— Ваша старуха — дочь безумна, — с горечью произнес санитар.

Яков поморщился и утлым взглядом окинул сморщенную обезьяноподобную фигурку, что примостилась на самом краешке скамьи. Существо зашипело.

— Видите, у нее покатая голова. Так всегда происходит, — со знанием дела бубнил санитар, — Сначала их привозят на дианетизацию, а потом-происходит.

— Что происходит? — тупо переспросил Яков.

— Покатая голова! Это же естественный процесс, парампара, великая реликвия катаров, как вы не понимаете?

— Я смущен, — пробормотал Яков.

— Вы не должны бояться. Утилизация крайне проста.

Санитар дружелюбно улыбнулся и встал на колени перед Яковом. Его глаза с собачьей преданностью пожирали мошонку протагониста.

— Убей эту мразь, — мечтательно просипел Яков. Санитар изогнулся дугой, взмемекнул и смертным кусом впился в промежность Якова. С хриплой ленцой рванул головою вбок и в сторону, выгрызая мягкую плоть, сонно зарделся фонтаном темной крови, закатил мгновенно опустевшие глаза, писком выражая несогласие с точкой зрения автора.

Яков умер.

— Он мерв! МЕРВ! — булькнул санитар, жуя, — МЕ-ЕРВ!

Старуха на скамье хохотнула баском, определяя меру бессмертия и рванула фуфайку на груди, обнажая коричневую сухую плоть. На санитара осклизлым глазом уставился сосок.

— Анна, — прошептал санитар окровавленным ртом…. Милая Анна….

Его рвало добродетелью.