За два дня до отъезда в Лондон Патрик позвонил Дженнифер.
— Я не смогу поехать, — сообщил он. — Не успел закончить работу над сериалом. И вообще много всяких проблем…
Дженнифер услышала в голосе Патрика столько отчаяния и боли, что у нее комок подступил к горлу. Он не сказал ей об истинной причине своего отказа, сославшись на сериал… Дженнифер поняла: Мередит не отпускает Патрика в Лондон, требуя, чтобы он оставался в Нью-Йорке.
— Жаль, что ты не сможешь поехать, — тихо отозвалась Дженнифер и с деланной бодростью добавила: — Но ничего страшного. Если в процессе работы возникнут вопросы, мы решим их с тобой по телефону. Да, кстати, раз уж ты позвонил, давай кое-что обсудим. — И они в течение получаса говорили о новой редакции мюзикла: о сценах, которые придется добавить, кое о каких сокращениях и изменениях.
После этого возникла неловкая пауза.
«Рассказала ли ему Мередит о нашем с ней разговоре? — думала Дженнифер. — Вряд ли. Зачем?» — Но спросить об этом Патрика не решилась.
— Как только приедем в Лондон, я позвоню тебе и сообщу номер телефона в театре. И мы будем с тобой созваниваться.
— Дженни… я очень по тебе скучаю. — Голос Патрика дрогнул. — Дженни…
У нее задрожали руки и заколотилось сердце.
— Прошу тебя, Патрик, не надо… — прошептала она. — Мне и так нелегко… — Услышав на том конце провода тяжелый, печальный вздох, Дженнифер быстро проговорила: — Мне надо идти, Патрик. До свидания, я позвоню тебе.
Она повесила трубку, и слезы градом хлынули из ее глаз. В ушах звучал глухой, срывающийся голос Патрика. Дженнифер слышала его так ясно, словно он был здесь, рядом, и ей казалось, что отказ Патрика от поездки в Лондон продиктован не обстоятельствами, а самой судьбой.
Услышав в телефонной трубке короткие гудки, Патрик растерянно подержал ее в руках, потом положил на рычаг и закрыл лицо руками. Итак, все сказано. Он не едет в Лондон, а остается здесь, в Нью-Йорке. С Мередит.
Мередит… Последние несколько дней она буквально изводила его своими ласками! Постоянно прикасалась к нему, гладила, то и дело целовала, говорила нежные слова и каждую ночь требовала близости. Она так измучила и опустошила Патрика морально и физически, что он, не выдержав, переехал в музыкальную студию. Это напоминало бегство, но Мередит, то ли не поняв, то ли не захотев понять этого, продолжала упорно держаться своей прежней линии поведения.
По нескольку раз в день она звонила Патрику в студию. Требовала, чтобы он обязательно приходил в театр и перед началом спектакля, и после окончания. Придумывала разные нелепые предлоги: например, частично изменился состав исполнителей, а ей не удается быстро сходиться с людьми, поэтому необходимы присутствие Патрика на репетициях и его моральная поддержка.
Казалось бы, Мередит давно избавилась от своих комплексов! Так нет, она снова и снова уверяла мужа, что умирает от страха перед выходом на сцену и только его появление в театре перед началом очередного спектакля придает ей силы и мужества.
И уж конечно, в свете этих событий Патрик и заикнуться не мог о том, чтобы уехать в Лондон. Он представлял себе, что произойдет с Мередит, если она услышит о его решении отправиться туда. Начнутся сцены, истерики, угрозы…
Итак, Дженнифер едет в Лондон одна. Эта мысль приводила Патрика в отчаяние. Теперь, когда она развелась с Тони и стала свободной, они все равно не могут быть вместе! А вдруг Дженнифер познакомится с кем-нибудь в Лондоне?
Патрик лег на диван, закрыл глаза, и перед его мысленным взором снова возникло лицо Дженнифер. Он вспоминал тог день, когда она в последний раз приходила к нему в студию, их разговоры и нелегкие объяснения, их страстные поцелуи и пылкие объятия…
Он незаметно задремал, и ему снова приснилась Дженнифер. Патрик и она стояли на разных берегах реки, а моста не было. Он в отчаянии рвался к ней, но не знал, как перебраться. Наконец Патрик заметил мост и очень удивился, что не видел его раньше. Он побежал по нему, а Дженнифер бросилась навстречу. Они бежали очень быстро, что есть силы, но Патрику почему-то казалось, что они двигаются как в замедленной съемке.
«Только бы она не исчезла! — повторял Патрик. — Только бы успеть к ней!»
Наконец они встретились, и Патрик, раскрыв объятия, почувствовал горячее упругое тело Дженнифер. Он начал неистово целовать ее и страстно шептать слова любви…
Внезапно проснувшись, Патрик вскочил и растерянно огляделся. Дженнифер с ним не было. В отчаянии он упал ничком на диван, и сдавленные глухие рыдания сотрясли его тело.
Дебра Диллон намазала маслом тост и, указав на блюдо с аппетитным фруктовым салатом, предложила Тони:
— Попробуй, дорогой, он очень вкусный!
Они завтракали в ресторане отеля «Брейкер» в Палм-Бич. Все пункты тщательно продуманного плана Дебры Диллон были выполнены, и теперь она торжествовала победу. Наконец-то Дебра находилась там, где ей положено, и именно в том качестве, о котором мечтала. Она живет в роскошном отеле с Тони де Пальма, ее женихом!
Вернувшись из Европы, Дебра почти сразу заговорила с Тони о поездке в Палм-Бич. Ей очень хотелось побывать там, став невестой Тони, и он, как ни странно, не отказал. Просто позвонил в свой офис и сообщил, что задержится еще ненадолго. Тони был с Деброй мил, приветлив и, как всегда, щедр. Ни словом не упрекнул за то, что она спровоцировала его развод с женой. Кстати, о том, какой у них с миссис де Пальма состоялся разговор, он тоже не упоминал, а Дебра и не пыталась выяснить. Зачем? Ведь все получилось так, как она задумала.
Тони позвонил ей перед самой поездкой и, не вдаваясь в детали, объявил:
— Собирайся, ты едешь со мной в Европу.
И Дебра мгновенно, собрала вещи, не задав ни единого вопроса. Париж, Рим, Милан, Лондон… Дебра окружила Тони необыкновенным вниманием, а уж в постели делала все, что могла и умела, лишь бы не разочаровать де Пальма и не вызвать его неудовольствия. Изредка вспоминая миссис де Пальма, Дебра думала о том, что эта женщина повела себя в такой сложной ситуации вполне достойно. Насколько известно, не устраивала скандалов, не выдвигала никаких особенных требований. Конечно, Тони пришлось выложить кругленькую сумму за развод, но это не страшно. Он богатый, и его денег на век Дебры хватит.
Во время бракоразводного процесса Дебра читала в газетах множество сплетен о семье де Пальма и иногда даже сочувствовала жене Тони, на которую вылилось столько грязи. Какой женщине приятно, когда о ней пишут, что муж бросил ее ради молодой красивой рекламной модели! В глубине души Дебра подозревала, что на самом деле не Тони оставил Дженнифер, а она ушла от него, но спрашивать об этом не считала возможным. Важен ведь свершившийся факт: Тони расстался с Дженнифер, и Дебра теперь — его невеста.
Жизнь в Палм-Бич, в роскошном отеле, казалась Дебре восхитительной, сказочной. Даже поездка по городам Европы не произвела на нее такого сильного впечатления, как проживание в «Брейкере». В Палм-Бич чувствовался особый стиль, здесь бывали только люди, принадлежавшие к высшим слоям общества.
Дебра играла в гольф, много плавала в бассейне, часто посещала дорогие магазины и покупала модную элегантную одежду. Правда, чувствовала себя она неважно и быстро уставала, но это ничуть не омрачало ее радости. Стоит ли обращать внимание на легкое недомогание, когда все мечты сбылись и рядом с тобой красивый богатый мужчина? К тому же Дебра не просто его любовница, а невеста!
Ощущать себя невестой Тони де Пальма было еще восхитительнее, чем невестой Арнольда Броди. Конечно, Арнольд был несравненно богаче Тони, зато де Пальма — известный человек, его имя и фотографии постоянно мелькают на страницах газет и журналов, да и в Палм-Бич он владеет бутиком, который посещают знаменитости и миллионеры!
В Палм-Бич Дебра познакомилась с молодыми дамами, живущими в отеле, и они сразу приняли ее в свой круг. А как же иначе? Ведь Дебра теперь — невеста состоятельного человека, а значит, у нее такой же высокий социальный статус, как и у этих дам. Наконец она стала ровней людям, которым завидовала с детства. Ей все удалось!
Тони с трудом подавил зевок и поморщился. Господи, как ему надоело слушать пустую болтовню Дебры! С Дженнифер у него все было иначе. Дженнифер… Конечно, он вспоминал о ней, иногда скучал, но запрещал себе думать о бывшей жене и о том, что между ними произошло.
Мысль, что Дженнифер, которую он всегда любил, изменяла ему, приводила Тони в отчаяние. Иногда ему даже казалось, что он ненавидит Дженни. Как она могла пасть так низко и завести любовника! Это не укладывалось в голове Тони. Неужели все женщины такие? Лживые, коварные, подлые. Даже лучшие из них, к которым до сих пор, несмотря ни на что, Тони причислял Дженнифер. Им нельзя доверять, на них нельзя положиться. Если Тони вдруг надумает жениться, он уже не будет вести себя так наивно и глупо. Кем бы ни оказалась его будущая жена, Тони непременно поставит ей два условия. Первое: никакой карьеры и профессиональных амбиций. Пусть сидит дома, занимается хозяйством, мужем и детьми. Второе: до заключения брака ей придется подписать официальный документ, и она откажется от любых финансовых претензий к мужу в случае развода.
Взглянув на часы, Тони поспешил закончить завтрак. Ему не только опостылела болтовня Дебры, но он уже не мог смотреть на нее. В последнее время она выглядела не лучшим образом: осунулась, под глазами залегли темные круги, а кожа приобрела нездоровый серый оттенок.
И вообще, какого черта ей приспичило поехать в Палм-Бич? Этого Тони не понимал. Хорошо еще, что сейчас май, сезон отдыха не наступил и знакомых, чьим мнением дорожит Тони, пока здесь нет.
Поездка в Европу с Деброй развеяла остатки его иллюзий. Любовница оказалась глупой, пустой, скучной, ничем не интересовалась, кроме модной одежды и развлечений. Если бы Тони любил Дебру, он снисходительно смотрел бы на эти недостатки. Но Тони не любил Дебру.
— Мне пора, дорогая. — Тони поднялся. — Сегодня у меня в офисе много дел. Кстати, днем я не приду обедать. У меня назначена важная деловая встреча. Надеюсь, ты не будешь скучать?
— Нет, — улыбнулась Дебра. — Я пообедаю с моими новыми приятельницами. — И она поцеловала Тони в щеку.
Пока Тони и Дебра путешествовали по Европе, он нанял частного детектива и поручил ему разузнать о прошлом Дебры. Результаты расследования, как и предполагал Тони, оказались неутешительными. Дебра Диллон родилась и выросла в бедной многодетной семье. Родители не уделяли детям никакого внимания, не занимались их воспитанием и образованием.
«Что ж, ничего удивительного, — раздраженно думал Тони, для которого семья всегда имела первостепенное значение. — Вот она и выросла пустой болтушкой, без интересов и стремлений».
Кроме того, выяснилось, что немолодая простоватая женщина, которую Дебра представляла как своего личного парикмахера, — ее старшая сестра.
Тони направился к телефону-автомату и позвонил одной своей клиентке, часто делавшей покупки в его бутике в Палм-Бич.
— Мы пообедаем сегодня вместе, дорогая? — спросил он. — Да, конечно, это время меня устраивает. Я мечтаю поскорее увидеться с тобой, — мягким, вкрадчивым голосом добавил он и почувствовал, как его охватывает желание.
Клиентка, тридцатилетняя разведенная дама, была симпатичной, соблазнительной брюнеткой. Де Пальма встречался с ней ежедневно с тех пор, как приехал с Деброй в Палм-Бич. Опытная и чувственная женщина удовлетворяла любые его сексуальные запросы и желания, даже самые нестандартные.
Тони сознательно оттягивал момент женитьбы на Дебре, ссылаясь на то, что официально состоявшийся развод якобы не решил всех проблем и теперь Дженнифер требует от него значительную сумму. Ложь! Развод поставил точку в их отношениях, и бывшая жена никаких претензий к Тони не предъявляла. Тони тянул время, чтобы дождаться, когда у Дебры родится ребенок. Тогда он проведет комплексное обследование его здоровья на предмет выявления физических недостатков и психических патологий, потом, если результаты исследований удовлетворят его, он сам пройдет тест на установление отцовства. Если окажется, что ребенок действительно его, Тони, возможно, снизойдет до того, чтобы назвать Дебру Диллон миссис де Пальма. Возможно…
Дженнифер шла по набережной Виктории и смотрела на темную мутную воду Темзы. Когда начал накрапывать дождь, она поплотнее запахнула полы плаща фирмы «Барберри» и подняла воротник. Ветер усиливался, становилось прохладно, дождь заливал лицо.
Дженнифер возвращалась из театра «Друри-Лейн», где сегодня состоялась очередная репетиция мюзикла, и обдумывала сложившуюся ситуацию. Прошел месяц со дня ее приезда в Лондон, работа над спектаклем была в самом разгаре, но постоянно возникали различные проблемы, связанные в основном с тем, что, по замыслу лондонских коллег, мюзикл было необходимо во многом изменить. Постановка, декорации, костюмы, освещение… Обновление либретто и соответственно музыкальных номеров.
Самым сложным для Дженнифер было то, что им с Патриком приходилось работать по телефону. Так они уже сочинили три новых номера, но когда актеры репетировали их, Дженнифер сразу замечала недостатки. Это по телефону все звучало красиво и гладко, а в живом исполнении…
На репетициях часто возникали перебранки, особенно нетерпимым и раздражительным характером отличался дирижер. Иногда он даже кричал, что бросит все и уволится. Режиссер Шон Блейн тоже нередко высказывал недовольство по тому или иному поводу и постоянно упоминал Латтимора, который, по непонятным для него причинам, остался в Нью-Йорке. Дженнифер как могла защищала Патрика, но в душе соглашалась с претензиями режиссера. Конечно, композитор, вносящий изменения в музыку, должен находиться здесь, а не общаться с соавтором по телефону!
Сегодня утром, например, Шон попросил Дженнифер добавить музыкальный номер в первый акт. Елена вместе с Парисом отправляется в Трою. Она очень скучает по Менелаю, сердце ее разрывается от тоски, и Елена печально поет о том, как мечтает встретиться с ним. Надеясь, что когда-нибудь они снова будут вместе, она молит богов о приближении этого счастливого часа.
Дженнифер твердо пообещала Шону, что в течение двух дней они с Патриком сочинят арию Елены. Но пока звонить композитору было рано, и она решила еще немного погулять по набережной, несмотря на уныло моросящий дождь.
Дженнифер остановилась, оперлась рукой на парапет, задумчиво посмотрела на темную свинцовую воду, потом на серое, затянутое облаками небо. Как давно все это было: размеренно протекающая супружеская жизнь, наивная уверенность в том, что они счастливая пара, с общими взглядами, суждениями и привычками.
В последнее время Дженнифер почти не вспоминала Тони и даже удивлялась тому, что так быстро забыла его. Вот если бы ей удалось забыть и о его чудовищном поступке, повлекшем за собой смерть Мелиссы!
Прежде, когда Дженнифер бывала в Лондоне с Тони, дни ее проходили в деловых переговорах, встречах с клиентами, обедах в ресторанах и ужинах в ночных клубах. Теперь же она посвящала все свое время работе над мюзиклом, а по вечерам ходила с коллегами в театры.
Дженнифер надеялась, что напряженная работа поможет ей забыть о Патрике, но любовь к нему жила в ее сердце, и мысли о нем преследовали постоянно. Да и как забыть о Патрике, если они по нескольку раз в день разговаривают по телефону, обсуждая изменения в музыкальных номерах и сочиняя новые? Когда телефонная связь была плохой, голос Патрика звучал глухо и отстраненно, и Дженнифер казалось, что он отдаляется от нее, становясь чужим.
Несколько дней назад она спросила Патрика, как продвигается его работа над телевизионным сериалом, и он с облегчением ответил, что завершил ее. Однако не сказал, что намерен приехать в Лондон, а Дженнифер не стала просить его об этом. Она подозревала, что Мередит крепко держит мужа возле себя и не отпустит ни на минуту.
Глядя на Темзу, Дженнифер вспоминала другую реку, по которой они с Патриком катались на лодке во время их незабываемого уик-энда в Кембридже. Как давно это было…
«Когда-нибудь мы будем вместе», — сказал тогда Патрик.
Дождь кончился, и Дженнифер решила не возвращаться в отель, а еще немного прогуляться по набережной до моста Ватерлоо. Ей хотелось обдумать будущую арию Елены и попытаться кое-что сочинить. Внезапно она подумала, как схожи две ситуации — реальная и вымышленная. Дженнифер так же тоскует, и ее душа рвется к любимому человеку.
Охваченная вдохновением, Дженнифер достала из сумки авторучку и блокнот, остановилась и написала: «Мы будем вместе». Поэтические строки являлись так быстро, что она едва успевала записывать их. Дженнифер шла, временами останавливалась, и когда достигла Саут-Бэнк, основа будущей арии была готова.
Оживленная, в приподнятом настроении, Дженнифер села в такси и поехала в отель «Савой», где остановилась. Ей хотелось поскорее позвонить Патрику и прочитать только что сочиненные строки.
Она торопливо набрала номер его студии, но, к ее разочарованию, Патрика не застала. На автоответчике звучал его веселый голос:
«Привет, это Латтимор — едва живой, но полный творческих планов и устремлений. Если назовете свое имя и номер телефона, я непременно перезвоню вам. Пока!»
— Латтимор, это Райленд, вполне живая. Шон хочет, чтобы мы сочинили дополнительную арию для первого акта. Я кое-что написала… — И Дженнифер начала зачитывать сочиненные на набережной строки. Ей пришлось звонить три раза, поскольку короткая магнитная пленка автоответчика быстро заканчивалась.
«А может, позвонить Патрику домой?» — подумала Дженнифер, повесив трубку.
Но она сразу отвергла эту мысль, поскольку не испытывала ни малейшего желания беседовать с Мередит.
В следующие два дня на репетициях царила такая же нервозная, даже взрывная атмосфера. Патрик, к изумлению Дженнифер, не перезвонил. Она несколько раз пыталась разыскать его, но тщетно: его не было ни дома, ни в студии. Дирижер и режиссер настойчиво требовали присутствия композитора.
К вечеру второго дня Дженнифер вдруг вспомнила, что сегодня праздник — День независимости Америки. Патрик наверняка отмечает его с семьей, вне дома.
На следующий день, в понедельник, пятого июля, репетиция тоже проходила в напряженной обстановке. Все были взвинчены, раздражены, и Дженнифер приходилось кричать, чтобы ее голос был услышан и не потонул в общем нестройном хоре громких, возмущенных голосов. Снова отовсюду доносились нападки на композитора Латтимора, и Дженнифер защищала его как могла, хотя в душе тоже ругала. Почему он до сих пор не позвонил, не дал о себе знать? Ведь праздник закончился и наступили будни!
Репетиция длилась без перерыва до шести часов вечера, а потом Дженнифер, с больной головой и охрипшим голосом, поспешила к себе в «Савой», чтобы немного отдохнуть и прийти в себя. Она давно не чувствовала такой усталости и опустошенности.
Приняв горячий душ, Дженнифер закуталась в махровый халат и уже хотела прилечь отдохнуть, как раздались телефонные звонки. Сняв трубку, она услышала голос Патрика. Не поздоровавшись, он громко запел: «Мы будем вместе!»
Дженнифер, улыбаясь, молча слушала. Мелодия ей очень нравилась, а главное, прекрасно гармонировала с сочиненными ею стихами. Сердце замирало у нее в груди, и Дженнифер казалось, что голос Патрика звучит необычайно нежно и проникновенно.
— Великолепно! — воскликнула она, когда Патрик умолк. — Это именно то, что нам нужно! Замечательно! Ты сочинил не просто красивую мелодию, но еще и очень точно отражающую текст!
На том конце провода раздался жизнерадостный смех.
— Ты не поверишь, Дженни, но я сочинил ее еще до того, как услышал на автоответчике твои стихи! И знаешь почему? Потому что все время думал о тебе.
«И я о тебе постоянно думала», — мысленно сказала Дженнифер, не решаясь произнести это вслух.
— Конечно, кое-что нам придется с тобой доработать, но основное мы уже сделали, — продолжал Патрик. — Уверен, этот музыкальный номер станет хитом!
— Надеюсь.
— Как прошла сегодняшняя репетиция?
— Трудно, — вздохнула Дженнифер. — Все возмущались, кричали друг на друга, злились… Кстати, Шон снова выражал недовольство тем, что мы до сих пор не связались с тобой по телефону. Я объясняла, что вчера был праздник, но ты же знаешь, как англичане относятся к Дню независимости Америки. Похоже, мне так и не удалось убедить его немного подождать. — Веселый смех Патрика прозвучал так близко, что у Дженнифер заколотилось сердце. — Патрик… а откуда ты звонишь? — срывающимся голосом спросила она. — Ты в Коннектикуте?
— Нет, дорогая, я звоню из холла твоего отеля!
— Что?!
— Да, я на первом этаже. В холле.
— Ты… здесь?
— Ну конечно! Можно подняться к тебе?
— Ой… Патрик… Подожди… Я не одета…
— Тем лучше! — засмеялся он.
— Патрик… но мы не можем…
— Дорогая, теперь мы можем все! Вчера был особый День независимости!
— Что?..
— Да. Вчера Мередит отпустила меня. Навсегда.