Тактика,вооружение,оснащение.Миновзрывные средства.Военные теории Симпкина и Ван Кревельда

Вопрос ударных отрядов для меня самый важный во всей югославской войне. В связи с этим опять хотелось бы коснуться темы способов пехотных атак, для чего, собственно, и создавались ударные отряды, с тем, что большое внимание здесь будет уделено самой тактике, применяемой этими отрядами, а заодно стоит коснуться вопросов. личного вооружения и снаряжения их бойцов в свете уже имеющегося опыта, по большому счету, все это касалось всей пехоты, в том что в ударных отрядах можно было наблюдать наиполный и наинасышенный пример пехотных действий. Такие действия в югославской войне были наиинтересными.Велись они в условиях гражданской войны при большом беспорядке в государственной жизни, да и в самой армии, ведшей на стратегическом и, отчасти, на оперативном планах боевые действия довольно вяло. Однако на техническом плане, в первую очередь для ударных отрядов, война не раз оказывалась более, чем жаркой. Именно здесь боевые действия показали наибольшее несоответствие между практикой и теорией. В последней, в соответствии с правилами ЮНА предусматривалась атака по всей линии обороны все той же пехотной цепью в полный рост, и то через несколько линий обороны противника. Правда, возможно ныне на Западе считают, что пехотные атаки вообще не нужны и будут заменены ракетно-артиллерийскими и авиационными огневыми ударами, а потому и нет смысла совершенствовать их способы. Это, возможно, и подходит для Армии США, ведущей свои"миротворческие действия» при полном превосходстве в воздухе, но в самой югославской войне это было неприемлемо.Очевидно остается это неприемлимым для сербских вооруженных сил и доныне, поэтому следует попытаться разработать новые правила атак, заменившие бы правила ЮНА. Последние же в югославской воине полностью в этом отношении дискредитировали себя, и со временем командиров, желавших устроить вышеупомянутое «кино» с цепями и криками «ура», бойцы стали не особо приветливо осыпать различными оскорбительными эпитетами, нередко даже прямо в лицо. Ужесточение дисциплины здесь ничего бы не решило.Даже имей упомянутые командиры вымуштрованных солдат успеха им при такой тактике и при более-менее серьезном противнике было не достичь, и все закончилось бы лишь большим числом трупов. Уже во вторую мировую войну, когда главным стрелковым оружием были карабин и станковый пулемет, подобная тактика изживала себя и германское командование, державшее, без сомнения, первенство в военной тактике, по крайней мере до 1943 года, со временам отказывалось от таких атак, заменяя их прорывами пехоты на полугусеничных бронетранспортерах под прикрытием танков. Ныне же такая тактика вообще является абсурдом, даже в югославской войне, ведшейся во многом на уровне шестидесятых-семидесятых годов. В ней такая атака захлебнулась бы несколькими очередями одной «Праги», и пехоту не спасли бы здесь ни танки, ни БМП, а дело закончили бы минометы РСЗО и артиллерия. Это, собственно говоря, порою и происходило, особенно в мусульманских войсках, несшие огромные потери из-за неразумия многих своих командиров, в том числе офицеров ЮНА.Опасность от кассетных боеприпасов, в особенности управляемых здесь, не упоминается, однако, хотя в югославской войне примеров срыва наступлений кассетными боеприпасами нет, можно привести опыт войны на Косово 1998-99 годов во время авиаударов НАТО /март-июнь 1999г/ по югославским силам. Наихарактерный пример – случай с пограничным караулом «Кошары» на албанско-югославской границе в районе горного массива Паштрик. Этот караул югославской армии в самом начале бомбежек штурмом захватил силы УЧК/ОАК/, напавшие из Албании, и при этом в них был большой процент наемников и моджахединов.Югославские войска, которые в этом районе /район Призрена/ были многочисленны и хорошо вооружены/состояли из нескольких моторизованных и танковых бригад и подразделений боевого и тылового обеспечения, а так же силы МВД, прежде всего отряды особой полиции, в которые были преобразованы отряды специальной милиции, и отрядов САЙ/специальные противотеррористические силы/,силы специального назначения Сербии ДБ «красные береты», а так же специальные силы югославской армии – 63-я парашютная бригада из Ниша и 72-я разведывательно-диверсионная бригада из Панчево. Эти столь отборные войска несколько раз пытались возвратить Кошары, но безуспешно.Самую большую неудачу с самыми большими потерями они потерпели после неожиданного налета авиации НАТО, засыпавшие их кассетными боеприпасами перед самым началом операции. Надо напомнить, что Кошары находились среди высоких гор, покрытых лесом, и можно предположить, что на равнинной безлесой местности потери от кассетных боеприпасов были бы еще больше и поэтому практику пехотных атак линейного типа надо в корне пресечь. Это касается не только самих действий взводов и рот, но и батальонов, полков и бригад, ибо надо полностью перестроить тактику, исходя их тех принципов, что оказались хорошо проверенными в боевых действиях, ударных отрядов в звене взвод-рота. В последнем случае было просто нагляднее видно, что для бригад надо доказывать в теории.Картина тяжело нагруженных бойцов/ туг четырьмя –сложенными рожками не обойдешься/,едва ли могущих бежать несколько сот метров до неприятельских траншей со скоростью большей 5-6 метров в секунду, заканчивалась бы смертью и ранениями большинства из них при построении цепями еще до подхода к траншеям. Тут вряд ли помогло пяти-шести кратное превосходство в силах и огневое подавление противника на 50% при иных о особах атак, более чем достаточные для прорыва узких участков неприятельской обороты. По опыту ударных отрядов видно, что нет нужды в широких нападениях на неприятельскую оборону, и противник после прорыва в двух-трех местах его обороны либо сразу отступал или бежал, либо ввязывался в тяжелые для него траншейные бои. Бессмысленность широких линейных атак видится даже из расчетов боевой скорострельности стрелкового оружия/сотня для автомата и две-три сотни для пулемета снарядов в минуту/,что было достаточным для остановки в боевой обстановке взводом в два-три десятка стволов подразделения в две-три сотни человек, или же одним отделением в три-четыре ствола целого взвода. Это все было вполне характерно для той пехотной войны, что шла в Боснии и Герцеговине, и выход был из этого один – побольше шевелить мозгами и следовать воинскому долгу как командирам, так и рядовым бойцам. Рекомендации же из старых правил – следовать атакующей пехоте за танками и БМП по их колеям бойцу, знавшему что такое прыгающие мины натяжного действия или минометные мины и «тромблоны», были бессмысленны. Тем более это касалось авиационных и артиллерийских кассетных боеприпасов с с темпирными лазерными, магнитными, тепловизиониыми, сейсмическими, акустическими и прочими видами дистанционных ГСН и взрывателей либо поражающих цели непосредственно, либо служащих для разбрасывания большого количества суббоеприпасов мгновенного действия или мин как с контактными, так и с дистанционными взрывателями.

Можно что угодно писать о «генетической» способности сербов к войне, хотя такие теории писались, в основном, людьми войны, вблизи не знавшими ее, да и имевшими популярность у тех, которые подобные способности проявить на войне не спешили. Но допустим, что это все, даже в своем местном варианте, полная правда.Хотелось бы тогда спросить тех политиков или генералов, что на основании подобных теорий готовятся к войне: к чему способны будут подобные генетически способные бойцы, если благодаря невниманию ко столь второстепенным факторам как тактика какой-нибудь командир развернет их в цепь и тут сверху на них неожиданно посыпятся субббоеприпасы, неважно, из мин, ракет или артснарядов, поражающих не только бронемашины, которые еще можно защитить, но и пехоту своими осколками? Подобные кассетные боеприпасы не фантастика, а оружие всех современных армий и не только из блока НАТО или бывшего СССР, но и самой ЮНА, имевшей на вооружении кассетные боеприпасы для РСЗО «Огань» M-77 (В касетной БГ ракеты М-77 могло находиться или 48 кумулятивно-осколочных субббоеприпасов КБ-2 или 4 противотанковых противоднищевых мин КПОМ с магнитным взрывателем) и «Оркан» M-87 (В касетной БГ ракеты Р-262 могло находиться или 288 кумулятивно-осколочных субббоеприпасов КБ-2 или 24 противотанковых противоднищевых мин КПОМ с магнитным взрывателем), а также британские кассетные авиационные контейнеры BL-755 с 147 кумулятивно-осколочными субббоеприпасами Мк 1. Стоит также задуматься к чему будут способны эти бойцы в наступлении, если двое каких-нибудь, «террористов» просто приведут в действие радиопультом десяток скрытых ими в густой траве контейнеров схожих американской системе дистанционного минирования MOPMS(содержат 21 противотанковую противоднищевую мину М 76 с магнитным взрывателем и 4 М77 противопехотных мин натяжного действия)хорошо описанной в американском уставе FM 20-32, накрывших бы по площади полукруг в форме эллипса 35х 70 метров. Подобные контейнеры, поставленные в шахматном порядке, препятствие и для бронетанковой техники и для пехоты. Подобные кассетные боеприпасы существуют в американских вооруженных силах уже давно. Есть такие же кассетные боеприпасы на вооружении самолетов, орудий и минометов ракетных систем, в особенности MLRS М 270( двенадцати ствольная РСЗО калибра 227 мм, могущая в виду модульной конструкции, применять и управляемые тактические ракеты/ATACMS/, также имеющие кассетные боеприпасы). Все это ныне стандартное оружие НАТО, и потому хотелось бы спросить вышеупомянутых теоретиков генетики, что они могут посоветовать солдатам, корчившимся бы под градом осколков таких боеприпасов, с пробитыми частями тела, коль им просто не было бы на ком показывать свою храбрость. Не надо только уверять, что на все найдется ответ. Пока этот ответ найдется, на фронте будут тысячи трупов, сам он будет прорван, а организованное сопротивление в тылу подавлено. Мне что-то не вериться ныне в массовое партизанское движение в тылу врага, если и сотню лет назад это с трудом удавалось, а что ожидать от современных «цивилизованных» людей? Да и вряд ли современные политики его смогут организовать, коль не смогли воспользоваться техническим преимуществом в 1991-95 годах. В «таинственные» сербские военные планы я тоже не верю, ибо существуй они, то сербские земли не терялись бы, а сербские войска не громились.

Вообщем, по моему мнению, ВРС, как и все сербские вооруженные силы, вела войну тактикой «прошлого», а не будущего, и утверждения в том, что в 1992-93 годах ВРС была самой сильной армией на Балканах, да и в Европе» /генерал Манойло Милованович «Независне Новине»,21-27.05.97г/, мне звучат не слишком убедительно, хотя они типичны для этой войны.

ВРС была отсталой в военном отношении армией социалистического типа и хотела брать храбростью там, где не просто можно, а и нужно было брать умом, причем и храбрость тут было понятие весьма относительным. Уже один элементарный пример того, что во всем ВРС было всего две танковых бригады/а по сути мотострелковых/, и то лишь в составе 1-го Краинского корпуса подтверждает это, причем использовались эти бригады по-ротно и по-батальонно в неполном составе для усиления, как правило, обороны этого корпуса. По моему мнению, было куда разумнее бронетехнику из них разделить между ударными отрядами всего ВРС, дав тем хороший хорошую боевую технику, которой почти всегда не хватало, и тем самым сделав их маневренными. Эта бронетехника, имея хорошую пехоту под броней, действовала бы не как одиночные подвижные огневые точки, а как боевой молот, пусть хотя бы батальонного состава. Это то и было бы использованием действительно ценного боевого опыта, который был растерян еще в ходе самой войне. Сотни разнообразных мыслителей, порою даже полусумасшедших, потрясали воздух словами, а между тем, на фронте гибли действительно способные, возможно и генетически, люди, лишенные элементарных знаний военного дела. Конечно, может было интересно заезжим и местным вождям, допустим, печь вола на Яхорине в 1994 году, якобы, ожидая авиаударов НАТО. Но вот было ли бы это также забавно, если бы Яхорину накрыл ковер кассетных суббоеприпасов и мин,в далеко не «гуманитарном» количестве. Стоит напомнить, что в 1944-45 годах «союзная» /американская и британская» авиация, борясь за мир и демократию, напалмом сжигала немецкие и японские города, в которых пеклись уже не волы, а десятки тысяч людей, в первую очередь, гражданские лица,в том числе женщины и дети, и что-то от этого мир не перевернулся. Кстати, тогда же и сербские города бомбились этой же авиацией (Ниш, Подгорица,Никшич)на день рождения короля, то есть на государственный праздник.Белград бомбился несколько раз, причем особенно жесткие бомбежки были /16 апреля/ на Пасху, когда погибло несколько тысяч сербов, а немецких солдат во всех бомбежках погибло несколько десятков.Парадоксально, что немецкая ПВО защищала сербские города, тогда как хорватские вообще не бомбились, а сербы по селам спасали «союзнических» пилотов, за что сами страдали десятками. Тогда волов сербы не пекли, а тысячами бежали из городов. В югославской же войне волов пекли не из-за того, что не боялись бомб, иначе бы число бойцов ударных отрядов значительно бы увеличилось, а из-за того, что все это был большой политический спектакль, организованный сверху, и тут было, видимо, не до войны.

Конечно, далеко не все здесь было циркачеством, но характер войны не давал людям понимания его настоящей ценности.Лучше всего эту цену знали те, кто воевал в ударных отрядах.Однако их часто не было слышно за хором различных «выдающихся» тыловиков, решивших что раз они сербы, то видимо, «генетически» связаны с теми успехами, что «кроваво» достигались на фронте. Везде были люди разные, и не в одних ударных отрядах были те, кто стремился к победе ушел воевать, тем более, что и в самих ударных отрядах хватало всякого сброда. Однако они, как я уже упоминал, весьма наглядный пример этой войны, и при этом действительно что-то относительно новое и оригинальное в ней, и подходить к ним надо без традиционных стереотипов, без личностной оценки их бойцов и командиров.

Во всем нужно сравнение, а тем более в этом случае, во времени и пространстве. Надо изучать как и почему в том хаосе все появлялись подобные отряды, и соответственно, изучать их действия и опыт, попытавшись найти основания в этом в военной науке, в том числе в исторической. Конечно, вся эта война была пехотной и большинство частей /бригад и отдельных батальонов/ тоже были чисто пехотными,часто даже без пары десятков танков и бронетранспортеров.

Никаких самостоятельных танково-механизированных действий уровня батальон-бригада здесь не было по вышеописанным причинам. Но с другой стороны следует задаться вопросом: а будут ли в будущей войне такие действия, хотя бы из-за массы противотанковых средств над землей, на земле и под землей? Что будет, если начнется использоваться электромагнитное оружие и электроника на боевой технике выедет из строя. Не окажутся ли тогда эти ударные отряды спасением на войне, не окажется ли, что на войне без фронта и флангов, а соответственно, без закона и власти для командования войсками нужны несколько иные, в отличие от общепринятых, методов, да и условия, возможно, будут менее благоприятны, чем в югославской войне.

Не надо поэтому однозначно осуждать недостаточную дисциплинированность в сербских войсках, тем более, что она была у всех сторон. Она и обеспечивала не раз более разумную тактику, проводившуюся в соответствии со здравым смыслом тех, кто шел в атаку, а не с догмами тех, кто эту волну наблюдал с расстояния. Люди по природе склонны к догматизму, особенно если эти догмы им навязывались десятки лет. В югославской войне было заметно, как подобные люди, осуждавшие местную «партизанщину», сами ничего нового предложить не могли, да и роль пушечного мяса в предлагаемых ими «решениях» играть не спешили.

Не смотря на все многочисленные недостатки той же ВРС, она в своих столкновениях не только с мусульманскими и хорватскими силами, подготавливаемых по методике. НАТО, но и с моджахединами/которых в армии Боснии и Герцеговины было несколько тысяч/ и с западными наемниками и инструкторами на тактическом плане, то есть на уровне подобных «партизанских» ударных подразделений, вполне достойно сражалась. Тут всякое бывало. Однако, непосредственные, хотя и редкие, наземные боевые столкновения с западными миротворцами никакого превосходства в тактике и подготовке последних не показали. Другое дело, что сербские ударные отряды не смогли стать основой сербские сил, но это уже относится к сфере политики и идеологии. На практике эти отряды действовали отнюдь не дилетантски, и было совершенно правильно, что в лучших успешных случаях подобные ударные отряды старались приблизиться как можно ближе к противнику без всякого шума, дабы либо сделать бросок на его позиции, либо так же бесшумно войти на них в одном или нескольких узких участках. Потом же начиналась стрельба и беготня, и тут уже преимущество было у наступающих. С наступлением здесь никто, как правило, не торопился и командиры искали по несколько дней, а то и недель уязвимое место в неприятельской обороне. Но главная роль в этом часто принадлежала вовсе не командирам, а разведчикам отрыла, которые лично находили удобные проходы. Это все было не просто разумно, но и действительно «научно». Следует опять вспомнить Тухачевского из-за его способности собрать и проанализировать опыт царской российской и красной армий,а и западных армий. Тухачевский в журнале «Революция и война» от 1923 года No21/статья переведена на сербско-хорватский язык в «Избранных трудах М.Н.Тухачевского/ на примере из Первой мировой войны показал ошибочность не только российского раннего развертывания пехоты в цепи, но и „французской“ тактики с главенством средств огневой поддержки в бою, то есть подчинения первой линии наступления последней. Это, конечно, не дословное перенесение его слов, но смысл верен и не нов, ибо тот же Суворов с выражение „пуля –дура, штык-молодец“ при образном, а не буквальном понимании, оказывается далеко не устаревшим, ибо говорит все о том же принципе „победы“.

Точно так же и опыт Югославской войны является весьма современным, если глубже вникнуть в него. Война схожа для людей, и именно они, а вовсе не техника, определяют ее исход если, конечно, не касаться «ядерной» войны, но это уже не военное искусство ибо обеспечивает не победу,а самоуничтожение. Весьма поэтому своевременным было опубликование в 1992 году в журнале «Войни Гласник» /Военный Вестник/ перевода статьи советского майора В.Баранова «О способах атак». Баранов справедливо указал устарелость атаки пехоты в цепях за танками, так как по его словам за одну-две минуты непосредственной атаки пехоты она, не давая никакой серьезной поддержки танкам(ибо 2/3 от сотни ИГ средств мотострелкового батальона защищены броней), будет задерживать их движение, подставляя ее под огонь ПТ средств противника. Баранов, используя опыт войны в Афганистане, предлагал бросок до неприятельских позиций проводить на БМП, идущих за танками, и после проделывания прохода первый эшелон вырывался бы на неприятельские позиции под огневым прикрытием второго эшелона. Затем пехота там спешивалась бы и начинала «чистить» эти позиции, дабы потом опять второй эшелон, выйдя на достигнутый рубеж, менялся ролями с первым эшелоном и под его прикрытием развивал успех и штурмовал схожим методом при необходимости вторую линию неприятельской обороны. Все это достаточно разумно и, вполне соответствует тем нуждам, которые возникли в югославской войне, но которые нечасто удовлетворялись.

Здесь следует лишь добавить положение нужности руководящей роли разведки – боевых дозоров, которые должны не просто давать разведданные, но и часто руководить действиями средств огневой поддержки и атакующих. Это правда, требует от командира или его заместителе идти в таком разведдозоре, но это и давало успех многим командирам ударных отрядов, лично могущих наблюдать за боевой обстановкой и быстро реагировать на ее изменения. Дело здесь заключалось не в одном поддержании авторитета, хотя и это было немаловажно, и не в «голом» героизме, хотя неясно, как без него можно становиться командиром, а в наиполном владении обстановкой. К тому же, опыт Югославской войны, как и других войн, показывает сколь была важна способность пехоты в ориентировании на незнакомой местности, а подобную способность имеют лишь одиночки и именно они могли обеспечить скрытный выход отрядов к ненужному исходному рубежу атаки. Много раз в этой войне пехота несла потери из-за раннего развертывания в боевые порядки и бойцы, нередко теряя ориентир, либо сами попадали под неприятельский огонь, либо начинали междоусобную перестрелку . Следование же через неизвестную местность, в особенности горно-лесную, надо было бы проводить как раз скачками, занятием боевых дозоров, ключевых точек впереди в скрытом следовании и с последующим подтягиванием остальных сил. То, что между боевыми дозорами могут остаться силы противника, не столь важно, если, конечно, предусматривается опасность засады. Многочисленными они на будут, иначе боевые дозоры не пройдут, а если эти дозоры займут оборону на ключевых точках, то неприятель окажется в полуокружении и сразу же обнаружит себя. Наилучший путь в боевой обстановке по одной карте не определить, ибо тут большую роль играет не только местность, но и действия огневых средств противника, в особенности его минных полей и артогня. Поэтому и необходимо большое внимание к подготовке и оснащению войск, но еще большее внимание к личностям тех, кто брал бы на себя роли разведчиков, и которых следовало бы иметь в каждой ударной групе. Нельзя надеяться на одну силу «палки» и создать победоносную армию. Людям надо доверять, тем более что те, кто добровольно пойдет в бой, по меньшей мере победы будет хотеть не меньше полководцев. В связи с этим следует больше уделять внимание оснащению ударных отрядов, ибо они костяк армии и ее главная сила. Начинать надо здесь не с простого обмундирования, которое многое определяет в бою. В ВРС и СВК со временем ударные отряды стали переходить на комбинезоны, которые,были наиудобной формой. Не хватало таких же водоотталкивающие масхалатов, могущих бы послужить и в дождь и в снег, не теряя расцветки от грязи и воды. Совершенно необходимыми показали себя «разгрузочные жилеты» – «лифчики», тогда как подсумок был неудобней и непрактичней вещью. Лифчики в ударные отряды поступали в большом количестве, но от разных производителей и получался большой разнобой. к тому же производители не знали часто фронтовых нужд, и тот же двойной рожок на автомате, что бы кто не говорил, вещь необходимая, хотя бы на случай внезапной ночной тревоги. Карманы для рожков не раз сами открывались при беге, а сами рожки в передвижении иногда стучали друг о друга. Думается, что необходимо силами каких-либо разработчиков с фронтовой практикой создать единый разгрузочный жилет, имевший бы возможность нести два боекомплекта в патронах, десяток ручных гранат, ножа, приспособленного бы и для роли саперного щупа,короткого крюкообразного мачете, складывающейся саперной лопатки и остального снаряжения, точнее его минимума для одного боя, тогда как вещь-мешок, привязанный к нему спальным мешком, можно было бы легко сбросить с плеч и случае крайней необходимости. Этот разгрузочный жилет должен иметь возможность подстраиваться всех военных специальностей, ибо в бою будут теряться и люди и «жилеты». Что касается бронежилетов,то они должны состыковываться с разгрузочными жилетами, но следует их делать хотя бы удобными, особенно для разведчиков, дабы те могли быть поворотливыми и бесшумными.Отдельный вопрос – ботинки, чье низкое качестве часто вызывало нарекание бойцов,исключением из чего были ботинки словенской фирмы"Планика» которые стремились приобрести все стороны,но в особености представитили МВД.Большое внимание следовало бы уделить защите от нажимных мин.Однако нигде в мире эта проблема еще не решена.При имевшихся защитных ботинках передвижение было тяжелым,играла тут роль и повышение высоты подошвы и тяжесть,да и нога в таких ботинках ломалась в бедре и колене весьма тяжелым образом Что касается шлемов, то старых шлемов ЮНА мало кто носил, а новых почти не было. Не знаю, что думал конструктор старого шлема, но носить его в бою, особенно разведке, значит терять концентрацию под его тяжестью, что опаснее отсутствия шлемов. Что касается самих головных уборов, думается, что все эти фуражки, пилотки, кепки, береты могут заменяться куда более практичным и нужным платком в двух экземплярах /один на шее/.

Необходимо ввести в комплект формы перчатки, в том числе без пальцев, а обязательны и водонепроницаемые легкие спальные мешки, а так же легкие и непромокаемые плащпалатки, могущие служить и для защиты от ОМП. Что касается оружия, то тут главный критерий– надежность, но, впрочем, ничего нового в этом нет. В югославской войне относительная специфичность, хоть и характерная для сдобных войн, была разве что в использовании ПТ средств против укрытие противника, и в любом ударном отряде были гранатометы/как правило старый югославский М-57 – калибр ствола 44 мм,с надкалиберной гранатой калибра 90 мм, и более новый М-79 «Оса» – калибр гранаты и ствола 90мм,а так же ПТРК «Малютка» или «Фагот». Их недостатком было отсутствие осколочно-фугасной БГ, да и тяжеловат был М-57(12 килограмм),а М-79 – громоздок.Хорошо показал себя трофейный РПГ-7 китайского и сирийского производств, и производств иных стран, в особенности его граната с осколочно-фугасной частью.

Опыт югославской войны вызвал создание в Югославии ПТРК «Бумбар», который был бы куда лучше, в отличие от других ПТРК в «акциях» из-за его легкости и относительной компактности, при наличии двух типов тандемной БГ – кумулятивной и осколочно-фугасной и управляемой ГСН. Впрочем, в Югославии существовали новые ручные гранатометы: М-91(ПОС-БД),калибра 120 мм, но они в той воине практически не применялись. Наипопулярным орудием была «Золя» М-80

– 64 миллиметровый гранатомет /версия советской «Мухи"/ хотя иногда он мог неожиданно раскрыться за спиной у бойца из-за слабости защелок. Применялись и 82-х миллиметровые безоткатные орудия, но куда более популярными орудиями в борьбе с укреплениями противника были ПТ пушки М-42/ЗИС/ и Т-12. Успешно применялись в бою и трофейные /от армии Боснии и Герцеговины/ советские РПО „Шмель“, которые, правда, более – менее крепкие стенки не пробивали, но попадали вовнутрь «бункера"/блиндажа/ и буквально разрывали его.

Часто применялись и тромблоны /винтовочные кумулятивные гранаты/, облепленные пластиком и выстреливаемый как с колена, так и с плеча, лучшим образом с отдельных карабинов, дабы не «разбивать» механизмы автоматов. В городской войне применялась, наконец, и сама взрывчатка, вносимая вручную или даже забрасываемая /иногда катапультами/ на неприятельские позиции. Для прорыва неприятельской обороны использовались и авиабомбы по 100 и 250 килограммов, к которым приделывался ракетные мотор и они с рельсовых направляющих запускались на несколько километров на неприятельские позиции.Иногда для таких целей использовались ракеты /пример, ракета «Краина» на базе ЗУР «Двина» С-75 с боеголовкой от ПКРК RBS-15/.

Что касается инженерного оборудования позиций, то оно, хоть война и была позиционной, у сербских сил в общем уступало их противникам, и это можно было увидеть с первого взгляда по состоянию позиций сторон. Мне думается, что как раз инженерным делом и должны были бы заниматься войска, оставшиеся на «положае», а не проводить много времени за игрой в карты, питьем кофе и резкой домашней живности. В связи с этим надо особо отметить состояние минно-взрывного дела, на этой войне бывшего одним из наиважных в Югославии производство мин, как и вообще взрывчатых веществ и устройств, стояло на относительно высоком уровне.Здесь производились почти все основные виды военных и промышленных взрывчаток как бризантных, так инициирующих. Производились здесь огнепроводные и детонирующие шнуры нескольких видов изоляции, капсюли-воспламенители и капсюли-детонаторы как лучевые, так и электрические, а так же большое количество взрывателей для «специальных» действий. Прежде всего это были: серии –первая: старого типа диверсантских взрывателей /УДУ-1 – нажим, натяжение и разгрузка,УДЗ-штыревой, УДОП-1

–натяжение и разгрузка,УДОд-1 – на откручивание, УДП-1 –натяжной/ и новая серия специальных механических взрывателей/УМП-1-натяжной, УМП-2 – натяжной, УМНП-1 нажим и натяжение, УМОП-1 – разгрузка и натяжение,УМНОП-1 –ослабление нажима, нажим, натяжение/. Существовали химические взрыватели: УСХП

–натяжной,УСХОП-1 –ослабление нажима и натяжение, и УСХН-1 –нажимной, как и химические взрыватели замедленного действия серии УДВК и УСТХ, часовые взрыватели СУ-24,СУ-10 и СУс-80,элоктровзрыватели ЕМУ-1 –нажим, ослабление, натяжение; и УДБ-1 –натяжение, изменение положения или силы инерции.

Наисовременными же взрывателями были специальные электронные взрыватели серии УС /УСИ-Т – сила инерции 1-3 м/сек или нагиб до 30 градусов С; УСС-Т на свет больший 7 люкс; УСТ-Т на тепло больше 70 град. С; УСТ на замедление от 5 до 9999 минут; УСВ-Т – на вибрацию; УЕПж – на натяжение; УСА-Т

–акустический/, а также радиовзрыватели и лазерные взрыватели. Разнообразием отличалось производство мин. Так, в Югославии производилась вначале советская противопехотная нажимная мина ПМД-6, с механическим взрывателем МУВ, в ЮНА названная ПМА-1 со взрывателем УМП-1 соответственно, но затем началось производство схожей мины ПМА-1А, но с пластиковым корпусом и химическим взрывателе УПМАХ-1. Эта мина, однако, показала свою недолговечность в земле из-за открытости влаги и потому было начато производство противопехотных нажимных мин собственной разработки ПМА-2 с химическим нажимным взрывателем –«звездочкой» наверху УПМАХ-2 и ПМА-3 – из двух пластиковых половинок обтянутых сверху черной резиной и химическим взрывателем УПМАХ-3,устанавливаемый через нижнее отверстие и срабатывающий при нагибе верхней половинки, сдавливающей воспламеняемую смесь взрыватель. В войне все эти три вида мин были широко употребляемы и назывались соответственно: «сапуница» (мыльница),"паштета» (паштетная консерва) и «жаба» (из-за своей водоотпорности до 6 месяцев и возможности установления под водой) Так, хорваты в 1991/ 92 годах ПМА-3 отправляли течением Дуная в Сербию/. Эти мины, имея заряды ВВ соответственно 200 граммов прессованного тротила, 70 граммов прессованного тротила с дополнительным детонатором от 2 граммов тетрила, 35 граммов прессованного тротила/ были большой опасностью для пехоты, уже хотя бы в силу естественного страха людей, больше боящихся потерять ногу, нежели голову. Эти мины тяжело были обнаружаемы, в особенности ПМА-З, и тут могли применяться лишь наисовременные западные миноискателя MD-8 и Ebinger, но и то с трудом в силу большого количества метала, в земле при этом нередко насыщенной рудами. ЮНА же на вооружении имела мало современных миноискателей и в войсках их не хватало, а старые модели особой пользы не оказывали. Еще одной большой опасностью для пехоты были натяжные осколочные мины ПМР-2 /по типу советской ПОМЗ, но с зарядом от 100 граммового прессованного тротила и механическим взрывателем УПМР-2/ или с таким же взрывателем УПМР-2АС,имевшим и вторую ударную иглу, могущую приводить в действие сигнальный патрон на верху, и ПМР-3 уже югославской разработки с зарядом в 400 грам литого тротила и с дополнительным детонатором в 13 грамм тетрила при натяжно-нажимном взрывателе УПМР-3, позволявшем установку не одной, как на ПМР-2,а шести натяжных проволок каждая длиной 16 метров по окружности. Эти мины однако имели недостаток в том, что срабатывали от лесных и домашних животных, что, порой использовалось противником, а сама проволока со временем за пару лет покрывалась коррозией или ложилась на землю под тяжестью листвы и веток, падавших с деревьев,и саперам приходилось пперезатягивать ее. Рыболовная леска, заменявшая иногда эту проволоку со врем нем сама растягивалась, и поэтому иные саперы поднимали на высоту одного-полутора метров скрывая как правило, их корпус за стволы деревьев.Это в особенности относилось на ПМР-3,имевшей цельный корпус с залитым в него тротилом. Все же эти мины могли преодолеваться и без средств разминирования, что и случалось на практике, в особенности на каменистых почвах или в городе, где можно было избегать опасных земляных поверхностей. Более опасной и, пожалуй, наисмертоносной из всех мин была выпрыгивающая осколочная мина ПРОМ-1,обладавшая зарядом 425 грамм либо литого тротила у старых типов, либо гексолита у новых, при трех дополнительных детонаторах из тетрила. Мина имела взрыватель УПРОМ-1, схожий по действию и конструкции с УПМР-3 с тем, что у последний запал находился в теле мины, а у первой он был составной частью взрывателя. При натяжении проволоки или нажиме на звездочку после сгорания пиротехнического замедлителя /1,5 секунды/ срабатывал вышибной снаряд/3 грамма черного пороха/ и мина, выпрыгивая на 70-80 /старый тип/ или 20-30 /новый тип/ сантиметров, обеспечивала носителю капсюля –воспламенителя Е-67, проволокой связанного за дно стакана мины, налегать с растяжением проволоки на ударную иглу и через капсюль-детонатор приводить в действие заряд, поражавший живую силу осколками на расстоянии 20-30 метров. Это была наираспространенная модель ПРОМа, хотя позднее возникли модели ПРОМ-КД с электровзрывателем и двухкилограммовая ПРОМ-3 с зарядом ВВ пластита с оболочкой, содержащей 2900 стальных валиков /0,35гр/ и с двумя /верхним и нижним/детонаторами, срабатывающими одновременно я дающими узкую взрывную волну с больше кинетической энергией осколков. Впрочем, эти две последние модели ПРОМа на войне практически не применялись.Были правда предположения что известный взрыв в мусульманской Сараево «Маркалы-1"(в феврале 1994) был вызван по приказу сверху мусульманскими агентами либо миной ПРОМ-3,либо осколочной миной направленного действия МРУД /схожая советской МОН-50 и американской М-18 CIaymore/, имевшая 900 граммовый заряд пластита и 650 стальных шариков залитых в пластмассу.МРУД иногда устанавливался на растяжку но как правило, эта мина устанавливалась с электровзрывателем на ручное дистанционное управление, что обеспечивало большую надежность, эффективность, безопасность и экономичность.

Большую опасность для пехоты, но в особенности для машин, шедших узкими лесными дорогами, представляла собой одна из наисовременных противотанковых мин ТМРП-6, бывшая не только противогусеничной, но и противоднищевой.Благодаря штырю на ее верху, эта мина имела еще одно отличие

– вогнутый диск из высококачественной стали, установленный над зарядом от 5,2 килограммов литого тротила. Этот диск вследствие резкого изменения формы под действием взрывной силы получал скорость в 1500-2000м/сек и пробивал до 50 миллиметров вертикальной литой брони на расстоянии 10 метров, а с расстояния 30 метров – 30 миллиметров, а с расстояния 50 метров –20 миллиметров(принцип-ударное ядро или Miznay-Shardin effecat). Понятно, что это, как и наличие штыря, делало эту мину порою и противопехотной, в особенности при вертикальной установке на высоте одного-полутора метров при либо натяжном действии /или через сам штырь или через проволоку, привязанную к его концу/,либо управляемого действия по проводам дополнительного взрывателя в дне мины. Наконец, как противопехотные мины, применялись и обычные противотанковые мины: ТММ-1,ТМА-1,ТМА-2, ТМА-З,ТМА-4,ТМА-5,ТМА-5А, на верх которых устанавливалась противопехотная нажимная мина. Использовалось для борьбы с пехотой и большое количество импровизированных минновзрывных средств: бетонных мин-растяжек, каменных управляемых фугасов и самодельных осколочных мин, как направленного, так и ненаправленного действия.Что касается взрывных зарядов, то на практике использовались заряды рассованного тратила / в основном тротиловые шашки от 75 и 200 грамм/ и защищенные пластикой тротиловые шашки по 100 и 500 грамм; фунтовые /453 грамма/ заряды от тетритола(смесь тротила и тетрила),а встречались и подрывные заряды/1,2 килограммов тетритола, 1,1 килограммов гексолита, 25 килограммов тротила, а так же ряд зарядов иностранного и ручного изготовления. Наиширокую известность и популярность все же имели пластичные взрывчатки на основе гексогена / М5А1,П-20 и ПЕ-64,ПП-01 и пентрита НП-65/,а так же промышленная пластичная взрывчатка витезит/20,25,30,35,40 и MVP-20/. Они, в силу легкости употребления, плотному налеганию на поверхность водоотпорность и пластичность чаще всего применялись в различных наступательных и диверсантских «акциях».

Что касается способов подрывов, то чаще всего использовался огневой способ с применением огнепроводного шнура, /спорогоречи штании/ и как правило, азидного капсюля-детонатора No8,крепившегося на конце шнура и соединявшегося либо с самим зарядом, либо, если зарядов было несколько, то с детонирующим шнуром, соединявшимся последовательно или параллельно с зарядами, либо через капсюль-детонатор No8/которого в войсках было достаточно, в том числе благодаря его упаковкам для ПМА-1А/,либо узлом этого шнура, устанавливаемого вовнутрь или вокруг снаряда, механический способ подрыва использовался, как правило, с помощью специальных взрывателей, как минно-взрывные ловушки, а электрический способ применялся в основном тогда, когда это позволяли время и обстановка.

Я здесь все это, перечислял, дабы показать сложность и опасность саперного дела в этой войне и нужность саперов в ударных отрядах.Список этот еще не полон, ибо в югославской войне применялось большое количества средств иностранного производства.Опасность от минно-взрывных средств была очень велика, давая очень высокий процент потерь в войсках. В сербских войсках в силу длительной практики работы с такими средствами и появилось со временем немало хороших специалистов, ныне за которых в одиночку стояли, порою по несколько десятков, а то и сот мин за день, а бывало столько же за день и снимавших, правда, по схемам. Сербские взрывники, которых, впрочем по настоящему профессиональных, было не так уж и много, нередко в ходе «акций» решали исход боя, рушив неприятельские укрепления, подходя вплотную к ним. Еще большее значение работа с минно-взрывными средствами имела в обороне, ибо минно-взрывные устройства были часто главной преградой противнику, и тут бывала устраивались минные ловушки из нескольких междоусобно связанных ПРОМов.Большую роль играло взрывное дело в устройстве линии обороны, особенно в городской войне, и думается, очень перспективно развитие боевых систем с жидкостными ВВ, могшими бы быстро закачиваться в нужном месте для устройства укрытия или разрушения объектов.

Что касается механических средств разминирования, то они в югославской войне использовались недостаточно, особенно в ВРС и СВК. Велико было здесь незнание и власть стереотипов. Вопреки таким расхожим стереотипам мне думается, что машины разграждения могли использоваться в горной местности, тем более что проход для наступления почти всегда мог быть выбран на проходящей для работы лужайке или поляне. Неплохо было бы создать легкую гусеничную бронемашину для разминирования минных полей или создать хотя бы тралы для подобных легких бронемашин повышенной проходимости практически не использовались и удлиненные заряды УЗ-3 для проделывания проходов, хотя эта система была на вооружении ЮНА.

По существу, главным методом разминирования был ручной, и тут использовались и легкие скручивающиеся щупы ЮНА и штык-ножи как от карабинов Маузер, так и от югославских «Калашниковых». Но главной проблемой в разминировании было не отсутствие средств, а отсутствие в этом порядка, мины в этой войне ставилась кем угодно и как угодно, нередко без соблюдения необходимых правил, хотя бы по созданию карты минных полей. Это вело к большим потерям в войсках от собственных мин. Конечно, главной причиной была недисциплинированность, но в то же время нельзя не учитывать то, что подразделения саперов, как правило, существовали на уровне бригады, а это естественно не соответствовало нуждам во взводном и ротном звеньях. Думается поэтому саперные подразделения, включавшие бы и взрывников и специалистов по боеприпасам, должны бы находиться во всех ударных отрядах. Что же касается обычных пехотных подразделений, то и они должны иметь в своем составе саперов, хотя бы несколько человек. Но все же главное внимание следует здесь уделять инженерно-строительному делу. При этом необходимо обучать всех бойцов основам минновзрывного дела, по крайней мера в отношении установки и обезвреживании всех видов минновзрывных средств, что не требует так уж много времени. Еще одной областью, на которую при изучения опыта этой войны надо бы обратить внимание, были снайперские действия. Все войска, сражавшиеся в этой войне, были насыщены различными видами снайперских винтовок как югославского, так и иностранного производства, но в ударных отрядах снайперское дело было, естественно, лучше поставлено. Наичаще встречалась полуавтоматическая снайперская винтовка М76, созданная в начале 70-х годов конструктором Божидаром Благоевичем на основе автомата Калашникова под патрон 7,92х57 мм. На эту винтовку устанавливался четырехкратный оптический прицел с подсветкой. Существовала и экспортная модель М 77 под патрон 7,62х51 мм /НАТО/. Сама по себе эта винтовка была неплохая, и интересно что из нее можно было получить короткую очередь, поставив предохранитель на среднее сложение. В боевой обстановке, однако, бойцы, особенно те, кто шел в разведку, не могли положиться на ее десятипатронный магазин и несли ее за плечами, неся в руках автомат.Вероятно, практика вызвала создание фабрикой «Цервена Застава» полуавтоматической снайперской винтовки М 91 под калибр 7,62х54 еще имевшихся советских винтовок Мосина, использовавшихся в 40-60 годы ЮНА как основная снайперская винтовка. М 91 по своей конструкции была практической копией СВД. Единственно, что было плохо, это имея вес 5 килограммов без магазина, она уступала в этом более легкой СВД /3.7 килограммов без магазина/. Наряду с самозарядной М 76 ЮНА имела на вооружении и снайперские винтовки классической конструкции «Маузер», обеспечивавших большую точность ведения огня. Вначале ЮНА в 50-х годах / имела снайперские варианты/с трехкратным оптическим прицелом/ винтовки М48 /М 48 А/ копии немецкого Маузера /калибр 7,92х57/,но затем была произведена снайперская винтовка М69 ,опять-таки на основе уже усовершенствованного Маузера– М 98. Все же для нужд войны в 1992 году была начата разработка новой снайперской винтовки классический конструкции М 93 под все тот же калибр 7,92х57 мм по заказу сил специального назначения. Эта винтовка, вследствие повышения требований по уменьшении силы отдачи, вибрации и нагрева, имела вес 6,5 килограммов со схемным восьмикратным оптическим прицелом. Модели иностранных снайперских винтовок перечислять нет смысла, можно, разве что, заметить частоту появления у противника таких винтовок немецкого производства.Югославская война показала, что сами задачи снайпера часто различаются в зависимости от боевой обстановки. Так, а разведывательно-диверсионных действиях была нужна легкая компактная винтовка с глушителем, значительно снижающим звук, тогда как югославский глушитель М91-2 лишь рассеивал звук и скрывал пламя. В подобных действиях вполне бы подходила винтовка с дальностью действия в 400– 500 метров, но с повышенной точностью, надежным глушителем, с оптическим и точным прицелом. Особо важна тут была бы ее надежность при любой погоде и при максимальном загрязнении. Большую эффективность показали винтовка калибров 12,7 миллиметров, и их необходимо было иметь хотя бы в каждой бригаде для плотного покрытия огнем расположения неприятеля, а так же для отдельных диверсий. В то же время в ротах следовало иметь более легкую снайперскую винтовку типа М 91.Стоило бы рассмотреть возможность усовершенствования ручных пулеметов М 71/72 /советский РПК/, бывшие, порою, более популярными, в отличии от автоматов из-за лучшего качества но в остальных отношениях М 71/72,ничем значительно автомат М 70 не превосходил хотя бойцы охотно брали его версии со складывающимся прикладом. Думается, раз уж изобретено подобное оружие, стоит его приспособить к снайперскому огню установкой оптических прицелов и глушителей при удобно/то есть влево или вправо/складывающемся прикладе. Если такое оружие будет даваться хорошим стрелкам им будут поставляться снайперский задачи, то это будет более эффективно в отличие от многочисленных в прошлой войне снайперов, немало из которых толком и не знало как и куда вести огонь.

Вообще все стрелковое дело, по моему мнению, должно находиться од особым контролем командования и иметь свою службу на уровне бригады с обязательными проверками знаний военнослужащих, их обучением и техобслуживанием оружия. Снайперы же должны получать отдельные задачи, действуя или с помощником, или по тройкам, состоящих либо из одних снайперов, либо из снайпера, пулеметчика и автоматчика ,для участия в прорывах неприятельской обороны, что и было нередко практикой этой войны.

Должен вестись отбор хороших снайперов и они в своем большинстве должны состоять в ударных отрядах.

Я не случайно постоянно упоминаю об ударных отрядах, ибо они в югославской войне, несмотря на свою малочисленность, решали исход операции бригад и корпусов. После этого задаешься вопросам, каковы бы были итоги сербских действий, если бы сербские войска, как здесь и предлагается были бы созданы а основе этих ударных оглядев. Я лично считаю, что тогда бы сербские войска сразу не могли получить хороший командный кадр из таких отрядов. Для этого их следовало бы сделать и школой, через которую обязан был бы пройти любой кандидат в командиры звена от взвода и выше. И уже не тратились бы зря средства на обучение тех,кто в бою пугался, а после боя искал «объективные» оправдания. Чтобы командовать, надо научиться подчиняться, и это очевидная истина, но надо учесть, что это подчинение должно относиться на выполнение боевых задач.Может технические виды имеют особые требования к командиру, хотя опять-таки умение командовать в боевой обстановке обязательно для командира любого рода войск, но и те, кто командует пехотными частями и подразделениями, а тем самым и остальными родами вооруженных сил, должен иметь боевой опыт, службы в ударном отряде.

Ничего лучше ударных отрядов, как школы командиров, тут не найти, ибо здесь действует сама общая психология отряда, собранного из уже более-менее опытных бойцов. Само понятие такого отряда, как боевого братства, не нова и имеет тысячелетний опыт. То, что ныне от такого опыта отказались, хотя в силах специального назначения некоторых стран в какой-то мере это еще сохранилось, является не следствием «научного прогресса», а наоборот, идеологического догматизма, не терпевшего подобный рыцарский «дух» в «прогрессивных обществах». Результат очевиден – катастрофическое падение духа и морали в войсках, при все ухудшающемся качестве командного кадра, в особенности в верхних эшелонах армии «наипрогрессивных» стран, а Югославия ведь на пути такого прогресса выбилась далеко. Кстати, США тоже шли по такому пути, но все же американская армия располагает несколько большими техническими и финансовыми возможностями, чем Югославия. Падение боевого духа в войсках ведет к падению уровня командования в боевых действиях тем более, что бюрократизация армии проводилась неуклонно, несмотря на отдельные паузы, вызванные самими войнами. Это очевидный факт и на Западе подмеченный выдающимися западными военными теоретиками Мартинем ван Кревельдом(Command in War, Harvard University Press 1985 перевод на сербско-хорватский Войноиздавачки и новински центр Београд 1992 год) и Ричардом Симпкиным (Race to the swift – ELS Consultant Linguists Ltd – перевод на сербско-хорватский Войноиздавачки и новински центр Белград 1991),связавшие рост успешности в командовании с уменьшением перегаточных звеньев в нем при увеличении инициативы низовых командиров. Книги этих теоретиков покрывались между тем пылью в книжных магазинов Югославии, а боевая практика ударных отрядов, во многом соответствующая идеям этих теоретиков, объявлялась либо партизанщиной, либо дилетантством. Правда, именно эти дилетанты /партизаны/ и несли три года главную тяжесть любых наступательных, да и многие оборонительных операций сербских войск, это не значит, что остальные войска не воевали, но именно ударные отряды и давали сербским войскам хоть какую-то маневренность. То же, что в их действиях было действительно много дилетантства /партизанщины/– следствие их неопределенного положения и неудовлетворительных организации и отбора.По сути, теория не соответствовала практике, потому что она не исходила из этой практики.Возвращаясь к теме того, как следовало бы использовать уже имевшуюся практику, следует привести положения военных теорий Симпкина. Я не собираюсь их пересказывать, ибо это заняло бы много места, да и лучше их изучать по оригиналу. Главное, что очевидно сходство боевой практики югославской войны и его теории. Симпкин, анализирую главным образом советскую и германскую военные теории, вывел несколько весьма интересных положений различного характера. В данном случае следует коснуться, его заключений о методе «молота и наковальни», то есть о прорыве ударных отборных сил в неприятельскую оборону при опоре на остальные войска, связывающие бы противника.По Симпкину очень важно правильное пропорциональное соотношение войск между группой «молота», прорывающего неприятельскую оборону, и группы «наковальни» его войска связывающей. Не раз на показываемых им примерах случалось что либо молот получал слишком мало войск и тогда выдыхался сразу после прорыва, либо слаба была «наковальня» а тогда «молот», оторвавшись от нее, лишался опоры. При этом большую роль играл темп наступления /для упоминавшихся Симпкиным примеров корпусного армейского уровня, это были дни/,дабы, выйдя на наиоптимальную глубину, нанести удар по наиважным целям неприятеля. В подобных прорывах Симпкин большую роль отводил как оснащению легкобронированными машинами передовых отрядов, так и парашютным вертолетным десантам. Характерно, что, хотя в послевоенном СССР, по признанию Симпкина раньше начал развиваться метод операции «молот и наковальня» применен он был как раз западными армиями в операции 1991 года «Буря в пустыне» /Ирак/. У Симпкина предусматривалось чтобы «молот» выйдя на достигнутый рубеж, становился новой «наковальней» для нового «молота».В этом можно увидеть определенное соответствие, упомянутое мною выше в этой же главе, теории двухволновой пехотной атаки. Не важно, что эта теория относилась к батальонному звену, а теория Симпкина – к корпусному. Война – есть одно целое, и действие корпусов лишь развивают действие батальонов. Основой для разработки тактики лехотных действий должны послужить действия ударных отрядов по прорыву неприятельских позиций,в особености в ходе вылазок,а так же разведывательно-диверсионные действия этих же отрядов.Римская армия выигрывала сражения выученными до автоматизма тактическими приемами и то на уровне манипул и когорт,так как легионы в полном составе редко употреблялись.Ныне надо идти этим же путем дабы бойцы ударных отрядов по сигналам как связи так и руками могли автоматически выстраивать боевые порядки как при нападение так и при обороне,а в том числе не забывая об обманных маневрах,завлекая противника в ловушку,а при необходимости и умело скрываясь от превосходящих сил противника.В нынешнее время господства авиации и артилерии отказ от отступления –самоубийство.По сути основа пехотных действий это движение колонной ради достижения наибольшей скрытности(а и преодоления минных полей) и движение цепью ради достижения предельной огневой мощи.Все остальные приемы должны представлять собою комбинацию данных движений,как например взятие противника в клещи или при разветывание боевых порядков в одну линию,прорыв в одном месте колоной бойцов следующих по одному или по два движущихся за бронемашинами или ползущих за складками местности.

Потому-то я и упомянул о соответствии практики Симпкина, ибо прорывы ударных отрядов соответствовали Симпкинову «молоту», только вот теоретической основы под собой они не имели и потому приносили ограниченные результаты в своих действиях, как раз благодаря неполадкам в командовании. В связи с этим можно указать на еще одно соответствие нужности практиковавшегося в этой войне(опять-таки, как правило, в ударных отрядах)нахождения командира в первых рядах и теорией Мартина ван Кревельда, показавшего на опыте многих войн необходимость наикороткой и наипростой связи командира с фронтом с наименьшим количеством передаточных звеньев и вышестоящих контролеров. Так что, военная теория необходима в военном деле, только вот надо знать как и кому ее надо передавать. Я думаю, что командиры ударных отрядов поняли бы и Симпкина и ван Кревельда, если бы мысли этих авторов были доведены до них в доступной и сжатой форме, возможно и под принуждением.При отсутствии же такого принуждения интересы спонсоров, партий или, наконец, своего узкого окружения вели к разложению отрядов. Тогда из этих отрядов хорошие бойцы уходили, зато в списке появлялись различные «нужные» люди с «нужными» связями.Такие лоботрясы в новой форме, с пистолетами за поясом и на «иномарках», занимали позиции по штабам и ресторанам,и тем самым дискредитировали ударные отряды, а вместе с ними боевые заслуги их бойцов. Все это вело к тому, что сами такие отряды пополнялись все чаще людьми без особо твердых принципов и способностей,а и просто всяким отпетим сбродом,худшым неприятеля. Боевое товарищество тут подрывалось, а военное искусство заменялось пропагандистской и штабной шумихой.. И тут я хотел бы напомнить ,в надежде, что меня правильно поймут, когда я пишу о добровольности. То, что она без сомнения хороша, но только в тех случаях, когда дело касается тех, кто уже сам хочет воевать, и потому ему через-чур свободу ограничивать не нужно, но при этом,приказы выполнять он обязан и тут принуждение, естественно обязательно. Просто-напросто надо поощрять стремление к знаниям и мастерству и наказывать глупость и самонадеянность. Это, кстати, достижимо и лучшим снабжением и большей заботой об отдельных бойцах и целых отрядах. Большое внимание следует уделять и личности командира. В этой войне многие сначала успешные командиры ударных отрядов начинали болеть «звездной» болезнью, что было характерно для местной среды,и в суете за деньгами и славой было уже не до войны. Воинская честь является, по моему убеждению, самым необходимым качеством воина и надо признать, что во всех сербских войсках это было одним из наиуязвимых мест. Почему это произошло – вопрос иной,но упоминая добровольность, надо заметить что она без воинского кодекса чести невозможна. Такой кодекс должен существовать не на официальном уровне с четкими правами и обязанностями всех воинов, за его нарушение следует наказывать стороже, нежели за обычные дисциплинарные и даже уголовные нарушения. Это относится на все войска. Именно это возможно один из наиважнейших опытов югославской войны, показавшей, что чрезмерное попустительство рождает общую катастрофу как государства, так и общества. Ведь что произошло в сербском обществе с началом войны. Сначала воевать пошли те, кто сам посчитал это своим долгом, затем пошли воевать те, которым об этом долге сообщили в государстве,затем те, кому некуда было деваться,и лишь потом государство стало хватать тех, кто старался избежать этого долга, но не облагал должными политическими или материальными возможностями. Таким образом, во время войны сербское общество теряло несоизмеримо больший процент лучшей части народа и, хотя конечно, в этой войне среди множества смертей гибли и правые и виноватые, и хорошие и плохие, но не затрагивая довольно сложные морально-нравственные нормы, следует указать однозначно, что подобный ход событий вел к неуклонному снижению боевой мощи войска,а тем самым и государства. Сербские победы в силу этого нередко оказывались «пирровыми», ибо оставалось не так уж много тех, кто ими мог воспользоваться, не столько даже из-за смертей и ранений, сколько из-за падения в людях боевого духа. Ударные отряды в таких условиях использовались как «расходный» материал, дабы как-то дотянуть войну до конца, и тут понятно, было не до военных теорий. Так что на одной добровольности войны, особенно широкомасштабной, не выиграть, ибо на одного добровольно идущего в бой может найтись несколько добровольно убегающих из этого боя. Идея заград-отрядов и штрафбатов – отнюдь не социалистическое изобретение, а неотъемлемая часть всей военной истории, эта идея не является чем-то совершенно необходимым, но тогда, когда под вопросом находится само существование государства и народа, но тут уже без таких мер не обойтись. Между тем, такая необходимость – следствие ошибок, а то и преступлений в верхах самой власти, и без перемен наверху никакое насилие внизу сложение не спасет, да и никогда не спасало.

Чрезмерное насилие может народную волю уничтожить, а без нее никакие государственные меры сложения не исправят. Главное в войне – воля к победе, и сербский народ в югославской войне эту волю все же имел, несмотря на всю хаотичность положения в обществе и государстве, он выдержал давление весьма многочисленных неприятелей. Опять-таки здесь следует сделать оговорку о том, что само по себе развитое военное дело еще не является залогом победы, но в то же время невнимание к нему – невнимание к народу вообще, и личностям, в частности. Это, в общем-то, свидетельство примитивных умов и сердец, для которых общее благо –вещь абстрактная. Даже вера в Бога без дала мертва,а тем более писание политических программ без путей их проведения.Война– это большой и тяжелый труд, и его неуважение дорого стоит народам.

Боевые действия на сараевском фронте.Позиционная война.Падение Сребреницы

Изучая события на сараевском фронте, нельзя отделаться от ощущения, словно сербская сторона старательно избегала победы. Я не хотел бы искать здесь конкретных виновников, ибо, просто-напросто, не располагаю всей полнотой информации, да и это не цель данной работы. Но в то же время можно определить общую закономерность сараевских событий, как, впрочем, и всей югославской войны, по моему мнению, достаточно типичной для нынешнего времени. Эту закономерность можно пояснить довольно просто, ибо вся война основывается на простых и понятных вещах. В данном случае это то, что сербский народ, точнее та его часть, что прямо иди косвенно защищала свое государство, в общем показал большое понимание военного искусства, в отличие от его власти. Это звучит, казалось бы, парадоксально, но это при внимательном взгляде очевидно, так как касается не теории, в которой любая власть сильна, а практики. То есть, тут не важна, что, собственно, народ думал, тем более, что подобное выражение я использую вынужденно,ибо на деле «думы» народа – это множество мнений настолько разнообразных, что общий знаменатель здесь вывести, практически, невозможно, Однако можно вывести такой знаменатель из самого поведения народа в войне, и здесь все же можно найти хоть какую-то сердцевину, то есть наипоследовательное подобное поведение, логически развивающее то направление народной воли, что устремлено на достижение победы в войне, пусть и в лице немногих народных представителей. В сущности это одна из основных идей моей работы, и, по моему мнению, одна из ее наиценных вещей из опыта югославской войны. На примере сараевской темы это не надо долго доказывать, ибо из всех событий и возможностей, открывающихся в них, видятся, что сербы, оставшиеся жить в Сербском Сараево но пошедшие сражаться за Республику Сербскую, несут одну из главных заслуг в том, что сербская сторона не потерпела поражение. Так, например, если бы сербы из Илияша или Вогощи в большей массе сбежали отсюда еще в 1992 году, перепуганные, допустим, резней в сербском селе Чемерно 10 июня 1992 года, в котором было перебито 29 сербов, в том числе женщин и детей,то вместо, Илияшской и 3-ей Сараевской бригады имелись бы на этом участке фронта, в лучшем случае, батальоны, не выдержавшие бы, не важно каким вооружением, нападений противника из «внешнего» Сараевского фронта.Тогда Сараево было бы в действительности «деблокировано». Важность Сараево местные сараевские сербы достаточно хорошо понимали, и тот же председатель общины Илияш Ратко Аджич в последний период войны заявил: «Если сербы возьмут Сараево, то они будут иметь стабильную державу к западу от Дрины. Это переломная битва и поражение – катастрофа для мусульман.» Конечно, не надо основываться' на одних словах, ибо в этой войне многое понималось и говорилось, но мало делалось. Но уже то, что сербы здесь, как и почти во всей Республики Сербской, остались жить, хотя бы ради своих домов, куда больше помогало всей сербской стороне, даже Белграду, чем планы самих сербских политиков. Это можно еще в большей степени продемонстрировать на примере Гырбовицы, где местные сербы, живя в городских зданиях, были в куда меньшей степени связаны со своими «имениями», которые большинство из них могли иметь либо в окрестностях Сараево, либо по всей Республики Сербской, хотя бы как собственность своих родителей или родственников. То, что на Гырбовице осталось несколько тысяч сербов в ее наитяжелые годы 1992 и 1993,сыграло очень большую роль в обороне Сербского Сараево, и тем самым всей Республики Сербской. Два пехотных батальона и несколько небольших «интервентных» отрядов в несколько десятков человека так же несколько /3-4/ танков и «Праг» на Гырбовице сыграли, вне

– зависимости от собственных действий, роль едва ли не корпуса.То, что сербы держали плацдарм в самом сердце Сараево, висело дамокловым мечом их над мусульманской властью всю войну. Одновременно, как это не поразительно. Сербская власть словно «списала» Гырбовицу, рассматривая ее как место сбора всевозможных бандитов и четников, да и прочих сомнительных городских и полугородских субъектов, не особо вписывавшихся в лубочную картину патриархальной сербской державы, подаваемую государственной пропагандой нередко теми людьми, что до войны о сербских национальных интересах и слышать не хотели.

На Гырбовице,по логике бывшей центром Сербского Сараево, конституционной столицы Республики Сербской, из этой самой власти практически редко кто появлялся, да и эти визиты были краткосрочны, с частым коммерческим характером. Конечно, на Гырбовице было много беспорядка, но разве не государственная власть была главным блюстителем порядка в обществе? На Гырбовице же представители этой власти очень часто, а ,по моему мнению и главным образом в их высшем и среднем звеньях, проводили свое время в устройстве собственного материального благополучия, и это хорошо увиделось в 1994 году после подписания в феврале одногодового перемирия в зоне Сараево. Тогда число сербов Гырбовицы значительно увеличилось, хотя число бойцов несколько уменьшилось, и на ней закипела отдаленная торговля со всеми видами клиентов, но в особенности с международными, а вместо нескольких довольно примитивных» забегаловок» на ней появилось до полусотни кафе и ресторанов. О всем этом скучно писать, ибо такими картинами полны все войны, но в данном случае довольно интересно то, что власть словно потеряла рассудок, не смотря на отдельные исключения, деля шкуру неубитого медведя, в данном случае Сараево. Так, например, не малое количество квартир, в особенности благоустроенных, в престижных до войны домах, было очень быстро разделено между «державниками» и их приближенными, на Гырбовице появлявшимися наездами ,и то довольно редкими. О том, чтобы сюда планомерно переселить несколько сот тех, кто мог и хотел бы воевать ,никто не заикнулся, хотя людей на фронте с ходом всей этой «странной» войны стало не хватать. По официальным данным Главного штаба ВРС только в зоне ответственности Сараевско-Романийского корпуса к середине 1994 года числилось 14000 лиц, либо уклонившихся от военной службы, либо дезертировавших из ВРС, а во всей ВРС таких лиц насчитывалось 75000 человек /опять-таки данные Главного штаба ВРС/. Какой смысл било тут обвинять политиков в саботаже ведения войны, когда эта война могла быть закончена простым ударом с Грбовицы на Сараево, а если это власть не желала делать ,то к чему вообще было продолжать войну?

Стоит привести пример с противотанковыми средствами, главным образом, артиллерией корпусного подчинения СРК.Ее два дивизиона были размещены в районе сел Xpeша и Вучья Лука по направлению к Пале и Соколацу, то есть там, где, если бы даже какой-нибудь, внезапно сошедший с ума мусульманский офицер, повел три или четыре имевшихся в Сараево танка в атаку, то в силу трудно проходимости дорог на этом горнолесном участке сараевского фронта/высота до 1300 метров/ вряд ли бы они даже дошли до сербских позиций. К тому же прорыв на этом участке мусульманским силам ничего, кроме новых гор не давал, ибо дальше шли горы сербской Романии. Не случайно, что этот участок был одним из наиспокойных на сараевском фронте и оборона здесь была поручена всего одному пехотному батальону из состава 1-ой Романийской бригады. Смысла бросать силы и средства на этот участок мусульманское командование не видело, и его сила никаких масштабных наступлений в этом районе не предпринимали, поэтому неясна была роль находившихся здесь сербских противотанковых средств, куда лучше послуживших бы либо 1-ои Сараевской и Илиджанской бригадам в их боях на внутреннем фронте в городских кварталах Сараево, либо на внешнем обруче сараевского фронта ,где сербские силы с направления Високо и Брезы подвергались частым нападениям противника, тем более все равно командованию бы пришлось постоянно посылать и на один и на другой фронт средства огневой поддержки, в том числе из противотанковых дивизионов. Тем не менее то, что сами противотанковые дивизионы с большинством своих средств остались там ,где были и использовались вместе с соседней ей группой корпусной артиллерии для обстрела Сараево, говорит само за себя. Ясно, что сербский военно-политический верх брать Сараево не желал, хотя причины были разные для различных групп в этом верхе. Даже наступательная операция «Лукавац-93»,самая наимасштабная операция ВРС после «Коридора-92»,не считая оборонительных действий в Босанской Крайне августа

–сентября 1995 года,не является доказательством обратного. В этой операции численность сербских войск достигла десятка тысяч человек, что было для местных условий довольно много. В сборе войск для этой операции опять применялась обычная тогда практика посылки в операцию сводных составов из Сараевско-Романийского корпуса/прежде всего силы 1-ой Сараевской, 1-ой Романийской, Илиджанской,Игманской бригад, а так же подразделения корпусного подчинения – разведка, военная полиция и силы 2-ой Сараевской бригады, в чьей зоне ответственности и находились подступы к поселку Тырново – главной цели операции/ и Герцеговинского корпуса/Коничкая, Невесеньская и Гачанская бригады.Были привлеченны и силы корпусного подчинения и других бригад, в том числе из Калновика и Фочи, державших фронт по направлению к Тырново с Герцеговинской стороны/. Были сюда посланы силы, непосредственно подчиненные Главному штабу, а так же Дринскому и 1-му Краинскому корпусам, а так же силы МВД, в первую очередь специальная милиция – вообщем-то, суматоха тогда было поднята приличная. Само Тырново пало довольно быстро, чуть больше, чем за неделю, да и противник сопротивлялся не особо упорно. Разбитый на перевале Рогой и на высоте Орловац противник после первых своих потерь от сербского огня, в первую очередь танков, в ближний бой вступать не хотел, а начинал отступать ,точнее бежать, и пожелай сербское командование – мало кто из мусульман мог бы уйти из Тырново и соседнего села Киева по извилистым и трудно проходимым горным дорогам Игмана и Белашницы. За само Тырново никаких боев не было, и удивительно, чего ради местный мусульманский офицер Адем Зулич вообще решил возвратиться в Тырново за какими-то документами, где тут же попал в плен, когда видел, как сербские бойцы с вершин гор над Тырново не торопясь спускаются в поселок. Правда тогда возникло одно недоразумение, ибо, хотя первыми в Тырново вошли бойцы с Гырбовицы из состава 1-ой Сараевской бригады,в газетах было указано, что это сделала Сербская гвардия Главного штаба, но это не столь важно, ибо Тырново было не Вуковар и не Сараево. Все же падением Тырново был постигнут определенный успех, так как, во-первых, для Республики Сербской открывался путь из Луковицы и, соответственно, из Пале в Герцеговину, и два корпуса Сараевско-Романийский и Герцеговинский смогли «связать» свои линии обороны. Потери в сербских силах при самом взятии. Тырново были малы, может несколько десятков убитых и раненых и то, что мусульманские силы так легко оставили в полном окружении свой анклав Горажде, говорит о весьма большой их общей слабости, в том числе в области как командования, так и морали и дисциплины. После этого сербское войско не торопясь двинулось на взятие горных массивов Тресковица,Игман и Белашница,однако тут наткнулось на сопротивление противника и серские потери несколько возросли. Все же сербы дошли до отеля «Игман»,под вершиной Белашницы,и в соседнем отелю мусульманском поселке Храсница началась паника, схожая Тырновской, и возьми его сербские силы, этим они пересекли бы последний путь из Сараево/подземный тоннель под сараевским аэродромом/,отрезая бы уже и сараевский аэродром, а 1-я и 2-я Сараевские бригады смыкались бы с Илиджанской бригадой, шедшей с противоположной стороны на этот же Игман. Но даже это не было достигнуто, и войска были остановлены приказами сербских политиков с верха.

Точно такая же судьба ожидала операцию сербских сил по взятию Горажды, предпринятой сразу же после остановки операции «Луковац –93». Под Горажде сербские силы в августе 1993 года смогли взять большую часть территории этого анклава. Наибольшие успехи были достигнуты со стороны Вишеграда, откуда сербские силы наступали вдоль автопути и реки Дрина, и сумели занять села до Усти-Прачи включительно, то есть почти до окрестности Горажде. В тоннелях на автопути в сербские руки попало несколько неприятельских танков и других бронемашин. Было захвачено немало трофеев и пленных. В то же время, со стороны Пале продвижения вперед почти не было.Это, вероятно, было следствием прошлого неуспеха от 12 июня, когда сербские силы из состава специальной милиции и 1-ой Романийской бригады, не смотря на довольно сильную поддержку танков и артиллерии, так и не смогли прорвать неприятельские линии обороны под Ореховцами и возвратились, не дойдя до траншей и потеряв до полутора десятка мертвыми и до полусотни ранеными.

Впрочем, операция под Горажде все равно не была доведена до конца, опять-таки по политическим причинам. Мусульманские войска в Горажде продолжали до конца войны отвлекать на себя значительные сербские силы из своего окружения. Что это влекло за собой –известно по опыту любой войны, и если мусульмане и хорваты в 1995 году смогли осуществить маневр силами, то сербы были скованы на своих позициях, при том что их войска, в большей степени, чем не приятельские, страдали от бегства из своих рядов, в силу куда большей открытости границ с Сербией и Черногорией, тогда как беглецам из армии Боснии и Герцеговины надо было либо как-то пробираться на хорватскую территорию по каким-то тайным каналам, что было довольно рискованно, либо искать, лазейку в воздушном транспорте «миротворцев», что было не менее сложно из-за собственной полиции и существовавшего военного положения.Так что думается несмотря на всю анархичность в сербском обществе, несмотря на всю коллекцию проходимцев и дураков, рядившихся в штабных, непросыхающих вояк, жуликоватых и лживых «кафанских» героев и мелкого уголовного элемента, и несмотря на далеко не высокое духовное состояние сербского народа, все же именно он, пусть даже мало сознательно защитил Республику Сербскую, а в особенности велика его роль была в защите Сербского Сараево, наиважного фронта во всей войне. Сербский верх не смог использовать даже то, что имел и нечего удивляться тому, что Запад своим планам Вэнса-Овена потребовал не только сведения территории Республики Сербской где-то на 70% от территории Боснии и Герцеговины, но и разделения сербских земель на изолированные мусульманскими или хорватскими землями области.

В январе 1993 года политические вожди трех сторон в Боснии и Герцеговине, едва ли не поселившиеся в Швейцарии, подписали в Женеве Устав \Конституцию/ будущей Боснии и Герцеговины,а в мае Караджич подписал в Афинах сам план Вэнса-Овена. Все было логично, ибо сербская сторона не хотела побеждать и должна была или подписать мир на условиях Запада или быть поражена. Караджич тут был реален, хотя очевидно, что в руководстве его же СДС было договорено о том, что на Скупштине, назначенной на 8 мая 1993 года в Яхорине/Пале/, план будет отвергнут. Не помогло и присутствие президента Югославии Добрицы Чосича.и президента Сербии Слободана Милошевича, и президента Греции Мицотакиса,хотя весь этот.якобы, «славяно-православный» карнавал у меня вызывает подозрения в изначальной спланированности этого абсурдного шага, естественно, с учетом всей общей линии в политике. И до этого и после этого СДС, державший абсолютное большинство в Скупштине Республики Сербской, был под полным контролем Караджича и председателя Скупштины Момчило Краишника, а последний наиактивно выступивший против подписания плана, был по многим свидетельствам влиятельнее Караджича и одновременно ближе, чем он официальному Белграду. Насколько известно, в Сербии он купил себе даже обширное имение. Возникает вопрос, так ли уж Белград тогда был заинтересован в подписании этого плана, если не использовал свое прямое, весьма сильное влияние на СДС, тем более, что правовые отношения в Сербии скорее соответствовали тогдашней ситуации в России, чем в Швейцарии, а методы демократического управления в Российской Федерации известны всему миру.

Новый план Овен-Столтенберга от 21.12.1993 года о Боснии и Герцеговине, как о союзе трех государств и трех народов, со все тем же процентным отношением \ 52% – сербам, 31% – мусульманам и 17%-хорватам/ толком в сербских верхах никем не рассматривался, хотя, как ныне видится, был лучше Дейтонского договора из октября 1995 года. Отвергнут был и план Контакт-группы на Скупштине Республики Сербской 3 августа 1994 года, что послужило поводом резиденту Сербии ввести 4 августа 1994 года санкции Республики Сербской, однако, коснулись они не тамошней власти, а всего сербского народа. Война, тем самым, становилась все бессмысленнее для сербов, тогда как хорваты и мусульмане были вынуждены помириться под давлением своих властей.Переговоры 9 и 10 января 1994 года Туджмана и Изетбеговича, у венчавшиеся довольно нереальным политическим планом мусульмано – хорватской федерации в Боснии и Герцеговине в Конфедерации с Хорватией от 18 марта 1994 года куда реальнее послужили для хорвато-мусульманского военного союза, подписанного в Загребе 6 марта, который должен взять у сербов то, что и хотел Запад. Запад, тем самым, все подготовил, и новая фаза войны ознаменовалась с приходом на должность Главы ООН японца Ясуши Акаши.а на должность Главы UNPROFORA британского генерала Майкла Роуза. На «саммите» НАТО от 10 и 11 января 1994 года было потребовано от сербов открыть аэродром Дубравы под Тузлой, а точнее, не вести по нему огонь. После известной, но очень странной истории со взрывом, в мусульманском Сараево 5 февраля 1994 года на базарчике Маркала, в котором так и не выяснено, даже на «официальном „ уровне откуда и чей одиночный взрыв прогремел, убив до восьми десятков человек, последовало новое требование Запада к сербской стороне об отводе тяжелого вооружения из двадцати километровой зоны вокруг Сараево, либо к его складированию год контролем миротворческих войск ООН. Как только сербская сторона на это согласилась, 10 февраля под угрозами авиаударов НАТО сербам надо было распрощаться с мыслью о победе. То, что тогда под карнавальные песни и пляски в Сербское Сараево вошел сводный российский парашютно-десантный батальон из состава миротворческого контингента в Восточной Славонии/, высадившись, правда, не на парашютах, а на автомобильном транспорте, дело не меняет. В конце концов, „Русбат-2“ должен был лишь обеспечить равновесие сторон, и взять Сараево за сербов он, естественно, не мог в любом случае. По большому счету, никто и не мешал сербским войскам взять Сараево даже тогда в решительном штурме, в соответствии с возможностями, уже упоминавшимися мною, ибо Гырбовица как была сербской, так и осталась. Ничего бы авиация НАТО тут сделать не могла, как не сделала это ни под Горадже, ни под Бихачем, ни под Сребреницей. Угроза авиаударов просто оправдывала всю ту же „странную“ политику сербского верха из 1992 и 1993 годов, когда никаких авиаударов вообще не было. Авиация НАТО действовала до конца августа 1995 года и даже психологически никакого влияния на события на фронте оказать не могла. Запрет полетов над Боснией и Герцеговиной был направлен, конечно, против сербов, но, главным в образом, мешал полетам санитарных самолетов в Белград, не всегда вовремя получавших разрешения от UNPROFOR .Боевые же вертолеты и самолеты ВРС действовали и при запрете, чему свидетельство полеты на „Газеле“ генерала –Младича. Эта операция, как, впрочем, едва ли не любая сербская войсковая операция, в сербской прессе была охарактеризована, как блестящий пример военного искусства. Не хотелось бы тут вступать в полемику, тем более, что детального анализа ни одной операции ВРС так и не было проведено до сих пор, по крайней мере, „научным методом“. По моему же мнению, эта операция была обречена на успех, ибо мусульманские войска в анклаве Горажде были с июля 1993 года по апрель 1994 года/время начала операции/ уже девять месяцев в полном окружении сербских сил. Конечно, туда шла переброска оружия по воздуху и было несколько случаев прохода караванов с оружием по, вроде бы, перерезанному „Аллаховому пути“. /Впрочем, последнее было историей довольно темной/. Конечно, мусульманам бежать было некуда и Сопротивляться они должны были лучше прежнего. Однако, ВРС располагало достаточным количеством сил и средств, выделенных из Дринского, Сараевско-Романийского и Герцеговинского корпусов, а так же сил Главного командования, дабы разгромить противника. К тому же в Горадже вели со всех сторон хорошие автодороги/из Вишеград, Чайниче, Фочи, Пале и Рогатицы/,а сам город находился в долине Дрины между окрестных гор /до 1200 метров/. взятие которых означало капитуляцию Горажде. В этом случае было вполне воз можно,чтобы мусульмане Горажде,предоставь им сербское командование такую возможность“, полностью бы ушли, временно, в таком случае, открытым „Аллаховым путем“ на Игман и Белашницу, так что сербским силам не надо было не кормить, не грабить мусульман.

Авиаудары НАТО 10 и 11 апреля по сербским силам год Горажде носили ограниченный характер /участие до пары десятков самолетов в лучшем случае, а сербское ПВО успела даже сбить один истребитель-бомбардировщик вертикального взлета и посадки «Sea Harrier» британских ВМС /. Эти авиаудары ничем не помешали сербским силам начать 20 апреля окончательное, казалось, наступление на Горажде. К тому времени мусульманские силы были достаточно измотаны в боях с сербскими войсками,ибо боевые действия велись едва ли не весь апрель, и неудивительно, что сербские силы за несколько дней вышли на правый берег Дрины, быстро заняв пригород Горажде ~ Копачи, потеряв здесь, максимум полтора десятка убитыми и ранеными, главным образом, из состава Илиджанской бригады и Сербской Гвардии. Одновременно были заняты господствующие над Горажде со стороны Рогатины высота Тровырх/1212м/ и перевал Ябучко седло. Однако со стороны Пале силы 1-ой Ромашгюкой и 1-ой Сараевской бригады /до усиленного батальона/ потерпели неуспех в основном в минных полях перед неприятельскими позициями,. Послать пехоту через минное поле без серьезной саперной подготовки, все же было не особо талантливо для командования Сараевско-Романийского корпуса, и несколько десятков погибших и раненых/в том числе ставших полными инвалидами/ было ,возможно, одно и из причин смены командующего этим корпусов, генерала Станислава Галича. генералом Драгомиром Милошевичем, до этого бывшим начальником штаба корпуса. Однако, этот успех не мог отразиться на общем ходе операции, ибо взятием Копачи и Троврха сербские силы, практически, подступили к самому Горажде, и достаточно было еще одного удара, чтобы войти в сам город, в котором уже началась паника. Сплошной обороны здесь мусульманские силы создать не смогли и спасла их тогда лишь неоперативность и неорганизованность действий сербских сил»

Почему Горажде не было до сих пор взято, не сказано, хотя в июле-августе 1995 года сербские войска уже в третий раз пошли в наступление на Горажде, если не считать наступательной операции Ужичкого корпуса ЮНА, но и оно было остановлено тогда, когда местное мусульманское командование открыто просило выпуска своих войск и населения из Горажде. Если бы тогда этот город был взят, то сараевским сербам, массово выселявшимся после мирного договора в Дейтоне из Илиджи, Илияша, Вогощи и Грбовицы весной 1996 года было, по крайней мере, где остановиться и сохранить хоть какой-то сербский оплот на пути по «зеленому» коридору. То, что Горажде взято не было, говорит об истинной ценности всего – от стратегии до патриотизма. Смысла надеяться даже на сохранение Республики Сербской после этого не было.

При этом для взятия Сребреницы и Жепы, находившихся в таком же положении , как и Горажде, и располагавшими приблизительно таким же количеством сил и средств, решительности у сербского верха хватило, хотя Горажде был куда важнее Сребреницы и Жепы. Ведь в случае подписания мира. Сребреница и Жепа, оставаясь в полной изоляции сербских территорий, были обречены на массовое выселение из них населения, да и экономическую зависимость от сербов преодолеть бы этим общинам не удалось. Никакой «зеленый» коридор через Сребреницу и Жепу был невозможен из-за близости Сербии, хотя эта близость, скорее всего, и предопределяла их захват сербскими силами. Сребреница и Жепа, возможно, стали жертвами по воле мусульманской власти в Сараево. Об этом свидетельствует и то, что командир 28-ой дивизии армии Боснии и Герцеговины Насер Орич с группой своих приближенных еще в марте покинул Сребреницу по приказу сверху.В мае 1995 года его заместителю Рамизу Бечиревичу поступил приказ Генералштаба армии Боснии и Герцеговины через штаб 2-го корпуса, чтобы силами 28-ой дивизии были организованы «диверсантские» акции с целью отвлечь сербские силы от сараевского фронта и обеспечить на нем успех наступлению мусульманских сил.Гражданская власть Сребреницы этому, естественно, воспротивилась, ибо казалась оправданной тактика пассивной обороны против очень ограниченных сербских нападений, предпринимавшихся после мая 1993 года. Между тем, штаб 28-ой дивизии решил выполнить, очевидно, бессмысленный приказ, хотя даже сербский Дринский корпус был в состояния самостоятельно бороться с такими действиями. Несколько подобных провокаций, больше похожих на налеты разбойников,/нападение на сербское село Вишница.в котором было убито несколько сербов и угнано несколько сот овец, а так же нападение на гражданский автобус, везший, главным образом, сербских гражданских лиц/, соотношение на Сараевском фронте, естественно, не изменили. Главный штаб ВРС сразу, осле слома неприятельского наступления на сараевском фронте, стал перебрасывать войска под Сребреницу и Жепу.

Характерно и то, что во время операции ВРС по взятию Сребреницы и Жепы, силы мусульманской армии Боснии и Герцеговины из 1-го /Сараевского/ , 2-го/Тузланского/ и 3-го /Зеничкого/ корпусов армии Боснии и Герцеговины не были использованы для организации наступления на Власеницу и Хан-Пиесак, через которые проходила дорога из Пале на Зворник и где находились Главный штаб ВРС. От мусульманских позиций под Кладнем до Власеницы было около десятка километров, а оттуда до Сребреницы и Жепы было еще три десятка километров. Из этого видно, что куда нужнее было мусульманской стороне деблокировать Сребреницу и Жепу, хотя бы ради спасения тамошних людей, чем деблокировать Сараево, которое как было уже ясно, и сербские силы в 1995 году взять не только не хотели, но уже и не могли, да и Запад им уже этого не позволил бы. Мусульманская власть жертвовала Сребреницу и Жепу сознательно со всем их полусоттысячным населением, чью эвакуацию она же сама строго запретила, якобы, чтобы «легализовать этническое „чищение“, Жертвовал Сребреницу и и Запад. По моему мнению, он здесь сыграл ключевую роль Возможно, не случайно защита Сребреницы в конце ее осады была поручена голландскому батальону миротворцев, чье правительство позднее выразило „стыд“ из-за полной пассивности своих миротворцев, которые были не только обычными наблюдателями, но и как выяснилось потом, передавили несколько мусульман пытавшихся остановить своими телами голландские бронетранспортеры. Даже оружие, которое было передано мусульманской стороной на хранение UNPROFOR,командование голландского батальона не дало мусульманскому командованию, хотя сербские силы уже начали 6 июля наступление на Сребреницу. Конечно, голландские миротворцы не могли защитить Сребреницу, даже если бы по пытались, ибо они не имели ни полномочий, ни сил и средств, чтобы противостоять сербской бронетехники и большому количеству сербских бойцов, охваченных тогда эйфорией непобедимости. К тому же,30 голландских миротворцев было взято в заложники сербскими силами и сербское военное командование пригрозило их расстрелять, если продолжатся вооруженные нападения, как я уже упоминал, практически ничтожные для общей боевой массы сербских сил, хотя и позволившие определенным образом на замедление темпа наступления. Голландские миротворцы тут были бессильны, но все равно характерно, что их послало государство, являющееся наряду с Британией наиверным союзником американской политики в блоке НАТО. К тому же, возникает вопрос, почему на эту наиугроженную территорию был послан всего один батальон миротворцев, а не, как минимум, два-три?

История с воздушными ударами тоже довольно темная"ибо, хотя 10 июля французский генерал Жанвьер потребовал воздушную поддержку, в ней было поначалу отказано, якобы, из-за плохой видимости, и лишь в полдень 11 июля несколько самолетов нанесло удар по наземным целям, но успехом увенчались лишь действия двух голландских самолетов, тогда как американские в цели вообще не попали и вряд ли уничтожения двух танков можно назвать большой победой. Запад хорошо знал что будет, когда сербские силы возьмут Сребреницу, ибо был уже трехлетний опыт войны, и ВРС себя показало куда менее дисциплинированной и организованной силой, чем даже ЮНА. Но и с сербской стороны история так же весьма темная, ибо очевидно, что операцию готовил Главный штаб ВРС, практически, самостоятельно без особой согласованности с политическим руководством Республики Сербской, но зато, скорее всего, в прямой связи с официальным Белградом. Как бы то ни было, Сребреница, а затем и Жепа пали в сербские руки довольно быстро.Мусульманские силы, изолированные от процесса их реорганизации на основной территории и от притока оружия и людей были быстро сломлены, и как потом выя снилось, даже не имели обученных операторов, дабы применять все-таки доставленные им китайские ПТРК «Красная стрела». Туг-то и начинается самое непонятное, но и катастрофическое для сербской стороны. Само по себе взятие Сребреницы и Жепы было, в принципе, примером обычной военной операции, тем более, для подобных войн. Сербские бойцы, в своем большинстве, идя в наступление на эти анклавы, были к тому времени весьма озлоблены на мусульман и считали, что этой операцией начинается общий разгром противника. Понятно, что гражданское население в условиях той войны должно было быть после полной победы эвакуировано, хотя, в принципе, будь дисциплины побольше, жизнь в Сребренице и Жепе могла быть хорошо организована, и это только послужило бы на пользу сербской стороне. Понятно так же, что пятнадцать тысяч мусульманских военноспособных мужчин, из которых, по свидетельству голландского полковника Караманса, лишь около трети была вооружена, должны были попытаться самостоятельно прорваться на основную территорию, и тут сербские силы, «зачищивая» местность, должны были вступать с ними в бои, в которых пленных старались не брать.

Все это еще более-менее понят но, возможно, большого шума не вызвало бы.Однако, ключевую роль сыграло то, что до семи тысяч только из Сребреницы мусульман, главным образом военноспособных мужчин, хотя были и другие категории населения, были все-таки взяты в плен сербскими силами либо из лесов и из самой Сребренады, либо выводясь из очередей перед автобусами UNHCR на глазах миротворцев из числа лиц от 16 до 60 лет. Немало яз них было гражданских лиц, но не это важно, ибо в конце концов, до этого мусульманские силы, нападая отсюда на сербские леса, не делали различия между военными или гражданскими сербами, не исключая, нередко, женщин и детей. Все это так, но очевидно и то, что ведя боевые действия в конце IX века, сербское командование, взяв пленных, обязано было их хотя бы сохранить живыми, не допуская издевательств над ними, и тех из них, кто был замешан в военных преступлениях наказать по законам военного времени но военным су дом, тем более что времени было для этого достаточно. К тому же сербское военное командование постоянно себя представляло как наследника ЮНА и тем самым военных профессионалов и защитников закона, обвиняя различные добровольческие отряды, в первую очередь, четнические, в бандитизме и шовинизме.

На встречах с миротворцами сербские генералы обещали соблюдение Женевских конвенций, а те даже в гражданской войне запрещают расстрелы без суда и следствия. Не обошлось тогда без телевизионных картин с сербскими солдатами, раздающим мусульманам хлеб и воду, а сербские генералы делили мусульманским детям шоколадки, «отечески» напутствуя их. И вот после всего этого «интернационального» маскарада, столь любимого в социалистических армиях, буквально через пару дней, пленных стали массово расстреливать в Сребренице(в селе Поточари через дорогу от базы голландских миротворцев),в городской школе Братунца,в обьектах «Лазета» (Ораховац) и «Дам"(Петковичи),на ферме Браньево,в культурном центре Пилицы,в Козлуке, в Церской и в 3ворнике(фабрика алюминия). Сколько точно убито пленных неизвестно, ибо найдены останки двух с лишним тысяч человек, а еще пять тысяч числятся пропавшими без вести. Но пусть было убито лишь две тысячи пленных, но и этого достаточно, чтобы сербов западные средства массовой информации уже окончательно могли поставить в положение эсэсовцев Гитлера, и тем самым могли оправдать не только западную оккупацию, но и будущие авиаудары уже по Югославии. Было куда логичнее оставить пленных в живых, хотя бы ради размены за сербских пленных, которых в 1995 году было взято сотни, особенно в Босанской Крайне и на Озрене. Смысл тех убийств действительно трудно понять с позиции логики, и абсурдно звучат обвинения сербской пропаганды о том, что эти расстрелы выдуманные мусульманской пропагандой, когда полно свидетельств фактов со всех сторон. Еще абсурднее звучали объяснения югославского министра информации Горана Матича, данные в связи с арестом в 1999 году так называемой группы „Паук“ по обвинению в военных преступлениях на Косово и шпионажу в пользу Франции.Постоянные утверждения Матича о том, что одна лишь группа „Паук“ (ее составляли командир 10 диверсантского отряда, подчинявшегося во время войны непосредственно Главному штабу ВРС – Милорад Пелемиш,подофицер ЮНА,служившый под командованием Младича еще в Книнском корпусе,.а также несколько его ближайших помощников, в том числе бывший французский легионер Югослав Петрушич) виновна в расстрелах пленных под Сребреницей звучат неправдоподобно, а тем более то, что в этом был, якобы, замешан и генерал Филип Морион, на самом деле уже отбывший домой к моменту взятия Сребреницы.

Можно еще как-то понять югославские средства массовой информации, сделавшие на основании участия группы «Паук» в подборе и использовании сербских наемников в Заире(1996 год) и легионерского прошлого Югослава Петрушича (Юго Доминика) из этой группы организацию международных террористов.Но до ареста члены этой группы действовали в координации и в интересах спецслужб не только Республики Сербской, но и Сербии и Югославии, пользуясь их военно-политической поддержкой. Однако утверждения о Сребренице звучат просто смешно, тем более направленные в адрес, якобы, «паравойной информации», а на самом деле части особого назначения, созданной и используемой с начала 1995 года под прямым контролем начальника военной безопасности полковника Любиши Беары и его помощника,начальника ВОС/военная разведка/ полковника Петра Салапуры на основе юришного / ударного/ отряда из Власеницы,чьим командиром и был ранее Пелемиш. 10-ый диверсантский отряд стал единственным профессиональным формированием в ВРС, ибо в его состав люди зачислялись по рекомендации ВОС уже как профессионалы. Тем самым 10-ый диверсантский отряд был своеобразной гвардией Главного штаба. Десятым же он был потому, что в Югославской военной системе все «специальные» формирования носили двухцифровой номер, и,следовательно, десятый отряд был на самом деле 1-ым и единственным таким отрядом. К тому же, ни его численность, колебавшаяся от 100 до 300 человек, никак не обеспечивала то, что ему «вешала» официальная пропагавда – самостоятельной договоренности с Филипом Морионом о взятии Сребреницы, тем более, что существуют телевизионные снимки генералов Младича,Кырстича и Живановича в Сребренице, как и снимки тысяч сербских бойцов и десятков бронемашин.

Помимо всего прочего,10-ый диверсантский отряд не обвинишь в «сербском национализме», который по заявлению многих югославских политиков был виновен в «очернении» сербского народа. Этот отряд был, практически, единственным относительно интернациональным отрядом, ибо в его состав было включено немало тех хорватов и мусульман, что остались жить с сербами и, более того, вступили в ВРС. Возможно, это благоприятствовало выполнению некоторых боевых задач в разведывательно-диверсионной деятельности в глубине неприятельской территории, но никак не обеспечивало, вкупе с прямым контролем Главного штаба, роста «четнических» настроений в нем. К тому же, одну из ключевых ролей в операции играл и отряд «Вукови са Дрины» из Зворника под командованием Бранислава Йоловича – «Легенды» и этот отряд был весьма известным формированием и с самого начала войны выполнял боевые задачи не только в интересах штаба Дринского корпуса, но и Сараевско-Романийского,да и самого Главного штаба. Так же как и 10-ый диверсантский отряд он был одним из лучших формирований ВРС.

Эти же два отряда с рядом более мелких подразделений, например, интервентный взвод Вишеградской бригады, упоминаются в прессе и судебных материалах из Гаага, как наиответственные за расстрелы пленных, и дело против них стало раскручиваться сразу после войны с добровольной сдачей бойца 10-го диверсантского отряда Дражена Эрдемовича, хорвата по национальности, ставшего первым обвиняемым и осужденным (получил 5 лет),а заодно и свидетелем, в международном трибунале в Гааге.

Не является делом этой работы подробно расследовать то, что произошло под Сребреницей, то стоит заметить, что тут кто-то хорошо поставил ВРС в ее лучших формированиях, подтолкнув сделать то"что делать не было никакой необходимости, а на войне то, что не необходимого лучше не делать. В сущности, под Сребреницей не произошло ничего неожиданного. В подобной гражданской войне, после трех с лишним лет крови и страданий противник не только громится ,но и уничтожается.Если такие примеры характерны для американской и южноамериканской армий, сжигавших про коммунистические деревни Вьетконга, для израильской армии, не только уничтожавшей арабские деревни, но и убивавшей жаждой военнопленных (Арабо-израильская война 1967 года и смерть тысяч египетских военнопленных в Синайской пустыне), то тем более это характерно для югославской войны.

Во время мусульмано-хорватских наступлений в 1995 году на Сербскую Краину, на Босанскую Краину, на Озрен, на Западную Славонию, днесколько тысяч захваченных в плен сербов что военных, что гражданских лиц, были расстреляны. Тяжело в такой войне провести границу между законным и незаконным убийством, тем более, что даже цивилизованная Первая мировая война на деле обернулась тысячами случаев убийств военнопленных и гражданских лиц/больше всего в Европе это случалось на сербской земле, в отношении как раз сербов/.

Однако, сербские силы не имели политической поддержки в мире, подобно американской и израильской армиям или хотя бы хорватским и мусульманским вооруженным силам, и им тогда надо было старательно избегать подобных действий, а на деле этими действиями их военные даже хвалились.