Лоррейн бежала по улице; холодный ветер дул ей в спину, развевал волосы, а она все вглядывалась в номера на фасадах домов, отыскивая сорок девятый. Публика вокруг нее спешила по своим утренним субботним делам; особое оживление наблюдалось у супермаркетов и винных магазинов. Стайка мальчишек промчалась мимо, истошно вопя, и все они столпились, толкая друг друга, у дверей маленького магазинчика напротив, в витрине которого висели пластмассовые и резиновые маски для праздника Хэллоуин. Лоррейн тоже остановилась посмотреть. Большинство персонажей были ей незнакомы, но некоторых она все же узнала. Дракула, Фред Флинтстоун, Смарф, Чарли Браун и Люси...
Черт бы их всех побрал.
Она стала разглядывать свое отражение в стекле. Растрепанные ветром пряди упали на изможденное лицо. Темные круги под глазами, на лице отражена вся накопившаяся усталость. На ней были мешковатые джинсы, которые следовало постирать еще на прошлой неделе, а на ссутулившихся плечах – старая в черно-белую клетку короткая куртка. И то и другое она кое-как напялила на себя нынче утром, когда ей пришла в голову мысль поехать сюда, в Мэплвуд. Она глядела на свой удручающий облик на фоне зловещих пластмассовых рож и думала, что сама похожа на Злую Колдунью с Запада. Ведьму с Запада. Если она и ведьма, то не ее в том вина. Это Гиббонс, сукин сын, сделал из нее старую перечницу.
Девочка с короткими рыжими косичками вышла из магазина, цепляясь за руку отца. Свободной рукой она придерживала у себя на голове соломенную широкополую китайскую шляпу, чтобы ее не унесло ветром. Лица не было видно, только косички. Девочка хныкала, что ветер поднимет ее и унесет прочь, а отец говорил, что ни за что этого не допустит и можно спокойно идти. Оба прошли мимо Лоррейн, даже не взглянув на нее.
Лоррейн прищурилась, разглядывая номера на противоположной стороне улицы. Читальня Христианского общества, канцелярский магазин – а вот и он, номер сорок девятый, выписан на стеклянной двери между двумя магазинами в нижнем этаже трехэтажного дома из желтого кирпича. Лоррейн полезла в нагрудный кармашек спортивной куртки и вытащила бумажку с адресом, списанным из телефонной книги: Академия Истлейк, Мэйн, 49, комн. 22.
Лоррейн отвела волосы с лица и бросилась через дорогу, направляясь прямо к комнате 22. На бегу она закусила губы. Пожалуйста, будь на месте.
Она толкнула стеклянную дверь, взбежала по лестнице, последовала за стрелками, которые указывали путь к Академии Истлейк. Когда она подошла к двери, оттуда доносилась музыка. Похоже на концерт Вивальди – что-то бравурное, решительное. Лоррейн постучала, подождала немного, постучала еще, потом просто вошла. Больше она не допустит, чтобы ее отодвигали в сторону. Хватит.
В приемной было пусто. Лоррейн проследовала "туда, откуда звучала музыка, – в соседнюю комнату, где Роксана сидела за столом, положив ноги на батарею и глядя в окно. Музыка раздавалась из стереомагнитофона, стоявшего вместе с книгами на высокой полке.
– Привет.
Роксана резко обернулась, глаза ее тревожно расширились. Какое-то время она молча смотрела на Лоррейн. И взгляд был не слишком приветливый.
– Боже, вы напугали меня. – Роксана встала и выключила музыку. Ей явно не хотелось никого видеть.
– Извините, что вламываюсь к вам так, но, как вы, наверное, заметили, я на грани отчаяния.
– Что-то случилось, Лоррейн? Чем я могу помочь? – Голос Роксаны звучал холодно, официально, в нем слышалась некая формальная отчужденность, словно она говорила с клиентом. Где та нежность, та женственность, которые поразили Лоррейн в больнице? Что-то угнетало ее.
– Не хотелось бы затруднять вас, Роксана, но вы моя последняя надежда. – Лоррейн присела на краешек темно-красного кожаного дивана. Она не спала почти всю ночь и была на пределе.
– Что-то не так?
– Гиббонс. С ним всегда все не так.
– Я вас не вполне понимаю. – Роксана села за стол. Держалась она прямо, говорила вежливо, любезно, но очень-очень холодно. Лоррейн решила не обращать на это внимания. Сейчас ей было не до чужих проблем.
– Только вчера его выписали из больницы. Только вчера! Врач сказал, что ему нужно отдыхать. Господи ты Боже мой. Но как вы думаете, где он сейчас? Вместе с Майклом на позициях.
– На позициях?
– Лоррейн вздохнула. Роксана пока не знает жаргона... пока.
– Так они это называют. Пост наблюдения. Засада. Вчера вечером Майкл сказал мне по телефону.
– Я с ним говорила утром. Вечером мы должны были встретиться, но у него, сказал он, случилось какое-то важное дело. И еще он сказал, что сегодня утром он работает, но никаких подробностей я не знаю.
Ах, вот откуда такой прием. Майкл ее подвел вчера вечером. И к двоюродной сестре Майкла – кровная вражда, Лоррейн вздохнула. Хотелось сказать что-нибудь Роксане, поделиться опытом, но что это даст? То же самое – когда профессор в колледже рассказывает юному студенту с горящими глазами, что не стоит избирать академическую карьеру, что у нее нет будущего. Они всегда все знают сами. И никогда не слушают.
– Оба они как дети малые, – вместо этого сказала Лоррейн, – лезут в самое пекло, так и напрашиваются, чтобы их убили. И самое страшное во всем этом – Гиббонс никак не хочет признаться самому себе, что годы его не те. Все думает, что может держаться вровень с Майклом, а Майкл ничего не делает, чтобы разуверить его. Майкл же со своей стороны тянется за живой легендой, Гиббонсом, матерым волком ФБР. Так они и заряжают друг друга. Просто невероятно.
Роксана вздохнула, покачала головой. Лед таял.
– Да, все это просто невероятно. – Она посмотрела вверх, на книжную полку, и фыркнула. – Видите ли, я знакома с вашим кузеном всего неделю. Точней, семь суток и одно утро; и вот уже веду себя как последняя дура. Думаю о нем все время. Смешно. Со школьной скамьи я не испытывала к мужчинам ничего подобного. И думала, что вряд ли когда-нибудь еще смогу испытать. У меня... у меня голова кружится... То есть я веду себя как девчонка. В конце концов, ведь всего неделя... и одно утро.
Лоррейн вздохнула.
– Похоже, ты влюбилась без памяти.
Роксана опустила глаза в свой блокнот и пожала плечами.
Снаружи донесся оглушительный треск. Наверное, маленький самолет, подумала Лоррейн. Она потуже запахнула курточку. В офисе Роксаны было холодно.
– Утром я ездила к тебе домой, но не застала. И тогда я нашла этот адрес в телефонной книге. Я должна была видеть тебя, потому что хочу просить об одном одолжении.
– Каком?
– Я хочу, чтобы ты дала мне адрес того бандита. Они сейчас там. Я хочу вправить Гиббонсу мозги, пока его снова не покалечили.
Роксана принялась вертеть колечко на пальце – серебряное, филигранное, с плоским овальным сердоликом.
– Ну, я...
– Ты знаешь, где это, – я в курсе. Гиббонс говорил, что это ты первая навела их на этого типа Д'Урсо. – Лоррейн поглядела ей прямо в глаза. На этот раз она не допустит, чтобы ее обошли.
Ее решимость удивила Роксану.
– Ну да, это правда: я рассказала Майклу о подпольном бизнесе миссис Д'Урсо, которая пристраивала нянечек, а одна из моих бывших клиенток, вечно сующая всюду свой нос, сообщила мне ее адрес. Я как-то туда ездила, просто из любопытства, так что могу тебя отвезти. Но... знаешь, Майкл и Гиббонс вряд ли обрадуются, увидев нас, так ведь? Наше вмешательство – это случайно не противозаконно? То есть с официальной точки зрения. Как-то ведь это называется – препятствование в отправлении закона, кажется?
Взгляд Лоррейн сделался жестким.
– Ты так разозлилась на Майкла, что не хочешь видеть его, или же он заморочил тебе голову этой фэбээровской чушью? Он промывает тебе мозги точно так же, как это делал со мной Гиббонс все эти годы. Ты пропускаешь ФБР впереди себя. Берешь мужика и в придачу Бюро. Одно без другого не продается. Думаю, что какая-нибудь стерва-свекровь со змеиным язычком и то лучше.
Роксана, все вертела и вертела колечко на пальце.
– Но ты действительно считаешь этот набег разумной акцией? Я имею в виду, станет ли Гиббонс слушать тебя, если ты вот так свалишься как снег на голову? Он только разозлится еще больше и наделает глупостей.
– Знаешь, мне плевать. Мне надоело щадить его чувства, лелеять его и ласкать, вечно стараться переубедить, заставить прислушаться к себе. Меня беспокоит то, как я переменилась сама, и об этом я и хочу с ним говорить. Если он действительно меня любит, то пойдет домой и будет отдыхать, как это от него требуется. Доктор сказал, что, если Гиббонс не побережется, могут быть необратимые неврологические последствия, даже, возможно, паралич. Так что, если он опять заведет эту шарманку насчет работы, так тому и быть. Тогда пусть его покалечат, пристрелят – мне и дела нет. На таких условиях он мне больше не нужен. – Лоррейн сунула руки себе под мышки. Пальцы окоченели. – Так дашь ты мне адрес или нет?
Роксана оставила колечко в покое.
– Думаю, на твоем месте я бы постаралась заставить его считаться с собой. Впрочем, я как раз могу оказаться на твоем месте. – Она вновь подняла глаза к книжной полке и вздохнула. – Хорошо. Я отвезу тебя.
– Просто дай мне адрес. Тебе ехать необязательно.
– Нет, я поеду. Иначе их будет двое против одного. – Роксана понимающе усмехнулась.
Лоррейн покачала головой и улыбнулась в ответ. Роксана – отличная девчонка. У нее еще есть надежда.
– Пойдем, – сказала Роксана, выбираясь из-за стола. – Возьмем мою машину.
Рыжие волосы Роксаны сверкнули в солнечном свете, и Лоррейн вспомнила девочку с рыжими косичками в соломенной шляпке.
– Чудесно. Только сделаем одну маленькую остановку.
Выйдя следом за Роксаной в приемную, Лоррейн взяла бумажную салфетку из коробочки на столе и высморкалась. Единый фронт. Двое на двое. Может, на этот раз Гиббонсу не удастся отделаться от нее.