Следующие два с половиной дня Витя развлекался тем, что играл в кошки-мышки. Причём мышкой был именно он. 'Птица' кружила по открытому морю, гоняясь за переменчивыми ветрами без всякой системы – лишь бы под парусом. Оставшиеся в живых матросы большую часть этого времени спали, ели и занимались изготовлением больших переносных щитов под руководством Петра. Кораблик легко убегал от тяжёлого судна дикарей, затем мачты складывали и позволяли фаангам немного приблизиться, чтобы дать им почувствовать вкус добычи. Дикари эту игру давно раскусили, но бросать наглую жертву они всё равно не собирались, всякий раз с маниакальным упорством взвинчивая темп на финишной прямой.
Конечно, Витька рисковал. Рисковал сильно, потому что ветер в этих местах оказался штукой очень уж ненадёжной, и заполучить внезапный штиль во время тарана было вполне возможно, но пока им везло. Иногда дикари приближались очень близко – Егоров был неопытным мореходом и пару раз 'Птица' стартовала с заметным опозданием.
– Ишь тыыыы!
Олег изумлённо присвистнул, глядя на всплеск воды возле самого борта кораблика.
– Сколько здесь? Сотня метров, наверное.
Камень на верёвке, запущенный с чёрного корабля не долетел до 'Птицы' всего три метра. Витька сплюнул.
– Чемпионы, блин, олимпийские. Эй, Лак! Всех на вёсла!
Внешне чёрный корабль дикарей здорово смахивал на помесь древнегреческой галеры и драккара викингов. От первой ему достался подводный таран, а от второго – отсутствие палубы и высоченные, покрытые грубой резьбой нос и корма.
– Хек, хек, хек!
– Вот упёртые…
Витька напряг зрение и навострил уши. Гребцы на 'драккаре' каждый свой гребок сопровождали пронзительным стоном, почти криком. Адский труд последних дней даже эти могучие создания, по-видимому, вымотал до предела.
Егоров на секунду представил, что на вёслах драккара сидят тридцать Марий Шараповых и хмыкнул – на слух это было очень похоже.
– Погоди, Олежка. – Витька поднял указательный палец. – Слышь, как они орут. Брешет Лак. Не железные они. Выдыхаются, гады!
И точно – финишный рывок драккара на этот раз был очень короток. Гребцы осилили лишь двадцать гребков в бешеном темпе, а затем бросили вёсла.
Отдохнувшие и отъевшиеся матросы 'Птицы' свои вёсла не бросили, в ответ разразившись бурей восторженных криков и плевками в сторону дикарей. Егоров повеселел.
– Ну, что, товарищ дизайнер из конкурирующей фирмы… завтра дадим им нас догнать?
– Витенька, а может не будем, а?
Катя с надеждой заглянула в глаза своего мужчины, но тот отвернулся и промолчал. От его молчания повеяло таким ледяным холодом, что у Кати перехватило дыхание. Виктор никогда ещё так не поступал. Не молчал, словно чужой. Если она пыталась оспаривать его решение, он всегда нежно и ласково убеждал её этого не делать. А тут…
На глаза сами собой навернулись слёзы.
– Витенька… будь осторожен.
'Пожалуйста!'
– Хорошее утро для битвы.
Лак сиял свежепобритой головой и задиристо смотрел на медленно приближающееся судно фаангов. Утро действительно было хорошим – свежим, прохладным, чистым. На небе, впервые за всё время пребывания в этом мире, земляне увидели облака. Обыкновенные облака, очень похожие на пухлые комочки белой ваты. Ветер ослаб, ослабли волны, ослабла качка. 'Птица' не спеша шла к проливу между двумя безымянными островками, а драккар, упахиваясь изо всех сил, ещё более медленно нагонял её.
Егоров сидел на руле, зажав весло подмышкой.
– Лак, переводи. Я. Говорить буду.
Получилось очень напыщенно. Пётр, Олег и Йилмаз, который немного стал разбирать русский, попытались ухмыльнуться, но, неожиданно получили в ответ совершенно зверский взгляд своего долговязого предводителя.
'Без дураков, парни! Шутки кончились!'
Рядом с сидевшим Витей СТОЯЛА Катя, что в глазах аборигенов было неоспоримым доказательством права господина Вита отдавать команды, пока капитан Кхап лежит в трюме.
– Через час мы пройдём пролив и войдём в лагуну. Там волнения почти нет и стрелять станет легче. Там они нас догонят.
На палубе воцарилась тишина. Матросы 'Птицы' посерели от страха и замерли истуканами.
– Лак, переводи. Пусть не боятся. У нас есть сильное оружие с железной птицы и мы убьём всех фаангов.
Монах послушно перевёл и аборигены по-детски непосредственно завопили от радости – они ещё не научились скрывать свои чувства под маской безразличия.
– Катя, ты командуешь девчонками. Антошка тоже на тебе. Сидите в трюме и не высовывайтесь, понятно? Всё будет хорошо, обещаю.
Зеленоглазая королева молча и серьёзно кивнула.
– Лак, берёшь вон того, колченого, берёте пару самых коротких копий и садитесь в трюме возле люка. Понял? Отвечаешь за госпожу своей головой.
Лактаматиммурам очень низко поклонился.
– Да, господин.
Виктор оглядел своё воинство. Майор, Олег, Йилмаз и четыре безымянных гребца, имён которых он так и не узнал.
'Баран, блять! Тебе с ними в бой, а ты…'
– Ничего не бойтесь. Сидите за нами с копьями и прикрывайте нам спины.
Егоров хлопнул в ладоши.
– По местам, пацаны.
– Погоди, Петро, не стреляй. Пусть крюком нас зацепят.
– Та ты шо…
Майор сначала перешёл на ридну мову а затем на обычный русский мат. Пятеро абордажников были как на ладони – стреляй, не хочу. От силы пятнадцать метров. Совершенно спокойное море. Никакой качки и солнце, светящее дикарям в лицо. Драккар наползал катастрофически медленно и ни о каком таране речи не было. Команда чёрного корабля жутко выла, хрипела, сипела и кашляла, надрываясь на тяжеленных вёслах, но сближение шло в час по чайной ложке. Витя спокойно определил, с какого борта будут подходить враги, велел перетащить и установить большие дощатые щиты, не торопясь проверил упоры и дал команду занимать позиции. У двух небольших бойниц сидели стрелки, между ними с коротким копьём – Олег, а сам командир устроился сбоку. Позади землян прямо на палубе сидели гребцы, вооружённые дротиками.
– Ни шо! – Егоров прищурился и оценил ситуацию. В принципе, можно было встать на вёсла и легко оторваться от преследования, но…
'И долго ещё так бегать будем? Раз, два, три, четыре…'
На носу занималось метательными видами спорта пятеро здоровяков во главе с богато одетым детиной, ростом на голову выше остальных. На корме сидел один рулевой, а с каждого борта в воду опускалось ровно по десять вёсел.
'Двадцать шесть? Двадцать шесть? Гребцы не счёт. Они всё… мёртвые… пятеро абордажников и всё?!'
Виктор не верил в такую удачу. Похоже, им удалось 'укатать' большую часть команды драккара до состояния выжатых лимонов ещё до начала боя.
По двухметровому дощатому щиту гулко бухнул очередной булыжник.
– Ну, мужчины, поработаем?
Всё опять пошло не так как планировалось. 'Неандертальцы' оказались куда умнее, чем ожидал Виктор. Вместо того, чтобы зацепиться крюком за корму, а затем в лоб штурмовать мини-крепость со стрелками, они подошли немного ближе и забросили крюк прямо на щит.
Витька не успел ещё ничего понять, как вся дощатая защита улетела за борт, оставив экипаж 'Птицы' сидеть с открытыми ртами на пустой палубе.
Дикари счастливо взревели – добыча была как на ладони.
Время замерло. Егоров краем глаза заметил, как на четвереньках бегут его стрелки под защиту второго и последнего оставшегося у них щита, как вожак дикарей раскручивает над головой гроздь булыжников на кожаных ремнях, и поднял ракетницу.
Выстрел в упор, с шести метров, был страшен. Ракетница громко хлопнула, чем ввела абордажников в ступор, а главарь с жутким воем улетел спиной вперёд к гребцам, извергая из развороченной грудной клетки фонтан огненных брызг.
– Огонь! Огонь!
В руках у Виктора откуда-то сам собой взялся деревянный меч, которым он очень ловко отбил брошенный в майора дротик, а затем…
Пам, пам, пам, пам.
Шевченко отстрелялся как из пулемёта, за три секунды выпустив всю обойму и начисто выкосив всю абордажную команду.
– Не спи, морда турецкая!
Майор отобрал у Йилмаза пистолет и присел на одно колено, взяв на прицел нос драккара.
– Олег, перезаряди, – Витька пнул ближайшего матросика, размахнулся, и со всей дури швырнул в ближайшего гребца трофейный булыжник.
– Ааааааа!
Маленькие тайские моряки разжали уши, завопили, подскочили и за пару секунд переправили обратно на драккар всё то, что несколько дней назад швыряли в них дикари.
Пам.
Здоровенный рыжий детина, обессилено сидевший на лавке, дёрнулся, брызнул кусочками мозга и повалился на дно корабля.
Пам.
В низком лбу другого дикаря появилась красная точка.
Пам.
Снова кусочки черепа, кожи, крови и мозга.
Пам.
Пам.
Майор украинских ВВС и рядовой запаса из Казахстана, перебрались на драккар и медленно двигались вперёд, расстреливая ПРИВЯЗАННЫХ к вёслам гребцов. Следом за ними шли тайцы, которые хоть и вздрагивали при каждом выстреле, но, подгоняемые пинками Йилмаза и Виктора, не забывали делать контроль, тыча копьями в подстреленных неандертальцев. Вся команда чёрного корабля умерла за одну минуту.
– Ввввяя!
Олег снова лежал, свесив голову за борт и кормил полупереваренным завтраком рыб. Шевченко по-отцовски похлопал парня по спине и перебрался к Вите, который сидел на палубе, свесив ноги в тёмный зев люка.
– Да, солнышко, все живы-здоровы… ой, нет, Олега опять рвёт… сидите там пока… да Лександрыч, слушаю тебя.
Майор сначала долго молчал, пристально изучая высокий резной нос драккара, качавшийся в нескольких метрах от них. На чёрной деревяшке очень грубо были вырезаны сцены битв, голые женщины и отрубленные головы. Витька проследил за взглядом лётчика.
'Мрак!'
– Спасибо Витя.
Майор без сил повалился на палубу и невидяще уставился в небо.
– Если б не ты…
– Э?
– Эге.
– Мда.
Мужчины замолчали. Говорить было не о чем. Выстрел в главаря, так вовремя сделанный Витей, по сути, предрешил итог боя. И то, что копьё, летевшее в майора, тоже отбил он, видели все.
От подтянутого к борту 'Птицы' корабля фаангов несло жуткой вонью. Крепчайшее чёрное дерево, из которого было построено это судно, было щедро унавожено всё той же липкой и жирной гадостью. Ветер снова переменился и палубу накрыла мощнейшая волна вони.
Витя закряхтел. Запашок сшибал с ног не хуже химического оружия. В пылу боя команда 'Птицы' не замечала этого, но сейчас…
В горле сначала запершило, потом из желудка вверх попёр завтрак, в носу защипало, а на глаза навернулись слёзы. Вонищща была настолько непередаваемая, что Витька просто не мог подобрать слов, чтобы описать эту мерзость. Ничего подобного он ещё никогда не ощущал.
'А к вечеру ещё и трупаки аромату добавят…'
Егоров, в полной уверенности, что он, как капитан, может отдать такой приказ, как следует прочихался и жестом велел тайским матросам возвращаться на трофей и заняться там уборкой. Четверо полуголых гребцов выпучили глаза, зажали пальцами носы и, делая вид, что их тошнит, идти на чёрный корабль отказались.
– Чистоплюи!
Витя хотел добавить пару заковыристых выражений, но тут из люка показалась Катя. Женщина тоже морщила носик и смотрела на него с таким выражением на лице, что Витька только вздохнул.
'Всё, млять, приходится делать самому!'
– Йилмаз, пошли, – Виктор указал проштрафившемуся турку на фронт работ и принялся раздеваться, – поработаем… ассенизаторами.
Пожилой майор лежал на палубе – от жары и волнения у него поднялось давление, и работать он не мог. Олег до сих пор маялся, перегнувшись через фальшборт на носу корабля, а женщин Витя и сам бы на это дело не отправил. К радости бригады уборщиков, собиравшейся духом перед тем, как приступить к работе, к ним присоединился Лак, принёсший с собой два кожаных ведра на верёвках и две швабры с размочаленными тряпками.
Витька, на всякий случай, проверил пистолет и скомандовал.
– Пошли.
Фальшборт драккара возвышался над палубой 'Птицы' почти на полтора метра и мужчинам пришлось попотеть, чтобы на неё взобраться. Просто удивительно, как во время боя, все эти трудности и преграды преодолеваются. Незаметно, играючи.
– Мать моя!
Витька замер с открытым ртом, на миг позабыв даже о запахе. Картина, открывшаяся перед ним, была готовой иллюстрацией ада. Весь корабль был завален телами дикарей и залит ЛУЖАМИ крови.
'Зря я вчера поел'
Егорова вырвало. Пример командира – приказ для подчинённых. Турка стошнило прямо себе под ноги, а Лак интеллигентно успел уползти к борту.
– Чё, Вить, совсем плохо?
Серо-зелёный Олег не выпускал женщин из трюма и сочувственно смотрел, как страдает друг.
– Э.
Витька неопределённо махнул рукой, посмотрел в небо, продышался и, намотав на лицо рубашку, решительно двинул вперёд.
Драккар рядом с 'Птицей' смотрелся как датский дог рядом с болонкой. Корабль был приблизительно двадцати пяти метров в длину и пяти в ширину. Палубы у него не было, зато на носу, где сейчас стоял Витя, и на корме имелись небольшие площадки, под которыми можно было укрыться от солнца или дождя. Егоров запоздало подумал о том, что они как-то не удосужились проверить эти закутки, но потом, очарованный хищной красотой корабля, махнул на это рукой.
Драккар был невероятно, немыслимо красив! Грубая резьба, покрывавшая нос, нисколько его не портила. Даже наоборот – придавала некую брутальность, но в остальном корабль был изящен. Стремителен. Силён. Было видно, что судно строилось по проекту и строилось очень умелыми мастерами.
Позади восхищённо выдохнул Лак.
– Господин. Это. Это – чудо! Даже у Властелина, – абориген автоматически высоко поднял сложенные ладони, – всех людей нет такого корабля!
Егоров на секунду впал в созерцательную нирвану, но тут снизу, с лавок, на которых лежали тела убитых дикарей, раздались стоны, хрипы и всхлипы и разом сбили всё хорошее настроение. Витька вздрогнул и огляделся. Вокруг снова стояла жуткая вонь, грязь, лежали трупы и влажно блестели потёки крови.
– Ладно. За дело, парни.
Только сейчас Виктор смог хорошенько рассмотреть поле утреннего боя и более-менее уложить в голове те события. Абордажная команда, во главе со своим командиром в полном составе валялась на дне драккара, сразу позади носовой надстройки. Шевченко со страху пару раз промазал, но остальные пять пуль он, Витя присмотрелся, всадил точнёхонько в черепушки врагов. Егоров ворочал тяжеленные туши и с отстранённым интересом рассматривал мертвецов, успевая обдирать с них всё самое ценное – мечи, кинжалы и толстые железные цепи.
'Кабан! Нет, лось…'
– Помоги.
Тело главаря улетело за борт. Йилмаз выпачкался кровью, снова сблевнул, но работу не бросил. За двадцать минут мужчины выкинули в море все тела, попутно добив трёх раненых, и собрали нехилую колюще-режущую коллекцию. Следом за землянами полз посеревший Лак, который громко пел какие-то свои молитвы, подбирая и выбрасывая за борт кусочки костей, кожи и мозга, которые были повсюду. Полностью очистив место гребца, монах черпал ведром забортную воду и, как мог, смывал следы крови.
Добравшись до кормовой надстройки и утилизировав за борт рулевого, мужчины повалились на скамью. Выглядели они как два работника скотобойни после сверхурочной работы. Руки тряслись, ноги – тоже тряслись и, почему то, очень хотелось курить. До Витьки впервые дошёл весь смысл фразы 'война – грязное дело'.
'Куда уж грязнее…'
Егоров сплюнул и вернулся с небес на землю.
– Йилмаз, как думаешь, почему они привязанные были? Они же не рабы, а воины. У каждого под лавкой – полный набор оружия лежит.
– Не знаю, – турок дрожал. Его знобило, – не знаю, Виктор. Но, если бы они смогли освободиться, мы бы проиграли.
Егоров кивнул. Он припомнил, как огромный гребец, рыча, грыз моток кожаных ремней, которыми он был привязан к веслу. Вытащить этот дрын из уключины он тоже не мог, потому что и ноги у него тоже были на совесть примотаны к упорам. Он тогда не дал врагу ни единого шанса, размозжив дикарю затылок.
– Даааа…
Схема не срасталась. Понять, отчего дикари пошли в атаку, обезоружив и 'посадив на поводок' подавляющее большинство своих бойцов, Витя не мог. В одном Йилмаз был прав абсолютно – они бы проиграли. И пистолеты бы тут не помогли.
Лак вылил ведро воды на то место, где умер рулевой и вопросительно посмотрел Виктора.
– Да. Полей на меня водички, полей…
После купания голова прояснилась, а настроение – улучшилось. Пустой корабль хоть и пованивал, но смотрелся уже очень неплохо. Оставалось лишь ещё разок окатить всё водой и попытаться смыть с бортов запашистую смазку.
– Я там кожаные ремни видел. Возьмём на буксир и потащим к острову. Как думаешь, осилим?
Турок флегматично пожал плечами и не ответил.
– Держи!
Витька вручил лётчику швабру, сам взял другую и скомандовал.
– Лак, а ты – нам воду лей. Вот отсюда и нач…
Тук-тук-тук.
– Эй!
Мужчины от неожиданности подскочили на полметра. Виктор отшвырнул швабру, вытащил пистолет и навёл его на дощатый настил.
– Хей!
Снизу снова тихо и очень осторожно постучали.
– Хей.
Голос был старческий, дребезжащий и, какой-то… неверящий, что ли.
Витька посмотрел на своих товарищей, приложил палец к губам и осторожно постучал стволом пистолета по доске.
– И тебе хей. Ау? Кто там?
Под досками замерли, потом снова зашебуршились, а затем, с нескрываемым страхом и огромным трудом проскрежетали.
– Hello. Don't shoot, please!
– Здравствуйте, меня зовут Уилл Джеймс Воррингтон.
Старик, которому на вид можно было смело дать лет сто, говорил очень-очень медленно, ВСПОМИНАЯ каждое слово. Он был таким же рыжим, конопатым, как и дикари и имел немыслимых размеров седую, с рыжеватым отливом, бороду.
– Я сержант ВВС армии США.
Сказав эти несколько слов, дремучий дед взял паузу, прикрыл свои бледно-голубые водянистые глазки и принялся тяжело дышать. Одет этот Уилл был в богато украшенные железом меха и на пленника или раба он никак не походил. Витька задумчиво посмотрел на Лака – из всех аборигенов только он мог понимать речь старика.
– Лак. Бери ВСЕХ своих, – Егоров шваркнул дубинкой по палубе 'Птицы', – и идите мыть драккар. Немедленно!
Дед засмеялся, а потом закашлялся.
– ОН не драккар. Его зовут 'Ураган'.
Уилл Воррингтон открыл глаза и спокойно посмотрел на Виктора.
– Вы русские?
– Русские.
Витя дождался, пока Лак уберётся с борта 'Птицы' и подсел ближе.
– Успокойся Уилл. Войны не было. Мир, дружба, Кока-кола.
– Боже, как я хочу глоток ледяной колы…
Витька невольно сглотнул. От заморской химии с колотым льдом он бы тоже сейчас не отказался.
– Рассказывай, старик, – на запах, шедший от деда, ему было наплевать, – кто ты такой.
Это был обычный вылет, обычного военно-транспортного самолёта. Старенький 'Дуглас' взлетел с базы НАТО в Италии и взял курс на Кипр. Шёл тысяча девятьсот семидесятый год от Рождества Христова. А затем – всё было точно так же, как и с чартерами. Тряска, падение и долгое блуждание над открытым морем.
– Нас было пятеро. Я уже не помню, как их звали, но помню, что нас было пятеро. Мы упали там, – старик махнул рукой в сторону далёких гор на берегу, – и нас осталось двое. Мы долго шли и вышли к воде…
А дальше история была совсем проста. Пара вооружённых до зубов американцев, выбралась на берег моря, где тут же вляпалась в конкретную драку нескольких сотен местных ребят. В итоге оглушённого Уилла и его грозное оружие уволокли с собой 'неандертальцы', а что стало со вторым лётчиком, он и понятия не имел.
Егоров припомнил рассказ Лака.
– Его Томом звали? Это был Том?
Старик задумался, а потом беззвучно заплакал.
– Да. Его звали Том.
Уилл не стал рассказывать, что с ним произошло, а просто в двух словах объясним сгоравшим от любопытства людям, что путём интриг, драк, запугивания и собственных знаний, он за тридцать лет своей жизни среди дикарей выбился 'в люди', став едва ли не самым видным шаманом. И все эти годы он искал. Искал путь домой, по крохам собирая любую информацию, которая хоть как-то могла ему помочь убраться отсюда.
Витька довольно потёр руки. Пусть этот дедок ещё ничего конкретного и не сказал, но то, что к ним попал ценнейший источник информации, и так было ясно.
– Окей, Уилл, – преодолевая брезгливость Егоров похлопал деда по плечу, – сейчас мы тебя помоем, переоденем и накормим, а после – поговорим обстоятельно.
Дед не ответил. Он продолжал тихо лить слёзы по усам и бороде и на дальнейший разговор был сейчас не способен.
Новые расспросы старик пришлось отложить. Дед (от волнения или, скорее, от мыла) на полном серьёзе впал в полубессознательное состояние. Временами он мычал и ыкал на языке дикарей, пускал слюну, но большую часть времени бывший американский сержант просто спал в своём закутке на 'Урагане'. Да и времени на то, чтобы растормошить старика у Виктора и его команды просто не было. Они гребли. Все. Даже раненный матрос, даже женщины, даже ребёнок. Тащить за собой большой корабль, да ещё против течения и при встречном ветре было очень тяжело, но люди, окрылённые победой и чудесным спасением, старались изо всех сил.
– Слышь, майор, – Витя пыхтел как паровоз, ворочая неподъёмное весло, – я вот думаю – зря мы так патроны то…
Обливающийся потом Шевченко только пожал плечами.
– Да кто же знал, что их привязали? Как думаешь, сколько их там?
Была на острове возле самолёта засада или нет, они так и не успели узнать. Лак, пересчитавший во время генеральной уборки 'Урагана' количество скамеек, заявил, что не хватает пяти или шести дикарей. Впрочем, это могло ничего и не значить.
– Пять. Или шесть. Наши ребята продукты послезавтра должны привезти. Поднажми, майор. Надо успеть.
– Иииии… раз! Ииии… два!
Они не успели, но всё обошлось. Ночная прохлада оживила деда и тот успокоил всех, заявив что никакой засады на острове он не оставлял, а сразу дал команду двигаться дальше. Мужчины облегчённо выдохнули – гоняться за папуасами по джунглям им не хотелось, тем более что патронов оставалось всего четыре штуки.
– Дед, а скажи мне вот что, – Егорова разбирало любопытство, – а почему? Почему, старик?
Уилл его понял.
– Да. Они, – он показал на свой корабль, – стали мне почти родными. И я не хотел их смерти. Но ещё больше я не хотел вашей смерти. Там, на киле, который торчит из воды, я увидел маленькую табличку. 'Сделано в США'. Ты понимаешь меня, русский? А на острове я видел следы. Обуви. С каблуком. Здесь нет такой обуви. Здесь вообще обуви нет. И бутылка. 'Кока-кола'.
Дед, собравший свои мозги в кучку, временно перестал капать слюной и вполне разборчиво объяснял Вите ПОЧЕМУ. Почему он фактически предал своих, ради неизвестных ему землян.
– Я понял тебя, Уилл.
Витька прижал к себе притихшую Катю и задумался. Судя по лицам мужчин и женщин, задумались все. Перед ними сидела наглядная картинка, изображающая их собственную перспективу в этом мире.
– Милый, – жёсткие потрескавшиеся от ветра и солнца губы любимой едва касались уха, – я. Не. Хочу. Так. Жить.
От Катиного шёпота Витю пробил озноб.
'Сам не хочу!'
– Витенька, – умоляющий шёпот женщины рвал сердце и выворачивал наизнанку Витькину душу, – сделай что-нибудь, пожалуйста. Я домой хочу.
Катя по-детски всхлипнула.
– К маме.
– Завтра утром снова будет жарко и я снова не смогу говорить. Отнесите меня обратно на мой 'Ураган'.
Старик скрипел и смотрел на окружающих его мужчин, как свою собственность.
– И принесите еды. И воды. И пусть рядом со мной будет женщина.
Деда покачивало из стороны в сторону, а язык у него снова начал заплетаться. Витька аккуратно прислонил невесомое тело Уилла к мачте и покладисто кивнул.
– Окей. Всё сделаем. Уилл, расскажи мне, что вы здесь делали?
Даже в темноте было видно, как оскалился старик.
– Принесите огня и мой сундук. Я видел, ваши черноногие его забрали. А пока – слушай…
Оказалось, что 'Ураган' был самым настоящим ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИМ кораблём, который находился в самой настоящей научной экспедиции. После тридцати лет поисков 'умница Уилл Хантинг' пришёл к выводу, что его 'залёт' в этот мир не был случаен и он…
Виктор подобрался и навострил уши, а Йилмаз, Олег и Пётр затаили дыхание.
– Это не стихия. Не божественное вмешательство. Это, – старик закашлялся, – это просто кто-то где-то нажал кнопку.
У Егорова пересохло во рту, а перед глазами поплыли разноцветные круги.
– И… и ты знаешь, где эта кнопка?
– Кхе! Знаю.
Олег выронил нож, а пожилой украинский лётчик, выслушав перевод, схватился за сердце.
– Огня.
– ЛАААААК! Бля! Где огонь?!
– Сундук.
– Лаааак! Сундук сюда, живо!
– Мам, не плачь, мам…
Антошка, слыша, как тихо плачет мама, тоже захлюпал носом и прижался щекой к самому родному в мире плечу.
– Не буду, Тоша, не буду, – Катя невидяще смотрела в кромешную тьму душного трюма и гладила сына по отросшим вихрам, – это я так… устала просто.
– Ничего мам, дядя Витя говорит, что завтра мы на наш остров придём. Там и отдохнём. Пойдём на пляж? А? Шашки возьмём. Маску и ласты. Я тоже понырять хочу.
– Конечно, милый. Мы обязательно пойдём на пляж.
Катя прижала ребёнка к себе.
– А теперь давай спать.
– Спокойной ночи, мам.
– ЛАААААК! Бля! Где огонь?!
Крик с палубы разбудил всех обитателей трюма. Над головой, гулко топая ногами, забегали матросы, раздался разухабистый русский мат и посыпались звонкие оплеухи.
– Совсем обленились, бля! Я вас научу… … …!
Егоров орал как ненормальный.
– Катерина, подъём! Оля, Жанна, Антон. Все сюда!
Наверху испуганных женщин встретила сюрреалистичная картина. По бортам с факелами стояли полуголые матросы, в центре палубы возле мачты важно восседал дикарский шаман, а вокруг него прыгали орущие благим матом мужики.
– Кать!
Витька орал громче всех и со всей дури лупил кулаком по мачте прямо над головой деда.
– А знаешь, почему мы здесь оказались? Это этот хмырь нас сюда затащил! Экспериментатор, …уев!
У Кати отнялись ноги.
В эту ночь никто так и не заснул.
– Лак, факел сюда. Ближе. Ближе. Уилл, – Егоров несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, – ещё раз. Повтори ещё раз, только по порядку, медленно и внятно.
Дед посмотрел на занимающуюся зарю, криво усмехнулся и снова раскатал по палубе карту.
– Мы находимся здесь…
Уилл Джеймс Воррингтон прекрасно разбирался в картографии. За долгие годы своих путешествий он сумел нанести на листы тонко выделанной кожи очертания побережья общей протяжённостью более семи тысяч морских миль. Огромный южный континент, о котором капитан Кхап имел самое смутное представление, был картографирован на девяносто процентов. Более того, на огромную, два на три метра, карту были нанесены сотни островов и указаны все расстояния! Причём в морских милях.
Витька в десятый раз оглядел этот титанический труд и в десятый раз поразился тому объёму работ, которые провернул сержант.
На карте были отмечены сотни поселений, нарисованы дороги, мосты и даже было указано примерное количество жителей для каждого района. Но и это было не главное.
– Те, которых вы называете дикарями-фаангами, на самом деле и есть дикари. Жестокие, дикие, безжалостные. Им неведомы ни письмо, ни счёт, ни искусство. Всё, что там сейчас строится – дело рук бирманцев. 'Ураган' тоже построили здесь, в Ранкуне.
Старик указал на точку на карте. Порт Ранкун, столица бирманского государства, находился в трёх тысячах миль к югу отсюда.
– Я думаю, фаанги – это выродки. Что они остатки древнего народа, который жил здесь давным-давно. Там, в джунглях, лежат в руинах огромные города, стоят пирамиды. Выше египетских. А от северного берега и до самого ледяного юга идёт дорога.
Старик задумался, а потом вспомнил нужное слово.
– Хайвей. Каменный. Почти пять тысяч миль длиной. С мостами. Им до сих пор пользуются.
У фаангов не было государства, вершиной их самоорганизации был племенной союз.
– Всего таких союзов пять, в каждом столько племён, что запомнить из всех невозможно. В моём, – старик поморщился, – союзе больше ста племён и родов.
– Так ты, типа, старший шаман всего союза?
Уилл ухмыльнулся.
– Ага. А тот длинный, которого вы из пистолета завалили – старший сын главы союза.
Витьке поплохело. То, что наследника будут искать и искать тщательно, было ясно, как божий день.
– А… а… э… а они знают, куда вы направились?
Прохладный утренний бриз оживил старика. Он громко и коряво захохотал, видя страх, который был написан на лицах всех присутствующих. Особенно перепугались матросы 'Птицы', которые принялись громко стенать и рвать на себе волосы.
– Лак, заткни их! – Витька сжал зубы, – ну? Говори.
– Нет. Не знают. Мы были здесь, возле самого северного храма Древних.
– И там ты эту штуку и раздобыл?
Уилл нежно погладил тёмный металлический диск, болтавшийся на цепочке у него на шее.
– Да. Там я эту штуку и раздобыл.
Егоров закрыл глаза, досчитал до десяти и, чувствуя, как у него немеет язык, а по спине бегут мурашки, спокойно попросил.
– Уилл, расскажи что ты сделал, и как эта штука работает.
Первый раз тёмный медальон Уилл Воррингтон увидел в первый же день своего плена. Он сначала подумал, что на шее вождя клана, которому он попался в лапы, болтается большая монета, но потом обратил внимание, с каким благоговением смотрят на эту заурядную вещицу остальные и всерьёз ею заинтересовался.
– Это вещи Древних. Их иногда находят. Очень редко. Мне повезло. Вожди, у которых есть такие медальоны, умеют призывать молнии. Они поражают ими врагов на расстоянии.
Старик хмыкнул.
– Они думают, что это волшебство.
– Электричество?
– Да. Обычное электричество.
Работали эти штуки так. Вождь брал медальон, садился на самого быстрого скакуна и нёсся во весь опор.
'Во-первых, нужна скорость!'
Над ним появлялась туча, а медальон начинал светиться. Тут нужно было не прогадать, если вождь упускал момент, то молния шваркала всадника и у племени появлялся новый вождь, но если дикарь вовремя показывал медальоном направление удара, то молния била куда нужно. Дальше – больше. До Уилла дошли слухи о том, что некоторое время назад произошла великая битва между двумя кланами, в которой оба вождя с успехом применили своенравное оружие и испепелили друг друга. Узнав, что это произошло в тот самый день и примерно в то же самое время, когда он здесь оказался, сержант сложил два и два и получил четыре. Через сорок лет после 'залёта' американец попробовал отсюда выбраться. Он построил невероятно быстрый корабль, оснастил его лучшими парусами и набрал на него лучшую команду. И два месяца назад, наконец-то найдя заветный амулет, в уединённом островном храме Древних, старик не выдержал и попытался. 'Ураган' дождался бури, поднял свои удивительные треугольные 'косые' паруса и помчался вперёд.
– Мы шли так быстро, что я решился.
– И?
– Молния ударила в нас. В мачту. А потом… – Старик замолчал, – я услышал гул турбин и инверсионный след в небе.
'Ах ты пень старый! Попробовал он! Что за штука – неизвестно, как работает – непонятно… А он 'попробовал'!
– Эти медальоны – очень большая редкость. Их можно найти только в больших храмах.
Старик гладил железяку и снова пускал слюну.
– Я нашёл. Я уйду домой, я нашёл… я… уйду…
Витька жёстко посмотрел на земляков и, ни слова ни говоря, треснул деда в челюсть, отчего тот моментально заткнулся и мешком свалился на палубу. Егоров содрал с шеи шамана медальон, скрутил в рулон карту и поднялся на ноги.
– Лак. Этого связать и под навес. Мужики, – Витька задумчиво пожевал губы, – надо поговорить.