Мое сердце трепетало, когда мы – пятьдесят человек, прошли по Эспланаде к «Звезде». Модуль со спущенным трапом застыл посреди газона черной травы. Внутри «Звезда» была залита бледно-красным светом. Теперь только крошечный отряд людей стоял между человеческим родом и концом того мира, который мы знали.

Я с трудом волочился в скафандре в сорок кило весом в земной гравитации.

Все мы, с трудом ступая, поднялись на борт. Потом каждому из нас пришлось открыть рот, и медик вложил нам под язык противоперегрузочные пилюли, размером с добрую горошину. Свою последнюю прогулку по Луне я тоже совершил, находясь под действием какой-то дряни… Эти пилюли должны были удержать нас от тошноты. Внутри модуля мы сидели очень плотно: нос к носу, бок к боку. Таблетки должны были помочь и в том случае, если бы забарахлила система жизнеобеспечения «Звезды», рассчитанная на вдвое меньшее число пассажиров. К тому же спускаемый модуль не предназначался для дальних перелетов таких, как путешествие между Землей и Луной.

Мини Озейва и ее второй пилот уже давно находились на борту, проверяя все системы. Если модуль не сможет вытащить нас на орбиту, если пилоты не смогут дозаправить модуль, или случиться еще какое-то «если», это будет конец всему. Все мои встречи с Озейвой обычно заканчивались тем, что она ругала меня, но мне это почему-то нравилось. А вообще, во время полета полагалось спать.

Офицер Космических сил, выполняющий роль стюарда, втиснул меня в кресло, затем его рука скользнула вниз по моему скафандру. Он отыскал на грудной пластине соответствующие гнезда и подсоединил меня к бортовому компьютеру и медицинскому монитору.

Я сладко зевнул.

– Сладких снов, генерал.

Очень сомневаюсь.