Судьба Н. Г. Кузнецова с юности складывалась очень благоприятно: командир крейсера, военно-морской атташе, командующий Тихоокеанским флотом и, наконец, народный комиссар Военно-морского флота. Поднявшись на вершину иерархической лестницы ВМФ, первым дослужившись до высшего воинского звания — Адмирал Флота Советского Союза, Н. Г. Кузнецов отчетливо понимал, что это случилось в связи с волной перемещений, вызванных массовыми репрессиями против командного состава армии и флота. Убежденный сторонник последовательного продвижения по службе, «архангельский» адмирал, в силу объективных и субъективных причин, быстро перескакивал с одной должности на другую, и это, конечно, влекло за собой немало проблем. Ему не пришлось командовать соединениями кораблей, ощутить специфику штабной работы, служить в центральном аппарате ВМФ. Эти упущения Н. Г. Кузнецов компенсировал своей молодостью, неимоверной трудоспособностью, умением подбирать опытных заместителей. Нельзя сбрасывать со счетов и его личные качества: компетентность и глубокие знания морского дела, выдающиеся организаторские способности, государственное мышление, честность, прямоту, порядочность и человечность.

Но мало кому из выдающихся советских военачальников удалось пройти жизненный путь, не споткнувшись на тернистой служебной дороге.

На долю адмирала Н. Г. Кузнецова достались не только лавры, но и тяжелые удары судьбы. Достаточно обратить внимание на то, как часто и непредсказуемо менялись его воинские звания. В письме к другу Николай Герасимович подсчитал, что контр-адмиралом он был два раза, вице-адмиралом — три, адмиралом флота — два. Отметим, что Адмиралом Флота Советского Союза он тоже становился дважды. Последний раз — посмертно. Такую морскую биографию в мировой истории вряд ли сыщешь.

Укрепление боевой мощи флота и после окончания войны оставалось для Н. Г. Кузнецова первостепенной задачей. Уже в самолете, возвращаясь с Тихого океана, нарком ВМФ прикидывал, какие корабли необходимо строить для создания большого морского и океанского флота.

5 сентября 1945 года очередной 10-летний план военного судостроения был вынесен на рассмотрение Политбюро ЦК ВКП(б). Состоялась дискуссия, в которой И. В. Сталин высказал свое мнение по строительству флота. Рассматривая ВМФ в качестве сильного аргумента во внешней политике, генералиссимус не ставил ему задачу заокеанской экспансии, а заботился лишь о «прочной обороне морских рубежей СССР». Но при этом вождь путал стратегию и тактику, которые диктовали противопоставить условному противнику равное оружие в оборонительных сражениях.

Когда Н. Г. Кузнецов докладывал на Политбюро ЦК ВКП(б) план строительства флота на послевоенный период, произошел неприятный инцидент: «Сталин внимательно слушает, вдруг Хрущев перебивает докладчика своей репликой раз, другой. Кузнецов не обращает на это внимания. Сталин постучал карандашом и одернул члена Политбюро: „Хрущев, вы мешаете слушать, продолжайте…“ И когда еще раз Хрущев перебил наркома ВМФ, то он, обратившись к Хрущеву, резко сказал: „Послушайте, Никита Сергеевич, вы мне мешаете докладывать, ведь вы ничего не понимаете в этом вопросе“». Дорого обошлись в дальнейшем эти слова «архангельскому» адмиралу Н. Г. Кузнецову…

В ходе обсуждения на Политбюро ЦК ВКП(б) послевоенного развития Военно-морского флота страны возникли ожесточенные споры вокруг авианосцев, на строительстве которых настаивал главком ВМС. Н. Г. Кузнецов, несомненно, понимал, что наша промышленность не имеет опыта проектирования и строительства авианосцев, а флот — кадров для их эксплуатации. Отсутствие этого опыта сказалось на оперативно-технических требованиях к проектированию боевых кораблей такого класса. Они оказались довольно расплывчатыми. В результате все это не лучшим образом повлияло на точку зрения И. В. Сталина относительно места авианосцев в перспективном составе Военно-морского флота. Верховный главнокомандующий исходил из того, что флот является решающим аргументом в глобальной внешней политике; в то же время он справедливо полагал, что в ближайшее десятилетие не может быть и речи о нашей океанской стратегии. «Воевать будем не у берегов Америки», — любил повторять Сталин, когда адмирал Н. Г. Кузнецов пытался доказать ему необходимость усиления средств противовоздушной обороны корабельных соединений.

Нарком судостроительной промышленности И. И. Носенко не без основания утверждал, что для выполнения программы проектирования и строительства авианосцев необходимо восстановление разрушенных во время войны предприятий, а также ввод в строй новых судостроительных мощностей и создание новых конструкторских бюро.

Окончательную программу выработала комиссия под председательством Маршала Советского Союза Л. П. Берии, который в эти годы активно занимался подготовкой к испытаниям атомного оружия. Комиссия, в которой участвовали Н. Г. Кузнецов, Л. М. Галлер и И. С. Исаков, учитывая мнение И. В. Сталина, значительно сократила программу, изъяв из нее авианосцы, но оставив четыре тяжелых крейсера, 30 легких крейсеров, 188 эскадренных миноносцев, больше 300 подводных лодок и многочисленные малые корабли и катера.

И хотя опыт Второй мировой войны показал, что без авианосцев эскадры, состоящие из линкоров и крейсеров, погибнут раньше, чем успеют вступить в артиллерийский бой с главными силами противника, главнокомандующему пришлось отложить до лучших времен решение вопроса о строительстве авианосцев.

Единственное, чего добился адмирал Н. Г. Кузнецов, — включение в постоянную редакцию постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета министров СССР «О десятилетнем плане военного судостроения на 1946–1955 гг.» проектирования авианосцев.

В целом, оценивая десятый план кораблестроения с учетом послевоенной разрухи, возможности промышленности и реальной международной обстановки, можно констатировать, что он был далеко не идеальным и в дальнейшем подвергался зачастую справедливой критике. Недостатки военного судостроения отчетливо видел и сам нарком ВМФ. Но, как подчеркивал адмирал, он вынужден был согласиться на постройку определенного количества кораблей по предвоенным, доработанным частично с учетом боевого опыта проектам, чтобы не оказаться безоружным в первые послевоенные годы. Позднее опальный главком ВМС с горечью написал в своих воспоминаниях: «Ни формально, ни по существу меня нельзя обвинить в недостатках кораблей, которые построены в период 1947–1951 годов. Программа была принята без меня и против моих предложений. Строительство велось в мое отсутствие… Но я уверен, что если бы были приняты мои предложения, то к 1952–1953 годам мы имели бы авианосцы, подводные лодки, десантные корабли, крейсеры, сильные в зенитном отношении, имели бы современные эсминцы». В то же время надо учитывать, что строительство «большого океанского флота» сдерживала разработка новых видов оружия и прежде всего «атомного проекта». По этой же причине не была реализована идея главкома ВМС Н. Г. Кузнецова провести программу развития флота как «Морской закон».

Летом 1946 года Н. Г. Кузнецов инспектировал Северный флот. На одной из военно-морских баз командир бодро доложил адмиралу Кузнецову, что на базе все благополучно. «А как живут семьи командиров?» — спросил Николай Герасимович. «Нормально, товарищ адмирал флота». — «Поедем к женам офицеров и их спросим», — лукаво посмотрел на командира «главный инспектор флота». В одной из квартир собрались женщины, дети, с которыми состоялась беседа. Выяснилось, что все давно живут на сухих овощах, дети редко видят масло, фрукты, сладости. «Вот жены сделали правдивый доклад. Запомните, что от благополучия в ваших семьях, от настроения ваших боевых подруг намного зависит боеспособность вашего соединения», — подвел итоги главком ВМС. Адмирал Н. Г. Кузнецов дал указание в отдаленных базах выдавать семьям моряков по два пайка из неприкосновенного запаса. Его заместитель по материально-техническому снабжению генерал С. И. Воробьев предупредил, что могут возникнуть неприятности. «Благополучие семей командиров, боеспособность флота для меня выше, чем мое благополучие». Действительно, вскоре многочисленные «доброжелатели» «архангельского» адмирала «просигнализировали» в вышестоящие организации. К счастью, все благополучно обошлось. Только заместитель председателя Совнаркома А. И. Микоян пожурил Николая Герасимовича и порекомендовал впредь согласовывать подобные вопросы с правительством. Этот любопытный эпизод из жизни адмирала Н. Г. Кузнецова описал его сослуживец капитан 1-го ранга Е. А. Черношек.

Со своей стороны отметим важное достоинство адмирала. Он был флотоводцем, который знал морскую жизнь и быт моряков. Он нередко бывал в столовых, кубриках и домах моряков. Умел найти общий язык с любой аудиторией и не показать свое превосходство. Известный подводник, Герой Советского Союза, вице-адмирал в отставке Г. И. Щедрин вспоминал: «Кузнецов не любил чванливых и заносчивых, сам всегда был доступен и открыт… Общаться с ним было легко, полезно и интересно».

Принципиально ставить вопросы о создании современного флота, новой военно-морской техники, боевой подготовке личного состава, улучшении их жизни и быта Николаю Герасимовичу позволяли полномочия депутата Верховного Совета СССР, которые ему дали избиратели в начале 1946 года. Кандидатом в депутаты от Севастопольского избирательного округа адмирала Н. Г. Кузнецова выдвинул личный состав гвардейского крейсера «Красный Кавказ». Кандидатуру поддержали севастопольские судоремонтники, подводники, морские пехотинцы.

В это время по стране прокатилась новая волна послевоенных репрессий. Было принято постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», готовилось «ленинградское дело». В первый послевоенный год было арестовано 945 военных руководителей и офицеров армии и флота. В июне 1946 года на заседании Высшего военного совета прославленный полководец, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков был снят с поста главкома сухопутных войск. На этом заседании, которое вел И. В. Сталин, адмирал Н. Г. Кузнецов оказался единственным военачальником, не выступившим против «опального» маршала. Заметим, что за эту смелость позднее Г. К. Жуков высказал Н. Г. Кузнецову свою искреннюю признательность.

В самый разгар избирательной кампании наркому позвонил И. В. Сталин и предложил разделить Балтийский флот на два самостоятельных флота. Через два дня Н. Г. Кузнецов, ссылаясь на общее мнение членов Главного морского штаба, ответил вождю: «Балтийский морской театр по своим размерам невелик, поэтому целесообразно иметь одного оперативного начальника». Сталин промолчал… Николай Герасимович в ту минуту даже не мог подумать, что с этого момента и над его головой начнут сгущаться грозовые тучи.

Народный комиссар Военно-морского флота Н. Г. Кузнецов больше не устраивал вождя. Больше того, на одной из встреч И. В. Сталин сказал откровенно «архангельскому» адмиралу: «Почему, Кузнецов, ты все время ругаешься со мной? Ведь органы уже давно просят у меня разрешения тобою заняться». И. В. Сталин, в силу своего характера, никогда не терпел возражений или тех руководителей, которые перечили ему. В годы Великой Отечественной войны могли резко возражать Верховному главнокомандующему только три члена Ставки: Жуков, Вознесенский и Кузнецов. После войны наступили другие времена, и, как известно, все «непослушники» были убраны с политической сцены. И только один Н. Г. Кузнецов спустя несколько лет вновь возглавил ВМФ…

О том, как развивались дальнейшие события, Н. Г. Кузнецов рассказал в своей книге воспоминаний «Крутые повороты». Рукопись этих мемуаров, имеющих большую историческую ценность, была завершена адмиралом в сентябре 1973 года и завещана им жене Вере Николаевне.

«Крутые повороты» — своего рода исповедь. Н. Г. Кузнецов замечает, что старался быть беспристрастным в оценках людей и событий. «Хотелось бы, — писал он, — чтобы по поводу написанного не только чесали языки за обедом… Мне кажется, в сказанном есть вещи, над которыми следует задуматься». Эта книга была опубликована только в 1995 году. В ней Николай Герасимович вспоминает о том, что последовало за его отказом разделить Балтийский флот: «А. И. Микоян — не знаю, по своей инициативе или по поручению Сталина, счел необходимым переговорить на эту тему с И. С. Исаковым. Тот, узнав позицию Сталина, счел более благоразумным согласиться с мнением Сталина, хотя это не укладывалось ни в какие рамки нормальной точки зрения адмирала, хорошо подготовленного в оперативном отношении. И. С. Исаков при его прекрасных отдельных качествах всегда опасался за свое служебное место…»

Вопрос обсуждался на Военно-морском совете, все моряки поддержали точку зрения Н. Г. Кузнецова. На следующий день в кабинете И. В. Сталина состоялся «разбор полетов». Н. Г. Кузнецов не вьщержал нападок вождя и заявил: «Если я не подхожу, то прошу меня убрать». Сказанное обошлось ему дорого. Сталин, как всегда, спокойно ответил своим «скрипучим», приглушенным голосом: «Когда нужно, уберем». Этот инцидент стал сигналом для подготовки расправы с легендарным флотоводцем.

Нарком ВМФ, несмотря на серьезные разногласия с генералиссимусом, продолжал отстаивать интересы Военно-морского флота. К примеру, итальянский линкор «Джулио Чезаре» («Юлий Цезарь»), предназначенный для передачи СССР по репарации, был перегружен и обладал плохой остойчивостью. Адмирал Н. Г. Кузнецов возражал против его передачи. Однако И. В. Сталин любил большие корабли, особенно линкоры и крейсеры, и итальянский корабль вошел в состав Черноморского флота, получив название «Новороссийск». В то же время Н. Г. Кузнецову удалось доказать И. В. Сталину целесообразность получения в счет трофейных немецких кораблей стотонных тральщиков («угольщиков»), которые оказались весьма полезными в послевоенных тральных работах.

Однако такое противостояние не могло длиться долго.

25 февраля 1946 года Наркомат обороны был преобразован в Наркомат Вооруженных сил (позднее — в Министерство Вооруженных сил). Наркомат ВМФ был упразднен, а его службы вошли в новое министерство. Н. Г. Кузнецов был назначен главнокомандующим Военно-морскими силами и заместителем министра Вооруженных сил. При этом его статус понизился по сравнению с министром судостроительной промышленности. Главком ВМС лишился возможности докладывать руководству страны, а должен был согласовывать свои действия через министра обороны. Но, как оказалось, все неприятности по службе Н. Г. Кузнецова на этом не кончились.

С адмиралом начали сводить счеты, почувствовав удобный момент, приближенные вождя. В мемуарах Н. Г. Кузнецов называет своим «злым гением» Н. А. Булганина. Замещая наркома обороны, Булганин беспардонно приказал выселить из одного из зданий несколько управлений флота. Н. Г. Кузнецов обратился за помощью в высшую инстанцию — к Сталину, который на этот раз поддержал «строптивого адмирала». Н. А. Булганин был взбешен и наедине заявил Н. Г. Кузнецову, что он «знает, как варится кухня, пообещав при случае припомнить ему этот инцидент».

Гром грянул после новогодних праздников. В начале января 1947 года на заседании Главного военного совета И. В. Сталин предложил освободить адмирала флота Н. Г. Кузнецова от занимаемой должности. Главкома ВМС это решение не застало врасплох, он прекрасно осознавал, что «кухня уже варилась» Н. А. Булганиным. Главой ВМС был назначен командующий Тихоокеанским флотом И. С. Юмашев. 17 января Главный военный совет, воплощая в жизнь навязчивую идею своего генералиссимуса, вслед за Балтийским разделил и Тихоокеанский флот на два — 5-й и 7-й ВМФ.

19 февраля 1947 года, учитывая славное боевое прошлое адмирала Н. Г. Кузнецова, его назначили начальником Управления военно-морских учебных заведений.

Удивительное обстоятельство: как только Николая Герасимовича освободили от должности главкома ВМС, все телефоны в квартире сразу замолчали. Жизнь как будто остановилась. И только редкие звонки друзей, сослуживцев начали пробиваться сквозь эту зловещую тишину. Многие, кто служил под началом Кузнецова, сразу попадали под обаяние незаурядной и светлой личности адмирала. Но немало было и таких «людишек», которые в силу своей ущербности и аморальности завидовали ему. Он великодушно прощал их, оставлял на тех же должностях, даже выдвигал на более высокие посты… Это было непонятно и непостижимо для многих окружающих и друзей адмирала.

Подлость, зависть, клевета, интриги…

Адмиралу Н. Г. Кузнецову наконец-то представилась возможность побывать в отпуске. За годы войны и первое послевоенное время об отдыхе можно было только мечтать. Бывший главком ВМС взял семейную путевку в санаторий на Рижском взморье. В один из дней он позвонил командиру бригады кораблей в Усть-Двинске контр-адмиралу Н. Н. Амелько с просьбой организовать на небольшом катере поездку по реке Лиелупе. «Опальный адмирал» хотел пройтись по Лиелупе, войти в Даугаву, дойти до Риги, посмотреть бухты и торговый порт в Мильгрависе. Командир бригады по просьбе Кузнецова стал и капитаном, и мотористом, и матросом. После трехчасового плавания при возвращении Николай Герасимович попросил Н. Н. Амелько высадить его в поселке Дзинтарс, откуда хотел проехать до санатория одну остановку на поезде. Погода стояла жаркая, и они решили заглянуть в станционный буфет, утолить жажду. Вспоминает адмирал Н. Н. Амелько: «Когда мы вошли, буфет был битком набит офицерами флота, все столики оказались заняты. Увидев Николая Герасимовича в штатском, все офицеры встали по стойке „смирно“, а было их человек восемьдесят, наступила полная тишина. Николай Герасимович тихо сказал: „Спасибо!“ — смутился, вышел из буфета и до подхода электрички молча простоял на платформе, глядя в море»…

Но, как известно, одна беда не приходит.

В это время в стране набирала обороты кампания по борьбе с космополитами. Факты «преклонения» перед зарубежными авторитетами, «некритического» подхода к опыту боевой деятельности иностранных флотов были обнаружены и в системе военно-морского образования. Так, в Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова в качестве «улики» сослались на использование в учебной программе труда немецкого военно-морского специалиста А. Штеннеля «История войны на море с точки зрения морской тактики». В Высшем военно-морском инженерном училище имени Ф. Э. Дзержинского излишне бдительные «патриоты» указали на конспект лекций «Вторая мировая война на море», где ставились в пример некоторые операции флотов Англии и США. Проявление «низкопоклонства перед Западом» нашли в учебниках Вербицкого «О газовых турбинах», Дегтярева «Основы фортификации», Иванченкова «Взрывчатые вещества и пороха». Даже учебники по математике подвергались тщательной проверке… Дошла очередь и до руководителя военно-морских учебных заведений адмирала Н. Г. Кузнецова. Ему вспомнили прошлое. 3 октября 1947 года на имя заместителя главкома ВМС по кораблестроению и вооружению вице-адмирала П. С. Абанькина поступил рапорт капитана 1 — го ранга В. И. Алферова. В нем автор жаловался на то, что его торпеда, которую он своевременно не защитил авторским свидетельством, три года назад на правах взаимной информации была передана англичанам.

Напомним читателям, что в 1944 году Финский залив был похож на «суп с клецками», фашисты оставили сотни тысяч различных мин. Судоходство на Балтике было парализовано. Шло интенсивное траление, чтобы быстрее пробить безопасные для плавания фарватеры. С якорными минами моряки справлялись успешно, вытравляя до тысячи в сутки. Но балтийцы столкнулись с новыми немецкими минами — электромагнитными. Вся наука была «поставлена на ноги», академики Курчатов, Александров со своими коллективами приступили к разгадке «хитроумных мин», но времени не было, свободная от мин Балтика необходима для завершения разгрома фашистов и уже для восстановления народного хозяйства. Единственно, что придумали моряки, — таскать деревянным тральщиком металлическую баржу, нагруженную рельсами для увеличения магнитного поля.

Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов знал, что англичане имеют специальный трал «ЛАЛ» против электромагнитных мин, и своим решением обменял торпеду PAT-52 на образец этого трала. Когда на Красногорском рейде у Кронштадта при испытаниях трала был включен ток, сразу взорвалось 17 немецких мин. Таким образом, эта сложнейшая проблема стала решаться. Были созданы и подготовлены отечественные тралы, но произошло это значительно позже.

Что касается торпеды РАТ-52, по свидетельству биографа Н. Г. Кузнецова Н. Л. Михайлова, она была принята на вооружение в 1939 году: «Лицензия на ее производство была приобретена в Италии еще в 1935 году. Оригинальность отечественной разработки заключалась лишь в своеобразной конструкции грузового парашюта с поворотным тросом».

Но торпеда была «секретной», что позволило В. И. Алферову обвинить своего главкома и его заместителей «в антигосударственных и антипатриотических поступках».

Рапорт В. И. Алферова послужил толчком для так называемого «дела адмиралов». Министр Вооруженных сил СССР Н. А. Булганин возглавил эту кампанию.

12 января 1948 года начал свою работу «суд чести». Адмирал флота Н. Г. Кузнецов, адмиралы Л. М. Галлер и В. А. Алафузов, вице-адмирал Г. А. Степанов обвинялись в совершении «антигосударственных и антипатриотических поступков, выразившихся в передаче бывшим союзникам в годы прошедшей войны образцов и документации на вооружение ВМФ на основании взаимной информации».

«Суд чести» проходил в клубе Главного штаба Военно-морского флота под председательством Маршала Советского Союза Л. А. Говорова. Это была по существу неприкрытая комедия. Вспоминая об этом мрачном «процессе», Николай Герасимович писал, что для него во время суда «было отрадно лишь одно — поведение подсудимых. Никто не пытался валить вину на другого, облегчить свою участь за счет товарищей». Это были его, флотоводца, команда, плоды его воспитания и подготовки высших руководящих кадров во флоте, для которых превыше всего были честь, достоинство и вера в справедливость.

Услужливые «судьи» пытались подкинуть спасательный круг для самого главкома ВМС: «Но на документах о передаче торпеды нет вашей подписи?» Н. Г. Кузнецов с достоинством отмел эту подсказку: «Если разрешение дал начальник штаба, значит, имелось мое согласие». Таков был порядок в Наркомате ВМФ. И Кузнецов остался честен перед собой и перед своими товарищами.

Вина адмиралов так и не была доказана. Маршал Л. А. Говоров отбыл в Кремль для доклада. Все решал И. В. Сталин, который признал виновность адмиралов. Их «дело» передали Военной коллегии Верховного суда СССР. Это постыдное судилище описал адмирал В. А. Касатонов: «Поведение Николая Герасимовича на „суде чести“ заслуживает восхищения: держался спокойно, очень уверенно, с чувством собственного достоинства. Старался, насколько это было возможно, защитить своих бывших подчиненных.

И как низко и подло поступили те, кто пытался очернить заслуженных адмиралов, отдавших все службе в Военно-Морском Флоте! Особенно усердствовали в очернительстве Начальник Политуправления ВМФ Н. М. Кулаков и Заместитель главкома ВМС по кораблестроению и вооружению П. С. Абанькин». Адмирал Н. М. Харламов, пройдя всю войну, зная деятельность Н. Г. Кузнецова по повышению боеготовности ВМФ, зачитал обвинительное заключение. И хотя вина флотоводцев была не доказана, «дело об адмиралах», как уже говорилось выше, было передано в следующую инстанцию — Военную коллегию Верховного суда СССР. Председательствовал на этом суде небезызвестный генерал-полковник В. В. Ульрих, которого все знали по крупным политическим процессам. Он уже со своими помощниками решал «технические детали», кому и сколько.

Генерал-судья имел большой опыт в репрессивных делах. В свое время он судил Бухарина, Рыкова, Зиновьева, Каменева, Тухачевского, а в мае 1946 года отправил в тюрьму наркома авиационной промышленности А. И. Шахурина, главного маршала авиации А. А. Новикова и многих других.

Адмирал Н. Г. Кузнецов тяжело переживал неправедный арест и суд своего ровесника — наркома авиационной промышленности Алексея Ивановича Шахурина, которого хорошо знал и с которым дружил. Вождь и его подручные Булганин и Маленков не посчитались с тем, что в воздухе благодаря А. И. Шахурину была обеспечена победа над люфтваффе. Нарком авиационной промышленности получил семь лет тюрьмы. Забегая вперед, сообщим читателям, что только после смерти Сталина А. И. Шахурину вернули доброе имя, погоны генерал-полковника-инженера, звание Героя Социалистического Труда.

В 1953–1959 годы он работал заместителем председателя Госкомитета СССР по внешнеэкономическим связям. Пятидесяти пяти лет А. И. Шахурина отправили на пенсию, хотя он мог бы еще работать. Но эта уже другая человеческая трагедия…

Вернемся к суду-комедии над советскими адмиралами. Вина привлеченных к ответственности флотоводцев так и не была доказана. Создалось неловкое положение, а неправедный суд завершился ничем.

Тем не менее 3 февраля 1948 года состоялось оглашение сурового приговора: В. А. Алафузов и Г. А. Степанов были приговорены к десяти годам лишения свободы, Л. М. Галлер — к четырем. Кроме того, они были лишены всех воинских званий и государственных наград. Адмирала Н. Г. Кузнецова также признали виновным, «однако, учитывая заслуги Кузнецова Н. Г. перед Союзом ССР в деле организации Военно-Морского Флота, как в данный период, так и особенно в период Великой Отечественной войны, Военная коллегия Верховного суда, руководствуясь ст. 8 УК РСФСР, постановила не применять к Кузнецову Н. Г. уголовного наказания и ходатайствовать перед СМ СССР о снижении Кузнецова Н. Г. в воинском звании до контр-адмирала». Так было разгромлено руководство советского Военно-морского флота, которое прошло всю войну и очень многое сделало для Победы, для того чтобы заложить основы нового — океанского флота. В дальнейшем были арестованы и преданы суду другие адмиралы и морские офицеры.

В этой расправе угадывался «почерк» Сталина. Никто не хотел решать судьбу «опального» контр-адмирала, многие руководители Кремля боялись навлечь на себя гнев «вождя народов». Тогда Н. Г. Кузнецов обратился напрямую к И. В. Сталину. Генералиссимус сменил гнев на милость и направил контр-адмирала Н. Г. Кузнецова «на перевоспитание» в Хабаровск, назначив его заместителем командующего войсками Дальнего Востока по Военно-морским силам. Н. Г. Кузнецов в книге «Крутые повороты» вспоминает, что в этот день в Кремле он встретил В. М. Молотова, который иносказательно изрек: «Придется на некоторое время съездить туда». Писатель А. М. Золототрубов в романе «Опальный адмирал» подробно описал встречу И. В. Сталина с Н. Г. Кузнецовым: «„Почему вы не сказали суду, что я разрешил вам показать в Кронштадте союзникам немецкую подводную лодку и снять чертежи с новейших немецких торпед? Или вы забыли об этом?“ — сурово спросил Сталин. „Я не хотел ссылаться на Вас. Меня бы суд не понял…“ — спокойно ответил контр-адмирал Н. Г. Кузнецов». Даже если это авторский вымысел А. М. Золототрубова, то очень правдоподобный, учитывая глубокую порядочность и прямоту суждений флотоводца.

В Хабаровске вновь сошлись жизненные пути Николая Герасимовича и маршала Р. Я. Малиновского, в свое время также воевавшего в республиканской Испании.

Опальный контр-адмирал вновь обрел любимое дело. Моряки-тихоокеанцы часто видели его то на Камчатке, то в Порт-Артуре, то на Сахалине. Новые погоны с одной адмиральской звездочкой ничуть не смущали флотоводца, а его авторитет на флоте, как он сам заметил, не только не пострадал, но даже вырос. О той тяжелой поре в жизни Кузнецова вспоминает его жена Вера Николаевна: «Письмо Николая Герасимовича меня успокоило: флотские люди встретили его тепло, нового звания не упоминали, обращались по имени и отчеству. Может быть, это невероятно, но факт. Письмо сохранилось. Его ценили и уважали на флотах. И это он относил к плодам своей работы».

Гнев И. В. Сталина не сломил волю Н. Г. Кузнецова. Заместитель командующего войсками Дальнего Востока по Военно-морским силам продолжал честно исполнять свой служебный долг. Чтобы не быть голословным, приведем выписку из представления его к очередному ордену Красного Знамени в 1950 году: «…показал себя добросовестным и старательным адмиралом. Свои взаимоотношения с командующими флотами и флотилиями организовал на правильной основе, с высокой служебной требовательностью. Среди командования флотов, флотилиями и офицеров флотов, а также в управлении ГК войск Дальнего Востока авторитетен». Этот документ, направленный в правительственные органы, подписал командующий войсками Дальнего Востока Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский.

Беда, случившаяся с адмиралом Н. Г. Кузнецовым, обнажила отношение к нему сослуживцев. За него многие переживали. Но были и злорадствовавшие и действовавшие против него. «Особенно странным, — считала Вера Николаевна, — казалось поведение адмиралов В. Ф. Трибуца и И. С. Исакова». Они считали себя близкими друзьями, а повели себя недостойно.

А один из близких сослуживцев, которого в годы Великой Отечественной войны нарком ВМФ не раз выручал из беды, написал фактически донос в ЦК партии, в котором оболгал своего бывшего руководителя. Суть постыдного письма сводилась к тому, что из домика в Потсдаме, в котором размещался адмирал Н. Г. Кузнецов, им были вывезены фарфоровые сервизы, серебряная посуда, картины и прочие предметы домашнего уюта. Николаю Герасимовичу не составило большого труда оправдаться, так как его адъютант при въезде переписал все, содержащееся в доме, а при отъезде эти предметы обихода были возвращены по акту, и документы, к счастью, сохранились. Тем не менее из-за этой кляузы на даче Н. Г. Кузнецова производили «раскопки» в поисках мнимых предметов роскоши… Позднее земляк Кузнецова, лечащий врач Г. И. Кулижников, назвал имя пославшего кляузу в высшую партийную инстанцию. Автором пасквиля был адмирал Г. И. Левченко. Как обидно было Н. Г. Кузнецову узнать об этом непристойном поступке своего заместителя, которого он неоднократно спасал от расправы в годы войны, когда разжалованного Г. И. Левченко он вновь предложил И. В. Сталину на руководящую должность. Поистине: «Не делай добра, не получишь и зла». Но не таким был адмирал Кузнецов, он вопреки даже здравому смыслу выручал своих подчиненных. Парадокс в то же время состоял в том, что доносчикам и завистникам не давали покоя заслуги Н. Г. Кузнецова, его высокий авторитет в народе и на флотах, честность, бескомпромиссность и прямота талантливого «архангельского» флотоводца-самородка.

20 февраля 1950 года контр-адмирал Н. Г. Кузнецов был назначен командующим 5-м ВМФ, или, как называли его между собой моряки, — Южно-Тихоокеанским. Вновь он обосновался во Владивостоке и здесь окончательно оправился от тяжелого потрясения.

Рабочий день легендарного флотоводца расписан по минутам: военно-морские учения, стрельбы, разбор «полетов»… история сохранила для нас теплые воспоминания сослуживцев командующего 5-м Тихоокеанским флотом. «Шеф-пилот», в будущем полковник, заслуженный военный летчик СССР А. Пятков вспоминает: «Первый полет с Николаем Герасимовичем был назначен в один из дней золотой дальневосточной осени. Командующего надо было доставить в Серафимовку. К самолету подъехала автомашина. Из нее вышел контр-адмирал Кузнецов. Он выглядел так же молодо, как в памятную мне военную зиму. Я доложил ему о готовности экипажа к вылету, дежурный метеоролог — о погоде по маршруту. Внимательно выслушав нас, командующий флотом простился с провожавшими его начальниками и, с улыбкой глядя мне прямо в глаза, произнес: „По коням!“ Эти слова я слышал перед каждым полетом в течение шести лет…» Кажется, незначительный эпизод, но говорит о многом и прежде всего о характере русского человека, северной душе. Какой русский не любит быстрой езды? Сразу же вспоминаются гагаринская улыбка и его слова перед первым стартом человека в космос: «Поехали!»

Дела на флоте ладились. Успехи Кузнецова заметили в столице, и без каких-либо «поблажек» 27 января 1951 года ему было присвоено воинское звание — вице-адмирал.

В это время в военном ведомстве началась очередная реорганизация. Министерство Вооруженных сил было переименовано в Военное министерство Союза ССР. Из него выделилось Военно-морское министерство, которое возглавлял адмирал И. С. Юмашев.

В одну из ночей марта 1950 года главком ВМС И. С. Юмашев был вызван со своим заместителем П. С. Абанькиным в Кремль. Обсуждался вопрос о проекте 82 — тяжелом артиллерийском крейсере. И. В. Сталин задал морякам вопрос о назначении тяжелого крейсера (ТКР). Ответ И. С. Юмашева: «Для борьбы с тяжелыми крейсерами» — не удовлетворил вождя. Его указание звучало так: «Нам нечего ввязываться в бой с тяжелыми кораблями противника. Основная задача тяжелого крейсера должна быть иной — борьба с легкими крейсерами противника. Надо увеличить его скорость до 35 узлов, чтобы он наводил панику на легкие крейсера противника, разгонял их и громил. Этот крейсер должен летать как ласточка, быть пиратом, настоящим бандитом. Он должен суметь уйти из-под удара тяжелых кораблей противника».

Как всегда, отмечал нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов, у И. В. Сталина была «труднообъяснимая симпатия» к крейсерам. Еще в ноябре 1944 года Н. Г. Кузнецов утвердил новое техническое задание на проект 82 тяжелого крейсера водоизмещением 25–26 тысяч тонн, скорость хода которого должна была составлять не менее 30 узлов.

Головной крейсер строился на судостроительном заводе в Николаеве, его нарекли «Сталинградом», второй крейсер — «Москва» — строился в Ленинграде, третий — в Молотовске: его предполагали назвать «Архангельск». Все работы велись ударными темпами и в строгом секрете. Этот боевой корабль должен был изменить многое. С ним Советский Союз становился действительно морской державой.

Забегая вперед, сообщим читателям, что 5 марта 1953 года умер И. В. Сталин, а уже 18 апреля 1953 года вышел приказ министра транспорта и тяжелого машиностроения И. И. Носенко о прекращении строительства тяжелых крейсеров 82-й серии. Надо полагать, решение по данному вопросу принимали председатель Совмина Г. М. Маленков и его первый заместитель и министр нового Министерства внутренних дел Л. П. Берия.

Вернемся вновь к сталинской эпохе.

И. В. Сталин недолюбливал И. С. Юмашева за его пристрастие к спиртному, да и вопросы строительства океанского флота решались им крайне медленно. К этому времени вождь признал отставание советского Военно-морского флота от ведущих морских держав на семь-восемь лет и потребовал «наверстать упущенное».

В апреле 1951 года секретарь Мурманского обкома ВКП(б) Прокофьев сообщил в ЦК, что по имеющимся у него сведениям эсминцы проекта 30-бис в силу своей малой мореходности являются небоеспособными. В Кремле И. В. Сталин провел специальное совещание с приглашением членов Политбюро ЦК ВКП(б), представителей Минсудпрома и Военно-морского министерства. Объяснения начальника Главного морского штаба адмирала А. Г. Головко и невнятная позиция по данному вопросу адмирала И. С. Юмашева вызвали суровый гнев вождя. Сталин тогда отчетливо понял, как был прав адмирал Н. Г. Кузнецов, отстаивая государственный подход к новому строительству флота, учитывая опыт военных лет. Совещание в Кремле дало толчок для принятия кардинальных мер по улучшению строительства и деятельности Военно-морского флота.

В течение двух ночей 13 и 16 июня 1951 года под руководством И. В. Сталина проходило заседание Главного военного совета Военно-морского министерства СССР, в котором участвовало все политическое руководство страны, армии и флота. Обсуждалась судьба флота. Командующий 5-м Тихоокеанским флотом вице-адмирал Н. Г. Кузнецов по своей инициативе представил письменный доклад к данному совещанию. Сам Н. Г. Кузнецов не смог на него прибыть: на Тихом океане проходили крупные флотские учения. Сегодня благодаря публикациям и книге контр-адмирала в отставке Г. Г. Костева «Военно-морской флот страны (1945–1955). Взлеты и падения» мы можем ознакомиться с материалами совета, которые до последнего времени имели гриф секретности. Все участники того необычного военного совета понимали, что причины, тормозящие возрождение флота, упираются в стратегические ошибки самого «вождя народов». Одни адмиралы на этом совете брали всю вину за состояние флота на себя, другие — занимались самобичеванием, чтобы угодить Сталину. Только вице-адмирал Н. Г. Кузнецов в своем письменном докладе всесторонне проанализировал причины, тормозящие возрождение флота, смело заявил, что «весь собранный материал по опыту войны пропал», что нет правильного соотношения классов кораблей. Эти и другие прямые упреки в адрес руководства страны и вождя персонально, казалось бы, предвещали грозу. Многие считали, что с Кузнецовым будет покончено окончательно. Но случилось невероятное. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято постановление: освободить И. С. Юмашева «согласно его просьбе» и «вернуть Кузнецова». Говорят, что незаменимых людей нет. Так ли это? Очевидно, Сталин не нашел более подходящей кандидатуры на пост военно-морского министра СССР, чем им же осужденный и разжалованный адмирал флота. Успешно руководить столь сложным организмом, как Военно-морской флот, далеко не каждому по плечу. Второго Кузнецова тогда в стране, видимо, не было. Это решение Верховного главнокомандующего стало и для Н. Г. Кузнецова, и для всей флотской общественности полной неожиданностью. В то же время антисталинская позиция легендарного адмирала привела в конечном итоге к превращению Военно-морского флота СССР в мощный оборонный щит страны.

Приведу выдержку из письма морского офицера Главного морского штаба ВМФ А. И. Крутовского, адресованного Н. Г. Кузнецову: «Перед войной и в годы войны мои сослуживцы — молодые офицеры боготворили своего Наркома. В дальнейшем эта наивная юношеская восторженность сменилась осознанным глубоким уважением. Вы, очевидно, не знаете того факта, что, когда Вас вновь назначили Главнокомандующим, узнав эту новость, офицеры флота при встрече поздравляли друг друга, как с большим праздником». И это была правда. Всенародная любовь всегда окружала «архангельского» адмирала.

А вот как оценивает человеческие качества своего начальника В. А. Касатонов, работавший в те годы начальником штаба Тихоокеанского флота: «Николай Герасимович был на редкость порядочный человек. Обладал проницательным умом и большой чуткой душой. Решительный и мужественный, он с готовностью брал на себя ответственность за возможные последствия в сложной и острой обстановке, даже в трагической. Был справедлив и прост. Одинаков со всеми окружающими, внимателен и приветлив, доброжелателен к людям, уважал их мнение, обладал умением вникнуть в нужды подчиненных, заинтересовать их тем, чем жил сам, над чем работал, чему отдавал сердце и душу. На флоте его любили. Он много делал для личного состава флота, смело отстаивал подчиненных в период культа личности, не боясь, что это может обернуться против него». Я не случайно привел, на мой взгляд, объективное, человеческое отношение к «архангельскому» флотоводцу одного из заместителей нашего героя, ставшего впоследствии известным советским адмиралом, Героем Советского Союза.

В этой ситуации Николай Герасимович вновь проявил высокие человеческие качества: помог И. С. Юмашеву, назначенному начальником Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова, получить квартиру в Ленинграде и оставил за ним его автомашину ЗИМ. Хотя, когда с ним случилась беда, его преемник повел себя по отношению к нему не столь гуманно…

Приведем еше несколько красноречивых фактов, о которых упоминается в книге Н. Г. Кузнецова «Крутые повороты». Когда Кузнецов был главкомом, его первым заместителем долгие годы работал высокообразованный, но излишне честолюбивый адмирал И. С. Исаков. Однажды, как вспоминает Николай Герасимович, И. В. Сталин в его присутствии прямо и откровенно сказал заместителю Кузнецова о его излишнем властолюбии и недоброжелательном отношении к своему главкому. «А тот, — пишет Н. Г. Кузнецов, — смутившись, должен был выдержать при мне это замечание». Когда обсуждалась программа развития судостроения, Н. Г. Кузнецов ратовал за строительство авианосцев. И. С. Исаков объявил в печати авианосящие корабли «покойниками» и, не смущаясь, объяснил своему начальнику, что это дело рук редакции. Тем не менее Николай Герасимович до последних дней жизни И. С. Исакова поддерживал с ним ровные товарищеские отношения. Таким великодушием обладают редкие люди.

Став снова министром, Н. Г. Кузнецов принял меры к вызволению своих товарищей, находившихся в тюрьме. Он написал два письма Сталину с просьбой о помиловании. Однако единственным послаблением для В. А. Алафузова и Г. А. Степанова стал их перевод из одиночек в общую камеру. Адмирал Л. М. Галлер умер в тюрьме в 1950 году.

В 1953 году, после смерти Сталина, состоялся пересмотр дела, состряпанного по доносу Алферова. Н. Г. Кузнецов вновь надел погоны адмирала флота. В. А. Алафузов и Г. А. Степанов были освобождены из заключения. Главком ВМФ выделил реабилитированным адмиралам квартиры, оказал материальную помощь, предоставил отпуск и гарантировал работу на флоте.

По воспоминаниям Кузнецова, В. А. Алафузова он «знал лучше всех остальных» адмиралов. Будучи курсантами военно-морского училища, они вместе проходили морскую практику на «Авроре». Затем временно их пути разошлись — Кузнецов служил на Черноморском, Алафузов — на Балтийском флоте. Настоящая дружба двух будущих адмиралов началась в 1929 году, когда они одновременно поступили на один факультет Военно-морской академии. Вместе изучали немецкий и французский языки — сдали экзамен на переводчиков. Н. Г. Кузнецов всегда был склонен к командирской службе, а В. А. Алафузов — к штабной. После окончания академии Н. Г. Кузнецов был назначен на боевой корабль-крейсер, а В. А. Алафузов — в штаб Черноморского флота. Затем их морские дороги вновь пересеклись в Испании. Когда Н. Г. Кузнецова отозвали из Испании и направили на Тихоокеанский флот, вместо себя главным морским советником и морским атташе Николай Герасимович рекомендовал капитана В. А. Алафузова. Испания еще сблизила двух моряков.

Вскоре судьба свела их снова: один стал наркомом ВМФ, другой — заместителем начальника Главного морского штаба, а затем и его начальником.

«Архангельский» главком ВМС отмечал, что глубокие знания Алафузова всегда привлекали внимание слушателей и преподавателей академии. Он был начитан и весьма образован, «лучше нас многих подготовлен к штабной работе».

Великую Отечественную войну флотоводцы встретили вместе, особенно трудно им было в ее первые годы. В 1943 году по личному указанию И. В. Сталина адмирал В. А. Алафузов был неожиданно для всех освобожден от должности начальника Главного морского штаба. Причины этой отставки до сих пор неизвестны. В последующие годы флотоводец Алафузов служил начальником штаба на Тихоокеанском флоте, а затем начальником Военно-морской академии. В 1947 году вместе с Н. Г. Кузнецовым адмирал Алафузов оказался на скамье подсудимых. После реабилитации Владимир Антонович продолжил свою службу в Военно-морской академии. Верную дружбу адмиралы достойно пронесли по всей жизни, несмотря на все выпавшие им испытания. Умер адмирал В. А. Алафузов в 1966 году. К сожалению, об этом флотоводце не написано ни одной книги, его имя не увековечено на картах, в названиях боевых кораблей…

После такого необходимого, на мой взгляд, отступления вновь продолжим рассказ о нашем главном герое.

Еще долго адмирал Н. Г. Кузнецов не мог понять, как могла совершиться такая чудовищная несправедливость. Прозрение наступало постепенно. В 1973 году после глубоких раздумий о природе культа личности Николай Герасимович попытался письменно ответить на мучившие его вопросы. К сожалению, в годы «застоя» его размышления не могли увидеть свет, и рукопись под названием «Крутые повороты» легла в письменный стол. Лишь через пятнадцать лет часть из написанного впервые была опубликована в периодической печати, а затем вышла в виде отдельной книги.

…Вернувшись в Москву военно-морским министром, Н. Г. Кузнецов увидел, какой морально устаревший флот был построен за первые послевоенные годы. Главком ВМС предпринял все возможное, чтобы изменить неблагоприятную ситуацию. Свои мысли об устаревших кораблях он изложил в докладе от 1 сентября 1951 года, направленном И. В. Сталину. Адмирал Кузнецов предпринял все усилия для скорейшего перехода на новые эсминцы, доказывал необходимость строительства десантных судов и авианосцев. «Флот должен быть сбалансирован, исходя из задач, стоящих перед вооруженными силами страны, — писал флотоводец. — Только это определит соотношение подводного и надводного флотов, классов кораблей, типов самолетов, вооружения. Следует также учитывать, что изменилась обстановка, изменились средства вооруженной борьбы».

Николай Герасимович принял решительные меры по ликвидации отставания в строительстве флота. Было возобновлено проектирование тяжелого крейсера проекта 66, вооруженного 220-миллиметровой артиллерией, в серийное производство были запущены эсминцы проекта 56 и подводные лодки проекта 615.

При адмирале Н. Г. Кузнецове четко определилось направление по созданию единого двигателя для подводных лодок и началось массовое строительство новейших послевоенных дизельных подводных лодок. В составе Военно-морского министерства было создано Управление подводного плавания.

Летом 1952 года министр Н. Г. Кузнецов вновь обратился к И. В. Сталину с докладом об основных недостатках вооружения и техники флота с конкретными предложениями по их устранению. Среди недостатков надводных кораблей, переданных флоту промышленностью в послевоенные годы, особо отмечалось отсутствие надежной защиты их от средств воздушного нападения противника. Главком ВМС обращал внимание на слабое зенитное вооружение наших кораблей, не соответствующее возросшим боевым возможностям авиации, низкие темпы разработки новых образцов ракетного оружия, автоматического артиллерийского вооружения и радиолокации. Адмирал Н. Г. Кузнецов снова поставил вопрос о необходимости создания авианосцев. Однако вождь предпочел отложить решение этих проблем до формирования очередной программы военного судостроения. В то же время к началу 50-х годов И. В. Сталин все более отходил от руководства страной, перепоручая дела своим заместителям и приближенным, которые в отличие от него не питали интереса к Военно-морскому флоту. Не зря в народе говорят: «Рожденный ползать летать не может». Тем более нырять и плавать удел только сильных и здоровых…

А тем временем наши бывшие союзники не дремали, а вынашивали агрессивные планы против СССР. После войны премьер-министр Англии У. Черчилль приказал своему Генштабу разработать план нападения на СССР. План нападения был установлен к 1 июля 1945 года. Однако У. Черчилль в дальнейшем посчитал, что это нецелесообразно.

Англичане и в последующие годы разрабатывали планы нападения на СССР с привлечением американцев. С 1946 по 1949 год Пентагон разработал восемь планов нападения на СССР, вплоть до отработки их на военных играх. Проведение в разгар Берлинского кризиса (1948) штабной игры «Пэдрон» показало военно-политическому руководству, что выиграть войну против Советского Союза США не сумеют даже с помощью воздушно-ядерного удара. В 1989 году «Военно-исторический журнал» опубликовал статью, посвященную американскому ядерному планированию периода холодной войны, в которой приведен ряд выкладок из плана «Дропшот» (1949). Предполагалась ядерная бомбардировка нескольких тысяч целей на территории СССР, которая должна была принести США решительную победу, однако Пентагон удержался от этого рокового шага. Нет сомнения, что И. В. Сталин и Н. Г. Кузнецов прекрасно знали об этих зловещих планах заокеанских политиков и военных.

Н. Г. Кузнецов очень рано понял и высоко оценил перспективность использования на флоте ядерной энергии для кораблей и особенно для подводных лодок. 14 октября 1946 года, выступая на совещании конструкторов, он со всей убежденностью говорил: «Я уверен, что, если появилась атомная бомба, стало быть, конструкторская мысль создаст и боевые корабли на ядерной энергии». Умел заглядывать далеко за горизонт прозорливый флотоводец.

В сентябре 1946 года Н. Г. Кузнецов направил подготовленное по его поручению заместителем по кораблестроению и вооружению адмиралом Л. М. Галлером письмо вождю. В этом важном документе Н. Г. Кузнецов писал, что в его ведомстве ведется исследовательская работа по изысканию методов защиты от атомной бомбы. Он ставил вопрос о создании при главнокомандующем специального совета с участием ученых Ахадемии наук СССР по противоатомной защите и «применению внутриядерной энергии для движения». В ВМФ в рамках подготовки новой программы начались научные разработки методов защиты от атомного оружия и исследование возможностей применения ядерной энергии. Особенно многообещающим считалось применение нового вида энергии для подводных лодок, которые прежде всего нуждались в едином двигателе для надводного и подводного хода.

Позже руководители Военно-морского флота узнали, что с 1947 года в США начались работы по проектированию подводных лодок с атомными энергетическими установками.

Во время Потсдамской (Берлинской) конференции президент США Г. Трумэн намекнул И. Сталину о наличии у них нового сверхмощного оружия (ядерного). Он был страшно удручен, когда увидел, что советский вождь не прореагировал на это заявление, предположив, что И. Сталин не понял его намека. Однако, как мы знаем, генералиссимус был не так прост. По возвращении в Москву он экстренно провел ряд совещаний по данной проблеме. 20 августа 1945 года Л. П. Берия был назначен председателем Комитета № 1, на который возлагалось «руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана». Все эти работы были строго засекречены.

Мало кто из читателей знает, что И. В. Сталин в декабре 1945 года освободил Л. П. Берию от руководства органами госбезопасности. Берия стал заместителем председателя Совета министров СССР, то есть И. В. Сталина, и вплотную занялся промышленностью — прежде всего военно-промышленным комплексом (ВПК).

Были мобилизованы все ресурсы страны: людские, научные, промышленные, военные… Необходимо было в кратчайшие сроки создать свою ядерную бомбу. Только теперь стали чаще говорить, что отцами ядерного оружия в СССР были И. В. Сталин и Л. П. Берия. После смерти Сталина и ареста Берии ведущие атомщики страны обратились в Политбюро партии с необычным вопросом: «Следует ли производить намеченные испытания водородной бомбы?» Ни Хрущев, ни Маленков, ни Булганин не были осведомлены о ходе этих работ! Вот выдержка из материалов июльского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС: «Водородная бомба в десятки раз сильнее обычной атомной бомбы, и взрыв ее будет означать ликвидацию готовящейся монополии американцев, то есть будет важнейшим событием в мировой политике. И подлец Берия позволил себе такой вопрос решать помимо Центрального Комитета…» Комментарии, уважаемый читатель, будут излишними.

Таким образом, в начале 1950-х годов наш флот превращался в атомный и ракетный. Все это давало, по мнению адмирала Н. Г. Кузнецова, возможность «сделать рывок и догнать будущих противников».

Заместителем главнокомандующего ВМС по кораблестроению по рекомендации Н. Г. Кузнецова был назначен адмирал Л. А. Владимирский. Надежный и опытный специалист-кораблестроитель был очень нужен в министерстве в связи с разработкой новой судостроительной программы. Облик нового флота был определен в программе военного кораблестроения на 1955–1964 годы, подготовленной под руководством главкома ВМС к весне 1954 года. Н. Г. Кузнецов хотел создать сбалансированный флот, сочетающий надводные корабли — авианосцы (9 единиц), крейсеры (21 единица) и эсминцы (118 единиц) — и мощную флотилию подводных лодок океанского назначения (324 единицы). Особое место в новой программе отводилось атомным подводным лодкам. В сентябре 1952 года было принято правительственное решение за подписью И. В. Сталина о строительстве первой ядерной энергетической установки для ВМФ. Именно при адмирале Н. Г. Кузнецове окончательно утвердилось мнение, что будущее за атомными подводными лодками. Он первый из высшего военного руководства страны проявил особую заботу о подготовке промышленной базы для строительства атомных подводных лодок. В 1952 году, напутствуя нового командующего Беломорской флотилией контр-адмирала Н. Д. Сергеева (впоследствии адмирала флота, начальника штаба ВМФ), министр ВМФ Н. Г. Кузнецов подчеркнул, что самой главной его задачей является подготовка базы для строительства в Молотовске (Северодвинске) атомных подводных лодок. Он доверил эту большую тайну командующему Беломорской военной флотилией, понимая, как важно сделать акцент на всю будущую работу по созданию атомного флота, запретив ему рассказывать об этом даже члену военного совета флотилии.

Специалисты ВМФ в ходе рассмотрения проекта выявили серьезные недостатки, главный из которых — неправильное назначение подводной лодки. В 1989 году редакция газеты «Красная звезда» провела «круглый стол» участников создания первого реактора для подводной лодки. В нем приняли участие Ефим Павлович Славский, трижды Герой Социалистического Труда, бывший в 1957–1963 годах министром среднего машиностроения; Анатолий Петрович Александров, академик, трижды Герой Социалистического Труда, главный руководитель проекта, и Владимир Николаевич Чернавин, адмирал флота, главнокомандующий ВМФ, Герой Советского Союза.

А. П. Александров вспоминал: «Лодка по заданию должна была иметь огромную торпеду диаметром 2 метра с мощной водородной бомбой. Когда эту лодку разработали довольно глубоко, провели первое рассмотрение ее с флотом. Пригласили Н. Г. Кузнецова. Он посмотрел и сказал: „Мне такая лодка не нужна“». На вопрос В. Н. Чернавина, чем министр обосновал свой отказ, Александров ответил: «Просто-напросто у него был реалистичный подход». Чернавин прокомментировал: «То есть его не устраивало боевое назначение, эта суперторпеда…» «И тогда, — рассказывал Александров, — мы получили от Малышева приказ проработать вариант с обычными торпедами. Перегудов Владимир Николаевич, главный конструктор, довольно быстро все перепроектировал».

Я привел этот разговор потому, что П. А. Александров, сын академика, издавший в 2002 году книгу об отце и немало страниц в ней посвятивший строительству первой атомной подводной лодки, к сожалению, исказил роль Н. Г. Кузнецова в создании первенца атомного подводного флота. Как показала жизнь, флотоводцу не простили его категорического протеста против суперторпеды. Больше того, его позднее обвинили в непонимании и недооценке строительства атомных подводных лодок.

Следует заметить, что испытания ядерной боевой части для торпеды Т-15, проводившиеся на Семипалатинском полигоне, закончились полной неудачей.

Специалистами Военно-морского флота было обосновано иное назначение подводной лодки, внесены другие изменения, утверждены основные элементы опытного атомного подводного корабля. С привлечением специалистов ВМФ начался новый этап проектирования и строительства субмарины. По инициативе министра ВМФ был создан научно-исследовательский институт (НИИ № 1 ВМФ). На научно-техническом совете НИИ № 1 ВМФ проходило обсуждение проекта первой атомной подводной лодки. Главком ВМФ Н. Г. Кузнецов вместе с В. А. Малышевым и А. П. Завенягиным рассмотрели проект и утвердили его. Большой знаток истории Военно-морского флота В. Г. Реданский в книге «Во льдах и подо льдами. Тайные операции подводных флотов», посвященной 100-летнему юбилею отечественного флота, написал: «Можно без преувеличения сказать, что Н. Г. Кузнецов до самого ухода в отставку в феврале 1956 года принимал деятельное участие в обеспечении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, ведущихся организациями самых различных министерств по созданию первой атомной подводной лодки. Он отчетливо понимал, что подводные силы выходят на первый план как главный род сил ВМФ».

Опытная атомная подводная лодка (АПЛ) была спроектирована и построена в сжатые сроки: предэскизный проект разрабатывался с октября 1952 года по март 1953 года, эскизный — с марта по октябрь 1953-го, технический проект — с ноября 1953 года по июнь 1954 года, изготовление рабочих чертежей было начато в марте 1954-го и закончено в июле 1955 года. В сентябре 1955 года на Северном машиностроительном предприятии (город Северодвинск) состоялась закладка первой атомной подводной лодки.

Летом 1951 года был создан отдел № 6, подчиненный напрямую военно-морскому министру. Новая структура создавалась для обеспечения разработки атомного оружия для флота, способов его применения в боевых действиях на море, а также для защиты объектов флота от атомного оружия противника. Отдел № 6 возглавил капитан 1-го ранга П. Ф. Фомин.

Н. Г. Кузнецов распорядился организацию и руководство работами по объекту 627 (АПЛ) возложить на 6-й отдел ВМФ. В Северодвинске на заводе № 402 также по указанию адмирала Н. Г. Кузнецова была выведена из контрольно-приемного аппарата (КПА) специальная группа по объекту 627.

«Проект 627, заказ 254» — такими шифрами обозначалось в документах строительство советской атомной субмарины. Общее техническое руководство ее строительством осуществлял особый отдел № 12, которым руководил В. И. Вашанцев. 27 июля 1954 года был подписан приказ министра тяжелого и транспортного машиностроения И. И. Носенко о назначении В. И. Вашанцева «главным строителем объекта Перегудова». Рабочие чертежи проекта 627 были разработаны в СКВ-143, которым руководил инженер-капитан 1-го ранга В. Н. Перегудов. В конце 1955 года на заводе начались гидравлические испытания, которые подтвердили прочность конструкции и высокое качество работы. Испытаниями руководила специальная комиссия, созданная совместным решением директора завода Е. П. Егорова и начальника управления кораблестроения ВМФ адмирала Г. Козьмина. После гидравлических испытаний началось самое сложное — монтаж оборудования в реакторном отсеке. В августе 1957 года состоялся спуск на воду первенца атомного подводного судостроения.

Подводная лодка предстала перед ее создателями во всей красоте своего обтекаемого корпуса с идеальной торпедообразной формой носа и плоскими обводами кормы. Наибольшая длина корабля составляла 107,4 метра, ширина — 7,5 метра, средняя осадка — 5 метров. 14 сентября забилось сердце корабля, а 1 июля 1958 года на АПЛ был поднят военно-морской флаг. 17 декабря 1958 года первая советская атомная подводная лодка, получившая тактический номер К-3, а впоследствии и название — «Ленинский комсомол», была принята в опытную эксплуатацию. Это было громадным достижением отечественного подводного кораблестроения! Мы имеем все основания с законной гордостью говорить о том, что Архангельский Север стал колыбелью атомного подводного судостроения.

Многие работники завода за свой труд были удостоены высоких правительственных наград. Директор Севмашпредприятия Е. П. Егоров и слесарь-монтажник Д. Н. Фролов стали Героями Социалистического Труда, а на фронтоне завода засиял первый орден Ленина.

В 1955 году Н. Г. Кузнецов принимает решение по созданию новой гидрооптической техники для подводных лодок и боевых надводных кораблей. По воспоминаниям академика В. М. Ахутина, такого оборудования в то время не было ни у кого в мире.

Адмирал Н. Г. Кузнецов уделял большое внимание будущей подготовке морских кадров для атомных подводных лодок. Многое стало меняться в учебном процессе в Военно-морской академии и Училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. К примеру, ранее в Военно-морской академии в учебных планах основное внимание уделялось изучению надводных кораблей. Начальник кафедры А. В. Томашевич от имени коллектива преподавателей обратился напрямую к адмиралу Н. Г. Кузнецову. Министр ВМФ внимательно выслушал А. В. Томашевича и горячо поддержал точку зрения кафедры. А со временем в соответствии с указаниями адмирала Н. Г. Кузнецова в учебные планы и программы академии были внесены изменения. Беседуя с А. В. Томашевичем, Николай Герасимович также ознакомил его с перспективным планом кораблестроения, в котором учитывалось и дальнейшее развитие подводных сил.

В 1987 году в журнале «Морской сборник» были опубликованы под рубрикой «Он был правофланговым» воспоминания ветеранов Военно-морского флота о своем наркоме и министре. Преподаватель Военно-морской академии, подводник В. А. Полищук, отметил заботу Н. Г. Кузнецова о будущих кадрах атомного подводного флота.

15 октября 1954 года главком Н. Г. Кузнецов одобрил кандидатуру на должность старшего помощника командира первой атомной подводной лодки К-3 («Ленинский комсомол») капитан-лейтенанта Л. М. Жильцова. Им же принято решение о назначении Л. Г. Осипенко первым командиром первой атомной подводной лодки К-3, который впоследствии стал контр-адмиралом, Героем Советского Союза.

В 1954 году было принято специальное постановление ЦК КПСС и советского правительства по вопросам пересмотра норм довольствия в зависимости от климатических условий и строительства дополнительного жилья для семей моряков атомного подводного флота.

Постановлением правительства он вместе с В. Л. Малышевым был назначен ответственным за испытания на Ново-земельском полигоне, который надо было создать на далеком арктическом архипелаге.

Напомню читателям, что первая атомная бомба была испытана в 1949 году в районе Семипалатинска. 31 июля 1954 года вышло постановление Совмина № 1559–699 о создании полигона на Новой Земле. Вновь организованное строительство получило название «Спецстрой-700».

Директива Главного штаба Военно-морского флота со штатной структурой гарнизона на Новой Земле (Северный полигон) была подписана 17 сентября 1954 года. «В мудрости главкома Кузнецова я убедился еще раз, — писал адмирал флота Н. Сергеев, — когда предложил ему вывести Беломорскую военную флотилию (я был тогда ее командующим) из состава Северного флота, сделать ее самостоятельной. В то время флотилия решала ответственные задачи, особенно это касалось доставки специальных грузов на Новую Землю, а также строительства атомных подводных лодок. Николай Герасимович согласился со мной и в тот же день вызвал в Москву. На докладе у министра обороны маршала Булганина, в присутствии его первого заместителя маршала Жукова и начальника Генерального штаба маршала Соколовского этот вопрос решен». В течение года «объект-700» подчинялся командиру Беломорской флотилии. Затем Н. Г. Кузнецов приказом за № 00 451 от 12 августа 1955 года вывел этот объект из подчинения флотилии и подчинил начальнику 6-го Управления ВМФ. По заказу 6-го отдела ВМФ в Лаборатории № 2 стала разрабатываться дозиметрическая аппаратура, а совместно с военными моряками начали энергично решаться и другие вопросы в этом направлении.

Утром 21 сентября 1955 года на Северном полигоне было произведено первое в СССР подводное ядерное испытание в губе Черная. Для проведения подводного взрыва боевая часть ядерной торпеды Т-5 мощностью 3,5 килотонны была опущена со специально переоборудованного тральщика на глубину 12 метров. Разумеется, после взрыва боевой корабль разнесло вдребезги.

Вспоминает вице-адмирал Е. А. Шитиков: «Султан встал мгновенно. Встал столб, и тут же вверху начал образовываться гриб. Столб внутри пустой, а стенки — из воды. Большой — белый от внутреннего свечения. Такой белизны я никогда не видел. Мы наблюдали за взрывом с берега, находясь в 7 километрах, без укрепления. Это был склон пологой сопки… Эсминец „Реут“ стоял метрах в трехстах от эпицентра. Он попал на край султана, подскочил и сразу же ушел на дно. С другой стороны, подальше, стоял „Куйбышев“ (эсминец. — В. Б.), который остался на плаву, отделавшись серьезными повреждениями…» Уже после первого ядерного взрыва стало ясно, что ядерное оружие наиболее эффективно против больших городов (вспомним Хиросиму), но его действия по боевым кораблям Военно-морского флота менее результативны.

27 февраля 1992 года президентом РФ был подписан Указ «О полигоне на Новой Земле», которым он был определен как центральный полигон страны. Всего на Новой Земле был произведен 131 ядерный взрыв в атмосфере, под водой и под землей, в том числе самый мощный в истории человечества взрыв водородной бомбы мощностью свыше 50 мегатонн на высоте 4,5 километра. По суммарной мощности всех проведенных испытаний полигон на Новой Земле превосходит все другие полигоны мира.

Но уже сегодня очевидно, что Новоземельский полигон и его морской гарнизон, созданный главкомом ВМФ Кузнецовым, играет особую роль в создании ядерного щита России, своеобразного сдерживающего баланса стратегических сил на мировом уровне.

Деятельность адмирала Н. Г. Кузнецова по созданию ядерного щита нашей страны еще требует дополнительного изучения архивов и документов.

В начале 1950-х годов советское ракетостроение под руководством главного конструктора С. П. Королева достигло выдающихся успехов. Была создана баллистическая ракета Р-11 класса «земля — воздух» с мобильным и компактным пусковым комплексом. Установка баллистических ракет на подводных лодках давала возможность приблизить к территории вероятного противника это грозное оружие, значительно повышая его неуязвимость.

Министр ВМФ Н. Г. Кузнецов умел вовремя замечать и использовать все новые достижения и открытия. Он по натуре был новатором. Главком ВМС добивался принятия решения об установке и испытаниях на флотах первых образцов реактивного оружия. 26 января 1954 года по его предложению было принято постановление Совета министров СССР «О проведении проектно-экспериментальных работ по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами…». С. П. Королев доработал ракету Р-11 применительно к флотским условиям, создав первую баллистическую ракету морского базирования Р-11 ФМ. Вот ее-то и предстояло установить и испытать в действии на подводной лодке.

Разработка проекта переоборудования подводной лодки была поручена ЦКБ-16, руководимому Н. Н. Исаниным, будущим академиком и дважды Героем Социалистического Труда. Главком Н. Г. Кузнецов назначил ответственным за проведение этих работ своего заместителя адмирала Л. А. Владимирского.

В конце августа 1955 года все монтажные работы были завершены на заводе «402» (Севмашпредприятие). Еще раньше, в апреле 1955 года, в местечке близ старинного села Ненокса, расположенного неподалеку от Северодвинска, начал создаваться морской ракетный полигон.

Подводная лодка «Б-67» была принята в качестве экспериментальной в состав флота, и на ней подняли военно-морской флаг. 16 сентября 1955 года командир «Б-67» капитан 2-го ранга Ф. И. Козлов повел корабль на первую ракетную стрельбу на вновь созданный морской полигон. В этом походе участвовали Н. Н. Исанин, С. П. Королев, адмирал Л. А. Владимирский. В 17 часов 23 минуты по московскому времени С. П. Королев дал команду «пуск!» и ракета поднялась в воздух. Испытание прошло успешно: пролетев 250 километров, ракета приземлилась в заданном квадрате.

В сентябре 1954 года главком ВМФ утвердил проект оснащения подводной лодки «Б-67» баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. 30 декабря 1954 года по представлению Н. Г. Кузнецова было принято постановление правительства «О развертывании работ по созданию ракетных кораблей ВМС».

Забегая вперед, сообщим читателям, что в 1958 году подводную лодку «Б-67» снова переоборудовали, установив только одну шахту с новой пусковой установкой — для отработки запуска баллистических ракет из-под воды. Весь комплекс для подводного старта разрабатывался в специальном КБ под руководством В. П. Макеева, в будущем академика, дважды Героя Социалистического Труда. Ответственным сдатчиком при повторном переоборудовании «Б-67» вновь был северодвинский инженер И. С. Бахтин, который в 1959 году был удостоен Ленинской премии.

В январе 1954 года адмирал Н. Г. Кузнецов добился правительственного решения о переоборудовании крейсера «Адмирал Нахимов» для цроведения экспериментальных пусков противокорабельной ракеты «Стрела».

К сожалению, дальнейшие работы по созданию кораблей-ракетоносцев проходили без участия Николая Герасимовича. Его точка зрения на необходимость создания сбалансированного флота не была принята тогдашним политическим руководством СССР. Началось оснащение ракетами и других кораблей. В ноябре 1955 года главком ВМФ утвердил задание по перевооружению крейсеров проекта 68-бис зенитным ракетным комплексом С-75 «Волхов», а в январе 1955 года и ракетным противокорабельным комплексом «Стрела», который тогда же и прошел испытания.

Вернемся к событиям начала послесталинской эпохи. 15 марта 1953 года сразу после смерти Верховного главнокомандующего Военное и Военно-морское министерство вновь объединились. Вслед за этим наметилась тенденция пересмотра десятилетней программы военного судостроения. Л. П. Берия приказал начать свертывание строительства большого флота. 18 апреля вышло постановление правительства «Об обеспечении строительства легких крейсеров и подводных лодок». Постройка любимых сталинских тяжелых крейсеров прекращалась. Устранение Л. П. Берии с политической арены СССР на некоторое время приостановило процесс свертывания строительства Военно-морского флота. В этих условиях главком ВМС адмирал Н. Г. Кузнецов представил новому министру обороны Н. А. Булганину доклад, в котором изложил свои взгляды на задачи флота в случае войны и предложения по строительству новых боевых кораблей. Он, как и прежде, считал первостепенной необходимостью создание авианосцев противовоздушной обороны с истребительной авиацией для их использования на открытых морских театрах в составе Северного и Тихоокеанского флотов.

Конкретного решения министр обороны не принял, но дал указание подготовить предложения по судостроительной программе. К марту 1955 года план новой кораблестроительной программы на 1956–1965 годы был подготовлен. Наряду с созданием подводных лодок и надводных кораблей с ракетным оружием эта программа предусматривала строительство авианосцев, десантных кораблей, а также кораблей традиционных для советского флота классов, в том числе и крейсеров.

В 1955 году Н. Г. Кузнецов представил министру обороны Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову и в ЦК КПСС доклад о необходимости скорейшей разработки для подводных лодок дальнобойных ракет, комплекса гидроскопических приборов и вычислительной техники для обеспечения их применения.

Это были последние документы, подписанные главкомом ВМФ адмиралом Н. Г. Кузнецовым, сыгравшие затем важную роль в определении дальнейшего направления развития морских систем вооружений…

В апреле 1955 года главком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов представил проект доклада о десятилетнем плане судостроения в ЦК КПСС. Он вновь пытался добиться его предметного обсуждения и принятия решений по насущным флотским проблемам на заседании Президиума ЦК КПСС. Однако ему опять было предложено «не торопиться» и отложить этот вопрос на неопределенное время. Такая позиция высшего партийного руководства во многом объяснялась отношением к нуждам ВМФ, к задачам его развития Н. С. Хрущева. В 1950–1960-е годы судьба вознесла Хрущева на вершину пирамиды власти. Никита Сергеевич — фигура неординарная. Не секрет, что у него было немало отрицательных качеств, которые негативно сказывались на стиле его работы. Адмирал Н. Г. Кузнецов, всегда отличавшийся твердостью, уверенностью в себе, независимостью, способностью отстаивать свою точку зрения, часто вопреки мнению высших должностных лиц уже пострадал за эти качества, но характер его не изменился. Он служил не отдельным личностям, а Отечеству и флоту.

Судостроительная программа, рассчитанная на десятилетие, предполагала строительство кораблей различных классов, в том числе атомных подводных лодок и авианосцев. Напомним читателям, что первый раз правительству она докладывалась еще при жизни И. В. Сталина. Именно тогда и произошел конфликт между наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым и Н. С. Хрущевым, в то время еще игравшим в руководстве страны второстепенную роль. По свидетельству очевидцев, замечания Никиты Сергеевича были дилетантскими по сути и оскорбительными по форме. Нарком ВМФ не сдержался и при всех посоветовал Хрущеву не соваться в те вопросы, в которых он ничего не смыслит. Н. С. Хрущев запомнил этот инцидент и, придя к власти, в полной мере «отблагодарил» строптивого адмирала.

В мае 1953 года главком ВМС Н. Г. Кузнецов утвердил техническое задание на создание легкого авианосца проекта 85. По его инициативе ЦКБ-17 начало предэскизные проработки авианосца. Эскизный проект выполнили, но он пришелся не ко времени. Н. С. Хрущев считал нецелесообразным строить авианосцы, и, несмотря на настойчивые попытки Н. Г. Кузнецова добиться продолжения работ, проектирование легкого авианосца в декабре 1955 года было прекращено.

В Севастополе в 1955 году прошли первые испытания ракетного противокорабельного снаряда «Комета», которые подтвердили его высокую боевую мощь.

Самолет-снаряд «Комета» начали создавать сразу после окончания Великой Отечественной войны. К научным работам были привлечены крупные советские ученые, в том числе знаменитый математик, член-корреспондент Академии наук СССР Н. С. Кошляков. Работы проходили в СБ-1. В 1948 году проектирование планера «Комета» было поручено ОКБ-155, которым руководил А. И. Микоян. Непосредственно проектированием ракеты занимался М. И. Гуревич. Много труда и знаний в создании этого оружия вложил С. Л. Берия — сын всемогущего Л. П. Берии.

В январе 1952 года полет на «Комете» выполнил летчик-испытатель Амет-хан Султан. После 150 пилотируемых полетов в мае 1952 года начались беспилотные пуски. В серийное производство эта ракета была запущена в том же 1952 году.

Обратимся к воспоминаниям С. Л. Берии: «На меня, скажем, гораздо большее впечатление произвели испытания нашего снаряда, который буквально прошил крейсер „Красный Кавказ“. В один борт корабля вошел, из другого вышел». Во время пуска самолет-носитель Ту-4 находился в районе мыса Меганом в 80–85 километрах от крейсера. «Комета» попала в борт между дымовыми трубами. Крейсер никто топить не собирался. Тем не менее «Красный Кавказ» затонул через 12 минут после попадания снаряда и лежит на дне моря до сих пор. Заметим, что только после 30 октября 1959 года самолеты-снаряды стали называть крылатыми ракетами. Не трудно представить состояние Н. Г. Кузнецова, только что перенесшего тяжелый инфаркт. Крейсер его молодости, расстрелянный ракетой, ушел в темную пучину. «Архангельский» адмирал почувствовал, что наступает и его черед расправы…

Не устояла от «Кометы» и броня недостроенного тяжелого крейсера «Сталинград». Ракетная стрельба произвела на Н. С. Хрущева большое впечатление. Но на совещании в Севастополе, проходившем тогда же, решался более существенный вопрос — перспективы развития всего Военно-морского флота. Вспоминает адмирал Б. Е. Ямковой, участник севастопольского совещания: «Надо отметить, что десятилетняя программа развития флота, разработанная Н. Г. Кузнецовым, была наиболее совершенной, но популярностью у правительства она не пользовалась… Еще до начала совещания было ясно, что к флоту Никита Сергеевич относится с большим предубеждением. После визита на боевые корабли он громогласно заявил: „Все это годится для парадов“… На совещании выступал один из командиров соединений и настаивал на строительстве десантных кораблей, какими располагали американцы. Хрущев остановил выступающего: „А зачем нам десантные корабли?“ — „Как зачем! Надо и в Америке водрузить советский флаг“. Тогда Хрущев обратился к Жукову: „Георгий Константинович, у тебя в планах значится завоевание Америки?“ Жуков ответил коротко: „Нет“. „Вот видите, — заключил Хрущев, — раз мы не думаем завоевывать Америку, то и десантные корабли нам не нужны“».

Только спустя годы пришло понимание, что не в экспансии или в экспорте революции дело. И флоту, часть сил которого дислоцируется в закрытых морях, десантные корабли и морская пехота все-таки нужны. Тогда в Севастополе вопросы политики, стратегии и личных отношений переплелись в тугой клубок. Возобладали, к сожалению, не разум, а амбиции и точка зрения уже становившегося непогрешимым Н. С. Хрущева.

Именно в эти годы руководство страны во взглядах на будущую войну ориентировалось на скоротечную ядерную войну с самыми решительными целями. Долгосрочные военно-политические задачи были заменены на чисто военные: «…обороны морских границ и содействие сухопутным войскам на побережье». Главными родами сил стали атомные подводные лодки и морская ракетоносная авиация берегового базирования. Крупным надводным кораблям отводилась вспомогательная роль, а авианосцы были объявлены «оружием агрессии».

Начиная с 1946 года Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов не только сформировал новую концепцию военного кораблестроения, но и стоял у истоков создания ракетно-ядерного флота, был одним из первых, принявших деятельное участие в конкретной работе в самый трудный период, в самом начале пути.

Именно Н. Г. Кузнецов заложил основы нового ракетно-ядерного океанского флота. Не случайно заокеанские противники СССР называли его отцом советской военно-морской мощи. Но в эти же годы стало сказываться влияние нового политического курса страны, которое шло по пути сокращения Вооруженных сил и военных расходов. При этом сухопутные военачальники рассчитывали сэкономить средства, прежде всего за счет дорогостоящего военно-морского строительства. Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов стал вновь неугоден политическому руководству страны. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить с политической сцены. Но как? В этом был извечный вопрос…

В верхних эшелонах власти начались новые перестановки. Н. А. Булганин, «злой гений» Н. Г. Кузнецова, становится председателем Совета министров СССР. Подыскивались кандидатуры на должность министра обороны. С этой целью Булганин поочередно вызывал всех маршалов и интересовался их мнением на сей счет. Дошла очередь и до Кузнецова.

«По вашему мнению, кого можно было бы назначить министром обороны?» — спросил Булганин. «Моряки не претендуют на этот пост, — произнес Николай Герасимович, — и я не берусь судить, кого лучше выдвигать из маршалов». — «Думаем вернуть Жукова. Как вы на это смотрите?» — «Когда он станет министром, то прошу вас как-то сказать ему о необходимости более объективного отношения к военно-морскому флоту как виду вооруженных сил», — высказал свое пожелание адмирал Н. Г. Кузнецов. Но Н. А. Булганин, решив свести счеты со строптивым адмиралом, передал Г. К. Жукову, что Кузнецов возражает против его назначения.

Спустя две недели новый министр обороны прямо заявил главкому ВМС: «Так вы, стало быть, выступили против меня? Это вам так не пройдет». Зная крутой нрав Г. К. Жукова и учитывая его полное взаимопонимание с Н. С. Хрущевым, можно оценить последствия интриги Н. А. Булганина.

Работать Н. Г. Кузнецову становилось все труднее и труднее. Хрущев, Булганин и Жуков стояли на пути многих его предложений, в суть проблем Военно-морского флота не вникали. Наступала развязка.

Напряженная работа и постоянное нервное напряжение дали о себе знать: в апреле 1955 года Николай Герасимович перенес инфаркт миокарда. После лечения в госпитале в сентябре-октябре он находился под наблюдением врачей в Крыму в санатории «Нижняя Ореанда». За главнокомандующего остался адмирал С. Г. Горшков, недавно переведенный в заместители главкома с должности командующего Черноморским флотом.

Тяжелое состояние Н. Г. Кузнецова и тревога врачей за его здоровье поставили вопрос об уходе его с должности. Вот как описал эту ситуацию сам адмирал: «Я перенес инфаркт. Доктора предписали ограниченную продолжительность работы. Обдумав и учтя все равно не клеящиеся (без просвета) отношения с Жуковым, я сам обратился к нему с просьбой освободить меня с поста заместителя министра обороны и использовать на меньшей работе. Это было расценено как мое нежелание работать с Жуковым…» Однако рапорт остался без ответа. А вскоре последовала вопиющая по своей несправедливости опала. С Н. Г. Кузнецовым расправились жестоко, последовала отставка, которая была обставлена так, чтобы унизить заслуженного флотоводца, уничтожить его морально. События происходили по восходящей репрессивной линии. А теперь все по порядку.

13 октября 1955 года в Севастополь на торжественное заседание, посвященное 100-летию героической обороны города в 1854–1855 годах, прибыло правительство страны. Флотское начальство представляли Н. Г. Кузнецов, который лечился в одном из крымских санаториев, и С. Г. Горшков, исполнявший в то время обязанности главкома. Н. С. Хрущев, вручавший городу орден, остался всем доволен. Ему нравились корабли, порядок на флоте и в главной базе, нравился сам Севастополь и его жители.

А вскоре, поздним вечером 29 октября, в Севастополе произошла трагедия. Подорвался и погиб линкор «Новороссийск», унеся с собой сотни человеческих жизней. Узнав об этом, Николай Герасимович прервал лечение и уже следующим утром, 30 октября, прибыл в Севастополь и принял активное участие в работе правительственной комиссии, возглавляемой заместителем председателя Совета министров СССР В. А. Малышевым.

17 октября комиссия завершила свою работу и подписала доклад, который заканчивался такими словами: «Прямыми виновниками гибели значительного количества людей и линкора „Новороссийск“ являются: Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко, и.о. Командующего эскадрой контр-адмирал Никольский и и.о. командира линкора капитан 2-го ранга Хуршудов.

Прямую ответственность за катастрофу с линкором „Новороссийск“ и особенно за гибель людей несет также и член Военного Совета Черноморского Флота вице-адмирал Кулаков».

В декабре 1955 года командующим Черноморским флотом был назначен адмирал В. А. Касатонов. Он внимательно изучил все материалы катастрофы: состояние корабля, подготовку личного состава, место гибели линкора и его состояние после взрыва, а также организацию и ход траления Севастопольской бухты от неконтактных мин за предыдущие десять лет, установку штатных бочек для швартовки кораблей, охрану бухты и разведывательные документы. Адмирал В. А. Касатонов пришел к заключению, что прав Н. Г. Кузнецов, сделавший запись в своей записной книжке за 1955 год: «До сих пор для меня остается загадкой, как могла остаться и отработать старая немецкая мина, взорваться обязательно ночью и взорваться в таком самом уязвимом месте корабля. Уж слишком это невероятно». Командующий Черноморским флотом В. А. Касатонов считал, что вероятной причиной севастопольской трагедии стала диверсия. До сих пор эта загадка остается неразрешенной. Многие современные исследователи склонны считать, что гибель линкора «Новороссийск» произошла благодаря тщательно проведенной диверсии. Имеются и другие мнения морских специалистов, что причиной гибели линкора стала немецкая мина «RMH», в которой отработал механизм срочности.

Во многих публикациях утверждается, что Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов был снят с должности первого заместителя министра обороны СССР в связи с гибелью «Новороссийска». Это не совсем так. Ю. В. Федотов, работавший многие годы в управлении кадров ВМФ, внимательно изучил все документы, касающиеся отставки Кузнецова. Приведем выдержки из некоторых опубликованных им материалов личного дела адмирала. «Справка. Постановление Президиума ЦК КПСС от 8 декабря 1955 года (протокол № 172). За неудовлетворительное руководство Военно-Морским Флотом Первый заместитель Министра обороны СССР и Главнокомандующий ВМФ Адмирал Н. Г. Кузнецов снят с занимаемой должности и зачислен в распоряжение Министра обороны СССР»; «Справка. Постановлением Совета Министров Союза ССР № 2049–1108сс от 8.12.1955 года за неудовлетворительное руководство Военно-Морским Флотом Кузнецов Н. Г. снят с должности и зачислен в распоряжение Министра Обороны»; «Указ Президиума Верховного Совета СССР „О снижении в воинском звании Адмирала Флота Советского Союза Кузнецова Н. Г.“. За крупные недостатки по руководству флотами и как не соответствующего по своим деловым качествам званию Адмирала Флота Советского Союза Кузнецова Н. Г. снизить в воинском звании до вице-адмирала. Председатель Президиума Верховного Совета СССР К. Ворошилов, секретарь Президиума Верховного Совета СССР Н. Пегов, 7 февраля 1956 года». Более оскорбительных формулировок и чудовищных решений по отношению к легендарному флотоводцу трудно придумать. «Больше всего я удивлен и даже возмущен тем, — писал позднее Н. Г. Кузнецов, — что для своего личного благополучия и карьеры Горшков подписал вместе с Жуковым документ, в котором оклеветаны флот в целом и я. У меня не укладывается в голове тот факт, что С. Г. Горшков не остановился перед тем, чтобы возвести напраслину на флот в целом, лишь бы всплыть на поверхность при Хрущеве…»

Возмущенный, оскорбленный и униженный Николай Герасимович писал в Президиум ЦК КПСС: «Не будучи совершенно осведомленным о причинах своего наказания, я просил ознакомить меня с документами, меня касающимися, но… такой возможности так и не получил».

Более того, на этот раз Н. Г. Кузнецова наказали и по партийной линии, о чем ему стало известно лишь спустя… 12 (!) лет. За что наказали? Ответа никто не знает до сих пор…

Сегодня можно с уверенностью сказать, что в расправе с адмиралом Н. Г. Кузнецовым принимали самое непосредственное участие Н. С. Хрущев, Н. А. Булганин, Г. К. Жуков и С. Г. Горшков.

Решающую роль в судьбе Н. Г. Кузнецова сыграл его непосредственный начальник министр обороны СССР Г. К. Жуков. Мы знаем Георгия Константиновича Жукова как полководца Великой Отечественной войны. Его заслуженно сравнивают с великими полководцами России А. В. Суворовым и М. И. Кутузовым. Он член Ставки Верховного главнокомандования, первый заместитель наркома обороны и заместитель Верховного главнокомандующего, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза, дважды награжден высшим военным орденом «Победа». Народ и государство в полной мере оценили заслуги маршала Победы и воздали ему честь.

Однако мало кто знает, что Г. К. Жуков был нелегким человеком, отличавшимся чрезмерным властолюбием, мстительностью, завистливостью к чужой славе, самовлюбленностью. Об этих негативных качествах полководца позднее упоминали в своих мемуарах почти все маршалы — участники Великой Отечественной войны.

Биограф Г. К. Жукова, военный историк В. О. Дайнес, точно и справедливо описал взаимоотношения полководца и флотоводца Великой Отечественной войны: «Нескладно выстраивались отношения (правильнее сказать, совсем не выстраивались) Георгия Константиновича с Военно-Морским Флотом, с его всенародно признанным командующим адмиралом Н. Г. Кузнецовым. Наверное, не суждено природному крестьянину понять психологию моряка. Жалко… С именем Кузнецова связаны героическая оборона Одессы, Севастополя, бессмертные подвиги морских десантов, „черных бушлатов“…»

А вот как сам «опальный» адмирал оценивает человеческую драму двух героев — творцов Победы.

«Я не могу не сказать несколько слов о знакомстве и моих отношениях с маршалом Жуковым, — пишет в своих мемуарах Н. Г. Кузнецов. — Это, бесспорно, талантливый полководец. О Жукове я попутно вспоминаю потому, что от него зависело много как в моей личной судьбе, так и в деле развития флота. Он не любил флот. На мое замечание о неудачных взаимоотношениях армии и флота он искренне ответил: „Это не имеет ровным счетом никакого значения“. В этих словах весь Жуков по части его интересов к флоту… Исторически мы знаем ряд примеров, когда талантливые полководцы не годились в начальники штабов или недооценивали флот. Так было с Наполеоном, Гинденбургом и другими».

Именно этой недооценкой роли военного флота во многом объясняется неприязненное отношение Г. К. Жукова к Н. Г. Кузнецову. Кроме того, начальника Генштаба раздражали инициативность и самостоятельность молодого наркома ВМФ, проявившиеся в полной мере еще накануне войны. Сейчас часто говорят и пишут о том, что за все решения, принимавшиеся в начале войны, несет ответственность только И. В. Сталин, а министр обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков лишь выполняли его волю. Но был и другой пример. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов выдержал испытание на смелость и государственную мудрость — под свою персональную ответственность ввел готовность № 1 на всех флотах. И как результат — флоты первый день войны встретили во всеоружии. Г. К. Жуков в силу своего характера всю жизнь не мог забыть героическое решение флотоводца.

Я бы еще добавил, что сухопутный и морской самородки обладали мощными, богатырскими, кремневыми характерами, которые при столкновениях высекали искры и пламя, на радость многочисленным недругам крупнейших военачальников Великой Отечественной войны…

Решающую роль в увольнении Н. Г. Кузнецова сыграл Н. С. Хрущев, который постоянно «подогревался» министром обороны. Постановления ЦК КПСС и Совмина об отставке легендарного адмирала были приняты на основании доклада, представленного руководством Министерства обороны 29 ноября 1955 года: «…Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов неудовлетворительно руководил флотами, неправильно оценивал роль флота в будущей войне, допустил ошибки во взглядах и в разработке направлений строительства и развития флота и упустил подготовку руководящих кадров…»

Здесь уместно привести строки из книги Б. А. Каржавина. «Как ни горько сознавать, — отмечает исследователь, — но формулировки „неудовлетворительно руководил флотами“, „допустил ошибки во взглядах и в разработке направлений строительства и развития флота“ и другие — родились в канцелярии исполняющего обязанности Главнокомандующего ВМФ, ориентировавшегося на развитие подводных лодок», то есть появились по инициативе адмирала Горшкова. Да, Сергей Георгиевич быстро разобрался в обстановке, поддержал министра обороны и тем самым не только ушел от ответственности за гибель линкора «Новороссийск», но и расчистил себе путь для служебного роста.

«Опальный» адмирал с горечью писал о своем преемнике С. Г. Горшкове: «Мне думается, нужно иметь низкие моральные качества, чтобы в погоне за своим благополучием не постесняться оклеветать своего бывшего начальника, который когда-то спас его от суда после гибели эсминца „Решительный“ на Дальнем Востоке».

Н. С. Хрущев год спустя еще более изощренно расправился со своим «другом» — Г. К. Жуковым. Сразу после окончания октябрьского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС, на котором Маршал Советского Союза Г. К. Жуков был смещен с поста министра обороны и выведен из состава Президиума ЦК КПСС, Н. С. Хрущев провел совещание в Министерстве обороны. Г. К. Жукова обвинили в нескромности и «бонапартизме», укорив его книгой о поездке в Индию и несколькими картинами фронтовой тематики, на которых он был изображен. В своем выступлении перед военачальниками Н. С. Хрущев также не упустил случая «лягнуть» бывшего главнокомандующего: «Два года тому назад Кузнецов внес проект строительства флота на 10 лет. Мы его отклонили, а он устроил шум… Крейсера с артиллерией нам не нужны. Авианосцы американцы строят потому, что их дело вершить свои дела через океан. Но Кузнецов дела не знал, а претензии имел очень большие. Мы разобрались и сняли дурака!»

Уровень знаний Н. С. Хрущева о Военно-морском флоте был такой, что он не отличал торпедные катера от противолодочных кораблей, требовал создания «надводных ракетных катеров с подводными крыльями». Если Сталин увлекался тяжелыми крейсерами, то Хрущев, наоборот, уверовал в ракеты и подводные лодки и считал, что надводные корабли и крейсеры изжили себя.

Известно также, что, будучи в Ленинграде, Н. С. Хрущев с пренебрежением называл крупные надводные недостроенные корабли «кузнецовскими» и говорил, что и готовые они «нужны только для парадов». Для Военно-морского флота СССР настал очередной «черный период». В это время в стадии строительства находились семь крейсеров типа «Яков Свердлов». Будучи в высокой степени готовности (80–90 %), эти боевые корабли отвечали всем требованиям того времени. Все семь крейсеров были разрезаны на металлолом.

Новый главком адмирал С. Г. Горшков отказался от планов создания океанского флота «опального» адмирала. В декабре 1955 года работы по легкому авианосцу проекта 85 были прекращены. Именно тогда была заложена хроническая несбалансированность отечественного Военно-морского флота. Его кораблям приходилось выполнять поставленные задачи все дальше и дальше от своих берегов, а из-за категорического нежелания строить авианосцы флот оказался без прикрытия с воздуха.

Ликвидируется Амурская флотилия, а ее мониторы с современными орудиями также пущены на металл. Подобная участь постигла и другие вполне исправные корабли, необходимые флоту. Морские самолеты Ил-28 были разложены с убранными шасси на взлетных полосах и рулежных дорожках и безжалостно раздавлены гусеничными тракторами. Историки и экономисты еще не подсчитали, во что обошлись эти «новшества» Никиты Сергеевича нашему государству.

Сомневаться в достоверности этих фактов не приходится. Сохранилось немало свидетельств того, насколько наивно и вместе с тем категорично высказывался Хрущев о флоте. Вот один из таких примеров. «По инициативе Н. С. Хрущева были пущены на металлолом крупные военные корабли, — пишет популярная центральная газета „Аргументы и факты“. — Когда во время визита в США ему показали большой авианосец, Хрущев заметил: „Военные корабли хороши лишь для того, чтобы совершать на них поездки с государственными визитами. А с точки зрения военной… теперь они лишь хорошие мишени для ракет! Мы в том году пустили на слом свои почти законченные крейсера…“» Авианосцы были объявлены «оружием агрессии и разбоя». Вскоре Н. С. Хрущев удостоверился в своей полной некомпетентности, когда у него во время Карибского кризиса возникла идея сопровождать транспорты военными кораблями. С. Г. Горшков, с молчаливого согласия которого уничтожался крупный надводный флот, стоивший, между прочим, миллиарды рублей советским налогоплательщикам, не смог найти кораблей с такой автономностью и дальностью плавания. Жизнь — суровая штука, и она полностью подтвердила правоту взглядов адмирала Н. Г. Кузнецова о необходимости иметь сбалансированный флот. Наша страна в срочном порядке стала заниматься строительством крейсеров, авианосцев, противолодочных кораблей и десантных судов.

Уже находясь в отставке, адмирал Н. Г. Кузнецов с горечью рассуждал в своих мемуарах: «Я не стану повторять, что лишь разумное и научно обоснованное сочетание различных родов морских сил и классов кораблей может обеспечить выполнение задач, стоящих перед флотами… Мне думается, что не стоит делать крена в сторону „основ основ“ — будь это атомные подводные лодки или ракетные корабли, не следует противопоставлять один класс кораблей другому или отдавать особое предпочтение какому-либо из них. Правильное соотношение всех классов кораблей, исходя из задач, стоящих перед тем или иным флотом, является наиболее разумным решением флотской проблемы».

В дальнейшем развитие отечественного Военно-морского флота подтвердило правоту Н. Г. Кузнецова. В 60-е годы Советский Союз уделял основное внимание созданию атомного и дизельного подводного флота, использованию новых крылатых и зенитных ракет, создаваемых нашей промышленностью для береговой обороны ВМФ.

Во время правления страной Л. И. Брежнева в советском правительстве образовался триумвират единомышленников, проявивших инициативу в формировании предполагавшегося еще адмиралом Н. Г. Кузнецовым сбалансированного по родам и классам кораблей океанского флота. Назовем их имена — министр обороны СССР А. А. Гречко, министр судостроительной промышленности Б. Е. Бутома и, как справедливо написали Д. В. Курочкин и А. Н. Соколов, авторы книги «Авианесущие корабли России», «вдруг прозревший» главком ВМФ С. Г. Горшков. Благо «дорогой Леонид Ильич», не сильно разбиравшийся в вопросах флота, не очень-то вмешивался в его создание. Идея создания сбалансированного флота была положена в основу начатой в 1968 году разработки проекта очередного плана военного кораблестроения на 1971–1980 годы.

Сбылись мечты «архангельского» флотоводца: только за эти годы было построено пять авианесущих кораблей. За год до своей смерти Николай Герасимович с большим сожалением писал: «Теперь, когда пишутся эти строки, мои взгляды на различные классы кораблей оправдались. Вариант сбалансированного флота с подводными и надводными кораблями признан сейчас самым разумным». Древнегреческий мудрец Софокл однажды изрек: «Время все видит, все слышит и все раскрывает». Думаю, что это изречение соответствует истине…

Судьба не баловала наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова. В его морской карьере были и блестящие победы, и горькие поражения, и триумфы, и падения. Часто власти поступали с ним чудовищно несправедливо. Но ничто не смогло сломить «архангельского» адмирала. Именно в испытаниях отчетливо проявлялись сила духа и характер этого замечательного человека и флотоводца.