1

Илья позвонил, когда Глеб с Дашей заканчивали завтрак.

– Привет, Лосева-Грин! – сказал он. – Дай-ка сюда мужика.

Даша глотнула кофе.

– Гольдберг, мы опоздаем в школу.

– Не опоздаете. У меня, как у того парнишки, всего пара слов в запасе.

Даша еще глотнула кофе.

– Знаем твою пару слов.

– Давай мужика, говорю.

– А я, значит, тебя не устраиваю?

– Дуська! – рассердился Илья. – Из-за тебя я сам опоздаю! У меня лекция по матанализу – первая пара!

Допив кофе, Дашка поставила чашку на стол.

– Так бы и сказал: опаздываю. А то мужика, видите ли, ему подавай.

Глеб отобрал телефон.

– Валяй, старик, – проговорил он в трубку. – Выкладывай, чем тебя осенило за ночь.

– Из области филологии… может, семантики, как угодно, – объявил Илья. – Этот японец, Ямото, возглавляет клан под названием Черная Саранча. Внимание, вопрос: почему этот клан так называется?

Глеб пожал плечами.

– И почему же?

– Старик, откуда я знаю? Но допустим, только допустим, что облако саранчи выглядит примерно так же, как те две девицы и киоскерша в темном тумане. Если тумана добавить и сгустить… Конечно, это лишь фантазия. Но, приняв ее как допущение, мы автоматически привязываем Куроедова к Ямото и к Ньюгартам. Через эту самую «субстанцию». Логично?

Переглянувшись с подслушивающей Дашей, Глеб пробормотал:

– Чтоб ты провалился, Гольдберг!

Даша крикнула в трубку:

– Иногда ты умнее, чем кажешься!

– Приятно слышать, – хихикнул Илья. – Обдумайте это а я побежал. – Раздались короткие гудки.

Глеб почесал трубкой нос.

– Да уж, идейка… Если она верна – значит, все три московских проявления «черной саранчи» имеют единый источник Следовательно…

– Любовь моя! – Даша указала на свои часики. – Мы чаще всех опаздываем, морда!

– Успеем, – заверил Глеб, набирая телефонный номер. – Быстрый звоночек Светке обещал.

Погрозив ему кулаком, Даша надела плащ.

2

Утро за окном было хмурое, опять накрапывал дождь Б просторной, шикарно обставленной, но неряшливой комнате на широченной кровати спали двое: коротко стриженный крепкий парень, демонстрирующий во сне ослепительно белозубую улыбку, и девица лет двадцати, крашенная под блондинку типа «черт меня побери». Судя по их виду, спали они крепко и в ближайшие часы вставать не планировали. На туалетном столике, однако, зазвонил сотовый телефон. На четвертом сигнале парень продрал глаза и, ругнувшись, воззрился на будильник Девица сквозь сон пробормотала:

– Не ругайся, Вась. Не надо ругаться.

Телефон продолжал тренькать.

– Что за жлобство? – проворчал парень. – Восьми, блин, еще нет!

Девица томно шевельнулась.

– Выруби мобилу и спи, – посоветовала она. – Ругаться-то зачем? Знаешь ведь, не люблю.

– Да не ругаюсь я, Нин! Просто заколебали уже! – Схватив трезвонящий телефон, парень рявкнул: – Ну чего?!

Девица натянула одеяло на голову.

– Ой, ну не кричи, Вась. Я не выспалась, а ты кричишь.

И, будто по ее команде, голос парня сделался тихим и дружелюбным.

– Привет, Француз! – зевнул он в трубку. – В такую рань, блин. Не спится, что ли?.. На работу тебе. Всем на работу… Ништяк Лежу. Пузо глажу. Ты-то как?.. Что короче? Вечно тебе короче… Не знаю никакого Куроедова… Без понтов. На хер он мне сдался?

– Вась, не ругайся! – высунулась из-под одеяла девица.

Парень накрыл ее подушкой.

– Исчезни. – И объяснил в телефон: – Я не тебе, Глеб Михайлович… Э… э, погоди! Че-то я не всосал… – Парень хохотнул. – Француз, не гони! Чтоб какой-то Куроедов на тебя наезжал… Ну?.. Во, блин!.. Глеб Михайлович, нет базара! Денька за два мы его пробьем… Ага, прямо щас. Вечно тебе прямо щас… О'кей, о'кей. Куда звонить?.. Во, блин! Когда мобилу заведешь? Хочешь, мы с Папаней тебе подарим? Скинемся по червонцу, – парень опять хохотнул, – еще на тачку новую наберется. О'кей, до созвона. – Дав отбой, парень задумчиво уставился на мобильник.

Девица протянула из-под одеяла ногу и погладила дружка по плечу.

– Ложись, Вась. Пошли всех подальше.

– Угу, щас.

– Правда, Вась, ложись.

Сняв ее ногу с плеча, парень отодвинулся.

– Нин, прошу тебя, помолчи.

Девица приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.

– А ты изменился, Вася. Очень изменился.

– И давно?

– С полгода уже.

– Ух ты! И что же со мной стряслось?

– Другой ты какой-то. Не дерешься, пить стал меньше. Даже не верится.

Парень покраснел до корней волос.

– Нин, не гони. Когда я дрался? – Он сжал руку девушки. – Может, это не я был, без понтов.

По щеке девушки поползла слезинка.

– Ты такой хороший, такой…

– Вот и ништяк! – перебил смущенный Василий. – Вот и не мешай работать! – Набрав на мобильнике номер, он дождался ответа и пробухтел: – Привет, Папаня! Все дрыхнешь?.. Завязывай, уже девятый час… Че ты лаешься? Стал бы я без причины… Папань, слушай: мне только что Француз звонил. Просил Куроедова прощупать, Владимира Сергеевича. Знаешь такого? Ништяк А я не знал, что ответить… Короче, Папань. Баклан этот пристает к жене Француза… Слушай, что ты ржешь? Козе понятно: стоит Глебу шевельнуть пальцем, и от этого муди… – Вася покосился на подругу, – от барана этого мокрое место останется. Но, Папань, ты ведь знаешь Француза…

Вася говорил по телефону около десяти минут. Девушка лежала, опираясь на локоть, и смотрела на него с обожанием.

3

Урок французского в 9-м «А», что называется, был в самом разгаре, когда дверь кабинета приоткрылась и в проеме показалось лицо генерала Рюмина. Убедившись, что Глеб его заметил, генерал тут же прикрыл дверь.

Глеб по-французски объявил классу:

– Должен вас огорчить: упражнения проверять не буду. – И, жестом усмирив радостный гул, добавил: – Текст на странице сорок два. Устный перевод. Успею опросить пятерых желающих и столько же нежелающих. – С этими словами он вышел в коридор.

Генерал ждал у двери.

– Надо поговорить, – произнес он тихо.

Глеб кивнул.

– Надо, значит, надо.

Генерал цепко оглядел пустой коридор.

– Где?

Глеб сделал приглашающий жест.

– Конечно, в комнате для мальчиков.

Пройдя по коридору, они вошли в туалет. Генерал и здесь огляделся. В туалете, по счастью, не оказалось ни курильщиков, ни прогульщиков. Глеб встал у двери на карауле. Генерал кисло улыбнулся.

– Однажды мы здесь уже совещались.

Глеб улыбнулся также.

– Это было до ремонта. Гляньте, какая теперь чистота. В чем дело, Борис Викторович?

Генерал расстегнул плащ.

– События выходят из-под контроля. Вы рассчитывали на передышку, Глеб Михайлович, но ее не будет. Завтра мы опять встретимся в моем кабинете, и встреча эта окажется еще менее приятной.

– Что так?

– Вчера без моего ведома Луганский приставил к вам наружку. Беднягу лейтенанта Вегина, который успел лишь посадить вам «жучка»…

– От «жучка» я избавился, – вставил Глеб. – Номер не прошел.

Генерал скривил губы.

– Не сомневаюсь. После вашего отъезда Коля Вегин найден был на стоянке мертвым, с разбитым об асфальт черепом. Но, по заключению экспертизы, смерть наступила еще до падения, от удара в челюсть, в результате которого сместились шейные позвонки. Лейтенант погиб, держа в кулаке предназначенный вам «жучок».

Глеб присвистнул.

– Все вроде сходится на мне. Во всяком случае, это поубедительней бреда о французской актрисе.

– Лишь на первый взгляд, – возразил генерал. – И Луганский отлично это понимает. Не дурак, слава богу. Беда в том, что он слишком на вас зациклен. Не знаете, кстати, почему?

Глеб пожал плечами.

– Шут с ним. И что с того?

– Ну как же. Майор дал лейтенанту задание, на котором тот погиб. Если теперь окажется, что вы ни при чем… Положение Юрия Васильевича, мягко сказать, щекотливое. Тем более что он рискнул мне угрожать. Луганский просто обязан как-то вас замазать.

– А если найдете настоящего убийцу?

– С повинной, что ли, явится? – отмахнулся генерал. – Убийство, похоже, спонтанное, без мотивов. Если не ваших рук дело – значит, чистый висяк. Такой же, как в случае с Мак-Грегором.

Глеб покачал головой.

– С бароном обстоит иначе.

– Дай-то бог. Но завтра, Глеб Михайлович, в три часа нам с вами придется…

– Не завтра, а послезавтра, Борис Викторович. Завтра у меня уроки, послезавтра – выходной, и я к вашим услугам.

Генерал по кличке Оксфорд нахмурился.

– Простите, Глеб Михайлович, я не могу приноравливаться к вашему учебному графику.

Глеб жестко произнес:

– Не глупите, Борис Викторович. Приноравливаетесь не вы, а майор Луганский. И не к моему графику, а к вашему. Ведь именно вам удобней допросить меня не в среду, а в четверг.

– То есть вы хотите, чтобы я настоял…

– Да. Изобретите предлог: оно окупится.

– Интересно, чем?

– Тем, что Луганский из опасного интригана превратится в преданного вам пса.

Выдержав паузу, генерал усмехнулся.

– Не велик подарок Но как вам это удастся?

– Вам, а не мне. Первый шаг мы вчера сделали, расшатав его представления об интеллигентном шефе.

– Глеб Михайлович, довольно вилять. Каков наш следующий шаг?

Глеб взглянул на часы.

– Мне еще урок закончить надо. Буду предельно краток, прошу не перебивать. Сценарий примерно следующий… – Глеб уложился в две с половиной минуты. – Думаю, вы справитесь, Борис Викторович. Ну, я побежал.

Генерал смотрел на него, как на слабоумного.

– Вы меня разыгрываете, Глеб Михайлович?

Глеб покачал головой.

– Никогда бы себе такого не позволил. Борис Викторович, мы ведь не плохо друг друга знаем, не так ли?

Плащ на генерале вдруг запахнулся, и пуговицы застегнулись сами собой. Ошарашенный генерал оторвался от пола, проплыл по воздуху и опустился на ноги за порогом туалета. В школьном коридоре было пусто.

Глеб также вышел из туалета, прикрыв дверь.

– В четверг ровно в три буду на Лубянке, – пообещал он. – И никаких розыгрышей, всё по-честному.

Покинув онемевшего генерала, он зашагал в 9-й «А», проверять перевод текста на странице 42. У пятерых желающих и стольких же нежелающих.

4

Станция метро «Аэропорт» пустынной не была, но и народом не кишела. Хватало место для прогулки и обзора. Куроедов с Луганским прохаживались по платформе взад-вперед. На обоих были модные плащи, костюмы и галстуки. Благоухали оба дорогими парфюмами и в метрополитене выглядели, точно павлины, залетевшие в курятник.

– Зачем было тащиться сюда? – проканючил Куроедов. – Могли на «Пушкинской» встретиться.

Луганский пригладил усики.

– На «Пушкинской» мы уже встречались.

– Партизан! – хмыкнул Куроедов. – Скоро гримироваться начнешь!

Луганский с досадой на него покосился.

– Володь, зачем звал? Время дорого.

– Ах, извините, Юрий Васильевич! Как деньги получать – так нет проблем. А как поговорить с другом… Ладно шучу! – Куроедов похлопал майора по спине. – Просто не терпится узнать, как вчера прошла операция с учителем. Дождаться тебя не смог: дела возникли. Надеюсь, нетерпение мое тебе понятно.

Дойдя до конца платформы, они развернулись и двинулись обратно. Шагах в пяти от них ковылял мужичок с ноготок, одетый в обноски. Под кепчонкой мужичка пряталось азиатское лицо с шрамом над бровью. Никто из пассажиров не обращал внимания на невзрачную фигурку. Луганский проговорил:

– Твое нетерпение – зуд в заднице. Вот оно у меня где! – Он зафиксировал ладонь над своей идеальной прической. – А что касается денег твоих и дел…

– Юрик! – Куроедов ухватил приятеля за локоть. – Ведь я пошутил! Не думал, что ты возьмешь в голову.

Луганский высвободил руку.

– Что касается твоих дел – не так они и блестящи. Невзирая на устранение конкурента Лепко, твой торговый оборот снизился. Если не считать, разумеется…

– Эй! Ты взялся меня контролировать?!

– Если не считать реализации «бульона», которым ты увлекся вне всякой меры.

Остановившись, Куроедов тряхнул длинными волосами.

– Юрий Васильевич, – прошипел он, – не желаете ли сунуть нос в мою прямую кишку?! Сотруднику ФСБ это не возбраняется?!

Луганский и бровью не повел, лишь подтолкнул приятеля: не прерывай, мол, движения.

– Не собираюсь тебя воспитывать, Володь. Но хочу, чтобы ты уразумел: Ньюгарты должны заниматься разработкой универсального красителя. А «бульон» – это так, между делом. Здесь и мои деньги заряжены, Владимир Сергеевич. Прошу не забывать.

До конца платформы дошли молча, вновь развернулись и двинулись обратно. Ямото Кае, точно тень, следовал за ними, ни разу не попавшись им на глаза. Кругом толклись люди, прибывали и уходили поезда, а маленький японец в шутовском наряде не понимал по-русски. Однако фамилию Ньюгарт он расслышал отчетливо, и это вознаградило его за труды.

После угрюмого молчания Куроедов проворчал:

– Ты обещал, что МУР от меня отлипнет.

Луганский раздвинул в улыбке усики.

– Разве не отлип?

– Утром Сычиха в офис вломилась с напарником. На уши всех поставили.

– Что-нибудь нашли?

– Ни черта. Только нервы потрепали.

– Работа у них такая, Володь, ничего другого они не умеют.

– Ты, прямо как Гаврилыч, заладил: «Работа у них такая». – Куроедов откинул со лба прядь. – Зачем я бабки в МУР передавал?

Луганский придержал приятеля и посмотрел в упор.

– Сычиха денег не брала, не питай иллюзий. Подмазано верхнее начальство. Улавливаешь разницу или объяснить?

– Не надо. Понял.

– Понял, так не дергайся. Пусть баба пошумит: тебе это на руку. Все увидят ее облом.

Куроедов заулыбался. Настроение его легко менялось в обе стороны.

– О'кей, Юрик Извини за суетность.

Они возобновили движение.

– Извиню, – ответил Луганский, – если насядешь на Ньюгартов. Пусть форсируют краситель.

Ямото, взирающий у них под носом на табло с названием станций, вновь про себя отметил звучание вожделенной фамилии.

– Насяду, – пообещал Куроедов. – Если наконец расскажешь, чем вчера закончилась встреча с учителем.

Луганский достал расческу и пригладил на ходу височки.

– В сущности ничем. Шеф будто с цепи сорвался. Сколько работаем – ни разу голоса не повысил, а тут… Похоже, над ним какая-то «крыша» образовалась.

Пухлые щеки Куроедова обвисли от огорчения.

– Что за «крыша», Юрик? Ведь не такая, как твой отчим?

Луганский сунул расческу в карман.

– Пес его знает. У нас ничего не происходит без причин. Не успел наладить за учителем своего сотрудника – парень оказался убитым. Прямо на стоянке.

– Кошмар какой! – посочувствовал Куроедов.

Луганский пристально на него посмотрел, затем вздохнул.

– Грех говорить, конечно… Смерть лейтенанта весьма кстати. Этому Грину теперь не отвертеться.

Куроедов оживился.

– Думаешь, это он? То есть лейтенанта твоего…

– Чепуха! – отмахнулся Луганский. – Зачем ему?

– Тогда… прости, Юрик, я не понимаю…

– Удачно карта легла, Володь. Против учителя. А я и не с такой картой выигрывал.

Хохотнув, Куроедов потрепал приятеля по плечу.

– Таким я тебя люблю. Действуй.

– Но держись пока от его жены подальше, – предупредил Луганский.

– Опять! Затянул песню!

– Володь, дай слово, что к ее школе не приблизишься на пушечный выстрел.

Куроедов пожал вдруг ему руку.

– Даю. К школе не приближусь. – И устремился к выходу из метро.

Луганский дождался поезда.

После краткого колебания Ямото выбрал слежку за «спецслужбой». Во-первых, именно этот тип дважды произнес фамилию Ньюгарт. Волосатый толстяк, правда, реагировал так, будто фамилия эта ему знакома. Но, во-вторых, усатик из ФСБ внушал японцу большее доверие, чем сдвинутый толстяк, который в любом случае никуда не денется. Ямото склонен был проявить терпение, дабы не совершить ошибку, подобную убийству болвана Мак-Грегора, который вздумал швырять в него огненным шаром. Поэтому глава клана Черная Саранча, войдя в соседнюю дверь вагона, доехал с майором ФСБ до станции «Павелецкая» и вслед за ним перешел на Кольцевую.

5

Шестой, последний, урок Глеб проводил в 10-м «Б». И все вроде бы шло своим чередом, если б не одна странность: Ленька с Гулькой вели себя как-то вяло и, можно сказать, пришибленно. Правда, периодически они о чем-то пререкались, но делали это столь тихо, что на подобную мелочь Глеб внимания не обращал. Из головы его не выходило сообщение Лениного отца, генерала Рюмина, об убийстве лейтенанта, назначенного ему в «хвосты». Перелом шейных позвонков при ударе. Совпадение? Или опять Ямото? Но за каким чертом ему лейтенант? Дело все больше запутывалось. Продиктовав задание на дом, Глеб вышел из кабинета со звонком.

И в коридоре столкнулся с Сычовой. Та была в джинсах, в кожаной куртке и с кобурой под мышкой. Кобура, впрочем, лишь угадывалась.

– Хоть один! – обрадовалась Светлана. – Эту малышня облепила, тот в баскетбол с пацанами гоняет… Никакого внимания к милиции.

Глеб вздохнул.

– По делу или соскучилась?

– В общем, так, забежала на полчасика.

Глеб поманил ее к окну.

– Раз уж ты здесь, поговорим.

Светлана присела на подоконник.

– О чем? Только вчера вроде все перетерли.

– Время не стоит, – усмехнулся Глеб. И лаконично выложил про визит генерала ФСБ, про труп лейтенанта и свои размышления насчет Ямото.

Светлана слушала напряженно, и в серых ее глазах появился стальной блеск. За спиной Глеба, между тем, ватаги учеников топали к раздевалке.

– Хрень какая-то, – пожала плечами Светлана. – С таким мыльным пузырем – и наружка. Причем укомплектованная из одного… судя по всему, салаги.

– Луганский сварганил, – отмахнулся Глеб. – Черт с ним. Главное, как все сошлось…

Светлана кивнула ему за спину.

– По-моему, это к тебе.

Глеб обернулся. Леня Рюмин и Гуля Шарипова деликатно переминались с ноги на ногу. Глеб улыбнулся им:

– Какие-то вопросы, предложения?

Леня был серьезен, и чубчик его словно увял.

– Если вы заняты, Глеб Михайлович, мы подождем.

– Уроков мало, торопиться некуда, – заверила Гуля.

Улыбка сползла с лица Глеба.

– Что у вас? Выкладывайте.

Ребята покосились на Светлану.

– Может, отойдем в сторонку? – предложила Гуля.

А Леня уточнил:

– У нас приватный разговор.

У Глеба возникло нехорошее предчувствие.

Светлана хмыкнула.

– Иди. Я посижу тут.

Глеб отошел с ребятами на несколько шагов.

Леня прокашлялся.

– Виктория Александровна поручила мне написать в стенгазету стихи.

– Об осени, – дополнила Гуля.

– Я обратился к Саше, вашему подопечному, – продолжил Леня. – Чтобы он взял меня на буксир.

Глеб перевел дух.

– Ты будешь удивлен, но я в курсе. Надеюсь, Виктория Александровна оценила твое творчество?

Гуля фыркнула.

– Виктория Александровна сказала: «Неплохо. Чувствуется культура стиха».

Леня посмотрел Глебу в глаза.

– Дело не в этом. Когда мы были у Саши, мы заметили кое-что странное… Саша тоже видел. Даже не верится…

– Не тяни резину, – потребовала Гуля.

Леня извлек из портфеля тетрадный лист и протянул Глебу.

– Вот прочтите. На этой стороне. Тут с помарками, но разборчиво.

Глеб взял листок, исписанный круглым Сашиным почерком, и пробежал глазами правленый текст:

У Глеба екнуло сердце. Похоже, по лицу его это было заметно. Гуля, побледнев, пролепетала:

– Глеб Михайлович, вам плохо?

– Мне хорошо. Просто замечательно. – Глеб опустил руки ребятам на плечи. – Сейчас же домой. Никаких прогулок по улицам. Пока я с этим не разберусь, только в школу и обратно! Ясно вам?

– Мы не идиоты, – вздохнула Гуля.

Леня криво усмехнулся.

– У матросов нет вопросов.

И ребята пошли по коридору в раздевалку.

Светлана, сидя на подоконнике, покачивала ногой.

– Что там за дела?

Глеб протянул ей тетрадный листок.

– Читай.

Прочтя, Светлана подняла глаза на Глеба.

– Мать твою… Что он тут изобразил?

– По-моему, Сычова, это картина преисподней. А по-твоему?

– Господи, сколько лет этой малявке?

Глеб слегка сдавил плечи Светланы.

– Сычиха, слушай сюда. Я сию минуту лечу к Сашке не дай бог, с ним что-то случится… Попроси Стаса связаться с Такэру. Пусть они оба отконвоируют Дашку домой. Чтоб она без них из школы ни шагу. Ладно?

Светлана спрятала стихи в карман куртки.

– Я на машине. Могу сама ее отвезти.

Глеб, шагающий уже по коридору, обернулся.

– Стас и Такэру! Поняла?!

Светлана слезла с подоконника.

– Ладно, ладно.

Сбежав по лестнице, Глеб надел в раздевалке куртку и столкнулся в дверях с директрисой.

– О, Глеб Михайлович! – обрадовалась та. – На ловца и зверь бежит! Спешу уведомить, что в четверг у нас педсовет. В четыре часа. Надеюсь, вы…

– Не надейтесь, – отрезал Глеб. – В четверг у меня выходной.

Директриса, с бледными щеками и чахлой косой вкруг затылка, одетая, как обычно, в бесформенный малахай, сурово нахмурила брови.

– Глеб Михайлович, то, что посреди недели у вас выходной, – просто гримаса нашего расписания.

Топчась в дверях, Глеб развел руками.

– Не я его составлял. Нечего было гримасничать.

– Вы придете на педсовет! – начальственно произнесла директриса. – Трудно вам, что ли, на часик?

– Трудно, – заявил Глеб. – В прошлый четверг я примчался. А вы, Зинаида Павловна, все отменили и отправились в министерство. Помните? С меня достаточно.

В раздевалку вошла Виктория Александровна, учительница математики. В строгом сером костюме, сухонькая и седая, она порой напоминала английскую королеву на почтовых марках.

– Здравствуйте, кого не видела. – Она величественно протиснулась меж спорящих.

– День добрый, – выдавил из себя Глеб.

Директриса сверкнула на него глазами.

– В министерство, Глеб Михайлович, я ездила не на пикник! Поверите или нет, мне там намылили холку!

– Так объявите в четверг банный день! – брякнул Глеб и покраснел. – Извините.

Директриса открыла и закрыла рот.

Старенькая математичка вновь протиснулась между ними.

– Глеб Михайлович, – сказала она, – какой-то вы сегодня всклокоченный. Что-то случилось?

Глеб соорудил на лице улыбку.

– Все замечательно, Виктория Александровна. Разве что начальство угнетает.

– Поугнетаешь вас, как же! – бросила директриса.

Глеб взглянул на часы.

– В таком случае, милые дамы… – Он поклонился и вышел из раздевалки.

Стоило шагам его стихнуть, директриса воскликнула:

– Это ни в какие ворота!

Математичка сняла пальто с вешалки.

– Зинаида Павловна, расслабьтесь.

Директриса металась по тесной комнатке.

– Легко вам говорить, Виктория Александровна! Я отговорила вас уходить на пенсию, но в такой обстановке… сама бы с удовольствием, только мне до пенсии – как до Шанхая пешком! А этот Глеб Михайлович… Он у меня дождется! Я покажу ему, где раки зимуют!

Математичка улыбнулась.

– Зин, кому ты вкручиваешь? Ведь сколько лет тебя знаю. Еще когда ты соплячкой из института пришла и перед тем, как войти в класс, чуть не описалась.

Прекратив метаться, директриса вздернула подбородок.

– Виктория Александровна, в каком это смысле я «вкручиваю»?

– В том смысле, Зин, что ты его обожаешь. Разве нет?

– Ну знаете! У меня просто нет слов… я…

– Зин, последние полгода в этой школе творятся занятные вещи. Все на ушах стоят и все друг друга обожают. Не замечала?

Помолчав, директриса пробормотала:

– Я не говорю, что наша школа плохая. Наша школа замечательная: у нас сильный педагогический состав… Но, ей-богу, должны же соблюдаться какие-то рамки.

Математичка со вздохом кивнула.

– Насчет рамок согласна. Вчера, после уроков, Зинаида Павловна, заглянула я к вам в кабинет, но беспокоить не стала. Вы были очень заняты: учились свистеть в два пальца.

Лицо директрисы из бледного сделалось пунцовым.

– Виктория Александровна, вы не так поняли…

– И еще, мадам директор. В этом учебном году вы ходите вприпрыжку. Прекратите, вам это не пристало.

Директриса хихикнула.

– Виктория Александровна, вы язвочка.

Математичка протянула ей свое пальтишко.

– Не поухаживаете за мной?

– С превеликой охотой. – Директриса помогла ей одеться.

Математичка улыбнулась.

– Благодарю, Зинаида Павловна. Пожалуй, повременю с уходом на пенсию. Если вы и впредь соизволите подавать мне пальто.

6

Прежде всего Светлана заглянула в кабинет английского. Картина, представшая ее взору, выглядела идиллически. Учеников осталось двое, девочка и мальчик, и оба ерзали на коленях у молодых своих мамаш. Даша, в коротком платье, с пепельной гривой до плеч, блестя изумрудными глазами, восседала на учительском столе и покачивала умопомрачительной ногой.

– Перенапрягаться ни к чему, – убеждала она мамаш. – Всякая охота пропадет, на себе проверяла.

– Ох, не знаю! – вздохнула пухленькая дама, обнимая такого же пухлого сынка. – В дворянских семьях языкам обучали с пеленок.

– Дворянские семьи, – заметила Даша, – не ведали таких информационных и психических перегрузок Ребенок с удовольствием освоит английский, если сможет активно общаться на этом языке. Если у него будут интересные книги на английском и ему вообще интересно будет читать. А приступом да зубрежкой…

Светлана покашляла из-за двери. Даша обернулась.

Мамаша с девочкой на коленях всполошилась.

– Ой, Дарья Николаевна! Мы, наверное, задерживаем?

Даша слезла со стола.

– Извините. Минутку. – Она вышла в коридор и улыбнулась Светлане. – Сама притопала? Или Глеб тебя в качестве киллера прислал?

Светлана обняла ее и поцеловала в щеку.

– Так и этак.

Даша отстранилась.

– Вместо демонстрации лесбийской любви, Сычова, объясни, что значит «так и этак». Раскрой содержание.

Хоть события происходили невеселые, губы Светланы растянулись в улыбку.

– Глеб помчался к Саше… к поэту вашему. Даш, вы меня с ним даже не познакомили.

Глаза Даши выразили беспокойство.

– Зачем он к нему помчался?

Светлана уже не улыбалась.

– Потом расскажу, мне к Стасу надо. Стас и Такэру отвезут тебя домой.

Дашино беспокойство переросло в тревогу.

– На фиг? Может, спецназ вызвать?

В серых глазах Светланы появился стальной оттенок.

– Сиди тут и не рыпайся, поняла! За тобой придут.

– В туалет можно?

– По-быстрому. Пописай – и назад.

– Сычиха, я тебя прибью.

– Возвращайся в класс. Чтоб я видела.

Даша ухватила ее за нос.

– Раскомандовалась!

Светлана зажмурилась.

– Больно.

Даша прошла в кабинет, и оттуда послышался ее голос: «Как сказал бы Карлсон, продолжаем разговор».

Светлана поспешила в спортзал.

Стас играл в баскетбол со старшеклассниками. Трое мальчишек составляли одну команду, учитель физкультуры с нескладным дылдой – другую. Играли в одно кольцо. Раздавались возгласы: «Мазила!.. Криворукий!.. Хорош пихаться!» Деликатно кашлять на сей раз Светлана не стала.

– Рыжий, на выход! – гаркнула она.

Вздрогнув, Стас бросил мимо кольца.

– Что за дела? – буркнул он, подойдя. – Кальтенбрунер женился на еврейке?

Светлана протянула ему тетрадный листок.

– Сашины стихи, прочти вот тут. Мальчонка описал, что видел.

– Колесников? – насторожился Стас. И, уставясь на листок, пробормотал:

Пораженный Стас запнулся и прочел остальное про себя. Затем обратил на жену растерянный взгляд.

– Что-то я не просек.

– Стас, ты все понял правильно.

– Так далеко зашло?

Светлана убрала с его лба рыжий локон.

– Глеб поехал к Саше. Просил, чтобы вы с Такэру отвезли Дарью домой. Я вызвалась это сделать, но он велел мне отдохнуть.

– Естественно. С твоим черным поясом карате… – Стас громко хлопнул в ладоши. – По домам, мужики! Матч окончен!

Светлана шагнула за дверь спортзала.

– Сейчас вернусь. Проверю обстановку.

Миновав зевающего охранника, она вышла на школьное крыльцо. Дождь моросил, и просвета не было видно. Светлана спустилась с крыльца, вышла за ворота и осмотрелась. «Мерседес» Куроедова отсутствовал. Кроме ее рабочего красного «Москвича» и серой «Тойоты» Стаса, никаких автомобилей вблизи не наблюдалось. Светлана вернулась в здание школы.

– Что это вы туда-сюда? – полюбопытствовал охранник.

Светлана подняла руки.

– Можешь обыскать. Бомбу не проношу.

Паренек отмахнулся.

– Милицию еще обыскивать. Тем более – замужнюю.

Стас, переодевшись, закрывал на ключ спортзал.

– Отловил самурая, – сообщил он. – Самурай в баре. Пока за ним сгоняю, покарауль тут. Хорошо?

Светлана взглянула на часы.

– Что за бар?

– Какая разница?

– Не «Амброзия»?

Стас потрепал ее по волосам.

– Воспоминания одолевают?

– Неизгладимые.

– Не «Амброзия», Свет. – Стас зашагал к выходу. – Забегаловка еще похлеще.

7

Бар, где за столиком расположились братья Абэ, помещался в полуподвале. Здесь было довольно чисто, но верхнюю одежду разрешалось не снимать. Такэру был в джинсах и куртке, Сато – в костюме-тройке, при галстуке и в плаще. Перед каждым из них в кружке пенилось бочковое пиво, к которому братья едва прикоснулись. Народу было немного (в основном пьянчужки), и на сидящих в углу японцев никто не обращал внимания. Братья тихо переговаривались на родном языке.

– Что за местечко, – поморщился Такэру.

– Какой ты стал разборчивый, – усмехнулся Сато. – Выбирал он, а не я.

Такэру оглядел бар.

– Кто он вообще такой?

– Тот, кто выполнит для нас эту работу. Остальное тебя не касается.

– Ладно. Почему мы столько здесь торчим?

Сато пригубил пиво.

– Отдыхай, Такэру. За тобой придет твой друг.

– То, что Стас дозвонился сюда, случайность. Ты не ответил: какого черта мы торчим в этой дыре?

– Рекомендованный нам господин пожелал проверить, нет ли за нами слежки. Он подойдет к нам сам.

Такэру фыркнул.

– Шпионские игры.

Сато кивнул.

– Да. Не будь ребенком.

Помолчав, Такэру поинтересовался:

– Хоть знаешь, как он выглядит?

– По описанию. А ему показали мое фото.

Такэру отодвинул кружку с пивом.

– Не нравится мне это.

– Условия диктует он, – пожал плечами Сато. – Вот и твой друг. Золотистая личность.

Вошедший Стас улыбнулся всеми своими веснушками.

– Привет самураям на земле московской!

Такэру просиял, поднимаясь.

– Кого дубасить будем? – осведомился он.

– Кто под руку попадется. – Стас махнул в сторону выхода. – Погнали. Дашка там, в школе.

Такэру оглянулся на брата.

– Я точно не нужен?

Сато пригубил пиво.

– Мешаешь только. Иди.

Такэру и Стас, оживленно переговариваясь, вышли. Сато остался за столиком, без удовольствия цедя пиво. Минут через пятнадцать к нему приблизился небритый субъект в распахнутой куртке, свитере и с бокалом коньяка в руке.

– Позволите присоединиться? – тихо проговорил он по-английски. Сато кивнул, и он присел за столик. – Извините, что заставил ждать. Я здесь около часа. Осторожность – прежде всего. – Он грел коньяк в ладонях, его английский был безупречен.

Сато сухо произнес:

– Все в порядке, надеюсь?

Небритый субъект поднес бокал к носу, изображая наслаждение напитком.

– Кто был тот рыжий парень?

– Друг.

– Зря вы пригласили его сюда.

Взгляд Сато сделался ледяным.

– Сделка расторгается?

– Нет. Но впредь будьте осмотрительней. – Субъект глотнул из бокала.

– Учту ваше пожелание. – Из бокового кармана плаща Сато достал свернутую газету «Известия». – Здесь некоторые сведения о Ньюгартах и половина оговоренной суммы.

Незнакомец опять глотнул коньяка.

– Какая нужна информация?

– На ваше усмотрение. Все, что сочтете полезным.

– Зачем вам это?

Сато взглянул на собеседника в упор.

– Простите?

Небритый субъект мотнул головой.

– Я нелюбопытен. Но времени вы мне практически не даете. Если буду знать «зачем», легче сориентируюсь «где взять».

Взгляд Сато смягчился.

– Ньюгарты в Москве. Я должен срочно их отыскать.

– Ясно, – кивнул незнакомец. – Утром вам позвоню. За мной сразу не выходите. – Допив коньяк, он взял со стола свернутые «Известия» и покинул бар.

Сато с сомнением смотрел ему вслед. Минут через пять он встал из-за столика, так и не осилив пива.

8

Глеб набрал код подъезда, взбежал по лестнице и позвонил в квартиру. Дверь открыла бабушка.

– О-о! – только и успела произнести она.

Оттеснив ее, Глеб ворвался в прихожую.

– День добрый, Варвара Львовна. Саша дома?

– Да, он только что… – начала старушка, но Глеб тем же макаром ввалился в комнату.

Мальчик с унылым видом смотрел в окно, и вихры на его голове выглядели столь же уныло. Глеб, однако, с облегчением перевел дух. Саша радостно метнулся навстречу.

– Привет! – Но затем, как обычно, сдержался и перешел на шаг.

– Привет от старых штиблет, – пробормотал Глеб. – Наблюдательный пост занял?

Саша многозначительно кивнул.

Застывшая в дверях бабушка обеспокоенно спросила:

– Что случилось, Глеб?

Обругав себя мысленно, Глеб усмехнулся.

– Что могло случиться? Просто проезжал мимо и решил заскочить, посоветоваться с Сашкой насчет Клиффорда. Мы собирались навестить его, покормить овсянкой и… Вот, собственно, и все.

Саша смотрел на него умными глазами.

– Скоро поедем? – поинтересовался мальчик, косясь на бабушку.

– Это я и хочу обсудить, – продолжал улыбаться Глеб. – Сделаем Клиффорду сюрприз… А где Танюха?

– Спит, – прошептала бабушка.

Глеб покаянно понизил голос:

– Извините, я тут разорался…

– А я не сплю! – послышалось из соседней комнаты. – Я уже встаю! Ба, иди сюда!

Старушка с улыбкой вздохнула.

– Господи, только и покой, когда они спят.

– Ба, я же тебя зову! – произнес девчачий голосок.

Глеб сказал:

– Идите, Варвара Львовна. А мы тут пока посекретничаем. Насчет сюрприза.

Старушка протянула руку.

– Может, разденетесь?

– Непременно. – Глеб вручил ей куртку.

– Может, пообедаете с нами?

– Непременно. Голоден, как волк.

Саша просиял.

– Вот здорово!

Бабушка порадовалась не меньше.

– Чудненько, сейчас разогрею. Подниму вот только эту стрекозу.

Стоило ей выйти, Глеб присел перед Сашей на корточки.

– Выкладывай. Леню и Гулю я видел, стихотворение твое читал – так что без околичностей.

Саша смотрел ему в глаза.

– С подробностями?

– Самую суть. Пока женщины не слышат.

Мальчик понимающе кивнул. Затем толково и кратко изложил свои наблюдения за «придурками в сумраке»: какие они сильные, быстрые и злые. Передвигаются, будто нечисть в ускоренном кино. Глеб задумчиво тер переносицу.

– А взрослые?

– Что взрослые? – не понял Саша.

– Сам же написал: «И взрослые сплошь да рядом укутаны в сумрак тоже». Думаешь, я забыл?

– Ну, это… – смутился мальчик, – просто фантазия.

– Если бы! – вздохнул Глеб. – Часто их встречаешь?

– Почти каждый день. Их становится все больше.

Тут в комнату вошли бабушка и Танька с плюшевым мишкой.

– Ой, Глеб! – воскликнула девочка. – Ты представляешь, Майкл так плохо себя вел!

Глеб подхватил ее на руки.

– Не ябедничай. Может, он исправится.

Медвежонок взирал на него глазками-бусинками.

Танька возмутилась:

– Ничего себе исправится! Он, знаешь, что сделал? Он расколошматил блюдце, и все варенье, представляешь, обляпало мне колготки!

Глеб строго посмотрел на медвежонка.

– Майкл, ты что так разошелся?

Танька захихикала. Бабушка улыбнулась.

– Мойте руки, Глеб. Пойдемте за стол.

Глеб опустил девочку на пол.

– Варвара Львовна, должен вас предупредить: в Москве сейчас свирепствует грипп из Гонконга…

– Боже мой! – ужаснулась старушка. – Ведь еще сентябрь, не похолодало толком!

– И не говорите! – поддакнул Глеб. – При гриппе этом температура под сорок, и осложнений потом не оберешься. Поэтому ни вы, ни Сашка, ни Танька – из дома ни ногой. И никаких возражений! Продукты я буду вам привозить.

Варвара Львовна растерянно заморгала.

– Продуктов у нас хоть на месяц, но…

– И еще привезу. Все, что хотите.

– …но ведь Саше надо в школу.

Глеб нахмурил брови.

– Пропустит, потом нагонит. Мы ведь не хотим, чтобы он заразился и получил серьезные осложнения.

Закусив губу, Саша уставился в пол.

Танька обвела всех взглядом.

– Не гулять, что ли?

– Временно, – заверил Глеб.

Варвара Львовна уточнила:

– Сколько это «временно»?

– Пока эпидемия не спадет. Возможно, до конца недели. Я вам сразу сообщу, и первым делом мы поедем навестить Клиффорда. По рукам?

Танька запрыгала, хлопая в ладоши.

– По рукам! По рукам!

Варвара Львовна помолчала, сдаваясь.

– А как же вы с Дашенькой? Сами-то не заразитесь.

– Мы привитые, – успокоил Глеб.

Саша прыснул. Бабушка взглянула на него с осуждением.

– Что смешного? – Она взяла Таньку за руку. – Пойдем, поможешь на стол накрыть.

Когда они вышли, Глеб придержал Сашу в дверях.

– Последний к тебе вопрос. Почему вчера по телефону ты Даше и словом не обмолвился?

Саша посмотрел ему в глаза.

– Зачем волновать? Женщина.

9

Светлана везла Дашу в красном «Москвиче» по мокрой дороге. Трудяги-«дворники» кое-как сгоняли со стекла струйки промозглого дождя. Даша вперила взор в листок с Сашиными стихами. А Светлана, лихо руля, говорила при этом по мобильнику:

– Не ори, Стас. Некогда было дожидаться. Позвонил Калитин и так на меня наехал… Стас, мой начальник не Глеб, а он. Извинись перед Такэру… Слушай, на хрен мне было оставлять Дашку в школе?! Я прекрасно ее довезу… Ладно, прибей меня, только не ори! Ухо уже отваливается! – Отключившись, она шмякнула мобильник на приборную панель. – Ну все, неделю теперь дуться будет!

Даша насмешливо на нее покосилась.

– Пой, ласточка, пой.

Светлана протянула к ней руку.

– Верни стихи на хрен!

Даша показала ей кукиш.

– А этого не хочешь?

– Даш, тебе жалко? Он еще тебе напишет.

Даша отдала листок.

– Надеюсь, повод будет получше.

В дожде и в транспортном потоке «Москвич» обгонял кого только можно, причем внаглую. Светлана поглядывала на подругу, ожидая от нее комментариев. Но Даша напряженно о чем-то размышляла. Наконец Светлана не выдержала:

– Даш, я не права? Ты ведь слышала, как я с Калитиным грызлась. У нас правда проблем по горло, а я в школе заторчала.

– Свет, иди в задницу, – отозвалась Даша. – Решала бы свои проблемы, а я дождалась бы в школе Стаса. Напрасно я пошла у тебя на поводу.

Теперь кукиш продемонстрировала Светлана.

– Хрен вам! Довезу тебя в темпе, мне по пути. Не надо нагонять изжогу.

– Если без изжоги, Свет, я могла бы доехать на троллейбусе. Не развалилась бы.

Светлана качнула головой.

– Так тоже не годится. Мало ли.

Даша вздохнула.

– Сычиха, знаешь, в чем твоя беда? Ты живешь так быстро, что сама за собой не успеваешь. Живи помедленней.

Светлана улыбнулась.

– Рада бы – не выходит.

– А вот этого я слышать не хочу. Иначе разревусь. – Зеленые Дашины глаза и вправду повлажнели. – Потому что ты, Сычиха…

– Эй, Даш! Ты чего?

– …ты, Сычиха чертова, всегда лезешь в самое дерьмо. С шашкой наголо. А тут вон что творится.

– Даш, ты сама лезешь больше моего.

– Нет, Светка, я нормальная трусиха.

Светлана фыркнула.

– Расскажи кому другому.

Даша вздохнула.

– Дура ты, Сычова.

– Открыла Америку, – буркнула Светлана.

Оставшийся путь они преодолели молча.

В двадцати метрах от дома Даша предложила:

– Линяй, Свет. Отсюда я ножками.

Светлана в ответ матюгнулась, ибо заметила черный «Мерседес» со знакомым номером. Она потянулась к кобуре под мышкой.

– Мозги ему вышибу!

Проследив за ее взглядом, Даша выругалась не менее энергично.

– Сычова, – отчеканила она, – ты под моей командой. Руку от пугача убери, даже не думай. Спокойно выходим из машины. Ты применяешь карате, я хватаю булыжник. Прорываемся к дому. Давай, на счет «три-четыре».

Светлана собралась воспротивиться, но раздумала. Они вышли из «Москвича» и, синхронно захлопнув дверцы, направились к подъезду. В сей же миг, словно повторяя их маневр, из «Мерседеса» вылез Куроедов с ушастым начальником охраны. Два эти джентльмена преградили дорогу к подъезду.

Куроедов театрально откинул со лба влажную прядь.

– Какая встреча! Не стану уверять, что она случайна!

Светлана процедила сквозь зубы:

– Вали отсюда, козел. Догуляй денек на свободе.

– Глохни, ментяра! – отмахнулся толстяк. – С твоими талантами – сидеть в сортире и кричать «Занято»!

Даша углядела обломок кирпича и подняла его.

Светлана двинулась на Куроедова.

– Спорим, я тебя спущу в унитаз.

Начальник охраны шагнул вперед.

– Сперва со мной, капитан Сычова. Пощупай пенсионера, гвоздь мне в печенку.

Куроедов сделал широкий жест.

– Не лезь, Гаврилыч. Сам разберусь.

Гаврилыч, однако, уперся.

– Володь, дай размяться. Мне в кайф.

Стало заметно, что они под хмельком. Приняв стойку, Светлана поманила Гаврилыча пальцем.

– Иди сюда, гниль. Порезвимся.

Во дворе не было ни души. Бурая стена дома, жухлая листва и дождь составляли декорацию этой сцены.

Даша обогнула начальника охраны, посмотрела в глаза Куроедову и произнесла:

– Брысь.

В ответ Куроедов проворковал:

– Зачем ссориться? Давайте дружить, Дашенька. Поехали в «Арагви», посидим в уюте, пообщаемся, а потом… Потом я привезу вас домой. Что плохого?

– Птицехвостов, смените фамилию. – Даша попыталась его обойти.

Толстяк ухватил ее за ремешок сумочки.

– Куда? Не торопись.

Обломком кирпича Даша ударила его по руке. Взвыв, Куроедов отдернул руку.

Светлана тем временем заехала ногой по оттопыренному уху Гаврилыча. Начальник охраны покачнулся.

– Это все, что ты умеешь, сучка?! – шагнул он к Светлане Куроедов, глаза которого начали краснеть, завопил:

– Не телись, Гаврилыч! Волоки их в тачку!

Тут во двор вкатилась серая «Тойота» и резко затормозила. Из нее выпрыгнули Стас и Такэру, мигом оценившие обстановку. Без единого звука они напали на Куроедова с его холопом. В красивом прыжке Такэру ударил ногой Гаврилыча в грудь. Начальник охраны пропахал спиной несколько метров асфальта. Такэру без промедления ринулся к нему.

Светлана потребовала:

– Оставь его мне!

– С тобой дома разберемся! – пообещал Стас, опрокинув Куроедова прямым в голову.

Далее все развивалось стремительно и непредсказуемо. Гаврилыч и Куроедов встали на ноги, будто на пружинах. Глаза у обоих багровели, как раскаленные угли, а вокруг их тел клубился сумрак. Движения их обрели быстроту и легкость. Стас и Такэру, переглянувшись, бросились в атаку. Такэру обрушил на Гаврилыча серию ударов, которые доставили бы неприятности зрелому мастеру боевых искусств. Но полковник МУРа в отставке, практически не владеющий техникой, от ударов уклонился, извиваясь, как змея. Лишь однажды рука Такэру задела злосчастное ухо начальника охраны. Между тем сумрак вокруг Гаврилыча густел и расширялся. Из этого сумрака выпросталась вдруг удлинившаяся нога и угодила Такэру в бедро. К счастью, удар получился скользящим, иначе бедру юноши грозил бы перелом.

Дела Стаса обстояли не лучшим образом. Секунд пятнадцать он молотил Куроедова, как боксерскую грушу. Потом вдруг начал мазать и вскоре вообще перестал попадать. Скрываясь в темном облаке, толстяк проворно увертывался, а затем перешел в атаку сам. Из густого сумрака метнулась рука, направленная Стасу в кадык. Каким-то чудом Стас выполнил «нырок» – в противном случае был бы уже мертв. Тем временем пальцы левой руки Куроедова впились рыжему в плечо. Чуть не вскрикнув от боли, Стас рванулся – но не тут-то было: пальцы толстяка держали его, точно гвозди.

Даша и Светлана зачарованно таращились на эту инфернальную схватку. Светлана опомнилась первой.

– Беги домой, Дашка! – Она выхватила пистолет.

– Ага, щас! – огрызнулась Даша, швырнув кирпич в сумрак, укрывающий Куроедова.

Цели кирпич не достиг. Но Куроедов, отпрянув, разжал пальцы. Стас отпрыгнул, массируя плечо.

Сражавшийся с Гаврилычем Такэру находился теперь в глухой обороне.

Держа обеими руками пистолет, Светлана гаркнула:

– Брюхом на землю, козлы! Стреляю на поражение!

В этот момент на «сцену» заявился новый персонаж. Из подъехавшего золотистого «Опеля» вышел майор Луганский. Он был в приталенном плаще с поясом, конечно же, при галстуке и единственный из присутствующих раскрыл над головой зонт.

– Капитан Сычова! – произнес он, приближаясь. – При каждой нашей встрече вы размахиваете пистолетом! У вас что, пунктик такой?

Светлана процедила сквозь зубы:

– Заткнись! А то и тебя по асфальту размажу!

Луганский поморщился.

– Реакция у вас истерическая.

Стас, массируя плечо, хмуро взглянул на жену.

– Убери пушку.

Светлана сунула пистолет в кобуру.

Куроедов и Гаврилыч между тем как бы вышли из сумрака, и глаза их, утрачивая красноту, восстанавливали нормальный цвет. Поглядывая на майора ФСБ, оба казались не в своей тарелке. Во время возникшей немой сцены никто не обратил внимания на въехавшее во двор такси.

Такси остановилось у четвертого по счету подъезда. Рядом с водителем сидел японец в спортивной куртке и бейсболке, прикрывающей шрам над бровью. Держась на почтительном расстоянии, Ямото проследовал за золотистым «Опелем» усатика из спецслужбы и с удовлетворением обнаружил во дворе «Мерседес» длинноволосого толстяка. Ямото Кае усмехнулся: пасмурная погодка с дождем была ему на руку…

Даша отряхнула ладони от мокрой кирпичной крошки.

– Вы, разумеется, здесь случайно? – обратилась она к Луганскому.

– Отчего же? – улыбнулся тот. – Я к супругу вашему. Он дома?

– Увы, нет. И когда будет, неизвестно.

– Жаль. Но не беда.

Стас исподлобья смотрел на майора ФСБ.

– Зачем он вам?

Луганский не дал себе труда ответить.

– Владимир Сергеевич, – шагнул он к Куроедову, – позвольте вас на минутку. И вас, Федор Гаврилыч, тоже.

– Только не надо меня лечить! – буркнул толстяк, семеня к «Мерседесу».

Гаврилыч угрюмо поддакнул:

– Смолчит он, как же! Командир, гвоздь мне в печень!

Пропустив их реплики мимо ушей, Луганский предупредил Дашу:

– Не уходите, пожалуйста. Я вручу вам приглашение.

– Что за приглашение? – осведомился Стас.

Луганский опять не ответил. Он отошел к «Мерседесу» с Куроедовым и начальником его охраны.

Такэру полюбопытствовал:

– Кто это такой? Может, ему тоже навалять?

Стас криво усмехнулся.

– Как тем двоим, что ли? Видел, что произошло?

Такэру кивнул.

– То, о чем мы говорили.

– И что с этим делать? – Стас обескураженно смотрел на троицу у «Мерседеса».

Даша задумчиво молчала. Глаза ее выражали тревогу.

Светлана буркнула:

– Вызвать наряд, покидать их в фургон – потом видно будет.

Стас хмуро на нее покосился.

– Только ты не возникай, ладно?

– Стас, я же…

– Знаешь, Свет, как я с тобой поступлю?

Светлана покраснела.

– Конечно, я прокололась, но… Стас, мне, правда, было нужно…

Рыжий стряхнул с волос капли дождя.

– Свет, я говорю «ластик» и больше об этом не вспомню. Только обещай, что такое не повторится.

Светлана порывисто его обняла.

Такэру и Даша обменялись улыбками.

Троица у «Мерседеса» тем временем завершала внутреннюю распрю.

– Что ты плешь проедаешь? – хорохорился Куроедов. – Ведь не было ничего.

– Ни ущерба, ни травм, – поддакнул начальник охраны.

Луганский его игнорировал.

– Что ты мне обещал? – напомнил он Куроедову.

– Что к школе не приближусь, – хихикнул толстяк. – И не приблизился.

Луганский встряхнул над головой зонт.

– Залезай в тачку, кретин, и вали. Не то бросаю все к чертовой матери.

Несколько мгновений приятели сверлили друг друга взглядами. Затем Куроедов с усмешкой выставил ладонь.

– О'кей, Юрик, отложим нашу вечеринку. Ненадолго.

Они с Гаврилычем сели в «Мерседес», развернулись и уехали.

Таксист вопросительно посмотрел на азиата в бейсболке. Тот покачал головой, что означало: за «Мерседесом» следовать не нужно. Никакого языка, кроме русского, таксист не понимал. Но значение жестов, подкрепленных долларами разумел в совершенстве. Ямото Кае вполне это устраивало.

Майор Луганский вернулся к подъезду, под козырьком которого дожидалась Даша с друзьями.

– Собачья погодка, – посетовал он. – И как вы без зонтов?

Светлана фыркнула. Даша напомнила сухо:

– Что насчет приглашения? На Лубянку, как я понимаю?

Майор кивнул, вручая стандартный бланк.

– Вашему супругу. Тут число и время: 30 сентября, 15.00. Четверг получается, послезавтра…

– Спасибо за разъяснение, – перебила Даша. – В днях недели мы разбираемся.

– …хотя я предпочел бы сегодня, – невозмутимо продолжил Луганский. – Однако принято считать, что начальству виднее.

Даша посмотрела на него в упор.

– Вы всегда разносите повестки лично?

Майор разгладил усики.

– Поверите ли, впервые. Сейчас именно тот случай, про который говорят: «Хочешь, чтоб было сделано, сделай сам».

– Самоделкин вы наш, – скривила губы Даша. – Мне расписаться?

– Да ладно, учитывая дождь… – махнул рукой Луганский. – Надеюсь, вы до четверга увидите Грина Глеба Михайловича и передадите этот бонус. Почему-то я вам доверяю.

Даша опустила повестку в сумочку.

– Польщена. Не подведу.

– Тогда всего хорошего. – Луганский вышел из-под козырька и направился к «Опелю».

Светлана его окликнула:

– Что с вашим дружком Куроедовым?

Луганский обернулся.

– Он не дружок мне, я вам объяснял…

– Брось заливать! – отрезала Светлана. – Что за черный дым из него прет? Почему конечности удлиняются?

Луганский пожал плечами.

– От переутомления, наверное. Вообще, капитан Сычова, обществу крупно повезло, что у вас пистолет. Слава богу, МУР не выдал вам базуку. – Он двинулся к автомобилю.

Такэру сверкнул глазами ему вслед.

– Может, все-таки навалять?

– Уймись, – буркнул Стас. – Всему свой черед.

Майор покатил в золотистом «Опеле».

Взглянув на азиата в бейсболке, таксист уверенно врубил мотор. Однако Ямото Кае покачал головой. Он наблюдал за четверкой, оживленно что-то обсуждающей под козырьком подъезда. Девушку в кожаной куртке и джинсах он в расчет не принял: таких и в Токио развелось немало – куда катится молодежь? Вторая девушка тоже вряд ли имела к делу отношение. Рыжий верзила… Кто знает? Надо его запомнить, на всякий случай. А вот молодой японец, в движениях которого угадывается мастер поединка, очень заинтересовал главу клана Черная Саранча. Ямото нутром чуял, что японец здесь неспроста.

Между тем Такэру, Светлана и Стас проводили Дашу до квартиры и, не заходя, спустились в лифте.

– Калитин пасть мне порвет, – предрекла Светлана, выскакивая из подъезда.

– И будет прав! – бросил вдогонку Стас. И добавил: – Я отвезу Такэру в посольство – и домой!

Помахав им, Светлана умчалась в красном «Москвиче».

В ответ на немой вопрос таксиста Ямото Кае в очередной раз покачал головой.

Открывая дверцу машины, Стас взглянул на Такэру.

– Как тебе нравится все это?

– Очень не нравится, – ответил Такэру, забираясь внутрь.

И серая «Тойота» покатила со двора.

На сей раз Ямото протянул таксисту пятидесятидолларовую купюру. Сунув деньги в карман, таксист поехал за «Тойотой».

10

Невзирая на мелкий дождик, Сато Абэ прогуливался около посольства. Размышления о Ньюгартах снова и снова заводили его в тупик. Но московская осень нравилась Сато, и бродить под дождем он мог часами.

Внезапно в нескольких шагах от него остановилась серая «Тойота», из которой прозвучал голос младшего брата:

– Эй, лунатик, подожди!

Такэру и рыжий здоровяк вышли из машины.

– Вот, – обратился рыжий к Сато, – доставил в сохранности.

Хоть Сато не понимал по-русски, но смысл фразы угадал и с улыбкой поклонился. Рыжий тоже обозначил поклон, сел в «Тойоту» и уехал.

– Погуляем? – предложил Такэру. – Но недолго: есть хочется.

Они неторопливо пошли по тротуару.

Ямото Кае в поношенной куртке и бейсболке, изображая калеку, ковылял за ними на почтительном расстоянии. Японцев оказалось двое, и, судя по схожести лиц, они близкая родня. Интересно, куда приведет эта цепочка. Ямото ощущал себя охотничьей собакой, взявшей наконец след.

– Ну как, – спросил Такэру, – явился твой осведомитель?

Сато кивнул.

– Разумеется.

– Он взялся разузнать про Ньюгартов?

– Безусловно.

– Кто он вообще?

– Тебе это знать необязательно.

Такэру резко остановился.

– Сато-сан, либо мы партнеры, либо я не участвую. Сэнсэй доверяет мне больше.

Сато сохранил на лице серьезность.

– Извините мою скрытность, Такэру-сан. Я встречался с аналитиком из их разведки. Это наш человек, законсервированный двадцать лет назад. Ты удовлетворен?

Они продолжили прогулку. Помолчав, Такэру сказал:

– Не нравится мне это. И сэнсэю, думаю, не понравится.

– А я так не думаю, – возразил Сато – Глеб поймет меня правильно. Во-первых, дело житейское у них – наши люди, у нас – их люди. А во-вторых, мы просто разыскиваем английских супругов, которым грозит опасность.

Ямото хромал за ними то сзади, то сбоку, стараясь не попасться на глаза, что ему виртуозно удавалось. Из диалога соотечественников он различал лишь фрагменты реплик, из которых ничего нельзя было извлечь. Однако Ямото это мало огорчало: он с азартом следил.

– Может, ты и прав, – неохотно согласился Такэру. – Но подобные методы все равно мне как-то…

– Удачно все прошло? – перебил вопросом Сато. – Проводили леди?

Такэру улыбнулся.

– Ты говоришь «леди», потому что не способен произнести ее имя. Поупражняйся: не Да-ся, а Да-ша.

Сато покачал головой.

– Язык сломаю. Значит, все обошлось.

Улыбка на лице брата растаяла.

– Было нападение. – Он рассказал об инциденте во дворе дома, включая вмешательство офицера ФСБ.

Сато отреагировал с неприсущей ему горячностью.

– Что за мир?! Таким он быть не должен!

Такэру, напротив, с несвойственной ему трезвостью, полюбопытствовал:

– У тебя есть предложения?

Сато вздохнул.

– Надо создать мафию. То есть… мафию добрых людей.

Такэру скривил губы.

– В одну мафию ты уже угодил. Помнишь, чем это закончилось?

– Братство Змеи создал не я, – возразил Сато. – И там не было добрых людей.

Они примолкли, пересекая мелкие лужи.

Старший из двух японцев крайне заинтересовал Ямото Кае, ибо в господине этом ощущалась неведомая сила. А чужая сила, разумеется, должна вызывать подозрения. По траектории, которую выписывали гуляющие земляки, Ямото заключил, что живут они, вероятней всего, в посольстве. Пред. водителя клана Черная Саранча это открытие воодушевило: в его поисках, похоже, появилась наконец точка отсчета. Скрюченный японец в бейсболке извлек из кармана две миниатюрные фляжки и глотнул из каждой.

Братья Абэ между тем меряли шагами лужи. Такэру хмыкнул.

– Мафия добрых людей… Думаешь, сэнсэю это понравится?

11

Дождь усилился, темнело. Во дворе дома было безлюдно. Припарковавшись у подъезда, Глеб запер «жигуленок» и ринулся под крышу. Даша встретила его в прихожей с прижатым к уху телефоном. На ней были шорты, маечка, и волосы ее убраны в «конский хвост».

– Все, Гольдберг, я тебя целую, – проговорила она в трубку. – Шеф явился, нахлобучку мне устроит.

Глеб повесил куртку на крючок.

– Про Сашкины стихи рассказала?

Даша кивнула.

– Уже обсудили.

– Скажи Илье, что его идея о связи «людей в сумраке» с названием клана «Черная Саранча» обретает плоть. Передай, что он гений.

Даша произнесла в трубку:

– Гольдберг, шеф тебя гением обзывает. Но на самом деле ты просто еврейский мальчик из математического класса… Ша! Что за крики? Жди моей личной похвалы… Ладно, Илюша, пока. Пойду зарабатывать милость шефа мелким подхалимажем. – Дав отбой, она встала перед Глебом. – Колесниковы тебя накормили, да? Значит, ты добрый.

Глеб улыбнулся.

– Откуда ведомо?

Даша хмыкнула.

– А то я не вижу, сытый ты или голодный.

Глеб нахмурился.

– И что с того? Кто ожидает нахлобучки, тому ее не миновать. Давай, кайся.

– Даша потянула его в комнату.

– Сядь, сбалансируй центр тяжести.

Глеб сел на диван.

– Ну?

Даша прошлась по комнате.

– Сперва скажи, как там Сашка.

– Как я и опасался, – ответил Глеб. – Описал в стихах, что видел. Я наплел там про эпидемию гриппа, велел из дома не выходить.

– Послушаются?

– Обижаешь. Зубы-то не заговаривай: что случилось?

Сев к нему на колени, Даша объяснила:

– Вхожу в клинч, чтоб связать руки сопернику.

Глеб прыснул.

– Не тяни, морда.

– В общем, дело было так. – Даша рассказала, что они со Светкой уехали из школы, не дождавшись Стаса и Такэру, у подъезда сцепились с Куроедовым – и поведала о развитии событий вплоть до вмешательства красавчика Луганского. – Повестка на Лубянку у меня в сумке, – подвела черту Даша, уткнувшись Глебу в ключицу.

– Дура, – сказал Глеб.

Даша кивнула.

– Ага. Беспросветная и бесперспективная.

Глеб прыснул.

– Дашка, иди на фиг. Я в душ хочу.

Отстранившись, Даша посмотрела ему в глаза.

– Вызов на Лубянку, похоже, впечатления на тебя не произвел?

Глеб объяснил:

– Тебя опередил Оксфорд. Вызвал меня с урока и… – Он рассказал о визите генерала Рюмина в школу.

Зеленые Дашины глаза излучали тревогу.

– Весело живем.

– Нормально, – успокоил Глеб. – На Лубянку я и сам рвусь: пора бы развязаться. Не спрашивай, как – буду импровизировать.

– Ладно. Тогда вопрос другой. Дай-ка припомню. – И Даша процитировала последнюю строфу Сашиного стихотворения:

– Молодец, что заучила. В чем вопрос?

– Светка говорит, ты назвал это преисподней. За базар отвечаешь?

– К сожалению.

– Но тогда за этим должен стоять некто наподобие дьявола или… Думаешь, Змей досрочно возродился?

Глеб отмахнулся.

– Ой, Даш! Как показывает практика, для устройства преисподней людям вовсе не нужен дьявол. Они справляются своими силами.

Даша смотрела ему в глаза.

– А Ньюгарты?

– Что Ньюгарты?

– Они, по-твоему, в этом участвуют? Если Илюшкина идея верна.

Глеб пожал плечами.

– Хочется верить, что нет. Сознательно, по крайне мере. Слезай с коленей, я в душ.

Даша мотнула «конским хвостом».

– Имею еще одно сообщение. Чтоб ты не воображал, что я совсем уж дура. Перед Ильей звонила Сычова, тебя спрашивала. Они с Калитиным выловили, этак между делом, пьяного двадцатилетнего парня, который норовил расколошматить витрину. Парень этот оказался соседом Калитина по этажу и одет был в «сумрак черный». Везти его в кутузку пожалели: интеллигентные родители не переживут. Светка интересовалась, не будет ли у тебя на сей счет каких-либо пожеланий.

Глеб привстал.

– Телефон, живо!

– Спокуха. – Даша поерзала у него на коленях. – Я посоветовала Сычовой отвезти парня к родителям и посадить под домашний арест. С охраной ли, наручниками ли к батарее приковать – но чтоб из квартиры ни-ни. Под присмотром врача. Вода и пища под контролем. Нужно выяснить, могут ли подобные ребята утратить свою сумрачную оболочку. Если могут – то за какой срок. Попытаться, по крайне мере, стоит. Если я не права, нос тебе откушу.

Глеб не находил слов.

– Знаешь, ты кто?.. Ты просто девочка из математического класса.

12

Загородный дом Куроедова, погруженный во тьму, отдыхал. Спала охрана, дремали сторожевые псы. Лишь окна лаборатории были освещены. Джордж устало упрекнул:

– Не тот фермент капнула. Где твои мозги?

– Вариант «в», дорогой, как ты сказал, – отозвалась Люси.

Волоски вокруг лысины Джорджа вздыбились.

– Это не «в», a «h», гусыня!

Люси вздернула подбородок.

– Джо-ордж! Вот пробирка, видишь?

Супруг ее в гневе постучал по окуляру микроскопа.

– Я вижу, что у меня перед носом! Разуй глаза: третья пробирка справа!.. Детка, будь внимательней.

Люси подала ему новый лоскуток материи, капнув предварительно из указанной пробирки. Затем, после короткого молчания, нерешительно произнесла:

– Дорогой, завтра все будет хорошо?

– Не уверен, детка. Мы плохо фиксируем цвета. Надо работать.

– Но за эти дни мы вроде неплохо продвинулись.

– Только не в понимании этого чокнутого. Он плюет на наши трудности.

– Джордж, ты относишься к Владимиру предвзято. А ведь он…

– Черт возьми, Люси! Он хлещет субстанцию, как лимонад, и все быстрее слетает с катушек! Неужели не замечаешь?!

– Что же нам делать, дорогой?

Джордж потер воспаленные веки.

– Работать, детка. И ждать твоего лорда Грина на белом коне. Боюсь только, он опоздает.

Люси погладила мужа по голове.

– Не будь таким пессимистом.

Джордж обратил на нее усталые голубые глаза.

– Знаешь, Люси, кто есть пессимист? В книжке я прочел, забыл название… Оптимист утверждает, что мы живем в наилучшем из миров. А пессимист опасается, что это правда.

Люси улыбнулась.

– Исходя из этого определения, дорогой, я странный гибрид. Сумеешь ли ты с этим смириться?

Джордж прижал ее ладонь к своей щеке.