Было утро понедельника, и прошло уже два дня и шесть часов с тех пор, как нашли мертвую девочку в парке Ванадислунден.

Полиция обратилась к общественности через прессу, радио и телевидение и получила уже триста ответов. Каждый ответ регистрировался и направлялся непосредственно в группу, ведущую расследование, а результаты изучали с чрезмерным вниманием.

Полиция нравов проверила всю картотеку, лаборатория исследовала скудный материал с места преступления, вычислительный центр работал на полную мощность, сотрудники отдела расследования убийств ходили от дома к дому в окрестностях места преступления вместе с патрульными в штатском из девятого округа, допрашивали возможных подозреваемых и свидетелей, однако вся эта деятельность не привела к чему-нибудь, что можно было бы назвать прогрессом. Убийца был неизвестен и по-прежнему оставался на свободе.

У Мартина Бека на столе высились горы документов. С раннего утра его завалила нескончаемая лавина сообщений, рапортов и протоколов. Телефон звонил почти непрерывно, и Мартин Бек попросил Колльберга в течение часа отвечать на телефонные звонки, чтобы иметь возможность хотя бы немного передохнуть. Гюнвальда Ларссона и Меландера избавили от необходимости подходить к телефону. Оба сидели за закрытыми дверями и просматривали письменные материалы.

Мартин Бек спал ночью только пару часов и не уходил на обеденный перерыв, чтобы успеть на пресс-конференцию, с которой журналисты вынесли не очень много.

Он зевнул и взглянул на часы. Его поразило, что уже четверть четвертого. Он взял кипу документов, которые принадлежали отделу Меландера, постучал и вошел к Меландеру и Гюнвальду Ларссону.

Меландер даже не поднял головы. Они работали вместе так долго, что он узнавал Мартина Бека по стуку. Гюнвальд Ларссон бросил ненавидящий взгляд на документы, которые принес им Мартин Бек, и проворчал:

– Черт возьми, зачем ты принес их сюда? Не видишь разве, что у нас здесь полно этого добра?

Мартин Бек пожал плечами и молча положил бумаги у локтя Меландера.

– Я бы выпил кофе, – сообщил он. – Присоединитесь?

Меландер покачал головой, не глядя на него.

– Не ехидничай, – сказал Гюнвальд Ларссон.

Мартин Бек вышел, закрыл за собой дверь и столкнулся с Колльбергом, который спешил к нему. Увидев злое выражение на кругловатом лице Колльберга, он спросил:

– Что с тобой?

Колльберг схватил его за руку и выпалил так, что слова сливались:

– Мартин, это снова произошло! Он сделал это снова! В парке Тантолунден!

Они ехали через Вестерброн, сирены завывали, и по рации они слышали, что все свободные автомобили направляются к парку Тантолунден, чтобы как можно быстрее перекрыть весь район. Единственное, о чем узнали Мартин Бек и Колльберг перед тем как выехать, было то, что неподалеку от летнего театра нашли мертвую девочку, что обстоятельства напоминают убийство в парке Ванадислунден и что мертвое тело обнаружили так быстро, что убийца, возможно, еще не успел уйти далеко от места преступления.

Проезжая мимо стадиона «Цинкенсдамм», они видели, как на Вольмар-Юкскульсгатан сворачивают несколько черно-белых автомобилей. На Рингвеген и в парке уже стояло несколько машин.

Они остановились перед рядом низких деревянных домиков на Шёльдгатан. Вход в парк загораживал поставленный поперек ворот автомобиль с антенной. На узкой пешеходной дорожке полицейский в униформе заворачивал обратно каких-то детей, которые хотели пойти наверх в парк.

Мартин Бек широким шагом подошел к полицейскому, оставив Колльберга где-то позади. Он поздоровался с полицейским, тот махнул в направлении парка, и Мартин Бек быстро пошел дальше. Местность в парке была очень пересеченная, и только обойдя театр и поднявшись по склону холма, он увидел группку людей, стоящих полукругом спиной к нему. Они стояли в небольшой ложбинке приблизительно в десяти метрах от дороги. Чуть дальше дорога раздваивалась, и на развилке стоял полицейский и следил, чтобы сюда не проникли любопытные.

Когда он спускался с холма, его догнал Колльберг. Они слышали, как полицейские внизу разговаривают, но когда подошли ближе, все замолчали, поздоровались и расступились. Мартин Бек слышал, как Колльберг переводит дыхание.

Девочка лежала на спине в траве, и руки у нее были закинуты за голову. Левая нога согнута, и колено поднято так высоко, что бедро составляло с туловищем почти прямой угол. Правая нога вытянута. Лицо повернуто вверх, глаза наполовину закрыты, а рот открыт. Из носа у нее текла кровь. Вокруг шеи несколько раз обмотана прозрачная пластиковая скакалка. На девочке был желтый хлопчатобумажный сарафан. Три последних пуговицы оторваны. Трусиков на ней не было. На ногах белые носочки и красные босоножки. Выглядела она лет на десять. Она была мертва.

Все это Мартин Бек увидел за те несколько секунд, которые был в состоянии на нее смотреть. Потом оттянулся и посмотрел на дорожку. Сверху сбегали два человека из технического отдела. Они были в серых комбинезонах, и один из них нес большой серый алюминиевый ящик. Второй держал в одной руке моток веревки, и в другой – красную сумку. Когда они подбежали ближе, один из них, с веревкой в руке, закричал:

– Пусть тот дуралей, который поставил машину внизу поперек ворот, уберет ее, чтобы мы могли подъехать сюда на автомобиле!

Он быстро посмотрел на мертвую, потом побежал на развилку и начал ограждать веревкой место происшествия.

Па обочине дороги стоял патрульный автомобиль. Полицейский в кожаной куртке говорил по рации. Рядом с ним стоял мужчина в штатском и напряженно прислушивался. Мартин Бек узнал его. Фамилия этого мужчины была Маннинг, он работал в отделе негласного наблюдения второго округа.

Маннинг увидел Мартина Бека и Колльберга, сказал патрульным несколько слов и направился к ним.

– Похоже, весь район уже перекрыт, – сказал он. – Если, конечно, его вообще можно перекрыть.

– Как давно вы ее нашли? – спросил Мартин Бек.

Маннинг взглянул на часы.

– Первый автомобиль приехал сюда двадцать минут назад, – ответил он.

– Описания преступника нет?

– К сожалению.

– Кто ее нашел?

– Два маленьких мальчика. Потом они остановили патрульный автомобиль на Рингвеген. Когда мы сюда приехали, она еще была теплая. Так что вряд ли это произошло давно.

Мартин Бек огляделся по сторонам. С холма медленно съезжал автомобиль технического отдела, а за ним автомобиль с врачом.

Из ложбинки, где лежал мертвый ребенок, не был виден жилой массив, который начинался за пригорком в каких-нибудь пятидесяти метрах отсюда. Над кронами деревьев виднелись верхние этажи домов на Тантогатан, однако железная дорога, отделяющая улицу от парка, скрывалась в зелени деревьев и кустов.

– Лучшего места он не мог выбрать в целом городе, – сказал Мартин Бек.

– Ты хотел сказать, худшего, – заметил Колльберг.

Он был прав. Даже если человек, у которого была на совести смерть этой девочки, все еще оставался где-то неподалеку, он вполне мог надеяться, что ему удастся исчезнуть. Парк Тантолунден – самый большой в центральной части города. Вдоль парка тянется жилой массив, а между ним и берегом залива находится множество маленьких доков, складов, мастерских, свалок и огромное количество старых лачуг.

Между Вольмар-Юкскульсгатан, которая пересекает этот район от Рингвеген до берега залива, и Хорнсгатан находится Хёгалидская лечебница для алкоголиков, которая представляет собой ряд больших домов, разбросанных на довольно большом расстоянии друг от друга. Вокруг имеются еще разные склады и деревянные сараи. Между лечебницей и стадионом «Цинкенсдамм» располагается еще один жилой массив. Эстакада над железной дорогой связывает южную часть парка с Тантогатан, где на берегу залива на высоком холме тянутся вверх пять многоэтажных жилых домов. Чуть дальше, на пересечении Тантогатан и Рингвеген находится «Танто» – ночлежка для бездомных, несколько длинных, низких деревянных бараков.

Мартин Бек оценил ситуацию и решил, что она довольно безнадежная. У него были большие сомнения насчет того, что им удастся схватить убийцу в этом месте и именно сейчас. Во-первых, у них не было его описания, во-вторых, он наверняка уже за холмами и, в-третьих, в лечебнице для алкоголиков и ночлежке имеется такое множество самых разообразных, индивидуумов, что полиции понадобилось бы несколько дней, прежде чем вообще удалось бы всех их допросить.

Последующий час подтвердил его сомнения. Когда врач закончил предварительный беглый осмотр, он мог лишь констатировать, что девочку задушили и, очевидно, изнасиловали, и что смерть наступила недавно. Патруль с полицейскими собаками прибыл вскоре после Мартина Бека и Колльберга, но единственный след, который взяли собаки, вел кратчайшим путем на Вольмар-Юкскульсгатан. Полицейские в штатском из патрулей отдела негласного наблюдения допрашивали самых разных свидетелей, пока что без какого-либо результата. В парке и жилых массивах в это время было много людей, но никто не видел и не слышал ничего, что могло бы иметь какое-нибудь отношение к убийству.

Было без десяти пять, на тротуаре на Рингвеген стояла кучка людей и с любопытством наблюдала за внешне хаотичной деятельностью полиции. Там толпились репортеры и фотографы, но некоторые из них уже вернулись в свои редакции, чтобы дать читателям точное описание второго за последние три дня убийства маленькой девочки в Стокгольме. Они не забыли упомянуть, что убийство совершил опасный сумасшедший, который до сих пор находится на свободе.

Мартин Бек увидел круглый зад Колльберга в двери патрульного автомобиля на покрытой гравием стоянке возле Рингвеген. Он продрался сквозь толпу журналистов и подошел к Колльбергу, который склонился над рацией и что-то говорил в микрофон. Он подождал, пока Колльберг договорит, и потом легонько шлепнул его по заду. Колльберг попятился из автомобиля и выпрямился.

– А, это ты, – сказал он. – Я подумал, что это какая-то из собак.

– Не знаешь, кто-нибудь уже разговаривал с родителями этой девочки? – спросил Мартин Бек.

– Да, – ответил Колльберг. – По крайней мере, этого нам удастся избежать.

– Я схожу поговорю с теми мальчишками, которые нашли ее. Насколько мне известно, они сейчас дома на Тантогатан.

– Хорошо, – сказал Колльберг. – Я останусь здесь.

– Хорошо. Ну, пока.

Мальчики жили в одном из больших дугообразных жилых домов на Тантогатан, и Мартин Бек застал их обоих дома у одного из них. Оба еще не пришли в себя после того ужасного потрясения, которое им пришлось испытать, однако, вместе с тем, не могли скрыть, что все это им кажется очень захватывающим.

Они сказали Мартину Беку, что нашли девочку, когда играли в парке. Они сразу ее узнали, потому что она жила в том же доме, что и они. До этого они видели ее на детской площадке за домом, в котором жили, и она играла с двумя подружками ее возраста. Одна из них училась с мальчиками в одном классе, они сразу выложили Мартину Беку, что ее зовут Лена Оскарсон, что ей десять лет и что она живет в соседнем доме.

Соседний дом выглядел точно так же, как и тот, в котором жили оба мальчика. Он поднялся на седьмой этаж в скоростном лифте и позвонил. Через минуту дверь приоткрылась и тут же закрылась. В щель он никого не увидел. Он позвонил еще раз. Дверь мгновенно открылась, и Мартин Бек понял, почему до этого никого не увидел. Мальчик за дверью выглядел года на три, и его светленький чубчик белел на высоте приблизительно одного метра.

Малыш отпустил дверную ручку и сказал звонким ясным голоском:

– Привет.

Потом он убежал в квартиру, и Мартин Бек слышал, как он кричит:

– Мама! Мама! Дядя!

Через минуту пришла мама. Она серьезно и вопросительно посмотрела на Мартина Бека. Он быстро вытащил из кармана служебное удостоверение.

– Я бы хотел поговорить с вашей дочерью, если она дома, – сказал он. – Она знает, что произошло?

– Что произошло с Анникой? Да, соседи сказали нам это минуту назад. Это ужасно. Как может что-то подобное произойти вот так, средь бела дня? Входите, я сейчас приведу Лену.

Мартин Бек вошел вслед за фру Оскарсон в гостиную. Вплоть до мебели комната выглядела точно так же, как та, из которой он вышел минуту назад. Светловолосый малыш стоял в центре комнаты и с любопытством смотрел на него глазами, полными ожидания. В руке он держал маленькую детскую гитару.

– Буссе, иди играть к себе в комнату, – сказала его мама.

Буссе не послушался, и, казалось, мать вовсе не ожидала, что он послушается. Она подошла к длинному дивану у окна на балкон и отодвинула в сторону какие-то игрушки.

– У нас тут немножко не убрано, – сказала она. – Да вы садитесь, я уже иду за Леной.

Она вышла, и Мартин Бек улыбнулся малышу. Его собственным детям уже исполнилось двенадцать и пятнадцать, так что он совершенно забыл, как нужно разговаривать с трехлетками.

– Ты умеешь играть на этой гитаре? – спросил он.

– Нет, – категорически заявил малыш. – А ты умеешь.

– Куда там, я тоже не умею, – сказал Мартин Бек.

– Умеешь, – уперся Буссе. – Умеешь, только не хочешь.

Вошла фру Оскарсон, взяла малыша с гитарой на руки и решительно унесла его из комнаты. Он ревел и размахивал руками, и мама успела еще сказать через плечо:

– Я сейчас приду, а вы тем временем можете поговорить с Леной.

Мальчики сказали ему, что Лене десять лет. Для своего возраста она была высокая и, несмотря на чуточку кислый вид, красивенькая. На ней были синие джинсы и хлопчатобумажная блузочка. Она застенчиво остановилась.

– Садись, – сказал Мартин Бек, – так нам будет удобнее разговаривать.

Она присела на краешек стула и сдвинула колени.

– Тебя зовут Лена, – сказал он.

– Да.

– А меня Мартин. Ты уже знаешь, что произошло?

– Да, – сказала девочка и уставилась в пол. – Я слышала… мне мама сказала.

– Я понимаю, что ты, наверное, боишься, но должен спросить тебя кое о чем.

– Да.

– Я слышал, что сегодня ты была на улице вместе с Анникой?

– Да, мы играли вместе. Улла, Анника и я.

– Где вы играли?

Она кивнула в направлении окна.

– Сначала там внизу, во дворе. Потом Улле пришлось уйти домой на обед, а мы с Анникой пошли к нам. Потом за нами зашла Улла, и мы снова пошли на улицу.

– Куда вы пошли?

– В парк Тантолунден. Мне пришлось взять с собой Буссе, там есть качели, на которых он любит качаться.

– Ты знаешь, когда приблизительно это было?

– Наверное, в половине второго, в два, мама должна это знать.

– Так значит, вы пошли в парк Тантолунден. Ты не видела, Анника там, возможно, встретила кого-нибудь? Может, она с кем-то разговаривала, с каким-нибудь мужчиной?

– Нет, я не видела, чтобы она с кем-нибудь разговаривала.

– Что вы делали в парке?

Девочка несколько секунд смотрела в окно. Наверное, размышляла.

– Ну, – сказала она, – мы играли. Сначала пошли на качели, ради Буссе. Потом прыгали через скакалку. Потом пошли к киоску с мороженым.

– В парке были еще какие-нибудь дети?

– Нет, когда мы там были. Вернее, в песочнице было два малыша. Буссе начал драться с ними, но потом их увела мама.

– А что вы делали потом, после того как купили мороженое? – спросил Мартин Бек.

Откуда-то из глубины квартиры до него донесся голос фру Оскарсон и яростный рев малыша.

– Мы просто бродили. Потом Анника разозлилась.

– Она разозлилась? Почему?

– Ну, просто разозлилась. Мы с Уллой хотели играть в классики, а она не хотела. Она хотела играть в жмурки, но в жмурки нельзя играть, когда с нами Буссе. Он всегда бегает вокруг, подглядывает и каждому говорит, кто где прячется. В общем, она разозлилась и ушла.

– А куда она пошла? Она сказала, куда идет?

– Нет, она ничего не сказала. Просто ушла, а мы с Уллой как раз чертили классики и не видели, куда она пошла.

– Так значит, вы даже не видели, в какую сторону она пошла?

– Нет, мы об этом не думали. Мы играли в классики и тут увидели, что Буссе исчез и что она тоже исчезла.

– И вы пошли искать Буссе?

Девочка смотрела на свои руки, сложенные на коленях, и прошла минута, прежде чем она ответила.

– Нет. Я подумала, что он где-то с Анникой. Он вечно за ней бегает. У нее нет… то есть, не было, ни брата, ни сестры, и она всегда была очень ласкова с Буссе.

– А что было дальше? Буссе вернулся?

– Да, он вскоре пришел. Наверное, он был где-то близко, но мы его не видели.

Мартин Бек кивнул. Ему хотелось закурить, но он не видел нигде в комнате пепельницу и отбросил эту мысль.

– А куда, по-вашему, ушла Анника? Буссе не сказал, где он был?

Девочка замотала головой, и длинные светлые волосы упали ей на лоб.

– Мы подумали, что она пошла домой. Буссе мы ни о чем не спрашивали, а сам он ничего не говорил. Потом так закапризничал, что мы решили пойти к нам домой.

– Ты знаешь, сколько было времени, когда Анника ушла с детской площадки?

– Не знаю. У меня не было часов. Но когда мы пришли сюда, домой, было три часа. А мы долго не играли. Примерно, полчаса, не больше.

– Вы видели в парке еще каких-нибудь людей?

Лена откинула назад волосы и наморщила лоб.

– Мы на это не обратили внимания. По крайней мере, я. Думаю, там некоторое время была какая-то женщина с собакой. С таксой. Буссе хотел поиграть с ней; мне пришлось подойти и увести его.

Она с серьезным видом посмотрела на Мартина Бека.

– Он не должен играть с собаками, – объяснила она. – Это опасно.

– И больше никого ты в парке не заметила? Подумай, может, кого-нибудь вспомнишь?

Она покачала головой.

– Нет, – ответила она. – Мы играли, и мне приходилось присматривать за Буссе, так что я не видела, есть ли там кто-нибудь еще. Может, кто-нибудь проходил мимо, но я этого не знаю.

В соседней комнате стало тихо, и фру Оскарсон вернулась в гостиную. Мартин Бек встал.

– Не могла бы ты мне сказать, как фамилия Уллы и где она живет? – спросил он девочку. – Мне пора идти, но, возможно, я еще зайду к тебе. Если ты о чем-нибудь вспомнишь – о том, что случилось или что ты видела еще, скажи маме, и она позвонит мне.

Он повернулся к матери девочки.

– Это может быть какая-нибудь, на первый взгляд, совершенно незначительная подробность, – сказал он. – Но я бы хотел, чтобы вы позвонили мне, если что-нибудь вспомните.

Он дал фру Оскарсон свою визитную карточку и получил листок бумаги с фамилией, адресом и телефоном третьей девочки.

Потом он вернулся в парк Тантолунден.

У специалистов из технического отдела было еще полно работы в ложбинке у летнего театра. Солнце стояло низко и отбрасывало на газон длинные тени. Мартин Бек оставался там до тех пор, пока не увезли мертвое тельце. Потом он вернулся на Кунгсхольмен.

– Трусики он снова унес, – сказал Гюнвальд Ларссон.

– Да, – сказал Мартин Бек. – Белые. Тридцать шестого размера.

– Гнусная свинья, – сказал Гюнвальд Ларссон.

Он ковырялся карандашом в ухе и бормотал:

– А что на это говорят наши четвероногие друзья?

Мартин Бек бросил на него критический взгляд.

– Как поступим с Эриксоном? – спросил Рённ.

– Отпусти его, – сказал Мартин Бек.

Через несколько секунд он добавил:

– Но не спускай с него глаз.