В понедельник утром из близлежащей фермы пришли муж с женой и принесли свежей мясо, хлеб и продукты либо с собственной фермы, либо с рынка соседней деревни. Муж делал в имении все необходимые работы, а жена убирала дом, готовила еду, которой хватит до вторника, когда оба снова придут сюда для того же ритуала, который проделают, в степенном молчании. Сэр Джейсон так и не узнал, свойственна ли такая скрытность их повседневной жизни, и всегда издавал вздох облегчения, видя, как оба идут вниз по холмистому спуску и возвращаются домой. Ему была невыносима мысль о том, чтобы постоянно держать слуг в доме, ибо он слишком ценил уединение, особенно сейчас. Мистер и миссис Биггинсы, которых лишний фунт никогда не обременял, помогли идеально решить эту проблему. Как и большинство жителей этой местности, они работали на своей скромной ферме, а долгие напряженные часы труда вынуждали их держаться особняком.

В такие дни Селия предпочитала оставаться внизу, в библиотеке, и почитать один из томов в кожаном переплете, которые сэр Джейсон собрал за свою жизнь. Уединенность и суровые йоркширские зимы сделали его страстным библиофилом. Особенно ей нравилась Джейн Остин, хотя нынешнее положение побуждало ее обращаться к более угрюмым стихам Эдгара Аллана По. Если бы она ничего не знала, то, судя по замечательной литературной коллекции, могла бы посчитать сэра Джейсона чувствительным и склонным к самоанализу джентльменом с сердцем и душой поэтам. Однако Селия хорошо знала его.

Когда Биггинсы находились поблизости, Колин прятался в винном погребе и появлялся оттуда только после их ухода, страшно чихая от пыли и влажности холодного помещения. Не по жестокости загонял туда своего кузена сэр Джейсон. Будучи человеком практического склада ума, он знал, сколь болтлив может быть йоркширский деревенский люд, пропустив одну-две развязывавшие языки пинты пива, а особенно это относилось к высшему обществу. В Доме на Пустоши почти не было комнаты, в которую не могли бы заглянуть их любопытные глаза. Поэтому сэр Джейсон заставлял своего беглого родственника прятаться в тесном помещении, заставленном от пола до потолка покрывшимися пылью бутылками, и проверял, заперта ли дверь изнутри на засов. О практичности сэра Джейсона свидетельствовало и то обстоятельство, что этот крепкий деревянный засов он установил в ожидании предстоящих событий задолго до того, как на его порог явился Колин. До сих пор у слуг не возникала надобность возиться вблизи винного погреба, им и так хватало других хлопот. У медлительной и грузной миссис Биггинс вряд ли возникало желание убирать еще какие-либо комнаты!

Что касается задумчивой гостьи в Доме на Пустоши, то ее выдали за единокровную сестру сэра Джейсона, находившуюся здесь после безвременной кончины мужа. У пары с фермы не было особых причин сомневаться в этом. Сэр Джейсон являлся членом нетитулованного дворянства, а слово подобных людей было более чем достаточно для таких простых сельских жителей, как Биггинсы.

По утрам Селия чаще всего стояла у окна спальни и с серьезным лицом смотрела, как старик Нед Биггинс сгибается под ношей дров, которые только что наколол. Он нес их к двери кухни, старательно складывал и связывал в аккуратные вязанки. Похоже, зима была уже на носу и, судя по влажному холодному воздуху, обещала быть суровой. Чтобы этот рай продолжался все долгие месяцы зимы, сэр Джейсон хотел запастись достаточным количеством дров.

Голубой дымок лениво клубился из далекой трубы маленького каменного дома фермы Биггинсов. На пустошь опустилась тонкая пелена тумана, окутывая все мрачной серостью. «Здесь всегда так туманно», — сказала Селия про себя, пытаясь понять, почему сэр Джейсон решил провести молодость в столь одиноком и безрадостном месте. Конечно, у него было достаточно денег, чтобы жить в лучших виллах залитой солнцем Испании или Италии, однако он предпочел остаться здесь. Почему?

Звук падавших на каменный пол дров вернул ее мысли к жизни Неда Биггинса. Должно быть, он жил простой, честной, не похожей на ее жизнью, как и подобает фермеру. Селия горько рассмеялась над притворной непринужденностью, которую изображали сэр, Джейсон, Колин и она, когда каждое утро рассаживались за стол близко друг к другу, пили по-французски поджаренный кофе, ели свежие яйца с йоркширской фермы, а сэр Джейсон жадно изучал «Файненшел Таймс». Она едва могла проглотить кусок еды, ибо знала, что эти темные глаза скоро начнут изучать ее.

Иногда оба кузена казались Селии похожими: большие, озера глубоких карих глаз, крепкие прямые переносицы, чувственные губы. Однако как мог один из них быть таким нежным, а другой — таким жестоким? Все же… в их жилах текла одна кровь, и Селии не хотелось думать о других тревожных чертах, которые оба разделяли. Как это ни странно, она иногда чувствовала, что между ними проходил ток нежных эмоций, но тут же переходил в страшную ненависть всякий раз, когда сэр Джейсон навязывал себя Селии и самодовольно взирал на Колина, а тот возвращал ему взгляд, полный явного отвращения. Однако такое происходило лишь в тех случаях, когда Колину дозволялось оставаться в одной комнате вместе с ними или когда спиртное не доводило его до беспамятства. Если не считать этого, оба кузена относились друг к другу вполне цивилизованно, и Селия уже начинала сомневаться в том, что произошло с ней до этого.

Она понимала, что Колину хочется быть рядом, чтобы защитить ее от возрастающей грубости кузена. Однако если он и находился рядом, то не мог ничего поделать, кроме как беспомощно сидеть и безучастно смотреть, каким унижениям старшему Хардвику взбредет в голову подвергнуть свою очаровательную пленницу, ибо крепкий напиток и страх перед сэром Джейсоном лишали Колина любых возможностей выразить протест. Но в действительности он больше всего боялся того, что происходило, когда его не было… как это случилось в ненастную ночь после приезда Селии. Казалось, будто страшные удары грома, оглашавшие залитую дождем пустошь, подпитывали и давали волю жестокости, затаившейся внутри сэра Джейсона. Словно зверь, он жаждал крови и получал ее. Весь вечер электрический свет моргал, пока Селия одна сидела в библиотеке, стараясь при таком страшном шуме сосредоточиться на книге. Поскольку это был один из ее критических дней, она чувствовала себя довольно скверно и ей хотелось лишь свернуться на крепко набитых подушках дивана и почитать.

В такое время сэр Джейсон не приставал к ней, отдавая дань месячному циклу женского организма. Однако искры электричества, трещавшие в неподвижной атмосфере, довели его до неистовства, и он отправился на поиски своей пленницы. Он застал ее сидящей с скромно поджатыми под собой ногами, чистая белая ночная рубашка едва прикрывала изящные округлости колен. Желтая лампочка освещала потертые страницы книги, которую она держала в руках. Она выбрала «Джейн Эйр», но сегодняшним вечером ей не позволят дочитать ее.

Тихо войдя в библиотеку, сэр Джейсон схватил Селию за руку и поднял ее с дивана. Книга упала на подушку и осталась открытой… с Селией скоро произойдет нечто подобное. Он потащил ошарашенную Селию наверх в свою комнату, не обращая внимания на шум, который они поднимали, проходя мимо двери Колина. За ней младший кузен спал крепким сном, не догадываясь о происходящем вокруг — три стакана портвейна после обеда быстро доконали его. Какофония, проникавшая снаружи, заглушала тяжелое дыхание Колина, но не разбудила его.

Сэр Джейсон бросил Селию на свою кровать с пологом, захлопнул дверь и запер ее. Шум задвижки прозвучал в ее ушах роковым щелчком, и Селия подняла глаза — удивление его сумасшедшим поведением на мгновение превзошло страх, но тут она поняла, что ему угодно от нее. Сэр Джейсон начал срывать с нее ночную рубашку, его пальцы вцепились в ее трусики. Селия застыла, не понимая, что происходит. Она сжала ноги, стараясь не позволить сэру Джейсону лишить ее скромного покрова. Хотя Селия быстро привыкла к многим унижениям, она не могла допустить крайнего унижения, которое казалось неизбежным: позволить его глазам увидеть пропитанное кровью полотенце, находившееся у нее между бедер. Селия закричала, но он рукой зажал ей рот, отчего она больно прикусила свою пухлую нижнюю губу.

В считанные секунды все, что было на ней, включая окровавленный кусок ткани, лежало на полу в одной куче. Селия дрожала, когда руки сэра Джейсона начали исследовать ее тело. Руки перепачкались кровью, и он благоговейно разглядывал мерцающие рубины на кончиках своих пальцев, ибо никогда раньше не соприкасался с запретными плодами женского менструального цикла. Похоже, это оказало на него какое-то странное, магическое воздействие, опьяняя его, словно крепкий напиток. Будто совершая ритуал, сэр Джейсон начал скользить пальцами по бедрам и грудям Селии, ее тело служило ему полотном, он выводил на бледной плоти узор и даже смазал розовые губы — те стали блестеть от жирного, толстого темно-красного слоя. Селия почувствовала запах собственной крови и покрылась горячим румянцем от стыда, хотя казалось, что сэр Джейсон не испытывает ни малейшего отвращения. Его ноздри раздулись, словно старший кузен испытывал наслаждение от пряного и едкого запаха, он устроился над телом Селии, испещрённым кровавыми линиями, смотрел ей во влажные глаза и впитывал позор, который горел в них.

Одним неожиданным толчком он вторгся в нее, пройдя весь путь до конца, пока ее алая не испачкала его яиц. Сэр Джейсон безжалостно долбил ее, его глаза закатились от неподдельного восторга. Яркая молния озарила темные углы комнаты, и загрохотал гром, когда у него произошло извержение и неудержимый поток ворвался в кровоточащее нутро Селии. Для сэра Джейсона это было уже не влагалище, а раскаленные докрасна тиски, схватившие взбунтовавшийся орган и выдавливавшие каждую каплю семени до тех пор, пока он не потерял сознание.

Селия столкнула с себя неподвижное тело и, истерически плача, выбежала из комнаты, пропитанное кровью семя сэра Джейсона стекало по внутренней стороне ее бедер. В это мгновение Колин вскочил, как пружиной подброшенный, и почувствовал, что произошло неладное. Он услышал рыдания, стряхнул с себя пьяный сон и, почти ничего не видя, поплелся по коридору к комнате Селии. Он застал ее стоящей перед зеркалом туалетного столика, ее обнаженное дрожавшее тело было забрызгано чем-то красным; Колин тут же подумал, что сэр Джейсон бил ее, а этого он давно опасался. Но когда он увидел, что Селия отчаянно вытирает себя между бедер комком туалетной бумаги, то вдруг догадался о происхождении крови и невольно облегченно вздохнул. Хотя его развратный кузен позволил навязать себя молодой женщине в высшей степени в неуместное время, однако он по крайней мере не позволил поднять руку и учинить над ней насилие. Пока его сознание было еще затуманено, он не отдавал себе отчета в истинной природе поступка сэра Джейсона, который, вне всякого сомнения, оказался в сто раз хуже для Селии, чем любое физическое насилие. Да ему и не хотелось этого, ибо волшебное оцепенение, охватывавшее его сознание и тело, когда младший кузен пил, помогало снять часть боли и подавленности, которые он испытывал со дня приезда в Дом на Пустоши.

Колин нежно взял Селию за руку и повел ее в ванную. Он открыл оба крана, чтобы наполнить большую и глубокую ванну, и тщательно следил за температурой воды. Когда ему показалось, что ванна готова, Селия с его помощью переступила через фарфоровый край и стояла в воде по колени, пар густо поднимался вверх и окутал ее облаком. Колин взял кусок французского лавандового мыла из керамической мыльницы и тщательно намылил те участки тела Селии, где кровь запеклась красно-коричневыми пятнами. Кровь запеклась даже на ее щеке, он стер ее и поцеловал в измазанные кровью губы, затем вытер их тоже. От его нежности по лицу Селии потекли ручьи горячих слез. Она подавила рыдания.

— О, Колин, это было так ужасно!

Мыльная рука нежно двигалась между бедер Селии и постепенно окрашивалась в розовый цвет.

— Тебе это не противно? — Она жалобно хныкала, стирая слезу тыльной стороной руки.

Он улыбнулся ей, видимо, наслаждаясь тем, чем занимался.

— Как же это может быть мне противно? — тихо спросил он, и комок застрял у него в горле.

— Ну потому что это так грязно, так неприятно! Я сама себя не выношу в такие дни. Разве ты не знал, что в царстве животных женская особь изгоняется во время цикла? О, Колин, я даже видела, как это бывает! В зоопарке я видела гориллу совсем одну, она была вся в крови и ни одна из других горилл не приближалась к ней, — заикаясь, говорила Селия, по-детски всхлипывая. Вдруг она начала снова рыдать и дрожать, испытав очередной прилив стыда от этого ежемесячного женского проклятия, которое вынуждена была терпеть.

Колин остановился и привстал, пенис заметно твердел в его брюках.

— Моя дорогая Селия, как может что-либо, связанное с тобой, быть неприятным? — шепотом спросил он, помогая ей выйти из ванной и вытереться. Подтверждая свои слова, он прижался губами к ее пахнувшей лавандой прелести.

Почувствовав, как в нее: проник шаловливый язык Колина, Селия рухнула на пол.

Сначала сэр Джейсон, а теперь Колин, Селия получила еще один урок: наверно, мужчины не находят эти биологические функции столь отталкивающими, как женщины, которым приходилось их терпеть.

Сэр Джейсон апатично лежал на постели, его выдохшийся пенис покрылся менструальной кровью Селии. Он никогда не думал, что получит такое удовольствие, и вздрогнул от приятных воспоминаний. Ее тесный маленький персик был еще горячее, чем прежде, а этот очаровательный румянец на ее щеках! Сколь полным было ее унижение. Однако сэр Джейсон подозревал, что это всего лишь женское притворство, экстравагантность, скорее разыгранная ради него, чем вызванная подлинным ощущением бесчестия, ибо вся эта влажность отнюдь не объяснялась исключительно месячным циклом.

Сэр Джейсон познал еще одну из интимных тайн Селии — ее сладкое миниатюрное тело было настоящей сокровищницей, ожидавшей набега. Он дал себе слово, что будет чаще обладать ею таким образом. Этот его глупый кузен никогда бы не догадался сделать что-либо подобное. Сэр Джейсон довольно улыбался, нисколько не беспокоясь тем, что стеганое одеяло под ним перепачкалось. «Чтобы подумала старая миссис Биггинс? — размышлял он и злорадно посмеивался, наслаждаясь ржавого цвета рисунками на белой льняной ткани. Он поднес свои руки к свету, дивясь пятнам засохшей крови, оставшимся на них. Его пенис снова зашевелился, сомнений не было, тот жаждал еще раз вкусить из сокровищницы Селии. Кстати, где она?

Селия крепко спала в оберегающих ее руках Колина. Однако младший кузен не мог ни спать, ни закрыть глаза. Дурман от спиртного выветрился, и его мысли вернулись к отвратительному кузену. «На этот раз он зашел слишком далеко!» — негодовал Колин, впиваясь ногтями в свои ладони. Хотя Селия и согласилась на требования сэра Джейсона, она конечно же не знала, что они достигнут такой развращенности, Колин поклялся раз и навсегда положить этому конец, даже если придется отдать себя в руки полиции. Тогда этому сумасшествию, по крайней мере, придет конец, а его любимая Селия сможет вернуться к нормальной жизни, даже если ей придется жить без него.

К сожалению, Колин раньше не раз пускался в подобные полеты фантазии, но ничего не предпринимал. Дело не в том, что он в душе оказался трусом, хотя, по правде говоря, Селия была сильнее его и никогда бы не позволила ему так поступить. Она приняла решение пожертвовать своим телом и останется при нем, как бы долго все ни длилось. Только когда сэр Джейсон устанет от своих развратных игр? Конечно, он не будет держать ее в плену до тех пор, когда станет дряхлым стариком, которому суждено лишь наблюдать, не помышляя об изнасиловании. Ведь ему только тридцать с небольшим, а, Селии всего двадцать один и масса времени впереди. Однако жестокое время неизбежно скажется на ее облике. Не наскучит ли она ему к тому времени, когда тот начнет испытывать отвращение, видя, что ее гибкое молодое тело становится полным и дряблым? Когда кремовые округлости ее грудей с земляничного цвета сосками потеряют упругость? Когда плотные щечки ее ягодиц начнут свисать и покроются жиром? А что произойдет с тугим маленьким персиком между ее бедер, особенно после того, как иссякнет весь этот сладкий и сочный нектар?

Словно сиамский близнец, знающий мысли родного брата, Колин уже угадал ответ: сэру Джейсону Селия никогда не надоест, ибо Колину она также никогда не надоест. Но Колин не ожидал, что ему придется делить женские прелести Селии с другим мужчиной, не говоря уже о том, что этим мужчиной станет его старший кузен. Смотреть ежедневное растление любимой Селии и так было невыносимо больно. Но когда все это начинало приобретать еще более изощренный характер…

С первого взгляда сэр Джейсон казался деловым и методичным — эти качества помогли ему не только приумножить семейное состояние, но и полностью овладеть Селией. Будучи настоящим сыном своего отца, безжалостный и расчетливый глава семейства Хардвиков оказал непосредственное влияние на старшего сына и привил ему самые скверные наклонности.

Можно было бы утверждать, не опасаясь впасть в ошибку, что именно отец начал развращать сэра Джейсона. Вместо того чтобы в последний день рождения перед началом учебы в университете устроить вечеринку с пирогом, фруктовым пуншем, красочно завернутыми подарками и веселым смехом, Джейсона Хардвика доставили в лондонский бордель. Он не знал, куда держит путь, но заметил, что улицы становятся все более убогими по мере того, как машина углублялась в Сохо. Обычный уродливый дом в георгианском стиле стоял среди почти таких же собратьев, его закопчённый эркер от любопытных глаз закрывали кружевные занавески. Видно было, что Джейсона ожидали. Как только машина остановилась, в парадной двери тут же появилась старуха и забрала его.

Два дня и две ночи Джейсон вкушал самые удивительные плотские удовольствия. Откровенно говоря, до прибытия сюда он представления не имел, для чего создан слабый пол. Теперь же, благодаря отцу, он получил образование, достойное преподавателя Оксфорда. Вдруг стало ясно, на что способен этот длинный, толстый объект между его ног и какие удивительные ощущения может испытать. Поэтому Джейсон вознамерился использовать его в полной мере.

Особенно ему понравилась Лиза, зеленоглазая блондинка. Оба провели вместе не один час. Она раскованно услаждала его взор своими прелестями и показала, куда направить молодой исстрадавшийся пенис. Ибо Джейсону было дозволено вводить его в любое отверстие по собственному усмотрению. Наивный Джейсон предположил, что великодушие Лизы, а возможно, любовь, проистекает от горячей привязанности к нему. Он не знал о крупной сумме денег, которую отец выложил этому дому.

Все леди щедро раздавали свои милости и, казалось, соревновались, чтобы выявить, которая из них обладает большим воображением. Джейсон получал истинное удовольствие, слушая, как они возносят хвалу его внушительному мужскому достоинству, а сам вкусил первый плод мужской силы. Леди по достоинству оценили появление молодого члена в этом доме; они привыкли к более сморщенным аналогам, которые еще надо было пробудить к жизни, а иногда для этого применять березовые розги. Поэтому ни одна просьба Джейсона не встречала отказа, даже когда он предложил трем самым хорошеньким девушкам заниматься друг дружкой, а сам наблюдал за происходившим, ибо те были о нем самого высокого мнения и ради его удовольствия сделали бы что угодно. Разбуженная похотливость Джейсона принимала изощренные очертания и, к его невыразимому восторгу, дорогая маленькая Лиза принесла из нижней гостиной несколько новинок в форме пенисов, которые сама величала искусниками. Лиза вручила каждой девушке по два экземпляра, все легли на бок и соединились в плотном круге, засунув эти объекты в отверстия, которые находились прямо напротив каждой.

Молодой Джейсон присел перед кольцом похотливых женщин, удивляясь эластичности их сверкающих розовых щелей и особенно гофрированным ямочкам на попочках, пока большие фаллосы то входили туда, то выходили, многократно увеличивая тугие ободки плоти. Видя такое сладострастие, слыша звуки и запахи, Джейсон не смог долго удержать член от обильного извержения, обдавшего молочно-белые ягодицы ближайшей к нему девушки.

От обладания столькими женскими телами уверенность Джейсона в собственных сексуальных возможностях вознеслась до небес, и все пришли к единому мнению, что он за раз может удовлетворить больше одной партнерши. Считавшиеся самыми похотливыми в этом доме, три девушки легли друг на дружку лицом вниз, образуя сочный трехслойный сендвич, живот одной покоился на спине другой, ноги широко расставлены, задницы выпячены, представляя взору счастливого парня три аппетитных отверстия в наиболее доступном положении, известном мужчине или женщине.

Джейсон начал с самого верхнего отверстия и бодро переходил от ануса и щели верхней девушки к соответствующим щелям средней и наконец нижней девушки. Отведав наслаждения из этих источников, он сосредоточился на отверстиях, который доставляли ему наибольшее удовольствие, ибо они не все отличались равными качествами. Дженни, девушка в середине, обладала задним отверстием, значительно превосходившим других, однако ее явно выработанное влагалище не могло сравниться с более тесными прелестями остальных. Считая себя добрым и не желая обидеть ни одну из очаровательных леди, Джейсон старался побывать хотя бы в одном из отверстий каждой, хотя стало очевидно, что он предпочитает забавную маленькую попку Дженни. Ее многочисленные достоинства позднее превзойдет лишь восхитительное заднее отверстие Селии.

Вот так Джейсон познакомился со слабым полом. Когда его вернули домой к отцу, от неуклюжего подростка и следа не осталось, вместо него возник много мнящий о себе молодой человек. А кто же не станет самоуверенным, если его ласкают столько женщин, предлагая свои обнаженные прелести при каждом изъявлении непристойных желаний. Джейсон уже вообразил себя дамским угодником и с нетерпением ждал многих новых встреч, подобных тем, в которых участвовал в день своего рождения. Однако накачанное самолюбие получило сильный удар, когда отец встретил сына в первый вечер после возвращения домой. «Что ж, Джейсон, мой мальчик, — сердечно сказал старший Хардвик певучим голосом и хлопнул сына по плечу. — Судя по твоему лицу, я вижу, что эти добрые леди отработали каждый шиллинг, который получили от меня!»

Прошло много лет с тех пор, как эти роковые слова были сказаны в столь шутливой манере человеком, который давно умер и по которому особо не горевали. Однако их воздействие не ослабло. Взрослый Джейсон шагал по жизни с холодной осмотрительностью, не отказывая себе ни в каких удовольствиях, если они шли в руки, хотя пьянящая власть, испытанная в молодости, вряд ли могла снова вернуться. Но сейчас после тех, большей частью проведенных в одиночестве лет, самая прекрасная возможность, какую он только мог вообразить, появилась в лице возлюбленной Колина — сдержанной и желанной Селии.

Похоже, в этих холодных местах Англии сэром Джейсоном, легко поддававшемся переменам настроения, двигали капризы погоды. Хотя зловещие страсти побуждали его обрушивать на беспомощную пленницу вею свою похоть, проносившиеся над пустошью бури разжигали его тлеющее вожделение и подталкивали к покорению новых высот в плотском злодействе. Когда сэр Джейсон нес перепуганную Селию вниз в гостиную, за окнами Дома на Пустоши неистовствовала самая грозная буря в этом сезоне. Маленькие ножки Селии, обутые в тапочки, молотили воздух, а сэр Джейсон держал извивавшееся тело, переброшенное через одно плечо, больно впившись пальцами в ее ягодицы. К счастью Колина, ему не придется увидеть то, что произойдет, между его кузеном и женщиной, которую он любил. Однако позднее Колин будет колдовать над ее ранами.

Сэр Джейсон прижал Селию к полу, грубая ткань ковра царапала ей голые колени. Он стоял над ней и смотрел на ее сжавшееся тело с злорадным блеском в черных глазах. Она упустила единственную возможность спастись, когда сэр Джейсон в суматохе при помощи шелкового кашне привязал ее руки к резным ножкам дивана, таким образом лишая ее возможности ускользнуть. Селия только что приняла вечернюю ванну и надела халат, сэр Джейсон содрал тонкую материю, оставив ее лежать обнаженной у своих ног. От горячей воды ее тело приятно раскраснелось, а тонкий запах солей для ванны достиг ноздрей сэра Джейсона и своей женственной игривостью еще больше подогрел его желания. Его пенис бился от нестерпимого вожделения, а большую часть дня сохранял твердость и капал, причем его хозяин ждал сего мгновения с той самой минуты, как утром проснулся.

Бедра и спина Селии начали болеть от неестественной позы, и она задвигалась, чтобы ослабить путы; и невольно выпятила свой зад перед лихорадочно горевшими глазами сэра Джейсона. Розовая борозда соблазнительно подергивалась между раздвинутых полушарий, маня его, и он ринулся вперед, схватил ее за талию и расхохотался. Вдруг Селия почувствовала твердый объект, упиравшийся в ее сухой вход в попочку.

— Наконец-то я войду через твою заднюю дверь! — закричал сэр Джейсон, а его горячее дыхание обожгло ей ухо.

Тревога охватила Селию, и она попыталась увернуться, крепко сжав стройные выпуклости. Поведение сэра Джейсона изменилось к худшему, он стиснул ее так сильно, что ей показалось, будто она сломается пополам. Жаркая и влажная шишка его пениса пульсировала и искала входа между ее ягодиц, смазывая девственное отверстие. Селия слабела. Она не могла поверить, что сэр Джейсон собирается сотворить такое. Селию никогда не брали столь неестественным образом, и она боялась, что это убьет ее. Ей никогда в голову не приходила мысль о таком проникновении, не говоря уже о том, что женщина или мужчина может желать столь низкого и отвратительного действа.

— Не надо, сэр Джейсон, — слабым голосом молила она. — Умоляю, не надо!

Услышав, как с ее губ слетело его имя, сэр Джейсон почувствовал новый прилив крови к громадной головке пениса. Жалобные крики Селии встретил низкий, хриплый смех. В то мгновение, когда она приготовилась к худшему, он резко отвел свой напряженный орган. Селия облегченно вздохнула, считая, что у него произошла смена настроения и ей не придется испытать это ужасное вторжение. Однако сэр Джейсон не намеревался отказываться от тщательно задуманного, он просто хотел как можно дольше растянуть удовольствие.

Он начал ласкать ее напряженные ягодицы, наслаждаясь их гибкой нежностью, с которой не могло сравниться его дорогое шелковое кашне. Его пальцы тайком проникли в глубокую щель и нашли искомое сокровище. Оно все еще было достаточно хорошо смазано благодаря его прежним ухаживаниям, и Селия вздрогнула, когда его палец оказался внутри. Сэр Джейсон вонзил его до упора в жгучую тесноту, рука не позволяла ему продолжить путь, и он ахнул от такого неприятного сюрприза, тишину гостиной огласило нечто вроде восторженного вздоха. Восторженный вздох сэра Джейсона вызвал такую же реакцию Селии, пока он наслаждался жаром, возрастающим вокруг его пальца. Он чувствовал соблазнительное подрагивание стенок ее задней магистрали, что лишь разожгло страсть. Сэр Джейсон медленно вводил и вытаскивал палец из чудесного запретного канала, используя того в качестве заменителя набухшего органа, который поднимался к его пупку сверкающим от липких капель рубиновым концом и увлажнял подол рубашки.

Селия еще не подвергалась набегам в это место, и сэр Джейсон понимал, что первый раз ей придется нелегко, но скоро она войдет во вкус, даже начнет обожать это действо, особенно когда в нее вонзится столь изумительный экземпляр. Чтобы подготовить ее, он смочил второй палец слюной и присоединил его к первому, зачарованно смотря, как оба пальца исчезли внутри узкого прохода, вырвав у Селии еще один недовольный ох. Как мило растянулся ее маленький анус, чтобы впустить его пальцы, и тут же обволок их бархатистым внутренним теплом, словно давно ждал их прихода. Разумеется, сэр Джейсон не собирался таранить ее одним махом, ибо не отличался жестокостью. Подобное требует времени. Но как только Селия привыкнет встречать его подобным образом, небесные удовольствия, которые он жаждал от нее получить, потекут без конца. Сэру Джейсону и в голову не приходило, что его кузен тоже может стремиться к подобным наслаждениям.

Однако нельзя томить трепетавший пенис. Сэр Джейсон доставил его к прежнему месту, придвинул головку к плотному отверстию, которое при контакте сжалось еще больше. Он залез в карман и вытащил еще одно шелковое кашне. К ужасу Селии, он заткнул ей рот этим кашне и завязал его узлом на ее затылке, таким образом предотвращая возможность, что ее крики вырвутся за пределы гостиной. В это мгновение его орган обливался и, стоя, нетерпеливо ждал встречи с девственной попочкой Селии. Последний раз проверив, надежно ли привязана Селия, сэр Джейсон начал медленно продвигать свою твердую дубину в тугое отверстие, расширяя его до невероятных пределов. Постоянные выделения облегчали продвижение, а надувшаяся головка входила все дальше и дальше в неизведанный канал.

— Моя дорогая, разве это не чудесно? — бесстыдно прошипел он. — Такая отменная задница не должна простаивать. Расслабься и дай мне показать, для чего она лучше всего годится.

Селия билась под ним, ее руки силились избавиться от шелкового плена. Ее усилия привели лишь к тому, что кашне затягивалось, больно врезаясь в плоть, и ей пришлось оставить мысль о сопротивлении. Жгучая боль, которую испытывала ее попочка, усиливалась, переходя из непомерно растянутого ануса в глубь задней магистрали; однако чем больше она извивалась и пыталась увернуться от палача, придумавшего столь страшную казнь, тем глубже проникал его член. Когда огромная шишка полностью вошла внутрь, Селия издала вопль, который заглушили складки шелка, запечатавшие ей рот. Она чувствовала, как ритмично пульсирует кровь сэра Джейсона, пока его орган внутри толстел, расширяя окружность ее канала.

Дыхание сэра Джейсона становилось прерывистым, пока он продвигал свой член с большим трудом, чем ожидал, хотя это не убавило его радости. Собственно, это затруднение лишь еще больше возбуждало, и он облизывал губы от пьянящего восторга, что насилует Селию таким особенным способом, и в душе желал, чтобы кузен находился здесь в качестве свидетеля. Этот восхитительный маленький проход никогда раньше не встречался с пенисом, и сэр Джейсон улыбнулся как победитель, опьяненный тем, что стал мужчиной, который воспользовался случаем и изведал горячую девственную магистраль задницы Селии.

Селия стонала от возрастающей боли, ибо сэр Джейсон разрывал ее, каждое движение огромного органа стало невыносимой пыткой. С каждым мучительным толчком эластичная плоть ее внутренностей издавала звук, словно десятки натянутых резиновых лент. Возникло ощущение, будто внутри один за другим возгорались и пылали костры, однако пульсирующая шишка проникала все глубже и глубже, не задумываясь над тем, что ее еще не готовы принять. Разве не было границ тому, что сэр Джейсон будет творить с ней?

Откровенно говоря, не было никаких границ. Сэр Джейсон тяжело дышал от усилий, его сердце билось в груди с тревожной скоростью. От пота заблестела гладкая кожа его лба, и он с сожалением думал, что следовало раздеться, а не просто расстегнуть штаны, ибо из-под мышек струился пот, на его спине и под коленями появились скользкие бусинки.

Сэр Джейсон рукой потрогал широкое основание пениса и обнаружил, что тот почти весь вошел внутрь, до завершения значительного пути оставалось проделать еще лишь дюйм с половиной. Пока Селия под ним билась в конвульсиях, он еще выше приподнял ее задницу, дабы наверняка достигнуть самого глубокой точки в этом маленьком цветочке, а также воспользовался удобным случаем еще больше раздвинуть ей бедра, ибо обожал, когда маленькая прелесть была на виду. Впредь сэру Джейсону станет труднее решить, какой вход ему нравится больше, ибо каждый из них обладал собственными привлекательными особенностями: традиционный вход с напоминавшим мускус ароматом, экзотическими потаенными складками и выступающим язычком, нежным, словно бархат, и сверкающий от теплого меда, который струился из маленькой розовой щели; или другой вход, жадно ласкающий его член и яички, кольцом обхватывая его твердый стержень до тех пор, пока тот не извергнет кремовые подношения прямо в изящные уста, а вот теперь этот новый подарок с такой чудесной мускулатурой и так судорожно дергавшийся, когда сэр Джейсон предпринял последнее фатальное погружение, а его тугие яички уперлись в широко раздвинутые ягодицы Селии.

Селия вопила в свой кляп, по ее лицу текли горячие слезы и пропитывали кашне. Проклятый сэр Джейсон наконец-то достиг своей зловещей цели. Но как раз в том момент, когда ей показалось, что все закончилось, он начал двигать пенисом туда и сюда, страстно трахая только что протараненное отверстие. Словно утешая ее, он протянул руку между ее бедер и гладил маленький бутон, дремавший между припухших губ. Селия проклинала отвратительный язычок, почувствовав, как тот надувается в пальцах сэра Джейсона, хорошо понимая, что он воспримет это как знак ее удовлетворения страшным действом, которое над ней совершает его пенис. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее тот вонзался, выходил наружу и снова входил, расширяя сжимавшийся канал. Селия жалобно постанывала от смущения, когда агрессивный напор сэра Джейсона вызволил из поруганного ануса звуки самого вульгарного свойства, а он снова и снова заставлял пленницу переживать это неприятное проникновение, пока ее внутренности дошли до грани взрыва от невыносимого давления. Перед глазами Селии заплясали черные пятна. К счастью, шум в голове заглушил все непристойные звуки, исторгавшиеся из ее попочки, и она молила судьбу лишить ее сознания, чтобы не чувствовать, как этот чудовищный шест разрывает ее. Но ее мольбы оставались неуслышанными. Ей пришлось терпеть каждый пронзительный укол, когда дерзкая шишка по собственному усмотрению заставляла ее разодранное отверстие снова расширяться и сужаться, еще больше воспламеняя поруганные внутренние стенки.

Наконец сэр Джейсон замер. Издав страшный крик, он со всей мощью протаранил оскверненное отверстие Селии, его семя густыми потоками устремилось вглубь. Его рука вцепилась в трепещущее пространство раздвинутых бедер и нашла сочную прелесть, источавшую свои подношения. Сэр Джейсон вздохнул от удовлетворения, поскольку больше доказывать ничего не требовалось. Застенчивая Селия, наверно, была не такой уж застенчивой, какой ей хотелось себя преподнести. Сомнений не было, она с радостью встретит подобные заигрывания после того, как придет в себя.

С глубоким огорчением сэр Джейсон вытащил свой обмякший пенис из хорошо орошенного канала, тугое кольцо из мышц с трудом выпустило его. Ему хотелось только лечь на ковер и с наслаждением наблюдать, как замирают последние оргастические судороги его тела. Только руки и рот Селии оставались скованными шелковыми кашне, а она сама прижалась к полу, высоко подняв попочку, разведенные щеки ее ягодиц обнажили когда-то плотно закрытое отверстие, которое сейчас зияло и было натерто до крови агрессивными набегами сэра Джейсона. Сэр Джейсон не считал себя жестоким и поэтому не мог позволить ей остаться в таком неудобном положении. Он снял шелковые кашне, стараясь не смотреть на зловещие отпечатки, которые те оставили на бледных руках Селии. Как бы сэр Джейсон ни пытался, он не мог не обратить внимания на крошечные красные струйки, просачивающиеся из продолбленного им источника удовольствий.

Позднее Колин будет обмывать Селию, пользуясь мягкой, влажной тканью, чтобы очистить место, оскверненное его кузеном. Сэр Джейсон строго наказал, чтобы ему немедленно дали знать, когда он сможет вернуться к новому действу. Младшему Хардвику надлежало выхаживать Селию с тем, чтобы она поскорее была бы в состоянии занять, как похотливо выразился сэр Джейсон, «положение вверх дном». Собственно, он полностью доверял кузену, зная, какие нежные чувства тот испытывает к прелестной Селии. Он никак не мог дождаться следующего раза, когда ее восхитительный зад предстанет перед ним и цветущие молодые ягодицы широко раздвинутся, чтобы встретить его перегретый орган. Тогда сэр Джейсон насладится до упора, ибо отпадет надобность соблюдать осторожность. Его иссякший пенис твердел и увлажнялся от похотливых фантазий насчет будущих встреч. В это мгновение ему хотелось лишь нырнуть в эту все еще страдавшую задницу.

Однако сэр Джейсон не был жестоким мужчиной.