Разбит, разбит золотой сосуд! Плыви, похоронный звон! Угаснет день, и милая тень уйдет за Ахерон [35] . Плачь, Гай де Вир, иль, горд и сир, ты сладость слез отверг? Линор в гробу, и божий мир для наших глаз померк. Так пусть творят святой обряд, панихиду поют для той, Для царственной, что умерла такою молодой, Что в гроб легла вдвойне мертва, когда умерла молодой! «Не гордость — золото ее вы чтили благоговейно, Больную вы ее на смерть благословили елейно! Кто будет реквием читать, творить обряд святой — Не вы ль? не ваш ли глаз дурной, язык фальшивый, злой, Безвинную и юную казнивший клеветой?» Peccavimus; но ты смирись, невесту отпеть позволь, Дай вознестись молитвам ввысь, ее утоляя боль. Она преставилась, тиха, исполненная мира, Оставив в скорби жениха, оставив Гай де Вира Безвременно погибшую оплакивать Линор, Глядеть в огонь этих желтых кос и в этот мертвый взор — В живой костер косы Линор, в угасший, мертвый взор. «Довольно! В сердце скорби нет! Панихиду служить не стану — Новому ангелу вослед я вознесу осанну. Молчи же, колокол, не мрачи простой души веселье В ее полете в земной ночи на светлое новоселье: Из вражьего стана гневный дух восхищен и взят сегодня Ввысь, под охрану святых подруг, — из мрака преисподней В райские рощи, в ангельский круг у самого трона господня».