так вас не Виктор Михайлович нанял? А кто?

— Вообще — то меня нанял, если можно так сказать, племянник моей жены. Вы его должны знать — это Антон.

— Антон? — поразилась Катя.

Эта новость была для неё неприятна. Если бы она знала это раньше, то никогда бы не рассказала Мирскому о том, что её изнасиловали. Теперь эта история станет известна Антону, и он никогда ей больше не позвонит и никогда больше с нею не встретится.

Но, с другой стороны, как она может на что — то рассчитывать, если сидит в следственном изоляторе по обвинению в покушении на убийство? Эта гамма чувств, видимо, отразилась на её лице, потому что Мирский накрыл своей ладонью её руку и мягко сказал:

— Катя, не отвлекайтесь на посторонние мысли. Давайте думать о делах.

Он пододвинул ей какой — то документ.

— Подпишите, пожалуйста, иск в суд на действия Лобова и взыскание с него и Дерягина двадцати миллионов рублей в качестве моральной компенсации.

— Лобов это кто? — удивилась Катя.

— Это охранник Дерягина. Ну, тот, кто вас задержал. А как же иначе? Мы строим правовое государство и не допустим, чтобы просто так хватали на улицах людей и тащили их в милицию, придумывая на ходу обвинения.

Мирский, улыбаясь, смотрел на изумлённую Катю поверх очков.

— А как же вы думали, Катюша? Мне ведь кто — то должен заплатить за труды? У вас денег явно нет. Антон тоже беден, как церковная крыса. Вот и приходится мне самому искать спонсоров, как сейчас модно говорить. А вот ещё одна бумага, в которой вы мне гарантируете пятьдесят процентов суммы, полученной в качестве моральной компенсации. И есть ещё один момент…

Мирский наклонился к Кате и прошептал ей на ухо:

— Судьям тоже надо жить, поэтому мы должны будем из этих денег отстегнуть и на справедливое правосудие.

Он рассмеялся, глядя на реакцию Кати, которая не могла придти в себя от изумления, и после подписи ею иска, сказал:

— Катюша, предположительно завтра мера пресечения будет вам изменена на подписку о невыезде. Так что наши дела не так уж плохи.

Катя возвращалась в камеру ошеломлённая этим разговором, не в силах поверить, что завтра будет дома. "Неужели это действительно сбудется?" — думала она и только сейчас осознала невероятную справедливость выражения "Это сладкое слово свобода!". А уже на следующий день после обеда около выхода из СИЗО её встречали с цветами мать и Антон в окружении телерепортёров и видеокамер. Катя была поражена вниманием к ней прессы, так как, сидя в камере, не имела представления о баталиях, которые развернулись вокруг её истории.

Между тем, страсти кипели нешуточные: журналистское расследование нападения на Дерягина строилось на версии о том, что наряд цыганки подбросил в подъезд Лобов, охранник Дерягина. Эта версия, возникшая у журналистов с подачи опытных экспертов из службы безопасности компании "Сибкомпроминвест", наилучшим образом отвечала потребностям жанра журналистских расследований, так как ставила под сомнение профессионализм следователей, вызывала уважение к проницательности журналистов и создавала условия для большого скандала, который должен был повысить тираж печатной прессы и рейтинг телепередач.

— Если наряд цыганки подбросил в подъезд не Лобов или кто — то из его напарников, то с какой же тогда целью он заскочил в подъезд, перед тем, как задержать идущую по двору девушку? — задавали вопрос журналисты следователю районной прокуратуры. Но тот на это ничего не мог ответить. Его попытка объяснить это интуицией охранника, вызвала у журналистов только лишь двусмысленные шуточки и следователь, понимая, что объективных доказательств нет, решил не портить с прессой отношения.

— Дело находится на стадии следствия, — заявил он. — И мне тоже не всё ясно. В Октябрьском райотделе милиции не совсем критически отнеслись к заявлению Лобова. И, кроме того, значительную путаницу внесло признание самой Панченко…

— Не признание, а самооговор, — поправила его Федотова. — Мы знаем, как милиция умеет выбивать признания из невинных людей! Никак не привыкнете к мысли, что у нас уже другое государство — правовое.

Бывшая адвокат Панченко, женщина среднего возраста и столь же среднего интеллекта, с ужасом смотрела на языкатых журналистов, которые цеплялись к каждому слову и интерпретировали все её высказывания в удобном для себя ключе. Спрятаться от них она не могла, так как доставали её и на работе, и дома по телефону, и караулили около выхода из СИЗО, где она встречалась со своей подзащитной. В конце концов, она решилась на героический поступок и впервые в жизни отказалась от защиты обвиняемого, мотивируя это плохим самочувствием.

Совершенно неожиданное подключение к делу самого дорогого в городе адвоката Бориса Аркадьевича Мирского, который, по своему обыкновению, любил общаться с прессой, вызвало у журналистов ещё больший прилив активности. Пресса отвечала Мирскому взаимностью, так как тот всегда понимал, что нужно журналистам. И в этот раз тоже не обманул их ожидания. Сразу же после ознакомления с делом, он сообщил, что в деле масса натяжек, неясностей и всё сплошь шито белыми нитками.

— Белошвейки из Октябрьского РОВД других ниток, по — видимому, не держат, — заключил он под дружный смех репортёров.

Выход Екатерины Панченко из СИЗО под подписку о невыезде стало, по определению Мирского, очередной победой демократического общества на пути построения правового государства. Освещать это событие собрались представители почти всех местных СМИ. Катя не знала, куда деваться от хлынувших на неё вопросов и была рада, когда Антон посадил её и мать в нанятую им машину, и повез их домой, оставив Мирского одного общаться с журналистами.

Дома Катя впервые за долгие дни приняла ванну и, лёжа в благоухающей пене, обдумывала, как она должна вести себя с Антоном. Конечно, она была ему обязана тем, что сейчас находится дома и если бы не Мирский, неизвестно как всё бы сложилось дальше. Но, с другой стороны, она нет уверенности в том, что Мирский не рассказал Антону о том, что её изнасиловали. Если Антону уже всё известно, то эта история вызывает, возможно, у него сочувствие к ней. Но она не хотела никакого сочувствия. Чем больше её будут жалеть, тем больше у неё будут развиваться комплекс неполноценности.

Катя уже и так неоднократно ловила себя на том, что у неё резко снизилась самооценка, и она воспринимает самое себя как беспомощного и неудачливого человека. Особенно это проявилось во время заключения в СИЗО. Она понимала, что навязчивые воспоминания о случившимся могут стать разрушительными для психики, и тогда серьезное психическое расстройство останется у неё на всю жизнь. Но отвлечься и думать о чём — то другом она не могла.

Между тем, Мирский не счёл возможным рассказать Антону то, что ему поведала в своей исповеди Катя. При этом он руководствовался не только соображениями адвокатской этики. Он видел, какую боль причиняют ей воспоминания об этом и то, что она пошла на подготовленное и тщательно продуманное убийство, говорило о том, что её психика нарушена, а жажда мести любой ценой может разрушить её личность. Видел он также и то, что племянник его жены явно влюблён в Катю и вполне возможно, что эта любовь — её шанс успешной реабилитации.

В своей адвокатской практике Мирский неоднократно встречался с тяжёлыми последствиями психических травм — у большинства изнасилованных женщин, как правило, начинаются поведенческие проблемы: агрессивность, необъяснимая и неадекватная жестокость, деструктивное поведение, употребление наркотиков, алкоголя. Кроме того, развиваются серьёзные эмоциональные проблемы: беспокойство, тревожность и страх вплоть до панических состояний. Пониженный фон настроения, депрессия и эмоциональное онемение. Ему очень не хотелось, чтобы с Катей произошло то же самое, так как интеллигентная и умная девушка внушала ему уважение.

 

Глава 39. Лариса и Лена попадают в рабство

Лариса и Лена скомпоновали на диктофоне интервью с Мохаммадом Фатхи и в назначенный срок встретились с ним снова в том же кабинете. Они планировали дать прослушать Фатхи его интервью, и договориться ещё об одной встречи завтра утром, под предлогом необходимости скорректировать запись. А ночью группа спецназа, переодетая боевиками, выйдет на нужные позиции и подготовится к атаке, поэтому утром девушки должны были находиться рядом с Фатхи, чтобы он никуда не мог сбужать.

Лариса неожиданно вспомнила историю, которую им рассказывал Вася Буланов. Однажды его группа обнаружила лагерь боевиков и начала его окружать.

— Пробираюсь лесочком и вдруг около ручья носом к носу сталкиваюсь с боевиком. Шел, очевидно, к ручью воду набрать. Он в пятнистой форме и я в такой же. Брови у него полезли верх, и он спрашивает:

— Ты кто?

— Я Вася. А ты кто? — задаю встречный вопрос и нажимаю курок.

Ей тогда показалась это очень смешным и даже сейчас она улыбнулась, когда подумала о группе захвата, которую должен, согласно плану, возглавить Вася. С ним как — то надежнее и чувствуешь себя спокойнее. "Пока всё идет по плану, и можно надеяться, что и дальше всё сложится удачно", — думала она и очень хотела, чтобы так и было. Однако непредсказуемая Судьба внесла свои коррективы, избрав своим орудием корреспондента Русской службы Би — би — си Антона Черницкого.

Неожиданно от своих чеченских друзей он узнал, что его хорошая знакомая Лола Керби находится в Урус — Мартане и интервьюирует Фатхи. То, что она приехала в Россию, даже не проинформировав его, неприятно поразило Антона. И даже не потому, что редакция направила её в Чечню в обход него, хотя с Фатхи он встречался уже несколько раз, и хорошо того знал. Самое неприятное состояло в том, что она соврала, когда дней десять назад он звонил ей в Лондон и просил с оказией передать лекарство для отца. Лола сообщила, что купила путевку на океанский лайнер и поплывет на нём в Америку. А когда вернется, то перезвонит ему. Каким же ветром её занесло в Урус — Мартан? Зачем понадобилось обманывать его?

У отца, Ивана Трофимовича Черницкого, осенью обострился атеросклероз коронарных артерий, который уже привели к ишемической болезни сердца. А началось это несколько лет назад в Киеве, куда он поехал приватизировать их киевскую квартиру.

В комсомольские годы Иван Трофимович был ярым украинским националистом. Это приветствовалось первым секретарём Коммунистической партии Украины Петром Ефимовичем Шелестом и служило надежным средством для продвижения по комсомольской линии. Но в мае 1972 года Шелеста неожиданно сняли и на его место назначили Щербицкого. Пришло время менять свои взгляды, но Иван Трофимович не спешил — речь нового руководителя республики изобиловала украинизмами, что давало основание заподозрить в нём такого же украинского националиста, каким был Шелест.

Однако неожиданно Щербицкий развернул преследование диссидентов национальной направленности и Иван Трофимович понял, что надо срочно перелицовываться из русофоба в русофила. И сделал это очень вовремя — его заметили и бросили на укрепление руководства украинской культурой. В начале 1986 года Ивана Трофимовича перевели в Москву, где он представлял украинскую культуру. Ему предоставили отличную квартиру на Ленинском проспекте, недалеко от универмага Москва, и вскоре семья тоже переехала из Киева, причем очень вовремя, так как в конце апреля того же года случилась страшная Чернобыльская трагедия.

Жизнь в Москве складывалась удачно, но только до того времени, пока к власти не пришли демократы и развалили страну. Ненька Украина объявила о своей самостийности, и Ивану Трофимовичу перестали платить зарплату. Независимость хороша тогда, когда за неё платят. А когда не хватает на жизнь, то в ней ничего хорошего нет. Конечно, запасы на черный день у Ивана Трофимовича скопились немалые, но, в основном, в рублях. И когда отпустили цены, все они сгорели.

Доллары на заграничном счете и наличные в укромном месте дома у него есть, но начнёшь их тратить — вообще останешься без штанов. Директора заводов имели возможность что — то украсть и что — то продать, а что с культуры возьмешь? Тем более, с украинской культуры в Москве, когда Украина стала независимой? Да и культура, такой, как её понимали раньше, вообще перестала быть нужной. Серию "Жизнь замечательных людей" сменила серия "Воровские романы", а мат с улиц распространился на большую эстраду. В борцах за чистоту и национальную самобытность культуры перестали нуждаться, и это угнетало больше всего. Полжизни укреплял культуру и стал в одночасье не нужным!

Красные директора порасхватали промышленность, а деятелям культуры и хватать — то нечего! Что может приватизировать чиновник по культуре его ранга? Только дырку от бублика, да и то потому, что она никому не нужна. Был бы он чиновник по экономике, тогда другое дело. А так снова придется подаваться в коммунисты, раз демократы не хотят его кормить. Но у коммунистов сейчас тоже дела идут неважно и много башлять своим верным сторонникам не могут.

В Киеве оставалась большая четырехкомнатная квартира, которую он решил приватизировать и продать. Но оказалось, что в ней поселился киевский демократ республиканского значения и приватизировал её на том основании, что хозяин квартиры отсутствовал более полугода без уважительных причин. От такой наглости Ивану Трофимовичу стало плохо, но он нашёл в себе силы и обратился с жалобой в администрацию города.

Чиновник, к которому он попал на приём, отказался рассматривать жалобу под тем предлогом, что российские граждане с московской пропиской должны приватизировать квартиры в России. "Украинские квартиры для украинских граждан", — нагло заявил он и сколько Иван Трофимович не доказывал, что его отец сражался за независимость Украины в рядах Украинской повстанческой армии под руководством национального героя Украины Степана Бендеры, ничего не помогало. Бюрократ требовал документы, а как можно было хранить такие документы в советское время? Естественно, что мать уничтожила их, и отец считался погибшим под Ровно. А в каких частях он погиб и за какую сторону сражался — кто же будет уточнять?

Друг детства посоветовал подкупить двух свидетелей из бывших украинских патриотов, воевавших в дивизии СС "Галичина". Они должны были засвидетельствовать, что его отец действительно воевал за вильну Украину в составе этой дивизии. Он приложил немало трудов, но всё таки нашел таких свидетелей, которые за 200 долларов дали письменное свидетельство, заверненное у нотариуса, что его отец, Трофим Богданович Черницкий, действительно служил в 204—м батальоне СС, и в июле 1944 года в составе других военнослужащих батальона был переведен в 14—ю гренадерскую ваффен — дивизию СС "Галичина", ставшую в апреле 1945 года 1—й украинской дивизией Украинской Национальной Армии. В июне 1945 года Трофим Черницкий геройски погиб в львовских лесах, сражаясь за свободу неньки Украине с окружившими отряд войсками НКВД.

Однако Иван Трофимович зря тратил деньги и время: киевские чиновники равнодушно прочли свидетельства воинов — патриотов и пожали плечами.

— Вы не являетесь членом семьи вашего уважаемого отца, — сообщили они ему. — Будь вы несовершеннолетним или, хотя бы, не имей собственную семью, тогда бы у нас были основания рассмотреть вашу просьбу, как члена семьи героя, пострадавшего от НКВД. А так как вы таковым не являетесь, то эти бумаги оставьте для своего потомства или сдайте в музей боевой славы.

Вернулся Иван Трофимович из Киева в скверном состоянии и сразу же лег в больницу — стресс в его возрасте очень нехорошая штука. А в этом году, с началом осенних дождей, у него снова началось обострение болезни, и лекарство, прислать которое Антон попросил Лолу, было просто необходимо! Так зачем Лоле понадобилось его обманывать? Зачем соврала, что плывет в Штаты, если знала, что едет в Чечню?

Антон ехал в Урус — Мартан, чтобы с нею встретиться и прямо задать ей этот вопрос. Арби Бараев, командир "исламского полка особого назначения", выделил ему для поездки машину и трех боевиков для охраны. Время смутное, и хотя от селения Алхан — Кала Грозненского района до Урус — Мартана было недалеко, но в любой момент машину могут остановить боевики других полевых командиров и захватить Антона с целью выкупа.

Он познакомился с Арби пару лет назад у Султана Гелисханова, председателя Службы национальной безопасности Ичкерии. Султан, в прошлом начальник гудермесской ГАИ, знал Арби, когда тот ещё работал у него старшиной. В первые месяцы войны Бараев служил охранником у вице — президента Чечни Зелимхана Яндарбиева и тот, заметив подающего надежды молодого человека, начал его продвигать. Нынче Арби, которому всего 22 года, уже командует полком, и Антон с удовольствием отметил, что у них сложились почти приятельские взаимоотношения.

С такими людьми следует поддерживать хорошие отношения, так как это помогает держать руку на пульсе событий. А ему, как журналисту, это просто необходимо. Какую информацию может раздобыть Лола в Чечне, где у неё нет ни связей, ни знакомых и даже русским языком не владеет? Он раньше считал её более умной, но, видимо, ошибся. Интересно, что она ему скажет? Чем будет обосновывать свой визит в Чечню в тайне от него?

Охранник шепотом доложил Фатхи о приезде Антона Черницкого, когда у него в кабинете сидели девушки.

— Для вас, Лола, у меня сюрприз, — улыбнулся Фатхи и кивнул охраннику на вопрос, можно ли Черницкому войти. — Приехал ваш коллега из Москвы, которого вы хорошо знаете.

Лариса и Лена переглянулись. Такой неприятный сюрприз не предвидели. Что за коллега? Они расшифрованы? Неужели кто — то из ФСБ или ГРУ работает на чеченских боевиков? Девушки, не сговариваясь, вспомнили, как Никитич утверждал, что кто — то в Москве помогает чеченским боевикам, снабжая их информацией об операциях спецназа.

— Видимо, кто — то за большие деньги продаёт им информацию, — утверждал Никитич, и, по всей видимости, оказался прав.

Предчувствие беды сжало сердце — в кабинет входил незнакомый молодой мужчина с кожаной папкой в руках.

— Я думаю, Лола, вас не стоит представлять друг другу, — сказал Фатхи. — А вот ваша приятельница, возможно, незнакома с господином Черницким…

Он осёкся, увидев растерянное лицо Черницкого и, вскочив, метнулся к двери. Он понял, что Черницкий не знает ту, которая выдает себя за Керби, и это очередные козни ФСБ или чеченских предателей. Главное как можно быстрее оказаться в приемной, за спинами своей охраны!

Лена отреагировала мгновенно — она бросилась ему на перерез и сходу ударила кулаком в боковую поверхность шеи. В этой области расположен синокаротидный комплекс — место, где сконцентрированы магистрали нервных путей, при нарушении функции которых невозможна нормальная работа дыхательного центра и центра ритма сердечной деятельности. Это влечет за собой смерть в результате рефлекторной остановки сердца, и Фатхи, схватившись за сердце, начал оседать на пол. Черницкий опомнился и тоже метнулся к выходу, но Лариса в прыжке достала ногой его затылок, и он врезался головой в стену. Лена в это время торопливо обыскивала карманы лежащего ничком на полу Фатхи. Бледность ушных раковин с характерным восковым оттенком свидетельствовала о нарушении кровообращения и Лена сделала вывод, что он мертв. Проверять не было времени — надо было искать документы.

Ключи от сейфа она нашла в боковом кармане и, открыв сейф, обнаружила многочисленные пачки денег и три папки с документами. Сунув документы в кожаную папку Черницкого, они вышли из кабинета, плотно прикрыв двери. Два охранника, находившиеся в приемной удивленно посмотрели на них, но девушки, мило улыбнувшись, молча прошли мимо.

Выйдя на улицу, они не увидели своей машины и вспомнили, что водитель говорил, что должен поехать заправиться. Дело принимало нехороший оборот: на другой стороне улицы чеченец с гранатометом внимательно смотрел в их сторону, а другой чеченец направлялся к ним, снимая с плеча автомат.

— Прыгайте в машину, я прикрою, — неожиданно крикнул он им, показывая рукой на голубенькие "жигули" шестой модели.

Из дверей здания на улицу высыпали боевики — обнаружили, очевидно, мертвого Фатхи. Девушки мигом оказались в машине. Ключ зажигания торчал в замке, и Лена, утопив педаль газа, рванула "жигули" с места. Лариса посмотрела на заднее сидение — там лежали два автомата.

— Ленка, мы вооружены, у нас есть автоматы, — воскликнула она. — Вероятно, этот мужик слышал, что произошло в кабинете. Диктофоны ведь были включены.

Она перевела взгляд на заднее стекло — на улице разгорался бой. Чеченец с автоматом дал очередь по боевикам, а другой выстрелил по парадному входу из гранатомета. Больше ничего увидеть не удалось, так как Лена резко свернула налево и помчалась на юго — восток к жилым кварталам. На большой скорости они пронеслись по улице Асламбека и вскоре вырвались из города. Надолго ли задержат погоню два чеченца, обеспечивающих их отход? И удастся ли им самим спастись, если такие неравные силы? Или прикрывающих их отход больше, чем двое? Возможно, это действуют бойцы отрядов антидудаевской группировки?

Не зная местности, они выскочили на дорогу, ведущую на Гехи — Чу, затем свернули на север и по какой — то проселочной дороге поехали в сторону Валерик, который проскочила погоня из Урус — Мартана примерно на полчаса раньше их. Погоня добралась до Ачхой — Мартана и повернула назад, в то время, как девушки свернули снова на проселочную дорогу и поехали в сторону Катыр — Юрт.

А в это время из Катыр — Юрта на джипе выехали пять боевиков, чтобы присоединиться к поискам сбежавших девушек. Они заметили голубенькие "жигули" шестой модели, свернувшие свернули с дороги направо, и погнались за ними, чтобы проверить, не те ли это, которых ищут.

"Жигули" резво бежала в гору, но не так быстро, как хотелось. Джип появился сзади совершенно внезапно и начал их быстро догонять. Интуиция подсказывала, что это погоня, а на "жигулях" от джипа оторваться невозможно, тем более на подъеме. Поэтому на первом же повороте Лена затормозила и девушки, выскочив из машины, быстро начали карабкаться на гору. Они успели подняться метров на пятнадцать вверх и залечь за деревьями, как вплотную к их машине подлетел джип. Открыв все четыре двери, из него неторопливо вылезли боевики в пятнистой форме. Разминая затекшие ноги, они посматривали на горы по обе стороны дороги, пытаясь угадать куда скрылись беглянки. Для волнений у них не было оснований — беглянки далеко уйти не могли, надо только решить, в каком направлении их преследовать.

Боевики скопились около багажника, и девушки могли видеть только двоих, так как остальных закрывала от них машина. Если боевики разделятся на две группы и будут прочесывать лес по обе стороны дороги, то несдобровать — едва начнется бой с одной группой, сразу же подтянется вторая. Два автомата, на каждый из которых приходится только по одному рожку, не долго продержатся против пяти автоматов в руках опытных бойцов. Это только в Голливуде запас патронов в автоматах стремится к бесконечности, а в автоматах АК—74 емкость магазина всего 30 патронов. Вот и попробуй экономно распределить их на каждого боевика, если те разбегутся как тараканы. Да ещё каждый норовит за чем — нибудь укрыться и тоже пострелять.

Между тем, боевики стояли и спорили, в какую сторону могли убежать девушки, и Лариса показала на пальцах, что будет бить в бензобак, а Лена должна взять на себя боевиков. Короткой очередью Лена скосила двоих боевиков, и трое остальных моментально залегли за джипом и открыли огонь в сторону девушек, не видя их. Лариса била короткими очередями по корпусу джипа, стараясь попасть в бензобак.

Один из боевиков, прижимаясь к корпусу машины, осторожно подбирался к багажнику — видимо, там были гранаты или что — нибудь посерьёзнее. В этот момент взорвался бензобак и пламя охватило машину. Сразу же прогремели несколько мощных взрывов — в багажнике находились не только гранаты, но и фугасы. Взрывы разнесли джип вдребезги, и горящие осколки накрыли "жигули".

— Сволочи, оставили нас без машины! Не могли немного дальше остановиться, — с отчаяньем воскликнула Лена.

Они остались в незнакомой местности без транспорта, рожки автоматов практически опустошены, а опасность подстерегает на каждом шагу. Искать рожки у боевиков не имело смысла — вокруг джипа все горело, в том числе и их "жигули".

Но если есть дорога, значит, она куда — то ведет! Выбросив бесполезные автоматы, они налегке пошли в горы, пробираясь по еле заметной тропинке и не упуская из виду дорогу. Начало октября выдалось сухое и теплое, а днём, когда ярко светило солнце, было даже жарко. Но ближе к вечеру похолодало и девушкам в легких джинсовых костюмчиках было зябко.

Часа через три с половиной, усталые, проголодавшие и озябшие, они вышли к какому — то горному селу и постучали в ворота первого попавшегося дома. Темнело, во дворе лаяли собаки и только через несколько минут из — за ворот женский голос на чеченском языке что — то спросил.

— Мы заблудились в горах, а уже темно, — просительно сказала Лариса, надеясь, что женщина понимает по — русски. — Пустите нас на ночлег?

Дверь в воротах открылась, и выглянула женщина лет тридцати или больше, закутанная в большой темный платок. Рядом с нею из двери выглядывал старик, опираясь на сучковатую палку. Он внимательно оглядел девушек, и что — то сказал женщине, после чего она посторонилась, давая им возможность войти. Девушки переглянулись и облегченно вздохнули — боялись, что их не впустят.

Женщина привела их к какому — то сараю, открыла дверь и жестом руки пригласила зайти туда. Недоумевая, девушки зашли в темный сарай, пытаясь рассмотреть, что там находится. Пахло сеном и чем — то ещё, но в темноте ничего невозможно было разобрать. Внезапно женщина захлопнула дверь, и звякнула закрываемая щеколда на дверях.

— Эй, ты чего, — застучала Лена в дверь. — Куда нас поселила?

— Наверное опасается чужих людей, — сказал Лариса, пытаясь в темноте рассмотреть сеновал. — Ладно, черт с нею, давай хотя бы на сеновале раз в жизни поспим.

Напряжение последних часов дало себя знать, и они, зарывшись в сено и немного согревшись, моментально уснули.

На рассвете лучи встающего из — за горизонта светло — оранжевого осеннего солнца пробились через щели сарая и девушки, поеживаясь от утренней прохлады, проснулись.

— Ну что, нас выпустят, наконец, из заточения? — зевая, спросила Лена. — Надо сходить в туалет, умыться, покушать и сразу же в путь, пока нас не нашли бородатые мужики из Урус — Мартана.

Во дворе кричали петухи, слонялись два огромных лохматых пса, а возле задней стенки сарая копошился какой — то мужчина, одетый в лохмотья.

— Смотри, такая рань, а селяне уже вкалывают в поле, — удивилась Лена.

— У них в аулах, как у нас в деревнях: ложатся затемно и встают с рассветом. Такова деревенская жизнь, — философски заметила Лариса.

Вставать в такую рань ей не хотелось, но нельзя обременять хозяев своим присутствием. Да и в путь пора, пока их здесь не нашли боевики из Урус Мартана.

— Никогда не спала в сене. Представляешь, что станет с нашими костюмами, если проведем ещё одну такую ночь! — сказала Лена, выползая из сена.

Она отряхивала свой джинсовый костюм, недавно купленный в Мюнхене и с сожалением констатировала, что его пора отдавать в химчистку. А ведь стоил он совсем недешево!

— Скорее бы добраться до химчистки, а то будем выглядеть бомжихами. У меня не выходит из головы, Лен, эпизод с появлением этого журналиста. Случайность или кто — то сдал?

Лариса вылезла из сена и тоже начала отряхивать свой костюм. У Лены костюм светло — голубого цвета, а у неё темно — бурячкового, поэтому все соломинки и осевшая на нём пыль были более заметны. Но светло — голубой цвет хорошо гармонирует с Ленкиным цветом волос, а ей больше подходит именно такой цвет. Даже Денисов заметил, как ей в нём хорошо. Хороший парень, этот Денисов, хоть и большой растяпа и строит из себя крутого. Но все мужики, как дети, и даже Вадька пытается выглядеть круче, чем есть на самом деле. Не понимает, дурашка, что ей нужен не крутой, а надежный!

А костюмчик жалко — не успела поносить, а уже надо сдавать в химчистку! И туфельки из мягкой кожи под цвет костюма с небольшой танкеточкой тоже имеют такой вид, что даже московские бомжихи постеснялись бы их носить. А сапожного крема такого же цвета нет, да и врял ли его здесь в Чечне достанешь.

— Ларик, мы стали похожи на бомжих. Не находишь? — произнесла Лена, яростно отряхивая костюм. — Ведь могла же хозяйка в дом пустить, так нет, в сарае заперла, идиотка!

— Да, хозяева попались нам что — то не больно приветливые. Где же их кавказское радушие? Но мне больше интересен другой вопрос: как могло так получиться, что в самый ответственный момент появился этот тип и сорвал нам операцию? Неужели те, кто обеспечивал поддержку, не знают о связях этого Черницкого?

— Безусловно знают. Насколько я понимаю, те, кто готовил операцию, не удосужились поставить контрразведке задачу блокировать перемещения этого типа. Вот на таких "мелочах" и сыпятся наши коллеги. И мы едва не стали жертвой недоработки своих же служб.

— Лен, а ты уверена, что Фатхи мертв? Ты надежно его завалила?

— Ларик, сто пудов. И бумаги у нас. Так что задание, можно считать выполнено. Нам бы только выбраться отсюда. И зря ты не замочила журналиста. Не подними он тревогу, у нас было бы время бесследно исчезнуть. А так еле унесли ноги и неизвестно, сколько ещё неприятностей впереди.

— Да я и сама себя ругаю за это. Ведь сколько нам твердят, что мы не сестры милосердия, а спецназ. Но нам хоть кол на голове чеши!

— А я понимаю тебя и ни в чем не виню. Конечно, прописные истины действий диверсионно — разведывательных групп любой страны диктуют: не оставлять следов и свидетелей. И "боевой устав разведки" — документ очень жесткий и в корне противоречащий уголовному кодексу. Но мы, ведь, не роботы! Может прав был Буланов, когда говорил, что нам надо не в диверсанты, а в кухарки? С Фатхи понятно: полез в террористы, получи по заслугам. А с этим безоружным говнюком, конечно, психологически сложнее. Но его надо обязательно судить. Ведь есть же уголовное законодательство!

— Законодательство — то есть, но от этого не легче. Кто его исполнять будет, если спецслужбы разгромлены. Уничтожь иммунную систему любого живого организма и он тут же прекратит своё существование. Вот и с Советским Союзом покончили, начав громить КГБ и другие спецслужбы. Я небольшой знаток истории, но мне кажется, что в истории человечества не было ещё такого случая, чтобы правительство разгромило собственную страну.

— Россия — страна чудес! Но давай, Ларик, вернемся на землю. Не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяев, если, конечно, поселение в этом хлеву называть гостеприимством. Надо отсюда выбираться и делать ноги на север, в Моздок.

Лена приникла к дыре в стене и окликнула мужчину, возившегося недалеко от их сарая.

— Эй, товарищ, не могли бы вы нас открыть? Мы уже проснулись.

— Как же я могу вас открыть? — тихо сказал он, подойдя ближе. — Вы что, не поняли, что произошло?

— А что произошло?

— Вы попали в рабство, как и я в своё время.

Лена, улыбнувшись, посмотрела на Ларису, и та подошла ближе к щели, рассматривая мужчину. Плоская шутка совершенно не воспринимается, когда хочется в туалет.

— Позовите, пожалуйста, хозяйку, которая нас вчера впустила, — попросила Лариса. — Нужно, чтобы она нас срочно выпустила. Мы в туалет хотим.

— Туалет у вас там, в сарае. Вы понять, что ли, не можете? Вы рабыни и будете жить там, пока не приедет хозяин. Он приедет и переведет вас в другое место. Или там в сарае и будете жить. Нас, рабов, здесь трое. Мы живём в яме. Так что у вас ещё отличные условия.

— Идиот! — выругалась Лариса.

Мужчина был явно ненормальный. Надо постучать в дверь и просто позвать хозяйку! Лариса так и сделала, и приникла к щели. Во дворе какой — то малыш лет шести — семи бил палкой мужчину в таких же лохмотьях, как и тот, который копошился сзади сарая. Мужчина старался прикрыть от ударов голову, а мальчишка норовил его ударить по голове.

Когда Лариса постучала, к двери с лаем бросились свирепые псы и мальчишка, перестав бить мужчину, подошёл к сараю. Он попытался просунуть конец палки в щель, чтобы ударить Ларису, и она вдруг осознала, что мужчина за сараем не обманывал. Она и раньше слышала слухи о рабах в Чечне, но всерьёз их не воспринимала. Офицеры спецназа, побывавшие в Чечне, рассказывали, что при зачистке селений от бандформирований обнаруживали множество так называемых "зинданов" — домашних тюремных камер в подвале с металлическими решетками. В них держали узников, за которых требовали выкуп или которых собрались продавать. Но в российских газетах об этом не писали. Зачистками возмущались, но о рабах ни слова, поэтому и не очень верилось в то, что в Чечне процветает рабство и торговля людьми.

Мальчик прыгал, строил ей рожицы, что — то кричал на чеченском языке, а потом снова взял палку и попытался просунуть её в щель. Лариса отошла от двери к задней стене, у которой стояла Лена и слушала рассказ раба. Звали его Володя, и находился он в рабстве уже двенадцать лет. Будучи плотником из Харькова, он с несколькими друзьями, поддавшись уговорам заезжих чеченцев, отправился на заработки в Чечню, где у них отобрали паспорта. С тех пор он сменил четыре хозяина — его передавали друг другу чеченцы — родственники, как какое — нибудь орудие труда.

— За все эти годы я не разу не ел досыта. А бывает, что вообще по нескольку дней никакой еды не дают, — рассказывал Володя. — Относятся к нам, как к собаке, притом все — и старики, и молодые, и мужчины, и женщины.

Он шамкал, потому что у него во рту не было ни одного зуба и девушки подумали, что их выбили при многочисленных побоях.

— Но самое страшное — это маленький гадёныш. Ахмедом зовут. Бывает берет палку и старается выколоть глаз, а мать стоит рядом и смеётся. Недавно одного из наших, Семеном звали, убили за то, что не выдержал издевательств пацана и напал с ножом на его отца, который здесь же стоял и науськивал сына. Семена захватили в плен ещё зимой в Грозном. Служил офицером в танковых частях. Так они его уложили на землю, нам, рабам, приказали держать его за руки и за ноги, а чеченцы взяли двуручную пилу и распилили его. Он лежал на животе, и страшно кричал, когда пилили позвоночник. А на следующий день привезли какого — то старика и ножом отрезали голову.

Девушки не знали — верить в эти страшилки или нет, но ужас проникал в сознание и леденил душу. Услышанное их шокировало. СМИ наполняли истерические вопли правозащитников и гуманистов, они требовали "Прекратить преступную войну против собственных граждан!", обличали "рецидив имперского сознания" и восхваляли "героических горцев, сражающихся против империи — угнетательницы!".

СМИ шельмуют армию и спецслужбы, которым правительство связывает руки, а европейские "миротворцы" требуют начать переговоры с террористами под контролем ОБСЕ, вместо ликвидации бандитских очагов. В Лондоне Лариса негодовала из — за того, что Англия когда — то натравливала османов на Россию. А ведь российские правозащитники и гуманисты не англичане, они свои, русские. Предательство своего народа — самое страшное человеческое преступление. Но из каких соображений они это делают? Неужели все они куплены? Но кто же тогда покупатели?

Согласно бумагам, которые они обнаружили в захваченной ими папке Антона Черницкого, он работает корреспондентом Русской службы Би — би — си. Вольно или невольно, но он сорвал им операцию, сдал их врагу и поставил на край гибели. А ведь он тоже русский.

Якшается с бандитами, а в это время гибнут молодые ребята, призванные в армию. И этим ребятам, захваченным в плен, отрезают головы или живых перепиливают пилами те же бандиты, с которыми дружит Черницкий! Сложнейшая многоходовая операция сорвана аккредитованным в Москве корреспондентом иностранного агентства, известным своей дружбой с террористами. Но, безусловно, никакой ответственности за это не понесет. Не понесут наказание и те, кто предоставил ему возможность свободно передвигаться из Москвы в Чечню и обратно. Что же творится со страной? Как же такое вообще может происходить? И зачем они полезли в это пекло? Кого они здесь защищают, с кем и за что воюют?

Малыш подкрался незаметно, и не успели девушки предупредить Владимира, как на его ухо обрушилась палка. Прибежала женщина, которая впустила их и начала кричать на мужчину. Он не имел права разговаривать с рабынями, и женщина обещала, что приедет Рахим, и отрежет ему язык.

— Уши тебе оставит, чтобы мог слышал приказания. А язык тебе больше не понадобится, — кричала она, а малыш Ахмед лупил его палкой по спине.

— Я их обоих убью, — мрачно произнесла Лена. — И мать, и её сынка.

— Лучше их передать рабам, — посоветовала Лариса. — Они сделаю всё лучше нас. Только сначала отсюда надо как — то выбраться.

Они легли на сено, и их охватил липкий страх, сковывающий волю и вызывающий дрожь во всём теле. В такие переделки они ещё не попадали. Никогда не думали, что станут рабынями, и непонятно, как выбраться из этой ситуации.

Конец III — го тома.

Примечания: