Итак, вечером 6-го апреля Букреев вернулся в базовый лагерь, а остальные участники были вынуждены еще несколько дней провести в Горак Чепе. Клиенты не могли появиться в базовом лагере прежде, чем туда прибудет караван яков с основным грузом. Все, что нужно было для установки базового лагеря и для работы передовой группы, уже затащили наверх шерпы. Но для обеспечения должного комфорта клиентов усилий одних носильщиков было мало — тут требовалась мощь каравана.

Яки поднимались мучительно долго. Экспедиция нагнала свой караван вскоре после выхода из Лобуча. Несчастные животные стояли по шею в снегу, а сопровождающие шерпы, яростно орудуя лопатами, пытались извлечь их оттуда Это произошло за день до прибытия экспедиции «Горного безумия» в Горак Чеп.

В Горак Чепе Фишер, чтобы скоротать время и лучше акклиматизироваться, организовал восхождение своей команды на небольшой пик Кала Патар (5 554 м), расположенный неподалеку. С этой несерьезной по местным понятиям высоты перед участниками открылась впечатляющая панорама огромного ледника Кхумбу — первого серьезного препятствия на пути к Эвересту. Стоя на Кала Патаре, многие из клиентов осознали, что ставшую привычной фразу «мы идем к Эвересту» теперь пора менять на другую — «мы пришли к Эвересту». Ледяная громада Кхумбу и отпугивала, и притягивала к себе, вызывая невольный трепет. Многие клиенты впервые воочию увидели, что же их ждет впереди. Не этого ли вы хотели, подписывая чек?

Наконец в понедельник 8-го апреля команда Фишера отправилась наверх. Чуть выше песчаной низины Горак Чеп участники вышли на тропу. По ней они прошли морену и вышли к леднику Кхумбу. Около трех часов потребовалось экспедиции, чтобы по дороге, проложенной носильщиками и караваном яков, выйти к базовому лагерю у подножья Эвереста.

Участники медленно продвигались вверх по лунному ландшафту Кхумбу, обходя разбросанные ледяные глыбы и осторожно перебираясь от камня к камню, пока не появился впереди долгожданный лагерь. Как положено у альпинистов, придя на место, клиенты первым делом принялись за установку палаток. При содействии шерпов они занялись расчисткой места и обустройством лагеря, который на ближайшие шесть недель должен был стать для них родным домом.

Шерпы, с которыми мы прежде работали вместе, при появлении клиентов преобразились. Неизменно приветливые и улыбчивые, они разносили по палаткам горячий чай и кофе. В большой палатке, отведенной под столовую, также стояли термосы с горячим кофе, жестяные банки с энерготонизирующими напитками; лежали плитки шоколада «Пауэр Барс» и вяленая говядина. Меню стало гораздо богаче, можно было заказать себе, например, пиццу или тушеное мясо. Но, честно говоря, мне больше нравилась еда шерпов. Будучи несколько однообразной, она, тем не менее, легко усваивалась и, на мой взгляд, гораздо лучше подходила для высотных условий. В лагере появились также горячий дуги и почта. Целая палатка была выделена для нужд связи; она была до отказа набита спутниковыми телефонами, компьютерами, солнечными батареями и прочим коммуникационным оборудованием Сэнди Питтман. Теперь в лагере было не меньше удобств, чем в большинстве отелей в Катманду, не говоря уже о гостинице «Скала», где я обычно останавливался.

Созданный комфорт не мог, однако, сам по себе решить всех проблем. Некоторые клиенты еще не успели приспособиться к высоте. Многие, особенно новички на Эвересте, не могли думать ни о чем, кроме своего здоровья. По словам одного из обитателей базового лагеря, «участники впали в настоящий психоз, следя за своим телом. Они наблюдали за всеми естественными отправлениями организма, придавая огромное значение даже цвету своих выделений. Что уж говорить о головной боли или тошноте — все подвергалось тщательному анализу». Никто не мог с точностью сказать, здоров он или нет. Обычное желудочное расстройство или простуда могли лишить альпиниста восхождения, и никто из собравшихся не хотел перенести такое унижение. Как сказал один из альпинистов, «общая мнительность показалась бы чрезмерной даже ипохондрику».

Первым настоящим больным стал Нил Бейдлман. У него развился «высотный кашель»1. Его товарищи по базовому лагерю отмечали, что «Нил просто разрывался от кашля. Он мог прокашлять всю ночь, так и не сумев заснуть. Ингрид Хант, экспедиционный врач, испробовала все средства: стероиды, что бы остановить инфекцию, бронходиляторы, чтобы снять мышечные спазмы. Но ничего не помогало». Хотя и у других членов экспедиции были сходные проблемы, в том числе и у Питтман, но случай с Бейдлманом был особенным. Нил отвечал за восхождение клиентов на вершину. В команде и так было на одного гида меньше, чем первоначально планировалось. С трудом можно было себе представить, что Букреев, Фишер и высотные шерпы сумеют одни справиться со всей нагрузкой, если Бейдлман так и не поправится.

1Необычайно сухой и холодный высокогорный воздух раздражает легкие. Высотный лагерь — это далеко не курорт на Карибском побережье с теплым и влажным воздухом. Сухой леденящий воздух высокогорья опасен для здоровья. За раздражением дыхательных путей часто следует воспаление, в легких скапливается серозная жидкость, и кашель еще более усиливается.

Проблемы касались не только здоровья участников, но и качества завезенного в базовый лагерь снаряжения. Еще на начальной стадии экспедиции встал вопрос о рациях, которые взял с собой Фишер. Значение раций в экспедиции огромно — с их помощью осуществляется связь между базовым лагерем и альпинистами, идущими на штурм вершины. По рации участники узнают об изменении погоды, чрезвычайных происшествиях, по рации они сообщают в базовый лагерь о проблемах со здоровьем или снаряжением. Опытный альпинист не оставит без внимания организацию связи в своей экспедиции. Это хорошо понимал Мартин Адамс. «За последние годы появились такие замечательные маленькие рации, которые почти ничего не весят и предельно просты в управлении. У них всего две кнопки—не запутаешься. Такая рация должна быть у каждого, веса она не прибавит. И когда Скотт извлек из рюкзака древние десятиканальные передатчики, я спросил его: "Мы пойдем с этим?!" "Это все, что мне удалось достать", — ответил Скотт. По-моему, это не рации, а недоразумение какое-то. Взяв их в экспедицию, Скотт допустил большую ошибку».

 

* * *

Одной из своих главных задач в базовом лагере я считал строгое соблюдение акклиматизационного графика. За коротким отдыхом в базовом лагере, когда участники в течение нескольких дней привыкают к высоте, непременно должны последовать тренировки. Акклиматизационные выходы — это целая серия восхождений, во время которых участники постепенно набирают высоту, совершая путь от базового лагеря к следующим высотным лагерям. При таком размеренном подъеме организм постепенно привыкает ко все большей и большей высоте. В день заключительного штурма альпинисты поднимаются максимально высоко, а после вершины, возвращаются на высоту, к которой уже адаптировались.

Нами было запланировано четыре акклиматизационных выхода. Первый — на высоту 6 100 метров, где должен был расположиться наш первый высотный лагерь. В этот раз ночевки там не предполагалось. Во время тренировочных выходов клиенты должны были нести только свои личные вещи и снаряжение, сохраняя таким образом силы для штурма вершины. Веревки и все, что нам могло понадобиться наверху, предстояло нести шерпам под руководством Аопсанга Янгбу.

После первого подъема на 6 100 метров группа в тот же день спокойно успевала спуститься в базовый лагерь. (Затем участникам предоставлялся отдых, чтобы они могли восстановиться, а мы — понаблюдать за их состоянием.)

Во время второго выхода мы планировали вновь дойти до первого лагеря и уже переночевать там. На следующий день — подъем до 6 500 метров, где в это время шерпы будут устанавливать второй высотный лагерь, и в тот же день возвращение вниз. Второму лагерю отводилась особая роль передового высотного лагеря. Это был базовый лагерь в миниатюре: та же общая палатка 2 - в центре, те же палатки клиентов и кухня.

После спуска вниз клиентам был положен длительный отдых: им нужно было набраться сил, а нам — еще раз проанализировать их состояние. Обсудив с каждым его самочувствие и возможные будущие проблемы, мы должны были оценить их готовность к восхождению.

Оставалось надеяться, что после такого отдыха участники будут готовы к третьему выходу наверх, который предполагалось устроить следующим образом. Сначала подъем до первого лагеря и ночевка в нем. Потом подъем до второго лагеря и первая ночевка на этой высоте. На третий день группа должна была подняться до высоты 6 800 метров и выйти на стену Лхоцзе. Там, на высоте 7 300 метров, предполагалось разбить наш третий высотный лагерь. В тот же день группа, минуя второй лагерь, должна была спуститься в базовый.

Перед четверым, заключительным акклиматизационным выходом было запланировано три дня отдыха. После этого предстоял подъем из базового сразу во второй лагерь. После ночевки там и наблюдения за самочувствием клиентов мы должны были подняться до третьего лагеря. Утром после ночевки в третьем лагере (последней на этом выходе) надо было попробовать подняться еще на несколько сотен метров и лишь тогда начинать спуск.

2 Эта палатка представляла собой уменьшенный вариант общей палатки в базовом лагере. Обе были сделаны по заказу «Горного безумия» на Урале и, несмотря на сложности, все же попали в Непал, а потом и в базовый лагерь.

Мы. со Скоттом пришли к выводу, что участие в последнем выходе должно быть обязательным для всех клиентов. В нем предстояло набрать максимальную тренировочную высоту, и участникам необходимо было к ней адаптироваться, прежде чем идти на решающий штурм 3.

Букреев очень серьезно относился к акклиматизационным выходам. Он считал, что нужно строжайшим образом придерживаться намеченного графика. Букреев понимал, что попал в эту экспедицию во многом благодаря своему опыту; Фишер полагался на его знания и надеялся, что под присмотром столь квалифицированного гида клиенты будут в относительной безопасности. Поэтому Букреев решил поделиться с Фишером своими соображениями по поводу шансов экспедиции на успех.

Я считал, что если клиенты пойдут с кислородом и обстоятельства сложатся благоприятно, то покорение вершины вполне реально. Для этого крайне важно скрупулезно следовать нашему плану акклиматизации и дать клиентам возможность как следует отдохнуть перед штурмом. Мы были не в состоянии компенсировать нехватку высотного опыта или альпинистских навыков, но все же, следуя подобному плану, мы максимально увеличивали шансы экспедиции на успех.

Наша задача состояла в том, чтобы клиенты, вышли на нужный уровень акклиматизации за минимальное число ночевок на высоте. Из своего опыта я знал, что при пребывании на большой высоте человек очень быстро ослабевает, а короткого отдыха бывает недостаточно, чтобы восстановить утраченные силы. Иногда альпиниста жестоко обманывают его ощущения. Ему начинает казаться, что все проблемы с акклиматизацией уже позади, и он отлично работает на высоте. Но проснувшись утром перед решающим штурмом, он внезапно обнаруживает, что сил уже не осталось и выход не состоится. Поэтому, по моему мнению, после подъема на 7 300 метров нам следовало спуститься не в базовый лагерь, а еще ниже. Отдых в богатой кислородом лесной зоне, на уровне 3 800 метров, помог бы клиентам расслабиться, отвлечься от однообразной жизни базового лагеря. После этого они были бы не только физически, но и психологически подготовлены к восхождению.

Фишер в целом одобрил план Букреева, за одним лишь исключением. Он считал излишним спускаться ниже базового лагеря для отдыха перед штурмом. Почему Фишер не согласился, Букреев так до конца и не понял.

3 Процесс акклиматизации у каждого человека проходит по-своему. Поэтому, как бы ни хотели Букреев и Фишер следовать общему плану, они понимали, что придется учитывать индивидуальные особенности клиентов и различную реакцию на высоту. Для этого график выходов был сделан по возможности гибким.