— Она слишком похожа на наш дом, — старпом пристально вглядывалась в иллюминатор, за которым светилась ласковым голубым светом неизвестная планета.

— Сверяла данные несколько раз. Диаметр — двенадцать тысяч восемьсот, один спутник, расстояние до светила — одна а.е., тип звезды — G2V "желтый карлик". Идентичные, если бы не одно "но"… временная петля, — Ольга устало потерла переносицу.

— И это мешает провести обширное исследование, так, Ольга? — Мирэлле поставила чашку чая перед главой исследовательского центра.

— Да, наши челноки сотрет в пыль. Коленька знает, — вздохнула Ольга. Перспектива исследовать планету сломалась из-за, казалось бы, незначительной детали — несовпадения временных циклов.

— А еще Коленька, то есть, Ник, знает, что системы "Зверь" и "Птица" пройдут, — старпом многозначительно кивнула в сторону капитана.

— Да вы с ума сошли вместе с ним! Система может нести лишь одного пилота. И управляется персональным накопителем! — ГИЦ подскочила. — Вы понимаете, что это сродни самоубийству?

— Оль, ты зря так нервничаешь, все же мы с Мирэлле не новички и не самодуры. Справимся. Сама ведь понимаешь, нельзя упускать такую возможность, — капитан межгалактической исследовательской станции Николас Саймон покровительственно похлопал Ольгу по плечу.

— Да делайте, что хотите! Помянете мое слово, это плохо кончится.

— Богатая у тебя фантазия, Ник, — Мирэлле не первый раз видела обе системы, но до сих пор так и не привыкла к камуфляжу обеих.

— Пощади психику аборигенов, они ведь могут там быть. Одно — увидеть странное существо, мифы потом всякие, сказки, и совсем другое — техногенное чудо, именуемое межпланетным челноком, — капитан пожал плечами, устраиваясь удобнее в кресле пилота. По всем подсчетам полное исследование планеты должно занять не более десяти лет… там. Здесь же пройдет несколько дней. Команда "Странника" уже сталкивалась с временными петлями, но в первый раз наткнулась на столь масштабную. Погрешность — один к ста. Визуально выглядело так, словно планета вращалась бешеным волчком, однако датчики фиксировали полную жизнеспособность космического тела, более того, даже те крохи данных, которыми располагал исследовательский центр, говорили о том, что планета пригодна к жизни, а то и вовсе — населена.

"Посадка прошла удачно, обе системы в норме. Перемена временного цикла не ощущается визуально и физически. Суточный интервал соответствует двадцати четырем часам, годовой — тремстам шестидесяти пяти дням, пяти часам…"

— Проклятье! Это не планета, это близнец! — Мирэлле откинулась на спинку кресла, не находя слов для отчета. Пробы почвы, карта, образцы живых организмов — все это отправится с Ником на "Звере", ей же оставалось составить общую картину, и исследование можно перенести на станцию, если бы не одно "но" — планета оказалась населена разумными существами. Правда, разумными Мирэлле считала их с натяжкой, но отмахиваться от факта не получалось.

"На планете обнаружены туземцы, развитие соответствует позднему палеолиту. Классифицирую как близких к кроманьонцам. Исследование считаю незавершенным до контакта и изучения местных жителей. По ископаемым останкам ДНК соответствует человеческому. Рекомендательно — продлить время командировки, список необходимого прилагается".

— Люди они, люди, черт бы их побрал!

— Мирэлле, не стоит так нервничать, ты всё слишком близко к сердцу принимаешь, — Ник заглянул через плечо в отчет и хохотнул: — Да, не получилось научного отчета, Ольга тебя с потрохами съест. Хорошо, хоть с образцами все в порядке.

— Мирэлле! Ты что натворила?! — Ник стоял на холме и не верил своим глазам: у подножия раскинулось селение. До его отлета это была привычная и понятная стоянка кроманьонцев, но теперь аккуратные каменные домики громоздились по краям улиц, высокие частоколы ограждали поля от животных. Сами люди не изменились внешне: те же выступающие надбровные дуги, широкие приплюснутые носы, грубые черты лица и тела, но… одетые в домотканую одежду, обутые в башмаки из выделанной кожи. И двигаются иначе. Новые занятия выровняли осанку, раскрепостили жесты. Из выражения глаз исчезла животная тупость.

— Тебя не было пятьдесят лет. Мне было скучно, я вступила в контакт, — пожала плечами старпом.

— Ты понимаешь, что нарушила течение эволюции? Может, ты их и грамоте обучила? — капитан был шокирован подобным самоуправством. Его помощница единым росчерком нарушила естественный ход развития жизни на этой планете.

— Да, обучила. И говорят они теперь на эсперанто, как и мы с тобой. Не всем дается, но они стараются. Новое поколение вообще без сучка, без задоринки! Черт, Ник, да кому нужно это течение эволюции? Неужели ты смог бы смотреть на то, как глупо они гибнут, и не помог бы, не научил их жить иначе? — Мирэлле сжала кулаки.

— Ольга таки сотрет тебя в порошок, она аж рот разинула в желании пронаблюдать эволюцию. Тем более что временная петля позволяет просмотреть эпохи, — капитан вздохнул и направился к подножию холма: знакомиться с аборигенами, изрядно модернизированными старпомом.

Ник только покачивал головой, анализируя изменения за прошедшие годы. Ремесла, принесенные Мирэлле в этот мир, сделали свое дело, пробудив в людях уверенность в собственных силах. Резкое отделение от природы, переход к созданию плодов рук своих нещадно ломали то привычное, на чем зиждилась вера этих людей.

— Мирэлле, ты понимаешь, что делаешь?

— Продвигаю их в развитии семимильными шагами. Заметь, я не внесла в мир нанотехнологий. Всего лишь примитивные ремесла.

— Я не об этом. Кажется, ты слишком увлеклась и не замечаешь очевидного: ты стала для них богом. Сама подумай, пришла с неба, принесла всяческие благости и знания, не стареешь. С момента высадки прошло две сотни лет, а мы с тобой все такие же молодые.

— Ник, но это ведь всего лишь действие накопителя, мы не боги, — рассмеялась Мирэлле. Изобретение нано-накопителя произвело бум в вымирающем мире Земли. Горстка выживших ученых обрела настоящее бессмертие: нано-машины из накопителя внедрялись в тело, омолаживая клетки организма, являлись стопроцентной защитой от болезней, даже физические повреждения, вроде переломов, заживали в разы быстрее. Человечество достигло столь желанного долголетия, вот только от самого человечества остались единицы после падения астероида. Последний бункер удалось покинуть лишь благодаря накопителям, так же, как и построить межгалактическую станцию.

— Это ты знаешь о накопителе и его действии, а для них все не так.

— Чушь, Ник, это чушь и не более того. Я им неоднократно объясняла, что я такой же человек, просто ученый.

— Проблема в том, что это пришлось объяснять.

Эпидемия энцефалита не входила в планы Мирэлле и Ника. Но разве подобная болезнь может входить в чьи-либо планы? Ранее занимавший позицию наблюдателя капитан не выдержал. Вооружившись вакциной, он стал плечом к плечу со старпомом, дав болезни бой, в котором теперь выиграли люди.

— Это все неправильно, они сами должны учиться сражаться с подобными проблемами. Черт, мы нарушаем цепи эволюции!

— Смирись, теперь и ты стал богом. Не было времени на обучение аборигенов таким глубинам медицины. Мы оказались беззащитны перед этими клещами.

— Я слабак, я не могу безучастно смотреть, как гибнут дети.

— Как говорил один замечательный писатель прошлого, трудно быть богом. Смирись, Ник. Так уж сложилось.

Город у подножья гор стал цитаделью двух ученых, прибывших на новую планету ради исследований более трехсот лет назад. Селения разрослись, превратившись в города, собравшие вокруг себя более мелкие поселения, занимающиеся сельским хозяйством, в то время как горожане переключились на ремесла. Незаметно для себя мир поделился на страны, и каждая из них начала постепенно определять свой путь. Николас и Мирэлле предпочитали не вмешиваться в зарождение политики, отдавая предпочтение продвижению наук и ремесел в жизнь туземцев. Сотни эмиссаров давно разъехались по миру, неся просвещение. Иногда один из ученых покидал планету и сквозь временную петлю возвращался на станцию.

— И все же временная петля чувствуется. У меня нет ощущения, что я провела там три сотни лет. Дни мелькают с невероятной скоростью, хотя, казалось бы, многое успеваю сделать, — жаловалась Мирэлле Ольге.

— Временной феномен в действии. Там ты двигаешься быстрее, потому и успеваешь, тело привыкает к обстоятельствам, но мыслительный процесс все равно не может адаптироваться к подобным изменениям. Три года — слишком мало, чтобы основной двигатель перестроился, — пыталась объяснить ГИЦ.

— Да я умом все понимаю, вот только принять не могу. Не успеваю привыкнуть к поколению, а на смену уже пришло другое. Калейдоскоп перед глазами. Нику проще.

— В чем же ему проще?

— Знаешь, он настолько проникся этими туземцами, что успевает за сменой поколений. Когда-то мне пенял, что становлюсь для них богом, а сам не заметил, как стал великим учителем, которого почитают сильнее, чем бога. Они в него верят, воздвигают храмы. Он запретил, переделывает эти храмы в школы и библиотеки, учредил академию. И как все успевает охватить мыслью?

— Плохо, все это плохо кончится. Я не могу представить, что происходит с этими туземцами, когда вы настолько ускорили прогресс.

— Да брось, Оль, давай без задвигов о миропорядке. Иногда мне кажется, что к нам тоже кто-то прилетал и много чего изменил для человечества.

— Мир, я не про миропорядок, я про вас с Колей. Помнишь, "нет пророка в отечестве своем". Не зря ведь сказано.

— Ты — Николас Благословенный? — темно-карие прищуренные глаза мальчишки смотрели настороженно и пристально.

— Просто Николас, можно даже Ник, — капитан с любопытством рассматривал малолетнего посетителя, не побоявшегося прорваться через все заслоны в нижние этажи новой академии.

— Почему ты их не спас?! Я ведь так просил, так умолял… неужели ты глух к нашим молитвам? — мальчишка неожиданно бросился с кулаками, благо достать мог лишь до груди Ника, но барабанил яростно, словно хотел пробить грудную клетку.

— О ком ты, мальчик? И как тебя зовут? Я не понимаю, о чем ты говоришь, — капитан перехватил руки мальчишки и попытался успокоить.

— Мои родители… они погибли… ты мог их спасти… и не спас… ты злой бог… — тот перешел от агрессии к слезам. Все же он был всего лишь ребенком лет семи.

— Малыш, я не бог, я всего лишь ученый, и такой же человек, как и ты.

Он плакал долго и надрывно, пока все слезы не ушли с горечью от потери родителей, от несправедливости мира и неоправданных молитв. А потом остался. Все еще злобным ежом поглядывал на Ника, но постепенно начал проявлять любопытство к тому, чем занимался капитан. Дни потекли незаметно, мальчик оглянуться не успел, как увлекся науками и стал интересоваться тем, что рассказывал и показывал Николас. А тот, словно чувствуя вину за то, что не оказался рядом, не смог помочь, щедро делился всем, что знает, перейдя от рассказов к обучению грамоте. Так пролетел год.

— Ингмар, с сегодняшнего дня мы перейдем от арифметики к математике, — сказал однажды Ник, доставая новую книгу с полки.

— Ник, ты бы его в школу отдал, чего сам-то возишься? — Мирэлле улыбалась. Она и сама не поняла, когда успела прикипеть к ершистому мальчишке, все еще обзывавшему ученых злыми богами. Хорошо, хоть с кулаками больше не бросался.

— Я не пойду в школу, пусть сам учит, — взгляд у Ингмара все еще был колючим.