Второй день пребывания Анджея на Лемурии прошёл в сборах. А на третий день с утра пораньше они с Ильмой взвалили на спины не слишком тяжелые рюкзаки и отправились на станцию мотриссы.

Анджей удивился, почему они не воспользовались автожиром, но Ильма объяснила, что около аэровокзала парковка дорогая, а гонять машины этого класса совсем без людей в кабине не разрешается. Поэтому пусть машина постоит около дома.

На станции, несмотря на раннее утро, было многолюдно. Группа молодёжи, одетая более-менее одинаково в немаркие костюмы, напоминавшие полевую форму какой-нибудь армии, окружила кучу рюкзаков и ящиков.

Вторым кругом стояла ещё группа людей, одетых куда более разнообразно, вероятно провожающие. В руках у одного из них была гитара.

Как раз когда Ильма и Анджей вошли на платформу, вся толпа дружно подхватила припев:

— Технологи археологов провожают, — заметила Ильма. — В отличие от нас, этнографов, археологи ездят в экспедиции большими командами. А технологи постоянно работают вместе с археологами, разгадывая загадки всяких артефактов Древних. А то и применяя найденные Древними рецепты в современной промышленности. Поэтому отношения очень тесные. Ну, естественно, возникают дружеские связи, романы…

Вот сейчас отряд археологов куда-то отправляется, о, а это команда Свантессона, значит в Затагарье, а ребята пришли их проводить.

К остановке подошла мотрисса. Команда археологов, а вслед за ними и Ильма с Анджеем, загрузились в вагон.

Ехать было не слишком далеко. То, что здесь называли аэровокзалом, оказалось намного ближе к Хиппу, чем морской порт, где швартовались космические корабли.

Справа от здания аэровокзала стояли более-менее привычные Анджею по земным аэропортам винтовые двух- и четырёхмоторные самолёты, а слева парковались флиттеры размером с автобус.

До посадки в нужный флиттер оставалось ещё несколько минут, и Анджей попытался разобраться в том, куда и на чём здесь летают. Самолёты обслуживали в основном линии средней дальности, где слишком далеко для машины или автожира, который садится прямо в городе, но ещё недостаточно далеко для того, чтобы использовать флиттер. Впрочем, в некоторые города можно было долететь за 15 минут на флиттере или за два часа на самолёте. Причем самолёт стоил чуточку дороже. Видимо, не все пассажиры хорошо переносили суборбитальный полёт.

Но в Хчыагнул летали только флиттеры. Причем, судя по времени в пути, расстояние было примерно как от Вены до Порт-Шамбалы. Маршрут был, похоже, достаточно популярный, во всяком случае в расписании стояли рейсы каждые 15 минут.

Анджей ещё никогда не летал в тяжёлых флиттерах, размером с автобус. Но Мара достаточно много катала его в «легковом» флиттере, поэтому ничего необычного в суборбитальном полёте он не заметил.

Флиттер приземлился в широкой долине, по обеим сторонам которой поднимались сияющие в свете солнечного дня заснеженные горные хребты.

Здесь тоже был большой аэропорт, почти такой же как в Му-Сити. Только вот самолётов почти не было. Ту часть порта, где не было флиттеров, оккупировали вертолёты и автожиры.

Пассажиры потянулись к зданию аэропорта, но Ильма направилась куда-то вбок, к полосе густого кустарника, огораживающего стоянку флиттеров.

Там была натоптанная тропинка, ведущая по довольно крутому склону вниз.

Десятком метров ниже огромной речной террасы, на которой был расположен аэропорт, пролегала неширокая дорога с твердым покрытием, и на небольшом столбике висело расписание автобусов.

— Автобусы из аэропорта, они для туристов, — пояснила лемурийка. — Кто не знает что тут к чему, переплачивает примерно втрое. Да и толкучка там. А мы сейчас дождемся местного пригородного автобуса, и спокойно на нём доедем до Нового Города.

Не прошло и десяти минут, как из-за поворота показался небольшой, мест на 30–40 обшарпанный автобус, негромко тарахтящий двигателем внутреннего сгорания. Билет в нём стоил 25 центов, действительно недорого, а за рюкзак отдельных денег не хотели.

Сидячих мест, правда, не было и нашим героям пришлось усесться на собственные рюкзаки, поставленные в проход.

Автобус обогнул по дуге аэропорт, следуя вдоль русла весело скачущей по камням реки, углубился в светлый редкий лес, состоящий из деревьев, похожих на сосны, потом опять выскочил на открытое место, почти полностью покрытое возделанными полями.

Здесь горы заметно сблизились, сжимая речную долину.

Вдруг впереди долина оказалась перегорожена земляным валом, покрытым густой зеленой травой, вершина которого была украшена внушительной крепостной стеной с башнями из темного, почти черного камня. Река вырывалась из большой арки у подножья этого вала, сложенной из огромных камней.

В другую такую же арку, ощетинившуюся по верху коваными зубцами опускной решётки уходила дорога.

Автобус нырнул в тоннель, освещенный развешенными по стенам фонарями, стилизованными под факелы, и начал с натугой взбираться вверх по довольно крутому подъему.

Примерно через километр тоннель превратился в выемку, а там и выбрался на поверхность, внезапно оказавшись на улицах города.

Архитектура города была совершенно необычной. Первые этажи зданий образованы рядами стройных, немножко заостренных к верхней части арок, вторые — заметно выступали над улицей, а третьи — ещё сильнее, а выше дома отступали обратно, и пятый этаж был не больше первого.

Застекленные синеватыми стеклами узкие часто расположенные окна, придавали домам вид ограненных сапфиров.

— Здесь застройка позднеимперского периода. От того города, по которому ходила Харисса, осталась, пожалуй, только крепостная стена. А эти дома — современники Ри Сагыха, того композитора, который её воспел.

— Сколько же лет назад это было?

— Около миллиона. По сравнению с тем миллионом лет, который прошёл со времен Перемещения, те жалкие века, которые разделяли Хариссу и Ри Сагыха или их обоих и Ираха Хыкага — такая мелочь, погрешность в третьем знаке после запятой.

— Удивительно, как всё это сохранилось.

— Во времена Перемещения город уже давно был музеем под открытым небом. И для консервации зданий были использованы технологии, намного превосходящие те, что доступны людям сейчас. Технологии расы, умеющей двигать планеты. То, что удалось раскопать нашим археологам, это пока что крупицы того, что умели Древние. Чем более развитыми становились технологии, тем более совершенными становились процедуры повторного использования. Если от строителей вот этих домов остались громадные свалки, где временами можно найти вполне исправные технические устройства, то те кто жил на 300–400 земных лет позже, не оставили почти ничего. Ну кроме того, что они специально хотели сделать вечным.

Тем временем древнеарктурианские здания по бокам улицы кончились, и после неширокой полосы парка автобус въехал в район застроенный явно человеческими двух-трехэтажными домами. На очередных остановках народ стал массово выходить из автобуса. Пришлось вставать, его пропуская. Но вот наконец, Ильма тоже засобиралась к выходу.

Когда они выбрались из автобуса, вокруг расстилалось какое-то промышленное предместье. Глухие заборы, огромные площадки, заставленные грузовиками.

Ильма решительно направилась к бензоколонке, за которой возвышалось трехэтажное здание с черепичной крышей и мансардами.

— Это шофёрская гостиница, — рассказала она. — Сейчас мы здесь кинем рюкзаки и пойдем смотреть Старый город. Потом здесь переночуем, а утром поймаем попутку. Потому что автобусы в Порт-Маккавити ходят только раз в неделю. И ждать три дня никакого резона нет.

— Макавити? Это же кот из английской поэзии абсурда?

— Ну да. «He breaks the law of gravity». Еще первая экспедиция обнаружила на берегу моря удивительную выветренную скалу, похожую на выгнувшую спину кошку, которая как кажется, стоит вопреки притяжению планеты. Вот её прозвали именем волшебного кота, нарушающего законы гравитации. А потом там образовался город, который назвали Порт-Маккавити. В сам порт, кстати, флиттеры летают четыре раза в день. Но нам нужно не туда, а сойти примерно на полдороги.

Они быстро сняли номер, бросили рюкзаки и Ильма быстрым шагом направилась куда-то в сторону центра. Анджей еле поспевал за ней.

Вдруг она свернула с главной улицы и решительно направилась через какие-то кварталы двухэтажных таунхаузов, утопавших в зелени деревьев. Пройдя пару кварталов, она позвонила в калитку одного из блоков.

Дверь открыла женщина, на взгляд Анджея, моложе Ильмы. Впрочем, с определением возраста спейсианских женщин на глаз он откровенно путался. Шестнадцатилетняя выпускница профессиональной школы могла выглядеть вполне взрослой, а Ильма казалась не старше своей дочери.

Одета она была в камуфляжный комбинезон с разнообразными нашивками, идеально подогнанный по фигуре.

— О, госпожа полковник! — приветствовала её Ильма. — Ещё не на службе?

— О, госпожа профессор! — в тон ответила та. — Наконец-то ты добралась до нашего захолустья.

— Знакомьтесь, — представила хозяйку и своего спутника «госпожа профессор», — это — Анджей Краковски, журналист с Земли, которая под Солнцем. А это Сесилия Инедрис, начальник следственного отдела региональной полиции. А Джерри дома?

— Дома, кофе пьёт, — ответила «госпожа полковник». Ты же знаешь, учёные, в отличие от нас, полицейских, имеют возможность вести размеренный образ жизни.

— Ну я, как видишь, уже давно на ногах.

— Ну да, у вас в Хиппе Арктур встаёт на шесть часов раньше. Вы уж небось и проголодаться успели. Пошли в дом, накормлю завтраком и вас заодно.

Она провела гостей на маленькую кухню, где за столом сидел с чашкой кофе в руках бородатый мужчина в застиранной футболке.

Он тоже обрадовался появлению Ильмы, как старой знакомой. Сесилия быстро метнула на стол ещё две тарелки и навалила в них какого-то овощного рагу с мясом. Вкусно, но совершенно непонятно, из чего сделано.

За едой Ильма выспрашивала у Сесилии новости из жизни каких-то общих знакомых, не известных, судя по всему, не только Анджею, но и Джерри.

— А Майк как поживает?

— Подался в планетарные силы быстрого реагирования. Теперь водит там что-то среднее между флиттером и пинассой. Смылся от нас в Порт-Лобофф.

— А Руслан?

— Погиб в феврале в поисково-спасательной операции. Был большой циклон.

— Пер?

— Теперь моя правая рука. Женился на Бетси, помнишь эту светленькую девочку-диспетчера, мы думали чуточку солиднее станет, а он ничуть не изменился. Но к майору его не представлю, пока не остепенится. Пусть в капитанах походит.

— А у вас в музее как дела? — переключилась Ильма на Джерри.

— Ну как всегда. Интересных находок уйма, денег не хватает, археологи всё норовят увезти всё самое интересное в Музей Планеты в Му-Сити, приходится костьми ложиться, чтобы хотя бы поровну поделить. А у них гранты от муниципалитета Му-Сити на пополнение Музея. И что я могу сделать? У нас небогатый горный район, наш регион таких субсидий выделить не может. А поступлений от билетов еле-еле хватает на поддержание музея и реставрацию тех экспонатов, которые уже есть в коллекции.

— А что, разве музей финансирует не государство? — удивился Анджей.

— А государство-то тут причём? — не в меньшей степени удивился Джерри. — государство, оно в Боотисе, на другом берегу Картайского моря. Нет, конечно, король Аслан II не чужд меценатства и благотворительности, но у него свои краеведы и археологи есть, с какого перепуга он будет в Хчыагнул деньги вкидывать?

— Ничего не понимаю. — сказал Анджей. — Я как-то видимо, забыл ознакомиться с политическим устройством Лемурии.

— Ну это очень просто. Сказала Сесилия. Это как и во всех мирах. Есть локальные муниципалитеты. Они собирают налоги, содержат медицину, полицию и т. п. Часть налогов отстёгивают в регион, он содержит следственную полицию, высокотехнологический медицинский центр и кое-какую транспортную инфраструктуру. Регионы отстёгивают часть налогов в планетарную полицию, которая занимается в основном контролем крупных компаний и реагированием на чрезвычайные ситуации вроде планетотрясений. Ну и естественно планетарная полиция следит за региональной, региональная за муниципальной и наоборот.

Науку финансируют в основном неправительственные фонды, которым понемногу отстегивают и муниципалитеты, и регионы, а в основном — частные пожертвования.

— А причем здесь какой-то король?

— А при том, что на Лемурии всё есть. Если бы ты спросил про государство под Бетой или Толиманом, да даже и на Атлантисе, то собеседники сделали большие круглые глаза, и сказали бы, что когда их предки с Земли улетали, государство они с собой прихватить забыли.

А у нас вот не забыли. Нашелся тип, который объявил себя королём всего созвездия Волопаса. Управлял он на самом деле довольно неплохо, и вокруг его дворца постепенно вырос процветающий город да ещё и здоровенный кусок густонаселённой сельскохозяйственной местности. И к нему приклеилось название Боотис. Потому что король именуется Rex Bootis, а значит то, чем он реально правит, Боотис и есть.

— Кстати, это мысль, — сказала Ильма. — По плану после Агнульского хребта мне всё равно надо посетить долину Далии. А туда добираться от Боотиса ничем не хуже чем от Вакрахамнена.

— А ты, кстати, с королём знакома? — поинтересовалась Сесилия.

— Не хуже, чем с тобой. У него в королевстве тоже полно скэттера, и в моих консультациях он нуждается не меньше, чем хчыагнульская региональная полиция.

— А религиозные фундаменталисты у вас на Лемурии есть? — поинтересовался Анджей. — по результатам посещения музея Планеты он составил себе впечатление, что скэттер в основном слишком близок к природе, чтобы представлять собой сколько-нибудь организованные религиозные общины, а про гэзер Ильма прямо говорила, что тот варится в одном информационном супе со спейсианскими городами.

— А как же! — гордо ответила Сесилия. — У меня в регионе целых две общины есть- пастафарианцы и джайны. А у короля есть даже эти, исповедующие софизм, нет суфизм.

Дальше как-то так получилось, что мужчины были выпихнуты на экскурсию по древнему городу, а Сесилия с Ильмой остались обсуждать какие-то проблемы хчыагнульской региональной полиции, связанные с этнографией скэттера.

Теперь Анджей получил возможность рассмотреть строения позднеимперского Хчыагнула не из окна автобуса, а вблизи. Почему-то ему это напомнило не имперские столицы Земли, в одной из которых он вырос, а скорее внезапно разбогатевшие на нефтяном буме конца XX-начала XXI века бедуинские монархии Аравии или, ну может быть Москву, которую в начале XXI века также изуродовало свалившееся в постсоветский период нефтяное богатство.

Всё-таки обычно древние города куда более гармонично сочетают застройку разных эпох. Даже Лелистад и Бразилиа, возникшие на чистом месте в середине XX века, к XXIII приобрели определённый шарм древности.

А здесь застройка одного периода. И никаких следов того, что раньше или позже этого периода здесь тоже жили люди.

Как объяснил Джерри, примерно за поколение до Ри Сахыга, город был начисто уничтожен землетрясением и селевым потоком. Уцелела только крепостная стена. При этом Империя была настолько богатой, что восстановила город по последнему на тот момент слову архитектурного искусства на то число жителей, которое он имел до катастрофы.

В результате потребности в новом строительстве в городе так и не возникло вплоть до того момента, как планета была перемещена на новую орбиту и население стало куда-то исчезать.

В результате получился очень забавный контраст между величественной, но застывшей древнеарктурианской архитектурой, покой которой нарушается только достаточно почтительными экскурсантами, и живым, зелёным но эфемерным человеческим городом, охватившим исторический центр полукольцом.

Джерри по памяти процитировал по этому поводу эссе современного литератора Питера Кхе-Чьоля. Анджей восхитился безупречным слогом и ядовитостью сарказма этого автора, и поинтересовался, кто это такой вообще.

— Никто толком не знает, кто это и где живёт. Периодически в Сети появляются тексты с однозначно узнаваемым стилем. Нет ни одного события, вызвавшего резонанс в блогосфере, на которое бы он не откликнулся. Он даже уже по вашему сериал «Основание», — Джерри ткнул пальцем в портрет на майке Анджея, уже успел проехаться.

Вечером в гостинице Анджей нашел в Сети эту рецензию и прочитал. Автор, чувствуется, успел посмотреть не только сам сериал, но и книгу-первоисточник. Он полемизировал скорее с идеями Азимова, чем критиковал игру актеров и работу сценариста. А вот от лежащей в основе эпопеи идее погружения в варварство при распаде централизованной власти, он не оставлял камня на камне.

Обедать археолог повёл гостя в кафе, приютившееся на самом краю исторической части, мотивировав это тем, что побывать в Хчыагнуле и не попробовать древнеарктурианскую кухню, это просто упустить всё на свете.

Кафе обладало совершенно необычным антуражем. Тут были сидения, подвешенные к потолку на манер качелей, вместо вилки подавалось что-то вроде большого пинцета. Фирменное блюдо представляло собой что-то вроде спагетти, перемешанных с тонкими колбасками, по толщине сравнимыми с макаронами. Это предлагалось наматывать на пинцет и отправлять в рот. При необычности формы это блюдо обладало довольно банальным содержанием.

Вот напитки здесь показались Анджею куда более интересными. До сих пор он на Лемурии пил в основном обычные земные чай и кофе, в крайнем случае сидр. А тут подавались настои из каких-то типично лемурийских трав.