— Повезло нам. — Игорь, улыбаясь, протянул пачку долларов. — После такой плюхи мог и не встать, болезный.

— Извини, задумалась.

— Да че там, Майя, нормально сработала! К тому же все бухие. Правда, пара человек, поставившие на тебя, что-то заподозрили. Но на кону была мелочь, и они быстро завяли.

— Да уж. Если бы хохол не поднялся, не миновать бы неприятного разговора.

— А-а, забудь, — отмахнулся Игорь. — Ну я поехал?

— Хорошо. Созвонимся.

Игорь сел в «мерседес» и плавно тронулся с места. Я же медленно пошла по московской улице, прикидывая, где бы найти укромный уголок, чтобы дать волю чувствам и немножко полетать.

Войдя в один из подъездов, поднялась на последний этаж и, выбравшись на крышу, встала на парапет. Город раскинулся внизу, такой загадочный, игриво подмигивающий огнями и извивающийся трассерами автомагистралей. Покачавшись на кромке с пятки на носок, я повернулась спиной к пропасти и, раскинув руки, упала назад, глядя, как стремительно полетели вверх звезды.

Впрочем, длилось это недолго, и через пару секунд я зависла где-то на уровне пятого этажа.

Странно всё же. Сколько раз в течение этого года я смаковала то, что сделала накануне. Казалось, стоит только мести свершиться, и я почувствую облегчение. Ледяной комок, уютно угнездившийся в глубине души, начнет стремительно таять, вырвавшись наружу слезами. А я снова стану прежней семнадцатилетней девчонкой, которая ровно год назад в упоении танцевала, опьяненная таким же летним вечером, чудесной музыкой и бокалом шампанского.

Всего лишь год прошел.

Как это мало… И как много.

Закусив во второй раз собачьей кровью, я лежала на крыше и смотрела в небо. Как Шопенгауэр, которого поздно ночью остановил в парке сторож, я не могла найти ответ на важнейшие вопросы бытия. Кто я? И зачем?

Ладно, положим, «кто?» — в общем-то понятно. Малолетняя дурочка, нашедшая-таки на свою маленькую попку приключений. На остальные части тела тоже. А вот насчет «зачем?»… Наверное, этот Вопрос Вопросов будет мучить меня еще годы и годы.

В голове, норовя оттолкнуть друг дружку, теснились разные думы пополам со страхом. Мстить трем подонкам почему-то расхотелось. К тому же мысли о вышестоящих инстанциях вроде «Ночного» и всех других «Дозоров» не добавляли очарования моменту. Я влезла на парапет и, глотая слезы, прыгнула вниз.

Видимо, юное тело имело собственное мнение, принципиально расходившееся с роившимся в голове юношеским бредом. И, среагировав автоматически, «завесило» меня в паре-тройке метрах от земли.

Удивленная, я тут же принялась экспериментировать, взлетев обратно на крышу. Но не тут-то было. Во второй раз заставить себя соскочить с парапета оказалось выше моих сил. Так что пришлось левитировать потихоньку — поднявшись над крышей и зафиксировав взглядом одну точку, выбираться за край.

Самоубиваться сразу же расхотелось и, стремясь насладится новым умением, я принялась шалить, заглядывая в окна и, постучав по стеклу, наблюдая за испуганными лицами.

Надурачившись вдоволь, отправилась домой, чтобы принять ванну, а заодно успокоить предков. Видок у меня, наверное, был тот еще, так как маман схватилась за голову, а отец за ремень. Мышкой проскользнув в дверь, я закрылась на защелку и с удовольствием вымылась.

Потом, лежа в теплой пене, я невесело катала в голове нехитрые соображения, всё больше погружаясь во вселенскую тоску. Жизнь повернулась иной гранью, и, как ни крути, нужно было как-то приспосабливаться. Для начала хотя бы решить проблему жилья. Ведь останься я дома, и предки, озабоченные моим странным дневным сном, поставят всех на уши.

Вытеревшись насухо, я надела чистую одежду и отправилась в свою комнату потрошить копилку. Не то чтобы там водилось много денег, но всё же.

Отец грозно нахмурил брови, едва я взялась за ручку двери.

— Куда?

— Майя, поешь хотя бы! — укоризненно вторила ему маман.

— Спасибо, мам. Я сыта, — стараясь не сорваться на истерический смех, сказала я и пулей выскочила из квартиры.

Живущий двумя этажами ниже хулиган и обормот Колян сидел на лавочке и курил.

— Маечка, Маечка, что прячешь под маечкой? — загундосил он свою дурацкую шутку, которой изводил меня уже года два.

Нет, не к добру он это. Не к добру. Слава богу, хоть наевшаяся была, а то бы точно порвала идиота, аки собака бешеная. А так… Ну подумаешь, челюсть сломала. Придурку даже на пользу пошло. За две недели, пока сращивал ее в больнице, о жизни задумался. И пить стал меньше, потому как с медсестрой познакомился. Пути Господни неисповедимы, оказывается, блин. Аминь то бишь.

Решив, пока не соображу что к чему, отсидеться на даче, я неторопливо брела в сторону вокзала. Собственно, самой насущной проблемой оставалось где, собственно, жить. И на какие, извините, шиши это самое жилье снять. Мысли о финансах заставили меня круто изменить направление, и, всё ускоряя шаг, я понеслась к дому бывшего любимого. В конце концов, папаня его финансист? Финансист. Стало быть, денежки у него есть. Вот пускай и раскошеливается, толстосум проклятый.

Остановившись у коммерческого киоска, купила чулки и черную майку пятьдесят четвертого размера с металлистской символикой.

Как-то в разговоре милый прихвастнул, что папахен, мол, постоянно имеет дома не меньше пятидесяти штук налом. Так что, не особо задумываясь о таких вещах, как сигнализация, которую устанавливают на сейфы, и уж тем более об устройстве этих самых сейфов, я подбежала к элитному дому на набережной Москвы-реки и, одним махом перепрыгнув через забор, взвилась вверх.

Наверное, новичкам везет, так как, подлетев к окну, я еще раз попала в нужное время и в то самое место.

Собственно, папашу я ни разу не видела, но, судя по всему, не кем иным, кроме как хозяином, этот человек быть не мог. Одетый в парчовый халат поверх белоснежной рубашки с галстуком, он, сидя в кресле, курил сигару и смотрел новости. План мой был прост, как и всё гениальное. Чулок на голову я натянула загодя. А майка, на мне похожая, скорее, на балахон, полностью скрыла очертания фигуры. Встав на оконный отлив, я прикидывала, как половчее разбить окно и поэффектнее ворваться в комнату.

О том, что делать дальше, как-то и не задумывалась. Наверное, надеялась взять клиента на испуг. Хотя теперь кажется, что вряд ли бы это получилось. Говоря словами киношного мафиози: «Он скорее бы убил собственных детей, чем выпустил из рук деньги».

Не знаю уж, случайность это была или провидение… но хозяину вдруг зачем-то понадобилось открыть бронированного монстра, и я ломанулась сквозь стекло.

Пистолет сам собой прыгнул мужику в руки, и я почувствовала удар в грудь, отбросивший меня назад, к окну. Второй раз, правда, он выстрелить не успел, ибо я от души заехала ему кулаком в челюсть. Должно быть, полученная рана сыграла свою роль, так как в «нормальном состоянии» одним ударом я свободно убиваю взрослого мужчину.

Этот же просто вырубился, и мне осталось лишь по-быстрому взять то, что лежало прямо перед глазами. Не обманул милый, оказывается. Там было даже немного больше пятидесяти штук.

В запертую дверь кабинета уже кто-то ломился, и я, немного при этом порезавшись, выпрыгнула в ночь.

Успев на последнюю электричку, добралась до дачи и, стащив матрац — от греха подальше — в погреб, завалилась спать.

Опустившись на балкон, я прошла в комнату. За три часа моего отсутствия в квартире ничего не изменилось. На своих местах стоит мебель. Телевизор с проигрывателем DVD в углу. Небольшой бар. Вообще-то я не очень люблю алкоголь, да и, претерпев изменения, экспериментальным путем выяснила, что для достижения эффекта требуется как минимум тройная доза. Самое паскудное то, что наутро несчастный организм напрочь забывал об измененном метаболизме и издержки в виде похмелья воспринимал так, словно я была совершенно нормальной. Прикиньте, да? Выпив литр водки, я получала удовольствие, как от легкого коктейля. Зато наутро-о… Жуть, в общем. Мрак и ужас.

Сбрасывая на ходу одежду, прошла в спальню. Никаких изысков вроде обитых шелком лакированных гробов и мумий летучих мышей по углам не имею. Из «предметов роскоши» — лишь стальной лист толщиной пять миллиметров, которым наглухо заварено окно, да и тот я стыдливо задрапировала шторами. Дверцу в свой будуар тоже оборудовала крепким железом. От греха подальше. Существовало еще одно украшение, достойное алькова прекрасной дамы, но о нем как-нибудь после.

Раздевшись догола, включила комп, стоявший в спальне, и, ожидая, пока загружается «Винда», поставила кипятиться воду для кофе. Скоро утро, и, как всегда с наступлением рассвета, меня неодолимо потянет ко сну. А мне хотелось порыться в Сети. Все эти месяцы я очень осторожно лазила по разным чатам, пытаясь найти кого-нибудь из мне подобных. Зачем это делаю, сама не знаю. Видимо, подсознание играет в свои жестокие игры, внушая невеселые мысли о «тяжести одиночества».

Ведь если следовать логике, таким, как мы, надо держаться друг от друга как можно дальше. И в этом утверждении нет ни капли эмоций, один лишь сплошной прагматизм. Всё же, как ни крути, мы — хищники. И хочешь не хочешь, а, сами того не желая, вскорости станем наступать собратьям на пятки и «перебивать масть».

Вот так и появляются «Дозоры», мелькнула грустная мыслишка. Сначала «избранных» становится слишком много. Чуть погодя они начинают грызться между собой. А через годик глядишь — опаньки! — наиболее коммуникабельные уже сбились в стаю и выдали на-гора первый «указ» типа «только для членов клуба». И вступительные квоты повыше. Чтоб не лезли, понимаешь. Ну а дальше — пошло-поехало. Ведь еще древние говорили, мол, «ничто не объединяет так здорово, как общий враг».

Так что, возможно, мудрая природа, как всегда, нашла оптимальное решение, наделив таких, как я, не только ненасытной жаждой энергии «в чистом виде», но и закоренелым эгоизмом. А заодно и чувством самосохранения. Ведь не на пустом же месте появились все байки про вампиров, вурдалаков и прочую нечисть. Помните, у Стивена Кинга в его «Салимовом Уделе»? Жил себе тихо-мирно ма-аленький американский городишко. Жил-поживал, деток строгал да добра наживал. Пока не прибыл в это чудное местечко Главный Вурдалак.

Нет, я, конечно, уважаю Кинга. Но, согласитесь, такими темпами истребляя мирное население, да не просто выкашивая, подобно Третьей мировой, а попутно плодя себе подобных, то есть конкурентов, вряд ли бы он смог протянуть больше недели, а не то что столетия. Ведь под конец печальной и жуткой истории они даже грызунов съели, бедные.

В общем, я осторожно рыскала тут и там. Эдак ненавязчиво писала идиотские стишки, проникнутые, как мне казалось, чем-то эдаким, и… ничего.

То есть ответного бреда, конечно, хватало. Но всё это не то. Детский лепет, лишенный смысла. И мой призыв до сих пор так и остался гласом вопиющего в пустыне.

Сварив кофе, проходя с чашкой в руках по коридору, бросила взгляд в большое зеркало, висящее в прихожей. Еще один развеянный миф, будто вампиры не видят своего отражения. Хотя сколько этих «литературно достоверных» баек насочиняли за столетия?

Пока что не было повода описать мою внешность. И, право, чувствую некоторую неловкость, делая это, если можно так выразиться, «вслух». Но, с другой стороны, я же не монашенка какая-нибудь. Подруги, перед которой хотелось бы хвастаться, теперь нет. Парня… Ладно, не будем о грустном. Тем более сейчас, когда не прошло еще и суток после всего.

Так вот, я стояла перед зеркалом и любовалась собой. С моей стороны было бы нескромно слишком уж хвастаться какими-то особыми прелестями, подаренными природой. Но, как мне кажется, я далеко не уродина. Этот же с дружками оценили по достоинству.

Посещая ночные дискотеки, я то и дело получала комплименты от незнакомых парней и явственно угадывала огонек желания в их глазах. Казалось, мальчики прямо на ходу раздевают взглядом. Что, как ни странно, после произошедшего год назад инцидента не вызывало неприязни.

Я провела рукой по волосам и покачала бедрами, получая от созерцания своего обнаженного тела явное удовольствие.

От природы я брюнетка «средней степени жгучести». Тонкая, стройная, но без излишней худобы, как у этой дистрофической английской манекенщицы. В общем, sex appeal «имеет место быть».

Сказать что-то о лице, честное слово, затрудняюсь. То я им восхищаюсь и тогда, кусая губы, заливаюсь горькими слезами. Бывает же, наоборот, нахожу свою морду жуткой и отталкивающей. И в такие мгновения испытываю какое-то садистское удовольствие, размышляя о своей «загубленной молодости».

Даже став «измененной», мне довольно часто приходится слышать весьма прозрачные признания, в том числе и интимные. Но, не претендуя на какую-то особую добродетель (да и поздновато уже как будто), я тем не менее весь этот год прожила совершенно одна.

Вообще-то неизвестно, возможен ли секс между гемоглобинозависимой и нормальным.

Я отнюдь не лишена чувственности. Но как гласит «народная мудрость»: «секс — прекрасная имитация любви. В нем присутствуют все ее движения, но нет ничего от ее сущности».

Мне же по дурости всё еще хотелось чего-то такого… Романтичного и возвышенного, что нельзя выразить словами и что может почувствовать лишь наивная восемнадцатилетняя девушка.

Но, видно, один раз обжегшись на молоке, теперь с остервенением дую на воду. Я осторожна и не хочу стать рабыней невнятно выраженных плотских желаний.

Вообще-то мне очень нравится Игорь… Такой милый, застенчивый недотепа в вечно сползающих с носа очках. И, честное слово, я не прочь заняться с ним любовью, но…

Собственно, об этом я только что сказала выше.