Не скоро смоется тяжёлая слеза,

Её исчерпал я со дна души глубокой,

И каплю каждую я вызвал на глаза

Со скрежетом зубов и мукою жестокой.

В безмолвии ночей, с тоской наедине,

Я втайне мучился, отчаяньем объятый, —

С бессильной злобою шептал я в тишине:

"О гибнущий народ! Народ… народ проклятый!"

И дни, и месяцы я в сердце согревал

Мою слезу, пока она хрустальной стала…

Но сердце сокрушил, разбил последний вал —

И брызнула не кровь — слеза моя упала!

Я с болью увидал, как замкнуты сердца,

И вырвалась слеза невольная с проклятьем:

"Проклятие тому, в ком сердце мертвеца,

Кто слышит тяжкий стон и не стремится к братьям!"

Свидетель Бог, как всё, всё отдал я в тиши

Моей слезе — всю скорбь, страдания и силу,

И с каплей каждою терял я часть души,

Потерю вечную я уносил в могилу!

Но есть ещё слеза — мучительнее той,

Скрывается она и сердце жжёт до боли, —

Нет сил её излить, в ней крик подавлен мой:

"О, где спасение? Доколе же, доколе!"

И в сердце у меня она, как гной в костях,

Как язва скрытая, проникшая глубоко, —

И день, и ночь она, как смерть, в моих глазах,

В труде и отдыхе меня казнит жестоко!

Но явится пророк, — я верю в чудеса, —

Он вынесет слезу на очи мира смело…

Как гром, раздастся вопль — и дрогнут небеса,

И страх войдёт в сердца, пронижет дрожью тело!

Перевод А. Лукьянова