Виктор держался в тени, а в глазах его плескался интерес. Но любопытства не проявлял, по-видимому считая, что со временем и так всё станет ясно. Всё прошло как-то обыденно. Мы выехали на почти пустынную набережную и, по его настоянию, оставив Виктора с автоматом в машине, направились к катеру. До него было где-то с метр, и с набережной кораблик соединяли мостки. Но купаться после исчезновения судна не хотелось, и Лена, ухватив меня за руку и откинувшись на сорок пять градусов, дотянулась ладошкой до борта.

Должен вам сказать, что морской катер в горах — это почти то же, что и подводная лодка в пустыне. Сюр, и ничего более. Но горы — это даже хорошо. Сидящие за столиком не были пай-мальчиками и сразу начали палить куда ни попадя. Так что нам пришлось укрыться за ближайшей кучей камней. Стрельба длилась минуты три, а один пиротехник даже бросил гранату. Хорошо хоть, что в сторону обрыва, и та не причинила никому вреда.

Я позевывал, а Лена, верная себе, вела хронометраж, шевеля губами и отсчитывая секунды. Кто знает, что может в жизни пригодиться? Стало скучно, и затухающие вопли перестали развлекать.

— «Выбрось» обратно, — попросил я Лену, — а то надоели уже.

Та дотронулась до меня, и я повалился на набережную. Черт, совсем забыл, что «противовес» остался в «убежище». Ну погоди, негодная, я посмеюсь последним, вылавливая тебя из воды.

Вопреки опасениям, никакого шума не было. Только Виктор, уронив автомат на колени, удивленно смотрел на пустующий пирс:

— И… где они?

— Ты знаешь, я называю это коридором. И он такой… в общем, нормальному там не выжить. Минут пять-шесть, а потом люди сходят с ума. Так что смерть — великое благо для этих уродов.

— А корабль?

— Да пусть постоит, что с ним станется. Официанток Лена сейчас вытащит, а те… туда им и дорога.

Как я и предполагал, равновесие «на выходе» Лена потеряла. Но, успев сгруппироваться, не плюхнулась в воду, а, ухватившись за край мраморной плиты, подтянулась и вылезла наверх.

— Давай отъедем пару кварталов, девочек «повыкидываю». — Виктор завел джип и, удивленно поглядывая на потомственную дворянку, тронулся с места.

К девушкам Лена проявила хоть и запоздалое, но милосердие, вколов им снотворное. Так что мы оставили спящих в одном из парков, положив каждой в передник по пять сотен долларов. Как ни крути, а работу девчонки потеряли.

— Ну что, домой? — спросила Лена.

— Давай задержимся на денек, — попросил Виктор. — А то всё бегом да бегом. Полмира объездил, а по-человечески нигде не был.

— Но гидом я не буду.

На это мы не рассчитывали и согласно кивнули. Лена высадила нас и уехала в сторону центра, а мы не спеша побрели по городу, разглядывая современные кварталы. Походив минут пятнадцать, вдруг услышали взрыв. Завыли сирены, и мы бросились на звук.

Машина с очередным обкуренным камикадзе таранила школьный автобус. Смертника разнесло в клочья, да и от автобуса почти ничего не осталось. Пожарные поливали огонь из шлангов, одна за другой подъезжали кареты «скорой помощи», но что мертвым припарка? И я, со злостью плюнув, вошел в коридор.

Вот и Лена, отказывающаяся сопровождать нас в экскурсии по Хайфе. И мы выходим из машины.

— Постой! — Я забрался обратно в салон.

— Опять что-то не слава богу?

— Сплошная срань господня, и через пятнадцать приблизительно минут какой-то отморозок взорвет автобус с детишками.

— Дела-а, — и Виктор уставился на меня, — опять твои скрытые таланты?

— Они, родимые. И что будем делать? — Лена молчала, закусив губу.

— Ну, фокус с катером, я думаю, отменять не стоит. Какая хоть машина?

— Да черт ее знает, там одни горящие обломки. Попробуй разбери.

— Меньше пятнадцати минут, и никаких примет для полиции. Давай смотаюсь за «кузнечиками»?

— С «кузнечиком» как-то не хочется. Всё-таки рановато светиться.

— Так предложи что-то еще!

— Минутку, люди. Я, кажется, пропустил последние пятнадцать минут. — Виктор смотрел на нас, и во взгляде у него было сомнение.

Он и в самом деле пропустил, да как объяснишь?

— Поверь, учитель, это не бред. И всё произойдет на самом деле. Вернее, может произойти.

Он кивнул, что-то решив про себя, и замолчал. А я поскреб в затылке и выдал:

— Месяцем раньше, месяцем позже… А черт, давай «доставай»!

— Где это случится?

Я указывал путь, и вскоре мы остановились неподалеку от места будущей трагедии. Я глянул на часы:

— Приблизительно восемь минут.

Лена коснулась меня кончиками пальцев — и мы на горном плато, с гордо белеющим кораблем. Немного завалился набок, а так ничего, красавец.

— Надевай давай, еще Виктора облачать.

Я забрался на сиденье. Лена, подтащив своего конька-горбунка поближе, опять дотронулась до меня. Едва мы «перешли», с легким шелестом схлопнулись «ребра», а ноги и руки привычно обхватили упругие манжеты. Виктор уже натягивал своего, и вот мы, как герои звездных войн стоим, нелепо крутя головами. По счастью, прохожих было немного, и ажиотажа мы не вызвали. Автобус въехал на площадь, и показалась машина. Старый «Мерседес», более двух тонн весом. Да ладно, заброшенный девочками на крышу джип весил поболе. До столкновения оставалось метров пять, когда стартанули. Мы с Виктором ухватились за кузов над передними колесами, а Лена за задний бампер. Йех-ха, подбросило нас почти на километр.

— Бросай, придурок! — Лицо у Виктора было страшным, и я очухался. И в самом деле, чего это я? Знакомство наше было случайным и должно продлиться недолго. Подтянувшись, я запрыгнул на капот. Ополоумевший террорист сидел, вцепившись побелевшими руками в руль. Остекленевшие глаза затравленно уставились на меня. Видимо, он начал соображать и, отпустив руль, принялся шарить по переднему сиденью. Дожидаться развязки я не стал и оттолкнулся ногами, взвившись вверх.

Взрыв прогремел подо мной, где-то на высоте восьмисот метров, к счастью не задев. Немного обожгло горячей волной, но и только.

Мы не торопясь планировали вниз, а на улицах потихоньку собирался народ. К моменту приземления нас снимали видеокамерами человек десять. Я смотрел на старшего товарища, но тот только махнул рукой. Дескать, будь что будет.

Ну и черт с ним. Когда-то всё равно придется выходить из подполья, а лучшей рекламы не придумаешь. Глядишь, и инвесторы появятся. А то, представив тонны золотых украшений, необходимые для организации производства, я начинал скучнеть.

— Израильское телевидение, первый канал. — Мне в лицо тыкнули микрофоном.

«Хлопушку» видел весь город, и мы становились героями национального масштаба.

Я помотал головой и ткнул рукой в сторону Виктора. Камеры мгновенно повернулись к нему, и я перевел дух. Лену же уже качали, что-то восторженно ревя на двух языках. И я не придумал ничего лучше, чем прыгнуть вертикально вверх, сделав переднее сальто. Тотчас подо мной образовалось пустое пространство, диаметром метров десять, и послышался удивленный вздох. Но я изменил направление полета, приземлившись возле джипа, и мысленно скомандовав отбой. «Ребра» раскрылись, а манжеты освободили конечности. Присев на подножку, я стал ждать. Поняв правильно, никто не беспокоил и лишь изредка ловил на себе удивленные взгляды. И постоянно работали видеокамеры. Но гул голосов постепенно стих, и ответы Виктора были отлично слышны.

— Это разработка российских ученых. Пока есть только несколько опытных образцов, но скоро будем запускать в массовое производство. Нет, это не было испытанием, просто образцы находились под рукой, и мы решили предотвратить трагедию.

— Как отнесется ваше руководство к рассекречиванию, безусловно, нового вида вооружения?

— Надеюсь, выпишет премию. — И он взглянул украдкой в мою сторону, хитро при этом улыбнувшись.

Что было замечено, и репортеры потянулись ко мне. К славе я всегда оставался равнодушным, а потому захлопнул дверцу, скрывшись за тонированными стеклами. Не выходя из джипа, «отнес» устройство, вызвавшее столь бурную реакцию, в коридор и принялся усиленно давить на гудок.

— Извините, нам пора. — И Виктор с Леной начали проталкиваться к машине.

— Пожалуйста, еще один кадр в полете.

Интервьюируемый покачал головой, но Лена проигнорировала этот жест и сиганула наискосок, оказавшись на крыше пятнадцатиэтажного дома. Еще прыжок с двойным передним сальто, и вот она уже садится в машину. Вскоре к нам присоединился Виктор, и мы тронулись.

— Что теперь?

— Да ничего, малёк отъедем и спрячем машину. Да и вообще, кривая вывезет.

Вывезти-то вывезла, но не туда, куда предполагали. Не успели мы, «убрав» технику, пешком дойти до отеля, а нас уже ждали. Очень вежливо пригласили посетить российское посольство, намекнув на невозможность отказа. Идти не хотелось, и, упершись рогом, я выторговал время до вечера.

— Да не тушуйся ты так. Просто молчи, всю дипломатию я возьму на себя. — Виктор был спокоен, и его уверенность передавалась мне.

Куда-то позвонив по мобильнику, он вскоре ненадолго вышел, а, вернувшись, протянул нам с Леной по красной книжице. Заглянув внутрь, я матюгнулся. Это ж надо, оказывается, уже месяц я являюсь офицером ФСБ, и ни ухом ни рылом. И звание солидное, капитан. Если учесть то, что в армии я вообще не был, а военная кафедра у нас на факультете отсутствовала, то это казалось настоящим чудом.

Ленка же успела выслужиться только до старшего лейтенанта. Так ей! Надо было с начальством чаще спать! Но благоприобретенное начальство стояло с насмешливым видом и никакой сексуальной озабоченности не проявляло. Не оставляя бедной девушке ни единого шанса на продвижение по службе в обозримом будущем.

— Ну и с какой радости? — Я уставился на бывшего учителя. — И кто ты вообще такой?

— Вообще-то я генерал соответствующего ведомства, а на тебя Алексей Степанович давно советовал обратить внимание.

— Что, такой перспективный?

— Выходит, перспективный, раз разговариваем.

— А Мишка? Морду ему били тоже понарошку?

— Мишка самый что ни на есть настоящий. Мы действительно когда-то служили вместе срочную службу.

— Так золото?..

— Государству принадлежат лишь клады, найденные на его территории. Так что здесь нет никакого криминала.

— И что теперь? — понуро спросил я. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Я уже строил планы, как слиняю к реке и буду долго-долго сидеть там, пока не вернусь к самому началу этой занимательной истории.

— Да ничего. Вам присваивается статус свободных агентов, работающих нелегально. Все отчеты — мне, и можно в устной форме. Да и то лишь в том случае, если я что-то пропущу.

Лену же подобный расклад устраивал полностью. Ей, не так давно гонимой в своем мире работниками подобного ведомства, казалось, сам факт принадлежности, пусть даже косвенной, к сильным мира сего доставлял видимое удовольствие.

— Не вешай нос. Вон лучше посмотри на девушку. Сияет как медный тазик!

Слабое, но всё же утешение.

А Лена выдала очередной перл в духе боярыни Земцовой:

— Служить Отечеству всегда было почетно. И привилегией этой в моем мире обладали лишь мужчины. Так что я вправе гордиться подобного рода честью, оказанной мне правящим домом.

Видно было, что Генерал ничего не понял, но на всякий случай промолчал, дабы не нарушать торжественность момента, долженствующего, по его мнению, повлиять на меня, который еще не проникся…

— А что с остальными? — хмуро спросил я.

— Юра, в ведомствах, подобных нашему, работают люди и для людей. По-твоему, Алексей Степанович был плохим человеком?

Плохим отец Алексий не был, и я пожал плечами.

— То-то и оно. А то у тебя лицо — как будто кого-то хороним. — И, отвечая на мой вопрос, продолжил: — Инна, само собой, в штате. Профессору и Леньке будет сделано соответствующее предложение, и я думаю, они примут правильное решение. Как и Маргарита Львовна.

Вот так вот, с подачи моего бывшего учителя по рукопашке, мы все одной дружной семьей пошли служить Отечеству.

Часов около шести за нами заехали. Серьезные молодые люди в штатском, с внимательными глазами и худощавыми, но крепкими фигурами.

— Вас ждут. — Коротко и ясно.

Присланная машина «членовозом» не была, с первого взгляда становилось ясно, что она из номенклатурного гаража. И вроде у братков тачки покруче, но эта, казалось, одним своим видом внушала невольное уважение к людям, сидящим внутри.

В посольстве, ничего не объясняя, сразу повели на инструктаж, к невысокому господину с цепкими глазами. Которые смотрели как бы сквозь вас, заставляя чувствовать виноватым и вызывая желание оправдываться.

— На встрече с героями настаивают представители израильской стороны. В Хайфе как раз находится один из замов премьера по национальной безопасности. Пресса, телевидение. Вы, как граждане свободной России, являетесь представителями нашего государства и должны вести себя соответственно. Говорить много не рекомендуется, и от подачек тоже придется отказаться. Да, — он окинул нашу троицу высокомерным взглядом, — и попрошу переодеться. Не в этом же рванье предстанете перед представителями противоположной стороны.

И он снял трубку телефона, давая понять, как сильно занят важными государственными делами. Я хотел было высказаться, но, посмотрев на Виктора, сделавшего страшные глаза, прикусил язык.

— Это Свиридов, — пояснил генерал, — так, пешка, но сволочь редкостная. И пакостит просто так, из любви к искусству. А уж если разозлить…

Ну вот, всего полдня как на службе, а уже потихоньку засасывает болото мелких интриг и кабинетных баталий. Что-то такое, по-видимому, отразилось на моем лице, потому что Виктор поспешил утешить:

— Знаю, знаю. Но люди, они разные. А на каждого такого вот поганца приходится как минимум двое хороших людей. Но иногда надо попросту закрыть глаза и обойти дерьмо стороной.

Нас провели в какое-то помещение и предложили переодеться. На стойке висели костюмы, прикрытые чехлами. И на каждом была табличка с именем. Разобрав обновки, разошлись по примерочным кабинкам. Что приятно удивило, в моей стоял диван, а за дверью находился душ с совмещенным санузлом. Я снял одежду и вымылся. Побрился стоящим тут же «жилеттом» и приступил к одеванию. Сняв чехол, присвистнул, ибо в руках я держал военную форму. Видимо, кто-то решил, дабы расставить все точки над «i» сделать столь оригинальный жест. И подозреваю, что это не кто иной, как мой теперешний начальник. Вот так вот. И я принялся облачаться, тем более что мое тряпье, как выразился г-н Свиридов, уже унесли, отрезав все пути к отступлению.

Всё же надо признать, что портные здесь работали не абы какие, и форма сидела как влитая. Я молодцевато расправил плечи и показал своему отражению язык. Всегда считал, что я и армия вещи абсолютно несовместимые, не смешиваемые ни в каких пропорциях, как вода и масло. Но, как говорит мой дядюшка, есть ли Бог — неизвестно, а вот черт — он точно не дремлет. Насмешливо разыгрывая именно тот жизненный путь, на который, кажется, не позарился бы ни за какие коврижки.

Словно издеваясь над моими мыслями, Генерал и Лена были одеты в цивильное. На Викторе был хороший костюм, явно не за одну тысячу долларов, а Лена блистала в вечернем платье с оголенными плечами.

— И как, сапоги не жмут? — В голосе змея-искусителя слышалась ирония.

Я посмотрел на довольно щегольские полуботинки, выглядывавшие из-под форменных брюк, и пожал плечами.

— Ничего, еще до моего звания дослужишься.

И я представил на месте Лены мою благоверную: «О чем вы, Виктор, это солдат мечтает стать генералом, баран же грезит о шашлыке». Картина, родившаяся в голове, была настолько реальной, что я не сдержал усмешки.

— Отставить хохмочки, — Виктор сурово сдвину брови, но глаза смеялись, — ты пойми, дурья твоя башка, против власти не попрешь. А кто не с нами, тот против нас. Так что анархистские замашки на ближайшие два часа забрось и веди себя с долженствующим случаю пиететом.

И он, подав даме руку, прошествовал мимо меня к выходу из гардеробной. Стараясь держать спину прямо, я последовал за ним, изо всех сил повторяя лезшее зачем-то в голову: «Служу России».