ПАМЯТИ В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ

Как Мелизанда, и ты уронила корону в глубокий родник,

Плакала долго, напрасно клонила над влагой прозрачной

свой лик.

Встретил в лесу тебя рыцарь суровый, пути потерявший

ловец.

Странницей грустной нежданно пленился, другой тебе

подал венец.

В замок угрюмый, старинный, старинный он ввел, как

царицу, тебя,

Чтил он твой взор и твой голос певучий, тебе поклонялся,

любя.

Но ты бежала от всех поклонений, с тоской о чудесном,

ином…

Кто же сразил тебя ночью, жестокий, тяжелым и острым

мечом!

Рыцарь суровый, над телом погибшей и руки ломай, и

рыдай!

Верим мы все, что открыт Мелизанде желанный и радост-

ный рай.

1910

 

К. Д. БАЛЬМОНТУ

Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом

Кружит огни Париж, своим весельем пьян.

Смотрю на облик твой; стараюсь год за годом

Все разгадать, найти рубцы от свежих ран.

И ты мне кажешься суровым мореходом,

Тех лучших дней, когда звал к далям Магеллан,

Предавшим гордый дух безвестностям и водам,

Узнавшим, что таит для верных океан.

Я разгадать хочу, в лучах какой лазури,

Вдали от наших стран, искал ты берегов

Погибших Атлантид и призрачных Лемурий,

Какие тайны спят во тьме твоих зрачков…

Но чтобы выразить, что в этом лике ново,

Ни ты, ни я, никто еще не знает слова!

1909

Париж

 

ПРИЗНАНИЕ

Моя дорога — дорога бури,

Моя дорога — дорога тьмы.

Ты любишь кроткий блеск лазури,

Ты любишь ясность, — и вместе мы!

Ах, как прекрасно, под сенью ясной,

Следить мельканье всех облаков!

Но что-то манит к тьме опасной,—

Над бездной сладок соблазнов зов.

Смежая веки, иду над бездной,

И дьявол шепчет: «Эй, поскользнись!»

А над тобою славой звездной

Сияет вечность, сверкает высь,

Я, как лунатик, люблю качаться

Над темным краем, на высоте…

Но есть блаженство — возвращаться,

Как к лучшей цели, к былой мечте.

О если б снова, без слез, без слова,

Меня ждала ты, тиха, ясна!

И нас простора голубого

Вновь грела ясность и глубина!

Я — твой, как прежде, я — твой вовеки

Домой вернувшись из чуждых стран…

Но, покоряясь Року, реки

Должны стремиться в свой океан.

7 января 1912

 

ПОСВЯЩЕНИЕ

Мой факел старый, просмоленный,

Окрепший с ветрами в борьбе,

Когда-то молнией зажженный,

Любовно подаю тебе.

Своей слабеющей светильней

Ожесточенный пламень тронь:

Пусть вспыхнет ярче и обильней

В руках трепещущих огонь!

Вели нас разные дороги,

На миг мы встретились во мгле.

В час утомленья, в час тревоги

Я был твой спутник на земле.

Не жду улыбки, как награды,

Ни нежно прозвучавших слов,

Но долго буду у ограды

Следить пути твоих шагов.

Я подожду, пока ты минешь

Над пропастью опасный срыв

И высоко лампаду вскинешь,

Даль золотую озарив.

Как знак последнего привета,

Я тоже факел подыму,

И бурю пламени и света

Покорно понесу во тьму.

1911

 

В ОТВЕТ НА ОДНО ПРИЗНАНИЕ

Ты обо мне мечтала в годы те,

Когда по жизни шел я одиноко,

И гордо предан огненной мечте

О женщине безвестной и далекой.

Когда любви я отдал бы себя

Вполне, без меры, яростно и слепо,

Когда, священную любовь любя,

Я верен был ей в сумраке вертепа.

О если б ты тогда пришла ко мне

С своей душой, свободной и мятежной,

Так жаждущей гореть в живом огне,

Неукротимой, исступленной, нежной!

Какую сказку сотворили б мы

Из нашей страсти! новый сон Эдгара!

Она зажглась бы, — как над миром тьмы

Торжественное зарево пожара!

Какие б я слова нашел тогда,

В каких стихах пропел бы гимны счастья!

Но розно мы томились те года,

И расточали праздно, навсегда,

Двух душ родных святое сладострастье!

9 апреля 1910

 

В АЛЬБОМ ДЕВУШКЕ

В не новом мире грез и прозы

Люби огни звезды вечерней,

Со смехом смешанные слезы,

Дыханье роз, уколы терний,

Спокойным взглядом строгих глаз

Встречай восторг и скорбный час.

Предстанут призраки нежданные,

Смущая ум, мечте грозя:

Иди чрез пропасти туманные,

Куда влечет твоя стезя!

И в миг паденья будь уверена:

Душа жива, жизнь не потеряна!

Тебя прельстит ли пламень славы,

Яд поцелуев, тайна кельи,—

Пей, без боязни, все отравы,

Будь гордой в грусти и весельи!

За склоном жизни, как теперь,

В мечту, в любовь и в счастье — верь!

1911

 

В АЛЬБОМ Н

Она мила, как маленькая змейка,

И, может быть, опасна, как и та;

Во влаге жизни манит, как мечта,

Но поверху мелькает, как уклейка.

В ней нет весны, когда лазурь чиста,

И дышат листья так свежо, так клейко.

Скорей в ней лета блеск и пестрота:

Она — в саду манящая аллейка.

Как хорошо! ни мыслить, ни мечтать

Не надо; меж листвы не видно дали;

На время спит реки заглохшей гладь…

В порывах гнева, мести и печали,

Как день грозы, была бы хороша

Ее душа… Но есть ли в ней душа?

1911

 

САНДРИЛЬОНЕ

Был день хрустальный, даль опаловая,

Осенний воздух полон ласки.

К моей груди цветок прикалывая,

Ты улыбалась, словно в сказке.

Сменила сказку проза длительная,

В туман слилось очарованье.

Одно, как туфелька пленительная,

Осталось мне — воспоминанье.

Когда, играя, жизнь нас связывает

В беседе тусклой и случайной,

Твой взгляд спокойный не высказывает,

Кем ты была в день свадьбы тайной.

Но мне мила мечта заманчивая,—

Что, нарушая все законы,

Тебе я вновь, свой долг заканчивая,

Надену туфлю Сандрильоны.

1912

 

В АЛЬБОМ

Что наша жизнь? Несчастный случай!

Напиток страсти, остро-жгучий,

Восторг пленительных созвучий,

Да ужас смерти, черной тучей

Висящий над рекой бегучей.

Что наша жизнь? Тропа по круче,

Над бездной, где поток ревучий

Грозит, где вьется змей ползучий;

Кругом — бурьян, сухой, колючий,

Да, вдоль расщелин, тмин пахучий.

Что наша жизнь? Корабль скрипучий

В объятьях тьмы. Бессильной кутая

Мы сбились, смотрим в мрак дремучий,

Где — то блеснет мираж летучий,

То вспыхнет метеор падучий.

О наша жизнь! Томи и мучай!

Взноси надменно меч могучий,

Грози минутой неминучей,—

Я буду петь свой гимн певучий,

Я буду славить темный случай!

1910