Вечером позвонили с обкома. Иван Егорович лежал на диване, смотрел хоккей по телевизору. Звонили из секретариата Антипова.

  - Завтра быть в 11.15 у первого секретаря, вам назначено.

  Иван Егорович долго сидел, держа телефонную трубку в руке. Шли короткие гудки, но Захаров не слышал их. Он размышлял: "Почему позвонили вечером, после шести? Рабочий день закончен. Почему, как раньше, не позвонил сам Антипов, а его секретарь? Может, Юрия Ивановича нет в обкоме, а секретарь просто забыл во время сообщить и, вспомнив, решила исправить свою забывчивость. А может, этим звонком Антипов хочет указать ему свое место и отделяет от себя. Конечно, зачем брать под свою защиту человека, который и сына своего не мог воспитать, что ему скажут другие. Хотя Виктор всегда был для Ивана Егоровича его гордостью. Да, наверное, это конец. Конец карьере, да и какая уже ему карьера".

   Максимум, на что он еще рассчитывал, это стать "первым" в каком-нибудь сельском районе. Годы уходят, да и образование Высшей партийной школы он так и не закончил. Все не мог уехать с района. Всегда надо, горит план. То мороз побил озимые, то хлеба из-за дождей полегли, гниют на корню.

   "Ладно, не буду гадать, - смирился Иван Егорович, - для чего-то он вызывает. Может, предложит должность председателя какого-нибудь колхоза. Хотя первые секретари области в колхозы не назначают. Я стану первым".

   Иван Егорович выпил успокоительное. Без таблеток он не спал уже почти месяц. Нервы сдавали. "Ничего, вот все перемелется, лягу в больницу, подлечу нервишки", - успокаивал себя Захаров.

   Сегодня он видел Зарубина, тот ехал в автобусе, наверное, на завод. Стоит улыбающийся, даже счастливый, с кем-то разговаривает. Да, воле этого человека можно позавидовать. Опуститься с третьего секретаря обкома до директора небольшого завода и выглядеть счастливым. Может, он искусно может притворяться? Иван Егорович сел на свою кровать. Они уже давно спали с Еленой Владимировной на разных кроватях. Еще когда они спали в одной комнате, там стояли две односпалки. Теперь у них даже разные комнаты.

  - Да, - пробурчал Иван Егорович, - живем с женой как соседи.

  Ночью ему снова приснился тот же сон. Зима, вьюга, лай собак, выстрелы, плачь, женские крики.

  - Люди помогите! Помогите люди!

  Иван Егорович проснулся в холодном поту, сердце учащенно билось. Неужели его никогда не оставит этот сон? Иван Егорович пошел на кухню, 5.40 утра. Закурил, поставил на плиту чайник. Он всегда пил по утрам крепкий чай без сахара.

  " Нужно сходить на стройку кооперативного дома. Его скоро должны сдавать", - почему-то подумал Иван Егорович, наверное, чтобы отвлечь серые мысли.

  Наверное, молодец Елена Владимировна, оформила строительство кооперативной квартиры на себя. Хотели подарить ключи на свадьбу. И чтоб обязательно дарственно, настаивала жена. Дарственное при разводе не делится. Да, какие нервы, у сына еще нет жены, а мать уже думает о разводе.

   Вика звонила всего один раз после того, как Галина видела ее возле университета. Она позвонила не вечером, а на второй день, утром. Расспросила, как получить свидание с Виктором, но у него не была. Когда Иван Егорович был у сына 3 дня назад, Виктор спрашивал про Вику. Иван Егорович сказал, что ничего не знает. Ключи от съемной квартиры, где жил Виктор, она не отдавала, да они и не настаивали. Иван Егорович часто заходил, даже не раз ночевал в квартире, ее не было. Все вещи оставались на месте. Где она живет, он не знал. Может, в той снятой Лобовым квартире, на улице Шендрикова.

  - Да, сынок, угораздило тебя полюбить такую стерву. Хотя сердцу не прикажешь и сделанного не вернешь.

  Он вспомнил, что читал как-то стихи Виктора в тетради, когда ночевал в его квартире. Он знал раньше, что сын пишет стихи. Считал это юношеским баловством, вот женится, начнутся другие стихи. Но строки одного стихотворения врезались в память с первого раза.

   Красиво сказано, молодец Витюшка. Может, ему в литературный надо было поступать. Душа у него поэтичная, ранимая. Может, поэтому и верит так же сильно, как и любит. Хотя, что теперь говорить.

  Иван Егорович попил чай, побрился. Стал думать, что одеть. Костюм? Он в отпуске. Хотя и не каждый день вызывает первый секретарь обкома, и Антипов может просто обидеться.

  В 11.05 он уже сидел в приемной первого секретаря обкома партии. Выбритый, в совсем, еще новом темно-синем югославском костюме-тройке. Через пять минут из кабинета вышел сам Антипов, с ним какой-то молодой человек. Они попрощались за руку.

  - Я жду вас к себе, Игорь Антонович, - на прощание сказал Антипов.

  Было заметно, что Антипов слегка нервничает. Наверное, все секретари райкомов знали, что когда "первый" нервничает, щеки у него покрываются красными пятнами, это считался недобрый знак.

  - Здравствуй, Иван Егорович, - Антипов протянул руку Захарову, - проходи в кабинет. Молодец, выглядишь на все сто. Так держать. "Ничто нас на белом свете не вышибет из седла", - стихами закончил Антипов. - Ты видел молодого красавца в приемной, которого я провожал, - спросил он, как только Иван Егорович закрыл за собой дверь, войдя в кабинет первого секретаря.

  - Молодой человек в джинсовом костюме? - переспросил Иван Егорович, хотя других молодых в приемной не было.

  - Да. Не угадал, кто это? Сын Абрикосова, Игорь. Вот только вернулся из Англии, был там на стажировке по обмену управленческими кадрами. Приехал к нам работать на завод.

  - Игорь!? Не узнал, он с дочерью моей, Галиной, учился, - удивился Захаров.

  - Директором по сбыту и маркетингу, как это теперь называется. Вся реклама и так далее... Два высших образования, у него экономическое и МГИМО, в совершенстве знает три языка, кроме русского, конечно. А ему двадцать восемь лет. Вот они, наши новые молодые кадры. Они поведут нас покорять Европу и весь мир, но не оружием, а экономическим путем. Созданием конкурентноспособной продукции.

  - Эта продукция пиво - наше будущее, так я понял? - спросил Захаров, с трудом сдерживая улыбку.

  - Да, Иван Егорович, кроме космоса и вооружения, нам не с чем выходить в Европу. Запад нас обогнал на тридцать лет, а может, и на сорок, пока мы вооружались и готовились дать отпор агрессору. К людям надо повернуться лицом, а не, извини, задним местом. Вот что Иван Егорович, у меня мало времени, начну сразу с дела. Тебе в отпуске не надоело? Второй хочешь брать? - Антипов хитро прищурился.

  - Да... я, Юрий Иванович... Но дело затягивается, закрыть прокуратура отказалась. Судебного процесса не избежать. Хотя и свидетель единственный дал показания, что не толкал Виктор Игоря, это просто несчастный случай.

  - Я понимаю тебя, Иван Егорович. Время сейчас другое. Гласность. Скажут: "Сына партийного работника отмазали от наказания". Суд пусть примет решение. Сам понимаешь, каково быть партийным работником, быть всегда на виду. Поэтому на старое место тебе возвращаться не надо. Это уже решили.

  - Что тогда, Юрий Иванович, к Зарубину на завод, мастером? - Иван Егорович разволновался, даже пот выступил на лице.

  - Почему к Зарубину? Может, он к тебе мастером будет проситься. Не всегда ему быть первым. Ты не меньше, а больше его заслужил быть первым, - Антипов снова хитро прищурился.

  - Я не пойму вас, Юрий Иванович, вы говорите прямо, не томите душу. Извините. Я за этот месяц на одиннадцать килограммов похудел, - Иван Егорович как школьник опустил голову.

  - Я заметил. И это хорошо. Помолодел, подтянулся. В общем так, Иван Егорович, принято решение назначить вас на строящийся пивзавод директором. Будете рубить окно в Европу, как ты выразился, пивным товаром. Другого конкурента нет, а чтобы сделать, нужно не один десяток лет.

  Иван Егорович не мог даже ожидать подобного предложения. Все, что угодно, даже мастером к Зарубину, он мог ожидать. Но директором этого же завода, города-завода с современным иностранным оборудованием и полным циклом всех работ от выращивания ячменя и хмеля до готовой продукции. Даже несколько колхозов в их районе и в соседних переходят в полное подчинение завода. И все оттого, что строительство шло из Москвы. Не возникало никаких проблем. По всей видимости, на продукцию завода, на "пивной", как он выразился, товар в Москве возлагали очень большие надежды. Иначе зачем такие огромные затраты? Иван Егорович, еще будучи секретарем парткома, немного вникал в цифры, видел, что средства на строительство расходуются громадные. Отсюда и качество строительства, и скорость, и уже близкий результат. Через полгода должны получить первую продукцию.

  - Но, Юрий Иванович, я партработник, я ничего не смыслю в производстве пива. Пить и то не очень люблю, - Иван Егорович даже от удивления пожал плечами.

  - Ты хозяин. И как я знаю, хозяин хороший. По твоему району вижу, - Юрий Иванович умышленно выделил слово ТВОЕМУ району.

   Хотя Захаров был всегда не первым, а вторым секретарем Урывского района, но бесспорно, все хозяйство района были под его контролем.

  - Твое дело - хозяйство, наладить связи с колхозами. Организовать. А на производстве у тебя будут и главный технолог, и главный инженер, и директора по сбыту и маркетингу. Ты его уже видел полчаса назад. Не волнуйся, подучим, поможем. Москва ждет продукцию завода, и этим, думаю, все сказано.

   Антипов встал из-за стола, подошел к Ивану Егоровичу, протянул руку.

  - Езжай на завод. Твоя директорская "Волга" уже внизу ждет. Та же самая. Старый директор отозван в Москву в министерство. Его заместитель введет тебя в курс дела. Он твоим замом и останется. Симаков Вячеслав Петрович - умный, дельный мужик. Но решили - молод для директорского кресла. Так решили.

  Кто решил? Антипов не пояснил, но Иван Егорович чутьем старого партработника догадался, что Антипов лишь озвучил решение, принятое в Кремле. Абрикосов?

  Захаров ехал на завод на теперь уже своей служебной "Волге". Он понимал, что громадные средства, вложенные в завод, может, и будут приносить дивиденды, и продукция завода пойдет на Запад, в Европу, где есть Бавария и Чехия с их уже сложившейся многими десятилетиями высокой маркой. Но для чего тратить громадные средства, когда в стране пустуют прилавки, и текстильная промышленность загнана в угол. Практически нет хорошей качественной одежды, и любая зарубежная тряпка собирает огромные очереди. В разгар борьбы за трезвость строить такой громадный завод по выпуску пусть и слабо, но алкогольной продукции. Или это директива такая: больше пива, меньше водки, и пить станут меньше? Нет не по-русски это. Даже поговорка есть: "Пиво без водки, деньги на ветер".

   "Но раз в правительстве решили, они знают, что делают. Мое дело выполнять. Я рядовой солдат партии, и воля партии - закон", - закончил свое размышление Иван Егорович. Он был горд и очень доволен своим новым назначением. Директор такого огромного завода - совсем не последний человек в масштабе области и даже, наверное, всей страны. Других таких заводов в стране просто нет.

  Директорская "Волга" остановилась у подъезда заводоуправления, четырехэтажного корпуса со спортзалом и бассейном. Иван Егорович вышел из машины. Шофер Валера, совсем молодой еще, недавно демобилизованный воин-афганец, вопросительно посмотрел на нового шефа.

  - Какие будут указания, Иван Егорович?

  - В гараж, Валера. Будешь нужен, я вызову по рации.

  Захаров поднялся по порожкам, зашел в здание. Здесь стоял охранник.

  - Иван Егорович, вас просили пройти в зал заседания, - сказал тот Захарову, по-военному прижав руки по швам.

  Зал заседаний на первом этаже, по коридору справа. Иван Егорович в расстегнутом пальто шел по коридору. У входа в зал заседаний стояли его новый заместитель Симаков, главный технолог завода Фридман Рафаэль Исаакович и главный инженер Семенец Иван Константинович. Они явно ждали его приезда. Значит, Антипов уже позвонил и сообщил. Захаров здоровается за руку со своими новыми заместителями. Все улыбаются, поздравляют, приветствуя нового шефа. "Да, военный порядок на заводе. Все быстро, четко, вот бы так везде, по всей стране. Наверное, и педантичные немцы позавидовали бы поставленной организации дела".

  - Пойдемте, Иван Егорович, я представлю вас товарищам. Конечно, все вас хорошо знают, но порядок есть порядок", - с этими словами Симаков открыл двойную дверь зала заседаний.

   Иван Егорович даже оторопел от неожиданности. Полный зал. Все руководство завода и цехов, начальник производства и секретарь парткома Сидоренко за столом. Симаков подошел к трибуне, все негромкие разговоры сразу затихли. В зале тишина.

  - Товарищи, мне поручено представить вам нашего нового директора, всем вам хорошо знакомого и уважаемого Захарова Ивана Егоровича.

   Все дружно захлопали, Иван Егорович снова смутился. Кто мог ожидать такого поворота событий в его жизни. Еще вчера он лежал на диване, перед телевизором, в своей квартире, размышлял о своем трудоустройстве.

  - Хорошо хоть оделся по-человечески, - мелькнула в голове мысль.

  Прозвучали краткие речи начальника стройки, прорабов, инженеров. Все работы шли с опережением в нужном режиме, и продукция будет не к концу года, как планировалось, а уже к июлю. Последним выступал Иван Егорович, он дал слово приложить все силы для блага коллектива и Родины. После короткого собрания все стали расходиться. Хорошие знакомые Ивана Егоровича - главный архитектор Розвин, прорабы, начальники участков, с кем как секретарю парткома приходилось больше работать Захарову, подходили к нему, поздравляли с назначением, желали успехов. Все улыбались, выражая этим свое отношение к нему. Как будто его не назначали, а словно его избрали вот только что, пять минут назад на этом собрании прямым голосованием, и все были "за". Такова сущность людей: может, половина из этого зала еще вчера обсуждали его и говорили, что все - Ивану Егоровичу обратной дороги нет и работать ему сменным мастером или начальником гаража, а сегодня все просто счастливы его новым назначением директором. Лесть не лучшее качество человека, но с годами к ней привыкаешь и даже забываешь, что все это уважение относится не к тебе, как к человеку, а креслу, в котором ты сидишь.

  Симаков подошел к Ивану Егоровичу:

  - Иван Егорович, пойдемте к вам в кабинет, я вас начну знакомить с делами. Это довольно сложный процесс. Я думаю, за пару недель мы все сумеем.

  Вечером Валера вез Ивана Егоровича в Урыв, домой.

  " Жена даже не знает о моем назначении. Я не позвонил ей. Нехорошо", - думал Иван Егорович.

  Но сегодняшний день совершенно выбил его из колеи. Непредсказуемо начинавшийся, он принес столько сюрпризов. И теперь сидя в просторном салоне новенькой "Волги" он уже не думал, как после назначения в кабинете Антипова: "А почему назначили меня?". Он вспомнил слова Зарубина об Антипове: "Он приручает себе кадры и если сделает кому услугу, то будешь обязан ему всю оставшуюся жизнь, а вздумаешь бунтовать, сотрет в порошок". Антипов, видя, что Иван Егорович обстоятельствами загнан в угол, делает ему эту услугу. Протягивает руку помощи и, конечно, приручает, потому что восстать против своего благодетеля Иван Егорович никогда не посмеет.

  Сегодня при первом ознакомлении с делами Иван Егорович, который раньше только догадывался о затратах на стройку, увидев цифры, просто ужаснулся. Это были громадные суммы и явно не все освоенные, значит, ушедшие куда-то и только списанные на стройку. Вот зачем необходима была директорская рокировка. Гроссмейстер, который затеял эту игру опытной и властной рукой сделал эту рокировку, убрал старого, как уже сделавшего свое дело и назначил нового, преданного человека, неспособного высказать даже подозрение об увиденном. Но для чего эти все затраты, когда в стране кризис?

  " Как для себя строим", - услышал однажды Иван Егорович от одного пожилого рабочего, возводившего вместе с бригадой фундамент для будущего цеха. Может, и прав был этот рабочий, кто-то строит именно для себя. Знает, что в недалеком будущем это будет его собственность. Тогда узаконится частная собственность, но это революция.

   Хотя и сейчас кооперативы - это, в принципе, прикрытие. Не может быть много хозяев. Либо все государственное, либо хозяин один. Значит, там, наверху, уже знают, что скоро будет закон, пусть не сразу разрешающий частную собственность, а пока акционерное общество. Но в любом акционером обществе слово и мнение директора будет решающим. Вот для чего нужны свои преданные директора. Это знают те, кто пишет законы простым рабочим, все еще верящим в светлое будущее коммунизма. И сейчас все это прикрывается мнимым строительством этого светлого будущего, хотя создается чья-то частная собственность. И все это для блага и по просьбе трудящихся, при полной поддержке народа, под руководством родной коммунистической партии. Все для блага народа.

  - Какая разница, главное жить лучше. А кому присягать, царю или генсекретарю, чтобы выйти из тупика и застоя промышленности, не столь важно, - Иван Егорович вспомнил эти слова, сказанные почти пять лет назад в "Охотничьем домике".

   Один из секретарей обкома тогда так сказал в ответ на слова своего соседа: "Жить так дальше просто нельзя. Соберешь пуд зерна, пока сводка до Москвы дойдет в десять пудов превращается". Но узаконивание частной собственности - это возвращение в капитализм, это революция или контрреволюция, как ее лучше назвать. Но может, это и правильно, живут же люди на Западе. В Швеции или Норвегии, например, где и климат сродни нашему, отношение к человеку на порядок выше, чем у нас, в развитом социалистическом обществе. Но кто мешает им наверху делать так, как они пишут в своих обращениях к народу.

   Почему все блага человека часто остаются только на бумаге, или, может быть, просто нельзя жить без хозяина. Когда все наше значит все ничье. Можно воровать, приписывать и списывать не считая. Все спишут, все подгонят под необходимые для отчета наверх цифры.

  Иван Егорович давно видел, что в стране назревает перелом и лозунги "все равны, все люди - братья" доживают последние дни. Общество постепенно начинает слоиться на богатых и бедных, на удачливых и невезучих. Кто ближе к кормушке, кто распределяет народные блага своему, так горячо любимому народу, слугами которого они являются, конечно, никогда не обойдет себя. Хотя есть еще чудаки такие, как Зарубин, верящие в светлое будущее, в ум, честь и совесть нашей эпохи. Но таких мало, очень мало. Ладно, философ, уже приехали. Иван Егорович увидел, что "Волга" повернула на его улицу.

   "Наше дело маленькое, нам Родина сказала: "Надо, партия ответит - есть". Значит, вам товарищ первый секретарь Антипов или, может, вашим начальникам из Москвы нужен директор, способный беспрекословно нести вашу хозяйскую волю простым рабочим и мастерам. Но вы несете ответственность за судьбу страны, затеяв эту перестройку, а нам, простым членам партии, необходимо волю партии исполнять. Так записано в Уставе".

  Жена Елена Владимировна приняла известие о назначении мужа директором нового строящегося завода с обычным невозмутимым спокойствием, словно уже знала, что будет именно так.

  "Правда, "Железная леди", - подумал Иван Егорович, - а может, ее что-то в этой жизни удивить или обрадовать? Наверное, нет. Живем словно соседи, и так 28 лет. Почему раньше не видел этого. Может, не замечал". Работа забирала все время. Он и дома был, словно на работе и в мыслях, и бесконечные звонки, даже ночью.

  - Звонила "мышка" нашего Виктора. Спрашивала, ты ей обещал устроить свидание с Виктором. Она оставила свой телефон.

   Елена Владимировна передала листок с цифрами незнакомого телефона. Иван Егорович, немного подумав, надел очки, стал набирать записанный женой телефонный номер.