После разгрома польского восстания в 1863 году возможности для развития в России политического украинофильства были предельно ограничены, и его центр переместился в принадлежавшую австрийцам Галицию, где обосновались многие польские эмигранты.

  

Государственный герб Австро-Венгерской империи, в состав которой входила Галиция

Оторванная ещё в средневековье от остальных русских княжеств эта земля одной из первых попала под власть Польши. Соответственно и польское воздействие на галичан оказалось более сильным, чем на жителей Малороссии. Именно тут были наиболее сильные позиции у униатов, именно тут проходило наиболее успешное ополячивание населения.

«…Русским по происхождению и языку людям постепенно прививалась чуждая им религия и ментальность.

Подобную трансформацию претерпели в своё время хорваты и боснийские мусульмане. Фактически велось целенаправленное выведение нового народа, враждебного своим историческим корням, вере и культуре, этакая «хорватизация» Руси», — писал историк Константин Чорнолапенко.

Так что этот край все больше и больше отдалялся от остальных земель исторической России. Нельзя сказать, что этот процесс был легким и быстрым. Например, Львовское Успенское Ставропигийское братство с конца шестнадцатого и до начала восемнадцатого века боролось против притеснений со стороны польской власти, сопротивлялось католизации края, отстаивало русскую культуру и традиции, имело собственную школу и типографию… Лишь в 1708 году братство было сломлено и приняло унию. Но, даже несмотря на это, большинство членов братства продолжало выступать против экспансии католицизма, пока в 1788 году Львовское братство не было закрыто окончательно.

Кроме того, на эти земли переселилось немало поляков, венгров и немцев, из-за чего в венах галичан появилась существенная примесь чужой крови. Разумеется, менялась и культура. Не стоит забывать и о том, что образование в Галиции можно было получить только на польском, а затем, в XIX веке, — на немецком языках. В итоге интеллигентные галичане девятнадцатого века гораздо больше знали о творчестве Мицкевича и Сенкевича, чем о произведениях Гоголя или Пушкина.

После раздела Польши в конце восемнадцатого века Галиция досталась Австро-Венгерской империи. Новые хозяева быстро обнаружили, что там живут не только поляки, но и другой народ, представителей которого австрийцы поначалу называли русскими (Russen), а затем, чтобы отличать их от подданных Российской империи, стали использовать латинизированную форму руте-ны (Ruthenen). Кроме того, в качестве самоназвания употреблялся и этноним «русины». Первоначально австрийская администрация попыталась опереться на поляков, более малочисленных, но зато занимавших ключевые позиции в этом крае. Ведь именно поляками было большинство местных дворян и помещиков, в то время как русины были простонародьем. В религиозной жизни региона по-прежнему господствовала униатская церковь.

Впрочем, сказать, что отношения между поляками и австрийцами были безоблачными, нельзя. Потерявшие свою родину поляки весь девятнадцатый век организовывали тайные общества, а по возможности устраивали вооруженные восстания. Одно из таких выступлений должно было начаться в феврале 1846 года. Однако правительства России и Пруссии действовали на упреждение и сумели разоблачить и арестовать заговорщиков, которые находились на их территориях. Австрийцы же решили действовать чужими руками, и как только поляки подняли восстание в Кракове, по всей Галиции вдруг возникли крестьянские банды, которые стали нападать на помещичьи усадьбы и вырезать поляков.

При этом австрийская власть прямо поддержала крестьян, объявив, что будет платить за головы польских мятежников. Узнав об этом, бедняки массово взялись за оружие и принялись истреблять своих помещиков. Ведь никто не смог бы проверить, был ли убитый мятежником или нет, но за голову австрийцы все равно заплатят. Причем, слова «за голову» вовсе не метафора. Австрийцы действительно платили тем, кто приносил им отрезанные головы поляков. Так что польским повстанцам вместо борьбы с властью пришлось сражаться с собственными крепостными.

При этом австрийцы, уничтожая повстанцев, вели себя весьма изощренно. Они прямо не призывали к массовым убийствам, но за каждого мертвого мятежника они платили в два раза больше, чем за пленного. Пункт оплаты находился в особняке австрийской администрации в городе Тарнув. Сюда крестьяне приносили свои кровавые трофеи и приводили пойманных мятежников. Нередко, узнав, что выгоднее отдать только голову, они прямо в центре города убивали своих пленников. Эти события получили название «Галицийская резня», поскольку крестьяне за несколько дней сумели уничтожить больше полу-тысячи поместий, убив до трех тысяч шляхтичей. Когда восстание поляков в Кракове было подавлено и крестьянские отряды стали ненужными австрийцами, в Галицию вошла регулярная армия и навела в крае порядок, который продержался до событий 1848 года.

Тут надо сделать небольшое отступление, поскольку снова история Украины оказывается лишь маленькой частью грандиозных событий, охвативших практически всю Европу. После того как в 1814 году совместными усилиями Англии, России, Австрии и Пруссии Наполеона все-таки добили, начался процесс наведения порядка в Старом Свете. По инициативе русского императора главы трех сильнейших стран континентальной Европы заключили Священный союз, призванный не допустить в будущем возникновения революционных событий по образцу французской революции. Монархи брали на себя обязательства решать все возникшие между странами разногласия за столом переговоров, а также совместно давить любые народные волнения, грозящие свержением «законной», т. е. признанной на 1815 год власти. Некоторое время все так и было. Французы и австрийцы подавили революционные вспышки в Испании и Италии. А Россия ради незыблемости границ и стран в 1821 году отказалась поддержать восстание православных жителей дунайских княжеств и греков против турецкой империи.

В 1830 году во Франции состоялась очередная революция, свергнувшая последнего короля из династии Бурбонов Карла Х. На трон был возведён герцог Орлеанский Луи-Филипп. Это было явное нарушение принципов Священного Союза, однако Пруссия и Австрия предпочли остаться в стороне, а Англия поддержала новую французскую власть. В результате русский царь принял решение не вмешиваться. Таким образом, стало понятно, что для наших европейских партнеров Священный Союз существует только на бумаге.

В 1833 году, вопреки собственной выгоде, Россия поддержала султана, против которого восстал египетский паша Мухаммед-Али. Египтяне в двух сражениях разгромили турок и уже вышли на подступы к Стамбулу. Тогда, руководствуясь духом Священного Союза, русский император Николай Первый принял решение не допустить развала Османской империи. Черноморский флот вошел в Босфор, и Мухаммед-Али был вынужден отступить. Паша предлагал России не вмешиваться в его борьбу с султаном, обещая в благодарность за нейтралитет передать Петербургу все западное побережье Черного моря, Армению и в придачу разрешить основать военно-морскую базу в Стамбуле. Однако слишком благородный царь отверг эти предложения, заставив пашу примириться с султаном и, тем самым, сохранив законную власть в Турции.

Ну, а в 1848 году практически во всей Европе начались волнения, бунты и революции. Началось все во Франции, где 24 февраля 1848 восставший народ заставил отречься от власти короля Луи-Филиппа I и провозгласил создание Второй республики. В прусской части Польши поляки подняли мятеж, который был жестоко подавлен. Затем волнения перекинулись на германские и итальянские государства и, что самое серьезное, — на гигантскую по европейским меркам Австрийскую империю. В этой лоскутной империи, где австрийцы составляли лишь пятую часть населения, общие антифеодальные революционные выступления очень скоро перешли в межнациональные конфликты, самым значительным из которых было восстание венгров против центральной власти. Самое интересное в венгерском восстании то, что, требуя для себя национальных прав, вплоть до создания независимой Венгрии, вожди повстанцев на подвластной территории полностью отказывали в каких-либо правах представителям других национальностей. По мнению венгерских лидеров, все прочие народы должны быть ассимилированы и стать венграми. А на требования недовольных венгерская армия отвечала огнем и сталью. Поэтому против венгров с оружием в руках выступили хорваты, словенцы, румыны. Началась жестокая взаимная мясорубка, в которой венгры постепенно одерживали верх.

Параллельно венгры воевали, и воевали очень неплохо, против имперской (австрийской) армии. 14 апреля 1849 года венгерское государственное собрание решило окончательно порвать с Австрией и приняло декрет о провозглашении независимости Венгрии. Казалось бы, судьба империи решена: её ждет распад на национальные государства, которые еще долго будут спорить о границах и успокаивать разбушевавшуюся народную стихию. Однако венское правительство вдруг вспоминает о Священном Союзе и обращается за помощью к России. Будь на русском троне менее щепетильный в вопросах чести человек, история пошла бы совсем иначе — ведь ситуация уникальная. Россия находится в зените своей мощи, её армия непобедима, тыл надежен, казна полна. Другие великие державы, Англия и Франция, на Россию повлиять никак не смогут, так как у них самих дома проблем выше крыши. Австрийская армия практически разгромлена, и Вена готова выполнить любые условия, только бы получить помощь. Но и венгры ищут возможности установить с Петербургом нормальные отношения. Современный писатель Лев Вершинин по этому поводу написал: «Венгры нащупывают возможность переговоров: они, конечно, республиканцы, но готовы принять одного из Великих Князей в качестве конституционного короля. Аккуратно интересуются и чехи: они, конечно, лояльны Вене, но ежели СПб не станет возражать, тоже хотели бы стать хоть немножко независимыми, разумеется, с русским Великим Князем в роли короля. Вена, не верящая в бескорыстие, предлагает за помощь златые горы: хотите Галицию — берите, хотите Дунайские княжества — вводите войска хоть сейчас, только спасите. Излишне говорить, что развал Австрийской Империи на два государства, Австрию и Венгрию, вообще-то сверхвыго-ден России, получающей в итоге на западной границе вместо одного мощного и недоброго (ибо масса интересов пересекается) соседа двух, каждый из которых сам по себе России не противник, да еще и люто враждующих между собой. Но принципы, принципы! Николай…посылает в Венгрию войска… Вена вновь берет в свои руки контроль над всей территорией Империи, понемногу начиная реформировать себя изнутри, а Россия выводит войска, отказавшись (принципы, принципы!) от всяких компенсаций, как "не предусмотренных Священным Союзом"».

Так, из-за благородства императора Николая Павловича, была упущена прекрасная возможность безболезненно вернуть в состав России последнюю из земель исторической Руси — Галицию. Однако даже то, что через Галицию прошла русская армия, ведомая непобедимым полтавчанином Паскеви-чем, привело к серьезному брожению умов в крае. Галицкие крестьяне встретили в имперских солдатах людей, говорящих на практически таком же языке, так же молящихся, но при этом свободных от гнета иноземцев. Впервые русины воочию увидели мощь и силу единого русского народа. Это было соблазнительно, так что это и общие с россиянами язык и вера, а также память о древнем единстве Галиции с остальной Русью породили в местном народе сильные прорусские настроения.

* * *

Революция 1848-49 годов не прошла для Австрии бесследно. Имперская администрация начала потихоньку отпускать вожжи в национальных отношениях и дала подчиненным народам определенные права. Не были исключением и русины, создавшие на революционной волне 1848 года во Львове «Го-ловну Руську Раду» — центр, формирующий требования русского населения Австро-Венгерской империи и занимающийся пропагандой русских культурных ценностей. Политические требования, прежде всего, состояли в предоставлении равноправия с поляками, отмены крепостного права и проведении аграрной реформы, культурные — в предоставлении права образования, печати и делопроизводства на родном языке. Отношения Рады с австрийскими властями было сложным. С одной стороны, имперцы были готовы идти на уступки в языковом и культурном вопросе, но с другой — стремились не допустить политической деятельности Рады. В конце концов, спустя три года Рада была распущена, но она была первым шагом на пути национального пробуждения русинов.

В рамках деятельности Рады возникло культурно-образовательное общество «Галицко-русская матица», которое занималось развитием образования и популяризацией культуры в крае. Матица пропагандировала идею единства русского народа и издавала массу различной литературы — от руководства по ремёслам и школьных учебников до художественных произведений. Кроме того, Главная Русская Рада издавала газету «Зоря галицкая», которая стала рупором русофилов, призывающих к единству с русским миром и признанию русского языка в качестве литературного в Галиции.

Начали издаваться и другие газеты на русском языке, например, «Русская Рада» под редакцией Ивана Наумовича и «Слово» под редакцией Якова Головацкого. В 1865 году в «Слове» появилась программная статья, в коей утверждалось, что русины — часть единого русского народа, занимающего территорию от Карпат до Камчатки. То есть речи об украинцах как «отдельном нерусском» народе не велось даже в австрийской Галиции! В то же время австрийская администрация не была заинтересована в пробуждении у русинов общерусского национального сознания и, предоставляя национальные права русинам, признала их неким отдельным народом «рутенов», с чем представителям русинов пришлось согласиться.

В 50-х годах XIX века галицкие русины все больше проникаются сознанием русского единства, что не могло не вызывать беспокойства как у австрийской администрации, так и у польских помещиков, по-прежнему владевших землями в Галиции. И те, и другие, примирившись между собой, повели вместе с униатской церковью атаку на «москвофилов». Власть пока еще мягко, но настойчиво начинает «душить» русские организации, прикрывает газеты, устраивает проблемы лидерам.

В этих условиях постепенно в среде галицких русинов формируются два течения: старорусинов («москвофилов»), вопреки желанию властей стоявших на традиционной почве русского единства, и молодорусинов («народовцев»), готовых в угоду властям признать себя отдельным народом. Последние настаивали на том, что разговорный язык галицийских крестьян, вобравший в себя за 500 лет иноземного владычества немало польских, немецких и венгерских слов, является языком «отдельным», нерусским.

Антирусская деятельность в Галиции усилилась, когда во Львов стали массово переезжать из России участники разгромленного польского восстания 1863 года и обиженные деятели малороссийской культуры из числа украино-филов. Этот польский десант мгновенно развернул активную деятельность. По их инициативе было создано объединение «Просвита», начала выходить газета «Мета», которая вела пропаганду в духе политического украинофильства, практически полностью посвящая свои политические статьи нападкам на Москву и «москалей». Так украинофильское течение в Галиции стало усиленно насыщаться политическим антирусским содержанием. В итоге, все больше людей стали называть себя не русинами, а украинцами. По сути, именно с этого момента можно говорить о появлении на исторической арене нового, пока еще малочисленного, народа — украинского. Со временем, благодаря активной пропаганде, идея объединения Руси под царской православной короной сменяется идеей «объединения Украины» под католической короной австрийского цесаря…

Но и русская идея в Галиции была сильна. В 1866 году на страницах газеты «Слово» лидеры москвофилов заявили, что все усилия власти и поляков создать отдельный народ униатов-рутенов оказались тщетными, а Русь Галицкая, Русь Киевская и Русь Московская — это одна и та же Русь. В ответ поляки в газете «Gazeta Narodowa» призвали к борьбе с «москвофилами» и поставили перед собой задачу создать «антимосковскую Русь» в Галиции. «Такая анти-московская Русь, связанная унией с Польшей, будет для Австрии оборонным валом против Москвы, основой ее будущей политики, устремленной на Восток», — убеждали они имперских чиновников. Как пишет историк Леонид Соколов, «это значило — на основе молодорусского течения организовать политическую партию украинофильского толка с резко выраженной антирусской ориентацией, призванную совместно с поляками противодействовать старорусской партии в Галиции, а в будущем послужить орудием, направленным против России».

Власти приняли эту идею и начали репрессии против русских активистов. В 1882 году жители села Гнилички приняли решение перейти из униатства в православие. Властью это было воспринято как угроза, и лидеры русских организаций были арестованы по обвинению в государственной измене. Однако в результате состоявшегося летом того же года суда присяжных все подсудимые были признаны невиновными в измене. Несмотря на это, государственные обвинители придумали новое обвинение, и русские активисты были приговорены к нескольким месяцам тюрьмы за «нарушение публичного спокойствия». Затем подобные процессы и прочие антирусские действия власти стали идти потоком.

А между тем связи между Веной и Берлином становились все теснее и теснее, и вскоре Германская и Австро-Венгерская империи заключили союзный договор, направленный против Антанты (союза России, Франции и Англии). В новых условиях руководство австрийской внешней политикой фактически перешло в руки политиков более развитой Германии. В связи с этим и возник в Берлине план — использовать Галицию в качестве плацдарма украинского сепаратизма, долженствующего в конечном итоге привести к отторжению всей Малороссии от России. Соответственно, резко усилилась информационная война против России, важной частью которой была пропаганда укра-инства.

Чтобы ослабить связь Галиции с Российской империей, власть стала активно извращать местное наречие, внедряя в огромном количестве полонизмы, изменяя написание слов для большего отличия от литературного русского языка. По заказу Вены создавались псевдоисторические концепции, призванные показать, что великороссы и малороссы — разные народы. Любой проходимец, готовый обосновать «отдельность» украинцев от русских, встречал в Австрии радушный прием и солидную финансовую поддержку. Неудивительно, что во Львов слетались, как мухи на мед, всевозможные украинофилы.

Имена большинства из них как личностей сегодня позабыты, но некоторым повезло. Вокруг одного из них на Украине создан настоящий культ, его портрет украшает пятидесятигривневую банкноту, а его книги печатаются немалыми тиражами. Как вы уже догадались, самым успешным из подвязавшихся на ниве насаждения украинского сепаратизма оказался Михаил Грушевский. Человек весьма сомнительных личных качеств, корыстолюбивый и беспринципный, он выдумал историю Украины. Его многотомный опус под названием «История Украины-Руси» был в пух и прах раскритикован сразу же после выхода в свет. Историки нашли в этом якобы научном труде сотни несуразностей и откровенных выдумок, но Грушевского не интересовала историческая достоверность, он создавал идеологическое произведение. Неудивительно, что определенные круги и сегодня продолжают повторять байки бородатого фантаста. В чем их суть? Все очень просто: украинцы существовали еще в седой древности, просто тогда украинцы назывались «русинами», а Украина — Русью, а потом пришли страшные московиты и присвоили себе это название. А потом еще и саму Украину коварные азиаты завоевали и угнетали с превеликим удовольствием.

Будучи подданным Российской империи, Грушевский в 1891 году, в возрасте двадцати пяти лет переехал в Австрийскую империю, где вскоре стал профессором во Львове. Практически сразу он становится активистом «Нау-кового товариства имени Шевченко», а с 1897 года — и его председателем. Под новым руководством эта организация начинает настоящий крестовый поход против русского языка и культуры. Причем, действует Грушевский не только в Галиции, но и в России, пытаясь привить в Малороссии украинский язык. Масса пропагандистской литературы посылалось в Киев и другие города, но «языковой» поход на восток провалился. Изданная в Галиции макулатура (в том числе и книги Грушевского) спросом явно не пользовалась.

Самое смешное в том, что он, пропагандируя украинскую идею, практически не знал украинского языка (в чем сам признавался) и до конца жизни так и не выучил его. Речь Грушевского была странным суржиком, который он активно внедрял в жизнь. Дошло до комизма: писатель-украинофил Иван Не-чуй-Левицкий вынужден был публично выступить против искусственной полонизации речи со стороны Грушевского. Особо подчеркиваю: Иван Нечуй-Левицкий был убежденным украинофилом и не меньше Грушевского желал вытеснения русского языка, но даже для него выдуманная львовским профессором речь звучала тарабарщиной.

Ведя подрывную работу против России, Грушевский все еще оставался подданным Российской империи, часто приезжал в Киев и Петербург. Казалось бы, куда смотрит полиция? Ярый и открытый враг государства свободно разъезжает по стране, смущает умы молодежи, а правоохранительные органы и в ус не дуют. В кандалы бы австрийского агента влияния да в Сибирь, но имперская Россия была слишком либеральным государством, за что и поплатилась. Кстати, не брезговал профессор и выполнением поручений австрийской и немецкой секретных служб, что было доказано в 1917 году. Но вскоре началась революция, и он не просто избежал возмездия, но и оказался вознесен на самый гребень мутной политической волны…

Если честно, то не хочется тратить время на описание деятельности этого человека. Всех заинтересовавшихся отсылаю к «Тайной истории Украины-Руси» Олеся Бузины или любому другому исследованию украинофильского движения.

Подведем итоги. К концу девятнадцатого века политическое украино-фильство с центром в Галиции приобретает ту идейную «начинку», которая существует по сегодняшний день. Отныне украинцы будут последовательно и фанатично выступать вместе с «просвещённой» Европой против московского «азиатского варварства». Из Галиции будут направляться действия пятой колонны внутри Российской империи. Именно тут при поддержке Вены и Берлина в начале ХХ века будут созданы полувоенные организации Сокол, Сечь и Пласт, из боевиков которых будет впоследствии сформирован легион Сече-вых стрельцов. И именно в творениях галицких украинофилов позапрошлого века нужно искать истоки антирусской риторики некоторых современных украинских политиков.

Относительно спокойный XIX век стал неким инкубационным периодом, когда страшные идеи-чудовища только зарождались и вызревали в коконах. Пройдёт совсем немного времени, и они вырвутся на волю, обагряя свой путь кровью, оставляя всюду множество мёртвых тел и дымящиеся руины. Но распознать чудовищ в милых и интеллигентных господах, разрабатывавших отвлеченные теории, тогда никто не смог. И жившие на рубеже XIX–XX веков прекраснодушные люди с умилением наблюдали за развитием монстров вместо того, чтобы вовремя свернуть им шеи, пока была такая возможность… А тех, кто видел опасность, никто не слушал. Воистину страшно быть Кассандрой, чьим прозрениям никто не верит. Само по себе украинофильство в то время никакой политической силы не представляло, и некоторые российские авторы подшучивали над редактором «Московских ведомостей» Михаилом Катковым, который предупреждал о кроющейся в украинофильстве опасности. Однако силы, стоявшие за украинофильством и стремившиеся использовать его в своих интересах, были вполне реальными и опасными. Поэтому Катков писал: «Пусть нас считают алармистами…, но не перестанем указывать на опасность, хотя бы только еще зарождающуюся; мы лучше хотим быть похожи на того моряка, который, заметив на небе черное пятнышко, принимает меры против бури, нежели на того, который начинает убирать парус, когда налетел шквал».

* * *

В информационной войне, которую Вена вела против Руси, особое место занимал церковный вопрос. Как, наверное, помнят читатели, под давлением польской власти в конце шестнадцатого века ряд епископов православной Киевской митрополии приняли решение о принятии католического вероучения. Так возникла греко-католическая или униатская церковь, подчиняющаяся Папе, но при этом сохраняющая православную обрядность. На основной части Украины эта церковь не имела поддержки, но на украинских землях Австрии была господствующей.

Ухудшение отношений между Веной и Петербургом и разработка немцами планов по созданию Украины привели к тому, что униаты увидели возможность возобновить свою экспансию на Восток, прерванную еще во времена казачества.

Тем более, что во главе греко-католиков в начале двадцатого века стал очень талантливый и деятельный руководитель — митрополит Андрей, в миру известный как граф Роман Мария Александр Шептицкий. Представитель древнего и влиятельного аристократического рода, он начал службу армейским офицером, но из-за проблем со здоровьем был вынужден демобилизоваться. Тогда он начал изучать юриспруденцию и в 1888 году получил степень доктора права. Ну а затем, в том же году 23-летний граф принял монашество с именем Андрей. Сложно сказать, было ли это решение вызвано религиозными чувствами юного шляхтича или уже тогда на молодого аристократа сделали ставку нужные люди, но факт остается фактом — церковная карьера юноши шла стремительно. Через четыре года он священник в Перемышле, затем еще через два года, после обучения в краковской иезуитской семинарии, получил степень доктора теологии. В 1896 году Шептицкий уже игумен монастыря Святого Онуфрия во Львове. В тридцать три года 1899 году он был назначен епископом Станиславским, а спустя год стал митрополитом Галицким. Кстати, в роду Шептицких уже были греко-католические иерархи. Например, в восемнадцатом веке кафедру львовского епископа трижды занимали представители этой семьи. Так что отцу Андрею было на кого равняться. А возможно, что молодой иерарх хотел превзойти их и стать тем, кто сумеет обратить миллионы православных в лоно католической церкви.

Став главой униатов, Шептицкий развернул активную деятельность по усилению позиций своей церкви. Его подчиненные начинают ревностную борьбу со всеми другими конфессиями и, прежде всего, с православными. Одновременно митрополит и его сподвижники налаживают контакты с украино-филами в Российской империи и начинают вести там свою работу. Благодаря рвению Шептицкого, униаты все активнее включались в политическую жизнь, ведя работу по созданию сепаратистского движения среди малороссов и белорусов в Российской империи. Кроме того, митрополит начинает борьбу с русофилами в Галиции, которую он хочет превратить в духовный и политический центр всей Украины. Тесно сотрудничая с Ватиканом, австрийскими и немецкими властями, глава униатской церкви активно способствует созданию украинских националистических и полувоенных организаций, самой известной из которых стали «сечевые стрельцы».

После того как в 1914 году Германия объявила войну России, митрополит Шеп-тицкий обратился к пастве с воззванием, в котором писал: «Победа Австро-Венгерской монархии будет и нашей победой. Чем крупнее будет поражение России, тем скорее пробьет час освобождения Украины. Украинская общественность должна отдать все свои материальные и моральные силы для того, чтобы исторический враг Украины был разбит!».

Однако разбиты были как раз австрийские войска, и русская армия вошла во Львов. Не пожелавший или не сумевший покинуть город митрополит демонстративно проклял тех, кто приветствовал приход русских войск. Не ограничиваясь борьбой за души, люди Шептицкого начали откровенно шпионить, за что митрополит был задержан русской контрразведкой и с почетом выслан в Киев, где для него сняли номер в роскошном отеле «Континенталь». С собой отец Андрей смог взять духовника и слугу.

Чтобы освободиться из-под опеки, Шептицкий обратился к царю Николаю II с посланием, в котором приветствовал воссоединение Галиции с остальной Русью. Вдобавок за задержанного иерарха вступились влиятельные европейские аристократы и Ватикан, которые просили позволить отцу Андрею выехать в Рим. Так что митрополит мог рассчитывать на освобождение, но неожиданно во Львове были найдены документы, доказывающие что Шеп-тицкий был агентом австрийского правительства и вел активную антирусскую деятельность. Среди найденных документов был черновик докладной записки Шептицкого правительству Австро-Венгрии об устройстве Украины после её оккупации австрийскими войсками. «Задача заключается в том, — писал митрополит, — чтобы полностью оторвать от России украинские земли, подчинить их Габсбургской монархии, поставив во главе Украины по велению императора наиболее выдающегося полководца австрийской армии в качестве гетмана». Кроме того, Шептицкий советовал создать украинскую церковь, наиболее полно отделенную от российской православной церкви. Среди документов был также список лиц, которых австро-венгерское правительство должно было назначить на административные посты после оккупации Украины.

После такого разоблачения, естественно, Шептицкий был оставлен под надзором и выслан в Курск, где и пробыл до Февральской революции.