Дождь, все время дождь.
Закрыв калитку, Артур Ламм широким шагом пошел в сторону виа Баттисти. Слева деревья парка тянулись темной непроницаемой стеной, на которую он старался не смотреть.
Теперь он жалел, что ввязался в эту историю. Сначала он увидел в ней только возможность сделать сенсационный репортаж, огромную удачу, не так часто встречающуюся в работе журналиста, которая позволит ему перескочить через несколько ступенек карьеры и взлететь на вершину популярности.
Сейчас он понимал, что по-дурацки влез в адский улей, откуда вполне мог не выбраться живым.
Глупо!
Шорох шин за спиной, урчание мотора. Он нервно обернулся.
Свободное такси...
Артур посмотрел на часы. Пешком он едва ли успевает добраться до гостиницы «Гарибальди» в назначенное время.
Он тут же принял решение, подошел к краю тротуара и поднял руку. Такси свернуло к нему, остановилось рядом. Шофер наклонился, опустил стекло.
– Пьяцца Сан Антонио, – бросил Артур.
Приехав на площадь, он дойдет до гостиницы за две минуты. Ламм открыл дверцу, согнулся, чтобы сесть... и замер, вдруг ощутив еще неясную опасность. Он медленно поднял глаза и увидел блестящий ствол пистолета, направленный прямо на него... В дальнем углу машины сидел плотный мужчина.
– Садись!
Все его существо возмутилось. Не задумываясь, он отскочил назад, изо всех сил захлопнул дверцу, метнулся в сторону, пробежал за машиной и стрелой метнулся через улицу к парку.
"Бах! Бах! Бах!
Он даже не сразу понял, что в него стреляют. Парк окружала решетка ограды. Он на бегу вцепился в верхушку забора, рывком подтянулся на руках, перемахнул через препятствие и упал на залитый водой газон.
Он упал на колени, поднялся, побежал, петляя, под деревья, получил в лицо удар веткой пихты и продолжал нестись, как сумасшедший.
Споткнувшись о бордюр цветочной клумбы, он рухнул на нее и остался лежать, раскинув руки крестом, задыхаясь, перепуганный, уверенный, что настал его последний час...
Прикосновение холодных мокрых цветов к лицу несколько успокоило его. Он подумал об Эстер... Наверняка ее тоже попытаются убить. Как она сможет защититься? Увечье делало ее совершенно беспомощной.
Он с трудом поднялся, секунду стоял неподвижно, вслушиваясь в тишину, снова окутавшую парк.
Где были напавшие на него? Вне всяких сомнений, они не остались на месте... Может быть, поехали на виа Джулия по другую сторону парка, рассчитывая, что он выйдет там?
Он решил выйти из парка в том же месте, в котором перемахнул через забор, и осторожно двинулся назад.
Под дождем парк выглядел мрачно. Артур Ламм не скрывал от себя, что буквально болен от страха. Его зубы стучали, а сердце замирало. Он вздрагивал при малейшем хрусте, готовый снова удирать со всех ног...
Он вышел на угол парка и внимательно оглядел улицу, слабо освещенную рядом замутненных дождем фонарей. Потом перелез через низкую ограду, пересек пустынную виа Маркони и осторожно двинулся вперед. Перед домом девятнадцать машины не было.
Ему захотелось все бросить, вернуться домой, забаррикадироваться там, а утром пойти в полицию, все рассказать и попросить защиту для себя и Эстер.
Эстер... Он с испугом представил себе упрек в ее огромных глазах... Она не поверит в историю, которую он рассказал, решит, что он просто струсил...
СТРУСИЛ.
Да, струсил! Но он не хотел, чтобы Эстер узнала об этом. Бегом он, может быть, еще успеет в гостиницу «Гарибальди».
Он свернул направо, на виа Рисмондо, потом налево, на виа Сан Франческо, пробежал мимо синагоги...
Виа Маккиавели. Слева виа Рома... Он чуть не остановился, прежде чем свернуть на виа Россини, где несколько часов назад его едва не сбила машина...
На колокольне церкви Сан Антонио прозвонило три четверти часа.
Он сбавил ход и свернул за угол улицы нормальным шагом. На одной из барок, пришвартованных с другой стороны причала, горел желтый свет. В небе летел самолет.
На его часах было 1.47. Через три минуты позвонит Эстер.
Три минуты... Три минуты это долго... Может быть, лучше подождать?.. Нет. Антонио может не сразу проснуться.
Он решительно нажал на кнопку звонка слева от двери.
Его взгляд не отрывался от циферблата хронометра. Одна минута, две... От напряженного ожидания перехватило горло.
Наконец-то шаги. Шум отодвигаемого засова. Дверь открылась. На фоне зала, тускло освещенного одной лампочкой, темнела длинная фигура Антонио.
– Добрый вечер, – пробормотал Артур заплетающимся языком, притворяясь пьяным.
Он, шатаясь, перешагнул через порог и направился к стойке.
– С-ставлю тебе стаканчик за беспокойство, Антонио.
Дверь за спиной закрылась. Защелкали запоры. Звонок телефона.
Не говоря ни слова, Антонио снял трубку маленького коммутатора, стоявшего справа от стойки.
– Алло, я слушаю...
Артур Ламм скрестил пальцы, призывая удачу, и закрыл глаза. Ему казалось, что он слышит чудесный голос своей сестры.
Антонио ответил:
– Сожалею, синьора, но клиент из шестого номера уехал поздно вечером... Куда? Этого я не знаю, синьора... Уходя, он ничего не сказал. Спокойной ночи, синьора.
Он положил трубку, повернулся к ошеломленному Артуру и произнес ледяным голосом:
– Я не хочу пить, синьор. Берите ваш ключ и идите спать.
Артур остолбенел, не зная, что делать. Что случилось? Его охватило паническое желание убежать. Прочь отсюда! Да, но дверь заперта. Он продолжал изображать пьяного, правда, теперь его голос дрожал по-настоящему:
– Пойду выпью еще где-нибудь. Открой мне... Я не хочу спать...
Антонио пожал плечами:
– Как вам угодно.
Он прошел за спиной Артура, направляясь к двери. Артур не успел обернуться достаточно быстро, однако увидел его движение в зеркале, висевшем на стене за рядом бутылок. Ему показалось, что на голову рухнул потолок. Он без чувств повалился на пол.
Антонио спокойно убрал дубинку в карман, вернулся к коммутатору, вставил штекер в ячейку с цифрой десять, повернул рычаг, пару секунд подождал ответа и хладнокровно объявил:
– Сверток готов, синьор, можете его забрать. И не забудьте захватить деньги...
* * *
Дождь прекратился разом, и его тут же сменил густой туман, еще более неприятный.
Где-то очень далеко колокола церкви прозвонили четверть третьего. Им ответила сирена корабля. Внезапно из тумана вынырнула большая американская машина и тотчас снова скрылась в густой пелене. Насколько сумел рассмотреть Менцель, она была полна веселых людей, певших и смеявшихся.
Ему, Стефану Менцелю, не хотелось ни петь, ни смеяться.
Он остановился на углу виа Баттисти и виа Рисмондо. Над перекрестком висел молочный шар фонаря, замутненный туманом. С того места, где стоял Менцель, был виден темный парк, и именно это заставляло его колебаться.
К Артуру Ламму он решил сходить ровно час назад. Сейчас, остановившись под фонарем на пустынной улице, он достал из чемодана план Триеста и карманный фонарик. Включив фонарь и проведя лучом по стене дома, он нашел название улицы, идущей влево: «Виа Ф. Рисмондо».
Менцель сверился с планом и увидел, что почти пришел. Было достаточно пересечь улицу, чтобы выйти на виа Маркони. Эта улица была застроена домами только с одной стороны, а с другой шел парк. Ему даже не придется искать, на какой стороне находятся нечетные номера, на левой или на правой...
Он перешел дорогу и стал считать дома.
Девятнадцать.
Низкая стена, за ней кусты с блестящей от дождя листвой. Железная калитка с почтовым ящиком. Двухэтажный дом стоит в глубине двора. В окне первого этажа горит свет.
Сердце Стефана Менцеля безумно колотилось. Он не решался шевельнуться, рука повисла в воздухе на полпути к ручке калитки.
Господи, что он делает?.. Не сует ли он сам голову в петлю? Он стал в который уже раз перебирать в уме аргументы в пользу добрых намерений Артура Ламма.
Их оказалось немного. Но что делать? В любом случае Менцель не мог оставаться мишенью для невидимого врага. Лучше взять быка за рога. Артур Ламм, по всей очевидности, не ждет его визита в столь поздний час. Менцель воспользуется преимуществом внезапности и заставит его выложить свои карты...
Шаги... Тяжелые, решительные. Они быстро приближались. Не раздумывая, Менцель схватился за ручку, повернул ее и толкнул калитку, которая со скрипом открылась.
Он скользнул в щель, быстро закрыл тяжелую железную дверцу и сел на корточки за кустом, прижав чемодан к коленям.
Две гигантские тени медленно прошли мимо забора. Двое военных полицейских с оружием на плече.
Левую ногу свела судорога, Менцель хотел немного распрямить ее, но поскользнулся на гравии, оперся о чемодан, и он выпал из рук.
Шум падения показался фантастически громким.
Охваченный паникой, он бросился вглубь двора, забился в темный проход между стеной и кустами и замер. Чемодан он не бросил.
Конечно, полицейские услышали. Вернувшись, они остановились перед калиткой. Один из них включил электрический фонарь, достаточно мощный, чтобы пронзить туман. Широкий круг света прошелся по дорожке, сломался на четырех ступеньках крыльца, покачался на входной двери, пробежал по фасаду на уровне человеческого роста, вернулся в центр, пошарил по углам...
Если они не войдут во двор, то не смогут обнаружить Менцеля.
Они вошли.
Калитка снова скрипнула на петлях, по гравию зашуршали шаги.
– Ты тоже слышал? – спросил один из них.
– Да, – ответил второй. – Может быть, это пустяки? ... Кошка, например?..
Тот, кто заговорил первым, держал в руке фонарь. Он осветил левую часть двора и буркнул:
– Кошка не может устроить столько шума.
– Может, она что-нибудь опрокинула?
Человек с фонарем повернулся на каблуках. Луч света упал на стену в метре от Менцеля, съежившегося в кустах, приблизился, почти коснулся ног и снова ушел к дому.
– Если бы кошка что-нибудь опрокинула, – заметил патрульный, – мы бы увидели то, что она опрокинула. Что ты видишь? Ничего, как и я...
Он перевел луч на входную дверь.
– Слева есть свет, – сказал второй, понизив голос.
Они подошли к крыльцу. Мендель вытянул шею, чтобы увидеть, что они делают. Эти болваны, кажется, не собирались уходить.
– Раз есть свет, я позвоню. Они не спят.
Он поднялся по четырем ступенькам, вдавив пальцем кнопку звонка. Послышался мелодичный звук... Полицейский звонил долго.
– Никого нет.
– Но ведь свет горит...
– Это ничего не значит.
Он позвонил снова.
Менцель почувствовал, что его охватывает бешенство; неужели эти идиоты никогда не уйдут? Потом мелькнула мысль: если полицейские не могли заставить открыть им дверь, то как сможет это сделать он, Менцель?
Наконец полицейские решили уйти.
– В конце концов, мы все осмотрели, но ничего не увидели. Мы сделали то, что должны... Не можем же мы заставлять людей вставать в такой час. Скорее всего, ничего и не случилось.
– Да наверняка.
Они вышли со двора, тихо закрыли калитку и ушли.
Снова наступила тишина, слышался только шорох ветра в листве парка. Туман показался Менцелю еще более густым.
Он медленно выпрямился, опираясь на стену, машинально взял чемодан в руку и тихо пошел вдоль кустов, где не было гравия.
Он собирался идти к калитке, но его взгляд, остановившийся на освещенном окне, заметил поднимающуюся тень. Он тут же пригнулся, чтобы его не было видно из-за кустов. Тень человека долго оставалась у окна, потом отошла.
Менцель задумался. В доме кто-то был, и этот кто-то не посчитал нужным открыть дверь, несмотря на требовательные звонки.
Теперь Менцель твердо решил увидеть Артура Ламма.
Что делать?
Ему в голову пришла идея, возможно неплохая. Журналист Ламм вполне мог знать азбуку Морзе. Менцель медленно передаст знаком свою фамилию... В первый раз Ламм, возможно, не поймет, но после нескольких повторений обязательно догадается... Любой человек, даже не умеющий читать, способен узнать сигналы Морзе.
Он пересек дворик, поднялся по ступенькам, нажал пальцем на звонок и начал передавать:
– Дрр...Дрррр...Дрр...
Закончив, он решил сосчитать до тридцати, прежде чем повторить. Он дошел до двадцати, пяти, когда послышался шум отодвигаемого запора, и Эстер Ламм открыла дверь, опираясь другой рукой на трость.
Она прищурила глаза за стеклами очков и вытянула шею, вглядываясь в темноту поверх головы Менцеля, стоявшего неподвижно, словно окаменев.
– Где Артур? – прошептала она.
Какой волшебный голос! Стефан Менцель слегка вздрогнул.
– Не знаю, – ответил он совершенно равнодушным тоном.
Она выглядела огорченной, красивый выпуклый лоб пересекли морщины.
– Не знаете...
Эстер секунду заколебалась, потом, покачнувшись, отступила.
– Входите. Не стойте здесь. Пять минут назад кто-то звонил в дверь.
Он перешагнул через порог, обернулся, чтобы посмотреть, как она запирает замок, и объяснил:
– Это были полицейские. Мне пришлось спрятаться от них в кустах.
– Чего они хотели?
– Ничего. Я сел на корточки, чтобы пропустить их, и уронил чемодан. Шум привлек их внимание...
Он пожирал ее глазами. Она была точно такой, какой он ее себе представлял, только в очках. Она повернулась и пошла в гостиную, опираясь на трость и с трудом переставляя ноги.
– Проходите... Вы мне объясните, что произошло с моим братом.
Он остался стоять неподвижно, увидев, с каким трудом она передвигается. Вывих? Нет, она бы так не хромала. Шагнув следом за ней, он не удержался от вопроса:
– Вы ранены? Это серьезно?
Его голос упал почти до шепота.
– Несчастный случай. Десять лет назад. Я стала калекой до конца моих дней...
– О! – произнес он. – Мне очень жаль...
Она тихо засмеялась:
– Не так сильно, как мне...
Она его смущала.
– Помогите мне.
Он поддержал ее под руку, пока она садилась на диван. Он снял шляпу, поставил чемодан на ковер, развязал пояс плаща и протянул руку к огню, все еще горевшему в камине.
Она натянула полу халата на ноги и заговорила вновь:
– Скажите, почему Артур не пришел вместе с вами?
Он посмотрел на нее, не понимая.
– Артур? Я не видел Артура, – ответил он.
Она нахмурила брови и с упреком сказала:
– Прошу вас, сейчас не время шутить. Он пошел к вам, и вы его видели, раз позвонили условным сигналом...
Он мягко повторил:
– Я не видел Артура.