Молодой царь Петр состоялся как моряк и флотоводец в Архангельске, на Белом море. Символично, что старший брат Петербурга Архангельск заложил основы морской закалки и характера Николая Кузнецова. Окончательно сформировали по-флотски архангельского юношу, дали ему мировоззрение и знания будущего флотоводца град Петра и училище, основанное Петром Великим.
Для того чтобы быть принятым в Петроградскую подготовительную морскую школу, Николай оказался слишком юным — необходимо было повзрослеть на два года. Надо полагать, что прибавил ему «лета» Сергей Иванович Алабин, о котором адмирал Кузнецов в своих мемуарах упоминает как о «бывшем ораниенбаумском стрелке». Покровитель юноши состоял писарем в Северо-Двинской флотилии. Вновь обратимся к исследованиям Л. М. Михайлова, добросовестно поработавшего в Центральном государственном архиве Военно-морского флота (ЦГА ВМФ) и, в частности, обнаружившего здесь важный документ — «перерегистрационную карту». В ней военмор Н. Г. Кузнецов значится как уроженец Северо-Двинской губернии, Велико-Устюжского уезда, Вотложемской волости, деревни Медведки, 1902 года рождения. В графе «время поступления во флот» Н. Г. Кузнецов собственноручно указал: «1919 г. добровольцем». На вопрос: «Где в настоящее время служит и на какой должности?» — дан ответ: «Центр, фл. эк. маш. — переписчик»… Сохранилась и его собственная «подписка»: «Обязуюсь прослужить во флоте сверх обязательного срока за каждый месяц обучения в школе полтора месяца. Кузнецов. 5.VII. Желаю изучить английский язык».
Среди документов есть и бланк приемной комиссии, заполненный при поступлении Николая в подготовительную школу. Дата — ноябрь 1921 года.
С момента дачи «подписки» до приема в подготовительную школу Николай Кузнецов вместе с другими молодыми моряками пять месяцев занимался в Архангельске на базе знаменитого, с большой военно-морской историей флотского полуэкипажа строевой подготовкой, изучал воинские уставы и нес караульную службу. Все свободное время он отдавал книгам, которые любезно предоставлял из своей библиотеки все тот же С. И. Алабин, обучавший поступающих в школу строевым приемам.
Архивные документы свидетельствуют о том, что превращение Н. Г. Кузнецова из вольнонаемного служащего в военного моряка и изменение его года рождения с 1904-го на 1902-й произошло в период между июлем 1920-го и июнем 1921 года. Как именно это произошло, Л. Н. Михайлову пока установить не удалось. А возможно, старше на два года он стал благодаря «липовой» справке в местном сельсовете во время поступления на службу в Северо-Двинскую флотилию, о чем было написано во второй главе «Родное прошлое»…
Подготовительная морская школа размещалась в Петрограде в здании бывшего гвардейского экипажа. Здесь готовили молодых моряков для поступления в военно-морское училище. Николая Кузнецова зачислили на самый младший курс, так как у него за плечами было только три класса церковно-приходской школы.
Быстро пролетело время напряженной службы и учебы, и уже в ноябре 1923 года Николай стал курсантом военно-морского училища — первого в молодой Советской Республике военно-морского учебного заведения, основанного Петром Великим и имевшего богатую историю.
Это было одно из старейших военно-морских заведений России. В начале XVIII века царь-преобразователь Петр Первый открыл в Москве Навигацкую школу, которая готовила для морских походов юношей, «искусных в кораблестроении и мореходстве». Затем ее перевели в Петербург, переименовав в Академию морской гвардии, ставшую первым российским военным учебным заведением. В 1752 году было создано новое учебное заведение — Морской шляхетный кадетский корпус. В него вошли Морская академия и бывшая Гардемаринская рота. Первым директором корпуса стал капитан 1-го ранга А. И. Нечаев, человек чрезвычайно талантливый и хороший организатор. В течение сорока лет успешно руководил корпусом И. Л. Голенищев-Кутузов. Он ввел в учебный процесс такую дисциплину, как нравственная философия, учредил кадетский театр, создал систему поощрения кадетов за успехи в учебе.
Размещалась академия сначала в доме купца Кикина, позже на этом месте построили Зимний дворец. В середине XVIII столетия ее перевели в двухэтажный дворец фельдмаршала Миниха, где она и располагалась вплоть до Октябрьской революции.
К этому времени она называлась Морским корпусом. Здесь получали образование потомки дворян. В спальном корпусе на спинках кроватей красовались аккуратно выведенные белой краской титулы графов и баронов, на время учебы ставших кадетами и гардемаринами. «Даже учебники, — вспоминал позднее Н. Г. Кузнецов, — сохранили имена бывших владельцев. На некоторых оставили свои автографы внуки или правнуки известных русских флотоводцев, например Г. И. Бутакова. Это лестно. Но кому-то попался учебник по навигации с надписью Колчака. Помнится, мы гадали: не адмирал ли это Колчак, который в дни Февральской революции командовал Черноморским флотом, а в годы Гражданской войны стал отъявленным врагом молодой Советской Республики?» Не знали курсанты, что А. В. Колчак был также известным ученым-гидрографом, исследователем Арктики. В 1894 году он действительно окончил Санкт-Петербургский Морской корпус и считался самым даровитым учеником адмирала С. О. Макарова и норвежского ученого, первопроходца Арктики Фритьофа Нансена. В 1900–1902 годах А. В. Колчак участвовал в полярной экспедиции на шхуне «Заря». Вместе с полярным исследователем Э. В. Толлем он совершил поход (1901) на полуостров Челюскин, пройдя за 41 сутки 500 верст по снегам, льду, и при этом выполнил маршрутную съемку и провел магнитные наблюдения. В январе 1903 года Петербургская академия наук поручила А. В. Колчаку руководство экспедицией по поиску и спасению Э. В. Толля и его спутников. Эта спасательная операция была связана с Архангельским Севером. Из Мезени морской офицер А. В. Колчак с группой поморов на вельботе вышел в студеное море и в течение 42 суток вел поиск пропавших полярных путешественников.
За участие в исследованиях Арктики он был удостоен ордена Святого Владимира 4-й степени и Большой Константиновской золотой медали — международной награды, которую до него получил Ф. Нансен. В 1906 году А. В. Колчак был избран действительным членом Российского географического общества. С этого же года он проходил службу в Петербурге и читал лекции в своем родном Морском корпусе и Николаевской морской академии. Его именем назван остров в Карском море.
Забегая вперед, сообщим читателям, что в 1922 году состоялся первый выпуск молодых красных командиров, а Училище командного состава флота было переименовано в Военно-морское училище. В 1926 году училищу присвоили имя Михаила Васильевича Фрунзе, а в 1936 году оно стало Краснознаменным (награждено Почетным революционным знаменем ЦИК СССР). В 1939 году оно было переведено в разряд высших учебных заведений.
В первые годы существования училища прием курсантов был небольшой. На курсе, где учился Н. Г. Кузнецов, было около ста человек. Среди них В. Трибуц, Д. Вдовиченко, В. Лежава, С. Рамишвили, С. Кучеров, ставшие впоследствии видными адмиралами Военно-морского флота. Большинство помещений пустовало. Юного курсанта Кузнецова поражало в старинном особняке военно-морского заведения все: огромный зал Революции, где устраивались концерты с участием известных артистов, компасный зал, свой музей, в котором размешались модели всех типов кораблей, начиная с гребных и кончая современными судами. В училище была картинная галерея, где были собраны творения русских художников-маринистов. Курсанты подолгу простаивали перед полотнами крупнейших живописцев И. Айвазовского и А. Боголюбова — «Чесма», «Наварин», «Афонское сражение», «Синоп», изображающими сцены морских сражений, воспевающими былую славу русского флота.
С теплотой вспоминает Н. Г. Кузнецов своих учителей-наставников: «Преподавали нам различные морские предметы люди с мировыми именами, маститые профессора. Теперь я себе представляю, как трудно им было: ведь подготовка-то у нас, у красновоенморов, была отнюдь не дворянская. Мы постигали высшую морскую науку, будучи весьма слабыми в общеобразовательных дисциплинах». С уважением и благодарностью называет Николай Герасимович своих учителей — офицеров царского флота: Л. Гроссмана, Б. Винтера, Н. Бологова, М. Беспятова, Г. Шульгина, А. Реммерта и других.
Первые годы учебы Николая Кузнецова совпали с замечательным движением молодежи по шефству над Военно-морским флотом. В марте 1922 года делегаты V Всероссийского съезда РКСМ постановили: «Принять шефство над Красным Военным флотом Республики». Одними из застрельщиков этого патриотического движения выступили комсомольцы Архангельска. В марте 1922 года в журнале «Молодой коммунист» было опубликовано обращение политотдела Морских сил Северного моря к комсомольцам-северянам, в котором говорилось: «Северный флот смотрит на союз молодежи с особым вниманием, видя в нем достойного поборника заветов пролетарской революции. Военморы с особой любовью принимают в свою среду молодежь, мобилизованную на флот для выполнения своего долга перед Советской Родиной… Сильный комсомол для флота означает сильный флот». Архангельской организации вместе с комсомольцами еще одиннадцати северных губерний: Вологодской, Вятской, Северо-Двинской и других было поручено шефство над Северным флотом (в то время — Морскими силами Севера). Была создана Северная межобластная шефская комиссия во главе с секретарем Архангельского губкома комсомола В. Г. Олишевым. Формы шефства были разные: проводили Дни и Недели Красного флота, организовывали сбор средств на строительство кораблей, оказывали материальную помощь краснофлотцам и их семьям, создавали в комсомольских клубах и ячейках кружки военно-морской пропаганды, выступали с концертами на кораблях, собирали литературу для судовых библиотек, направляли по комсомольским путевкам для прохождения службы на флоте.
Комсомольская организация Архангельска только за один месяц передала военморам 12 пудов простого и 500 кусков туалетного мыла, 5 пудов консервов, 50 пудов соли, 1500 карандашей и писчую бумагу. Комсомольцы Онеги внесли в фонд флота 200 тысяч рублей. Молодежь Шенкурска передала морякам полфунта легкого табака, четверть фунта махорки, папирос 9 пачек, 3 коробки мази сапожной, 4 коробки зубного порошка, 3 зубные щетки…
Сегодня эти подарки кажутся довольно скромными, а формы шефства — несколько наивными, но когда в стране царила разруха, голод, болезни, вклад комсомольцев Севера воспринимался совсем иначе. Подумать только, 500 кусков мыла, когда повсеместно свирепствовали тиф и другие болезни!..
Нашли свою форму участия в этом движении и комсомольцы военно-морского училища в Петрограде. Почти все корабли, оставшиеся на плаву после Гражданской войны, были в плачевном состоянии. В сущности, Красный флот нужно было создавать заново.
Накануне 50-летия движения шефства комсомола над Военно-морским флотом адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал в интервью газете «Комсомольская правда»: «С горечью мы взирали на безжизненные корабли, стоявшие на „мертвом якоре“. Особенно было больно за „Аврору“. Нет, решили мы, „Аврора“ должна поднять якоря. И дружно, напористо взялись ремонтировать легендарный крейсер. Не было конца нашей радости, когда заработали машины „Авроры“. А потом мы отремонтировали еще один корабль — „Комсомолец“».
Курсанты вместе с командой потрудились не зря. Крейсер стал учебным кораблем училища. После тяжелого напряженного дня для курсантов давалась команда: «Стричься, бриться, в бане мыться, песни петь и веселиться». В этой, кажется, на первый взгляд шутливой команде заложено доброе начало: кончил дело — гуляй смело. Веселое настроение в минуты отдыха моряка говорило о многом…
Летом 1923 года молодой военмор Кузнецов совершил свое первое плавание на «Авроре» — в водах Балтики и Финского залива. Старенький крейсер испытал трехдневный шторм; раскачиваясь на волне, он тяжело скрипел, поднимая и опуская нос. Николай Кузнецов уже проходил испытания качкой в Архангельске, и в этот раз он окончательно убедился, что может ходить в море в любую погоду.
В 1924 году учебное судно «Комсомолец» и крейсер «Аврора» с курсантами на борту отправились в плавание вокруг Скандинавии. Корабли зашли из Финского залива, спустились на юг по Балтийскому морю и недалеко от Копенгагена вышли в Северное море. Обогнув Скандинавский полуостров, ранним утром корабли вошли в норвежские фьорды. По программе перехода им предстояло побывать в портах Берген и Тронхейм.
В Бергене корабль революции посетила А. М. Коллонтай — полпред и торгпред в Норвегии, первая женщина-посол. Ее имя было хорошо известно военморам. В семнадцатом году она часто выступала на митингах и собраниях перед балтийскими моряками.
Н. Г. Кузнецов вспоминает об этой встрече: «Больше всего в ту пору Александра Михайловна была знакома молодежи как автор статей и книг, в которых она ставила острые моральные проблемы, искала революционное решение вопросов брака и любви. В том, что она писала, много было спорного, было и такое, с чем мы не соглашались…
На нашем корабле Александра Михайловна вручила ордена Красного Знамени курсантам, которые проявили отвагу при взрыве на форту „Павел“ летом 1923 года. Она поделилась своими воспоминаниями о Владимире Ильиче Ленине и Надежде Константиновне Крупской и еще долго тепло беседовала с нами».
Любознательного читателя наверняка заинтересует история награждения отличившихся курсантов. События происходили в июле 1923 года. Крейсер «Аврора» стоял на Большом Кронштадтском рейде, когда был замечен пожар в форте «Павел». Опасность заключалась в том, что там находился старый склад мин. С корабля быстро спустили шлюпку с курсантами во главе с преподавателем В. В. Гедле. Когда курсанты добрались до форта и начали спасательные работы, раздался сильный взрыв и поднялся столб дыма. Позже выяснилось, что курсанты обнаружили горящую мину и пытались стащить ее в воду, но не успели. Мина взорвалась. Четыре человека — В. В. Гедле, слушатели Г. И. Альман, К. Я. Казаков, М. О. Ушерович — погибли. Были ранены и контужены А. К. Евсеев, Н. К. Моралев, В. И. Полещук, Ф. С. Седельников, и только курсант К. И. Сокольский родился «в рубашке» и остался невредимым. Советское руководство наградило всех девятерых героев высшей государственной наградой.
А море звало дальше. Крейсер и учебное судно должны были посетить Русский Север — Мурманск и Архангельск.
Н. Г. Кузнецов с нетерпением ждал встречи с родным краем. Обратимся к документам того времени. В Архангельск приходит телеграмма от 1 июля 1924 года за подписью секретаря ЦК комсомола Чаплина: «С прибытием на Севфлот в 20 числах июля находящихся в плавании кораблей „Комсомолец“ и „Аврора“ организуйте торжественную встречу, митинги, собрания, привлекая всех комсомольцев, молодежь и население…»
Архангельский губком комсомола немедленно извещает свои организации: «Приход указанных кораблей в Архангельск является для нас целым событием и в то же время требует сосредоточить наше внимание на подготовке к встрече и усилении шефской работы. На последнее губком обращает очень серьезное внимание и предлагает энергичнее и быстрее провести сбор подарков и ускорить выполнение шефской разверстки…»
Утром 1 августа корабли стали на якорь на баре, в 34 милях от Архангельска. Город тщательно готовился к визиту дружбы. Навстречу учебным кораблям направилась целая флотилия буксирных катеров, заполненных комсомольцами и пионерами. Их встретили орудийным салютом.
После митинга молодые архангелогородцы вручили морякам подарки и познакомились с их службой на учебных кораблях. На палубах лучшие номера художественной самодеятельности показывали клубы «Молодая гвардия» и «Юные ленинцы». 3 августа делегация из двухсот моряков отправилась в город. В клубе «Спартак» состоялось торжественное собрание, был дан большой праздничный концерт. Военные моряки побывали также на предприятиях и в комсомольских организациях города. Между футбольными командами прибывших кораблей и местной морской командой «Спартак» прошли два матча, окончившиеся в первый раз со счетом 2:1 в пользу «Спартака», во второй раз боевой ничьей — 1:1.
А вот как описал визит в Архангельск бывший командир крейсера А. А. Поленов в своей книге «Крейсер Аврора»: «Несмотря на то, что корабли встали на Мудьюгском рейде, расположенном далеко от города, связь с берегом была надежной. Ежедневно к кораблям и от них курсировали легкие пароходики, буксиры, катера. Они шли вверх и вниз по Северной Двине. С утра до вечера на кораблях принимались экскурсии рабочих, молодежи».
Приход кораблей в Архангельск активизировал шефскую работу, способствовал появлению новых военно-морских кружков в пионерских отрядах. От комсомольцев поступали сотни заявлений с просьбой отправить их на военно-морскую службу.
Мы не знаем, с кем встречался Николай Кузнецов в Архангельске, на этот счет он не оставил своих воспоминаний. Возможно, ему удалось встретиться с двоюродными братьями и сестрами, другими родственниками. И можно не сомневаться, что дни, проведенные на родине уже в качестве курсанта военно-морского училища, оставили в его душе глубокий след.
В заключение следует сказать, что крейсер «Аврора» и учебное судно «Комсомолец» в 1925 и 1930 годах вновь посетили Архангельск, где им, как и раньше, была оказана радушная встреча. В 1925 году Н. Г. Кузнецов побывал в родном Архангельске уже на учебном судне «Комсомолец».
На острове Мудьюг близ Архангельска в 1984 году был установлен памятный знак в честь 60-летия первого прихода в порт на Северной Двине легендарной «Авроры». В этот день здесь собрались комсомольцы — участники совещания организаторов молодежного туризма северо-запада России.
Еще раньше в память о приходе эскадры учебных кораблей на бывшем административном здании Северного морского пароходства была установлена мемориальная доска. На ее открытии присутствовал почетный гражданин города Архангельска дважды Герой Советского Союза контр-адмирал А. О. Шабалин.
Годы учебы летели незаметно. Но некоторые события тех лет остались в памяти на всю жизнь. В январе 1924 года скончался В. И. Ленин. В Москву на похороны в составе питерской делегации поехало небольшое подразделение военных моряков. Среди них был и курсант военно-морского училища Н. Г. Кузнецов. Он навсегда запомнил этот холодный январский день: «Наша очередь нести почетный караул наступает в субботу, в последний день перед похоронами. Через запасной вход нас проводят в Колонный зал. Стараясь не шаркать ногами о ступени лестницы, поднимаемся на хоры. Безмолвно застыв, смотрим вниз. Там идут и идут люди, неся к высокому постаменту, на котором покоится Ленин, скорбь Москвы, России, трудящегося мира. Музыка льется торжественно и печально, сливаясь с рыданиями людей…»
Вернувшись из Москвы, Н. Г. Кузнецов делился с друзьями своими впечатлениями о похоронах вождя. Комсомольская организация училища и райком комсомола Василеостровского района поручили ему сделать ряд докладов на заводах и фабриках.
В эти скорбные дни курсант Н. Г. Кузнецов стал членом коммунистической партии.
Много событий промелькнуло за время учебы: большое наводнение в Петрограде, когда курсантам училища приходилось день и ночь участвовать в спасательных и восстановительных работах; участие в работе военно-научного общества, благодаря которому у будущего флотоводца расширился кругозор по многим военно-морским вопросам.
В 1922 году молодое Советское государство впервые провозгласило свою «оборонительную военную доктрину». В наследие нам достался 121 боевой корабль в очень плохом техническом состоянии. В условиях всеобщей разрухи и слабой судостроительной базы была выработана концепция создания и использования для обороны берегов и подходов к ним так называемого «москитного флота». В эти годы строили в основном сторожевые, торпедные и артиллерийские катера, небольшие прибрежного действия тральщики и ремонтировали старые боевые корабли. Только к середине 30-х годов в стране развилась и окрепла индустрия, иными стали промышленно-транспортные возможности. В эти годы сформировался блок фашистских государств. Сложная международная обстановка диктовала необходимость крепить обороноспособность страны, усиление Военно-морского флота современными кораблями и подводными лодками.
Запомнились будущему адмиралу горячие дискуссии в училище о том, каким быть Военно-морскому флоту, как и в каком направлении развиваться, строить ли огромные линкоры и крейсеры или подводные лодки и торпедные катера.
В споры вступали светила науки, маститые профессора и слушатели старших курсов. Однажды в дискуссии принял участие начальник Морских сил РККА Ромуальд Адамович Муклевич, который разделил оппонентов на «сторонников проливов» и «сторонников заливов», то есть флота прибрежного и океанского, и объяснил, что может и чего не может дать флоту промышленность на данном этапе развития экономики, какой в будущем понадобится для обороны страны сильный флот и насколько программа его строительства должна быть подчинена политике государства.
Подводя итоги дискуссии, Р. А. Муклевич объявил: «…Строить будем разные корабли и подводные лодки, нужные для обороны, а не для войны за обладание морями и господство на океанах, поэтому отпадает необходимость в строительстве линейных кораблей и крупных крейсеров». Курсант Кузнецов был заинтересованным участником этих диспутов. Проблема выбора флота для России в дальнейшем пройдет через всю его жизнь, но в те годы он не хотел попасть в сторонники англичанина вице-адмирала Филиппа Хоуарда Коломба и американца контр-адмирала Альфреда Гайера Мэхэна, военно-морских мыслителей, оказавших большое влияние на сторонников владения морями и сильных флотов. Кузнецов позднее в своих воспоминаниях напишет: «В результате споров выяснилось, что абсолютно владеть морем в наших условиях из-за новых средств борьбы невозможно, а без владения морем, хотя бы частью моря, и хотя бы короткий период, вести морскую войну нельзя».
Во время учебы курсант Кузнецов не растрачивал время на забавы и развлечения. Он дополнительно занимался иностранными языками — французским и немецким, что в будущем ему очень пригодилось. 1 октября 1924 года Николай Кузнецов был назначен командиром отделения, он упорно и целеустремленно готовил себя к службе на кораблях. Познакомим читателя с выписками из его характеристики, хранящимися в личном деле Центрального военно-морского архива: «Развитие выше среднего. Решителен, выдержан… Говорит коротко, толково, командирским языком. Связно, сжато и грамотно излагает мысль письменно… Был перегиб: изучал два языка в ущерб остальному, теперь поправился…» «Очень способный. Общее развитие хорошее. Специальная подготовка отличная, политическая подготовка хорошая, отношение к службе отличное, будет хороший артиллерист».
Николай Кузнецов пользовался большим уважением у курсантов и преподавателей. Его часто называли правофланговым. И не только за рост. Опубликовано воспоминание вице-адмирала Б. М. Хомича, который служил в эти годы в одной роте с нашим героем: Кузнецов «всегда выбирал и нес на спине самую большую вязанку дров для печей курса. При побудке или по сигналу ночных тревог становился в строй при полном снаряжении раньше всех нас, спокойно и без суеты. Замечания по службе произносил сдержанно. А если кто из подчиненных „схватывал“ выговор или взыскание на стороне, внимательно выслушивал виновного и говорил: „На размер фитиля не жалуйся, раз влип, умей держать ответ по всей строгости“».
Не удержусь привести еще один фрагмент воспоминаний контр-адмирала А. В. Крученых, который в 1925 году поступил на первый курс военно-морского училища, а курсант Кузнецов был уже на выпускном курсе. Больше того, он на этом младшем курсе был командиром отделения. «Хотя для него это была первая командная должность, — вспоминает адмирал А. В. Крученых, — которая давала ему небольшие дисциплинарные права, Николай Герасимович быстро освоился с основами воспитательной работы и, не в пример некоторым, мало пользовался своими правами (наказывать подчиненных), хотя и был очень требовательным. Поэтому он пользовался у нас большим авторитетом». Кузнецов поддерживал товарищеские отношения со многими курсантами, но особенно дружеские отношения в эти годы у него сложились с Н. И. Николайчиком и В. Ф. Трибуцем.
В первых числах ноября 1925 года курсанту Кузнецову пришлось вновь участвовать в скорбном прощании — умер нарком по военным и морским делам, председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич Фрунзе. Курсанты военно-морского училища помнили выступление М. В. Фрунзе в «Зале Революции». Наркомвоенмор уделил большое внимание вопросам воспитания, дисциплины и культуры военнослужащих. «Служба во флоте, — говорил М. В. Фрунзе, — является самой сложной и технически самой трудной из всех специальных служб. Современный боевой корабль представляет сочетание элементов целого ряда областей промышленной техники. Это организм, составленный из самых сложных и тончайших механизмов, требующих особого искусства, умения и сноровки управления ими».
Позднее Н. Г. Кузнецов на собственном командирском опыте не раз убеждался в том, что культура, воспитание и знание техники неразделимы. Подбор кадров на корабли из наиболее образованной, культурной и развитой молодежи обеспечивал высокий уровень боевой и политической подготовки личного состава как в мирное, так и в военное время.
Короткие встречи с М. В. Фрунзе и очень кратковременная служба под его руководством оставили у будущего советского флотоводца впечатление о наркомвоенморе как о военном и политическом руководителе незаурядного таланта и очень высокой культуры.
В октябре 1926 года Николай Кузнецов простился с училищем. Многие выпускники мечтали служить на линкоре «Парижская коммуна», самом крупном военном корабле, на котором они проходили практику. Отличники имели право по своему желанию выбирать место предстоящей службы. Курсанта Кузнецова влекло неведомое: он избрал службу на новом крейсере «Червона Украина» («Адмирал Нахимов») Черноморского флота.
Служба на первенце советского судостроения крейсере «Червона Украина» оказалась нелегкой. Самая современная, а значит, еще неосвоенная техника, недостаточно подготовленный личный состав корабля, слабая поначалу дисциплина — все это создавало немалые трудности для молодого флотского офицера. Молодой вахтенный начальник крейсера настойчиво постигал боевую технику, корабельную организацию, тактику применения морского оружия. Постепенно набирался опыта, как надо обучать и воспитывать подчиненных, строить с ними взаимоотношения. Н. Г. Кузнецов убедился, что подразделение только тогда способно выполнять поставленные задачи, когда ведется повседневная, кропотливая организаторская работа, без окриков, без понуканий, без подавления воли и инициативы подчиненных. Такого стиля флотской службы молодой офицер придерживался и в будущей своей деятельности.
Но ему повезло с наставниками. Почти половиной личного состава корабля командовал старший инженер-механик Василий Артемьевич Горшков — опытный моряк, долго плававший на торговых судах. Он был командирован на «Червону Украину», когда крейсер еще достраивался, и вместе с заводскими инженерами участвовал в монтаже механизмов. В. А. Горшков был уже не молод, ему перевалило за сорок лет. Много вложил труда этот скромный механик, чтобы крейсер стал самым быстроходным кораблем Черноморского флота. Особенно внимательно, с трогательной заботой он относился к молодым командирам, помогая и делом, и словом. Большую роль В. А. Горшков сыграл и в жизни будущего Адмирала Флота Советского Союза.
Командир крейсера Н. Н. Несвицкий часто напоминал молодому офицеру Кузнецову: «Корабль — это твой дом». И это на самом деле так. Позднее адмирал Н. Г. Кузнецов оставил нежные строчки о своем «морском доме»: «Любовь к кораблю — дело естественное. Она основана не на качествах корабля, сколько на привычке к любому кораблю, где человек долго служил, вложил в него много сил и энергии. „Привычка свыше нам дана“ и действительно составляет счастье тех, кто серьезно относится к службе. Мне думается, командир вспомогательного судна или малого тральщика гордится им, не считает себя хуже командира более крупного корабля и самой современной подводной лодки. И он прав. Не место красит человека…» Позднее молодым командирам флота адмирал Н. Г. Кузнецов приводил свой любимый афоризм: «Единственно стоящее дело для моряка — командовать кораблем!»
На Архангельском Севере поморы с детства были обучены ходить на веслах и «под паруском» по Северной Двине и студеному «Гандвику-морю». Первые навыки владения парусом и веслом юноша Кузнецов получил у города на Белом море. Он на всю жизнь полюбил парусное дело и часто уже курсантом военно-морского училища ходил на шлюпке под парусами. Эти навыки пригодились и на Черном море. На крейсере «Червона Украина» молодой морской офицер был назначен старшим вахтенным начальником корабля и на этой должности он в полной мере раскрыл свои достоинства. Обучая краснофлотцев гребле и хождению под парусом, все стали замечать, что «кузнецовская» шлюпка всегда обгоняла шлюпки других рот, как под веслами, так и под парусом. Среди командиров в кают-компании заговорили о северянине как о молодом, но дельном моряке, любящем морское дело, море, корабль. У сослуживцев в последующем сложилось общее мнение, что Николай Герасимович прост с людьми, бесхитростен, правдив. Всегда был готов, в большом и малом, помочь и помогал своим товарищам. Он не умел и не пытался хоть как-нибудь подхалимничать перед начальством или заискивать перед подчиненными. Больше того, он не боялся возражать начальству, если чувствовал себя правым. Ветераны крейсера позднее вспоминают такой случай. Во время учений, на которых присутствовал командующий Черноморским флотом флагман 2-го ранга В. М. Орлов, крейсер «Червона Украина» должен был развить полный ход. Корабль дрожал всем своим корпусом, а стрелка указателя скорости остановилась на цифре 30. Комфлота обратился к командиру дивизиона: «Товарищ Шельтинга, это что — предел скорости?» Не подумав, тот сразу ответил флотоводцу: «Так точно». Рядом на мостике стоял вахтенный начальник. «Товарищ Кузнецов, — обратился к нему Орлов, — а вы, помнится, на партсобрании говорили, что дали 31 узел, ведь один узел в бою может сыграть решающую роль. Комдив забыл или я не понял его?» Николай Герасимович, не смутившись, четко ответил комфлоту: «Так точно, командир дивизиона, видимо, ошибся, крейсер может дать 31 узел». Через несколько минут стрелка прибора полезла на 31-й узел. Кузнецов не побоялся испортить отношения с комдивом и доложил правдиво. Эта прямота суждений была основной чертой его характера и, к сожалению, в дальнейшем часто портила его отношения с высоким начальством, не желавшим вникнуть в существо флотского дела.
Старшим вахтенным начальником на крейсере служил Л. А. Владимирский, которого аттестовали на флоте так: «Лучшего помощника не может быть». Он окончил военно-морское училище на год раньше Кузнецова. В годы Великой Отечественной войны он высаживал десанты возле Одессы, участвовал в прорыве блокады Севастополя. Командовал соединениями боевых кораблей на Черноморском флоте и Балтике. В дальнейшем адмирал флота, заместитель главкома ВМС по кораблестроению.
Служба на черноморском крейсере свела Н. Г. Кузнецова с молодым штурманом Ю. А. Пантелеевым, с которым на протяжении всей последующей флотской жизни его связывали добрые и дружеские отношения.
О Юрии Александровиче Пантелееве стоит рассказать подробнее. В молодые годы судьба закинула его в дальний северный порт Архангельск. 9 мая 1924 года Совет труда и обороны (СТО), в связи с необходимостью усилить охрану советского побережья Японского и Охотского морей, где орудовали японские промысловые суда, хищнически истреблявшие пушного и морского зверя, ценные породы рыб, принял решение направить из Архангельска на Дальний Восток посыльное судно «Боровский».
Командиром корабля был назначен А. С. Максимов, в прошлом царский вице-адмирал, комиссаром — П. И. Смирнов, активный участник Гражданской войны. Подготовка к ответственному переходу началась с формирования команды.
Ее костяк составили комсомольцы-военморы, призванные во флот в 1922 году по решению V Всероссийского съезда РКСМ. В состав экипажа были включены выпускники штурманского класса Высших специальных курсов командного состава Военно-морского флота СССР. Наставниками молодых штурманов стали преподаватели военно-морского училища Н. А. Сакеллари и Н. Ф. Рыбаков. Из числа этих слушателей, участников похода на «Воровском», вышли впоследствии видные советские флотоводцы — И. С. Юмашев, Н. Ф. Заяц и Ю. А. Пантелеев. 12 июля 1924 года комсомольцы и трудящиеся Архангельска тепло проводили военморов «Воровского» в ответственный поход. Это был первый советский корабль, совершивший дальнее плавание из Архангельска во Владивосток по четырем океанам. 20 ноября 1924 года «Боровский» отдал якорь в бухте Золотой Рог. За его кормой осталось 13 927 миль. Для слушателей высших штурманских классов это была прекрасная практика.
После службы на крейсере «Червона Украина» Ю. А. Пантелеев прошел большую морскую школу. В годы Великой Отечественной войны он был начальником штаба Балтийского флота, командующим морской обороной Ленинграда. В 1943-м Ю. А. Пантелеев командовал Волжской, а в 1944-м — Беломорской военной флотилией. В 1953-м ему присвоили звание адмирала. С 1953 по 1956 год он командовал Тихоокеанским флотом, позднее, в 1960–1967 годах, был начальником Военно-морской академии.
Юрий Александрович оставил воспоминания о совместной службе с Н. Г. Кузнецовым на крейсере. В мае 1928 года в Константинополь с визитом пришли «Червона Украина» и три миноносца, сопровождавшие яхту «Измир» падишаха Афганистана Амануллы-хана. В один из вечеров старший помощник командира М. М. Оленин и группа офицеров были приглашены турецкими моряками на дружеский вечер. За старпома на крейсере остался старший вахтенный начальник Н. Г. Кузнецов. Когда М. М. Оленин и офицеры возвращались ночью на крейсер, они увидели, что «Червона Украина» стоит на рейде совершенно без огней. Из трубы вылетали крупные искры, вокруг были разбросаны пожарные шланги, а на палубе метались темные фигуры моряков. Позже выяснилось, что на корабле возник пожар — в кочегарке, рядом с погребом боеприпасов. Н. Г. Кузнецов, услышав сигнал пожарной тревоги, немедленно кинулся в кочегарку и принял решительные меры по ликвидации пожара. Трубу накрыли чехлом, чтобы прекратить доступ воздуха к месту пожара. Была включена система орошения погреба, так как переборки соседнего артпогреба сильно нагрелись. Температура переборки стала падать, и вскоре пожар прекратился. Был введен в действие второй котел, и на крейсере появился свет. Краска на трубах сильно обгорела, и морякам пришлось трудиться всю ночь, чтобы к утру все сияло чистотой. Турки так и не узнали о пожаре, подумав, что шла обычная учебная тревога. Это происшествие подняло авторитет Н. Г. Кузнецова среди личного состава корабля, по достоинству оценившего смелость и решительность молодого офицера, сумевшего принять правильные решения в экстремальных условиях. От себя добавим, что взрыв красного крейсера в иностранном порту нанес бы огромный удар по престижу советской власти. Поддерживаю мнение писателя капитана 1-го ранга К. Б. Раша, что высшее военное командование флота и страны уже тогда обратило внимание на энергичного и перспективного морского офицера.
Поход отряда кораблей в Турцию проходил под флагом командующего Черноморским флотом В. М. Орлова. Среди руководителей флота в предвоенные годы Владимир Митро-фанович Орлов пользовался самой большой известностью. Еще курсантом Н. Г. Кузнецов впервые встретился с ним в 1923 году, когда В. М. Орлов был начальником военно-морских учебных заведений. Благодаря ему была разработана система подготовки морских офицеров, введены новые учебные программы и курсы, а также летняя практика для курсантов на боевых кораблях.
После учебы в 1925–1926 годах на Высших академических курсах В. М. Орлов стал командовать Морскими силами Черного моря. «Командующий флотом и под его руководством штаб, — писал позднее адмирал Н. Г. Кузнецов, — не занимался мелочной опекой командиров соединений, а больше внимания уделял оперативно-тактической подготовке флота».
В июне 1931 года В. М. Орлов назначается начальником Военно-морских сил РККА. В течение шести лет он занимался строительством Военно-морского флота. Судостроительная промышленность быстро набирала темпы, осваивая проектирование и строительство новых кораблей. Во второй пятилетке (1933–1937) уже появилась возможность строить большое количество подводных лодок, закладывались новые эсминцы и крейсеры типа «Киров». В эти годы были созданы новые флоты — Тихоокеанский и Северный. Постановлением ЦИК СССР от 20 ноября 1935 года В. М. Орлову было присвоено воинское звание флагмана флота 1-го ранга. В 1937 году талантливый флотоводец В. М. Орлов был необоснованно репрессирован.
Крейсер часто посещали руководители партии и государства. В июне 1929 года на «Червоной Украине» побывали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и Г. К. Орджоникидзе. Наверное, никогда не предполагал Николай Герасимович, что накануне, в годы Великой Отечественной войны и послевоенные годы он будет встречаться со Сталиным совсем в другой обстановке.
Осенью 1929 года на Черноморском флоте в районе Одессы проходили большие учения, на которых присутствовал народный комиссар обороны маршал К. Е. Ворошилов. Крейсеру «Червона Украина» в ходе учений необходимо было спустить баркас, посадить на него десантников и высадить их у Дофиновского лимана. Эту операцию поручили осуществить Н. Г. Кузнецову. С мостика боевого корабля за ходом высадки десанта наблюдали К. Е. Ворошилов и сопровождающие его флотские военачальники. Операция завершилась успешно. Нарком обороны К. Е. Ворошилов пожал Н. Г. Кузнецову руку и сказал: «Товарищ Кузнецов! Вы уже стали опытным моряком, операцию провели успешно. Благодарю вас, и передайте благодарность краснофлотцам!»
Надо полагать, вторично напоминаю читателю, в годы прохождения службы на крейсере «Червона Украина» на молодого флотского офицера Н. Г. Кузнецова уже тогда обратили внимание руководители партии и правительства — И. В. Сталин, А. И. Рыков, К. Е. Ворошилов, Г. К. Орджоникидзе и другие.
В очередной аттестации молодого флотского командира появилась запись, сулившая ему скорый карьерный рост: «Заслуживает продвижения во внеочередном порядке». Однако Н. Г. Кузнецов решил, что ему прежде всего необходимо продолжить образование.
1 октября 1929 года он поступил в Военно-морскую академию имени К. Е. Ворошилова (Ленинград) на оперативный факультет. Академия размещалась на 11-й линии Васильевского острова, рядом с корпусами Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе, которое несколько лет назад успешно закончил наш герой. Прекрасная пора! В течение трех лет можно было знакомиться с сокровищами богатейшей библиотеки, в которой были книги по всем флотским вопросам, слушать лекции и участвовать в семинарах известных профессоров и преподавателей, авторов учебников и руководств по военно-морскому делу. Учеба в академии оказала сильное влияние на духовный рост Н. Г. Кузнецова, расширила его кругозор, значительно пополнила морские теоретические знания. В эти годы у него сложились определенные жизненные взгляды, понятия и убеждения.
В главном учебном заведении флота много внимания уделялось оперативно-тактическому искусству, знание которого было особенно необходимо слушателям. Именно в стенах академии у Н. Г. Кузнецова оформились представления о роли Военно-морского флота в обороне страны. В то же время отрабатывались и практические навыки, необходимые для будущей службы. Слушатели академии должны были пройти определенный курс обучения на кораблях, в береговой обороне и морской авиации.
В Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова в эти годы шли жаркие споры среди слушателей и преподавателей по многим кардинальным вопросам будущности советского флота. Каким флоту быть — прибрежным или океанским? Подводным или надводным кораблям и каким классам отдавать пальму первенства? Какая роль отводится морской авиации и береговой обороне? Место флота в системе Вооруженных сил? Какая роль и какие задачи стоят перед военно-морскими силами в будущей войне? Активное участие Н. Г. Кузнецова в этих дискуссиях сыграло огромную роль в его дальнейшей службе. Сегодня нам понятно, что без глубокого теоретического осмысления всего этого комплекса концептуальных проблем вряд ли бы сформировался будущий советский флотоводец.
Военно-морскую академию в это время возглавлял К. И. Душенов, земляк Н. Г. Кузнецова. Об этом флотоводце следует рассказать подробнее, так как его судьба героическая, но и трагическая.
Константин Иванович Душенов родился 28 июля 1895 года в многодетной крестьянской семье в деревне Ивановское (ныне Константиновка) Вологодской губернии. Окончив церковно-приходскую школу, юноша устроился разносчиком лекарств в одну из аптек Вологды. Как и многих из северян его призвали служить во флот. Февральскую революцию военмор Душенов встретил на крейсере «Аврора», а в марте 1917 года он уже был избран секретарем судового комитета. По приказу Военно-революционного комитета он организовал охрану Зимнего дворца, и благодаря его бдительности и решительности бесценные сокровища Эрмитажа не были разграблены. В Гражданскую войну он занимал должность командира порта на Волге — в Саратове, а затем в Астрахани, потом служил на Черноморском флоте. В 1923 году К. И. Душенов получил долгожданное направление на учебу в Военно-морскую академию, после успешного окончания которой служил начальником штаба соединения линейных кораблей Балтийского флота. В декабре 1929 года его, неожиданно для всех, назначили начальником Военно-морской академии. Как раз в это время в академии учился молодой флотский офицер Н. Г. Кузнецов. В 1931 году флагман флота 2-го ранга К. И. Душенов получил назначение на Черноморский флот начальником штаба Морских сил Черного моря. И вновь на короткое время пересеклись морские дороги земляков.
В декабре 1934 года К. И. Душенов прибыл в город Полярный на должность командующего Северной военной флотилией. 11 мая 1937 года флотилия была преобразована в Северный флот. Но недолго командовал флагман флота 1-го ранга К. И. Душенов Северным флотом. 22 мая 1938 года он был арестован и необоснованно репрессирован.
Н. Г. Кузнецов вместе со своим сокурсником В. А. Алафузовым дополнительно продолжили углубленно изучать французский и немецкий языки. К ним прикрепили двух опытных преподавателей: В. П. Саломон по немецкому и Гобар — по французскому языку.
Знание языков впоследствии очень пригодилось Н. Г. Кузнецову. Когда он получил назначение в Испанию, владение французским позволяло свободно вести переговоры, так как многие офицеры испанского флота знали этот язык. Вскоре Н. Г. Кузнецов освоил и испанский язык в такой степени, что мог обходиться без переводчика.
За время учебы в академии Николай Кузнецов совершил небольшое заграничное плавание на товарно-пассажирском пароходе «Кооперация» с заходом в Гамбург (Германия), Гуль и Лондон (Англия). Это была ознакомительная практика, в которой слушатели могли принять участие во время отпуска. Таких желающих оказалось двое: Н. Г. Кузнецов и Н. И. Зуйков. Академия предоставила им каюту, обеспечила бесплатным питанием и выделила немного валюты «на карманные расходы». Слушатели не были обременены никакими обязанностями, а во время стоянки судна в портах имели возможность посещать музеи, знакомиться с местными достопримечательностями и просто побродить по городу.
Капитаном «Кооперации» был опытный моряк В. В. Фролов, с которым позднее Н. Г. Кузнецова свела судьба во Владивостоке. В 1937–1938 годах капитан Фролов возглавлял пароходство, а Кузнецов командовал Тихоокеанским флотом.
Во время перехода слушатели перезнакомились со всей командой судна, часто бывали на мостике и в машинном отделении.
В Кильской бухте любознательный Кузнецов обратил внимание на небольшое соединение военных тральщиков, свидетельствующее о возрождении немецкого флота, пока — в рамках Версальского договора.
После Кильского канала судно взяло курс на Гуль — северный порт Англии. Слушатели увидели большую флотилию рыболовецких судов, занятых ловлей знаменитой шотландской сельди. Дальше путь лежал к столице Англии. Экскурсию по Лондону организовало советское торговое представительство. «Деловой город, — отметил Н. Г. Кузнецов, — во всем чувствуется давно установившийся порядок, который сохраняется не годами, а сотнями лет, — это хорошо, но скучно». После чопорного Лондона Гамбург показался настоящим портовым городом «немецкого стиля»: шумный и разгульный, не прекращающий жить ни днем ни ночью.
Плавание заняло около двух недель и принесло много пользы будущим командирам Красного флота.
В мае 1932 года состоялся выпуск слушателей Военно-морской академии. Наш герой окончил учебное заведение с отличием и с правом выбора моря. Он был награжден пистолетом системы Коровина с дарственной надписью в духе того времени: «Командиру-ударнику Н. Г. Кузнецову за успешное окончание военно-морской академии от Наркомморсил РККА. 4.5.1932». В музее академии до сих пор хранится этот уникальный пистолет-экспонат. Н. Г. Кузнецов, не стремившийся к высоким должностям, попросил направить его на один из крейсеров Черноморского флота в качестве старшего помощника командира.
В своих мемуарах он так объяснял это решение: «Я уже говорил, как важно любому офицеру пройти флотскую школу в должности старпома. Пожалуй, никто так не врастает в повседневную жизнь корабля, не чувствует ее пульса, как старший помощник».
Н. Г. Кузнецов был назначен старшим помощником на только что построенный крейсер «Красный Кавказ». Так начался еще один важный этап жизни будущего выдающегося флотоводца.
Крейсер «Красный Кавказ» был переоборудован по последнему слову техники того времени и являлся прототипом тех новых крупных советских кораблей, которым еще предстояло сойти со стапелей судостроительных заводов. Каждая боевая часть на крейсере была оснащена новейшими приборами и механизмами.
В то время боевая мощь Красного флота росла с каждым годом. Только в первую пятилетку было намечено заложить и построить 18 сторожевых кораблей, 12 подводных лодок и 36 торпедных катеров. Всего же за годы предвоенных пятилеток было построено 312 боевых кораблей. Они обладали хорошими мореходными качествами и мощным оружием, созданным советскими учеными и конструкторами.
Обратимся к отзывам сослуживцев о работе Н. Г. Кузнецова на крейсере «Красный Кавказ». Флагманский специалист бригады крейсеров Черноморского флота Н. Смирнов свидетельствовал о том, что старпома Кузнецова отличало «от ряда даже самых опытных командиров… глубокое знание организации всех служб корабля, а сам корабль он знал, что называется, от киля до клотика».
Свидетельства очевидцев и участников событий тех лет особенно ценны для читателей. Флагманский специалист бригады крейсеров А. Н. Петров (впоследствии вице-адмирал) после полугодового вынужденного отсутствия на крейсере «Красный Кавказ» познакомился с новым старпомом и поразился происшедшим на корабле переменам: «Разработан абсолютно точный распорядок дня, чего не было прежде. С точностью до минуты соблюдается корабельное расписание. Команда в безупречно чистом рабочем платье. Все, что каждому положено, делается в срок — увольнение, обед, баня. А тенты в жару на рейде? Раньше их с трудом успевали поставить за два-три часа — теперь вслед за командой „отдать якорь“ шла команда „поставить тент“».
Старпом Кузнецов был тесно связан со всем экипажем корабля — от рядового краснофлотца до старших офицеров. Особым его уважением пользовались инициативные, энергичные, любящие свою специальность и морское дело люди.
В течение года старпому удалось превратить команду крейсера в сплоченный боевой коллектив, способный четко действовать в любых сложных ситуациях. В 1933 году крейсер вошел в состав Черноморского флота. Штаб флота при проверке «Красного Кавказа» пришел к выводу, что организация службы отработана значительно лучше, чем на других боевых кораблях, и отметил особую заслугу в этом старшего помощника командира крейсера.
При непосредственном участии капитана 2-го ранга Н. Г. Кузнецова крейсер в эти годы совершил походы с визитами доброй воли в Турцию, Италию, Грецию.
Морского командира Кузнецова отличали, кроме высокого профессионализма, и великолепные личные качества — ответственность и самокритичность, которые он сохранял до конца своей многотрудной жизни. Поэтому в своих мемуарах он нередко подходил к оценке собственных поступков весьма строго. Так, вспоминая о службе на «Красном Кавказе», Николай Герасимович писал: «Признаюсь, в своем увлечении организацией службы я временами превращал это в самоцель, не оценивая роль воспитательной работы. Мне хотелось все уложить в рамки составленных мною расписаний и инструкций…»
За образцовый порядок и высокую боевую готовность крейсер «Красный Кавказ» первым на Черноморском флоте получил право, как награду, носить красную звезду на трубе. А в кругу матросов и офицеров открыто говорили, что в этом большая заслуга старпома Кузнецова. В этот период в нем окончательно сформировались качества, необходимые командиру любого ранга. Он на опыте убедился, что для приведения подразделения или корабля в боеспособное состояние нужна кропотливая повседневная организаторская работа.
В ноябре 1933 года капитан 2-го ранга Н. Г. Кузнецов приказом № 08 РВС СССР был назначен командиром крейсера «Червона Украина».
За год самоотверженной работы Н. Г. Кузнецова на крейсере впервые в Военно-морском флоте была разработана система боевой готовности одиночного корабля, принятая позже на всех флотах СССР. Благодаря командиру специалисты корабля отработали методы экстренного прогревания турбин, вместо четырех часов за 15–20 минут, стрельбы главного калибра на самых больших скоростях хода крейсера и на предельной дальности обнаружения. Чисто артиллерийское понятие «первый залп» превратилось в общефлотское движение за повышение боеготовности и боевых средств соединений Военно-морского флота. Как отмечал писатель-моряк Карем Багирович Раш: «Это артиллерийское понятие Кузнецов превратил в символ высшей боеготовности, придав ей стратегические черты». Командир крейсера разработал наставление «Боевая готовность одиночного корабля», которое стало внедряться и на других боевых кораблях и флотах. «На флоте многие заговорили о методах организации боевой подготовки по системе Кузнецова, — писала газета „Красный флот“, — только сам командир утверждал, что он ничего нового не создал». На крейсере впервые на флоте стали широко использовать корабельный самолет для корректировки стрельбы по невидимой цели, находящейся за горизонтом. Полученные результаты Н. Г. Кузнецов стремился сделать достоянием всего флота. Забегая вперед, сообщим читателям, что на заложенных в середине 30-х годов легких крейсерах проекта 26 типа «Киров» предусматривалась установка катапульт и базирование гидросамолетов. В 1933 году народный комиссар обороны СССР К. Е. Ворошилов наградил командира крейсера Н. Г. Кузнецова грамотой ЦИК СССР и именными золотыми часами.
А уже осенью 1934 года Н. Г. Кузнецов «за успешные летние учения крейсера „Червона Украина“» был награжден орденом «Знак Почета».
Уже в следующем, 1935 году крейсер «Червона Украина» вышел на первое место среди кораблей Морских сил СССР. А в ноябре этого года молодому командиру было досрочно присвоено звание капитана 1-го ранга. Не случайно командующий Черноморским флотом флагман флота 2-го ранга И. К. Кожанов в газете «Красная звезда» за 1935 год написал такие слова: «У Кузнецова есть то, что называется характером, волей. Он умеет работать с людьми. Своим помощникам он дает большую самостоятельность. Но они чувствуют постоянный, бдительный и спокойный контроль командира, исправляющего их промахи, умеющего и дать дельный совет, и принять твердое, для всех обязательное решение». И. К. Кожанов назвал Н. Г. Кузнецова «самым молодым капитаном 1-го ранга всех морей мира». Действительно, командиру крейсера «Червона Украина» шел только 31-й год…
В 1935 году командир крейсера «Червона Украина» Н. Г. Кузнецов получил приказ буксировать щит во время стрельб. На инспекторскую стрельбу прибыл начальник Политического управления Красной армии Я. Б. Гамарник. Моряки крейсера порадовались точным попаданиям в щит с первых залпов 12-дюймовой батареи. Тогда никто не мог даже предполагать, что эти могучие орудия, одетые в броневые башни, через семь лет будут отражать атаки фашистов под Севастополем — только не с моря, а с суши.
23 декабря 1935 года постановлением ЦИК СССР № 727 «За выдающиеся заслуги в деле организации подводных и надводных морских сил РККА и за успехи в боевой и политической подготовке краснофлотцев, за первое место по всем видам боевой подготовки крейсера „Червона Украина“» капитан 1-го ранга Н. Г. Кузнецов был награжден орденом Красной Звезды, который ему вручили в Кремле 17 февраля 1936 года. Можно с уверенностью утверждать, что к этому времени командир крейсера «Червона Украина» уже сложился как яркая личность, высветились основные грани его таланта, получившие в дальнейшем особое развитие: мощный интеллект, целеустремленность, твердая воля, ответственность и способность к принятию самостоятельных решений, умение выделить главное, невероятная способность к обучению и восприятию нового, особый подход к организации боевой подготовки и основам боеготовности сил флота.