И они вновь обрели друг друга

Он с трудом пробрался сквозь толпу зевак и ускорил шаг, ловко увертываясь от тех, кто спешил ему навстречу. Почти бегом спустился он по улице Регентства, обогнул церковь Богоматери-на-Песках, пролетел по короткой улице Роллебек, свернул направо, на бульвар Императрицы, легко взбежал на холм Искусств и, проскользнув между автомобилями, остановившимися у Королевской площади на красный свет, едва успел на место происшествия: труп его вносили в машину «скорой помощи».

Меловой контур фигуры уже белел на мостовой. Полицейские разгоняли зевак. Сбивший его красный грузовик отогнали в сторону, чтобы освободить проезжую часть. Растерянный шофер рылся в «бардачке» — искал права. Люди выясняли подробности происшествия и не торопились расходиться. Как глупо получилось!..

И тут он узнал Мари-Кристин. Она ничуть не изменилась. Совсем такая же, как в дни их юности. Девушка задумчиво смотрела на меловые линии на асфальте. Видно было, что она взволнована. Фридерик подошел. Она сразу его узнала, бросилась навстречу.

— Фридерик! Вот это сюрприз!

Ее голубые глаза искрились радостью. Как хорошо он помнит этот веселый блеск!

— Ты видел, что случилось? Какой-то парень попал под грузовик. Задавило беднягу, как котенка!

Котенок… Котенок! Этим ласковым словечком она часто звала его когда-то! Фридерик улыбнулся.

Мари-Кристин радостно обняла его, стала тормошить.

— Ты куда сейчас?

— Домой.

— Торопишься?

— Нет… теперь уже не тороплюсь.

— Чудесно! А тебе от мамы не попадет?

При этом воспоминании оба рассмеялись.

— Что правда, то правда, — сказал он, — я ее боялся как огня.

— Теперь тебе бояться нечего.

— Ну да, конечно нечего.

Она взяла его за руку и, смеясь, потянула за собой.

— Пойдем выпьем кофе, поболтаем…

Фридерик обнаружил, что бумажника при нем нет, и поморщился.

— Ты что, на мели?

Он кивнул:

— Плохи мои дела!

— Как у этого парня, которого сшибло?

— Точно.

Вот уж странно так странно!

Радуясь своей чудесной встрече, они спускались крутыми улочками к подножию холма, на котором стоял город. У антикварного магазинчика она остановилась полюбоваться разноцветными елочными украшениями. В глубине витрины висело старинное зеркало в золоченой раме, и в нем четко отразились их смеющиеся лица. Он не сразу узнал самого себя и даже провел рукой по щеке — убедиться, что не ошибся.

Черты его лица разгладились, снова стали по-детски нежными и мягкими — тридцати прошедших лет как не бывало!

Но его уже не удивляла эта перемена. Юность вернулась, и отныне все будет по-иному: прошлого больше нет, настоящее же вечно.

И это колдовство вполне естественно.

Они пошли дальше, останавливаясь у каждой витрины, — и не могли наглядеться на свое отражение, вдоволь насладиться новым, волшебным состоянием. Увидав большое кафе, они вошли и сели на открытой террасе. Им пришлось долго и терпеливо ждать, прежде чем официант подошел к столику.

Приблизившись, он принялся молча вытирать стол, будто не замечал их присутствия. Фридерик и Мари-Кристин заговорили с ним — он ничего не услышал. Но эта забавная сценка ничуть не нарушила очарования столь удивительной встречи.

— Расскажи о себе, чем занимаешься, — попросила Мари-Кристин.

Он бегло поведал ей о своей жизни. Воспоминания о прошедшем самым странным образом уже таяли в его памяти… Все это казалось Фридерику отныне суетным, ничтожным, зыбким. Он был уверен лишь в том, что держит за руку Мари-Кристин, умершую десять лет тому назад, и что сам он всего час как отошел в царство теней. Оба они перешагнули ту таинственную границу, которая отделяет реальность от потустороннего мира; вот почему окружающие перестали замечать их. Они поняли, что теперь невидимы для остальных людей, и убедились в этом, когда к их столику направились мужчина и женщина, говоря: «Вон там свободно!»

Фридерик и Мари-Кристин встали и вышли из кафе. Прогулка продолжалась. Девушка снова заговорила:

— Я ждала тебя. Не знаю, где я была, что делала с тех пор, как умерла. Но едва я возникла неизвестно откуда — там, среди зевак, собравшихся вокруг этого несчастного парня, как почувствовала, что сейчас увижу тебя. И когда появился этот красный грузовик, я поняла, что это судьба…

Она замолчала, на мгновение уйдя в себя, и вдруг вскрикнула:

— Фридерик, так это был ты?

Она погладила его по щеке, нежно, робко, словно ему угрожала опасность. Заволновалась — как он себя чувствует не больно ли ему. Нашептала тысячу ласковых словечек.

Мимо шли люди, безразличные ко всему. Вокруг гудела толпа — служащие торопились домой после работы, — а они обнявшись, замерли на месте. Все это было прекрасно, невероятно и, несмотря ни на что, реально.

Влюбленные шли куда глаза глядят и вспоминали давно минувшее время — счастливые, свободные от всего, кроме самих себя, — шли, чувствуя необыкновенную легкость.

А улицы постепенно меняли свой облик. Строгие архитектурные формы смягчались, линии становились нечеткими, размытыми. Окутанные дымкой, дома медленно исчезали. Нелепо извиваясь, они вертелись волчком, беззвучно ударялись друг о друга и пропадали совсем.

И вот город исчез, стал бескрайней равниной. Деревья у них на глазах превращались в былинки, скалы под дуновением легчайшего ветерка осыпались, как песок в дюнах. Земля колыхалась под ногами, словно полотно. Так изображали волны в спектакле «Вокруг света в 80 дней», который они вместе видели в юности. Это воспоминание наполнило их нежностью и счастьем. Ветер посвежел, подул сильнее. Погнал опавшие листья, сухую траву.

Что-то медленно назревало в природе, отныне принадлежавшей только им. Солнце спустилось к линии горизонта и, задев ее нижним краем, безмолвно вспыхнуло в радужном небе множеством новых солнц.

Красота вселенной пробудила в них покой и умиротворение. Восхищаясь, как дети, влюбленные взялись за руки и побежали к пламенеющему горизонту. Они бежали очень быстро, в восторге от своей ловкости — ведь земля шевелилась и уплывала из-под ног.

Делаясь все легче и легче, они наконец стали волшебно невесомыми. Они смеялись, размахивали руками, летели на крыльях счастья и ветра.

— Мы будем жить! — прокричал Фридерик.

— Мы живы! — крикнула Мари-Кристин.

В мгновение ока они взмыли в воздух, паря, как влюбленные на картинах Шагала, и полетели навстречу тысячам солнц.