Прошло четыре года и четыре месяца.

Розалинда была счастлива. Её счастье было не такое, как у некоторых — из сплошных восторгов, которые потом оборачиваются сплошными разочарованиями, — а самое обычное, какое бывает, когда в жизни всё идет своим чередом. Три недели назад начался седьмой класс, и это оказалось не так страшно, как все пугали. Кстати, очень удачно получилось, что Розалинда с Анной (Анна — это лучшая Розалиндина подруга) договорились записаться на одни и те же предметы. А ещё на дворе конец сентября, и кусты и деревья уже начали рыжеть, краснеть и пламенеть — самое роскошное время года, считала Розалинда. А ещё сегодня пятница, и значит, школа на этой неделе закончилась. И хотя у Розалинды и в школе полный порядок, но когда впереди выходные — это же всё равно здорово.

Ну и, наконец, сегодня к ним в гости приезжает тётя Клер. Самая-пресамая любимая тётечка Клер, у которой один только недостаток: она живёт не в Камероне, как Пендервики, а в двух часах езды от него. Но она борется с этим своим недостатком, старается выбираться к племянницам как можно чаще — сегодня, например. А у Розалинды накопилось столько всего, о чём хочется рассказать! Самое главное — о летних каникулах. Место в Беркширских горах, где Пендервики провели три чудесных недели, называлось Арундел. Там был мальчик по имени Джеффри, с которым сёстры по-настоящему подружились. А ещё там был Кегни, который на несколько лет старше Розалинды, — ей даже сначала померещилось, что она в него влюбилась, но потом оказалось, что нет. Теперь-то она твёрдо решила не думать ни про какую любовь ещё как минимум несколько лет, но всё же хорошо было бы обсудить этот вопрос с тётей Клер.

А до тётиного приезда надо ещё переделать кучу дел: перестелить постель в гостевой комнате, сменить полотенца в ванной, испечь пирог. А до этого забрать Бетти из садика. Каждый день после школы Розалинда заходила в садик Голди за младшей сестрёнкой и вела её домой. В этом году папа впервые доверил Розалинде заботу о сёстрах, и она очень этим гордилась. Раньше папа всегда приглашал бебиситтеров, чтобы было кому присмотреть за девочками во второй половине дня, когда он сам ещё на работе, а они уже дома. Чаще всего — кого-нибудь из взрослых сестёр Милович, живших по соседству. Конечно, сёстры Милович очень милые и все как одна красавицы, но спрашивается: зачем Розалинде бебиситтер, когда ей уже двенадцать лет и восемь месяцев? Она и сама прекрасно присмотрит за младшими до папиного прихода.

От школы до садика Голди идти десять минут, и сейчас как раз начиналась десятая. А вон и дом на углу, обшитый серой вагонкой, уже даже видны разбросанные по веранде игрушки… Так, а это кто там сидит на ступеньках, в полном одиночестве? Красный свитер, тёмные кудряшки… Розалинда перешла на бег.

— Бетти, ну как же так! Мы ведь с тобой договаривались! Ты должна ждать меня внутри, а не снаружи.

Бетти обхватила старшую сестру обеими руками.

— Ну и что? Голди же смотрит за мной в окошко.

Розалинда обернулась. Так и есть: Голди стоит у окна, машет им с Бетти и улыбается.

— Всё равно, в следующий раз жди внутри!

— Хорошо. Только сегодня я не могла внутри. Потому что я сильно-сильно хотела тебе показать… — Бетти подняла обмотанный лейкопластырем пальчик. — Видишь? Это я порезалась, когда мы лепили из глины.

Розалинда поймала пальчик и поцеловала его прямо в лейкопластырь.

— Очень было больно?

— Да. — Бетти гордо кивнула. — Кровь капала прямо на глину. А другие девочки как испугаются, как закричат!

— Здорово. — Розалинда помогла Бетти вдеть руки в лямки голубого рюкзачка. — А теперь домой! Будем готовиться к приезду тёти Клер.

Обычно Розалинда и Бетти брели домой не торопясь: останавливались около вечнозелёного сассафраса — разглядывали рассечённые листочки, похожие на маленькие варежки, — а после дождя бродили по водостоку, где воды было ровно столько, чтобы можно было по ней шлёпать, но не зачерпывать в сапоги. А ещё был далматинец, который страшно лаял из-за забора, а на самом деле просто хотел, чтобы его потрепали за ухом, и трещины в тротуаре, через которые надо непременно перепрыгивать, и коричневый дом, весь в цветах, и столбы, на которых иногда появляются объявления о пропаже кошек или собак. Бетти всегда изучала эти объявления очень внимательно и спрашивала: почему хозяева так плохо смотрят за своими животными?

Но сегодня они спешили домой и ни на что не отвлекались — тётя Клер приезжает! Только раз притормозили: Бетти решила отнести в сторонку одного глупого червяка, который выполз прямо на тротуар. Вскоре они уже сворачивали на свою родную улицу Гардем. Улица Гардем — маленькая, всего пять домов, но сёстры Пендервик знали и любили её всю до сантиметрика: ведь они жили на ней с самого рождения. Даже сейчас, когда они так торопились домой, Розалинда замедлила шаг, чтобы полюбоваться гордостью Гардема — пятью высокими раскидистыми клёнами.

Вот они, все как на ладони. У каждого дома — свой клён. Дома, правда, были построены давно и уже успели состариться, и стояли они не по линеечке, а как попало. Но всё равно это были хорошие, крепкие, удобные дома, и хозяева за ними следили. А когда идёшь по улице, кто-нибудь из соседей обязательно тебе улыбается и приветливо машет рукой. Сначала мистер Коркхилл — вон он, косит траву на своём газоне перед домом. Дальше миссис Гейгер — она возвращается из магазина, у неё машина доверху набита продуктами. А дальше Розалинда уже не смотрела и не махала в ответ, потому что Бетти вдруг припустила вперёд во весь дух.

— Скорей! Скорей! — донеслось до Розалинды. — Я уже его слышу!

Это тоже было частью привычного ритуала. Пёс Пендервиков (которого так и звали: Пёс) чувствовал, когда Бетти подходит к дому, и каждый раз поднимал шум на всю улицу. Так что домой сёстры не пришли, а примчались. Когда Розалинда отперла дверь, Пёс бросился к Бетти с таким восторженным лаем, будто она не в садик ходила, а сто лет пропадала неизвестно где.

Розалинда с трудом затащила Пса обратно в дом, все трое — Розалинда, скачущий Пёс, пританцовывающая Бетти — переместились из прихожей в гостиную, оттуда в кухню, — и наконец Розалинда, распахнув дверь, вытолкала счастливую парочку во двор. Уфф!.. Она прислонилась спиной к двери, чтобы перевести дух. Скоро придётся готовить полдник для Бетти, но в ближайшие несколько минут можно заняться своими делами. Например, тестом для пирога. Розалинда уже решила, что она будет сегодня печь: ананасовый перевёртыш.

Тихонько напевая, Розалинда достала с полки семейную поваренную книгу. Её когда-то подарили маме с папой на свадьбу, и она вся была в маминых карандашных пометках. Розалинда знала эти пометки наизусть, у неё даже были свои любимые — вот например, рядом с рецептом сладкого картофеля в карамельном соусе: «Ужас! Сплошное издевательство над картошкой!» Рядом с рецептом ананасового перевёртыша никаких пометок не было. Но Розалинда решила: если пирог удастся, она впишет что-нибудь от себя. Она иногда так делала.

— «Растопить четверть чашки масла», — прочла она. Поставив глубокую сковородку на плиту, Розалинда включила конфорку и шлёпнула на сковородку брусок сливочного масла. Масло тут же начало таять и потрескивать, и кухня наполнилась восхитительным ароматом рождающегося пирога. — «Добавить чашку коричневого сахара». — Она отмерила сахар и высыпала его в растопленное масло. — «Размешать до полного растворения».

Полное растворение произошло очень быстро. Отставив сковородку в сторону, Розалинда вскрыла банку с консервированными ананасами и выложила ананасовые колечки в сахарно-масляную смесь. Потом отступила на шаг и полюбовалась результатом.

— Отлично, Рози, — сказала она сама себе. — Ты просто волшебница!

Она напевая вернулась к поваренной книге. Тут ей вдруг подумалось: почему это во дворе так подозрительно тихо? Розалинда выглянула за дверь. Ясно почему: Бетти и Пёс спрятались в кустах форзиции, высаженных между двумя участками, и шпионят за соседями. Розалинда нахмурилась. Ладно бы это ещё были Туттлы, соседи справа, — Туттлы живут на улице Гардем всю жизнь и знают Бетти и Пса как облупленных. Даже если бы эта парочка подкралась к их окну подсмотреть, что у них лежит на тарелках, — Туттлы и то бы не рассердились. Посмеялись бы и всё. Но нет же, Бетти и Псу приспичило шпионить за Ааронсонами — новыми соседями, которые только-только въехали в дом слева от Пендервиков. Этот дом долго пустовал, и сёстры возлагали на него большие надежды. Хорошо бы он достался какой-нибудь большой семье, думали они. И чтобы детей побольше — чем больше, тем лучше. Однако Ааронсоны оказались совсем маленькой семьёй: мама и сын, который ещё и ходить-то толком не умеет. И всё. Папа у них умер ещё до рождения сына. Зато и мама, и мальчик — оба с рыжими волосами. Ладно, будут теперь свои рыжие на улице Гардем, и на том спасибо. Хотя цвет волос, конечно, не главное в человеке, это понятно. Мистер Пендервик и миссис Ааронсон уже кивали друг другу при встрече — они оба преподавали в местном университете, он ботанику, а она астрофизику, — но официального знакомства с соседями ещё не было.

Нет, всё же так нельзя, решила Розалинда. Надо сначала познакомиться, а потом уже шпионить.

— Бетти! Ну-ка иди сюда! — крикнула она.

Бетти и Пёс неохотно выползли из-под форзиции и подошли к двери кухни.

— Мы просто играли в секретных агентов.

— Играйте во что-нибудь другое. Нашим соседям может не понравиться, что вы за ними подглядываете.

— Они не узнают. Их же нет во дворе. А мы с Пёсиком только хотели посмотреть на кота.

— У Ааронсонов есть кот? Я не знала.

— Конечно есть. Большой-пребольшой. Такой рыжий, что даже оранжевый. Он всегда сидит на окошке, и Пёс его уже очень любит. Да, Пёс?

Пёс в подтверждение радостно замахал хвостом. Правда, насчёт его любви к коту у Розалинды всё же имелись кое-какие сомнения. Ей не доводилось наблюдать, как у Пса складываются отношения с котами, зато она хорошо знала, как он ведёт себя при встрече с белками. И все белки, имевшие неосторожность поселиться на улице Гардем, тоже это знали. Но спорить с Бетти о том, любит ли Пёс котов, не имело смысла, и Розалинда сменила тему.

— Как думаешь, тебе не пора перекусить?

Перекусить Бетти никогда не отказывалась, особенно когда ей выдавали солёные крендельки с сыром и виноградный сок. И особенно когда ей, как сегодня, разрешалось перекусывать под кухонным столом. Под столом — это как раз самое подходящее место для секретного агента.

Разобравшись с Бетти, Розалинда вернулась к пирогу.

— «Чашку муки просеять через сито…» — Но тут опять пришлось прерваться: в кухню вошли, точнее влетели, Скай и Джейн, у которых тоже закончились уроки.

Посреди кухни Скай затормозила и принюхалась. Её светлые волосы, небрежно заправленные под камуфляжную шляпу, выбились и смешно торчали во все стороны.

— Ой, как вкусненько пахнет! — Заметив сковородку с масляно-сахарно-ананасовой смесью, Скай немедленно сунула в неё палец.

Розалинда замахнулась на сестру полотенцем, но Скай ловко увернулась, хохоча и облизываясь.

— Ты последняя? Звони папе! — бросила ей Розалинда.

Таков был заведённый порядок. Розалинда ходила теперь в среднюю школу (начальная — с первого по шестой класс) и по дороге домой забирала Бетти. Скай училась в шестом классе, Джейн в пятом, обе ходили в «Лесную» — так называлась их началка — и возвращались домой вместе. Та из сестёр, которая вошла в дом последней, должна звонить папе на работу, чтобы он знал, что всё в порядке.

— А вот и нет! — заспорила Скай. — Джейн вошла после, пусть она звонит!

— Я не могу звонить, я в унынии, — сообщила Джейн. — Из-за сочинения.

Вот это неожиданность. Писать сочинения Джейн любила больше всего на свете — даже больше футбола, который она обожала. Оторвавшись от поваренной книги, Розалинда присмотрелась к сестре. Джейн определённо выглядела расстроенной, даже заплаканной.

— Что случилось? — спросила Розалинда.

— Мисс Бунда влепила ей трояк за сочинение! — Скай молниеносно запустила руку под стол и умыкнула у Бетти ломтик сыра.

— Всё кончено, — сказала Джейн. — Теперь мне не стать писательницей!

Скай пожала плечами.

— Я же говорила, мисс Бунде не понравится.

— Дай посмотреть, — потребовала Розалинда.

Джейн вытащила из кармана несколько скомканных листов бумаги и кинула их на стол.

— У меня больше нет профессии. Отныне я никто, бездомная нищенка. Мой удел — вечные скитания.

Розалинда разгладила мятые листы, нашла первую страницу и стала читать.

— «Знаменитые женщины в истории штата Массачусетс, сочинение Джейн Летиции Пендервик. Среди множества женских имён, связанных с историей Массачусетса, я прежде всего хочу назвать выдающееся имя Сабрины Старр…» — Розалинда удивлённо подняла глаза на сестру. — Что, всё сочинение про Сабрину?

— Ну да, — сказала Джейн.

Сабрина Старр была героиней пяти книг, написанных Джейн. В каждой книге Сабрина кого-нибудь спасала. Пока что она успела спасти сверчка, воробьёнка, черепаху, сурка и мальчика. Последнюю книгу, «Сабрина Старр спасает мальчика», Джейн сочинила совсем недавно, во время летних каникул. Она считала её своим лучшим произведением.

— Но задание-то было — написать о женщинах, которые по-настоящему жили в Массачусетсе!

— Вот, а я что говорю?.. Ой! — Скай проворно отскочила от стола. Оказалось, Бетти ущипнула её за ногу — в отместку за украденный сыр.

— Там же всё объяснено, — вздохнула Джейн. — На последней странице.

Розалинда отыскала последнюю страницу и прочла:

— «Конечно, на самом деле никакая Сабрина Старр в Массачусетсе никогда не жила, но всё равно писать о ней гораздо интереснее, чем о Сьюзен Энтони или Кларе Бартон, которые давно всем надоели». Джейн! И ты ещё удивляешься, почему у тебя тройка?

— У меня тройка, потому что у мисс Бунды нет воображения, вот почему. Ну и пусть. Если человек уже пишет настоящие книги, что ему какие-то школьные сочинения!

Зазвонил телефон, Скай сорвалась с места.

— Привет, пап. Дома, только что вошли… Да, как раз собирались тебе звонить… У всех всё хорошо, только Джейн никак не может успокоиться… Нет, просто тройка за сочинение… Да, правда? — Скай обернулась к Джейн. — Папа говорит, что Льва Толстого вообще выгнали из университета, но он всё равно написал «Войну и мир».

— А меня, если дальше так пойдёт, ни в какой университет и не примут.

Скай кивнула.

— Она говорит, если так пойдёт, её и в университет не примут… Как-как? Ещё раз… Ага, поняла. Пока.

— Что он сказал? — спросила Джейн.

— Сказал, чтобы ты не беспокоилась, потому что у тебя tantum amorem scribendi. Последние три слова Скай произнесла медленно и старательно. И немудрено: они были на латыни.

Джейн с надеждой обернулась к Розалинде.

— Ты не знаешь, что такое tantum am… Ну, в общем, что это такое?

— Извини, мы по латыни дошли пока только до agricola, agricolae. — В этом году Розалинда специально записалась в школе на латынь, чтобы лучше понимать папины изречения (так уж сложилось, что мистер Пендервик частенько общался с дочерьми на латыни). — Вот если папа скажет: «Я — земледелец», — тогда я тебе сразу всё переведу.

— Ага, конечно, так прямо и скажет, — проворчала Скай. — С чего, интересно, ему говорить, что он земледелец, когда он профессор…

— А в каком возрасте можно уже читать «Войну и мир»? — спросила Джейн. — Хочу убедиться, что мы с мистером Толстым родственные души. Если так, то его творение поможет мне залечить душевные раны.

— Не знаю в каком, но не в десять лет, это точно. — Получив очередной щипок из-под стола, Скай решила переметнуться обратно к сковородке с ананасовой смесью, но тут уж Розалинда была начеку.

— Больше не получишь! — твёрдо сказала она. — Я делаю ананасовый перевёртыш к приезду тёти Клер. И на что он, по-твоему, будет похож?

— Ой, тётечка Клер приезжает! — Джейн просияла. — Я и забыла, пока предавалась отчаянию. Вот кто залечит мои душевные раны!

— Кстати, пока я закончу с пирогом, вы со Скай можете подготовить для тёти Клер гостевую комнату.

— А уроки?.. — Скай попыталась незаметно выскользнуть за дверь.

— А уроки ты всё равно по пятницам не учишь, — напомнила ей Розалинда. — Всё, вперёд!

Скай исполняла трудовую повинность хоть и неохотно, но всегда добросовестно, так что в течение следующего часа в доме было переделано множество дел: полотенца заменены, бельё перестелено, гостиная приведена в надлежащий вид, и даже Бетти и Пёс причёсаны и приглажены. А когда Розалинда вытаскивала пирог из духовки, дом огласился радостным воплем Джейн:

— Тётя Клер приехала!