Если познать ты хочешь тот родник, Откуда братья, мученики-братья Твои черпали силу в черный день, Идя с весельем на смерть, отдавая Свою гортань под все ножи вселенной, Как на престол вступая на костры И умирая с криком: Бог единый! — Если познать ты хочешь тот источник, Из чьих глубин твой брат порабощенный Черпал в могильной муке, под бичом, Утеху, веру, крепость, мощь терпенья И силу плеч — нести ярмо неволи И тошный мусор жизни, в вечной пытке Без края, без предела, без конца; — И если хочешь знать родное лоно, К которому народ твой приникал, Чтоб выплакать обиды, вылить вопли — И, слушая, тряслись утробы ада, И цепенел, внимая. Сатана, И трескались утесы, — только сердце Врага жесточе скал и Сатаны; — И если хочешь видеть ту твердыню, Где прадеды укрыли клад любимый, Зеницу ока — Свиток — и спасли; И знать тайник, где сохранился дивно, Как древле чист, могучий дух народа, Не посрамивший в дряхлости и гнете Великолепья юности своей; — И если хочешь знать старушку-мать, Что, полная любви и милосердья И жалости великой, все рыданья Родимого скитальца приняла И, нежная, вела его шаги; И, возвратясь измучен и поруган, Спешил к ней сын — и, осеня крылами, С его ресниц она свевала слезы И на груди баюкала… — Ты хочешь, Мой бедный брат, познать их? Загляни В убогую молитвенную школу, Декабрьскою ли ночью без конца, Под зноем ли палящего Таммуза, Днем, на заре или при свете звезд — И, если Бог не смел еще с земли Остаток наш, — неясно, сквозь туман, В тени углов, у темных стен, за печкой Увидишь одинокие колосья, Забытые колосья, тень чего то, Что было и пропало, — ряд голов, Нахмуренных, иссохших: это — дети Изгнания, согбенные ярмом, Пришли забыть страданья за Гемарой, За древними сказаньями — нужду И заглушить псалмом свою заботу… Ничтожная и жалкая картина Для глаз чужих. Но ты почуешь сердцем, Что предстоишь у Дома жизни нашей, У нашего Хранилища души. И если Божий дух еще не умер В твоей груди, и есть еще утеха, И теплится, прорезывая вспышкой Потемки сердца, вера в лучший день, — То знай, о бедный брат мой: эта искра — Лишь отблеск от великого огня, Лишь уголек, спасенный дивным чудом С великого костра. Его зажгли Твои отцы на жертвеннике вечном — И, может быть, их слезы нас домчали До сей поры, они своей молитвой У Господа нам вымолили жизнь — И, умирая, жить нам завещали, Жить без конца, вовеки!