Отец редко звонил Галине, все новости о жизни дочери он узнавал через жену. Он знал об отношениях дочери с Елышевым, которого не очень уважал за его высокомерие и излишнюю напыщенность. Заместитель предисполкома бывал в их районе и, наверное, знал, что Иван Егорович - отец Галины, но своего высокомерного отношения к низшим ему по рангу даже с ним он не изменял. Галина даже удивилась, услышав в трубке голос отца.

 - Здравствуй, дочь. Как твои дела? Как здоровье? - поинтересовался Иван Егорович.

 - Все нормально, отец. Вы как с матерью?

 - Что мы - живем. Здоровье тоже относительно нашего возраста хорошее. Я тебя, дочь, хочу попросить об одном одолжении.

 - Я поняла, когда услышала твой голос. Что за одолжение?

 - Мне нужно пять тысяч. Желательно уже сегодня. Ты мне займешь эти деньги? Я отдам, вот машину старую хочу продать, для Виктора берег. Но это одним днем не сделать, сама понимаешь. – Иван Егорович вздохнул, замолчал.

 - Я понимаю, отец, не надо ничего продавать. Виктор - мой брат, у меня есть деньги. Куда подвести. Где ты, на стройке?

 - Нет, Галюнь, – он назвал дочь по имени, как звал всегда в детстве, - в отпуск меня отправили в добровольно-приказном порядке. Я из квартиры Виктора звоню. Приехал, думал застать Вику. В университет звонил, ее нет. Оставлю записку, пусть свяжется со мной.

 - А стоит, отец? Неужели неясно, что ей начхать на судьбу Виктора. И вообще - забери у нее ключ или смени замок в квартире. Ты не сдашь её хозяевам?

 - Нет. Пока нет, до суда. – Иван Егорович даже боялся произнести это слово – суд.

 - Вы надеетесь на условное наказание? Нет, отец. Я уже проконсультировалась. Ты не думай, что я живу сама по себе. Витя - мой брат и я очень переживаю за его судьбу. Я консультировалась в прокуратуре и у Меркулова в суде. И самое легкое наказание за убийство по неосторожности, если адвокат сумеет доказать, это три года. Он много наговорил в своих первых показаниях, и от них никуда не деться.  И свидетель показал, что они поссорились из-за девушки Виктора, Вики то есть.

 - А свидетель о фотографиях ничего не говорил? – Иван Егорович насторожился, ожидая ответ дочери.

 - Каких фотографиях? – уже удивилась Галина. – Нет, ни о каких фотографиях я не слышала.

 - Хорошо, дочь, когда ты привезешь деньги?.. Куда я? Домой еду, в Урыв. … Хорошо, приезжай. Мать успокой. – Иван Егорович вздохнул с облегчением, значит, Куклин не соврал о том, что Фокин показывал фотографии Виктору, он не сказал следователям.

 - Она у нас «железная леди» - наша мать, - ответила Галина, - скорее она будет нас успокаивать. До свиданья, отец. Да, я буду часа через три.

 Галина повесила трубку. Отцу нужны деньги. Своих на книжке у него не много, отец в отличие от матери, которая всю свою зарплату сразу клала на книжку, не любил копить. Вернее, он не любил себе отказывать, он зарабатывал и тратил деньги. Разве что перед покупкой новых «Жигулей» он, по его выражению, затянул пояс.

 Адвокат у Виктора - Митин, как сказали в коллегии, самый честный и бескорыстный адвокат СССР. Кому? Отец нашел нужного человека? Может, свидетелю, он что-то знает или блефует, что знает. Почему отец спросил про фотографии? Значит, по словам свидетеля, а только он видел всё, с момента начала ссоры были какие-то фотографии, они уличали Вику? Да, кто мог подумать, Вика, эта скромница, не поднимающая глаз. Может, от стыда, а не из-за скромности? Она почему-то подумала это, когда Виктор привез Вику познакомить с ней в ресторан «Донские зори».  Галина, наверное, переборщила. Она оделась, как для подиума в салоне красоты. Надела почти все свои драгоценности и, может быть, просто ошеломила своей красотой, одеждой, драгоценностями бедную девушку из провинциального райцентра. Вика весь вечер молчала, даже глаз не поднимала. Виктор был весел, много шутил, пытаясь разговорить свою невесту. И в памяти Галины остались только глаза Вики. Нет, не удивленные, не испуганные, такое выражение глаз не смогла понять Галина. Глаза словно говорили: «Ничего, я подожду, побуду «серой мышкой», но мой час придет, я докажу всем. Я докажу!». Но может, Галина все придумала  о девушке из бедной семьи, а в ресторане была, может, в первый раз, и всё: блеск, живая музыка, красивые, хорошо одетые женщины, и Вика просто чувствовала себя не совсем уютно. Потом Галина видела Вику с Виктором случайно в городе, они гуляли, и глаза девушки были такие счастливые. Они не подружились но, наверное, не по вине Вики. Галина всегда держалась высокомерно и не искала с ней дружбы. Хотя подружись они,  она могла лучше брата понять  душу этой скромной, на первый взгляд, девушки из провинциального райцентра.

 Галину от мыслей отвлек телефонный звонок. Звонил Елышев.

 - Привет заведующей производством, - услышала Галина в трубке голос заместителя предисполкома. Елышев попытался шутить, но и шутки у него обычно отдавали высокомерием.

 - Здравствуйте, Игорь Григорьевич, - как обычно официально, когда Елышев  звонил ей в «Пирамиду» ответила Галина, как бы подчеркивая, что он её хозяин,  работодатель, хотя Елышев, конечно, не замечал сарказма в её словах.

 - Галюньчик, ответь, пожалуйста, к вам в кафе не приходили трое молодых, наглых людей, - Елышев был явно чем-то раздражен.

 - В кафе заходят очень много молодых людей. И среди них немало наглых. Вы о чём, Игорь Григорьевич?  Я не совсем вас понимаю, - Галина насторожилась. Неужели Юрий с кампанией её обманули? Юрий просил её не говорить Елышеву, что они приходили к ней.

 - Не в кафе, а лично к вам. Они не предлагали своё покровительство над кафе с обещаниями безопасности в обмен на проценты откупных? Галина поняла, Елышев не знает о визите ничего. Скорее, к нему они обратились с подобным вопросом сами, и он проверяет Галину.

 Она ответила:

 - Нет. А что, должны придти? Спасибо, что предупредили, а как мне вести себя, что им ответить, Игорь Григорьевич?

 - Галина, прекрати фамильярничать, - наконец не выдержал Елышев, - я думаю, они не осмелятся прийти к тебе после того, как они обратились ко мне, и мне, представь, предложили «крышу», как они выразились, за двадцать пять процентов. Ладно, это не телефонный разговор. Я приеду, поговорим. Когда, не знаю, сегодня не смогу. Пока, - Елышев повесил трубку.

 Игорь даже не удивился, что они обратились к нему, как к настоящему хозяину кафе. Он говорил ей  раньше, что в городе половину всех кооперативов регистрируются на подставных лиц, а фактически их владельцами являются чиновники из райокомов, обкома, исполкома. Наверное, поэтому он не удивился, он понимал – тот, кто послал их к нему, знает настоящего хозяина. Двадцать пять процентов. Круто. Конечно, Елышев посчитал визит к нему, «к хозяину», как он себя называл всей торговли области, с вопросом покровительства просто хамством. Значит между Елышевым и этими уголовниками, а вернее с их хозяевами, объявлена война. Галина, конечно, догадывалась, что у Юрия со своими парнями за спиной тоже покровители. Откуда? Может тоже с исполкома?

 Уже прошло больше часа после звонка отца. Надо заехать в ресторан, взять деньги, отвести в Урыв. Галина пригласила шефповара, дала все необходимые распоряжения и поехала на юго-западную окраину города в свой ресторан «Донские зори». Проезжая мимо университета, она решила остановиться, зайти - может, что узнает о Вике. Почему уже три дня её нигде нет? Галина поставила на отведенное для стоянки место свои «Жигули», пошла к главному корпусу. Боже, какая  удача! «На ловца и зверь бежит», - даже подумала Галина. Навстречу шла Вика. «Но что с ней? Она еле передвигает ноги, и сумочка в руке едва не волочится по асфальту. Неужели трагедия с Виктором так надломила эту хрупкую девушку?»

 - Здравствуй, Вика. Ты меня узнала? - Галина подошла к девушке.

 - Здравствуйте, Галина Ивановна, конечно, узнала.

 Галине показалось, что своим внезапным появлением она напугала Вику. «Почему? О чём так задумалась Вика?»

 - Что ты так официально? Мы не друзья, но ваша дружба с Виктором... Да и по возрасту. Я думаю, ты не против, если мы будем разговаривать на ты? – Галина попыталась улыбнуться.

 - Конечно, я не против.

 - Что случилось Вика? Куда ты исчезла? Иван Егорович не может тебя найти. Он хочет с тобой поговорить, - Галина посмотрела в глаза Вики, но глаза снова опущены. «Смотрит ли эта девушка людям в глаза?»

 - Поговорить? Я болела, – Вика явно заволновалась и замялась с ответом. - Я жила у родственницы. Я очень тяжело переживаю все случившееся с Виктором. И к тому же я… - девушка снова заколебалась, не зная, что говорить.

 - Что ты? Что тебя так мучает, Вика? В одиночку тяжелее бороться с бедой. Я не скажу, что мы с братом были друзьями, у нас были очень часто противоположенные взгляды на жизнь. Но все предрассудки во мнениях и характерах уходят на задний план, когда моему брату нужна помощь. Когда он и ты попали в беду, – Галина снова посмотрела на Вику.

 Вика молчала, потом подняла глаза, посмотрела  в глаза Галины.

 - Галь, – назвала она ее тихо по имени. – Я... Я беременна, уже третий месяц. И аборт делать, наверное, поздно. Я не знаю. Я не сильна в этих вопросах.

 Эта новость просто выбила всегда держащую себя в руках, холодную, расчетливую Галину из равновесия. Минуту она молча смотрела в глаза Вики, не зная, что сказать.

 - Ты беременна? Ты беременна от Виктора и молчишь?

 - Я не знаю, что мне делать. Я просто боюсь остаться одна, – Вика снова опустила глаза.

 - Но почему ты одна?  А мы? Я, отец, Виктор. Да ты что хоронишь его? Вика, ну и что, даже если ему дадут срок, он вернется. Он обязательно вернется к тебе, вернее к вам вернется. Он очень тебя любит. Вика, даже не веди речи об аборте. Ты можешь искалечить себе всю жизнь. Я, как врач, тебе это говорю. Сегодня же свяжись с отцом. Вернее сейчас же поехали в Урыв, – Галина взяла Вику за руку.

 - Сейчас я не могу, Галина Ивановна, – Вика вновь стала называть ее по имени-отчеству. – Я три дня пропустила лекции. Сами понимаете, в аспирантуре это не приветствуется. Я сегодня свяжусь с Иваном Егоровичем. Вечером я буду на квартире Виктора, – Вика снова заволновалась.

 - Почему на квартире Виктора, – Галина улыбнулась. – На вашей квартире Вика, пусть временной пока. К Новому году сдадут дом, и будет у вас своя квартира. Все будет хорошо. Запиши мой телефон. Не пропадай, если какие проблемы, звони мне днем и ночью. Слышишь, Вика?

 Галина назвала свой телефон и даже рабочий, в кафе «Пирамида».

 - Да, я все поняла, Галина… - Вика, поколебавшись, не стала называть ее по отчеству. – Спасибо тебе за все.

 - Господи, за что? За что спасибо? Викуль, позвони мне вечером. Обычно в 22.00 я дома. Хорошо? - Галина поцеловала в щеку Вику, попрощалась и быстро пошла на стоянку к своей машине.

 Вика пошла назад к главному корпусу университета. Когда машина Галины скрылась, Вика вернулась назад и подошла к белой «Волге», уже несколько минут стоявшей на автостоянке, села на заднее сидение.

 - Кто эта красотка? – поинтересовался Олег Николаевич. – И что за истерика, Виктория Викторовна, вас нет три дня на занятиях. Что происходит? Переживаете потерю любимого мужчины? Не надо, он вернется через несколько лет.

 - Эта красотка, Олег Николаевич, сестра Виктора, который, как вы выразились, вернется через несколько лет. Она успешный кооператор. Понравилась? А мое состояние объясняется очень просто, просто, как этот мир. Я беременна, Олег Николаевич, уже третий месяц. Боюсь, аборт уже поздно делать, да и не хочу я его делать.

 - Ты беременна? – у Лобова даже выпала незажженная сигарета. От кого? Впрочем… – он замялся.

 - Конечно, вы можете говорить, и уверена, будете это говорить. Что, я сама не знаю? Жила с двумя мужчинами. Это выше предрассудка, и ими успокаивайте свое самолюбие. Женщина всегда знает, кто отец ребенка, и это вы,  уважаемый Олег Николаевич, с вами мы не предохранялись, хоть я и говорила, выходит не такой старый, как шутила. Я не требую от вас признания отцовства. Зачем? Вы помолвлены с профессором Елфимовой Зоей Андреевной, совет вам да любовь.

 Вика сделала попытку открыть дверь и выйти из машины. Лобов насильно удержал ее в салоне.

 - Вика, подожди, не горячись. Я еще ничего не сказал тебе. Я прошу, подожди, – видимо, известие о ребенке для сорокадвухлетнего, не имеющего детей, профессора  Лобова просто шокировало его. – Викуля, любимая, не пори горячку, давай все обсудим, – Лобов держал Вику за руку, словно боясь, что она уйдет, хотя Вика уже спокойно сидела и не предпринимала новой попытки открыть дверь. – Ты уверена, что это мой, что это наш, – поправился Лобов, – наш ребенок? - Он посмотрел в глаза Вики.

 - Олег, женщина всегда знает, кто отец ребенка. Тем более, что два с половиной месяца назад, я усиленно занималась в библиотеке, и Виктор жалел меня, бедную. Да и после библиотеки на Шендрикова, я вряд ли, что смогла, даже при большом старании. Но я не настаиваю. Если у вас есть сомнения, я буду рожать одна.  Это решено.

 - Вика, хватит, не говори ерунду. Мы поедем в библиотеку, как ты говоришь, и все обсудим. Не пори горячку и не волнуйся, пожалуйста. Здоровье тебе,  да и ему, это не прибавит.

 Лобов начал заводить машину, и Вика заметила, как у профессора дрожат руки.

 Галина приехала в Урыв к родителям. Пообщавшись с матерью, зашла в кабинет отца.

 - Отец, я видела Вику. Она утверждает, что беременна, уже почти три месяца. У нее была депрессия, три дня жила у родственницы на левом берегу, да и по ней видно, не в своей тарелке девчонка.

 - У родственников на Шендрикова? Ты не спросила у нее? Хотя не надо, этим все испортишь, – и Иван Егорович рассказал все подробно дочери о слежке Игоря Фокина, о фотографиях. Рассказ отца ошеломил Галину, она сидела в кресле бледная совершенно неподвижно.

 - Что такое, доченька? Ты шокирована? – спросил отец.

 - Знаешь, отец, я думала - я стерва. А я еще бедная несчастная «овечка», по крайней мере, я всегда честно говорю, что мне надо в обмен на мою любовь. Отец, не говори пока ничего Виктору о беременности Вики. Ничего пока не говори. Ему и так тяжело, сам понимаешь. Если Вика сказала мне, хотя один процент правды, она сама придет к нему на свидание, и все станет на свои места. Прости, отец, – Галина встала, – мне пора.

 - Галина, но это все, сама понимаешь, со слов Куклина, и я не совсем уверен, я не видел фотографий, – Иван Егорович хотел договорить.

 - Я все понимаю, отец. Я буду умной и тактичной девочкой, обещаю.

 Галина улыбнулась, поцеловала в щеку отца и вышла прямая, холодная, расчетливая как всегда.