С первого же мгновения она поняла, что идея неожиданного визита к Джеймсу была не самой хорошей.

Выражение раздражения на лице отворившего дверь Ньюмарка, который нетерпеливо махнул Элин рукой, приглашая ее войти, не предвещало ничего хорошего. Подобный прием кого угодно мог вывести из равновесия. Элин достаточно было один раз встретиться с холодным взглядом зеленых глаз Джеймса, чтобы она пожалела о своей самонадеянности.

— Я вернулся домой лишь двадцать минут назад — и тут ты! Впрочем, мне следовало ожидать чего-либо подобного, — проворчал тот, с грохотом захлопывая за ней дверь.

— Добрый вечер! — с язвительной значительностью произнесла Элин в спину направившегося в огромную гостиную Ньюмарка. — Как прошла поездка в Чикаго?

— С Чикаго все в порядке. А вот суета в аэропортах всегда выводит меня из себя! — сердито ответил Джеймс. В следующую секунду он обернулся и подозрительно взглянул на Элин. — Откуда ты знаешь, что я был в Чикаго?

Та, задетая нелюбезным приемом, хотела было оставить его в неведении относительно источника этих сведений. К тому же на ее настроении сказывалась усталость после поездки в загородное поместье Чемберсов. Но потом Элин подумала, что ничего хорошего из ее скрытности не получится. Она добьется лишь того, что Джеймс разозлится еще больше.

— Все очень просто. — Элин пожала плечами. — Во время разговора в твоем кабинете ты упомянул о том, что улетаешь в Чикаго.

— Вот оно что. В следующий раз мне нужно быть осторожнее в высказываниях, когда рядом находится какая-нибудь телерепортерша!

Элин ответила Ньюмарку холодным взглядом. Однако, несмотря на нарочито оскорбительный тон, которым было сделано последнее замечание, она решила не поддаваться на провокацию. Совершенно ясно, что Джеймс хочет втянуть ее в словесную перепалку, чтобы затем выставить за дверь. И если Элин намерена извлечь какую-либо пользу из общения со своим несговорчивым собеседником, ей следует держаться как можно более миролюбиво.

— Послушай, по-моему, тебе не стоит заводиться по пустякам, — спокойно произнесла она. — Я понимаю, что время уже позднее и ты устал. К слову сказать, у меня тоже сегодня был трудный день. А сюда я приехала лишь потому, что ты хотел предварительно просмотреть сценарий моей будущей передачи.

— Откуда только ты свалилась на мою голову! — поморщился Джеймс.

— Брось! Не стоит воспринимать все это в штыки. К тому же я уверена, что не ошибусь, если скажу, что ни твои близкие, ни знакомые не смотрят наш канал. Следовательно, и передачу они не увидят. Все это слишком мелко для них, правда? — усмехнулась Элин. — Посмотри, у меня нет с собой блокнота, а значит, ты можешь говорить со мной без опаски. Как видишь, никаких проблем нет!

Ньюмарк коротко рассмеялся, бросив на нее беглый взгляд.

— Ты сама являешься проблемой, Элли! Несмотря на все твои увещевания, я не могу верить тебе. Внутренний голос подсказывает мне, что я вообще не должен был позволять тебе переступать порог моей квартиры.

— Значит, ты не хочешь проверить то, что я успела написать? — уточнила Элин, вертя в руках папку.

— Разумеется, не хочу! — Джеймс раздраженно снял пиджак и бросил его на спинку ближайшего кресла. — Но ведь у меня нет иного выхода, не так ли? Только знай, я не прочту ни единого слова, пока не приму горячий душ и не переоденусь в домашнюю одежду! — быстро добавил он, стягивая галстук и расстегивая верхние пуговицы на рубашке. — Если ты еще не передумала и не собираешься ехать домой, можешь пока выпить чего-нибудь. — Ньюмарк кивнул в сторону специального столика, сплошь уставленного разнообразными бутылками и бокалами. Затем он повернулся и вышел из гостиной.

С сожалением подумав о том, что прежние манеры ее сводного брата были получше, Элин с любопытством огляделась по сторонам, рассматривая просторную гостиную. Как ни прискорбно, она вынуждена была отдать должное хорошему вкусу Джеймса. Безусловно, основная заслуга превосходного оформления квартиры принадлежала профессиональному художнику по интерьеру. Но Элин подозревала, что обитые черной кожей диваны и кресла, а также черные занавеси в тон, закрывавшие широкие, во всю стену, окна, появились здесь по выбору самого Ньюмарка.

Не обошла Элин вниманием и роскошный восточный ковер, лежавший на натертом до блеска паркете. И множество картин, в основном писанных маслом, среди которых преобладали пейзажи. Переходя от одного полотна к другому, Элин постепенно приблизилась к столику со спиртным.

Здесь она остановилась, размышляя над тем, что заставило ее пуститься в подобную авантюру. Ведь после встречи с Лолли она только и мечтала поскорее добраться домой и как следует отдохнуть. Но сейчас у нее уже нет выбора. Каким бы опрометчивым ни был ее поступок, она обязана завершить это дело. Возможно, общение с Джеймсом изрядно потреплет ей нервы, но отступать не имеет смысла. Чем скорее она покончит с подготовкой создания обещанного главному редактору сюжета, тем лучше будет всем.

Надо немного выпить, решила Элин. Возможно, глоток спиртного благотворно повлияет на мое напряженное состояние и поможет мне расслабиться.

Она взяла бутылку виски и некоторое время задумчиво смотрела на нее. Будь ее воля, она остановила бы выбор именно на этом напитке. Однако, исходя из того, что сегодня ей еще предстоит сесть за руль, она предпочла плеснуть в бокал немного сухого вина.

Затем, с бокалом в руке, Элин подошла к окну. Уже совсем стемнело, и ей не удалось хорошо разглядеть обширный массив Центрального парка. Но, вероятно, днем из окон квартиры Ньюмарка открывается захватывающий вид. А летом Джеймс имеет возможность вволю насладиться одной из главных достопримечательностей Нью-Йорка.

Элин еще немного постояла у окна, глядя на огни ночного города, потом снова вернулась к картинам. Вернее, к одной из них, висевшей на самой дальней стене. Лишь приблизившись вплотную, Элин поняла, что это вовсе не картина. За стеклом, на темно-фиолетовом бархате, находилась широкая пурпурная лента с медалью.

Конечно! Как Элин могла забыть! Ведь среди материалов, переданных ей Тиной, была информация о том, что в свое время Джеймс Ньюмарк выиграл на Олимпийских играх серебряную медаль по боксу.

Склонившись к стеклу, чтобы получше разглядеть чеканное изображение на медали, Элин одновременно попыталась вспомнить, что ей известно о боксе. Признаться, обширными познаниями в этой области она не обладала. В ее памяти возник ринг, на котором в лучах падающего сверху света крутился рефери в галстуке-бабочке и двое боксеров, которые, казалось, исполняли какой-то причудливый танец, время от времени нанося друг другу удары.

Элин все еще рассматривала награду, когда в комнату вошел Джеймс в коротком махровом халате в белую и зеленую полоску, до колен открывавшем мускулистые загорелые ноги. Обернувшись, Элин увидела, что Ньюмарк направился к столику с бутылками и налил в бокал немного джина, разбавив его водой из сифона. Затем он подошел к ней.

— Мм… я только вчера узнала, что ты участвовал в Олимпийских играх. И даже одержал победу, насколько я понимаю. — Элин кивком указала на медаль.

Джеймс пожал плечами.

— Тебе и не нужно было знать об этом. Похоже, мне просто повезло. Хотя справедливости ради надо признать, что в тот день я был на седьмом небе от счастья.

Элин крепче сжала бокал, изо всех сил стараясь противостоять чувственному магнетизму, исходившему от Джеймса. Создавалось впечатление, что он может в нужный момент пользоваться своим шармом с такой же легкостью, как другие люди включают и выключают свет.

Не поддавайся его чарам, предупреждала себя Элин. Вспомни, как он тебя встретил!

Однако взгляд ее сам собой соскользнул на темные завитки волос, видневшиеся на загорелой груди Джеймса в разрезе халата. Затем Элин усилием воли подняла глаза, только для того, чтобы увидеть ниспадающие на лоб Ньюмарка мокрые после душа волосы. В эту минуту он был притягателен как никогда!

Если Джеймс всегда выглядит дома подобным образом, неудивительно, что женщины так и падают к его ногам. Хотя справедливости ради следует добавить, что успеху у представительниц слабого пола он также обязан красивым зеленым глазам, обрамленным длинными темными ресницами.

Поглубже вздохнув, чтобы слегка успокоиться, Элин уловила запах одеколона и поняла, что Ньюмарк успел побриться. Как, пронеслось в ее голове, неужели он собирается повторить то, что произошло между нами в его кабинете? Ну нет, этому не бывать!

Элин никогда не позволяла себе вольностей с женатыми или помолвленными мужчинами и сейчас не собиралась нарушать свои принципы. Ни за что, решительно подумала она и тут же вспомнила прикосновение горячих губ Джеймса, силу, скрытую в его мускулистом теле, плотно прижимавшемся к ее собственному там, в кабинете.

В своем ли ты уме, озабоченно спросила себя Элин. Джеймс вовсе не собирается целовать тебя! Совершенно очевидно, что у него и в мыслях нет ничего подобного. И вообще, он не меньше тебя самой раздосадован по поводу того постыдного происшествия, порожденного лишь его гневом и несдержанностью. В то время как твой горячий отклик на его действия оправдать невозможно ничем, усмехнулась про себя Элин.

Возьми себя в руки! Никто не спорит, Джеймс сейчас выглядит сногсшибательно. И что с того? Постарайся все время помнить, что у него сомнительная репутация по части отношений с женщинами, что он помолвлен с Лолли Чемберс и что, наконец, ты не так давно была уверена, что ненавидишь его!

Элин все продолжала уговаривать себя, но «ненавидимый» ею Джеймс снова улыбнулся, и сердце застучало у нее в груди как сумасшедшее.

— Прости мне мою невежливость. Просто я остро нуждался в душе, — пояснил Ньюмарк, поднося к губам бокал. — У меня выдался трудный день, но я, конечно, не должен был срывать дурное настроение на тебе.

С этими словами Джеймс направился к журнальному столику из красного дерева, на котором Элин оставила папку с материалами своей будущей передачи.

Одеревеневшая от напряжения и крайне недовольная собой, Элин продолжала стоять на месте, в то время как Ньюмарк удобно устроился с папкой на диване и принялся просматривать наброски об Эде Мувере, слесаре, о Фрэнке Кросби, дантисте, а также об их возлюбленных. Минут двадцать спустя он захлопнул папку и отпил порядочный глоток из бокала.

— Почему ты там стоишь? — спросил Ньюмарк с удивленной улыбкой. — Лучше сними жакет и присядь на диван.

Элин пожала плечами.

— Я не знала, как ты воспримешь прочитанное. Поэтому предпочла оставаться на ногах, чтобы в случае чего поскорее удрать. — Она медленно сняла тяжелый жакет, затем пересекла комнату и опустилась в мягкое кресло. — Ну, что скажешь?

— По-моему, должно получиться неплохо. Признаться, я не ожидал.

— Благодарю! — насмешливо заметила Элин.

— Не язви! Я знаю, какую чушь иногда показывают на коммерческих телевизионных каналах, поэтому подсознательно ожидал увидеть нечто подобное.

— Много ты знаешь! — фыркнула Элин. — Если бы ты был знаком с Диком Бартоном, нашим главным редактором, то не говорил бы так. Он не стал бы терпеть на канале нерадивого работника. Кроме того, я не понимаю, почему ты удивляешься моим возможностям. Ведь моя бабушка постаралась дать мне хорошее образование.

— Что же здесь непонятного? Вспомни, какой я тебя увидел во время нашей первой встречи в Испании. Если бы меня тогда спросили, что из тебя может получиться, я скорее всего ответил бы, что ты, возможно, примкнешь к коммуне хиппи или устроишься клоуном в передвижной цирк. — Джеймс поднялся с дивана и продолжил, не давая Элин времени сказать что-либо в свою защиту: — Как бы то ни было, я очень голоден. Поэтому у меня есть предложение отложить дискуссию до тех пор, пока мы не перекусим. — С этими словами Ньюмарк направился на кухню.

— Я не хочу есть с тобой! — крикнула Элин ему вслед, но в ответ услыхала лишь смех. Джеймс исчез за дверью, и она снова осталась одна.

И вновь, во многом из-за упоминания Ньюмарком об их первой встрече, на нее нахлынули печальные воспоминания о том жарком лете.

Элин прибыла в Испанию, все еще не оправившись окончательно после смерти бабушки. Холодный прием Глэдис Колхаун тоже не способствовал улучшению ее состояния. Только спустя годы Элин поняла, что на самом деле проблема заключалась не в ней, а в самой Глэдис. Потому что человек, способный проявить подобное бессердечие к юной девушке, сам нуждается в помощи. Возможно, даже в медицинской. Во всяком случае консультация психоаналитика Глэдис не повредила бы.

Но как ни старалась Элин, выполняя пожелание хозяйки дома, поменьше попадаться на глаза окружающим, первым человеком, с которым она столкнулась, был ее сводный брат Джеймс Ньюмарк. Причем столкнулась она с ним в самом прямом смысле слова. Элин шла с полными слез глазами по длинному сумрачному коридору и неожиданно налетела на кого-то.

— Насколько я понимаю, это и есть моя сводная сестричка! — мягко произнес Джеймс, беря Элин за руку и отводя в ближайшую комнату, где было побольше света. — Ну, почему ты плачешь?

Чувство такта не позволило Элин признаться, что ее обидела мать Джеймса, поэтому она невнятно пробормотала что-то насчет своей внешности.

— Что ж, ты, конечно, поступила не слишком разумно, выкрасив волосы в этот ужасный цвет, — сдержанно согласился Джеймс. — Но не стоит так сильно горевать по этому поводу. — Продолжая успокаивать Элин, он между прочим спросил: — Какой у тебя естественный цвет волос?

— Ну… они у меня светлые, — всхлипнула Элин.

Тогда Джеймс взял ее лицо в ладони и внимательно посмотрел в глаза.

— Знаешь, что я тебе скажу, Элли? — медленно произнес он. — Через два-три года ты станешь настоящей красавицей. С такими огромными голубыми глазами и светлыми волосами ты будешь неотразима!

— Правда? — улыбнувшись, робко спросила Элин, попытавшись взглянуть на себя по-иному. Признаться, ей понравился нарисованный Джеймсом образ.

— Конечно! — уверенно ответил ее сводный брат. Потом он неожиданно наклонился и легонько поцеловал Элин в нос.

Затем, пожелав ей приятно провести время, Джеймс поспешил к приятелям, ожидавшим его у бассейна. Но этого мимолетного проявления ласки — о котором сам он забыл через несколько минут — оказалось вполне достаточно, чтобы Элин пришла в восторг и впервые в жизни влюбилась со всей пылкостью юного сердца.

Необычайно выразительная внешность Джеймса способствовала тому, что в тайных грезах Элин видела его в образе какого-нибудь романтического литературного героя. Очень скоро сводный брат стал постоянным объектом ее девических фантазий. Элин восхищалась им и боготворила его. По ее представлениям, так должно было продолжаться до тех пор, пока — как обычно бывает в финале сказочных историй — ей не подвернется случай выручить Джеймса из беды или спасти ему жизнь. А тогда ему останется только поцеловать ее и наречь своей суженой.

Однако успешному развитию задуманного сценария препятствовало одно существенное обстоятельство. После того как Элин побывала с Глэдис в парикмахерском салоне — где юной бунтарке заново перекрасили волосы в один из светлых тонов, — ее кудри хоть и изменили цвет, но стали похожи на вату. Рассматривая себя в зеркале, она пришла к выводу, что стала выглядеть едва ли не хуже, чем прежде.

Элин изучала себя в зеркале часами, но лишь все больше и больше убеждалась, что сейчас Джеймс и смотреть на нее не захочет. А уж о том, чтобы он объявил ее своей невестой, и речи быть не может!

Поэтому она старалась реже попадаться ему на глаза, что было ее первым правильным решением. Но, несмотря на все ее усилия, она каким-то странным образом то и дело натыкалась на Джеймса. Впрочем, совсем не видеться не представлялось возможным, ибо они находились под одной крышей. Именно по этой причине Джеймс постоянно становился свидетелем все учащавшихся стычек Элин с его матерью.

Элин поняла, что, как бы она ни старалась, ей никогда не удастся угодить Глэдис. К мистеру Колхауну, напротив, она испытывала чувство благодарности, ибо он не раз заступался перед женой за их юную гостью. Но, к сожалению, он часто отлучался по делам, а кроме него больше никто не мог справиться со зловредным языком хозяйки дома.

Правда, Джеймс тоже становился на сторону сводной сестры, но и он часто отсутствовал дома, проводя время с друзьями. Таким образом, Элин по большей части приходилось самой стоять за себя, противодействуя выпадам Глэдис.

А та однажды опустилась до того, что обвинила Элин в краже золотого кольца с бриллиантом. Не слушая никаких объяснений, Глэдис заставила девушку вывернуть карманы, а затем велела прислуге обыскать ее комнату.

Дрожа от ужаса и унижения, Элин убежала в дальний конец парка. Там она сидела на скамейке, не переставая утирать слезы, пока ее не разыскал Джеймс. Он сообщил, что злополучное кольцо нашлось. Одна из горничных обнаружила его под туалетным столиком в спальне Глэдис.

Джеймс отвел Элин в ее комнату, поминутно утешая и успокаивая, потому что видел: бедняжка побаивается возвращаться в дом, где находится его мать. Затем он велел принести Элин поднос с едой — ему было ясно, что она ни за что не спустится к ужину. И только после этого, убедившись, что Элин ни в чем не нуждается, Джеймс попрощался с ней: в тот день он торопился на вечеринку к одному из приятелей.

В течение всего долгого вечера Элин лежала в одиночестве в постели — Глэдис, к счастью, не соизволила показаться — и плакала, чувствуя себя оскорбленной и всеми покинутой. В таком состоянии ее и застал вернувшийся около полуночи Джеймс.

Возможно, его действительно беспокоила несправедливость выдвинутого против Элин обвинения и он искренне хотел утешить ее. Но какими бы ни были намерения Джеймса, стоило ему легонько взять Элин за плечи, как атмосфера в залитой лунным светом спальне в тот же миг изменилась. Комната словно наполнилась вибрирующим напряжением. В призрачном полумраке, освещенная лишь мягким лунным сиянием, которое скрадывало недостатки ее многострадальных волос, Элин с легкостью поверила, что ее грезы стали явью. Она представила себя принцессой, разбуженной от долгого сна поцелуем прекрасного принца. Реальность и вымысел настолько тесно сплелись в ее воображении, что она с готовностью ответила на нежные объятия Джеймса. Ее губы раскрылись навстречу его губам, словно она хотела показать Джеймсу, что ей приятны ласки его сильных рук.

К несчастью, Элин не удержалась от легкого стона наслаждения, и это погубило сказочное очарование волшебных мгновений.

— О Господи! — услыхала она в следующую секунду.

Столько лет прошло, а Элин до сих пор помнит, какая досада прозвучала в голосе отпрянувшего от нее Джеймса. И как его лицо исказилось гримасой отвращения.

— Никогда больше не приближайся ко мне! — процедил он сквозь зубы. — Слышишь? Никогда!

— Прошу тебя, Джейми, не говори так! — взмолилась Элин. — Ведь я люблю тебя. Понимаешь? Люблю всем сердцем!

— Не глупи! — сердито бросил Джеймс. — Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. К любви это не имеет никакого отношения. — Он коротко рассмеялся. — Когда ты станешь старше, то узнаешь, чем отличается любовь от страсти. Так что давай не будем забывать, что мы с тобой брат и сестра — пусть даже и сводные. К тому же я посоветовал бы тебе не играть в эти игры, по крайней мере до тех пор, пока ты не повзрослеешь настолько, чтобы понимать их правила. — С этими словами Джеймс повернулся и выбежал из комнаты.

Как Элин удалось пережить остаток ночи, она не понимала до сих пор. Но на этом ее злоключения не кончились. Утром, едва проснувшись, она увидела в своей спальне Глэдис. Ничуть не смущаясь, та сообщила ей, что вчера подслушивала под дверью и потому знает о неудачной попытке Элин соблазнить ее сына.

— Наконец-то ты обнаружила свое истинное лицо! — гневно воскликнула Глэдис. — Я чувствовала, что к этому все идет. Хорошо, что Джейми спозаранку уехал в Мадрид — так мне будет легче навести порядок в доме!

Затем последовало самое большое унижение в жизни Элин. Глэдис заявила, что решила принять меры, которые оградят ее сына от возможного шантажа со стороны «негодной девчонки», вздумай она использовать в своих целях вчерашнее происшествие. Миссис Колхаун подозревала Элин в том, что она хочет женить на себе ее сына.

— Я знаю, что между вами вчера ничего не произошло, но мне необходимо получить официальное заключение врача, подтверждающее, что ты осталась девственницей. — Она хитро прищурилась. — В случае чего я представлю этот документ суду!

Как ни оправдывалась Элин, как ни заверяла Глэдис, что у нее и в мыслях нет ничего подобного, та осталась непреклонной. Она отвезла Элин к своему гинекологу, и там ей впервые в жизни пришлось сесть в ужасное кресло и подвергнуться унизительному осмотру.

Конечно, если бы Элин была совершеннолетней, Глэдис не посмела бы обращаться с ней подобным образом, а так она считала себя вправе делать то, что казалось ей необходимым для блага семьи. Вечером того же дня шофер миссис Колхаун отвез совершенно раздавленную Элин в аэропорт и усадил в самолет, следовавший в Нью-Йорк. Глэдис даже не вышла попрощаться с ней. С тех самых пор и до момента, когда Элин обманом проникла в кабинет Джеймса, она никогда больше не встречалась ни с кем из этого «святого» семейства.

Погруженная в безрадостные воспоминания, Элин вздрогнула, когда предмет ее первой любви вновь показался в гостиной.

— В самолете, как всегда, кормили отвратительно, поэтому я умираю с голоду. Идем, я там кое-что состряпал, — пригласил ее Ньюмарк.

Элин только что как будто заново пережила былое унижение, поэтому она даже не сразу сообразила, о чем идет речь. Потом ей удалось взять себя в руки.

— Мм… я не хочу есть… То есть… я имела в виду, что мне пора отправляться домой, — невнятно пробормотала она, поднимаясь с кресла.

В эту минуту, к величайшему смущению Элин, в животе у нее раздалось голодное урчание.

Джеймс рассмеялся.

— Возможно, ты и не хочешь есть, но твой организм явно имеет иное мнение на этот счет! Интересно, когда ты ела последний раз?

Элин честно попыталась вспомнить. Утром она съела сандвич с ветчиной, потом был стаканчик чая у Лолли Чемберс, и здесь она выпила несколько глотков вина.

— Судя по тому, как долго ты вспоминаешь, тебе действительно давно пора подкрепиться, — констатировал Ньюмарк. Затем, не обращая внимания на протесты Элин, он взял ее под локоть и проводил в просторную кухню.

— Это в самом деле было здорово! — с довольным вздохом произнесла спустя некоторое время Элин, глядя на стоявшую перед ней пустую тарелку. — Мне не очень хочется делать тебе комплименты, но ты, похоже, обладаешь незаурядными кулинарными способностями.

— Благодарю! — Джеймс усмехнулся почти с тем же выражением, которое было на лице Элин, когда он сам похвалил наброски сценария телепередачи.

От той не укрылся этот маленький нюанс.

— Ты мог бы догадаться, что я кое-что умею в своей области, иначе мне не платили бы за это деньги, — мягко поддела она Ньюмарка. — Однако я все же не являюсь ясновидящей и потому не могла знать, что директор огромной строительной компании и, если верить слухам, покоритель женских сердец окажется еще и первоклассным поваром!

— Благодарю еще раз! — Джеймс сдержанно кивнул. Похоже, ему не слишком понравился намек Элин на его отношения с женщинами. — К слову о моей репутации. Должен заметить, что слухи обычно сильно преувеличивают действительность. Это все твои коллеги стараются, выдумывая всякие небылицы.

— Возможно, — не стала спорить Элин. Вместо этого она отпила глоток превосходного вина. — Не переживай, Джейми. Как только распространятся сведения о том, что ты превосходно готовишь, у тебя отбоя не будет от девушек и твоя личная жизнь наладится.

— С моей личной жизнью все в порядке! — раздраженно возразил Ньюмарк.

— А я восприняла твои слова так, что у тебя как будто имеется недостаток в…

— Чушь! — фыркнул Джеймс. — Я всего лишь хотел сказать, что… — Он внезапно замолчал, заметив в глазах Элин искорки веселья. — А-а, так ты дразнить меня вздумала! Ладно, я помолчу. Кстати, по-моему, ты много пьешь. Наверное, пора нам перебраться в гостиную и отдать должное кофе, как ты думаешь?

О Боже, спохватилась Элин. Кажется, я действительно позволила себе выпить лишнего!

К сожалению, осетрина, крабы и салат из свежих помидоров и огурцов с зеленью были так вкусны, что она даже не заметила, сколько выпила вина. Как же я поведу автомобиль в таком состоянии? — с ужасом подумала она.

Все тот же вопрос не давал покоя Элин и несколько минут спустя, когда она потягивала крепкий ароматный кофе, сидя в гостиной на диване. Она надеялась, что кофе ослабит действие алкоголя.

Выпитое вино развязало ей язык, и она принялась рассказывать Ньюмарку о гениальном, по ее мнению, плане пригласить все три пары влюбленных на бал, посвященный Дню святого Валентина.

— Я имею в виду прием, который устраивает твоя мать, — уточнила Элин. — Кстати, я все никак не могу понять, почему бал проводится тринадцатого февраля, ведь праздник отмечают четырнадцатого?

— Четырнадцатого февраля в нашей семье отмечается день рождения моего отчима, — сдержанно пояснил Джеймс. — Матери не хотелось нарушать эту традицию.

Затем Ньюмарк надолго замолчал, мрачнея с каждой секундой. Ему совершенно не хотелось идти на этот глупый бал, и он лихорадочно пытался придумать, как бы ему отвертеться. Завтра, например, он собирался с самого утра позвонить Лолли и предупредить ее о развернутой мисс Доусон деятельности. Если предположить, что Элин не добьется интервью от Лолли и не получит поддержки со стороны самого Джеймса, то ее дурацкая идея будет благополучно похоронена.

А тот факт, что он находит Элин весьма привлекательной, не имеет к делу никакого отношения. Джеймс не собирался позволять ей использовать себя в качестве очередной ступеньки ее служебной лестницы.

Если Элин действительно потеряет работу, то он ни в коей мере не может чувствовать себя виноватым. Во-первых, он никак не мог взять в толк, зачем ей — с ее-то баснословным состоянием! — вообще нужна какая бы то ни было работа. А во-вторых, Элин не следовало прибегать к шантажу!

Несмотря на то что Элин была здорово навеселе, ее мозг работал достаточно ясно, чтобы она могла сообразить, что Джеймс, похоже, не собирается выдвигать возражения против посещения бала. В таком случае, может, выложить все плохие новости сразу?

— Я рада, что ты так спокойно реагируешь на мое предложение. Мне казалось, ты обязательно рассердишься и с ходу заявишь, что ни на какой бал не пойдешь. Предвидя это, я выбрала именно тот бал, который организовала твоя мать. Но самое главное… — Элин на мгновение замолчала, словно желая подчеркнуть значительность того, что она собирается сказать. — Самое главное — я предварительно запаслась билетами! Поэтому у нас не будет никаких неприятных недоразумений.

— Ты очень предусмотрительна! — Джеймс попытался скрыть свое недовольство. Он втайне рассчитывал, что все билеты на этот бал давно проданы.

Элин посмотрела на него внимательнее.

— По-моему, ты все-таки чем-то раздосадован, — заметила она. — Это нечестно, Джейми! Я так старалась. Мне хотелось, чтобы тебе тоже было приятно. В конце концов, это не просто какое-то заурядное событие, но прием твоей матери. Скорее всего, там соберется масса твоих знакомых и тебе не придется скучать. И Глэдис будет рада.

Джеймс подумал что, как ни странно, Элин права. Конечно, ему было досадно, что она обошла его, но он не мог не признать, что если уж выбирать, куда пойти, то лучше этого бала не придумаешь. Впрочем, пилюля от подобных мыслей слаще не становилась.

— У тебя столько хлопот! — медленно произнес он. — Может быть, тебе нужна моя помощь?

— Нет, спасибо. — Элин пожала плечами, внезапно почувствовав прилив радостной уверенности в том, что у нее все получится так, как она задумала.

Конечно, трудно было ожидать, что Джеймс придет в восторг от идеи посетить праздничный вечер, но все же его реакция оказалась куда более спокойной, чем Элин могла себе представить. Правда, она еще ничего не рассказала Ньюмарку о своем сегодняшнем посещении его невесты. Судя по тому, что он пребывает в хорошем расположении духа, не сообщить ли ему самую главную новость сейчас? Правда, нужно еще уточнить кое-какие детали.

— Кстати, я забыла вот о чем, — осторожно начала Элин. — Я еще пока точно не знаю, в котором часу нам всем удобнее будет собраться. Мне нужно предварительно договориться с кинооператором, который будет снимать финал сюжета. Не волнуйся, тебе ничего не придется делать: просто улыбнешься в камеру, и всё, — поспешно добавила она. — Среди недели я дам вам с Лолли знать, в котором часу мы встретимся. Идет?

— Мм… боюсь, что здесь могут возникнуть некоторые трудности, — заметил Джеймс не без злорадства. — Я не уверен, что Лолли сможет приехать на бал. Печально, конечно. — Он притворно вздохнул. — Она девушка добрая и рада была бы тебе помочь, но…

— Насчет этого не беспокойся. Лолли дала мне твердое обещание приехать. Она выдвинула только одно условие — чтобы я не приглашала ее мать.

— Что?!

— Зачем же так кричать! — Элин внезапно осознала, что напрасно так оптимистично расценивала его настроение. Похоже, он все-таки не был готов услыхать известие о том, что она встречалась с Лолли Чемберс.

— Ты в самом деле разговаривала с Лолли?

— Успокойся! Незачем устраивать истерику, — заметила Элин, наблюдая, как лицо Джеймса постепенно заливает краска гнева. — Да, я ездила сегодня в загородное поместье Чемберсов, чтобы встретиться с твоей невестой. Надеюсь, ты будешь рад услышать, что мы с Лолли замечательно провели время за приятельской беседой.

— Почему ты решила, что я буду рад? Я вообще ничего не желаю слышать от тебя. Ты — глупая и назойливая проныра! Почему ты все время суешь нос, куда тебя не просят?

— Нет, постой! — сердито воскликнула Элин. — Я тоже могу кое-что сказать! Я еще никогда не встречала людей самонадеяннее тебя. Ты переполнен сознанием собственной значительности. Кроме всего прочего, ты далеко не так умен, как тебе кажется. Считая меня тупой и недалекой, ты решил, что тебе с легкостью удастся обвести меня вокруг пальца. Ты подумал, что раз Лолли нет в городе, я не найду ее. Ошибаешься! Я раскусила твои тайные надежды и сегодня утром отправилась на встречу к твоей невесте. И знаешь, к какому выводу я пришла? Лолли совершает большую глупость, решаясь выйти замуж за такого человека, как ты! Для меня остается загадкой, почему она тебя боготворит, ведь ты не пропускаешь ни одной юбки!

— Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне! — вспылил Джеймс. — И что ты вообще знаешь о моей личной жизни, чтобы о ней судить?

— Тебе достаточно часто перемывают косточки в прессе, а дыма без огня не бывает, как тебе известно!

— Ах вот как? Ну, в таком случае, раз уж я так падок на женщин, почему бы мне и сейчас не воспользоваться удобным моментом?

Элин не успела понять, что же, собственно, произошло. Все получилось так быстро! То она сидела на диване и высказывала расположившемуся в кресле Джеймсу все, что о нем думает, а то вдруг не успев моргнуть глазом оказалась распластанной на спине, а сверху ее придавливал весом своего тела Джеймс.

— С меня довольно! Мне надоело выслушивать всякую чушь! — выдохнул он, глядя вниз, в лицо ошеломленной Элин. — Все долгие девять лет ты была занозой в моем сердце, и теперь настало время вырвать тебя оттуда.

— Что… О чем ты говоришь?

— О нас с тобой, Элли, — шепнул Джеймс так тихо, что почти невозможно было различить смысл его слов. И в следующее мгновение его губы прижались к дрожащим губам Элин.