Многие люди на Москве покупают автомобиль только для того, чтобы не спускаться в метро. Их пугает давка, пристальные взгляды и обезличивание. Некоторые из них в своем индивидуализме доходят до того, что забывают, сколько стоит жетон. И гордятся, что не пользуются общественным транспортом. Но автомобиль в городе — это общественный транспорт. Общественный транспорт для среднего класса.

При помощи автомобиля люди еще легче становятся толпой, чем без него. Отдельно взятые индивиды сливаются в единый транспортный поток. В один человеческий вид как он есть.

«Мы даем свободным людям средство свободного передвижения» — девиз «Дженерал Моторс». В Москве этой свободы нет. Взамен выбора скорости и направления движения город предлагает только участие в тех или иных массивных потоках. Дымная гусеница переползает со скоростью двадцать километров в час с одного перекрестка на другой. Москва дает лишь возможность выбрать поток по душе. И возможность выбрать ту или иную вероятность попасть в пробку.

Многие люди в Москве боятся въезжать в центр в час пик — когда очень многим людям нужно ехать больше всего. Самые умные из них бросают машину недалеко от Садового кольца и спускаются в метро.

Цели человека как вида часто противоречат целям человека как персоны. Особенно когда дело доходит до выживания. Поэтому личность так сильно пугают толпы и пробки. Хотя противоречия здесь не больше, чем в огне и воде, которые вместе движут любой паровоз, или в ночи и дне, которые суть вращение земли да свет солнца.

Через час Леха увидел впереди просвет. «Ах, Аллочка, Аллочка, ты простишь меня. Ты меня дождешься, я знаю…» — думал Леха, проползая еще один метр вперед.

Редко что бывает просто так. Наверное, есть какой-то смысл в том, что он стоит здесь. Человеку без смысла нельзя, человек без смысла умирает.

На заднем сиденье лежал букет ирисов. То-то тетка обрадуется…

— Это не «101», — сказал Анькин муж и крутанул ручку настройки до упора. Он все никак не мог успокоиться.

От радио свиста и радио скрежета Анна скривилась. Она чувствовала, как ее тушь потекла по ее лицу. Она сидела и не понимала, как пять лет могла прожить с этим придурком.

Когда доедут, надо будет не забыть зайти в «Людмилу» купить лак. Вчера она, когда ставила машину у подъезда, поцарапала крыло. Маленькая вмятина и белый штрих длиной в ладонь. Анечка слышала, что такие вещи полагается чем-то обрабатывать. А то ржаветь будет. Но чем именно, она забыла и потому, чтобы муж не ругался, замазала царапину лаком для ногтей. Хорошо получилось. Но флакон кончился весь.

Муж снова выругался и выключил приемник. Стали слышны далекие и близкие гудки машин — бессмысленные и бесполезные. Анечка случайно коснулась его руки. Брр… Неужели это он, Боже мой, он, суженый-ряженый, который иногда в порыве страсти шептал ей в розовое ушко: «Ах, ты моя поблядушечка!»

Вася сзади молчал. Он тихо увял десять минут назад и только негромко сморкался в свой синий клетчатый носовой платок. Еще пара минут, и его солидарность лопнет, он выскочит из машины и отправится домой пешком.

На тротуаре чадили лихачи. Они думали обойти всех, но уперлись в бетонные клумбы. Вернуться обратно в поток они смогут не скоро.

Добрый День полчаса не отводил глаз от неподвижного Лехиного затылка в пятнадцати метрах впереди. Жара, свет и угарный газ взбесят кого угодно.

— Я его сейчас убью, — сказал, наконец, Добрый День. Достал из кобуры подмышкой ПМ, дослал патрон и рванул дверь. Дверца открылась на десять сантиметров и гулко ударилась в борт «скорой помощи».

— Мужик, ты чего, охренел? — Сверху из окошка высунулось бородатое круглое лицо. Водила пытался разглядеть вмятину, но с его места это оказалось невозможно. Добрый День посмотрел налево — грузовик. Даже в окно не вылезешь. Опустился в кресле ниже, поставил запястья на панель и прицелился сквозь лобовое стекло.

Но белый «Субару» плавно тронулся. Тронулся и пропал на солнечной свободе. Одним духом Леха пролетел всю Таганскую площадь, через два светофора не останавливаясь и влился в пустое Садовое кольцо.

Коля посмотрел на посеревшего Доброго Дня. Как бы мужика удар не хватил. Достал из бардачка завернутую в тетрадный листок «беломорину». Воткнул прикуриватель. Распалил косячок, не глядя, протянул направо.

Надо продержаться еще полчаса. Потом полегчает. Скоро сладкий дымок выгнал из салона бензинную гарь. Добрый День порозовел, но остановившимися глазами продолжал по-прежнему смотреть вперед. Как будто мог уследить за Лехой. За всеми его поворотами и движениями по огромному городу, в котором им его теперь не найти. Не догнать. Не поймать.