— Ваша старуха — дочь безумна, — с горечью произнес санитар.
Яков поморщился и утлым взглядом окинул сморщенную обезьяноподобную фигурку, что примостилась на самом краешке скамьи. Существо зашипело.
— Видите, у нее покатая голова. Так всегда происходит, — со знанием дела бубнил санитар, — Сначала их привозят на дианетизацию, а потом-происходит.
— Что происходит? — тупо переспросил Яков.
— Покатая голова! Это же естественный процесс, парампара, великая реликвия катаров, как вы не понимаете?
— Я смущен, — пробормотал Яков.
— Вы не должны бояться. Утилизация крайне проста.
Санитар дружелюбно улыбнулся и встал на колени перед Яковом. Его глаза с собачьей преданностью пожирали мошонку протагониста.
— Убей эту мразь, — мечтательно просипел Яков. Санитар изогнулся дугой, взмемекнул и смертным кусом впился в промежность Якова. С хриплой ленцой рванул головою вбок и в сторону, выгрызая мягкую плоть, сонно зарделся фонтаном темной крови, закатил мгновенно опустевшие глаза, писком выражая несогласие с точкой зрения автора.
Яков умер.
— Он мерв! МЕРВ! — булькнул санитар, жуя, — МЕ-ЕРВ!
Старуха на скамье хохотнула баском, определяя меру бессмертия и рванула фуфайку на груди, обнажая коричневую сухую плоть. На санитара осклизлым глазом уставился сосок.
— Анна, — прошептал санитар окровавленным ртом…. Милая Анна….
Его рвало добродетелью.