— Давай, Ник, давай же! Го-ол!

Джинни обхватила шею юноши руками и, поджав ноги, повисла на нем всем телом, не скрывая радости от победы своей команды. Посрамленные противники, не сильно обижаясь, уже вовсю клеили свободную часть женского населения коммуны. А юная леди потащила Николая в воду, чтобы, отплыв подальше от берега, туда, где на волнах покачиваются оградительные буйки, выразить свою благодарность. Это ведь так удобно, любить друг друга в теплых волнах. Особенно если есть опора, не дающая уйти с головой под воду, отвлекая тем самым от столь жизненно необходимого занятия. Впрочем, ее парень так силен, что иногда казалось, что он смог бы преспокойно удержать на плаву их двоих, не прилагая к этому никаких видимых усилий. Вон как шарахались противники, опасаясь попасться ему на пути, как будто на них шел каток.

Насытившись ласками и лежа на спине, слегка придерживаясь рукой за красный бок громадного поплавка, Джинни спросила Николая:

— А почему ты никогда не ходишь к павильонам?

— А зачем?

Уже больше месяца Николай жил в коммуне, но не задумывался, откуда берутся еда и выпивка. Джинни звала ужинать, и он спокойно ел, не забивая себе голову такими мелочами, как происхождение продуктов. Возможно потому, что не испытывал финансовых затруднений. Все его деньги лежали в сумке, спрятанной в палатке. Но, малышка никогда не интересовалась его финансовым положением, а он просто не думал, что это важно.

— Ну, на еду нужны деньги. И вообще… Все наши ходят. За участие в массовке платят десятку в день. Да и интересно ведь!

Если честно, Джинни не так уж интересовали эти десять долларов. Просто хотелось развеяться. А участие в съемках было самым доступным развлечением. К тому же, как любая женщина, она в глубине души верила, что когда-нибудь…

— Что же ты раньше молчала, малышка? — Волны еле-еле покачивали его тело, и совсем не хотелось куда-то идти и участвовать в каких-то съемках. — Деньги у меня есть. Лежат в сумке. Если надо — бери сколько хочешь.

Ему и в самом деле было не жаль этих бумажек. Положа руку на сердце, он бы мог вообще обойтись без них.

Слегка разочарованная, девушка обиженно протянула:

— Да-а, а то, что скучно, тебя не волнует?

Ей и в самом деле было не понять, что так уж он был устроен. И. как всякий рожденный солдатом, мог ждать часами, ни о чем не думая. А когда надоедало, к его услугам были разрозненные обрывки «памятей». Фрагменты чужих жизней порой смотрелись лучше супербоевика. Стоит только закрыть глаза и «настроиться на волну».

Вот, например, Дракон, которого звали Ченом. С самого детства он готовил себя к карьере воина.

Духом битвы была пронизана вся его повседневная жизнь, и возможность близкой смерти не казалась ему чем-то необычным. Ведь настоящим мастером мог считаться лишь тот, кто был готов без колебаний шагнуть навстречу собственной гибели. Именно для достижения такого совершенства он неустанно следовал древним традициям, истязая тело и укрепляя дух.

«Путь меча — это моральный кодекс самурая, вдохновленный конфуцианской философией, которая слилась в одно целое с национальной японской религией. Самураи Японии изучали аскетическую практику Дзен, которая была близка искусству войны. В Дзен нет сложностей, он направлен к постижению сути вещей. Здесь нет церемоний, нет поучений: восприятие Дзен исключительно личностно. Самосовершенствование в Дзен не предполагает изменения поведения, но ведет к осознанию природы обычной жизни. Конечная точка — это начало, и наибольшая добродетель — простота. Секретная техника предполагает нанесение удара противнику в момент, когда он тебя атакует. Здесь важны абсолютная точность и полное отсутствие гнева. Воин обязан обращаться с противником как с дорогим гостем. Он должен уметь отбросить страх и отрешиться от собственной жизни. Секретная техника подвластна всем, начинающий и мастер ведут себя одинаково. Знание — это законченный круг, что может быть выражено как „ничто“. Поучения похожи на яростные словесные атаки, которым подвергаются изучающие Дзен. Одолеваемый сомнениями, со смятенными духом и умом, ученик постепенно подводится учителем к осознанию и пониманию. Ученик тренируется как одержимый, отражает тысячи атак утром и вечером, изучает технику ведения боя, и наконец меч его становится не мечом, намерение— не намерением, а спонтанным пониманием ситуации. Элементарное оборачивается высшим откровением, но мастер по-прежнему продолжает шлифовать простейшие упражнения, отдавая им всего себя как ежедневной молитве».

Все это находило несомненный отклик в душе Николая. И хотя его предки, созданные для того, чтобы просто убивать при необходимости, не утруждали себя подобными философскими изысками, то, что помимо воли поселилось в нем, было близко и понятно.

— Заснул ты, что ли?

Джинни с досадой шлепнула ногой по воде, подняв тучу брызг.

— Извини.

— Так ты идешь?

Вынужденно прервавший созерцание чужой жизни юноша удивленно спросил:

— Куда?

— Знаешь, иногда мне хочется тебя задушить. — В голосе Джинни звенел металл. — Или утопить.

И в самом деле, подруга заслуживала того, чтобы немного развеять ее скуку.

— Не надо, я сам.

И, незаметно набрав полную грудь воздуха. Николай стал погружаться.

Тело не хотело тонуть, норовя подобно мячику вынырнуть на поверхность. Решив наплевать на достоверность, юноша несколькими мощными гребками достиг дна и, обхватив камень, замер, стараясь держаться неподвижно. Вода была прозрачной, и он видел в вышине поплавок и девушку, слегка шевелящую ногами. Ржавая цепь, покрытая зеленой слизью, была прикреплена к бетонному блоку, который тоже весь порос ракушками.

Джинни разозлилась. Нет, все мужчины — идиоты. И любой серьезный разговор способны превратить в балаган. «Ну погоди, стоит тебе только высунуться на поверхность, и я точно оторву тебе голову».

Прошла минута, две. Упрямец разлегся на дне и не собирался всплывать. Девушка недоверчиво хмурилась, ожидая, что вот-вот он судорожно рванется к поверхности. Но, время шло, а Ник не подавал признаков жизни. Спохватившись, что любимый лежит на дне уже минут семь, она глубоко вдохнула и нырнула в глубину. Но, увы, ей не хватило ни сил, ни дыхания, чтобы достичь дна. Вынырнув и отдышавшись, Джинни снова ушла под воду с головой, чтобы на этот раз, перебирая руками по цепи, добраться до Николая. Ощущение было такое, словно лезешь по канату. Только труднее. А невозможность получить спасительный глоток свежего воздуха только ухудшала дело. Достигнув середины, она почувствовала, что легкие готовы взорваться, и выдохнула, получив временное облегчение. Но, перегруженные мышцы требовали кислорода, и Джинни, помимо воли, сделала вдох. Соленая морская вода мгновенно обожгла легкие, а сознание погрузилось в спасительную тьму.

Видя, чем кончилась его попытка пошутить, Николай что было силы рванулся вверх. Подхватив начавшее понемногу погружаться невесомое тело, выскочил на поверхность. Джинни безвольно висела у него на руках, и юноша, обхватив буй ногами, поднял ее над волнами, перевернув при этом лицом вниз. Изо рта утопленницы полилась вода, и Джинни судорожно закашлялась. А шутник, лежа на спине и держа голову девушки над водой, уже вовсю плыл к берегу.

— Идиот!!!

Николай покорно склонил голову.

— Кретин!!! Согласный кивок.

— Задушу!!!

На этот раз он решился подать голос:

— Не надо, я сам…

Джинни зачерпнула горсть песка и бросила в Николая. Обитатели коммуны разбрелись по палаткам, отстоявшим от берега метров на тридцать в тени деревьев. И потому свидетелей неудачной шутки, как и разбора полетов, вернее, заплывов не было.

— Ну извини, Джин. Кто ж знал, что так получится.

— Дурак несчастный!

— Дурак, — покорно согласился парень, — ладно, когда там твои съемки?

— Да вон, видишь, народ уже собирается потихоньку. — Тогда пошли, что ли?

— Только прошу, не надо больше дебильных шуток.

На территории студии сновала масса народу. Казалось, она кишит как занятые делом люди, так и праздные зеваки. Нужный им павильон располагался на западном краю огромного сектора. Мелькнула мысль, что здесь впору пускать муниципальный транспорт, так велико было пространство, занимаемое киношниками.

Человек, распоряжавшийся на съемочной площадке, был одет в линялые джинсы и рубаху с оторванными рукавами. Поздоровавшись с Брюсом как со старым знакомым, он оглядел кодлу и сказал:

— Сегодня снимаем сцену битвы, так что леди пусть отдохнут. А джентльменов прошу в костюмерную.

Впрочем, костюмерная — это было слишком громко сказано. Просто из трейлера вынесли кучу тряпья и связку мечей в черных ножнах.

Напялив балахоны и натянув на головы закрывающие лицо маски, парни похватали мечи, слишком легкие для настоящих.

— Все просто, — размахивал руками оборванец, — вы банда ниндзя, напавших на главного героя. Подбегаете по одному и пытаетесь зарубить. Он же успешно отбивается, разя врагов направо и налево. Сцена проходная, так что никто не требует от вас особого таланта.

Новоявленные ниндзя дружно закивали, а главный уже кричал кому-то:

— Мотор!

При чем здесь мотор, Николай не понял, но выяснять не стал.

Дублером главного героя был крепкий гибкий парень, двигавшийся словно пантера. Пренебрежительно глянув на кодлу, которая, несмотря на мужественную экипировку, так и осталась толпой хиппи, он взял двумя руками меч и взмахнул им перед собой.

— Давайте, сынки. Да не бойтесь получить по заднице, вы же ниндзя!

Ниндзя, которых в общей сложности набралось человек десять, подбегали по двое, по трое и, получив свое, валились на землю.

— Тебе что, особое приглашение нужно?

Николай тряхнул головой, отгоняя наваждение. Все, что делал стоящий перед ним человек, было неправильно. И меч он держал не так, и будь у него в руках действительно заточенное оружие, то, скорей всего, он отрезал бы себе все, что можно отрезать.

— Давай же, остолоп. Тоже мне нашел время, когда задуматься.

И, вытянув свой так называемый меч рукоятью вперед, юноша сделал шаг навстречу противнику.

«Танец смерти» — так называлось то, что он сейчас демонстрировал. Прекрасно понимая, что это всего лишь игра, Николай тем не менее не мог позволить себе сыграть фальшиво. Его меч порхал, обозначая удары, а тело помимо воли выделывало сложные акробатические па. Немного мешал вес оружия, так как парень привык к настоящему мечу или по крайней мере к учебному деревянному.

«Каждый изучает то, к чему имеет естественную склонность, но ты явно ошибся в выборе», — глядя на отступавшего под его натиском каскадера, думал Николай.

Вернее, скорей всего, это были «мысли» Чена, убитого им на другом краю земли.

«Говорят, что Путь Воина есть обоюдное слияние Путей кисти и меча. И каждый стремящийся к постижению должен достичь высот на обоих поприщах. Не важно, если человек не имеет естественных талантов в этих областях, — неустанно упражняясь, он сможет приобрести необходимые навыки, чтобы в дальнейшем принять главную идею Пути».

— Стоп, стоп, стоп! — уже минуты две орал в мегафон толстяк в рваной рубашке. — Откуда ты вообще взялся на мою голову? Это ж додуматься надо до такого. «Путь кисти»! Нравится рисовать — так проваливай к чертовой матери! — И, уже примирительно: — Ты пойми, дурья башка, по сценарию главный ГЕРОЙ убивает своих врагов. А не бандит с большой дороги расправляется с рыцарем без страха и упрека.

Оказывается, в пылу воображаемого сражения Николай говорил вслух.

— Не надо так горячиться, мистер Роберте, — раздался голос с края съемочной площадки, — Молодой человек продемонстрировал высокий класс. Так что, я думаю, глупо зря пропадать такому таланту.

— Но, сценарий… — неуверенно залепетал Роберте.

— Ничего страшного. Просто поменяйте их местами. В конце концов, дублировать звезду мирового класса должен лучший.

В том, что во всем этом балагане принимают участие вообще хоть какие-то звезды, Николай сильно сомневался. Не говоря уже о мировом классе. Но, возражать не стал, а покорно переоделся и, сопровождаемый воплями Джинни, повторил сценку еще раз.

— Вот, Брюс, держи сотню.

— Одну минутку, мистер Роберте. Мы так не договаривались.

— О чем ты? Вас десять человек, по десятке на брата. Считать-то ты умеешь?

— Да, сэр. Но, мой парень дублировал вашего человека, а это стоит дороже.

По лицу толстяка было видно, что у него на сей счет другое мнение, но вновь вмешался человек, приказавший Николаю и каскадеру поменяться, местами:

— Заплатите им, Роберте, Таланты нужно поощрять.

— Но, что скажет профсоюз? Я не могу брать людей с улицы. Это ведь не ставка статиста.

— Это их проблемы. В конце концов, пусть лучше подбирают кадры.

Получив на четыре сотни больше, коммуна готовилась устроить праздник с шашлыками, выпивкой и неизменным сексом на ночном пляже, освещаемом только светом звезд.