В кают-компании за обедом капитан помогал Каямуре разобраться с дальнейшим маршрутом. Расчётное время прибытия «Марианны» в космопорт Лерна оказалось на три часа позже старта «Восхода Хары» — рейсового пакетбота, обслуживающего линию Бета–Хара. Все-таки, хотя обе системы были достаточно населены, Хара — это не Арктур и даже не Толиман, поэтому регулярные рейсы обслуживались всего двумя кораблями, и получался один рейс в две мегасекунды.
Конечно, Мир Беты — такое место, где в течение вынужденного трёхнедельного ожидания учёный найдёт, чем заняться. Но Каямуре очень хотелось домой.
— Нельзя ли немножко ускориться?
— Увы, не получится, — нахмурился капитан. — Мы и так идём по практически оптимальной траектории. А тормозиться об атмосферу, как под Сигмой Дракона, над цивилизованным миром нам никто не разрешит — мы должны честно выйти на круговую парковочную орбиту, дождаться своей очереди на посадку и всё такое. Всё-таки Лерна — хорошо посещаемый порт, здесь садится не меньше десятка кораблей в день. Хотя… — он наморщил лоб. — Есть одна мысль. Если старина Самурай согласится… Напишу-ка я ему письмо.
«Марианна» находилась ещё в сотне гигаметров от Мира Беты — слишком далеко для интерактивной связи. Приходилось писать письма и ждать ответа.
Ответ был положительный. Капитан Такуда по прозвищу Самурай был однокашником капитана «Марианны», носившего в те годы прозвище Татарин. Не могло быть и речи, чтобы отказать бывшему сокурснику в такой мелочи, как принять у него пару пассажиров непосредственно перед уходом с околопланетной орбиты.
Правда, для «Марианны» это означало, что убрать жилую палубу придётся ещё до выхода на парковочную орбиту, а не перед сходом с неё. Десятитысячетонный пакетбот — это вам не километровая станция Сириус, стыковаться с ним, не убрав мешающего маневрам «бублика», было бы небезопасно.
* * *
Опять, как при подходе к Cигме Дракона-d, весь экипаж собрался в салоне. На экране на передней стенке показывалось примерно то же самое, что видели пилоты через окна рубки. Пол-экрана занимал огромный голубоватый шар Мира Беты, а над ним там и сям вспыхивали искорки проблесковых маяков различных космических аппаратов.
Вот один из аппаратов начал постепенно расти. По компоновке он более-менее напомнил Карлу крейсера серии «Нельсон» — те же короткие прямые крылья ближе к хвосту, вместо единого киля две шайбы по концам крыльев, жёсткое неубирающееся кольцо жилой палубы в одной плоскости с крыльями, способное работать как дополнительное крыло. И размеры, похоже, примерно такие же — десять тысяч тонн, не считая рабочего тела, четверть километра в длину. Правда, жилая палуба чуточку более громоздкая, чем у «Нельсонов». Впрочем, оно и понятно: основной груз этого корабля — пассажиры.
«Марианна» приблизилась к кораблю так, что его корпус занял почти весь экран, уравняла скорость и медленно-медленно заходила на стыковку. На киле Карл разглядел забавную картинку — поджарую длинноногую собаку с четырёхлучевой звездой в зубах.
— Что это? — спросил он сидевшего рядом Герхарда.
— Опознавательный знак. Все торговые корабли несут на киле картинку, так или иначе символизирующую систему происхождения. У нас — стилизованное изображение древнего арктурианца. У толиманцев — просто две звезды. А это — Хара, Бета Гончих Псов, потому и нарисована гончая.
* * *
Киммоти Такуда, капитан «Восхода Хары», разглядывал в бинокль маленький треугольник арктурианского трампа, запросившего стыковку.
Сейчас этот кораблик можно было принять за орбитальный шаттл. А на самом деле это трамп-тысячетонник класса «Красотка», самый маленький из кораблей, способных самостоятельно совершать межзвёздные скачки. Тысяча тонн снаряжённой массы без рабочего тела, колёсное шасси, которое лучше, конечно, использовать на планетах не более чем с пятью метрами на секунду в квадрате, надувная жилая палуба, обеспечивающая комфорт, вполне достаточный для таких маленьких размеров.
Вот такой мелюзге и достаётся всё самое интересное в Космосе — планетологические экспедиции, снабжение экобиостанций и научных станций, визиты на Старую Землю. А шикарный десятитысячетонный пакетбот, к командованию которым капитан Такуда шёл так долго — это мотание в треугольнике Бета–Арктур–Хара. Разве что ещё под Толиман иногда попадёшь.
Тем временем корабль за окнами рубки уже приблизился на расстояние, сравнимое с собственным размером, и начал маневрировать. Характерный какой-то почерк — гасить поперечную составляющую скорости одновременным включением носовых и кормовых двигателей ориентации. Ни один выпускник лемурийской космоходки никогда так не сделает. И подчёркнуто чёткие фазы маневров. Явно человек с небольшой практикой. Однако при этом — странно плавные. Обычно самоуверенность, помогающая не фиксировать фазы столь чётко, приходит с опытом раньше, чем такая плавность.
Киммоти взял микрофон и вызвал капитана трампа:
— Руслан, откуда у тебя в пилотском кресле девчонка из Толиманской космоходки?
— А откуда? Оттуда, из-под Толимана. Мы туда заходили четыре скачка назад. Там мой старпом списался и улетел под Арктур принимать свой первый корабль, пришлось взять второго помощника из местных. А почему ты решил, что девчонка?
— Ну я же не первый час слушаю ваши переговоры с диспетчерами.
«Восход Хары» чуть заметно вздрогнул, на пульте перед его капитаном вспыхнул транспарант «есть касание, идёт стягивание».
— Передай ей, что она молодец. Очень мягкая стыковка. Она у неё первая?
— Нет, тут тебе не повезло. Первой у неё была станция Сириус.
— Для второго раза тоже очень неплохо.
— Киммоти, а давай я сейчас после отстыковки от тебя посадочными манипуляторами покрепче оттолкнусь?
— У меня тут сотня пассажиров и масса всего вдесятеро больше твоей.
— А что, ты не сумеешь парировать толчок двигателями ориентации? Зато меня по-быстрому откинет от тебя на безопасное расстояние, и ты сможешь сразу давать импульс. У тебя же остались считанные минуты до импульса.
— Ладно, давай.
Такуда набрал на контрольном мониторе несколько строк скрипта, завязывая импульсы двигателей малой тяги на показания акселерометра. На пульте тем временем погас транспарант открытого перехода.
— Есть герметизация, — доложил второй помощник, принимавший пассажиров. — Давай, Руслан, мы готовы.
Пассажиры на громоздкой жилой палубе «Восхода Хары» ничего не почувствовали. Только Каямура и подмастерье со станции Сириус заметили, что отстыковка сопровождалась более резким толчком, чем обычно.
«Марианна» отлетела от «Восхода Хары», как мячик. Лада с некоторым трудом погасила желание корабля покувыркаться в космосе, вызванное тем, что посадочные манипуляторы дают толчок не точно по оси. Да и вообще они не слишком рассчитаны на подобные операции — это скорее интеллектуальные швартовы, которыми севший на воду корабль хватается за причальные палы.
* * *
Лерна — это вам не какая-нибудь Порт-Шамбала, где от причала до бордингауза можно дойти пешком, а крупный порт, причалы которого растянулись на километры. Поэтому экипаж «Марианны» собрался около выхода на набережную с короткого пирса, к которому пришвартовался корабль, и ждал заказанного автобуса.
Пока тот не подошёл, Карл, опершись на ограждение пирса, смотрел вниз. Между водой и гранитной облицовкой набережной был песчаный пляжик шириной метров пять, на который с лёгким шипением набегали мелкие волны.
Почти под самым пирсом волны нанесли и сложили кучку водорослей и прочего мусора, в которой сосредоточенно копалась поджарая серо-полосатая кошка. Время от времени ей удавалось добыть оттуда что-то съедобное, вроде креветки, и она с аппетитом этим хрустела и облизывалась.
Вдруг кошка резко подобралась, сдвинув вместе все четыре лапы, выгнула спину и одним прыжком очутилась у ног Карла. Через секунду на пляжик накатила крупная волна, поднятая пакетботом-трёхтысячником, швартующимся к соседнему пирсу, и с грозным шипением залила его весь, разбившись о гранит набережной. Счастливо избежавшая купания кошка повернулась в сторону пакетбота, подняла хвост и сердито промявкала все, что имела сказать в адрес пилотов, которые так швартуются. После чего успокоилась и улеглась на нагретых Бетой досках ждать, пока пляж подсохнет настолько, чтобы можно было возобновить охоту за креветками.
Наконец подошёл автобус, в котором уже разместился экипаж какого-то другого корабля, подобрал людей с «Марианны» и повёз вдоль берега лагуны. Сначала по левую сторону дороги мелькали десятки, если не сотни, огромных межзвёздных кораблей, пришвартованных у многочисленных пирсов, а по другую стояла стена леса. Потом она кончилась, сменившись пакгаузами и кранами, а места у причалов заняли разнообразные морские суда.
Затем автобус въехал на небольшой подъём, и справа поднялся редкий ряд небоскрёбов, похожих на раскрытые книги. А слева, казалось, прямо от парапета набережной начиналась гладь лагуны, сияющая в закатных лучах Беты.
Автобус затормозил у второго из небоскрёбов.
— Интересно, сколько народу живёт в этом городе, если тут такая набережная? — вслух поинтересовался Карл.
— Лерна — один из крупнейших городов в Галактике, так что, наверное, тысяч пятьдесят, а то и семьдесят, — ответил капитан. — И раза в три больше приезжих.
— Тут пятьдесят тысяч разместится в одних этих небоскрёбах, — прикинул Карл.
— Да, это они размахнулись. Кто-то из основателей колонии впечатлился видом набережной какого-то земного города, Гаваны, что ли, и решил завести здесь такое же. Построить это при современной технике, в общем-то, было не так дорого. А потом уже стали думать, как это использовать, — капитан усмехнулся. — Получился единственный порт в Галактике, где в бордингаузе номера из трёх комнат.