Встреча Мельникова и Грузнова по поводу истории с задержанием Мити Никонова и Марины в Октябрьском РОВД мало что прояснила. Ни Грузнов, ни Мельников не верили, что Шевелев покушался на Яну, хотя Грузнов его знал лично и считал нехорошим человеком. Однако не до такой же степени, чтобы похищать детей!

— Я предполагаю, что Митя Никонов всё — таки ошибся, — сказал Мельников. — Хотя мы специально проверяли его зрительную память, и оказалась, что она у него очень неплохая. Я склонен думать, что действовал кто — то похожий на Шевелева.

— А если он всё — таки не ошибся? — возразил Грузнов. — Вы следите за одним Толмачёвым, а не следует ли взять под колпак и того, и другого?

— Мы не детективное агентство, у нас нет столько свободных людей, чтобы организовывать слежки. А вот ты попробуй выяснить: где Шевелев был в тот день и в то время. Может быть, он в это время находился в здании РОВД, и тогда сам вопрос вообще отпадает сам собой.

— Как я могу это выяснить? Допрашивать его я не имею права, а узнать находился ли он в это время в здании РОВД, не представляется возможным, так как уходы и приходы автоматически не фиксируются, как у вас здесь. Турникетов и электронных карточек там нет, ты же сам знаешь, мы нищие, как церковные крысы.

— Не знаю, чем церковные крысы отличаются от остальных своих сородичей, но то, что милиция не жирует, мне известно. Я направил одного парня с машиной следить за Шевелевым и фотографировать всех, с кем тот будет контачить, однако мне кажется, что это пустышка.

На следующий день на стол Мельникову легли фотографии Шевелева, который около РОВД встретился с каким — то старшим лейтенантом милиции и несколько минут беседовал. Старший лейтенант держал в руке кожаную папку для бумаг, что говорило о том, что он, вероятнее всего, участковый. Дорохов, который следил за Шевелевым из машины, сомневался, стоит ли тратить кадры фотоплёнки, чтобы зафиксировать эту встречу, но потом всё — таки сфотографировал и оказался прав: Митя узнал в нем компаньона Шевелева, с которым тот пытался похитить Яну. Петя, которому показали ту же фотографию, не признал в собеседнике Шевелева своего похитителя, и стало более ни менее ясно, что действовали разные компании похитителей. Но зачем Шевелев с участковым хотели похитить Янночку? Вопросов становилось всё больше и больше, а ответов на них не было.

Тем временем, роман Толмачёва с Галиной Афониной стремительно развивался и, как доложила Мельникову её охрана, новый возлюбленный переехал к ней жить. А ещё через пару дней после этого Афонина в его сопровождении приехала в центральный офис компании. Пройдя в кабинет Зои, она представила ей сопровождающего:

— Зоенька, познакомься, это Толмачёв Тимофей Алексеевич, экономист по образованию. Работал в строительном управлении старшим экономистом, а теперь будет работать у нас главным экономистом. Я его назначаю первым заместителем генерального директора.

— Но ведь твой первый заместитель я, — взволнованно воскликнула Зоя.

— Ты главное не волнуйся, Зоенька. Ты будешь моим первым заместителем по финансовой части, а Тима по экономической, — успокоила её Афонина.

— Разве может быть у одного генерального директора два первых заместителя? — возразила Зоя. — Кто же из них будет первее, а кто не первее? Как же предприятие сможет функционировать при двухголовом руководстве?

— Зоя Матвеевна, я буду заниматься экономическими вопросами, а вы финансовыми. Здесь никакого противоречия нет, — вступил в разговор Толмачёв.

— Да. Вот видишь, всё очень просто. И пусть Тима будет первым моим заместителем, а ты вторым. И вообще, я решила увеличить тебе зарплату, — сказала Афонина и кровь бросилась в голову Мельниковой.

— Мне надо подумать, — резко сказала она, пододвигая к себе папки с бумагами и давая понять, что разговор закончен.

— Хорошо, Зоя, я завтра тебе позвоню и надеюсь, мы уладим вопрос без проблем. Ты же знаешь, как я к тебе хорошо отношусь, — произнесла, вставая Афонина, и в сопровождении Толмачёва вышла из кабинета.

— Сколько я ей добра сделала, а она, видишь, как себя ведёт. Решила, что незаменимая, — тихо пожаловалась Толмачёву Афонина, когда они проходили приемную. Но как тихо она не говорила, Валя Панова услышала эту реплике и сразу же доложила Мельниковой.

— Какая же она сволочь! — бушевала Зоя у себя в кабинете. — Я прилагаю столько усилий, держу компанию на плаву, а эта скотина с одной извилиной…

— И та не в голове, а между ногами! — поддержала её подруга.

— Что ты сказала?

— Я говорю, что эта блядушка развалит всю фирму. Уходить надо отсюда! А ещё Дима хотел к нам переходить, зарплата, мол, здесь выше и работа не такая опасная!

— Какой Дима?

— Дима Грузнов, с которым я встречаюсь. А видишь, как всё получается! Нет никакой устойчивости, трясёт всё время, как при шторме.

Вечером Зоя рассказала Мельникову о посещении Афониной и своём решении уйти из компании.

— Видеть её больше не могу и не хочу. Завтра пойду к врачу и возьму больничный. И вообще, я тебе открою секрет, хотя не хотела раньше говорить — у меня прекратились месячные. Я, наверное, в положении, но никак не могу найти время посетить женскую консультацию и провериться.

Это сообщение для Мельникова было полной неожиданностью, и он, подхватив Зою на руки, закружил по комнате.

— Ненормальный, та же уронишь меня, — смеялась Зоя. — А знаешь, Яночка сказала мне как — то, что если у нас с тобой родится ребеночек, то она будет ему нянька, будет смотреть за ним и гулять.

— Видишь, нянька есть, а теперь мужик нужен. Так что рожай сына — это самая твоя ответственная работа на данный момент. А на Афонину наплюй. Тебе ни в коем случае нельзя сейчас нервничать. Мы, не торопясь, создадим своё предприятие, охранную фирму, например, и не будем ни от кого завесить.

— Знаешь, Витя, мне жаль столько усилий, которые я вложила в эту компанию. Я думаю, что она развалится, потому что всё само по себе не функционирует. Нужен постоянный двигатель, иначе всё очень быстро заглохнет, а конкуренты сожрут, как только почувствуют слабину.

— Пусть жрут, а мы ещё и поможем, — задумчиво произнёс Мельников. — Только непонятно, как на всё это отреагирует Шевчук и те, кто за ним стоят. Хотя, конечно, им всё равно, кто будет таскать для них каштаны.

На следующий день, когда Зоя вернулась из женской консультации, где сдавала анализы, в кабинет к ней зашла начальник отдела кадров Скиба и подала какой — то документ. Вид у неё был испуганный, что несколько удивило Зою: такой она никогда раньше Скибу не видела.

— Что это, Надежда Анисимовна? — удивлённо спросила Мельникова.

— Это приказ Афониной о назначении первым заместителем её очередного хахаля. Что же это будет, Зоечка?

После назначения Данилиной первым заместителем генерального директора, Скиба ожидала своего увольнения, но Зоя её не тронула, чем заслужила у Надежды Анисимовны если не любовь, то глубокое уважение. Зауважала Зою и её давняя врагиня — главный бухгалтер Алевтина Андреевна Кротова, которая уже судорожно подыскивала себе место в других фирмах, но из — за возраста её нигде не брали.

Но вдруг ситуация изменилась и начальник отдела кадров с главным бухгалтером понимали: если придёт новая метла, то они обе останутся без работы. Новая метла, как правило, приводит с собой своих людей и первым делом начинает приспосабливать под себя аппарат управления.

Зоя читала приказ, и глаза у неё становились мокрыми. В приказе длинно и обстоятельно, казёнными фразами, обосновывалась необходимость разделение управление экономикой и финансами, и возлагались обширные полномочия на первого заместителя генерального директора Толмачёва Тимофея Борисовича, который должен был через два дня приступить к работе.

— Зоя, тебя не было, когда эта пара явилась сюда с этим приказом. Афонина просила передать тебе, чтобы ты распорядилась подготовить кабинет её сожителю, и приобрести для его кабинета новую итальянскую мебель, — грустно сказала Скиба. — Этот приказ скорее всего написал он, потому что Галина сама так сформулировать бы не смогла. Тебе то что, ты останешься. А вот нас с Кротовой, скорее всего, выкинут отсюда.

— Я здесь долго сидеть не буду. Не желаю для кого — то таскать каштаны из огня, — отрезала Зоя.

Нормально она работать больше не могла и отодвинула от себя стопки документов, которые требовали её рассмотрения. Налоговая инспекция прислала расчёт, согласно которому завод "Импульс" не заплатил в бюджет огромную сумму, хотя Шевчук направил им документ о реструктурировании долгов.

Завод "Пластконструкция" просил изыскать дополнительные средства на закупку ещё одной технологической линии для увеличения объема выпуска продукции, так как рынок сбыта постоянно расширяется, и существующие мощности уже не удовлетворяют запросы потребителей.

Городской драматический театр просил включить в план ремонтных работ крышу, сантехническое оборудование, а также заменить осветительные люстры в фойе новыми и современными. Кроме того, требовали решения кадровые вопросы создаваемого строительного управления и переоснащения мебельной фабрики, приобретенной недавно буквально за гроши. Но всё это уже было не её, все эти проблемы стали противными и чужими, поэтому она всё бросила и поехала в женскую консультацию.

Мельников же, понимая, что дни пребывания и его и Зои в компании сочтены, сосредоточился на решении вопроса о попытке похищения Яны, так как приближалось первое сентября, и ей надо было идти в школу. Отсутствовала уверенность в том, что попытка похищения не будет предпринята вновь, так как совершенно неясно, какую цель преследовали похитители. Он не хотел рисковать и настойчиво просил Грузнова заняться этим вопросом.

Грузнов, помня о своём обещании, данном Самохину, когда тот помог ему отомстить за гибель Чернова, активно принялся собирать компромат на Шевелева. Тем более, что это перекликалось с заданием Климова, полученного через Федотову. Прежде всего, он взял в оборот Хворостина, дежурившего тогда в Октябрьском РОВД и отстранённого от работы генералом Прохоровым на время служебного расследования инцидента с задержанием Марины. Когда Грузнов явился к нему домой, Хворостин сидел на кухне перед пепельницей, полной окурков, и потягивал из стакана дешевое вино.

— Целые дни травит себя сигаретами и вином, — пожаловалась жена Хворостина.

— Знаешь меня, Ваня? — спросил Грузнов, садясь за стол напротив него и брезгливо отодвигая пепельницу подальше от себя.

— Хрен тебя знает, кто ты такой.

— Я, Ваня, из угро и имею к тебе пару вопросов, — сказал Грузнов, показывая ему служебное удостоверение.

— Так из службы внутренней безопасности всё уже спрашивали. И Прохорову объяснительную писал. Что ещё надо?

— Повторяю, как особо непонятливому: я, Ваня, из угро и имею к тебе пару вопросов. Они сами по себе, а мы сами по себе. Мы мелочами не занимаемся, ты же знаешь. Квартира, в которой ты живешь, служебная ведь?

— Служебная. Но куда я с семьёй пойду? На улицу, что ли, выбрасывать меня будут?

— Сделаешь правильный выбор, будешь и дальше здесь жить. Главное, не подставляй свою задницу под дамоклов меч, а то ведь отрубят вместе с шеей.

— Я всё написал в объяснительной записке. Что от меня ещё надо?

— Твою докладную я, Ваня, не читал и она меня совершенно не интересует. Есть информация, что Шевелев пытался похитить ребенка. А ребенок этот из такой семьи, что Шевелева и всех, кто его покрывает, закопают так глубоко, что потом и экскаватором не раскопают. Так что не покрывай его, не пытайся закрыть амбразуру своей задницей. Лучше расскажи мне правдиво, как на духу, как было на самом деле, может этим и спасешься.

— Ты как преподобный старец Серафим Саровский — "этим и спасешься"! В службе внутренней безопасности сказали, что я кандидат на высадку. А ведь, пойми: если выпрут меня из органов, перебираться мне отсюда некуда.

— Мне, Ваня, правда нужна. Вот парень утверждает, что он узнал Шевелева. А по твоему мнению, Шевелев узнал парня? Только честно, узнал или нет?

— Мне показалось, что Шевелев тоже узнал его. Во всяком случае, по его мимике я понял, что он знает парня. Но о чем это говорит?

— Мне о многом. А почему девочку записали в проститутки?

— Шевелев сказал. Он просил, чтобы взяли показания у Клавки Казаковой будто бы она вместе с этой девчонкой занимались проституцией.

— И ты взял у неё показания?

— Нет, её показания Шевелев принёс мне часа через три после того, как Прохоров ушёл.

— А откуда он узнал фамилию девушки?

— Он до сих пор, мне кажется, не знает её фамилию. И я не знаю, она же не сказала свою фамилию.

— Не понял! Ты же утверждаешь, что Шевелев принёс показания Клавки Казаковой. Так?

— Да.

— А какая же там фамилия была указана?

— Никакая. Просто Клавка написала, что знает Анжелу по совместной, так сказать, работе.

— Что, просто Анжела? Без фамилии? А девочка ведь не Анжела.

— Это не имеет значения. Девки друг друга знают только по кликухам. Биографиями и анкетными данными друг друга не интересуются.

— А Клавка видела о ком идёт речь?

— Шевелев сказал, что описал ей девку, и та признала в ней Анжелу.

— Допустим, Шевелев принёс тебе показания Клавки. И что ты с ними сделал?

— Хотел дать ему в морду, но нас разняли хлопцы из дежурки. Он забрал показания и с ними ушёл. А потом приехали двое из областного управления, и забрали у меня объяснительную.

— Ты указал в объяснительной, что действовал по указанию Шевелева?

— Вначале указал, но в службе внутренней безопасности приказали мне переписать её. Мол, хочу уйти от ответственности и подставить другого офицера.

— А чего это они так?

— Да, они вызвали Шевелева, а тот, мол, ничего не знает и не ведает. Утверждает, что когда пришёл парень с девкой, он уже уходил и вернулся только часа через три.

— Понятно.

Грузнов вынул фотографию, на которой Шевелев беседовал с каким — то старшим лейтенантом милиции.

— Не знаешь, с кем это Шевелев здесь беседует?

— Да это Пашка Агапкин, участковый, приятель Шевелева. Они с ним даже живут в одном доме.

— Вот как? А где мне найти эту самую Клавку?

— Она обычно стоит недалеко от РОВД на углу около аптеки. Так как насчёт того, чтобы уладить дело? Поможешь?

— Попытаюсь сделать всё что можно. Но ты ведь тоже должен быть самостоятельным мужиком. Тогда Шевелев тебе сказал оформить девочку проституткой, притом девочку чистенькую, семейную девочку. А завтра скажет повесить на кого — то убийство или грабёж. И снова будешь плакаться в жилетку?

— Да ты, мужик, пойми, мне нужно дать шанс! Нельзя же так сразу взять и на улицу! У меня ведь семья!

Грузнов не стал его успокаивать, пьяная речь Хворостина вызывала у него не жалость, а брезгливость и он молча ушёл. Его интересовала Клавка, и около аптеки он действительно увидел прохаживающуюся мимо неё девушку, вид которой, манеры и взгляды, отлавливающие среди прохожих прилично одетых мужчин, выдавали её профессию.

— Клавдия? — спросил Грузнов, подходя к девушке.

— Нет, Аннета. А я вас не устрою? — игриво заиграла глазами та.

— Мне нужна Клавдия.

— По какому вопросу?

— По вопросу наличия вопросов к ней.

— Ви — и—ть… — громко позвала Аннет и из — за киоска, находившемся в метрах десяти от них и торгующего сигаретами, жвачкой и пивом, показался грозного вида парень. Засунув руки в карманы, он вразвалочку неторопливо приближался к ним.

— Идёшь как фрайер на прогулке, — крикнул ему Грузнов. — А ну бегом сюда! Руки вынь из кармана и опусти их по швам.

— Мужик, ты чего, обкурился или белены объелся? — нахмурился парень, подходя к Грузнову.

Тот, не произнося не слова, засадил ему кулаком в солнечное сплетение и парень согнулся пополам от острой боли, ловя воздух открытым ртом. Также молча Грузнов схватил его за воротник и отшвырнул к стене дома. Тот ударился лбом и упал навзничь. Аннет испуганно вскрикнула и бросилась бежать, а прохожие пугливо переходили на другую сторону. Вынув удостоверение, Грузнов сунул его под нос парню.

— В СИЗО очень любят сутенёров. И любят их, в основном, раком. А я тебе обеспечу там круглосуточную любовь, можешь быть уверенным.

— За что? Я ничего такого не сделал, — задыхаясь, произнёс тот. — И не сутенёр я вовсе. Просто Аннет попросила меня покараулить, чтобы к ней пьяные мужики не приставали, она пьяных очень боится.

— Вот так популярно и объяснишь тем, кто тебя в СИЗО будет раком ставить. Мне Клава нужна. Где она?

— Недавно клиента повела на квартиру.

— Отведи меня туда.

— Она же на работе!

— У нас в стране такая работа запрещена законом. И, кроме того, на любой работе положен пятнадцатиминутный перерыв на производственную гимнастику. Веди меня к ней, иначе, если мне придётся ждать окончания её работы, я вообще озверею.

Квартира находилась недалеко от аптеки, но дверь была закрыта.

— У меня нет ключей, — хмуро сказал сутенёр.

— Не страшно, мы постучим или позвоним. А не откроют, так у нашего ОМОН'а есть специальные штуки для выбивания дверей, — успокоил его Грузнов.

Сутенёр не стал испытывать судьбу, достал из кармана ключи и открыл дверь. Квартира была трёхкомнатная, и в двух её комнатах, оборудованных под спальни, громко сопя и вскрикивая, на скрипящих деревянных кроватях занимались любовью две пары.

— Так, девушки, перекур, — рявкнул Грузнов, громко хлопая в ладоши. — Выходи строиться.

Стоны и скрип прекратились и вскоре из дверей испуганно выглянули женские лица.

— Кто из вас Клавдия? — спросил Грузнов, и одна из девушек посмотрела на сутенёра.

— Понял, это, значит, ты. Пойдём на кухню поговорим.

Перепуганная Клавдия быстро оделась и прошла на кухню.

— Так вот, Клава, — напустив на себя мрачный вид, сказал Грузнов. — Этот ваш бордель мы закроем, а тебя привлечём по двум статьям: за проституцию и за клевету.

— Кого я оклеветала? За что меня сажать? Я зарабатываю на жизнь, чем могу. В Таджикистане всю семью мою вырезали, сюда прибежала, жить негде, жрать нечего, документов нет. Что я должна делать?

Клавдия разрыдалась и в истерике швыряла на пол посуду, стоявшую на кухонном столе.

— Ты чего с нею делаешь, ментяра проклятый? — грозно произнёс, заглянувший в кухню сутенёр. — Чтобы ты знал, нас Мартын крышует. Я обязательно передам, чтобы ему сообщили о твоих бесчинствах!

— Закрой дверь, подонок, — прикрикнул на него Грузнов. — Заглянешь ещё раз сюда, ОМОН вызову.

— Ты, Клава, успокойся. Истериками на меня не дави, я не слабонервный, — обратился он к Клавдии. — Ты зачем Шевелеву написала свидетельские показания на девочку, будто та занималась проституцией?

— Шевелеву? Это про Анжелу, что ли?

— Да, про Анжелу. Это ты ей такую кликуху придумала?

— Почему я? Она сама Анжелой представлялась клиентам. А как звать её на самом деле я не знаю, метрику мы друг у друга не требуем.

— Ты чего мне лапшу на уши вешаешь? Ты эту девочку сама — то видела?

— Я уже месяц её не вижу. В последний раз встречались с нею на ментовском "субботнике"! Трахать трахаете, падлы, а денег не платите!

— А чего ты решила, что в райотделе задержали именно Анжелу? Ты лично была там, её видела?

— Да чего мне смотреть? Шевелев сказал, что повязали Анжелу на краже в гостинице, которую она, дескать, совершила неделю назад. Говорит, если хочешь ей помочь, напиши, что тогда — то и в таком — то часу вместе с нею, мол, были в другом месте и обслуживали клиентов. Ну, я и написала, почему бы не выручить девку!

Уходил от неё Грузнов в задумчивости. Такая продуманность со стороны Шевелева не могла быть случайной. Следовательно, Митя Никонов действительно не ошибся, и Шевелев вместе с участковым Агапкиным хотели похитить дочку Мельникова? Но зачем? Из — за выкупа? Мельниковы много дать не могут, хоть и живут не бедно, Понятно, почему могли похитить сына Афониной — она может много заплатить. Но сколько могут заплатить Мельниковы? А если дело не в деньгах, то в чём? Хотят захватить предприятие? Да, капитализм для криминала, как бульон для выращивания бактерий!