— Что случилось, полковник? — спросил Бенеш, поднимаясь из-за стола, когда в дверях его кабинета появился Моравец. — Секретарь сказал мне, что вы просите буквально немедленно принять вас.

— Да, извините, пан президент, я действительно очень настоятельно просил срочно принять меня, — закивал Моравец, подходя ближе к президенту. — Мне нужна ваша помощь. Я уже устал бороться с англичанами. Поднимите вопрос о заброске наших парашютистов на самом верху. Обратитесь к Черчиллю, в конце концов. 30 ноября выброска «Антропоида» снова сорвалась: самолет сбился с курса и вернулся ни с чем. Возможно, надо и впрямь создать чешский экипаж специально для этих целей.

— Я уже слышал, что выброска «Антропоида» сорвалась в очередной раз, — вздохнул Бенеш, — и меня это очень расстроило.

— Вопрос надо ставить гораздо шире, пан президент, — настаивал Моравец, — У нас без связи сидит очень ценный агент. У нас без поддержки остались несколько очень активных групп. В конце концов, они просто уйдут в коммунистическое подполье. Москва с каждым днем все активнее поддерживает движение сопротивления в Центральной Европе. И, вы уж меня извините, такой оборот дела приведет к краху вашей политики. На родине будут говорить, что вы президент радиостанции, так как это единственное, что у нас есть. Из-за неточной, это еще, мягко говоря, выброски сорвана операция «Бенджамин», и потерян агент. В провале операции «Персентаж» мы не можем прямо обвинять англичан, но и не можем сказать, что они тут ни при чем. Отложены операции «Антропоид», «Сильвер-А» и «Сильвер-Б». А мы уже планируем следующие. Среди парашютистов скоро начнет падать дисциплина. Да и сами посудите, как можно с риском для жизни идти на выполнение операции, спланированной людьми, которые не могут организовать даже начало, даже самую простую часть операции?

— Да-да, — замахал руками Бенеш, — вы, наверное, во многом правы, но поймите правильно, мы здесь в роли приживалок, и не можем стучать кулаком по столу.

— Нас сюда пригласили, как союзников в борьбе с общим врагом, — забыв о всякой вежливости, отрезал Моравец. — Или мы вместе боремся, или я тоже пойду к Советам. Кстати говоря, в Москве уже поговаривают о создании нового чешского правительства.

— Это просто невозможно! — воскликнул Бенеш.

— Очень даже возможно, пан президент, — жестоко продолжал Моравец, — польское правительство там уже, можно сказать, сформировано. И учтите, ситуация под Москвой заставляет всех тех, кто сидит под немецким сапогом, обращать свои взоры именно туда.

— Ситуация под Москвой еще очень неясная, — попробовал возразить Бенеш. — Русским помогает зима. Немцы остановят наступление на зиму, а весной начнут его снова. Вспомните Францию.

— Здесь нет ничего общего, — стоял на своем полковник. — Во Франции всю зиму велись редкие перестрелки, а русские на такое положение не согласны. Русские и сейчас ведут настоящие бои. По моим данным, немцы уже потеряли около пятнадцати процентов личного состава, а вот русские подтягивают все новые и новые дивизии из Сибири. Вы постоянно в своих выступлениях говорите о том, что война закончится в будущем году. Возможно и так, но только при таком развитии событий она закончится тем, что русские будут стоять во Франции.

— Англия и Америка этого не допустят, — энергично замахал руками Бенеш.

— А их и не спросят, — уже устало закончил Моравец.

— Хорошо-хорошо, — тоже устало сказал Бенеш. — Я сейчас же, следуя вашему совету, буду настаивать на срочном приеме у Черчилля.