Клинка приветствовал не дружный приветственный крик - скорее, громкий вздох, прокатившимся по рядам.

Окружив замок, всё это время Стражи терпеливо ожидали, придётся ли им сражаться вновь, или можно праздновать победу. Матаир остановил всех, желавших взять штурмом крепость Призрачного Лорда. Войти на территорию замка было совсем не сложно - ворота сломаны, люди разбежались, враг не ударит в тыл, потому что его численность слишком мала для столь смелого поступка. В этой войне не обошлось без жертв, но Тамериан Чёрный смять Стражей, даже потерявших своего командира, не смог.

Наделённый сказал, что в замке достаточно людей, чтобы завершить эту войну. Его послушали без охоты, не каждый понимал, что мешать Тэрмису и Зэрандеру сейчас нельзя. Матаир же осознавал, какой глупостью будет хлынуть в образовавшуюся в стене брешь. Внутри есть жертвы, а не только враги. И Светлые, двое - самые Светлые, какие есть сегодня в мире. Если Хозяин Ночи пройдёт этот рубеж - можно будет сражаться до последнего, но мешать им - подписывать себе приговор.

Конечно, было много сомнений, но Матаир всё же отдал приказ об ожидании. Конечно, оно не оказалось простым.

Когда Сила Дня внезапно рассеялась среди них, подобно тёплой воде, ласковой и приятной, всё стало ясно. Матаир какое-то время чувствовал себя оглушённым и ослепшим, только не болезненно, а блаженно… Но реальность, похожая на мираж, отступила. Сила Дня по прежнему чувствовалась особенно остро, а Сила Ночи стремительно угасала. Наделённый чувствовал смерть. Много смертей. Каждая смерть - боль для него самого, и Матаир боялся предполагать, выжил ли кто-то в замке.

Никто не появлялся ещё долго. По рядам Стражей прошёл шумок. У Матаира сразу несколько Светлых спрашивало разрешения отправиться внутрь и проверить, возможно, кому-то нужна помощь. Но Наделённый отчего-то вспомнил, что когда необходимо было нападать как можно скорее, он ждал неизвестности - и дождался Хранителя Тэрмиса. Он чувствовал, что нужно ждать и сейчас. Вернее, он знал, что никого не стоит посылать внутрь. Там было много боли и смерти, но Матаир был уверен, что Сила Дня убивала выборочно. Она жестока лишь к врагам, не к союзникам…

Клинок нёс на руках какое-то тело. Шаги Астиана были широкими и твёрдыми, с ним всё было в порядке. Матаир улыбнулся, тихо произнёс формулу приветствия, не надеясь, что Гаранд её услышит - так просто шепнуло сердце.

Лицо Астиана носило печать грусти. Не тоска, а задумчивость и боль. Матаир видел, как в какой-то момент Клинок закрыл глаза, и было без труда заметно, что он не может сделать какой-то выбор, очевидно очень важный.

Аулиша бросилась к нему, выскользнув из строя. Никто кроме неё и поспешившего за ней ученика не тронулись с места. Как будто все стали стараться дышать тише и глубже.

Клинок бережно передал тело - Матаир чувствовал в Сати жизнь, причём, не едва теплящуюся, как когда он встретил необычного впервые, а полнокровную. Сати не чувствовал боль и скорее всего был в обмороке.

Ученик Аулиши опустился на землю, голова Сати лежала у него на коленях. Лекарь положила ладонь на грудь юноши, и лёгкое свечение окутало её ладонь. Матаир невольно улыбнулся: эта Страж всегда в первую очередь занимается своим признанием и во вторую - смотрит на субординацию.

Было странно улыбаться после всего, что случилось. Но Матаир был рад, что способен на это. Может быть, тепло пробуждённой в полную силу Силы Дня помогло ему побороть прежнюю тяжесть?

Клинок медлил. Никто не осмеливался подавать голос, спрашивать его о том, что произошло внутри. Тему словно боялись начинать - Астиан вернулся один. В Свете, но один. А ведь все знали, что за ним ушёл Светлый Хранитель, последний истинный… Которого, несмотря на странную компанию, уважали все, кто носит белый шнурок на руке.

– Мы выиграли войну, - наконец, произнёс Астиан. Ближе Матаира к нему была только Страж Аулиша. Она подняла взгляд и единственная не выразила на лице никакой радости. Ей были видны морщины на лбу Клинка, след на прикушенной губе…

Непроизнесённые слова Клинка были: "Но эту битву мы проиграли". Несомненная истина, она сразу поняла это. Почти сразу, как Наделённый с острой жалостью осознал, что Хранитель Тэрмис никогда не выйдет из замка сам. В пляске смертей, ощущение которых потихоньку угасало - совсем оно не исчезнет, насильственная смерть особенно пронизывает всё вокруг, а сердце Наделённого Стража особенно.

Рана мальчика не зарастала. Аулиша не могла сказать, чем был оставлен этот ожог, но он должен был причинять юноше боль, которая не давала бы ему спать столь спокойно… Но он правда спал, а не находился в обмороке. Дыхание было спокойным, хотя спёкшаяся кровь, кажется, скрывала за собой глубокую рану. Ученик качал головой с непонимающим видом: он тоже не мог ничего сказать…

Но в приветственном гуле и радостных криках победы, этой разом начавшейся праздничной грозе, никто не задумался об этом. Победа была тем, что они ждали. Жертвы будут считать чуть позже, чуть позже начнут скорбеть.

– Хозяин Ночи больше не вернётся, - когда поутихла радость, продолжил Клинок. Он не отошёл далеко от лежащего на земле Сати и периодически коротко встречался взглядом с Аулишей. Но его, без сомнения, слышали все. - Но мы понесли потери.

Вновь навалилась тишина. Астиан знал, что нужно говорить. Это не будет правдой - он вынужден сказать сейчас то, что верно лишь отчасти.

Он не будет говорить, что никогда не простит себя за смерть Хранителя. Можно тысячи раз повторять, что он не мог ничего сделать, что эта смерть была необходимой жертвой во имя Света, но правду это не изменит. Однако Клинок не будет делиться этим ощущением вины.

– Я хочу, чтобы вы запомнили, что победу принесло не только наше оружие, - продолжил он, повышая голос, хотя в этом не было надобности. Аулиша оставила бессмысленное занятие и поднялась с земли. Рана Сати не заживала, потому что не болела. Словно это была не его рана.

Прежняя сдержанность вернулась к Матаиру. Ещё недавно он ощущал необычную для себя нервозность, следствие беспечного поражения. Чувствительность накладывалась на неё, и он едва мог держать себя в руках. Такое состояние казалось ему не просто непривычным, а до глубины души отвратительным. Сейчас он чувствовал себя почти прежним, к тому же, смерть Хранителя уже осознал. Он выслушал всю дальнейшую речь Клинка, ничем не показав своих чувств. Только не скрыл лёгкой дрожи, реакции на поднятую руку Клинка, в которой засияло нечто, определить которое было несложно. Камень Света был достоянием Стражей, святыня вернулась. Её сияние отдавалось теплом Силы Дня в душе каждого Стража.

– Победу подарил Камень Света. Но он вернулся не благодаря нам!… Я хочу, чтобы вы помнили оба имени, Светлые! Истинный Хранитель Тэрмис и,… - Гаранд на секунду запнулся. Сомнение на его лице успела заметить только всегда внимательная Аулиша. - Девятый Лорд Тени Зэрандер, - завершил Астиан.

Ожидаемого удивлённого гомона не последовало. Каждое слово Клинка ловили, принимали, как истинную правду. Никто не попытался возмутиться или спорить.

Многие видели Лорда Зэрандера. Единицы столкнулись с ним лично. Они не могли не знать, что он так же далёк от Света, как его бывший - теперь уже навеки бывший Хозяин. Но Клинку верили.

Их придётся обмануть. На самом деле, лишь немного.

– Хочется помнить героев своей стороны, но не всегда это справедливо. Камень Света сияет благодаря им обоим! - Гаранд чуть разжал пальцы, сияние стало сильнее. Клинок управлял Камнем, и это было чувство странное, смесь бесконечно тяжёлой ответственности и поразительно лёгкого счастья. Столь различных эмоций Астиан никогда не испытывал, краем сознания корил себя за то, что хочет улыбнуться, когда за его спиной лежат тела тех, благодаря кому Сила Дня не была уничтожена. - Потому что они оба отдали свои жизни взамен за свободу этого мира!

От этих слов никуда было не убежать. Они были нужны, и Клинок не знал, как мысленно просить извинения перед Зэрандером и стоит ли. Он пытается осветлить в чужих глазах того, кто презирал Свет и желал его уничтожить, просто куда больше мирового соотношения Сил его волновали собственные желания, в том числе месть.

Не был он героем Света, Лорд Тени. Он счёл бы слова Клинка за оскорбление. Астиан это знал, но другие слова были бы не поняты. Этот факт он признавал с сожалением.

Ночь всегда враг Света. Но иногда граница между врагами должна стираться. Неважно, общая ли это опасность или временное союзничество, когда за ним не стоит ни обязательств, ни обещаний.

Лорд Зэрандер не желал победы Свету, но сделал больше, чем, например, сам Клинок. Он останется в истории не так, как желал того сам.

Потому что Камень Света открыл Клинку ещё одну важную правду. Ночь не исчезла совсем. Слуги Ночи не умерли по всему миру. Только те, что желали зла Свету, были убиты, те же, кто отказался от клятв Хозяину или ведомые не своей волей - все они остались живы. Пока Клинок понимал это лишь отчасти, не зная сути, просто Камень давал ему это понять, неведомый симбиоз диктовал слова, суть которых: это будет новая эра.

Позднее он узнал, что погибли действительно лишь немногие. Армия Тамериана, состоявшая из подчинённых Ночи солдат, осталась, лишённая командира, в недоумении. Солдаты не понимали, что с ними творилось и творится, не могли точно сказать, почему сражались против Стражей, хотели ли того… Ночь была с ними, но они тем не управляли.

Они остались живы.

В далёком Алвалене Циэль отделалась сильным недомоганием. Она потеряла сознание во время венчания с Бастианом, у неё просто подкосились ноги. Врач развёл руками, но к вечеру леди Аджит пришла в себя.

Перепуганный Вассатаэль, прячущийся за крепостями Цитадели, оказавшийся врагом Света лишь из-за своей негероической сущности, тоже остался жив.

Наверное, были ещё. О них Клинок ничего не знал и не слышал.

Поэтому он говорил о том, что ему известно. Впервые за тысячелетия Ночь становилась не врагом, а соседом… волей проснувшейся Силы Дня.

* * *

– Ваше высочество, Пресветлый Моргам просит о чести передать вам радостные известия, - чинно отрапортовал Глэдгер.

Наймира заметно изменилась. Больше десяти дней в Сэнктиме, да и много суток дороги сюда, которая казалась бесконечной. Здесь она потребовала - Ардат посоветовал ей требовать, а не просить - временного приюта. Ей не отказали.

Не посмели ли или не пожелали - кто знает. Марил Ат Лав был для Ордена сейчас непререкаемым авторитетом, но о нём на тот момент ничего не было известно. Моргам оказал Наймире невиданный почёт - только Тамериан Чёрный переплюнул Сэнктим, но Наймира надеялась никогда больше не оказываться на таких приёмах.

Она много натерпелась. Иногда страх становится частью мировосприятия, и бороться с этим сложно. Человек может быть сильным во многих областях, но что-то внушает ему недоверие или даже ужас…

Сэнктим был безопасным, и Наймира не рвалась отсюда. Пресветлый Моргам не был человеком отталкивающим, но принцесса Ат Лав избегала бесед с ним. Кроме её брата, который и королём-то настоящим (по мнению Наймиры) не был, ещё ни один носитель знаков власти не прятал за улыбками и добротой что-то нелицеприятное…

– Я буду рада его принять.

Наймира не вздохнула, не воздела глаза к небу. Это всё можно было проделывать при Элинине сколько угодно. Конечно, Глэдгер выражал по отношению к ней невероятную заботу, но Ат Лав не могла отказаться от мысли, что он всё же ей чужой. Она ценила, что он готов был отдать за неё свою жизнь, но по сути это ничего не меняло.

Чужой.

Не враг. Нет, надёжный друг. Лучшая защита. Он напоминал о тяжёлой для Наймиры жизни в Алвалене, когда друзей не отличить от врагов. И возрождал в памяти женщины гвардейца Лера, с готовностью принявшего на себя гнев Тамериана, прикрывая их с батаром побег.

И он скрывает свою любовь за "безмерным уважением к смелой принцессе Ат Лав". Это формулировка Моргама, но она была уместна…

Ей здесь было немного скучно. Но не одиноко. Не было Элинина, но внутри рос ребёнок, грел её. Мысли о нём всегда были тёплыми мыслями, радостными. Блеск драгоценностей не сравнится с материнским счастьем.

– Да будет с вами Свет, ваше высочество, - Пресветлый не кланяется. Кланяются ему. Но Наймира входила в ряд исключений. Впрочем, ей сейчас было уже сложнее передвигаться, поэтому она не поднялась с кресла. На благородную даму она и сейчас-то не похожа, но оглядки в прошлое - плохое подспорье.

– Благодарю, Пресветлый Моргам, - она поцеловала руку Хранителя. На самом деле, настоящего лже-Хранителя. Они оба знают, что Света в нём столько же, сколько в предыдущем правителе Сэнктима, но обязательный ритуал это не отменяет.

– У меня письмо для вас, принцесса, - он разместился в кресле напротив. - От вашего брата.

Это мгновенно вырвало Наймиру из некоторой апатии. Радостные вести были более радостными, чем она могла предположить.

Моргам протянул ей свиток, перевязанный тонкой синей лентой. Печать с гербом Алвалена была в целости и сохранности. Наймира отметила это постольку поскольку, она всё равно была уверена, что никто не решится читать её почту.

– Я также рад вам сообщить, что подтвердились вести о победе войска Света, - продолжал Моргам. - Такея была защищена, погрязший в Ночи Эмералдмор - добит драттеренцами. Это безоговорочная победа!

– Это лучшая новость за долгое время, Пресветлый Моргам.

Такея. Наймира знала немного, что там творилось. Ей удалось разговорить молчаливого Ардата, не желавшего смущать принцессу тяжёлыми картинами. Но Наймира требовала правды.

– Я не буду мешать вам читать, - Моргам поднялся, и полы рясы зашуршали по полу. - Увидимся за ужином, ваше высочество.

– Благодарю, Пресветлый, - Наймира почтительно наклонила голову.

Сколькому всему учишься, что казалось далёким, смешным, ненужным, лишним, просто глупым! Ат Лав погладила пальцем печать. Глэдгер встал у дверей. Он как будто никогда не уставал, этот преданный алваленский лорд…

Он только не знал, что Наймира была решительно настроена уехать искать Элинина. Не сейчас, но позже. Пожалуй, когда их ребёнок уже родится.

А может, Элинин и сам её найдёт.

Она отвернулась от дверей, чтобы не смущать Ардата выражающей любовь улыбкой. Он тонко чувствовал её настроение, а Ат Лав, сколь ни привыкла быть безразличной к другим, не могла заставить себя спокойно огорчать его.

Элинина она простит. Этот дурачок наверняка сам не понимает, что его поступок мог бы оказаться непростительным. Батар всё меряет по законам давно покинутого Небесного Города…

* * *

"Дорогая сестра.

Мне сложно передать радость, испытанную мной, когда я узнал, что ты сейчас в Сэнктиме. Там ты можешь отдохнуть после всех сложностей, что выпали в последнее время.

Сила Дня оказалась на нашей стороне в этой войне. Прости меня, что не смог тебя защитить, что не бросился к тебе, когда ты была в опасности. Моим оправданием может разве что служить то, что в Такее мои обязанности были более тяжелы, чем когда мы жили с тобой до начала войны.

Тебе будет любопытно узнать, что произошло. Свободный Драттерен смял эмералдморцев окончательно, нам не пришлось вступить с ними в бой. Генерал Кастела был убит командиром Картом, король Амадус предан суду. Клинок вынесет свой приговор позднее, сейчас у него много работы. У меня тоже множество дел, хотя Лорд Клеот справился со своими обязанностями великолепно, я боялся, что застану большую разруху в королевстве.

Надеюсь, ты почувствуешь себя как дома, когда вернёшься. Многое изменилось, совсем не так, как когда ты уехала. Твоя поддержка будет мне нужна, Наймира…

С грустью сообщаю тебе о смерти Хранителя Тэрмиса. В Силе Дня ему спокойнее, чем в этом мире, но я мечтал увидеть его ещё хотя бы однажды. Он погиб ради освобождения Камня Света.

Лорд Зэрандер тоже.

Я буду ждать твоего ответа и, ради Света, если ты нуждаешься в чём-то, только скажи. Питаю надежду, что ты вернёшься домой. Здесь сейчас более мирно, чем в любой другой державе.

Да будет с тобой Свет.

Твой любящий брат, король Ат Лав Алваленский."

Письмо было написано не им. Или написано им, но прочитано кем-то ещё. Наймира вспомнила, какие письма приходилось писать ей из Марева. Главное, что этот дурашка Марил был в порядке, его не прикончили эмералдморцы, не раздавил генерал-предатель из Кастела, что он просто вернулся домой… Наймира не думала, что Алваленский дворец ей когда-нибудь станет домом.

Тэм умер. Наймира рукой провела по увлажнившимся глазам. Этот мальчик, испуганный сразу за всех вокруг… В первую ночь они с Марилом вешали дверь на петли, а потом он спал в холодной комнате внизу. Эта сумасшедшая идея - пройти в закрытый Алвален, назвавшись посланником самого Пресветлого… Умер ради освобождения Камня Света?… И кто его убил?

Ат Лав сердито ударила по столу кулаком. Тэм не должен был умереть!

Глэдгер с учтивым вниманием спросил, хочет ли принцесса воды или вина. Наймира попросила вина и, наклонив голову, чтобы Ардат лишний раз не наблюдал её слёз, заметила небольшой лист бумаги, один край которого был оторванным. Он выпал из свитка, когда она сломала печать. Наймира прочитала на нём короткое: "Я очень люблю тебя. Пожалуйста, возвращайся!".

Вот это был Марил. А письмо… Ат Лав просто учится быть королём. Короли не пишут тёплых личных писем, даже о смерти друзей, зная, что они пройдут через десятки чужих любопытных рук.

Наймира улыбнулась и подумала, какой он получит ответ… Пускай не забывает, что она - старшая сестра!

* * *

Кален задёрнула шторы. Они слегка колыхались от сквозняка - недавно стена чуть осела, от этого едва не обрушилась часть крыши. Пришлось попросить мужчин деревни, они помогли укрепить доски, но рама немного отошла, и теперь оттуда сильно дуло. Кален повесила толстые шторы, но холод всё равно царил в её доме. Она пошевелила в печке почти догоревшие дрова, чтобы стало немного теплее.

Как и обычно по вечерам, она вышла на улицу, немного постоять в полутьме. Снаружи было не так темно, как казалось из окна. Она убеждала себя, что выходит посмотреть на небо. Последние несколько дней оно такое чистое, что даже удивительно. Раньше горы всегда были затянуты плотным туманом, да и в небе властвовали тучи.

Эта традиция появилась с недавних пор. Но каждый вечер становилось всё холоднее. Зима обрушится на предгорные районы вот-вот, наверняка, внезапно.

Это будет целый год с тех пор, как к ней в дом постучался Тэм. И так быстро ушёл…

– Добрый вечер, леди Кален, - голос носил нотки суровости. Но они не были главными, в первую очередь, это была приветливая фраза. Кален сжала руки на груди и обернулась.

Когда-то эта высокая светлая фигура вышла из вечерних сумерек на её глазах, сейчас он появился внезапно, как призрак. Она немного испугалась, подумала, что же нужно сказать.

Кален никогда не признавалась себе, что именно его ждёт каждый вечер, смотря в небо, как будто именно со звёзд он должен шагнуть вниз. Так же неожиданно, как когда-то пришёл Тэм.

– Добрый вечер, - выдохнула она.

– Я снова появился поздно. Простите, леди Кален…

Страж Матаир изменился, но по-прежнему внушал своим видом спокойствие. Он улыбнулся и спросил, можно ли войти.

– Вы вновь по делу, друг?

Спрашивать было страшно. Конечно, он по делу, наверняка по делу…

До гор Стегоса не доходило никаких вестей о том, что происходило в остальном мире. Здесь словно не знали о войне, только невнятные слухи и странные легенды приносили мужчины, бывавшие в городе…

– У меня есть молоко, - она смущённо улыбнулась.

Внутри было прибрано, хотя прохладно. Она попыталась подсуетиться, подбросить в печку полено - Кален старалась их беречь, спала в одежде, чтобы не изводить дерево. Матаир вежливо остановил её и усадил на стул.

– Леди Кален, мне жаль, что я должен сказать вам…

Наделённый вздохнул. Женщина посмотрела на него с испугом. Когда он внезапно появился, он тоже напугал её, хотя не собирался…

Матаир отпросился у Клинка. Он не обещал, что вернётся. Он не хотел возвращаться… Теперь, когда весь мир изменился, война вряд ли начнётся вновь. По крайней мере, на их веку. Астиан его не держал. Если он жалел, что Наделённый покидает их, то не высказал этого вслух.

– Война была… и закончилась. Хорошо закончилась, - Матаир держал её за руку. Кален взволнованно задышала, свободную руку поднесла к губам. - Но Тэрмис…

– С ним всё хорошо?! - перебила Стража Кален, поднимаясь на ноги. Матаир ощутил, как внутри него эхом отдаётся её страх. - Скажите!

– Леди Кален… Тэм умер.

Она вздрогнула, отпрянула и в какой-то момент задержала дыхание. Её рука в руке Матаира задрожала.

Кален не хотела плакать при Страже. Наверное, он очень сильный человек, и уважает таких же волевых, как и сам… Но…

Женщина высвободила руку и спрятала лицо в ладонях. Холод улицы перебрался внутрь и поселился у сердца, а горло перехватили слёзы.

Все традиционные утешения, что Сила Дня приняла его, что он не испытал боли, умирая, были бы нелепы. Наделённый осторожно обнял её за плечи, позволяя уткнуться в плечо. Кален плакала беззвучно. Тэм давно ушёл из деревни, и она не рассчитывала, что он когда-нибудь вернётся. Но знать, что человек может быть жив, и быть уверенным, что его больше нет - совсем разные ощущения.

На Матаире не было доспехов. Плечо было тёплым и мягким, рубашка впитывала слёзы. Страж ровно дышал - Наделённый не показывает своих чувств, он молча разделяет чужие. Чужую тоску, чужую боль, чужую радость.

– Простите, друг…

– Прошу вас, называйте меня по имени.

Кален боялась теперь поднять голову. Человек некрасив, когда плачет, и она боялась быть некрасивой перед Стражем… Это было странное, непонятное чувство, одновременное с острой горечью потери.

– Леди Кален, если вы захотите знать, что случилось с вашим племянником… Я понимаю…

– Дети тоже умирают в войну, - вздохнула Кален. Она никогда не видела войны, и только по легендам знала о ней. И для неё Светлый Хранитель был ребёнком, несправедливой жертвы…

Для всего мира он был героем, окончательно вернувшим Силу Дня в этот мир.

Но таким людям дорог не героизм. Дорога близость. Дорога любовь.

– Войны больше не будет.

Тэма тоже. Последний истинный Хранитель - и последняя родная душа этой женщины. Наделённый погладил её по плечу.

– Вы останетесь ненадолго? - спросила Кален, отворачиваясь и вытирая ладонью глаза. Матаир отступил немного, рукой задел чашку и едва не опрокинул её. Женщина невольно улыбнулась сквозь слёзы.

– Я покинул Цитадель совсем, леди Кален, - ответил Матаир. - Я обещал вам выполнить всё то, что должен был сделать Тэм…

– Скажи… друг… То есть, Матаир,… - она запуталась и смутилась. - А… А Сати? Сати жив?…

– Да. Но он вряд ли вернётся домой.

– Тогда Тэлин тоже будет расстроена, - вздохнула Кален. - Не говорите ей, что Тэм умер, ладно?… Она тоже успела к нему привыкнуть за ту зиму…

– Леди Кален…

– Просто Кален, - наконец, решилась попросить она. "Леди" льстило ей, но казалось ненужным, ставило черту, границу там, где её не должно было быть.

– Вы не против, если я…

– Ты, Матаир, - поправила она сквозь слёзы и призналась. - Я ведь ждала.

Кто-то должен быть счастлив в конце разрушительных войн. Хотя бы кто-нибудь.