— Где душа твоя, сын мой?

— Там, на свете широком, о ангел!

Есть на свете поселок, огражденный лесами,

Над поселком — пучина синевы без предела,

И средь синего неба, словно дочка-малютка,

 Серебристая легкая тучка.

В летний полдень, бывало, там резвился ребенок,

Одинокий душою, полный грезы невнятной,

 И был я тот ребенок, о ангел.

И однажды казался мир окутан дремотой,

Загляделся ребенок на бездонное небо,

И увидел малютку, серебристую тучку —

И душа упорхнула, словно горлинка, в небо

 К белой тучке прекрасной…

— И растаяла с нею?

— Нет, есть солнце в лазури!

Подхватил мою душу ясный луч милосердый,

И на крыльях сиянья долго, долго порхала

 Она бабочкой белой;

И однажды, поутру, на луче золотистом

Прилетела на землю для жемчужин-росинок

И на щечке ребенка увидала слезинку,

И был я тот ребенок, и душа моя тихо

 В той слезе утонула …

— И чрез миг испарилась?

— Нет, упала на Книгу!

Был у деда косматый фолиант обветшалый,

Меж страницами — волос бороды серебристой,

Пук оборванных нитей от молитвенной кисти,

И меж буквами пятна, пятна сала и воску —

И душа одиноко в тех безжизненных буквах

 Трепетала и билась…

— И она задохнулась?

— Нет, о ангел, запела!

В тех безжизненных буквах песня жизни таилась,

В ветхой дедовской Книге сердце вечности билось.

И душа моя пела песнь о тучке сквозистой,

О луче светозарном, о слезинке лучистой,

Об истрепанной Книге в пятнах воску и сала, —

Про любовь и про юность только песен незнала.

И куда то рвалася, и томилась о чем то,

Тосковала и ныла, словно в тесной темнице;

И однажды раскрыл я обветшалую Книгу —

 И душа улетела на волю.

И с тех пор она в мире бесприютно блуждает,

Бесприютно блуждает и не знает утехи;

И в стыдливые ночи, когда месяц родится,

Когда молятся люди над ущербом светила,

Она грезит любовью пред порогом запретным,

И стучится, прижавшись, беззвучно рыдая

 И молясь о любви…

1905

Перевод В. Жаботинского