В принципе, ссыльным денег не положено. Но там, где появляется Homo Sapiens, тут же возникают товарно-денежные отношения.

Многие из осуждённых, несмотря на риск заболеть лейкемией или ещё чем похуже, ходили в заброшенные земли. Разумеется, отступая, люди прихватили всё наиболее ценное. Но и оставили немало.

За различное зверьё, словленное на заражённых территориях, так же платили немало. Во-первых, учёные. Но ещё больше давали богатеи. И, если удавалось поймать крысу с двумя хвостами, или таракана, величиной с лягушку, считай, что счёт пополнился изрядной суммой.

Само собой, изрядный процент, а, точнее, пятую часть отстёгивали смотрящему. А тот, оставив сколько положено, отправит остальное "наверх". Так и текли ручейки, сливаясь в реки, а к сорок седьмому меридиану превращаясь в полноводные потоки. Потому и разрешали зекам посещать цивильные посёлки и гарнизоны, пользоваться услугами девочек и заводить сберкнижки. А иначе - кто станет горбатиться просто так, за здорово живёшь?

Для Серого, в отдалённом прошлом Сергея Мироновича Шалого, токаря третьего разряда, не проработавшего по специальности ни одного дня, тот день должен был стать праздником. Двухнедельный рейд на запад закончился удачно. Даже более чем. В одной из полу обвалившихся хат, в лежавшей в стороне от почти заросшего лесом тракта деревни, он нашёл несколько икон. Потемневшие от времени, в окисленных серебряных окладах, те были написаны на досках, что само за себя говорило не являвшемуся большим знатоком Серому о подлинности.

Хорошенько приметив место, мародёр вернулся в посёлок, сделав огромный крюк. Урки - народ ушлый. И стоит только пойти слухам, как десятки жаждущих поживиться за его счёт, вынюхивая, словно ищейки, кинутся по следу. И ведь найдут, собаки. Отыщут и распотрошат деревеньку. Разберут покосившиеся избы по дощечке, по брёвнышку. А в том, что ждём там ещё пара-тройка сюрпризов, добытчик нисколько не сомневался.

Одну, с нарисованной красивой женщиной, припрятал на чёрный день. А две, что поплоше, решил показать обосновавшемуся в соседнем городке барыге. Тоже из осуждённых но, вишь ты, башковитый, гад. Знает, кому и чем угодить, чтобы и дом разрешили занять, и с гостями из метрополии якшаться.

Сосланный на десять лет Серый не знал, что на оставленной про запас иконе была изображена Божья Матерь. А на двух других - Николай Чудотворец и Ефрасинья Полоцкая. Впрочем, такие тонкости мало волновали ни разу в жизни не ходившего в церковь уголовника. Да и некогда было. Все три года в ремесленном училище были заняты попойками, девками да драками. За пьяный дебош, окончившейся смертью и осудили на червонец. Семь уже за плечами, слава Богу. Осталось совсем ничего. Да и накопить кое-что успел. Так что, на большую землю вернётся не абы кем. Не голожпым фраером а солидным, знающим себе цену мужиком.

Безусловно, дальше пятидесятого меридиана пока не пустят. Серый в негодовании сплюнул. Суки! Как к диким зверям относятся. Адаптацию, видите ли, пройти надо. Постепенно ин-те-гри-ро-вать-ся в общество. Название-то какое придумали, а? Одно слово. Суки! Интеллигенция, мать их!

Но, что такое пять лет? Даст, на лапу кому следует, и пристроится где-нибудь сторожем. Не на стройку же ему идти. Или, на завод. Труд - он любой почётен.

Суки!

Добравшись до зоны, где был прописан, первым делом истопил баньку. Оно, конечно, надо отметиться у смотрящего. Но это потом. Тот мужик с пониманием. А иначе, долго на такой должности не протянешь.

Вымывшись, переоделся в чистое, разглядывая криво прилепленные к стенам с отвалившимися обоями картинки с голыми бабами. Нашарив на полке чёрствый сухарь и, жуя на ходу, двинулся к дому старосты.

Комендант зоны с семьёй предпочитал жить в гарнизоне, так что, фактически, тот являлся наместником Бога на этой грешной земле. Нарушение, вообще-то, так как зек по определению не может быть лицом официальным. Только, порядки в здешних местах - они сами собой складывались. С оглядкой на Владивосток, естественно, не без этого. Но и пониманием собственной выгоды.

Обрез, от греха подальше, оставил дома. На входе обыскали и, забрав хорошо смазанный и пристрелянный наган, проводили в горницу.

Пахан - человек лет пятидесяти, полностью лысый, с изрезанным морщинами лицом, как раз обедал. Кинув на гостя недобрый взгляд, молча налил пол стакана самогона и подвинул на край стола.

- Благодарствуйте.

Посетитель выпил и, поскольку закусить не предложили, занюхал рукавом и стал ждать, переминаясь с ноги на ногу.

- Ну, с чем пожаловал?

Шалый неловко вытащил из-за пазухи иконы. Цепким взглядом окинув находки, хозяин безразлично кивнул. В столице за обе - тысяч десять дадут, не меньше. Здесь же, хорошо, если глупому урке перепадёт десятая часть. Значит, его процент - двести. Половину барину, итого - стольник. Что ж, можно сказать, неплохо. Если бы каждый из пятисот баранов раз в две недели приносил по стольнику… Хотя, чего греха таить, бывает, приволакивают и больше.

Мужчина на минуту задумался. Если барыга, что отдаст находки, как минимум за пять тысяч, отстёгивает ментам столько же, сколько и он, те должны иметь астрономические счета где-нибудь на Гавайях.

Вор закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Где вы, далёкие жаркие страны? Ему, получившему двадцать пять за вооружённое ограбление, вряд ли удастся когда-нибудь понежиться под ласковым солнцем. Обманула жизнь. Поманила яркими красками и прошла мимо. Рак, разъедавший внутренности, не оставил совершенно никакой надежды. Если бы не марафет, давно бы загнулся от боли.

- Можешь ехать. Я позвоню. - Коротко бросил авторитет. Затем, щёлкнул пальцами и один из подручных, принёс бланк с загодя поставленной печатью. - Двух дней хватит?

Шалый чуть не замурлыкал от удовольствия. За глаза хватит. И дела сделать, и на девочек останется.

Поклонившись, низко, но с достоинством, как и подобает серьёзному блатному, вышел за дверь и глянул на бумажку.

Он, такой-то такой-то, приказом коменданта, подполковника Гусева, направлялся в N-ск для получения постельного белья для зоны номер семнадцать. Подпись тоже наличествовала. И кто станет проверять, чем на самом деле занимался ссыльной? Уж точно, не госбезопасность. У них, горемычных, и без него забот хватает. К тому же, неизвестно, какую часть отслюнивает гарнизонный "старшему брату".

Серый заправил мотоцикл, благо запас бензина имелся и, поплевав через плечё, выехал на дорогу. Оружия не брал, так как патрули этого не любят. Оно конечно, дальше границы всё равно не сошлют, но зачем лишние неприятности? Благодаря "красненькой", мудро приложенной к справке, шлагбаум миновал без помех и, вскоре остановил верного коня перед домом барыги.

Охраны особой не водилось. Да и, покажите того сумасшедшего, кто дерзнёт раззявить ляпу на пирог, в котором имеют долю сильные мира сего?

Как и предполагал староста, перекупщик предложил тысячу. Немного поторговавшись, лишь для приличия, ибо больше сплавить находку было некому, разве что за меньшую цену, Шалый взял деньги и, довольно ухмыляясь, двинулся в заведение мадам.

Шалава стоила двадцать пять рублей, а выпивка сущие копейки, и он искренне считал себя хозяином жизни. Пусть даже, и не совсем удавшейся, но и окончательно не повернувшейся задом.

Выбрал Марту, крашенную блондинку лет тридцати, сосланную за мошенничество. Основной профессией на фронтире прокормиться проблематично, и не страдающая излишней щепетильностью дамочка подрабатывала в доме терпимости.

Клиент взял бутылку шампанского для шлюхи и водки для себя и, поднявшись наверх, славно провёл время. На что, по причине долгого воздержания, ушло всего двадцать минут. Чувствующий, что ещё способен на многое, зек, бросив взгляд на часы, решил освежиться пивом.

- Подожди, я ещё не закончил. - Предупредил он.

Марта равнодушно пожала плечами. Мальчик заплатил за час, и волен делать, что хочет.

Спустившись, Шалый купил бутылку пива и, посмотрев в зал, увидел давнего знакомого, Гендоса. Они корешились ещё на воле. Потом Серого сослали, а друган остался на свободе.

- Гена! Ты, что ль?

На обветренном лице появилась щербатая улыбка.

- Серёга, друг!

- Надолго в наши края?

- На пять. - Погрустнел тот. - Представляешь, в поезде на козла нарвался. Начистил мне харю так, что пришлось выйти на ближайшей станции. А тут, как назло, менты. У меня костюм порван, морда в крови, ну те и доколупались: давай, мол, документы.

- И что?

- Вот… - Гендос печально развёл руками. - Кукую.

- И давно? - Поинтересовался Шалый, опять посматривая на часы.

- Вторую неделю. А ты что, торопишься? - Удивился новичок.

- Да, проститутка ждёт. - Пояснил старожил. - Забашлял за час, а половина уже прошла.

- Шикуешь. - Завистливо протянул приятель.

- Можно подумать, ты без бабок в кабак заявился.

- Говорю же, только что привезли. - Уныло повторил Гендос. - Должен был отправиться вместе с этапом, да один мудак из местного начальства, возомнил себя крутым картёжником. И, узнав, что прибыл шулер из Владивостока, да ещё бывший во всероссийском розыске, трое суток мурыжил.

- А ты что?

- Ну, играли, сам понимаешь, на фантики. - Сказал катала. - Но, чтобы отвязался, пришлось показать пяток детских фокусов. Хотя, лохом тот был, лохом и помрёт.

- А здесь что делаешь?

Время утекало, как вода сквозь пальцы, но любопытство оказалось сильнее.

- Объяснил же, направляюсь к месту поселения. Да конвой, по дороге решил слегка размяться. А меня здесь оставили.

Шалый понимающе кивнул. Подобные действия объяснялись вовсе не беспечностью военных, а простым фактом, что бежать было практически некуда. На запад полезет разве что полный идиот. А сунуться на восток без документов мог только смертник.

Внезапно, поддавшись благородному порыву, Серый предложил:

- Девку хошь?

Гендос облизнулся. Он давно усвоил, что за всё в этой жизни приходится платить, но и упускать шанс не видел резона.

- Я пустой. - Предупредил на всякий случай.

- Разберёмся. - Великодушно отмахнулся Шалый.

Желание куда-то ушло, а пригреть салагу очень даже не лишнее. Оставив пустую бутылку на столе, мужчины поднялись наверх и Серый по хозяйски толкнул дверь.

- В чём дело, мальчики?

Голая Марта, раскинувшаяся на измятой постели, картинно вскинула брови.

- Вот, заместителя привёл. - Похабно усмехнулся клиент.

Потаскухе, видевшей на своём веку очень много, приходилось обслуживать и двух, и даже трёх человек одновременно. Правда, предварительно получив с каждого. Нет, вообще-то она не возражала. Бабки отстегнул - имеет право. Но, надежда, что обломится что-нибудь сверху, заставила привстать и скорчить презрительную мину.

- Мечтать не вредно, юноша!

Черта характера, благодаря которой Сергей Шалый сменил промасленную спецовку токаря на телогрейку ссыльного, вновь сыграла с ним злую шутку. Ярость охватила всё его существо. Кровь бросилась в голову.

- Ты на кого вякаешь, сука? - Прорычал он и наотмашь ударил женщину по лицу.

Дёрнувшись, словно тряпичная кукла, та стукнулась виском о спинку кровати, и замерла в абсолютно неестественной позе.

Служивший по контракту второй год сержант Куприянов, довольно облизываясь, вышел из номера, застёгивая на ходу ширинку. Подопечного на месте не оказалось, но это не обеспокоило бравого вояку. К тому же, товарищ, судя по приглушённым стонам, доносившимся из-за хлипкой перегородки, как раз заканчивал.

- Где? - Спросил у бармена.

- В седьмом. - Указал наверх тот. "А говорил, урод, что денег нет". - Обозлился Куприянов и, взявшись за перила, зашагал по ступенькам.

Гендос, увидев, как повернулись события, нерешительно приблизился к шлюхе и, дотронувшись до шеи, прошептал.

- Ты же убил её.

- Да ну, прикидывается. - Серый отхлебнул водки прямо из горлышка и вытер губы ладонью. - Тварь, она и есть тварь. Просто время тянет.

- Она мертва, слышишь! - На этот раз что есть мочи, заорал катала, и бросился к выходу.

Дверь распахнулась и Гендос, наскочив на вошедшего сержанта, отлетел назад в комнату.

- Та-ак! - Ещё не успев оценить обстановку, на всякий случай протянул тот.

А Шалый, по-прежнему державший бутылку в руке, опустил её конвоиру на темечко.

Картёжник кубарем скатился по вниз, прямо под ноги второму охраннику. Осторожно выглянув на лестницу, Серый наклонился и, достал из высекшей на поясе трупа кобуры, пистолет. В эти минуты он плохо соображал. Понимал только, что если товарищ убитого войдёт и застанет его в комнате с двумя покойниками, всё будет кончено.

Старший этапа, с погонами прапорщика, схватил Гендоса за шиворот, и рывком подняв на ноги, грозно поинтересовался.

- Где Куприянов?

- Т-там.

Дрожащей рукой зэк указал наверх.

Отпустив трясущееся чмо, тот едва успел сделать пару шагов, как из-за двери высунулась рука с оружием и раздались выстрелы.

Две пули попали в грудь. Последняя угодила в голову, и мозги брызнули в разные стороны, испачкав стену.

Прыгая через три ступеньки, Шалый быстро слетел вниз, и ткнул приятеля стволом в бок.

- Где ваша машина?

- На улице. - Просипел тот.

- Веди. - Приказал Шалый.

- Я… Я не пойду.

- Веди, сука! - Сорвался на крик убийца. - Или, думаешь, вертухаи станут разбираться, кто прав, кто виноват? Он же первый сдаст. - Серый кивнул в сторону давно опустевшей стойки. - Да тебя же на части разорвут, без суда и следствия!

Парочка выскочила наружу и, усевшись за руль, зачинщик заорал:

- Ключи давай!

- У К-куприянова. - Только и смог пролепетать подельщик. - Это тот, которого ты бутылкой.

- А-а! - Ощущая, как петля затягивается на шее, истошно завыл бандит.

Сзади послышался шум мотора и, оглянувшись, урки увидели изрядно пошарпанный, но вполне бодро урчащий американский микроавтобус. Шалый молча поднял пистолет и, сквозь стекло выстрелил водителю в лицо. Проехав несколько метров, автомобиль остановился.

Подбежав душегуб, открыл дверцу и, сбросив мёртвого шофёра на землю, сел за руль.

- Что стоишь? Залезай! - Скомандовал Гендосу.

- Н-нет.

- Садись, говорю, урод!

Для острастки беглец пальнул дружку под ноги и тот, побледнев, забрался на соседнее сиденье.

- Глянь, кто там. - Распорядился, трогаясь с места, уголовник и кивнул в салон.