Незаметно пролетел июнь, кончался отпуск, и меня снова ждал зоопарк. Я, конечно, соскучилась по своим подопечным, да и беспокоилась о них. Лето — самое трудное время для зоопарка. Животным тяжело в клетках, вечно возникают проблемы с кормежкой, да и много посетителей, от которых гораздо больше вреда, чем пользы, — так считала я. Только в прошлом году погиб наш общий любимец — бегемот Тотоша. Школьники «развлекались» — бросили мячик в его раскрытую пасть, и бегемот задохнулся. А весной ребятки проткнули железным прутом бок винторогого козла. Бедное животное долго мучилось, ветеринар так и не смог его спасти.

Откровенно говоря, я ненавидела зоопарки, ненавидела саму идею, когда диких животных лишали самого главного в их жизни — свободы, обрекая их на убогое существование. Работая в зоопарке, я надеялась, что хоть как-то облегчу участь крылатых и четвероногих пленников.

Пришлось вызывать на дачу маму, которая с радостью готова была посидеть с внуком. Иногда на целый день приезжал бывший муж — пообщаться с сыном. Так что родственники невольно стали первыми, кто узнал о существовании Евы. Мама пришла в ужас.

— Ты с ума сошла, Эля! Тебе еще волка не хватало! Да он вас обоих съест, когда вырастет. Сейчас же избавься от него, отведи его к себе в зоопарк.

В тот день я чуть не поссорилась со своей мамой.

— Никуда я ее не поведу. Тем более в зоопарк. И вообще, я уже давно взрослая.

— Взрослая! Подумай хоть о ребенке, если о себе не думаешь! То-то взрослая, видно — как себе жизнь устроила. Вместо мужа она волка в дом привела! Ветер у тебя в голове. У других все как у людей, а у тебя…

— Ну вот, опять ты завела свою любимую песню. Мне уже двадцать шесть лет, мама, и я сама могу распоряжаться своей жизнью.

Мы бы так и спорили, если бы не прибежал Руслан вместе с Евой.

— Бабушка, бабушка, смотри, какая моя молчица! Она меня любит, и я ее тоже! — мальчик обнял Еву, а она радостно лизнула его в нос. Но заметив незнакомого человека, она насторожилась, взгляд мгновенно сделался пристальным и внимательным.

— Ишь, как смотрит, — удивилась мама, — Даже хвостом не вильнет.

— Мама, волки не умеют вилять хвостом, — сказала я.

— Да, молчицы хвостами не виляют! — радостно подтвердил Руслан.

Мама лишь устало и обреченно махнула рукой:

— Ох, Эля, наплачешься ты еще с ней…

Бывший муж, Радик, тоже не проявил восторга, увидев Еву.

— Делать тебе что-ли нечего, Элька? А если ребенка тронет, когда вырастет? Где у тебя гарантии, что она не будет опасной?

— Я уверена, что Ева нас никогда не тронет.

— Эх ты, экспериментатор! Только почему на собственном ребенке? Вон, езжай в заповедник и изучай там волков. А ребенка оставь у меня и у моих родителей.

К тому же Радика очень задевало, что Ева была к нему совершенно равнодушна. Она позволяла себя гладить, охотно хватала мясо из его рук, но никогда не проявляла той бурной радости и нежности, которые она выказывала, когда играла с Русланом или общалась со мной.

Неизвестно как, но скоро о существовании волчонка узнали соседи по даче.

Как-то на платформе меня остановила соседка тетя Ляля.

— А что, Эльвирочка, у вас правда настоящий волк? — глаза соседки были почти круглыми от ужаса и негодования.

Я попыталась было уйти от ответа, но тетя Ляля вцепилась в меня:

— Алла сакласын*, дочка, убери его поскорее! Все соседи боятся, у нас дети, внуки. Никто уже и на аллею не выходит. Да ведь у тебя у самой маленький ребенок. Ты что, совсем головой не думаешь?! Охранник наш, Володя, говорит, пристрелит, если где увидит! Ты ведь не в лесу живешь, среди людей!

«Людей ли?» — горько подумалось мне. — «Откуда столько ненависти? Немотивированной, изначальной? Откуда этот страх перед маленьким и безобидным зверьком? Неужели из сказки о Красной Шапочке?»

К счастью, электричка подошла вовремя, и мне удалось скрыться от назойливой соседки.

Только одна Ева, да еще, пожалуй, и Руслан, не знали и не догадывались о кипящих вокруг нее спорах. У Евы появился новый друг — соседский котенок Васька. Это был уже подросток, типичный, полосатый, отчаянный хулиган.

Сначала Васька принял Еву за собаку, и с характерной для кошек напыщенностью и презрением начал шипеть, выгибать спину и урчать, готовый, однако, в случае нападения тут же прыгнуть на дерево. Однако маленькая волчица встретила незнакомца с такой простодушной радостью и с такой доверчивой веселостью, что озадаченный котенок смутился, замолчал и позволил Еве приблизиться к себе. Их носы встретились — мокрый черный нос Евы и маленький темно-коричневый и тоже мокрый носик Васьки. «Ты мне друг, давай играть!» — весело улыбалась волчица, высунув розовый язык. Круглые васькины глаза сощурились, в них погасли огоньки настороженности и злобы, и на дружеский толчок Евы Васька ответил высоким прыжком. И началась веселая игра!

Ловкий и уверенный котенок встретился с достойной соперницей. Они подкарауливали друг друга и нападали: Васька откуда-нибудь сверху, как настоящая рысь, а Ева — из засады. Ева ловко прятала голову от когтей котенка, и, поворачиваясь к нему боком, успевала схватить его за горло. Васька был обескуражен. Волчонок несомненно превосходил Ваську по ловкости и быстроте. Они носились по саду и боролись до изнеможения. Даже котенок высовывал свой язычок и валился на бок, часто дыша. Иногда они лежали вместе: и волчонку и котенку было приятно ощущать рядом с собой теплое, живое существо. Вот только к своей миске Ева ни за что не подпускала друга, тут уж она забывала про всякую дружбу. Ева научилась рычать страшным свирепым рыком, и у Васьки всегда хватало благоразумия не подходить к ней близко во время еды, иначе он смог бы узнать, что такое настоящие волчьи зубы.

Чем взрослее становилась Ева, тем сильнее и чувствительнее для кота были укусы во время их игр. И все труднее удавалось Ваське увернуться от ее зубов.

Васька, конечно, не мог предполагать, что своей дружбой с волчонком он спасет жизни многих своих соплеменников. Ева станет взрослой, но помня о Ваське, она никогда не тронет кошек — ее друзей…

Вскоре произошла первая в жизни Евы встреча с собакой. На выходные ко мне приехали друзья с премилой рыженькой таксой Кэтти. Почти трехмесячная Ева рядом с ней казалась даже огромной, и гости, и я опасались, как бы волчонок не натворил беды. Кэтти было уже три года, это была сильная и взрослая собака, да к тому же и страстная любительница охоты. Появление Евы Кэтти восприняла так, как будто оказалась один на один в лесу с диким и опасным зверем. Завизжав от страха и возбуждения, она подняла истеричный заливистый лай, глаза ее вылезли из орбит, все тело мелко затряслось. Оскалив длинные клыки, Кэтти приготовилась к бою. А Ева, увидав собаку и тут же признав в ней особу, гораздо более старшую ее по возрасту, подобострастно легла перед ней на спину, подняв все четыре лапы и оголив розовый живот. Для Евы Кэтти была просто старшей, которой она, маленькая волчица, была обязана подчиниться в силу возраста, — ведь так принято в строго иерархичной волчьей стае. Закон старшинства — один из главных законов волчьей жизни. Ева никак не могла понять, почему же так возмущается эта маленькая рыжая собака? Ведь она, Ева, просто хотела выразить ей свое уважение… Кэтти не могла успокоиться и тогда, когда ее заперли в отдельную комнату. Запах зверя, дикого зверя не давал ей покоя, поднял во всем ее существе целую бурю. Инстинкт призывал ее к ненависти, к бою, а страх — вечный страх собаки перед волком, — доводил ее до истерики.

Для Евы совершенно не имел значения рост собаки. Она безошибочно угадывала ее возраст, и потому практически перед всеми собаками — будь то крошечная деревенская шавка, или здоровенная овчарка, — Ева испытывала восторженное подобострастие. Ей обязательно надо было подбежать к собаке и лечь перед ней на спину, всем своим видом выражая восторг и покорность. Но собаки просто не понимали маленькую волчицу. Все до единой, они чуяли в ней чужую. Одни поднимали лай и визг, другие в ужасе спасались от нее бегством, а третьи готовы были разорвать Еву в клочки. Одна такая встреча чуть не стоила Еве жизни.

Как-то на опушке леса мы с Евой встретили гулящую с овчаркой пожилую женщину. Ева увидела овчарку раньше меня и бросилась к ней навстречу. Звать Еву было бесполезно, и я, зная, чем это грозит, изо всех сил побежала за волчонком.

Это была старая сука, с сединой на морде. Глаза ее слезились, она, видимо, плохо видела. Вообще, издали эта овчарка чем-то напоминала волчицу — она была худой, сгорбленной, и такого же, рыже-серого оттенка.

Ева мчалась навстречу, полная восторга. А может, в тот миг в ней проснулась ее память. Может быть, в образе этой собаки ей почудилась ее мать-волчица, которую она потеряла на следующий день после рождения?

Овчарка увидела ее лишь тогда, когда Ева ткнулась в нее носом и упала перед ней на землю. Злобная старая сука, учуяв чужой и ненавистный запах волка, который к тому же, был еще щенячьим, а потому — не опасным, — бросилась на Еву, ощерив притупившиеся желтые клыки. Еще мгновение, и она бы просто придушила волчонка… Но я успела-таки добежать до них, с громким криком бросилась на овчарку, и та с визгом отскочила в сторону, залаяла — бессильно и злобно. Я обняла испуганную Еву. Волчица была цела, лишь из прокушенной лапы сочилась кровь. Хозяйка овчарки что-то кричала мне, но я даже не слышала ее, счастливая тем, что успела спасти Еву от гибели.

Обратно мы шли долго и медленно. Ева, уже приученная к поводку и ошейнику, послушно брела за мной, прихрамывая и все время пытаясь вылизать лапу. А я с тоской думала о том, что день ото дня мир становится все более опасным и жестоким по отношению моей маленькой волчице.

Так, в огорчениях и радостях, прошло лето. Нужно было возвращаться в Казань.