Расколот золотой сосуд, и даль душе открыта! Лишь тело тут, а дух несут, несут струи Коцита [33] . А! Ги де Вир! рыдай теперь, теперь иль никогда! Твоя Линор смежила взор, — в гробу, и навсегда! Обряд творите похорон, запойте гимн святой, Печальный гимн былых времен о жертве молодой, О той, что дважды умерла, скончавшись молодой! «Лжецы! вы в ней любили прах, но гордость кляли в ней! Когда в ней стебель жизни чах, вы были с ней нежней. Так как же вам творить обряд, как петь вам гимн святой? Не ваш ли взгляд, недобрый взгляд, не вы ли клеветой Невинность в гроб свели навек, — о! слишком молодой!» Peccavimus. Но наших уз не отягчай! звучит Пусть грустный звон, но пусть и он ее не огорчит. Линор идет, — «ушла вперед», — с Надеждой навсегда. Душа темна, с тобой она не будет никогда, — Она, дитя прекрасных грез, что ныне тихий прах. Жизнь веет в золоте волос, но смерть в ее очах… Еще есть жизнь в руне волос, но только смерть в очах. «Прочь! в эту ночь светла душа! Не плакать мне о ней! Меж ангелов пою, спеша, пэан далеких дней. Пусть звон молчит, пусть не смутит, в ее мечтах, вдали, Ту, что плывет к лучам высот от про́клятой земли, К друзьям на зов, от всех врагов (и сон земной исчез)! Из ада в высь несись, несись — к сиянию небес, Из мглы, где стон, туда, где трон властителя небес!