Звездочка блеснула в ночи непроглядной.

Озари, сиротка, путь мой безотрадный!

Не боюсь ни ада, ни ночных видений —

Но устал от жизни в скуке вечной тени.

Я — вскормленыш ига, побродяга темный,

И отвека нищий, и давно бездомный.

Голод был отец мой, мать моя — чужбина...

Бедность и скитанье не страшат их сына;

Но боюсь до крика, до безумной боли —

Жизни без надежды, без огня и доли,

Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной,

Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной —

Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, —

О, проклятье жизни, жизни безысходной!

Озари же дух мой, опаленный срамом

Блуда по чужбинам и по чуждым храмам;

И свети мне долго — я мой путь измерю:

Может быть, я встану, может быть, поверю...

Долго ли продлится ночь моя — не знаю,

Мраку и скитанью все не видно краю, —

Пусть же, подымая взор из тьмы кромешной,

Твой привет я встречу ласково-утешный.

Не до дна, не все же выплаканы слезы:

Я вспою остатком цвет последней грезы.

В сердце не дотлела искорка былая —

Пусть же снова вспыхнет, пламенем пылая.

Еще сила бьется где-то там глубоко —

Пусть же вcя прольется в битве против Рока!

1899

Перевод В. Жаботинского