00:05 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
Настя устроилась поперек ложементов, завернувшись в мешок. На Земле – изрезала бы все ребра, а в невесомости ничего не чувствуешь, главное – не улететь никуда. Для чего на каждом спальнике есть «специально обученный» карабинчик. Пластиковый.
Сначала Настасья делала вид, что читала, потом – что уснула. Кэбот заглянул пару раз, но влететь не решился. Что и требовалось. И не только потому, что тому же Кэботу до поры не следует запускать шаловливые ручки куда не следует. Ей самой нужно время, нужно подумать. Лихорадочная деятельность закончилась, наступило опустошение. Все ли она сделала?
Все. Она влезла во все дыры, в которые можно было влезть, не прищемив себе нос, хвост или еще какую часть тела. Она была очень – даже, может быть, излишне – осторожна. Даже если амеров и насторожил второй, неудавшийся аварийный сеанс (хотя она выключила передатчик сразу, едва в телефонах послышался шум глушилок), предпринимать что-то им уже поздно. Так быстро планы не переигрываются. Хотя нет. У них есть один выход, реализовать который они успеют однозначно.
Отменить операцию.
Это было бы неплохо. Может быть, ей сразу надо было начать трезвонить во всю Ивановскую? Или даже спросить Кэбота – а что это ты, нехороший человек, замышляешь?
Нет, вряд ли. Сильно вряд ли. Машина запущена, а машины такого масштаба, как НАСА а равно, как пить дать, ЦРУ, Ю-Эс Эйр Форс, ихнее же Нэйви и прочие фонды защиты демократии, задний ход так просто не дают.
К тому же на Земле у них уже все пошло не так, как они планировали, – но признаков заднего хода что-то не видать. Оно понятно – закусили удила. Плохо. Будет ли куда вернуться – хоть со щитом, хоть на щите?
Как там Алиска? Что это за лагерь – понятно. Теперь понятно. Эвакуация. Повезло, что она там со своими. С Аленой. Это хорошо. Надежно. Алена – настоящая жена офицера. Не то что она. Игорь сейчас наверняка где-то там, готовится воевать. Или уже воюет. А она болтается черт-те где. Черт-те в какой идиотской ситуации. Одна.
И никто даже не пытается с ней связаться.
Ей очень захотелось забить на все и поплакать – но она просто не успела. Уснула по-настоящему.
08:30 мск (00:30 EDT)
Вашингтон
Штаб-квартираNASA
Специальная группа
– Надеюсь, леди и джентльмены, вчера вы все выспались? – Собравшиеся закивали, только Док, казалось, подремывал. – Отлично. Возможно, нам предстоит прожить на кофе часов тридцать. Ребята уже причалили к станции. Тридцать минут до открытия люков. Финальный отсчет.
– Итак, дамы и господа, ваши заключения. Док? – Взгляд психолога был исполнен сочувствия. Возможно – чисто профессионального. А может, и нет. Ладно. Это его тачка дерьма. Его собственная.
– Меня несколько беспокоит психологическая готовность команды, за исключением, пожалуй, Гражински. Они верят, стараются верить, что действительно осуществляют спасательную операцию, – но морально им тяжело. Однако мальчики справятся. Они сделают это, без восторга, но сделают.
– Хорошо. На поверхности?
– Мистер Тоцци достаточно размягчен. Как сообщает доктор Понцо, он воспринял указание своего министра с внутренним облегчением. Он готов. К сожалению, мы упустили из вида фактор рассвета, который несколько снизил напряжение на базе, – но наш итальянский коллега смог вернуть объект в нужное нам состояние. Русский тоже показывает ожидаемые реакции. Если эта операция нужна – я говорю «да».
– Она нужна. Джессика?
– Да. Мы способны удержать их вне связи на необходимое время. Четыре часа у нас точно есть. К тому же, при необходимости, мы можем вообще уничтожить их спутник…
– Пока не надо. Постараемся сработать по мягкому варианту. Алекс?
– Общественное мнение полностью готово. Уровень потенциального одобрения акции в Штатах – семьдесят девять процентов, в Европе – семьдесят три. Мы запустили вторую волну роликов. Как новых, якобы со станции, с ножом, так и «грузинских». В Италии прошла демонстрация с требованием отдать Третьякова под суд. Мать Мистера Пицца дала три интервью. Жаль, что мы не можем высадить взвод хороших парней прямо на русской базе и разнести все к чертям. Боюсь, нам даже придется объяснять, почему мы не можем этого сделать. Да под это дело можно будет выбить у конгресса деньги хоть на «Звезду Смерти»! И на корпус спейсмарин с болтерами в придачу! Черт, да наших ребят будут носить на руках, как Нила и Базза. Они станут героями.
– Оптимистично. Надеюсь, все так и будет. Арчи?
– Экстренное заседание парламента Италии прошло в соответствии с планом. Ответ Госдепартамента на официальный правительственный запрос от министра Кальдеролли будет опубликован через сорок пять минут, то есть через полчаса после открытия люков там, наверху. Они все равно работают круглосуточно из-за заварухи в Европе, так что очередной пресс-релиз в неурочный час никого не насторожит. Кроме того, в пресс-релизе в основном общие слова, так что русские воспримут его только в качестве игры на нервах. Сразу постле окончания активной фазы будет дано официальное разъяснение.
– Предполагаемая реакция общеевропейских институтов?
– Если оптимизм Алекса оправдается, то на фоне калининградских событий европейцы проглотят это без особого возражения. Зондаж показал это со всей определенностью. Пока они не хотят поддерживать нас, но в случае удачи они примут ситуацию так, как есть, – тем более что мы сразу же дадим им альтернативу.
– Хорошо. Итак, вовне все в порядке. Теперь – главное. Кевин? – Толстый, таких не берут в астронавты, Кевин производил впечатление старого, опытного полицейского. Каковым он, впрочем, и был раньше.
– Парни проинструктированы. «Орион» – в норме, неисправности и следы саботажа не обнаружены. Не удалось проинспектировать «Союз» – из-за очередной протечки трубы в каюте миссис Гайки она провела ночь в капсуле. Это не позволило проверить пункт пять-один, – все обеспокоенно уткнулись в планшеты, – однако благодаря этой же трубе удалось проверить личные вещи объекта. Ничего настораживающего не обнаружено. Майк проинструктирован насчет непроверенного пункта. Сначала плотная блокировка, при необходимости – использование тазера. Но лучше бы без этого. Затем – изоляция.
– Хорошо. Твое заключение?
– Они справятся. Можно начинать.
Рон оглядел взглядом собравшихся. Возможно, следовало сказать что-нибудь соответствующее моменту. Но зачем? Он обернулся к селектору.
– Канал к «Ориону», Марта… Отлично. Майк? Доброй ночи. Или, вернее, доброе утро.
08:45 мск
Москва
Район метро «Щелковская»
– А?!
– Вставайте, майор! Вас ждут великие дела! Кофе на кухне, еда – там же. Но-но! Р-р-руки от попы! Я как та Баба-яга. Сначала – накормить, а там – посмотрим. Тем более что у тебя есть еще два часа.
Виктор сел, с хрустом потянулся. Свесил ноги на пол, прикрывая краем одеяла то, что было между ними и вполне ничего себе торсом. Ох…
Алла замерла. Виктор с некоторым недоумением оглянулся. Она мотнула головой.
– Что такое? – улыбка, но неуверенная.
– Этого я не видела… Говорила же мне мама, что мужчину за одну ночь узнать невозможно – нужно как минимум еще и утро. – Шутку пришлось срочно рожать, в муках, – хотя ночью в перерывах они сыпались из нее сами. Как и из него.
– Ты про шрам? Было бы странно, если бы увидела – в любви и на войне русский офицер спину не показывает.
Алла прыснула. Ей-то пришлось показать все – они попробовали так, и так, и еще вот эдак Нет, обнимая его, она чувствовала под пальцами что-то – но осмыслить сил не было, хватало иных осязательных ощущений.
– Тебя сбили?
– Сбили? О да!!! – Он выпятил челюсть, выпучил глаза, принял уморительно-героическую позу. – Их было пятнадцать, а мы – вдвоем с ведомым! Я воткнул форсаж…
Он сделал несколько жестов руками, показывая, как именно он воткнул форсаж и, главное, кому. При этом, что характерно, заходя со стороны солнца и оттесняя ее к дивану. Она легонько ткнула его пальцем в грудь, притормаживая:
– А на самом деле?
– А на самом деле, – он помрачнел, – старый самолет с дважды продленным ресурсом. Отказ управления. Катапультировался неудачно, смещение позвонков. Три месяца в госпитале, две операции и пендель с летной работы.
– Так какого… – она неожиданно для себя взбесилась, – ты отмороженных на всю голову баб на руках таскаешь?!
– Для тренировки. Фактически – доктор прописал. – Он закинул руки за голову, присел-встал, присел-встал. Ой, мамочки… Шрам сразу порозовел, мышцы ходили ходуном под кожей. Нет, такого зрелища долго она не выдержит.
– Господин майор. – Лед в голосе, почти натуральный. – Если в программу вашей зарядки входят еще и упражнения лежа – смею заметить, что ваша дама может предложить вам расширенный комплекс. Но только после кофе.
– Ыть! – Он ухватил ее, зашвырнул поперек загривка на плечи, животом прямо на тот самый шрам, и снова присел и встал – вместе с ее полусотней кило. Ну, ладно, пятьюдесятью четырьмя. Такого с ней не проделывал еще никто. Ее мотало вверх-вниз, это было восхитительно…
– Май! Ор! От! Пус! Ти! Ко! Фе! Сты! Нет! Черт неутомимый! Хватит приседать, пол рухнет. А под нами – бабка злая. Я ее заливала, я знаю. Короче, марш на кухню, быстро, ать-два!
Кофе она, без ложной скромности, на самом деле умела готовить – Настька завидовала ей черной завистью, но повторить даже тщательно разжеванный по деталям рецепт не могла. Тосты, еще один ее конек, исчезали в глотке примерно со второй космической скоростью. Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок (банальность, но факт!), то путь к сердцу женщины – поглощение ее стряпни с таким вот выражением.
Но и пялиться на мужиков вот так – тоже нельзя. Слишком много о себе возомнят. Значит, срочно нужно заняться каким-нибудь эстетичным делом. Не посуду же мыть при таком мужчине. Она взяла сумочку, достала планшетку. Так, сеть дома пока еще работала, забитые вчера телефоны ушли на рабочий комп. Так, кто это там вчера стучался? Настасья?!
– Что это она?
– Кто?
– Настя. Письмо прислала. Говорит, фотка. Просит согласовать с тобой как можно скорее. Пишет: «Бросай все, как в прошлый раз, и двигай к Виктору».
– Какая такая фотка?! Я, конечно, со вчерашнего дня к этим делам отношения не имею – но все материалы вам должны только через нашу службу передаваться. Она что, из Отряда вылететь хочет?!
– Странно. Архив зашифрованный.
– Ну-ка, дай глянуть… А как именно звали «ту дворнягу, которую твоему первому впарили за полштуки евро»?
– Все равно не запомнишь. – Алла нахмурилась. Ну и на фига, спрашивается, про первого напоминать?
Чмо он и есть чмо. Ладно, сделаем снисхождение на то, что Настя не предполагала наличие Виктора на кухне в момент прочтения. Да и за само знакомство гран мерси. Но прощать не будем и непременно отомстим. По-дружески.
– Максимиллиан-Хиеро-Бенедикт-Изонцо-Макиавелли Третий?! Ни буя себе фамилия!
– Й-йя! – Этот анекдот она знала. – На самом деле просто Манька. Что характерно – девочка. Сейчас у мамы на даче. Старенькая уже… Есть. Распаковалось. Ну и пароль она подобрала. Так, что там? – Она нахмурилась. – Никакой фотки, только текст. Виктор. Это – тебе.
Он прочитал оба распакованных файла два раза. Рванулся в прихожую, вернулся с переночевавшими там форменными галифе, или как их там, в общем, с такими военными штанами. Выкинул на стол ключи, швейцарский нож, планшет «Нокию» довольно древней модели. Достал нечто отдаленно напоминающее обычную мобилу – но именно отдаленно. Танк, в конце концов, тоже имеет что-то общее с «Ламборджини». Только железнее и намного дороже.
– Девять-три-два, Филонов. Черткова, срочно. Код «восемь», – и уже ей: – Адрес?
Она сказала.
– Товарищ полковник? Филонов на связи. Лунная орбитальная, код восемь. Сообщение от Веги-один по неофициальному каналу. Срочно прошу машину на Сиреневый бульвар, тридцать семь дробь сорок. Да, Москва. Квартира семьдесят восемь, забрать Рощину Аллу…
– Станиславовну.
– Рощину Аллу Станиславовну. Да, та самая. У нее материалы. Шибанова прислала к ней на почту. На личную. Да, из-за перекрытия штатных каналов. Так точно, я на новое место службы. Коротко докладываю…
Он одевался и одновременно рубил фразы, плечом прижимая мобилу к уху. Она встала и пошла в комнату. Джинсы, водолазка, легкая куртка. Никаких украшений, ничего лишнего. Не до того.
Когда она вышла в прихожую, Виктор уже был там. Надел фуражку, приложил ребро ладони к носу и козырьку.
– Извини, Алла. Продолжение зарядки не срослось. Машина будет через пятнадцать минут, погонят с сопровождением. Я передам тебя нашим. Повезут в Центр. Не забудь паспорт.
– Не забыла.
– Там отдашь планшетку и все расскажешь. Нам надо спуститься вниз. Заодно заберу сумку из багажника. Извини, с тобой поехать не могу.
– Я понимаю. Какая я была дура. Ну почему, когда что-то связано с Настькой, я всегда тупею? Как я ее подставила… Надо было вчера…
– Отставить. Вчера уже прошло. Шит иногда хеп-пенится. Главное, чтобы его можно было разгрести.
– Будем надеяться.
– Будем.
09:00 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
– Подтверждаю, давление уравнено. Открывайте люк, ребята. Я, командир лунной орбитальной станции, – это надо было сказать обязательно, как и надеть идиотскую морскую фуражку, оставшуюся еще от одного из американцев и передававшуюся с тех пор от командира к командиру, – приветствую вас на борту. Welcome, boys! – Уже чисто академический интерес: решатся они или нет?
Меры она приняла, все, какие могла. И почти юридические – все происходящее идет под запись и одновременно транслируется в ЦУП. Может быть, просквозит и в новостях, хотя вряд ли. Наши – даже если американцы и пропустят запись, хотя до начала должны, по идее, пропускать, чтобы не насторожить до времени, – традиционно забивают на пиар, отчего и огребают по полной. А у них, в свете полученного Кэботом – да и этими двумя – приказа, скорее всего не покажут. И другие меры она тоже приняла, не вполне юридические. Но об этом даже не думать. Чтобы глаза не косили, куда не надо.
Люк отходит. Чуть пахнущий Луной – ни с чем не перепутаешь – воздух смешивается с уже игнорируемой обонянием вонью. Честно говоря, не то чтобы совсем вонь, фильтры очистили воздух от последствий вчерашней диверсии, но и не морской бриз. Короче, жить можно. Плывущий впереди Гражински улыбается, вполне, кстати, натурально. Должно быть, действительно рад видеть. Ну а то, что предстоит, – это всего лишь приказ, детка. Just business.
– Благодарю за прием, кэп. Мы тут отдохнем немного? Давно не летали, измучены гравитацией. – Шутка примерно тех же времен, что и фуражка. Говорят (сама она на Луну не спускалась и, должно быть, не спустится уже), одна шестая земного тяготения – это круче, чем невесомость. Да еще и без ее, невесомости, недостатков.
– Располагайтесь, как дома, парни. Уступить вам свою каюту?
– Спасибо, Настя, мы не настолько невежливые гости. Можно связаться с Землей?
– Разумеется.
Кэбот чуть посторонился, пропуская Гражински к консоли связи. Тот ловко – четвертый полет – примостил зад к сиденью, вытащил гарнитуру из-под резинки. Настя старательно занималась текучкой – сняла показания с датчиков системы жизнеобеспечения, проверила барахлящий влагообменник, стараясь ненавязчиво держаться поближе к консоли. Земля на требование печеночного паштета так и не отреагировала. На отправленные Алке, мужу и дочке письма – тоже. Плохо. Обложили.
Американец если и нервничал, то виду не подавал, зато Боб с Альварезом старались смыться куда подальше – в основном они тусовались у грузового причала, обозначенного отпечатанной на принтере табличкой как «Луна-Товарная». В принципе у них там действительно были дела – поставить в проем люка «Альтаира» фиксирующие струбцины, перетащить доставленные с Луны контейнеры и прочий груз. Но деятельность они развили какую-то вялую. Майк закончил доклад, слушал, слегка склонив голову – ну да, левый телефон временами терял громкость, сменную гарнитуру должны были привезти только следующим рейсом. Ну, все – видимо, получил последнюю отмашку. Ага. Как бы америкос собой ни владел, такой мимолетный взгляд – не прямой, отразившийся в темной панели монитора – вряд ли можно трактовать, как признание в любви. Вопрос: изображать ей дурочку деятельную – то есть летать, аки стрекозка, по всему объему, мешая строить коварные планы, либо дурочку доверчивую – в смысле, удалиться под сень родных осин и не чинить препятствий комплоту? Скорее второе – нефиг им тонус поднимать.
Настя засунула планшет за очередную резинку и выцепила из набедренного кармана плеер. А я ниче не слышу, а я ниче не вижу. И под скучающую вот уже лет сорок с лишним девочку Алису проплыла к «Луне-Пассажирской», на облюбованную вчера позицию. Ни в коем случае не в корабль – а то будут нервничать от ее близости к аварийному комплекту. А нервничать им сейчас нельзя. Успокоим мальчиков, как-никак они первые космические бунтовщики. Это обязывает. Огромная ответственность, все дела… Настя крутанулась клубочком, распрямилась, высунула ноги через проем люка в командный отсек. Женские ножки, даже в комбинезоне, – это так мирно, так по-домашнему… Угу, еще и потанцуем. Хотя «бананы» из ушей и вытащены. Впрочем, она и без них знала тысячу раз слушанную песню наизусть до долей секунд. «Сэр, возьмите Алису с собой…». Сэр, не надо никого с собой брать, сэр. Пусть это останется бабским бредом, сэр. Сэр, пусть вы улетите, связь восстановится, она вернет пушку в НАЗ, доложит обо всем по команде, получит мягкий выговор и часа три бесед с психологами, больше никогда не полетит в космос… Ага, что-то говорят – за пределами слышимости, только иногда прорывающееся «жу-жу-жу». Че ж вы так тянете, с-с-с… эры? У меня ж нервы тоже не железные?!
09:15 мск
Ярославская область
Дер. Кисловка
Летний филиал школы
им. В. М. Комарова
Если Алена Михайловна боялась, что Алиса будет просто ползать по сети для собственного удовольствия, – она жестоко ошибалась. Утереть нос рыжему и его гоп-компании было значительно интереснее. Меряете все на водку? Вот вам водка. Нагляднее и понятнее не бывает.
Так. Ищем фотки… Интернет тормозит, но уж что-что, а ракет – вывозимых на старт, стоящих на старте, стартующих – полно. Если, конечно, знать места. Она знала. Теперь – комбинируем…
Классический «Союз» на старте, три идущих от автобуса космонавта – и маленькая стопочка рядом. Полсотни грамм. На троих.
Стартующий в темные небеса тяжелый, на полсотни тонн полезной нагрузки, «Урал» с такой же, как у «Союза», тонкой иглой системы спасения наверху – и полбутылки водки. Дрянной водки. Дешевой.
Если кто не понял – это стоимость одного полета в самой твердой в России жидкой валюте. На душу населения. По всей России. Строго говоря, конечно, это если учитывать всех, включая грудничков и старичков, трезвенников и язвенников – но к чему такие тонкости? Такие тонкости никому нафиг не нужны.
Полная экспедиция. Два «Урала» – один с экипажем, другой с лунником, два космонавта на фоне кратеров, один на орбите – и уже полная поллитруха. И три граненых стакана. Классических, как тот «Союз». Как напевал папа Игорь: «По сто семьдесят граммов на брата». Плюс заголовок. Нахальный, правда, но ничего, в самый раз – «Жмешься поставить стакан космонавту?».
Вся пилотируемая программа на этот год – девять «Уралов» к Луне, двенадцать «Союзов» на низкие орбиты. Шесть пузырей в год. Чекушка в месяц.
Главное что?
Главное – говорить с людьми понятным языком. И все получится.
Так. Теперь о более важных вещах. Хотя и о менее эффектных.
Связь. Расходы, доходы. А доходов тут о-го-го. Межгород, мобилки. Сюда же – телевизор. А то как «Зажигалок» смотреть, так первые, а как подумать, откуда что берется, так шиш… Расходы – в водке. А вот то, что обратно в карман течет… О! Пусть будет молоко. Молоко – это хорошо, это понятно.
Картография, навигация. Расходы, доходы. Туда водка, сюда молоко. А какой, кстати, обменный курс? Ого. Если считать на всю страну, то наша спутниковая группировка – как десяток миллионов коров. «Млечный Путь». Вот это они точно поймут.
Метеорология – тут расписать поподробнее, погода для крестьянина – вещь важная. И для всего этого надо найти данные – сколько тратим, сколько получаем… Жуть. Ну, ничего, сеть есть (кстати, спутниковая!) – информация будет.
И на закуску – война.
Тут инфу даже искать не надо. Сама в уши лезет. Тьфу.
Только сначала все же почту проверить. Вдруг папа Игорь письмо прислал?
От папы Игоря письма не было. Зато было от мамы.
Странно. Никаких поучений, только обычные нежности и еще просьба. Позвонить дяде Коле Абрамову и попросить, чтобы в следующий грузовик срочно положили печеночный паштет.
Что это с мамулей? Могла и сама написать заявку. Она знает как. Мама рассказывала, и дядя Сережа Третьяков тоже. И дядя Саша Залетин. Ну, если просит… Номер дяди Коли у нее есть – он ей часто звонит. Она же дочь космонавта, а Абрам, как его мама зовет, должен следить, чтобы у космонавтов всегда было хорошее настроение.
Трубку дядя Коля взял не сразу, а когда взял – был какой-то неправильный. Обычно он любил говорить и с Алисой, и с папой, и с Аленой Михайловной, и даже с ее сыном, когда тот был в Звездном. Работа у него такая.
– Извините, дядя Коля. Я вас, наверное, отрываю.
– Ничего, ничего, я никуда не спешу. – Врет. Ну врет же! Она же слышит! Вот и пойми этих взрослых. Как ей врать, так нехорошо, а как сами…
– Дядя Коля, мама прислала мне письмо. Просит срочно положить ей в следующий грузовик печеночного паштета.
– Спасибо, лисичка. Тетя Алла нам уже все передала. Но все равно тебе спасибо. У нас тут просто связь барахлит. – Он говорил, как всегда, добрым спокойным голосом, но она-то, она-то чувствовала! – Вот мама и прислала тебе письмо, чтобы ты мне прозвонилась. И тете Алле тоже.
– А что это с ней, дядя Коля? Она же этот паштет терпеть ненавидит. Я знаю. Она не заболела?
– Нет, лисичка. Не волнуйся. Все будет в полном порядке. Я тебе скоро перезвоню. И мама тоже. Пока.
Да… Что-то дядя Коля совсем обманывать не умеет. Тут уж одно из двух. Либо «не волнуйся», либо все будет в порядке. Будет. Нет. Надо все-таки посмотреть новости.
Две минуты спустя Алиса встала от монитора, растерянно посмотрела вокруг. Такой в школе ее еще не видели.
– Ирина Львовна, – сказала она тихо, второклашки, гонявшие муравьишек по клеточкам, замолкли, с интересом глядя на большую девочку которую так здоровски наказали. – Вы знаете… Американцы потопили наш корабль. «Адмирала Кузнецова». Это уже война? Большая война?
09:45 мск
Калининградская область
Окружной военный госпиталь
Немного отпустило – за смену всего четыре сложных полостных, остальные просто не в счет. Уже не первые сутки, когда везли потоком, наплевав на сортировку и все доводы разума. Уже заработал и вышел на режим конвейер военно-полевой хирургии советской выделки. Абсолютно безжалостная и стопроцентно эффективная машина. Люди – всего лишь ее клапана, шатуны и коленчатые валы. Как кому написано: не «на небесах» и не «на роду», а в скучной служебно-должностной карте. В его карте почти прямым текстом стояло: «швейная машинка».
… Беготня от стола к столу, от одного к другому. Сосуды, сосудики, тонкие ниточки, по которым утекает жизнь… Только успевай перемываться. К концу первой, самой длинной смены руки начали облезать и покрылись мерзко зудящей сыпью от антисептика. Глаза уже даже не болят, просто тупо бьют внутрь черепа жгучим огнем. Шитье и кройка по живому телу. Желтая, обмазанная йодом кожа, бурый край простыни и сосуды, сосуды и еще раз сосуды. Аорту, полую вену, кружева артерии брыжейки. Потом печень, потом еще аорта, потом еще. Сосуды в паху, сосуды шеи, сосуды в месиве костей – костями занимается кто-то незнакомый, кажется, из Смоленска.
Сначала хотелось курить, потом чесалась спина, потом затекла поясница, потом живот скрутило винтом, а потом он почти ничего не помнил. Помнил только, что кончилась кровь, и, пока отогнали плазму и эритромассу, он спал за столом, а его держали под руки и под спину, чтоб не перемываться опять. Смена кончилась, а ему снилось, что он все сидит и ждет плазму, а его держат под руки. Сегодня утром он понял, что не снимал ботинки двое суток. Про летающую где-то в безопасном далеко жену и даже про эвакуированную куда-то в безопасную глушь дочку военный хирург Игорь Шибанов не вспоминал совсем.
09:50 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
– Миссис Шибанова! – Что ж ты, Гражински, скотина эдакая, сам не явился, послал беднягу Кэбота? А у того и так глаза бегучие-бегучие. Все-таки пять недель вместе, в одной консервной банке, в таких ситуациях хорошие мальчики терзаются душевными муками, а Боб – хороший мальчик. Любит жену и детишек, искренне верует в Господа нашего Иисуса Христа и очень хорошо помнит Тайную Вечерю. Она-то, конечно, никоим краем даже до Магдалины не дотягивает – но хлеб с ним таки преломила. Причем сознательно, прости меня, Боже, за циничное использование страстей Твоих. Так что Кэботу очень, очень хреново. Что она сейчас еще и усугубит.
– Иду к тебе, брат мой! – Ты, братишка, главное, не расплачься, астронавты не плачут, да и мне не надо, чтобы ты тут разревелся. Ты только посмущайся немного. – Что случилось, мальчики?
– Миссис Шибанова, – ну да, армейская сталь в глазах, волевой подбородок, настоящий полковник, этому бить на совесть бесполезняк, – мне очень жаль сообщать вам – но согласно полученному мной приказу я отстраняю вас от командования станцией.
– Что вы…
– Спокойнее, миссис Шибанова. Вам и вашему коллеге на поверхности Луны ничего не грозит. В связи со сложной международной обстановкой и ввиду некоторых эксцессов на лунной станции правительство США по просьбе официальных органов Италии приняло решение эвакуировать гражданина союзной страны господина Тоцци из потенциально враждебного окружения. Кроме того, мы обсудим меры, которые исключат возможное использование находящегося сейчас на орбите Луны реактора в качестве радиологического оружия.
– Майк. Вы же профессионал. Вы же понимаете, что это бред.
– У меня приказ – исключить даже теоретическую возможность такого использования. Для выполнения данной задачи по поручению правительства США и Министерства науки Италии я принимаю на себя всю полноту власти на лунной орбитальной станции. – Ага. И шокер в руке. Подготовился, скотина. Ну – извини, дорогой. Тут уж кто кого.
– При чем тут Министерство науки, полковник Гражински? Соглашение об участии доктора Тоцци в экспедиции заключено с Европейским космическим агентством, а не с правительством Италии. Или с синьором как его там…
– Моему командованию запроса мистера Кальдеролли достаточно. После доставки господина Тоцци на станцию вы можете вернуться на Землю в вашем корабле. Мы убедительно просим вас не чинить нам препятствий. Нам не хотелось бы никаких осложнений.
Очень трудно сделать вид, что ты успокоилась, если ты и так спокойна, как кобра в засаде. Сглотнуть пару раз, оглядеться. Ну да, меня окружают чудесные люди… постепенно сжимая кольцо. Вот только Бобби-бой сжимает его, отставая на полкорпуса. Отлично. Теперь твердый-твердый, лишь самую малость неуверенный взгляд в глаза Гражински.
– Полковник, господа, – сглотнуть еще раз, но голосом не дрожать – это будет ненатурально, – я категорически протестую против этого… мятежа. Я командир станции…
– Уже нет, миссис Шибанова, уже нет. Сожалею, но мы выполняем приказ нашего правительства, – ай какой молодец, «выполняем», а не «вынуждены выполнить», – и мы примем все доступные нам меры для того, чтобы все было сделано четко и без каких-либо помех. Вам ясно?
Чуть-чуть «сдуться» – ну да, дамочка оценила обстановку: против нее одной трое здоровенных мужиков, а рыцарь на сверкающем теплоизоляцией коне там, внизу, и не придет на помощь. Хотя последняя попытка не повредит.
– Юрисдикция американского правительства не распространяется на эту станцию! – Надеюсь, камеры еще пишут, даже если эти черти и отрубили связь. – Я не знаю, что скажут юристы, но мне данная ситуация очень напоминает пиратство.
– Юристы могут говорить, что им заблагорассудится. Настя, мне очень жаль – но ваше правительство не прислушивается к мнению международного сообщества. Иначе нам не пришлось бы идти на такие меры ни здесь, ни на Земле.
А вот про Землю тебе, гад, лучше бы промолчать. Стоп. Игорь, Алиса – не думать. Только о своем – о Сереге там, внизу, и об этих… Хотя какая разница – она уже и так все решила, рассчитала и подготовила. Рассчитала, кстати, неплохо – все реакции идут как по ниточке. Кэбот висит, не зная, куда глаза девать, Альварез, единственный гражданский среди амеров, чуть дернулся при упоминании юристов и пиратства, Гражински давит челюстью. Так, теперь сдуваемся. А, он еще не закончил. Тем лучше. Сдуваться будем под словесный аккомпанемент.
– Миссис Шибанова. Я надеюсь на ваше благоразумие и благоразумие подполковника Третьякова. Если не возражаете, – как будто она может возражать, х-ха, – мы временно, до нашего отлета, изымем входящий в состав аварийного набора корабля «Союз» пистолет. – Да это праздник какой-то! Такой слон, то есть, простите, такой повод сломаться сразу!
– Мистер Гражински… К сожалению… В общем… пистолет у Третьякова.
– Что?! Альварез, вы проходили тренировки в «Союзе». Проверьте наличие пистолета в НАЗ! Кэбот, проверьте, нет ли пистолета у самой миссис Шибановой! Миссис Шибанова, если это действительно так… То приказы моего командования обретают определенный смысл, не так ли?
Ну вот ты и проговорился, Железный Человек. То есть до того ты этого смысла не видел. Отличненько. Кэбот чуть было воспрянул духом – но обыск, даже чисто для проформы, один черт вещь унизительная не только для обыскиваемого, если обыскивающий – непрофессионал. Так что мораль напарничка как была на нуле, так и осталась. Пишем Гражински «низачОт» – на Альвареза, не проболтавшегося с ней месяц, обыск повлиял бы в меньшей степени, да и Кэбот ориентируется в спускаемом аппарате «Союза» лучше Мэтта. Понятно – экспромт, да и опыта в таких делах ни у кого из астронавтов нет. А и пожалуй, вообще ни у кого нет – ни полицейских, ни контрразведчиков до сих пор в космосе не встречалось. Максимум, что было, если припомнить, – пара орбитальных мордобоев из-за прокола психологов. Гражински сыпал вопросами в гарнитуру. Хьюстон что-то верещал в ответ.
Альварез вернулся обеспокоенным – пистолета, как и ожидалось, в аварийном комплекте не было. Теперь – самое важное. Допрут или…
– Миссис Шибанова. Мы не хотим никаких осложнений. Если на Луне… – Поверил, скотина! Поверил! –… произойдет… инцидент – мы будем вынуждены принять к господину Третьякову самые серьезные меры. Тем более что репутация господина Третьякова, как участника конфликта с союзником Соединенных Штатов, и так не самая лучшая.
Ну да, пой, пташечка, пой. Сделали из пилотяги-вертолетчика, армейского извозчика, воплощение самого ада. Читали, знаете ли… Точнее, не знаете. В общем, черт с вами.
– Он… Он в «Козявке». Сергей говорил, что без оружия он чувствует себя голым. Он же военный… Он… он сам настоял, чтобы в комплект положили его табельный пистолет… Знаете, он привык именно к нему. – Не загнула? Вроде нет. Мужики часто сходят с ума по стреляющим штукам, а если даже и не сходят сами – вполне поймут такую страсть у кого-то друтого. – Он держит его в луннике. Под пультом. Ну, знаете, где обычно возят фляжку с коньяком. – Конечно, они знали. Контрабанда спиртного ведет свою историю как бы не с гагаринского «Востока». Почти официально покрываемая контрабанда, заметим.
– Миссис Шибанова. Приношу свои извинения еще раз, но мы вынуждены ограничить ваши перемещения по станции, пока ситуация не разрешится. Мистер Кэбот, проследите, пожалуйста, за миссис Шибановой. Я поговорю с Луной сам.
Вот оно. Теперь-то все и решится. Если Серега не допрет – они устроят на станции обыск, и тогда уж точновсе. Она отвернулась и от Кэбота, и от пульта. Ее колотило, а показывать это было категорически нельзя. Кэбот висел сзади, весь серый. Гражински забубнил в микрофон. Ага. Вышел на связь. Не подведи, Серега.
10:05 мск
Луна, Океан Бурь
База «Аристарх»
Пьетро со вчерашнего вечера был чисто мешком стукнутый. Поразмыслив, Третьяков отнес это к творящемуся на Земле безобразию – что и говорить, новости из Европы радости не добавляли. Тем более что «поплыл» итальянец как раз после очередного сеанса связи. Что ему там опять прислали из дома – бог весть, но молчал он, как рыба об лед. Ну, хоть дополнительных обвинений в поедании младенцев не выдвигал – и то хлеб.
Новостные сводки ЦУПа дышали олимпийским спокойствием – все фигня, ребята, фактически внеплановые учения. Сергей цену таким «учениям» знал – свербило в копчике не хуже, чем двенадцать лет назад, перед Осетией. Но он был тут, его бывший полк – там, и помочь своим он не мог ничем. Не душить же гнусного натовца Пьетро страховочным фалом, тем более что итальянцы на троих с французами и немцами опять изображали коллективного кота Леопольда, призывая конфликтующие стороны к миру, дружбе и жвачке.
Вот с американцами он бы поговорил – но тоже на Земле, а тут мордобой, особенно после того ролика, отдавал изрядным бредом. Так что приходилось быть вежливым.
Страдая от сенсорного голода, Сергей попросил было Пьетро добыть ему через «левый» канал подборку не прошедших цензуру новостей, желательно с русских сайтов. Но тот шарахнулся с таким испугом, словно и не он искал подтверждения о страшном третьяковском злодеянии в ноль восьмом. И не он временами покачивал порнуху. Впрочем, сам Сергей тоже не без греха – даром, что ли, Настасья намекнула ему на фляжку армянского, привезенного под пультом «Козявки» и уже пустую на треть? Непонятно только, с чего это она решила поиграть в «заботливую супругу». Конечно, каждая собака, имеющая отношение к кораблю типа «Лунник», подозревает, что полость под пультом, достаточно удобная даже для неповоротливых толстых пальцев скафандра, была сконструирована именно для этой цели – уж больно здорово туда лезет плоская двухсотграммовая фляжка. Но рекламировать-то зачем?
Пульт связи гукнул в три ноты, Пьетро сорвался с места, отбросив использовавшийся вместо пледа спальник Кто там? Гражински? Трансляцию итальянец не врубил, звук шел через наушники. Приходилось довольствоваться половиной разговора
– Yes, sir. Certainly. No, he did not set any questions. Yes – all goes as usually, sir!
Вот скотина. Мог бы и по-русски – все-таки рабочий язык базы. Да и на орбите, поскольку американцы лишь арендуют базу как перевалочный пункт, русский тоже формально рабочий. Хотя в быту там тот же «руглиш», что и на низких орбитах.
– Синьор Третьяков. Не могли бы вы подойти к микрофону?
Вставать не хотелось – только пригрелся. Но придется – что-то этой скотине надо. Будет небось выдвигать какие-то претензии – формально старшим по «русскому сектору» лунного и окололунного пространства был он, хотя в Настины орбитальные дела и не лез – не его компетенция. Конечно, понажимать кнопки на станции и в «Союзе» мог и он, так это и Пьетро может. Третьяков выбрался из мешка, протиснулся к контрольной панели. Пьетро сразу отскочил подальше с опасливым видом – видимо, разговор предстоял не из приятных.
10:35 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
– Ну что же, миссис Шибанова. Могу сказать вам, что все благополучно. Мистер Третьяков оказался разумным человеком и согласился с нашими доводами. Единственное условие с его стороны – убедиться, что с вами все в порядке.
– Хорошо, – краткость давалась ей легко, общаться с этим самоуверенным гадом не хотелось совершенно.
– Мы надеемся, что вы не будете подстрекать подполковника Третьякова к необдуманным поступкам. – Конечно, она не будет. Необдуманные поступки не ее стиль. Ее стиль – тщательно обдуманные поступки. «Встреча обеспечена, в плане все отмечено….» Серега умный мужик, должен был понять все с лету.
Она проплыла к консоли, сопровождаемая Гражински. Взялась за гарнитуру, Гражински помотал головой и щелкнул клавишей, включая громкую связь.
– Монблан-один, здесь Вега-один. Ответь.
– Здесь Монблан-один. Настя, ты там как?
– Со мной все хорошо, Монблан-один. Сергей, пожалуйста, отдай им пистолет.
Серега не удивился – вертолетчики, когда припрет, думают быстро, а время с первого вопроса американца у него было.
– Конечно, Настя. Тоцци уже готовит скафандр. Заберет «макарку» из-под пульта… – Допер! Ай, молодец, допер! – …и готовимся к старту. Окно по топливу открывается через четырнадцать тридцать, так что подойдем сами, сами подойдем, как поняла?
– Поняла нормально, окно старта по топливу через четырнадцать часов тридцать минут, завтра, четвертого, в ноль один ноль пять по Москве. Длительность окна семьдесят четыре часа, напоминаю.
– Понял вас, Вега-один, за семьдесят четыре часа всяко уложимся. Главное, чтобы ты дождалась… момента. Удачи тебе, Настя.
– Удачи, Сергей.
– Вот и хорошо. – Гражински явно отпустило. Тоже нервничал – это тебе не втроем на одну, на Луне расклад явно не в их пользу. Хотя чего бояться-то: корабли для возвращения на Землю здесь, на орбите, так что американцы, как полагают, держат оставшегося внизу Серегу за яйца. Да и к войне на мирной станции, что на одной, что на другой, ни Третьяков, ни сама она (до недавнего времени) готовы не были… – Миссис Шибанова. После того, как мы убедимся в безопасности возвращения мистера Тоцци, мы демонтируем его ложемент из «Союза» и установим его в четвертый слот «Ориона». Надеемся на ваше сотрудничество в части, касающейся вашего корабля. В конце концов, это в ваших же интересах.
– Да, разумеется.
– В таком случае прошу вас проследовать пока в свою каюту. Мы вас вызовем, когда нам понадобится ваша помощь.
Слава тебе, господи. Она посчитала все правильно. Теперь все будет зависеть только и исключительно от нее. Они теоретически могли запереть ее в каюте Кэбота. Там было бы сложнее – и все двадцать четыре винта на месте, и дотягиваться дальше. Не в «Союзе» или резервной «Козявке» – там есть разные… возможности. Не в «Орионе» или во взлетном модуле «Альтаира» – тогда ее пришлось бы вязать, чтобы чего не напортила, не дай боже. А на жесткие действия, вроде шокера или связывания рук, они еще не решались. Да и вообще – пока американцы действовали довольно мягко. Расчет на остатки порядочности сработал. Впрочем, не только и не столько на порядочность. Лишние осложнения ни им, ни их боссам были не нужны, ей ведь как минимум еще раз с Серегой общаться. Ну и сыграла полностью сломленную и растерянную жертву она вполне убедительно. Это было нетрудно – достаточно было выпустить на волю под конец ту самую домашнюю девочку-трусиху которую она давила в себе вот уже пятнадцать лет, с первого парашютного прыжка.
Каюта была пуста, шторка шкафчика отдернута. Все шмотки с прошлого вечера остались у Роберта. И наверняка им просмотрены. Гражински лишь слегка мазнул взглядом голые полки и панели стен. И слава богу, что медицинский монитор был далеко – пульс у нее в этот момент, наверное, за сто двадцать зашкалил.
Дверь с отбитым уголком щелкнула. «Но вскоре покинул я девственный лес, взял в плен меня страшный Фернандо Кортес, он начал на бедного папу кричать, а папа Фернанде не мог отвечать…»
Судя по темной полоске, перекрестившей дверь, Гражински просунул в петли по обе стороны проема ту длинную пластиковую фигню, которая была у него в руках. Хорошая фигня, хлипкая. То ли молдинг панели внутренней обшивки, то ли облицовка жгута кабелей откуда-то из «Альтаира», достаточно грубо оторванная. Явно не со станции – Настя таких фиговин не помнила. Караулить ее никто не стал – людей и времени у американцев было мало, а работы – выше крыши. Как и было просчитано. Молодец, девочка. Возьми с полки пирожок.
Теперь ждать момента.
А может, ну ее? Пусть забирают своего макаронника и катятся колбаской. В конце концов, их плен будет временным, до отлета штатников. Плен. Плен – значит война. И вся эта катавасия – тоже часть войны. Значит, им это надо. Очень надо. Настолько надо, что они пошли на эту бредовую затею: устроить потенциальную бойню – боятся же, сволочи, – на станции, которая только в деньгах миллиардов на пять евриков потянет. Значит, ставки совсем уж запредельно высокие. Хотят задавить на виду у всего мира. И повязать Европу – та, судя по всему, никак не решается. Хочется, но колется. Значит, будем колоть.
Настя покрутилась в каюте, изображая беспокойство, а затем решительно распустила хвост на затылке. Зажим для волос – вещь для девушки в ее положении совершенно необходимая. Особенно если надо поддеть и оторвать посаженную по краешку на герметик панель внутренней обшивки. Ту самую панель, на которой все двадцать четыре крепежных винта она давеча заменила на приклеенные тем же герметиком шляпки.
11:20 мск
Луна, Океан Бурь
База «Аристарх»
Люк в шлюзовую захлопнулся, и Сергей смог хоть немного расслабиться. Крушить мебель смысла не имело, раз уж он сразу, на месте, не прибил этого гаденыша.
Сначала он подумал, что это та самая провокация, о которой предупреждал Абрамов. Что кому-то очень захотелось получить на базе не нарисованный, а настоящий мордобой.
Потом, когда с ним связалась Настасья, – все оказалось правдой. Но он уже успел успокоиться. И делать лишних движений не стал. Он же не спецназер какой, он солидный извозчик, который действует на рефлексах, только когда это действительно нужно.
И умеет ждать, когда нужно именно это. Как сейчас, например.
Потому что пока, по большому счету, все зависит не от него. Справится ли Вега? Судя по тому, что именно ищет сейчас Пьетро, – шансы у нее есть. Хотя их и мало. Хорошо, что сам он допер, к чему был тот вчерашний разговор про коньяк, который с него собираются требовать амеры. То ли Настасью повязал этот больной телок Кэбот еще вчера, то ли она не доверяла связи – но всплывший в памяти намек притормозил язык («Какой такой кофелек, тьфу, пистолет?») как раз вовремя. Умничка, Настя. Если удастся вернуться – обязательно надо выпить с ее благоверным. Ай, не повезло мужику. С такой женой не забалуешь – считает реакции не хуже компа у мозгокрутов. Игоряха, как и положено врачу, знает толк в коньяке – надо будет привезти ему остаток фляжки. Сколько будет стоить коньяк скольки-там-получится-месячной лунной выдержки – страшно даже представить. М-мать, не загадывать! Не загадывать, придурок!
Почему Вега не подняла лапки кверху и оставила себе пистолет – а его отсутствие в «коньячном трюме» вскроется максимум через час, – он не знал. Пробила-таки блокаду и получила инструкции?
Кстати, проверить… Нет, связи так и не было, штатными средствами вызвать московский ЦУП не удавалось никак. По аварийному прямому передатчику тоже тишина. Это лет тридцать назад, при проклятом тоталитаризме, наши кораблики по всем морям-океанам гуляли. А теперь стоит Земле, аки Фортуне, повернуться не тем местом, вот как сейчас, например, – и все. Часов пять Королев недоступен. Только через спутник или через стратегических, ети их мать, партнеров. И амеры, естественно, подгадали как раз к этому моменту. Но Настасья рубит во всех этих серверах-роутерах и прочих шурушках в разы лучше его, да и к пустому риску не склонна, так что, видимо, куда-то пробилась и что-то раскопала. Что-то, оправдывавшее риск.
Ладно. Нам тут тоже прохлаждаться не стоит. Радио – на прием, что еще? Что тут у нас вообще имеется из интересного? Ты ж у нас целый подполковник, имеешь полное право что-нибудь сообразить. Оп-па! Ну и на хрена мне, спрашивается, пистолет, когда под рукой такое? Кстати, а как «макарка» перенес бы вакуум? С учетом вполне стандартной смазки, на оный вакуум ни разу не рассчитанной? Ой, бли-ин. Ай да амеры, мудрецы. Ай да Пьетро, буратинка шершавая, прости Господи. Повелся чисто как дите малое.
Нет бы вокруг осмотреться и подумать. Вот, например, ракета сигнальная, красного огня, в специсполнении. Можно бы и зеленую взять, но так драматичнее. Засадить поганцу в пузо – и под систему пожаротушения его, чтобы не так мучился и чтобы хотя бы один скафандр уцелел.
Ну, ничего. Если Настя не справится – будет тебе «гран суприс».
Да и вам, ребята, тоже. Напалм, говорите? По мирным жителям? Х-хе. А лапой посадочной по соплу движка получить не желаете? Оно ж у вас там торчит посередь кормы, как голая красотка в зовущей позе. Подходи и имей во всю дырку. Даже если они посадят Настасью в «Орион» как заложницу – смять сопло, не повредив командного отсека, как нефиг делать. Не сложнее, чем сесть одним колесом на склон, подбирая десантуру.
Да, учили их арабы, учили… Так и не научили. Техника – она только в руках дикаря – груда железа. А в руках грамотного пилота – летучий песец. Так что если у Насти не выгорит – есть шанс стать первым космическим истребителем. Или камикадзе. Ну, тут уж как господь положит. Нестерову, Петру Николаевичу, не повезло, например. А у него – вполне может и удачно получиться. Ладно. Сидим. Ждем.
11:30 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
Настя сидела в позе «зю» уже минуты две – спиной упиралась во внутреннюю обшивку каюты рядом с так и не поставленной на место (а зачем?) панелью, пятками – в хлипкую дверцу. Затвор передернут, предохранитель выключен, патрон, соответственно, в стволе. Если кому-то вздумается проведать узницу – придется стрелять. Плохо. Конечно, незваный гость перекроет весь проход, но свои шансы в качестве стрелка она оценивала трезво. Тем более – в невесомости. А напротив, что характерно, магистрали системы жизнеобеспечения. Влепить в них пулю – мало не покажется.
Тоненькая дверь каюты – одно название, а не дверь – позволяла ориентироваться в происходящем «на воле» вполне свободно. И по слуху – звукоизоляцию, из экономии веса, выкинули еще на стадии эскизного проекта, и зрительно. Отколотый кусочек в углу никакими проектами и техкартами не предусматривался, но что поделать. Экономия на спичках. Дешевый пластик на фоне пары миллиардов стоимости модуля – браво! – плюс неловкое движение какой-то шибко железной дурой при монтаже чего-то там (чего – она не помнила, вроде бы гиродин меняли во второй экспедиции) – и незапланированный канал наблюдения для каютного сидельца обеспечен.
Противник перемещался туда-сюда постоянно, а ей до смерти нужно было, чтобы все они собрались в одном конце станции, желательно – возле «Луны-Пассажирской». Время уходило – итальянец на лунной базе уже скорее всего вышел из «Бочки» и двинулся к луннику. Интересно, что он собирается делать с пистолетом? Держать Сергея под прицелом? В скафандре? Ну-ну. Спусковая скоба входящей в аварийный комплект пушки (для отстрела особо агрессивных оренбургских сусликов, не таежных же медведей из этой пукалки валить) под толстый палец скафандра рассчитана не была. Скорее просто выбросит в реголит… точнее, планирует выбросить, чтобы избежать неожиданностей при пересадке. «Прощай, оружие», лунное издание. Исполняется впервые.
Сигнал вызова. Ее планшет! Кто там только что пролетел к «Товарной»? Гражински? Да, так и есть. Отлично. Вы, ребята, опоздали малька – но хоть какая-то помощь. Общаться с оч-чень злым московским ЦУПом наверняка будет командир. Остальные – в «Орионе» и у пультов, так что если Кэбот не потащит планшет к «Луне-Товарной» – за спиной будет чисто. Й-йе-е-ес-с!
Седая шевелюра промелькнула в треугольной дырке, и, не дожидаясь, пока кто-то особо непоседливый ломанется в противоположный конец станции, Настя ударила в дверь обеими ногами. «Это Атака Грызли, знаменитая писательница на заборе!» Встречайте, падлы! Тело не успело затечь, пинок получился – загляденье. Пластиковый прямоугольник закрутился, вырванный усилием всех мышц, начиная со спинных и заканчивая икроножными, а ее вынесло в коридор. Нога в спецноске – «Мам! А правда, что космонавты могут цепляться ногами, как обезьянки? – Конечно, правда, доча!» – рефлекторно ухватила поручень, спина упирается в оч-чень своевременно подвернувшийся выступ туалетной кабинки. Вся гоп-компания собралась у консоли связи, «Макаров» с любопытством пялится на немую сцену. «А чой-то вы тут делаете?»
– Руки от пульта! – Она-то уж глупых вопросов задавать не собиралась.
– What’s?.. – Должно быть, в первое мгновение они ее просто не узнали – распущенные волосы в невесомости выглядят весьма… внушительно. Примерно как у кикиморы.
– Мятеж закончен, господа. Я, командир станции «Селена», летчик-космонавт Российской Федерации Анастасия Николаевна Шибанова, возвращаю себе Контроль над станцией. Прошу во избежание… недоразумений убрать руки от приборов и не делать провоцирующих движений. Мистер Гражински… Тихо! Не дергаться! Руку от кармана! За вами – баллоны СЖО. Так что если промахнусь – легче не будет, ясно?
– Ясно. Мы ничего не делаем. Пожалуйста, успокойтесь, миссис Шибаноффа. – Гражински предусмотрительно держал руки на виду, шокер так и лежит в кармане бесполезным грузом, большой палец ноги, как и у нее, вцепился в поручень, но тело не напрягается, как перед прыжком, понимает, зараза, что шутки кончились. – Я и моя команда категорически не согласны с определением мятежа. Мы осуществляем спасательную операцию…
– Bullshit. Майк, не вешай лапшу. Вы попытались захватить станцию.
– Мы не…
– Не надо, полковник. Все все поняли. Сейчас вы медленно, по очереди, переместитесь в «Орион». Мистер Гражински, вы первый.
– Миссис Шибанова, мы не можем. – Гражински явно считал варианты. Волчара. Ясен пень, такой прыти от нее не ждали, возможно, будь у них время – что-нибудь и придумали бы. А значит, времени давать было нельзя, давить, давить быстро, не давая опомниться. Во рту было кисло, непонятно с чего.
– Можете. Корабль обязан быть готов к немедленной эвакуации в случае разгерметизации или иных чрезвычайных происшествий. – Слова инструкции вылетали с языка сами собой. – Медленно, мистер Гражински. Медленно. Кэбот, freeze. Радар включен на всю катушку. Я не шучу.
Майк, может, и прыгнул бы, а может быть, попытался бы достать шокер – но служивший некогда дверью каюты кусок пластика лениво поворачивался в воздухе как раз между ними. Это нервировало и его, и ее – но у нее было отличное лекарство «от нервов». А может, взгляд у нее был достаточно красноречивым. Гражински попятился, плавно, ногами вперед скользнул в люк «Ориона».
– Мистер Альварез. Ваша очередь. – Штатский геолог возражать не собирался, с облегчением юркнул в люк.
– Настья… – Не отвечать. Только приказывать:
– Мистер Кэбот, снимите струбцины. Please. Or else… – Теперь дожать, не дать даже вспомнить про «кольт» уже из их аварийного комплекта. Впрочем, попытайся они вскрыть укладку – сработает предусмотрительно установленная на НАЗ сигналка, она услышит.
Кэбот со взглядом больного бассета (в глаза пытался не смотреть, но инстинктивно оглядывался – сначала на черный зрачок пистолета, потом на Настины еще менее дружелюбные зрачки, вот тебе, сволочь, режим наведения) возился в проеме люка, снимая страховочные струбцины, намертво скреплявшие станцию с кораблем. Те двое не шевелились, а даже если бы и дернулись – распаковывать аварийку им секунд сорок, не меньше, хотя у них в «Орионе» она расположена более удобно. Да и Боб перекрывает директрису.
– Good. Теперь – внутрь. Задраить люк. – Лоснящаяся черной теплозащитой крышка отрезала американцев от станции, щелкнули замки.
На мгновение показалось, что воздух стал чище, хотя, конечно, станционные запахи никуда не делись. Чистая психология. Настя скользнула в отсек. Одной рукой – выпустить из рук «макара» она не решалась, хотя работать было дико неудобно, – задраила внутреннюю, оранжевую крышку, зафиксировала рычаг. Все. Теперь не проберутся. Аккуратно поставила пистолет на предохранитель, сунула в карман. Черт. Да это же пушка так воняет! Хотя, в общем, неудивительно – засунули бы ее самое за обшивку к той самой трубе на половину суток – она бы тоже не мимозой благоухала. Забавно – запах дошел до нее только что. Вот что значит адреналин ведрами.
Время… сорок две минуты, итальянец только-только добрел до «Козявки». Теперь надо понять, что там, на Луне. Земля подождет. Связь с поверхностью. Что ж так долго-то, гос-споди…
– Лунная база, лунная база. Здесь командир орбитальной станции «Селена» летчик-космонавт Шибанова. Сергей, Третьяков! Слышишь меня? Сергей! Сергей, отзовись! – Что эта сука макаронная с ним сделала?
– Orbital… Тьфу… Орбитальная база, здесь «Бочка». На связи Третьяков. Слышу, Настя. Что у тебя?
– Все нормально, Сергей. Я их выперла. Сидят в «Орионе», люк заблокирован.
– Корпус цел? – Сообразил, молодец, Серега!
– Цел. Стрелять не пришлось. Доброго слова хватило.
– Ну да, «добрым словом и пистолетом». Все, ухожу со связи. Говорить не могу. Жду макаронника, по расчету – двадцать – двадцать пять минут. – Ну да. Минут двадцать он влезал в скафандр, потом десатурация, минут десять до «Козявки», поискать под пультом… В вакууме… В толстых перчатках «Кречета»… Ищи-ищи. «Может быть, найдешь пару земляных орехов».
– Конец связи. Удачи.
Так. ЦУП в Хьюстоне… Не отвечать, трафик – на запись. С этим будем разбираться потом. Ч-черт, ее планшет уперли. Второй сигнал… Королев! Наладили связь! Поздно, ребята, нуда лучше поздно, чем никем да. ЦУП-Москва принял ее доклад на удивление спокойно. Ну да – Николай Семенович помнит чуть ли не Гагарина, нервы бронированные. Системы станции – в норме. «Союз» – все в порядке, демонтировать ложемент для переноса в «Орион» американцы тоже не успели. Телеметрия с поверхности… Все системы работают штатно. Эвакуация? Так точно. Двое суток. Слить записи видеокамер наблюдения? Ну да, понятно, не отсечь нежелательную картинку американцы не могли. Не страшно – у нас тут, внутри, все ходы записаны. На том самом героическом ноуте. Исполняю. Новый сеанс – после доклада подполковника Третьякова с лунной базы.
Рядом замигало еще одно окошко, на сей раз внутренней связи – «Орион». Люк заблокирован, пустотные скафандры в «Альтаире» – им остались только разговоры разговаривать. Ну что ж. Теперь можно и поболтать.
– Орбитальная база на связи. Слушаю вас, мистер Гражински.
– Миссис Шибанова, простите – но мы приняли… некоторые меры по ограничению ваших перемещений по станции только после пропажи пистолета. Мы не имели намерения причинить вам вред. Мы просим вас еще раз оценить ситуацию.
– Благодарю, я оценила ее еще сутки назад.
– Сутки?
– Разумеется. Видите ли, мистеру Кэботу не следовало так несерьезно относиться к порученным обязанностям. Пистолет – ерунда, а вот резервный почтовый сервер… Я вам не рассказывала эту историю, Боб?
– Что вы имеете в виду? – Лицо Гражински на экране было каменным, а Кэбот чуть не плакал. Видимо, дошло.
– Так уж сложилось, что на станции есть дублирующий почтовый сервер. Недокументированный. Так Что, мистер Гражински, когда вы или кто-то из ваших людей в следующий раз получите особо пакостный приказ – убедитесь, что вы действительно вычистили его следы отовсюду. А вы, мистер Кэбот, хотя бы не ругайте отдавших приказ ублюдков так громко. Вы разбудили не только меня, но и мое извечное женское любопытство. Мне пришлось принять некоторые превентивные меры. Конечно, если бы короткоствол был у вас, все сложилось бы иначе, – не поняли, ну и ладно, – но хрупкая девушка должна заботиться о собственной безопасности, не так ли?
– Мы должны были только организовать эвакуацию мистера Тоцци!
– И для этого устроили мятеж на станции, вернее, сразу два мятежа. На станции и на лунной базе. Это все говно, Майк. Вонючее бурое говно. Вам не нужно было спасение Тоцци – ему ничего не угрожало. Если бы угрожало, мы получили бы приказ об эвакуации через наш ЦУП, по требованию самих же европейцев. Вам нужно было, чтобы его спасли от несуществующей опасности – или из лап злобных русских? – именно вы, добрые американские парни. Говно и пропаганда.
– Мы получили приказ…
– Про приказы мы наслушались еще в прошлом веке. Это тоже говно, Майк Хотя я оценила вашу неловкость в осуществлении… мм-м… полицейских функций. Видно было, что удовольствия вам это не доставило. – Словесный понос, чисто словесный понос. По-хорошему – отрубить бы связь, послать Гражински на три веселых буквы… и ждать вестей с Луны. Но вот от ожидания можно было сойти с ума, и поэтому она говорила, говорила, говорила, попутно загоняя обратно наконец настигший ее мандраж. – И еще один совет, мистер Гражински. Если уж делаете что-то неприятное человеку – не рассчитывайте на то, что он будет мил, любезен и не доставит вам проблем. Кстати, можете передать это и на Землю – не думаю, что наши там, дома, поведут себя принципиально иначе, чем я… или Серега.
Конец связи. Так, открытый канал. Подборка новостей. Ничего. Все хорошо, прекрасная маркиза. Не хотят, чтобы мы здесь волновались. Где тут хоть какой-нибудь планшет?
Черный блокнот с крупными, очень удобными для путешественников – и космонавтов в скафандрах – кнопками отыскался тут же, рядом. Так. Планшет Кэбота, что характерно. Обменялись, называется, сувенирами. Интернет… Связь есть. Ссылки открывались с привычной пяти-шестисекундной задержкой. Только теперь каждая секунда была раз в пять-шесть же длиннее. Калининград… Части морской пехоты русских более не оказывают существенного сопротивления. Командование коалиции предлагает прекратить боевые действия и принять план Гэлбрайт-Торуньского. Угу, и раздвинуть ножки. Кстати, какие боевые действия, если морпехи «не оказывают существенного сопротивления»? «Командование ВМФ США опровергает потерю…» Узнать бы, что оно опровергает, – ссылка не работает, жаль… Ладно, потом. «Старая» Европа «занимает осторожную позицию» – ну да, у них там уютненько. Ну вот и ясно, почему янкесы завертели весь этот бред со «спасением» европейского космонавта. Своего рода пиар – ну да, они умеют. Понять бы еще, для чего им понадобилось переводить на внешнее управление реактор… Но теперь уже не узнать. К счастью. Пароль она сменила вовремя, да. Ладно, будем ломать им игру.
Так. Пистолет не виден, хорошо. Камеру внутренней трансляции – на себя. Волосы – собрать обратно в хвост. Комбез – привести в легкий беспорядок. Легкий, но эротичный. Самую малость эротичный.
Капельку. Как тогда, когда Игорек все никак не мог решиться. Ей надо зацепить как можно больше народу. Ну а вернейший образ для этого – девушка в беде. Тогда сработало – сработает и сейчас. Жаль, нет времени написать речугу. Ладно, сымпровизируем.
«Говорит командир лунной орбитальной станции „Селена“ летчик-космонавт Российской Федерации Анастасия Шибанова. Сегодня, в шесть часов сорок семь минут по Гринвичу, команда космического корабля Соединенных Штатов „Орион-14“ попыталась с применением оружия захватить станцию…»
12:20 мск (04:20 EDT)
Вашингтон
Штаб-квартираNASA
Специальная группа
«… В настоящее время мною, как командиром станции, порядок на борту восстановлен. Американские астронавты находятся в командном отсеке своего корабля и готовятся к отлету на Землю. Во избежание дальнейших… недоразумений и с учетом сложной обстановки на Земле я приняла решение подготовить эвакуацию экипажа долговременной лунной лаборатории в составе летчика-космонавта подполковника Сергея Третьякова и гражданина Италии Пьетро Тоцци на Землю. Приказ об эвакуации передан командиру лунной базы подполковнику Третьякову…»
– С-сука. – Все-таки нервы Алекса были менее крепкими, чем это полезно для карьеры. А как дышал…
– Надо было давать информацию сразу. – Рон пытался демонстрировать полное спокойствие. – Но сейчас не время сожалеть об упущенном. Надо решать, как погасить резонанс. Если обнародовать запись внутренних камер – в выгодном для нас ключе?
– Поздно, – «админ», теперь в пуловере, казалось, вообще скучал. – Русские уже пустили ее в эфир. Целиком, с самого открытия люков. Если вам интересно мое мнение – она знала, что мы затеваем, и знала, что победит. И сознательно играла на публику с самого начала. Должен сказать, что противостояние – успешное противостояние – одной маленькой сучки троим здоровым парням сдвинуло фокус одобрения общества в ее пользу. Особенно в Европе, Японии, Китае… Латинской Америке… Почти везде. Женская аудитория вообще для нас потеряна – по крайней мере, на какое-то время.
– Это констатация неудач, господа. Надо думать – что мы можем сделать?
– Объявить ее психопаткой? Интервью экспертов-психиатров? Отредактированные ролики?
– Насчет роликов – даже не думайте об этом, Алекс. Русский вариант уже расползся по всем хостингам. Нас поймают за самое мягкое, и будет еще хуже.
– Значит, психиатры… что еще?
– Практически ничего. Да и психиатрам не поверят. Тем более что китайцы уже через двое суток, если русские их пригласят, будут на станции и смогут опровергнуть любые… экспертные оценки. Формально они соблюдают нейтралитет, так что их свидетельства будут довольно весомы.
– Резюмирую. Серьезных рычагов для того, чтобы переломить тенденцию, у нас нет. Лучше всего будет спустить эту тему на тормозах. В конце концов, все решается не там – а на море и в воздухе. Космос пока еще не место для войн.
– Кому-то надо было подумать об этом раньше.
Дверь распахнулась. Раньше Марта себе такого не позволяла. Все обернулись, но Марту это не смутило.
– Мистер Дюбуа, сэр. Не могли бы вы срочно пройти в комнату спецсвязи?
– В чем дело? Что случилось, Марта?
– Русские запустили ракеты, сэр. Примерно полчаса назад. NORAD засекла пять пусков. Деталей я не знаю. Но тревоги до сих пор не объявлено.
– Спасибо, Марта. Детали мы действительно узнаем позже. И, возможно, на собственной шкуре. Мы в дерьме, леди и джентльмены. И я имею в виду не только собравшихся здесь.
12:25 мск
Луна, Океан Бурь
База «Аристарх»
Похоже, Пьетро «на улице» малость проветрил мозги. А может быть, ему уже сообщили, что расклад в черных небесах изменился. Ну да, сообщили скорее всего. Он шебуршился в шлюзовой долго, минут на десять дольше, чем это было надо – даже с учетом того, что операции с тяжелым скафандром в одиночку – проблема даже при одной шестой «жэ». Пару раз что-то ронял с непривычки, потом затих, но люк не открывал, несмотря на давно выровнявшееся давление. Короче, возился-возился, а когда наконец появился в проеме, вид имел далеко не бравый. Медленно распрямился, бросил опасливый взгляд на ярко-красный цилиндрик ракеты в сетке над третьяковским гамаком и замер, аки соляной столп. Сергей стоял напротив и тоже молчал: что говорить, было непонятно.
– Нашел? – Единственное, что пришло в голову.
– Нет, не успел. Я только подошел кораблю – и со мной связались.
– Американцы?
– Да. Сергей, и что теперь делать?
– Хороший вопрос. Я не знаю. – И после паузы: – Что ж ты так, а?..
Они снова замолчали. На этот раз первым не вы держал итальянец.
– Сергей… командир… мне очень жалко…
– А уж мне-то… – сакраментальное «жалко у пчелки в попке» Третьяков заставил себя проглотить, не до шуточек. – Ладно. Ты вот мне объясни, пожалуйста, вот это все – из-за войны? Или из-за ролика?
– Какого ролика?!
– Тебе что – не сообщили ничего?! – Сергей опешил. – Подожди. Ролик, где я якобы бью тебе морду…
Пьетро смотрел на него, выпучив глаза. Сергей мало что понимал в ситуации – но уж с таким-то ЧП, пусть и виртуальным, европейцы были просто обязаны разобраться. Он подхватил со столика планшет:
– Подожди… – Так, логи «Моськи»… ага, вот… – Смотри.
Посмотреть видео, однако, не удалось – связь все еще не работала, и ссылка была мертвой. Пьетро пробежал глазами текст, поднял голову. Пару секунд думал, потом вопросительно взглянул на Третьякова, указывая на планшет:
– Можно? – Сергей не возражал. Пьетро открыл проводник и начал рыться в папках с зубодробительными именами, в которые сам хозяин нe полез бы и под страхом смерти. – Вот! В кэше сохранилось!
Ну да, та самая сцена. Когда кулак копии Третьякова врезался в подбородок виртуального итальянца, реальный доктор Тоцци дернулся. Досмотрел до конца, запустил ролик еще раз. Опять досмотрел до последней секунды. Вернулся к тексту.
– Я не понимаю… Это – правда?
– Что?
– Что вот это – в Интернете?
– Была бы связь – вылезли б наружу, сам бы убедился… А что, тебе твой психолог ничего не сказал вчера? Я думал, вы об этом разговаривали…
– Нет. Он вчера… и раньше… совсем другое говори;!… Что ваши врачи вскрыли у тебя психическую, неустойчивость. Склонность к насилию. Посттравматический синдром после участия в боевых действиях. И что на фоне этой войны ты можешь… И знаешь – я ему поверил. После тех разговоров – про Грузию, про Польшу…
– Ни… чего себе. Понимаешь, с таким… С таким – не шутят. Слушай, да если бы только подозрение такое возникло – нас вытащили бы отсюда в три секунды!
– Конечно, но доктор Понцо говорит, что ваше начальство это держит в секрете… Чтобы не срывать экспедицию. Командир, – голос итальянца был жалобным, – что теперь делать?
Сергей почесал затылок. Творилось что-то странное, и тему надо было прояснить. Но сначала – связаться с орбитой и, по возможности, с Землей. Причем быстро.
– Значит, так. Как я понял, бунт на корабле закончен? В смысле – больше неповиновения не будет?
– Не будет. Обещаю.
– Ну и славно. Тогда так. Космонавт-исследователь Тоцци. Сдать все имеющиеся коммуникационные приборы, включая личные. Выходить на связь только с моего разрешения. Составить отчет обо всех событиях, начиная с момента получения приказа по отстранению меня от командования базой. Кстати, пояснить, чей приказ, и по возможности приложить копию. Вчерашний разговор с доктором как его там…
– Понцо. Доктор Понцо.
– Разговор с доктором Понцо также, по возможности, зафиксировать. Если вспомнишь. Отчет составить в письменной форме, затем – надиктовать в видео. Записать мне на планшет. После этого – провести ревизию ведущихся экспериментов. Определить, что может быть завершено в течение суток, что можно будет оставить следующему экипажу… если он теперь будет. Составить план консервации оборудования – если успеешь. Я – на улицу, проводить визуальный осмотр взлетно-посадочного корабля. Вопросы?
– Командир, ты оставляешь меня здесь? Одного? Без контроля?
– Просто я полагаю тебя более здравомыслящим человеком, чем этих придурков наверху. Несмотря на… некоторые нюансы.
– Благодарю за доверие, господин подполковник!
– Какое, к чертовой маме, доверие. Мы в четырехстах тыщах кэмэ от дома. У нас за бортом полный вакуум и перепады температур в триста градусов. Даже если наши идиоты переидиотят ваших и прикажут мне немедленно повесить тебя на рее за попытку бунта – реи у меня под рукой нет. Так что вопросы наказания будем решать после возвращения домой. Надеюсь, отделаешься пожизненной чисткой сортиров в Звездном – у тебя это получается отлично, – а не разгребанием радиоактивных завалов… там же.
– Пока ничего такого не произошло. Полковник Гражински сообщил мне, что президент США только что выступила с заявлением – несмотря на что-то там в Северном море, они не желают расширения конфликта.
– А ваши что? И что там в Северном море?
– Я не знаю, Сергей. Я мог связаться только с «Орионом» и станцией – но поговорить с синьорой Шибановой я не решался.
– Понятно. – Третьяков оторвался от контрольной панели скафандра и оценивающе уставился на итальянца через проем люка. – С Настей я поговорю сам. Вот что… разрешаю выйти в сеть. Левым каналом. Через который ты компромат на меня давеча искал. Посмотри там, как и что. И… поболтай там с кем-нибудь из своих… неофициально. Только не с родными – похоже, их там все это время кто-то конкретно обрабатывал. И как бы не этот самый… Понцо. Может быть,кто из института твоего что-нибудь расскажет?
– Конечно. Что делать сначала?
– Сначала отчет. Пока свежи воспоминанья о бурной юности твоей. Хотя нет. Сначала – узнай, что там. И как. А то как-то на душе коряво.
– У меня тоже.
13:00 мск (05:00 EDT)
CNN
Эфир
– … кроме того, пуск русских ракет был зарегистрирован системой NORAD. Однако данные пуски произведены из района, в котором у русских были развернуты только неядерные ракеты. – Бригадный генерал ВВС был сама безмятежность, чего нельзя было сказать о журналистах.
– Как вы можете быть уверенными в этом?
– Соглашение две тысячи семнадцатого года предусматривает по одному району базирования баллистических ракет, оснащенных неядерными боеголовками, у каждой стороны. Вплоть до начала конфликта и мы, и русские контролировали данные районы согласно договору.
– Но русские могли заменить боеголовки с началом конфликта!
– Они не могли этого сделать, и они этого не сделали – это все, что я могу вам сказать.
– Но наблюдатели в Норвегии, Исландии, Швеции, Финляндии – во всей Скандинавии сообщают о серьезном повышении радиационного фона!
– Ядерной атаки не было. Это официальная информация Комитета Начальников Штабов.
– В таком случае единственно возможный источник радиации – утечка из реактора какого-либо корабля?
– Без комментариев.
13:10 мск
НТВ
Эфир
– Господин генерал-лейтенант, как вы прокомментируете запуск баллистических ракет по американской авианосной группе?
– Прежде всего я хотел бы попросить прощения за тот факт, что не могу ответить на вопрос достаточно подробно. Я думаю, что с учетом ситуации это простительно. – Русские научились выставлять грамотных комментаторов еще с осетинской войны, это помогало, но не сильно. – Но вкратце: основная проблема применения баллистических ракет с неядерным – я особо хочу подчеркнуть этот факт – с неядерным оснащением против авианосных группировок заключается в целеуказании по маневрирующему кораблю. Или корабельной группе. Как показала практика, эта проблема нашими учеными и конструкторами была успешно решена.
– Я не об этом! – Журналист почти кричал. – Применение баллистических ракет в локальном конфликте ставит мир на грань ядерной войны!
– Возможно. Хотя мы, в соответствии с договором, проинформировали американских коллег о запуске нами из согласованного позиционного района неядерных ракет в целях обеспечения безопасности Российской Федерации. Однако мне хотелось бы напомнить вам два достаточно свежих факта. Первый факт: что именно США были инициатором принятия этого вида оружия – баллистических ракет с неядерным оснащением – на вооружение. Они предполагали применять такие ракеты против бункеров и других важных укрепленных объектов. Мы выбрали другую цель, только и всего.
– Тогда почему вы выбрали целью ваших ракет именно авианосную группировку?
– Считайте это адекватным ответом на второй факт – неспровоцированную атаку на авианосец «Адмирал Кузнецов» вне театра уже ведущихся боевых действий.
– Сколько еще таких ракет вы можете выпустить?
– Без комментариев.
13:30 мск (11:30 CET)
Euronews
Эфир
«По сообщениям анонимного источника в штабе ВМС Норвегии, почти весь Королевский флот вместе с другими силами НАТО участвует в эвакуации экипажа атомного авианосца „Джон Стеннис“, на котором в результате попадания трех или четырех неядерных боеголовок русских баллистических ракет наблюдаются серьезные проблемы с одним из двух реакторов. Как сообщил этот же источник, русские не препятствуют спасательным операциям. Сенатор от штата Орегон Джозеф Норт выступил с заявлением, в котором подверг резкой критике администрацию президента Гэлбрайт. „Политика президента является абсолютно безответственной, – заявил сенатор, – особенно с учетом того, что имеющиеся у нас системы противоракетной обороны, как оказалось, не в состоянии защитить даже самое мощное авианосное соединение Америки. Из-за личных проблем госпожи Гэлбрайт Америка оказалась втянутой в войну за чужие интересы, в войну, которая при дальнейшей эскалации может привести к гибели миллионов американцев“. Следует отметить, что сенатор Норт является основным противником президента Гэлбрайт на предстоящих в ноябре выборах президента США».
Mio Dio! Они все совсем охренели там, на Земле? А с синьором доктором Понцо и синьором министром Кальдеролли, втравившими его в это дерьмо, он разберется лично. Когда вернется. Если вернется. Если будет куда возвращаться.
18:30 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
Два вполне достойных бабских дела – ждать и трепать нервы мужикам. Американцы выходили на связь еще два раза, упрашивали, уговаривали, убеждали. Теперь их озаботили оставшиеся на взлетной ступени материалы экспериментов и скафандры. Ей стало смешно – самой ей испытать прелести развода не довелось, у них с Игорем и размолвки-то случались раз в год, а то и два, благо, что оба – птицы перелетные, «дан приказ ему на запад». В результате о выставленных за дверь и обрывающих телефоны бывших мужьях, требующих вернуть ноутбук, початый блок «Винстона» и завернутую в кальсоны зубную щетку, она знала только со слов менее удачливых – или менее умных – подруг.
В принципе можно было поступить подобно Алке, вышвырнувшей чемодан со шмотками «драгоценного» с балкона какого-то сильно располагающего к полетам этажа. Сбросить к чертям взлетную ступень, пусть отлавливают свое барахло самостоятельно. Но для такого перфоманса нужна была сама Алка – иначе вместо добротной, красочной бабской истерики выйдет унылое ни то, ни се. Ни эффективности, ни эффекта. Соответственно, приходилось плеваться ядовитым льдом, ссылаясь на не полученные до сих пор указания свыше. В смысле, снизу. Третьяков битый час шлялся по Луне, инспектируя «Козявку», Земля ждала результатов инспекции. А она, блин, просто ждала.
– Орбитальная база, орбитальная база. Вызывает подполковник Третьяков, лунная база.
– Слушаю, Сергей. Как ты?
– Нормально. У меня туг буколика и идиллика. Пьетросидит за консолью, я приказал ему тысячу раз написать «Я больше не буду запирать командира базы в бочке». Причем без копипаста. Шутка. Пишет отчет о контактах с Землей за крайнюю неделю. «Козявка» в норме, внешним осмотром и тестом систем повреждений не выявлено.
– Уф-ф… Отлегло от сердца. Передаю командование экспедицией, принятое на себя в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Ожидаю приказаний.
– Командование принял. Связь с Землей?
– Подключаю. – Ну все, опять тормоза – против скорости света не попрешь. – Центр, вызывает Вега-один, Шибанова сдала командование, лунная и орбитальная базы на связи.
– Лунные, слышим вас. Как обстановка?
– Здесь Монблан-один, Третьяков командование принял. Обстановка, как всегда, штатная. Произвел осмотр «Лунника-7», внешних повреждений нет, диагностика в норме, повторяю, красняка нет, все в норме.
– Здесь Королев, понял вас. Решение об эвакуации подтверждаю. Вега-один, Настя, доложите резерв по топливу.
– Земля, подбор «Союзом» возможен плюс-минус трое суток от границ окна на штатном запасе, при использовании «Лунника–8» в качестве буксира – неограниченно.
– Понял, Вега-один. Открытие окна старта «Монбланов» по топливу – ноль четвертое ноль девятого, ноль один ноль пять стандартного, длительность окна семьдесят четыре часа. Оптимальный момент – плюс тридцать семь, пятое ноль девятого, четырнадцать ноль пять. Предельное время старта – ноль седьмое, ноль три ноль пять. Можно и позже, но нежелательно – лучше, если вы пойдете штатно, через станцию. Монблан-один, успеете?
– Успеваем, Земля, успеваем. Что с реактором?
– Посадка реактора ориентировочно завтра и ноль три пятьдесят, сход с орбиты – ноль три двадцать, как поняли?
– Понял, ноль три двадцать – ноль три полета. Рад, что посадку не отменили, Земля. Жаль только, что сами погреться ночью не успеем, – короткие смешки на обоих концах линии, на земном конце – с опозданием на три секунды. Вот уж действительно «как до жирафа».
– Тут политика, Монблан-один. Реактор надо сажать кровь из носу, понимаешь почему?
– Понимаю, Земля. Посадим. Хотим еще собрать результаты экспериментов и укрыть ту часть оборудования, что сможем.
– Ясно, Монблан-один. Решение сообщим завтра утром. В любом случае готовьтесь к приему реактора и выходу для подключения кабелей. Вега, что с возможностью стыковки послезавтра?
– Земля, оба штатных причала заняты американскими кораблями. На «Луне-Товарной» взлетная ступень «Альтаира», на «Луне-Пассажирской» – «Орион». Я могу отстыковать «Альтаир», – была, была мыслишка, – и увести станцию от этого хлама. Тем более как раз нужно проводить коррекцию. Тогда американцы будут вынуждены отойти от станции и ловить свое имущество. Так что освободится и второй узел.
– Вега-один, говорит Земля. Сбрасывать «Альтаир» запрещаю. Ребята, извините, но тут тоже политика. Они с попыткой вашего ареста макнулись глубоко в дерьмо, мы сейчас отыгрываем это, как можем. Так что выбрасывать чужие чемоданы, – Настя чуть не расхохоталась – кому-то на Земле в голову пришли ровно те же ассоциации, что и ей, но она удержалась, конечно, – … выбрасывать чемоданы сейчас нельзя – растеряем козыри. Вопрос с освобождением узлов решается по дипломатическим каналам. Переговоры осложнены обстановкой, но мы работаем нормально, нормально работаем. Настя, тебе огромное спасибо – ты тут героиня. Дамы в ЦУПе скупают перекись тоннами. Все столы всякими блондаколорами завалены, тетки киоск в фойе дочиста обнесли.
– Земля, Вега, здесь Третьяков. Предлагаю перевести «Альтаир» на боковой узел «Товарной» манипулятором. Настя, сможешь? Кстати, Пьетро говорит, что в Европе реакция тоже в нашу пользу – он тут полазил по сети.
– Смогу. Крыса твой Пьетро.
– Вега, здесь Третьяков, отставить срач. У нас тут пока опять мир. И пусть так и будет дальше. Земля, что с китайцами? Мы тут из-за связи все пропустили. Они вроде бы должны уже стартовать?
– Стартовали, Монблан-один, стартовали успешно. Они уже на траектории. Командир китайского экипажа запросил стыковку со станцией. Предлагают помощь. Если удастся освободить узлы… Но, боюсь, американцы не дадут, а терять «Козявку» не хотелось бы. Рассматриваем такую возможность, но добро пока не даем.
– Земля, здесь Вега. От трех шаолиньских монахов в пределах прямой видимости я бы в текущей ситуации не отказалась. Чисто для сохранения мира во всем мире. Может – пусть повисят рядом? До прояснения?
На том конце радиолинии – с опозданием на законные три секунды – кто-то захохотал, возникло некое, с Настиной точки зрения – нездоровое, – оживление.
– Прошу прощения, госпожа Шибанова. На связи представитель китайского космического агентства Ли Сяопэн. Я и мои товарищи высоко ценим ваше мнение о подготовке наших тайконавтов, однако мне не хотелось бы, чтобы вы оказались разочарованной…
– Не беспокойтесь, господин Сяопэн.
– Товарищ Ли, извините. Сяопэн – имя, Ли – фамилия.
– Прошу вашего прощения, господин… товарищ Ли. Я не рассчитываю, что ваши космонавты действительно такие, как монахи в кино… Хотя, полагаю, в космосе они летают не хуже, чем в фильме, знаете – ме-едленно так. – Снова тот же, какой-то некитайский хохот. У нас учился? – Но мы очень рассчитываем на стабилизирующую роль Китая.
– Вы доставляете мне большую радость, товарищ Шибанова. Мы сделаем все необходимое.
– Вега, здесь Земля. Так и работаем. Китайский корабль будет держаться рядом. Это основной вариант. В случае крайней необходимости – отпустите «Козявку» в автоном, причалят к кормовому.